Социологический анализ семьи, воспитывающей ребенка-инвалида
Содержание
1. СЕМЬЯ:
СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
2. СЕМЬЯ
КАК ФАКТОР, ОПРЕДЕЛЯЮЩИЙ РЕАКЦИЮ ИНДИВИДА НА ПСИХИЧЕСКУЮ ТРАВМУ
3. СЕМЬЯ
КАК ПРОСТРАНСТВО ДЛЯ РАЗВИТИЯ
4.
СОЗВЕЗДИЕ СЕМЬИ
Библиографический список
1. СЕМЬЯ КАК СОЦИАЛЬНЫЙ ИНСТИТУТ: АНАЛИЗ
В настоящее время в российском обществе отмечается повышенное
внимание к семье со стороны всех социальных институтов. Это объясняется
объективными процессами, хотя и трудно, но развивающимися в обществе
гуманизацией и демократизацией социокультурных отношений, ростом понимания
приоритетности семьи в развитии, воспитании и социализации детей. В связи с
этим необходимо все усилия направлять на восстановление семейных систем,
культивирование взаимопонимания в семьях, на повышение педагогической культуры
родителей, совершенствование воспитательного потенциала семьи.
В 2009-2010 гг. было проведено изучение учащихся специальной
коррекционной школы VIII вида (420
семей) и учащихся общеобразовательной школы (1476 семей) по таким параметрам,
как половозрастная и количественная структура семьи, образовательный и
профессионально-квалификационный статус родителей, их социально-педагогический
статус (лишены родительских прав, находятся в местах лишения свободы),
особенности психофизического здоровья матери и отца, жилищные условия и
материальная обеспеченность семьи.
Начальным этапом исследования было изучение контингента
образовательных учреждений с целью конструирования целостной картины
социального развития ребенка. Были проанализированы личные дела 1500 обычных
детей и 500 детей с умственной отсталостью (диагноз: олигофрения в степени
дебильности).
Дифференциация детей осуществлялась по следующим показателям:
уровень соматического здоровья, уровень социальной адаптивности, социальный
статус, статус семьи.
Анализ результатов исследования показал, что учащиеся с умственной
отсталостью из специальной (коррекционной) школы соматически более здоровы, чем
учащиеся массовой школы (81 против 66%). Хронические заболевания
диагностируются у 12% детей с ментальными нарушениями и у 33% обычных детей.
Однако учащихся, имеющих статус ребенка-инвалида, на 6% больше в коррекционной
школе (7 и 1% соответственно).
По показателю социальной адаптации различие групп детей
незначительно. Неадекватные социально-поведенческие реакции наблюдаются у 0,2%
обычных детей и у 5% детей с умственной отсталостью. Стоящих на учете в
комиссии по делам несовершеннолетних обычных детей — 0,3%; детей с умственной
отсталостью — 12%. Нормально адаптированными являются 99,5% обычных детей и 83%
детей с умственной отсталостью.
Наиболее благополучными по социальному статусу являются
обычные дети. Среди них не встречаются такие категории, как дети-сироты,
социальные дети-сироты, а категория — «опекаемые дети» представлена 1% (8
человек). Среди детей с ментальными нарушениями данные категории представлены 27%
учащихся, то есть практически каждым 3-4 ребенком. Примерно каждый 7-8-й
ребенок в обеих группах живет в неполной семье. С двумя родителями проживают
87% обычных детей и 58% детей с ограниченными умственными возможностями; среди
последних число детей, находящихся под опекой, больше на 7%.
Почти все обычные дети (99,6%) и только 10% детей с
умственной отсталостью проживают в благополучных семьях. Более половины этих
детей живут в неблагополучных семьях (62%). В группе учащихся
общеобразовательной школы таких детей нет. В семьях, относящихся к группе
социального риска, проживают 0,4% обычных детей и 28% учащихся коррекционных
школ и школ-интернатов.
Анализ распределения родителей по возрасту показал
доминирование среди них респондентов в возрасте от 31 до 40 лет (коррекционная
школа — 72,1%; массовая школа — 70,4%). Четвертая часть родителей учащихся
обычной школы по возрасту распределяется между 41 и 50 годами (24,5%), а пятая
часть перешагнула полувековой рубеж (20,7%). В коррекционной школе такая
ситуация свойственна для 14,7 и 9,7% респондентов соответственно.
Сравнительный анализ социально-демографических и
экономических характеристик семей, воспитывающих обычных детей и детей с
интеллектуальной недостаточностью, позволяет констатировать значительное различие
данных семейных (фамилистических) систем. Одними из основных факторов,
детерминирующих отличие семей, выступают образовательный уровень родителей и их
профессиональный статус (большинство родителей детей с умственной отсталостью —
люди с начальным (14%), средним (26,3%) и средним специальным образованием
(56,6%). Только 0,9% респондентов имеют диплом высшего учебного заведения.
Среди родителей обычных детей подавляющее большинство составляют люди с высшим
образованием (94%); 4,7% родителей закончили профессиональные училища, колледжи
и техникумы (среднее специальное образование) и 0,4% закончили только школу
(среднее образование).
Трудовой потенциал семьи подразумевает совокупность ее
характеристик, обеспечивающих благосостояние и развитие семьи за счет трудовой
деятельности ее членов. Самостоятельное развитие семьи базируется прежде всего
на использовании трудового потенциала, составными частями которого являются
образовательный и профессионально-квалификационный потенциал каждого члена
семьи.
В ходе исследования было установлено, что более половины
родителей детей с умственной отсталостью (56,3%) являются представителями двух
профессиональных групп: рабочие (24,7%) и работники сельского хозяйства
(31,6%). Среди родителей обычных детей к первой группе относятся лишь 0,2%
респондентов, а представителей второй группы нет совсем.
Самое большое число родителей обычных детей занято в сфере
предпринимательства (55,2% против 2,3% по коррекционной школе); в два раза
меньше относятся к категории служащих (27,2% против 38,9% по коррекционной
школе). Ведением домашнего хозяйства занимаются 17,3% родителей учащихся
коррекционной школы.
Интересным является то, что не имеет постоянного места работы
практически каждый десятый родитель ребенка с ограниченными умственными
возможностями и почти треть (36,7%) родителей обычных детей. Такой высокий
процент безработных среди родителей детей массовой школы объясняется, прежде
всего, уровнем притязаний респондентов, которые, имея высшее образование, не
считают возможным заниматься малооплачиваемым, трудом как высокой (бюджетные
организации), так и низкой квалификации1.
Изучение демографических, социальных и культурно-бытовых
условий семей детей с умственной отсталостью и обычных детей преследовало цель
выяснить конкретные условия жизни семьи, своеобразие положения в ней ребенка.
При проведении исследования было выявлено, что доминирующим типом семейной
системы выступает простая нуклеарная семья. Семьи этого типа можно разделить на
три категории:
• с одним ребенком;
• с двумя детьми;
• с тремя и более детьми (многодетные семьи).
Как было установлено, наиболее популярной оказалась вторая
категория семейной системы. Количество семей с двумя детьми было практически
равным в обеих родительских группах (67 и 69%2). Семей,
воспитывающих одного ребенка, в два с лишним раза больше в массовой школе, чем
в коррекционной (28 и 10% соответственно). Тот факт, что на фоне тотального
снижения рождаемости семьи с двумя детьми превалируют над семьями с одним
ребенком, объясняется детскими датами рождения, которые приходятся на более
стабильный в социально-экономическом плане период развития России, когда
большинство родителей имело возможность содержать двух детей. Почти четверть
семей, воспитывающих детей с отклонениями в умственном развитии, являются
многодетными (23% против 3% по общеобразовательной школе), которые в своем
большинстве находятся в трудных материальных условиях.
Значительную долю семей, особенно детей с умственной
отсталостью, составляют неполные семьи. Преимущественно это семьи одиноких
матерей, разведенных женщин, вдов, семей с отчимами или приемными отцами (73,5
и 17,2% по массовой школе). Такое положение в ряде случаев может выступать
детерминирующим фактором реализации неадекватных социализирующих практик
семейного воспитания, а в дальнейшем различных социокультурных девиаций
ребенка. Анализ социально-демографических характеристик полных и неполных семей
позволил констатировать, что полные семейные системы более благополучны и
жизнеспособны. В их составе нет родителей, находящихся в местах лишения
свободы, родителей, злоупотребляющихся алкоголем, родителей, лишенных прав на
ребенка.
В 13% неполных семей, относящихся к специальной
(коррекционной) школе, наблюдались различные социальные девиации. Это семьи
алкоголиков, наркоманов, правонарушителей и т. п. Для таких семей характерно
проявление насилия со стороны супругов по отношению друг к другу, окружающим,
собственным детям. В общеобразовательной школе подобных семей нет.
Из всех полных семей 83,6% являются, со слов самих родителей,
относительно обеспеченными. По неполным семьям данный показатель в три с лишним
раза ниже и составляет 25,8%. Таким образом, лишний раз доказано, что именно
полная семья чаще всего в состоянии создать для развития и социализации ребенка
оптимальные условия. В случае с полными семьями важным, по мнению Т. А. Гурко,
является не столько сам показатель дохода (что точно измерить достаточно
сложно), но и его восприятие членами семьи3. Это тем более
интересно, так как уровень совокупного дохода в таких семьях невелик.
Следовательно, можно предположить, что члены полных семей стремятся
минимизировать свои потребности, а также имеют дополнительные доходы.
В ходе исследования было выяснено, что ежемесячный совокупный
доход более половины семей детей с отклонениями в ментальной сфере (61,4%)
составляет от 501 до 1000 рублей; у 29,2% доход не превышает 500 рублей4.
Для 69,4% семей, воспитывающих обычных детей, характерно колебание совокупного
дохода в пределах от 1000 до 2000 рублей в месяц, а у 18,1% доход составляет
более 2000 рублей. Наблюдаемый диссонанс совокупных доходов родителей обычных
детей со сферой их занятости (предпринимательство — 55,2%) говорит либо о том,
что предпринимательская деятельность не так успешна, как представляется
социально, либо о том, что родители стремятся не афишировать свои истинные
доходы.
Экономический потенциал семьи, или материальный достаток
семьи, определяется не только уровнем текущих доходов, но и наличием жилья и
уровнем жилищно-бытовых условий. Сравнительный анализ жилищно-бытовых условий
семей выявил, что почти 90% семей обычных детей и 58,5% семей детей с
ментальными отклонениями проживают в благоустроенных квартирах со всеми
удобствами. Примечательным отличием является то, что 30% семей, воспитывающих
детей с отклонениями, имеют минимальный набор мебели и недорогую, часто
изношенную (или бывшую в употреблении) бытовую технику. Свой дом, в основном с
частичными удобствами, имеют 7,6% семей обычных детей и 29,5% семей учащихся
коррекционной школы; 4,2% семей первой группы и 11,7% семей второй проживают в
общежитиях или коммунальных квартирах.
Таким образом, сравнительный анализ социально-демографических
и экономических характеристик семей, воспитывающих обычных детей и детей с
интеллектуальной недостаточностью, позволяет констатировать значительное
различие данных семейных систем. Одними из основных факторов, детерминирующих
отличие семей, выступают образовательный уровень родителей и их
профессиональный статус. Эти факторы часто обусловливают получение
материального дохода, необходимого для осуществления нормального
функционирования семьи, а значит, осуществления ее эффективных социализирующих
практик в отношении ребенка, в том числе с ограниченными возможностями. В ходе
исследования было установлено, что объективному риску социальной уязвимости
подвержены практически все семьи, воспитывающие детей с умственной отсталостью,
и около 5% семей учащихся массовой школы. Подавляющее большинство семей,
имеющих детей с умственной отсталостью, живут за чертой бедности, уровень
образования родителей крайне низок, лишь каждая десятая семья может считаться
по совокупности социокультурных, психологических, экономических и других
характеристик благополучной. В данной ситуации семья не только не в состоянии
оказать какой-либо действенной помощи образовательному учреждению в развитии и
воспитании ребенка с умственной отсталостью, но и, напротив, выступает
фактором, осложняющим реализацию процессов социализации как обычного ребенка,
так и ребенка с ограниченными возможностями.
Это актуализирует необходимость интеграции данных категорий
семей, испытывающих потребность во всесторонней поддержке государства, в
бенефициарную систему (систему льгот, пособий и т. п.), а также обеспечение
тесного сотрудничества образовательных учреждений с социально-психологическими
и социально-реабилитационными учреждениями, антикризисными центрами, так как в
настоящее время слаженная, скоординированная работа данных социальных структур
наблюдается крайне редко.
семья
психологическая травма интеллектуальный
2. СЕМЬЯ КАК ФАКТОР, ОПРЕДЕЛЯЮЩИЙ РЕАКЦИЮ ИНДИВИДА НА
ПСИХИЧЕСКУЮ ТРАВМУ
До сих пор речь шла о тех ситуациях, когда семья оказывалась
непосредственным источником травматизирующих переживаний. Именно на их
выявление направлены многочисленные исследования, изучающие взаимодействие
между неудовлетворенностью семьей, напряженностью в ней, наличием конфликтов, с
одной стороны, и различными нервно-психическими расстройствами — с другой
(Ушаков Г. К., 1987; Bottcher H., 1968; Trnka V., 1974). Но эти исследования касаются лишь малой части
ситуаций, в которых семья способствует психической травматизации.
Семья — не единственный источник патогенных ситуаций, они
могут складываться и вне ее. Однако это не значит, что семья в этом случае оказывается
в стороне. Напротив, она может активно участвовать в процессе травматизации,
определяя степень чувствительности индивида, его способность к противостоянию и
выбор способа преодоления патогенной ситуации. Все это имеет место и тогда,
когда семья является основным источником травматизирующего переживания. В этом
случае она и вызывает это переживание, и в силу других своих особенностей
определяет чувствительность к травме и особенности реагирования индивида на
нее.
Как исследователю семьи, так и клиницисту необходимо
представлять себе совокупность способов, которыми семья может оказывать влияние
на процесс травматизации. Рассмотрим некоторые из них.
1. Семья как фактор сенсибилизации ее члена к психической
травме. Одна и та же патогенная ситуация может оказывать различное
травматизирующее воздействие в зависимости от «почвы», то есть от личностных
особенностей индивида, определяющих его чувствительность к травме. В
соответствии с положением В. Маньяна существует обратно пропорциональная
зависимость между чувствительностью нервной системы и массивностью психической
травмы, необходимой для развития болезни. Чем чувствительнее нервная система,
тем менее интенсивной травмы достаточно для нарушения ее деятельности. Это
положение было распространено на взаимосвязь реакции и «почвы» в целом,
выдвинута концепция континуума реакции — «почвы», в соответствии с которой
связь между травматизирующим воздействием и «почвой» характерна для любого
патологического процесса. Семья выступает в качестве фактора сенсибилизации
различными путями:
а) через формирование неспособности противостоять психической
травме. Изнеживающее воспитание само по себе не травмирует подростка, однако
оно делает его чувствительным к фрустрирующим ситуациям, с которыми он позднее
столкнется вне семьи. Точно так же скрытая безнадзорность (гипоопека) сама по
себе не травмирует психику, но затрудняет формирование волевых качеств
личности. Это сенсибилизирует ее, делает уязвимой, например, для алкоголизации;
в) через формирование представления индивида о патогенной
ситуации и ее оценки. В. Н. Мясищев (1960) неоднократно указывал на огромное
значение представления индивида о патогенной ситуации и оценки им этой
ситуации. Семья играет важнейшую роль в формировании представления ее членов о
самых различных сторонах жизни. Возможны ситуации, представление индивида о
которых (сформированное в основном под воздействием членов семьи) объективно
оказывается травматизирующим. Например, для подростка с пограничной умственной
отсталостью неудача в учебе сама по себе не является патогенной ситуацией,
однако становится таковой в силу определенного отношения к ней всей семьи и
особенно родителей, возлагавших на подростка какие-то надежды. Подросток
становится на точку зрения семьи, и от этого ситуация приобретает
психотравмирующие свойства.
2. Семья как фактор, закрепляющий действие психической травмы
(«хронифицирующее», «аккумулирующее» действие семьи). Психическая травма может
вызвать различные реакции как самого индивида, так и семьи. В одних случаях это
реакции противодействия — они направлены на скорейшую ликвидацию психической
травмы и ее последствий. В других случаях реакции могут быть прямо
противоположными — они так или иначе стимулируют травму, утяжеляют ее,
затрудняют ее ликвидацию. В результате действия таких реакций травма «хронифицируется»,
«закрепляется»; неблагоприятные ее последствия аккумулируются, что проявляется
в том, что при повторяющихся травмах новая возникает раньше, чем психика
успевает ликвидировать последствия предыдущей, поэтому каждая новая травма
«накладывается» на все предшествующие.
3. Роль семьи в формировании индивидуальных способов
противодействия травме. Психическая травма ставит индивида перед необходимостью
как-то противодействовать ей. Индивид может избрать рациональные методы
противодействия, защитные (вытеснение, проекция) или деструктивные
(инфантилизация, фиксация). Семья, как правило, существенно влияет на выбор
способа реакции на травму: через представления членов семьи о трудностях и
«правильных», «достойных», «наиболее простых» путях их преодоления. Воспитание
по типу «потворствующая гиперпротекция» в семье, которая к тому же поощряет
демонстративное поведение, во многом предопределяет реакцию подростка на
психическую травму — в данном случае это будет демонстративная реакция.
Итак, семья выступает в качестве важного источника
психической травматизации, прежде всего, непосредственно участвуя в
травматизации. Семья — одиниз наиболее значимых источников психогенных
переживаний личности. Кроме того, существуют различные способы косвенного
участия семьи в процессе травматизации — когда она определяет уязвимость своих
членов по отношению к травме, длительность последствий травмы, ее устойчивость
к терапевтическим воздействиям. В клиническом плане это означает необходимость
постоянно иметь в виду весь комплекс возможных видов участия семьи в этиологии
психической травмы.
3. СЕМЬЯ КАК ПРОСТРАНСТВО ДЛЯ РАЗВИТИЯ
Упоминание о системных зависимостях и об ориентации на
позитивное развитие заставляет обратиться к основополагающим теоретическим
построениям: семейная терапия основана на теории систем и все больше
ориентируется на концепции развития или эволюционно-теоретические концепции.
Анализируя специфику системной ориентации и ориентации на
развитие в детском и подростковом возрасте, следует признать, что семья играет
роль среды, в которой ребенок может получить более или менее благоприятные
возможности для развития. При этом поведение ребенка само по себе привносит
качественные изменения в условия развития, оно активно участвует в этом
процессе. Это имеет значение, конечно, не только для детей, но и для всех
членов семьи: мы понимаем семью как развивающее пространство, то есть систему
условий, создающих возможности для развития как каждого отдельного члена семьи,
так и всей семьи как единого целого. Это система с обратной связью, то есть ее
особенности формируются в процессе развития и определяют ее возможности
развития. Поэтому развивающее пространство семьи можно с полным правом описать
как систему результатов развития.
Условия развития определяются отношениями членов семьи друг с
другом, структурой семьи в целом, внешними влияниями на семью и возможностями
преодоления проблем. Значимость каждого условия зависит прежде всего от его
места в структуре, например от того, действует ли новая ситуация только как «стрессор»,
повышающий вероятность декомпенсации или как «стимул к развитию», вызывающий
продуктивную дискуссию. В этих рамках психопатология рассматривается как
психопатология развития. Тем самым психические нарушения включаются в общую
систему жизненных процессов.
Семьи нуждаются в психотерапевтической помощи в тех случаях, когда
возможности преодоления проблем оказываются недостаточными в сопоставлении с
имеющимися нагрузками. Общие цели семейной терапии, согласно этой концепции,
состоят в том, чтобы высвободить возможности развития в семье, активизировать
ресурсы для преодоления проблем, превратить «мешающие факторы» в «факторы
развития».
При этом психотерапевты в той мере, в какой для них вообще
возможна совместная работа с семьей, включаются в описанные взаимосвязи; между
специалистами и семьей быстро формируются трансактные связи, в которых
отражаются профессиональные установки, а также структура семьи и ее стратегии
защиты. Таким образом, и систему терапии можно понимать как структурный элемент
условий развития всех участников терапии.
4. СОЗВЕЗДИЕ СЕМЬИ
Важное влияние на ребенка оказывает его положение в созвездии
семьи. Приобретя достаточный опыт, мы можем зачастую классифицировать детей в
соответствии с этим положением и узнавать, являются ли они первенцами,
единственными детьми, младшими в семье и так далее.
Должно быть, люди уже давно догадались, что младший ребенок в
семье — это, как правило, особый ребенок. Об этом свидетельствуют бесчисленные
сказки, легенды, библейские сказания и тому подобное, в которых младший ребенок
всегда появляется в одном и том же свете. Дело в том, что он действительно
растет в уникальной ситуации: для родителей он особый ребенок, и отношение к
нему, как к младшему, особо заботливое. Он не только самый младший, но обычно также
самый маленький и соответственно самый беспомощный. Его братья и сестры уже
подросли и стали до некоторой степени независимыми, и поэтому он вырастает в
более теплой атмосфере, нежели та, в которой довелось вырасти им. В связи с
этим у него возникает ряд черт характера, которые оказывают совершенно особое
влияние на его личность и отношение к жизни. Следует указать на одну
особенность, кажущуюся парадоксальной. Никакому ребенку не нравится все время
быть самым маленьким и наименее способным. Такое положение стимулирует ребенка
к тому, чтобы доказать: он может сделать все сам. Его стремление к власти
становится особенно выраженным, так что младший ребенок зачастую вырастает
человеком, отчаянно стремящимся к превосходству и решившим быть лучшим во всем.
Часто младший ребенок обгоняет всех остальных членов семьи и становится самым
способным ее членом.
Имеется и другая группа младших детей, которым меньше
посчастливилось: они также обуреваемы желанием превосходить других, однако у
них отсутствует необходимая энергия и уверенность в себе из-за характера их
взаимоотношений со старшими братьями и сестрами. Если младший ребенок не может
затмить старших, он часто уклоняется от своих обязанностей, становится трусом и
вечным нытиком, постоянно ищущим повода отлынивать отдела. Он не становится ни
на йоту менее честолюбивым, но та разновидность честолюбия, которая развивается
у него, заставляет его увиливать от решения вопросов и заниматься
деятельностью, находящейся вне насущных проблем жизни, с тем чтобы по возможности
избегать такой опасности, как объективная проверка его способностей.
Несомненно, многие читатели замечали, что младший ребенок
ведет себя так, будто он ощущает себя неполноценным и обойденным вниманием. В
ходе наших исследований мы всегда были в состоянии обнаружить это чувство
неполноценности, а также проанализировать психологическое развитие ребенка,
происходящее под влиянием этого мучительного чувства. В этом смысле младший
ребенок походит на ребенка, появившегося на свет с физическими недостатками. То,
что ощущает ребенок, не обязательно должно соответствовать действительности. Не
важно, что случилось на самом деле, является данный индивидуум неполноценным
или нет. Важна лишь его собственная интерпретация его положения. Нам отлично
известно, что дети легко дают ситуации превратное толкование. Детство — это
время множества вопросов, возможностей и последствий. Что должен делать
педагог? Должен ли он использовать добавочные раздражители и подстегивать
тщеславие такого ребенка? Должен ли он постоянно выталкивать его на авансцену,
чтобы этот ребенок всегда был первым? Такое решение проблемы оказалось бы
неверным. Опыт учит нас, что, первый ты или нет, невелика разница; было бы
лучше впасть в другую крайность и утверждать, что быть первым и лучшим не так уж
важно. Нам может наскучить все время слушать о «первых и лучших». История, а
также опыт показывают нам, что быть первым и лучшим в жизни далеко не главное.
Настаивать на этом — значит сделать ребенка односторонне развитым; прежде всего
такое воспитание лишает его шанса вырасти хорошим человеком.
Главное последствие доктрины о «первых и лучших» заключается
в том, что ребенок думает только о себе и зря растрачивает время, беспокоясь,
не обогнал ли его кто-нибудь. Его душа наполнена завистью и ненавистью к своим
товарищам и тревогой за собственное положение. Младшего ребенка его место в
семье превращает в участника состязаний, напрягающего все силы, чтобы обойти
остальных. Этот состязательный элемент демонстрирует все его поведение,
особенно мелкие жесты, очевидные для любого, кто научился исследовать
психологические стороны межчеловеческих взаимоотношений. Есть, например, дети,
которые всегда маршируют во главе процессии и не выносят, чтобы кто-нибудь
оказался впереди них. Подобная привычка всюду чувствовать себя как на беговой
дорожке характерна для большого числа детей.
Этот тип младшего ребенка иногда встречается в чистом виде,
хотя более распространены различные его вариации. Среди младших детей мы
находим деятельных и способных индивидуумов, которые отличились настолько, что
стали спасителями всей своей семьи. Вспомните библейское сказание об Иосифе! В
нем отлично описано положение младшего сына. Оно обрисовано там настолько ясно
и подробно, что современные исследователи, располагающие всеми научными данными,
не могут надеяться что-либо к этому добавить. За столетия психологией было
потеряно немало ценного материала — материала, который мы должны попытаться
открыть заново.
Есть и другой тип младшего ребенка — он похож на спортсмена,
бегущего марафонскую дистанцию, который внезапно натыкается на препятствие, не
будучи уверен, сможет ли он его перепрыгнуть. Он пытается уйти от трудностей,
обойдя это препятствие. Когда младший ребенок такого типа теряет мужество, он
становится самым невероятным трусом, какого только можно себе представить. Он
всегда отстает, любая задача кажется ему слишком трудной; он непревзойденный
мастер отговорок. В конечном счете он никогда не пытается сделать что-нибудь
полезное и использует всю свою энергию на то, чтобы тратить время даром. В
любом реальном конфликте он всегда терпит поражение. Обычно этот ребенок занят
лихорадочными поисками такого рода деятельности, в котором был бы начисто
исключен элемент соревновательности. Он всегда найдет объяснения своим
неудачам. Он может заявить, что всегда был слишком слаб или слишком избалован
или что братья и сестры не дали ему вырасти. Его судьба становится еще горше,
если у него действительно имеется какой-то физический дефект; в таком случае он
наверняка воспользуется своей слабостью, чтобы оправдать свою неудачу.
Ни один из этих типов никогда не сможет вырасти в полезного
члена общества. Первому типу, тому, кто всегда стремится быть лучшим, хорошо
живется в мире, где ценится соревнование ради соревнования. Такой человек будет
сохранять свое душевное равновесие только за счет других. Индивидуумы второго
типа оказываются раздавлены своим комплексом неполноценности и страдают от
невозможности примириться с жизнью до самого ее конца.
Старший ребенок в семье также имеет четкую характеристику.
Прежде всего у него есть такое преимущество, как отличная исходная позиция для
психического развития. История признает, что старший сын занимает в семье особо
благоприятное положение. У многих народов и во многих классах общества этот
привилегированный статус закреплен законом. Например, не подлежит сомнению, что
у европейских фермеров сын-первенец знает о своем положении с раннего детства и
понимает, что когда-нибудь он унаследует ферму, а потому его положение
значительно благоприятнее, нежели у других детей, которые в конце концов должны
будут уйти с отцовской фермы. У аристократов наследником родового титула
является именно старший сын. Даже в семьях более скромного происхождения обычно
считается, что старший ребенок наделен достаточными способностями и здравым
смыслом, чтобы быть хорошим помощником родителям. Мы видим, как лестно для
ребенка то, что окружающие постоянно дают ему ответственные поручения. Мы можем
представить себе, что он мыслит примерно следующим образом: «Я старше, больше,
сильнее остальных, и значит, я также должен быть умнее их». Если его развитие в
этом направлении идет без помех, у него в конечном счете сформируется характер
стража закона и порядка. Такие люди, безусловно, очень высоко ценят власть. Это
относится не только к их личной власти; это также оказывает влияние на их
оценку власти вообще. Власть — понятие, которое для старшего ребенка является
чем-то само собой разумеющимся, чем-то важным, что должно почитать.
Неудивительно, что такие индивидуумы отличаются консерватизмом.
Единственный ребенок, безусловно, находится в очень
специфической ситуации. Он полностью отдан на милость своего воспитания. Его
родители, если можно так выразиться, не имеют выбора; все свое внимание они
сосредоточивают на единственном ребенке. Он становится чрезвычайно зависимым,
всегда ждет, чтобы кто-нибудь указал ему путь, и постоянно ищет поддержки.
Балуемый в течение всей жизни, он совершенно не привык к трудностям, поскольку
кто-то всегда расчищал перед ним дорогу. Будучи постоянно центром внимания, он
очень легко может возомнить, что он и в самом деле чрезвычайно ценная особа.
Его положение настолько затруднительно, что он почти наверняка усвоит себе
какие-то неправильные взгляды на жизнь. Если родители понимают опасности его
положения, они, разумеется, могут предотвратить многие из них, однако в лучшем
случае это остается сложной проблемой.
Зачастую родители единственных детей — необычайно благочестивые
люди, которым жизнь кажется наполненной опасностями и соблазнами. Поэтому они
обращаются со своим ребенком с преувеличенной заботой и вниманием. Ребенок, в
свою очередь, истолковывает их заботу и предостережения как способ оказывать на
них дополнительное давление. Наконец, из-за их постоянного внимания к его
здоровью и безопасности мир начинает ему казаться очень враждебным. У него
может возникнуть постоянный страх перед трудностями, к которым он подходит с
неохотой, поскольку видел в жизни только приятное. У таких детей возникают
затруднения с любой независимой деятельностью, и рано или поздно они
оказываются неприспособленными к жизни. На жизненном пути им не миновать
катастроф. Они подобны паразитам, которые ничего не делают, а лишь наслаждаются
жизнью, пока кто-то другой заботится об их нуждах.
В состязании между несколькими братьями и сестрами возможны
различные комбинации; поэтому оценка каждого случая индивидуально становится
чрезвычайно затруднительной. В ситуации, когда среди нескольких девочек растет
единственный мальчик, женское влияние может доминировать в семье настолько, что
мальчик, особенно если он самый младший, оказывается оттесненным на задний план
и окруженным фалангой женщин. Его стремление к самоутверждению встречается с
большими проблемами. Находясь во враждебном окружении, он не может твердо
рассчитывать ни на одну привилегию из тех, которые в нашей непросвещенной
мужской цивилизации предоставлены любому лицу мужского пола. Постоянная
неустроенность и невозможность оценить свои человеческие качества становятся
его наиболее характерными чертами. Женская часть семьи может его настолько
запугать, что он начинает считать мужчин людьми второго сорта. С одной стороны,
имеется большая вероятность того, что его мужество и уверенность в себе будут
подавлены; однако, с другой стороны, раздражитель может оказаться таким
сильным, что мальчик мобилизуется и многого достигнет. Обе реакции вытекают из
одной и той же ситуации, и лишь сопутствующие обстоятельства определяют, что
выйдет из таких мальчиков.
Таким образом, мы видим, какое влияние может оказывать
положение ребенка в семье на его врожденный психический и интеллектуальный
багаж. Этот факт выбивает у всех теорий наследственности, которые столь вредны
для педагогики, почву из-под ног. Несомненно, имеются случаи, демонстрирующие
наличие наследственных влияний, — например, у ребенка, растущего вдалеке от
родителей, могут появляться некие «семейные» черты характера. Однако причину
этого будет легче понять, если мы вспомним, как жестко обусловлены некоторые
дефекты психического развития ребенка наследственными физическими недостатками.
Представим себе ребенка, который родился физически слабым и стал от этого
беспокойным и скованным. Если его отец появился на свет с тем же недостатком и
вступал в жизнь тем же путем, неудивительно, что ребенок совершает аналогичные
ошибки и у него развились аналогичные черты характера. Если взглянуть на теорию
наследования приобретенных признаков с этой точки зрения, нам станет ясно, что
ее фактические основы очень шатки.
Исходя из описаний, данных нами ранее, мы можем заключить:
каким бы отрицательным влияниям ни подвергался ребенок в ходе своего развития,
наиболее серьезные последствия влечет за собой его желание господствовать над
себе подобными, стремление к личной власти, которая даст ему преимущества по
сравнению с ними. В нашей культуре он практически обречен развиваться по
определенному образцу. Если мы хотим предотвратить такое порочное развитие, нам
необходимо знать и понимать возникающие перед ним трудности. Есть лишь одна
основополагающая позиция, которая поможет нам преодолеть все эти трудности, —
это позиция развития социального чувства. Если ребенку привито социальное
чувство, никакие встреченные им препятствия не повредят его развитию. Однако
поскольку в нашей культуре возможности для развития социального чувства
относительно ограничены, встреченные ребенком препятствия могут сыграть в его
жизни важную и, возможно, пагубную роль.
Стоит нам это понять, и нас уже не удивит, почему множество
людей посвящают всю свою жизнь борьбе, между тем как другим жизнь
представляется юдолью слез. Мы должны понять, что эти люди — жертвы своего
психического развития, которое пошло по ложному пути с тем плачевным
результатом, что все их отношение к жизни сформировалось неправильно.
Мы, таким образом, должны оценивать себе подобных с
чрезвычайной осторожностью и прежде всего никогда не позволять себе давать
какие-либо моральные оценки, оценки, касающиеся нравственной ценности того или
иного человеческого существа. Напротив, мы должны пользоваться нашими знаниями
на благо общества. Мы должны подходить к заблуждающимся и обманутым людям с
сочувствием, поскольку мы гораздо яснее их понимаем, что происходит внутри них.
На основе наших открытий возникают новые важные взгляды на педагогику. Сама
возможность распознать источник заблуждений дает нам в руки множество мощных
орудий для улучшения ситуаций. Анализируя структуру и развитие психики любого
человека, мы можем не только понять его прошлое, но также строить обоснованные
предположения относительно его будущего. Так наша наука дает нам некоторое
представление о том, что реально представляет собой тот или иной человек. Он
становится для нас живым существом, а не просто картонной марионеткой.
Следовательно, мы способны ощущать его человеческую ценность гораздо более
полно и осмысленно, чем это характерно для нашей эпохи.
Библиографический
список
1. Лагерхейм
Б., Гиллберг К. (Lagerheim В., Gillberg С.) Психиатрия детского и
подросткового возраста / Под ред. К. Гиллберга и Л. Хеллгрена. М.: ГЭОТАР-МЕД,
2008. С. 355-358.
2. Морозова
Е. И. Новые подходы к организации помощи семьям, воспитывающим проблемных детей
раннего возраста//Дефектология. 2009. № 3. С. 49—57.
3. КолпаковаЛ.
М., Мухаиметзянова Г. Н. Особенности эмоционально-личностных отношений матери и
ребенка-инвалида (на примере младшего школьного возраста) // Материалы II Международного Конгресса «Молодое
поколение XXI века: актуальные проблемы
социально-психологического здоровья». Минск, 3-6 ноября: РИТМ, Социальный
проект, 2010. С. 105-106.
4. Гуслова
М. Н., Стуре Т. К. Психологическое изучение матерей, воспитывающих
детей-инвалидов// Дефектология. 2009. № 3. С. 28-31.
5. Зайцев
Д. В. Социологический анализ современной семьи в России //Дефектология. 2008. №
6. С. 3-10.
Размещено
на