г, с момента своего появления в российской столице,
она оказывал влияние на ход событий в огромной
империи. Правда, в первые годы жизни в
Санкт-Петербурге юная немецкая принцесса София-Фредерика-Августа-Эмилия Ангальт-Цербстская,
обвенчанная с наследником престола (будущим императором Петром III) под именем
Екатерины, казалась не более чем игрушкой в
чужих руках. Таковой она впрочем, какое-то время и была, существуя между
молотом и наковальней — себялюбивой и деспотичной
императрицей Елизаветой Петровной, с одной стороны, и не скрывавшим неприязни к
супруге мужем-недорослем — с другой. Но в суете и склоках придворной жизни
Екатерина ни на минуту не теряла из виду своей главной цели, ради которой она
приехала в Россию, ради которой терпеливо сносила обиды, насмешки, а иногда и
оскорбления. Целью этой была корона Российской империи. Екатерина быстро
поняла, что ее супруг дает ей много шансов к тому, чтобы предстать в глазах окружающих
едва ли не единственной надеждой на спасение от его диких выходок и
сумасбродства. Во всяком случае, она настойчиво и сознательно стремилась к
тому, чтобы быть в хороших, если не в приятельских, отношениях как с
влиятельнейшими вельможами елизаветинского двора, так и с иерархами
православной церкви, как с иностранными дипломатами, так и с объектами
многочисленных амурных увлечений собственного мужа. При этом будущая императрица
еще и много занималась самообразованием,
читала труды французских просветителей и упорно осваивала русский язык. Таким
образом, дворцовым переворотом 28 июня 1762 г. на российский престол была возведена не случайная женщина, как бывало не раз в истории России XVIII в., а человек, долго и целеустремленно готовившийся к
принятой на себя роли.
Будущая Екатерина II, принцесса Фике,
родилась 21 апреля 1729 г. в немецком городе Штеттине. Её отец принц Христиан
Август Ангальт-Цербстский состоял на прусской службе и был комендантом, а потом
губернатором Штеттина; мать — принцесса Иоганна Елизавета — происходила из
старинного Гольштейн-Готторпского герцогского дома.
Из событий детских лет ей
запомнилась встреча со старым священником, который, посмотрев на Софию, сказал
её матери: «Вашу дочь ожидает великое будущее. Я вижу на лбу её три короны».
Принцесса Иоганна недоверчиво посмотрела на своего собеседника и, почему-то
рассердившись на дочь, отослала её заниматься рукоделием.
Другая важная встреча произошла, когда
Софии было уже десять лет: её познакомили с мальчиком по имени Пётр Ульрих.
Старше её на год, он был таким худым
и длинноногим, что походил на кузнечика. Одетый как взрослый в парик и военный
мундир, мальчик постоянно вздрагивал и с опаской поглядывал на своего
воспитателя. Мать рассказала ей, что Пётр Ульрих, претендент на престолы России
и Швеции, обладатель наследственных прав на Шлезвиг-Гольштейн, приходится ей
троюродным братом. Принц — сирота, и попечение о нём вверено случайным людям,
которые грубо и жестоко обходятся с ним. София, которая сама не была избалована
вниманием и заботой родителей, искренне пожалела его.
Прошло несколько лет, и мать Софии
вновь заговорила с ней о странном мальчике по имени Пётр Ульрих. За это время
его тётка Елизавета стала русской императрицей. Она вызвала племянника в Россию
и объявила своим наследником под именем Петра Фёдоровича. Теперь юноше
подыскивали невесту среди дочерей и сестёр европейских герцогов и принцев.
Выбор был велик, но приглашение прибыть в Россию на смотрины получила одна
София-Августа-Фредерика Ангальт-Цербстская.
В Петербурге София предстала перед
императрицей. По-детски непосредственная, живая и весёлая, она умела вести
светскую беседу по-немецки и по-французски, рисовала и изящно танцевала, словом,
была вполне достойной невестой для наследника престола. Елизавете Петровне
понравилась принцесса София, но не понравилась её мать, принцесса Иоганна.
Поэтому первую она распорядилась «наставлять в православной вере» и обучать
русскому языку, а вторую выслала из России за участие в политических интригах.
Очень скоро юная София испытала на
себе переменчивый нрав императрицы, неуравновешенность жениха, пренебрежение и
коварство окружающих. В 1745 г. состоялась её свадьба с Петром Фёдоровичем,
накануне которой она приняла православие и получила новое имя. Отныне Софию
стали величать великой княгиней Екатериной Алексеевной. Но счастья и
уверенности в будущем у неё не было. Много огорчений и страданий причиняли
Екатерине отношения с мужем. Императрица смотрела на Екатерину с подозрением.
Великой княгине, день и ночь окружённой доносчиками и соглядатаями, приходилось
тщательно контролировать все свои слова и поступки.
Екатерина много читала в те годы.
Сначала она увлекалась модными романами, но её пытливый ум требовал большего, и
она открыла для себя книги совершенно иного содержания. Это были сочинения
французских просветителей — Вольтера, Монтескье, д'Аламбера, труды историков,
естествоиспытателей, экономистов, правоведов, философов и филологов. Екатерина
размышляла, сравнивала прочитанное с российской действительностью, делала
выписки, вела дневник, в который заносила свои мысли.
В дневнике великой княгини появились
теперь такие фразы: «Свобода — душа всех вещей; без тебя всё мертво». Недаром
императрица подозревала Екатерину в крамоле. Великая княгиня записывала в
дневник идеи, воспринятые ею из сочинений французских философов-просветителей и
сдобренные недюжинным честолюбием: «Хочу повиновения законам, а не рабов;
власть без народного доверия ничего не значит для того, кто хочет быть любимым
и славным; снисхождение, примирительный дух государя сделают более, чем
миллионы законов, а политическая свобода даст душу всему. Часто лучше внушать
преобразования, чем их предписывать; лучше подсказывать, чем указывать». Екатерина
говорила, что у неё душа республиканца, что она могла бы жить в Афинах и
Спарте. Но вокруг была Россия, где, по словам одного из современников будущей
императрицы, даже в столице улицы вымощены невежеством «аршина в три толщиной».
И всё же Екатерина успела привыкнуть
к этой стране и стремилась полюбить её. Овладев русским языком, она читала
летописи, древние своды законов, жизнеописания великих князей, царей и отцов
Церкви. Не довольствуясь чтением, она расспрашивала окружающих, ещё помнивших
мятежную вольницу стрельцов времён правительницы Софьи, царствование Петра I,
который дыбой, кнутом и топором переделывал Россию. Ей рассказывали о суровой
царице Анне Иоанновне и, наконец, о восшествии на престол и правлении Елизаветы
Петровны.
В сравнении с капризной, стареющей
императрицей, слабовольным и непредсказуемым в поступках Петром Фёдоровичем
Екатерина много выигрывала во мнении большинства придворных. Да и иностранные
дипломаты отдавали должное великой княгине. За годы, проведённые при дворе, она
научилась справляться со своими чувствами и пылким темпераментом, всегда
выглядела спокойной и доброжелательной, простой и обходительной. Медленно, но
упорно она завоёвывала и навсегда привязывала к себе сердца окружающих, нередко
превращала ярых недоброжелателей в своих горячих приверженцев. Один из
современников Екатерины писал, что «с самого прибытия своего в Петербург
великая княгиня всеми своими средствами старалась приобрести всеобщую любовь, и
теперь её не только любят, но и боятся. Многие, которые стоят в лучших
отношениях к императрице, не пропускают случая угодить под руку великой
княгини».
Среди тех, кто опасался Екатерины,
был и её муж, Пётр Фёдорович. После смерти императрицы Елизаветы он стал
русским царём Петром III. Венценосных супругов к этому времени почти ничего не
связывало, но многое разделяло. До Екатерины доходили слухи, что Пётр хочет
избавиться от неё, заточив в монастырь или лишив жизни, а их сына Павла
объявить незаконнорождённым. Екатерина знала, сколь круто обходились с
постылыми жёнами российские самодержцы. Но она много лет готовилась взойти на
престол и не собиралась уступать его человеку, которого все не любили и «в
голос без трепета злословили». Летом 1762 г. в России был совершён переворот в пользу Екатерины. По словам современника тех событий, Пётр III «позволил
свергнуть себя с престола, как ребёнок, которого отсылают спать». Его гибель
вскоре окончательно освободила Екатерине дорогу к власти.
Вскоре в манифесте она изложила
программу своего будущего правления. В ней говорилось о «соблюдении
православного закона, укреплении и защите отечества, сохранении правосудия,
искоренении зла и всяких неправд и утеснений». Когда улеглось радостное
возбуждение первых дней царствования, Екатерина поняла, что занять престол — не
значит прочно на нём утвердиться. Перед императрицей ежедневно вставали всё
новые и новые проблемы. В самом дворце, среди её ближайшего окружения, было
много недовольных. До 5 июля 1764 г. был жив законный претендент на российский
престол — Иоанн VI (Иоанн Антонович).
Очевидец начала екатерининского
правление писал: «В больших собраниях при дворе любопытно наблюдать... заботу,
с которой императрица старается понравиться всем, свободу и надоедливость, с
какими все толкуют ей о своих делах и о своих мнениях... Значит, сильно же
чувствует она свою зависимость, чтобы переносить это». Екатерина действительно
прилагала все усилия, чтобы не оттолкнуть как влиятельных, умудрённых жизнью
сановников, служивших ещё Елизавете Петровне, так и молодых своих соратников,
которые рвались к управлению государством, не имея опыта и знаний. Расположение
к тем и другим ей приходилось подкреплять подарками, высокими назначениями и
титулами.
Судя по собственным запискам
императрицы, Екатерина понимала невозможность претворения в жизнь своих
вольнолюбивых мечтаний: они не будут поняты дворянством, которое с возмущением
отвергнет их, и тогда судьба самой императрицы будет печальной. С точки зрения
государыни, ей предстояла тяжёлая, повседневная работа — преобразование
общества в духе идей гуманизма и просвещения. Екатерина была намерена
пользоваться при этом любыми «обстоятельствами, предложениями и случайностями».
Она прибегла к тактике воспитания
общества в духе Просвещения посредством манифестов и деклараций,
провозглашаемых с высоты императорского трона. Одной из первых идей, принесённых
Екатериной в сознание общества, стала мысль о создании «новой породы людей» —
просвещённых и гармоничных. И как ни странно, эта утопическая на первый взгляд
идея утвердилась в сознании дворянства. Например, забота о сирых и убогих была
признана не только обязанностью государства, но и долгом каждого человека.
Вольнолюбивые мечтания императрицы далеко не всегда влияли на её практическую
государственную деятельность. Во-первых, при всём свободолюбии и пристрастии к
республиканским идеалам Екатерина никогда не собиралась ограничивать монаршую
власть: она рассчитывала на те огромные возможности, которые предоставляло ей
положение самодержицы для проведения в стране реформ. Желая быть мудрой
правительницей, благодетельствующей Россию, императрица лишь всё более и более
«прирастала» к власти, а радикализм намеченных преобразований всё слабел и
слабел. Во-вторых, искренне стремясь отменить крепостное право, Екатерина
совсем не желала рисковать троном из-за возмущения дворянства, которое было бы
лишено своего главного богатства — крепостных крестьян. В-третьих, восстание
Пугачёва, потрясшее самые основы Российской империи, надолго охладило пыл
Екатерины в отношении всякого рода послаблений крестьянам. В-четвёртых, конец
царствования императрицы проходил под знаком великой революции во Франции.
Казнь королевской четы и кровавые события в стране, взрастившей вольную мысль
философов-просветителей, способствовали ужесточению внутренней политики
Екатерины: она опасалась повторения примера Франции в России.
Спустя семь лет после переворота,
когда положение Екатерины на троне стало достаточно прочным и, казалось, ничто
ей не грозило, она мрачными красками обрисовала положение страны в год, когда
заняла престол: финансы находились в запущенном состоянии, отсутствовали даже
сметы доходов и расходов, армия не получала жалованье, флот гнил, крепости
разрушались, повсюду народ стонал от произвола и лихоимства приказных
служителей, повсюду царил неправый суд, тюрьмы были переполнены колодниками, в
неповиновении находились 49 тыс. приписных к уральским заводам крестьян, а помещичьих
и монастырских крестьян в Европейской России —150 тыс.
Рисуя столь безотрадную картину,
императрица, конечно же, сгустила краски, но во многом она соответствовала
действительности. Более того, Екатерина умолчала о двух главных своих бедах,
несколько лет лишавших ее покоя: первая состояла в насильственном овладении
престолом, права на который у нее отсутствовали совершенно; вторая беда — это наличие
трех законных претендентов на престол в лице двух свергнутых императоров и
наследника — сына Павла Петровича.
В начале царствования Екатерина не
упомянула о внешнеполитическом наследии, полученном от супруга: разрыв с
союзниками по Семилетней войне, заключение союза со вчерашним неприятелем Фридрихом II, передача в его распоряжение корпуса
Чернышева и подготовка к войне с Данией.
Правительство Екатерины II
продолжило борьбу за выход России к Чёрному морю. Утверждение на Черноморском
побережье предоставило бы наконец стране возможность активно включиться в
торговлю со странами Востока. Однако устремления России не устраивали Францию и
Турцию. Первая желала сосредоточить в своих руках всю восточную торговлю.
Вторая усматривала для себя серьёзную опасность в продвижении России на юг. Не
осталась в стороне и Англия, которой усиление России в Причерноморье помешало
бы в достижении собственных интересов на Балканах. Всё это, в конце концов,
привело к двум продолжительным и кровопролитным войнам России и Турции
(1768—1774 гг., 1787—1791 гг.), из которых Россия вышла победительницей. Первая
война окончилась подписанием мира летом 1774 г. в деревушке Кючук-Кайнарджи на Дунае, а вторая завершилась зимой 1791 г. заключением Ясского договора. Благодаря
победам, одержанным сухопутными войсками и военным флотом, Российская империя
присоединила к собственным территориям всё Северное Причерноморье. Крымское
ханство, получившее, в 1774 г. политическую независимость от Турции, в 1783 г. вошло в состав России. В странах, подвластных Османской империи, были открыты русские
консульства, турецкое правительство гарантировало свободу исповедания
христианской религии в своих владениях. Но главное — Россия получила выход к
Чёрному морю и избавилась от постоянной угрозы нападения крымцев, за спиной
которых стояла Турция. Теперь можно было осваивать плодородные степные
чернозёмы, что в экономическом отношении представляло для России огромную
выгоду.
В этих войнах российская армия
одержала решительные и блестящие победы, и Екатерина стала мечтать о завоевании
всех турецких владений на Балканах. На их месте была бы восстановлена
Византийская империя под главенством русского монарха. Эта мечта, «в действе
несбыточная, а в теории ласкательная», долго занимала ум Екатерины. Она
пожелала назвать своего второго внука Константином, одним из любимых имён
византийских императоров. А пока заселялись подступы к турецким владениям —
пустынные пространства Крыма и Новороссийского края (так стали называть Северное
Причерноморье). Мечты Екатерины II разделял и поддерживал видный политический и
военный деятель Г. А. Потёмкин. Он был уверен, что ему удастся в малые сроки
превратить эти горы, болота, малярийные топи и солончаки в цветущий,
плодородный край.
Потёмкин основал города
Екатеринослав и Херсон. На месте татарского селения Ахтиар и турецкой крепости
Гаджибей выросли российские города Севастополь и Одесса. В выжженных солнцем
степях он сажал леса, разводил виноградники, тутовые рощи, а рядом сооружал
ткацкие фабрики, винодельни, сыроварни и другие предприятия. Екатерина
поддерживала все его начинания, из-за чего подверглась критике со стороны
многих своих современников. Один из них писал: «В этой стране учреждают слишком
многое за раз, и беспорядок, связанный с поспешностью выполнения, убивает
большую часть гениальных начинаний. В одно и то же время хотят образовать
третье сословие, развить иностранную торговлю, открыть всевозможные фабрики,
расширить земледелие, выпустить новые ассигнации, поднять цену бумаг, основать
города, засеять пустыни, покрыть Чёрное море новым флотом, завоевать соседнюю страну,
поработить другую и распространить своё влияние по всей Европе. Без сомнения
это значит предпринимать слишком много». На это Екатерина отвечала: «Одно
потомство в праве судить меня. Только перед ним я отвечаю. Я смело могу сказать
ему, что я нашла и что после себя оставила».
Вместе с тем она хорошо знала, какую
силу представляет общественное мнение, и умела его должным образом подготовить.
С этой целью императрица отправилась путешествовать в Крым и Новороссию,
окружённая свитой из высокородных придворных и дипломатов. Во время поездки она
писала своим зарубежным корреспондентам, которые в свою очередь оповещали
Европу о чудесно расцветших землях, о народах, обретших счастье под мудрым
правлением Екатерины Великой.
Ей было небезразлично, что думают о
России за границей. Но, любя Россию, желая её прославить, Екатерина порой
теряла чувство меры. Так, угощая своих иностранных гостей стерлядью и квасом,
императрица уверяла их, что русская пища — самая здоровая и вкусная. Известно,
что, занимаясь сравнительным языкознанием, этнографией и другими историческими
исследованиями, она находила следы славян по всему миру, даже в Перу, Мексике и
Чили. Тем не менее, её научные изыскания оценили европейские учёные мужи. Она
была доктором свободных искусств Виттенбергского университета, почётным членом
Берлинской академии.
Сложнее обстояло дело с решением
внутриполитических задач. Именно в этой сфере от императрицы требовалось
проявить максимум осторожности, предусмотрительности, умения лавировать и даже
действовать вопреки своим убеждениям. Этими качествами она обладала в полной
мере.
Важнейшим направлением деятельности
Екатерины стала реформа законодательства. Главным действующим кодексом законов
империи оставалось Соборное Уложение 1649 г. Но вследствие реформ Петра I оно устарело и стало практически непригодным. Попытки обновить Уложение, заменить
его сводом законов, соответствующих эпохе, делались и при Петре, и после него.
Однако специальные комиссии, собиравшиеся для этой цели, в их числе и проработавшая
более семи лет елизаветинская комиссия 1754 г., не имели успеха. Екатерина лично занялась подготовкой нового законодательства. Прежде всего, она ознакомилась с
текстом Соборного Уложения и поняла, что составляющие его основу старинные
русские, византийские и литовские правовые документы не соответствуют
требованиям времени. Своё внимание императрица сосредоточила на новейших
сочинениях по теории права. Первым из них был труд французского просветителя Ш.
Л. Монтескье (1689— 1755) «О духе законов». В нём автор изложил теорию
возникновения законов под влиянием естественных и социальных условий. Мыслитель
развил идею, принадлежащую английским философам XVII в., о разделении власти на
законодательную, исполнительную и судебную в целях их равновесия.
Другим источником для
законодательного творчества Екатерины был опубликованный в 1764 г. трактат «О преступлениях и наказаниях» итальянского юриста Ч. Беккариа (1738—1794). Это
произведение немало способствовало смягчению европейского уголовного права.
Беккариа выступал с решительным протестом против суровых норм средневекового
законодательства, так как оно допускало в качестве средств наказания смертную
казнь, жестокие истязания, конфискацию имущества. Беккариа обосновал принцип
защиты прав личности, необходимость проведения государственной политики по
предупреждению преступлений, недопустимость наказаний за политические и
религиозные убеждения. Так в её труде появился следующий пункт:
255. Нещастливо то правление, в
котором принуждены установляти жестокие законы. (Жестокие законы – не выход из
положения).
Опираясь на сочинения Монтескье и
Беккариа, Екатерина приступила к формулированию общих принципов будущего свода
законов Российской империи. Этому всепоглощающему труду она отдала полтора
года. Шутливо называя свои занятия «законобесием», императрица тратила на них
по 15 часов в сутки. В результате появилось сочинение, отдельные части которого
Екатерина предложила для ознакомления сведущим людям. Многие из них были
поражены и возмущены, прочитав о естественном праве каждого человека на
свободу, о равенстве всех перед законами и других принципах, абсолютно чуждых
традициям средневекового законодательства. Напрасно Екатерина защищала своё
детище, ссылаясь на европейские и русские авторитеты. Ей пришлось сжечь или
вымарать более трёх четвертей написанного, переделать оставшуюся часть и издать
её под названием «Наказ императрицы Екатерины II, данный Комиссии для
составления проекта нового Уложения»:
34. Равенство всех граждан состоит в
том, чтобы все подвержены были тем же законам. (Все равны перед законом).
36. Общественная или государственная
вольность не в том состоит, чтоб делать всё, что кому угодно. (Вольность – не
разрешение на любые поступки).
114. В государствах, умеренность
наблюдающих, где и самаго меньшаго гражданина жизнь, имение и честь во уважение
принимается. (Даже самый маленький человек имеет право на жизнь, имение и
уважение).
158. Законы должны быть писаны
простым языком; и уложение, все законы в себе содержащее, должно быть книгою
весьма употребительною, и которую бы за малую цену достать можно было на
подобие букваря. (Народ должен читать, понимать и знать законы. Сборники
законов должны быть всем доступны).
526. Нет ничего совершеннаго, что
человеком сочинено, то если откроется в производстве, что на какия ни есть
учреждения в сем наказе правила еще не положено, дозволяется комиссии о том НАМ
докладывать и просить дополнения. (При наличии недостатков в «Наказе»
необходимо сообщить об этом).
Создание этой Комиссии было одним из
важнейших начинаний Екатерины. В соответствии с манифестом, опубликованным 14
декабря 1766 г., в Москве собрались представители всех сословий (за исключением
помещичьих крестьян) для сочинения проекта нового Уложения.
К началу работы Комиссии депутаты
имели при себе наказы тех, кто отправлял их в Москву, с перечислением
требований, нужд и пожеланий. Летом 1767 г. в Грановитой палате Кремля начались заседания Комиссии, в которых участвовали около 500 человек. Получив «Наказ»
императрицы, в восторге и умилении от оказанной им чести они стали искать
способ отблагодарить её. После долгих прений решили поднести ей почётный титул
«Великая, Премудрая и Матерь Отечества». Узнав об этом, Екатерина возмутилась:
«Я им велела делать рассмотрение законов, а они делают анатомию моим качествам».
На одном из первых заседаний из
числа депутатов были избраны специальные комиссии. Одна из них — Дирекционная —
во главе с генерал-прокурором и председателем-маршалом руководила всей
деятельностью Комиссии. Другие занимались подготовкой отдельных частей будущего
Уложения. В ходе заседаний важное не отделялось от второстепенного: о
средствах, помогающих при обморожении, говорили с неменьшим пылом, чем о правах
купечества, а вопросы гигиены обсуждали вслед за проблемами управления
инородцами. Случалось, что важный законопроект не получал одобрения из-за
невнятной речи чтеца: одна половина депутатов его не расслышала, а другая не
поняла. Путаница, беспорядок и медлительность губили то разумное, что удавалось
сделать на заседаниях.
Екатерина стала понимать, что её
замысел кончился ничем: гармоничного соединения теории с практикой — «Наказа» с
желаниями общества — не получилось. Депутаты не были готовы к восприятию
принципов, предложенных императрицей: сказались отсутствие традиций правовой и
политической культуры, откровенный консерватизм большинства депутатов. Кроме
того, интересы сословий часто не совпадали, а компромисса найти не удавалось. В
конце 1768 г. Комиссия была распущена на неопределённый срок под предлогом
начавшейся войны с Турцией, и её работа более не возобновлялась.
Екатерина не смогла провести общую
реформу законодательства, но работа Комиссии не пропала впустую. Был собран
огромный фактический материал о положении сословий в империи, остались
протоколы заседаний, отразившие картину взглядов, настроений и интересов
тогдашнего общества. Кроме того, Екатерина сумела заставить россиян задуматься
о государственной вольности, политических правах, веротерпимости, вреде
применения пыток, равенстве всех подданных перед лицом Закона. Работа в Комиссии
явилась для многих школой гражданственности, где личная выгода уступала место
стремлению к благу государства, где пробуждались чувства патриотизма и
национального самосознания.
ЗАМЕЧАНИЯ
ДИДРО НА «НАКАЗ» ЕКАТЕРИНЫ II
ДЛЯ ДЕПУТАТОВ
КОМИССИИ ПО СОСТАВЛЕНИЮ ЗАКОНОВ
Русская императрица, несомненно, является деспотом. Входит ли в
намерения ее сохранение деспотизма и на будущее, для её наследников, или же она
намерена отказаться от него? Если она сохраняет деспотизм для себя и для своих
наследников, пусть составит свой кодекс так, как ей заблагорассудится, народ
явится лишь свидетелем сего. Если же она желает отказаться от деспотизма, пусть
отказ этот будет сделан формально, и, если он явится искренним, пусть совместно
со своей нацией она изыщет наиболее надёжные средства к тому, чтобы
воспрепятствовать возрождению деспотизма. Пусть тогда в первой же главе народ
прочтёт непреклонную гибель тому, кто станет стремиться к деспотизму в будущем.
Отказаться властвовать по произволу — вот что должен сделать хороший монарх,
предлагая наказ своей нации.
Если, читая только что написанные мною строки, она обратится к своей
совести, если сердце её затрепещет от радости, значит, она не пожелает больше
править рабами. Если же она содрогнётся, если кровь отхлынет от лица её и она
побледнеет, признаем же, что она почитает себя лучшей, чем она есть на самом
деле...
Если предположить, что самые размеры России требуют деспота, то Россия
обречена быть управляемой дурно. Если — по особому благоволению природы — в
России будут царствовать подряд три хороших деспота, то и это будет для неё
великим несчастьем, как, впрочем, и для всякой другой нации, для коей
подчинение тирании не является привычным состоянием. Ибо эти три превосходных
деспота внушат народу привычку к слепому повиновению; во время их царствования
народы забудут свои неотчуждаемые права; они впадут в пагубное состояние апатии
и беспечности и не будут испытывать той беспрерывной тревоги, которая является
надёжным стражем свободы...
Я говорил императрице, что если бы Англия имела последовательно трёх
таких государей, как Елизавета Английская, то она была бы порабощена навеки...
Поэтому во всякой стране верховная власть
должна быть ограниченной, и притом ограниченной наипрочнейше. Труднее, нежели
создать законы, и даже хорошие законы, обезопасить эти законы от всяких
посягательств со стороны властителя.
Преемственность
политики в отношении дворян императрица подтвердила указом 3 июля 1762г.,
повелевавшим крестьянам находиться в таком же беспрекословном повиновении
помещикам, как и прежде. Заметим, личные воззрения Екатерины на крепостное
право вступали в вопиющее противоречие с ее законодательством, т. е. практическими
мерами, не ослаблявшими, а усиливавшими крепостной гнет. Преемственность
политики проявилась и в подтверждении Екатериной
нормативных актов предшествующего царствования: она оставила в силе указ Петра
III о запрещении владельцам мануфактур
покупать крестьян и его же указ об упразднении Тайной розыскных дел канцелярии.
Оба указа
затрагивали интересы немногочисленной прослойки населения. Первый указ ущемлял
мануфактуристов, но их в стране насчитывалось несколько сотен, и их протест можно
было игнорировать. Что касается Тайной розыскных дел канцелярии то ни Петр III,
ни Екатерина не уничтожали орган политическое сыска,
а всего лишь изменили его наименование — отныне политическими преступлениями
стали ведать Тайные экспедиции при Сенате и при Сенатской конторе в Москве.
Полная преемственность карательных учреждений подтверждается тем, что штат Тайной экспедиции был укомплектован
сотрудниками Тайной розыскных дел канцелярии во главе с кнутобойцем Шешковским.
Зачитываемый
крестьянам манифест убеждал их беспрекословно
повиноваться властям, поскольку «собственное сопротивление,
хотя бы и правильными причинами понуждаемо было, есть грех, непростительный противу Божьей заповеди». Если крестьяне будут
продолжать сопротивляться, то их надлежало усмирять
«огнем и мечом и всем тем, что только от вооруженной руки произойти может».
Наконец,
Екатерине II довелось «расчищать» еще один завал, оставленный ей в наследие
Елизаветой Петровной, опубликовавшей в 1752 г. манифест о проведении в стране межевания земель. Манифестом 1765 г. Екатерина отказалась от проверки
владельческих прав на землю и руководствовалась принципом оставления за
помещиками земель, которыми они владели к 1765 г. Таким образом, все земли, ранее захваченные у казны, однодворцев и соседей, передавались
помещикам в безвозмездное пользование. Мемуарист А.Т. Болотов назвал его
«славным манифестом», вызвавшим «великое потрясение умов». Только в XVIIIв. в
руках помещиков оказалось около 50 млн. десятин земли, на владение которой они
юридических прав не имели. Манифест 1765 г. положил новый этап межеванию, значительно ускорив его проведение.
Главная цель
Екатерины II состояла не в подтверждении или развитии законодательных инициатив
своих предшественников и, в особенности, супруга, а в доказательстве никчемности законотворчества Петра III. Надлежало
опорочить его царствование, убедить подданных, что страна в его правление
катилась в пропасть, и единственное спасение состояло в низложении опасного для судеб нации монарха. В частности,
надлежало определить будущее двух важнейших нормативных актов шестимесячного
царствования Петра III: манифестов о вольности
дворянства и о секуляризации церковных имений.
Другое
новшество было связано с объявлением Вольным экономическим обществом конкурса
на лучший ответ на вопрос: «Что полезнее для общества, — чтоб крестьянин имел в
собственности землю или токмо движимое имение, и сколь далеко его права на то
или другое имение простираться должны?» В течение двух лет Экономическое
общество получило 162 конкурсные работы, в том числе 129 прислали немцы, 21 — французы,
7 — русские. Конкурсные работы прислали Вольтер
и Мармонтель, Граслен
и Эйлер. Они подвергли резкой критике
крепостничество, считали его противоречащим природе и человеческому разуму,
писали о неминуемом упадке общества, в котором господствует рабство, об угрозе
выступлений народа, доведенного до отчаяния, о
паразитизме дворянства.
* * *
История
правления императрицы Екатерины II — история блестящих благих пожеланий и их
весьма умеренного и искажённого осуществления. Из Екатерины не получился
«мудрец на троне»: в России не ослабли самодержавие и крепостное право, во
многом они даже усилились. Но в те же десятилетия была проведена колоссальная
законодательная и административная работа, превратившая Россию из наспех
сколоченного государства Петра I в европеизированную державу. Армия и флот
доставили немало славных побед России. Историки неоднозначно оценивают
екатерининскую эпоху: в то время просвещение и деспотизм оказались неразрывно,
неразделимо связанными между собой.
34-летнее
царствование Екатерины II оставило яркий след в истории России. Бросается в
глаза неординарность личности императрицы, ее выдающиеся качества государственного
деятеля и величие содеянного ею: Петр Великий утвердился на берегах Балтики,
Екатерина Великая — на берегах Черного моря, раздвинув границы на юг и включив
в состав империи Крымский полуостров. Одного этого достаточно, чтобы потомки с
благодарностью вспоминали имя Екатерины II. При Екатерине высокого уровня стали
издаваться первые журналы, появились писатели, чьи произведения звучат актуально
и в наши дни, крупных успехов достигла историческая наука. Екатерину отличала
невероятная работоспособность: «Я страстно люблю быть занятой и нахожу, что
человек только тогда счастлив, когда он занят». В другой раз она писала: «Я по
природе люблю трудиться и чем более работаю, тем становлюсь веселее».
Достаточно взглянуть на распорядок дня императрицы, чтобы убедиться, сколь
много времени она посвящала делам управления. Екатерина энергично и постоянно
законодательствовала, ее перу принадлежат такие важнейшие акты царствования,
как Наказ Уложенной комиссии, Учреждения о губерниях, Жалованные грамоты
дворянству и городам, и многие другие. Но Екатерина сочиняла не только указы,
манифесты и инструкции. Она оставила колоссальное эпистолярное наследие. По ее
признанию ей было совершенно недоступно стихосложение, она не понимала музыки,
но охотно сочиняла пьесы, водевили.
Как бы то ни
было, историческое значение екатерининской эпохи чрезвычайно велико именно
потому, что в эту эпоху были подведены итоги предыдущей истории, завершились
исторические процессы, раньше развивавшиеся. Эта способность Екатерины доводить
до конца, до полного разрешения те вопросы, какие ей ставила история, заставляет
всех признать в ней первостепенного исторического деятеля, независимо от её
личных ошибок и слабостей. Вот некоторые результаты деятельности Екатерины:
В
результате правления Екатерины II:
·
Устроено
29 губерний по новому образцу
·
Построено
144 города
·
Одержано
78 побед
·
Издано
88 указов
·
Отвоёваны
у Польши и Турции земли с населением до 7 млн. человек.
·
Население
империи увеличено с 19 млн. человек ( 1762 г. ) до 36 млн. ( 1796 г. ).
·
Армия с
162 тыс. человек усилена до 312 тыс. .
·
Флот с
21 линейных кораблей и 6 фрегатов усилен до 67 линейных и 40 фрегатов.
·
Сумма
государственных доходов с 16 млн. рублей поднялась до 69 млн. рублей.
·
Число
фабрик увеличилось с 500 до 2 тыс. .
·
Увеличен
ввоз - вывоз внешней балтийской торговли с 9 млн. до 44 млн. рублей.
·
Увеличен
ввоз - вывоз внешней черноморской (созданной Екатериной) торговли с 390 тыс. до
1 900 тыс. рублей.
Евгеньева М. «Любовники Екатерины».
– Москва: «Воля», 1989. – 62с
Екатерина II «Сочинения». – Москва:
«Современник», 1990. – 557с
Иванов Вс. Н. «Императрица Фике». -
Тула: «Пересвет», 1993. – 300с
Энциклопедия для детей. Т. 5.
История России и её ближайших соседей. Ч. 2. От дворцовых переворотов до эпохи
Великих реформ. – Москва: «Аванта+», 2000. – 704с