Понятие вины в гражданском праве России

Содержание

Введение

Глава 1. Понятие вины в гражданском праве России

1.1 Субъективная сторона состава гражданского правонарушения в истории гражданского права

1.2 Доктринальное толкование вины в гражданском праве России

1.3 Содержание и формы вины

Глава 2. Вопросы учета вины в действиях (бездействиях) нарушителя права и потерпевшего

2.1 Вина как условие гражданско-правовой ответственности

2.2 Учет вины субъектов в наступлении гражданско-правовой ответственности

2.3 Актуальные вопросы безвиновного причинения вреда

Заключение

Библиографический список

Введение

Актуальность темы исследования. Издавна цивилистической науке известно понятие вины. Однако к настоящему времени основные проблемы вины в гражданско-правовой науке России не решены. Налицо конфликт между господствующей психологической доктрины вины и только еще набирающим силу объективистским подходом к пониманию вины. В гражданско-правовой науке, таким образом, остается дуализм понимания вины, как основания гражданско-правовой ответственности.

С институтом вины теоретически тесно связан институт гражданского правонарушения, и в частности, состава гражданского правонарушения.

Понятие «состав гражданского правонарушения» является довольно удобной схемой, значительно облегчающей процесс применения права и позволяющей легко установить в каждом конкретном случае - есть основания возникновения обязательств из причинения вреда либо договорных обязательств или же их не существует.

Изучение вины как одного из оснований гражданско-правовой ответственности в российском гражданском праве сопряжено с рядом трудностей: гражданское законодательство не всегда с достаточной определённостью решает вопросы определения вины и её формы, также существует разноречивое освещение в правовой литературе соотношения вины и ответственности.

Таким образом, актуальность темы исследования не вызывает сомнения и обусловлена рядом обстоятельств:

во-первых, необходимостью рассмотрения различных точек зрения в среде российских ученых-юристов на понятие и роль вины как одного из условий гражданско-правовой ответственности правонарушителя;

во-вторых, практически полным отсутствием в отечественной и зарубежной синологии исследований, посвященных определению роли вины как одного из условий наступления гражданско-правовой ответственности правонарушителя;

в-третьих, возможностью использования в российском гражданском праве для детальной разработки института вины, как одного из условий гражданско-правовой ответственности;

Степень разработанности темы. Идея познания вины отнюдь не нова в цивилистической науке, однако к настоящему времени многие положения теории вины приобрели постановочный и дискуссионный характер.

Теоретической основой исследования стали классические и современные работы философов, историков, юристов, посвященные категории вины.

В процессе накопления материалов для проведения сравнительного анализа автор обращался к многочисленным исследованиям отдельных аспектов вины как условия гражданско-правовой ответственности: понятию и формам вины, понятию виновной и безвиновной ответственности и др., - изложенным в работах отечественных юристов; С.С. Алексеева, Б.С. Антимонова, Б.П. Безлепкина, С.Н. Братуся, Ш.И. Будмана, К.М. Варшавского, В.П. Грибанова, О.С. Иоффе, Ю.Х. Калмыкова, О.А. Красавчикова, В.И. Кофман, Л.А. Лунца, В.Ф. Маслова, Г.К. Матвеева, И.Б. Новицкого, В.В. Овчинникова, Э.Э. Пирвица, И.Н. Полякова, Н.В. Рабиновича, В.К. Райхера, Н,И. Роговича, И.С. Самощенко, В,Т. Смирнова, М.С. Строговича, Е.А. Суханова, В. А. Тархова, В.Н. Цирульникова, Х.И. Шварца, А.С. Шевченко, Г.Ф. Шершеневича, Т.М. Яблочкова, К.Б. Ярошенко и многих других.

Цель работы заключается в комплексном исследовании совпадающих и противоречащих аспектов вины, как элемента гражданского правонарушения и одного из условий гражданско-правовой ответственности.

Решение перечисленных ниже задач позволяет достигнуть поставленной цели:

-        рассмотреть понятие вины, как одного из оснований ответственности за совершенное гражданское правонарушение, в целом, и по обязательствам из причинения вреда;

- дать характеристику вины на основе действующей теории и практики гражданского права;

- определить объективные предпосылки и причины изменений в институте ответственности за безвиновное причинение вреда в гражданском праве России;

- обосновать новое определение случая (казуса) в современном российском гражданском законодательстве.

Объектом исследования является вина как одно из условий гражданско-правовой ответственности. Предметом исследования выступает гражданское правонарушение как основание ответственности и роль вины правонарушителя при определении меры гражданской ответственности по законодательству России.

Методология исследования основана на использовании диалектического метода научного познания, законов и категорий материалистической диалектики, метода системного подхода к изучению российского гражданского права.

В процессе написания работы, наряду с общенаучными методами и приёмами - научной абстракцией, моделированием, анализом, синтезом, применялись частно - научные методы: исторический, формально-логический, сравнительно-правовой, структурно-системный.

Структура работы содержит введение, две главы, заключение, библиографический список.

Глава 1. Понятие вины в гражданском праве России

1.1 Субъективная сторона состава гражданского правонарушения в истории гражданского права

Наиболее ранними письменными памятниками русского права являются тексты договоров Руси с Византией (911,944, и 971 гг.). Они содержат нормы византийского и русского права, относящиеся к международному, торговому, процессуальному и уголовному праву. В них имеются ссылки на «закон русский», являвшийся, по-видимому, сводом устных норм обычного права. К числу древнейших источников права относятся также церковные уставы князей Владимира Святославича и Ярослава Владимировича (X-XI вв.), содержащие нормы о брачно-семейных отношениях, правонарушениях против церкви, нравственности и семьи. В праве Древней Руси мы не находим разработки понятия гражданского правонарушения либо обязательства из причинения вреда.

Впервые упоминание об обязательственных отношениях имеются в Русской Правде, состоящей из Краткой Правды, разделяющейся на Правду Ярослава (ст.ст. 1-18), Правду Ярославичей (ст.ст. 19-41), Покои вирный (ст. 42) и Урок мостников (ст. 43) Пространной, разделяющуюся на Суд Ярослава (ст. 1-52) и Устав Владимира Мономаха (ст. 53-121) и Сокращенной Правды. По этим законам обязательственные отношения могли возникать из причинения вреда или из договоров. За невыполнение обязательств должник отвечал имуществом, а иногда и своей свободой.

Древнее право Руси носило частный характер. Правонарушение, по Русской Правде, определялось не как нарушение закона или княжеской воли, а как «обида», то есть причинение морального или материального ущерба лицу или группе лиц. Уголовное преступление не отграничивалось в законе от гражданского правонарушения.

В более поздних источниках русского феодального права, в частности, в Судебнике 1497 года, где нашли свое применение нормы Русской Правды, обычного права, судебной практики и литовского законодательства, мы также не находим признаков разработки понятия гражданского правонарушения. Однако значительно определеннее устанавливаются в Судебнике субъективные признаки любого правонарушения, разрабатываются виды вины.

В Соборном Уложении 1649 года сфера гражданско-правовых отношений, регулируемых специальными нормами, может быть выделена с достаточной определенностью, однако упоминаний о гражданском правонарушении либо обязательств из причинения вреда мы, по-прежнему, не встречаем.

Гражданское право в первой четверти XVIII века в значительной степени восприняло многие западноевропейские правовые традиции и институты. В этой связи начинает более определенно прослеживаться индивидуализация частных имущественных и обязательственных прав. Проводились работы по кодификации права, источниками этой кодификации были Соборное Уложение 1649 года, Кормчая книга, указы, Военный и Морской уставы, шведские и датские законы[1].

Впервые сфера гражданского права в России была выделена как особая отрасль в первой половине XIX века. На основе материалов кодификаций, проведенных ранее, были изданы несколько томов Полного собрания законов или Свод законов; и там мы встречаем гражданское правонарушение в качестве основания для возникновения обязательств.

В гражданском праве имперской России эта группа обязательств носила наименование обязательств, основанных на гражданском правонарушении.

И.А. Покровский утверждал, что обязательства из правонарушений были вообще исторически древнейшим видом обязательств. Но в древности, они преследовали двоякую цель: с одной стороны, возмещение причиненного вреда, а с другой - некоторое имущественное наказание правонарушителя. В том имущественном штрафе, который влекло за собой правонарушение, сплошь и рядом сливались и вознаграждение за вред, и карательный штраф в собственном смысле. Дальнейшая историческая эволюция этих обязательств заключалась в том, что постепенно вторая, карательная функция их отпадала, переходя в ведение уголовного права, и для гражданского права, по мнению И.А. Покровского, осталась только задача первого рода - организация возмещения причиненного вреда. Такое разделение диктовалось самой природой обеих функций: уголовно-правовое наказание имеет свои особые цели и определяется совершенно иными началами, чем те, которыми может руководствоваться гражданское право[2].

Как отмечают правоведы периода имперской России, гражданское право имеет своей задачей устранить вредные последствия, причиненные правонарушением, и для него важно одно - установить, есть ли налицо то, что называется правонарушением и что дает основание возложить ответственность на его виновника.

Наименованию «обязательства, основанные на гражданском правонарушении» нельзя отказать в обоснованности, ибо причиной возникновения подобных обязательств является, именно, гражданское правонарушение. В этой связи необходимо сказать, что предметом нашего исследования является гражданское правонарушение как основание ответственности и роль вины правонарушителя при определении меры гражданской ответственности, поэтому нас в большей степени интересует понятие гражданского правонарушения, чем определение системы обязательств, основанных на гражданском правонарушении.

Основанием возникновения обязательств, вследствие причиненного вреда, по мнению И.А. Покровского, является противоправное, виновное, вредоносное действие причинителя вреда (или известная совокупность таких действий - юридический состав), с наличием которого (действия) закон связывает возникновение права на возмещение вреда у потерпевшего и обязанности возмещение вреда у причинителя, то есть гражданское правонарушение.

В праве имперской России, в частности, в курсе гражданского права Г.Ф. Шершеневича, под гражданским правонарушением понималось недозволенное действие, нарушающее чужое субъективное право причинением имущественного вреда. Вследствие такого факта, писал Шершеневич, возникает правоотношение между лицом, причинившим вред, и потерпевшим лицом, в силу которого первый обязывается возместить понесенные вторым имущественные убытки[3].

Гражданское правонарушение понималось, прежде всего, как недозволенное действие, то есть действие, запрещенное объективным правом. И поэтому всякое действие, которое являлось только осуществлением права, которое не выходило из пределов, очерченных законом субъективному праву, не составляло правонарушения, как бы оно не было вредно другим лицам. Заметим, что гражданско-правовая наука того времени еще не разработала категории злоупотребления субъективным правом.

В общедоступных очерках И.А. Ильина, В.М. Устинова, И.Б. Новицкого и М.Н. Гернета «Основы законоведения. Общее учение о праве и государстве и основные понятия русского государственного, гражданского и уголовного права» гражданское правонарушение определяется как недозволенное действие, нарушающее какой-либо взятый под защиту права, интерес другого лица, вследствие чего обладатель этого интереса терпит ущерб. Так как каждый в праве требовать, чтобы посторонние не нарушали его интересов, огражденных законом, то из правонарушения вытекает для потерпевшего право требовать возмещения, причиненного ему ущерба[4].

Гражданское правонарушение предполагало причинение имущественного вреда. Лицо потерпевшее должно было испытать убытки в имуществе, которое уменьшается сравнительно с тем, чем бы оно было, если бы не наступило недозволенное действие.

При разработке понятия гражданского правонарушения отечественные правоведы тщательным образом анализировали Германское Гражданское Уложение от 18 августа 1896 года, Французский кодекс (Кодекс Наполеона), Швейцарский обязательственный кодекс 1911 года, римское частное право.

Общие положения дореволюционного законодательства о вине как условии гражданско-правовой ответственности и как элемента состава гражданского правонарушения упоминают неполно[5]. Это обстоятельство позволило известному русскому юристу К. Анненкову при рассмотрении вопросов вины сделать вывод о том, что закон не предусматривает виновность лица как необходимый признак недозволенных действий и предпосылки ответственности за вред и убытки[6].

Эти неясности закона вызвали большую дискуссию среди юристов не только по проблеме понятия вины, но и о правомерности рассмотрения вины как обязательного условия возникновения гражданско-правовой ответственности, К. Анненков делил недозволенные действия на три группы: 1) неправомерное владение чужим имуществом; 2) неправомерное причинение вреда (деликты); 3) нарушение договоров и иных обязательств[7].

Следует отметить, что цивилисты имперской эпохи России положительно решали вопрос о вине как необходимом условии ответственности при совершении недозволенных действий первых двух групп.

Одним из тех цивилистов, которые последовательно занимались разработкой проблемы вины в гражданском праве Российской империи, был Э.Э. Пирвиц.

Э.Э. Пирвиц в работе «Значение вины в гражданском праве», как и К.Анненков, делает вывод о том, что отрывочные постановления гражданских законов о влиянии вины, случая и непреодолимой силы на ответственность за убытки, причиненные недозволенным деянием или неисполнением договора, возбуждают множество сомнений в виду общих правил по этому предмету.

Как отмечает Э.Э. Пирвиц, российское законодательство не придает особого значения понятию так называемой гражданской вины. В своде законов упоминается, главным образом, о влиянии уголовной вины на гражданские правоотношения. Что же касается наказуемой или, так называемой, гражданской вины (умысла и неосторожности), по мнению Пирвица, направленной к совершению гражданского правонарушения, то на нее указывается гораздо реже в законах российских, чем в иностранных уложениях[8].

Право Советской России восприняло гражданско-правовую традицию Российской империи.

В первом ГК РСФСР 1922 года, действовавшем до 01 октября 1964 года, был раздел посвященный обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда. Существовал такой раздел и в ГК РСФСР от 11 июня 1964 года.

Гражданское правонарушение являлось основанием гражданско-правовой ответственности. Наука советского гражданского права продолжила разработку понятия гражданского правонарушения. Отчетливо возникает понятие состава гражданского правонарушения.

Гражданское правонарушение понимается как единый, но, вместе с тем, сложный акт, включающий ряд объективных и субъективных элементов. Объективная характеристика этого акта опирается на отношение к нему закона как к деянию неправомерному. Его субъективная характеристика, основанная на законе, отражает соответствующее психическое отношение к своему действию самого нарушителя.

Разработкой института обязательств, возникающих из гражданского правонарушения и причиненного им вреда, ответственности за причинение вреда занимался ряд видных советских ученых-цивилистов: М.М. Агарков, С.С. Алексеев, Б.С. Антимонов, М.В. Гордон, О.С. Иоффе, Л.А. Майданик, Г.К. Матвеев, Н.Ю. Сергеева, В.Т. Смирнов, В.А. Тархов, Е.А. Флейшиц, - среди которых возникает обширная дискуссия по проблемам начал гражданско-правовой ответственности.

Особая заслуга ученых цивилистов периода Советской России состоит в том, что ими был обозначен и разработан состав гражданского правонарушения. Научная категория «состав гражданского правонарушения» получила прочное место среди других научных категорий гражданского права. Состав гражданского правонарушения явился основанием ответственности по обязательствам, в том числе, и по обязательствам из причинения вреда.

В настоящее время судебная практика широко использует понятие состава гражданского правонарушения. В качестве примера приведем постановления Федерального Арбитражного Суда Поволжского округа от 31 декабря 2007 года по делу № А55-3905/07[9] и постановление Федерального Арбитражного Суда Поволжского округа от 16 марта 2008 года по делу № А55-1288/07[10] широко использующие понятие состава гражданского правонарушения.

В соответствии с марксистско-ленинской теорией причинности постулировалось, что ни один акт человеческой поведения не остается безрезультатным, и определенный результат в смысле наносимого охраняемым отношениям урона неотделим от правонарушения. И если законодатель вводит за правонарушение юридическую ответственность, то имеется в виду, прежде всего, задача предотвращения общественно вредного результата[11].

В ходе многочисленных научных дискуссий было установлено, что при конструировании в законе составов отдельных правонарушений результат не обязательно должен быть в них отражен. Всё зависит от применяемых форм ответственности. Для ответственности в форме штрафа достаточно установить, что совершено запрещенное законом действие, не обращаясь к выявлению его последствий, тогда как ответственность в форме возмещения убытков невозможна, если не наступил результат в виде причиненных убытков. В последнем случае расширяются и объективная, и субъективная характеристики состава правонарушения. Последний включает в себя также: со стороны объективной - определенную связь между неправомерным поведением и наступившим результатом, а со стороны субъективной - определенное психическое отношение к тому, как эта связь могла развиваться.

Из этого мыслились составы гражданского правонарушения двоякого рода. Одни из них слагались из двух элементов: неправомерного поведения и вины, а в других присоединяется третий элемент - причинная связь между неправомерным поведением и наступившим результатом. Таким образом, предусмотренный законом состав гражданского правонарушения в единстве его объективных и субъективных элементов и образует основание гражданско-правовой ответственности.

Возникает понятие общего состава гражданского правонарушения. Подобно тому, как возмещение убытков, а не иные санкции, является общей формой гражданско-правовой ответственности за нарушение обязательств, трехэлементный, а не двухэлементный состав выступает в качестве общего состава гражданского правонарушения.

Подобной точки зрения придерживался, в частности, О.С. Иоффе[12].

Рядом советских ученых цивилистов особое внимание было уделено противоправности поведения лица как условия гражданско-правовой ответственности, ибо не всякий факт неисполнения обязательств или причинения вреда может служить основанием к возложению мер гражданско-правовой ответственности. Необходимо, чтобы такое действие рассматривалось законом как правонарушение. В наиболее общем виде, противоправным является любое действие, выходящее за пределы, установленные законом.

Отсюда выводилось понятие гражданского правонарушения как действия субъекта права, которым нарушаются как предписания действующего объективного права, так и субъективные права кредитора (потерпевшего)[13].

В гражданском праве современной России появилась некая тенденция к изменению группировки институтов гражданского права, изложенной в ГК РФ. Изменения заключаются в иной группировке в соответствии с целями гражданско-правовой науки. Исходя из этого, гражданское правонарушение включается в главы о неправомерных действиях в системе юридических фактов. Причем под неправомерными действиями или правонарушениями понимаются деяния (поступки) субъектов гражданского права (правонарушителей), нарушающие императивные предписания (нормы) объективного права и (или) посягающие на субъективные гражданские права (частные) права либо частную правоспособность третьих лиц (потерпевших) и, как правило, подлежащие вменению правонарушителям[14].

Неправомерные действия являются юридическими фактами, которые влекут возникновение у потерпевших субъективного права требовать прекратить совершение такого действия. На нарушителя, соответственно, возлагается обязанность прекратить посягательство. Неправомерные действия, которые стали причиной негативных изменений в имущественной, правовой или личной имущественной сфере потерпевшего (вредоносные действия), влекут также возникновение и еще одного правоотношения. Оно состоит из субъективного права (требования) устранения негативных последствий правонарушения и корреспондирующей ему обязанности правонарушителя восстановить положение, существовавшее до правонарушения. Чаще всего такое восстановление производится посредством возмещения (компенсации) причиненного вреда, но может быть осуществлено и каким-нибудь иным, сообразным с ситуацией, способом.

Действующий ГК РФ выделяет следующие неправомерные действия: нарушение обязательств, причинение вреда (деликт), неосновательное обогащение, совершение недействительной сделки, злоупотребление правом.

Однако данный перечень не является научной классификацией, это, скорее, набор традиционных и достаточно разработанных категорий неправомерных действий.

Современная наука гражданского права, прежде всего, классифицирует неправомерные действия на объективно и субъективно противоправные.

Под объективно противоправными действиями понимают действия, нарушающие норму объективного права, то есть совершаемые против права в объективном смысле. Под субъективно противоправными - действия, нарушающие субъективное гражданское право или частную правоспособность потерпевшего, либо создающие угрозу такого нарушения. Само по себе нарушение гражданско-правовой нормы не может быть основанием для признания действий нарушителя неправомерными, если только такие действия не нарушили субъективных частных прав и (или) охраняемых законом интересов конкретного субъекта частного права.

Неправомерные действия, представляющие собой успешно завершившееся посягательство на субъективные частные права и правоспособность, называют вредоносными деяниями, то есть действиями, причинившими вред, или гражданскими правонарушениями[15].

Противоправные деяния - нарушения абсолютных субъективных гражданских прав не приобретают гражданско-правовое значение сами по себе. Их влияние на динамику гражданских правоотношений наступает лишь в совокупности с несколькими другими обстоятельствами. Система этих юридически значимых обстоятельств называется составом гражданского правонарушения.

Современная российская наука гражданского права слагает состав гражданского правонарушения из противоправного деяния, наличия вреда, причинной связи между противоправным деянием и вредом и вины причинителя вреда.

Очевидно, что элементы состава гражданского правонарушения связаны друг с другом субординационно. Природа этих связей проявляется в определенной последовательности установления и доказывания перечисленных элементов гражданского правонарушения. Отсутствие или недоказанность каждого предыдущего элемента означает отсутствие всех последующих элементов. При отсутствии противоправного деяния не может идти речь ни о вреде, ни о причинной связи, ни о вине. При наличии противоправного деяния, но отсутствии вреда бессмысленно заниматься установлением причинной связи и виновности. Наличие деяния и вреда, но отсутствие причинной связи между ними делает излишним постановку о вопроса, о вине.

1.2 Доктринальное толкование вины в гражданском праве России

Развернутое понятие вины в гражданском праве периода Российской империи дал Д.И. Мейер, под которой Мейер понимал волю, направленную к совершению противозаконного действия. По взглядам Мейера, вина могла быть в форме умысла и неосторожности. Собственно неосторожность могла быть неосторожностью и легкой неосторожностью. За основу своей классификации Мейер, очевидно, принимал классификацию, предложенную древнеримскими юристами, с использованием терминологии римского права[16].

Иное понятие вины дает Г.Ф. Шершеневич, утверждая, что вина представляет собой состояние сознательного человека, который намеренно или неосмотрительно совершает действие, направленное на фактический результат, противный закону[17]. Как видим, речь идет не о лице, а о человеке и, только о действии, без упоминания бездействия.

Большинство прогрессивных достижений гражданско-правовой науки периода Российской империи и правоприменительной практике о вине нашли свое отражение в проекте Гражданского Уложения. Многие из положений этого законопроекта нашли свое отражение в советский период в Гражданском кодексе РСФСР 1922 г. и Гражданского кодекса РСФСР 1964 г.

Анализ норм ГК РФСР 1922 г. о вине показывает, что принцип вины в кодексе присутствует, хотя определения вины кодекс не содержит. Отсутствие в нормах ГК РСФСР 1922 г. терминов «умысел», «неосторожность» и, собственно, «вина» вовсе не является следствием отрицания принципа вины.

В процессе разработки Гражданского кодекса РСФСР 1922 года развернулась дискуссия о том, какой из принципов предопределяет ответственность - принцип причинения (вреда) или принцип вины.

Доминирующей оказалась позиция сторонников принципа причинения, во главе которых стоял А.Г. Гойхбарг. Позиция сводилась к тезису о том, что «гражданский кодекс строит ответственность на социальном начале причинения, а не на индивидуальном начале вины». Для возникновения юридической ответственности не требуется ни умысла, ни неосторожности и возлагается она в виде санкции «за объективную связь вреда с деятельностью причинившего вред»[18].

Принцип вины в текстуальном выражении мы обнаруживаем в Основах законодательства СССР от 08 декабря 1961 года, где в статье 37 закреплено, что лицо, не исполнившее обязательство либо исполнило его ненадлежащим образом, несет имущественную ответственность лишь при наличии вины (умысла и неосторожности), кроме случаев, предусмотренных законом или договором, причем отсутствие вины доказывается лицом, нарушившим обязательство.

Подобное положение содержит в себе и ГК РСФСР от 11 июня 1964 года (в статье 222), воспроизводя дословно ст. 37 Основ 1961 года о вине, как условии гражданско-правовой ответственности.

В науке послереволюционного гражданского права большой вклад в разработку понятия вины внесли такие видные ученые, как: М.М. Агарков[19], Б.С. Антимонов[20], СИ. Аскназий[21], С.Н. Братусь[22], Ю.Г. Басин[23], К.М. Варшавский[24], Т.И. Илларионова[25], О.С. Иоффе[26], О.А. Красавчиков, Г.К. Матвеев, Н.С. Малеин, В.А. Тархов, В.А. Ойтензихт, Б.И. Путинский, Ф.Л. Рабинович, В.А. Рахмилович, Х.И. Шварц и другие.

В цивилистике понятие вины стало применяться, вероятно, с того времени как были сформулированы в относительно устойчивом виде сами нормы частного права.

Основной вопрос, который волновал цивилистов, - психическое содержание вины. Поскольку его выявление при совершении гражданских правонарушений вызывало затруднение, то принцип вины, который, по общему мнению, лежит в основе юридической ответственности, очень часто подменялся принципом объективного вменения.

Предпринимались попытки выявить дефиницию вины. Так Х.И. Шварц определял вину как всякое отклонение дееспособного гражданина от нормального поведения гражданина социалистического общества[27]. Очевидно, что налицо смешение понятий противоправности и виновности.

Совершенно иначе определял вину М.М. Агарков, как умысел и неосторожность лица, обусловившие совершенное им правонарушение[28]. Вина, по мнению М.М. Агаркова, является определенным психическим состоянием правонарушителя,

Дефиниция вины, предложенная М.М. Агарковым, была поддержана Е.А. Флейшицем[29] и В.А. Тарховым[30].

Против предложенной дефиниции вины, выступил О.С. Иоффе, который обращал внимание на то, что осознание умысла и неосторожности начинается с момента, когда стремятся установить, почему умысел и неосторожность образуют вину.

Отличное от всех перечисленных определений вины, предложил Л.А. Лунц, утверждая, что вина представляет собой определенное психическое отношение человека к его собственному противоправному поведению (действию или бездействию). Отношение лица к его собственному противоправному поведению определяется как интеллектуальным моментом (предвидением, пониманием реальных и возможных последствий поступка и т.д.), так и волевым моментом[31].

Новой вехой определения понятия вины в науке советского гражданского права была дефиниция, предложенная Г.К. Матвеевым. Г.К. Матвеев определил вину как психическое отношение нарушителя социалистического гражданского правопорядка к своим противоправным действиям и вредным последствиям в форме умысла или неосторожности[32].

Данную дефиницию уточнили, но в целом согласились с ней ряд видных советских цивилистов, таких как О.С. Иоффе, В.П. Грибанов, Н.С. Малеин. Например, в целом принимая дефиницию Г.К. Матвеева, О.С. Иоффе определял вину как психическое отношение лица к совершаемым противоправному действию или бездействию, а также к наступающим в связи с этим противоправным последствиям[33].

В результате этого, на наш взгляд, выработалось и прижилось уголовно-правовое понятие в науке гражданского права.

Понятия вины при нарушении абсолютных субъективных прав современный ГК РФ не дает. По содержанию пункта 3 статьи 1083 и пункта 4 статьи 1090 части второй Гражданского кодекса Российской Федерации, упоминающих о юридическом значении такой формы вины как умысел, можно сделать вывод, что понятие вины в нарушении абсолютных прав осталось традиционным, «уголовно-правовым».

Однако, наряду с вышесказанным, следует признать, что в действующем российском ГК законодатель несколько отступил от установившихся традиций.

Пункт 1 статьи 401 части первой ГК РФ закрепляет, что должник признается невиновным в нарушении обязательства, если докажет, что принял все зависящие от него меры для надлежащего исполнения обязательства, Тем самым законодатель предложил обозначать термином «вина» (в нарушении обязательства - относительного права) не субъективное психическое отношение должника к собственным действиям и их последствиям, а бездействие, состоящее в непринятии должником зависящих от него мер для надлежащего исполнения обязательства. На первый план выдвинуто объективное проявление субъективного психического отношения лица к собственному поведению. В том же пункте общий принцип ответственности за вину сформулирован с упоминанием о различных формах вины - умысла и неосторожности.

Проблема вины заключается не только в ее законодательном определении, а в большей степени в ее установлении, в отыскании грани между виновностью и отсутствием вины, а также в том, какими критериями пользоваться при установлении вины.

Если ставить себе цель усовершенствовать понятие вины, то для ее достижения необходимо исследовать составляющие вины.

Вина имеет несколько составляющих. Среди них, во-первых, упомянем такие категории, как: воля, эмоции, характер, темперамент, мотивы. Во-вторых, собственно говоря, умысел и неосторожность, И здесь нужно отметить, что первая составляющая вне связи с умыслом и неосторожностью не имеет никакого юридического значения.

В. Тархов считает, что признак общественной опасности не является характерным для оснований гражданско-правовой ответственности. Поэтому из определений умысла и неосторожности указание на общественно опасный характер действий и последствий по гражданскому праву должно быть, по его мнению, исключено.

Для гражданско-правовой ответственности требуется противоправность поведения, понимаемая более широко, чем в уголовном праве. В связи с этим возникает вопрос, необходимо ли для признания виновным сознание противоправности (антиобщественности) своего поведения по гражданскому праву. В практике рассмотрения судебных дел нередко встречаются ситуации, когда вина нарушителя права презюмируется и установление осознанности противоправности своих действий со стороны правонарушителя не требуется. Например, предполагается вина перевозчика в порче груза, согласно ст. 796 ГК РФ и об этом специально упоминается в постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда № 1901/07 от 21 сентября 2007 года[34].

В гражданском праве противоправность представляет собой одновременно нарушение объективного и субъективного права. В гражданском праве ответчик отвечает перед кредитором, которым может быть и государство, и юридическое лицо, и, что чаще всего встречается, такой же гражданин. Противоправность является объективной категорией в гражданском праве.

Никто не может ссылаться на незнание законов. Дело не в презумпции знания закона, которая очень сомнительна, а в том, что далеко не каждое действие предусмотрено в законе, и потому даже для юристов не всегда бывает легко определить, правомерно или нет, было то или иное действие. От людей далеких от юриспруденции точности определения противоправности требовать вообще затруднительно. Необходима объективная противоправность, независимо от осознанности ее ответственным лицом. Совсем не зря противоправность относят к объективной стороне состава правонарушения. Утверждение, что противоправным может быть только волевое действие, основано на смешении противоправности и виновности.

Смешение противоправности и виновности встречается нередко. Оно лежит в основе надуманного деления деяний на правонарушения и объективно противоправные. Подобные взгляды высказывал И.С. Самощенко, считавший, что нельзя нарушить закон, когда лицо не могло, и не должно было предвидеть наступления общественно вредного результата своего поведения или, предвидя его, было не в состоянии предотвратить его наступление. К объективно противоправным деяниям И.С. Самощенко относит и неправомерные действия, совершенные в силу незнания закона. Однако это есть типичный случай виновных действий, неосторожности в виде небрежности: не знал, но мог и должен был знать. Одна лишь противоправность не предрешает виновности, нужны еще определенные условия[35].

С.В. Курылев высказал мнение, что одинаково отсутствует правонарушение, как при действии сил природы, так и при случайных действиях человека. Здесь нужно заметить, что силы природы не являются участниками правовых отношений, к ним не обращены веления права, поэтому их действия не могут быть ни правомерными, ни противоправными. Участниками правовых отношений являются люди, во многих случаях независимо от их возраста и психического состояния. В результате поведения людей норма права может оказаться нарушенной. Нарушена ли она виновно или случайно, возникнет ли ответственность, и в чем она будет выражаться - это уже иные вопросы, не относящиеся к понятию противоправности[36].

Сознание противоправности не входит в содержание вины. Не согласимся и с включением в понятие вины отрицательного отношения к интересам общества, потому как нельзя исключить, что правонарушение будет сознательно совершено ответственным лицом в убеждении правомерности своих действий. Такое же отрицательное отношение будет отсутствовать при совершении правонарушений по неосторожности.

На наш взгляд включение в понятие вины отрицательного отношения к интересам общества связано с противопоставлением форм и сущности вины.

Ряд авторов, объявляя умысел и неосторожность формами вины, пытаются раскрыть сущность вины. Между тем, называя умысел и неосторожность формами вины и различая формы умысла и неосторожности, они, в действительности, подразумевали под формами скорее виды вины и разновидности вины. Это и позволяет нам сказать, что умысел не форма проявления вины, а психическое отношение лица к своему поведению и его результату вовсе не проявляется в умысле, а заключается в нем, то есть представляет собой вид и сущность этого отношения. Проявляется умысел и неосторожность в поведении лица[37].

Попутно заметим, что вопросы вины, виновности лица получили большую теоретическую разработку в уголовном праве. Учение о вине является одним из основополагающих элементов теории российского уголовного права. Без вины не может быть уголовной ответственности по российскому уголовному праву[38].

Важной частью этого является установление вины определенного лица в совершенном правонарушении. Истина - это правильное отражение внешнего мира в сознании человека. Суд в своем решении должен правильно отобразить в нем определенное явление внешнего мира — реально существующую вне сознания судьи вину правонарушителя в совершении гражданского правонарушения.

Вина определенного лица в совершении правонарушения существует независимо от того, познана она или не познана судебными органами. Материализм признает не только существование внешнего мира независимо от сознания человека, но и познаваемость внешнего мира. Поэтому вина определенного лица может быть познана.

Мы полагаем, что в обыденном общении люди слову «вина» во многих случаях придают разное значение. И в юридической литературе вина определяется по-разному.

Однако если отвлечься от несущественных различий, то, в основном, вина определяется как психическое отношение лица к своему поведению и результату действия (бездействия) в виде умысла и неосторожности. Поскольку за пределами умысла и неосторожности вина никак не проявляется, то с полным правом можно провести тождество между умыслом и неосторожностью с одной стороны и виной, с другой.

Умысел и неосторожность при совершении гражданского правонарушения в реальной жизни всегда наполнены определенным материальным содержанием. Поэтому в конкретных противоправных действиях находят свое выражение противоправные умысел и неосторожность[39].

Без определенного психологического содержания не может идти речи о вине. Вина представляет собой субъективную сторону таких деяний, которые расцениваются государством как вредные для основ общественной жизни или правопорядка. Вне этой государственной оценки действия нельзя говорить о вине. О реальных помыслах и чувствах отдельных личностей мы судим по действиям этих личностей. Единство объективного и субъективного в действии человека не означает их тождество. Субъективное находит свое выражение в объективном, однако от этого оно не перестает быть субъективным и не утрачивает своего качества субъективного. Объективное, будучи выражением субъективного, не перестает все же быть объективным.

В основе гражданского права лежит диалектическое единство объективных и субъективных свойств деяния, - противоправных, общественно вредных действий, и определенной формы виновности. Вина есть субъективная сторона этого единства. Поэтому правонарушение с виной не отождествляется и не отрывается вина от ее выражения в общественно вредном действии, которое является мерой степени вины лица перед государством и людьми.

Любое правонарушение представляет собой единство объективных и субъективных признаков, характеризующих поведение лица, совершившего общественно вредное действие.

Объективная сторона - это внешняя форма правонарушения, выражающаяся в действии или бездействии, последствиях и причинной связи между действием и последствиями.

Субъективную сторону правонарушения составляют психические процессы, сопровождающие его совершение от момента возникновения первичных психических импульсов, связанных с противоправным поведением, до момента выработки устойчивого психического отношения лица к совершаемому им правонарушению и его последствиям (вина).

Вина - основной, но не единственный признак субъективной стороны правонарушения. Сюда же относятся мотив - побуждение, в силу которого действует виновный; цель - общественно вредный результат, к достижению которого он стремится; эмоции - переживания действующего лица, сопровождающие совершаемое им правонарушение.

Судебная практика в России, формируемая высшими судебными инстанциями страны, полна примеров, когда обращается особое внимание судов на установление всей совокупности субъективной и объективной сторон гражданского правонарушения. Например, об этом специально указано в постановлении от 26 января 2008 года по делу № А55-2299/07 по проверке законности и обоснованности решений (постановлений) арбитражных судов, вступивших в законную силу[40].

Вопрос о вине как субъективной предпосылке ответственности всегда занимал первостепенное место среди правовых проблем.

Психологическая наука свидетельствует, что сознание имеет свою структуру, свои компоненты, посредством чего человек познает, отражает различные процессы и явления, а в конечном итоге регулирует свое поведение и свою деятельность[41].

Желание субъектом наступления вредных последствий можно отождествлять с волей, но с большой долей условности. Реализация желания (мотива) субъекта связана с его волевыми усилиями. Воля обслуживает функции мотивации, но не сводима к желанию, к сознательной (произвольной) мотивации, поскольку она проявляется и тогда, когда глубинный мотив (желание) противоправного поведения не осознан субъектом, а также тогда, когда осознанное желание есть, а воли может не быть, когда мотивация не достаточна, а воля мобилизует субъект на ее реализацию.

Желание (мотив) в своей содержательной части и воля как система механизмов сознания, обеспечивающая самоуправление функциональной структурой психики и уровнем ресурсных затрат в деятельности и поведении, в отдельных действиях и поступках - понятия коррелируемые, но они не сводятся друг к другу. Следовательно, мотив (желание) в своей содержательной части не является основным признаком воли при прямом умысле и совсем не относятся к последней допущение (при косвенном умысле), легкомысленный расчет (при самонадеянности), а тем более, неосознанная возможность наступления вредных последствий (при небрежности). Все это из области правовых стереотипов, оценок и упрощений, но не психологических научных положений.

На важное обстоятельство при определении вины указывает И.С. Самощенко: «Вина-это конкретное психическое отношение лица к своему конкретному внешнему поведению и его последствию, а не состояние психики данного лица вообще... Психическое - область деятельности человеческого мозга: оно не только пронизывает всю внешнюю сторону действий человека, направляя и руководя ею на всех этапах, но и предшествует ей»[42].

Принцип виновной ответственности - элементарное условие правильной юридической и социально-нравственной оценки поведения человека.

В науке права одно время наблюдалась тенденция включать в понятие вины, помимо психического отношения лица к своим действиям и их последствиям, и ряд объективных показателей, рассматривать вину в «широком» и «узком» смысле слова, противопоставлять понятия «вина» и «виновность».

В.Г. Макашвили видит причину этого в заимствовании принятого в уголовном праве понятия «виновность», используемого для суммарного обозначения всех моментов, принимаемых во внимание при вынесении решения[43].

Б.С. Утевский считал возможным рассматривать вину в двух планах: как общее основание ответственности и в качестве признака субъективной стороны состава правонарушения[44].

Одним из авторов, пытавшихся расширить рамки вины за счет включения в её содержание объективных обстоятельств, был Ю.А. Демидов, утверждавший, что вина не сводится к умыслу и неосторожности, а включает в себя и объективные обстоятельства правонарушения, в которых выражено отрицательное отношение виновного к ценностям общества[45].

Думается, что Ю.А. Демидов таким образом отождествляет вину с составом правонарушения как совокупностью всех признаков, характеризующих правонарушение, Объективные обстоятельства, о которых пишет автор, это те видимые исследователю ориентиры, по которым судят о намерении лица, о его отношении к общественным ценностям, это результат утраты субъектом ценностной ориентации, отвечающей интересам общества, но это не вина.

Правовая наука в ходе дискуссий, преодолевая заблуждения и «увлечения», выработала понятие вины.

Вина — это противоправное психическое отношение лица в форме умысла или неосторожности к совершенному им деянию и его последствиям, выражающее пренебрежение этого лица к интересам личности и общества и осуждаемое обществом.

1.3 Содержание и формы вины

Составными элементами психического отношения лица к совершаемому им правонарушению и его последствиям являются сознание и воля, что четко прослеживается в характеристике конкретных форм вины.

Разные комбинации сознательного и волевого элементов образуют различные модификации вины. Поэтому интеллект и воля - суть элементы, совокупность которых образует содержание вины.

В дальнейшем, применительно к умыслу и неосторожности, мы специально остановимся на интеллектуальном и волевом аспектах вины.

Совершенно справедливо в юридической литературе отмечается взаимосвязь интеллектуального и волевого аспектов вины.

В противоправном деянии характер интеллектуального момента предопределяет, как правило, и характер проявления воли. Разумеется, воля лица зависит не только от того, каково сознание, каков интеллект человека и как он проявляется. Она зависит и от других психологических, физиологических свойств и состояний личности, то есть, на нее влияет, так сказать, весь "психический склад" личности. В результате, велика значимость интеллектуального момента психики лица, как в разграничении форм вины, так и при отграничении виновного деяния от невиновного[46].

Специфика вины как элемента гражданского правонарушения и объекта доказывания для сторон, участвующих в судебном разбирательстве, связана с принципиальной особенностью ее природы. Она состоит в том, что субъективное, включая вину, не поддается непосредственному восприятию, что обусловливает необходимость изучения также особенностей ее познания[47].

Решение этой задачи возможно лишь на базе использования данных общей и правовой (юридической) психологии. К ним относятся общенаучные положения о соотношении сознания и деятельности в волевом поведении личности; о функциях сознания лица в мотивации и регуляции (управлении) своими действиями (включая и противоправные); о действии и деятельности как структурных «единицах» противоправного поведения, на базе которых происходит выявление их субъективной (психической) стороны.

В теории права вина, как психическое отношение к совершенному, рассматривается в понятиях, относящихся к различным сферам психики личности: в качестве элементов сознания (так называемые интеллектуальные элементы) и в качестве элементов воли (волевые элементы). В познавательном плане установление вины происходит в рамках конкретных единиц поведения (противоправного действия или деятельности) и психологических элементов их структур (мотива, цели, принятого решения, плана совершения противоправного действия).

Для умышленных правонарушений характерны три направления психической регуляции лицом своего противоправного поведения. Первое - это знание (на уровне общежитейской осведомленности) отдельных особенностей объекта правонарушения. Второе - сознательно-волевое отношение (в виде субъективного выбора и целевого использования) к отдельным элементам правонарушения. Третье - психические элементы, определяющие особенности субъективной регуляции поведения - мотив и цель.

Таким образом, в объем психического отношения, образующего вину как объект познания входит главное отношение - к наступившим последствиям противоправного поведения и психическое отношение к особенностям объекта правонарушения, а также конкретные психические регуляторы поведения.

Проблема вины требует четкого понимания вопроса о соотношении субъективного и объективного применительно к структуре противоправного поведения. Выделение этих понятий имеет двоякое значение: философское - когда субъективное и объективное рассматриваются в свете теории отражения и соотношения материальной действительности и ее идеальных форм отражения, и практическое - для анализа структуры конкретных противоправных действий, когда субъективная (психическая) активность личности уже реализовалась в объективной противоправной деятельности.

Психологический механизм входит в структуру любой индивидуально-волевой деятельности. Он включает механизмы мотивации и регуляции поведения, имеет универсальное значение, в том числе применительно к противоправным (умышленным и неосторожным) видам поведения.

Взаимосвязь психологического механизма и субъективной стороны правонарушения проявляется в общности их структуры, состоящей из трех «блоков»: мотивации поведения, его субъективной регуляции, отношения к содеянному и наступившим результатам. Познавательное значение имеет установление всех трех блоков. Ибо, только взятые в совокупности, они дают полное представление о реальном психологическом механизме совершения правонарушения, о генезисе противоправной деятельности и особенностях формирования противоправного умысла правонарушителя.

Основной формой вины в праве гражданском является неосторожная вина.

Актуальность исследования проблемы неосторожной вины связана с тем, что в условиях научно-технического прогресса число правонарушений, совершенных по неосторожности, постоянно возрастает, и значительно повышается их опасность для личности, общества и государств[48].

Неосторожные правонарушения связаны с нарушением различных, порой весьма многочисленных правил безопасности, установленных в разных сферах деятельности человека; результат в этих деяниях часто является следствием правонарушений со стороны различных субъектов, в том числе, и потерпевшего.

Кроме того, наступлению противоправного результата нередко способствует не только поведение самого субъекта, но и острая, порой, экстремальная ситуация, скрытые особенности используемых технических средств.

Каждый из видов неосторожности имеет специфические особенности и заслуживает самостоятельного рассмотрения. Четкое представление обо всех деталях характеристики неосторожной вины необходимо в связи с тем, что на практике нередко встречаются ошибки, связанные с разграничением легкомыслия и косвенного умысла, небрежности и невиновного причинения.

О легкомыслии можно вести речь тогда, когда лицо предвидело возможность наступления общественно вредных последствий своих действий (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий.

Сравнение определений легкомыслия и косвенного умысла позволяет сделать вывод, что по признаку предвидения лицом возможности наступления общественно вредных последствий своих действий (бездействия) эти формы вины совпадают. Хотя следует отметить, что характер предвидения при косвенном умысле отличается большей определенностью, конкретностью.

Другие элементы косвенного умысла и легкомыслия не совпадают. В определение косвенного умысла входит осознание общественной вредности своих действий (бездействия), в определении легкомыслия эта характеристика отсутствует.

Главное же отличие легкомыслия от косвенного умысла состоит в волевом моменте; лицо, действующее с косвенным умыслом, безразлично к последствиям своих действий либо сознательно их допускает; при легкомыслии лицо, хотя и самонадеянно, без достаточных к тому оснований, но рассчитывает на предотвращение предвиденных последствий.

Мы полагаем, что в основании косвенного умысла и самонадеянности лежат различные свойства личности. Общественная вредность лица, действующего с эвентуальным умыслом, коренится в антисоциальном эгоизме, а общественная вредность самонадеянности сводится к недопустимому легкомыслию и опрометчивости.

Ситуации, связанные с легкомыслием, довольно типичны для дорожно-транспортных происшествий. Вина правонарушителя часто характеризуется тем, что он, предвидя рискованный характер своих действий (например, превышение скорости) и понимая, что они могут создать аварийную обстановку (предвидит возможность наступления общественно опасных последствий), самонадеянно рассчитывает на то, что его опыт, хорошее состояние машины, надежное здоровье позволят ему избежать аварии, которая, однако, происходит. Легкомыслие в данном случае могло проявиться в том, что водитель не учел метеорологического фактора или изменения условий (например, оледенения трассы, листопад).

Другим видом неосторожности является небрежность.

Правонарушение признается совершенным по небрежности, если лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия[49].

Исследованию неосторожной вины в правовой науке, уделено много внимания, особенно небрежности, в известной мере, уникальному виду вины. Уникальность этого вида вины определяется тем, что он характерен как для гражданско-правовых, так и для уголовно-правовых отношений. Регулирование отношений гражданским или уголовным правом в большей части зависит от воли законодателя, который, исходя из состояния общественных отношений, относит то или иное правонарушение к действию гражданского либо уголовного права.

Подтверждением сказанному является изменения, внесенные в последние годы в УК РФ в части уголовной ответственности за автотранспортные преступления (ст. 264 УК РФ). Эти изменения сделали гражданским правонарушением все деяния, которые не повлекли за собой тяжкий вред здоровью либо смерть потерпевших, хотя ранее деяния, последствия которых выражались в причинении любого вреда здоровью, а также значительного имущественного ущерба, являлись преступлением.

Основа наказуемости случаев проявления неосторожности нарушителем права лежит в неисполнении обязанности действовать осторожно, в недостатке правомерной воли; виновный мог предвидеть, что из его действия произойдет вред правоохраняемому интересу, но не проявил надлежащей заботливости, вред произошел, а поэтому он и отвечает за него. Наказывая неосторожность, мы побуждаем правонарушителя быть более внимательным к своим действиям и их возможным результатам, а также укрепляем в общественном сознании идею о необходимости быть внимательным и об опасности непредусмотрительности[50].

Обоснование вины при небрежности связано с большими трудностями, вызываемыми, в частности, тем, что у лица нет ни воли, направленной на осуществление общественно опасного последствия, ни даже представления о связи своего поступка с наступлением конкретного последствия. Реальная возможность предвидения лицом последствий своей деятельности означает, что в психике лица уже в момент совершения действия (или бездействия) существовали реальные предпосылки для ее осуществления. Лицо обладало достаточными знаниями в той области, деятельность в которой оно осуществляло, а также достаточным опытом[51]. И если лицо не превратило этой возможности в действительность, то это объясняется тем, что оно не применило своих внутренних сил, не проявило волевого напряжения для правильной оценки создавшейся ситуации. Непредусмотрительность и невнимательность, означая отсутствие должной воленаправленности, позволяют устанавливать упречный характер волевого акта лица, действовавшего с небрежностью.

М.Г. Угрехелидзе, определяя значение норм предосторожности в регулировании поведения людей, писал: «В обществе, в отличие от биологического мира, каждый индивид в той или иной мере ориентирован на определенные социальные ценности. Это означает, что сам индивид и его личные блага не являются для него единственной ценностью. Кроме самого себя в систему своих ценностей каждый человек включает других индивидов, а также ценности, представляющие интерес для всего общества. В соответствии с этим в процессе общественной жизни у людей зарождаются, развиваются и фиксируются потребности в создании и защите социальных ценностей... Когда человек занимается определенной деятельностью, сопряженной с опасностью, он тем самым вступает в ситуацию, которая с самого начала содержит в себе сигнал или информацию о том, какие способы поведения могут привести к повреждению социальных благ, а какие не могут... Если человек не использует такую реальную возможность, в результате чего будет причинен вред (или возникнет опасность вреда), то это свидетельствует о том, что в момент невнимательного поведения требования нормы предосторожности, равно как и социальное благо, защищаемое этой нормой, не включились в систему важных для индивида ценностей, им не отводилось надлежащее место в ценностной психологической структуре индивида»[52].

Применительно к волевому аспекту неосторожной вины заслуживает внимания мнение известного психолога С. Л. Рубинштейна, по его словам, «... воля, в специфическом для человека смысле этого слова... предполагает существование общественной жизни, в которой поведение людей регламентируется нравственностью и правом»[53].

Волевой момент небрежности включает объективный критерий (лицо должно было предвидеть последствия) и субъективный (могло их предвидеть). Их установление является важнейшей задачей правосудия при рассмотрении неосторожного правонарушения.

Установление объективного критерия обычно не вызывает серьезных затруднений. Лицо должно предвидеть последствия в силу своего служебного положения, профессиональных обязанностей (шофер, работник спасательной станции на детском пляже, воспитатель детского сада, дежурный энергоблока и тому подобное) или требований общей предусмотрительности (вовлечение человека, не умеющего плавать, в купание в неизвестном водоеме).

Иными словами, объективный критерий небрежности носит нормативный характер. В него входят требования, предъявляемые к лицу, зафиксированные в законе, подзаконных актах, правилах, определяющих его функциональные обязанности. В быту обязанность предвидеть те или иные последствия своих действий вытекает из общепринятых правил жизненной предосторожности.

Значительно сложнее установить субъективный критерий небрежности - возможность предвидения последствий, которая зависит от различных обстоятельств: опыта работы лица, состояния его здоровья и др.

Как видим, российская правовая наука накопила довольно богатый теоретический опыт в области исследуемого нами понятия вины.

Критические точки зрения на понимание вины с позиций общей теории права не в последнюю очередь связаны с представлением о том, что юридическое лицо, которое также является субъектом гражданско-правовой ответственности, не может обладать психическим отношением к своему поведению и к его последствиям.

В теории гражданского права вина юридического лица понимается неоднозначно. Господствующей является точка зрения, согласно которой рассмотрение вины юридического лица как субъективного явления, то есть как психического отношения к противоправному деянию и его последствиям, возможно только через вину физических и должностных лиц, непосредственно осуществляющих действия от имени юридического лица. С этой точки зрения, вина юридических лиц должна пониматься как психическое отношение, определяемое по доминирующей воле в этом коллективе.

Это объясняется тем, что действие организации всегда проявляется в действиях её работников.

Аналогичная ответственность предусматривалась еще в римском частном праве, однако, там она выражалась в ответственности хозяина и трактовалась как вина в подборе персонала[54]. Так, например, хозяин корабля, гостиницы или постоялого двора нес ответственность в случае, если кто-нибудь из его служащих совершал воровство, или наносил имущественный ущерб пассажиру или постояльцу.

Подобный случай ответственности мы находим и у Г.Ф. Шершеневича, когда господа и верители ответствуют за вред и убытки, причиненные их слугами и поверенными при исполнении их поручений, сообразно с приказанием или полномочием (Т.Х, ч.1. ст. 687)[55]. В данном случае Г.Ф. Шершеневич указывает на то, что ответственность господина за правонарушение слуги, совершенное согласно данному приказанию, основывается на вине самого хозяина. Г.Ф. Шершеневич приводит пример. Когда хозяин велит кучеру ехать быстрее по многолюдной улице и в результате раздавленным оказывается человек, виновным является хозяин. В основании такой ответственности за помощников может быть также положено предположение недостаточного внимания при выборе сотрудников.

В научной литературе России по данной проблематике высказывалась другая точка зрения. Отмечалось, что вина юридического лица не может произвольно определяться лишь при выявлении вины конкретного должностного лица. Доказыванию подлежит виновность всех работников, осуществляющих действия от имени организации в целом[56].

Однако в настоящее время в гражданском праве России наблюдается иной подход к вине юридического лица. Он основан на приоритете объективного аспекта в деятельности юридического лица. При таком рассмотрении вина юридического лица определяется как комплекс негативных элементов, характеризующихся дезорганизацией деятельности юридического лица, неприятием им необходимых мер для надлежащего исполнения возложенных на него обязанностей, отсутствием требуемых усилий для предупреждения правонарушений и устранения их причин.

В соответствии со ст. 53 ГК РФ юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами. Управляться юридические лица могут как единолично, так и коллегиально.

Противоправное решение управляющего органа юридического лица, принимаемое коллегиально выражает не только индивидуальное, но и коллективное психическое отношение юридического лица к противоправному поведению. Отсюда нами на защиту выдвигается положение о повышении критериев ответственности юридического лица, управление которого осуществляется коллективно, в котором недосмотр и упущение, умысел и неосторожность одного могут и должны немедленно восполняться законопослушными действиями других членов коллектива.

Негативное отношение к «психологической» концепции вины в гражданском праве оправдывалось отсутствием необходимости установления «психического» содержания вины в гражданских правонарушениях. В частности, Б.И. Пугинский и Д.Н. Сафиуллин писали о том, что для работника предприятия или правового учреждения рекомендации о выяснении «психического субъективного отношения» должника к допущенному нарушению выглядят нелепо[57].

Аналогичной позиции придерживается и О,А. Красавчиков. Ссылаясь на правоприменительную практику, он утверждает, что у работника предприятия не возникает надобности в исследовании вопросов психики должника, тем более суды не занимаются вопросами различения степеней вины[58].

В качестве примера приведем постановление арбитражного суда кассационной инстанции от 17 февраля 2008 года по делу № А55-2734/07 Федерального Арбитражного Суда Поволжского округа, в котором вина предприятия в причинении ущерба работнику выразилась лишь в отсутствии контроля за соблюдением трудовой дисциплины[59].

В настоящее время, к сожалению, суды действительно практически не исследуют «психологическое» содержание вины даже тогда, когда выявить его достаточно реально. Но это объясняется не столько отсутствием желания его исследовать, сколько проблемой законодательного характера, а именно наличием пробела в праве. Пробел состоит в том, что в действующем гражданском законодательстве отсутствует определение вины и её форм. Неудивительно, что судам неясно каково должно быть содержание вины. Суды выходят из ситуации тем, что вообще не учитывают вину в её «психологическом» понимании. Поэтому цивилисты в своих работах, посвященных исследованию вины, как основания гражданско-правой ответственности испытывают трудности с приведением примеров судебной практики, чего не скажешь о уголовно-правовых исследованиях в данной области. Для использования данных накопленных теорией гражданского права в области вины, как основания гражданско-правовой ответственности, в практической деятельности юристов - правоприменителей, необходимо внести изменения в гражданское законодательство.

Неприятие некоторыми цивилистами «психологической» концепции вины объясняется желанием получить унифицированное, как для уголовного, так и для гражданского права определение вины, которое к тому же подходило бы и к физическим и к юридическим лицам. Мы полагаем это необязательным. Как выход из ситуации, возможно разделение понятий «вина физического лица» и «вина юридического лица». Это укажет на специфику определения вины различных субъектов гражданского права[60].

Таким образом, законодательное упоминание о вине и ее формах осуществленное в п. 1 ст. 401 ГК РФ затрудняет уяснение определения понятия вины, вызывает различные толкования, теоретические споры и, как результат, затрудняет правоприменение. Поэтому необходимо закрепление понятия вины в Гражданском кодексе с учетом специфики юридического лица, как субъекта гражданских правоотношений.

Многие теоретические разработки, посвященные проблемам вины, не нашли отражение в действующем гражданском законодательстве. Из-за этого правоприменители толкуют понятие вины и привлекают субъектов гражданского права к ответственности по объективным признакам правонарушения, что, в конечном итоге, приводит к судебному произволу.

Подводя итог всему вышеизложенному, мы предлагаем следующую формулировку понятия вины, в виде научной гипотезы. Вина - есть психическое отношение физического лица и коллективное психическое отношение юридического лица к противоправному деянию и наступившим вредным последствиям, выраженное в форме прямого (косвенного) умысла либо простой или грубой неосторожности.

Глава 2. Вопросы учета вины в действиях (бездействиях) нарушителя права и потерпевшего

2.1 Вина как условие гражданско-правовой ответственности

Как известно, вина является одним из необходимых условий для привлечения должника к гражданско-правовой ответственности, за исключением случаев безвиновной ответственности, предусмотренных, например, п. 3 ст. 401, ст. ст. 1070, 1079, 1095 ГК РФ и др.

В соответствии с абз. 2 п. 1 ст. 401 ГК РФ лицо признается невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства. При этом в силу п. 2 ст. 401 ГК РФ отсутствие вины доказывается лицом, нарушившим обязательство. Аналогичное правило установлено и нормами о деликтных обязательствах. Так, согласно п. 2 ст. 1064 ГК РФ лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине.

Указанные правила свидетельствуют о том, что гражданско-правовая ответственность основывается на презюмировании виновности неисправных должников или делинквентов. Как справедливо в связи с этим отмечал профессор Л.А. Лунц, "если исполнение не последовало, то всегда действует презумпция (законное предположение), что налицо вина должника"[61]. Таким образом, законодатель исходит из правового предположения, что всякое неисполнение обязательства, всякое причинение вреда обусловлено виновными действиями правонарушителя, пока не доказано обратное.

Помимо общих норм презумпция вины находит свое выражение и в ряде специальных. Так, согласно ст. 796 ГК РФ перевозчик несет ответственность за несохранность груза или багажа, происшедшую после принятия его к перевозке и до выдачи грузополучателю, управомоченному им лицу или лицу, управомоченному на получение багажа, если не докажет, что утрата, недостача или повреждение (порча) груза или багажа произошли вследствие обстоятельств, которые перевозчик не мог предотвратить и устранение которых от него не зависело. К которым, например, ст. 95 УЖТ РФ относит, в частности: причины, зависящие от грузоотправителя или грузополучателя; особые естественные свойства перевозимых грузов; недостатки тары или упаковки, которые не могли быть замечены при наружном осмотре груза для перевозки; сдача для перевозки груза, влажность которого превышает установленную норму, и т.д.[62].

В связи с этим представляет интерес следующее дело. Между ЗАО "Автокомбинат № 3" (перевозчиком) и ООО "Лара-Трейд" (заказчиком) был заключен договор на перевозку груза автомобильным транспортом. На основании договора заказчиком была подана заявка на перевозку принадлежащего ему груза, и перевозчик принял его к перевозке.

В процессе перевозки груз был утрачен в результате хищения. Указанное обстоятельство послужило основанием для предъявления заказчиком иска в арбитражный суд. Отказ в удовлетворении иска суды первой и апелляционной инстанций мотивировали тем, что причиной утраты принадлежащего истцу груза явилось разбойное нападение на водителя автомобиля, и это обстоятельство ответчик предвидеть не мог.

Принимая решение о возложении обязанности по возмещению стоимости утраченного груза, суд кассационной инстанции пришел к выводу, что перевозчик не обеспечил сохранность переданного для перевозки груза и не доказал, что им были предприняты все меры для его сохранения. В заключенном сторонами договоре на перевозку грузов автомобильным транспортом события, в результате наступления которых утрачен груз, не указаны в качестве основания для освобождения перевозчика от ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств.

Судебными инстанциями было установлено, что между сторонами возникли отношения по перевозке груза автомобильным транспортом и основной деятельностью ответчика является перевозка грузов. Условия перевозки грузов отдельными видами транспорта, а также ответственность сторон определяются соглашением сторон, если ГК РФ, транспортными уставами, кодексами и иными законами и издаваемыми в соответствии с ними правовыми актами не установлено иное (п. 2 ст. 784 ГК РФ). Согласно п. 1 ст. 796 ГК РФ перевозчик несет ответственность за несохранность груза, происшедшую после принятия его к перевозке и до выдачи грузополучателю, управомоченному им лицу, если не докажет, что утрата, недостача или повреждение (порча) груза произошли вследствие обстоятельств, которые перевозчик не мог предотвратить и устранение которых от него не зависело.

Как посчитал Президиум ВАС РФ, исходя из смысла указанных норм, для освобождения от ответственности перевозчик должен доказать, что он проявил ту степень заботливости и осмотрительности, которая от него требовалась в целях надлежащего исполнения своих обязательств, и с его стороны к этому были предприняты все необходимые меры.

Ответчик, являясь профессиональным перевозчиком, не мог не предполагать того обстоятельства, что при транспортировке дорогостоящего груза возможно его хищение. Таким образом, хищение груза в данном случае не может рассматриваться как обстоятельство, избежать которого перевозчик не мог и последствия которого не могли быть им предотвращены, например путем страхования ответственности[63].

Как видно из анализа данного дела, Президиум ВАС РФ при вынесении своего постановления предельно четко исходил из презюмирования вины перевозчика, т.е. если перевозчиком не были представлены доказательства о принятии всех возможных мер по недопущению хищения груза, следовательно, он является виновным в неисполнении договорного обязательства. Получается, что, исходя из позиции Президиума ВАС РФ, разбойное нападение находилось в сфере контроля и предвидения перевозчика, поэтому оно не может рассматриваться как случайное обстоятельство (казус), освобождающее его от гражданско-правовой ответственности.

Представляется, что избранный Президиумом ВАС РФ подход является не вполне обоснованным, поскольку из него следует, что каждый автоперевозчик обязан обеспечить вооруженное сопровождение груза. Однако законодательством не предписано перевозчику обеспечить вооруженную охрану груза, условие об этом отсутствовало и в договоре.

Необходимо отметить, что судебные инстанции должны были оценивать поведение перевозчика исходя из требований разумности, добросовестности и справедливости, учитывая положение ст. 309 ГК РФ, согласно которой обязательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства и требованиями закона, иных правовых актов, а при отсутствии таких условий и требований - в соответствии с обычаями делового оборота или иными обычно предъявляемыми требованиями[64].

То есть нужно было установить, принимались ли вообще меры по обеспечению безопасности груза, были ли они разумными и достаточными при обычных условиях перевозки. Если перевозчиком вообще не принимались меры по охране, то тогда действительно речь идет о его вине. Если же перевозчик предпринял все обычные, разумные при таких условиях меры по обеспечению сохранности груза, которые при обычных условиях перевозки являются достаточными для обеспечения безопасности груза, то вина отсутствует. В анализируемом деле Президиум ВАС РФ изменил правило ст. 796 ГК РФ, поскольку, по сути, сменил режим ответственности перевозчика с виновной на безвиновную (п. 3 ст. 401 ГК РФ).

Исходя из целей настоящей работы, необходимо определиться с понятием презумпции как правовой категории. Так, по мнению В.К. Бабаева, "презумпции - это закрепленное в нормах права предположение о наличии или отсутствии юридических фактов, основанное на связи между ними и фактами, наличными и подтвержденными предшествующим опытом"[65]. Напротив, Н.Н. Цуканов определяет презумпцию как "особый прием регулирования общественных отношений, заключающийся в обязанности признать презюмируемый факт установленным"[66].

В связи с этим представляется верным подход, избранный О.А. Кузнецовой, считающей, что правы как те исследователи, которые определяют презумпцию как закрепленное в нормах права предположение, так и те, которые определяют презумпцию как обязанность признать определенный факт установленным. "При этом здесь не усматривается никакого противоречия, поскольку хорошо известно, что, чем сложнее явление, тем большего числа определений требуется для его глубокого познания. В данном случае следует говорить о статичном и динамичном определении презумпции... Определяя презумпцию как предположение, закрепленное в нормах права, мы говорим о статике этого явления, фиксируем внимание на его потенциальных правовых возможностях, однако не отражаем динамику реализации презумпций... Обязанность признать презюмируемый факт установленным является отражением действия презумпции, ее динамическим определением"[67].

Применительно к презумпции вины это означает, что в случае неисполнения обязательства предполагается, что действия неисправного контрагента носили виновный характер, если правонарушителем не доказано обратное. При этом кредитор не обязан представлять доказательства виновности должника, вина которого презюмируется.

Как правило, судебные инстанции надлежащим образом применяют нормы ГК РФ, закрепляющие презумпцию вины неисправного контрагента (делинквента). Так, например, в Постановлении ФАС Поволжского округа содержится вывод, что иск о взыскании убытков, причиненных ненадлежащим хранением, удовлетворен, так как ответчик не доказал отсутствие своей вины в причинении убытков истцу. Следовательно, у истца на основании ст. 891 ГК РФ "Обязанность хранителя обеспечить сохранность вещи" возникло право на компенсацию понесенных им убытков за счет ответчика[68].

В связи с этим представляется верной позиция О.А. Кузнецовой, отмечающей, что "юридико-техническое значение презумпций состоит в том, что, во-первых, презумпция освобождает участников судебного процесса от доказывания определенных фактов, которые закон признает за существующие, исходя из определенной степени их вероятности... Во-вторых, презумпция распределяет бремя доказывания, указывая на то, кто и каким образом может опровергнуть презюмируемый факт"[69]. То есть "цель презумпции - облегчать сторонам задачу по представлению доказательств, относящихся к делу... Практически презумпция означает, кто проиграет, если не представит доказательства"[70].

Однако зачастую судебные органы, вынося свои решения, не принимают во внимание положения гражданского законодательства, закрепляющие презумпцию вины. Так, без учета п. 2 ст. 401 ГК РФ ФАС Поволжского округа пришел к выводу, что в иске о взыскании убытков, причиненных ненадлежащим хранением, необходимо отказать, так как отсутствовали правовые основания для удовлетворения исковых требований, поскольку надлежащих доказательств наличия убытков, причинно-следственной связи между возникшими убытками и неправомерными действиями ответчика, а также его вины в причинении ущерба истцом не представлены[71].

Встречаются примеры игнорирования судебными инстанциями и положения п. 2 ст. 1064 ГК РФ. Так, ФАС Поволжского округа по одному из дел посчитал, что для удовлетворения требования о взыскании ущерба необходимо доказать наличие состава правонарушения: наступление вреда, наличие противоправного поведения и вины причинителя вреда, а также причинно-следственную связь. В случае отсутствия доказательств хотя бы по одному элементу состава правонарушения наступление деликтной ответственности исключается[72].

По другому делу истец обратился в суд с иском к ответчику о возмещении ущерба, причиненного возгоранием щитов управления дизель-генератора. Вынесенным решением в иске было отказано. Постановлениями апелляционной и кассационной инстанций решение было оставлено без изменений.

Как следовало из материалов дела, в помещении дизель-генераторной установки произошло возгорание щитов управления дизель-генератора, в результате чего полностью выгорели три шкафа и частично выгорели кабельные системы. Ущерб, причиненный пожаром, составил 107912 руб.

Исследовав материалы дела, судебные инстанции пришли к выводу об отсутствии оснований для взыскания с ответчика суммы ущерба, так как в силу ст. 1064 ГК РФ лицо отвечает за причиненный вред при наличии вины. Вместе с тем материалами дела вина изготовителя шкафов не была доказана. Акты, на которые ссылается истец, получили соответствующую оценку со стороны суда, сделавшего вывод об отсутствии надлежащих доказательств вины ответчика[73].

Вышеперечисленные примеры из судебной практики свидетельствуют, что суды зачастую непоследовательны в применении положений действующего законодательства, закрепляющих презумпцию вины, необоснованно требуя представления истцами доказательств вины правонарушителей, полагая, что наличие вины не предполагается, а доказывается.

Однако это неверно. Истец (кредитор) должен доказывать лишь наличие и размер понесенного ущерба и причинно-следственную связь между действиями правонарушителя и наступившими последствиями у кредитора (потерпевшего).

Представлять доказательства вины правонарушителя кредитор должен лишь в случаях, прямо предусмотренных гражданским законодательством, когда презумпция вины должника не действует, а напротив, закреплена презумпция невиновности, например в п. 2 ст. 178, ст. 639, ст. 697, п. 2 ст. 1070 ГК РФ, ст. 118 УЖТ РФ и др. Таким образом, общим правилом гражданско-правовой ответственности является презумпция виновности, в то время как презумпция невиновности может иметь место в случаях, предусмотренных действующим законодательством.

2.2 Учет вины субъектов в наступлении гражданско-правовой ответственности

При обсуждении в юридической печати вопроса о понятии вины было высказано утверждение, что признание «степени вины» несовместимо с материалистическим пониманием вины и требует перехода на позиции оценочного ее понимания. С этим утверждением нельзя согласиться.

Как мы указывали выше, вина есть не просто умысел или неосторожность, а умысел или неосторожность, выраженные в определенном противоправном действии или бездействии. Поэтому и степень вины лица определятся степенью вредности для общества, совершенного им умышленно или по неосторожности, противоправного действия или бездействия. Вина лица вне ее объективного выражения в противоправном действии не существует. Только игнорированием единства субъективного и объективного в противоправном действии можно объяснить утверждение о том, что вина не может быть большей или меньшей, если её ограничить признаками умысла или неосторожности.

Виновным можно быть всегда лишь в определенном противоправном действии. Общественная вредность совершенного действия есть основная мера и умышленной, и неосторожной вины лица. Поэтому нет никаких оснований для отрыва «степени вины» от понятия вины как умысла или неосторожности, выраженных в совершенном противоправном действии.

Когда речь идет об объективных обстоятельствах, влияющих на степень вины при совершении определенного противоправного действия, всегда имеются в виду обстоятельства, которые при умышленном действии охватывались предвидением лица, а при совершении неосторожного действия должны были и могли охватываться его предвидением, так как в данной конкретной обстановке у этого лица имелась к тому реальная возможность. Поэтому степень вины лица определяется конкретным содержанием умысла и неосторожности, нашедших своё выражение в совершенном лицом действии.

Гражданский закон, по общему правилу, не дифференцирует объёма ответственности в зависимости от формы вины правонарушителя. К полному возмещению вреда обязан как тот причинитель вреда, который действовал преднамеренно (умышленно), так и тот, кто причинил соответствующий имущественный вред по неосторожности[74].

Однако в современном российском гражданском законодательстве вина или форма вины напрямую влияет на применение тех или иных правовых мер. Примеры тому можно найти и в судебной практике, и в нормативных положениях гражданского законодательства[75].

Упоминание о вине имеется в статье 28 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации. Так, имущественную ответственность по сделкам малолетнего, в том числе по сделкам, совершенным им самостоятельно, несут его родители, усыновители или опекуны, если не докажут, что обязательство было нарушено не по их вине.

Статья 105 ГК РФ содержит в себе указание на вину юридического лица, в частности, в случае несостоятельности (банкротства) дочернего общества по вине основного общества (товарищества) последнее несёт субсидиарную ответственность по его долгам.

Статья 151 ГК РФ содержит в себе указание о том, что при определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные, заслуживающие внимания, обстоятельства.

В статье 169 ГК РФ, части второй упоминаются правовые последствия при наличии умысла у обеих сторон сделки, совершенной с целью, противной основам правопорядка и нравственности, а в части третьей говорится о правовых последствиях при наличии умысла лишь у одной стороны такой сделки.

Статья 171 ГК РФ также устанавливает повышенный объём ответственности, если дееспособная сторона по сделке знала или должна была знать о недееспособности другой стороны, то есть действовала умышленно.

Статья 178 ГК РФ определяет, что сторона, по иску которой сделка признана недействительной, вправе требовать от другой стороны возмещения причиненного ей реального ущерба, если докажет, что заблуждение возникло по вине другой стороны.

Учёт формы вины наблюдаем и в статье 173 части первой ГК РФ, которая называет одним из оснований для признания сделки недействительной доказанность того факта, что контрагент знал или заведомо должен был знать о незаконности сделки.

Совершенная одним из участников совместной собственности сделка, связанная с распоряжением общим имуществом, может быть признана недействительной по требованию остальных участников по мотивам отсутствия у участника, совершившего сделку, необходимых полномочий только в том случае, если будет доказано, что другая сторона знала или заведомо должна была знать об этом (статья 174 ГК РФ).

Существует практика применения положений упомянутой статьи во взаимоотношениях субъектов гражданского права России. Китайская организация предъявила иск к российской организации, с которой она заключила в июне 1993 года договор консигнации, об оплате реализованных товаров и возврате или оплате стоимости нереализованных товаров, переданных в счёт этого договора, о прекращении договора и о возмещении расходов по судебному разбирательству. Ответчик - российская организация - не отрицал факта получения им по договору товаров и частичной их реализации, однако оспаривал акт от 11 мая 1995 года, ссылаясь на его подписание неуполномоченным лицом и необоснованности размера требований истца. Ответчик ссылался на то, что по положениям его устава, предусмотрено подписание документов, подобных акту от 11 мая 1995 года двумя лицами, а не одним, как это было, в действительности.

Международный коммерческий арбитраж не счёл возможным согласиться с этим аргументом, так как согласно статье 174 ГК РФ недействительность сделки может быть признана лишь по иску лица, в интересах которого установлены ограничения, и при этом будет доказано, что другая сторона знала, или заведомо должна была знать об указанных ограничениях.

Подобное решение состоялось и 25 августа 2007 года по делу № 1326/07, где было отклонено ходатайство ответчика - российской стороны о признании недействительным совместного акта сторон со ссылкой на то, что он подписан неуполномоченным лицом, поскольку этот акт был составлен на основании протокола совещания сторон и на него неоднократно ссылался ответчик. Иск китайской организации был удовлетворен[76].

В статье 230 ГК РФ упоминается о том, что лицо, задержавшее безнадзорных животных, и лицо, которому они переданы на содержание и в пользование, обязаны их надлежаще содержать и при наличии вины отвечают за гибель и порчу животных в пределах их стоимости.

Статья 401 ГК РФ определяет основания ответственности за нарушение обязательства и указывает, что лицо, не исполнившее обязательства либо исполнившее его ненадлежащим образом, несёт ответственность при наличии вины (умысла или неосторожности) кроме случаев, когда законом или договором предусмотрены иные основания ответственности. Лицо признается невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства. Отсутствие вины доказывается лицом, нарушившим обязательство.

В данной статье речь идет о критериях невиновности, которые предусмотрены пунктом 2 части 1 этой статьи. Существует мнение, что применительно к денежным обязательствам крайне затруднительно судить о принятии должником всех мер для надлежащего исполнения обязательства, что обусловлено спецификой объекта обязательства (деньги)[77].

Однако вряд ли можно поддержать мнение о безусловном отрицании фактора вины, и с этим соглашается Н.В. Кузнецов, потому что подход, позволяющий учитывать вину в качестве основания для применения меры ответственности, соответствует принципу справедливости.

В статье 404 ГК РФ указывается, что если неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства произошло по вине обеих сторон, суд соответственно уменьшает размер ответственности должника. Суд также вправе уменьшить размер ответственности должника, если кредитор умышленно или по неосторожности содействовал увеличению размера убытков, причиненных неисполнением или ненадлежащим исполнением, либо не принял разумных мер к их уменьшению. Правила пункта 1 приведенной статьи, соответственно применяются и в случаях, когда должник в силу закона или договора несёт ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства независимо от своей вины.

Упоминание о виновных действиях кредитора есть в пункте 2 статьи 416 ГК РФ, определяющем случай невозможности исполнения должником обязательства, вызванной виновными действиями кредитора.

Статья 538 части второй Гражданского кодекса Российской Федерации, определяющая ответственность производителя сельскохозяйственной продукции, указывает, что производитель несёт ответственность при наличии его вины.

Если в результате регулирования режима потребления энергии, осуществленного на основании закона или иных правовых актов, допущен перерыв в подаче энергии абоненту, энергоснабжающая организация несёт ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение договорных обязательств при наличии ее вины (статья 547 ГК РФ).

Ответственность за вред, причиненный третьим лицам арендованным транспортным средством, его механизмами, устройствами, оборудованием, несет арендодатель. Он вправе предъявить к арендатору регрессное требование о возмещении сумм, выплаченных третьим лицам, если докажет, что вред возник по вине арендатора (статья 640 ГК РФ).

В статье 723 ГК РФ имеется оговорка, что условие договора подряда об освобождении подрядчика от ответственности за определенные недостатки не освобождает его от ответственности, если доказано, что такие недостатки возникли вследствие виновных действий или бездействия подрядчика.

Заказчик, предварительно принявший результат отдельного этапа работ, несёт риск последствий гибели или повреждения результата работ, которые произошли не по вине подрядчика (статья 753 ГК РФ).

Исполнитель в договорах на выполнение научно-исследовательских работ, опытно-конструкторских и технологических работ обязан своими силами и за свой счет устранять допущенные по его вине в выполненных работах недостатки, которые могут повлечь отступления от технико-экономических параметров, предусмотренных в техническом задании или в договоре (статья 773 ГК РФ).

Если в ходе выполнения опытно-конструкторских и технологических работ обнаруживается возникшая не по вине исполнителя невозможность или нецелесообразность продолжения работ, заказчик обязан оплатить понесённые исполнителем затраты (статья 776 ГК РФ).

В случае невозможности исполнения, возникшей по вине заказчика, услуги подлежат оплате в полном объеме, если иное не предусмотрено законом или договором возмездного оказания услуг (статья 781 ГК РФ),

Убытки, возникшие вследствие оплаты плательщиком подложного, похищенного или утраченного чека, возлагаются на плательщика или чекодателя в зависимости от того, по чьей вине они были причинены (пункт 4 статьи 879 ГК РФ).

Страховщик освобождается от выплаты страхового возмещения или страховой суммы, если страховой случай наступил вследствие умысла страхователя, выгодоприобретателя или застрахованного лица. Законом могут быть предусмотрены случаи освобождения страховщика от выплаты страхового возмещения по договорам имущественного страхования при наступлении страхового случая вследствие грубой неосторожности страхователя или выгодоприобретателя. Страховщик не освобождается от выплаты страхового возмещения по договору страхования гражданской ответственности за причинение вреда жизни или здоровью, если вред причинен по вине ответственного за него лица (статья 963 ГК РФ).

Условие договора, исключающее переход к страховщику права требования к лицу, умышленно причинившему убытки, ничтожно. Если страхователь отказался от своего права требования к лицу, ответственному за убытки, возмещенные страховщиком, или осуществление этого права стало невозможным по вине страхователя, страховщик освобождается от выплаты страхового возмещения полностью или в соответствующей части и вправе потребовать возврата излишне выплаченной суммы возмещения (статья 965 ГКРФ).

Статья 1064 ГК РФ определяет общие основания ответственности за причинение вреда и устанавливает, что лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине.

За вред, причиненный несовершеннолетним, не достигшим четырнадцати лет (малолетним), отвечают его родители (усыновители) или опекуны, если не докажут, что вред возник не по их вине (пункт 1 статьи 1073 ГКРФ).

Суды при рассмотрении дел по искам о возмещении вреда, причиненного несовершеннолетним предоставляют родителям и лицам, их заменяющим, возможность доказать, что вред возник не по их вине. Это означает, что речь идет только об упречном поведении лица, ответственного за причинение этого вреда. Только тогда, когда в его действиях (бездействии) есть вина, можно говорить о необходимости нести материальные издержки за дефекты семейного воспитания. Причем эта вина не только в неисполнении, ненадлежащем исполнении обязанностей по воспитанию, но и в нарушении прав ребенка, предусмотренных ст. 54, 148 СК РФ[78].

Определение вины лица, обязанного нести ответственность за вред, причиненный малолетним, представляет особую важность, поскольку, во-первых, воспитание - это длящийся процесс, во-вторых, чаще всего результаты просчетов в воспитании, пренебрежения к правам и обязанностям по воспитанию дают о себе знать не сразу, могут проявляться неожиданно, в-третьих, между усилиями по надлежащему семейному воспитанию, их полным отсутствием и причиненным вредом не всегда существует прямая зависимость. Однако глубокая внутренняя связь между действиями (бездействием) здесь, как правило, существует. Если её обнаружить невозможно, говорить об обязанности возместить вред не приходится. И хотя определить вину в отношениях, связанных с воспитанием, не просто, вина всегда должна быть конкретной. Само собой разумеется, что и степень вины родителей, каждого из них или лиц, их заменяющих, бывает разной, что сказывается на размере возмещаемого вреда. Не исключается смешанная вина - воспитателей ребенка и пострадавшего (не убрал в положенное место дорогостоящее оборудование и т.п.). Что же касается самих причинителей вреда, то их незрелый возраст не позволяет говорить о вине малолетнего как таковой, хотя субъективная сторона его поведения, мотивы, побудившие к причинению вреда (поиграть, отомстить и т.д.), могут также учитываться при его возмещении.

Отсутствие четких критериев в определении вины лица, обязанного надлежащим образом воспитывать малолетнего, не означает, что ответственности за наступивший вред в любом случае не миновать. Если по объективным причинам родители (один из них) никакого участия в воспитании не принимали, например, из-за противодействия к общению с ребенком, пребывания в армии, на длительном лечении, вряд ли можно говорить о наличии даже косвенной их вины, поскольку фактическая связь с несовершеннолетним полностью прекратилась по независящим от них обстоятельствам[79]. Другое дело, когда родители (один из них) уклонялись от выполнения родительского долга. Однако все эти и другие обстоятельства, предопределяющие судьбу спора, когда он разрешается судом, сторонам предстоит доказать с помощью писем, документов, свидетельских показаний, и т.п. Поскольку нередко в роли ответчика в подобного рода делах выступают лица пожилого возраста, в частности, опекуны или родители-инвалиды, а также малообеспеченные граждане, суды зачастую помогают им в сборе необходимых материалов, чтобы иск был рассмотрен всесторонне, а судебное решение не способствовало созданию в семье малолетнего причинителя вреда напряженной атмосферы, способной породить еще более серьезные, чем материальные затраты, последствия.

И здесь обнаруживается следующее, когда вред причиняется малолетним не в связи с нарушением малолетним общепринятых норм поведения, не в результате шалости, а в результате объективного, соответствующего возрасту незнания малолетним опасных свойств отдельных предметов, В подобных случаях вины родителей, опекунов в ненадлежащем воспитании надзоре не усматривается, и, следовательно, от ответственности такие родители и опекуны освобождаются, а вред, причиненный действиями малолетнего, остается не возмещенным. Возникает ситуация правовой незащищенности потерпевших от таких действий малолетних. Для устранения правовой незащищенности потерпевших нами предлагается следующая редакция пункта 1 статьи 1073 ГК РФ: «За вред, причиненный несовершеннолетним, не достигшим четырнадцати лет (малолетним), отвечают физические и юридические лица, по вине которых причинен вред, а при не установлении таких лиц - родители (усыновители) или опекуны малолетнего».

В случае, когда у несовершеннолетнего в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет нет доходов или иного имущества, достаточных для возмещения вреда, он должен быть возмещен полностью или в недостающей части его родителями (усыновителями) или попечителем, если они не докажут, что вред возник не по их вине (пункт 2 статьи 1074 ГК РФ).

Вред, причиненный гражданином, признанным недееспособным, возмещают его опекун или организация, обязанная осуществлять за ним надзор, если они не докажут, что вред возник не по их вине[80] (пункт 1 статьи 1076 ГК РФ).

При анализе действующего гражданского законодательства России установлено, что ответственное лицо не всегда отвечает только за свои собственные действия. Иногда оно несёт ответственность за действия других лиц. Данное положение закреплено в статьях 1073-1076, п. 3 ст. 1078 ГК РФ.

Наступление ответственности за действия других лиц возможно только при наличии собственной вины физического или юридического лица в не обеспечении надлежащего надзора. Отсюда возникает необходимость изменения гражданского законодательства РФ, а именно, п.3 ст. 1078 ГК РФ, устанавливающего, что если вред причинен лицом, которое не могло понимать значения своих действий или руководить ими вследствие психического расстройства, обязанность возместить вред может быть возложена судом на проживающих совместно с этим лицом его трудоспособных супруга, родителей, совершеннолетних детей, которые знали о психическом расстройстве причинителя вреда, но не ставили вопрос о признании его недееспособным. Необходимо уточнить, что ответственность указанных лиц возникает только при не обеспечении надлежащего надзора за лицом неспособным понимать значение своих действий и руководить ими[81].

При наличии вины владельца источника повышенной опасности в противоправном изъятии этого источника из его обладания ответственность может быть возложена как на владельца, так и на лицо, противоправно завладевшее источником повышенной опасности[82]. Юридические лица и граждане, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих обязаны возместить вред, причиненный источником повышенной опасности, если не докажут, что вред возник вследствие непреодолимой силы или умысла потерпевшего (статья 1079 ГК РФ).

В пункте 2 статьи 1081 ГК РФ обнаруживается упоминание о степени вины, в частности, причинителъ вреда, возместивший совместно причиненный вред, вправе требовать с каждого из других причинителей вреда долю выплаченного потерпевшему возмещения в размере, соответствующем степени вины этого причинителя вреда. При невозможности определить степень вины доли признаются равными.

Статья 1083 ГК РФ посвящена учёту вины потерпевшего и имущественного положения лица, причинившего вред и устанавливает, что вред, возникший вследствие умысла потерпевшего, возмещению не подлежит. Если грубая неосторожность самого потерпевшего содействовала возникновению или увеличению вреда, в зависимости от степени вины потерпевшего и причинителя вреда размер возмещения должен быть уменьшен. При грубой неосторожности потерпевшего и отсутствии вины причинителя вреда в случаях, когда его ответственность наступает независимо от вины, размер возмещения должен быть уменьшен или в возмещении вреда может быть отказано, если законом не предусмотрено иное. Суд может уменьшить размер возмещения вреда, причиненного гражданином, с учетом его имущественного положения, за исключением случаев, когда вред причинен действиями, совершенными умышленно. В данной статье, таким образом, упоминается как сама вина, так и ее формы, а также напрямую связывается мера ответственности с наличием вины и её формы.

Пункт 2 статьи 1101 ГК РФ определяет, что размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости.

На основе изложенного, можно сделать следующий вывод о том, что в российском гражданском законодательстве для возникновения гражданско-правовой ответственности в ряде случаев (ст.ст. 105, 151, 169, 171, 173, 230, 401, 404, 538, 547, 723, 753, 773, 776, 781, 879, 963, 1064, 1073, 1074, 1076, 1079, 1081, 1101 ГК РФ) необходимо установление вины правонарушителя. В отдельных случаях играет роль форма вины правонарушителя. Требование наличия вины правонарушителя, а в некоторых случаях и определенной формы вины, предопределяется, по нашему мнению, характером санкций указанных статей. Характер санкций, в свою очередь, обуславливается особой социальной вредностью нарушений требований отдельных статей Гражданского кодекса РФ.

Интересно отметить, что в соответствии с п. 1 статьи 1083 ГК РФ, вред, возникший вследствие умысла потерпевшего, возмещению не подлежит. Таким образом, во всех случаях причинитель вреда освобождается от ответственности, даже в случае если причинитель, как и потерпевший, действовал умышленно. ГК РФ не устанавливает, может ли умысел одной из сторон во всех случаях освободить от ответственности другую сторону, также действовавшую умышленно.

Критерии невиновности предусмотрены статьей 401 ГК РФ, и они вполне применимы к сфере обязательств из причинения вреда. Однако в отдельных случаях критерии невиновности, предусмотренные п. 2 ч.1 статьи 401 ГК РФ, не учитываются. В частности, в цивилистике широко распространено мнение, что при применении меры гражданско-правовой ответственности в виде процентов за пользование чужими денежными средствами, не должны учитываться критерии невиновности, предусмотренные в ГК РФ. Данное мнение основано на том, что применительно к денежным обязательствам крайне затруднительно судить о принятии должником всех мер для надлежащего исполнения обязательства; это обусловлено спецификой объекта обязательства[83]. Деньги являются таким объектом гражданских прав, который в условиях развитого товарно-денежного оборота всегда имеется в наличии, поэтому сделать строгий вывод о невозможности исполнении денежного обязательства проблематично.

С нашей точки зрения, нельзя поддержать мнение об отрицании фактора вины. При возложении данной меры гражданско-правовой ответственности применению подлежит ч. 1 статьи 401 ГК РФ, которая отличается повышенными требованиями при оценке доказательств невиновности должника. Нарушение принципа виновной ответственности весьма нежелательно, учитывая зачастую договорной характер обязательств, при нарушении которых чаще всего и применяется вышеуказанная мера гражданско-правовой ответственности.

Также в науке гражданского права России дискуссионным остается вопрос зависимости определения объема возмещения вреда от степени виновности причинителя вреда, а также вопрос ограничения размера возмещения вреда рамками реального ущерба. Господствующей является точка зрения, согласно которой определение объема возмещения вреда зависит от объема потерь на стороне потерпевшего, и признается возможным возмещение не только реального ущерба, но и упущенной выгоды, в случае причинения внедоговорного вреда, что закреплено законодательно[84].

Определение объёма ответственности при возложении мер гражданско-правовой ответственности штрафной группы характеризуется значительной спецификой, отличающей данную группу мер от мер гражданско-правовой ответственности компенсационной формы. Так, если размер мер компенсационной группы непосредственно зависит от объема имущественных утрат, то размер мер штрафной формы корреспондируется с ценой договора, суммой денежного долга, устанавливается в твердой денежной сумме, либо определяется по усмотрению суда.

Значимость штрафных мер состоит в их оперативности. Данное свойство приобретает актуальность в случае, когда правонарушение вызывает убытки не сразу, а по истечении определенного времени, и возложение указанных мер позволяет локализовать негативные последствия сразу же после совершения гражданского правонарушения, не дожидаясь наступления результата гражданского правонарушения. Оперативность штрафных мер по сравнению с компенсационными мерами, в большей степени, обусловлена простотой доказывания обстоятельств, на которые истец ссылается как на основании своих требований.

С учетом действующего гражданского законодательства России, к мерам компенсационной формы следует относить такие меры, как-то: возмещение убытков и возмещение внедоговорного вреда; к мерам штрафной формы -взыскание неустойки, утрату задатка, взыскание процентов за пользование чужими денежными средствами, взыскание предусмотренных гражданским законодательством штрафов в пользу государства, взыскание компенсации вместо возмещения убытков или взыскания дохода, компенсацию морального вреда; в числе мер пресекательно - ограничивающей формы следует назвать гражданско-правовую конфискацию, лишение права наследования, лишение права проживания в жилом помещении по договору социального найма, отказ в защите права, отказ в признании права на вещь, прекращение и приостановление производственной деятельности, которая продолжает причинять вред или угрожает новым вредом[85].

2.3 Актуальные вопросы безвиновного причинения вреда

Существует точка зрения, отрицающая необходимость вины для установления обязанности возместить вред и выдвигающая на место принципа вины принцип причинения. С этой позиции, при установлении ответственности за вред достаточным признается наличие причинной связи между действием и происшедшим вредом.

По этому пути пошло гражданское законодательство в СССР, а потом и в современной России, устанавливая ответственность за невиновное причинение вреда источником повышенной опасности.

Такой подход к понятию безвиновной ответственности в настоящее время представляется устаревшим. Приведем следующее обоснование.

В современном мире существует огромное количество предметов, начиная от обычных автомобилей и заканчивая безобидными, на первый взгляд, мобильными телефонами, телевизорами, микроволновыми печами, обладающих признаком повышенной опасности причинения вреда жизни, здоровью, имуществу человека. Бытовая розетка, в силу нахождения в квартире, постоянно создает угрозу причинения вреда жильцам этой квартиры, поскольку есть угроза поражения электрическим током. Еще один пример, хорошо знакомый жителям многоэтажных, многоквартирных домов в городах: водопровод, сантехнические приборы, лифты постоянно угрожают причинить вред кому-либо из проживающих людей.

Список предметов с опасными свойствами не ограничен.

В связи с лавинообразными техногенными изменениями цивилизации, человека ежеминутно, постоянно будут окружать технические средства - источники повышенной опасности: от робота-домохозяйки до межпланетного корабля. И если вину причинителя вреда не нужно устанавливать, то будет достаточно установить причинную связь между действием этих технических средств и происшедшим вредом. Собственники и владельцы технических средств будут обречены на затраты по возмещению вреда во всех случаях причинения вреда[86].

Такую опасность, возможно, предвидят сторонники, так называемого, принципа вины, в противовес принципу причинения[87].

Принцип вины, так же как и принцип причинения, далеко не нов. Еще французское и германское законодательство начала XX века придерживались принципа вины. Законодательство Российской империи начала прошлого века также придерживалось западноевропейских канонов. В основе ответственности за причиненный ущерб лежала виновность причинителя, так что убытки, происходившие от обстоятельств, которые не могут быть поставлены кому-либо в вину, падали исключительно на потерпевшего (т.Х., ч.1. ст. 644).

Наиболее справедливым представляется более усложненный подход: потерпевший обязан доказать виновность того лица, которому приписывается действие, имевшее вредные последствия. Потерпевший должен доказать, что действие было вызвано умыслом или неосторожностью причинителя вреда. Причинитель вреда может устранить предположение своей виновности доказательствами своей невиновности, что вредное последствие наступило вследствие стечения таких обстоятельств, которых он не мог предотвратить. Пока потерпевший не докажет умышленной или неосторожной вины со стороны причинившего, последнему не в чем оправдываться. И если истцу это не удастся, то ущерб, хотя бы в действительности причиненный виновным ответчиком, останется не возмещенным[88].

Следует согласиться с тем обстоятельством, что в некоторых случаях доказывание вины причинившего ущерб представляется весьма затруднительным вследствие сложной обстановки действия, которое имело своим последствием вред. Это обнаруживается, особенно, при эксплуатации крупных промышленных предприятий - судоходных, фабричных, заводских, где нередко трудно обнаружить истинного виновника и причины несчастного случая. Как показывает опыт, затруднительность доказывания вины приводит к тому, что самые справедливые иски остаются без удовлетворения.

Ввиду этого в настоящее время складывается ситуация, когда законодательство освобождает потерпевшего от обязанности доказывать виновность причинившего вред, а на предприятие возлагают обязанность доказать отсутствие с его стороны всякой вины. Если предприятию это не удаётся, то оно может оказаться ответственным даже за такой вред, который в основании своём имеет только случайное стечение обстоятельств. В качестве примера можно привести постановление Федерального Арбитражного Суда Поволжского округа от 26 апреля 2008 года по делу № А55-1629/07, в котором содержится указание на обязанность эксплуатанта возместить вред при эксплуатации воздушного судна[89].

В действующем законодательстве России значительно расширено представление о невиновном причинении вреда - случае (казусе). Вместо одного варианта случая, ранее известного нашему праву, законодатель называет три. Действие признается совершенным невиновно, если лицо, его совершившее, не осознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать общественной опасности своих действий (бездействия) либо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий и по обстоятельствам дела не должно было или не могло их предвидеть.

Третий возможный вариант невиновного причинения вреда сформулирован следующим образом: действие признается также совершенным невиновно, если лицо, его совершившее, хотя и предвидело возможность наступления общественно вредных последствий своих действий, но не могло предотвратить эти последствия в силу несоответствия своих психофизиологических качеств требованиям экстремальных условий или нервно-психическим перегрузкам[90].

Наиболее распространены случаи невиновного причинения, когда лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий и, по обстоятельствам дела, не должно было или не могло их предвидеть.

Понятие казуса, принятое в гражданско-правовой науке современной России берет свои истоки в гражданском праве эпохи имперской, дореволюционной России. На разработку понятия казуса дореволюционными российскими цивилистами заметное влияние оказали достижения в этой области древнеримских юристов и римского частного права.

В римском частном праве, случайный вред определялся как вред, произошедший помимо вины причинившего вред лица. Случай мог быть двух видов: простой случай и непреодолимая сила. Простым назывался преодолимый случай, примером которого может быть вред, причиненный грызунами, насекомыми или нападением слабоумного человека. К непреодолимой силе относились: а) непреодолимое проявление стихийных сил природы (пожары, если в них нет вины какого-либо лица), наводнение, кораблекрушение, землетрясение; б) тленность и смертность всего материального, в частности, естественная смерть рабов или животных;

в) насильственные действия человека, если они непреодолимы, в качестве примера приводились нападение разбойников, пиратов, нашествие врагов.

В качестве своеобразного промежуточного итога, можно отметить, что римские юристы заложили основы возникновения гражданско-правовой ответственности без вины.

Теперь вернемся к рассмотрению случаев безвиновной ответственности за причиненный вред в гражданском законодательстве России.

Согласно статьи 1070 ГК РФ вред, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ, возмещается в полном объеме, независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда в порядке, установленном законом.

Возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя предусмотрено статьей 1064 части второй Гражданского кодекса Российской Федерации. Вред, причиненный жизни, здоровью или имуществу гражданина либо имуществу юридического лица, вследствие конструктивных, рецептурных или иных недостатков товара, работы или услуги, а также вследствие недостоверной или недостаточной информации о товаре (работе, услуге), подлежит возмещению продавцом или изготовителем товара, лицом, выполнившим работу или оказавшим услугу (исполнителем), независимо от их вины и от того, состоял потерпевший с ними в договорных отношениях или нет (статья 1095 части 2 ГК РФ).

Компенсация морального вреда осуществляется независимо от вины причинителя вреда в случаях, когда вред причинен жизни или здоровью гражданина источником повышенной опасности; когда вред причинен гражданину в результате его незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ; когда вред причинен распространением сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию; в иных случаях, предусмотренных законом (статья 1100 части 2 ГК РФ).

Таким образом, мы обнаруживаем присутствие безвиновной ответственности за причиненный вред и в гражданском законодательстве России.

Полагаем, что наступление ответственности за безвиновное причинение вреда является обоснованным, с точки зрения принципа справедливости, только лишь в случаях причинения вреда основным общечеловеческим ценностям - жизни и здоровью.

В настоящее время в науке гражданского права «случай» признается там, где лицо, причинившее данный результат, не имело реальной возможности его предвидеть и предотвратить.

Действие, с точки зрения юридической, представляет собой выражение воли зрелой и сознательной. Поэтому в основании гражданского правонарушения лежит вина, всё равно, умышленная или неосторожная. Если лицо, причинившее вред, не желало такого последствия, не могло и не должно было предвидеть возможности его наступления, то с его стороны вины нет, а есть только один случай.

Случай (казус) необходимо отличать от понятия небрежности[91].

Совершение правонарушения по небрежности имеет место тогда, когда лицо не предвидело наступления общественно опасных последствий своего действия или бездействия, хотя должно было их предвидеть, то есть, когда на лице лежала обязанность предвидеть наступление таких последствий и у него была реальная возможность их предвидеть и предотвратить. Отсутствие у лица такой обязанности означает правомерный характер его поведения. Здесь не может быть поставлен вопрос о его вине, так как оно не должно было предвидеть наступивших последствий его действий (или бездействия) и не обязано было предотвращать их наступление.

Вопрос о наличии или отсутствии вины в форме небрежности может стоять лишь тогда, когда, в силу тех или иных оснований, на лице лежит обязанность к определенному поведению, исключающему наступление общественно опасных последствий[92].

Небрежность будет тогда, когда лицо не предвидит их наступления, однако у него имеется реальная возможность такого предвидения, а, следовательно, и предотвращения.

Только в тех случаях, когда у лица не было реальной возможности предвидеть наступившие последствия, они являются для него случаем (казусом), невиновным причинением, за которое оно не несет ответственности. Случай (казус) есть там, где лицо не предвидело последствий своих действий и не могло их предвидеть.

В мировой гражданско-правовой науке существовал взгляд, который определял «случай» как особую форму психического отношения лица к своим поступкам и их последствиям. Полагаем, что, в действительности, «случай» характеризуется не особой формой психического отношения лица к последствиям своих действий, а отсутствием какого-либо психического отношения лица к наступившим последствиям своих действий.

В основе традиционного понятия «случая» в теории российского права лежит представление о случайности как исключительно субъективной категории. По утверждению Н.С. Таганцева, событие может быть признаваемо случайным только по отношению к сознанию действующего или наблюдающего, так как со стороны объективной всякое явление в мире есть неизбежный продукт всех предыдущих; в природе ничего случайного не существует[93]. Сообразно с этим воззрением на случайность, он определяет последнюю как исключительно такие посягательства на правоохранный интерес, которые учинивший не только не предвидел, но и не мог предвидеть при полной внимательности к своей деятельности, или наступление которых не только казалось, но и должно было казаться ему при данных обстоятельствах, невероятным.

Это соответствует представлению о причинности с его отрицанием объективного характера случайности.

Согласно взгляду на случайность в учении о причинности как на объективную категорию, мы должны иначе провести разграничение между неосторожностью, как особой формой психического отношения субъекта к противоправному результату, и невиновным причинением (случаем).

Однако в отношении объективно случайных последствий, этот вопрос всегда должен получить лишь отрицательное решение. Такие последствия нельзя столь конкретно предвидеть, как это требуется при неосторожной вине, потому что здесь не было реальной возможности их наступления в момент совершения данным лицом соответствующего действия или бездействия. Поэтому и постановка вопроса о том, могло или не могло лицо предвидеть эти последствия, лишена всякого смысла. Эти последствия не подлежат вменению лицу уже в силу их объективно-случайного характера.

Вопрос о разграничении небрежности и невиновности причинения («случая» в субъективном смысле) по субъективным моментам имеет значение лишь в отношении необходимых последствий действия или бездействия данного лица, наступление которых было реально возможно в момент совершения им этого действия или бездействия.

Такое понимание непреодолимой силы несколько отличается от того, которое дает российский законодатель в первой части ГК РФ в различных статьях, например, в статье 202, где устанавливает основания приостановления течения срока исковой давности: непреодолимая сила - чрезвычайное и непредотвратимое при данных условиях обстоятельство; в статье 401, где речь идет об основаниях ответственности за нарушение обязательства: непреодолимая сила - чрезвычайные и непредотвратимые при данных условиях обстоятельства. К таким обстоятельствам не относятся, в частности, нарушение обязанностей со стороны контрагентов должника, отсутствие на рынке нужных для исполнения товаров, отсутствие у должника необходимых денежных средств.

Для простоты применения понятия «случай» на практике, следует законодательно закрепить его определение как события, последствия которого невозможно и должно предвидеть, и к которым отсутствует какое-либо психическое отношение лиц, участников события. Указанное определение предлагается изложить в отдельной статье параграфа 1 главы 59 части 2 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Таким образом, следует отметить, что именно виновное вменение ответственности представляет собой прогрессивное развитие системы законодательства в целом, а не объективное вменение, возвращающее человечество назад, в эпоху древнейшего права. При этом важно не провозглашение принципа виновного вменения ответственности в различных отраслях права, а его реальное осуществление. Итоги развития правовой системы нашего государства в период тоталитаризма продемонстрировали как отсутствие должной легализации понятия вины, которое влекло свободу толкования, так и возможность правоохранительных органов разрешать вопросы об установлении ответственности, не прибегая к сложноопределимой категории вины. Практика показала, что такая позиция оборачивается падением престижа государственной власти, ведет к правовому нигилизму и созданию неблагоприятной политической обстановки.

В свете назревших противоречий между правовой теорией и реальным воплощением принципа юридической ответственности за виновные деяния необходимо внести коррективы в правовое регулирование установления вины.

Заключение

Итогом исследования явилось установление аспектов вины как одного из условий гражданско-правовой ответственности в гражданском праве России.

Вина - есть психическое отношение физического лица и коллективное психическое отношение юридического лица к противоправному деянию и наступившим вредным последствиям, выраженное в форме прямого (косвенного) умысла либо простой или грубой неосторожности.

В российском гражданском законодательстве для возникновения гражданско-правовой ответственности в ряде случаев, необходимо установление вины правонарушителя. В отдельных случаях играет роль форма вины правонарушителя. Требование наличия вины правонарушителя, а в некоторых случаях и определенной формы вины, предопределяется жесткостью санкций, указанных статей. Жесткость санкций в свою очередь, обуславливается особой социальной вредностью нарушений требований отдельных статей ГК РФ.

Значимость установления вины при выборе меры правовой ответственности позволяет рассматривать понятие вины как самостоятельную теоретико-правовую категорию.

Установление сущности понятия вины в сфере теории права, выявление ее признаков и взаимодействия с другими правовыми категориями, рассмотрение вопросов возникновения и исторического развития данного понятия раскрывает содержание вины как юридического термина, отграничивает понятие вины, употребляемое в быту, психологии, что обеспечит использование на практике именно в этом значении.

Существующие проблемы в практике решения вопросов о наличии вины в том или ином виде правонарушения подтверждают необходимость таких теоретических исследований, демонстрируют недостатки определения вины как внутреннего отношения лица к совершенному им правонарушению и его последствиям. Нормы права ограничиваются лишь описанием форм вины, вызывая сложности в установлении вины, формируя в общественной и правовой среде негативное восприятие правоохранительной системы законодательства.

На основании проведенного исследования можно предложить следующие изменения гражданского законодательства:

1. Анализ действующего гражданского законодательства России показывает, что ответственное лицо не всегда отвечает только за свои собственные действия. Иногда оно несёт ответственность за действия других лиц, Данное положение закреплено в статьях 1073-1076, п. 3 ст. 1078 ГК РФ. В результате, неясно, зависит ли наступление гражданско-правовой ответственности от вины ответственного лица или лицо может нести ответственность и при отсутствии своей вины, за вину других лиц.

Пункт 3 ст. 1078 ГК РФ изложить в следующей редакции: «Если вред причинен лицом, которое не могло понимать значения своих действий или руководить ими вследствие психического расстройства, обязанность возместить вред может быть возложена судом на проживающих совместно с этим лицом его трудоспособных супруга, родителей, совершеннолетних детей, которые знали о психическом расстройстве причинителя вреда, но не ставили вопрос о признании его недееспособным, при виновном не обеспечении надлежащего надзора за лицом, неспособным понимать значение своих действий и руководить ими».

2. Пунктом 1 статьи 1073 ГК РФ предусмотрено, что за вред, причиненный несовершеннолетним, не достигшим четырнадцати лет (малолетним), отвечают его родители (усыновители) или опекуны, если не докажут, что вред возник не по их вине. В правоприменительной практике замечен парадокс, когда вред причиняется малолетним не в связи с нарушением малолетним общепринятых норм поведения, не в результате шалости, а в результате объективного, соответствующего возрасту незнания малолетним опасных свойств отдельных предметов. В подобных случаях вины родителей, опекунов в ненадлежащем воспитании надзоре не усматривается, и, следовательно, от ответственности такие родители и опекуны освобождаются, а вред, причиненный действиями малолетнего остается не возмещенным.

Предлагается следующая редакция пункта 1 статьи 1073 ГК РФ: «За вред, причиненный несовершеннолетним, не достигшим четырнадцати лет (малолетним), отвечают физические и юридические лица, по вине которых причинен вред, а при не установлении таких лиц - родители (усыновители) или опекуны малолетнего».

3. Деятельность, по которой может быть поставлен вопрос об ответственности при наличии вины, осуществляется при различных обстоятельствах, различными гражданами, с разной способностью предвидения.

Необходимо учитывать субъективные особенности физического лица при наступлении ответственности за то или иное правонарушение.

Предлагается ч.2 п.1. ст. 401 ГК РФ в следующей редакции: «Юридическое лицо признается невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства, условиям гражданского оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства»; и дополнить частью 3 п.1 ст. 401 ГК РФ в следующей редакции: «Физическое лицо признается невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства, условиям гражданского оборота, индивидуальным характеристикам данного лица, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства».

4. Законодательное определение понятия «случай» в российском праве не закреплено, что вызывает необоснованные выводы в процессе правоприменения о наличии вины тех или иных лиц. Между тем, при наступлении случая какое-либо психическое отношение лиц к противоправным последствиям полностью отсутствует. Предлагается следующее законодательное определение: «Случай — событие, последствия которого невозможно и не должно предвидеть, результат которого характеризуется отсутствием какого-либо психического отношения лиц, участников события». Указанное определение предлагается изложить в отдельной статье параграфа 1 главы 59 части 2 ГК РФ.

Библиографический список

Нормативно-правовые акты

1. Конституция Российской Федерации [Текст]: офиц. текст. от 12.12.1993 г. // Российская газета. – 1993. – № 237.

2. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) [Текст]: [Федеральный закон № 51-ФЗ, принят 30.11.1994 г., по состоянию на 24.07.2008] // Собрание законодательства РФ. – 1994. – № 32. – Ст. 3301.

3. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть вторая) [Текст]: [Федеральный закон № 14-ФЗ, принят 26.01.1996 г., по состоянию на 14.07.2008] // Собрание законодательства РФ. – 1996. – № 5. – Ст. 410.

4. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть третья) [Текст]: [Федеральный закон № 146-ФЗ, принят 26.11.2001 г., по состоянию на 30.06.2008] // Собрание законодательства РФ. – 2001. – № 49. – Ст. 4552.

5. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации [Текст]: [Федеральный закон № 138-ФЗ, принят 14.11.2002 г., по состоянию на 22.11.2008] // Собрание законодательства РФ. – 2002. – № 46. – Ст. 4532.

6. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации [Текст]: [Федеральный закон № 95-ФЗ, принят 24.07.2002 г., по состоянию на 03.12.2008] // Собрание законодательства РФ. – 2002. – № 30. – Ст. 3012.

7. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях [Текст]: [Федеральный закон № 195-ФЗ, принят 30.12.2001 г., по состоянию на 30.12.2008] // Собрание законодательства РФ. - 2002. – № 1 (ч. 1). – Ст. 1.

8. Уголовный кодекс Российской Федерации [Текст]: [Федеральный закон № 63-ФЗ, принят 13.06.1996 г., по состоянию на 30.12.2008] // Собрание законодательства РФ. – 1996. – № 25. – Ст. 2954.

9. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации [Текст]: [Федеральный закон № 174-ФЗ, принят 18.12.2001 г., по состоянию на 30.12.2008] // Собрание законодательства РФ. - 2001. – № 52 (ч. I). – Ст.4921.

10. Семейный кодекс Российской Федерации [Текст]: [Федеральный закон № 223-ФЗ, принят 29.12.1995 г., по состоянию на 30.06.2008] // Собрание законодательства РФ. – 1996. – № 1. – Ст. 16.

11. Устав железнодорожного транспорта Российской Федерации [Текст]: [Федеральный закон № 18-ФЗ, принят 10.01.2003 г., по состоянию на 23.07.2008] // Собрание законодательства РФ. – 2003. – № 2. – Ст. 170.

Научная и учебная литература

12. Агарков М.М. Значение вины в обязательствах из причинения вреда [Текст] // Советское государство и право. – 1940. – № 6. – С. 188-190.

13. Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву. [Текст] – М., Юрлитиздат. 1940. – 654 с.

14. Андреев А.А. Эвентуальная ответственность в гражданском праве [Текст] // Арбитражный и гражданский процесс. – 2008. – № 9. – С. 25.

15. Анненков К. Система русского гражданского права. Т. 1. [Текст] – М., Статут. 2003. – 786 с.

17. Аскназий С.И. Вина в обязательствах из причинения вреда [Текст] // Вестник советской юстиции. – 1925. – № 20. – С. 76.

18. Бабаев В.К. Презумпции в советском праве: Учеб. пособие. [Текст] – Горький., 1974. – 398 с.

19. Балашов С.К. К вопросу о видах и формах вины [Текст] // Российский судья. – 2007. – № 1. – С. 25.

20. Басин Ю.Г. Гражданско-правовая ответственность в хозяйственных правоотношениях [Текст] // Известия АН Казахской ССР. Сер. «Общественные науки». – 1984. – № 4. – С. 66-75.

21. Белов В.А. Гражданское право: Общая часть. [Текст] – М., ЮрИнфоР. 2007. – 786 с.

22. Богданов Д.Е. Вина как условие гражданско-правовой ответственности (анализ теории и судебной практики) [Текст] // Российский судья. – 2008. – № 4. – С. 22.

23. Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. [Текст] – М., Госюриздат. 1976. – 686 с.

24. Бушев А.Ю. Основы управления рисками в праве [Текст] // Арбитражные споры. – 2008. – № 3. – С. 26.

25. Васина Д.К. Вина и причинная связь как условия ответственности за неправомерное пользование чужими денежными средствами [Текст] // Юридический мир. – 2009. – № 2. – С. 34.

26. Гойхбарх А.Г. Хозяйственное право РСФСР. [Текст] – М., Юрлитиздат. 1923. – 706 с.

27. Демидов Ю.А. Предметное содержание умысла по советскому уголовному праву [Текст] – М., Юридическая литература. 1975. – 398 с.

28. Дождев Д.В. Римское частное право. Учебник для вузов [Текст] / Под ред. Нерсесянца B.C. – М., Зерцало. 2008. – 834 с.

29. Жильцова Н.А., Голиченко М.М. Гражданская процессуальная ответственность: понятие и основания [Текст] // Арбитражный и гражданский процесс. – 2008. – № 8. – С. 41.

30. Иванов И.С. К вопросу соотношения форм вины и их основных признаков [Текст] // Российский следователь. – 2009. – № 11. – С. 26.

31. Илларионова Т.И. Значение форм вины в дифференциации гражданско-правовых санкций [Текст] // Советское государство и право. – 1978. – № 8. – С. 126-130.

32. Ильин И. А., Устинов В.М., Новицкий И.Б. Основы законоведения. Общее учение о праве и государстве и основные понятия русского государственного, гражданского и уголовного права. [Текст] – М., Статут. 2004. – 698 с.

33. Иоффе О.С. Вина и ответственность по советскому гражданскому праву [Текст] // Советское государство и право. – 1972. – №9. – С. 34-43.

34. Иоффе О.С. Обязательственное право. [Текст] – М., Статут. 2005. – 764 с.

35. Иоффе О.С. Развитие цивилистической мысли в СССР в 2-х ч. Ч. 2. [Текст] – Л., ЛГУ. 1978. – 706 с.

36. Исаев И.А. История государствам права России. [Текст] – М., Волтерс Клувер. 2008. – 986 с.

37. Киселев С. Формы и виды вины в гражданских правоотношениях [Текст] // Российская юстиция. – 2009. – № 2. – С. 24.

38. Комментарий к гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй (постатейный) [Текст] / Под ред. Абовой Т.Е., Кабалкина А.Ю. – М., Юрайт-Издат. 2008. – 876 с.

39. Красавчиков О.А. Возмещение вреда, причиненного источником повышенной опасности. [Текст] – М., Юридическая литература. 1966. – 568с.

40. Кузнецов Н.В. Меры гражданско-правовой ответственности: Автореф. дис.... канд. юрид. наук. [Текст] Екатеринбург., 2001. – 48 с.

41. Кузнецова О.А. Презумпции в гражданском праве. [Текст] – СПб., Питер. 2007. – 568 с.

42. Логвиненко В.В. Интеллектуально-волевое содержание умысла [Текст] // Безопасность бизнеса. – 2007. – № 4. – С. 20.

43. Макашвили В.Г. Некоторые вопросы вины в советском уголовном законодательстве [Текст] // Советское государство и право. – 1952. – № 1. – С. 40.

44. Мейер Д.И. Русское гражданское право (в 2-х ч. Часть 1). [Текст] – М., Статут. 2003. – 678 с.

45. Милохова А.В. Объективность вины в гражданском праве [Текст] // Адвокатская практика. – 2009. – № 1. – С.22.

46. Мордасов Е., Малета С. Ответственность без ответственности [Текст] // ЭЖ-Юрист. – 2009. – № 4. – С. 8.

47. Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве. [Текст] – М., Статут. 2006. – 798 с.

48. Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве. [Текст] – М., Статут. 2004. – 782 с.

49. Параскевова С.А. К вопросу о классификации гражданских правонарушений [Текст] // Российский судья. – 2009. – № 2. – С. 27.

50. Пирвиц Э.Э. Значение вины, случая и непреодолимой силы в гражданском праве. [Текст] – М., Статут. 2003. – 672 с.

51. Познышев С.В. Криминальная психология. Преступные типы. О психологическом исследовании личности как субъекта поведения вообще и об изучении личности преступника в частности [Текст] // Юридическая психология. – 2008. – № 2. – С. 35.

52. Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. [Текст] – М., Статут. 2001. – 876 с.

53. Правоведение: учебник для высших учебных заведений [Текст] / Под ред. Абдулаева М.И. – М., Магистр-Пресс. 2008. – 876 с.

54. Пугинский Б.И., Сафиуллин Д.Н. Правовая экономика: проблемы становления. [Текст] – М., Юрайт. 2008. – 672 с.

55. Решетникова И.В. Доказательственное право Англии и США. [Текст] – М., Юрайт. 2008. – 776 с.

56. Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. [Текст] – М., Наука. 1957. – 680 с.

57. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. [Текст] – М., Статут. 2006. – 834 с.

58. Самощенко И.С. Понятие правонарушения по советскому законодательству. [Текст] – М., Юридическая литература. 1963. – 576 с.

59. Свод гражданских законов Российской империи. Полный текст всех 16 томов Т.8. [Текст] / Сост. Балкаров Н.П., Войти С.С., Герцеберг Э.В. – СПб., Питер. 2002. – 764 с.

60. Советское гражданское право. Том 1. [Текст] / Под ред. Красавчикова О.А. – М., Высшая школа. 1972. – 708 с.

61. Таганцев Н.С. Русское уголовное право [Текст] – М., Статут. 2006. – 834 с.

62. Тархов В.А. Ответственность по советскому гражданскому праву. [Текст] – Саратов., Саратовский университет. 1973. – 634 с.

63. Теслицкий И. Невиновное причинение вреда по психофизиологическому основанию [Текст] // Уголовное право. – 2008. – № 3. – С. 25.

64. Угрехелидзе М.Г. Проблемы неосторожной вины в уголовном праве. [Текст] – Тбилиси., 1976. – 476 с.

65. Утевский Б.С. Вина в советском уголовном праве. [Текст] – М., Госюриздат. 1950. – 576 с.

66. Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. [Текст] – М., Статут. 2007. – 634 с.

67. Цуканов Н.Н. О критериях правовой презумпции [Текст] // Законотворческая техника в современной России: состояние, проблемы, совершенствование: Сборник статей: В 2 т. Т. 1. – Н. Новгород., 2001. – 708с.

68. Шварц Х.И. Значение вины в обязательствах из причинения вреда. [Текст] – М., Статут. 2003. – 512 с.

69. Шепель Т.В. О легальном определении понятия вины в гражданском праве [Текст] // Современное право. – 2009. – № 2. – С. 34.

70. Шершеневич Г.Ф. Курс гражданского права. [Текст] – М., Статут. 2005. – 812 с.

71. Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. [Текст] – М., Статут. 2006. – 748 с.

72. Юдин А.В., Шейфер М.С. Проблемы юридической ответственности членов семьи лица, не способного в момент причинения вреда понимать значение своих действий и руководить ими [Текст] // Юрист. – 2007. – № 9. – С. 38.

Материалы юридической практики

73. О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации [Текст]: [Постановление Пленума Верховного суда РФ № 6, Пленума ВАС РФ № 8, от 01.07.1996 г.] // Вестник ВАС РФ. – 1996. – № 9. – С. 39.

74. Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда [Текст]: [Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 10, от 20.12.1994 г., по состоянию на 06.02.2007] // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1995. – № 3. – С. 34.

75. О судебной практике по делам о возмещении ущерба, причиненного повреждением здоровья [Текст]: [Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 3, от 28.04.1994 г.] // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1994. – № 7. – С. 17.

76. Постановление Президиума ВАС РФ от 18.01.2008 г. № 14480/06 // Вестник ВАС РФ. – 2008. – № 5. – С.36.

77. Постановление Президиума ВАС РФ от 21.09.2007 г. № 1901/07 // Вестник ВАС РФ. – 2008. – № 1. – С. 47.

78. Постановление ФАС Поволжского округа от 14.06.2008 г. № А57-19341/07-18 // Вестник ВАС РФ. – 2008. – № 10. – С. 71.

79. Постановление ФАС Поволжского округа от 26.04.2008 г. по делу № А55-1629/07 // Вестник ВАС РФ. – 2008. – № 8. – С. 69.

80. Постановление ФАС Поволжского округа от 16.03.2008 г. по делу № А55-1288/07 // Вестник ВАС РФ. – 2008. – № 7. – С. 72.

81. Постановление ФАС Поволжского округа от 17.02.2008 г. по делу № А55-2734/07 // Вестник ВАС РФ. – 2008. – № 6. – С. 74.

82. Постановление ФАС Поволжского округа от 26.01.2008 г. по делу № А55-2299/07 // Вестник ВАС РФ. – 2008. – № 5. – С. 78.

83. Постановление ФАС Поволжского округа от 31.12.2007 г. по делу № А55-3905/07 // Вестник ВАС РФ. – 2008. – № 4. – С. 65.

84. Постановление ФАС Поволжского округа от 16.06.2007 г. № А55-7282/06 // Вестник ВАС РФ. – 2007. – № 10. – С. 39.

85. Постановление ФАС Поволжского округа от 27.01.2007 г. № А55-2968/06-27 // Вестник ВАС РФ. – 2007. – № 5. – С. 54.

86. Постановление ФАС Поволжского округа от 07.11.2006 г. № А55-5366/05 // Вестник ВАС РФ. – 2007. – № 3. – С. 51.

87. Решение Верховного Суда РФ от 25.08.2007 г. по делу № 1326/07 // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2007. – № 12. – С. 51.