Норма отражена и в отраслевом законодательстве. Гражданского процессуального уложения Германии (далее - ГПУ)).
Применительно к российскому праву лишь В.М. Шерстюк, основываясь на опыте Германии, выделял "принцип право быть выслушанным и быть услышанным", включающий в себя как права лиц, участвующих в деле, так и совокупность соответствующих обязанностей суда. В частности, создать условия для реализации указанных прав, заслушать и изучить сказанное данными субъектами проанализировать все это, оценить и предоставить мотивированный ответ в своем решении.
Не вдаваясь в дискуссию об их содержании, поскольку предмет настоящего исследования не предусматривает изложение всего спектра воззрений ученых, отметим следующее. Близка точка зрения, согласно которой принцип диспозитивности означает возможность участвующих в деле лиц распоряжаться своими материальными и процессуальными правами, а движущей силой процесса является их воля (Der Parteiwille ist das Agens). Соответственно, инициативность данных субъектов, в первую очередь, - сторон, влияет и на возможность распорядиться правом на дачу объяснений по делу (давать их или не делать этого). Процессуальный закон определяет рамки принципа диспозитивности - суд осуществляет контроль за тем, чтобы распорядительные действия, включая дачу объяснений, не противоречили закону и не нарушали чьи-либо права и охраняемые законом интересы.
Что касается принципа состязательности, им определяются действия сторон и иных участвующих в деле лиц, а также суда по собиранию, представлению и исследованию доказательств. При этом основную роль в доказывании играют стороны, а весь ход судебного заседания имеет состязательную форму. Противоположные интересы сторон обуславливают их противоборство, "состязание" на протяжении рассмотрения дела, участие в исследовании доказательств. Каждая из сторон стремится обосновать истинность своей позиции, выиграть спор, удовлетворить юридический интерес, представляя доказательства (в том числе, объяснения) в форме, выгодной себе. Как в случае с принципом диспозитивности, роль суда состоит в обеспечении законности. Доказывая свои требования, давая объяснения, стороны не должны нарушать права других участников процесса (подробнее о влиянии указанных принципов - в параграфе, посвященном содержанию объяснений как доказательства).
Следует принять во внимание и тот факт, что гражданскому процессу известны случаи, когда в споре на какой-либо из сторон или даже на обеих имеются несколько лиц, каждое из которых дает объяснения. С точки зрения науки это именуется процессуальным соучастием, - участием в одном деле нескольких истцов или нескольких ответчиков, интересы и требования которых не исключают друг друга (ст.40 ГПК РФ). Каждый из соучастников имеет право давать объяснения суду, однако специально их объяснения в российском законодательстве не регламентировались. Только в уставе гражданского судопроизводства (ст. 113, 482, 483 в редакции 10.06.1914 г.) в силу распорядительного характера признания оговаривалось, что при соучастии оно не имеет формальной силы и рассматривается как обычное доказательство; тождественный подход применялся и в случае расхождений между объяснениями соучастников.
В современной судебной практике исходят из того, что принятие объяснений соучастников в доказательственную базу при их расхождении между собой требует исследования иных доказательств, поскольку без них трудно установить достоверность объяснений. В особенности это касается признания фактов. Так, по одному из дел обстоятельства совершения притворной сделки дарения были признаны только одним из соответчиков. Суды указали, что такое признание не освобождает истца от обязанности доказывания в отношении другого ответчика, поскольку последний их оспаривал. Это относится и к соглашениям по фактическим обстоятельствам дела, заключенным без привлечения кого-либо из соучастников, - они не могут иметь самостоятельного значения.
Еще один вопрос, иногда затрагиваемый при рассмотрении объяснений соучастников, связан с некоторыми идеями, высказываемыми в процессуальной науке, которые касаются изменения процессуального статуса определенных лиц на свидетельский, в целях получения от них более достоверной информации. Имеется в частности предложение привлекать потенциального соучастника, а именно - соответчика, в качестве свидетеля или лица, от которого суд истребует доказательства. Мотивируется это наличием ответственности за дачу заведомо ложных показаний и отказ от дачи показаний для свидетеля (штрафа для второй категории). Соответчик же таковой не несет, поэтому его появление в процессе скорее препятствует установлению истины. Данная идея коррелирует с предложениями иных ученых о допросе представителя в качестве свидетеля, поэтому эти вопросы будут рассмотрены вместе ниже.
Исходя из изложенного, можно сказать, что основными лицами, обладающими правом давать объяснения, являются стороны (истец и ответчик), включая процессуальных соучастников. Сведения, полученные от них, идентичны как по своей природе, так и по информационному значению для дела и более всего отвечают сущности объяснений как доказательства. Применительно к данным субъектам наиболее полно проявляется право давать объяснения. Однако оно не абсолютно. Еще одним из рассматриваемых ограничений является установление в законе определенных процессуальных обязанностей для всех лиц, участвующих в деле, в особенности, для сторон.
Общая цивилистическая концепция "добросовестности" устанавливает высокие стандарты соответствующего взаимного поведения не только в гражданских правоотношениях между участниками делового оборота (bona fides, good faith, bonne foi, Treu und Glauben), но также и в суде, в случае возникновения спора между ними. Ученые, как правило, исходят из того, что в законе фиксируется общая схема возможных действий участников процесса, а также определяются-широкие границы, в пределах которых они осуществляют процессуальные права по своему усмотрению, наиболее верным и удобным образом. Но современное процессуальное законодательство не основано на неограниченных ("чистых") диспозитивности и состязательности. Разумное сочетание частных и публичных интересов в судопроизводстве требует наложения, на участников процесса обязанностей, в частности, добросовестного пользования своими процессуальными правами. Такие нормы закреплены в законодательстве многих стран: Германии, Японии и др.
Каждый случай недобросовестного использования процессуальных прав должен немедленно пресекаться либо средствами особой, специально сформулированной для этого нормы, либо, при ее отсутствии, наступлением каких-либо общих неблагоприятных последствий. Эти выводы подтверждает и судебная практика - "понятие добросовестного пользования правами включает четкость процессуального поведения сторон и лояльность их по отношению к остальным лицам, участвующим в деле". Как указал Конституционный Суд РФ, данные положения являются конкретизированными условиями реализации конституционных принципов состязательности и равноправия сторон.
Применительно к теме исследования, обязанность добросовестного пользования процессуальными правами распространяется и на право давать объяснения. Если признаются только свои права и свободы, абсолютизируется собственный интерес, диспозитивного правосудия не получится.
Таким образом, принцип диспозитивности проявляется в объяснениях сторон в несколько суженном виде: получаемые сведения должны соответствовать действительности. В этом нельзя видеть нарушение прав участников гражданского судопроизводства. В частности, в российском процессуальном законе на протяжении многих лет существует ряд ограничений принципа диспозитивности в интересах соблюдения принципа законности, с которыми свыклись как процессуальная теория, так и практика. Классические примеры - возможность суда не принять отказ истца от иска или признание иска ответчиком и не утвердить мировое соглашение, если это противоречит закону (ч.2 ст,39 ГПК РФ, ст.34 ГПК РСФСР 1964 г.).
Можно сделать вывод о том, что в российском гражданском процессе обязанность добросовестного пользования процессуальными правами должна оказывать существенное влияние на содержание объяснений сторон, что вполне отвечает общемировым тенденциям усиления роли судьи. Но в связи с изложенным выше, важное значение приобретает вопрос: существует ли специальная обязанность говорить суду правду?
Из российских ученых анализ этой обязанности провел Я. В. Грель. Подробно рассмотрев взгляды как ее сторонников, так и противников, он указал, что данная обязанность подразумевает запрет процессуальной лжи и допустимость только истинных утверждений. Что касается ее характера, ученый, по нашему мнению, не смог четко его определить, поскольку он то понимает ее как подлинную процессуальную обязанность (с.283), хотя и не содержащую конкретных штрафных санкций, то (с.288) как носящую в большей степени идеологический характер нежели качество правовой обязанности. Думается, что одновременно сосуществовать данные взгляды не могут.
С точки зрения теории права, о процессуальной обязанности должно говориться прямо (в таком случае она подкрепляется соответствующими санкциями) либо не говориться никак. Если допустить возможность существования в законе "слабо разработанных" обязанностей, тогда для правоприменителя открываются большие просторы для деятельности: он сможет применять санкции к участникам судопроизводства за нарушение ими существующих, на его взгляд, обязанностей, отсутствующих в законе, что неприемлемо. Поэтому, до разрешения проблемы законодателем, можно сказать, что текст ГПК РФ позволяет сделать вывод об отсутствии обязанности "правдивости", так и ответственности для сторон за дачу ложных объяснений.
Одновременно нельзя не заметить, что как процессуально-политическая цель обязанность к правде вполне разумна. По нашему мнению, по верному пути пошли в практике Европейского суда по правам человека, официальный формуляр обращения в который завершается фразой: "Настоящим, исходя из моих знаний и убеждений, заявляю, что все сведения, которые я указал (а) в формуляре, являются верными". Санкции здесь отсутствуют, но обманывая суд, заявитель получит соответствующее к себе отношение - как к лгуну, о чем предупреждается уже на стадии составления жалобы. Даже и без санкции вполне разумно заканчивать такой формулой и исковое заявление, в связи с чем целесообразно внести изменения в ст. 131 ГПК РФ и ст. 125 АПК РФ.
Подводя итог, следует сказать, что в российском гражданском процессе частной обязанности правдивости нет, но она перекрывается общей обязанностью добросовестности. Кстати, в социалистической правовой доктрине обязанность к правде как процессуальной лжи включалась, в-принцип добросовестного ведения дела, который также не допускал недобросовестное замалчивание, недобросовестное осуществление прав и недобросовестную защиту, а также затягивание дела.
Если говорить о возможности введения данной обязанности в ГПК РФ, то, скорее всего, неизбежны определенные трудности с формулированием санкции за ее нарушение. Более того, нельзя исключать, что отечественные правоприменители психологически пока не готовы воспринять обязанность сторон к правде, сложившуюся в Германии исторически и эволюционно не прерывавшуюся. Там она выросла из канонического права, тесно связана с присягой, с "calumnia" (запрет "клеветы в широком смысле"). В средневековом процессе подразумевались неизвестные отечественному судопроизводству взаимные процессуальные права сторон - на правду утверждений противника, на правомерность его заявлений, на скорый процесс. И если сторона затягивала рассмотрение дела ложными утверждениями или противозаконными ходатайствами, психический генезис таких поступков не имел значения - следовало наказание. Отсюда пошла и обязанность к правде как таковая. Она является неотъемлемым элементом определенной законодательной конструкции регулирования объяснений сторон и жизнеспособна не сама по себе, а в условиях несколько иной, нежели в отечественном законе, регламентации процедуры появления объяснений в доказательственной базе. Однако ее нельзя и недооценивать. При иной модели вполне могут существовать как обязанность сторон (всех лиц, участвующих в деле) к правде, так и ответственность за заведомо ложные объяснения в различных формах.
Также науке известна обязанность давать полные объяснения, когда лицо должно исчерпывающим образом объясняться по собственной инициативе и отвечать на вопросы. Данную обязанность следует понимать не, в смысле санкции за неполноту, а как процессуально-политическую цель.
Больше подобных положений в АПК РФ, предусматривающем такое полномочие суда в отношении ряда субъектов для дачи объяснений по аналогичной категории дел (круг лиц расширен, более высокие суммы штрафов). Как видно, в обычном порядке искового производства сторону нельзя обязать явиться в суд.
Конечно, личное присутствие стороны раскрывает объяснения в полной мере, помогает понять, что именно она имеет в виду, безусловно, способствует правильному разрешению дела и больше отвечает сути данного вида доказательства. Думается, правы специалисты, которые полагают, что суд должен стремиться к обеспечению явки сторон.
Таким образом, можно сделать ряд общих выводов. Регламентация-рассмотренных обязанностей влияет на состав объяснений сторон, а в зависимости от их сочетания устанавливается и метод процессуально-правового регулирования. Иными словами, законодательно определяется роль публичного элемента, заинтересованности государства в том, чтобы объяснения способствовали суду разрешить дело правильно. Конкретное количество и содержание обязанностей может быть различным. Не вызывает сомнения необходимость закрепления общей обязанности добросовестного пользования процессуальными правами, выступающей в качестве ориентира при совершении любого из процессуальных действий. В сегодняшнем процессе недопустимы, за редкими исключениями, обязанность к полноте и обязанность явки. Что касается обязанности к правде, думается, что и без санкции она может быть весьма полезна.
.2 Объяснения третьих лиц представителей
Процессуальное законодательство предоставляет право на участие в процессе и третьим лицам, юридический интерес которых может быть затронут решением суда. Третьи лица - как заявляющие самостоятельные требования относительно предмета спора, так и не заявляющие таковых, вступают в уже начавшийся процесс. Первая категория появляется в нем путем предъявления иска, защищает самостоятельные права на предмет спора, потому что считает себя, а не истца (ответчика) обладателем спорного права (охраняемого интереса), третьей стороной в процессе. Их процессуальный статус эквивалентен статусу истца. Теоретически объяснения данной категории третьих лиц по своей процессуальной ценности одинаковы с объяснениями самих сторон. Вторая категория участвует в деле на стороне истца или ответчика вследствие того, что судебное решение может повлиять на ее права (обязанности) по отношению к одной из сторон, а именно - отразиться невыгодным образом.
Думается, подобное регулирование весьма справедливо. Законодатель предоставляет третьим лицам объем процессуальных прав, схожий с правами сторон (за некоторыми изъятиями) и включающий, в том числе, право давать объяснения суду об обстоятельствах дела. Значит, третьи лица могут как давать утверждения для отстаивания своей позиции, так и признавать факты, хотя по ГПК РФ и АПК РФ им это право не предоставлено, активно участвовать в доказывании того, что имеет существенное значение для защиты их самостоятельного юридического интереса. Их деятельность направлена на установление фактов, нужных для разрешения дела по существу. Кроме этого, "пособники" помогают в доказывании той стороне, на чьей они выступают, но не обязаны соглашаться с ее объяснениями или заранее согласовывать их содержание.
Объяснения третьих лиц, подлежат свободной оценке судом. При противоречии между объяснениями стороны и третьего лица суд должен выяснить, что из них правдиво, а не отдавать заранее приоритет объяснениям стороны.
Во многих случаях в судах общей юрисдикции, а в арбитражных судах - в подавляющем большинстве дел, в разбирательстве участвует не само лицо, объяснения которого должны приниматься в качестве доказательств, а его представитель. За редкими исключениями, он непосредственно факты, имеющие значение для дела, не воспринимал, знакомь ситуацией лишь со слов и документов доверителя. Однако он дает объяснения суду, игнорировать которые не позволяет богатый нормативный материал. Например, ГПК РФ предусматривает возможность опроса судом представителя истца при подготовке дела к судебному разбирательству (п.2 ч.1 ст. 150); представители имеют право задавать вопросы свидетелям (ч.3 ст.177), выступать с дополнительными объяснениями после исследования всех доказательств (ст. 189), участвовать в судебных прениях (ст.190); объяснения представителей подлежат обязательному отражению в протоколах (п.8 ч.2 ст.229); они же исследуются и в апелляционной инстанции (ст.357). В связи с этим, следует упомянуть о двух теоретических проблемах: о месте представителя среди иных лиц, участвующих в деле, и о значении его объяснений.
В российской науке при рассмотрении учения о субъектах гражданского процессуального права принято высказываться по поводу того - можно ли отнести судебного представителя к группе лиц, участвующих в деле. Имеются две полярных точки зрения с большим числом приверженцев у каждой из них.
Не является лицом, участвующим в деле. Сторонники данной позиции опираются, прежде всего, на поддержку законодателя и правоприменителей (ст.29 ГПК РСФСР 1964 г., ст.34 ГПК РФ, ст.40 АПК РФ, ст.32 АПК РФ 1995 г., ст.27 АПК РФ 1992 г.). Кроме этого, отмечается, что ни один из признаков участвующих в деле лиц представителям не присущ. Они имеют только, полномочия, а не субъективные процессуальные права (производные от прав представляемого), осуществляют процессуальные действия от имени и в интересах представляемых ими лиц, их интерес находится вне процесса и не является предметом защиты в суде, и др. Поэтому их относят к группе участников процесса, содействующих правосудию путем оказания юридической помощи, либо не считают субъектами гражданских процессуальных правоотношений.
Представитель совершает все процессуальные действия, которые влияют на возникновение, изменение и развитие процесса и т.п. Поскольку деятельность представителя имеет много общего с участием в гражданском процессе прокурора и органов власти (приоритетное значение воли представляемого, но всегда выражает и свою волю, его права и обязанности не затрагиваются судебным решением), его нужно включить в число лиц, участвующих в деле.
Если же произойдут изменения, и представитель будет включен в перечень лиц, участвующих в деле, его объяснения станут разновидностью объяснений таковых, и по АПК РФ будут доказательством, а по ГПК РФ - нет. Впрочем, выше уже указывалось на расхождение формулировок в данных актах.
Для тех же ситуаций, когда существенные для дела обстоятельства лично известны представителю вне связи с ведением данного дела, еще до момента возникновения отношений представительства (к примеру, кто-либо из проживающих вместе членов семьи является адвокатом, представляя своего родственника), в науке предлагалась специальная модель регулирования. Так, В. И. Ивакин разделил ситуации, когда представитель воспринимает информацию со слов представляемого или лично. В первом случае гражданина действительно не следует допрашивать как свидетеля раз он представляет сторону (третье лицо), на его объяснения должен распространяться режим объяснений сторон - отсутствие допроса и ответственности за полноту и правдивость и т.п. Но при личном восприятии существенных для дела обстоятельств мы имеем дело не с представителем, а со свидетелем, которого следует освободить от участия в процессе, предложив стороне заменить его другим, и допросить именно как свидетеля со всеми гарантиями достоверности (уголовная ответственность за отказ от дачи показаний и др.). А, если это ясно суду еще до того, как человек занял в процессе положение представителя, - гражданину должно быть отказано в допуске данного лица в качестве представителя (это не распространяется на законных представителей).
На практике объяснения представителей принимаются в качестве доказательства. Применительно к признанию фактов, Верховного Суда РФ указал следующее. Представитель может делать признание факта и в отсутствие доверителя, если это не влечет за собой полного или частичного отказа от исковых требований, уменьшения их размера, полного или частичного признания иска. Однако было подчеркнуто, что такое признание не может делать адвокат, назначенный судом в качестве представителя ответчика в порядке ст.50 ГПК РФ, поскольку это помимо воли ответчика может привести к нарушению его прав. Ссылка на "противность воле", на наш взгляд, некорректна. Как будет рассмотрено ниже, волевой элемент не имеет решающего влияния на статус объяснений сторон. Здесь смысл не в воле, а в том, что представитель по назначению ничего не знает о случившихся событиях и признавать что-либо не может.
Еще один вопрос, о котором следует упомянуть, касается особенностей процессуальных полномочий представителя. Должно ли быть закреплено специально в доверенности полномочие на признание факта? Процессуальное законодательство допускает различное регулирование. Не требовалось специальное полномочие по Уставу Гражданского Судопроизводства (ст.ст.48,250), ГПК РСФСР 1964 г. (ст.46), ГПК РФ (ст.54), АПК РФ 1992 г. (ст.37), АПК РФ 1995 г. (ст.50). Новый АПК РФ требует специального полномочия только для соглашения по фактическим обстоятельствам (ч.2 ст.62).
Требование специально указывать на право признавать факты в доверенности является теоретически и практически правильным. Но не потому, что признание считается распоряжением, - здесь не можем согласиться с цитированным суждением. Думается, такое регулирование, прежде всего, снимает ряд проблем для суда. Разъяснение Верховного Суда РФ исходит из того, что при признании суду следует проверить - нет ли вследствие признания факта частичного признания иска, - и только потом решать, нужно полномочие или нет. Более верно требовать такого полномочия для всех признаний, чтобы суд один раз проверил его и не выяснял - признание иска здесь или факта. Раз признал факт - должно быть полномочие. Кроме того, разрешая в доверенности признавать факты, доверитель показывает, что представитель действительно знаком с существенными для дела обстоятельствами, а информации, которая от него исходит, можно верить. Поэтому целесообразно внести соответствующие изменения в ГПК РФ и АПК РФ. Нельзя не сказать и об еще одном разъяснении Верховного Суда РФ. Он указал, что суд вправе удовлетворить иск на основании признания представителем ответчика обстоятельств дела, положенных истцом в обоснование иска, без специального указания на это в доверенности, если это признание, по сути, не является признанием, и если этого признания достаточно для принятия судебного решения. Здесь мы имеем дело с очень странной фразой. Остается только догадываться, чем же именно, по мнению составителей разъяснения, является такое признание. Подтверждает сказанное и то, что позднее в новом разъяснении Верховного Суда РФ повторил означенное мнение, но исключил из него это высказывание. Подводя итог рассмотренным вопросам, остается сказать следующее. В изначальном виде, в котором объяснения появились в качестве доказательства, (свидетельство в собственном деле, лучшее знание фактов и т.п.) объяснения, сторон не идентичны по значимости объяснениям представителей. Представлять может кто угодно, допускается замена представителя, нередко дается время на ознакомление с делом. Представители, как правило, ничего о фактической стороне дела самостоятельно не знают, довольно часты случаи, когда представители ввиду загруженности не готовятся должным образом к процессу и по фактам ничего не могут пояснить. Однако они помогают узнать что-либо о них крайне важно и заслушивание доводов представителя, в том числе, его мнения по правовым вопросам. Раз в объяснениях представителей могут быть сведения о фактах, откуда бы он их ни получил, а также важная юридическая квалификация, они должны иметь возможность попасть в доказательственную базу на законных основаниях. Это достижимо несколькими способами:
-включение представителя в перечень лиц, участвующих в деле, и изменение наименования доказательства в ГПК РФ с объяснений сторон и третьих лиц на объяснения лиц, участвующих в деле - для ГПК РФ и АПК РФ;
-включение в перечень доказательств самостоятельного вида - объяснений представителя - возможно как в оба кодекса, так и в один из них;
-специальное указание в норме об объяснениях сторон и третьих лиц объяснениях лиц, участвующих в деле, на то, что к ним приравниваются объяснения представителей. Это не очень качественный способ, поскольку тогда нужно в ГПК РФ изменить и название доказательства (ведь представители могут быть и у иных лиц, участвующих в деле).
Исходя из изложенного, наиболее обоснованным представляется третий вариант - объяснения представителя как самостоятельное доказательство.
1.3 Объяснения прокурора и представителей публично-правовых образований
Кроме отмеченных выше субъектов, в разбирательстве гражданских дел могут участвовать и публично-правовые образования (органы государственной власти и местного самоуправления), от имени которых выступают представители, а также прокурор.
Первая группа именуется условным термином процессуальные истцы вследствие лишь процессуального интереса к исходу дела. ГПК РФ предусматривает их участие в двух формах: обращение в суд с заявлением в защиту прав, свобод и законных интересов других лиц по их просьбе либо в защиту прав, свобод и законных интересов неопределенного круга лиц (ч.1 ст.46); и дача заключения по делу (ст.47). Лица, подавшие заявление в защиту законных интересов других лиц, пользуются всеми правами и несут все обязанности истца, за исключением права на заключение мирового соглашения и обязанности по уплате судебных расходов. Следовательно, они имеют право давать объяснения (см. 4.1 ст.174 ГПК РФ), обязаны делать это добросовестно. С позиции ГПК РФ, в обеих формах эти субъекты являются лицами, участвующими в деле, поэтому режим их объяснений укладывается в отмеченное расхождение в терминах между ГПК РФ и АПК РФ. Из буквального смысла закона, объяснения данных лиц по ГПК РФ не считаются доказательством, а по АПК РФ - считаются.
Наконец, в разбирательстве гражданских дел вправе давать объяснения и прокурор (ст.345 Устава Гражданского Судопроизводства, ст.2,12 ГПК РСФСР 1923 г., ст.4,29,41 ГПК РСФСР 1964 г. и др.). Он считается процессуальным истцом, а не представителем, имеет процессуальный интерес к исходу дела. По ГПК РФ предусмотрено две формы участия прокурора в гражданском процессе. Во-первых, инициативная - обращение в суд с заявлением (ч. 1 ст.45 ГПК РФ) и во-вторых, надзорная - вступление в уже начатый процесс с дачей заключения по определенным категориям дел (ч. 3 ст.45 ГПК РФ). Закон включает прокурора в перечень лиц, участвующих в деле (ст.34 ГПК РФ). Прокурор, обратившийся в суд в защиту прав и интересов других лиц, пользуется всеми правами и несет все процессуальные обязанности истца, кроме права на мировое соглашение и обязанности по уплате судебных расходов (ч. 2 ст.45 ГПК РФ). Таким образом, прокурор имеет право давать объяснения. Значение данных объяснений также упирается в несовпадение в терминах ГПК РФ и АПК РФ: объяснения прокурора являются доказательством только по АПК РФ.
В российской науке к объяснениям прокурора относятся неоднозначно. Часто указывается и считается вполне естественным, что прокурор не вправе делать признание, либо вообще не может давать объяснения-доказательства. Прокурор (как и адвокат) - постороннее лицо, источник лишь производных доказательств с этим фактом спорить трудно. Он не является в материальном смысле субъектом спорных правоотношений, не принимал участия-в их развитии, получил сведения о фактах из других источников, которые сами требуют проверки и оценки (материалы дела), следовательно, должен подтвердить утверждения доказательствами. Но другие ученые отмечают, что раз прокурор сообщает суду сведения о фактах, участвует в исследовании доказательств, представляет доводы и соображения, заявляет возражения, обеспечивает доказывание всех обстоятельств дела, его объяснения являются доказательствами. Сюда можно отнести и рассуждения об объяснениях представителя, поскольку прокурор; как и данный субъект, лично факты не воспринимал. объяснение соучастник прокурор возражение
По нашему мнению, при изменении формулировки в перечне доказательств в ГПК РФ с объяснений сторон на объяснения лиц, участвующих в деле, объяснения прокурора станут допустимыми средствами доказывания.
Подводя итог, необходимо разрешить вопрос о расхождении в формулировках ГПК РФ и АПК РФ. Некоторые ученые полагают, что нормы АПК РФ являются неточными и подлежащими исправлению, поскольку расширяют субъектный состав за счет тех лиц, чьи объяснения имеют меньшую доказательственную силу по сравнению с объяснениями сторон. Сторонники данной позиции немногочисленны, однако, с точки зрения теории, они отражают классический подход к исследуемому средству доказывания. Другие правоведы предлагают единую формулировку на основе АПК РФ либо эквивалентную ей (объяснения сторон и других юридически заинтересованных лиц, свидетельства участников судопроизводства).
Думается, потребности практики заставляют склониться к последней модели. В объяснениях иных лиц, участвующих в деле, их представителей тоже могут содержаться сведения о фактах, которые необходимо внедрить в процесс, но не толкованием норм, а по прямому предписанию Кодекса. В РФ нет требования о личном восприятии фактов - значит, сведения о них могут давать и другие лица тоже. Это же относится и к признанию фактов. Действующая формулировка закона предоставляет право признавать факты лишь сторонам (ч. 2 ст.68 ГПК РФ, ч.3 ст.70 АПК РФ). Но, если понимать признание как разновидность объяснений сторон, подобное ограничение ничем не обусловлено и не справедливо. Более правильно регулирование, имевшее место в АПК РФ 1995 г. (ст.70): признание могло делать любое лицо, участвующее в деле.
Таким образом, в заключении предлагаются соответствующие изменения в закон - во всех нормах ГПК РФ и АПК РФ исследуемый вид доказательства должен именоваться объяснения лиц, участвующих в деле наряду с отдельным видом - объяснения представителя эти же субъекты могут делать признание факта.
Глава II. Структура и содержание объяснений сторон
В российской процессуальной науке принято исходить из того, что объяснения сторон представляют собой доказательство только в части, в которой сообщаются сведения о фактах, имеющих значение для установления спорных правоотношений (утверждения или признания). Однако в них могут содержаться и иные, недоказательственные, элементы (их выделили C.B. Курылев и В.К. Пучинский):
-вопросы правового характера: правовые выводы, юридическая квалификация (со ссылкой или без формальной ссылки на закон) отношений между сторонами (какая норма материального права должна быть применена судом к установленным фактам);
-доводы, мотивы, мнения, аргументы и соображения;
-волеизъявления;
-выражение эмоций, настроений.
.1 Сведения о фактах
За исключением ряда особенностей признания фактов (вопрос о невыгодности, дискуссия о предварительных утверждениях), которые будут рассмотрены ниже, объяснения сторон имеют единое содержание, как для утверждений, так и для признаний, а именно - только сведения о фактах (это касается и любого другого доказательства). Но виды фактов неоднородны по своему значению. Prima facie, при отсутствии доказательств в пользу противного, теоретически в объяснениях могут содержаться сведения о любых фактах (обстоятельствах). Конкретные ограничения устанавливаются в законодательстве каждого государства, исходя из целей процессуальной политики. Представляется обоснованным употребление терминов факты и обстоятельства как синонимов, что сделано и в законодательстве (ГПК РСФСР 1964 г. - признание фактов, ГПК РФ - признание обстоятельств, АПК РФ - соглашение по фактическим обстоятельствам).
Факты классифицируются по различным основаниям, например, по способу восприятия они могут быть внешними (воспринимаются чувственно) и внутренними (в сознании). Но знаковую роль в российском правоведении играет деление фактов в связи с предметом доказывания. Не вдаваясь в дискуссию, особо отметим следующие их категории.
A)Юридические факты материально-правового характера - прямо предусмотрены гипотезами соответствующих норм отраслей права. По отношению к характеру правовых последствий (по влиянию на динамику правоотношения) они подразделяются на правообразующие, правоизменяющие и правопрекращающие (погашающие права и обязанности). В содержание объяснений сторон могут входить факты, относящиеся к любой из категорий указанной классификации.
Б) Факты, имеющие исключительно процессуальное значение - вызывают возникновение, изменение и прекращение процессуальных правоотношений. Они очень разнообразны, могут быть классифицированы по множеству оснований (характеру выполняемых функций, волевому признаку, значению в динамике процессуального правоотношения, отношению к действительности и т.д.). Большинство процессуальных юридических фактов, например, заявления и ходатайства сторон (об отводе, привлечении дополнительных свидетелей, о неподведомственности и т.п.), за исключением общеизвестных и преюдициально установленных, нуждаются в доказывании. Очень часто для этого используются объяснения сторон.
B)Доказательственные факты - не предусмотрены нормами права и не влекут прямых юридических последствий, но из них может быть сделан вывод о существовании или отсутствии юридического факта. Участники процесса вынуждены обращаться к ним при отсутствии или недостаточном количестве прямых доказательств, при условии, если имеются возражения против утверждаемого главного факта (например, по делам об установлении отцовства таким фактом может быть длительное отсутствие лица в месте проживания женщины, предъявившей такое требование). О существовании доказательственных фактов суд получает первоначальные сведения именно из объяснений сторон.
По отношению к действительности факты можно подразделить на положительные и отрицательные. Положительные - существующие в объективной действительности (прошлом или настоящем) определенные явления или состояния. Отрицательные - отсутствие в определенном времени и месте того или иного явления или состояния. В науке гражданского процесса ранее бытовал взгляд на невозможность доказывания отрицательных фактов. Однако ученые с течением времени пришли к общему мнению о том, что трудность в доказывании отрицательных фактов не означает невозможности их доказывания, а значит, сведения о них могут содержаться и в объяснениях сторон.
Можно говорить о двух тезисах. Во-первых, с точки зрения процессуальной теории, в законе допустимы соразмерные задачам отправления правосудия по гражданским делам ограничения на использование конкретных видов доказательств, в частности, объяснений сторон. В отмеченных положениях закона таковые обусловлены разными причинами. К примеру, в отношениях, становящихся предметом семейных споров, имеет место аффект, любовь или антипатия, которые оттесняют иные более разумные мотивы на задний план и могут парализовать их действие, поэтому нужно очень осторожно их рассматривать. Различным может быть и публичный интерес, в связи с чем на суд налагается обязанность тщательной проверки, поиск объективной истины независимо-от намерения сторон. На конкретном этапе развития общества публичный интерес может уходить из определенных сфер, и наоборот приходить в них. Впрочем, если рассматривать объяснения только как доказательство, вряд ли можно считать обоснованным ограничение их применения.
Во-вторых, учеными обращается внимание на некоторые дела, в которых объяснения сторон используются чаще.
Это споры из семейных правоотношений. Здесь в отношении объяснений имеется определенная двойственность. В некоторых случаях объяснения в данной категории дел не допускаются, но одновременно в семейных спорах они используются всегда, поскольку речь идет о сфере индивидуальных межличностных интимных отношений сторон, их личных действиях, о которых они осведомлены лучше других. Сюда относятся споры о детях, включая оспаривание отцовства (материнства) и установление отцовства. Процесс доказывания, по таким делам начинается с объяснений сторон и не может без них обойтись. В США допускается принятие решений по ряду категорий семейно-правовых деликтных исков фактически на основе одних объяснений истца, если таковые убеждают жюри присяжных. Нередко свидетели и тем более письменные доказательства в подобных делах отсутствуют:
о защите авторских прав, где объяснения сторон являются одним из самых распространенных видов доказательств. Поскольку творчество, результатом которого является создание произведения (объекта авторских прав), нередко недоступно стороннему взгляду и документальной фиксации, во многих случаях необходимые для разрешения дела сведения могут быть представлены только автором произведения - стороной;
-из трудовых правоотношений (о восстановлении на работе и др.);
-о компенсации морального вреда. Здесь объяснения сторон - это первоначальная информация о фактах и указание на иные источники доказательств, позволяющие суду вынести наиболее взвешенное решение, поскольку предметом судебного исследования выступают явления субъективного характера (страдания), представления о которых различны у каждого участника процесса. Может получиться так, что объяснения лица о его нравственных и физических страданиях будут единственным доказательством.
Возникает вопрос: можно ли выделить критерий, по которому становится ясно, в каких категориях дел объяснения используются наиболее часто? Думается, что помимо любых иных, им может быть неопределенность (относительная определенность) гипотезы материально-правовых норм, оставляющая большой простор на усмотрение судьи. Ученые пишут, что тогда закон указывает лишь общий критерий, которым должны руководствоваться правоприменительные органы, определяя юридическую значимость особенностей каждого случая (гибкость, каучуковость норм). Правоведы говорят и об относительно определенной диспозиции, "ситуационных нормах", когда каждое правоотношение, хотя и является частным случаем некоторой родовой общности, обладает настолько существенной спецификой, что требует индивидуального подхода к себе законодатель не может регламентировать их детально.
Например, п.1 ст.247 ГК РФ устанавливает, что владение и пользование имуществом, находящимся в долевой собственности, осуществляется по соглашению всех ее участников, а при не достижении согласия - в порядке, устанавливаемом судом. Естественно, что в каждом споре суд определяет порядок, исходя, в том числе, из объяснений всех указанных субъектов. Множество подобных норм есть и в других нормативных актах. В частности, по Семейному Кодексу РФ расторжение брака в судебном порядке производится, если судом установлено, что дальнейшая совместная жизнь супругов и сохранение семьи невозможны (ч.1 ст.22). Как это установить? Во многом посредством объяснений сторон, поскольку каких-либо критериев в законе нет. Кроме этого, объяснения, исходя из их сущности, используются чаще там, где важно личное присутствие человека и рассказ о том, что знает он сам.
Подводя итог рассмотренным вопросам, можно сделать следующие выводы. Объяснения сторон как доказательство представляют собой сведения, о фактах самого разнообразного характера. В современном процессе, исходя из права быть выслушанным, ограничений на содержание объяснений должно быть как можно меньше. Однако это не означает, что суд обязан учесть вообще все, что говорит участник процесса. Объяснения, в первую очередь, должны соответствовать действительности и иметь значение для дела.
В связи с изложенным, исключительную важность представляет вопрос - как работать с объяснениями, которые не носят доказательственного характера,
.2 Группа доводов
Доводы принято определять как мысль, суждение, приводимое в доказательство чего-нибудь, аргумент. Аналогично и мнение - суждение, выражающее оценку, отношение, взгляд. Представляется целесообразным в отмеченной выше классификации отнести вопросы права к доводам юридического характера и рассматривать их вместе с иными доводами, так как они даются суду с целью убедить его.
Известно, что в объяснениях сторон могут фигурировать вопросы права, причем в различных формах. Вполне понятно, что высказывать, мнение о законодательстве, подлежащем применению, и ссылаться на судебную практику не запрещается. Но в любом государстве презюмируется, что судьи обладают адекватными знаниями права. В странах романо-германской правовой семьи ученые исходят из того, что данная сфера всецело находится в компетенции суда. "Iura novit curia" (судьи знают право), поэтому участники процесса должны доказывать только факты. Но в разбирательстве дел нередко придается значение объяснениям сторон, посредством которых участники процесса пытаются именно "доказать" правовые нормы, убедить, суд в том, что следует поступать так, как объясняющийся желает. Как оценивать подобные объяснения?
Анализируя уже сегодняшнюю судебную практику, можно заметить, что стороны зачастую вторгаются в исследуемую сферу, пытаясь в своих объяснениях склонить суд к применению положений закона, выгодных им, или наоборот, воздержаться от применения каких-либо норм права. По одному из дел истец признал отсутствие нарушений закона при проведении торгов и считал, что в силу ст.70 АПК РФ для суда данное обстоятельство считается установленным и не должно проверяться в ходе дальнейшего производства по делу. Такие признания доказательственного значения иметь не могут, отсутствие нарушений закона устанавливает суд, а не сторона посредством объяснений. Это же относится к попыткам признавать (заключать соглашения по обстоятельствам) существенными условия сделки, ее соответствие требованиям закона, договор заключенным или нет. Данные вопросы находятся в компетенции суда, обстоятельствами дела не являются. Поэтому подобные объяснения считаются мнениями, учитываемыми судом, но не обязательными для него.
В российском законодательстве новелла-правило ч.2 ст. 14 АПК РФ (аналог абз. 2 ч.2 ст.1191 Гражданского кодекса РФ) диспозитивно допускает возложение судом бремени доказывания содержания норм иностранного права на стороны (по требованиям, связанным с осуществлением сторонами предпринимательской деятельности). В литературе отмечается, что данный подход отвечает общемировой тенденции в определенных случаях рассматривать нормы иностранного права в качестве факта, подлежащего доказыванию одной из сторон, как это сделано в странах англо-американской правовой семьи. Это означает необходимость не только учитывать сам текст закона, но и его официальное и доктринальное толкование и судебную практику применения. Следует оговориться, что заключение соглашений и признание норм иностранного права по АПК РФ также не носят обязательного характера для суда. Ю.А. Тимохов даже пишет, что их нельзя заключать. Думается, что представить суду такие соглашения (признания) можно, но оценивать он их должен свободно.
Относительно вопроса о нормах обычного права, точнее - возможности лица заявить о существовании обычаев, подлежащих, по его мнению, применению судом, можно отметить следующее. В Уставе Гражданского Судопроизводства предусматривалось, что при постановлении решения мировой судья мог по ссылке одной или обеих сторон руководствоваться общеизвестными местными обычаями, но лишь, если применение местных обычаев дозволяется именно законом или при пробельности регулирования (ст.10.1). При этом сторона, сделавшая такую ссылку, была обязана доказать существование обычая с помощью тех средств доказывания, которые допускал УГС, в том числе, посредством признания. Современный процессуальный закон ограничивается лишь общей фразой о том, что в случаях, предусмотренных законом, суд может применить обычаи делового оборота (ч. 1 ст.11 ГПК РФ, ч.1 ст.13 АПК РФ). Думается, в отношении правовых обычаев также допустима возможность доказать их наличие и содержание, они могут включаться в предмет доказывания. Во всяком случае, для таких выводов есть положительная судебная практика.
Иногда в объяснениях могут содержаться вопросы факта, внешне выраженные как суждения о вопросах права. Например, "я подарил", "я владел", и т.п. Данные сведения следует относить к доказательствам, а не к юридической квалификации правоотношений, когда имеется в виду факт дарения, а не мнение лица о том, что сделка подпадает под нормы закона о соответствующем договоре. В последние годы в судебной практике часто встречаются споры о признании недействительным договора дарения квартиры по заявлению дарителя, который, как правило, является пожилым человеком. Нередко в объяснениях данные лица путают дарение с завещанием или с пожизненным содержанием с иждивением. Безусловно, в таких ситуациях суд должен выяснить, - что именно имелось в виду и соотнести это с требованиями закона, а не применять напрямую, поскольку не исключены ошибки.
Наконец, посредством объяснений нельзя навязать суду свое мнение о выполнении предписаний формального характера, закрепленных в законе. В нормах права предусматривается множество императивных требований, которые недопустимо ставить в зависимость от усмотрения участников процесса.
Во-первых, это процессуально-правовые вопросы. Например, подсудность, процессуальная дееспособность, кого считать представителем и на основании чего (как легитимировать), условия обжалования и т.д. Поэтому не считается доказательством, в частности, согласие участника процесса с тем, что лицо без доверенности может кого-либо представлять в отсутствие доверителя; или утверждение о том, что гражданин считает срок пропущенным по уважительным причинам. К примеру, в практике встретился следующий случай. Сторона в своих объяснениях утверждала о необходимости исключения определенных документов из числа доказательств, ссылаясь на то, что не признает их существование и достоверность. Данные объяснения не имеют доказательственного значения. Выводы о том, что считать достоверным доказательством, делает только суд, проводя соответствующий анализ. Сюда же относятся не только односторонние мнения о составе доказательств, но и разного рода соглашения об исключении доказательств или соглашения о том, что их "как бы" не существует (без заявления о фальсификации).
Во-вторых, материально-правовые вопросы. По одному из дел юридическое лицо и его временный управляющий признали сумму долга в определенном размере, тем самым, по их мнению, освободив другую сторону от необходимости доказывания обстоятельств, свидетельствующих о наличии долга. Но
Федеральный закон "О несостоятельности (банкротстве)" (ст.71) указывает, что требования к должнику необходимо подтвердить судебным актом или иным документом, подтверждающим их обоснованность, а арбитражный суд обязан проверить как обоснованность заявленных кредиторами требований, так и наличие оснований для их включения в реестр требований кредиторов. Поэтому признание должником и его временным управляющим суммы долга не может освободить арбитражный суд от исполнения данной обязанности, а противника - от обязанности доказывания. Здесь имеет место конфликт объяснений с так называемыми предустановленными доказательствами.
Резюмируя, можно отметить, что буквально такая деятельность участников процесса не является доказыванием, так как нормы права и сведения о фактах представляют собой различные категории. Это нужно понимать как предоставление суду сведений о факте существования норм иностранного права либо обычае. Стороны действительно могут знать некоторые нюансы юриспруденции лучше конкретного судьи, но думается, что тогда они должны в этом его убедить.
Некоторые правоведы, в частности, Н.Г. Елисеев, указывают, что суд может для уяснения смысла правового предписания, принимать во внимание доводы сторон или игнорировать их. Конечно, из сущности доводов вытекает, что они не являются объяснениями-доказательствами, поскольку представляют собой не сведения о фактах, а точку зрения дающего их лица на оценку сложившейся по делу ситуации (доказательственной базы, правовых норм и т.п.), носящую субъективный характер. Однако процессуальный закон (ч.1 ст.35, ч.2 ст. 152 ГПК РФ, ч.2 ст.8, ч.2 ст.9, ч.1 ст.41, ч.3 ст. 136 АПК РФ) предоставляет право лицам, участвующим в деле, не только давать объяснения, но и приводить свои доводы по всем возникающим в ходе судебного разбирательства вопросам. Поэтому слово "игнорировать" в упомянутой точке зрения, думается, следует понимать только как право суда обосновывать свои выводы не всеми из приведенных доводов, а лишь теми, которые отвечают общим требованиям относимости. Отмеченное право участников процесса должно быть гарантировано обязанностью суда принять во внимание как объяснения-доказательства, так и собственно доводы. Подчеркнем, что не обязанность руководствоваться ими, а обязанность, по крайней мере, рассмотреть и оценить, решить вопрос о том, убедительны ли они. Иное сделало бы положения закона декларацией: приводятся доводы, а суд пренебрегает ими.
В частности, в АПК РФ (п.4 ч.2 ст. 125) закреплена обязанность истца дать правовое обоснование искового заявления - сослаться на законы и иные нормативные правовые акты. Раз закон такое требует, то не для того, чтобы суд игнорировал правовые доводы. Например, практика часто сталкивается с проблемами определения подведомственности. В ГПК РФ и АПК РФ существуют специальные нормы, им неоднократно давалось толкование, в связи с чем объяснения сторон о том, какому суду подведомственно данное дело, относятся к вопросам права РФ, поэтому значения иметь не должны. Но можно найти случаи, когда судебные акты отменяются, в том числе, вследствие того, что доводы участника процесса о подведомственности спора арбитражному суду, были проигнорированы, хотя подлежали судебному исследованию. Думается, прав И.А. Приходько, указывающий, что вопросы подведомственности не всегда очевидны и требуют выяснения обстоятельств, побудивших заявителя обратиться именно в арбитражный суд, с учетом доводов и объяснений лиц, участвующих в деле.
Это подтверждается не только арбитражной практикой, но и решениями судов общей юрисдикции. Президиум Московского суда неоднократно указывал, что причиной отмены явилось именно игнорирование доводов сторон. Сюда же приравниваются случаи, когда суд не высказал свое суждение по имеющим значение доводам, не оценил надлежащим образом возражения, не проверил их. То есть, на оценку доводов распространяются правила оценки доказательств. Таким образом, можно сделать вывод, что хотя для суда оставшаяся (кроме сведений о фактах) часть объяснений не имеет доказательственного значения и не обязательна, он должен их выслушать, принять во внимание и, после соответствующей оценки, счесть правильными либо указать на их несостоятельность. Это касается как юридической квалификации правоотношений, так и вообще любых аспектов дела.
По всем делам суд имеет дело с объяснениями-доводами, объяснениями- аргументами, которые недопустимо игнорировать. Взаимная критика доводов друг друга и даже явно тенденциозные высказывания помогают суду дать объективную оценку всего доказательственного материала; обе стороны имеют право получить от суда мотивированный и убедительный ответ о неправильности своей позиции и доводов, а другие лица, участвующие в деле, не могут быть лишены права высказывать соображения по поводу квалификации фактов и отношений. Это является гарантией права быть выслушанным.
Кроме этого, именно доводы или, как это называется некоторыми учеными, - "мотивировочные моменты", являются основным средством для убеждения суда в делах из публичных правоотношений. Здесь суд в основном имеет дело не с объяснениями-доказательствами, а именно с доводами правового характера - смысл и толкование закона применительно к конкретному случаю, нормативным является акт или нет, нарушено ли право заявителя и т.п.
.3 Объяснение сторон как волеизъявление
Особенное значение для практики судебного разбирательства имеет проблема, - на что делать упор при оценке объяснений? Можно исходить из поведения лица либо его побуждений. Иными словами, предстоит разрешить вопрос: какое влияние на рассмотрение объяснений судом и их учет оказывает - представление дающего объяснения лица о сущности сказанного? Поскольку нередко правоведы допускают трактовку признания фактов (об этом - ниже), а также объяснений в целом как волеизъявления.
Однако новые течения в науке о признании, в особенности, теория признания как распорядительного акта, придали этому словосочетанию новый смысл и воспользовались им для обоснования своей концепции. Если принять во внимание тезис о том, что в любом гражданском деле сторона стремится к успеху, при этом свободно решая, делать ей какое-либо заявление или нет, то ее объяснения более не являются только сообщением информации; это не что иное, как волеизъявление, направленное, в конечном счете, к выигрышу дела. С признанием невыгодного для лица факта процессуальный закон связывает вредные последствия. Значит, участник процесса не только осознает, что таким образом предоставляет доказательство против себя, но и желает этого.
Но уже здесь следует подчеркнуть, что понимать объяснение-доказательство как волеизъявление недопустимо. Солидное обоснование данной идее дал Р. Поллак. По его мнению, при рассмотрении объяснений сторон их процессуальная действительность не должна ставиться в зависимость от воли лица, поскольку мы имеем дело не с волеизъявлением, а с заявлением о знании, сообщением о фактах внешнего мира. Для принятия утверждения (признания) должно быть совпадение не между объяснением и волей, а между объяснением и действительностью. И только, если объяснение правдиво, оно устанавливается как действительное в доказательственной базе по делу, вне связи с тем, чего именно добивалась сторона, давая объяснение.
Развивая данные взгляды, можно сделать вывод, что, если не рассматривать объяснение как распорядительный акт (сделку и т.п.), то в его содержание не входит указание на должный результат. Оно характеризуется и существует в гражданском процессе благодаря своему информационному наполнению. Лицо признает (утверждает) - следовательно, делает заявление о том, что нечто произошло определенным образом, имело те или иные свойства, и т.д. Желание конкретных юридических последствий не может быть условием действительности объяснений и вообще их составным элементом. Конечно, сторона может о чем-либо думать в момент дачи объяснений нередко она также представляет, как может повлиять сказанное ею на результат спора. Но это нельзя считать однозначно присущим всем объяснениям. Осознание последствий объясненного не идентично воле на то, что они должны случиться.
При сугубо практическом подходе представляется верным говорить о том, что воля может быть, например, основанием, мотивом, но не составной частью объяснения-доказательства. Для суда важна только достоверность сообщенных сведений, а не размышления об этом. Объяснение может быть вызвано разными поводами (скажем, лицу нечто пообещали) и мыслями (которые могут отсутствовать). Бывает, что лицо говорит о существовании фактов, думая, что они ему благоприятны или нейтральны с точки зрения закона, однако последние влекут за собой невыгодные процессуальные последствия. Классический пример: при повествовании об имевших место событиях сообщаются даты совершения определенных действий, из которых следует, что срок давности (срок обращения в суд с заявлением) истек. Лицо позже это понимает и пытается, взять слова обратно. Если исходить из трактовки объяснения как волеизъявления, здесь его нет, так как нет намерения высказаться именно с такими последствиями. Если же понимать его как доказательство - тогда получается чистое объяснение (в виде признания факта).
Заслуживает внимания еще один связанный с изложенным вопрос. Процессуальному законодательству многих стран, включая Россию, известны нормы, согласно которым в определенных случаях суду прямо предписывается проверять признание факта на пороки воли (конкретные нормы мы укажем в параграфе об отмене объяснений). Не означает ли это, что воля в таком случае должна непременно включаться в содержание любого объяснения? Получается, что закон требует исследования следующих аспектов: есть ли вообще воля, серьезна ли она, совпадает ли ее содержание с содержанием объяснения, отсутствуют ли принуждение, обман и т.п.?
Подводя итог, отметим, что объяснение-доказательство может считаться волеизъявлением только в том смысле, что процесс дачи объяснений в целом происходит по воле лица. Ему предоставляется право выступить и если он его использует, следовательно, желает, что-либо сообщить. Воля имеется на этапе, предшествующем собственно получению информации из объяснений. Своего рода предварительное условие, фактор возникновения действия, мимолетная фаза, вызывающая слова, но не являющаяся частью их значения, которое появляется после. Процессуальное действие возникло (объяснение начало даваться)
-дальше пошел процесс передачи информации. Если она допускает многозначное толкование - суд спрашивает, что имелось в виду, как понимать переданные сведения но объяснения доказательства тогда еще нет.
Следовательно, как и любое процессуальное действие, дача объяснений теряет суть, если происходит насильно. Но насилием над смыслом объяснений выглядит и трактовка этого вывода как перенос желания; сделать заявление на желание именно определенных последствий. Для воли есть временная граница
-лицо решает высказаться. После начала дачи объяснений сказанное оценивает суд. Фраза, содержащая объяснение-доказательство, должна звучать, не: "я хочу, чтобы информация использовалась так-то и так-то" (это императивное указание суду об оценке), а "я хочу предоставить информацию". При установлении пороков воли суд может отказаться принимать объяснение; оно уже есть, возникло, но не может попасть в доказательственную базу. Также, по данному основанию закон может допускать отмену объяснений; наконец, воля теоретически может оказывать влияние на убеждение суда, но только как дополнительный критерий для оценки достоверности.
Для существования объяснений достаточно заявления участника процесса, содержащего информацию, которую суд оценил в качестве утверждения (признания) и применил соответствующую норму права. Повторимся, что лицо может ничего не думать относительно последствий сказанного.
Наконец, смысл процессуально-правового регулирования института доказательств, также и в том, чтобы оторвать правовые последствия связанных с доказательствами юридических действий от воли к ним, сделать их независимыми. Закон предоставляет всем участникам процесса широкие возможности выбора: выполнять процессуальное действие или нет, а если да - то какое именно. Но выбор последствий не находится в их власти и не может быть подневолен их мнению.
.4 Требования и возражения сторон
Внимания заслуживает вопрос о требованиях и возражениях, которые иногда смешивают с объяснениями вообще и с доказательственной их частью.
Под требованием можно понимать заявление истца об удовлетворении его притязания к ответчику либо наоборот - заявление ответчика об отказе в удовлетворении иска. Иными словами, здесь идет речь только о мнении, суждении стороны о том, каким должен быть результат рассмотрения дела. Как, указывалось выше, группа доводов не входит в доказательственную часть объяснений, но конечно учитывается. Это можно спроецировать на требования.
Как можно заметить, данные определения во многом не имеют ничего общего. Это же касается соотношения возражения с отрицанием. Есть позиция, согласно которой самостоятельного возражения нет, а есть отрицание и мотивированное отрицание или возражение (А.Ф. Клейнман, P.A. Константинова, Е.В. Михайлова). Иная группа взглядов - отрицание (простое оспаривание) фактов, на которых основано требование истца, является возражением, наряду с мотивированным возражением, когда ссылаются на факты, в силу которых исковые требования не подлежат удовлетворению. Л.И. Анисимова вообще против выделения термина отрицание, поскольку, по ее мнению, грань между возражением и отрицанием условна, и провести ее сложно.
Данные вопросы нуждаются в пояснении. Во-первых, отрицание - это утверждение о том, что чего-то не было. Оно является доказательством по делу как утверждение, блокирующее утверждение противника. Во-вторых, что касается возражения, отметим, что дискуссия о его понятии выходит за рамки настоящего исследования. Исходя из его содержания, следует сделать вывод о том, что возражение является формой объяснений в целом, может быть доказательством (когда приводятся сведения о фактах), а может - и нет (эмоциональные возражения или приведение доводов правового характера).
Данная проблема освещается потому, что рядом ученых не принимается классификация объяснений сторон как доказательства на утверждения и признания. Ими поддерживается иное их деление, предложенное Саратовскими процессуалистами, на четыре элемента: утверждение, признание, возражение, отрицание. При этом они считают данную классификацию более полной и детальной. Рассмотрим аргументы сторонников указанной позиции подробнее.
И.М. Зайцев писал, что отрицание является "самостоятельным способом судебной защиты, разновидностью доказательственной информации, при котором сторона не соглашается с позицией другой стороны без приведения каких- либо доказательств". Данное определение, во-первых, внутренне противоречиво: указывается, что отрицание имеет место "без приведения каких-либо доказательств", но является "разновидностью доказательственной информации". Думается, что так не может быть. Раз лицо дает сведения о том, что чего-то не было, это является сведениями об отрицательном факте, доказательством. Уже нельзя говорить, что доказательства не приводятся, поскольку доказательство есть - объяснение стороны в форме отрицания. Иначе невозможно внести отрицание в классификацию объяснений как доказательства. Во-вторых, в отмеченной позиции отрицать вправе лишь сторона. Однако отрицать может любое лицо, кому закон позволяет давать объяснения. Таким образом, отрицание не является самостоятельной разновидностью объяснений, оно находится "внутри" утверждений - доказательственной части объяснений.
Вряд ли допустимо согласиться и с высказанным понятием возражения: мотивированное непризнание позиции другой стороны, которое возникает в связи с приведением новой фактической информации, опровергающей доводы другого участника спора. Если приводится новая фактическая информация, нужно говорить о доказательствах - утверждениях сторон. Кроме этого, как показывает анализ специальных исследований проблемы возражений, данное явление может включать в себя не доказательственную часть.
Недавно появилась и иная переработка отмеченной классификации, где объяснения делят на две группы: назовем их условно доказательственной частью и недоказательственной. При этом последняя включает требования, возражения и эмоции, а первая - признания, утверждения и сообщения стороны о наличии доказательств, подтверждающих ее требование или опровергающих требование противоположной стороны. Данная концепция, создана ради себя самой и ошибочна. Во-первых, необоснованно исключаются из состава объяснений доводы. Во-вторых, возражения, здесь целиком не относятся к доказательствам, хотя они могут включать в себя сведения о фактах. В-третьих, сообщение о доказательствах или ссылки стороны на доказательства считаются прерогативой сторон, хотя могут исходить от любых участников процесса. Наконец, такое сообщение является утверждением о существовании доказательства и входит в группу утверждений.
Глава III. Исследование и оценка объяснений сторон
3.1 Процессуальный порядок получения и исследования
Изложение данного параграфа целесообразно построить на материале действующего ГПК РФ, привлекая для сравнения как утратившее силу законодательство, так и некоторые нормы зарубежного права (ГПК РСФСР 1964 г. и ГПК РФ в регулировании порядка почти идентичны).
При разбирательстве дела в суде первой инстанции общим правилом для работы с объяснениями сторон становится следующее - они должны приниматься во внимание судом, если их содержание соответствует или, по крайней мере, не противоречит требованиям к содержанию объяснений. Каждое относимое и, при отсутствии иной информации, достоверное объяснение проверяется судом. Это, в первую очередь, относится к утверждениям. Даже ярые противники признания за утверждениями статуса доказательства (например, Ц.М. Апарникова), критикующие других ученых за непоследовательное отношение к объяснениям, сами не могут в полной мере отказаться от их использования. "Суд не должен проделывать напрасную работу, проверяя голословные утверждения, но одновременно он не может не обращать на них внимания.
Таким образом, в силу важности объяснений и их достоинств, которые отмечаются всеми исследователями, утверждения должны быть допущены в процесс. Это считается важной процессуальной гарантией тех прав участников процесса, в которых проявляется действие принципа состязательности .
По общему правилу, сам процесс начинается с изложения позиции истца. Первоначально она появляется в его исковом заявлении, в котором всегда присутствуют объяснения в широком смысле - сведения о фактах, доводы, включая ссылки на законодательство и судебную практику, нередко имеется эмоциональная оценка. Это становится впоследствии предметом судебного исследования, хотя не все является доказательством. Как уже указывалось, в некоторых странах объяснения, которые даны вне специальной процедуры допроса, к доказательствам не относятся. Тем не менее, даже там они подлежат учету.
При подготовке дела к судебному разбирательству судья опрашивает истца или его представителя по существу заявленных требований, а ответчика - по обстоятельствам дела, выясняет, какие имеются возражения относительно иска (пп.2,3 4.1 ст. 150 ГПК РФ). Здесь посредством объяснений формируется предмет доказывания, судья выбирает подлежащие применению нормы материального права. По сравнению с ГПК РСФСР 1964 г. произошло некоторое изменение регламентации. Во-первых, указано, что объяснения в результате опроса может давать представитель, правда, почему-то, только истца. По видимости, статью следует откорректировать путем дополнения нормы указанием на возможность опроса и представителя ответчика.
Во-вторых, в соответствии с критическими замечаниями ученых и практиков, ответчик уравнен в процессуальном статусе с истцом. Ранее возражения ответчика выяснялись судом у истца, а сам ответчик вызывался судом и опрашивался только, если последний сочтет это необходимым. То есть, ответчик был недостаточно защищен, поскольку информация на стадии подготовки-дела получалась судом в основном от истца. Также добросовестный ответчик при "старом" подходе узнавал обо всем позднее, чем следовало бы, а добросовестный истец практически вел "бой с тенью", так как не имел возможности ознакомиться с возражениями и аргументацией ответчика до судебного заседания. Конечно, данная ситуация нарушала принцип равенства сторон и право быть выслушанным, а также препятствовала нормальной подготовке дела.
Кроме этого, объяснения получаются и в порядке предварительного судебного заседания (ст. 152 ГПК РФ, ст.136 АПК РФ), участники которого для поддержания своей позиции должны обладать полным объемом процессуальных прав, в том числе, правом давать объяснения. Важен и учет мнения сторон и третьих лиц о готовности дела к судебному разбирательству (данное мнение относится к группе доводов и доказательством не является, но должно учитываться).
При рассмотрении дела по существу ГПК РФ устанавливает обязанность суда заслушать объяснения сторон и третьих лиц непосредственно (ч.1 ст. 157 ГПК РФ). По ГПК РСФСР 1964 г. (абз.1 ст. 146), равно как и в АПК РФ (ч.1 ст. 162) заслушиваются объяснения лиц, участвующих в деле. Норма подлежит корректировке, в том числе, с включением объяснений представителей. Отражением принципа непосредственности (устности) является и то, что все объяснения в письменной форме (например, в случае неявки) оглашаются председательствующим. Нарушение этого правила в науке квалифицируется как грубое процессуальное нарушение, которое должно влечь за собой отмену судебного акта.
Как точно подметил A.C. Козлов, сторона (третье лицо) как источник объяснений, являясь участником интересующих суд обстоятельств, формирует их гносеологический образ. Но для того, чтобы он был доступен и понятен суду, выступал сигналом для него, ему придается словесный способ существования и выражения. Получается непосредственный устный и зрительный контакт объясняющегося и суда, который дополняется продолжающей использоваться определенной церемонией дачи объяснений (ч.2 ст. 158 ГПК РФ, ч.2 ст. 154 АПК РФ, абз.2 ст. 148 ГПК РСФСР 1964 г.).
Специальная практически идентичная статья в обоих Кодексах - "Объяснения лиц, участвующих в деле" (ст. 166 ГПК РСФСР 1964 г., ст. 174 ГПК РФ) - устанавливает очередность выступления данных лиц с объяснениями после доклада дела. Особенности процедуры закон не регламентирует. Принято считать, что первоначально объяснения даются в форме свободного рассказа. Рассказ не может быть ограничен конкретным промежутком времени - рамки для него ставятся рассмотренными требованиями к содержанию объяснений - в первую очередь, их относимостью. На практике в судах первой инстанции заслушивают сторону полностью, в кассационной и надзорной - почти не слушают независимо от важности объяснений.
В ГПК РФ подчеркивается право участвующих в деле лиц задавать вопросы друг другу, а также право расспроса судом, который может делать это в любой момент дачи объяснений. Некоторые правоведы считают, что здесь же должно быть предусмотрено заслушивание и представителей граждан и юридических лиц.
Имелись предложения модифицировать данную норму в качестве "вступительных речей сторон" - после доклада дела судом стороны выступают с речами, в которых определяют свои требования и возражения, а также указывают на круг доказательств, на которые они ссылаются. Как можно заметить, данная норма содержательно похожа на ст. 105 ГПК РСФСР 1923 г., а свое наименование, по видимости, проект получил по аналогии с нормами о судебных прениях, где участники процесса выступают именно с речами.
В науке указывалось, что прерывать свободный рассказ стороны вопросами нельзя - это влияет на его качество и последовательность. Лишь после рассказа суд задает вопросы, направленные на уточнение, устранение противоречий, ликвидацию пробелов. Здесь есть рациональное зерно, но в современных условиях суд должен оперативно реагировать на отмеченные недостатки в объяснениях и пытаться устранить их. Кроме этого, хотя вмешательство в подготовленный рассказ несколько "сбивает" сторону и может помешать ей связно изложить факты, однако если объяснения недостоверны, ложь может быстро выявиться. Также, к концу рассказа суд может попросту забыть, что его смутило. Более верным следует считать, что рассказ нельзя прерывать без повода, а по общему правилу он свободный (narrative form without undue interruption) .
Одновременно отметим, что законодательство РФ совершенно не регламентирует порядок опроса (расспроса) и его цели. По сложившейся практике судья может "снять" вопрос одного участника процесса другому без объяснения причин. Например, когда он считает, что вопрос к делу не относится; не всегда это отражается и в протоколе. Такое полномочие суда не упоминается ни в ГПК РФ, ни в АПК РФ. Положения ч.2 ст.156 ГПК РФ, указывающие, что "председательствующий устраняет из судебного разбирательства все, что не имеет отношения к рассматриваемому делу", не позволяют суду снимать вопросы по собственному желанию (в АПК РФ такой нормы нет, но общая картина аналогична). Однако это воспринимается комментаторами как нечто само собой разумеющееся.
Кроме этого, праву Германии и Австрии присущ подробно разработанный самостоятельный институт расспроса сторон, который использовался и в дореволюционном российском праве (ст.335 Уставе Гражданского Судопроизводства). Он включает в себя как регулирование порядка задавания вопросов участникам процесса, так и цели, для которых таковой проводится, ограничение предмета допроса и т.п.
И.В. Решетникова предложила предоставить лицам, участвующим в деле, право снять вопрос в определенных случаях (наводящие вопросы, привилегия, и др.). Думается, данная позиция должна быть несколько конкретизирована. Во-первых, в РФ не регламентирована американская система привилегий; во- вторых, наводящие вопросы могут навести и на правду, поэтому априорно исключать их не следует. Впрочем, опыт США может быть полезен и для РФ. В Правиле 30d(4) Федеральных Правилах Гражданского Судопроизводства закреплена процедура заявления участниками процесса возражений относительно задаваемых вопросов, если допрос проводится недобросовестно (например, чтобы запутать или оскорбить свидетеля). Кроме этого, определенные ограничения существуют в отношении наводящих вопросов, правда, это не означает, что их нельзя использовать. Соответственно, предлагаю закрепить в законе право лиц, участвующих в деле (их представителей), просить суд признать вопрос недопустимым в случае, если он не имеет отношения к делу, а также установить запрет на оскорбительные высказывания и политические заявления и декларации, как это сделано в Федеральный Конституционный Закон "О Конституционном Суде РФ" (ст.62).
Весьма важно также определиться - есть ли обязанность лиц, участвующих в деле, отвечать на вопросы суда и (или) других участников процесса и какие последствия за отказ отвечать. В ГПК РФ ничего по этому поводу нет, однако теоретически такое поведение можно считать удержанием доказательств (объяснений сторон) по ч.1 ст.68 ГПК РФ и в качестве санкции использовать обоснование выводов доказательствами, представленными от других участников процесса. В АПК РФ (абз.2 ч.2 ст.81) данная обязанность закреплена, но только по поводу своих же письменных объяснений, сам по себе несоответствие не влечет никаких неблагоприятных последствий. В Германии если сторона отказывается от допроса, то суд, учитывая все обстоятельства дела, в частности приведённые причины отказа, решает по своему внутреннему убеждению, будет ли он считать утверждаемый факт доказанным (§446). Необходимо указать и в российском законе норму по аналогии с ГПУ (см. заключение).
В АПК РФ лица, участвующие в деле, могут давать пояснения относительно своих объяснений и доказательств (ч.2 ст.81, ч.4 ст. 162). В ГПК РФ никаких пояснений нет. Значение у данных сведений, по видимости, доказательственное, хотя сами пояснения в перечень доказательств не входят.
Кодекс предоставляет право после исследования всех доказательств лицам, участвующих в деле, а также их представителям, выступить с дополнительными объяснениями (ст. 189 ГПК РФ). После этого суд переходит к судебным прениям (ст. 190 ГПК РФ, ст. 185,186 ГПК РСФСР 1964 г.). Стоит отметить, что кодексы дают право произнесения речей и реплик всем лицам, участвующим в деле, а также их представителям. В данных объяснениях отражается завершающая оценка материалов дела, произведенная сторонами и другими участниками процесса, которая дает возможность суду взглянуть на судебные доказательства и фактические обстоятельства с разных позиций. Прения можно считать кульминацией судебного состязания - лица спорят с доводами друг друга и высказывают свое мнение о содержании желаемого для них решения, "как бы" дают его проект. В науке предлагалось прямо закрепить в законе право участвующих в судебных прениях лиц представить суду проект решения в письменной форме. Думается, эта новелла не совсем универсальна, поскольку для составления такого документа необходимо юридическое образование, которое у многих участников процесса в судах общей юрисдикции отсутствует. Хотя в практике представление проектов решений случается довольно часто по просьбе суда когда судья сталкивается с одной из сторон уже не в первый раз, отсюда и такое доверие.
Ученые выделяют ряд ограничений права давать объяснения, которые действуют на стадии судебных прений. Так, Э.М. Мурадьян считает, что здесь ни суд, ни другие участники процесса не могут задавать вопросы выступающим, а представители уральской школы процессуалистов полагают, что выступление лиц в прениях к доказательствам не относится. Первая позиция, основана на буквальном толковании ст.190 ГПК РФ и вряд ли может быть сочтена верной. Почему суд не может попросить уточнить сказанное, неясно. Что касается второго мнения, видимо, его следует понимать так: стадия исследования доказательств закончена, обсуждаем только то, что уже имеется. Вместе с тем, это не означает, что здесь объяснения можно игнорировать. Продолжает действовать право давать объяснения (недоказательственную их часть), в том числе, приводить доводы.
В иных судебных инстанциях.
Несколько слов следует сказать об объяснениях в суде кассационной инстанции. Объяснения сторон здесь имеют ключевое значение, поскольку время на рассмотрение дела сокращено. В кассационной инстанции несколько отличается и состав объяснений (более конкретная аргументация). Например, лицо, подавшее жалобу, пытается уже не только доказать, что его позиция, убедительнее, чем у других лиц, участвовавших в деле, но и опровергнуть мотивировку решения суда первой инстанции. Соответственно, могут быть иные доводы, иное направление рассуждений и т.п.
С.М. Михайлов указывает, что в суде второй инстанции вероятность искажения сторонами обстоятельств дела наиболее велика, поскольку для них пересмотр решения нередко является последней возможностью защитить свои интересы. Думается, позиция нуждается в некоторой конкретизации. Конечно, такого искажения можно ожидать от лица, обжалующего решение. Вместе с тем, подобные указания могут послужить поводом для предубеждения в отношении объяснений, что недопустимо. Не всегда решение первой инстанции безупречно, в связи с чем вряд ли трактовка объяснений должна быть иной. Суд обязан спокойно их выслушать, оценить и сопоставить с теми объяснениями, которые давались этими же субъектами в первой инстанции. Кроме того, бывают случаи, когда недовольны судебным актом несколько лиц (подано больше жалоб). Подозревать всех во лжи здесь неуместно.
Очень часто, к сожалению, объяснения "кассатора" и доводов его жалобы в кассационной инстанции игнорируют, прямо нарушая право быть выслушанным, что абсолютно незаконно. М.А. Алиэскеров правильно указывает, что, хотя в объяснениях сторон есть и иная (не доказательственная) составляющая, - доводы, аргументы и пр., - заслушивание и этих объяснений, безусловно, является элементом исследования доказательств в суде кассационной инстанции.
В одном из недавно принятых актов Европейского Суда по правам человека против России практика Московского государственного суда, формально подходящего к рассмотрению кассационных жалоб, была признана нарушающей право на справедливое судебное разбирательство. По одному из дел недостаточная обоснованность выводов районного суда не была исправлена Московского государственного суда. Как указывал заявитель в кассационной жалобе, решение районного суда не было основано на фактах и применимом праве в связи с этим, большое значение должны иметь самостоятельные выводы Московского государственного суда. Но Московский государственный суд подтвердил и одобрил выводы районного суда в форме их краткого изложения, без проверки доводов кассационной жалобы. Европейский суд посчитал, что явно неполная мотивировочная часть решения районного суда и последующее утверждение такого не отвечающего требованиям акта Московского государственного суда, нарушает ч.1 ст.6 Конвенции. Таким образом, судам второй инстанции, по смыслу их места в судебной системе, следует проводить непосредственный анализ содержащихся в жалобах заявителей доводов в том числе, конечно, учитывать даваемые ими в судебном заседании объяснения. В кассационном определении нужно отражать и приведенные участвующими в деле лицами доводы, в связи с чем предлагается соответствующее дополнение в ст. 366 ГПК РФ (см. заключение).
Объяснения очень важны в вопросе о вновь представленных доказательствах, когда требуется убедить суд в том, что они не могли быть представлены стороной в суд первой инстанции (ч.1 ст.358). Речь идет о невозможности представления доказательств стороной, хотя право подачи кассационной жалобы принадлежит и иным лицам, участвовавшим в деле. Поэтому слово "стороной" следует заменить. Если суд принял новое доказательство, то его исследование проводится в порядке, установленном для суда первой инстанции - со всеми предусмотренными объяснениями лиц, участвующих в деле, как рассматривалось выше (ч. 3. ст.358), и проведением судебных прений (ст.359).
Еще одна проблема - в кассационной инстанции отсутствует фигура секретаря судебного заседания, и, за исключением случая с новыми доказательствами, не ведется протокол (ст. 228 ГПК РФ). В АПК РФ это также формально следует из ч.1 ст. 155. Но на практике встречаются многочисленные нарушения права давать объяснения, которые нигде не фиксируются. Специалисты правильно указывают, что в кассационной инстанции при отсутствии протокола наиболее важные доводы и аргументы могут быть спокойно выслушаны и оставлены судом без всякой реакции в ходе процесса, а в полученном на руки (через месяц и более) определении эти позиции также могут быть обойдены молчанием. Часто даже письменные объяснения не находят отражения в судебном решении.
Необходимость ведения протокола и в кассации. Подтверждает это и недавнее решение Европейского суда по делу "Дунаев против России", представляющее значительный интерес. Заявитель указывал, что в процессе разбирательства дела в Московского государственного суда председательствующий судья не принял его подробные письменные объяснения по жалобе. Представители РФ ссылались на информацию Верховный Суд РФ, согласно которой, по общему правилу, в суде кассационной инстанции не ведется протокол судебного заседания, поэтому вероятно, что Московский государственный суд рассмотрел ходатайство заявителя о приобщении письменных объяснений заявителя и отказал в таковом. Позже Верховный Суд РФ уточнил со ссылкой на Московского государственного суда, что все объяснения заявителя были приняты, приобщены к делу и рассмотрены в судебном заседании.
Европейский суд указал, что у сторон существует разногласие по поводу того - были ли приняты и рассмотрены Московского государственного суда письменные объяснения Д. Представители РФ подали на рассмотрение Европейского суда копию письменных объяснений Д., которые, по их мнению, рассматривались Московского государственного суда. Однако на данной копии отсутствовали штампы или иные формальные отметки, позволяющие определить дату, когда Московский государственный суд получил или зарегистрировал объяснения. Из этой копии неясно - были ли действительно объяснения Д. зарегистрированы и рассмотрены при разбирательстве дела. Сверх того, на копии содержалось слово "отказано" за подписью, похожей на подпись председательствующего по делу Д. судьи. Даже если точное значение данного слова является неопределенным, это однозначно не может свидетельствовать о том, что письменные объяснения заявителя были приняты для рассмотрения. При таких обстоятельствах Европейский суд посчитал доводы представителей РФ неубедительными, а также установил, что отказ в принятии письменных объяснений нарушает ч.1 ст.6 Конвенции - ограничение доступа к правосудию.
Данный случай показателен - при отсутствии протокола практически невозможно доказывать нарушения процедуры рассмотрения дела в кассации, поскольку заявитель будет утверждать одно, а суд - противоположное. Представляется целесообразным внести соответствующие изменения в ст. 228 ГПК РФ.
Особенности объяснений в суде надзорной инстанции касаются лишь субъектного состава. Согласно ст. 325 ГПК РСФСР 1964 г., о времени и месте рассмотрения дела стороны и другие лица, участвующие в деле, извещались лишь в необходимых случаях. Целесообразность их участия в судебном заседании оценивал сам суд, а объем процессуальных прав данных субъектов на этой стадии был ограничен. Объяснения, по общему правилу, использовались лишь в письменной форме (объяснения на протест).
Такая ситуация стала предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ, который отметил, что хотя возможность рассмотрения дела в отсутствие сторон и других лиц, участвующих в деле, не может быть воспринята как препятствующая праву на судебную защиту, необходимость участия в судебном разбирательстве в надзорной инстанции возникает, если суд определяет объем прав и обязанностей сторон иначе, чем это сделано судом нижестоящей инстанции, прекращая производство по делу, вынося новое решение, не передавая дело на новое рассмотрение, и т.д. (ст.329 ГПК РСФСР). Кроме этого, указанная норма допускала возможность извещать о времени и месте рассмотрения дела в суде надзорной инстанции лишь одного или некоторых участников процесса, лишая тем самым других права участвовать в судебном разбирательстве, включая, право давать объяснения. Соответственно, в новом ГПК РФ (ст.385) устанавливается обязательное извещение лиц, участвующих в деле, о передаче жалобы (представления) с делом для рассмотрения в суд надзорной инстанции, чтобы они имели возможность реализовать свое право быть выслушанным.
Право давать объяснения предоставляется не только лицам, участвующим в деле, и их представителям, но также и новым субъектам. Имеются в виду иные лица, обжаловавшие судебное постановление, непосредственно затрагивающее их права и законные интересы (ч.1 ст.376, ч.3,5 ст.386 ГПК РФ). В отношении данной категории ГПК РФ подвергался критике за пробел в законодательном регулировании, поскольку аналогичное право обжалования для тех же субъектов в кассационной инстанции прямо не предусматривалось. Однако ясно, что их интересы могут быть затронуты и ранее. Вопрос был положительно разрешен Конституционным Судом РФ, который указал, что положения ст.336 ГПК РФ по своему конституционно-правовому смыслу предусматривают, в том числе, возможность подачи кассационных жалоб лицами, не привлеченными к участию в деле, но чьи права и свободы оно затрагивает. Это позволяет говорить о наличии во второй инстанции у данных лиц права, которого они были лишены вследствие своего "непривлечения" к делу, - участвовать в судебном разбирательстве, давать объяснения, которые должны оцениваться как доказательства.
Если дело доходит до рассмотрения судом надзорной инстанции, велика вероятность отмены судебного акта, поскольку пройдена процедура предварительной оценки законности решений нижестоящих инстанций. Во многом это обусловлено тем, что доводы жалобы, а, соответственно, и объяснения, даваемые в суде, сложно проверить сразу именно в надзорной инстанции, но явно нужно это сделать. Обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения спора, будет анализировать уже суд первой инстанции после отмены.
Исходя из проанализированных особенностей процессуального порядка получения и исследования объяснений сторон, можно заметить, что в них проявляется динамическая сторона объяснений как судебного доказательства. Суд, несомненно, заинтересован в том, чтобы форма объяснений и их содержание были стабильны, а объясняющийся сразу предоставлял достоверные сведениям том или ином факте в полном объеме и далее не изменял уже сказанное. Но на практике так получается редко. В связи с этим, если информативность доказательства (объяснения) не дает желаемого эффекта, A.C. Козлов указывает, что допускается, во-первых, сдвиг содержания доказательства в сторону увеличения информативности при сохранении формы средства доказывания. Применительно к рассматриваемой теме это - дополнение свободного рассказа постановкой вопросов либо использование специальной процедуры допроса (опроса, расспроса). И, во-вторых, так называемый "сброс" процессуальной формы, ее замена с одной на другую в ситуации, когда система сигналов, передающих информацию (код) не способен с большей степенью соответствия отразить и сохранить содержание. Говоря более понятно, речь идет о замене устного объяснения на письменное или о подаче устных объяснений в наглядной форме их отражения, например, схемах, таблицах и т.п.
Подытоживая, стоит сказать, что ГПК РФ применительно к объяснениям сторон в первой инстанции дает подробную регламентацию. Тем не менее, она должна быть более детальной, поскольку сложно контролировать усмотрение суда. Кроме этого, усматривается определенная тенденция в Постановлениях Европейского суда, согласно которой вскоре, по всей видимости, придется корректировать процедуру рассмотрения дела не только в суде надзорной, но и кассационной инстанции. Деятельность последней должна быть приведена в соответствие с международными стандартами, обеспечивающими право на справедливое судебное разбирательство в аспекте права быть выслушанным. Представляется разумным отрегулировать связанные с объяснениями сторон вопросы (протоколирование, заслушивание доводов и т.п.) в действующем за-коне, не дожидаясь, пока они станут предметом рассмотрения в Страсбурге.
.2 Оценка объяснений сторон
Правовое регулирование оценки объяснений как доказательства должно основываться на единых принципах для обоих видов объяснений: как утверждений, так и признаний. Ключевым является вопрос: должен ли суд, исходя из сущности и содержания объяснений, учитывать исходящие от участника процесса сведения, которые выгодны ему (утверждения), и, если да, - то в какой мере. Тогда следует разъяснить, какими условиями должно это свидетельство в собственном деле быть обставлено. Либо, при отрицательном ответе, - считать, что эти данные могут вовлекаться в доказательственную базу только посредством признания фактов.
Изложенное должно привести к выводу о том, что нужно принимать объяснения целиком, но необходимы критерии и методика оценки. Опыт зарубежной доктрины позволяет выводить их по аналогии с оценкой свидетельских показаний, с учетом особенностей субъекта. Можно говорить о ряде требований, которые предъявляются к данному виду доказательств и влияют на их учет.
Во-первых, это личная достоверность дающего показания (объяснения). Она зависит от:
-способности дающего показания сообщить правду. Это касается умственной и физической зрелости и здоровья, отсутствия помех в восприятии (был ли он в состоянии правильно понимать, держать в памяти неизменным и верно воспроизводить), о чьих действиях идет речь и т.п. Также учитывается уровень образования и владения языком - достаточно ли интеллекта дающего объяснения и словарного запаса, чтобы полностью понять смысл вопроса и дать соответствующий ответ.
наличия или отсутствия препятствий для сообщения правдивых и полных сведений. Суду следует принимать во внимание все обстоятельства, способные помешать лицу предоставить достоверную информацию. В частности, учесть влияние его заинтересованности в исходе дела.
Во-вторых, вопрос о доказательственной ценности объяснений находится в зависимости от достоверности, ясности и полноты их содержания (рассказ должен включать подробности, сопутствующие детали). Любое сомнение в этом снижает или даже ликвидирует ценность объяснений. Суждения и умозаключения верны только, если верны посылки. Имеет значение и сущность фактов, о которых даются объяснения: знания это или только впечатления. Сюда относится и все, что говорилось о содержании объяснений сторон. Можно выделить и иные аспекты оценки.
А) Объяснение повторялось несколько раз повторение усиливает достоверность признания фактов. Думается, что ложь, повторенная дважды или более, от этого правдой не становится. Но повторение может оказывать влияние на вопрос об отмене объяснений. Если лицо неоднократно повторяло одно и то же, а потом вдруг стало утверждать противоположное, это будет выглядеть странно и может трактоваться негативно, хотя ошибка в объяснениях априори не исключается.
Б) Вопрос о присутствии противника. Присутствие противника для объяснений сторон не требуется, но имеет значение при оценке признания (утверждения). Например, лицо может бояться лгать в присутствии других.
В) Исходя из того, что объяснение рассматривается как доказательство, мотивы, побудившие лицо объясниться, не имеют значения. Их проверка допустима судом лишь постольку, поскольку они могут противоречить действующему правопорядку. В частности, отечественное законодательство предъявляет определенные требования к признанию фактов - оно не должно быть совершено в целях сокрытия действительных обстоятельств дела или под влиянием обмана, насилия, угрозы, добросовестного заблуждения (ч. 3. ст.68 ГПК РФ). Соответствие признания данным условиям обязательно проверяет суд; в противном случае решение может быть сочтено незаконным вышестоящими инстанциями. По одному из дел Федеральный Арбитражный Суд указал, что при наличии противоречий где жду признанием и иными доказательствами суд первой инстанции не выяснил мотивы признания фактов представителем налоговой инспекции. В том числе, и поэтому выводы суда были сделаны на основе неполного выяснения обстоятельств, имеющих значение для дела.
Г) При объяснении о двух фактах, достоверность которых установлена только в отношении первого, нельзя автоматически распространять выводы и на второе даже при тесной взаимосвязи утверждений, так как это может быть попыткой притянуть ложное утверждение, чтобы оценка прошла "пакетом". Впрочем, здесь вряд ли возможны какие-либо руководящие указания в законе - все остается на усмотрение суда.
Особенности оценки признания фактов.
Среди сторонников как формальной, так и свободной систем оценки доказательств, господствовал взгляд на признание, выражавшийся формулой "Признание - царица доказательств", когда оно рассматривалось в качестве основания освобождения от доказывания. Так, представители волевой теории признания распространяли его силу и на уже имеющийся результат исследования средств доказывания. Исходя из права распоряжения процессуальной правдой, нет разницы между ситуациями, когда факт признается как верный, или просто объявляется не требующим доказательства. Иными словами, если речь идет не о достоверности факта, а о границах для деятельности суда, тогда признание перекрывает ранее данные объяснения и иные средства доказывания, не теряет силу в случае коллизии с ними вследствие выраженной воли лица установить факт (отказаться от проверки).
Такого мнения придерживались и в нормативных правовых актах. В частности, разработчики Устава Гражданского Судопроизводства указывали: "в чем стороны согласились между собой, должно быть признано доказанным, хотя бы вовсе не согласовывалось с действительным событием. Гражданский суд превысил бы свою власть и вышел бы из пределов своего назначения, если бы предпринял поверку акта, доказанного собственным признанием...". Тем не менее, сторонники свободной оценки признания были и в дореволюционной науке. Они отмечали, что признание может иметь доказательственную силу лишь постольку, поскольку является соответствующим истине. Суд должен принять его во внимание, сопоставить с другими доказательствами, отвергнуть, если оно не соответствует обстоятельствам дела, и не обязан ему верить.
Постреволюционная процессуальная доктрина России отказалась от формальных преимуществ признания перед иными доказательствами. С переходом к системе, основанной на принципе свободной оценки доказательств, все конфликты внутри нее стали разрешаться по внутреннему убеждению суда.
До 1995 г. ГПК РСФСР 1964 г. прямо указывал, что признание стороной фактов, на которых другая сторона основывает свои требования или возражения, для суда не является обязательным. После изменений, внесенных в ноябре 1995 г., данную норму из закона исключили. Это дало повод некоторым процессуалистам утверждать, что признание стало обязательным для суда, он принимает ту модель поведения, которую выбирает признавшийся.
Процессуальное законодательство РФ последнего десятилетия (после внесения изменений в ГПК РСФСР в 1995 г.) закрепляет норму, согласно которой признание стороной фактов, на которых другая сторона основывает свои требования или возражения, освобождает последнюю от необходимости дальнейшего доказывания этих фактов (ч.2 ст.68 ГПК РФ, ч. 3. ст.70 АПК РФ). Думается, данные предписания включены в закон как аналогия дореволюционному Устава Гражданского Судопроизводства, но сделано это поверхностно, без учета сущности признания факта. Если рассматривать признание как доказательство, его "последствия", с точки зрения теории, не должны отличаться от эффекта других доказательств. Исходя из единой природы объяснений, оба их вида (утверждение и признание) подлежат свободной оценке суда, и признание доказывает только при условии его достоверности. Если участник процесса полагает, что некоторые факты можно признать, то он осуществляет деятельность по доказыванию, представляет суду доказательство - признание (соглашение о фактах). Суд оценивает это доказательство, как поступает и с любым другим средством доказывания.
Поэтому не представляется возможным встать на позицию ученых, которые вслед за нормами закона, повторяя выводы дореволюционных юристов (сделанные применительно к другому нормативному регулированию), пишут о "бесспорных (признанных) фактах", которые относятся к основаниям освобождения от доказывания, наряду с общеизвестными и преюдициально установленными фактами. Признанные стороной факты, по их мнению, не требуют процессуальной деятельности по доказыванию и могут быть положены в обоснование решения суда. Это - неточный подход. Признание - такое же доказательство, как и любое другое. Нелогичен и "компромиссный" взгляд на признание как на "частный и неабсолютный случай освобождения от доказывания". Признание, как уже неоднократно указывалось, не является ни частным, ни каким-либо иным основанием освобождения от доказывания.
Интересно, что, кроме ссылок на закон, аргументы сторонников данной модели неубедительны. Например, они пишут: "Признанные обстоятельства являются бесспорными. Суть в том, что одна сторона их выдвигает, а вторая - признает без соответствующих доказательств". Во-первых, признание может иметь место и без "выдвижения". Во-вторых, нельзя ограничивать субъектов признания только сторонами. Наконец, раз сторона "выдвинула", она предоставила доказательство, - объяснение в форме утверждения о фактах. Тогда не может быть речи о "признании без соответствующих доказательств". Доказательство есть - утверждение стороны. Поэтому описываемый факт подтверждается даже двумя доказательствами - утверждением и признанием. Необходимо осветить вопрос и о соотношении признания с так называемыми предустановленными доказательствами и общеизвестными фактами.
Концепция "предустановленных" доказательств связана с допустимостью доказательств, когда какое-либо обстоятельство в силу прямого указания закона может быть подтверждено только определенным средством доказывания. Некоторые дореволюционные юристы допускали использование признания и в тех случаях, когда закон требует соблюдения формальной процедуры, например, представления документов (подтверждение родства, письменная форма сделки и т.п.). Обосновывалось это вынужденным компромиссом между ригоризмом закона и многообразием возникающих в жизни ситуаций.
Иная точка зрения основана на том, что признание не может превзойти допустимость доказательства. Так, И.В. Решетникова указывает, что, если законом установлены требования о подтверждении фактов определенными средствами доказывания, признание не может иметь места. Например, закон требует экспертизу или протокол, - тогда необходим соответствующий документ. Регулирование зависит от того, что в конкретном случае позволяет материальное и процессуальное законодательство. К примеру, несоблюдение простой письменной формы сделки по ГК РФ (п.1 ст.162) запрещает ссылаться в ее подтверждение на показания свидетелей, но не препятствует давать объяснения (в том числе, признание факта). Тем не менее, общим правилом, как следует из материала о содержании объяснений сторон, можно считать следующее. Признание не может заменять предписанные законом требования к конкретным средствам доказывания.
Что касается конфликта признания с общеизвестными фактами (Noto- rietät, Offenkundigkeit), ранее правоведы допускали возможность их "перекрытия" признанием. В частности, М. Леви писал, что некоторые факты обычно переоценивают, поскольку абсолютная истина относится к ним в столь же малой степени, в какой считается истинным признание. То, что столетия назад было очевидным (движение Солнца вокруг Земли), сегодня вызывает улыбку как суеверие. Поэтому при неосторожности, как и в случае с признанием законные и фактические ошибки не могут быть исключены. Признание, как распоряжение фактами, имеет большую силу. Аналогичной позиции придерживались и сторонники волевой теории. Раз есть противоречие между признанием и известным многим лицам фактом, значит признающийся, предоставляя подобные сведения, преследовал иные цели.
Думается, с учетом сделанного ранее вывода о том, что невозможные факты не могут входить в содержание объяснений, очевидно, что признание стоит ниже общеизвестных фактов, как и любое другое доказательство. Если не существование признанного факта общеизвестно - он не может считаться достоверным. Иначе говоря, при признании лицо считает факт "субъективно общеизвестным", известным себе (или - при соглашении по обстоятельствам - известным его сторонам). А при общеизвестности в том смысле, в каком она подразумевалась при ее теоретической разработке, - речь идет об "объективной общеизвестности" факта. Поэтому при конфликте данных "разновидностей" приоритет должен отдаваться в пользу последней.
Подводя итог рассмотренным вопросам, следует сказать, что объяснения сторон являются доказательством, - значит, подлежат проверке и оценке. Это относится как к утверждениям, так и к признаниям. Признание факта, - обычное доказательство, используется в процессе доказывания и не может никого от обязанности доказывания освободить. Поэтому предлагаемые изменения в закон подразумевают удаление из норм ГПК РФ и АПК РФ указания на то, что признание освобождает от доказывания.
Что касается утверждений о фактах, то, пока отсутствует ответственность за ложь, их использование судом сопряжено с трудностями, прежде всего, психологического характера. Это означает, что доказывать ими ничего нельзя и они всегда голословны. Думается, что в указанных направлениях утверждения можно спокойно применять.
Напоследок отметим, что априорный подход к утверждениям как к некоей лживой информации теоретически небезупречен. С.А. Барашков, приводя аналогичный случай из судебной практики по трудовому спору (увольнение), писал, что объяснения (утверждения) стороны здесь являются доказательством. И хотя, сами по себе, без подтверждения иными доказательствами они не в состоянии обосновать вывод суда до степени достоверности и дают лишь вероятное знание, но само решение, основанное на таком вероятном суждении, является обоснованным. Оно представляет собой итог всестороннего, полного и объективного рассмотрения в судебном заседании всех обстоятельств дела в их совокупности в соответствии с законом, следовательно, не должно вызывать сомнений в истинности. Даже при отсутствии иных доказательств, кроме утверждений, мы имеем дело не произвольными предположениями суда и неконтролируемым усмотрением, а с выводами, основанными на законе. В развитие данных идей, следует сказать следующее. Те, кто считает, что утверждение, не подкрепленное ничем, голословно, дают приоритет вероятному знанию суда о несуществовании чего-либо, перед вероятным суждением участника процесса о существовании чего-либо. Сам по себе, совет игнорировать объяснения и доводы основан на использовании вероятного знания о том, что лицо "вероятно" лжет. Думается, нельзя ориентировать суд на принятие решения, основанного на "голословном" выборе из двух вероятностей. Поэтому примеры, где можно доказывать факты утверждениями, могут быть законными и обоснованными.
Заключение
Во-первых, унификация норм ГПК РФ и АПК РФ, посвященных объяснениям сторон, вплоть до их полной тождественности. Объяснения сторон в гражданском и арбитражном процессе имеют единую природу, ничем не отличаются и не должны отличаться. Это проявляется в установлении одинакового наименования объяснений - "объяснения лиц, участвующих в деле", единого перечня лиц, которым закон предоставляет право давать объяснения доказательственного характера, одинакового процессуального порядка получения, исследования, оценки и отмены всех видов и форм объяснений.
Во-вторых, это расширение регламентации объяснений сторон в целом. Действующего нормативного материала для полноценной работы с объяснениями сторон явно недостаточно. Это порождает многочисленные нарушения права давать объяснения на практике, игнорирование объяснений или придание им необоснованной силы. Соответственно, суд должен одинаково трактовать как утверждения о фактах, так и признание факта, независимо от того, от каких лиц, участвующих в деле, они исходят. В законе необходимо сделать более подробным и сам процесс исследования объяснений сторон: регламентация порядка, в котором задаются вопросы, последствия отказа отвечать и т.п.
В-третьих, учет недоказательственной части объяснений сторон - доводов. Этому поможет закрепление: объяснений представителя в качестве самостоятельной статьи в главе о доказательствах; обязанности суда оценивать при принятии решения не только доказательства, но и доводы, приведенные лицами, участвующими в деле и их представителями; обязанности суда в мотивировочной части решения сослаться на доводы юридического характера, приведенные участниками процесса при рассмотрении дела и, если они признаны несостоятельными, указывать основания, по которым суд так считает.
Наконец, кроме изменений и дополнений, ряд норм необходимо из закона исключить:
оценка объяснений сторон "наряду с другими доказательствами";
роль признания в качестве основания освобождения от доказывания;
возможность обоснования выводов суда одними объяснениями при удержании доказательств;
обязанность отвечать на вопросы в том виде, в котором она закреплена в АПК РФ.
Список использованной литературы
I. Нормативные правовые акты
.Всеобщая декларация прав человека (принята на третьей сессии Генеральной Ассамблей ООН 10 декабря 1948 г.) (Электронный ресурс). - Режим доступа: http: // law, edu. ru.
.Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Подписана государствами, являющимися членами Совета Европы 4 ноября 1950 г.), (Электронный ресурс) - Режим доступа: http:www.dol. ru/users/lawass/Law3 .htm.
.Всеобщей декларации прав человека от 10 декабря 1948 года// Права человека. Сборник международных договоров. - Нью-Йорк: Организация Объединенных Наций, 1978. - С. 1-3;
.Европейскаяконвенция о защите прав человека и основноых свобод 1950 года// Собрание законодательства РФ. - 2001. - № 2. - С. 163;
.Заключительный Акт по безопасности и сотрудничеству в Европе от 1 августа 1975 года// Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. XXI. - М., 1977;
.Конституция Российской Федерации от 12 декабря 1993 г. // Российская газета. - 25 декабря 1993 года.
.Федеральный конституционный закон от 21 июля 1994 г. № 1- ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" (с изм. и доп. от 28 декабря 2010 г. № 8-ФКЗ) // Собрание законодательства РФ. 2010. № 13. Ст. 1447.
.Федеральный конституционный закон от 9 ноября 2009 г. № 4- ФКЗ "О дисциплинарном судебном присутствии" // Собрание законодательства РФ. 2009. № 45. Ст. 5261.
.Федеральный конституционный закон от 28 апреля 1995 г. N 1-ФКЗ "Об арбитражных судах в Российской Федерации" (с изм. и доп. от 06.12.2011 N 4-ФКЗ) // Собрание законодательства РФ. 2011. № 13. Ст. 447.
."Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации" от 14 ноября 2002 г. № 138-Ф3 (с изм. и доп. от 28.12.2013 N 436-ФЗ) // Собрание законодательства РФ. 2013. № 46. Ст. 532.
."Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации" от 24 июля 2002 г. № 95-ФЗ (с изм. и доп. от 02.11.2013 N 294-ФЗ) // Собрание законодательства РФ. 2013. № 30. Ст. 302.
."Уголовный процессуальный кодекс Российской Федерации" от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ (с изм. и доп. от 03.02.2014 N 7-ФЗ) // Собрание законодательства РФ. 2014. № 52. Ст. 421.
.Федеральный закон от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (с изм. и доп. от 16.10.2012 N 174-ФЗ) // Собрание законодательства РФ. 2012. № 19. Ст. 260.
.Семейный кодекс Российской Федерации от 29 декабря 1995 г. N 223-ФЗ (с изм. и доп. от 25 ноября 2013 г. N 317-ФЗ) // Собрание законодательства РФ. 2013. № 46. Ст. 532.
.Конституция Германии: Grundgesetz fur die Bundesrepublik Deutschland vom 23 Mai 1949. // Bundesgesetzblatt. 1949. Teil I. S.l. В редакции от 28.08.2006 - Gesetz zur Änderung des Grundgesetzes // Bundesgesetzblatt. 2006. Teil I. № 41
.ГПК Франции от 9.12.1975 г. // Nouveau Code de procédure civile. Journal Officiel du 9 décembre 1975 en vigueur le 1er janvier 1976 // Справочная правовая система "Code de Procédure Civile" - Dalloz, 2002.. Специальная литература
Монографии, учебники и учебные пособия
.Алиэскеров М.А. Кассационное производство по гражданским делам: вопросы теории и практики. - М., Норма, 2012, С.411
.Баранов В., Приженникова А. Актуальные проблемы участия представителя в гражданском процессе // Арбитражный и гражданский процесс. 2013. №2. С.283;
.Власов А.А. Гражданский процесс: Учебник для бакалавров / А.А. Власов. - 4-е изд., перераб. и доп. - М. Издательство Юрайт, 2012. - С. 254. - Серия: Бакалавр.
.Гражданский процесс России: Учебник / Под ред. М.А. Викут. 3-е изд. - М., Эксмо, 2008. С. 384.
.Гражданский процесс: учебник для студентов вузов / Отв. ред. В.В. Ярков. 7-ое изд. (Серия Библиотека студента). Издательство: Волтерс-Клувер, 2009 г. - С. 784.
.Гражданский процесс: Учебник / Отв. ред. B.B. Ярков. 8-е изд. - М., Волтерс - Клувер, 2009. С.347.
.Егоров О. А., Беспалов Ю.Ф. Применение норм гражданского процессуального права в судебной практике: учебное пособие. - Издательство: ЮНИТИ-ДАНА; Закон и право, 2010. - С. 259.
.Елисеев Н.Г. Основные понятия доказательственного права // Законы России: опыт, анализ, практика. 2007. №1. С. 336.
.Кнышев В.П., Потапенко С. В, Горохов Б А Практика применения ГПК РФ: практическое пособие / Под ред. B.M. Жуйкова. - М., Юрайт-Издат. 2012. С. 203.
.Леспицкая Л.Ф. Защита в кассационной инстанции прав не привлеченного к участию в деле лица, интересы которого затронуты вынесенным судебным решением суда первой инстанции // Комментарий судебной практики. Вып.11 / Под ред. К.Б. Ярошенко. - M., 2013. С. 276.
.Медведев И.Р. Гражданский процесс Англии и США: повышение ответственности сторон за свои объяснения и действия // Правоведение. 2010. №1. С. 318.
.Мурадьян Э.М. Истина как проблема судебного права. 6-е изд. - М., Юристь. 2013. С. 382.
.Молчанов В.В. Основы теории доказательств в гражданском процессуальном праве: Учебное пособие. - Издательство: Зерцало-М, 2012. - С. 353.
.Практикум по гражданскому процессу для студентов юридических вузов и факультетов. - Издательство: Волтерс-Клувер, 2009 г. - С. 509.
.Пучинский В.К. Гражданский процесс зарубежных стран. - Издательство: Зерцало, 2008 - С. 520.
.Приходько А.И. Воспрепятствование разрешению дел в арбитражных судах: актуальные вопросы судебного правоприменения. - М., Волтерс Клувер, 2011. С. 287.
.Прнходько И.А. Доступность правосудия в арбитражном и гражданском процессе основные проблемы. - СПб., Издательский дом СПбГУ 2011. С. 235.
.Пятшетов И.М. Защита интересов ответчика в советском гражданском процессе / Отв. ред. М.С. Шакарян. - М., ВЮЗИ, 1990. С. 327.
.Решетникова И.В, Семенова A.B., Царегородцева Е.А. Комментарий судебных ошибок в практике применения АПК РФ / Под ред. И.В. Решетниковой. - М., Норма, 2012. С. 127.
.Сайфутдинов A.A. Применение договора поручения для оформления представительских отношений в гражданском процессе // Арбитражный и гражданский процесс. 2012. №7. С. 234.
.Треуишиков М.К. Судебные доказательства. - М., ОАО "Издательский дом "Городец", 2012. С. 324.
.Шеменева О.Н. Правовая природа признания сторонами обстоятельств гражданских дел // Российский ежегодник арбитражного и гражданского процесса. 2013. №6. С.215.
.Эриашвили М.И. Участие прокурора в гражданском процессе: монография. - Издательство: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2010. - С. 295.
.Яблочков Т.М, Субъекты судебного признания (Окончание) // Вестник гражданского права. 2013. №3. С. 208.
III. Судебная и арбитражная практика
.Постановление Европейского Суда по делу: "Татишвили против России" (§62,63) от 22.02.2007 г. // (Tatish- vili v. Russia) // Court (First Section).
. Афанасьев О. Звукозапись в ходе судебного заседания - средство защиты процессуальных прав // РЮ. 2008. №12. С.47.
.Постановление Европейского Суда по делу: "Дунаев против России" (§16,19,31-32) от 24.05.2007 г. // (Du- nayev v. Russia) // Court (First Section).
.Постановление Конституционного Суда РФ от 20.02.2011 г. №1-П "По делу о проверке конституционности положения статьи 336 ГПК РФ в связи с жалобами граждан К.А. Инешина, Н.С. Никонова и ОАО "Нижнекамскнефтехим" // С3 РФ. 2011. №10. Ст. 145.
.Постановление Конституционного Суда РФ от 14.04.2009 г. №6-П "По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 325 ГПК РСФСР в связи с жалобами граждан Б.Л. Дрибинского и A.A. Майстрова" // С3 РФ. 2009. №16. Ст.280.
.Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа (далее - СКО) от 13.01.2013 г. №Ф08-4801/2012 "О отказе в иске о признании недействительным договора дарения акций и применении последствий недействительности ничтожной сделки, в связи с жалобой". // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2014. №5. С.34.
.Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа (далее - СЗО) от 29.08.2012 г. №А56-45211/11. "Поскольку налоговая инспекция при подаче апелляционной и кассационной жалоб на решение суда об обязании инспекции возвратить на расчетный счет общества излишне уплаченные штрафные санкции злоупотребила своим правом на судебную защиту, что проявилось в надуманных аргументах указанных жалоб, не имеющих под собой ни фактической, ни законодательной базы, и привело к затягиванию судебного процесса, с инспекции подлежит взысканию государственная пошлина за подачу указанных жалоб" // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2013. №3. С.34.
.Определение Конституционного Суда РФ от 14.12.2010 г. №269-0 "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Костина Л.Ф. на нарушение его конституционных прав ст.213.1 ГПК РСФСР" // Вестник Конституционного Суда РФ. 2011. № 2. С.243.
.Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за III квартал 2011 г. (Утвержден Постановлениями Президиума Верховного Суда РФ от 3 и 24 декабря 2011 г.) // Бюллетень Верховного Суда (далее - БВС) РФ. 2011. №3. С.122.
.Производство в суде первой инстанции: ответ на вопрос №17 (Ответы Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ на вопросы судов по применению норм ГПК РФ. Утверждены Президиумом Верховного Суда РФ 24 марта 2009 года) // Справочная система "ГАРАНТ".
.Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа "По делу имущества выставленного на торги, не подлежащее реализации" от 6.11.2012 г. №Ф08-4145/2012.
.Постановление девятого арбитражного апелляционного суда от 30.06.2009 г. №09АП-3478/2009- АК (суд сослался на представленную "Хартию об использовании имени Гэллапа", рекомендации которой отражают обычай делового оборота).
.Постановление Федерального арбитражного суда Дальневосточного округа "По делу перечислении спорных денежных средств ответчику истцом по соглашению, то есть на основании сделки" от 28.11.2008 г. №Ф03-А51/08-1/4270.