Сущность и значение интеллигенции
Сущность и значение интеллигенции
Виктор Кирсанов, Академик АВИН (Действительный член
Академии военно-исторических наук)
В
последнее время стало общим местом возлагать на интеллигенцию надежду, связанную
с переустройством общества. Сегодня и левые, и правые, и центр политического
спектра России кровно заинтересованы в перетягивании интеллигенции на свою
сторону. Левых в лице КПРФ понять можно: так и не дождавшись стихийного
выступления рабочих и крестьян, вызываемого к жизни сезонными (весной, летом,
осенью, зимой) заклинаниями Зюганова, они ищут опору в интеллигенции.
Насколько
это обосновано, более того, правомерно? Чтобы ответить на этот вопрос,
необходимо выявить природу интеллигенции, провести ее идентификацию.
Для
этого недостаточно знания о наличии у ее представителей разума, образования,
нравственности, впечатлительности и т. д. и т. п., а следует рассмотреть их
отношение к общественному производству средств к жизни. Тут-то и обнаруживается
(исходя из понимания интеллигенции как совокупности людей, занятых максимально
умственным — минимально физическим трудом), что представители интеллигенции
имеют косвенное отношение к общественному производству средств к жизни.
Дальнейшие
рассуждения в этом направлении приводят к тому, что помимо интеллигенции
косвенное отношение к общественному производству средств к жизни имеют также
представители эксплуататорских классов. Учитывая, что эксплуататорский класс
преимущественно, если не сказать целиком, формируется из среды интеллигенции,
можно и должно сделать вывод об интеллигенции как носителе эксплуататорского
класса. Интеллигенция — это не прослойка общества, как думают отечественные
ученые-обществоведы и как принято считать в так называемом цивилизованном обществе,
а основа класса, косвенно занятого в общественном производстве средств к жизни.
Вот почему она не препятствовала капиталисту (буржуазии) строить
капиталистическое (буржуазное) государство, феодалу — феодальное государство,
рабовладельцу — рабовладельческое государство, ибо и капиталист, и феодал, и
рабовладелец являются представителями одного с интеллигенцией класса, отвечают
общим требованиям и выражают общие с ней интересы: брать от общества как можно
больше, а отдавать — как можно меньше. Вовсе не случайно интеллигенция,
например в царской России, получала заработную плату в среднем в 20 раз больше,
чем рабочий. Если же брать крайности, то это разница доходила до 4000 и более
раз.
Потому-то
в октябре 1917 года отечественная интеллигенция преимущественно не поддержала
социалистические (коммунистические) преобразования в стране, более того,
всячески противодействовала им, что они, указанные преобразования, не отвечали
ее интересам и потребностям. В то время как простой российский народ влачил жалкое
существование, российская интеллигенция изо дня в день ковала кадры российских
эксплуататоров, стояла на страже их интересов и потребностей как своих
собственных, поскольку они (интересы и потребности эксплуататоров) совпадали с
ее интересами и потребностями. Иначе и быть не могло, ибо эксплуататоры есть
своего рода передовой отряд интеллигенции. Вот почему когда российские рабочие
и крестьяне в октябре 1917 года принялись изгонять из страны эксплуататоров,
значительная часть российской интеллигенции выступила на стороне последних.
Даже
после взятия власти в России пролетариатом в свои руки интеллигенция активно
препятствовала строительству социализма (коммунизма) в стране. Крушение
строительства социализма (коммунизма) в России во многом обусловлено тем, что
российский пролетариат, уничтожив отечественных феодалов и нарождающуюся
буржуазию, т. е. явных эксплуататоров, не сумел разглядеть, распознать в
интеллигенции своего классового врага. Именно недоосознание пролетариатом
России необходимости борьбы с интеллигенцией как со своим классовым врагом
лежит в основе крушения строительства социализма (коммунизма) в стране.
Согласно
марксистско-ленинской философии, “наряду с основными и не основными классами в
обществе существуют различные общественные прослойки, например интеллигенция.
Она крайне неоднородна в социальном отношении, не занимает особого места в
системе общественного производства, не имеет самостоятельного отношения к
средствам производства. Интеллигенция — это социальная группа, состоящая из
людей, занимающихся интеллектуальным трудом, пополняющая свои ряды выходцами из
различных классов общества и служащая интересам различных классов.
Интеллигенция была и в рабовладельческом, и в феодальном обществе, но как
особая социальная прослойка она сложилась лишь при капитализме. Обслуживая тот
или иной класс, интеллигенция не играет самостоятельной роли в историческом
процессе. Однако она оказывает значительное влияние на общественное развитие,
находясь на службе тех или иных классов”1.
Мысль
о том, что интеллигенция, не играя самостоятельной роли в историческом
процессе, оказывает значительное влияние на общественное развитие, как нельзя
лучше характеризует отечественных ученых-обществоведов, мастерски освоивших
приемы умелого обращения с “противоположностями”, выхода из ситуаций,
казавшихся тупиковыми.
Что
касается неоднородности интеллигенции в социальном отношении, то этот признак
легко применим к любому классу, а значит, не является определяющим.
Утверждение
“интеллигенция не занимает особого места в системе общественного производства”
лишено всяких оснований. Интеллигенция занимает особое место в системе
общественного производства, ибо, по определению самих же авторов указанного
произведения, интеллигенция — это социальная группа, состоящая из людей, занимающихся
интеллектуальным трудом. Следовательно, интеллигенция — это социальная группа,
состоящая из людей, занимающихся в общественном производстве интеллектуальным
(в соответствии с ранее установленным нами, читатель, правильнее будет сказать
максимально умственным — минимально физическим) трудом. Говорить после этого,
что интеллигенция не занимает особого места в системе общественного
производства, значит по меньшей мере противоречить самим себе, а по большей —
говорить глупости.
Насчет
того, что интеллигенция не имеет самостоятельного отношения к средствам
производства, сегодня, в новых исторических условиях, полагаю, нет надобности
глубокого анализа для доказательства обратного. Достаточно указать на тот факт,
что после поражения социализма в России в 1991 году, где за годы советской
власти была ликвидирована частная собственность на средства производства, здесь
в одночасье появились частные собственники, которыми в 99,9% стали
представители интеллигенции. Стоило рухнуть советской власти, как интеллигенция
выступила в роли частных собственников и эксплуататоров. Не имей интеллигенция
самостоятельного отношения к средствам производства, подобное было бы
невозможно.
Таким
образом, утверждения о том, что интеллигенция есть прослойка общества; что
интеллигенция не занимает особого места в системе общественного производства;
что интеллигенция не играет самостоятельной роли в историческом процессе —
глубоко ошибочны. Куда больше подходит для интеллигенции определение классов,
данное Лениным. “Классы, — писал он, — это такие группы людей, из которых одна
может себе присваивать труд другой благодаря различию их места в определенном
укладе общественного хозяйства”2.
Следует
особо отметить тот исторический факт, что там и тогда, где в результате смены
общественно-экономической формации власть в обществе переходила от одного
эксплуататорского класса к другому эксплуататорскому классу, интеллигенция
активно поддерживала данное преобразование. В противном случае, т. е. там и
тогда, где в результате смены общественно-экономической формации власть в
обществе переходила от эксплуататорского класса к эксплуатируемому классу,
интеллигенция активно сопротивлялась данному преобразованию. За примерами
далеко ходить не надо. Для тех, кому деятельность интеллигенции в период строительства
социализма (коммунизма) в России неприемлема в качестве доказательства
интеллигенции как основы формирования и развития эксплуататоров, можно указать
на деятельность интеллигенции в период царской России, скажем, при подавлении
крестьянских восстаний, вспыхнувших под руководством Емельяна Пугачева и
Степана Разина, или при расстреле рабочего шествия, мирно двигавшегося к
Зимнему дворцу 9 января 1905 года. В последнем случае, рабочие шли к царю, неся
хоругви, иконы, кресты и большой белый флаг, на котором было написано “Солдаты,
не стреляйте в народ”, обнажив головы, с пением церковных песен для подачи
петиции царю с просьбой об улучшении их правового и экономического положения. В
ответ на это они были расстреляны из винтовок и пулеметов и изрублены саблями
по приказу царя и его окружения. Тогда было убито свыше 1 тыс. и ранено более 2
тыс. ни в чем не повинных рабочих.
Аналогично
обстоит дело и в современной России. Расстрел Верховного Совета РСФСР из
танков, учиненный постсоциалистической интеллигенцией в 1993 году, —
убедительное тому доказательство.
Основоположники
марксизма уже в первом совместном произведении “Святое семейство” говорили о
том, что “пролетариат может и должен сам себя освободить”3. Впоследствии они
неизменно приходили к выводу о правильности данного положения. Разумеется, они
не отрицали участия других слоев общества в освобождении пролетариата на
стороне последнего. Особую роль при этом они отводили крестьянству. Что
касается интеллигенции, то они не видели в ней сколь-нибудь значимого союзника
пролетариата. Более того, они полагали, что от интеллигенции будет больше вреда
делу освобождения пролетариата, чем пользы. “Я не могу понять, — писал Энгельс
О. Бенигку 21 августа 1890 года, — как можете Вы говорить о невежестве масс в
Германии после блестящего доказательства политической зрелости, которое наши
рабочие дали в победоносной борьбе против закона о социалистах. Мнимо ученое
чванство наших так называемых образованных представляется мне гораздо более
серьезным препятствием. Конечно, нам не хватает еще техников, агрономов,
инженеров, химиков, архитекторов и т. д., но на худой конец мы можем купить их
для себя так же, как это делают капиталисты, а если несколько предателей —
которые наверняка окажутся в этом обществе — будут наказаны как следует в
назидание другим, то они поймут, что в их же интересах не обкрадывать нас
больше. Но за исключением этих специалистов, к которым я отношу также и
школьных учителей, мы прекрасно можем обойтись без остальных “образованных”, и,
к примеру, нынешний сильный наплыв в партию литераторов и студентов сопряжен со
всяческим вредом, если только не держать этих господ в должных рамках”4.
В
очередной раз Энгельс высказался по этому поводу в письме к А. Бебелю от 24—26
октября 1891 года. “Для того чтобы овладеть средствами производства и пустить
их в ход, — писал Энгельс, — нам нужны технически подготовленные люди, и притом
в большом количестве. Их у нас нет; до последнего времени мы были даже рады
тому, что по большей части избавлены от так называемой образованной публики.
Теперь — другое дело. В настоящее время мы достаточно сильны, чтобы быть в
состоянии принять и переварить любое количество образованного мусора, и я
предвижу, что в ближайшие 8-10 лет к нам придет достаточное количество молодых
специалистов в области техники и медицины, юристов и учителей, чтобы с помощью
партийных товарищей организовать управление фабриками и крупными имениями в
интересах нации. Тогда, следовательно, взятие нами власти будет совершено
естественным образом и произойдет относительно гладко. Но если в результате
войны мы придем к власти раньше, чем будем подготовлены к этому, то технические
специалисты окажутся нашими принципиальными противниками и будут обманывать и
предавать нас везде, где только могут; нам придется прибегать к устрашению их,
и все-таки они будут нас надувать”5.
Практика
строительства первого в мире социалистического государства в целом — за вычетом
того, что победивший пролетариат может купить себе интеллигенцию так же, как
это делают капиталисты, — убедительно подтвердила правоту Энгельса относительно
сказанного им о взаимоотношениях пролетариата с интеллигенцией. Пролетариат
России в результате революции пришел к власти раньше, чем был подготовлен к
этому в части принятия и переваривания образованного мусора. В итоге
интеллигенция, доставшаяся ему в наследство от буржуазии, оказалась его
принципиальным противником. Попытки молодой советской власти купить
интеллигенцию так же, как это делают капиталисты, не принесли желаемого
результата. Большинство врачей, учителей, техников и пр. саботировали работу на
местах, упорно не желали помогать пролетариату строить в стране социализм
(коммунизм). Другая часть интеллигенции, которую удалось-таки купить
пролетариату высокими заработками, ценою напряжения до последней степени всех
сил рабочих и крестьян, в массе своей вела подрывную работу против советской
власти. В 1928 году по одному только “шахтинскому делу” было разоблачено около
трехсот буржуазных интеллигентов, занимавшихся вредительством в Донбассе. В
1930—1931 годах было раскрыто еще три крупных контрреволюционных организации
буржуазной интеллигенции: “Промпартия” занималась вредительством советской
власти в промышленности, “Трудовая крестьянская партия” — в Наркомземе,
“Союзное бюро РСДРП” — в Госплане, ВСНХ, Госбанке, Центрсоюзе.
В
чем трудность привлечения интеллигенции пролетариатом на свою сторону, к
эффективному участию в строительстве социализма (коммунизма)? В природе
интеллигенции.
Какова
природа интеллигенции, в чем ее сущность? Для получения правильного ответа в
качестве критерия принадлежности того или иного человека к интеллигенции
необходимо рассмотреть различие не в его роде занятий, образовании,
нравственности и т. д., а различие его места в существующем укладе
общественного хозяйства, т. е. его отношение к общественному производству
средств к жизни. Тут-то и обнаруживается (исходя из понимания интеллигенции как
совокупности людей, занятых максимально умственным и минимально физическим
трудом), что представители интеллигенции имеют косвенное отношение к
общественному производству средств к жизни. Дальнейшие рассуждения в этом
направлении приводят к тому, что помимо интеллигенции косвенное отношение к
общественному производству средств к жизни имеют также представители
эксплуататорских классов. Учитывая, что эксплуататорский класс преимущественно,
если не сказать целиком, формируется из среды интеллигенции, можно и должно
сделать вывод о интеллигенции как носителе эксплуататорского класса.
В
итоге общество делится на два класса: класс косвенно занятый в общественном
производстве средств к жизни и класс непосредственно занятый в общественном
производстве средств к жизни. Отсюда ясно, почему интеллигенция не
сопротивлялась ни преобразованию первобытного общества в азиатское общество, ни
преобразованию азиатского общества в рабовладельческое общество, ни
преобразованию рабовладельческого общества в феодальное общество, ни
преобразованию феодального общества в капиталистическое общество. Напротив, во
всех этих преобразованиях она принимала, можно сказать, непосредственное
участие — в смысле, играла положительную роль, приветствовала их. И только в
преобразовании досоциалистического общества в общество социалистическое
(коммунистическое) интеллигенция играет отрицательную роль. Она охотно
продавалась и капиталисту, и феодалу и т. д., а пролетариату — не хочет.
Объяснение этому кроется в принадлежности интеллигенции к классу косвенно
занятого в общественном производстве средств к жизни.
История
свидетельствует, что ни особая нравственная впечатлительность, ни особая
ранимость, ни особая отзывчивость на общие социальные проблемы, ни
образованность, ни разумность и т. д. и т. п. зачастую нигде и никогда не
мешали интеллигенции закрывать глаза на кричащую несправедливость и
неравноправие, в правовом и экономическом отношении имеющиеся между ней, с
одной стороны, и трудовым народом, т. е. людьми, занятыми минимально умственным
— максимально физическим трудом, с другой стороны. Указанные выше качества
интеллигенции, как правило, не мешали ей сытно есть и мягко спать за счет
трудового народа.
Совершенно
очевидно, что левые под руководством КПРФ совершают грубую ошибку, полагая, что
интеллигенция сама по себе, добровольно и в одночасье перейдет на их сторону.
Здесь больше шансов у центристов и правых как представителей интересов одного с
интеллигенцией класса, класса косвенно занятого в общественном производстве
средств к жизни. Интеллигенция в том виде, в каком она была до сих пор и есть в
настоящее время, скорее поддержит эксплуататоров, чем эксплуатируемых. Чтобы
было наоборот, пролетариату следует повышать свое идеологическое, политическое
и экономическое образование, дабы быть в состоянии принять и переварить любое
количество образованного мусора. Этого-то и не может или не хочет понять левая
оппозиция под руководством КПРФ. Она стремится наполнить свои хиреющие ряды кем
попало и чем попало, не особенно задумываясь о качестве и долгосрочной
перспективе такой политики. Возьмем, к примеру, общество РУСО (Российские
ученые социалистической ориентации), где, как утверждают некоторые, собран цвет
народно-патриотической интеллигенции. Насколько члены РУСО социалистически
ориентированы, хорошо видно из сказанного одним из его сопредседателей Ю. К.
Плетниковым в журнале “Изм” № 2 за 2000 г., где причину поражения социализма в
СССР, кроме всего прочего, он видит в том, что “высококвалифицированный труд
инженерно-технических работников мало оплачивался, приблизительно как
неквалифицированный физический труд”6. По Плетникову, при социализме
инженерно-технические работники должны получать больше, чем рабочий. И это
утверждает один из лидеров ученых социалистической ориентации... Ему вторит
сопредседатель НПСР (народно-патриотические силы России), председатель движения
“Духовное наследие” А. Подберезкин, который считает, что “профессор должен
зарабатывать больше генерала, а учитель — больше чиновника”7 — словно генерал и
чиновник должны хуже есть, одеваться и т. д., т. е. жить хуже профессора и
учителя. Ясно, что с такой социалистической ориентацией и с таким духовным
наследием далеко до истинного союза рабочих и крестьян с интеллигенцией.
В
заключение хочу сказать следующее. Не надо думать, что я против интеллигенции
как таковой. Конечно, исключения были, но речь здесь не об этом, поскольку
жизнедеятельность интеллигенции основывается не на исключениях, а на
закономерностях, в числе которых минимальное участие в общественном
производстве средств к жизни и максимальное участие в потреблении общественных
материальных благ стоит на первом месте. Я за то, чтобы исключения, о которых
шла речь выше, имевшие место в жизни интеллигенции до сих пор, стали правилом,
а закономерности — исключением.
Список литературы
Марксистско-ленинская
философия. Исторический материализм. Изд. 6-е, доп. М., 1977. С. 113—114.
Ленин
В. И. Полн. собр. соч. Т. 39. С. 15.
Маркс
К., Энгельс Ф. Избр. соч. в 9 т. Т. 1. С. 47.
Маркс
К. и Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 37. С. 380—381.
Там
же. Т. 38. С. 163. //"Изм" №2, 2000г., с.36
Подберезкин
А. Русский путь. М,. 1997. С. 40.
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.sciteclibrary.ru