имеет арабское происхождение. Изначально, оно означало - «страстно любящий, пылающий любовью к божеству», затем перешедшее в персидский, тюркские, армянский, и грузинский языки уже со значением «певца-поэта».
Музыкально-поэтическое творчество ашугов относится к музыкальной культуре устной традиции. Исполнителями ашугских песен являлись, как правило, профессионалы высокого класса, так как это требовало большого мастерства, в то время как песни и танцы сочинялись в широкой народной среде. Профессиональных ашугов разделяют на две категории: ашуги-исполнители и ашуги-поэты. Ашуги-исполнители, будучи профессиональными сказителями, не занимаются поэтическим творчеством. Благодаря своим индивидуальным способностям и тонкому пониманию специфики родного фольклора они вносят различного рода вариации и изменения в свои дастаны и сказания, особенно в их прозаические формы. А ашуги-поэты, наоборот, наряду со сказительской деятельностью, занимаются ещё и поэтическим творчеством.
Ашугское искусство народов Южного Дагестана - составная часть культуры Дагестана. Ашугское искусство богато философским, духовно-нравственным, социально-общественным содержанием. Духовно-нравственные аспекты ашугского искусства выражаются, в основном, через любовную лирику, дидактизм «устаднаме» и более всего через эпос.
Ашугское искусство, выражая богатство духовной жизни народа, его нравственные идеалы, вылилось в мощный поток многокрасочного художественного мышления народов Южного Дагестана.
В словесном репертуаре первых ашугов Юждага довлели поэтические образы, взятые из мистико-теософского видения мира, а также из пережитков мифологии. Духовность первых ашугов-суфиев ещё долгое время существовала в рамках религиозной секты, пока не изжила последствия этого философско-этического направления.
В XIX в. ашугское творчество в лице Лезги Ахмеда, Фатали из Великента, Режеба из Ихрека, Халида из Карадаглы и многих других достигает расцвета, так как к этому времени завершается становление всех аспектов этого универсального для народов Юждага искусства, особенно духовно-нравственных.
Народные певцы-ашуги, глубоко одаренные, обладавшие замечательной памятью, подлинно художественным воображением, тонким эстетическим чутьём были основными создателями, хранителями и распространителями песен и дастанов, которые отражали духовно-нравственное состояние общества. Ашуги прекрасно знали историю, быт и обычаи своего народа. Авторитет их был очень высок. Неизменным содержанием их творчества был труд простых людей, их горести и радости. В дореволюционном Дагестане народные певцы нередко подвергались жестоким преследованиям со стороны официальных властей, местных феодалов, некоторых служителей религиозного культа. Но и в таких условиях ашуги сохраняли верность нравственным и эстетическим идеалам трудового народа и смело слагали песни, в которых выражали идеи свободы, гуманизма и справедливости. Кроме этих идей ашугское искусство богато и другими проявлениями своего духовно-нравственного содержания. Много у ашугов Юждага песен, воспевающих духовную красоту поведения человека в обществе (уважение к старшим, забота о младших и т.д.). Большинство таких произведений носит дидактический характер:
Сын человека, тебе совет дам:
Человеку пять аршинов бязи нужно будет.
Об отце, о матери, о жизни в этом светлом мире
Отчитываться время подойдёт.
Обязательная функция ашугского искусства - «устаднаме», т.е. дидактизм. Своими песнями ашуг воспитывал массы, призывал к бдительности, зоркости, разборчивости в друзьях, оберегая от всякой лжи, от ложной дружбы, прививая честность, мужество. Эти назидания реализовывались в характерных для ашугского искусства жанрах «жалоба» и «советы». Например, в «Жалобе Халида» ашуг Халид сетует на то, что люди стали хитрыми, коварными. Даже другу подчас трудно доверять: «… ста друзьям хотя бы грамма доверия откуда? Люди заблудились и переняли облик шайтана…».
В условиях малограмотности большинства крестьянства дидактизм ашугского искусства играл прогрессивную роль в деле воспитания масс. Народ ждал от ашуга «драгоценное слово».
Произведения назидательного характера можно условно объединить в цикл «о благородстве и подлости» («мерде - намердин»). Эти произведения обогащены ещё и глубоким философским содержанием. Ашуги делятся мыслями о смысле жизни и человеческого существования, дают практические советы, прививают высокие моральные качества.
Все положительные и отрицательные качества они воплощают соответственно в образах великодушно-храброго (мерд) и низменно-трусливого (намерд) человека. Моральные качества первого - вежливость, скромность, щедрость, жизнерадостность, храбрость; второго - коварство, грубость, лицемерие, прихлебательство, самодовольство и трусость. Хорошо известная философия добра и зла оживала у ашугов в новых этических и эстетических понятиях.
Ашуги приблизили творчество к жизни, ослабив тем самым интуитивное следование традициям литературы Востока, открыв широкий простор для расцвета творческой фантазии. В этом смысле мастерство ашугов проявлялось не в иной интерпретации сюжета, образов или ситуаций, но в первую очередь в соотношении их со своей эпохой. Избирая в качестве традиционной (и стало быть известной) основы нравственную идею народного эпоса, ашуги вели свободное развитие и осмысление самой современной действительности, сопрягая их с народной историей и идеалами, закрепленными в народе.
Ашугское творчество - яркая и самобытная часть культуры народов Южного Дагестана. Оно как зеркало народной памяти отражало думы и чаяния своего народа. Ашуги в своих песнях сумели раскрыть образ родного края, рассказать о духовном мире современников. Ашуг жил и дышал тем же воздухом, что и его народ, был его глазами, ушами, устами и поэтому в большинстве случаев говорил от имени своего народа.
2. Дагестан - центр мусульманской культуры и арабо-графического книгопечатания
Процесс распространения Ислама в VII-VIII веках завершился созданием полиэтнического государства - Арабского халифата.
На основе вероучения Ислама, на почве разносторонних систематических межнациональных связей и общения постепенно сложилась общая для всех народов мусульманских стран многонациональная мусульманская культура и арабо-язычная литература.
Одной из стран, включенных в состав Арабского халифата и наиболее активно втянувшихся в сферу арабской культуры, являлся средневековый Дагестан. Работы дагестанских востоковедов показали, что Ислам, как целостная система вероучения, морально-этнических принципов и правовых норм, стал со временем господствующей формой идеологии в Дагестане, оказывая огромное влияние на весь уклад семейно-бытовой, общественной и духовной жизни и деятельности общества.
Многие мусульманские обряды, нравственно-этнические предписания в XIX и в начале XX веков воспринимались дагестанцами как национальное достояние и ценности. Более того, в их сознании религиозное и национальное были тесно сплетены как единое целое. По этому поводу преподаватель Хасавюртовского медресе, известный просветитель Магомед Казанбиев из Хамаматюрта в своей изданной 1913 году на кумыкском языке объемистой книге писал: "Пусть они будут приверженцами любого мазхаба, носителями любого языка, жителями любой страны - все это не имеет значение, все они - мусульмане и являются братьями, и, следовательно, все они принадлежат одной нации".
В процессе распространения Ислама и в дальнейшем почти во всех населенных пунктах Дагестана открывались мечети, а также по выражению П.К.Услара, "устраиваемые без хлопот административных, сами собою, также легко, как баня и мельница", мусульманские школы (мектебы и медресе), в которых обучалось большое количество населения Дагестана. По этому поводу П.К.Услар, проживший в Дагестане около 20 лет и плодотворно занимавшийся изучением дагестанских языков и вопросами просвещения горцев, в 1869 году писал: если бы об образовании народном судить по соразмерности числа школ с массою народонаселения, то дагестанские горцы в этом отношении опередили даже просвещенные европейские нации. Учение доступно каждому горскому мальчику.
В 1913 году в Дагестане официально функционировало 766 школ с арабским языком обучения, в которых обучалось 6727 человек. Кроме того, большое количество детей, преимущественно девушек, обучалось на дому. В среднем на каждые 837 коренных жителей Дагестана приходилось по одной официально зафиксированной царскими властями школе с арабским языком обучения.
Следует отметить, что в мусульманских школах Дагестана вместе с дагестанцами обучались и представители народов Кавказа и Средней Азии.
Многие дагестанцы не ограничивались полученными в Дагестанских школах знаниями, отправлялись в Ирак, Иран, Сирию, Йемен, Египет, Турцию и обучались у восточных ученых, совершенствовали свои знания и прочно осваивали арабский, персидский и турецкий языки, а затем возвращались в Дагестан. Отдельные из них оставались в странах Востока, работали преподавателями в медресе, обучали арабов тонкостям арабского языка, а также служили на различных должностях и создавали свои произведения на арабском, персидском и турецком языках.
Голландский исламовед Снук Хюргронье, побывавший в 80-х годах XIX века в Мекке, писал: "Из Дагестана происходят некоторые из наиболее ценимых ученых сил священного города". По выражению академика М.П. Покровского, "Дагестан снабжал весь Восточный Кавказ знатоками арабского языка, чтецами, муллами, кадиями".
В целом, в совершенстве знанием арабского языка, усвоением традиций арабоязычной литературы и разносторонними знаниями многие ученые Дагестана, как отмечал И.Ю Крачковский, "всюду, куда их закидывала судьба, оказывались общепризнанными авторитетами для представителей мусульманского мира в целом".
Поэтому они пользовались широкой популярностью не только у народов Дагестана, но и восточных стран. С целью ознакомления с дагестанскими учеными и побеседовать с ними в Дагестан приезжали и оставались здесь жить ученые восточных стран. К числу таковых, например, относится Али аль-Багдади.
Другой, широко известный в восточных странах ученый Ахмед аль-Йемени приехал в Дагестан с целью ознакомления с дагестанскими учеными, жил в Кази-Кумухе, общался с дагестанскими учеными, умер в 1450 году и похоронен на кладбище Кази-Кумуха.
Стремление дагестанцев овладеть арабским языком и арабо-язычной грамотой было обусловлено тем, как справедливо отмечал первопечатник и просветитель Дагестана М.М. Мавраев, что "Ислам пришел к нам из арабских стран, Священный Коран написан на арабском языке, наш Пророк Мухаммад (Да благословит Его АЛЛАГЬ и приветствует) был араб. Все Его хадисы написаны на арабском языке, все произведения имамов и других последователей Пророка (Да благословит Его АЛЛАГЬ и приветствует) тоже написаны на арабском языке". Необходимость в знании арабского языка была обусловлена еще и тем, что в специфических условиях многонационального Дагестана обучение учащихся велось на арабском языке: проводили богослужение в мечетях, оформляли делопроизводство в административных и судебных учреждениях, осуществляли различные диспуты и вели общение дагестанские алимы как между собой, так и с представителями народов мусульманских стран.
Кроме того, усвоение дагестанцами арабского языка способствовало не только зарождению и развитию дагестанской арабо-язычной литературы, но и обогащению лексического состава дагестанских языков путем заимствования большого количества арабских слов, а также антропонимов (имен людей). Данный процесс ярко отразился в дошедших до нас многочисленных эпиграфических памятниках и рукописях, написанных представителями народов Дагестана еще в X-XI веках.
Одновременно с открытием школ и мечетей из восточных стран привозили в Дагестан большое количество произведений арабо-язычной литературы восточных авторов. Некоторое представление о степени проникновения в Дагестан различного содержания произведений восточных авторов, наряду с другими источниками, дает нам "Каталог книг, имеющихся в "Доме книг" М-М. Мавраева в г. Темирхан-Шуре Дагестанской области в 1914 году". В нем перечислены 820 названий книг, написанных восточными авторами на арабском, персидском и турецком языках и изданных в типографиях Каира, Стамбула, Казани и других городов.
Ученые восточных стран, которым приходилось встречаться и общаться с дагестанскими алимами и ознакомиться с их произведениями, удивлялись и восхищались совершенством знаний последних языка классической литературы, знакомством с различными отраслями наук, а также желанием и старанием расширить и углубить свои знания.
Йеменский ученый Мухаммад б.Али аш-Шаукани в составленном в конце VIII века биографическом словаре "Ал-Бадр ат-тали" с восхищением рассказывают о своей встрече в медресе Сана (столица Йемена) и беседе с одним "знакомым с различными отраслями наук" дагестанцем, который, преодолев огромное расстояние и многочисленные трудности, прибыл из Дагестана в Йемен (Южная Аравия) только ради поиска одной, нужной ему и другим его дагестанским коллегам рукописи арабо-язычного произведения восточного ученого, имама ал-Махди Ахмеда ибн Йахйи "Волнующее море", для выяснения "некоторых неясных" положений". Он отвечал мне языком,-писал о нем аш-Шаукани,- в высшей степени красноречивым и плавным. Я не видел похожего на него в умении хорошо выражаться, пользоваться чистым языком, избегая в беседе вульгаризмов, прекрасно произносить речь.
Говоря о грамотности населения дореволюционного Дагестана, академик М.Н. Покровский писал: "Эта груда голых скал была едва ли не самым грамотным местом на Кавказе".
В Дагестане постепенно выросла плеяда ученых, поэтов и представителей, овладевших арабским, турецким, персидским, а с 19 века и русским языками, а также ознакомившихся с произведениями и мировоззрением не только таких широко известных средневековых ученых и поэтов Востока, как Фараби, Абу Али ибн-Сины, Ибн Рушда, Ибн-Халдуна, Улугбека, Омара Хайяма и других, но и таких корифеев античного мира, как Аристотель, Платон, Гиппократ и других, а также с достижениями науки и культуры русского народа нового времени.
Наличие в составе населения Дагестана людей, владеющих арабским языком и знакомых с различными отраслями средневековой науки, и другие факторы способствовали возникновению и развитию дагестанской арабо-язычной литературы. С 13-14 веков начинается процесс приспособления арабского алфавита к фонетическим особенностям дагестанских языков, и у основных в (количественном отношении) народов Дагестана формируется местная арабо-графическая система письма (аджам) и письменная литература.
Дагестанская литература на арабском и местных языках охватывала собой многочисленные работы по вероучению Ислама и мусульманской юриспруденции (шариат), труды по арабской филологии, истории Дагестана, философии, риторике, этике, логике, медицине, астрономии, математике, двух - и многоязычные словари, учебные пособия, различные календари и справочники, произведения художественной литературы.
Определенное представление о степени развития дагестанской литературы на арабском и местных языках дает нам вышеназванный Каталог книг, имеющихся в "Доме книг" М-М. Мавраева в городе Темирхан-Шуре Дагестанской области в 1914 году", в опубликованном в 1914 году под названием "Фихрист ал-кутуб" (Список книг). В нем перечислены 102 названия книг, написанных дагестанскими учеными на арабском языке и изданных в типографиях Дагестана в 1904-1913 годах. В 1903-1917 годах в типографиях Дагестана на дагестанских языках было издано по неполным данным более 400 названий книг, абсолютное же большинство произведений дагестанской литературы, как на арабском, так и на языках народов Дагестана, осталось неизданным. На Северном Кавказе вероучение Ислама впервые укоренилось в Дагестане, и отсюда постепенно Ислам распространился среди других народов Северного Кавказа, конечно, в первую очередь среди непосредственных соседей - чеченцев. По сведениям М.Д.Чентиевой, "В Чечне Ислам появляется только в 16-17 веках, а в Ингушетии - еще позже".
А "первые знатоки арабского языка и письма в Чечено-Ингушетии подготавливались путем посылки учеников в Дагестан и в Аравию", и первые печатные книги на чеченском языке были изданы в Дагестане: "В 1910 году Гайсумов Сугаип выпустил книги на чеченском языке. Эти книги печатались в Темирхан-Шуре, ныне Буйнакске".
До второй половины 19 века в Дагестане не было типографии, и произведения дагестанских и не дагестанских авторов распространялись здесь путем переписывания от руки. Незначительный тираж рукописных копий приводили не только к удорожанию книг, но и к замедлению процесса дальнейшего развития духовной культуры народов Дагестана и Северного Кавказа.
В 1903 году М-М Мавраев из Чоха по инициативе известного ученого, педагога и просветителя Абусуфьяна Акаева из Н. Казанище открыл в Темирхан-Шуре типографию под названием "ал-Матба ал-Исламийа" (Исламская типография) и приступил к изданию книг на языках народов Дагестана и Северного Кавказа, а также на арабском и русском языках.
Таким образом, Дагестан, как справедливо отмечал Саид Габиев, "служивший с давних пор очагом мусульманской культуры на всем Кавказе, слывя даже на Востоке, как "илм ал-бахр" (море науки), как бы являлся большой школой, выпускающей горскую мусульманскую интеллигенцию - знатоков богословия, схоластических наук, шариата и арабской культуры вообще", а в начале 20 столетия становится центром арабо-графического книгопечатания на Северо-восточном Кавказе.
В Чечню, Ингушетию и другие регионы Северного Кавказа вероучение Ислама проникло и распространилось из Дагестана. Представители народов Северного Кавказа усваивали арабский язык и арабо-графическую грамоту, а также ознакомились с арабо-язычной литературой в дагестанских школах. Дагестанские ученые заложили основу для арабо-графической письменности на чеченском и других языках Северного Кавказа. В дагестанских типографиях впервые печатались книги, переведенные дагестанскими учеными на языки народов Северного Кавказа.
Из этих книг народы Северного Кавказа на своих родных языках знакомились с основами вероучения Ислама, канонами шариата, усваивали арабский язык и арабо-графическую грамоту. Эти конкретные исторические факты красноречиво свидетельствуют о благотворном влиянии и воздействии дагестанцев на дальнейшее развитие духовной культуры своих северных соседей.
ашугский искусство поэтический дагестан
Список источников
1.Маламагомедов Д. М. Арабо-дагестанские культурные и литературные контакты //Филология, 2008, № 5
.Саидов М-С. Д. Дагестанская литература XVIII - XIX вв. на арабском языке. Доклад на XXV Международном конгрессе востоковедов. М., 1960. С.3-4.