Чарльз Диккенс

Чарльз Диккенс

                                                              

 

 

 

 

 

 

Английский романист. Родился 7 февраля 1812 г. близ города Портсмута, скончался 9 июня 1870 года в Лондоне. Прах покоится в Вестминстерском аббатстве, пантеоне английской культуры.

 

 

 

Был ли Чарльз Диккенс когда-нибудь счастлив? Он был слабым, чувствительным ребенком, подверженным нервным припадкам, но необычайно живым. С детства Диккенс заслужил славу прекрасного рассказчика и ис­полнителя комических песен. В Чатаме, где он жил с пя­ти до девяти лет, он ходил в школу и, выучившись читать, пристрастился к книгам. Переселившись в Лондон, отец Диккенса запутался в долгах, и маленький сын не только не смог посещать школу, но был отдан на службу к торговцу ваксой. Когда же старший Диккенс вместе c семьей «переселился» в долговую тюрьму, мальчик cam обеспечивал свое существование. Случайно полученное наследство выручило семью из тюрьмы, и Чарльз смог вернуться в школу. Но семья постоянно находилась на грани нищеты. И в 14 лет Чарльз Диккенс устроился клерком в адвокатскую контору. Впечатления детства дали Диккенсу богатый материал для его произведений.

Служба не удовлетворяла Диккенса, он мечтал о карьере актера и одновременно готовился в репортеры. Репортерская карьера у него задалась, но занятие это он

воспринимал лишь как этап, ступень. В вечернем приложении «Монинг кроникал» Диккенс напечатал серию очерков под редакцией Джона Хогарта. С этого времени началась дружба с Хогартом, на дочери которого Диккенс женился в 1836 г. Незадолго до женитьбы очерки вышли отдельным изданием. Книжка имела успех. Дик­кенс нарисовал сцены из лондонской жизни; в описани­ях сквозят юмор, тонкая наблюдательность, некоторые эпизоды глубоко трогают читателя. Это - как бы эски­зы будущих произведений писателя.

С «Посмертных записок Пиквикского клуба» творче­ство писателя вступило на сознательный, оригинальный путь; с этих пор поразительная правдивость уже не покидает творения Диккенса, хотя все его образы представля­ются как бы прошедшими сквозь призму добродушного юмора и глубокой любви к обездоленным людям. Успех

«3аписок»  превзошел все ожидания, они вышли 40-ты­сячным тиражом. Первые главы романа не свободны от некоторой комичности, но постепенно Диккенс избавил­ся от стремления потешать публику и раскрыл, подкупаю­щие читателя черты в характере мистера Пиквика.

«Оливер Твист» был первым стройно задуманным романом Диккенса с четкой сюжетной линией.  Внимание автора сосредоточено на фигуре Оливера, перенес­шего тяжелые испытания в приюте для подкидышей, в работном доме, в притоне среди воров и мошенников. Наряду с сочувствием к «униженным и оскорбленным» в романе все громче все громче слышится горячее негодование против социальной несправедливости.

С 1850 г. Диккенс постоянно путешествовал, проводя на одном месте не более нескольких месяцев, и роман «Тяжелые времена» создавался в разных городах. Роман «Крошка Доррит», написанный в Париже, убедил Диккенса, что прежняя легкость пера оставила его: писатель без конца исправлял и переделывал произведение, испытывая мучительное недовольство своими образами. Тем не менее, публика отнеслась к роману с интересом.

К огорчению от утраты прежней свежести и силы воображения присоединились семейные невзгоды. Же­на Диккенса, положительная, холодная, мещанка до корней волос, не могла дать писателю того счастья, о котором он мечтал всю жизнь. В 1858 г. они разошлись по взаимному согласию. Диккенс назначил жене пенсию в 600 фунтов в год и оставил с ней старшего сына, сам же поселился с остальными детьми (шесть сыновей и две дочери) в усадьбе близ Чатама, где он провел лучшие годы  своего детства.

Иллюстрация П. Л. Бунина к роману Ч. Диккенса «Посмертные записки Пиквикского клуба»

Отношения эти непонятны и запутанны до такой степе­ни, что сам Диккенс счел необходимым опубликовать в одном журнале письмо и попытался объясниться с публикой. В нескольких словах обо всей этой истории мож­но сказать, что любил он одну из сестер, Мери, женился на другой, Кет, а третья, Джорджина, после того как рас­пался этот брак, вела его домашнее хозяйство и занима­лась детьми, пытаясь, навести порядок в хаосе, царив­шем в доме писателя.

Проще, чем у других сестер, но вместе с тем трагич­нее сложилась судьба Мери. Ей было всего восемнад­цать лет, когда она умерла. Диккенс снял с. ее еще неостывшего пальца кольцо и надел на свой. Он так и не расставался с ним до конца жизни. Джорджина же была рядом с писателем до последней минуты его жизни, оставаясь всегда неизменно верной Диккенсу, вплоть до того, что за двадцать два года она не удостоила свою се­стру, Кет, ни единым словом.

Когда читаешь об этих женских судьбах, так тесно связанных с жизнью Диккенса, создается впечатление, что переносишься, на страницы одного из его романов. И звучит горькой нотой то, что именно он воспевал се­мейное счастье и покой, тогда как его дома они косну­лись лишь мимоходом; и что он, так любивший детей и создавший такие трогательные детские образы, был да­лек от своих детей, которых жена произвела на свет с поразительной быстротой.

Биографы Диккенса трогательно единодушны в от­рицательной оценке Кет: вялая, полная, ко всему равно­душная, сварливая, раздражительная, склонная к депрессии, лишенная интеллектуальных запросов и т. д. Таковы основные мнения о Кет Диккенс. Поэтому не­вольно возникает вопрос: что же действительно увидел в ней молодой писатель? Его письма к Кет в период обручения очень неодинаковы и по характеру, и по интонациям, он мог резко упрекнуть ее за холодность и капризность и тут же называл «дорогая мышка», «любимый поросенок», «дорогая Тети» - эти ласковые эпитеты придают письмам теплый и нежный оттенок.

в это же время Диккенса переполняла безрассудная страсть к юной Мери. Ее смерть потрясла его. Однажды вечером, когда писатель и Кет вернулись из театра, из комнаты Мери раздался страшный крик. Когда к ней вбежали, она уже умирала от сердечного приступа. Диккенс не скрывал своего горя из-за кончины свояченицы, сообщая об этом в письмах и дневнике: «Она была ду­шой нашего дома. Нам следовало бы знать, что мы были слишком счастливы все вместе. Я потерял самого лучше­го друга, дорогую девочку, которую любил нежнее, чем любое другое живое существо».

Если Кет прочла эти излияния, она не могла не почув­ствовать, какие муки испытывал муж. Во всяком случае, она постоянно видела кольцо Мери на его пальце. А что она должна была чувствовать, когда он запирался в гарде­робной сестры, чтобы прикоснуться к ее одежде, ощу­тить ее аромат. Именно Диккенсу принадлежит надпись на надгробном камне Мери, где выражено желание само­му быть похороненным рядом. Локон ее волос спустя полгода после  ее смерти вдохновил его на следующие строки: «Я хочу, чтобы ты поняла, как мне не хватает... милой улыбки и дружеских слов, которыми мы обмени­вались друг с другом во время таких милых и уютных ве­черов у камина, мя меня они дороже любых слов призна­ния, которые я когда-либо мог услышать. Я хочу снова пе­режить все, что нами было сказано и сделано в те дни».

А много лет спустя, в письме к матери Мери он при­знавался, что каждую ночь в течение многих месяцев по­сле смерти Мери мечтал о ней: «иногда она являлась ко мне как дух, иногда как живое существо. Но никогда в этих грезах не было и капли той горечи, которая наполня­ет мою земную печаль; скорее, это было какое-то тихое земное счастье, настолько важное для меня, что я всегда шел спать с надеждой снова увидеть ее в этих образах».

Хотя бы отчасти смягчить утрату взялась сестра по­койной Мери - Джорджина. Она перебралась в семью Диккенса, чтобы помочь старшей сестре Кет. Джорджи­на, кажется, не осталась равнодушной к чарам Диккен­са. Она отказалась от выгодного замужества, чтобы за­няться домом и семьей сестры. Джорджина перебралась в дом Диккенса, когда ей было примерно столько же лет, сколько и умершей сестре, Мери, и, как говорили, была удивительно на нее похожа. «Когда мы сидим по вече­рам, Кет, Джорджина и я, кажется, что снова вернулись старые времена. Тогда я размышляю о случившемся как о печальном сне, от которого я пробуждаюсь. Точно такой же, как Мери, ее не назовешь, но в Джорджине есть многое, что напоминает ее, и я будто переношусь в ушедшие дни. Иногда мне трудно отделить настоящее от прошлого», - писал Диккенс.

По совету матери Кет сама предложила развод, но «ради детей», ради сохранения видимости брака и чтобы избежать сплетен, они жили в одном доме. «Мы заперли скелет в шкафу, поэтому никто не знает о его существовании». После развода супругов Джорджина стала незаменимой. ­«Я не могу представить себе, что бы с нами всеми было, особенно с девочками, без Джорджины. Она - добрая фея в доме, и дети обожают её».

Усомнившись в успешности продолжения литературной деятельности, Диккенс задумал извлечь материальную выгоду из своих сценических способностей и начал выступать в качестве чтеца собственных произведений. Чтения сопровождались восторженными овациями, но перевозбуждали и утомляли нервную систему Диккенса. Он слабел, многочисленные поездки явно подрывали его здоровье. Приступ инфаркта 9 июня 1870 года свел писателя в могилу. Диккенс умер на руках Джорджины, сделав ее едва ли не единственной наследницей своего внушительного состояния.

Диккенс - писатель глубоко национальный. Никто лучше его не изучил как положительные, так и отрица­тельные стороны английского характера. Вместе с тем Диккенс, как все выразители вековечных стремлений к истине, добру и красоте, умел придать своим типам об­щечеловеческое звучание. Во всех произведениях писа­теля чувствуется широкое философское обобщение, вы­ражающееся в гуманном, добродушно-ироничном отно­шении к действительности. Он смотрит на жизнь как мудрец, сознающий призрачность человеческих надежд и устремлений, но вместе с тем он любит людей, горячо сочувствует им. Страстное отношение автора к своим героям является причиной недостатков, присущих, в большей или меньшей степени, всем романам Диккенса: комизм положений не всегда чужд шаржа, в драматических эпизодах сквозит сентиментализм. Но все эти недостатки с лихвой окупаются умением романиста увлечь читателя, заставить его смеяться и плакать.­

 

Иллюстрация Р. Сеймура к роману Ч. Диккенса «Посмертные записки Пиквикского клуба».

,