Эрративы и окказионализмы в произведениях литературы
Введение
Русский язык отличается исключительным
богатством словообразовательных ресурсов, обладающих яркой стилистической
окраской. Это обусловлено развитой системой русского словообразования,
продуктивностью оценочных суффиксов, придающих словам разнообразные
экспрессивные оттенки, и функционально-стилевой закрепленностью некоторых
словообразовательных моделей.
Словообразование вызывает стилистический интерес
в следующих случаях:
) если мотивированное слово приобретает
стилистическую окраску, несвойственную мотивирующему: дочурка (уменьш.-ласк.) -
дочь; инженерша (прост.) - инженер;
) если аффиксация способствует
функционально-стилевой закрепленности слова: потребовать (общеупотр.) -
востребовать (офиц.-дел.); шитье - пошив (спец.); гречиха - гречка (разг.);
даром - задаром (прост.), задарма (гр.-прост.);
) если особенности словообразования ограничивают
сферу использования слов, которые употребляются лишь в диалектах или получают
профессиональный либо жаргонный оттенок: земляника - земляница (диал.); свистеть
- свистать (всех наверх) (проф.); мультфильм - мультик, мультяшка (жарг.);
) если особенности словообразования становятся
причиной архаизации слова, уступающего свое место в активном лексическом запасе
синониму с иными аффиксами: дерзостный (уст.) - дерзкий; грузинец [Армяне,
грузинцы, черкесы, персиане теснились на площади (П.).] - грузин;
) если словообразование используется как
источник речевой экспрессии при создании окказионализмов: широкошумные
(дубравы) (П.); прозаседавшиеся (Маяк.).
Для словообразований плодящихся на просторах
рунета наибольшую значимость приобретает пятый пункт, так как находясь в
тесных, практически родственных отношениях с языком СМИ, условно литературный
язык интернет-писателей вводит в свои произведения множество окказионализмов
как языковых средств эмоционально-экспрессивной оценки. На них и эрративах, как
наиболее актуальных вариантах словообразования, я и хотела бы остановиться
поподробнее.
Глава
1: Использование стилистических ресурсов словообразования в художественной речи
Окказионализм
Окказионали́зм
- (от лат. occasionalis - случайный) - индивидуально-авторский неологизм,
созданный поэтом или писателем согласно существующим в языке непродуктивным
словообразовательным моделям и использующийся исключительно в условиях данного
контекста, как лексическое средство художественной выразительности или языковой
игры. Окказионализмы обычно не получают широкого распространения и не входят в
словарный состав языка.
Окказиональное (слово, значение, словосочетание,
звукосочетание, синтаксическое образование) - “не узуальное*, не
соответствующее общепринятому употреблению, характеризующееся индивидуальным
вкусом, обусловленное специфическим контекстом употребления”.
Окказионализм как факт речи задан тем не менее
системой языка, проявляет и развивает семантические, словообразовательные и
грамматические возможности этой системы, прорицает тенденции ее развития.
Окказионализмы могут быть созданы по нормативным
словообразовательным моделям (так называемые потенциальные слова) и с нарушением
в той или иной степени деривационной нормы (собственно окказионализмы).
Всякое слово (языка или речи) реализует свое
значение в контексте, но узуальные (канонические) слова требуют так называемого
воспроизводящего контекста, а окказиональные - формирующего, созидающего.
Высокохудожественные, эстетически ценные
окказионализмы являются важным текстообразующим средством, отличаются
исключительной семантической емкостью.
Причины, побуждающие художников слова к созданию
индивидуально-авторских образований, таковы: а) необходимость точно выразить
мысль (узуальных слов для этого может быть недостаточно); б) стремление автора
кратко выразить мысль (новообразование может заменить словосочетание и даже
предложение); в) потребность подчеркнуть свое отношение к предмету речи, дать
ему свою характеристику, оценку; г) стремление своеобразным обликом слова
обратить внимание на его семантику, деавтоматизировать восприятие;
д)потребность избежать тавтологии; е) необходимость сохранить ритм стиха,
обеспечить рифму, добиться нужной инструментовки. Первые три причины являются
основными. Очень часто возникновение новообразования бывает вызвано не одной, а
сразу несколькими причинами.
В заголовке работы указан термин (от лат.
occasio - “случай”), но в научной литературе по данной проблематике как
дублирующие его встречаются следующие: “писательские новообразования”,
“художественные неологизмы”, “творческие неологизмы”, “стилистические
неологизмы”, “индивидуальные неологизмы”, “слова-самоделки”, “слова-метеоры”,
“слова-однодневки”, “эгологизмы”, “индивидуально-авторские новообразования”,
“произведения индивидуального речетворчества”, “эфемерные инновации”.
Окказионализмы
VS неологизмы
Четкого разграничения требуют окказионализмы как
речевые новообразования и неологизмы как новые слова языка. Если окказионализмы
появляются в речи говорящего или пишущего в данной речевой ситуации, создаются
художником слова в данном тексте и не рассчитаны на широкое распространение и
закрепление в узусе, то неологизмы создаются для наименования нового предмета
или явления внеязыковой действительности и рассчитаны на последующее
закрепление в лексической системе языка. Характеризуя функциональные различия
окказионализмов и неологизмов, О. И. Александрова определяет неологизмы как
“новые слова, возникающие и формирующиеся как номинативные (идентифицирующие)
лексические единицы, предназначенные для выполнения
интеллектуально-коммуникативной функции”. Тогда как окказионализмы - это новые
слова, возникающие и формирующиеся как характеризующие (предикатные) единицы”.
Окказионализмы имеют целый ряд свойств,
отличающих их от узуальных слов. Наиболее детально признаки окказионализмов
описаны А. Г. Лыковым , самыми характерными из этих признаков нам
представляются а) принадлежность к речи; б) функциональная одноразовость; в)
творимость; г) экспрессивность; д)синхронно-диахронная диффузность; е)
индивидуальная принадлежность.
При этом функциональную одноразовость не
отрицают имеющиеся факты употребления разными авторами одного и того же
новообразования. Например, новообразование лунь можно встретить в поэтических
текстах разных авторов, но это никак не влияет на его окказиональный статус::
“Степь. Ночь. Лунь. Синь. Сон.” (В. Каменский); “...Зеленой лунью полночных
вод” (И. Сельвинский); “И только лунь скользнет несмелая, Как тень по склепу на
стене” (А. Туфанов); “Тихо тянет сытый конь, Дремлет Богатырь. Бледной лунью
плещет бронь в шелковую ширь” (И. Уткин).
Творимость окказионализма, то есть создание
нового слова в процессе самого речевого акта, противопоставлена
воспроизводимости канонического слова, то есть повторяемости языковой единицы в
ее готовом виде.
Все эстетически значимые окказионализмы
характеризуются экспрессивностью, тогда как экспрессивность узуальных
образований факультативна.
Под синхронно-диахронной диффузностью следует
понимать “одномоментность” существования окказионализма, его абсолютную
неспособность “стариться”, подвергаться исторически обусловленным изменениям
как в семантическом, так и в формальном аспектах, тогда как неологизм способен с
течением времени подвергаться историческим процессам изменения структуры слова
(например, опрощению, переразложению); неизбежно “старение” неологизма. В
качестве иллюстрации этого тезиса Е. Ковалевская 4 приводит фразу Н.М.Карамзина
из “Писем русского путешественника”: “Везде знаки трудолюбия, промышленности,
изобилия”. В первой редакции этого произведения (1791-1795) слово
“промышленность” сопровождается авторским примечанием : “Не может ли сие слово
означать лат. industria?”. Во второй редакции (1797) примечание отсутствует, а
в третьей редакции (1803) появляется новое примечание: “промышленность” - это
слово сделалось ныне обыкновенным, автор употребил его первым”.
Индивидуальная принадлежность, то есть
принадлежность окказионализма конкретному автору, определяет степень его
(новообразования) художественности, возможности декодирования его значения,
семантическое и стилистическое своеобразие
В современной теории окказиональности
дискуссионным является вопрос о соотношении окказиональных и потенциальных новообразований,
имеющий два возможных варианта решения:
1) все речевые образования являются
окказиональными независимо от того, созданы они по деривационным законам языка
или с нарушением этих законов. При таком решении потенциальные слова являются
разновидностью окказиональных;
2) среди речевых новообразований следует
различать потенциальные слова как соответствующие языковой норме и
окказиональные образования как противоречащие норме в той или иной степени.
Представляется приемлемым первое решение вопроса,
так как эстетически значимое авторское речевое новообразование является
достойным словообразовательного, семасиологического, лексикографического,
стилистического описания вне зависимости от того, насколько близко оно к узусу,
норме. Итак, условимся считать потенциальные слова разновидностью
окказиональных.
Типы
окказионализмов
В теории окказиональности принято выделять
следующие типы окказионализмов:
Фонетические окказионализмы
Фонетические окказионализмы рождаются в том
случае, когда автор предлагает в качестве новообразования какой-либо звуковой
комплекс, считая, что этот комплекс передает, содержит некую семантику,
обусловленную фонетическими значениями звуков, его составляющих. Классические
примеры фонетических окказионализмов находим в экспериментальном стихотворении
В. Хлебникова:
Бобэоби
пелись губы,
Вээоми
пелись взоры,
Пиээо
пелись брови,
Лиэээй
- пелся облик,
Гзи-гзи-гзэо
пелась цепь.
Так
на холсте каких-то соответствий
Вне
протяжения жило Лицо.
Лексические
окказионализмы
Лексические окказионализмы создаются в
большинстве случаев комбинацией различных узуальных основ и аффиксов в
соответствии со словообразовательной нормой или в некотором противоречии с ней.
Менее частотно образование лексических окказионализмов лексико-синтаксическим и
морфолого-.синтаксическим способами. При образовании лексических
окказионализмов действует исторически сложившийся механизм словопроизводства.
Новообразование компонуется из морфем, уже существующих в языке, при этом
“...истинно новым ... в слове, которое только что создалось, является скрещение
координат, а не координаты как таковые”.
В качестве иллюстрации сказанного приведем
строфу из стихотворения О. Мандельштама “Чернозем”, содержащую лексический
окказионализм:
Как
на лемех приятен жирный пласт,
Как
степь лежит в апрельском провороте!
Ну,
здравствуй, чернозем: будь мужествен, глазаст...
Черноречивое
молчание в работе.
Лексический окказионализм черноречивое
(молчание), созданный сложно-суффиксальным способом по образцу прилагательного
“красноречивое”, то есть “2. перен. Выразительно передающее какое-либо чувство
или настроение; 3. перен. Ясно о чем-либо свидетельствующее, убедительное”,
семантически ориентирован на оба переносные лексико-семантические варианта и на
сему “черного цвета”, которая контекстуально связана с такими семантическими
комплексами, как “здоровье”, “щедрость”, “труд”. Как видим, лексический
окказионализм ведет себя так, как это свойственно слову поэтического языка: не
моносемантизируется, а реализует сразу несколько сложно переплетающихся
значений, почерпнутых из внутренней формы, значения лексемы-образца,
порождающего контекста. О. Мандельштам писал: “Любое слово является пучком, и
смысл торчит из него в разные стороны... Поэзия тем и отличается от
автоматической речи, что будит нас и встряхивает на середине слова. Тогда оно
оказывается гораздо длиннее, чем мы думали...”. Сказанное поэтом может быть в
полной мере отнесено к окказионализмам, прежде всего - к лексическим.
Грамматические
(морфологические) окказионализмы
Грамматические (морфологические) окказионализмы
представляют собой образования, в которых, с точки зрения узуса, в конфликте
находятся лексическая семантика и грамматическая форма. Невозможное в системе
языка оказывается возможным в авторском контексте благодаря творческому развитию
лексического значения слова. Например, в стихотворении В. Брюсова
окказиональный плюраль злы органичен, так как является номинацией не
отвлеченного понятия, а конкретных его проявлений: общественных пороков,
изъянов.
К
великой цели двигались народы.
Век
философии расцвел, отцвел;
Он
разум обострил, вскрыл глуби зол
И
людям вспыхнул маяком свободы.
Семантические
окказионализмы
Семантические окказионализмы являются
результатом появления семантических приращений (иначе говоря “обертонов
смысла”, “контекстуальных значений”, “эстетических значений”), которые
существенно преобразуют семантику исходной узуальной лексемы, употребленной в
художественном контексте. Заметим, что круг семантических окказионализмов
очертить значительно труднее, чем лексических или грамматических, поскольку
практически каждое эстетически нагруженное слово образного текста
характеризуется смысловыми приращениями, но работать с ними необходимо, так как
они - “неотъемлемая часть идиолекта писателя, текстов художественных произведений...”.
Примером семантического окказионализма может служить прилагательное лазорев в
стихотворении И. Северянина “Нерон”:
Мучают
бездарные люди, опозорив
Облик
императора общим сходством с ним.
Чужды
люди кесарю: Клавдий так лазорев,
Люди
ж озабочены пошлым и земным.
В семантическом окказионализме лазорев
актуализированы смыслы, традиционно входящие в семантический круг смыслов
узуального прилагательного “лазоревый”. Коннотацией саркастичности окрашен весь
текст стихотворения, соответственно и семантический окказионализм лазорев
характеризуется отрицательной экспрессией.
Окказиональные
(необычные) сочетания
Окказиональные (необычные) сочетания слов
представляют собой стечение лексем, сочетаемость которых в узусе невозможна,
поскольку противоречит закону семантического согласования вследствие отсутствия
общих сем в их лексических значениях. Благодаря возникновению контекстуально
обусловленных семантических сдвигов в зависимом компоненте словосочетания общие
семы появляются. Так, окказиональным является словосочетание давнопрошедшие
позы в стихотворении С. Кирсанова “В Лондоне”:
...
Он - город часовых
в
давнопрошедших позах,
подстриженной
травы,
живых
головок Греза,
ораторов
в садах,
и
стрелок, что всегда
дрожат
на “переменно”...
Опорный компонент словосочетания -
существительное “поза”, денотат которого может быть охарактеризован с точки
зрения пластики, комфортности, но не может иметь временной характеристики. В
контексте стихотворения “давнопрошедшие” означает “традиционные, остававшиеся
неизменными в течение веков, свойственные старинным временам, неосовремененные,
архаичные”. Семы “архаичности” и “традиционности” доминируют в контексте
стихотворения и делают приемлемым сочетание слов “позы” и “давнопрошедшие”.
Среди окказиональных словосочетаний выделяются
особой группой те, которые мотивированы устойчивым сочетанием слов и построены
на обыгрывании соотношения фразеологической производящей основы и производного
окказионального словосочетания. Э. Ханпира называет их фразеологическими
окказионализмами. К таким необычным словосочетаниям относятся, например,
окказионализмы : “Жизнь спустя, горячо приветствую такое умолчание матери” (М.
Цветаева) - ср. “спустя годы”; “Поживем - услышим” (Л. Ленч) - ср. “Поживем -
увидим”. На базе фразеологизма “тоска зеленая” (“о томительной, невыносимой
скуке”- МАС. Т.1. С.832) Т. Толстая создает окказионализм “серая тоска”, в
котором сема “неограниченной длительности” состояния тоски, сема “монотонности”
настроения подчеркнуты цветовым прилагательным (“трезвой краской” называет
серую И. Бродский); В. Набоков в повести “Машенька” характеризует состояние
героя словосочетанием “бесцветная тоска”. В этом состоянии эмоционального
застоя Ганин - жертва его - не в силах ни длить, ни прервать тусклый роман (опять-таки
окказиональное словосочетание) с нелюбимой женщиной.
Э. Ханпира выделяет и так называемые
синтаксические окказионализмы, относя к этому типу новообразований конструкции
с окказиональным управлением (“Иду, и холодеют росы и серебрятся о тебе” - А.
Блок), окказиональный порядок слов (“Рабочего громады класса враг” - В.
Маяковский). Имеющая место некоторая необычность приведенных примеров все-таки
не делает их стилистически доминирующими, текстообразующими единицами.
Е. Г. Ковалевская считает целесообразным
выделять так называемые стилистические окказионализмы, понимая под ними
“чужеродные языковые единицы в однородном стилистическом тексте, в одноплановой
по отбору языковых единиц речи”.13 Например: “В королевстве, где все тихо и
складно, Где ни войн, ни катаклизмов, ни бурь, Появился дикий вепрь огромадный,
То ли буйвол, то ли бык, то ли Тур” (В.Высоцкий). На наш взгляд, учет и
семантическое описание стилистических окказионализмов нереальны, так как
сопряжение стилистически разнородных средств возможно на различных языковых
уровнях вплоть до синтаксического. К тому же методика описания стилистических
окказионализмов не разработана.
Итак, следует выделять следующие типы
окказионализмов: фонетические, лексические, семантические, грамматические,
окказиональные сочетания слов.
Окказионализм возникает в контексте, формируется
им и в то же время сам зачастую является текстообразующей единицей. Поэтому
анализировать окказиональное образование любого типа следует только в его
контекстной позиции, с учетом его контекстных связей.
Условимся различать следующие типы контекста,
которые выделяются с учетом того, что художественный текст является
одновременно и целостным, и дискретным, что делает возможным в интересах
исследования вычленение каких-либо его частей, “дробей”:
а) нулевой контекст - это такой контекст, в
котором окказионализм проявляет, эксплицирует свою семантику полностью через
внутреннюю форму, контекст как бы избыточен при семантической интерпретации
новообразования. Таким качеством самодостаточности характеризуются
потенциальные слова, созданные по высокопродуктивным словообразовательным
моделям. Например, мы легко можем сформулировать значение лексического
окказионализма клененочек без привлечения контекста употребления (то есть в
нулевом контексте): клененочек - это “клен-детка, клен-ребеночек”. Контекст
стихотворения С. Есенина подтверждает правильность нашего истолкования:
Там,
где капустные грядки
Красной
водой поливает восход,
Клененочек
маленький матки
Зеленое
вымя сосет.
б) контекст ближайшего окружения, или
миниконтекст, - это контекст строки или строфы, предложения или абзаца,
достаточный для выявления семантики новообразования;
в) контекст произведения, или макроконтекст,
привлекается для анализа окказиональных новообразований, семантика которых
эксплицируется только в пределах всего художественного текста;
г) контекст творчества учитывается при
исследовании эволюции в использовании автором окказионализмов;
д) историко-культурный контекст, или
вертикальный контекст, может существенно помочь при анализе семантики
окказионализмов. Например, пушкинское предикативное наречие кюхельбекерно,
употребленное в строке “и кюхельбекерно, и тошно”, не может быть истолковано,
если читатель не владеет затекстовой информацией о меланхоличности, мнительности
натуры друга А.С. Пушкина.
е) словообразовательный контекст - это
сопровождающий окказионализм авторский комментарий, в котором не опосредованно,
а прямо содержится информация о механизме образования и/или семантике
новообразования. Например, у Б. Окуджавы есть строки: “Арбатство, растворенное
в крови, неистребимо, как сама природа”. Сам поэт так прокомментировал их: “Мне
очень нравится слово арбатство, которое придумал не я, а старшеклассники одной
московской школы. Для них это символ любви к Москве, ее традициям, символ
товарищества” (“Литературная газета”, 1984, 28 июля).
Интереснейший пример словообразовательного
контекста находим в повести Д. Гранина “Зубр”: “Я еще не рассказал толком про
Дрозсоор - главную душевную страсть всех участников... Дрозсоор расшифровывался
как совместное орание о дрозофиле... Ор, орание имело для них и второй смысл -
пахать, вкалывать, ишачить, словом, работать”. Приведенная цитата
демонстрирует, как Д. Гранин раскрывает перед читателем смысл окказионализма
(кстати, вошедшего в официальную историю мировой генетики в качестве термина).
Автор создает ретроспективный словообразовательный контекст, который не только
проясняет внутреннюю форму загадочной лексемы, указывает на способ ее
образования, но и дает понять, почувствовать коннотативный план лексического
значения новообразования.
Степени
окказиональности новообразований
Следует различать разные степени
окказиональности новообразований:
а) окказионализмы первой степени - это
стандартные, потенциальные образования, созданные в полном соответствии с
деривационными нормами современного русского литературного языка.
б) окказионализмы второй степени - частично
нестандартные образования, причем отступления от деривационной нормы,
произошедшие при образовании окказионализма, не порождают трудностей
семантической интерпретации. Например, прилагательное “эхоголосые” в строке С.
Кирсанова “мхи диалектов эхоголосых” несколько не соответствует узуальной
деривационной модели “основа прилагательного + основа существительного +
нулевой частеречный суффикс имени прилагательного” (по этой продуктивной модели
образованы прилагательные типа “звонкоголосый”, “большеглазый”,
“темноволосый”), поскольку первая основа окказионального композита* - основа
имени существительного (“эхо”), а не прилагательного. Но выявленное отступление
от нормы не затрудняет дешифровку новообразования: “эхоголосые”, то есть
“доносящиеся до нас из глубины веков, как эхо доносится издалека”.
в) окказионализмы третьей степени - это сугубо
окказиональные, полностью нестандартные образования, семантическая
интерпретация которых достаточно трудна, а отступление от деривационной нормы
существенно. Такие образования часто не имеют аналогов даже среди
окказионализмов. Например, окказионализм А. Вознесенского тюрьмым-тюрьма в строке
“в душе - тюрьмым-тюрьма” деривационно не соответствует отчасти структурно
подобным “темным-темно”, “белым-бело” и др., так как мотивирован не
прилагательным, а сушествительным, которое от лексем-образцов наследует аффикс
-ым, чуждый существительному. Только исследование семантики существительного
“тюрьма”, круга устойчивых ассоциаций, рождаемых этим словом, при учете
“накала” состояния, подчеркиваемого повтором мотивирующей основы, и семантики
лексем-образцов типа “темным-темно”, “черным-черно” позволяет прийти к
истолкованию названного окказионализмом состояния души как “тягостного,
мрачного, безнадежного одиночества”, как “мучительного чувства внутренней
несвободы”.
Эрративы
Эррати́в
(от лат. errare в значении «ошибаться») - слово или выражение, подвергнутое
нарочному искажению носителем языка, владеющим литературной нормой. Термин был
введён в науку филологом Гасаном Гусейновым.
Эрративы можно назвать подвидом окказианализмов,
так как они являются индивидуально авторским неологизмом, созданный поэтом или
писателем, использующийся исключительно с тесной семантической связью с
контекстом, как лексическое средство художественной выразительности или
языковой игры. Они обычно не получают широкого распространения и не входят в
словарный состав языка. Разница между ними в том, что эрратив - это прежде
всего искаженное слово, несущее в связи с изменением дополнительный
семантический контекст, но не изменяющее в корне своего значения, а
окказионализм это новое слово.
Причины
появления Эрративов
Когда появляется новый медиум, литература не
просто чрезвычайно быстро к нему приспосабливается, но вырабатывает свои,
специально для данного медиума вызванные к жизни жанры. Так в 1920-е годы в
центр русского литературного пространства выдвинулись газета и журнал. К началу
нового тысячелетия всё, включая периодическую прессу, приобрело сетевое
отражение.
За последние несколько лет веблоги (сетевые
журналы) стали и новым медиумом, и новым фактом литературы. Традиционные жанры
малой прозы - схолия (комментарий), новелла, анекдот - интегрированы постом
(постингом), сопровождаемым отдельными комментами (каментами) или их гроздью -
тредом, вокруг которого, собственно, и разрастается интересующий меня сюжет -
нарочитый отказ прозаика (и который про заек, и так) от литературной нормы. Из
огромного жанрово-стилистического разнообразия этого поля современной
словесности я выбрала только этот сегмент, интересный именно своей эрратической
семантикой - значениями, возникающими вследствие нарочитого грубого искажения
стандартного написания слова и его последующей микрогрупповой канонизации в
качестве утрированно-исправленного и иногда фиктивно приспособленного к
реальному произношению. Пример: аффтар вместо автор, криатиф вместо креатив,
баяцца вместо боят(ь)ся и тому подобное.
Эрративы толкуют как следующий шаг после
детабуирования в литературе и общественном дискурсе мата, примером сему может
послужить поэзия известного интернет-поэта Юдика Шермана, насыщенная
табуированной лексикой, но отнюдь не запрещённая.
Также эрратив можно рассматривать как способ
самозащиты гоблинов (русскоговорящего, причём весьма культурно, сообщества) от
покушений иноземцев. Так, комментируя небольшую подборку «креатива»,
публикуемую в блоге издателя журнала «Магазинник», известного в ЖЖ как
«Продавец шпилек» (pintrader), лже-юзер mancunian замечает: «Иностранцы нас
переводят бабелфишем (Babel Fish - сервис, предоставлявшийся Yahoo! до мая 2012
года для перевода части текста или веб-страницы целиком с английского (или
несколькоих других языков) на другой язык), так что надо песать граматно».
Таким образом, справедливо говорить о нескольких
противоречивых интенциях гоблинской речевой практики. Одна - изоляционистская:
эрративы воплощают стремление к поддержанию возможно более закрытого режима в
гоблинской субкультуре. Другая - демонстрация новой эпохи, пришедшей на смену
времени снятия табу на мат.
Одной из технических мотиваций для эрративов
является борьба с возможными фильтрами, работающими по ключевым словам. У
эрратического креатива имеется и вспомогательная функция: этот тип высказывания
позволяет поддерживать классовую дистанцию между носителями языка, владеющими
языковой нормой и до известной степени даже способными развивать эти навыки
благодаря эрративам, и тем рядовым, как назвал его создатель сайта udaff.com,
«офисным планктоном», который приветствует в данном речевом потоке его голый
контр-культурный пафос.
Классификация
Эрративов. Первичные и вторичные эрративы
Эрративы можно разделить на первичные и
вторичные. Первичный эрратив искажает письменную форму, воспроизводя (обычно
искажая и её) устную форму слова («как слышыцца, так и пишыцца»; этот эффект
сложнее повторить, например, в белорусском языке, где фонетический принцип
письма используется гораздо шире). Такой тип исторически испытан в передаче
иноязычных слов («лобзик» от нем. Laubsäge,
«Шанз Элизе» от фр. Champs Elysées
и и многие другие). Вторичные эрративы представляют собой обычно
труднопроизносимую гиперкоррекцию предполагаемого первичного эрратива.
Графические и грамматические эрративы
Эрративы легко распознаются в тексте, если они
построены как нарушение норм правописания (например, «аффтар» вместо «автор»,
«кросавчег» вместо «красавчик», «превед» вместо «привет» и т.п.). В отличие от
ошибок, которые возникают вследствие неграмотности (необученности грамоте) или
безграмотности (в формах дислексии или нарочитого пренебрежения нормами
правописания), эрратив предполагает как раз уверенное владение носителя языка
нормой. Так, в интернет-сообществах, практикующих эрративы, от пишущих требуют владения
«новой нормой». В сообществе «бесграмматных» написание «афтар» считается
нарушением местной нормы - «аффтар», да и эрратив «бес грамматный»
рекомендуется писать с одним «м», а также раздельно.
Семантические эрративы: вызов политкорректности
Относительно труднее распознать эрративы,
нарушающие некий набор правил «политической корректности». В таких фрагментах
словаря блоггера, как «жыд», «фтопку» [в топку] или «газенваген» историческая
семантическая подкладка - «истребление евреев во времена национал-социалистической
диктатуры» - образует принудительный подтекст, который призван отпугнуть от
продолжения коммуникации всех тех, кто в своих предпочтениях не выходит за
рамки культурно-политического мейнстрима. Даже попытка просто описать,
например, явление антисемитского дискурса как элемента контр-культурной
стратегии вызывает в соответствующем сегменте блогосферы эмоциональный взрыв.
Глава
2: Окказионализмы и Эрративы в романе Юрия Некрасова «Бранделькаст»
Создавая произведение, действие которого происходит
в совершенно иной реальности, автор создаёт реалии которых нет и наверняка
никогда не будет в нашем обозримом мире, а поскольку вещи аналогов не имеющие,
не имеют и названий, то поименовать их писателю приходится самому и сызнова.
Так рождаются окказионализмы всех возможных вариантов видов, и как их подвид
эрративы.
Окказионализмы
Действие романа происходит в насквозь
вымышленном сюрреалистическом Мире Пасти, где даже обычные нам вещи, являются
совсем не тем чем нам они представляются, но это не всегда понятно сразу из
текста, именно по этому сразу после текста самого произведения автором был
опубликован Дружбарь - словарь поясняющий авторские окказионализмы. Это весьма
примечательно потому, что сразу подчёркивает степень фантастичности произведения,
ведь даже спровочно-понятийный аппарат у него не такой как везде…
В романе Бранделькаст присутствуют все типы
окказионализмов, больше всего в тексте окказиональных словосочетаний с них и
начнём.
Окказиональные сочетания
Приведу примеры:
Сандальные озерца - обувные купели. Не каждый
горожанин рискнет выкупаться в таком водоеме. А местные никогда не брезгуют.
Пяток минут, и к твоим стопам прилипла вполне приличная пара обуви. Старая,
причем, тут же отвалилась. Чаще всего на купальщиков охотятся открытые сандалии.
Не беда, что разного цвета и размером могут слегка не совпадать. Цельный год
обувка сносу не знает. Милое дело! Нешто за деньги ее покупать?!
Это пример окказионально сочетания так в
обыденной речи слова «сандалии» и «озёра» не сочетаются не в одном из
семантических значений: сандалии - обувь, состоящая из подошвы, прикрепляемой к
ноге ремешками, озеро - замкнутый естественный водоём в углублении суши,
котловине, следовательно, озеро никак не может быть сандальным. Также здесь
внутри окказионального сочетания присутствует лексический окказионализм
«сандальное» созданное по образцу таких прилагательных сочетаемых со словом
«озерцо» как торфяное(полное торфа) или рыбное(полное рыбы), в мире автора
появилось сандальное озерцо то есть озеро полной сандалий.
Помойные эльфы - в переводе с
гнусно-нареченского на нашенско-простоватый: «те, кого нашли среди отбросов и
сгнившей мерзости, но кто мил и непосредственен, аки ангел». Крайне
немногочисленное племя волшебного народца, все еще не сбежавшего из мира Пасти.
Это окказиональное сочетание так как в речи
слова помойный - найденный на помойке, сниженое, и эльф - представитель
фантастической расы мудрый и прекрасный, несут в себе полярную семантическую
окраску и их употребление является нарушением семантической сочетаемости, в
романе же это сочетание ёмко и ясно создаёт описание индивидуально-авторской
расы.
Слепой карнавал - Мир скрылся. Бесконечная, обволакивающая
слепота прижала меня к груди и обвернула сотней своих юбок. Последнее, что я
видел, был хвост падучей звезды. А затем... худые холодные пальцы сомкнулись
на моем запястье, и я почувствовал длинную вереницу, проходящую сквозь ток моей
крови и остающуюся всегда позади, слепой карнавал.
Прилагательное слепой то есть лишённый
возможности видеть, незрячий не применимо к неодушевлённым предметам и явлениям
таким как карнавал - народное гуляние маскарад, которыё не могут что либо
видеть по определению. Данное словосочетание описывает эмоцию присущую
исключительно персонажу книги.
Лексические
окказионализмы
Лексические окказионализмы занимают второе место
по частоте употребления в тесте.
Дружбарь - словарь, слово дружбарь образован по
модели слова словарь. Автор для придания дополнительного смысла и семантики
добавил отсылку к понятию дружественный, одним из значений которого является:
относительно к информации, такой, в котором предусмотрена возможность ошибки,
непонимания и т.п. со стороны пользователя. Это раскрывает значение, которого
не хватило творцу нового слова - то что пожжет читателю не ошибиться в
понимании авторского замысла.
Бронзовоокие - элитные бойцы с целевым
поражением органов зрения смешанными металлами. Не моргают. Исполнительны, но
туповаты. Педанты. Образовано по модели слова «волоокий», в данном тексте
обозначает местную реалию: существ чьих глазах есть часть бронзы, также несет в
себе дополнительную возвышенную семантическую окраску в сочетании со сниженным
контекстом дающую комический эффект.
Восудьбление - Реальное воплощение всей твоей
судьбы сей же миг. Образовано по модели слова воцерквлённый - воцерквление, и
по задумке автора проводит параллель между этими словами донося до читателя
смысл нового слова: приобщение к таинству.
Семантические окказионализмы
Семантические окказионализмы занимают почётное
третье место по употреблению в тексте.
«На пригорке с видом на луну сидели помойные
эльфы.
Творилось редкое таинство».
Луна только что выкупала в парном молоке сточных
вод своё лицо и сейчас придирчиво полоскала затылок».
Слово таинство в данном контексте приобретает
дополнительное значение не характерное для него: свинство. Это происходит из-за
употребления его в контексте со словосочетаниями «помойные эльфы» и «сточные
воды», по этому возникает некое созвучие - отсылка к слову «свинство» более
подходящее к происходящему действу и созвучное с «таинство». Благодаря этому
создаётся иронично - комический эффект.
«Сцена 1. В которой мы на миг отвлечёмся, но
испугаемся, что суть ускользнёт от наших глаз, из наших рук, упорхнёт,
заскучает, исчезнет».
При употреблении глагола «заскучает» в одном
ряду с ускользнет, упорхнёт, исчезнет придаёт ему новое значение: денется
куда-либо, несвойственное его узуальному значению - испытывать скуку.
«Топлёный город тикал»
Тикать - издавать звуки, напоминающие тиканье
часов, здесь же слово «тикать» употреблено в несвойственном ему значении
«жить», подавать звуки жизни, также контекстуальная отсылка к факту о том, что
наручные чесы мертвеца остановились в момент его смерти, то есть перестали
тикать, подавать признаки существования и отмерять его.
Фонетические и грамматические окказионализмы
Степень окказиональности окказионализмов и
контекст
Большенство окказионализмов раскрывают свой
смысл и значение в микроконтексте, это свойственно данному произведению, потому
что оно состоит из моленьких мозаичных глав весьма насыщенных окказионализмами,
и если бы их смысл раскрывался в макро контексте то к концу поизведения мы
большенство из них бы забыли и не поняли 2/3 прозведения., по той же причине
частотен и словообразовательный контекст.
Основную долю окказионализмов занимают
окказионализмы второй и третей степени, что находится в прямой зависимости от
жанра всего произведения фантастика, значит, и словообразование должно быть
фантастическим не понятным сразу, потому что описывает что-то принципиально
новое.
Эрративы
в романе
Эрративы в романе авторские, а не общепринятые в
русскоговорящем сегменте интернета, к чему обязывает жанр романа - фантастика.
Было бы странно услышать из уст таких странных существ как помойные эльфы речь,
свойственную живому диалогу в комментах к популярной новости мира нашего,
обойденного. Создавая фантастический мир автор вынужден создавать и
фантастический язык, отличающийся от нашего с вами повседневного.
Божик - искажённое божок, пренебрежительное,
сниженное высказывание о Боге как таковаом, но в романе пишется с заглавной
буквы, создавая тем самым комичный эффект.
Чёйто - искаженное от что-то
Упанс - слившееся и искаженное упс и панс(бряк),
что-то вроде звуков возникающих когдо тебе на ногу случайно уронили крышку от
кастрюли.
Удушенно - ужасно душевно, восклицание.
Умнец - умник
Беспутец - искаженно от беспутный
Большинство эрративов в романе вторичные, то
есть обтёршиеся и обтесавшиеся в языке первичные, потерявшие былую остроту и
новизну, что говорит нам о том, что в мире Пасти это слова частотны как «аффтар
выпей йаду» в комментариях к сумеркам.
Писатель, создавший эти слова определённо
владеет нормой русского языка, точнее сказать писатель исказивший слова, как
кривое зеркало, оставляющее содержание неизменным, но делающее форму весьма
расплывчатой.
Общая характеристика использованных эрративов и
окказионализмов в тексте «Бранделькаст»
При создании вымышленного мира с его
вымышленными реалия ми каждый автор может почувствовать себя Адамом или Евой в
зависимости от ощущения своего пола соответственно, ведь ему приходится давать
имена новым животным, явлениям природы и ещё целой кучи мелочей, ведь именно в
деталях таится Бог, оживляющий придуманный словесным творцом мир, заставляющий
его вращаться, плыть, лететь в тартарары, в общем, существовать не только на
бумаге, но и в пылком воображении читателя.
Окказионализмы в подобном тексте играют на одной
из первых скрипок. Для окказионализмов встречающихся во всём фентезийном романе
Бранделькаст, свойственно в отличие от современного как письменного, так и
устного языка разрастание окказионализмов в описательный, несколько
метафорический оборот, когда в сегодняшней литературе, не относящейся к жанру
фантастики и исторического романа прослеживается обратная тенденция. Закон
экономии языковых средств во всей красе.
Но в произведении, где нужно создать образ в
голове читателя, не точное представление о предмете его винтиках и функциях и
побыстрее, описательный оборот приходится как нельзя кстати. По велению творца
слова восстают с накрахмаленных страниц образы неба, высунувшего от жары язык,
бусинок дающих весьма пакостную судьбу и самих обитателей проглоченного пастью
мира.
Так же возникает своеобразная языковая игра с
читателем, поймёт ли он что хотел описать и показать автор, уловит скрытый
контекст, попадётся ли на удочку смыслов: где прямой, а где кривовато-образный,
погруженный в метафору с одной стороны слова, и в метонимию с другой.
Эрративы примета речи современной
крепко-накрепко повязанной с простынями интернет блогов. Роман, написанный в
одном из них, ни как не мог обойтись без такой явной приметы современного
стиля. Эрративы не передаю устную речь в прямом значении этого словосочетания,
но сегодня прямо сейчас личное общение из уст в уста перенеслось на просторы
глобальной паутины. И тонкая грань между письмом - запиской разговором
стирается, ведь один говорящий живёт в проболотившемся Питере, другой мёрзнет в
заваленной снегом из неожиданно пришедшей зимы Москве и невозможный разговор
становится набором сообщений, в которых как прямая речь транслируется в не
менее прямые предложения. Эрративы заменяют местечковые словечки вроде
непонятной этимологии существа бадлон, и вполне ясной -водолазка. По набору
используемых эрративов можно определить где «пасётся» сочинивший это юзверь. Фентезийные
эрративы выполняют туже функцию привязки к реальности, рождённой воображением
конкретного автора и произведения, своеобразным говором существ, родившихся в
матрёшке реальностей. Писатель - словотворец в чьём мозгу зародился новый
нереальный мир, пропустил его через фильтр своей лакуны интернета,
которая оставила на нем свой отпечаток батинка, и уже в ней, в куске
нереального реального мира битов байтов нулей и единиц родился новый
фантастический мир.
Глава
3 Языковая игра с читателем по средствам окказионализмов и эрративов
стилистический окказионализм эрратив
Термин «языковая игра» впервые был употреблен
Л.Витгенштейном в работе «Философские исследования», ему же принадлежит широкая
трактовка языковой игры как «одной из тех игр, посредством которой дети
овладевают родным языком». В исследованиях последних лет термин «языковая игра»
получил несколько иную (более узкую) трактовку: под языковой игрой понимается
осознанное нарушение нормы. При таком подходе языковая игра противопоставляется
языковой ошибке, которая возникает как следствие непреднамеренного нарушения
нормы.
При кажущейся очевидности и логичности такого
противопоставления в современной языковой ситуации не всегда легко провести
грань между ошибкой и игрой. Так, в лингвистических исследованиях последних
десятилетий ХХ века все настойчивее звучит мысль о том, что на смену отношению
«норма ошибка» приходит отношение «норма - другая норма». «Другие нормы» - это
стилистическая и контекстная, или ситуативная норма, т.е. то, что традиционно квалифицировалось
как ошибка, например, ошибка в сочетаемости слов, намеренное их искажение в
угоду языковой практике интернета, воспринимается при таком подходе не как
нарушение орфографической нормы, а как реализация коммуникативной нормы,
определяющейся задачами литературного текста. Таким образом, совершенно правы
те исследователи, которые считают, что «…вопрос о нормативности уходит из поля
кодификации, а понятие правильное/неправильное все чаще заменяют понятием
уместное/неуместное. …Тезис «правильно все то, что целесообразно, уместно»
определяет реальность коммуникативной или ситуативно обусловленной нормы».
Отметим также тот факт, что языковая ошибка имеет тенденцию к превращению в
языковую игру. Так, в монографии «Русская разговорная речь. Фонетика. Морфология.
Лексика. Жест» приводятся примеры употребления так называемых языковых ошибок
«в интеллигентской речи» и создание аналогичных окказиональных форм в качестве
языковой игры: смогёшь, текёт, хочете, опущаещь и упредю, уходю, сидю, просю и
др.
В 90-е 2000-е годы экспрессия, в литературе
печатуущейся в блогах, на сайтах и где только можно берет верх над стандартом.
Усиливающаяся экспрессия языка интернет-летературы связана с общим процессом
демократизации, или, как отмечает В.Г.Костомаров, «точнее для характеристики
этих весьма бурно развертывающихся процессов подходит термин л и б е р а л и з
а ц и я» . Действительно, самые незыблемые нормы сегодня теряют свой
категорический характер, преднамеренно нарушаются.
Одной из причин распространения языковой игры в
речевой действительности конца ХХ в., служит, по мнению исследователей, имеющее
место «коммуникативное равенство адресанта и адресата», при котором адресант
имеет возможность рассчитывать на понимание его речевого творчества в виде
языковой игры» В разговорном стиле презумпция коммуникативного равенства
адресанта, в частности, установка на высокую осведомленность (и, если можно
выразиться, «понятливость») адресата получила проявление в широком
распространении языковой игры.
В романе Некрасова после самого текста
опубликован словарь, который вроде бы должен пояснить авторские окказионализмы,
и обязателен к прочтению пред самим произведением, но тут и проявляется
авторская языковая игра, отступление, отбег от всех предустановленных правил.
Читатель не поймёт и половины дружбаря, не прочитав текст, а текст не станнит
понятней после прочтения «комментариев». Произведение подразумевает
параллельное почтение двух своих частей, автор играет с читателем в угадайку,
поймёт ли и проникнется или оставит задачку неразгаданной. Окказионализмы и
Эрративы нарушая нормы сочетаемости и грамматики заставляет читателя
заинтересоваться собою, обратить на себя внимание то есть делают именно то что
и задумал автор, а значит успешно выполняют свою функцию, что полностью оправдывает
в глазах современного ошибки намеренно совершенные при их образовании. А если
ошибки идут на пользу текста, не извращая его и не превращая в графоманство
малолетки, стоит ли называть их ошибками и исправлять?
Вывод
Эрративы и окказионализмы играют важную роль в
создании образа фантастического мира, наравне с метафорами, метонимиями и
остальными тропами и фигурами. Если окказионализмы встречаются и в обычных
текстах то эрративы примета текста написанного и опубликованного с оглядкой на
интернет сообщество. В произведении наиболее частотны были окказиональные
словосочетания выполняющие функцию создания образа.
Как и эрративы, так и окказионализмы участвуют в
языковой игре с читателем. Нормы, нарушаемые при создании вышеупомянутых
явлений языка в современной тенденции, возможно, считать не ошибками, а
вариантами нормы направленными на усиление экспрессивности текста.
Приложение
Глава из «Бранделькаст» Некрасова
Помойные эльфы появляются так: большая ли, малая
ли мусорная куча - не важно; имеет значение лишь трепетное к ней отношение.
Хоть кого: дворника, слесаря, псяки, навозных жуков. Сплюнул, помочился,
извалялся, рачительно спрятал любовно скатанный шарик. И из этой соринки
внимания непременно родится помойный эльф.
Какой была куча, породившая Франтишека и
Ярмолку, мы узнаем позже. Не время ворошить эту важную тайну. Примечательно
иное: Франтишек пришел в себя в округлой хрустальной емкости, куда больше
похожей на яйцо, чем на помойную кучу. И руки, что обнимали этот сосуд,
любовно, с горячим материнским вниманием, были руками человека.
Мужчины!
Список
использованной литературы:
1.
Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М.: Советская энциклопедия,
1996.
.
Виноградов В.В. РУССКИЙ ЯЗЫК (Глава I. Введение в грамматическое учение о
слове) (Виноградов В.В. Русский язык. - М., 1972. - С. 9-45)
.
Винокур Г.О. ЗАМЕТКИ ПО РУССКОМУ СЛОВООБРАЗОВАНИЮ (Винокур Г. О. Избранные работы.
М., 1959. - С. 419-442)
.
Воркачев С.Г. «БЫДЛО» КАК КЛЮЧЕВОЕ СЛОВО РУНЕТА (Политическая лингвистика. -
Вып. 3(41). - Екатеринбург, 2012. - С. 17-26)
5.
Гасан Гусейнов «Берлога веблога». Введение в эрратическую семантику
<http://www.speakrus.ru/gg/microprosa_erratica-1.htm> // «Говорим
по-русски
<http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D1%80%D0%B8%D0%BC_%D0%BF%D0%BE-%D1%80%D1%83%D1%81%D1%81%D0%BA%D0%B8>«,
март 2005.
.
Гасан Гусейнов Заметки к антропологии русского Интернета: особенности языка и
литературы сетевых людей
<http://magazines.russ.ru/nlo/2000/43/main8.html> // НЛО
<http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9D%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D0%B5_%D0%BB%D0%B8%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%B0%D1%82%D1%83%D1%80%D0%BD%D0%BE%D0%B5_%D0%BE%D0%B1%D0%BE%D0%B7%D1%80%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5_(%D0%B6%D1%83%D1%80%D0%BD%D0%B0%D0%BB)>,
№ 43, 2000
.
Гасан Гусейнов Эрратическая семантика: рассказывает филолог
<http://postnauka.ru/video/3379> («Постнаука
<http://ru.wikipedia.org/w/index.php?title=%D0%9F%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%BD%D0%B0%D1%83%D0%BA%D0%B0&action=edit&redlink=1>«,
29.07.2012)
.
Земская Е.А. Словообразование как деятельность.- М.: Наука, 1992.
.
Земская Е.А., Китайгородская М.А., Розанова Н.Н. Языковая игра // Русская
разговорная речь. - М., 1983.
.
Костомаров В.Г. Языковой вкус эпохи.- М.: Педагогика-Пресс, 1994.
Кубрякова
E. C., Что такое словообразование. М., 1965
.
Лопатин В.В. Рождение слова. Неологизмы и окказиональные образования. М., 1973.
.
Лутовинова О. В. ЛИНГВОКУЛЬТУРНЫЙ ТИПАЖ «ХАКЕР» (Политическая лингвистика. -
Вып. 20. - Екатеринбург, 2006. - С. 170-174)
.
Лыков А.Г. Современная русская лексикология: Русское окказиональное слово. М.,
1974
.
Народный словарь современного русского языка. URL: www.slovoborg.ru
<http://www.slovoborg.ru>
.
Розенталь Д. Э. и Теленкова М. А. Словарь-справочник лингвистических терминов.
Пособие для учителей. Изд. 2-е, испр. и доп. М., «Просвещение», 1976
.
Санников В.З. Русский язык в зеркале языковой игры.- М.: Языки русской
культуры, 1999.
.
Юрий Некрасов. Бранделькаст - http://brandlcast.livejournal.com/