Свойства метанола и его водных растворов

  • Вид работы:
    Доклад
  • Предмет:
    История техники
  • Язык:
    Русский
    ,
    Формат файла:
    MS Word
    6,84 kb
  • Опубликовано:
    2009-01-12
Вы можете узнать стоимость помощи в написании студенческой работы.
Помощь в написании работы, которую точно примут!

Свойства метанола и его водных растворов

Содержание

2. Экспериментальное изучение зависимости психологических особенностей родителей.

2.1. Организация и методики исследования.

2.2. Анализ и интерпретация результатов исследования.

2.3. Психолого-педагогические рекомендации для родителей детей с ОВЗ.

Выводы по главе  2

Введение

Актуальность исследования.Семья играет исключительно важную роль в формировании и развитии личности ребенка. Под руководством родителей ребенок приобретает свой первый жизненный опыт, элементарные знания об окружающей действительности, умения и навыки жизни в обществе (Лидере А.Г, 2004.). И, если у ребенка имеется отклонения в развитии, именно от семьи во многом зависит успешность адаптации и интеграции ребенка в общество (Выготский JI.С., 1983).

В настоящее время в динамике состояния здоровья детского населения наметилось множество неблагоприятных тенденций, а именно: повышение частоты врожденных и наследственных заболеваний; высокий удельный вес детей, рожденных с травмами и патологией центральной нервной системы; прогрессирующий рост хронических заболеваний и как результат - повышение общего числа детей с ограниченными возможностями здоровья.

В случае детей-инвалидов, основное бремя заботы о ребенке ложится на членов семьи, что существенным образом сказывается на всех сферах их жизнедеятельности, ведет к снижению качества жизни.

Семья, в которой живет больной ребенок, оказывается особой группой, которой соответствует присущая только для нее атмосфера межличностных отношений. Эти отношения по-разному проявляются и в различной степени влияют на развитие ребенка, протекание его заболевания, а также общее психическое состояние самих родителей.

В раннем детстве закладываются основы личности и формируется образовательный потенциал ребенка. Выявление нарушений в развитии ребенка раннего возраста и оказание ему своевременной психолого-педагогической помощи способны предупредить появление вторичных отклонений в развитии и обеспечить максимальную реализацию его возможностей.Поэтому развитие системы ранней помощи семье с проблемным ребенком является на сегодняшний день одним из приоритетных направлений модернизации системы специального образования (Е.Р. Баенская, Л.А. Головчиц, Е.Л. Гончарова, О.И. Кукушкина, Н.Н. Малофеев, Т.В. Николаева, О.С. Никольская, О.Г. Приходько, Ю.А. Разенкова, Е.А. Стребелева, Г.В. Чиркина, Л.И. Фильчикова, Н.Д. Шматко).

Российское законодательство определяет инвалида как «лицо, которое имеет нарушение здоровья со стойким расстройством функций организма, приводящее к ограничению жизнедеятельности» (ФЗ № 181 от 24.11.1995 "О социальной защите инвалидов в Российской Федерации").

"Нет случайно родившихся детей.ни один Путник Вечности случайно не рождается. Каждый ребёнок есть явление в земной жизни. Он родился потому, что должен был родиться. Родился потому, что именно его не хватало миру. Он путь для мира, также как мир есть путь для него..." (из книги Ш. Амонашвили "Спешите, дети, будем учиться летать!").

В нашей семье воспитывается ребёнок с ОВЗ, поэтому тема диплома мне вдвойне интересна и важна для будущей жизни и качественного воспитания своего ребёнка. Проблемаинтересна и актуальна для сообщества родителей детей с ОВЗ нашего города Соликамска.

Родители, которые воспитывают детей с ОВЗ, часто пытаются найти вопросы на ответы:

- Как смириться с диагнозом;

- Как правильно построить отношения между всеми членами семьи;

- Как лучше адаптировать ребёнка с ОВЗ в социальную среду;

- Как приучить ребёнка к самостоятельной жизни;

Исходя из этого возникаетпроблема нашего исследования: Какова зависимость психологических особенностей родителей, воспитывающих детей с ОВЗ, от структуры семьи.

Объект исследования: семья как основа для воспитания детей с ОВЗ.

Предмет исследования: Психологические особенности родителей, воспитывающих детей с ОВЗ.

Цель исследования: исследовать, изучить психологические особенности родителей, воспитывающих детей с ОВЗ, от структуры семьи. 

Выдвигается гипотеза:

- дезадаптивное психоэмоциональное состояние родителей детей с ОВЗ способствует формированию неэффективного родительского отношения. Атмосфера семейных отношений является решающим фактором становления личности ребёнка. От отношения к ребенку родителей и других членов семьи, от удовлетворения его психических потребностей во многом зависит дальнейшее развитие ребенка, его отношение к себе, к своей семье и к окружающим людям.

Задачи исследования:

1. Анализ родительских установок и воспитательных стратегий в семьях детей с ОВЗ.

2. Исследование взаимосвязей между клиническими характеристиками ребенка и отношением к его болезни у родителей

3. Проанализировать характеристики семей, имеющих детей- инвалидов и выявить их основные проблемы.

4. Выявить и объективизировать закономерности формирования аномальной личностной изменчивости у лиц, воспитывающих детей-инвалидов и феноменологию личностных психотипов, расположенных в разных диапазонах конституционально-континуального пространства.

База исследования: Случайная выборка, знакомые. 20 семей с детьми с ОВЗ (8-15 лет) и 20 семей со здоровыми детьми.

Методы исследования: анализ психолого-педагогической литературы по проблеме исследования, социально-педагогическое моделирование, наблюдение, беседа, опросник.

Использованы методики:

1. "Определение родительского отношения" А.Я. Варга, В.В. Столин.

2. "Методика диагностики отношения к болезни ребёнка" (ДОБР; В.Е. Каган, И.П. Журавлёва)

Обработка данных проводилась с использованием пакета прикладных программ STATISTIKA, версия 6.0. Производился процентный подсчет результатов. Достоверность различий показателей определялась при помощи U-критерия Манна-Уитни.

Научная новизна. В результате анализа взаимосвязей между отношением родителей к больному ребёнку и его клинико-психологическими характеристиками впервые выявлена относительная независимость отношения родителей к психически больному ребенку, его болезни и лечению от клинической тяжести заболевания ребенка.

Доказано, что наибольшую роль в формировании высокой напряженности и тревоги у родителей в отношении заболевания ребенка играют такие факторы, как гипернозогнозическое отношение родителей к болезни ребенка, высокий уровень эмоционального отвержения ребенка родителями, нетерпимое отношение всех членов семьи к болезненным проявлениям у ребенка, негативная оценка родителями характерологических особенностей ребенка, склонность к использованию жестких, авторитарных воспитательных стратегий.

Доказано, что эмоциональное отвержение является общим фактором риска увеличения количества и/или длительности госпитализаций у детей с поведенческими, невротическими, психотическими расстройствами и легкой умственной отсталостью.

2.ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЕ ИЗУЧЕНИЕ ЗАВИСИМОСТИ ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ОСОБЕННОСТЕЙ РОДИТЕЛЕЙ

2.1. Организация и методики исследования

Цель исследования: исследовать, изучить психологические особенности родителей, воспитывающих детей с ОВЗ, от структуры семьи. 

Планируя исследование, были поставлены следующие задачи:

1) определениестиля семейного воспитания семей, воспитывающих детей с ограниченными возможностями;

2) выявление нарушения в семейном воспитании семей, имеющих детей с ограниченными возможностями;

3)  проведение обработки результатов диагностики и их анализс помощью методов математической статистики;

4) анализ и интерпретации результатов исследования.

5) разработка рекомендаций для родителей.

Этапы:

1. Подготовительный этап: подбор диагностического инструментария, определение базы исследования.

2. Основной этап: осуществление исследования.

3. Заключительный этап: написание выводов и рекомендаций.

Случайная выборка представлена 20 семьями с детьми с ОВЗ и 20 семьями со здоровыми детьми. Возраст детей от 8 до 15 лет.

Диагностический инструментарий:

1.  Опросник "Определение родительского отношения" А.Я. Варга, В.В. Столин.

Цель: определение стиля семейного воспитания.

2. "Методика диагностики отношения к болезни ребёнка" (ДОБР; В.Е. Каган, И.П. Журавлёва).

Цель: Выявление отношения родителей к болезни ребенка, оценкаэффективности консультативной и психотерапевтической работы

2.2. Анализ и интерпретация результатов исследования

Для определения детско-родительских отношений и стиля воспитания семей, воспитывающих детей с ограниченными возможностями, были измерены с помощью методики «Определение родительского отношения А.Я. Варга, В.В. Столин». Для проведения опросника были взяты экспериментальнаяи контрольная группы.

Были исследованы 20 семей с детьми с ОВЗ и 20 семей со здоровыми детьми. Возраст детей от 8 до 15 лет.

Первоначально было подсчитано количество испытуемых имеющих разный уровень выраженности измеряемых характеристик по каждой шкале опросника отдельно по каждой выборке.

Данный опросник состоит из следующих  шкал:

- «Принятие – отвержение». Отражает эмоциональное отношение к ребенку. Содержание одного полюса шкалы: родителю нравится ребенок таким, какой он есть, родитель уважает индивидуальность ребенка, симпатизирует ему, одобряет его интересы и планы. На другом полюсе шкалы: родитель воспринимает своего ребенка плохим, неприспособленным, неудачливым, ему кажется, что ребенок не добьется успеха в жизни из-за низких способностей, дурных наклонностей, небольшого ума, по большей части родитель испытывает к ребенку злость, досаду раздражение, обиду: он не доверяет ребенку и не уважает его.

- «Кооперация». Отражает социально желаемый образ родительского отношения. Содержательно этот тип раскрывается так: родитель заинтересован в делах и планах ребенка, старается во всем ему помочь, высоко оценивает интеллектуальные и творческие способности ребенка, испытывает чувство гордости за него, поощряет инициативу и самостоятельность ребенка, старается быть с ним на равных. Родитель доверяет ребенку, старается встать на его точку зрения в спорных вопросах.

- «Симбиоз». Отражает межличностную дистанцию в общении с ребенком. При высоких баллах по этой шкале можно судить о том, что родитель стремится к симбиотическим отношениям с ребенком; старается удовлетворить все его потребности, слиться с ним воедино, постоянно ощущая тревогу за ребенка, родитель ограждает его от трудностей и неприятностей жизни, считает его маленьким и беззащитным.

- «Авторитарная гиперсоциализация». Отражает форму и направление контроля за поведением ребенка. При высоких баллах по этой шкале в родительском отношении четко прослеживается авторитаризм: родитель требует от ребенка безоговорочного послушания и дисциплины, старается навязать ребенку во всем свою волю, не в состоянии встать на его точку зрения; пристально следит за социальными достижениями ребенка, его индивидуальными особенностями, привычками, мыслями, чувствами.

- «Маленький неудачник». Отражает особенности восприятия и понимания ребенка родителем. При высоких показателях по этой шкале в родительском отношении имеется стремление инфантилизировать ребенка, приписать ему личную и социальную несостоятельность; родитель видит ребенка младшим по сравнению с реальным возрастом; интересы, увлечения, мысли и чувства ребенка кажутся родителю детскими, несерьезными, ребенок представляется неприспособленным, неуспешным, открытым для дурных влияний. Родитель не доверяет своему ребенку, сетует на его неуспешность; в связи с этим пытается оградить ребенка от трудностей жизни и стойко контролировать его действия.

По шкале «Принятие-отвержение» в семьях детей с ОВЗ только у 4 испытуемых выявлены низкие значения, что характеризует отношение этих родителей к ребёнку как переживание в основном переживательных чувств. У 16 испытуемых данная шкала выражена умеренно, что говорит в целом о принятии родителями своих детей.

В семьях со здоровыми детьми выявлено 9 испытуемых с низкими показателями и 11 испытуемых с умеренными показателями. Высоких показателей по данной шкале не выявлено.

Для удобства сравнения данные переведены в проценты и представлены на гистограмме.


Рисунок 1 – Распределение испытуемых по уровню выраженности шкалы«Принятие – Отвержение»

По шкале «Кооперация» в семьях детей с ОВЗ выявлено 12 испытуемых с высоким показателем, что говорит об искреннем интересе к увлечениям ребёнка и 8 человек с умеренным показателем, что говорит о предоставлении ребёнку со стороны родителя достаточной самостоятельности в увлечениях и интересах ребёнка.

В семьях со здоровыми детьми выявлено 7 испытуемых с высоким уровнем выраженности шкалы и 13 испытуемых с умеренным уровнем выраженности шкалы. Низких показателей в обеих подвыборках не выявлено.

Для удобства сравнения данные переведены в проценты и представлены на гистограмме.

Рисунок 2 – Распределение испытуемых по уровню выраженности шкалы «Кооперация»

По шкале «Симбиоз» в семьях детей с ОВЗ выявлено13 испытуемых с высоким уровнем выраженности шкалы, это говорит о том, что взрослый не устанавливает психологическую дистанцию между собой и ребенком, старается всегда быть ближе к нему, удовлетворять его основные разумные потребности. У 7 испытуемых эта шкала выражена умеренно, это означает, что родитель устанавливает незначительную психологическую дистанцию между собой и ребёнком, контроль за действиями ребенка иногда возлагает на самого ребёнка.

В семьях со здоровыми детьми выявлено 15 испытуемых со средним уровнем выраженности шкалы и 5 испытуемых с низким уровнем выраженности шкалы. Это говорит о том, что эти родитель устанавливает значительную психологическую дистанцию между собой и ребенком, мало о нем заботятся.

Для удобства сравнения данные переведены в проценты и представлены на гистограмме.

Рисунок 3 – Распределение испытуемых по уровню выраженности шкалы «Симбиоз»

По шкале «Контроль» в семьях детей с ОВЗ выявлено 4 испытуемых с высоким уровнем выраженности шкалы, это говорит о том, что взрослые ведет себя слишком авторитарно по отношению к ребенку, требуя от него безоговорочного послушания и задавая ему строгие дисциплинарные рамки. Они навязывает ребенку почти во всем свою волю. У 15Зарезервировано: И  я хотела через это понять психологию происходящего не только по отношению ко мне, а психологию происходящего вообще в России сегодня, поскольку это же не секрет, что все, что сегодня произошло в России — это большая загадка для всех. С одной стороны, я тоже, когда писала книгу «Время секондхэнд», ездила по России, я слышала эту ненависть, это ощущение обиды большой людской. Я все это слышала, но что власть, элита властная будет апеллировать к этому низу народному — это как-то предположить было сложно, поскольку это достаточно опасные вещи, они, как мы знаем, потом ударяют саму власть сильнее всего, и что власть окажется на том же уровне народном. Это как Абрамов встретил, по-моему, Твардовского и говорит: «Я вам послал свой роман «Дом». Скажите, почему вы мне не ответили? Как вам, нравится или не нравится?». Твардовский говорит: «Не нравится». Это был роман, о котором все писали, были в восторге. «Как? Почему не нравится?». А он говорит: «Вы знаете, потому что автор там на уровне своих героев. Это все равно, - говорит, - что бы Толстой написал «Казаков» и Оленин был на уровне казаков». Вот приблизительно все, что происходит сегодня — и власть на уровне казаков, и элита на уровне казаков — вот такое. И вот это снижение общей культурной планки, оно, конечно, шокирует и это хочется понять. Зыгарь: Мне кажется, что при этом вы в своих книгах все эти годы с большим пониманием, с большим сочувствием относились к вот этим самым маленьким людям. Алексиевич: Только не говорите «совок», умоляю вас. Зыгарь: Я нет-нет, я думаю сказать... Алексиевич: Это для меня просто запретное слово. Зыгарь: Я думаю сказать лишь, что вы с сочувствием относились к этим самым казакам, хотя вы не употребляли в книгах это. Просто вы говорили про... Алексиевич: Вы понимаете, одно слово — «сочувствовать», а второе дело — размышлять на их уровне. Зыгарь: Потому что, по сути, ведь это как? Ведь это товарищи ваших «Цинковых мальчиков» поехали в Крым, потом поехали на Донбасс, потом составили движение «Антимайдан», а потом вас называют националпредателем. Это же ваши герои восстали против вас, причем с дубиной, по сути. Алексиевич: Да, я хочу сказать, что я застала еще их, вот «Цинковые мальчики» — это еще было их лучшее время. Они еще были очень молодые и еще они хотели очень жить, еще они очень многого не понимали и были потрясены. И вот человек в состоянии такого потрясения, а не озлобления, ненависти — это совершенно другой человек. Это было начало их пути. Это были еще хорошие люди, они не знали, что они убийцы, они не знали, что из них делают. Они потом уже там прозревали, и с ними это происходило. И потом, конечно, сейчас они меня пугают так же, как и вас, и все, что происходит дальше — это меня тоже абсолютно пугает, но я пытаюсь их понять. Но это не значит, что я — как они, что я думаю так, что я смотрю на вещи так. Нет, я просто рисую картину этого времени и каждому даю свой голос. И среди этого существует автор со своим отношением к этому. Зыгарь: Вы говорили, в том числе, в Нобелевской лекции, что в 1990-е годы мы потеряли шанс. Скажите, а вам правда, кажется, что этот шанс был? Алексиевич: Несомненно. Зыгарь: А это был шанс сделать что? Алексиевич: Ну шанс сделать все-таки свободную страну, и поскольку я, извините, социал-демократ, не либерал, я не могу видеть бедных людей, хотя хорошо помню Достоевского, который говорит, что бедные люди — это не такие простые люди, опасные, капризные. Я все это понимаю, что это такое состояние, к которому людей приучили, оно уютное даже — вот в чем вся катастрофа. И я бы хотела сказать, что я их, понимаете, вот в чем вся даже для меня неожиданность. Вот женщины — «у войны не женское лицо». Боже мой, как я их любила. Они меня ужасно пугали, они меня пугали, когда вот там женщина одна пошла с молодыми ребятами в разведку, и они захватили там двух молодых немцев. И куда их? Убивать нельзя, будет много шума. И они их таскали, а потом заблудились и по лесу таскали за собой. И они поняли, что с ними они погибнут. И она вместо того, чтобы пустить их на дорогу, как с моим сознанием сегодняшним, через 60 лет, она решила, что их надо убить. Но если ты неделю таскался по лесу с этими людьми, даже если они враги, вот сегодня они враги, но они люди, то ты видела, как он шмыгает носом, как он греется у костра. Молодые ребята, она поняла, не убьют их, этих немцев. И вот она сказала одному: «Пойдем за хворостом», убила его там, зарезала. Так она убила этих несколько, троих, по-моему. И она говорила об этом так спокойно, и через столько лет она говорила с правотой своего дела. Это, конечно, страшно, вот это было страшно. И в то же время я любила этих людей, девочек, которые уезжали на фронт с чемоданом конфет. Понимаете, вот авторитарная идея, она так выворачивает человека, она выворачивает у него гору какого-то невероятно потрясающего материала, выворачивает вот этот кошмар, вот эту женщину 1941-го Тренева, которая взяла и убила своего любимого, это из гражданской войны, пьеса такая есть. Когда уже подходили наши, и вот она, боясь, что он убежит, она его убивает, этого молоденького офицера белого, которого она полюбила. И вот это, когда отчуждение от человеческого, и это, вы знаете, вот об этом мои книги, о том, как идея делает из нас немного нелюдей. И как с этим… иногда из нас делает очень людей, люди поднимаются, а иногда так опускает, что я иногда вот шла с этой кассетой с еще одной войной, и шла буквально в ужасе. «Боже мой, - я думала, - тем более, это женщина». Думаю: «Боже мой, Боже мой, как мы бессильны перед этой мощной стихией и идеей какой-то большой». Зыгарь: Вот вы были в ужасе от вот этой идеи, от этой утопии, красной утопии, как вы ее называете. Алексиевич: Хотя начиналась красиво, это была красивая идея. Зыгарь: Начиналась красиво. Скажите, а другая идея, идея, которая нам с вами, я уверен, кажется правильной, противоположная идея об идеи империи — это идея о свободе, идея о демократии, она не является утопией? Алексиевич: Вы имеете в виду демократию или империю? Зыгарь: Нет, про империю мы с вами примерно уже. То есть, мы с вами думаем, что это утопия, хотя многие и наши зрители, и многие ваши герои с нами не согласятся. Например, у вас есть такой  чудесный персонаж, которому вы явно очень симпатизируете. Он у вас и в книге «Время секондхэнд», и был в предыдущей короткой версии «Зачарованные смертью» — это маршал Ахромеев, которому вы, очевидно, хотя немножко в ужасе от фигуры этого человека, но пишете про то, что это человек очень порядочный, очень честный и очень верный, который не смог вынести, что то, во что он верил, больше никому не нужно.Мне вот о чем хочется поговорить с вами. Сейчас, мне кажется, мы оказались в том времени, когда то, во что верили люди 1990-х, уже никому не нужно: свобода, демократия. Алексиевич: Ну и зря, а что нужно? Зыгарь: Неактуальные темы. Алексиевич: А что нужно? Что актуально? Зыгарь: Мы не оказываемся сейчас вот в этой ситуации, когда это тоже кажется утопией недостижимой целью? Алексиевич: Вы знаете, я думаю, что вы как-то неверно говорите. Дело в том, что в 1990-е годы, конечно, мы были романтики, даже, я бы сказала, преступные романтики. Все-таки на кухне надо было больше думать, чем мечтать и петь песни под гитару. Это я говорю и о себе тоже. И как-то больше читать, и все-таки можно было больше понимать хотя бы о собственном народе. Я не говорю о том, что происходит в мире. Хотя бы о собственном народе, потому что такого народа, который мы представляли себе, он был только у нас в голове, в природе не было этого народа и нет, на сегодняшний момент. Поэтому я думаю, что демократия — это единственный путь, другого нет пути. Что вы можете предложить? Эта жизнь очень четкая, две границы: или авторитаризм разного образца, вот после советского у нас тут, пожалуйста, целый букет — кахазский, белорусский, русский, какой хотите — или демократия. Никто не говорит, что она совершенна, никто не говорит, что это уже конец человеческого пути и поисков человеческих. Вовсе нет. Но я достаточно долго жила в Европе — 12 лет, и я могу сказать, что все-таки есть некий механизм, он уже отшлифован, с элементами социализма. И все-таки нельзя человека послать умирать куда-то по дешевке. Все-таки человеку нельзя сказать: «Если у тебя нет денег — пошел вон». Все-таки это другая жизнь. И других вариантов нету. И это какая-то странная постановка вопроса, что это не актуально. А что актуально? Маркс и Ленин, что ли, снова актуальны? Вы знаете, что ну есть некое движение времени, движение ну не светил, но самой природы вещей, другого нету варианта. А какой еще? Зыгарь: Я на самом деле не пытаюсь вас ни в чем убедить. Я вопрошаю: может быть, люди, которые в это верят, по нашим временам уже кажутся динозаврами? Алексиевич: Ну а не динозавры во что верят? Не динозавры — каковы их идеалы? Зыгарь: Мне кажется, те люди, которые верят в империю, сейчас на коне. Может быть, это движение маятника? Алексиевич: Ну это вообще какие-то ацтеки, если хотите. Зыгарь: Да? Алексиевич: Конечно. Но это что-то из времен Очакова и покорения Крыма. Все повторяется. Зыгарь: То есть, прошлогодних времен фактически? Алексиевич: Да-да-да. Все, абсолютно. И это еще страннее, потому что империя в 21 веке — это анахронизм полный. Понимаете, когда человек анатомируется, когда человек уже сам становится государством, когда техника все дальше будет такая, что ему все меньше нужно будет окружение, все меньше нужен будет другой человек, говорить  о каком-то массиве людей, говорить о каком-то огромном народном теле — это совершенно уже странно. Вот это уж точно анахронизм. Зыгарь: Очень интересно еще, как вы чувствуете реакцию на ваши книги и анализ на ваши книги в не русскоязычной аудитории? Например, я за последнее время много читал, в том числе, рецензий на ваши книги уже после присуждения премии и был удивлен тем, что многие критики, многие журналисты на Западе считают их актуальными для себя. То есть, мы-то думали, я думал, что вот это какое-то безумие, которое присуще русскоязычному миру, а они зачастую примеряют это на себя. Притом, что, конечно, события, которые мы видели в этом году, и темы, которые поднимаются в этом году по всему миру, казалось бы, они такие исключительно из нашего русского мира. Ощущение какой-то такой политической подозрительности, ощущение небезопасности и надвигающейся войны, ощущение какого-то сжимающегося кольца врагов, которые вдруг неожиданно появились и в СМИ, в соцсетях тех же, и в Европе, и в Америке. Вот у вас нет ощущения, что какое-то вот это сумасшествие распространяется? Алексиевич: Да паранойя какая-то все это. Вы знаете, конечно, есть. Когда я читаю, то сразу вспоминается Ханна Арендт об этих сумеречных временах, которые иногда охватывают народы. Причину этого даже сложно иногда понять, но, как правило, все-таки если расчленить, это, как правило, комплексы: комплексы униженности, веймарские все эти комплексы — это очевидная причина таких состояний. И тут уж, опять-таки, когда я ездила по России, и этот униженный, обобранный, обманутый народ, и люди, вот это очень часто было в разговоре: «А где наше, а где мое, а где моих родителей все? Почему это там в какой-то маленькой ячейке осталось в одной, где какая-то группка людей все этим?». Это, конечно, должно было вот таким взрывом все кончиться. Я думаю, что у нас единственная возможность этому противостоять — это все-таки должна, как бы это ни странно сказать, должна оживиться наша элита. Куда она исчезла, хотела бы я знать? Должна какая-то прийти в движение гуманитарная часть общества, которая все-таки должна быть мозгом нации. Это и не только гуманитарии, это должна быть и техническая интеллигенция, и другая. Они есть эти люди. Вы знаете, когда в любом городе — или в Ярославле, или в Саратове, Боже мой, даже в маленьком каком-то городке, Кириллове куда-то — вы знаете, какие прекрасные люди? Как они умно говорят и как они хорошо говорят? Я думаю, что вот это отчаяние, которое поразило всех нас, во всяком случае, оно преждевременно. Это очень легко — поддаться вот этому ощущению, что что-то большое и страшное надвигается. Вот в Беларуси, которая вообще рядом с Украиной, и я была недавно на Украине, на Украине нет ощущения, что что-то надвигается большое и страшное. Там, наоборот, у молодых людей горят глаза. Зыгарь: Потому что все самое страшное уже произошло. Алексиевич: Нет, просто они хотят другой мир, они знают, чего они хотят. У нас же никто не знает, чего он хочет. В Беларуси какие-то смутные национальные идеи не оформившиеся, прошлого века. В России, с одной стороны — молодой и злой капитал беспощадный, с другой стороны — совершенно растерявшиеся в этой новой ситуации капитализм и интеллигенция, потому что к капитализму никто не готовился. Все готовились, конечно, к социализму с человеческим лицом, это надо себе не стесняться и четко  сказать. Никто из нас не ждал капитализма, все мы думали и мечтали о хорошем социализме. И это был лучший вариант, чем то, что произошло. Потому что где этот рынок и где что у нас заработало, хотела бы я знать? Потому что говорили, что благодаря капитализму, рынку все у нас заработает. Нигде ничего не заработало, все просто выкачивается, и эти советские остатки того, что есть. Везде. Так что, вы знаете, надо, чтобы нации — ваша, наша — чтобы начали думать. В конце концов, есть мозг нации. Нечего превращаться во вторую часть этой формулы, которую говорил Ленин. Есть мозг нации, он просто замолчал, его просто поразило безмолвие какое-то. И я думаю, вот все эти идеи — Русского мира, великой России — ну, вы знаете, ну это такой сундук со старыми рукописями, что мне даже странно, что его вскрыли. Зыгарь: Довольно любопытно, что сейчас, вслед за популярным публицистом и моим коллегой Олегом Кашиным вы фактически позиционировали себя как лидера альтернативного Русского мира, который мог бы быть альтернативой тому, который сейчас считается таким мейнстримовым. Алексиевич: Нет, упаси Бог. Я никаким лидером Русского мира себя не чувствую и, честно говоря, я сама по природе своей одинокий человек, в смысле одинокого мышления. Я хочу всегда думать, наблюдать жизнь, где-то даже в каком-то роде созерцатель, наблюдатель, такой летописец Нестор, который сидит где-то тихонько там у себя в келье и думает, размышляет, все остальное его выбивает из колеи. А меня, конечно, жизнь тянет на баррикады, и я чувствую себя не очень там уютно, потому что баррикада — не очень хорошее место для художника, даже неправильное место для художника, потому что там портится зрение, слух. Вы же не видите человека, вы — мишень. Вот это мишень просто, а литератор должен видеть живого человека. Для меня даже Сталин, Берия были безумно интересны как люди. Или Путин и Лукашенко. Мне бы было безумно интересно, как устроен этот духовный организм, все-таки духовный, все-таки это же человек. Как это все устроено, из чего эта сделана машина времени, как это работает — вот что. А баррикада — это просто цель, это… как там у Прилепина? Вообще, конечно, безобразные припевы: «Пора валить тех, кто хочет валить». Это, я считаю, просто какое-то провоцирование низа жизни, это тоже надо запретить, вот любому художнику надо запретить так думать, запретить так говорить людям, потому что человек и так с трудом выскребает себя из этой жизни, и так с трудом в этом котле нашей, в общем-то, нелегкой жизни для большинства людей, он так с трудом себя удерживает на плаву, а еще давать вот такие позывы: стрелять, пойти, русские своих не бросают где-то в Донбассе. А кто их звал в Донбасс? Не надо было идти, никого не надо бросать. То есть, ну такой котел, такая каша, что у меня, когда я писала книгу «Время секондхэнд», мне казалось, что я никогда форму не найду этому. Настолько это во все стороны, просто брызги крови — и все это было очень сложно соединить. Зыгарь: Но при этом, я понимаю, что и лозунг «Пора валить» вам не близок? Алексиевич: Нет-нет. Зыгарь: Вы вернулись как раз для элиты, которую вы взываете, чтобы она стала мозгом. В России это сейчас самый актуальный, самый популярный, может быть, лозунг. Алексиевич: Нет-нет, это лозунг. Зыгарь: Добрый вечер. Меня зовут Михаил Зыгарь, сегодня я рад приветствовать аудиторию телеканала Дождь и представить вам нашего сегодняшнего гостя. У нас в гостях Аскар Акаевич Акаев, профессор МГУ, а в прошлом президент Кыргызстана, Кыргызской республики. Добрый вечер, Аскар Акаевич. Акаев: Здравствуйте. Зыгарь: Знаете, мы с вами встречаемся уже в конце декабря, а это такой традиционный месяц, когда принято вспоминать важные исторические события, которые случились 24 года назад. В следующем году мы будем, не знаю, праздновать или просто вспоминать двадцатипятилетие распада СССР, сейчас пока 24 года. Я хотел бы начать наш сегодняшний разговор именно с этой темы, с этой даты. Вы тогда уже были президентом Киргизии, следили за этим фактически как один из главных действующих лиц той драмы. Для вас нынешнего то, что случилось в декабре 1991 года, это величайшая геополитическая катастрофа XX века, или вы по-другому оцениваете для себя распад Советского Союза? Акаев: Я думаю, что это действительно величайшая политическая, геополитическая катастрофа XX века, потому что все-таки Советский Союз был великой державой. Я считаю, что я, в общем-то, советский человек. Я получил образование, сформировался в Ленинграде, культурной столице России, Советского Союза. Конечно же, для меня Россия ― это вторая родина, поэтому я считаю, что этот распад был катастрофой. Зыгарь: Вы тогда так же это воспринимали? Акаев: Да. Я всегда придерживался единой точки зрения, потому что я считаю, что в рамках великой державы малым народам все-таки было комфортно развиваться. Если брать Кыргызстан, я всегда говорил о том, что советская эпоха, советский период ― это эпоха ренессанса, культуры, образования, экономики. Во всем Кыргызстан настолько поднялся, что это был подлинный ренессанс. У кыргызов появились всемирно известные деятели, например, Чингиз Айтматов, писатель с мировым именем, в балете ― БюбюсараБейшеналиева, которую звали киргизской Плисецкой. Зыгарь: Просто в тот момент, в конце восьмидесятых, а особенно в начале девяностых, вас относили к плеяде демократов новой волны. Вы были киргизским Ельциным, по сути. Президент Академии наук, который выиграл свободные демократические выборы, резко осудил ГЧКП. Большая часть ваших коллег по руководящим креслам в СНГ повели себя иначе. Вы абсолютно твердо и бескомпромиссно выступали за какое-то демократическое развитие и Советского Союза, и Киргизии. Тогда это воспринималось скорее не как поддержка каких-то сил, которые стремились сохранить Союз. Акаев: Да, действительно, я ведь не вдруг стал демократом, и вообще, в советскую эпоху я был профессиональным научным работником. В науке как раз, в общем-то, демократические идеалы, да и процедуры демократические действовали во всём, например, в Академии наук, где я трудился, в университете, где я читал лекции. Там всегда были демократические формы организации, выборность. Например, я всю карьеру проходил выборы, сначала выборы заведующим лабораторией, потом заведующим кафедрой, потом директором института, потом президентом Академии. Все это через выборы на конкурентной основе. Зыгарь: И вот это поступательное демократическое развитие привело к распаду страны, о котором вы сейчас жалеете. Акаев: Да. Я все-таки стоял на твердых демократических убеждениях, но я считал, что нам нужно демократическим образом преобразовывать Советский Союз, великую страну. Я, например, свой родной Кыргызстан никогда не видел вне Союза. Зная историю, что именно в рамках Союза Кыргызстан пережил этот ренессанс… И действительно, в рамках Советского Союза союзная республика получила те институты, которые потом стали основой независимого Кыргызского государства. Зыгарь: Как вы узнали о беловежских соглашениях, как отреагировали? Акаев: Я  узнал постфактум и, конечно же, отреагировал отрицательно. Зыгарь: Из новостей или вам кто-то позвонил? Акаев: Мне позвонил Михаил Сергеевич Горбачев. Это было ночью, под утро. Он сказал: «Аскар, ты не знаешь, что происходит в Минске?». Я говорю: «То же самое, что и всегда». Мне казалось, что это плановая встреча. Я узнал только постфактум, и, конечно, мое отношение было явно отрицательным. Мы связались, и ряд президентов тоже так же относились. Это было неожиданным шагом. Например, мы общались с президентом Казахстана Назарбаевым, в тот момент он тоже был в растерянности. Может, было какое-то предчувствие сложности ситуации, но тем не менее сказать, что мы предвидели такой поворот событий, было бы преувеличением. Это действительно застало нас врасплох, потому что нам казалось, что всё еще есть шанс как-то остаться под эгидой единого союза, конечно, с расширением автономии. Ведь последний вариант документа, который был согласован, в общем-то, давал очень хороший шанс и для самостоятельного развития республик, но и вместе с тем возможность иметь общие институты союза, которые обеспечивали бы безопасность, технологическое развитие и так далее. Зыгарь: Получается, что вы получили независимость, которой, в общем-то, не хотели. Акаев: Я думаю, да. По крайней мере, мы получили независимость, за которую мы не боролись. Я думаю, что это справедливо для большинства союзных республик, исключая Прибалтику, конечно. Зыгарь: Видимо, Украину тоже. Для нее это тоже скорее было решение, поскольку Леонид Кравчук подписывал беловежские соглашения, для него было понятно. Акаев: Украина, возможно, тоже шла более сознательно. Зыгарь: А все среднеазиатские республики не хотели, да? Акаев: Я думаю, что для всех среднеазиатских республик это было неожиданностью. Мы созвонились с президентом Казахстана Назарбаевым, он был в растерянности, потом переговорили со всеми. Все были в растерянности, потому что казалось, что в отрыве от Москвы, от России нам будет трудно, потому что экономика находилась тогда в катастрофическом состоянии. Целей, чтобы бороться за независимость, ни у кого не было. Я помню 13 декабря. Мы встретились в Ашхабаде, и, в общем-то, все единогласно и единодушно приняли решение, что нам нельзя быть в стороне, нам надо присоединяться к славянской тройке. Об этом сразу же сообщили Борису Николаевичу Ельцину и договорились о том, что все наши республики входят в уже новый союз, то, что было подписано 21 декабря в Алма-Аты. Это уже было содружество, конечно. Но я до последнего верил, что союз в той или иной форме можно сохранить. Конечно, ГКЧП… Зыгарь: Вот это важный вопрос, потому что в России часто говорят, что Советский Союз убили не беловежские соглашения, а ГКЧП, что, мол, после путча почти все союзные республики решили, что не могут дальше продолжать жить внутри Советского Союза. Акаев: Нет, я с этим не согласен. Я лично, например, был против ГКЧП, считаю, что он, конечно, помешал тому процессу союзного договора, который был выработан, ведь союзный договор практически был подготовлен к подписанию 19 августа и был приемлем для всех, в частности, для президента Украины Леонида Кравчука. Он был готов подписать этот союзный договор, по нему был достигнут полный консенсус, мы все регулярно участвовали в Новоогаревском процессе. Конечно, ГКЧП этому процессу помешало. Я думаю, что именно это стало поворотной точкой, импульсом для лидеров Украины, потому что референдум-то был объявлен уже после. Я считаю, что если бы, конечно, не ГКЧП, то 19 августа этот союзный договор  был бы подписан. Да, он был основан на конфедеративных принципах, но тем не менее союз-то сохранялся. Даже позже мы работали, дорабатывали, этот документ стал еще более либеральным, еще больше полномочий отошло союзным республикам, но тем не менее процесс продвигался. Я думаю, что, конечно, окончательно этот процесс был похоронен в Беловежской пуще. Зыгарь: То есть изначально к Новоогаревскому процессу не вернулись из-за позиции Украины, я правильно вас понимаю? Все остальные республики выступали за продолжение? Акаев: Конечно. Зыгарь: Вы бы подписали это, несмотря на путч? Акаев: Совершенно верно. Не только я, но и все среднеазиатские. Я знаю мнение своих коллег. Хотя парад суверенитетов уже тогда активно шел, именно после ГКЧП начали объявлять суверенитеты. Но тем не менее никто не отказывался от союзного договора. Конечно, считали, что после августовского ГКЧП он должен быть еще доработан. Мы же работали над этим процессом осенью. Зыгарь: Вы можете представить себе такое, что если бы не ГКЧП, Советский Союз сейчас существовал бы? Акаев: Могу представить как один из возможных сценариев, конечно. Я именно поэтому был очень огорчен, решительно выступил против ГКЧП. К тому же я сразу понял, что ГКЧП опирается на ложную аргументацию, потому что я как раз 18 августа говорил лично с Михаилом Сергеевичем Горбачевым. Он меня спрашивал, какая готовность, как коллеги настроены. Я говорю: «Мы все уже готовы, мы все летим, все решительно настроены подписывать договор 19 августа». Так что у меня был разговор с Михаилом Сергеевичем, я чувствовал, что он полон энергии, был решительно настроен на то, чтобы 19 числа мы собрались и подписали. Зыгарь: Сейчас в России иногда говорят и пишут, что попрошествии 24 лет есть ощущение, что исторически ГКЧП все равно победил. По развитию политических событий всё выглядит так, как будто бы именно ГКЧП исторически и морально находится на коне. Что вы думаете об этой позиции? Акаев: Я не изменил своей точки зрения. Я думаю, что на тот момент, конечно, это оказалось одним из решающих факторов, положивших начало распада Советского Союза, поэтому я считаю, что 19 августа не только с демократических позиций, меня обеспокоило именно то, что это событие могло сорвать подписание союзного договора. Я считаю, что мы искренне хотели, чтобы этот союзный договор состоялся, чтобы мы были вместе и вместе строили демократию в рамках нового союза. Зыгарь: А сейчас это необратимо? Акаев: Почему? Зыгарь: Просто в прошлом году вдруг возникла популярная тема, мол, возврат Советского Союза может обсуждаться некоторыми умами, может быть, в Кремле, может быть, еще где-то. Как вам кажется, это возможно? Акаев: Мне кажется, это возможно. В демократической форме ― почему нет? Сейчас идет новый этап глобализации, начинается третий этап. Второй этап был в последней четверти XX века. Первый этап, как вы знаете, это последняя четверть XIX века. Зыгарь: Вы верите в воссоединение Советского Союза на этом этапе? Акаев: Одна из закономерностей ― как раз региональная интеграция, иначе невозможно противостоять. Ведь глобализация несет наряду с позитивными последствиями и очень негативные. В этой ситуации региональные интеграционные союзы позволяют малым странам, в общем, как-то выстоять, идти по пути прогресса. Я считаю, что всем странам, которые всегда вращались вокруг российской орбиты, конечно, будет легче в региональном интеграционном союзе. В общем, мы объективно видим, что этот процесс идет, например, ЕврАЗЭС. Меня вчера очень обрадовали два неожиданных приятных  события. Первое ― резолюция ООН по Сирии, а второе ― то, как страны ОДКБ впервые на моей памяти за последние годы, десятилетия поддержали внешнюю политику России в отношении Сирии, Турции, Украины. Зыгарь: Мне тоже интересно ваше слово «впервые». Акаев: Мне показалось, что это какой-то добрый знак, может быть, лидеры постсоветских стран начинают понимать, что все-таки только интеграционные процессы помогут обеспечить геополитическую безопасность, дадут возможность развиваться. Они же вкушают плоды, особенно Беларусь. Мы же видим, что в союзе с Россией Беларусь процветает. А возьмите Украину, которая была самой могущественной, богатой, процветающей и самой продвинутой! Академия наук Украины вообще была самой продвинутой в Советском Союзе. А сегодня посмотрите, что произошло с Украиной. Зыгарь: Спасибо, Аскар Акаевич. Давайте прервемся на короткую рекламу, как раз после рекламы поговорим о сегодняшнем и, может быть, даже о завтрашнем дне, а не об истории. Мы вернулись в студию после короткой рекламы. По-прежнему у нас в гостях Аскар Акаев, профессор МГУ, в прошлом президент Киргизии. Как раз перед тем, как мы ушли на рекламу, вы сказали про то, что в эпоху глобализации, вам кажется, интеграционный процесс на территории бывшего СССР может пойти так, что в той или иной Советский Союз восстановится, и это кажется вам правильным и логичным. Я хочу уточнить. С одной стороны, я не хочу ставить вас в неудобное положение, потому что я понимаю, что вы говорите об этих событиях во многом уже не как политик из-за границы, а как житель России, как укоренившийся москвич. Вот уже десять лет вы преподаете в МГУ. Акаев: И еще двадцать лет как ленинградец. Зыгарь: Да, опять же. Мне кажется, что последние 10 лет самые важные. Акаев: Да, самые важные. Зыгарь: Поэтому не хочу вас провоцировать и пойму, если вы уклонитесь от ответа. Просто принято считать, что события 2014 года, особенно Крым, многие постсоветские республики, например, Белоруссию, оттолкнули. Очень много тревожных подозрений они вызвали, скажем, в Казахстане. Казахские власти начали переживать еще больше, чем прежде, за судьбу Северного Казахстана. Присоединение Крыма вряд ли способствовало укреплению позиций России на постсоветском пространстве. Кстати, вы дважды употребили слово «впервые», члены ОДКБ, то есть самые близкие союзники России, поддержали её. Вам кажется, что Крым как-то отбросил назад эти планы по воссозданию Советского Союза или наоборот, это не страшно и мы, в общем, движемся в правильном направлении? Акаев: Я вполне допускаю, что некоторые лидеры были обеспокоены этим фактом, но я думаю, что как раз вчерашнее решение ОДКБ говорит как раз о том, что эта обеспокоенность прошла. Мое личное мнение по Крыму, кстати, я в школе очень увлекался историей, хотел стать историком, потому что мой старший брат был историком. Наша библиотека была полна исторических книг, поэтому, конечно, я прочитал много исторических произведений. Великий Лев Толстой у меня начинался с «Севастопольских рассказов». Я был искренне обрадован, я приветствовал возвращение Крыма в Россию, потому что я считаю, что Крым ― это чисто российский, чисто русский проект. Если назовем всех, кто завоевывал, утверждал Крым в составе России 200-300 лет назад, мы не найдем там ни одной украинской фамилии. Это чисто русский проект Екатерины Великой, графа Потемкина. Конечно, Севастополь ― чисто русский город, город русской морской славы. Учитывая, что все-таки Севастополь играет ключевую роль в обеспечении безопасности южных границ России, а мы видим, что сегодня  в этом районе, в общем-то, неспокойно. Совсем близко Ближний Восток со всеми проблемами. Поэтому я считаю, что это был правильный шаг. Я приветствовал, я поддержал, потому что я считаю, что это восстановление исторической справедливости. Мы же все знаем, как Крым перешел в состав Украины, правильно? Зыгарь: Скажите, а события этого года тоже вызывают у вас такие же позитивные чувства? Я имею в виду внешнеполитические события: российское участие в операции в Сирии и последовавший конфликт между Россией и Турцией. Акаев: Я считаю, что участие России в Сирии ― это очень разумный и правильный шаг, это дальновидный шаг. Я провожу параллель, потому что сейчас, в общем-то, мы можем говорить о возможном начале Третьей мировой войны, не дай бог, чтобы оно состоялось… Я почему говорю, что резолюция ООН в конце года стала для меня неожиданностью. Конечно, она не будет происходить, как Вторая мировая война, с нашествием танковых армат, миллионов солдат, но это гибридная война. Зыгарь: Может быть и похуже. Акаев: Да, она может происходить. Поэтому я считаю, что пришествие России в Сирию… Зыгарь: Это не шаг в сторону Третьей мировой, а наоборот? Акаев: Я думаю, да. Я провожу параллель с Халхин-Голом, потому что именно Халхин-Гол показал, каким будет лицо Второй мировой войны. Именно в Халхин-Голе мы увидели, что она будет войной моторов. Она как раз была показана там, мы получили там маршала Жукова. США могут испытывать в любой точке мира, а Россия сейчас испытала там новейшие виды точного оружия. Я считаю, что это очень правильно. Зыгарь: А в том, что касается истории с Турцией? Вы живете в Москве, видите остроту конфликта, что это, в общем, выливается в антитурецкую кампанию, которая развивается в России. Вам как человеку, который развивал отношения между Киргизией и Турцией как между тюркскими народами, наверно, это должно быть тяжело. Или как? Акаев: Понимаете, Михаил, мне выпало счастье развивать отношения со вполне светской Турцией. И Сулейман Демирель, и его предшественник, в общем-то, шли в направлении стратегии, обозначенной Ататюрком. Они развивали Турцию как светское государство. Конечно, я полностью поддерживаю руководство России, что вина за этот инцидент лежит, конечно, на руководстве Турции. Были встречи, руководителям Турции было известно, что Россия находится в Сирии по приглашению законного правительства, законного президента, по крайней мере, в правовом отношении. Так что в полном соответствии с международным правом. Кроме того, общий враг ― ИГИЛ / ИГИЛ (так называемое Исламское государство, ИГ) признана в России террористической организацией и запрещена на территории РФ / угрожает и безопасности Турции в том числе. Поэтому я согласен с тем, что это был удар в спину. Вина лежит на руководстве Турции. Конечно, я считаю, что народы не должны страдать, экономическое развитие… Вероятно, здесь надо как-то решать эти вопросы на межгосударственном уровне. Зыгарь: Вы заговорили про экономику. Когда я изучал вашу деятельность за последнее время, обнаружил, что хоть вы и профессор мехмата, очень многие выступления в последнее время вы посвящаете экономике, среди прочего критикуете российский Центробанк и говорите, что во многом в кризисе, который сейчас происходит в российской экономике, виноваты не внешние факторы, а ЦБ. Можете ли вы как-то со своей математической позиции это обосновать? Акаев: Прежде всего я как прикладной математик всё моделирую, рассуждаю, анализирую. Собчак: Вот первый мой вопрос, почему у меня родилась идея вас пригласить. Мы встретились с вами на открытии музея Ельцина в Екатеринбурге. К сожалению, там было много народа, мы не смогли пообщаться. Расскажите, пожалуйста, было ли в том музее что-то, что вы, например, не увидели и вам показалось странным, что какие-то события в этом музее не отражены? Вот какие вообще ваши впечатления? Шушкевич: Вы знаете, я увидел больше, чем предполагал, гораздо больше, и я увидел, что совершенно неординарная структура, неординарная конструкция, ну и некоторые неординарные сведения там получил, то, чего не ожидал. Например, как мне объяснила гид, что там перечень спонсоров в последовательности кто больше по уменьшающиеся, и то, что на первом месте Ходорковский, меня, честно говоря... Собчак: Серьезно? А Путин там где-то в серединке, я помню. Шушкевич: Путина там вообще нет, там есть Медведев. Собчак: Есть-есть, точно. Шушкевич: Ну я не нашел, значит. Собчак: Я нашла. Шушкевич: А вы нашли. Значит, я тогда не столь внимательным был, но Медведев ниже. Собчак: Я вот помню, что меня поразило, что Вагит Алекперов там выше, чем Путин. Но я не знала, что это по финансовому признаку. Шушкевич: Это было сказано... Собчак: Гидом, да? Шушкевич: Гидом. Собчак: А были, с точки зрения истории, все-таки вы принимали активное участие в исторических событиях при Ельцине и при его эпохе, были ли какие-то исторические события, которые, на ваш взгляд, не были должным образом отражены в этом музее? Шушкевич: Вы знаете, мне трудно сказать. За то время, которое я там был, я, во-первых, встретился с очень многими людьми, с которыми не ожидал встречи, бывшими руководителями автономных структур России и Молдовы, допустим, и Украины. И поэтому, может быть, я не очень внимательно смотрел все. Но я знаю многое по рассказам, поскольку, в общем-то, я контачу с центром Ельцина. Ельцин для меня был и остается кумиром, понимаете, в чем дело? Это человек, которого трудно сравнить с другими. Вот я знаю все слабости, о которых там всегда, перемывают их, в общем-то. А для меня они его украшали, потому что он никогда не менял решения в непотребную сторону и вообще никогда не менял решения, будучи, может быть, в состоянии таком не совсем нормальном, не совсем адекватном. Собчак: Ну вот смотрите. На днях исполнилось 24 года — это огромная вообще цифра — с момента подписания Беловежского соглашения, которым было принято решение о ликвидации СССР и создание СНГ. Как вот сейчас, когда прошло 24 года, вы оцениваете эти соглашения? Шушкевич: Я оцениваю это как одно из своих самых больших политических достижений. Пожалуй, больше его только вывод ядерного оружия с территории Белоруссии. А на первом месте вот этот вывод ядерного оружия, потому что это была угроза уничтожения Белоруссии вообще, а так — здорово. И, вы знаете, когда я слышу, как это трактуют в разных местах, вот мы сейчас с Кравчуком и с Бурбулисом были в Польше, там большой был стол, как объясняют, в общем-то, маститые политологи, я даже до многого не догадывался. Собчак: Ну вот для меня, я вам скажу честно, я не маститый политолог, но для меня тоже странно, что вы так об этом говорите, как о главной победе, потому что, по сути, ведь все равно получилось, что, собственно, из этого соглашения не вышло ничего. Вот мы сейчас смотрим  спустя 24 года на мир, и мы видим, что происходит в Украине, что происходит в Белоруссии, в России. По сути, эти же соглашения реализованы не были. Шушкевич: Вы меня простите, вы абсолютно неправы. То, что было реализовано, в общем-то, банальные вещи, но то, что гражданин России, гражданин Белоруссии, гражданин Украины могут свободно выехать за рубеж и приехать — это реализовано. Собчак: Нет, это конечно. Я имею в виду, что решение о создании СНГ. Ведь СНГ все равно была такая декоративная структура. Шушкевич: А СНГ, понимаете, если создавать структуры большевистским образом, что мы и сделали, скажем прямо, то они будут по-большевистски работать. Понимаете, на первых саммитах СНГ было принято столько решений, но мы же, в общем-то, действовали так, как ЦК КПСС и Совмин — приняли решение, значит, оно там должно кем-то выполняться дальше. А здесь нужно было его проводить через национальное законодательство, и во многих случаях, в общем-то, его невозможно было провести или его вообще не проводили как лишняя процедура. То есть, мы не поднялись до того уровня правового государства никто, чтобы эти решения действовали, чтобы они действовали, чтобы они исполнялись, стали фрагментом национального законодательства. Такого не было. Собчак: То есть именно ту часть, связанную с СНГ и с этим содружеством вновь созданным, вы не считаете успешным? Шушкевич: Нет, почему? Это именно конструктивная часть, мы не разрушители, мы создатели. Собчак: Ну что вы создали, Станислав? Шушкевич: Создали набор независимых государств. Собчак: Так, наоборот, все размежевались от ненавистного в тот момент СССР, что на тот момент, наверное, было правильно, но появились границы, появились независимые государства, собственно, эти государства по факту этого соглашения показали свою независимость и отсоединились от ненавистного им СССР. Шушкевич: Не будем говорить о ненавистном. Дело в том, что нельзя по одним и тем же правилам регулировать вопросы в Узбекистане и на далеком Севере. Это мне кажется очевидным. Появились возможности развивать в интересах той структуры, того государства, и для меня, например, я считаю, что это, в общем-то, был акт деколонизации российской империи в форме СССР. Здесь вряд ли вы что-нибудь оспорите, к счастью, это не моя фраза, я ее услышал сейчас в Польше на обсуждении наших проблем, но это действительно была деколонизация, потому что Россия влияла, подчиняла и хотела видеть российскую землю на территории Белоруссии. Как сейчас захотели многое. Собчак: Согласитесь, что с деколонизацией, как вы это называете, все равно рухнуло огромное количество торговых связей, появились границы. И вот параллельно тому процессу, в котором принимали участие вы, шел Новоогаревский так называемый процесс. Как вы считаете, почему в рамках не удалось прийти к какому-то решению? Шушкевич: Я убежден, что это произошло по одной простой причине — Михаил Сергеевич Горбачев не допускал никакого иного реформирования кроме того, когда он был выше всех. Это не получалось, не было гарантии на длительный промежуток времени, потому что, может быть, можно было найти поумнее, простите, когда людям давали право выбора, они ведь могли выбрать не его. Поэтому Новоогаревский процесс зашел в тупик. Я, между прочим, 20 октября 1991 года принес документы — конфедерацию создаем. Я не говорил, что я такой умный, что я понимаю, что это чепуха написана. Говорю: «Вы знаете, мне придется докладывать нашему Верховному совету, у нас сейчас все очень ушлые, они увидят, что не соответствует элементарным словарным дефинициям  и сочтут, что я ничего не понимаю, у меня будет сложная жизнь». Горбачев обиделся, ушел, потом уже хотел собрать всех вместе, но мы-то договорились, что мы не идем на этот процесс, потому что видим, что происходит. Собчак: Скажите, многим остается только догадываться, а вы это знаете точно. Беловежские соглашения — это все-таки было спонтанное решение или оно долго готовилось? Шушкевич: Вы знаете, с вероятностью 99,9% это было спонтанное решение. Почему я оставляю долю процента? Может быть, где-то что-то было так хорошо подготовлено… Собчак: Спланировано, что даже вы об этом не знали. Но в целом это происходило спонтанно? Шушкевич: Это происходило там, эта шлифовка, мы всегда говорим, что мы консенсусом все принимали, там работали такие потрясающие эксперты, ведь у нас Гайдар был экспертом, Шахрай, Козырев. Это великолепные юристы. Они дотирали по одному слову, по комбинациям каких-то слов, чтобы для всех было приемлемо, чтобы все проголосовали, вся шестерка, «за». И только так принимали. Не было спонтанной подготовки. Были моменты, когда кое-кто объяснял другими причинами, почему туда ехал. Я туда ехал, чтобы уговорить Ельцина нерыночным образом поступать с Белоруссией, чтобы мы не замерзли этой зимой 1991-1992 года, потому что я был сторонником рыночной экономики, а мне приходилось нерыночными методами просить, у нас ни кредита, ни денег — ничего нет, я тогда это уже понимал. Поэтому мы хотели просто уговорить Ельцина, он ведь такой мужик правильный, русский, настоящий, мы думали, мы его уговорим, на охоту его позвал. Но получилось по иному, потому что надо было определить, кто мы есть. Собчак: Уговорили, как я понимаю. Шушкевич: Мы определили, кто мы есть. Важнейшая роль здесь, я считаю, спонтанно, это точно спонтанно. Я ведь всех марксистов-ленинцев, простите, философов терпеть не мог, а здесь, простите, этот марксист-ленинец Бурбулис говорит: «СССР как геополитическая реальность и субъект международного права перестает существовать». Слушайте, я завистью дикой проникся, что он такую хорошую фразу придумал. Я первым заорал: «Я подпишу». Собчак: Вы, Ельцин и третьим там был Кравчук, который на тот момент шесть дней как был избранным президентом Украины. Шушкевич: Семь. Собчак: Видите, какая у вас потрясающая память. Лучше, чем у меня. Тогда же прошел и референдум, на котором граждане Украины высказались за независимость Украины. Какая его была позиция во время этих соглашений? Шушкевич: Он поддерживал такой подход. Собчак: Это была его инициатива? Шушкевич: Понимаете, сейчас со временем у всех нас происходит логизация того, что было раньше. Леонид Макарович своеобразно логизирует. В Польше у нас была панель, он говорит: «Я ехал, чтобы четко заявить: Украина независимая, Союза не будет». Так он не заявлял, и мне, когда я с ним летел, я к нему подсел в самолет, чтобы поговорить перед этим… Собчак: Тогда, когда вы летели на эти соглашения? Шушкевич: Он прилетел в Минск, «А дальше, — я говорю, — я к вам напрошусь». И мы полетели. Не было этого в разговоре. Но он так убедительно сейчас об этом говорит, ну как же я буду спорить с президентом Украины? Собчак: Сейчас другая позиция. И, по сути дела, почему я осмелилась сказать, что, на мой взгляд, не совсем все получилось. Смотрите, хотели независимые государства, демократические, но по сути дела, есть такая поговорка «Цыплят по осени считают». Ведь смотрят на исторический процесс, 24 года — как раз уже хороший срок на  него посмотреть. Что мы видим? В России авторитаризм, в Украине тяжелый экономический кризис и война, в Белоруссии авторитаризм, переходящий в тоталитарную систему. То есть, по сути дела, все это не получилось тем образом, которым мечталось и вам, и Ельцину. Шушкевич: Так, как хотелось, не получилось, хотелось большего. Собчак: Почему все эти государства в итоге вернулись в той или иной форме к советскому… Шушкевич: Исторический процесс продолжается. Вы помните, это практически революция своего рода. А революцию задумывают романтики, осуществляют фанатики, а результатами пользуются подонки. Так вот они сейчас, подлецы, пользуются этими результатами. Но тем не менее, процесс идет. Собчак: Вы сейчас Лукашенко и Путина назвали подлецами, правильно? Шушкевич: Я не называю их подлецами, но там и другие же у них помощники есть, может быть, не они, им советуют… Собчак: Может быть, не они подлецы. Шушкевич: Нелогично совершенно ожидать, что эти перемены должны были утвердиться. Хотелось бы. Собчак: Почему? 24 года назад, я уверена, что вы, Кравчук и Ельцин, разрушая Советский союз, делали это осознано, понимая, что вы строите государства независимые на совершенно других основаниях. Демократия, гласность, плюрализм, рыночная экономика. И что из этого осталось? Шушкевич: Разрушая монархию, французы думали, что у них будет рай земной. А потом посмотрите, кого стреляли, кого уничтожали прежде всего. Кто гильотину придумал и кому голову отсекали. Собчак: Правильно я понимаю, что этот Советский союз разрушить невозможно? Шушкевич: В головах. У меня книжка по этому поводу, называется так «Моя жизнь, крушение и воскрешение СССР». Но самое интересно, что он не погиб в сознании людей. Сегодня я был на конференции, между прочим, замечательная, российские политологи, социологи докладывали эту позицию. Общая ментальность у нас фактически царская, и у вас в России хотят иметь царя. Собчак: Значит, это было бесполезно. Шушкевич: Нет. Она медленно меняется. Собчак: Медленно — сколько? Еще сто лет нам ждать? Шушкевич: Сто не сто, но, в общем-то, достаточно длительный период это происходит. Собчак: То есть то, что Беловежские соглашения были правильные, люди осознают через сто лет. Шушкевич: Я не сомневаюсь в том, что они были правильные, что изменения, к которым они привели, положительные. Собчак: Сейчас-то положительных нет. Шушкевич: Почему? Есть положительные. Мой сын может поехать учиться за рубежом. Он мог в советское время поехать учиться за рубеж? Собчак: Я другой вам задам вопрос. Смотрите, ни вы, ни Кравчук вскоре после этих Беловежских соглашений второй раз уже не были избраны главой своей страны. У Ельцина тоже, как мы помним, были большие проблемы. Как вы думаете, почему такой общий тренд? Шушкевич: Очень легко все сложности и неприятности возложить на головы тех, кто что-нибудь сделал. А если кто-то ничего не сделал, он чист как стеклышко. Что-нибудь делать — это всегда ты не гарантирован от ошибок и сложностей. И очень легко списать и назвать всякими омерзительными словами тех, кто что-то сделал в направлении демократизации прав человека и рынка. Ведь когда даже идеальную рыночную экономику, с моей точки зрения, допустим, немецкую критикуют, ведь эти люди берут на вооружение те критические фразы, говорят: «Даже немцы уже поняли, что нельзя чисто рыночную экономику, что должны быть социальные программы, которые взвешены». И все слушают: «Да, наверное, плохо сделали, потому что жить стало плохо». Есть одно правило: изменения политического строя всегда приводят к ухудшению, и если Польша смогла солидаризироваться под  Бальцеровича и претерпеть шок, а потом терапевтически выздороветь, сегодня она лучше некоторых стран давних капиталистических, то у нас этого шока до сих пор не преодолели. Потому что мешают, люди не знают, что надо делать, они пришли без программы, они присматривались, как бы им выгоднее жить, как бы быть ближе к кормушке. Собчак: Я еще знаю, что должен был Нурсултан Назарбаев приехать в Беловежскую пущу. Почему этого все-таки не случилось? Он же собирался. Почему в последний момент он передумал? Шушкевич: Это давняя история. Он мудрый человек по-восточному. Собчак: Потому что он не приехал? Шушкевич: А хитрый по-моему. Ведь Михаил Сергеевич потом рассказал, почему он не приехал. У нас была с ним громкоговорящая связь, с ним говорим, мы слышали его ответы, Борис Николаевич Ельцин. Он обещал к нам прилететь, поскольку летел в Москву. Он долетел до Москвы — и связь с ним оборвалась. Михаил Сергеевич потом в передаче телевизионной сказал, что он к нему заехал, и он ему пообещал должность председателя Верховного совета СССР обновленного. Ну зачем же ему ехать? Там еще неизвестно что будет, здесь должность гарантирована. А по техническим причинам можно туда не податься. То есть он поступил мудро. Я хочу вам сказать, что, видимо, из национальных лидеров один из самых хитрых по-моему и мудрых по-восточному. Собчак: Как мы помним, даже в Музее Ельцина единственная табличка, которая не переворачивалась на том съезде Верховного совета, где все ругали Ельцина, можно было перевернуть табличку с именем и посмотреть, как именно ругали Ельцина, единственная табличка, которая не переворачивалась, была Нурсултана Назарабаева, который тоже на этом известнейшем съезде присутствовал. Шушкевич: Это умный лидер, именно казахский лидер, который находит способы быть в добрых отношениях с Россией. Иного выхода у него нет. Собчак: Чтобы закончить эту важную историческую тему с самими Беловежскими соглашениями, там же тоже такая совершенно детективная история, где они сами физически находятся? Они же есть. Шушкевич: Вы знаете, это не играет никакой роли, где они находятся. Собчак: Вы знаете, что с ними произошло? Шушкевич: Я знаю все. Собчак: Вот расскажите. Шушкевич: Я больше других догадываюсь, что с ними произошло, потому что депозитарием являлось Министерство иностранных дел. Все бумажки, все черновики, соглашения поступили в Министерство иностранных дел. Собчак: То есть Лукашенко это все прячет? Шушкевич: Нет, Лукашенко к этому не имел никакого отношения. У нас были другие умники. Собчак: Петр Кравченко был тогда… Шушкевич: Совершенно верно. Я думаю, что Кравченко хранит и думает, что цена этих документов все время возрастает. Собчак: То есть Петр Кравченко держит их где-то у себя дома? Шушкевич: Я думаю, что да, с вероятностью, как я полагаю, не 99%, а 90% точно. Собчак: А что он будет с ними делать? Он их будет потом на Сотбис продавать как историческую реликвию? Шушкевич: Он может и это. Собчак: Хороший ответ. То есть хранит до аукциона. Шушкевич: Ну, может быть, коллекционирует. Любопытно иметь такую штучку. Собчак: Любопытно, особенно когда ты знаешь, что ты — единственный хранитель того, что разрушило СССР. Шушкевич: А, может, он хочет писать, что предложили они за ночь, потом какую поправку потребовал кто-то, кто эту поправку сделал. Это же все писалось, это же не говорилось. Собчак: Это очень интересная стенография. Шушкевич: Думаю, что очень интересная. Я, например, открытие тогда сделал. Я вдруг мудрость Шахрая почувствовал. Он ведь был невысокого ранга политиком и работником. Он находил замечательные решения. На первом месте, конечно, был Гайдар. Собчак: Самый умный? Шушкевич: Да. Собчак: Видите, он тоже остался, к сожалению, в нашем историческом отрезке фигурой, которую ругают все, его имя, к сожалению моему, тоже ассоциируют… Шушкевич: До этого тоже нужно еще дорасти, чтобы его понять. Все идущие впереди подвергаются наибольшей критике, он шел впереди. Собчак: Через несколько лет после Беловежских соглашений Белоруссия и Россия стали создавать Союзное государство. Что это значит? Что появилась потребность в том, чтобы упрочить тот союз, который уже к этому моменту был создан? Шушкевич: По моему убеждению, Борису Николаевичу было все равно, что создается, это не такой важности вопрос. У нас была потребность посадить добрый десяток людей, которые ничего не умеют делать, ничего не достигли на ничего не значащих проектах. Так оно есть. Например, синекура создана для некоторых особей, которые вообще абсолютно ничего не могут делать. Например, такой сказочник как Бородин, потом еще другие менялись. Это непотребная структура абсолютно. Непонятно, как в рамках СНГ, это надо разрушать СНГ, почему-то эти создали Союзное, им недостаточно СНГ… Собчак: Почему? Получилось, что тем самым они признали, что СНГ недостаточно. Шушкевич: У всех любовь к русским, а у Лукашенко самая большая. Но он продаст кого угодно, если ему это будет выгодно. И это непотребная структура. Когда я лечу из Минска в Токио, я сдал багаж в Минске — получил в Токио. Через Москву, естественно. Но когда я из Токио лечу в Минск, то я должен получить багаж в Москве, у ворот Союзного государства, перенести, сдать его еще раз, потом в Минске получить. Вот это единственное, что они придумали. Собчак: Хорошо. А Таможенный союз? Шушкевич: Это политическое заявление — вот мы создали, мы такие умные, мы дружим. Собчак: То есть вы считаете, что экономического какого-то здесь нет смысла? Шушкевич: Я пока не вижу, что может случиться экономическое здесь. Дай Бог, чтобы случилось. Понимаете, искать современные технологии, простите меня, в Казахстане, еще до Вьетнама дело доходит, и отвергнуть ФРГ — это полная нелепость. Потому что надо знать, у кого что можно. Искать рынок для сбыта плохих белорусских тракторов, несовременных — это не спасение, потому что они не подымутся до этого уровня, надо реформировать производство этих тракторов, чтобы было выгодно производить тракторы мирового уровня. Собчак: Вы считаете, что этот Таможенный союз, который инициировал Путин с Белоруссией и Казахстаном, это все… Шушкевич: Я не вижу здесь никакого прогресса, я допускаю, что, может быть, я чего-то не понимаю, простите меня, но для нормальных экономистов, путных людей это выдумка, чтобы быть на виду. Путин же придумал лучший ход восславиться: лучше одна маленькая победа — и все население России будет тебя боготворить. Собчак: Вы сейчас Крым имеете в виду? Шушкевич: Да, я имею в виду Крым. Собчак: Мы вернемся к этой теме. Я хотела бы закончить тему про Таможенный союз. Янукович в тот момент не подтвердил участие Украины в Таможенном союзе, склонялся к пути евроинтеграции. Как вы считаете, этот путь более правильный? Если Таможенный союз, на ваш взгляд, все равно некая такая политическая фикция и заявления громкие, может быть, Белоруссии стоит тоже идти в сторону евроинтеграции? И это правильный путь? Шушкевич: Белоруссия сейчас не идет в сторону евроинтеграции. Собчак: Но, может быть,  стоит идти? Шушкевич: Нет. Почему она не идет? Потому что демократизация, права человека, правовое государство — это политическая смерть для Лукашенко. Если у нас будут справедливые выборы, если не будет поддержки из России, он сразу пропадет. А если он будет молиться на Россию, такого сотрапа иметь очень выгодно и Путину. Собчак: Вы, правда, считаете, что он сотрап Путина? Шушкевич: Да. Притом он выполнит любое желание. Собчак: Ой, я тут с вами поспорю. Шушкевич: Его речи всегда такие: начало одно — конец противоположный. Собчак: Я делала с ним интервью, у нас была длинная беседа. У меня есть ощущение, что при определенном раскладе Лукашенко вполне может переиграть Путина. Вы с этим не согласны? Шушкевич: При той российской наивности, которая когда-то была, когда он ездил по регионам и хотел стать президентом объединенного государства. То время прошло. Он неграмотный человек по сравнению с Путиным, простите меня за откровенность. Как бы мне не нравился Путин, но он образованный профессионал КГБшный высокого ранга. А что сделал Лукашенко? Ничего и делать ничего не умеет. Собчак: Учитывая экономику своей страны и учитывая то, что ему приходится работать с материалом заказчика, то есть с материалом своей страны, он занимает, на мой взгляд, ту позицию, которую он может занимать. Шушкевич: С этим материалом можно было бы сделать чудеса. Собчак: Вы так считаете? Нефти нет. Шушкевич: Я знаю, не считаю. Белорусы очень хорошие работники, дисциплинированные и нетребовательные. Это благодаря белорусам Кливленд стал сталелитейным. Попробуйте разобраться в этом. Я разбирался. С удовольствием приглашают этих работников, белорусы не пьют, не курят. Собчак: То есть вы считаете, что у него просто не было другого выхода, кроме как договариваться. Шушкевич: Я считаю, что с его колхозным умом иного выхода, как укреплять советский строй и иметь эти предприятия-гиганты, он, конечно, проявляет максимум находчивости, они сохраняются, но вы знаете, чем дальше, тем хуже. Собчак: А Коля будет следующим президентом? Шушкевич: Я думаю, он его для этого и растит. Это как раз показатель уровня его интеллектуального, духовного, семейного и прочего развития. Собчак: Я хотела спросить вам про 1994 год. В 1994 году вы посчитали, что Белоруссия готова к свободным выборам, провели их, на этих независимых выборах выиграл Лукашенко. Сейчас, глядя на эти события, не считаете ли вы, что вы поторопились? Шушкевич: У меня была одна ошибка — я пытался вести себя достойно везде. В этом вы не можете заподозрить ни на чуть-чуть Лукашенко. Потому что так врать на выборах и так обещать я просто не мог. Меня бы мои коллеги сочли идиотом. А там можно было врать как угодно и потом не выполнять. Кроме того, я не протестовал предоставлять трибуну, и там был такой давний сговор: Лукашенко говорил то, что ему подсказывал Кебич, и он всякую гадость, в общем-то… если посчитать тот ущерб, который я нанес государству, это тогда составляло максимум 20 долларов. Если бы он был нанесен. Я этого не наносил. Собчак: Вы имеете в виду дело о гвоздях? Шушкевич: Да. Поэтому выигрыш этот был популистский, надо сказать, что он в первый раз был законно избран президентом. Первый и последний раз. Собчак: Напомню нашим телезрителям, что речь идет о той истории, когда вы якобы, по мнению Лукашенко, украли ящик гвоздей. Шушкевич: Не украл, а что я настоял на том, чтобы фальшивую смету,  и чтобы туда включили гвоздей гораздо больше, чем надо было затратить на это. Собчак: Политическая борьба 90-х. Шушкевич: Конечно, Кебич бы такого не сказал, он понимал, что это смех. А Лукашенко мог. Собчак: Он же выиграл в итоге демократическим путем. Шушкевич: Он выиграл законным образом первые выборы. Это были первые и последние выборы. Собчак: Может, рано было? Сейчас, когда прошло столько лет, и вы смотрите назад, может быть, тогда была не готова к этому страна? Шушкевич: Почему готова, не готова? Выборы у нас были запланированы, Верховный совет у нас был самый приличный, он учился. Там была одна группа, которая в советское время начала протестовать, в общем, это команда белорусского Народного фронта. Я ни к кому не относился, я был одиночкой, случайно попавшим в этот процесс политический, потому что я начал с того, что я был народным депутатом СССР, потому что мои друзья уговорили меня в хорошей такой обстановке не снять свою кандидатуру — я всегда ее снимал. У меня была прекрасная работа, интереснейшая, высокооплачиваемая по советским меркам. И я не снял кандидатуру, и тут началось шоу, когда меня обвинили в том, что я поганый коммунист, партия, которая меня хвалила. Говорю: «Ну ребята, тогда я изберусь». Вышел из партии, ну чуть-чуть позднее, и потом я избрался, и не один раз. Я избрался народным депутатом СССР и дважды избрался в Верховный совет Белоруссии. Собчак: Просто получается, что из-за вашего идеалистического решения сейчас, по сути дела, в Белоруссии вообще прекращена какая-либо политическая конкуренция. Не кажется ли вам, что вы тогда были идеалистом, вы сделали, как вам казалось, правильно по вашей совести, по демократическим убеждениям, но в итоге эти выборы были во вред. Шушкевич: Идеалистом я не был. Но я еще раз говорю, что достоинство я ни на каком этапе не терял, и это для меня важнейшее. Я не потерял ни одного друга из своих друзей, приятелей, которые у меня были в университете и по прежним делам — по работе, по всему. Ну даже кое-кого приобрел новых, очень приличных. Собчак: То есть не жалеете? Шушкевич: Еще раз говорю, что если мы не придем и у вас в России, и у нас к тому, что будем сторонниками милитократии, то есть власти достойных, то, наверное, у нас добра не будет. Все время эти срывы, сбои повторяются. И повторяются у нас все время. Ни одни выборы не признаны цивилизованными странами у нас после 1996 года. О чем мы можем говорить? Зато Россия иногда присылает таких инвалидов, которые мыслят нафталиновыми категориями, говорят, что все законно, все чудесно. А голоса у нас как считают, никто не может увидеть посторонний, кроме членов отобранных избирательной комиссии, специально для этого подготовленных. У нас не видно, как считают голоса. Поэтому результат всегда очевиден. Собчак: Просто я уверена, что тот же Владимир Владимирович Путин для себя внутренне это объясняет тем, что нельзя раздавать Россию всяким балаболам, они народ обманут, народ у нас неопытный, проголосует хрен знает за кого, простите, а Россию потом потеряем. Ведь вполне возможно, что эти недемократические методы идут в головах наших правителей — Лукашенко и Владимира Владимировича Путина — именно как процесс того, что народу пока доверять выборы нельзя. Вы же доверили в 1994 году — пришел к власти Лукашенко. Что в этом хорошего? Шушкевич: Нельзя  рассчитывать на положительный результат. Но если народу ничего не доверять, то никогда ничего не изменится. Вернее, может быть, изменится, но так нескоро… Собчак: Ну вот вы доверили — вот изменилось, выбрали Лукашенко. Того, кто был большим популистом на выборах, это же тоже очевидно — больший популист всегда выигрывает. Шушкевич: В этом же ансамбле играли профессиональные провокаторы. Собчак: Это будет на любых честных выборах — будут профессиональные провокаторы. Шушкевич: Польша разве не честные выборы провела? Собчак: Честные. Шушкевич: Власть там меняется? Собчак: Меняется. Шушкевич: Украина не честные выборы провела? Там власть менялась? Передавалась власть, тоже честные выборы. И там выбрали Януковича. Это многим не понравилось. Собчак: Почему тогда наши страны так отличаются? Украина, братский, родной по духу нам народ, почему у них по-другому? Шушкевич: Там на каком-то этапе появились более здравомыслящие люди, кроме того, там опыт государственности был более продолговатым, скажем, чем у нас. Потому что хотя бы Западная Украина, которую сейчас все обвиняют, называют другой страной, она имела опыт государственности до 1939 года. А Белоруссия такого опыта не имела. Собчак: То есть мы, Россия и Белоруссия, просто не знаем, что такое государственность? Шушкевич: Знаем. У нас тяга к разной государственности. Российская тяга к государственности — была бы страна родная, был бы в ней царь. А белорусская тяга к государственности — это еще какие-то остатки в мышлении понятия Великого княжества литовского, кстати, это не литовское государство, это белорусское государство с белорусским языком и прочее. И вроде бы эти остатки есть, и их пытаются поднять патриоты. Притом националисты в добром смысле слова не хотят показать добро нашей нации, а их тут трактуют как нацисты, ненавистники России. Собчак: Трактуют — понятно. Посмотрите, ведь это связано не только с Белоруссией и с Россией. В принципе, на всем постсоветском пространстве, наверное, можно еще Молдову исключить из этого списка, а во всех остальных странах — что Казахстан, что Узбекистан — такая же авторитарная система управления где-то тоталитарная. Почему? Это из-за СССР, получается? Шушкевич: Это закономерно, надо этот этап пережить. Когда сознание тоталитарное, а оно в значительной мере… Собчак: Почему оно тоталитарное? Шушкевич: Потому что оно сформировалось за сотни лет. Собчак: То есть не за времена советской власти. Шушкевич: Во времена советской власти сначала казалось, что будет формироваться иное сознание, но здесь был другой царь, другие принципы, но прежний страх. Как был при царизме страх в Белоруссии, что ты будешь разговаривать на белорусском языке или захочешь получить образование за рубежом — тебя посадят в тюрьму или придавят как Калиновского, у всех был страх одинаковый. Из-за этого страха многие боятся искать выход даже, потому что это смерти подобно. Собчак: Поняла вас. Хочу такой вопрос задать вам: меня это, например, поражает, потому что понятно, что уже то поколение, от которого можно было ожидать такой любви к Советскому союзу, уходит либо уже ушло, но соцопросы показывают, что большое количество респондентов, большинство жителей нашей страны, России, негативно воспринимают развал СССР и скучают по этому времени, испытывают ностальгию и постоянно говорят о том, что какую великую страну потеряли, скажу вам цензурным языком. Почему это? Ведь это молодые люди, которые… Шушкевич: Давайте частные примеры. Молодые люди хотят царя, это старая ментальность российская. Собчак: А царь есть, он остался. Шушкевич: Царь говорит, что распад СССР — это трагедия нашего  народа. Так они же слушают царя. Собчак: Если бы царь говорил, что это победа, то этого бы не было? Шушкевич: Царь является гвоздем, верхушкой пропагандисткой машины. Он пропагандирует то, что позволит ему быть царственно долголетним. Собчак: То есть вы считаете, что если бы наш царь говорил, что СССР говорил, слава Богу, распался… Шушкевич: Нет, это нужно долго и терпеливо объяснять, что была колбаса по 1 рубль 20, за которой нужно было стоять в долгой очереди, что когда мандарины приобретали на Новый год — это было чудо, у тех, у кого они были, потому что, в основном, их не было. Я, как профессор, заведующий кафедрой и хоздоговорник, получал зарплату большую, чем секретарь райкома, но купить я за нее мог, простите, шиш, потому что у меня не было того стола заказов дешевых, который был у него. Об этих порядках, об этом никто же молодежи не говорит, никто не объясняет. И они думают: «О, как хорошо, можно было ездить по всему Союзу, авиабилеты какие дешевые были». То, что на плохих самолетах и рискованно летали — об этом же никто не говорит, что это не соответствовало. «Границ нет, езжай куда хочешь». Сейчас границ меньше, потому что получил виз у— езжай куда хочешь. Если у тебя есть, за что поехать. Поэтому как-то осуждать, что это горе… Эта пропагандистская машина все время работает и говорит: «Да, великую страну надо…». Собчак: Проблема в том, что еще не за что поехать людям. Шушкевич: Проблема такого порядка — русский фашизм наступает. Вы послушайте, что говорят эти подонки из РНЕ, их никто не пресекает, в отличие от того белорусского патриота, который говорит: «Я за то, чтобы я разговаривал и учился на белорусском языке». А ему говорят: «Нет в Минске сейчас школы белорусской». Собчак: Кстати, про Русский мир. Вы сказали, что Беловежские соглашения — одна из двух ваших важнейших жизненных побед. Почему в Беловежских соглашениях не был прописан Крым? Ведь все могло бы быть совсем по-другому. Шушкевич: А почему он должен был быть прописан? Собчак: На момент заключения союзного договора Крым был частью России. Шушкевич: Суверенная Украина, и мы, желая сбросить, деколонизировать эту систему, мы не применяли этой формулировки, мы еще припутаем сюда Крым и будем обсуждать вопрос Крыма. Собчак: Он не возникал даже, этот вопрос? То есть просто забыли? Шушкевич: Для меня, для белоруса Крым вообще не существовал, это была Украина и часть Украины. Собчак: Понятно. Я понимаю, почему Кравчук забыл про Крым — потому что Украине на тот момент это было выгодно. Крым на тот момент входил и являлся частью все-таки Советского союза, России, соответственно, Россия могла настоять на том, чтобы права по Крыму переходили дальше правопреемнику — России. Почему Ельцин об этом не вспомнил? Неужели не было ни одного человека, который бы ему напомнил? Шушкевич: Зачем было вспоминать? Собчак: Огромная территория, порт Севастополь. Как он не вспомнил об этом? Шушкевич: Почему никто не вспомнил о том, что Белосток, который в Польше — это белорусский город. А Гродно, которое в Белоруссии — это польский город? Сталин провел такую линию. Собчак: Но это Вторая мировая война и большие переделы земли. Шушкевич: Но это же факт, вы хотите справедливости. Собчак: Одно дело — военные действия, и Крым, который при Хрущеве перешел. Шушкевич: Но это же было  решение Верховного совета СССР, Украины. Так что, мы считаем ту власть совершенно никчемной и неспособной принимать никакие решения? Собчак: Нет, почему. Просто этот вопрос не поднялся. Это же многих удивляет. Это соглашение ключевое, историческое. Шушкевич: Вы меня простите, только чистые идиоты могли запутать еще тот процесс, который чудом пошел, где мы нашли, в общем-то, ключ к решению проблемы, а мы здесь еще Крым. Ну вы меня простите. Почему бы нам еще Карабах не припутать тогда к этому вопросу? Собчак: Правильно ли я понимаю, что вы считаете, что совершенно правильным образом не был поднят вопрос Крыма, потому что любые спорные территории разрушили бы вообще этот процесс? Шушкевич: Я не считал Крым спорной территорией, я считал его территорией Украины. И если вы посмотрите историю… Собчак: А Ельцин? Шушкевич: Я не знаю, что считал Ельцин. Собчак: Правильно ли я понимаю, что во время этих Беловежских соглашений вы много общались лично, разговаривали до подписания, после, во время, ни разу никто не сказал про Крым? Шушкевич: Никто не сказал. Вы изучите, как менялся состав населения Крыма. Посмотрите, сколько там кого было и сколько сейчас. Там было просто русское засилье, которые ехали туда, потому что там лучше жить. Если даже конец позапрошлого века вспомните, там было больше татар, чем русских. Посмотрите эту статистику. О какой справедливости вы хотите говорить, когда депортировали все коренное население Крыма? И вы хотите искать справедливость между русскими и украинцами. А про крымских татар мы вообще забыли, про законных автохтонов тамошних. Собчак: Последний вопрос на тему Беловежских соглашений. Если бы вы сейчас подписывали этот договор, что бы вы изменили? Шушкевич: Я бы подписал его с большим удовольствием, только я бы уже понимал, что я делаю исторически важное событие. Тогда я, честно говоря, этого не понимал, мы просто делали свою работу добросовестно и честно. Собчак: Вы ничего бы не поменяли? Шушкевич: Ничего бы не поменял. Между прочим, этот вопрос недавно возник, была большая панель в Варшавском университете, Кравчук, правда, сказал, что он бы поменял, он бы сказал, что если страны берут на себя обязательство как-то что-то поддерживать (он имел в виду Будапештский меморандум о том, что все страны отказавшихся от ядерного оружия будут отстаивать их независимость, территориальную целостность и прочее), он очень обижался на эти страны, в числе этих стран Россия тоже. И Британия, и Франция. Собчак: Я хотела спросить еще про Алексиевич, вы наверняка читали ее книгу «Время секондхэнд». Шушкевич: «Время секондхэнд» не читал, но мне хватило «Цинковых мальчиков» и «У войны не женское лицо». Я вам более того скажу, я изобразил себя абсолютно неграмотным человеком, когда нам нужен был председатель Конституционного суда, позвонил и сказал тогда, когда был председателем Верховного совета: «Возглавьте у нас Конституционный суд, у вас есть достоинство, совесть и честность». Но она восприняла это тогда как полушутку. Собчак: Что с ней сейчас происходит? Лукашенко ее наградил, в общем, это действительно большая мировая награда. Почему дальше никакого…? Шушкевич: Я не знаю, что он ее наградил, видимо, я еще не в курсе дела. Собчак: Он ее поздравил. Шушкевич: Разве это награда? А после этого обругал. Человек, который считает, что Быков писал стихи, на которых он учился, ему только остается обругать Алексиевич, он одинаково к ним относится. Собчак: Мы в прямом эфире и у нас последний эфир этого года. И сегодня мой гость - поэт, музыкант Василий Обломов. Привет, Вася. Обломов: Всем привет. Да, всем здравствуйте, дорогие друзья, зрители телеканала Дождь. Важно, чтобы он не оказался последним, в принципе, эфиром. Собчак: Поэтому говорить надо крайним. Обломов: Ну да, наверное, потому что время сейчас такое, что надо говорить про крайний эфир. Мне нужно спеть песню. Собчак: Да, если хочешь. Тут не то что прям нужно, если хочешь. Обломов: Меня часто зовут для того, чтобы я пел песни почему-то. Собчак: А у тебя это хорошо получается. Обломов: Вот я расскажу песню, поскольку сегодня новогодний эфир, я решил сделать, в общем, так или иначе, все должно относиться к уходящему году, поэтому песни называется «Письмо Санта Клаусу». Собчак: Вот такая вот грустная песня про Новый год от Васи Обломова. Обломов: Новогодняя. Собчак: Да, у тебя такое вообще настроение в этот год или это у тебя перед Новым годом такое настроение? Обломов: Моя меланхолия намного более ярче, чем та радость, которую я показываю по телевизору. Ну, конечно, да, год печальный, очень плохой. Собчак: Ну послушай, год плохой, но, может быть, следующий будет лучше? Вот, собственно, об этом я и хотела с тобой поговорить, пригласить тебя как своего старого друга, как человека, собственно, одного поколения со мной. Что уж стесняться, у нас с тобой небольшая разница в возрасте, я 1981-го, ты, насколько я понимаю, 1984 года. Разное у нас с тобой совершенно начало жизни. И в этом смысле мне показалось, что разговор с таким человеком как ты может получиться очень интересным, с точки зрения всех тех событий, которые происходили, с точки зрения подведения неких итогов года. Вот ты — мальчик, который вырос, вот я даже выписала, в северном каком-то жилмассиве города Ростова-на-Дону, самый криминальный район, Ростов-на-Дону, прекрасный город. Главная достопримечательность — крупнейшее кладбище в Европе и местный «Черкизон». Обломов: Было, по-моему, сейчас не знаю, но было такое, да. Собчак: Вот как вообще это отразилось на твоей жизни, как ты воспринимаешь наше с тобой поколение? Вот это что за поколение? Многие его называют потерянным, многие считают, что это люди, которые родились на стыке времен, когда уже прошли все приватизации и ваучерные аукционы, но еще не наступила нормальная жизнь. Вот как ты это определяешь? Обломов: Ну мне кажется, что обостренное чувство справедливости, которая во мне есть, во многом вышла именно потому, что я жил в Ростове-на-Дону. В той среде, в которой мы росли, я не могу сказать, что я жил, рос на улицах и т.д. — нет, абсолютно нет. Мама меня отдала в музыкальную школу, чтобы я по улицам не шастал. А касательно того поколения, проблема в том, что ну как-то люди, может быть, каких-то упущенных возможностей и т.д. Но той свободы, которая была дана людям в 90-е годы, ее, видимо, не хватило на то, чтобы общество как-то поменялось, а мы росли как раз в этот переходный период. Ну, то есть, когда в стране шли глобальные перемены 90-х годов, мне было глубоко плевать, я учился в школе, слушал «Нирвану» и абсолютно не обращал внимания на танки там где-то или что-то, вообще абсолютно было безразлично. Понравилось, что в школьной форме не нужно было ходить. Вот эти все веяния, то есть, что появилась  «Кока-кола», «Макдональдс» и т.д. Собчак: Но ты понимаешь, что это очень отличает нас от людей, которым условно сейчас 40 лет, или 45 лет? То есть, вот какие-то недоборы вот в эти 5-10 лет, он совсем про другое сделал людей, и вот это очень интересно. Обломов: Мне кажется, люди вообще, в целом, по своему отношению к жизни у нас, во всяком случае, в нашей стране относятся достаточно безразлично. Ну я имею в виду вообще к общей жизни страны. То есть, они относятся к переменам, которые происходили в стране, как к погоде. Не было ощущения, что люди меняют историю, в смысле, здесь, в Москве или в Санкт-Петербурге люди чувствовали, что происходят перемены даже в 90-е годы, то там это воспринималось как: ну вот теперь будет так. Я недавно общался с людьми более старшего поколения, спрашивал у них, как вот они вообще, как им перемены, которые случились тогда. Я выяснил, что и свобода слова им глубоко была безразлична, и вообще все эти свободы — им все глубоко наплевать. Они вообще говорят: «Нам бы застой назад вернуть и все будет хорошо». Как у нас получилось, у нас же трагедия нынешняя страны в том, что людям в свое время не объяснили, что такое свобода и как ей пользоваться, а сейчас решили не няньчиться: вот будет так и никак иначе, все будут ходить по струнке. И все это приняли, и так мы и живем в счастливой России. Собчак: Ну приняли все-таки не все. Я помню, что ты тоже, да и я, и многие люди как раз нашего поколения были очень активны, когда были митинги, когда была какая-то надежда на перемены. Просто вот последний год, почему вот ты говоришь, он ужасный был, я тоже чувствую примерно так же. Но это ощущение наше внутреннее связано, может быть, как раз с тем, что эти надежды все не оправдались, что уже понятно, что на эти митинги выходить не очень имеет смысл, перемен все равно никаких не будет. Обломов: Я всегда был намного более радикален, нежели это может казаться, поэтому я не могу сейчас в эфире говорить прям-таки радикально, поскольку не хочу неприятностей для телеканала Дождь, да и для себя. Собчак: Прям радикален — что ты имеешь в виду? Всех сжечь? Что ты под этим подразумеваешь? Обломов: Нет, ну просто, говоря о том, что кому-то там что-то не понравилось, вообще нас было ничтожно мало, как показала жизнь, жизнь сама это показала. И поэтому как бы говорить о том, что там какая-то часть общества... Большей части общества глубоко плевать, какой-то маленькой части общества было не все равно. Собчак: То есть, по сути, все справедливо? Мы должны подчиниться вот такой вот, условно, демократии и жить в той стране, в которой хочет жить большинство наших сограждан. То есть, по сути дела, это все справедливо получилось. Обломов: Ну тут очень хитрая ситуация. Большинство наших граждан примут эту ситуацию такой, какая она есть. То есть, если завтра скажут, что там есть пыль — это полезно для здоровья и поднимет российское сельское хозяйство, активно будут говорить это по телевизору, то часть людей, конечно, будет есть пыль, часть, конечно, не будет есть пыль, но не будет этому противоречить. В итоге эта пыль станет частью, нормой жизни нашей страны. испытуемых средний уровень выраженности шкалы и только у 1 испытуемого выявлены низкие значения, это говорит о том, что контроль над действиями ребенка со стороны взрослого практически отсутствует.

В семьях со здоровыми детьми выявлено 3 испытуемых с высоким уровнем выраженности шкалы, 7 испытуемых со средним уровнем выраженности шкалы и 5 испытуемых с низким уровнем выраженности шкалы.

Для удобства сравнения данные переведены в проценты и представлены на гистограмме.

Рисунок 4 – Распределение испытуемых по уровню выраженности шкалы «Контроль»

По шкале «Отношение к неудачам ребёнка» в семьях детей с ОВЗ результаты получились следующие: средний уровень по этой шкале показали 14 испытуемых, это говорит о том, что интересы, увлечения, мысли и чувства ребенка кажутся взрослому человеку недостаточно серьезными, и он частенько игнорирует их. У 6 испытуемых низкий уровень выраженности шкалы, это является признаком того, что взрослые неудачи ребенка считают случайными и верят в него.

В семьях со здоровыми детьми все 20 родителей показали низкий уровень выраженности шкалы.

Для удобства сравнения данные переведены в проценты и представлены на гистограмме.

Рисунок 5 – Распределение испытуемых по уровню выраженности шкалы «Отношение к неудачам ребенка»

Полученные с помощью опросника родительского отношения (А.Я. Варга, В.В. Столин) данные не выявили статистически значимых различий в отношении родителей к ребенку между семьями со здоровым ребенком и с ребенком ОВЗ.

Между тем, при сравнении материнского отношения к ребенку выявлено, что матери здоровых детей и матери детей с ОВЗ принимают своих детей такими, какие они есть, уважают и признают их индивидуальность, одобряют их интересы, поддерживают планы, проводят с ними достаточно много времени. Следует отметить, что поведение «особого» ребенка, например, в общественных местах часто вызывает у родителей негативные чувства, такие как раздражение, злость, досаду. Вследствие этого, матерям детей сОВЗсложно отграничить свою любовь к ребенку и принятие особенностей его личности от постоянно присутствующего негативного эмоционального фона, являющегося отражением его поступков, выходящих за рамки общепринятых.

Анализ данных позволил выделить следующие особенности родительского отношения к ребенку:

- матери слабослышащих детей чаще осуществляют в основном контролирующую функцию за поведением ребенка. Следует сказать, что матери понимают необходимость соблюдения ребенком правил поведения в обществе, уделяют внимание их выполнению, что способствует успешному усвоению ребенком родительских норм и социальных стандартов поведения. Однако матери здорового ребенка более последовательно осуществляют контролирующие действия с целью изменения его неадекватного поведения;

- матери здоровых детей устанавливают в общении с ребенком межличностную дистанцию, благоприятную для его развития, и реалистично воспринимают способности и возможности своего ребенка;

- матери детей с ОВЗчаще стремятся к чрезмерно близкой дистанции в общении с ребенком и неадекватно воспринимают его способности. Сообразно с этим, родители пытаются защитить ребенка от трудностей, действовать за него, не предоставляя ему самостоятельности и делая его более зависимым от взрослого, ориентируются на собственные представления об интересах и потребностях ребенка, которые не всегда соответствуют его возрасту и задачам развития.

- данные опросника отражают реалистичность родительского восприятия «особого» ребенка, которое выражается в замедленном темпе развития, невысокой самостоятельности и длительной зависимости ребенка от близкого взрослого. Исходя из этого, родители ребенка с ОВЗ адекватно оценивают его способности и умения, не занижая, а иногда даже и немного завышая их.

"Методика диагностики отношения к болезни ребёнка" (ДОБР; В.Е. Каган, И.П. Журавлёва).

Методика ДОБР создана В.Е. Каганом и И.П. Журавлёвой. Она позволяет оценить отношения взрослых членов семьи к болезни ребёнка, а также установки родителей, которые формируются во время болезни ребёнка.

Данный опросник состоит из 5 шкал:

1. Шкала интернальности. Высокие показатели по ней описывают экстернальный контроль болезни ребёнка (причины болезни воспринимаются как нечто, что не зависит от родителей), а низкие интернальный контроль (восприятие родителями себя, как ответственных за болезнь ребенка

2. Шкала тревожности. Описывает тревожные реакции на болезнь ребёнка. Чем больше показатель, тем более выражена тревога.

3. Шкала нозогнозии. Высокие показатели описывают преувеличение родителями тяжести болезни ребёнка (гипернозогнозия), низкие преуменьшение (гипо- и анозогнозия).

4. Шкала контроля активности. Высокие показатели описывают тенденцию родителей к максимальному ограничению активности ребенка во время болезни, а низкие к недооценке соблюдения нужных ограничений.

5. Шкала общей напряженности. Суммарный результат по всему опроснику в целом. Высокие показатели характеризуют напряженное отношение к заболеванию ребёнка.

При помощи «Методики диагностики отношения к болезни ребенка (ДОБР; В.Е.Каган, И.П.Журавлева)» диагностировалосьотношение взрослых членов семьи к болезни ребенкав зависимости от заболевания, типа лечения, качества семейных отношений.

Выявлено, что у родителей, воспитывающих ребенка с ограниченными возможностями, экстернальный родительский контроль болезни ребенка – причины болезни воспринимаются как нечто, не зависящее от родителей, что они не могут контролировать и ничем не могут управлять. Кроме того, у родителей преобладает тревожное состояние, онипреувеличивают тяжесть болезни ребенка (гипернозогнозия) и устанавливают на время болезни максимальные ограничения активности ребенка («покой лечит»). Также выявлены высокие показатели по шкале общей напряженности,которые характеризуют напряженное отношение к заболеванию ребенка, негативныепереживания у родителей, связанные с представлением o перспективах и возможностях ребёнка в будущем.

Таким образом, у родителей, воспитывающих ребенка с ограниченными возможностями, более выражена тревога, родители часто преувеличивают тяжесть болезни своего ребенка. К заболеванию ребенка родители относятся напряженно. В таких семьях преобладает негативный психологический климат, а заболевание ребенка оказывает неблагоприятное воздействие на семейную систему – нарастает нервно-психическое напряжение, личность и поведение больного отрицательно воздействует на других членов семьи, нарушаются семейные взаимоотношения, снижается социальный статус семьи в целом и ее членов, появляется чувство вины, тревоги, неудовлетворенности.

Для решения проблем семей, имеющих ребенка с ограниченными возможностями нужны способы специализированной психологической помощи, ориентированные на изменение взаимоотношений в семье, личностных искажений ее членов, взаимное удовлетворение потребностей каждого из них. Также необходимо создать условия для формирования функциональной семейной организации, которая обеспечит максимальный рост потенциальных возможностей каждого члена семьи. Специалисты по социальной работе, психологи, должны помочь семье, чтобы у нее в дальнейшем было конструктивное развитие, т. е. сплочение семьи, концентрация ее активности.

Кроме того, специалистам необходимо оказывать помощь и поддержку при создании благоприятного психоэмоционального климата в семьях, формировать адекватное родительское отношение к ребенку, находить ресурсы семьи, чтобы в дальнейшем она справлялась с проблемами самостоятельно.

Большинство родителей (но далеко не все) постепенно адаптируются к новой ситуации, но этот процесс происходит долго и болезненно, требуется большое количество времени, чтобы вернуться к обыденной жизни и заняться воспитанием ребенка. Однако сильный шок, пережитый ими в результате этой ситуации, способен возвращаться в виде «ретроспективных» тревог, бессонницы, периодических депрессий. Н.В. Лукьяненко указывает, что у родителей детей, имеющих особенности в развитии, в большей степени обнаруживается рассогласование между идеальным образом родителя, как принимающего и любящего и реальными чувствами к ребенку. Родители, особенно матери, в таких семьях в большей мере сосредоточены на себе как на родителе, чем на ребенке и взаимодействии с ним [18]. Переживание себя как недостаточно хорошего родителя приводит к развитию сильнейшего чувства вины, сказывающегося как на родителе, так и на ребенке. В.М. Сорокин приводит данные о том, что более чем у 70% матерей детей с аномалиями развития отмечается чрезвычайно амбивалентное отношение к собственному ребенку. Противоречивость этого отношения проявляется в том, что ребенок одновременно рассматривается и как объект любви, и как источник страданий. Именно последнее, по оценке большинства матерей, является причиной частых приступов раздражения по отношению к ребенку. Также мать испытывает постоянную немотивированную тревогу за ребенка, неизменно ощущая присутствие какой-то опасности. Больше трети матерей отмечают, что постепенно формируется чувство стеснения собственного ребенка, провоцируемое за счет недоброжелательного и праздного любопытства окружающих [19]. Чувство стеснения и чувство вины перед ребенком формируют переживание неполноценности себя как матери. И часто оказывается, что в большинстве случаев родителям необходима квалифицированная психологическая помощь, которая могла бы предотвратить на ранних стадиях формирование и фиксацию неадекватных стилей отношения к больному ребенку, в не меньшей степени осложняющее процесс его психического развития, чем само заболевание [6]. Родительское отношение, т.е. целостная система чувств родителя, включающая в себя особенности его восприятия, и понимание ими характера и поступков ребенка, а также поведенческих стереотипов, практикуемых родителем в общении с ребенком [2], в случае с нетипичными детьми часто начинает формироваться, опираясь исключительно на эту нетипичнось ребенка, сосредотачивая свое внимание на его отличие от других детей. Е.А Екжанова указывает, что большинство семей, имеющих проблемного ребенка (53%), воспринимают трудности ребенка очень неоднозначно, а их ожидания относительно возможностей развития и социальной реализации своего ребенка колеблются от резко завышенных до полного неверия в наличие у него каких-либо возможностей. Вторая по численности группа (30%) представляет семьи с негативной реакцией, как на ребенка, так и на имеющиеся у него проблемы, определяя его как неудачливого, неприспособленного к жизни, приписывая ему дурные наклонностей и социально неодобряемых черты характера [8]. Подобное отношение к ребенку зачастую формирует его жизненные сценарий или «неосознаваемый план жизни»: родители адресуют ему какие-то послания, на основе которых он делает определенные умозаключения о самом себе, других людях и мире в целом, исходя из которых строится его жизнь в дальнейшем [10]. Понимание же родителями, в частности матерями, особенностей своего ребенка, признание ими права на его непохожесть на других детей закладывает основу для гармоничного взаимодействия с ребенком [12]. С целью исследования отношения родителей к болезни ребенка с ОВЗ и анализа воспитания ребенка в семье нами организовано эмпирическое исследование. Наблюдения за взаимодействием родителей и детей с ОВЗ позволили выдвинуть гипотезу о том, что особенности отношения к болезни ребенка могут стать причиной таких отклонений в воспитании детей как гипо- и гиперпротекция, повлиять на эмоциональный контакт, эмоциональную дистанцию и концентрацию на ребенке.

Результаты диагностики представлены в таблице 1.

Таблица 1. Результаты методикой диагностики отношения к болезни ребенка (ДОБР, В.Е. Каган, И.П. Журавлева)


Интернальность

Тревога

Нозогнозия

Контроль активности

Общая напряженность

Среднее

-1,42

6,21

-8,06

0,88

-0,60

Ст.отклон

14,47

14,00

14,64

20,53

7,64


Анализ результатов эмпирического исследования показал, что существуют определенные тенденции в отношении к болезни ребенка, в частности, большинство родителей детей с ОВЗ считают, что ответственность за болезнь ребенка лежит на родителях, вместе с тем часть родителей считает, что заболевание ОВЗ – это не зависящее от них событие. Относительно показателя «тревога» выявлено, что родители характеризуются умеренным отрицанием тревоги по отношении к заболеванию ребенка (6,21).

По показателю «нозогнозия» выявлено, что родители склонны к преуменьшению тяжести заболевания (гипонозогнозия, -8,06). Относительно показателя контроля активности определены тенденции к установлению максимального ограничения активности ребенка. Вместе с тем, в группе респондентов есть родители, которые недооценивают требования соблюдения ограничений активности своих детей.

По результатам исследования можно говорить о том, что наиболее выраженным стилем семейного воспитания выступает доминирующая гиперпротекция, а также повышенная моральная ответственность. В качестве следующего этапа исследования выступает анализ результатов исследования с использованием средств математической статистики – корреляционного анализа.

Таблица 2. Автоматический расчет U-критерия Манна-Уитни

Выборка 1

Ранг 1

Выборка 2

Ранг 2

1

10 

10.5 

11 

18.5 

2

12 

27 

3

15 

37.5 

4

1.5 

16 

39 

5

11 

18.5 

10 

10.5 

6

12 

27 

11 

18.5 

7

17 

40 

12 

27 

8

11 

18.5 

10 

10.5 

9

14 

34 

10 

10.5 

10

10 

10.5 

11 

18.5 

11

11 

18.5 

14 

34 

12

13 

31 

11 

18.5 

13

1.5 

14

12 

27 

11 

18.5 

15

14 

34 

12 

27 

16

14 

34 

10 

10.5 

17

15 

37.5 

18

12 

27 

19

11 

18.5 

14 

34 

20

12 

27 

11 

18.5 

Суммы:


440.5


379.5


Результат: UЭмп= 169.5

Полученное эмпирическое значение Uэмп(169.5) находится в зоне незначимости.




Таблица3. Результаты корреляционного анализа

Коррелирующие показатели

r

Интеральность

Т+

-0,38

ФУ

0,44

Тревога

Г+

0,38

ФУ

0,35

Нозогнозия

Излишняя эмоциональная дистанция с ребенком

-0,37

Общая напряженность

ФУ

0,45


В ходе корреляционного анализа выявлены достоверные связи показателей родительского отношения к болезни и особенностей воспитания ребенка в семье, в частности:

1. Существует связь показателя интернальности и чрезмерной требовательности (Т+ - требования-обязанности) (r=-0,38) и фобии утраты ребенка (ФУ) (r=0,44). Можно говорить о том, что в случае, если родители детей с ОВЗ считают, что они являются причиной болезни, то они меньше будут требовать от ребенка исполнения определенных обязанностей. Также отмечается, что родители, которые считают, что вина за болезнь ребенка лежит на родителях, отмечают, что они боятся потерять своего ребенка.

2. Существует корреляция умеренного уровня показателя «тревога» как характеристики отношения ребенка к болезни и таких аспектов семейного воспитания, как (Г+ - гиперпротекция) (r=0,35) и фобии утраты ребенка (ФУ) (r=0,35). В целом, проявление тревоги может выступать как основание дляформирование типа поведения «гиперпротекция» и способствовать формированию фобии утраты ребенка.

3. Существует связь показателя «нозогнозия» и такого аспекта как «излишняя эмоциональная дистанция с ребенком» (r=-0,37). Мы можем говорить о том, что чем больше родители преувеличивают тяжесть заболевания, то тем меньшей является эмоциональная дистанция.

4. Существует корреляция умеренного уровня общей напряженности и показателя «фобия утраты ребенка» (r=0,45). В целом, чем больше родитель озабочен проблемой болезни ребенка, то тем больше он боится его потерять. Наглядно соотношение представлено на корреляционной плеяде.

Опросник используется в индивидуальной и семейной диагностике отношения взрослых членов семьи к болезни ребенка, оценки эффективности семейной психотерапии, в консультативной работе, а также в научно-практической работе для изучения отношения к болезни ребенка в зависимости от заболевания, типа лечения (амбулаторное, стационарное, полустационарное, санаторное), культурного уровня семьи, качества семейных отношений, мало- и многодетности семьи и т.д.

Анализ полученных диагностических признаков с помощью факторного анализа свидетельствует о том, что характер переживания родителями психического заболевания ребенка обусловлен, скорее, с личностными особенностями родителей, их воспитательными установками и отношением к болезни и лечению ребенка, нежели тяжестью и характером психического расстройства. Первый, самый сильный фактор, детерминирует такие психодиагностические показатели, как: с высоким отрицательным вкладом - отвержение ребенка родителями (методика ОРО), напряженность в отношении болезни ребенка и уровень нозогнозии (методика ДОБР), с небольшим отрицательным вкладом – тревога в отношении болезни ребенка и контроль активности ребенка (ДОБР), с невысоким положительным вкладом – отношение родителей и всей семьи к болезни ребенка (незаконченные предложения), оценка родителями характера ребенка в целом и его стремления и способности к сотрудничеству (полярные профили). По содержанию включённых показателей этот фактор обобщённо отражает параметры, сопряженные с развитием низкой напряженности и позитивного отношения к болезни ребенка. В нашем исследовании такими факторами явились гипонозогнозическое отношение к болезни ребенка у родителей, такие особенности эмоционального климата в семье, как принятие ребенка родителями, терпимое отношение всей семьи к болезненными особенностям ребенка, позитивная оценка родителями его характерологических особенностей, а также достаточно низкий контроль родителями активности ребенка, т.е. предоставление ему свободы, допустимой при его психическом состоянии. Во второй фактор вошли параметры, описывающих особенности самооценки родителей (методика «полярные профили»): с высоким положительным вкладом - их общая оценка своих характерологических особенностей, оценка своих когнитивных способностей, навыков сотрудничества, способности контролировать собственное поведение. Также во второй фактор с положительным вкладом вошли параметры «симбиоз» и «авторитарная госпитализация» из методики «ОРО». Таким образом, второй фактор отражает склонность к формированию высокой самооценки у родителей, сопряженную с предпочтением использованием ими авторитарных стратегий воспитания и высокую симбиотичность детско-родительских отношений в этих семьях. Третий фактор объединяет исключительно объективные характеристики со- стояния ребенка: с большим положительным вкладом - уровень интеллектуального развития и тяжесть состояния при поступлении и при выписке (чем выше оценка, тем легче расстройство); с небольшим отрицательным вкладом – длительность госпитализации и порядковый номер беременности и родов, уровень тревоги родителей.

Результаты тестирования по данной методике сведены в таблицы. По испытуемым группы здоровых в таблице 4, с ОВЗ – в Таблицу 5.

Таблица 3

Испытуемые

Интерна-

циональность

Тревога

Нозогнозии

Контроль активности

Напряженность

1

Мама Саши К.

10

11

10

7

38

2

Мама Даши М.

9

12

9

7

37

3

Мама Никиты В.

15

9

8

6

39

4

Мама Софьи Л.

8

16

9

8

41

5

Мама Максима С.

11

10

10

9

40

6

Мама Дамира Д.

12

11

11

12

46

7

Мама Артема Н.

17

12

7

7

43

8

Мама Юли Б.

11

10

10

11

42

9

Мама Ани С.

14

10

12

10

46

10

Мама Данилы Р.

11

11

9

41

11

Мама Ульяны Ч.

11

14

10

12

47

12

Мама Марины В.

13

11

9

12

45

13

Мама Паши Д.

9

8

10

11

38

14

Мама Лены О.

12

11

11

9

43

15

Мама Миши А.

14

12

11

10

47

16

Мама Илья С.

14

10

12

10

46

17

Мама Кости М.

15

9

8

6

39

18

Мама Вовы А.

9

12

9

7

37

19

Мама Оли У.

11

14

10

12

47

20

Мама Юли К.

12

11

11

9

43




Таблица 4.

Испытуемые

Интерна-

циональность

Тревога

Нозогнозии

Контроль активности

Напряженность

1

Мама Сергея У.

16

19

17

21

73

2

Мама Наташи А.

15

20

18

22

75

3

Мама Егора Р.

10

23

25

28

86

4

Мама Маши И.;

15

27

24

23

89

5

Мама Сережи П.

14

19

19

20

72

6

Мама Игоря Я.

9

22

20

28

79

7

Мама Валерии Ф.

11

20

21

27

79

8

Мама Кирилла Э.

12

21

23

28

84

9

Мама Риты С.

17

24

22

26

89

10

Мама Гульнары Ю.

16

18

26

24

84

11

Мама Вики П.

13

23

18

28

82

12

Мама Олега Ч.

10

19

25

21

75

13

Мама Алины Д.

18

17

22

23

80

14

Мама Жени И.

15

22

20

20

77

15

Мама Миши К.

12

26

21

27

86

16

Мама Юли С.

14

10

12

25

76

17

Мама Кости М.

15

18

18

26

89

18

Мама Юры А.

17

19

19

27

77

19

Мама Олега У.

19

24

20

22

77

20

Мама Леши К.

17

21

21

29

83



2.3. Психолого-педагогические рекомендации для родителей детей с ОВЗ.

Необходимо выделить следующие рекомендации для родителей детей с ОВЗ:

1.  Преодолеть собственный авторитаризм и увидеть мир с позиции ребенка.

2.  Относится к ребенку как к равному себе и понимать, что недопустимо сравнивание с другими детьми.

3.  Знать сильные и слабые стороны ребенка и учитывать их.

4.  С взрослым у ребенка должны быть хорошие доверительные отношения.

5.  Проникнуть чувством искреннего уважения к тому, что создается самим ребенком (рассказ, песенка, подделка, рисунок и т.д.), восхищаться его инициативой и самостоятельностью, что способствует формированию у ребенка уверенности в себе и своих возможностях.

6.  Проявлять понимание деликатность, терпимость и такт при воспитании и обучении ребенка. Помогать находить ему свою точку зрения в различных ситуациях и не игнорировать его чувства и эмоции.

Анализ данных позволил выделить следующие особенности родительского отношения к ребенку:

- матери детейс ОВЗ чаще осуществляют в основном контролирующую функцию за поведением ребенка. Следует сказать, что матери понимают необходимость соблюдения ребенком правил поведения в обществе, уделяют внимание их выполнению, что способствует успешному усвоению ребенком родительских норм и социальных стандартов поведения. Однако матери здорового ребенка более последовательно осуществляют контролирующие действия с целью изменения его неадекватного поведения;

- матери здоровых детей устанавливают в общении с ребенком межличностную дистанцию, благоприятную для его развития, и реалистично воспринимают способности и возможности своего ребенка;

- матери детей с ОВЗ чаще стремятся к чрезмерно близкой дистанции в общении с ребенком и неадекватно воспринимают его способности. Сообразно с этим, родители пытаются защитить ребенка от трудностей, действовать за него, не предоставляя ему самостоятельности и делая его более зависимым от взрослого, ориентируются на собственные представления об интересах и потребностях ребенка, которые не всегда соответствуют его возрасту и задачам развития.

Данные опросника отражают реалистичность родительского восприятия «особого» ребенка, которое выражается в замедленном темпе развития, невысокой самостоятельности и длительной зависимости ребенка от близкого взрослого. Исходя из этого, родители ребенка с ОВЗ адекватно оценивают его способности и умения, не занижая, а иногда даже и немного завышая их.

Выводы по главе 2

Анализ психолого-педагогической литературы по проблемам межличностных отношений, семейного воспитания, типов родительского отношения определил важное значение семьи в формировании личности ребенка, ее первостепенную роль в дальнейшей его социализации. В психологических исследованиях семья рассматривается как система, каждый член которой влияет на других и испытывает на себе их ответное влияние. Семья определяет некоторые свойства и особенности, входящих в нее членов, поэтому при анализе семьи как системы важны все типы отношений. Процесс формирования личности ребенка напрямую зависит от типа родительского отношения к нему. В зависимости от того, как складываются эти взаимоотношения и общение, каков потенциал семьи (структура семьи, образовательный, культурный уровень родителей, социально-бытовые условия жизни семьи, психологический микроклимат, распределение функциональных обязанностей между членами семьи и др.), формируется личность ребенка. Нами выделены факторы, влияющие на формирование типа родительского отношения.

Воспользовавшись методикой «Определение родительского отношения А.Я. Варга, В.В. Столин», мы сумели доказать выдвинутую гипотезу, что детско-родительские отношения в семьях с детьми с ОВЗ и семьях со здоровыми детьми разные. В проведённой методике мы нашли этому подтверждение и обосновали его.

Анализ данных позволил выделить следующие особенности родительского отношения к ребенку:

- матери слабослышащих детей чаще осуществляют в основном контролирующую функцию за поведением ребенка. Следует сказать, что матери понимают необходимость соблюдения ребенком правил поведения в обществе, уделяют внимание их выполнению, что способствует успешному усвоению ребенком родительских норм и социальных стандартов поведения. Однако матери здорового ребенка более последовательно осуществляют контролирующие действия с целью изменения его неадекватного поведения;

- матери здоровых детей устанавливают в общении с ребенком межличностную дистанцию, благоприятную для его развития, и реалистично воспринимают способности и возможности своего ребенка;

- матери слабослышащих детей чаще стремятся к чрезмерно близкой дистанции в общении с ребенком и неадекватно воспринимают его способности. Сообразно с этим, родители пытаются защитить ребенка от трудностей, действовать за него, не предоставляя ему самостоятельности и делая его более зависимым от взрослого, ориентируются на собственные представления об интересах и потребностях ребенка, которые не всегда соответствуют его возрасту и задачам развития;

- данные опросника отражают реалистичность родительского восприятия «особого» ребенка, которое выражается в замедленном темпе развития, невысокой самостоятельности и длительной зависимости ребенка от близкого взрослого. Исходя из этого, родители ребенка с ОВЗ адекватно оценивают его способности и умения, не занижая, а иногда даже и немного завышая их.

Полученные с помощью опросника родительского отношения (А.Я. Варга, В.В. Столин) данные не выявили статистически значимых различий в отношении родителей к ребенку между семьями со здоровым ребенком и с ребенком ОВЗ.     

Между тем, при сравнении материнского отношения к ребенку выявлено, что матери здоровых детей и матери детей с ОВЗ принимают своих детей такими, какие они есть, уважают и признают их индивидуальность, одобряют их интересы, поддерживают планы, проводят с ними достаточно много времени. Следует отметить, что поведение «особого» ребенка, например, в общественных местах часто вызывает у родителей негативные чувства, такие как раздражение, злость, досаду. Вследствие этого, матерям детей с ОВЗ сложно отграничить свою любовь к ребенку и принятие особенностей его личности от постоянно присутствующего негативного эмоционального фона, являющегося отражением его поступков, выходящих за рамки общепринятых.

Таким образом, на основании эмпирического исследования и корреляционного анализа было выявлено, что существует связь показателей отношения родителей к болезни и особенностей воспитания ребенка в семье, в частности – тревога в отношении болезни ребенка связана с протекцией в воспитании и требовательностью, тогда как нозогнозия связана с уровнем эмоциональной дистанции. Родителям, имеющим детей с отклонениями в развитии, крайне необходима психологическая помощь, цель которой заключается, прежде всего, в осознании и принятии родителями ситуации своего ребенка. Результат психологической помощи родителям — формирование у них установки на готовность к положительным формам общения и взаимодействия со своим ребенком [20].

Похожие работы на - Свойства метанола и его водных растворов

 

Не нашли материал для своей работы?
Поможем написать уникальную работу
Без плагиата!