4 крестовый поход и завоевание Константинополя по хронике Робера де Клари 'завоевание Константинопол...

План работы.

Введение:

1) Личностный мотив выбора темы;

2) Историография;

3) Цели и задачи исследования;

4) Характеристика источника (внешняя критика).

Основная часть:

1)Происхождение хроники Робера де Клари.

2)Социально-идейная направленность хрониста;

3)Роль Венеции в 4 крестовом походе.

Заключение.

 Выводы по данной курсовой работе;

 Список использованной литературы.

Введение.

Личностный мотив выбора темы.

   Уже почти восемь веков прошло с того времени, когда рыцари из западной Европы решили отправиться в поход за христианскую веру. Эта кампания  получила  название - 4 крестовый поход(1202-1204гг.). Я собираюсь рассматривать этот исторический факт по хронике Робера де Клари «Завоевание Константинополя». Это произведение написано простым французским рыцарем и поэтому, на мой взгляд, является весьма ярким источником по быту, нравами и социально – политическому устройству средневекового общества. К тому же Робер де Клари является рядовым участником крестового похода и поэтому его хроника отображает поход на Восток глазами непринужденного и не заинтересованного в чем-либо человека.  Также в этом мероприятии приняла активное участие Венеция. Но, к сожалению, первоначальные цели похода не были достигнуты - вместо освобождения «Гроба Господня» в Иерусалиме, крестоносцы совершили грабительский набег на Константинополь, столицу Византии. Одну из главных ролей 4 крестового похода  сыграл венецианский  флот, предоставленный западноевропейским рыцарям на условиях, которые мы рассмотрим в дальнейшем. По моему мнению, именно Венеция повлияла на изменение первоначальных целей крестового похода. Какие - же это были  цели, и как Венеция повлияла на их изменение, мы рассмотрим в данной курсовой работе.   

По этой проблеме существует много научных исследований, но, к сожалению, большинство из них написаны в тяжелое время и весьма сильно подвержены идеологии, т.е. им не хватает объективности. Я хочу взглянуть на эту проблему взглядом современного человека, способного, надеюсь, увидеть правильные ответы на вопросы, возникшие при изучении данного исторического факта.                   

Историография.

По этой проблеме существует много научных работ, но я собираюсь рассмотреть лишь наиболее, по- моему мнению, объективные. Эти работы очень разнообразные по своему составу и делятся на 2 категории: хроники участников похода и исследования современных ученых- историков.

Робер де Клари.

Жоффруа де Виллардуэн.

Он был знатным сеньором, одним из предводителей крестоносного воинства, участвовавшим почти во всех дипломатических акциях и перипетиях похода. В своем «Завоевании Константинополя» маршал Шампани излагает официозную версию событий, призванную представить в наиболее выгодном свете крайне неблаговидные поступки и самих «воинов божьих» и в особенности их вожаков. Полуофициальный историограф похода, маршал Шампани пренебрегает житейскими подробностями рассказываемого, подменяя их деловым изложением существенного, перемежаемым риторикой.

Заборов Михаил Абрамович.

Его научные работы проводились в 60 годы 20го столетия. В 1956 году была издана его книга «Крестовые походы». Особое внимание он уделяет в своих научных трудах именно 4 крестовому походу. В причинах походов он видит не борьбу за «гроб Господен», а обычные грабительские потребности феодалов Западной Европы. Он весьма резко критикует хроники де Клари и Виллардуэна. Первого хрониста он критикует за неосведомленность, а второго - за небезпристрастность. К сожалению, на исследования Заборова большое оказала марксистско-ленинская идеология, что в свою очередь отразилось  недостаточной объективностью, которая просто необходима при изучении этой проблемы.         

Э. Лависс и А.Рамбо.

В 1914г. была издана книга « Эпоха крестовых походов» под редакцией Э. Лависса и А. Рамбо.

4му крестовому походу они уделяют очень мало внимания (всего три страницы). В их произведении дается только краткое описание событий, о создании Латинской Империи даже не упоминается.

А.А. Васильев.

Его произведение « История Византийской империи » было издано в 1923г., а второе полное издание было написано уже в эмиграции. Вполне может быть, что именно это повлияло на его объективность. Он рассматривает 4 крестовый поход и как духовный порыв крестоносцев, и как погоню за наживой. Но все - же автор отмечает преобладание материальных  интересов над духовно-религиозными мотивами. Васильев очень красочно описывает крестовый поход, но в то же время весьма скрупулезно отражает факты и события.

Успенский Федор Иванович.

Его исследования были опубликованы в начале 20 века. Одно из опубликованных исследований – «История крестовых походов» очень четко отражает причины и истинную суть походов. Его работы отличаются научностью и объективностью. В своих исследованиях он пытается выявить истинные причины завоевания Константинополя.

Цели и задачи исследования.

1. В своей курсовой работе я мог бы пойти двумя путями: во-первых, можно заняться рассмотреть роль Венеции в 4 крестовом походе т.к. она является неотъемлемой частью ниже перечисленных событий; во-вторых, можно заняться более детальным исследованием источника. Я собираюсь совместить эти два пути исследования, но все же акцент сделаю на детальном рассмотрении источника, потому что по источнику, на мой взгляд, можно выделить большую массу информации. Эта информация позволит нам увидеть все, порой даже скрытые, стороны крестового похода. 

2. В начале своей работы я хочу рассмотреть происхождение хроники Робера де Клари « Завоевание Константинополя». В своем исследовании я хочу рассмотреть такие моменты, как происхождение самого рода Клари, социальное положение этого рода и степень его участия в 4 крестовом походе. Также необходимо рассмотреть некоторые стилистические и лексические нюансы построения хроники.

3. В середине работы необходимо рассмотреть социально-идейную направленность хрониста Робера де Клари. Весьма важно выявить побудительные мотивы, заставившие рыцаря взяться за повествование о 4 крестовом походе. При разборе хроники, представляется возможным подчеркнуть определенные моменты, из которых видно социально-правовое положение людей в определенных слоях «воинства божьего».

4. В последней части своей работы я хочу рассмотреть участие Венеции в 4 крестовом походе. Это, несомненно, внесло свои коррективы в первоначальный план похода. Можно даже сказать, что именно участие Венеции изменило первоначальную стратегию похода. Это очень важно, потому что именно венецианский флот сыграл центральную роль в походе. Также важно рассмотреть деятельность венецианской и западноевропейской дипломатии. По запискам Р. де К. мы имеем возможность узнать об отношении рядовых крестоносцев к изменению первоначального плана похода.

Внешняя критика источника (структура произведения).

  Хроника Робера де Клари, в оригинале, изданном в 1924г. Ф. Лоэром, подразделяется на 120 глав; какие-либо другие формальные единицы структурного разделения отсутствуют. Тем не менее, логика изложения материала позволяет выделить несколько частей. Наиболее убедительна схема, выдвинутая А.М. Нада Патроне, по мысли которой записки распадаются на четыре части.

Первая (гл. 1-18) целиком посвящена подготовительной стадии крестового похода. Здесь также повествуется об отплытии его участников из Венеции и о захвате ими Задара. Заканчивается эта часть рассказом о решении предводителей похода повернуть войско в сторону Константинополя под предлогом оказания помощи византийскому царевичу. 

  Вторая часть – история (19-80 гл.) отклонения крестоносцев от цели, в результате чего они захватили Константинополь.

 В третьей части (82-112 гл.) Робер де Клари передает восторженное и проникнутое безудержной алчностью изумление крестоносцев Константинополем, рассказывает о конфликтах в воинстве в связи с дележом добычи, об избрании императора, о разделе территории Византии и создании Латинской империи.

  Четвертая, заключительная часть хроники (гл. 113-120) – наиболее лаконичная и фрагментарная: события 11 лет (1205-1216гг.) освещены в восьми главах. Рассказ ведется торопливо и несколько небрежно. Тут излагаются события, которых сам Робер де Клари не был ни участником, ни свидетелем и о которых разузнал от сподвижников, вернувшихся на родину после него.                               

Основная часть.

1) Происхождение хроники Робера де Клари.

Как основной источник я решил взять хронику Робера де Клари «Завоевание Константинополя». По моему мнению, в ней наиболее четко отражаются все тончайшие детали этого похода.

 Хроника была написана в 13 веке и ее автор является участником описываемых им событий. Но в тоже время, автор почти нигде не подчеркивает личный характер свидетельства хроники и тщательно избегает упоминания о себе в первом лице. Даже перечисляя рыцарей, участвовавших в крестовом походе, он не включает себя в этот список. Вероятно, первоначально история крестового похода частями рассказывалась аудитории самим Робером де Клари, а уже потом была записана каким-нибудь грамотным человеком и отредактирована автором. В пользу этой гипотезы свидетельствуют часто встречающиеся речевые обороты, в которых присутствуют слова «слышать» и «говорить». Повествователь находит нужным время от времени возвращать слушателей к прерываемой им самим хронологической нити рассказа или, напротив, предупреждать их  о своем намерении отойти от основного сюжета. Показателем того, что первоначально произведение Р. де К. представляло собой живой рассказ или серию таких рассказов, служат и логические разрывы в хронике, резкие, внешне бессвязные переходы от одних ситуаций к другим, неожиданно меняющиеся декорации и действующие лица. Возможно также, что записки Р. де К. изначально являлись произведением, предназначенным для чтения вслух – читаемой рыцарской эпопеей. Должно быть, запись этих рассказов и произведено-то была не по собственной инициативе автора, а по настоянию его слушателей, которые порекомендовали или попросили записать все то, что он видел и слышал. Рассказ Р. де К. – это искренняя апология рыцарского героизма, но характер повествования противоположен виллардуэновскому. Автор зачастую неточен в хронологии – датировка событий у него всегда приблизительная: «прошло немного времени», « а потом случилось однажды» и т.д. Необходимо, однако, принимать во внимание общий характер хроники как своеобразного памятника исторической мысли  13 века; Р. де К. предлагает в определенной мере новеллистическую, сдобренную его собственными вымыслами версию событий. Он не стремится к педантичной точности и строгой последовательности. В тех же случаях, когда ему не достает непосредственного знания, он, как человек малообразованный, обращается к легендарной традиции, поверьям, словом, в плане исторической достоверности к сомнительным источникам информации. Труд Робера де Клари не единственное произведение, созданное крестоносцем, вернувшимся с Востока; подобно другим участникам событий, пикардиец хотел лишь описать увиденное – без какой – либо задней мысли; толчком к написанию хроники послужили только переполнявшие рыцаря впечатления, простодушное, естественное желание приобщить к ним тех, кто не побывал в Константинополе. Ни о каких глубинных, социально – политических корнях его замысла не может быть и речи, – таковых будто бы и не существовало.   

Самое раннее упоминание о семействе Клари встречается в церковной грамоте из Амьена в 1146 году. Ничто не указывает здесь на принадлежность семейства к феодальному классу. Как ни скудны дошедшие до нас сведения, они позволяют судить о семействе Клари и о самом хронисте в контексте социальной истории Пикардии на рубеже 12-13 веков. Робер де Клари принадлежал к мелкопоместному феодальному семейству, которое, лишь незадолго до описываемых в его хронике событий приобрело благородный титул и стало именоваться «де Клари». Клари были связаны с сеньорами Амьена не только узами феодальной зависимости, но и личной преданностью, о чем, в частности, свидетельствуют панегирические высказывания Робера, когда он говорит о своем сюзерене- Пьере Амьенском.     

Характеристика духовного облика Робера де Клари была бы неполна, если пройти мимо того факта, что он излагает события на разговорном языке и в этом отношении его хроника является одним из самых ранних во французской литературе прозаических повествований такого рода. В Северной Франции разговорный язык входит в литературный обиход на рубеже 12-13 веков. Обращение к прозе стало считаться показателем серьезности намерений писателя. Автор прекрасно осознает, что повествует об исторических событиях и поэтому подчеркивает правдивость поведанного им как свидетелем происходившего. Хроника – первый историко-литературный труд, созданный на разговорном французском языке севера страны в 13 веке. Чрезвычайно существенная черта духовного и культурного облика хрониста – его наблюдательность, острота социального зрения. У Р. де К. отсутствует особая глубина и основательность субъективного восприятия религиозных идей. Хотя влияние богословской литературы и официальной крестоносной проповеди сказывается в определенных местах хроники, но в достаточно дозированной мере, и не им определяются основные направления мысли автора. Помимо существенно снизившегося к началу 13 века общего накала былого крестоносного энтузиазма, это обстоятельство объясняется еще и низким уровнем образования хрониста. Он по-своему убедительно рассказал историю завоевания Константинополя крестоносцами, но так, как это способен был сделать человек невысокой культуры, зато наделенный богатым воображением. Портретные зарисовки у хрониста схематично иконописны. В основном же автор остается на почве традиции, предполагавшей символизированное, условно стилизованное, фиксированное в общепринятых эпитетах описание действующих лиц. Совершенно иные качества повествователя обнаруживает Р. де К., рассказывая о Константинополе. Здесь он умеет превосходно поведать именно то, что, с его точки зрения, заслуживает внимания аудитории, может вызвать ее восхищение и что надлежит возвеличить перед слушателями. В этих описаниях ярко проявляется одаренность хрониста как безыскусного рассказчика. Из хроники следует, что автора  восторгали не сами по себе произведения искусства – ему не дано было их понять, а лишь те аксессуары памятников архитектуры, скульптуры, прикладных искусств и т.д., которые более всего поразили провинциального французского рыцаря. Он увидел в Константинополе, прежде всего богатство – мрамор и порфир колонн, драгоценные камни, украшавшие оклады икон, и золото алтаря в храме св. Софии, сотню лампадных люстр на его своде. Взглядом грабителя Робер оценивает каждый светильник – в 200 марок серебра. Подобно всей титулованной и нетитулованной, крестоносной деревенщине, Робер был изумлен, прежде всего, византийской роскошью, обилием золота, великолепием мозаик, громадностью общественных сооружений. Об этом хронист и стремится рассказать в первую очередь таким же, как он, провинциальным мелким феодалам.

Повествование Робера де Клари « Завоевание Константинополя» наиболее приближено к исторической правде и не имеет себе равных в латинской хронографии 13 века.

2) Социально-идейная направленность хрониста Робера де Клари.                                                  

В связи с выявлением культурно-исторической специфики, исходных позиций и принципов освещения Робером де Клари событий 4 крестового похода неизбежно возникает вопрос о побудительных мотивах, заставивших рядового, полуграмотного или вовсе неграмотного участника рыцарской авантюры поведать современникам и потомкам ее историю. Иначе говоря, возникает проблема концептуального содержания рассказа о задарско-константинопольском предприятии крестоносцев. Только раскрыв это содержание, мы сумеем оценить труд Робера де Клари как закономерное порождение исторической мысли западного средневековья « классического» периода.

Авторы всех латинских хроник крестовых походов декларируют свою бескорыстную приверженность к истине как главный стимул их написания. Робер де Клари также привержен такого рода декларативности. В заключение записок он счел необходимым продиктовать писцу фразу, по меньшей мере, трижды уведомляющую будущих читателей и слушателей о том, что они «слышали правду, как был завоеван Константинополь». И хотя многие « добрые рассказчики смогли изложить все это лучше него», но его труд имеет то неоспоримое, преимущество перед прочими, что все это «подлинная правда». «Правда», которую хочет поведать и передать Робер де Клари, - это, правда, об обиде, нанесенной знатью рыцарям, то есть «правда», отражающая внутриклассовые противоречия в «воинстве божьем», двинувшемуся было против «неверных», а оказавшемуся, якобы волей случая, в Константинополе. Ярче всего настрой маленького рыцаря, его неприязнь по отношению к haut hommes проступает в сценах, где описываются различные эпизоды битвы за Константинополь и того, что последовало за этим взятием. Р. де К. отчетливо видит различия в общественном положении участников крестового похода. Он выделяет среди них несколько основных категорий. Это, прежде всего «могущественные и знатные бароны», предводители крестоносцев, лица высокого происхождения, богатые и влиятельные, те, по отношению к которым хронист питает открытую неприязнь; затем «знатные рыцари» и «бедные рыцари», т.е. все кто принимал хотя и принадлежал к феодальной аристократии, но занимал более низкие ступени на ее иерархической лестнице, не пользуясь ни политическим весом, ни имущественным достатком; далее идет «меньшой народ войска», куда относились оруженосцы и пешие. 

Концептуальное содержание хроники не исчерпывается апологией рыцарской авантюры, сводимой к взаимосцеплению роковых случайностей. Через рассказ Робера де Клари красной нитью проходит еще одна важная идея, раскрывающая социальные истоки,  смысл и направленность «Завоевания Константинополя». Эта хроника в противоположность Жоффруа Виллардуэна – панегирик рядовому рыцарству. Пикардиец воспевает деяния простых людей. В его хронике ясно звучит голос povres chevaliers, той массы, которую постигло в походе жестокое разочарование, поскольку она сама стала отчасти жертвой корыстолюбия, высокомерия, неприкрытого эгоизма, политических интриг своих вождей – знатных сеньоров и венецианского дожа, быстро нашедших общий язык. Они сговаривались за спиной рыцарей, не посвящая тех в свои планы. Так, бароны и прочие высокородные крестоносцы приняли на совете предложение дожа насчет завоевания Задара, а все остальные в войске не знали об этом совете,  «кроме самых могущественных лиц». Они хитростью отнимали у рядовых воинов то, что, с точки зрения последних, причиталось им за их ратные труды. Все повествование Р. де К. ведется как бы от  имени этих в конечном свете обделенных добычей, обманутых, ущемленных в своих притязаниях рядовых рыцарей, рассчитывавших не на жалкие подачки и не на крохи от завоеванного в Константинополе добра, а нечто гораздо большее.

  Робер де Клари изображает завоевание Византии и создание Латинской империи в виде переплетения причин и следствий. Перед нами – цепь внутренне не связанных между собой обстоятельств, перед лицом которых крестоносцам, оказывается, просто нельзя было «устоять», цепь, замкнувшаяся на захвате ими византийской столицы. Р. де К. как натура непосредственная, возможно, не отдавал себе отчета в том, что концепция, содержавшаяся в его изложении событий и сводившая все извивы похода к нагромождению неожиданностей, означала апологию крестоносной авантюры, но в действительности это было именно так. Анализ хроники позволяет нащупать все же заложенную в ней идею, понять замысел хрониста в его социально – политической обусловленности, определить существо исторической концепции Робера де Клари, выяснить, в чем состоит та «правда», которую автору так важно поведать своей аудитории, в отличие от других «добрых рассказчиков». Так же, как и Виллардуэн, Р. де К. спонтанно был прародителем концепции, которая обозначается в отечественной историографии как «теория случайностей. Все перипетии крестового похода – это не результат ни осуществления промысла божьего, ни человеческих предначертаний, а в основном только игра случая.

В хронике налицо и другие, столь же незаметные, элементы панегирического освещения крестового похода. Так, Р. де К., несомненно, принимавший участие в грабежах в Константинополе, ни словом не упоминает о поведении рыцарей по отношению к его жителям (молчание, на сей счет хранят и Виллардуэн и прочие западные хронисты). Далее весь византийский экскурс в записках Робера, сколь бы ни была относительна здесь степень достоверности, нацелен по существу на то, чтобы оправдать вторжение крестоносцев в константинопольскую землю. В этом же и подоплека повествования о злоключениях Конрада Монферратского в Византии и на Востоке. Оказавший бесценную услугу императору в подавлении мятежа «Вернаса», он вынужден затем, в страхе за свою жизнь, бежать из Константинополя. Бонифаций не может простить грекам такого предательства. Личная враждебность к константинопольскому императору – вот «историческая» причина, превратившая маркиза в энергичный поворот крестоносцев к византийской столице. Более завуалированное оправдание изменения маршрута дается в следующей части экскурса. 

  Существенно, в плане выявления «ментального ключа» записок, и следующее обстоятельство: Робер де Клари нарисовал такую картину случайных фактов, в которой божественному промыслу отводилось маргинальное место. События в целом развертываются не как «деяния бога через франков», а обуславливаются человеческими стремлениями, страстями, практическими потребностями, которые возникают сами собой в результате независимых друг от друга «рядов» происшествий.

     Причинами исторических событий в их взаимосвязи выступают реальные факторы, порожденные порой запутанной и жизненной многообразной практикой, где высокое сочетается с низменным, любовь – с ненавистью, сердечность – с коварством, бескорыстие – с ненасытным властолюбием и т.п. Такое «заземленное» преподнесение событий и составляет одну из важнейших черт хроники Робера де Клари как памятника исторической мысли средневековья, памятника, пусть еще отдаленно, но все же весьма выразительно предвещающего новые времена в историописании. Детерминированные небесным промыслом мотивы поведения людей, творящих историю, в значительной мере уступают место земным побуждениям, провиденциалисткая основа исторических акций в определенной степени если и не разрушается, то все же подрывается. С этой точки зрения, хроника рыцаря из Амьена – крупный шаг вперед не только в освещении крестовых походов, в высвобождении их истории. Хотя еще далеко не в полном, от вмешательства сверхъестественного и в перенесении центра тяжести событий на земную почву. Это крупный шаг в понимании истории вообще.

Робер де Клари плохо осведомлен в дипломатической истории крестового похода. Как историку, не лишенному проницательности, ему, однако свойственно чутье, проявляющееся как раз там, где его реальная информация скудна. Во всяком случае, о самом главном он догадывается: хронист сообщает, например, про встречу маркиза Бонифация Монферратского с германским королем и византийским царевичем, состоявшуюся в декабре 1201г. «при дворе монсеньера императора» (гл. 17). Пикардиец интуитивно уловил значение этой встречи, действительно имевшей серьезные последствия для хода событий, и счел нужным сообщить о ней. Конечно, сведения подобного рода у него неизбежно поверхностны: автор знал о таких фактах лишь понаслышке. Политическая неподготовленность и пробелы в информации этого провинциального рыцаря-историка мешают ему разглядеть истинный смысл и детали «тайной дипломатии»; способности, верно, понимать происходящее явно оказываются ниже любознательности хрониста. Часто он изображает действительность, покрывая ее мишурой рыцарских условностей, риторики.

Для дальнейшего рассмотрения данной проблемы необходимо обратиться к фактографической стороне 4 крестового похода.

  К началу 13 века стало очевидным, что судьба Святой Земли зависит от Египта. Поэтому Папа Иннокентий 3 развернул пропаганду похода, направленного против Египта.  Предводители войска крестоносцев, собравшихся к лету 1200г. во Франции, обратились к Венеции, располагавшей наилучшим военным и транспортным флотом, с просьбой перевезти их армию в Египет. В 1201г. дож Венеции Энрико Дандоло подписал с послами крестоносцев договор, по которому Венеция присоединялась к участию в крестовом походе, и обязывалась перевезти 4500 рыцарей, 9000 оруженосцев и 20000 пехотинцев при условии уплаты 85 тысяч марок серебром. После подписания договора дож Венеции издал повеление: « ни один венецианец не смеет, отныне вступать ни в какие торговые сделки - пусть все помогают строить флот». В июне 1202г. корабли были уже готовы, но лишь треть пилигримов прибыла в Венецию. Другие отправились через Фландрию, Марсель, Апулию или задерживались в пути. Вожди похода, даже продав свои драгоценности и наличные средства, смогли собрать лишь часть суммы, которую необходимо было внести целиком. Блокированные на острове Лидо, воины начали роптать, поход был под угрозой срыва. Тогда дож Венеции предложил предводителю крестоносцев маркизу Бонифацию отсрочку при условии, что воины помогут Венеции овладеть далматинским портом. Задаром, незадолго перед тем вставшим под власть короля Венгрии, тоже, кстати, взявшего крест. Князья уступили требованию Венеции, и после осады, в ноябре 1202г. Задар был взят и разгромлен. Иннокентий 3 отлучил Венецию и крестоносцев от церкви, однако, не желая прекращения экспедиции и распада войска, поручил своему легату снять отлучение с воинов, как только они продолжат поход.

Изучая истоки крестового похода, можно отметить несколько интересных и очень важных моментов. Прежде всего, бросается в глаза полная неорганизованность крестоносного войска. Все началось со смерти первоначальных предводителей похода графа Тибо Шампанского и мэтра Фулька. В итоге всеобщей печали и неразберихи был назначен новый предводитель – маркиз Бонифаций Монферратский. На совете высшей знати было принято решение обратиться к морским городам за помощью, т.к. было решено с помощью флота добраться до Египта. Самой главной ошибкой крестоносной знати я считаю явную переоценку сил и подписание кабального договора с дожем Венеции. На мой взгляд, именно это и послужило переворотным моментом в изменении первоначальной цели похода. В дальнейшем, на протяжении всего похода  прослеживается большое влияние Венеции. Под видом уплаты долга за предоставленный флот, дож вынуждает крестоносцев захватить христианский город Задар, который, в свою очередь является торговым конкурентом Венеции. Я думаю, что произошел определенный сговор предводителей похода и венецианского дожа. Позицию вожаков пилигримов можно объяснить тем, что они весьма сильно потратились при подготовке к крестовому походу, и нет ничего удивительного в том, что они захотели нажиться вследствие захвата Задара. В то же время, они могли преследовать весьма полезную цель – получить деньги для продолжения похода. Потому что воинство слишком сильно не рассчитало убытки при организации похода и воинам не хватало даже провианта. В дальнейшем, под неусыпным давлением Венеции и странному стечению обстоятельств крестоносцы были вынуждены и дальше изменить первоначальную цель похода. Становится весьма непонятным вопрос об  уступчивости воинов божьих по отношению к походу за освобождение гроба Господня. Если обратиться к хронике Робера де Клари « Завоевание Константинополя», то можно увидеть, что вожаки похода обманывали рядовых воинов, представляя им благовидные оправдания изменения маршрута экспедиции. Автор хроники с пафосом и душевным сопереживанием рассказывает о несправедливости и желании рыцарей восстановить справедливость. Жоффруа Виллардуэн в своей хронике пытается оправдать сговор баронов с дожем, но доказательства, которые он приводит, являются уж слишком неубедительными. Прослеживая всю историю 4 крестового похода, я сделал вывод о том, что Венеция настолько сильно влияла на крестоносцев, что они исполняли все ее притязания. Она многократно оправдала свои затраты на строительство огромного флота тем, что избавилась от конкурентоспособного Задара и нажилась на грабеже Константинополя. Истинные отношения между Венецией и крестоносцами остаются для нас загадкой, и нам остается только предполагать, но многие факты говорят в пользу этого сотрудничества.

Заключение.

Выводы по данной курсовой работе.

1)О происхождении хроники Робера де Клари мы узнали много интересных фактов. Главной особенностью хроники является то, что ее автор был рядовым участником крестового похода, что он выходец из неродовитого рыцарства. По его произведению мы можем судить о быте, обычаях и нравах, существовавших в средневековом французском обществе. Робер де Клари раскрывается как талантливый историк, который предельно четко раскрыл основные моменты крестового похода. Проведя филологические исследования, представляется возможным узнать об особенностях разговорного стиля и языка, присущих средневековой Франции. Хроника Робера де Клари является важнейшим историко-литературным трудом начала 13 века.

2) Рассмотрение социально – политической направленности автора несет в себе большой объем очень важной информации. Прежде всего, выявляются побудительные мотивы, заставившие мелкое рыцарство принять участие в крестовом походе. Робер де Клари как бы представляет собой нравы и помыслы рядовых участников похода. В его произведении громко звучит голос недовольства верхушкой крестоносного воинства. Также является очень интересным рассмотрение представления Робера де Клари о причинах, ходе и итогах похода. Автор дает очень красочное и подробное описание архитектуры и роскоши Константинополя. В качестве первоисточника хроника – красочная картина социально – политической жизни средневекового общества.

3) 4 крестовый поход коренным образом отличается от остальных грабительским характером. Вместо войны против сарацинов за Иерусалим крестоносцы захватили и разграбили христианские города, такие как: далматинский Задар и столицу Византии – Константинополь. Немаловажную роль в этом сыграла Венеция. Именно она, по моему мнению, заставила крестоносцев изменить первоначальную цель похода. Византийские дипломаты, тонко используя задолженность пилигримов и их амбиции, жажду обогащения, поставили их в положение марионеток. Именно это, на мой взгляд, является ярчайшим примером средневековой тайной дипломатии.

   4 крестовый поход в корне отличается от предыдущих. Если предыдущие походы были исполнены религиозности и духовности рыцарей, то в этом походе на первый план выходят меркантильные интересы и неразумная амбициозность руководящей верхушки «Воинства Божьего».