Правовое государство у Аристотеля

Содержание

Введение 3

1. Теоретические предпосылки правового государства 6

1.1. Социально-философские идеи Аристотеля и теоретические предпосылки правового государства и гражданского общества 6

1.2. Человек как субъект политико-правовой деятельности в учении Аристотеля и современной социальной философии_ 18

2. Аристотель о связи права и власти при разработке проекта идеального государства  22

2.1. Связь права и власти_ 22

2.2. Идеальное государство Аристотеля 27

Заключение 51

Список использованной литературы_ 54

Введение

Сегодня, когда наше государство проходит сложный период трансформации во всех сферах (экономической, политической, социальной, и др.), особая роль в этом позитивном процессе принадлежит правовой деятельности, поскольку именно она позволяет упорядочить отношения во всех остальных областях человеческой деятельности. В самом слове «правопорядок» содержится указание на единство двух смысловых единиц «права» и «порядка». То есть, можно сказать, что право немыслимо без порядка, а порядок невозможен без осуществления права. Вследствие не всегда последовательной правовой политики, а также эклектического сочетания остатков социалистических элементов права и новых, либерально-демократических правовых норм, система политико-правовой деятельности не только не способствует развитию экономической и социальной сфер, но, напротив того, зачастую тормозит реформы. Это особенно заметно на примерах несовершенного налогового законодательства, таможенного законодательства, правового обеспечения инвестиционной деятельности.

Многие проблемы в этом плане возникают в связи с нечёткими и слишком часто меняющимися идеологическими и политическими факторами. А это обусловлено прежде всего тем, что экономическая и политическая элиты нашего государства еще не стабилизировались и между законодательной и исполнительной ветвями власти возникают конфликты, влияющие как на экономику, так и на политику - внешнюю и внутреннюю. Думается, что быстрейшее упорядочение правового базиса государственной власти поможет стабилизации и устойчивости во всех областях деятельности общества. Волевое, нерефлексивное решение государственных и правовых вопросов неизбежно приводит к правительственным кризисам, межнациональным и межэтническим конфликтам.

Поэтому создание правового государства является необходимым условием эффективного функционирования общества. Но правовое государство не может возникнуть само собой, этому должна предшествовать определённая фаза развития общественного сознания, должна сформироваться правовая идеология как условие обеспечения соответствующего правосознания. Ни одно государство современного индустриального мира не стало таковым вдруг, везде мы наблюдаем преемственность и взаимосвязь. Это легко показать на примере совершенствования классического древнегреческого государства-полиса. Уже великий законодатель Солон настойчиво проводил линию легитимности власти. Но древний аристократический строй оставлял «за бортом» государственного управления многих достойных граждан, хотя и не знатных. Необходимой стала более эффективная система, основанная на более демократических принципах. Такой шаг был сделан в области изменения идеологии правосознания Платоном в таких работах, как «Государство» и «Законы». Дальнейшее продвижение в сторону демократизации идеологии правосознания связано с теоретической деятельностью Аристотеля. Актуальность многих его политико-правовых идей очевидна даже в наше время. Аристотель выступает убеждённым защитником прав индивида, в первую очередь индивидуального права частной собственности.

Можно провести историческую параллель между государственно-правовой моделью Платона и советского социалистического права с одной стороны, и моделью Аристотеля и нашими государственно-правовыми институтами с другой стороны. В первом случае мы наблюдаем игнорирование института частной собственности и доминирование государства над личностью. Во втором случае мы имеем дело с реабилитацией индивидуума и автономии его деятельности. Надежды наших граждан на улучшение благосостояния часто связываются с «правильной» деятельностью государственного аппарата, с принципом «справедливости». Однако опыт развитых стран показывает, что огромная роль в росте общественного благосостояния во многом принадлежит частной инициативе, в разумной степени контролируемой государством.

Большие возможности в решении вышеуказанных проблем имеются в такой области исследования, как методология юридической науки. Наряду со всеобщими принципами и приёмами исследования, вытекающими из её философской ориентации, она охватывает большую группу методов, которые в литературе принято называть общими. В данном случае имеются в виду среди прочего: анализ, синтез, индукция, дедукция и другие формально-логические процедуры. Но формальная логика сама по себе не может решить все методологические задачи, стоящие перед исследователем. Необходимо подняться до уровня философского анализа проблем. А это означает ничто иное, как обращение соответствующих специалистов к средствам и способам выведения и интерпретации знаний об исследуемом объекте, которыми располагает философия как относительно обособленная система человеческого знания. В то же время, философия не должна навязывать готовые решения, иначе она становится идеологией и политикой одновременно.

В связи со всем вышесказанным тема исследования является актуальной.

Нашей исследовательской задачей является установить, как труды прародителя социально-философской мысли стали основополагающими при определении связи права и власти в его разработке проекта идеального государства, и почему данная модель оказалась приемлемой для нашего времени.

1. Теоретические предпосылки правового государства

1.1. Социально-философские идеи Аристотеля и теоретические предпосылки правового государства и гражданского общества

Правовым называют такое государство, которое во всей своей деятельности подчиняется праву, функционирует в определенных законом границах, обеспечивая правовую защищенность своих граждан. Признаки правового государства:

1) верховенство закона, «связанность» государства законом — все государственные органы, должностные лица, общественные объединения, граждане в своей деятельности обязаны подчиняться требованиям закона. В свою очередь законы в таком государстве должны быть правовыми, т. е. максимально соответствовать представлениям общества о справедливости; приниматься компетентными органами, уполномоченными на то народом; приниматься в соответствии с законно установленной процедурой; соответствовать определенной иерархии, не противоречить ни конституции, ни друг другу. Все иные нормативно-правовые подзаконные акты должны издаваться в полном соответствии с законами, не изменяя и не ограничивая их;

2) соблюдение и охрана прав и свобод человека — государство должно не только провозгласить приверженность этому принципу, но и закрепить фундаментальные права человека в своих законах, гарантировать их и реально защищать на практике;

3) последовательно проведенный принцип разделения властей, создание системы «сдержек и противовесов», взаимоограничение и взаимный контроль друг за другом всех ветвей власти;

4) взаимная ответственность государства и гражданина — за нарушение закона должна обязательно последовать предусмотренная законом мера ответственности, не взирая при этом на личность правонарушителя. Гарантией этого принципа выступает независимый суд.

Предпосылками создания и функционирования правового государства являются:

1) производственные отношения, основанные на многообразии форм собственности, свободе предпринимательства. Необходима экономическая независимость и самостоятельность индивида. Только экономически самостоятельный гражданин может быть равноправным партнером государства в политико-правовой сфере;

2) режим демократии, конституционализма и парламентаризма, суверенитет народа, предотвращение попыток узурпации власти;

3) высокий уровень политического и правового сознания людей, политической культуры личности и общества, понимание необходимости сознательного участия в управлении государственными и общественными делами;

4) юридической предпосылкой является создание внутренне единой и непротиворечивой системы законодательства, которая только и может обеспечить действительное уважение закона;

5) важнейшей предпосылкой правового государства является гражданское общество, т. е. система отношений между людьми, обеспечивающая удовлетворение их неотъемлемых прав и интересов на основе самоуправления и свободы. Лишь «разгосударствленное» общество, способное самостоятельно, без повседневного вмешательства государства (что и создает основу для нарушения последним закона) решать встающие перед ним проблемы, может быть социальной базой правового государства.

Гражданское общество и правовое государство логически предполагают друг друга - одно немыслимо без другого. В то же время гражданское общество первично: оно является решающей социально-экономической предпосылкой правового государства.

Нельзя ставить знак равенства между понятиями «общество» и «гражданское общество»: второе значительно уже первого и моложе на много лет. Становление и развитие гражданского общества является особым периодом истории человечества, государства и права. Общество, отличное от государства, существовало всегда, но не всегда оно было гражданским обществом. Формирование и развитие гражданского общества заняло несколько веков. Этот процесс не завершен ни в нашей стране, ни в мировом масштабе. Реальность существования гражданского общества (собственно, как и правового государства) определяется соотношением идеала и реально достигнутого состояния общества.

Гражданское общество в широком смысле и сам термин «гражданское общество» появились, когда сложились представления о гражданстве и гражданине и возникло понятие общества как совокупности граждан. Это произошло еще в Древней Греции и Риме. Однако тогда различия между гражданским обществом и государством не проводилось. Аристотель полагал, что «государство есть не что иное, как совокупность граждан, гражданское общество», то есть он употреблял термины «гражданское общество» и «государство» как синонимы. И такой подход, в котором государство и общество рассматривались как единое целое, сохранялся вплоть до XVIII в., то есть до того периода, когда в своих основных чертах стало складываться гражданское общество в его строгом (узком), современном понимании.

Гражданское общество в его современном понимании и значении - это общество, способное противостоять государству, контролировать его деятельность, способное указать государству его место, держать его «в узде». Говоря другими словами, гражданское общество – это общество, способное сделать свое государство правовым. Между тем это не означает, что гражданское общество только тем и занимается, что борется с государством. В рамках принципа социальности, то есть социального государства, гражданское общество позволяет государству активно вмешиваться в социально-экономические процессы. Другое дело, что оно не позволяет государству подмять себя, сделать социальную систему тоталитарной.

Такая способность общества к политической самоорганизации возможна лишь при наличии определенных экономических условий, а именно - экономической свободы, многообразия форм собственности, рыночных отношений. В основе же гражданского общества лежит частная собственность. Именно она позволяет членам гражданского общества сохранять экономическое достоинство.

Таким образом, понятие «гражданское общество» характеризует определенный уровень развития общества, его состояние, степень социально-экономической, политической и правовой зрелости.

Правовое государство как определенная концепция и как идея имеет длинную историю. Еще в глубокой древности передовые мыслители начинают поиски таких форм и конструкций государства, в котором установилось бы нормальное взаимодействие права и власти. Идея о создании такой организации, в которой бы власть стала силой при помощи права, витала в умах просветителей древности.

Однако эти теории возникают не на пустом месте. Древний образ богини правосудия Фемиды - с мечом, весами правосудия и с повязкой на глазах - служил им примером и внушал мысль о равенстве всех перед законом. Это был идеал справедливой организации власти в человеческом обществе.

«Там, где отсутствует власть закона, нет места и (какой-либо) форме государственного строя», - писал Аристотель.

При этом следует заметить, что под законом понимался справедливый нравственный закон, как сейчас бы выразились, «правовой закон». В этой связи интересно звучит присяга молодых жителей Афин при достижении совершеннолетия. «...И я буду слушаться властей, постоянно существующих, и повиноваться установленным законам, а также тем новым, которые установит согласно народ. И если кто-нибудь будет отменять законы или не повиноваться им, я не допущу этого. Но буду защищать их и один, и вместе со всеми»[1].

Однако функционирование правового государства связано с обязанностью и самого государства свято чтить принимаемые им законы. При формулировании законов необходимо следить, чтобы они соответствовали праву. Должна существовать надежно функционирующая система государственной власти с разделением властей, четким определением функций всех государственных органов, их взаимодействием, дисциплиной.

В своей социальной философии Аристотель выдвинул тщательно разработанные идеи, что дает основание рассматривать его как мыслителя, стоявшего у истоков наших современных представлений об обществе, государстве, семьи, человеке, праве, равенстве.

Аристотель предельно рационально для своего времени ставит вопрос о происхождении государства, выдвинув гипотезу, названную в последствие патриархальной. Суть гипотезы состоит в интерпретации государства как разросшейся семьи, власти правителя – как продолжение власти отца. Если учесть, что Аристотель наблюдал в основном практику малых государств-полисов а также то, что  «работает» и сейчас (сравнение особенностей государства с родом, племенем, сохранение версии что государство выросло из родо-племенных отношений), то можно утверждать, что гипотеза Аристотеля рационалистична, опирается на достоверный или даже непосредственно наблюдаемый опыт. Власть видится не изобретением, но развитием  тех форм жизни, которые были уже известны людям. У первого автора такого объяснения истоков государства, Аристотеля, версия исторической связи государства с семьей выглядит достаточно рационально.

Происхождение общественной жизни, формирование государства Аристотель объясняет не божественными, а земными причинами. Согласно Аристотелю, государство возникает естественным путем для удовлетворения жизненных потребностей и целью его существования является достижение блага людей. Государство выступает как высшая форма общения между людьми, благодаря чему все другие формы человеческих отношений достигают совершенства и завершения. Естественное происхождение государства объясняется тем, что во всех людей природа вселила стремление к государственному общению, и первый, кто это общение организовал, оказал человечеству величайшее благо. Выясняя сущность человека, закономерности его становления, Аристотель считает, что человек «по природе своей» существо политическое и свое завершение, можно сказать, совершенство он получает в государстве. Природа оснастила человека интеллектуальной и моральной силой, которые он может использовать и во благо, и во зло. Если человек обладает нравственными устоями, то он может достигнуть совершенства. Человек, лишенный нравственных устоев, оказывается существом самым нечестивым и диким, низменным в своих половых и вкусовых инстинктах. Касаясь соотношения и соподчиненности триады: государство, семья, индивид, Аристотель считает, что «государство по своей природе предшествует индивиду», что природа государства стоит впереди природы семьи и индивида, а посему «необходимо, чтобы целое предшествовало части». Государство, и в этом Аристотель следует за Платоном, представляет собой некое единство составляющих его элементов, правда, не такое централизованное, как у Платона.

Форму государственного правления Аристотель характеризует как политическую систему, олицетворяемую верховной властью в государстве. В зависимости от числа властвующих (один, немногие, большинство) определяется форма государства. При этом существуют как правильные, так и неправильные формы правления. Критерием правильных форм правления является их служение общим государственным интересам, неправильных — стремление к личному благу, выгоде. Тремя правильными формами государства являются монархическое правление (царская власть), аристократия и полития (полития — это правление большинства, объединяющее в себя лучшие стороны аристократии и демократии). Ошибочными, неправильными являются тирания, олигархия, демократия. В свою очередь, каждая форма имеет несколько разновидностей.

Основную причину возмущения людей, приводящего порой к смене форм правления, в том числе, в результате государственных переворотов, Аристотель видит в отсутствии равенства. Именно ради достижения равенства осуществляются перевороты и восстания.

В вопросе о земле Аристотель считает, что должны существовать две формы собственности на землю: одна предполагает общее пользование землей государством, другая — частное владение гражданами, которые должны на дружественных началах предоставлять выращенные продукты в общее пользование других граждан.

Законодательство в государстве — это неотъемлемая часть политики. Законодатели должны это учитывать всегда с тем, чтобы умело и адекватно отражать в законах своеобразие данного государственного строя и тем самым способствовать сохранению и укреплению существующей системы отношений.

Если учесть, что Аристотель наблюдал в основном практику малых государств-полисов, а также использовал довод, который «работает» и сейчас (сравнение особенностей государства с родом, племенем), то сохранение версии, что государство выросло из родоплеменных отношений, возникло в результате кризиса родоплеменной организации, ее неспособности управлять отношениями на основе территориальной общности людей, кажется правомерной. В наше время преобладает мнение, что семья исторически не предшествовала государству, что и семья и государство формировались более или менее одновременно с процессом возникновения частной собственности. Государство исторически сменило род и племя как формы организации людей,

В более поздние время аристотелевская версия о государстве как разросшейся семье  была догматизирована и примитизирована. Тем не менее, если сравнивать последующие варианты патриархальной теории происхождения государства, то аристотелевская версия выгодно отличается от попыток последующих времен восполнять фантазиями неизвестный историкам реальный процесс разрастания семьи.

Для Аристотеля также была очевидной изначальность неравенства между людьми. Следует при этом учитывать, что в древнем Средиземноморье неравенство было куда более резким, так как здесь люди в обществе делились на свободных и рабов.  Но и среди свободных неравенство было существенным и глубоким.

Аристотель выделял среди людей разумных и неразумных. Крайним состоянием последних был раб, варвар, неспособный быть гражданином. Он  писал о большом количестве рабов в лучшем государстве. Но и среди свободных людей неразумных, то есть не способных подняться до осознания первенства целого, общего над частным, единичным, было достаточно. Таковы ремесленники, толпа матросов, торговцы.

Аристотель оказался наиболее реалистичным в определении высшей цели власти. Политика определяется как наука о высшем благе. Цель политики состоит в достижении счастья, благосостояния как отдельного человека, так и полиса. Рационализм Аристотеля в его интерпретации власти проявился также в ответе на вопрос о причинах смен форм правления в греческих полисах. Причина видится в нарушении равновесия между равенством и неравенством. Эта позиция оказалась уникальная для древности. Обычно акцент делался на гибельности для общества равенства. У Аристотеля сделан акцент на ценности для общества и равенства и неравенства, на недопустимости господства одного из этих принципов и подавление другого принципа.

Если Платон исходит из стремления наставить людей на путь истинный (определяя характер воспитания, ограничивая пространство существования и число субъектов частной собственности, определяя каждому его место), то Аристотель склонен к тому, что многое в достижении счастья зависит от семьи, самого человека. Так, он считал, что воспитание это дело частное, семейное. Общая собственность для человека противоестественна, а общий интерес – это ничейный интерес. Частная собственность соответствует росту богатства каждого, так как стимулирует трудолюбие, она естественная для человека, соответствует его себялюбию. Стремление ликвидировать неравенство, по Аристотелю, не имеет перспективы, так как уничтожение неравенства сменится новым возрождением неравенства. В деле обеспечения счастья и благосостояния от власти требуется усилие, направленное на поддержание мира, безопасности, обеспечение досуга (зрелищ).

Аристотель хотя и не различает политику и мораль, тем не менее, писал о двух типах справедливости. В этой идее уже можно обнаружить зерно существенных особенностей политики, политического подхода к решениям. Первая или уравнивающая справедливость распространяется на отношения между гражданами и применима при товарообмене. Здесь действует принцип равенства сторон и он может свестись к должному воздаянию за содеянное. Распределяющая, или неравная справедливость предполагает учет всего, что не может быть учтено так, как это делается при сделках. Участие в защите полиса и вообще в вооруженных отрядах, в управлении, с учетом разного опыта и интеллектуальной подготовки - все это не может быть арифметически подсчитано, но должно обязательно учитываться при воздаянии за заслуги.

Аристотель не сомневался, что человек и полис подчинены единому закону, который установлен умом-демиургом, мировой душой. Постижение единого закона дается человеку не через восприятие, а через приобщение к мировому разуму. Для такого постижения необходима особая интеллектуальная и нравственная предрасположенность и подготовка.

Из практического опыта и из истории мысли древнего Запада к нам пришел целый ряд первичных понятий относительно организации власти. С тех далеких времен под монархией понималась и понимается власть одного. Но действительно монаршья власть – это, во-первых, законная власть, то есть полученная или в порядке наследования, или в результате выборов. Во-вторых, монаршия власть – это как бы отцовская власть. Монарх правит во имя общего блага.

Такой представлял себе монархию и Аристотель. Монархия характеризуется не только как первая, но и как самая божественная форма правления. Аристотель выделяет патриархальную и абсолютную монархию. Первая возникает как единоличная власть в роде, перерастая во власть в полисе. Абсолютная власть царя возможна, если в государстве есть человек, который превосходит абсолютно всех других. Для такого властителя нет закона. Он как бог среди людей. Людей слишком выделяющихся, обращает внимание Аристотель, не любят и подвергают остракизму, в то время как  они могут быть вечными царями и людям остается только повиноваться такому человеку.

Противоположностью монархии является тирания, тоже власть одного, но приобретенная незаконным путем, методом насильственного свержения старой власти. По Платону тирания является худшим отклонением от идеала, о котором писалось  выше, так как является властью одного с опорой на рабов, то есть худших, созданных из одного железа, даже без примеси меди. Тиран затевает войны, чтобы поддерживалась потребность в вожде, уничтожает своих критиков.

Аристотель считал, что аристократия, или власть эвпатридов, (представителей родовой аристократии) предпочтительнее царства (монархии). Но меньшинство может управлять в том случае, если личные достоинства членов меньшинства ценятся народом.

Аристотель обосновал близкую к платоновской, но все же иную классификацию форм правления. Правильных форм по Аристотелю, также три, но каждая из них может стать неправильной и наоборот. Получается несколько пар, которые выстраиваются по принципу дихотомии: монархия -- тирания, аристократия -- олигархия, полития – демократия

Аристотель заметил, что образ жизни эфоров не соответствует общему духу государства - полиса. Эфоры ведут слишком свободный образ жизни, «наслаждаются физическими удовольствиями» в то время как по отношению к другим гражданам  они слишком строгие

Аристотель относится к демократии критически, хотя и не так однозначно, как Платон. Он относит ее к неправильным формам, наряду с тиранией и олигархией. У всех неправильных форм есть общее: в ходе правления доминирует не общий интерес. При тиране интерес одного  его окружения, при олигархии – интерес богатых, при демократии – интерес неимущих, безответственных.

Видимо Аристотелю были известны формы правления  на основе власти одного и меньшинства, если он утверждал, что монархия и аристократия являются правильными формами. Но он придумывает политию – название формы правления, которая была бы альтернативной демократии. Особенность аристотелевского нововведения в том, что черты новой формы не придуманы, они собраны как лучшие из реальных правильных и неправильных форм. Аристотель увидел рациональность начала единовластия, на котором основана и монархия и тирания, предпочтительность допуска к решению общих вопросов не всех, но достойных и способных и в силу статуса, достаточной самостоятельности и стремлению к взвешенным решениям.

 Аристотель против крайностей. Все же лучше воля большинства, но благоразумного, а не безответственного. Лучше, если тон задают не очень бедные, но и не очень богатые, средние. Они и есть большинство полиса. Идеалом великого Стагирита является цензовая демократия. Она означает, что участвуют в собрании все граждане и собрание в своих решениях ориентировано на счастье их всех. Выборы же на все должности должны осуществляться на основе имущественного ценза.

В отличие от Платона Аристотель не делит людей на имеющих особые способности управлять и не имеющие таковых.  Управлять могут все, кто и властвует и подчиняется согласно требованиям добродетели, ибо все граждане обладают добродетелями. Ими не обладают несвободные (должники находящиеся в кабале), неимущие (пролетарии), бедные земледельцы и ремесленники.

Сосредоточение власти в руках очень богатых (олигархия) является по Аристотелю неправильным. Даже если богатые руководствуются общими интересами, то такое правление ( аристократия) можно назвать реальным и терпимым, но все же не лучшим. При этом Аристотель не отказывает богатым в благородстве и даже интеллектуальном превосходстве. Но идеальным является правление средних. В целом у них явное преимущество. Как и богатые, они способны решать вопросы обдумывая, поскольку им есть что терять при плохих последствиях того или иного решения. Одновременно они составляют большинство, их мнение наиболее близко общему интересу. Каждый член большинства в отдельности хуже каждого отдельного члена аристократического меньшинства. Но все же большинство предпочтительнее меньшинства, «многие лучше не порознь, а все вместе», так как «каждый обращает внимание на одну какую - нибудь часть, все вместе видят все». При этом речь идет о большинстве, состоящем из средних.

Аристотелевская идея поиска лучшей формы через анализ реально существующих форм оказала на последующее развитие теории колоссальное влияние. Римский историк Полибий как бы завершил начатое Аристотелем, назвав лучшей формой правления смешанную форму, то есть сочетающую в себе монархическое (единовластное), аристократическое (элитарное)  и демократическое ( народное) начала.

В последующем отношение к демократии, особенно начиная с 19 века, отношение к демократии меняется. Она уже не оценивается отрицательно. Более того, демократия стала признаком развитости страны. Важно только иметь в виду, что изменилось и понимание демократии. Под демократией великие философы понимали то, что сегодня можно было бы назвать охлократией.

 В отличие от демократии охлократия рассматривалась как власть толпы, решения которой не ограничены чем – либо и вызываются сиюминутным настроением и ответственность за которые  она не несет. Демократия и охлократия различаются между собой не только по характеру принимаемых решений, но и сруктурно. Случаи охлократии можно фиксировать в том случае, если настроения толпы оказывают прямое влияние на поведение государственных органов.

1.2. Человек как субъект политико-правовой деятельности в учении Аристотеля и современной социальной философии

Аристотель дал такое своеобразное определение человеческой сущности, которое трудно  опровергнуть даже через более чем две тысячи лет. Он сказал, что человек есть «политическое животное», то есть такое существо, которое отличается от всех других живых существ тем, что способно создавать государство, законы, выполнять эти законы сознательно и целенаправленно. Все эти действия осуществляются человеком на основе принципа долженствования. Поскольку человек представляет собой многомерный и многоуровневый феномен, те целесообразно выявить несколько  основных моделей, отражающих способы существования человека в мире. Можно выявить четыре основных типа философских моделей (или «картин») человека, образующих некий круг. Традиционная модель человека; индивидуалистская, персоналистская, экзистенциальная модели человека; иррационалистическая модель человека; марксистская, прагматическая, объективно-идеалистическая модель.

Не входя в подробное рассмотрение каждого типа и каждой модели можно констатировать, что в последние десятилетия всё большее число людей, проживающих в высокоразвитых индустриальных странах, соответствуют многим характеристикам индивидуалистской модели. Даже более того, эта модель приобретает всё больше негативных черт. В поведении многих людей благодаря рекламе культивируется потребительская модель поведения. Это связано с тем, что после постиндустриальной революции усилились тенденции к урбанизации, появилось гораздо больше мегаполисов, чем это было ещё в середине прошлого века, усилилось влияние рынка на массовую психологию. В крупных городах, да и не только в них, появился новый тип человека для которого главным мотивом деятельности, главным жизненным кредо стало удовлетворение собственных, прежде всего материальных потребностей и желаний. Такой человек потенциально более опасен тем, что неудовлетворение всей массы его желаний (часто ненужных и искусственных) приводит его к конфликту с окружающими, в конечном счёте с законом. Та степень свободы, которой обладает человек в современном демократическом обществе, может сослужить ему плохую службу. Либеральное законодательство США в отношении приобретения оружия гражданами привело в последние годы к многочисленным случаям использования огнестрельного оружия школьниками против своих одноклассников. Такова цена свободы потребления.

Конечно, нашему обществу далеко до западного общества потребления. Но учесть нужно не только позитивный, но и негативный опыт развитых стран. А этот негативный опыт свидетельствует о таких факторах ухудшения криминогенной обстановки, как наличие игорного бизнеса, индустрии предоставления сексуальных услуг, наркобизнеса, оружейного бизнеса. Все эти виды законного, полузаконного и незаконного бизнеса базируются на человеческих страстях и манипулируют чувствами человека, интенсифицируют их с целью обогащения. Человек, слабо контролирующий свои инстинкты, очень легко становится жертвой криминальной среды, часто оказываясь в конфликте с законом. С точки зрения философии права любой законодательный акт должен учитывать не только местные реалии, но и международный опыт и даже отдалённую перспективу развития не только экономики, общества в целом, но и модификации антропологических типов. Только при наличии такого многомерного подхода право будет не тормозом прогресса, но послужит его ускорению.

Здесь нужно сказать о двух сторонах действия права по отношению к личности. С одной стороны, право является системой  ограничений для гражданина, и тем самым ограничивает его свободу, которая считается в гражданском обществе чуть ли не высшей ценностью. С другой стороны, право ограничивает произвол чиновников и государства в целом по отношению к личности. Хорошо отрегулированная правовая система позволяет сбалансировать личную свободу и разумные ограничения свободы. Философская проблема заключается в том, чтобы охарактеризовать сущность свободы, степени свободы, проанализировать соотношение свободы и необходимости, рассмотреть такую категорию, как свобода выбора. В дипломной работе нет необходимости рассматривать все аспекты свободы. Здесь может только наметиться проблема свободы личности и правопорядка как системы законодательных актов, ограничивающих эту свободу.

Проблема желаемого и должного присутствует уже в религиозном сознании. Бог в любой религии ограничивает свободу человека. Сегодня функции Бога в этом плане берут на себя законодатели. Но возникает вопрос, почему ограничивается свобода гражданина именно по таким-то и таким-то  параметрам? Почему это дозволено, а это не позволено? Тут мы опять сталкиваемся с тем, что в основе законотворчества всегда лежит какая-либо модель человека. И в зависимости от того, каков образ человека сегодня, так и примеривают к нему систему создаваемых законов. Ключевым вопросом здесь будет такой: что же представляет собой человек? Хотя окончательного ответа на этот вопрос не может быть, но даже приблизительный ответ может помочь уточнению законов.

2. Аристотель о связи права и власти при разработке проекта идеального государства

2.1. Связь права и власти

Знание темы происхождения государства важно ее связью с мировоззрением и господствующим в обществе сознанием. Симптоматично, что для разных эпох было характерно свое понимание истоков и природы государства. И естественно не всех даже выдающихся мыслителей того или времени в одинаковой мере занимал вопрос его происхождения. Ответ на него казался аксиоматичным.

Что вызвало к жизни государство и право, каковы цели государства и права, каковы идеальная власть и идеальный правопорядок? Убеждение в связи земной жизни с космосом, волей богов является неизменной особенностью всех традиционных представлений об источниках власти, ответа на вопрос откуда пришла к человеку власть и зачем она. Суммируя известные мифы  можно было бы следующим образом выразить их содержание. Вначале в доисторические времена власть пришла к народам через посвященных, пророков, связанных с богами или Богом. Таковы основатель арийского племени Рама, брахманизма в Индии Кришна, посвятитель Египта Гермес, пророк еврейского народа и отец единобожия Моисей, сын бога Аполлона Орфей ставший будителем души древних греков. Пророки приходили к людям и в исторические времена, то есть когда уже была власть, отделенная от человека, его рода и племени. Они лечили души людей, открывая новые эры в их жизни. Таковы основатели современных мировых религий И.Христос и пророк Магомет.

Все мифы о происхождении государственной власти едины в том, что власть и связанный с ней правопорядок видели как способ выйти людям из «тьмы»: дикости, хаоса, анархии, войны всех против всех. Благодаря Богу все же торжествует некое начало в пользу создания условий для соблюдения порядка. Появляется власть, задача которой состоит в том, чтобы преодолевать и предотвращать анархию.

Помимо просто объективных исторических процессов, которые вели народы к реализации принципов демократического правового государства, существовали также и учения о том, каким должно быть государство, как оно должно строиться и как управляться.

Право существует не одно тысячелетие и поэтому кажется ясным само по себе. Но так ли это? Мы постоянно путаем право и закон, право и справедливость, право и обычай. Особенно сегодня. Да и что мы понимаем под правом?

Вряд ли я сильно ошибусь, если скажу: право — это то, что мне может предоставить и гарантировать государство.

Что же такое право и когда оно возникло? Сначала в ранних государствах древнего мира (Египте, Вавилоне, Индии, Китае) возникли законы. Первые правовые нормы представляли собой алгоритмы (инструкции), в которых фиксировались особенности ситуации (конфликты, нарушения разного рода), а также санкции, применяемые в этих ситуациях. Здесь же зафиксированы первые попытки обоснования характера данных санкций.

Второй этап формирования права, если первым считать появление законов, обсуждение великим философом античности Аристотелем того, как добиться в суде справедливости? С одной стороны, «следование закону», с другой — получить «середину ущерба и выгоды». «Несправедливым, — пишет Аристотель, — называют, как нарушающего закон, так и берущего лишнее с других, и человека, не равно относящегося к другим людям … Если человек, преступающий законы, несправедлив, а держащийся законов — справедлив, то ясно, что всё, установленное законом, в известном смысле справедливо»[2]. Интересно, что в «Никомаховой этике» Аристотель бьётся над вопросом, как определить, что такое справедливое действие (решение) независимо от его законности. Дело в том, что в Древней Греции законов было относительно мало. Они были несовершенны, следовали им не всегда, поэтому Аристотель старался решить вопрос прежде всего в плоскости мышления, создавая для него особую норму — этическую. Определив справедливое как «середину ущерба и выгоды, ограничивающую произвол», как «равное отношение» в суде, Аристотель вроде бы решил задачу, причём в этическом плане. Во всяком случае он и его последователи так думали. Однако что такое ущерб или выгода и как найти середину между ними?

Аристотель пытался выявить связи и взаимодействия между правом и государственной властью, которые бы обеспечивали гармоничное функционирование общества. Он считал, что наиболее разумна и справедлива лишь та политическая форма жизни, при которой закон общеобязателен как для граждан, так и для самого государства.

На основе понятия справедливости Аристотель обсуждает и ряд других, например понятие «преступление». «Преступление и справедливый образ действия определяются понятием произвольного и непроизвольного: когда преступление произвольно, его хулят и в силу произвольности именно оно и есть преступление: следовательно, нечто может быть несправедливым, не будучи ещё преступлением, а именно, если отсутствует произвольность. Произвольным же я называю, как уже ранее сказано, — продолжает Аристотель, — то действие, которое находится во власти человека и которое он совершает сознательно, не будучи в неведении ни относительно лица, ни средств, ни цели…». Другой важный момент, отмеченный Аристотелем, — необходимость создания новых законов, в ситуации, когда законы в силу общности своего строения относительно частных случаев не покрывают всех частных случаев. По Аристотелю если закон есть общее положение, а частный случай не подходит под общее положение, то, говоря безусловно, правильно поступит тот, кто исправит пробел, оставленный законодателем.

Этот совет Аристотеля, как известно, породил сложные проблемы. С одной стороны, что значит «частный случай не подходит под общее положение» (закон)? Всё зависит от искусства толкования или интерпретации. С другой — многое зависит и от характера самого общего положения: одни законы достаточно конкретны или содержат в дополнение к себе более конкретные «вторичные правовые нормы», другие законы весьма абстрактны и действительно общи, причём или по содержанию, или по замыслу. Давид Рене, в частности, отмечает, что в европейской традиции законы — «это не более чем ядра, вокруг которых вращаются вторичные правовые нормы… повсюду граница между правом и фактом весьма искусственна, и трудно сказать, в какой мере решение сложного вопроса основывается на оценке данного дела и в какой — на толковании правовой нормы». Затем Давид Рене специально обсуждает вопрос о том, что в современном демократическом государстве сам характер законов (в силу необходимости при их создании удовлетворения противоположных требований) не позволяет непосредственно применять многие из них к конкретным обстоятельствам. «Законодатель, — пишет он, — употребив формулы без уточнения, тем самым дал полномочие на «свободный дополнительный поиск в рамках закона (inter legem). Этот свободный поиск требует от судей самостоятельных ценностных суждений, которые не могут быть введены из позитивного права… Кроме того, намерения законодателя — это по большей части сфера гадания; особенно сложно их установить в условиях современной демократии, когда закон выступает как коллективная воля, процесс формирования которой весьма сложен»[3].

Но вернёмся к классической античности и Аристотелю. Что же, в конце концов, он сделал? Во-первых, выделил область мышления и рассуждений, относящуюся к судопроизводству. Во-вторых, приступил к описанию и формированию её, правда, пока в этическом плане: в этой связи речь шла не о юридическом, а этическом мышлении. Однако Аристотель весьма близко подошёл к сущности права. Утверждая, что справедливость связана с исполнением законов и всё законное в известном смысле справедливо, он задаёт место для права, очерчивает его смысловой каркас. Тем не менее последнего шага — сформулировать идею права — Аристотель сделать так и не смог. Весьма близко к этой идее его представление о политической справедливости, которая, как пишет Аристотель, имеет место между людьми, принадлежащими к одному общению, и имеет целью самоудовлетворённость их, притом между людьми свободными и равными в смысле или пропорциональности, или числа вообще. Но только близко: здесь важна мысль Аристотеля о том, что справедливость может быть гарантирована в рамках общины, устанавливающей определённую конвенцию, договор, а также, что необходимое условие справедливости — равенство и свобода субъектов справедливости.

Ещё одно соображение касается характера нормирования мышления в сфере античного судопроизводства. Именно Аристотель распространил на эту область общий подход, предполагающий следование правилам логики, а также выделение истинных знаний «начал», на основе которых в доказательстве получались все остальные знания данной области. С современной точки зрения, выделение начал рассуждения — это не что иное, как построение исходных понятий, задающих соответствующую предметную область знаний. Выше мы привели примеры таких понятий, справедливости и преступления. Аристотелевские начала, как правило, содержат в себе два важных элемента: характеристику определённых событий объектов и отношение, связывающее эти события. Например, рассматривая понятие «преступление», Аристотель задаёт такие события, как собственно «преступление», «произвольное» и «непроизвольное». При этом он специально объясняет, что произвольные действия — это такие, которые «находятся во власти человека», которые последний «совершает сознательно, не будучи в неведении ни относительно лица, ни цели». Отношения между событиями Аристотель задаёт так: «в силу произвольности (действия) именно оно и есть преступление»[4]. Здесь можно прокомментировать два момента. Отношение, заданное понятием «преступление», в том случае, если установлены соответствующие этому понятию события, позволяет в рассуждении и доказательствах получать новое знание (утверждение), не обращаясь к анализу реальной ситуации. Другими словами, осуществлять акт мышления. Но условием этого (как видно из объяснения о том, что есть произвольное действие) является толкование (интерпретация) соответствующих событий. Можно заметить и ещё одно важное обстоятельство — аристотелевские начала представляют собой обобщения. Они отличаются от отдельных эмпирических случаев, сконструированы в определённом языке, понимаются не как явления, а как сущности.

2.2. Идеальное государство Аристотеля

Политическое учение Аристотеля изложено им главным образом в его работе «Политика», примыкающей к «Этике». Но в известном смысле «Политика» уже по своему предмету, чем «Этика». «Политика» развивает лишь одну тему «Этики» - тему практического разума, политической практичности и рассудительности. Аристотель чувствует, что государство все же ограничено в своих воспитательных возможностях, в его ведении находятся скорее этические, чем дианоэтические добродетели. Поэтому в «Политике» Аристотель говорит лишь об этических добродетелях и о таких дианоэтических, которые связаны лишь с практическим разумом. В качестве таковых Аристотель выделяет мужество, благоразумие, справедливость и рассудительность.

Государство — это «некий вид общения». Государство — только одна, высшая форма общения между людьми. В пределах государства существует целая система других социальных отношений со своими особыми целями и особыми путями развития. Каждый частный вид общения возникает в целях какого-либо блага.

В экономических отношениях Аристотель видит только социальные формы общения и выделяет из них три вида:

1) общение в границах отдельной семьи, или «дома» (oikos);

2) общение в смысле ведения хозяйственных дел;

3) общение для обмена благами.

Все экономические отношения имеют целью только выгоду, и к ней сводятся в них все расчеты. Напротив, в общении, называемом дружбой, и тем более в общении, образующем государство, мотивы, определяющие поведение людей, совершенно другие. Положить в основу государства имущественную выгоду граждан значило бы принизить государственное общение до общения только хозяйственного. Государство существует «не просто ради существования, но скорее ради благой жизни».

Противопоставляя государство другим видам общения, Аристотель заканчивает свой анализ следующим выводом. «Ясно, — говорит он, — что государство не есть ни топографическое общение, ни охранительный союз против несправедливостей, ни общение ради хозяйственного обмена. Все это необходимо должно быть, чтобы создалось государство, но пока есть только это, государство еще не возникает. Оно возникает только тогда, когда создается общение ради благой жизни между семействами и родами, ради совершенной и достаточной для самой себя жизни»[5].

Человек по природе — существо государственное, и если кто-либо в силу своей природы, а не в силу случайных обстоятельств живет вне государства, тот или выше человека, или недоразвит в нравственном отношении. Совершенством человека предполагается совершенный гражданин, а совершенством гражданина, в свою очередь» — совершенность его государства. Взгляд этот в высокой мере типичен для наблюдателя и исследователя жизни греческих полисов, каким был Аристотель.

Природа государства, согласно Аристотелю, стоит «впереди» природы семьи и индивида: необходимо, чтобы целое предшествовало своей части. И действительно, всякий предмет определяется совершаемым им актом и возможностью совершить этот акт; раз эти свойства у предмета утрачены, нельзя уже говорить о нем как о таковом: останется только его обозначение. Поэтому, если отдельный человек не способен вступить в общение или, считая себя существом самодостаточным, не чувствует потребности ни в чем, он уже не составляет элемента государства, но становится либо животным, либо богом.

Эту черту античного мировоззрения классического периода хорошо выразил Виламовиц-Мёллендорф, автор исследования «Аристотель и Афины»: «Совершенство гражданина обусловливается качеством общества к которому он принадлежит. Следовательно, кто желает создать совершенных людей, должен создать совершенных, граждан, а кто хочет создать совершенных граждан, должен создать совершенное государство»[6].

В состав государства входят отдельные лица, «ойкосы» (семьи) и селения. Однако далеко не все отдельные лица принадлежат к составу государства. К нему не принадлежат, согласно учению Аристотеля, рабы.

Институт рабства привлекает пристальнейшее внимание Аристотеля. Сама пристальность этого внимания доказывает, что в эпоху Аристотеля отношения рабовладения становятся большим вопросом общественной мысли. Уже некоторые софисты, как было указано выше, не только высказали сомнение в правомерности отношений рабовладения, но прямо утверждали, что по природе все люди рождаются равно свободными. Аристотель — решительный противник этого взгляда и сторонник рабовладельческой системы. Он сознательно противопоставляет свое учение о рабовладении взглядам тех, кто отрицал естественное происхождение и согласный с природой характер рабовладения. Он считает, что сама идея о власти господина над рабом — идея противоестественная. По их утверждению, лишь установлением обусловливается различие между свободным человеком и рабом, по самой же природе такого различия не существует. Поэтому-то и власть господина над рабом, как обоснованная на насилии, не имеет ничего общего по природе со справедливостью.

Для Аристотеля очень характерно, что вопрос о рабстве он рассматривает не столько в пределах вопроса о государстве, сколько, в пределах вопроса об экономике семьи (ойкоса). Рабство тесно связано у Аристотеля с вопросом о собственности. Собственность — часть семейной организации: без предметов первой необходимости не только нельзя жить хорошо, но вообще нельзя жить. Для домохозяина приобретение собственности — приобретение орудий для существования. Если бы каждый инструмент мог выполнять свойственную ему работу сам, или по данному ему приказанию, либо даже его предвосхищая, если бы, например, ткацкие челноки сами ткали, а плектры сами играли на кифаре, то тогда архитекторы не нуждались бы в «рабочих», а господам не были бы нужны рабы.

Действительность, однако, не такова. Приобретение собственности, необходимой для существования ойкосного (домашнего) хозяйства, требует для себя массу орудий, а раб — некая одушевленная часть собственности. К тому же в самой сути вещей коренится порядок, в силу которого уже с момента рождения некоторые существа предназначены к подчинению, другие — к властвованию.

В обществе, во всех его элементах, связанных между собой и составляющих некоторое целое, элемент властвования и элемент подчинения сказываются во всем. Это общий закон природы, и как таковому ему и подчинены одушевленные существа.

Отсюда Аристотель выводит и природу и назначение рабства. Согласно его разъяснению, кто, по природе, принадлежит не самому себе, а другому, и при этом все-таки человек, тот по своей природе раб. Деятельность рабов состоит в применении их физических сил, это наилучшее, что они могут дать. Они в такой сильной степени отличаются от других людей, в какой душа отличается от тела, а человек — от животного. Именно такие люди по своей природе — рабы, и для них лучший удел быть в подчинении у господина. И Аристотель поясняет, что рабом по природе бывает тот, кто может принадлежать другому и кто одарен рассудком лишь настолько, что воспринимает приказания другого лица, но сам рассудка не имеет.

По Аристотелю, природа устроена так, что сама физическая организация людей свободных отличается от физической организации рабской части общества: у рабов тело мощное, пригодное для выполнения необходимых физических работ; напротив, люди свободные не способны для выполнения подобного рода работ, зато пригодны для политической жизни. Впрочем, высказав это утверждение, Аристотель делает оговорку: часто бывает и так, что свободные люди свободны не по физической, а только по интеллектуальной своей организации. И хотя красоту души не так легко охватить взором как красоту тела, во всяком случае остается очевидным, что одни люди по своей природе свободны, другие же — рабы, и этим последним быть рабами и полезно, и справедливо.

От проницательного взгляда Аристотеля не укрылась трудность, заключающаяся в таком понимании природы рабства и свободного состояния. Исторически кадры рабов пополнялись и создавались в Греции путем захвата пленных на войне. Если эти пленные были не греки, или, как их называли, «варвары», то выход был относительно прост: «варвары» рассматривались как худшая порода людей, а отсюда было уже недалеко до мысли, что обращение пленных «варваров» в рабство согласуется с природой вещей, с природой самих «варваров» и потому справедливо.

Аристотель отмечает существование такой точки зрения в греческой политической литературе. Представители этой точки зрения утверждают, что рабство как результат войны покоится на основах права. Однако в этом утверждении, по Аристотелю, таится противоречие. Самый принцип войн, говорит он, «можно считать противным идее права». Никоим образом нельзя было бы утверждать, что человек, недостойный быть рабом, все-таки должен стать таковым. Иначе окажется, что люди заведомо очень высокого происхождения могут стать рабами и потомками рабов только потому, что они, будучи взяты в плен на войне, были проданы в рабство. Именно поэтому и было выдвинуто требование, чтобы рабами назывались не греки, а только варвары.

Завершая рассмотрение этого вопроса, Аристотель находит, что колебание во взглядах на природу рабства имеет некоторое основание, что природа не создает одних людей рабами, других свободными. Впрочем, он тут же, даже в продолжении той же фразы, соглашается и с тем, что для некоторых классов людей такое разделение на рабов и свободных вполне естественно, причем для одного человека полезно и справедливо быть рабом, для другого — господином, — так же, как необходимо, чтобы один элемент подчинялся, другой властвовал.

К отношению рабовладения, которое принадлежит к отношениям собственности, вполне приложимо, по Аристотелю, то отношение, которое существует между частью и целым. Часть есть не только часть чего-либо другого, она немыслима вообще без этого другого. Таково же отношение между господином, и рабом: «Господин есть только господин раба, но не принадлежит ему; раб же — не только раб господина, но и целиком принадлежит ему».

Так как раб — своего рода часть господина, одушевленная и отделенная часть его тела, и так как полезное для части полезно и для целого, а полезное для тела полезно и для души, то между рабом и господином, согласно Аристотелю, существует известная общность интересов и взаимное дружелюбие, если только отношения между ними покоятся на естественных началах.

Однако дружба и справедливость возможны по отношению к рабу не как к рабу, так же как они невозможны по отношению к неодушевленным предметам или к быку и лошади. Раб — одушевленный инструмент, а инструмент — раб без души; поэтому к рабу, поскольку он раб, нельзя питать дружбы.

Все же Аристотель не сводит существо раба к одной лишь технической функции одушевленного инструмента. Инструменты — орудия технической деятельности, но рабство относится к сфере имущественных отношений, а имущество — не простое техническое орудие, а орудие жизненной деятельности вообще. Аристотель считает, что жизнь есть деятельность, а не определенное техническое дело. Отсюда и служение раба — в том, что имеет отношение к общей жизненной деятельности.

Рабство для Аристотеля — институт, необходимый для правильной деятельности семьи, предпосылка правильного государственного строя, который возникает из семьи и из соединения семейств в селения.

Как и Платон, Аристотель набрасывает проект наилучшего государства, в пределах которого развиваются соответствующие природе вещей хозяйственные отношения.

Проект свой Аристотель построил, изучая реальные, существовавшие в его время экономические структуры и типы государственной власти. Его политическая мысль самостоятельна и сложилась, во-первых, в ходе критики государств, существовавших в его время, во-вторых, — критики теорий государственного права. В школе Аристотеля велось систематическое исследование конституций множества греческих полисов (есть указание, что их было собрано 158). Из всей этой литературы дошло только найденное в 1890 г. в Египте описание конституции Афин — так называемая «Афинская полития».

Из политических устройств современных ему государств критика Аристотеля особо выделяет государственный строй афинской демократии, государства Спарты и македонской монархии. Из политических теорий Аристотель подвергает критике прежде всего теорию своего учителя Платона, но уделяет внимание, гораздо менее пристальное, и другим теориям, например уравнительной утопии Фалея Халкедонского.

Вразрез с Платоном, который оспаривал право на личное владение для стражей-воинов и даже выдвинул проект общности для них жен и детей, Аристотель выступает как сторонник индивидуальной частной собственности. Обычно спокойный и уравновешенный, он, говоря о собственности, поднимается до настоящего воодушевления. «Трудно выразить словами, — говорит он, — сколько наслаждения в сознании, что нечто тебе принадлежит...»[7]. И хотя приятно оказывать услуги и помощь друзьям, знакомым и товарищам, осуществление всего этого мыслимо, однако лишь при условии существования личной собственности.

Природа вложила в каждого человека естественное чувство любви к самому себе. Правда, эгоизм — по справедливому признанию — заслуживает порицания. Но эгоизм есть, по Аристотелю, не любовь к себе, а лишь чрезмерная степень этой любви. Кто, как Платон, стремится провести единение государства в чрезвычайных размерах, для того все это (т. е. возможность помощи друзьям и товарищам) отпадает.

Необходимо держаться того способа пользования собственностью, который сочетает в себе систему собственности общей и частной. Собственность должна быть общей только в относительном смысле, в абсолютном же она должна быть частной. И Аристотель восхваляет результаты такого разделения: когда пользование собственностью будет поделено между отдельными лицами, утверждает он, исчезнут среди них взаимные нарекания, и наоборот, получится большой выигрыш, так как каждый будет с усердием относиться к тому, что ему принадлежит, добродетель же послужит своего рода регулятором в использовании, согласно пословице «у друзей все общее».

Аристотелевская теория «эгоизма», не превышающего меру, нисколько не похожа на буржуазный индивидуализм, развившийся на основе капиталистического способа производства. Это воззрение, возможное только для грека — гражданина античного полиса, в котором право ведения хозяйства, право участия в политической жизни и в судебной деятельности было привилегией свободных членов общества.

Не удивительно поэтому, что свое понимание сдерживаемого мерой эгоизма Аристотель развил в той главе «Этики», где рассматривается добродетель дружбы. Предвосхищая Ларошфуко, Аристотель полагает, что даже в основе дружбы лежит себялюбие: «Любя друга, мы любим собственное благо, ибо хороший человек, став нашим другом, становится благом — поскольку мы его любим. Таким образом, каждый в дружбе любит собственное благо...». Он знает, что существует взгляд, согласно которому человека, который себя любит больше всего, называют эгоистом в дурном смысле слова. Сторонники этого взгляда говорят, что нравственный человек действует по мотивам любви к прекрасному и дружбы и потому забывает о самом себе.

Но Аристотель находит, что факты не согласуются с этой теорией. Все отношения дружбы возникают из отношения человека к самому себе, перенесенного на других. Каждый человек сам себе более всего друг, и следует любить больше всего самого себя. Значение слова «эгоизм» зависит от поведения людей. У большинства это поведение дурно. «Эгоизм» в этом значении понятия порицается с полным правом. Но того, кто, вообще, говоря, всегда будет присваивать себе все прекрасное, никто не назовет эгоистом и не будет бранить. Но именно таков, по-видимому, и есть по преимуществу эгоист: он присваивает себе все прекраснейшее и преимущественные блага, он служит тому, что в нем есть наиболее сильного, и во всем повинуется этому. В этом отношении человек похож на государство: сущность государства и всякого сложного целого состоит в том, что в нем господствует и что наиболее сильно. В этом же состоит и сущность человека. В духе собственной высокой оценки разума Аристотель разъясняет, что тот человек больше всего любит себя; который любит разум и служит ему. А так как нравственный человек больше всего любит разум, то такой человек по преимуществу может быть назван эгоистом, однако в ином смысле слова, чем тот, который означает нечто постыдное. И разница здесь настолько велика, насколько жизнь разумная отлична от жизни, подверженной страстям, и насколько стремление к прекрасному отлично от стремления к кажущейся пользе. Итак, хороший человек «должен любить самого себя, и таким образом он и сам останется в выгоде, осуществляя прекрасное, и другим принесет пользу.

«Себялюбие» нравственного человека не исключает ни отказа от благ, ни самопожертвования ради других и ради отечества. Нравственный человек, будучи эгоистом в указанном смысле, отбросит и деньги, и почет, и вообще все блага, из-за которых борются люди, чтобы сохранить себе прекрасное. Он предпочтет непродолжительное, но сильное ощущение долгой, но пустой жизни и скорее захочет жить прекрасно один год, чем многие годы бесцельно; он предпочтет одно прекрасное действие многим незначительным. Так происходит с людьми, жертвующими своей жизнью. Они выбирают великое и прекрасное для себя.

В связи с таким пониманием «себялюбия» стоит аристотелевская критика взглядов Платона, Фалея Халкедонского, а также критика спартанского государственного строя.

Аристотель стоит на общей у него с Платоном почве идеологии рабовладения. Как и Платон, он в своем проекте наилучшего государства предусматривает возложение всей непосредственно производительной работы на плечи бесправного рабства Но в отношении свободных граждан рабовладельческого государства он отклоняет взгляд Платона на землевладение как слишком аскетический, умаляющий неотъемлемые права граждан. Платон полагал, что землевладение должно обеспечить гражданам «образ жизни, сдерживаемый мерой». Аристотель предлагает другую формулу: «Жить согласно мере щедро».

He согласен Аристотель и с проектом Фалея Халкедонского. Этот писатель предложил полное уравнение в области землевладения. Согласно оценке Аристотеля, проект Фалея, во-первых, неясен. Для приведения его в исполнение необходимо указать должную меру земельной собственности, доведенной до уравнения. Во-вторых, осуществление проекта Фалея не дало бы результата. Даже если бы была установлена средняя мера земельного имущества, это установление не решило бы главного вопроса. Уравнивать необходимо не столько земельные владения, сколько «вожделения», а для этого требуется не уравнение, а воспитание людей посредством законов. Фалей должен был указать, в чем должно заключаться это воспитание, но если воспитание будет для всех одно, от него не выйдет никакой пользы. Люди поступают несправедливо не только из-за неравенства в предметах первой необходимости, что имел в виду Фалей, но также и потому, что они хотят жить в радости и удовлетворять свои желания. Величайшие преступления совершаются людьми в силу стремления к преизбытку, и люди становятся тиранами не для того, чтобы таким образом избегнуть холода. Вожделения людей по природе беспредельны, и в удовлетворении этих вожделений проходит жизнь большинства людей. Поэтому существует принцип более важный, чем уравнение собственности: следует наладить дело так, чтобы люди, интеллектуальные по своей природе, не желали иметь больше, а люди, мало развитые, не имели и возможности желать этого...

Несостоятельность предложенной Фалеем реформы, согласно Аристотелю, состоит и в том, что Фалей в своем проекте ограничил уравнение одной лишь земельной собственностью. Однако богатство, как разъясняет Аристотель, заключается и в обладании рабами, стадами, деньгами, а также в разнообразных предметах домашнего обихода. Все это проект Фалея оставил без внимания.

Основной порок спартанского строя Аристотель видит в том, что спартанская система и ее законодательство рассчитаны только на доблесть, имеющую отношение к войне: именно эта доблесть полезна для приобретения господства. Пока лакедемоняне (спартанцы) вели войны, они держались, но, достигнув господства, стали гибнуть, так как не умели пользоваться досугом и не могли заняться каким-либо другим делом, которое представлялось бы им важнее военного. И не только Спарта, но большинство государств, обращающих внимание лишь на военную подготовку, держатся, пока они ведут войны, и гибнут, лишь только достигли господства. Подобно стали, они теряют свой закал во время мира. Но в государстве должны быть налицо добродетели, способствующие достижению досуга, и конечной целью войны служит мир, а целью работы — досуг. И Аристотель называет просто абсурдным взгляд, по которому хорошие люди — только те, кто не имеет досуга, кто ведет войны, а те, кто наслаждается миром и досугом, — рабы.

Отвергнутым теориям государственного устройства, а также осужденным формам реально существовавших в его время государств Аристотель противопоставляет свой собственный проект идеального государства.

По Аристотелю, для построения государства идеального не требуется революционного разрушения существующего государства и переделки существующего реального человека. Задача политика и законодателя — не строить на месте разрушенного. Политика не создает людей, а берет их такими, какими их создала природа. Необходимо ввести такой государственный строй, который при наличии данных обстоятельств оказался бы легче всего приемлемым и гибким: улучшить государственный строй — задача менее сложная, чем изначала установить его; и хороший законодатель, и истинный политический деятель не должны упускать из виду не только абсолютной наилучшей формы, но и формы, относительно наилучшей при соответствующих обстоятельствах.

Но помочь усовершенствовать существующие формы государственного строя возможно только при условии, если политический деятель знает, сколько вообще имеется возможных видов государственного устроения. Поэтому разработке Аристотелем проекта наилучшего государства сопутствует рассмотрение всех главных типов государственной организации, известных Древней Греции.

Эта классификация и этот анализ покоятся, как на незыблемой основе, на разделении всех людей, составляющих государство, на два основных класса: рабовладельцев и рабов. Каковы бы ни были формы государственной власти и управления, они уже предполагают как нечто естественное и необходимое деление членов общества на господствующий класс рабовладельцев и лишенный всех политических и гражданских прав класс рабов. Различия между формами монархической и тиранической, -аристократической и олигархической, политией и демократическим устройством (о них речь впереди) — только различия между способами господства рабовладельцев. Политическая борьба между сторонниками всех этих видов управления государством не отражается на рабах. Грань между «свободнорожденными», имеющими право на. власть и на «досуг», и рабами не колеблется, в чью бы пользу ни решался спор сторонников различных политических систем.

В «Политике» Аристотель уже во 2-й главе 1-й книги выясняет вопрос, центральный для античной общественной системы, — об отношении господина к рабу. Рабы нацело исключаются из числа членов общества, обладающих политическими правами, т. е. правом на участие в государственных делах. Собственно говоря, рабы даже не входят в состав аристотелевского государства. Они — его экономическая и социальная предпосылка, но не его признанный политический элемент. Государство, состоящее из рабов, представляется Аристотелю нелепостью. «Мы имели бы дело с одной из невозможностей, — говорит он, — если бы допустили, что государство заслуживает называться по своей природе рабским: государство есть нечто самодовлеющее, рабство же не самодовлеющее».

Различие в господстве над свободными людьми и над рабами не менее существенно, разъясняет «Политика», чем различие между существом, по своей природе свободным, и существом, по своей природе рабским.

Как бы от имени класса рабовладельцев Аристотель заявляет, будто сама природа стремится доставить нам возможность не только надлежащим образом направлять нашу деятельность, но и прекрасно пользоваться нашим досугом. А досуг, мы снова подчеркиваем это, служит основным принципом всей нашей деятельности.

Понятие «досуг» — важное понятие социологии, педагогики и эстетики Аристотеля. Здесь нас интересует его социальный смысл. В этом значении досуг — основанное на рабовладении и на рабском труде освобождение рабовладельца от каких бы то ни было работ, необходимых для практической жизни и совершаемых или рабами, или наемными рабочими и ремесленниками.  В глазах Аристотеля право на досуг — первый и основной признак принадлежности человека к классу, которому принадлежит власть в обществе. Именно досуг открывает возможность для истинной добродетели и для тех видов деятельности, которые совместимы с добродетелью. Правда, для умения пользоваться досугом в жизни нужно кое-чему научиться, кое в чем воспитаться. Но и это воспитание и это обучение заключают цель в самих себе, в то время как обучение, необходимое для применения к деловой жизни, имеет в виду другие цели. Досуг заключает уже в самом себе и наслаждение, и блаженство, и счастливую жизнь, и все это выпадает на долю незанятых людей.

Но в свете этого понятия о досуге Аристотель сближает в известной мере с рабами даже класс свободных ремесленников! Порой он даже рассматривает занятия ремесленников как свойственные несвободным. Он указывает ряд условий, отделяющих свободнорожденного не только от рабов, но и от ремесленников, хотя последние формально не принадлежали к классу рабов. Все занятия людей, поясняет он, разделяются на такие, которые приличны для свободнорожденных людей, и на такие, которые свойственны несвободным. Из первого рода занятий должно участвовать лишь в тех, которые не обратят человека, занимающегося ими, в ремесленника. Ремесленными же, согласно его взгляду, нужно считать такие занятия, такие искусства и такие предметы обучения, которые делают физические, психические и интеллектуальные силы свободнорожденных людей непригодными для применения их к добродетели. Ремесленными будут занятия и искусства, которые исполняются за плату. Они ослабляют физические силы, отнимают время от развития интеллектуальных сил человека и принижают их. Но и из числа «свободных» наук свободнорожденному человеку дозволительно изучать лишь некоторые и только до известных пределов, чрезмерно же налегать на них, с тем, чтобы изучить их во, всех подробностях, вредно.

Возвышая досуг, Аристотель принижает значение деятельности и пользы. Желательны сами по себе только те виды деятельности, в которых, как в философском созерцании, человек ни к чему иному не стремится, помимо, самой своей деятельности. Только такие действия сообразны с добродетелью. Таков прекрасный и нравственный образ действий: он принадлежит к тому, что ценно само по себе.

Напротив, польза как мотив действования не подобает свободному члену общества. Искать повсюду лишь одной пользы всего меньше прилично для людей высоких душевных качеств и для свободнорожденных. Даже учить детей грамоте необходимо не только ради получаемой от того пользы, а потому, что благодаря этому обучению возможно сообщить им ряд других сведений. Так и рисование изучают не для того, чтобы избежать обмана при покупке и продаже домашней утвари, а потому, что оно развивает глаз при определении физической красоты. Ни хороший человек, ни политический деятель, ни добрый гражданин не должны обучаться таким работам, которые умеют исполнять люди, предназначенные к подчинению, за исключением разве случаев, когда этим лицам приходится исполнять эти работы для себя лично; только в таком случае отпадает различие между господином и рабом.

Существует разряд рабов, труд которых отделяется от труда ремесленников почти незаметной гранью. «Рабы, по нашему разъяснению, — пишет Аристотель, — распадаются на несколько категорий, так как существует и несколько сортов работ. Одну часть этих работ исполняют мастеровые, именно такие рабы, которые, как показывает и само наименование их, живут «от своих рук»; к их числу принадлежат и ремесленники»[8]. И Аристотель, по-видимому, с полным сочувствием вспоминает, что в древние времена в некоторых государствах, пока демократия не получила в них крайнего развития, ремесленники не имели доступа к государственным должностям.

Состав государства, по Аристотелю, сложен. Государство — понятие сложное; оно, как и всякое другое понятие, представляя собой нечто целое, состоит из многих составных частей. Одна из них — народная масса, производящая продукты питания; это земледельцы. Вторая составная часть государства — класс так называемых ремесленников, занимающийся ремеслами, без которых невозможно само существование государства; из этих ремесел одни должны, существовать в силу необходимости, другие служат удовлетворению потребности в роскоши или для того, чтобы скрасить жизнь. Третья частъ — торговый класс, именно тот, который занимается куплей и продажей, оптовой и розничной торговлей. Четвертая часть — наемные рабочие, пятая — военное сословие.

Утвердив свой город-государство на рабском труде, Аристотель рассматривает возможные формы государственного устройства рабовладельческого общества. Свой проект наилучшего государственного строя он намечает, исследуя реальные, исторически известные или современные формы государства. При обсуждении достоинств и недостатков этих форм и при составлении их классификации уже заранее как незыблемая предпосылка принимается, что все эти формы возможны, существовали и существуют только как формы именно рабовладельческого, а не иного государства.

Эта предпосылка не исключает, однако, анализа социальных — классовых и имущественных — различий между свободными классами полиса, принимающими и не принимающими участие в государственной власти. Всматриваясь в отношения этих классов, Аристотель выделяет как существенное и основное различие между «классами» богатых и бедных.

Общепризнано, что главных форм государственного устроения две: демократия и олигархия, подобно тому как главными ветрами признают северный и южный. Демократией называют строй, при котором верховная власть находится в руках большинства, а олигархией — строй, при котором эта власть принадлежит меньшинству. Но, по разъяснению Аристотеля, повсюду зажиточных бывает меньшинство, а неимущих — большинство. Поэтому формальный признак принадлежности к большинству или меньшинству не может, согласно Аристотелю, быть основой для различения олигархии и демократии. Настоящим признаком отличия олигархии и демократии служит богатство и бедность. Там. где власть основана — безразлично, у меньшинства или большинства — на богатстве, мы имеем дело с олигархией, а где правят неимущие, там перед нами демократия. Другими словами, демократией нужно считать такой строй, когда свободнорожденные и неимущие, составляя большинство, будут иметь верховную власть в своих руках, олигархией — строй, при котором власть находится в руках лиц богатых, обличающихся благородным происхождением и образующих меньшинство. Олигархия и демократия основывают свои притязания на власть в государстве на том, что имущественное благосостояние — удел немногих, а свободой пользуются все граждане. Олигархия блюдет интересы зажиточных классов, демократия — интересы неимущих классов; общей же пользы ни одна из этих форм государственного устройства в виду не имеет. Отношение между бедными и богатыми — отношение не только различия, но и противоположности. А так как одни из них, в большей части случаев, фактически составляют меньшинство, а другие — большинство, то богатые и бедные, по мысли и по словам Аристотеля, «оказываются в государстве элементами, диаметрально противоположными друг другу».

Теперь мы располагаем предпосылками для того, чтобы понять смысл учения Аристотеля о «среднем элементе» общества и о лучшем государственном строе. Аристотель утверждает, что наилучшее государственное общение — то общение, которое достигается через посредство среднего элемента, и что те государства имеют наилучший строй, где средний элемент представлен в большем количестве, где он пользуется большим значением сравнительно с обоими крайними элементами.

В буржуазной экономической науке учение Аристотеля о «среднем элементе» не раз толковалось чуть ли не как прообраз учения новейших буржуазных экономистов и политиков о роли буржуазии в капиталистическом обществе. Известный зарубежный ученый Август Онкен, для которого, по-видимому, не существует никакого другого нормального общества, кроме капиталистического, провозгласил Аристотеля «пророком того воззрения, которое в настоящее время написало на своем знамени лозунг: политика среднего сословия». Принцип этот, приписанный Аристотелю, Онкен считает «путеводной звездой его социального учения». Суждение Онкена — разительный образец буржуазной партийности в исторической науке, отхода от всякого историзма и крайнего интеллектуального убожества.

Что понимал Аристотель под «средним элементом»?

Конечно, не класс общества, «средний» между рабовладельцами и рабами. Между ними не должно быть ничего «среднего»: общество Аристотеля резко делится на классы свободных и рабов. Землепашцев и ремесленников Аристотель не только не выдвигал как нечто «среднее» между рабовладельцами и рабами, но склонен был и их причислить к рабам. «Идеальное государство, — утверждает Аристотель, — не даст ремесленнику гражданских прав». Ремесленники, как мы уже видели, скорее должны принадлежать к разряду рабов, живущих «от своих рук». И точно так же, если говорить об идеале, то, по Аристотелю, «землепашцами должны быть преимущественно рабы»[9].

Желая во что бы то ни стало сыскать в учениях античных писателей предвосхищение теорий социализма и коммунизма, Пёльман приписал Аристотелю взгляд, согласно которому, занимаясь трудом своих рук, человек «всецело» сам себя «содержит, а не живет благодаря другим, т. е. эксплуатируя чужой труд, за счет чужих жизней».[10] Железнов решительно возражает против пёльмановского толкования, основывающегося на одном, недостаточно ясном месте - «Риторики» и противоречащего ясным оценкам труда, которые сложились у Аристотеля ко времени написания «Этики» и «Политики».

Таким образом, говоря о «среднем элементе» как о наилучшем классе общества, Аристотель может иметь в виду только один из господствующих рабовладельческих классов, властвующих над рабами. Термин «средний» означает в устах Аристотеля только средний размер имущественного — состояния по отношению к богатейшей и беднейшей частям рабовладельцев. Именно среднее состояние, и только оно одно, может благоприятствовать цели государства, каковое есть общение родов и селений ради достижения совершенно самодостаточного существования, состоящего в счастливой и прекрасной жизни и деятельности. Ни самые богатые из свободных, ни самые бедные не способны вести государство к этой цели. И это «среднее» состояние ни в коем случае не может быть достигнуто путем экспроприации богатых бедными и посредством разделения имущества богачей. «Разве справедливо будет, — спрашивает Аристотель, — если бедные, опираясь на то, что их большинство, начнут делить между собой состояние богатых?... Что же в таком случае подойдет под понятие крайней несправедливости?».

«Средний» элемент Аристотель ищет среди тех классов граждан, которые принадлежат к свободным и которые одни образуют государство в аристотелевском смысле слова. «В каждом государстве, — поясняет Аристотель, — мы встречаем три части граждан; очень зажиточные, крайне неимущие и третьи, стоящие в середине между теми и другими... очевидно... средний достаток из всех благ всего лучше»[11]. И Аристотель находит, что государство, состоящее из «средних» людей, будет иметь и наилучший государственный строй, а составляющие его граждане будут в наибольшей безопасности. Они не стремятся к чужому добру, как бедняки, а другие люди не посягают на то, что этим «средним» принадлежит.

Так как признак «среднего» элемента — не род труда, а только степень состоятельности, то термин не раскрывает мысль Аристотеля до полной ее классовой (в социальном смысле) определенности. Имеется, однако, намек, судя по которому Аристотель под «средним элементом» склонен был понимать средний по богатству слой землевладельцев. По крайней мере, в одном месте «Политики» он прямо говорит, что «наилучшим видом демоса является демос земледельческий»: не обладающий значительной собственностью, этот вид демоса не в состоянии отдаваться исключительно политической деятельности; с другой стороны, благодаря своим занятиям, он имеет в своем распоряжении все необходимое, занимается своим делом и не стремится к делам посторонним; ему приятнее личный труд, чем занятия политикой и вопросы государственного управления.

Как ни ясны эти утверждения Аристотеля, их необходимо принимать с оговоркой. Дело в том, что о «земледельческом» демосе как о лучшем классе в государстве Аристотель говорит не в безусловном смысле, не по отношению ко всякому государству, а лишь по отношению к государству с демократическим строем: для этого типа государства лучший класс — землевладельческий. Однако полностью своих мыслей по этому вопросу — безотносительно к государствам демократического типа — Аристотель не раскрыл, и остается не ясным, считал ли он «земледельческий» демос лучшим классом также и для государств недемократического типа.

Незаконченность и эскизность аристотелевского проекта идеального государствам отмечалась в специальной литературе. «Эскиз лучшего государства, — пишет, например, Виламовиц-Мёллендорф, — написан дельно, понятно и гладко, частью превосходно и явно для опубликования, но, конечно, совершенно не закончен»[12].

Критерием для определения правильных форм государственного строя Аристотель признает способность формы правления служить делу общественной пользы. Если правители руководствуются общественной пользой, то, согласно Аристотелю, такие формы государственного устроения, независимо от того, правит ли один, или немногие, или большинство, — формы правильные, а те формы, при которых правящие имеют в виду личные интересы — или одного лица, или немногих, или большинства, — являются формами, отклоняющимися от нормальных. Поэтому, согласно теории Аристотеля, возможны всего шесть форм государственного строя: три правильные и три неправильные. Из форм правления, имеющих в виду общую пользу, правильны: 1) монархия (или царская власть) — правление одного, 2) аристократия — правление немногих, но более одного, и 3) политая — правление большинства. Монархия — тот вид единодержавия, который имеет целью общую пользу. Аристократия — правление немногих, при котором правящие также имеют в виду высшее благо государства и входящих в него элементов. Наконец, полития — правление, когда в интересах общей пользы правит большинство. Но высшая степень добродетели для большинства может проявляться в народной массе в отношении к военной доблести. Поэтому в политии высшей верховной властью пользуются лица, имеющие право владеет оружием.

Согласно Аристотелю, монархия — первоначальная и самая божественная из всех форм государственного строя. Если она не звук пустой, а существует реально, то она может основываться только на высоком превосходстве монарха. По-видимому, однако, наибольшие симпатии Аристотеля склонялись на сторону политии. Именно в политии достижим тот строй, при котором власть находится в руках «среднего элемента» общества, так как в политии руководящей силой общества может стать и становится элемент, находящийся между противоположными полюсами чрезмерного богатства и крайней бедности. Люди, принадлежащие обоим этим полюсам, не способны повиноваться доводам разума: трудно следовать за этими доводами человеку сверхпрекрасному, сверхсильному, сверхзнатному, сверхбогатому, или, наоборот, человеку сверхбедному, сверхслабому, сверхнизкому по своему политическому положению Люди первой категории чаще всего становятся наглецами и крупными мерзавцами; люди второй категории — подлецами и мелкими мерзавцами. Люди сверхбогатые не способны и не желают подчиняться; люди слишком бедные живут униженно, не способны властвовать, а подчиняться умеют только той власти, которая проявляется у господ над рабами. В результате вместо государства из свободных людей получается государство, состоящее из господ и рабов, или государство, где одни полны зависти, другие — презрения. Напротив, в правильно устроенном государстве, кроме власти господствующих классов над рабами, должно существовать правильное господство одних свободных над другими и Правильное подчинение вторых первым. Поэтому человек свободный сам должен научиться повиновению, прежде чем он научится повелевать и властвовать. Проявлять государственную власть правитель должен научиться, пройдя сам школу подчинения; нельзя хорошо начальствовать, не научившись повиноваться. Именно в политии это двойное умение повелевать и повиноваться достигается всего лучше.

Но все правильные формы государственного устройства могут при известных условиях отклоняться и вырождаться в неправильные. Таких — неправильных — форм существует три: 1) тирания, 2) олигархия и 3) демократия. При этом тирания — в сущности та же монархическая власть, но имеющая в виду интересы одного лишь правителя; олигархия отстаивает и соблюдает интересы зажиточных «классов», а демократия — интересы неимущих «классов» Одинаковой чертой всех форм Аристотель считает то, что ни одна из них не имеет в виду общей пользы.

Тирания — наихудшая из форм государственного строя и всего дальше отстоит от его сущности. Тирания — безответственная власть монарха, не направленная на защиту интересов подданных; она всегда возникает против их желания; никто из свободных людей не согласится добровольно подчиняться такого рода власти. Тираны — враги всех нравственно-благородных людей, опасных для их господства: люди нравственно-благородные, поскольку они не претендуют на деспотическую власть и в силу этого пользуются доверием как в своей среде, так и среди других, не станут заниматься доносами ни на своих, ни на чужих. Тиран стремится вселить малодушное настроение в своих подданных, поселить среди них взаимное недоверие и лишить их политической энергии.

Олигархия — вырожденная форма аристократии. Это своекорыстное господство меньшинства, состоящего из богатых. Демократия — такая же своекорыстная форма господства большинства, состоящего из бедных.

По мнению Аристотеля, все эти три формы государственного строения, вообще говоря, ошибочны. Отметим только, что согласно его убеждению, демократический строй «представляет большую безопасность и реже влечёт за собой внутренние возмущения, чем строй олигархический»[13].

Политическое учение Аристотеля имеет чрезвычайно важную теоретическую и еще большую историческую ценность. Сжатый проект идеального государства, намеченный Аристотелем, как и всякая утопия, есть по сути смесь черт вымышленных, надуманных в отличие от существующих форм государственности, с чертами, отражающими реальные исторические отношения общества, в котором этот проект был разработан. Особенность «Политики» в том, что в ней черты реальные, исторические явно преобладают над утопическими. Путь к наилучшему государству лежит, по Аристотелю, через область познания того, что существует в действительности. Именно поэтому «Политика» Аристотеля — ценнейший документ как для изучения политических взглядов самого Аристотеля, так и для изучения древнегреческого общества классического периода и имевших в нем свою опору политических теорий.

Заключение

В использованной нами литературе обычно проводится историческая параллель между государственно-правовой моделью Платона и советского социалистического права с одной стороны, и моделью Аристотеля и советскими государственно-правовыми институтами с другой стороны. В первом случае мы наблюдаем игнорирование института частной собственности и доминирование государства над личностью. Во втором случае мы имеем дело с реабилитацией индивидуума и автономии его деятельности. В настоящее время надежды наших граждан на улучшение благосостояния часто связываются с «правильной» деятельностью государственного аппарата, с принципом «справедливости». Однако опыт развитых стран показывает, что огромная роль в росте общественного благосостояния во многом принадлежит частной инициативе, в разумной степени контролируемой государством. Исследование модели Аристотеля дает почву для размышления над современным устройством государства и проблемами его функционирования.

Правовым называют такое государство, которое во всей своей деятельности подчиняется праву, функционирует в определенных законом границах, обеспечивая правовую защищенность своих граждан. Признаки правового государства:

1) верховенство закона, «связанность» государства законом — все государственные органы, должностные лица, общественные объединения, граждане в своей деятельности обязаны подчиняться требованиям закона. В свою очередь законы в таком государстве должны быть правовыми, т. е. максимально соответствовать представлениям общества о справедливости; приниматься компетентными органами, уполномоченными на то народом; приниматься в соответствии с законно установленной процедурой; соответствовать определенной иерархии, не противоречить ни конституции, ни друг другу. Все иные нормативно-правовые подзаконные акты должны издаваться в полном соответствии с законами, не изменяя и не ограничивая их;

2) соблюдение и охрана прав и свобод человека — государство должно не только провозгласить приверженность этому принципу, но и закрепить фундаментальные права человека в своих законах, гарантировать их и реально защищать на практике;

3) последовательно проведенный принцип разделения властей, создание системы «сдержек и противовесов», взаимоограничение и взаимный контроль друг за другом всех ветвей власти;

4) взаимная ответственность государства и гражданина — за нарушение закона должна обязательно последовать предусмотренная законом мера ответственности, не взирая при этом на личность правонарушителя. Гарантией этого принципа выступает независимый суд.

Аристотель обосновал близкую к платоновской, но все же иную классификацию форм государства. Правильных форм правления по Аристотелю также три, но каждая из них может стать неправильной и наоборот. Получается несколько пар, которые выстраиваются по принципу дихотомии: монархия – тирания, аристократия – олигархия, полития – демократия

Тема происхождения государства важна ее связью с мировоззрением, господствующим в обществе сознанием. Симптоматично, что для разных эпох было характерно свое понимание истоков и природы государства. И естественно не всех даже выдающихся мыслителей того или времени в одинаковой мере занимал вопрос происхождения. Ответ на него казался аксиоматичным.

Аристотель пытался выявить связи и взаимодействия между правом и государственной властью, которые бы обеспечивали гармоничное функционирование общества той или иной эпохи. Он считал, что наиболее разумна и справедлива лишь та политическая форма жизни, при которой закон общеобязателен, как для граждан, так и для самого государства.

Список использованной литературы

1.   Креминский А. И. Фундаментальные аспекты философии права. // Вестник Сев. ГТУ. Философия и политология. N13. -1998.

2.   Нерсесянц В. С. Политические учения Древней Греции. М.: Наука, 1976.

3.   Язык закона / Под ред. А. С. Пиголкина. - М.: Юрид. Лит., 1990.

4.   Козюбра Н. И. Понятие и структура методологии юридической науки. // Методологические проблемы юридической науки. Сб. научн. трудов. - Киев, 1990.

5.   Бурлай Е. В. Философский уровень методологии государственно-правовых исследований. // Методологические проблемы юридической науки. Сб. научн. трудов. - Киев, 1990.

6.   Нерсесянц В. С. Правовое государство: история и современность. // Вопросы философии. - 1989. - N2.

7.   Гаджиев К. С. Политическая идеология: концептуальный аспект. - 1998. - N12.

8.   Дарендорф Р. Дорога к свободе: демократизация и ее проблемы в Восточной Европе. // Вопросы философии. - 1990. - N9.

9.   Лазарев Ф. В., Трифонов М. К. Философия. - Симферополь, 1999.

10.  Александров А. Д. Философия как осмысление совести // Какая философия нам нужна: Размышления о философии и духовных проблемах нашего общества. Л.: Лениздат, 1990.

11.  Антонов Н. П. Происхождение и сущность сознания. Иваново, 1959.

12.  Борисов В. Н. Философия Аристотеля: пособие по истории античной         философии. Самара: Изд-во СаГА, 1996.

13.  Ляпунов А. А. О некоторых особенностях строения современного         теоретического знания // Вопросы философии. 1966. № 5.

14. Фофанов В. П. Социальная философия: к новой исследовательской программе // Гуманитарные науки в Сибири. 1997. № 1.

15. В.Ф.Асмус. Античная философия: учение об обществе и государстве. М.: - 1999.

16. Аристотель. Политика. Пер. С. А. Жебелева. М., 1911.

17. Аристотель. Этика. Пер. Э, Радлова. СПб., 1908.

18. Ахманов А. С. Логическое учение Аристотеля. М., 1960.

19. Гегель. Сочинения, т. X. Лекции по истории философии, кн. 2. М, 1932.

20. Железнов В. Я. Экономическое мировоззрение древних греков. М., 1916.

21. История античной диалектики. М., 1972.

22. Кечекьян С. Ф. Учение Аристотеля о государстве и праве. М. — Л., 1947.

23. Лосев А. Ф. Критика платонизма у Аристотеля. М., 1929.

24. Лосев А. Ф. [Статьи по истории античной философии]. — Философская энциклопедия, т. 4 и 5. М., 1967 — 1970.

25. Чернышевский Н. Г. О поэзии Аристотеля. Статьи по эстетике. М., 1938.