Гносеологические особенности развития гуманитарных наук
Реферат по теме:
Гносеологические особенности развития гуманитарных наук
Содержание
Введение
. Гуманитарное знание: сущность и особенности
. Особенности гуманитарной методологии
. Перспективы развития гуманитарных наук
Заключение
Список литературы
Введение
Наука - важнейшая форма человеческого познания. Она оказывает все более зримое и существенное влияние на жизнь не только общества, но и отдельного человека. Наука выступает сегодня как главная сила экономического и социального развития мира. Вот почему философское видение мира органично включает в себя определенные представления о том, что такое наука, как она устроена, развивается, что она может дать, а что ей недоступно.
Говоря о современной науке в ее взаимодействии с различными сферами жизни общества и отдельного человека, можно выделить три группы выполняемых ею социальных функций. Это, во-первых, функции культурно-мировоззренческие, во-вторых, функции науки как непосредственной производительной силы, и в-третьих, ее функции как социальной силы, связанные с тем, что научные знания и методы ныне все шире используются при решении самых разных проблем, возникающих в жизни общества.
Порядок, в котором перечислены эти группы функций, в сущности отражает исторический процесс формирования и расширения социальных функций науки, т.е, возникновения и упрочения все новых каналов ее взаимодействия с обществом. Так, в период становления науки как особого социального института (это период кризиса феодализма, зарождения буржуазных общественных отношений и формирования капитализма, т.е. эпоха Возрождения и Новое время) ее влияние обнаруживалось прежде всего в сфере мировоззрения, где в течение всего этого времени шла острая и упорная борьба между теологией и наукой.
Проблема гуманитарных наук приобретает все большую значимость в современной методологии и философии науки, особенно в связи с поиском новых методов познания общества, необходимостью гуманитаризации образования, а также введения «человеческого измерения» в научно-исследовательскую деятельность. В традиционной эпистемологии идеалом знания и познавательной деятельности, а главное - самой теории познания являются естественные науки, тогда как опыт наук о культуре и духе, содержащий человеческие смыслы, этические и эстетические ценности, остается за пределами эпистемологии. При ее обращении к гуманитарному знанию возникает необходимость в рациональных формах учесть целостного человека познающего, его бытие среди других в общении и коммуникации; осознать способы введения в эпистемологию социально-гуманитарных наук пространственных и темпоральных, исторических и социокультурных параметров; переосмыслить в новом контексте, использующем интерпретацию и понимание, категорию истины, ее объективность.
1. Гуманитарное знание: сущность и особенности
Когда-то Сократ своим знаменитым «Знаю, что ничего не знаю» открыл эру именно гуманитарного знания, ибо гуманитарное знание в первую очередь может быть представлено как знание-незнание, знание-предчувствование, предвосхищение непостигнутого, непонятого, несхваченного в категориальных структурах. Сократ открывает, в отличие от позитивного постижения досократиков, «знание - не». Мы не знаем, что есть данный предмет, но мы постепенно очерчиваем область, в которой возможно или невозможно его существование, его реальное обнаружение. Мы не знаем что есть данный предмет, но мы должны, по крайней мере, четко обозначить границы ответа на вопрос, что он не есть. Открывая гуманитарность, Сократ, по сути дела, предвосхищает тот тип знания, который в христианскую эпоху будет прорабатываться как апофатическое богословие: Бога нельзя определить какими-либо положительными определениями, приписать ему определенные признаки, ибо Бог не то, не то, не это и т.д. Бог не есть любая мера наших представлений о нем, не вмещается в любую сетку знания и понимания. Бог есть то, что остается после преодоления всех ложных представлений о нем. Но оставшееся уже нельзя выразить в словах и понятиях, оно - непостижимо и выявляется в молчании. Это показано в одном из великих произведений русской философской мысли - книге С.Л. Франка «Непостижимое. Онтологическое введение в философию религии», который, в свою очередь идет вслед за Николаем Кузанским.
Гуманитарное знание вычленяется вовсе не по предмету История, искусствоведение, театроведение вполне могут быть не гуманитарными. История искусства не гуманитарна, когда она постигается фактологически, исходя из «научно-объективной» характеристики направлений, школ, художников. История искусства становится гуманитарной, когда она постигается в живом душевно-духовном включении, в приобщении, в переживании. Беда преподавания искусства и литературы в школе - в их технократическом, узко-сциентистском (и то далеко не полноценном!) характере.
Гуманитарное знание есть знание «субъективно-объективного типа». Здесь внешнее не просто сливается с внутренним, оно становится внутренним, существует в форме внутреннего. Фридрих Ницше подчеркивал, что истина субъективна, она то, что я сам нашел и понес на своих плечах, приняв за это всю полноту ответственности. Серен Киркегор говорит: истина то, что вызывает экзистенциальный «страх и трепет», что повергает меня в отчаяние и таким катастрофическим путем ведет к вере. Родион Раскольников убил для того, чтобы проверить, хватит ли у него сил, чтобы взвалить на себя страшную истину жизни в виде преступления. Гуманитарная истина требует крови души и сердца.
Философия ХХ века (идя вслед за концепциями «философии жизни» века девятнадцатого) открыла, что гуманитарное знание в отличие от знания сиентистского, прокладывающего путь к сущности, есть знание-истолкование, знание герменевтическое. Можно идти дальше - это знание-переживание. Прежде чем интерпретировать, гуманитарность распахивает поле будущего постижения, создает пространство предчувствия и предощущения познаваемого, эмоционального включения в проблему. Это включение вбирает в себя всю полноту духовно-творческих способностей человека: эстетические, этические, волевые, собственно познавательные акты. Это прекрасно понимали русские славянофилы, в частности, А.С. Хомяков.
Особое место занимает искусство, художество. Оно как бы адекватная форма гуманитарного знания. Художественное знание обладает особыми, лишь ему одному присущими свойствами. Именно оно есть знание-включение, знание-диалог, знание-переживание. Тут огромна заслуга романтиков, за которыми потом, по сути дела, пойдет Мартин Хайдеггер. Они показали, что искусство не есть просто форма деятельности или частный способ постижения реальности. Художество - универсальное мировоззрение. Имеющее дело с внутренними, потаенными пластами реальности, обращенное ко всему человеку. Поэзия, скажем, предстает как истинное, совершенное знание, как выговаривание главных смыслов бытия, она хранит эти главные смыслы и оберегает их во всей их первозданности. И если Хайдеггер, доказывая это, опирается на опыт Гельдерлина, Рильке, Тракля, то у нас, россиян есть целая вселенная постижения сути реальности в поэтическом слове: Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Блок… Кроме того, и это может быть главное, поэзия - субъективное знание, мир, пережитый мной и никем другим. В чем величие Блока? В мощном индивидуально-личностном, экзистенциальном переживании реальности, близком тому, кому это родственно. Поэтому у нас есть любимые и нелюбимые поэты.
Безусловно, мощной формой гуманитарности выступает религия. Возможно, вера - высший тип того, что мы понимаем под гуманитарностью. Наш путь возвращения к религиозному сознанию только еще начинается, многого еще не видно, многое надо заново оформлять в понятиях и категориях. Но, углубляясь в тексты русских религиозных философов, мы уже чувствуем, какой богатейший опыт знания и переживания заложен тут, как зримо меняется картина мира, оживленная религиозным началом.
2. Особенности гуманитарной методологии
Если задаться вопросами о том, что такое методология, что лежит в ее основе, то общим абстрактным ответом будет такой. Методология - это философская дисциплина, исследующая условия, возможности и способы организации мышления в некоторые упорядоченности. Наше мышление с одной стороны повернуто на практику, обслуживает реальное познание, науку; с другой же - способно и к самодостаточному развитию в пределах только самого себя. Соответственно, в основе многообразия общенаучных и общефилософских методов лежат по сути два: метод проб и ошибок и метод мыслительного конструирования, эмпирико-индуктивный и аксиоматическо-дедуктивный.
Метод проб и ошибок вкратце можно описать следующим образом. Столкнувшись с определенной проблемой, ученый предлагает, в порядке гипотезы, некоторое решение - теорию, индуктивное объяснение. Она предстает перед другими учеными, чья задача - подвергнуть ее критике и проверке. Если результат проверки свидетельствует об ошибочности теории, то она элиминируется. Метод проб ошибок и есть, по сути, метод элиминаций. Его успех зависит главным образом от выполнения трех условий: предлагаемые теории должны быть достаточно многочисленны (и оригинальны); они должны быть достаточно разнообразны, осуществляемые проверки должны быть достаточно строги. Тем самым мы сможем надеяться на выживание самой подходящей теории посредством элиминации менее подходящих.
Методологии типа диалектики, системного-структурной, синергетики или герменевтики представляют собой методики мыслительного моделирования. Они в меньшей мере связаны с повседневностью или научной практикой, выражают скорее развитие самой мыслительной сферы. Диалектики, синергетики или системщики склонны утверждать о том, что их сценарии понимания мира - мира как находящегося в непрерывном развитии или мира, становящегося из хаоса или мира как множества систем - и есть глубинно-сущностное объяснение мира. Меж тем их прекрасные методы хороши и действенны только в случае безусловного и однозначного принятия тех аксиом, идеализированных допущений, которые лежат в основание образов мира диалектики, синергетики, герменевтики или системно-структурного-метода. Т.е. в этих случаях как бы есть правило: хочешь пользоваться методом - будь добр принимать и метафизические картинки, с которым «сцеплен» этот метод. Если метафизика миропонимания какого-либо исследования противоречит исходным аксиомам метода, которым бы хотели бы воспользоваться, то он становится бессмысленным для применения в этом исследовании. Разные возможные системы значений мира в той или иной историко-философской, научной или культурной традициях «порождают» свои разные «логики». Подобные методологии являются, т. о., логиками разных картин мировосприятий. Разные «картины мира» разных методик по-разному представляют свою объектную среду и способы ее существования. От этого, по сути, и зависят основные особенности их методологических стандартов - как, при помощи каких операций, строить модели «развития», «системы», «структуры», «становления» или «понимания».
Между исследованием, базирующимся на методе проб и ошибок, чисто операционально-индуктивной обработке эмпирического материала, и исследованием, признающим еще и внутреннюю логическую суверенность мышления, существует нечто, похожее на несоизмеримость. Так позитивист, признающий лишь эмпирико-индуктивное первородство познания, просто не в состоянии понять диалектику, автономность и самозаконность сферы мышления, равно как диалектик часто не способен видеть условность и метафоричность онтологизаций своих категорий в сопоставлении с повседневностью. Этим мыслительные методики, неявно претендующие на всеобщность, отличаются, к примеру, от простых, чисто операциональных методов, типа абстрагирование, формализация, метафоризация или идеализация.
Возможно первый из них, получивший отчетливое выражение в историко-философской традиции, - это «диалектика». Выделяют две основные ее исторические формы. Античная диалектика означала первоначально искусство вести беседу. Это было учение о естественном рассуждении, опирающемся на положения, истинность которых строго не указана, когда нам позволительно усиливать или ослаблять свои посылки, изменять определения.
Стараниями Гегеля, Маркса и Энгельса, в «диалектическом материализме» появилась объективистская версия «диалектики», базирующаяся на принципах: тождество бытия и мышления (субстанция есть субъект и органическая система) и легализации противоречия. Утверждается, что природа, общество и мышление составляют собой один развивающийся универсум, имеющим общую, диалектическую, логику развития. Это подразумевало, что любой универсальный закон развития объективного и духовного мира является вместе с тем и законом познания. Любой закон, отражая то, что есть в действительности, указывает также и на то, как следует правильно мыслить о соответствующей области действительности. Отсюда интерпретация «диалектики» как некоей «сверхтеории», «науки о наиболее общих законах развития». Диалектика - теория развития, развитие - основной ее объект. В этой связи необходимо помнить о том, что понятие «развития» относимо к характеристике лишь части мировых изменений. Их «цель», «самоорганизация» определены в особенностях их конституции и задают характер последовательности и динамику изменений. Лишь по отношению к таким объектам будет работать диалектика, т.е. по отношению к объектам, к которым применимы признаки развития. Соответственно, возможно их моделирование в мысли как «развивающихся». Матрицей, элементарной «ячейкой», диалектического метода является «триада» - представление развития как последовательности «тезиса», «антитезиса», «синтеза». Общая метафора развития - восходящая «вверх» спираль (смысл усложнения и внутренней дифференциации). Предписания построения диалектического объекта в исследовании включают использование помимо триады еще и объяснительных схем-«законов» - перехода количественных изменений в качественные, единства и борьбы противоположностей, отрицания отрицания, представляющих в диалектической модели внутренние механизмы развития.
Диалектика часто служит основой худшего вида догматизма: объявляя противоречие нормой, любое указание на противоречивость своих же положений она объявляет незнанием себя, т.е. диалектики. Эвристический потенциал диалектики ограничен. Претендовать на объяснение физического и социального мира она не может. Здесь она не дает приращения нового знания, помимо банальных утверждений о том, что развитие имеет свои основания в самом себе и имеет стадии. Но она полезна как отличное дидактическое средство воспитания гибкого операционального мышления, демонстрации пределов опыта - в мышлении человека, где действительно, в процессе мышления мысли «перетекают» в друг друга, взаимопревращаются, идеи «борются» друг с другом. Так же несомненно работает диалектика в описаниях истории идей, теорий, когда можно при помощи понятий раскрыть их сложные отношения отрицания и преемственности. Так же очень важным является историко-философский момент в развитии сферы самого мышления. Диалектика подверглась справедливой критике как реакция на сильнейший идеологический диктат и непомерные амбиции ее носителей, догматиков советской философии. Так бы, может, и никто бы особенно и не ополчался на диалектику. Как теория развития мысли, форма категориальной систематизации в рамках философского универсализма - она представляла собой блестящий, грандиозный и интересный философский проект. Мы же не накидываемся на Плотина или Фому Аквинского, хотя их системы не менее далеки от житейских реалий. Диалектике так сильно «досталось» в силу ее идеологического функционирования как методологической основы воинствующего социального проекта. Итак, сильные и заслуживающие внимания стороны гегелевского проекта формазации мышления (где она найденная некая мыслительная «форма»):
диалектика есть исторический проект категориального синтеза, в ней представлена модель внутренне-противоречивого, стадиального саморазвития мышления;
диалектика есть форма интеллектуальной демонстрации истории самого мышления: относительно самостоятельные линии размышления, рассуждения, аргументации, характерные для отдельных теоретических систем, для особенных субъектов мысли, выстраиваются, при ретроспективном рассмотрении, в некую генетическую последовательность: что видно на примере гегелевской «Истории философии»;
диалектика есть одна из форм мышления, обосновывающая современные логико-рациональные начала, исходные основы философского универсализма (в ряду Парменида, Плотина, Спинозы) .
Рассматривая современное значение «диалектики», можно сказать, что сейчас она представляет собой лишь одну из методик мыслительного моделирования, исторический вариант систематизации категорий. Заслуживает внимания и использование в преподавательской практике демонстрации диалектики как свидетельства внутренней самобытности мыслительной сферы. Жизнь зрелой мысли более динамична, менее скована фиксирующими условностями жесткого, удерживающего определения. Здесь мысли взаимоперетекают, борются друг с другом, переходят в друг друга, содержат в себе отрицание себя и иного. Если мы все же попытаемся, уйдя от «романтизма» стихии мысли, дать более формализованное определение диалектики, то это будет способ оперирования понятиями, опирающийся на последовательно осуществляемые процедуры как расчленения, так и отождествления наших понятий. В отличие же от элементарных процедур «анализа - синтеза», «диалектика» предполагает осуществление своих процедур в созданном ею же континууме значений, идеализированных допущений ее картины мира: единства во времени и целостности, направленно усложненного развития с сохранением инвариантов предшествующего. Лишь в подобном онтологическом контексте правомерны «диалектические объекты». Кстати, другие методики мыслительного моделирования, или «логики», складываются в своих отчетливых формах в ХХ веке. Степень их самоотчетности возрастает, они уже не гипостазируют свою объектную среду в качестве «глубинных оснований» вселенной. Они сознают ее относительность, «региональный» характер - применимость в какой-то характерной онтологической области. Хотя и здесь есть свои «экстремисты» (мир - текст, или мир - становление, мир - структуры и пр.)
Идеализирующие допущения системно-структурного метода в известной степени противоположны допущениям «диалектики», а именно, здесь: а/ отвлекаются от «развития» теоретического объекта в глобальном контексте, т.е. редуцируют важнейшее условие «диалектики»; б/ строят исследование на выделении абстрактных инвариантов, сохраняющихся на протяжении всего периода «жизни» данного объекта.
Синергетика представляет свои объекты в виде систем, находящихся в сложных изменениях. В отличие от «диалектических» объектов в них отсутствуют внутренние биполярные конфигурации, являющиеся проявлением зрелой, упорядоченной внутренней жизни, базирующейся изначально на некотором «порядке». Здесь же, в «синергетических» объектах - постоянное, недетерминированное становление. «Сложные изменения» этих объектов не есть «развитие» классической диалектики, хотя и присутствуют многие сходные признаки (качественные изменения, возникновение новых качеств). Важные отличия, идеализирующие допущения («картина мира»): нет линейной направленности, заданной самоорганизацией; фазы нестабильности, неравновесности играют столь же важную роль в «истории» синергетических объектов, как и законы (в «диалектике» оставляют за скобками внимания неупорядоченную предысторию и послесловие «развития»); случайность, неопределенность приобретают равноправный онтологический статус наряду с законом и определенностью; стабильное целое, порядок создаются как выражение кооперативных процессов объединения всей суммы отдельных взаимодействий на уровне частей. Синергетика, в сравнению с диалектикой, охватывает больший бытийный спектр изменчивости, включая в него и простые, и сложные, и самоорганизованные, и недифференцированные среды и объекты.
3. Перспективы развития гуманитарных наук
гуманитарный наука методология религия
Научная мысль, как известно, развивалась крайне неравномерно - ее лидеры менялись в зависимости от изменений, происходивших в культуре, в мировоззрении общества, в иерархии его ценностных ориентаций, наконец, в методологической структуре самой познавательной деятельности. При этом та отрасль знания, которая завоевывала положение ведущей дисциплины в системе наук, оказывала методологическое влияние на все другие, воспринимаясь как своего рода образец для других наук. Так, на протяжении нескольких тысячелетий лидерство принадлежало теологии, которая, не будучи в точном смысле этого слова наукой, представляла себя как науку, поскольку стремилась «познать Бога». И действительно, если верить в существование Бога, в реальность того, что описывает миф, то богословие и комментирование мифов придется считать научной деятельностью. В данном случае несущественна истинность или фантастичность содержания мифов, важно то, что признание теологического дискурса наукой приводило к подчинению ему всех подлинных наук, так же как и всех форм идеологии и, конечно же, искусства: философия была объявлена «служанкой богословия», химия превратилась в алхимию, астрономия - в астрологию, и даже абстрактнейшая наука математика подчинилась мистическому толкованию чисел и геометрических фигур, художественная же деятельность оказывалась предметом многовековой дискуссии - допустима ли она вообще в религиозной культуре, а если допустима, то в какой мере (различия в отношении к искусству христианства, мусульманства, буддизма, а в пределах христианства его западноевропейской и восточной ветвей, споры иконоборцев и иконопочитателей в Византии, ревизия протестантизмом отношения к искусству католицизма).
Смена теоцентризма средневековой европейской культуры натуроцентризмом культуры Возрождения привела к появлению нового лидера в сфере познавательной деятельности - строго-научной формы познания природы механики. Такое ее положение было обусловлено требованиями развития материального производства, его движением от ремесла к мануфактуре и от нее к вооруженной машинами промышленности. Неудивительно, что сам строй мышления людей этой эпохи, радикально перестраивавшегося под влиянием механики, получил название механицизма.
В ХIХ веке в Европе происходит новая смена научного лидера - отвечая требованиям развивающегося производства Запад вступил в эпоху научно-технического прогресса, и теоретическим стимулом его развития стала физика, в тех ее разделах, которые изучали несравненно более сложные по сравнению с механическими формы движения. В начале ХХ века достижения физики, выразившиеся в создании теории относительности и квантовой механики, совершили переворот не только в мире наук, но и в мире искусств, в философии, во всем строе мышления образованных людей. В 60-е годы популярным в России стало стихотворение поэта Б. Слуцкого «Физики и лирики», начинавшееся словами:
Что-то лирики в загоне.
Дело не в сухом расчете -
Дело в мировом законе.
Понятие «лирики» обозначает здесь не только поэзию, но всю гуманитарную сферу, так же как имя «физики» не случайно избрано для представления всей сферы естественно-научного знания. Примечательно и прозвучавшее в это время ехидно-остроумное замечание математика А. Мигдала, что все науки делятся на «естественные» и «противоестественные», равно как и вполне серьезное противопоставление «двух культур» в одноименное брошюре Ч. Сноу, одна из которых была названа «наукой», а другая «гуманитарным знанием» (humanities), то есть вообще не наукой.
Вместе с тем, в пределах самого естествознания в середине ХХ в. роль лидера у физики все более активно оспаривала химия, доказывавшая это своей все более значительной ролью в промышленности, в сельском хозяйстве, а в первой мировой войне и в военном деле. Вместе с тем, в середине века на авансцену научной мысли уверенно выходила биология, ставившая себе на службу и физику, и химию (в таких синтетических науках как биофизика и биохимия); роль биологии проявилась и в таких, поистине сенсационных, открытиях как открытие функциональной асимметрии человеческого мозга, как расшифровка структуры генетического кода (так называемая «двойная спираль»), как рождение на этой основе генной инженерии и практики клонирования живых организмов. Неудивительно, что именно на базе биологии складывалась теория систем, оказавшая глубочайшее влияние на другие науки, на различные сферы практики и на саму философию.
Однако уже в конце ХХ века все чаще раздавались голоса, предрекавшие выход на авансцену научной мысли социологии и, шире, социальных наук - наук об обществе и человеке как носителе социальных отношений. Для этого существовали достаточно веские основания: воцарение и сокрушение тоталитарных режимов фашистского и большевистского типа, Вторая мировая война, экологический кризис, вызванный успехами физики, химии, биологии и их претворением в промышленном производстве, военном деле и генной инженерии, сделали очевидной зависимость научно-технического прогресса от характера общественных отношений, что стало осознаваться как необходимость поиска научно обоснованных способов управления общественными процессами для предотвращения надвигающихся экологической и демографической катастроф. Поскольку марксистская теория общества оказалась скомпрометированной ее применением в СССР (хотя в действительности крах проведенного здесь социального эксперимента подтверждал верность марксизма и ложность такой ее интерпретации, какой был ленинизм), нужна была разработка иной теории современного общества, которая могла бы стать основой управления научно-техническим прогрессом для преодоления смертельно-опасного конфликта культуры и природы. В этом контексте возникла и необходимость научного решения проблемы «Запад - Восток», ибо, с одной стороны, неодолимо развивался процесс вестернизации Востока, а с другой, расширялись поиски способов ориентализации Запада, поскольку Восток не знал пугающей Запад конфронтации культуры и природы.
Так в конце ХХ века обоснованные претензии на лидерство в культуре стало предъявлять обществознание, подтверждая это рядом открытий, обязанных применению к анализу социальной реальности теории систем и теории информации, кибернетики и синергетики.
Вместе с тем, уже в ХХ веке становилось все более ясным, что изучение общества как системы социальных отношений, в которой протекает человеческая жизнь, будучи безусловно необходимым, оказывалось отнюдь не достаточным для понимания самого человека - самой сложной системы изо всех, известных науке, ибо ее существование не укладывается ни в социальные, ни, тем более, в природные, биологические закономерности, ни даже в единство тех и других, но требует включения в этот биосоциальный контекст третьей силы - культуры. Понимание сверхсложности системы «человек» постепенно назревало в культуре - в ХIХ веке благодаря творчеству Ф.М. Достоевского, затем в психоаналитическом учении З. Фрейда, в мировоззренческих концепциях экзистенциалистов и в философской антропологии, которая разрабатывалась в СССР как теория человеческой деятельности и теория общения. Вместе с тем, в этой сфере знания все более отчетливо осознавалось эвристическое значение междисциплинарного подхода, поскольку уровень сложности системы «человек» делал необходимым сопряжение философского, психологического, педагогического, этического, эстетического и культурологического аспектов ее анализа. Отсюда проистекала необходимость решения наиболее сложной задачи - разработка методологии сопряжения гуманитарного знания как наук о человеке не только с обществознанием и культурологией, но и с естествознанием.
Онтологический анализ, проводившийся автором данного доклада на протяжении тридцати лет - от монографии «Человеческая деятельность» до обобщающей «Философии культуры», - показал, что различаются четыре основные формы бытия: его исходная и всепроникающая форма - природа; возникшая на определенной ступени развития природы сверхприродная форма бытия - человеческое общество, которое живет и развивается по законам, которых не знает природа; третья форма бытия - сам человек, поскольку он объединяет в своем существовании природные и социальные свойства и закономерности; наконец, четвертая форма бытия - культура, являющаяся изобретением и плодом деятельности человека, превращающая его двусторонне био-социальное существование в трехстороннее - био-социо-культурное. Отсюда следует, что применительно к структуре научного знания приходится признать упрощающими ее и неокантианскую дихотомию «науки о природе - науки о культуре» (или «о духе»), и принятое марксистами противопоставление «естественные науки - общественные», ибо особенности разных групп наук детерминированы своеобразием познаваемых ими форм бытия; соответственно различаются пять групп научных дисциплин: науки о природе - естествознание; науки об обществе - обществознание (или социальные науки); науки о человеке - человекознание (или гуманитарные науки); науки о культуре - культурология; наконец, науки, отвлекающиеся от особенностей разных форм бытия и обращенные к познанию его общих свойств - сущностно-качественных, изучаемых философией, и количественно-структурных, изучаемых математикой.
Нетрудно заключить, что гуманитарное знание занимает центральное место в мире наук, ибо в нем скрещиваются потоки информации, идущие от всех других отраслей знания - человек принадлежит ведь, как уже было отмечено, и природе, и обществу, и культуре, и в его существовании, функционировании и развитии особенно ярко проявляются общие законы бытия, рассматриваемые философией и математикой. Так находит современное подтверждение и обоснование интуиция великого греческого философа-гуманиста Протагора, что человек является «мерой всех вещей»… Однако должен был пройти длительнейший, многовековый путь познания бытия, чтобы человек адекватно осознал свое место в мире, которое он прежде отдавал иным силам - богам, природным стихиям, общественным отношениям, тем или иным формам культуры. Только в наше время, на рубеже нового века и нового тысячелетия, он получает возможность осознать свое истинное место в мире, а значит устремить свою познавательную деятельность на то, что до сих пор было в ней второстепенным. Так становится и возможной, и исторически необходимой новая смена ориентации в мире наук - формирование антропоцентристскй ориентации всей познавательной деятельности.
Ее претворение в жизнь требует выработки такой методологической программы, которая соответствовала бы отмеченному выше уровню сложности самого человека. Достижение этой цели невозможно простым суммированием тех методов и полученных с их помощью знаний, которые были выработаны в ходе разрозненного изучения человека биологией, психологией, социологией, культуроведением, самой философской антропологией, невозможно именно потому, что человек - не сумма разных сторон его бытия, а система, то есть их органическая взаимосвязь и взаимодействие. Поэтому нужна особая методология, способная выявить эти связи и взаимодействия - именно та, которую в наши дни начала разрабатывать теория междисциплинарных исследований. Следовательно, первая задача научной и философской мысли ХХI века - глубокая разработка методологии междисциплинарных исследований человека, адекватной его системной структуре, и открывающей науке новые пути, неизвестные всей прошлой ее истории.
Реализация этой методологической программы зависит, однако, не только от нее самой, но и от создания необходимых организационных условий для совместной работы представителей разных областей знания. Готовность к такой, непривычной для исследователей традиционного - аналитического, специализированного типа познания, - требует определенной самоотверженности, желания и способности «переучиваться». Поскольку же это крайне сложно психологически, необходимо начать перестройку системы образования в высших учебных заведениях и в аспирантуре, дабы формировать мышление будущих ученых на принципах междисциплинарно-системно-синергетического понимания научной деятельности в ХХI веке.
Я включаю в эту триаду понятие «синергетическое» потому, что жизнь человека, его деятельность, каждый творческий акт динамичны, являются не стабильными состояниями, а процессами самоорганизации, синергетика же - это родившаяся в конце ХХ века наука, изучающая общие закономерности именно этих процессов. Поскольку же она делала это до сих пор на материале термодинамическом, а синергетическое исследование социокультурных процессов только начинается, в новом столетии предстоит проделать серьезную работу по выявлению способов синергетического осмысления закономерностей развития систем, несравненно более сложных, чем физические. В сфере гуманитарных наук такая работа должна быть проделана на двух уровнях - филогенетическом и онтогенетическом, то есть родовом и индивидуальном. На первом синергетический подход позволит преодолеть ставшую в ХХ веке столь популярной «теорию локальных цивилизаций», которая отрицает единство путей развития человечества и тем самым не позволяет понять направление движения современного общества, в частности, взаимоотношения Запада, Востока и Юга - трех социокультурных регионов единой, при всех ее противоречиях, современной «миросистемы» (по точному ее определению И. Валлерстайном); на уровне индивидуальном синергетическое осмысление биографии личности должно предоставить научную основу для совершенствования практики воспитания, главный недостаток которой состоит в том, что педагогическая деятельность сводится к образованию школьников и студентов, игнорируя наиболее сложные проблемы формирования личности - направленное развитие ее мировоззрения, характера, нравственных принципов, гражданских позиций, эстетических вкусов, то есть систем ценностей. Поэтому в спектре гуманитарных наук на центральное место должна выйти педагогическая теория, ибо судьба человечества зависит в конечном счете от того, сумеют ли наши потомки преодолеть исторически сложившееся противостояние эгоистического индивидуалиста и безличного «массового человека», преодолеть раскол современной культуры на «элитарную» и «поп-культуру», сумеют ли они осознать, что в ХХI веке судьба человечества зависит в первую очередь от того, сумеют ли они осознать, теоретически обосновать и практически реализовать духовное и деятельностное единство населяющей нашу планету популяции, сделав не войны и революции, а диалог способом разрешения всех реально существующих и возможных в будущем противоречий бытия.
Заключение
В гуманитарном познании, где неотъемлемо ценностное отношение субъекта к объекту, предполагается иная, чем в естественнонаучном познании, объективно складывающаяся ситуация: объект не только познается, но одновременно и даже в первую очередь оценивается. Включение оценки означает, что объект как таковой, «сам по себе» не интересует субъекта; он интересует его только в том случае, если соответствует цели и отвечает духовным или материальным потребностям субъекта. Определение ценности происходит как соотнесение объекта с некоторыми образцами (идеалом, эталоном, нормой) и установление степени соответствия этому образцу. Образцы формируются в той или иной культуре, передаются как «эстафета» (традиция) и устанавливаются субъектом в процессе его обучения и повседневной жизни.
Таким образом, в ценностном отношении к объекту у субъекта иная цель, а факторы, которые обычно стремятся исключить в естественных науках, здесь становятся объективно необходимыми. Познание в этом типе субъектно-объектного отношения как бы отступает на второй план, хотя в действительности его результаты служат основанием оценки. В процедуре оценивания, в выборе целей и идеалов ярко выражены неопределенность, волевые моменты, избирательная активность субъекта, его приоритеты, которые могут включать и интуитивные, иррациональные и прочие моменты. В результате ценностное отношение предстает как противоположное познавательному, как чуждое объективно истинному познанию вообще, и, соответственно, такие оценки распространяются на социально-гуманитарное познание. Однако резкое разграничение «нейтрального» и ценностного типов субъектно-объектного отношения возможно лишь в абстракции, в реальном же процессе познания оба типа отношений слиты, спаяны и присутствуют, хотя и в разной степени, не только в социально-гуманитарном, но и в естественно-научном познании.
В той мере, в какой социальная реальность представляет собой объективные процессы и закономерности, она сходна с миром природы и может быть изучена научными методами, близкими к методам естественных наук. Следовательно, в любом виде познания можно рассматривать эмпирический и теоретический уровни и соответствующие им методы и формы, которые, разумеется, предполагают определенную модификацию при использовании в социально-гуманитарных исследованиях. Поэтому далее речь пойдет не о специфике функционирования общенаучных методов в социально-гуманитарном познании (эти вопросы решаются, по существу, самими исследователями), но о таких методах, которые специфичны преимущественно для этого типа познания. Среди них важнейшие - методы и приемы работы с текстом, специально научное содержание которых необходимо дополнить философско-методологическим анализом.
Список литературы
1.Каган М.С. Перспективы развития гуманитарных наук в XXI веке. // Методология гуманитарного знания в перспективе XXI века. К 80-летию профессора Моисея Самойловича Кагана. Материалы международной научной конференции. 18 мая 2001 г. Санкт-Петербург. Серия «Symposium». Выпуск №12. СПб., 2001. C. 9-14.
2.Красиков В.И. Особенности гуманитарных методологий. // Методология гуманитарного знания в перспективе XXI века. К 80-летию профессора Моисея Самойловича Кагана. Материалы международной научной конференции. 18 мая 2001 г. Санкт-Петербург. Серия «Symposium». Выпуск №12. СПб., 2001. C. 70-75.
.Спиркин А.Г. Философия. М., 2004.
.Философия: Учебник для вузов. Под общ. ред. В. В. Миронова. М., 2005.
.Философский энциклопедический словарь. М., 2004.
.Шор Ю.М. К характеристике поля гуманитарного знания. // Методология гуманитарного знания в перспективе XXI века. К 80-летию профессора Моисея Самойловича Кагана. Материалы международной научной конференции. 18 мая 2001 г. Санкт-Петербург. Серия «Symposium». Выпуск №12. СПб., С. 170 - 172.