Императорское Православное Палестинское Общество и его деятельность на территории арабских провинций Османской империи в конце XIX–начале XX века

Императорское Православное Палестинское Общество и его деятельность на территории арабских провинций Османской империи в конце XIX–начале XX века

Императорское Православное Палестинское Общество и его деятельность на территории арабских провинций Османской империи в конце XIX - начале XX века

Содержание

Введение

1.Предпосылки создания Императорского Православного Палестинского Общества

1.1Ближний Восток в русской политике в рамках проблемы Восточного вопроса

1.2Русские учреждения на ближнем Востоке в середине - второй половине XIX века: РДМ, РОПИТ, Палестинский Комитет

1.3Создание Императорского Православного Палестинского Общества

2.Направления деятельности Императорского Православного Палестинского Общества

2.1Научная деятельность ИППО

2.2Деятельность ИППО по организации массового паломничества

2.3Школьная деятельность на территории арабских провинций Османской империи в конце XIX- начале XX века

2.4Деятельность больниц и амбулаторий ИППО в Сирии и Палестине Заключение

Список использованных источников

Введение

Актуальность темы исследования обусловлена тем, что история русского присутствия в Святой Земле и на Ближнем Востоке и сегодня является основой формирования политики Российской Федерации и Русской Православной Церкви в регионе. В плане географическом, в понятие Святая Земля исторически входили территории нынешней Палестины (государство Израиль и Палестинская Национальная Администрация), Ливана, Сирии, Иордании (библейское Заиорданье) и даже Египет и Синай. В средние века, когда начинается осмысление (и освоение) Святой Земли русскими паломниками, названные территории образовывали большую часть Православного Востока, объединявшего юрисдикционные пределы Иерусалимского, Антиохийского и Александрийского патриархатов. В настоящем исследовании автор говорит о русском присутствии в пределах Иерусалимского и Антиохийского патриархатов. В рамках исследования также фигурирует понятие Русская Палестина, под которым подразумевается совокупность храмов, монастырей, странноприимных домов, подворий и земельных участков, принадлежавших России и Русской Церкви в Святой Земле - и отчасти до ныне ей принадлежащих.

Данный регион характеризуется наличием устойчивой тенденции рассматривать Россию - практически на всех этапах ее исторического существования (царский, императорский, советский, постсоветский) в качестве правового и религиозного гаранта духовной и политической стабильности, доброй памятью о той духовной и гуманитарной поддержке, которую оказывали учреждения Русской Духовной Миссии (РДМ) и Императорского Православного Палестинского Общества (ИППО) местному христианскому - и не только христианскому населению. В этом смысле наследие Русской Палестины является одним из существенных факторов современного российского присутствия.

В наши дни, когда события на Ближнем Востоке вновь оказываются в центре внимания всего мира, когда главы Русской Православной Церкви и Римско-католической церкви в феврале 2016 г. призвали международное сообщество к «незамедлительным действиям для предотвращения дальнейшего вытеснения христиан с Ближнего Востока», полезно обратиться к немалому опыту деятельности Русской Церкви в этом регионе.

Актуальность исследования определяется также и тем, что особую страницу в развитие духовных и культурных связей между Россией и Палестиной вписала Русская духовная миссия в Иерусалиме, деятельность которой, начавшаяся в 1848 г., прерывалась только в период Второй мировой войны.

Ее первыми начальниками были такие известные ученые-востоковеды, как епископ Порфирий Успенский, архимандриты Леонид Кавелин и Антонин Капустин. Кроме того, в начале 1858 г. в Иерусалиме был создан специальный Палестинский комитет под председательством брата Александра II Великого князя Константина, а с 1864 г. преемницей комитета стала Высочайше утвержденная Палестинская комиссия при МИД Российской Империи, просуществовавшая до 1889 г. Основные задачи комиссии - помощь православным паломникам из России, поддержка интересов православия на Ближнем Востоке, просветительская, гуманитарная, медицинская помощь арабскому населению Палестины. Средства, которыми располагала Духовная миссия, были предельно ограничены. Лишь благодаря частным благотворительным пожертвованиям Духовная миссия смогла организовать ряд приютов для паломников. Были устроены приюты для паломников при Малеврийской дубе, на горе Елеонской и в Иерихоне, где им могли оказать при необходимости и медицинскую помощь. В связи с этим стало высказываться все больше пожеланий о создании частного общества. Еще Порфирий Успенский, первый начальник Русской духовной миссии в Иерусалиме, говорил об организации частного общества, которое с большей эффективностью могло бы выполнять названные выше функции, и не было бы связано с МИД Российской империи. Однако условия для создания подобного общества появились лишь после победоносной освободительной войны на Балканах, на волне православного энтузиазма.

В последние годы вырос интерес к политике Российской империи на Ближнем Востоке и связям Русской Православной Церкви с Восточными Церквями, со Святой Землей в XIX - начале XX в. Разумеется, что эти отношения возникли намного раньше. В русских летописях есть упоминания о нескольких путешествиях русских паломников в Палестину и на Афон еще в XI в. Однако подлинным открытием Святой Земли для России стал выход в 1832 г. книги А.Н. Муравьева «Путешествие по Святым местам в 1830 году». Книга имела большой и заслуженный успех, «с умилением и невольной завистью прочли мы книгу г-на Муравьева», - отозвался на ее публикацию А. С. Пушкин.

Вышедшие недавно монографии отечественных исследователей, а также издания документальных материалов, открывают малоизвестные страницы нашей истории. Церковные историки и востоковеды обращают внимание современных читателей на важность Ближнего Востока для России с разных точек зрения, на то постоянное внимание, которое уделяла Россия этому региону в своей внешней политике, а также на давние духовные связи России со Святой землей1.

Таким образом, актуальность выбранной темы исследования не вызывает сомнений.

Степень научной разработанности темы совершенно не соответствует ее актуальности. Публикаций и монографий, обобщающих духовный и политический потенциал России в Святой Земле и на Ближнем Востоке, не возникло ни в дореволюционный, ни в советский период. Тому были свои причины.

В канонических пределах Восточных Поместных Церквей русское влияние и способы проникновения носили почти исключительно церковный и церковно-политический характер. Институциональная двойственность (подчинение русских учреждений в Святой Земле одновременну МИДу и Синоду) до самого недавнего времени мешала как светским, так и церковным историкам объективно осмыслить и представить события.

Светским историкам, особенно советского времени (хотя в известной степени это утверждение справедливо и для авторов дореволюционных), тема представлялась сугубо конфессиональной, «излишне» церковной. Историкам церковным, напротив, во многом препятствовал именно «конфессиональный» момент, заставлявший опускать или приглушать противоречия как канонического свойства (между Русской, Иерусалимской и другими автокефальными Православными Церквами), так и внутриполитического (между государственными и синодальными структурами, между духовными идеалами и экономическими и геостратегическими реальностями).

Что касается послеоктябрьского периода, в эти десятилетия по понятным причинам истории Православного Палестинского Общества, Русской Духовной Миссии в Иерусалиме и других подобных учреждений посвящены были в лучшем случае краткие юбилейные заметки в соответствующих выпусках «Палестинского сборника».

Сообщения о деятельности РДМ в Иерусалиме появлялись время от времени в «Журнале Московской Патриархии», но носили, в основном, чисто официозный или панегирический характер, что, естественно, обедняло как общую историческую картину, так и возможность учета исторических духовных реалий в прогнозировании и планировании современной российской политики

В разные годы в научных сборниках, периодических изданиях появлялись статьи советских исследователей, посвященные различным направлениям работы ИППО. Среди авторов этих публикаций такие исследователи как А.Н. Имангулиева, В. Кедров, А.В.Крылов, О.Г.Пересыпкин, Д.Семенов, С.Л.Тихвинский и другие.

Вышедший в 1992 году Православный Палестинский сборник был целиком посвящен русско-ближневосточным связям. Особое внимание уделялось ИППО. На его страницах выступили многие российские и зарубежные исследователи (Е.С.Евсеев, C.B.Коптилина, Сакр Симон, Салех Джихад, Дерек Хопвуд и многие другие), а также представители русской православной церкви (А.Кравченко, Н.Лисовой), которые хорошо знакомы с деятельностью миссии и Палестинского общества.

Положение православия в Святой земле и паломническое движение широко освещались на страницах серии "Чтения о святой земле". Большую помощь в работе над исследовнием оказали работы И.Д.Беляева, Б.М.Данцига, Н.Ф.Каптерева, И.В.Крачковского, А.Е. Крымского и других российских ученых, а также диссертации Абдель Гани Гассана, И.Г.Гудожник и К.А.Панченко.

Зарубежные авторы основное внимание сосредоточили на исследовании деятельности католических и протестантских миссий в Святой земле (Ч.Фрази, Г.Кук, Дх.Ричер, А.Л.Гибави), а также истории Ближнего Востока и проблем христианства, в частности, православия (Дж.Ф.Блисс, М.Ма'оз, С.Расайман). В этих работах встречаются сведения и о российском присутствии в Святой земле, но их немного. Западные исследователи склонны недооценивать влияние, оказываемое в тот период Россией на Ближнем Востоке.

Непосредственно российско-ближневосточным связям посветили свои работы Стивен Грэхэм и Дерек Хопвуд. В своем исследовании С.Грэхэм рассматривает историю русского паломничества в Святую землю, количественный и "качественный" состав паломников, условия, в которых проходило путешествие. Работа Д.Хопвуда. «Русское присутствие в Сирии и Палестине» посвящена историческим связям России с этим регионом. Свое повествование он начинает с 1062 года (первого зафиксированого путешествия из России в Палестину) Большое внимание автор уделяет русским учреждениям в Святой земле, особенно ИППО.

Среди сотрудников Императорского Православного Палестинского Общества важнейшими информаторами об арабах-христианах на рубеже XIX-XX вв. являются: основатель Общества В. Н. Хитрово, автор капитального исследования «Православие в Святой Земле», посвящённого прежде всего бедственному положению христианства у арабов. Кроме того, в письмах В. Н. Хитрово о Святой Земле иногда встречаются существенные характеристики особенностей жизни арабов-христиан; профессиональный дипломат Николай Вячеславович Кохманский, автор образцового, всестороннего отчёта о школах Общества, составленного по материалам ревизии начала 1910 года;

Секретарь Императорского Православного Палестинского Общества известный византинист Алексей Афанасьевич Дмитриевский, изложивший в письмах А. А. Ширинскому-Шихматову практически тот же материал, что и Н. В. Кохманский в своём отчёте.

А.А. Дмитриевский и Н. В. Кохманский были главными действующими лицами ревизии всех институтов Палестинского Общества на Ближнем Востоке в первые месяцы 1910 года. Им помогали инспектора школ Общества и местное христианское духовенство.

В этих документах сохранилась детальная информация о численности арабов-христиан; о конфессиональном составе населённых пунктов, где проживали арабы-христиане; о проблемах взаимоотношений христиан и мусульман; о трудовой этике арабов в глазах российских представителей; о роли России на Ближнем Востоке в глазах арабов-христиан.

Благодаря Н. В. Кохманскому, мы располагаем подробной информацией о численности арабов-христиан. В своём отчете он приводит максимум информации о населении тех городов и деревень, которые он с группой инспекторов школ Палестинского Общества и руководителями Общества посетил в первые месяцы 1910 года для определения на местах качества работы и результативности обучения школ Императорского Православного Палестинского Общества/6/.

Значительная часть информации и фактических материалов по теме исследования содержится в прессе. Огромный интерес представляют отечественные дореволюционные издания, на страницах которых публиковались сведения о работе российских представительств, в Святой земле, прежде всего это Сообщения ИППО, Журнал Министерства народного просвещения, Труды Киевской Духовной Академии, а также журналы "Всемирная иллюстрация", "Древняя и новая Россия", "Православное обозрение", "Русский паломник" и другие.

Приведенные выше источники, литература и пресса рассматривают отдельные направления работы Русских духовных миссий и ИППО в определенные периоды. В то же время, как в зарубежной, так и в отечественной историографии отсутствуют обобщающие исследования.

Методологической основой исследования является принцип историзма, требующий изучения явлений в широком контексте их генезиса, развития, разносторонних причинно-следственно связей.

В работе осуществлен системный и комплексный анализ факторов, из которых складывался феномен русского присутствия в Иерусалиме и на Ближнем Востоке.

При написании работы были использованы труды российских и зарубежных историков, политологов, богословов, затрагивающих различные аспекты истории христианского Востока и русско-палестинских связей.

Большое внимание автор было уделено статистической и финансовой информации, обобщающей динамику развития русского присутствия: создание школьной сети ИППО, статистика русского паломничества, нарастание масштабов материальной помощи России православным патриархатам Востока.

Наиболее глубоко исследован материально-хозяйственный комплекс Русской Палестины (деятельность РДМ, Палестинского Комитета и Палестинского Общества, строительные и гуманитарные проекты ИППО).

Объектом исследования выступили духовные и культурные связи между Россией и Ближним Востоком.

Предмет исследования составляет деятельности Императорского Православного Палестинского Общества на территории арабских провинций Османской империи в конце XIX- начале XX века.

Цель исследования заключается в исследовании особенностей деятельности Императорского Православного Палестинского Общества на территории арабских провинций Османской империи в конце XIX- начале XX века.

Достижение цели потребовало решения следующих основных задач:

-рассмотреть роль Ближнего Востока в русской политике в рамках проблемы Восточного вопроса;

-исследовать деятельность русских учреждений на ближнем Востоке в середине - второй половине XIX века;

-изучить предпосылки создания Императорского Православного Палестинского Общества;

-раскрыть основные направления научной деятельности ИППО;

-изучить деятельность ИППО по организации массового паломничества;

-рассмотреть школьную деятельность на территории арабских провинций Османской империи в конце XIX- начале XX века;

-исследовать деятельность больниц и амбулаторий ИППО в Сирии и Палестине.

Методологической основой исследования послужили такие методы как логический, сравнительно-исторический, методы системного анализа, метод теоретического прогнозирования.

Цель и задачи исследования определили структуру дипломной работы:

работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников и приложения.

императорское православное палестинское общество

1.Предпосылки создания Императорского Православного Палестинского Общества

1.1Ближний Восток в русской политике в рамках проблемы Восточного вопроса

Высшая ступень дипломатической и военной активности Российской Империи на Балканах, в районе черноморских проливов и на Ближнем Востоке приходится на XIX столетие. В случае победы в первой мировой войне российские дипломаты намеревались добиться выгодного для России решения проблемы черноморских проливов. В рамках исследования данные факты имеют значение поскольку, именно с ними связано то понимание Восточного вопроса, которое сложилось в советской историографии и распространено ныне в российской исторической науке.

Вместе с тем, нелишне напомнить, что к данной проблеме русские историки обращались еще в XIX веке. Восточный вопрос в тот период волновал многих русских философов, публицистов и историков, что вполне объяснимо. Мы можем встретить самые разные точки зрения на содержание Восточного вопроса и его исторические рамки. Среди ученых, уделявших внимание данной проблеме, особо отметим С.М. Соловьева и Н.Я. Данилевского2. С.М. Соловьев слишком обобщил понятие Восточного вопроса, введя в него мотивы и факты всемирно-исторического характера, которые не изменятся и останутся во всей силе и после разрешения тех исторических и культурных разрывов, произошедших вследствие турецкого завоевания народов Юго-Восточной Европы. Н.Я. Данилевский же выдвинул на передний план борьбу романо-германского и греко-славянского миров и, чрезвычайно обострив присущие обоим исторические притязания, исключил из поставленной проблемы самые важные элементы, без которых Восточный вопрос никогда не получил бы того значения, с каким он выступает в истории XIX - начала XX веков. Прежде всего, имеется в виду вопрос о византийском наследстве, судьба порабощенных мусульманами христиан и вообще разнообразные интересы народностей Балканского полуострова, утративших свободу государственность вместе с турецким завоеванием.

В русской дореволюционной историографии было несколько попыток дать Восточному вопросу определенные границы и выявить его точное содержание. В 1883 году в Москве вышла книга профессора Уляницкого «Дарданеллы, Босфор и Черное море в XVIII веке». Он поставил себе задачей выяснить, в чем заключались исторические традиции и задачи русской политики на Востоке. Сделанные им выводы состоят в том, что национальный и вероисповедный вопросы были лишь в зародыше и служили пока лишь одним из средств России в ее стремлении к обеспечению своих ближайших интересов, каковыми были: безопасность русско-татарской границы и экономическое развитие южнорусских окраин того времени. Таким образом, Уляницкий стремился доказать, что Россия по отношению к Турции преследовала цель добиться свободы прохода для русских судов через Босфор и Дарданеллы и вообще свободы судоходства на Черном море. Следовательно, суть Восточного вопроса сводилась Уляницким исключительно к экономическим проблемам.

Другая позиция представлена в большой работе С. Жигарева3. Автор сочинения, прежде всего, признается, что в русской публицистике и научных исследованиях отсутствует единое мнение по поводу Восточного вопроса, вызванное противоречием как суждений, так и фактов, касающихся данной темы. С. Жигарев критикует С.М. Соловьева и Н.Я. Данилевского за слишком широкий и неконкретный взгляд на проблему и пытается дать свое определение Восточного вопроса. По мнению С. Жигарева, точкой отправления для истории Восточного вопроса нужно считать основание на обломках Византийской империи государства турок - османов. Таким образом, основным мотивом в Восточном вопросе нужно полагать тот новый порядок вещей, который был создан в Юго-Восточной Европе мусульманским завоеванием, и в тех обязательствах, какие самой природой были возложены и частично приняты Россией, как православным государством, по отношению к подчиненным туркам христианским народностям Балканского полуострова. В результате, в определение Восточного вопроса автор книги ввел две задачи: стремление к свободе судоходства и защиту порабощенных турками славян4. Более того, С. Жигарев считал, что, решая для себя Восточный вопрос, Российская империя всегда заботилась и о равновесии Европы, стремилась не нарушать законных интересов и прав остальных независимых держав Европы и самих турецких христиан5.

В 1907 году вышла работа Горяинова «Босфор и Дарданеллы»6. Ее автор придерживается также той точки зрения, что суть Восточного вопроса заключается в судьбе черноморских проливов. При этом Горяинов, изучив дипломатическую переписку о проливах, пришел к выводу «о безусловной обязательности международных постановлений о закрытии проливов Босфора и Дарданелл для военных судов всех держав»7.

Самое четкое определение проблемы во всей русской дореволюционной историографии дал византиевед Ф.И. Успенский. Он полагает, что «Восточный вопрос есть вопрос о политических переменах, произошедших на Ближнем Востоке и Балканском полуострове вследствие турецкого завоевания христианских народностей. История восточного вопроса состоит в попытках восстановления нарушенных государственных и территориальных прав христианских народов и в освобождении их от мусульманской власти»8.

Таким образом, для Ф.И. Успенского история «Восточного вопроса» начинается в XV веке. Ученый полагает, что для России южное направление также стало актуальным после падения Константинополя. Сущность проблемы видится Ф.И. Успенскому в двух аспектах: национально- освободительной борьбе балканских народов против турецкого ига и во взаимоотношениях европейских государств (в том числе и России) с Османской империей.

В советской историографии к проблеме Восточного вопроса обращались Е.В. Тарле, А.Л. Нарочницкий, В.А. Георгиев, Н.С. Киняпина, С.Б. Окунь, М.Т. Панченкова, О.Б. Шпаро, А.В. Фадеев, В.Я. Гросул, И.Г. Гросул, И.Г. Гуткина, В.Г. Карасев, Н.И. Хитрова, И.Ф. Иовва, С.С. Ланда, О.В. Орлик, Б.Е. Сыроечковский и др. Среди советских историков появление «восточного вопроса» принято датировать последней третью или последней четвертью XVIII в. Так, И.С. Достян и В.И. Фрейдзон считают, что «в последней трети XVIII века, в связи с возникновением Восточного вопроса, Балканы стали частью общеевропейской международной системы». Таким образом, определение и исторические рамки «Восточного вопроса» тесно увязываются с активной политикой России на Балканах и серией русско- турецких войн, в ходе которых был получен выход к Черному морю, и усилилось влияние России среди Балканских народов. Отсюда определение термина в советской историографии:

Итак, «восточный вопрос» как понятие возник в конце 18-го века, однако, как дипломатический термин его стали употреблять с 30-ых годов 19-го века. Своим рождением он обязан сразу трем факторам: упадку когда- то могущественного Османского государства, ростом освободительного движения, направленного против турецкого порабощения, и обострению противоречий между странами Европы за господство на Ближнем Востоке.

Больше всего это было выгодно Австрии, которой удалось через Венгрию проникнуть на Балканы, и России, расширившей свои границы до Черного моря в надежде дойти и до средиземноморских берегов.

А началось все с восстания греков в 20-ых годах 19-го века. Именно это событие и заставило Запад действовать. После отказа турецкого султана принять независимость эллинов альянс из русских, английских и французских войск уничтожил турецкую и египетскую морские флотилии. В результате Греция освободилась от турецкого ига, а Молдавия, Сербия и Валахия - балканские провинции Османской империи - получили автономию, хотя и в ее составе.

В 30-е годы того же столетия в уже назревший «восточный вопрос» были уже вовлечены все ближневосточные владения Османской Турции: Египет отвоевал у своего сюзерена Сирию, и только вмешательство Англии помогло вернуть ее. В это же время возникла и другая проблема: это право на переход через проливы Дарданеллы и Босфор, которые контролировали турки.

Согласно Конвенции, ни один военный корабль другого государства не имел права проходить через эти узкие проходы, если Турция находилась в состоянии мира. Это противоречило интересам России.

«Восточный вопрос» в XIX веке принял для России иной оборот после того, как она выступила в качестве союзника турков в войне против египетского паши. На фоне поражения османского войска царь Николай первый ввел в Босфор свою эскадру и высадил многочисленный десант якобы для защиты Стамбула. В результате был заключен договор, по которому в турецкие проливы могли входить только русские военные корабли. Спустя десять лет, в начале сороковых, «восточный вопрос» обострился. Порта, обещавшая улучшить условия жизни христианской части своего населения, на самом деле ничего не предпринимала. И для балканских народов оставался единственный выход: начать вооруженную борьбу против османского ига. И тогда русский царь потребовал от султана право на покровительство над православными подданными, однако султан отказал. В результате началась русско-турецкая война, которая закончилась поражением царских войск.

Несмотря на то, что Россия проиграла, русско-турецкая война стала одним из решающих этапов в решении «восточного вопроса». Начался процесс освобождения южнославянских народностей. Турецкое владычество на Балканах получило смертельный удар. «Восточный вопрос», во внешней политике России занимающий важную роль, имел для нее два основных направления: это Кавказ и Балканы.

Пытаясь расширить свои владения на Кавказе, русский царь пытался обеспечить безопасную связь со всеми вновь захваченными территориями. В то же время на Балканах местное население стремилось оказать помощь русским солдатам, которым османские войска оказывали упорное сопротивление. С помощью сербских и болгарских добровольцев царские войска взяли город Андрианополь, тем самым положив конец войне. А на Карском направлении была освобождена значительная часть западной Армении, что стало значимым событием в военной компании.

В результате был подписан договор, в котором сказано, что Россия получает достаточно большую территорию от черноморской части Кавказа, а также многие армянские области. Был решен вопрос и о греческой автономии. Тем самым, Россия исполнила свою миссию в отношении армянского и греческого народов.

В следующем столетии папская и имперская дипломатия продолжали использовать в своих целях «наследие Палеологов»9. Но международная обстановка вокруг Русского государства была крайне сложной. Ситуация внутри страны также не способствовала вовлечению Москвы в авантюры против Порты. Напротив, русская дипломатия стремилась заручиться если не дружбой, то, по крайней мере, нейтралитетом османов в период войн против Речи Посполитой и татарских княжеств.

В последние годы вырос интерес к политике Российской империи на Ближнем Востоке и связям Русской Православной Церкви с Восточными Церквями, со Святой Землей в XIX - начале XX в. Разумеется, что эти отношения возникли намного раньше. В русских летописях есть упоминания о нескольких путешествиях русских паломников в Палестину и на Афон еще в XI в. Однако подлинным открытием Святой Земли для России стал выход в 1832 г. книги А.Н. Муравьева «Путешествие по Святым местам в 1830 году». Книга имела большой и заслуженный успех, «с умилением и невольной завистью прочли мы книгу г-на Муравьева», - отозвался на ее публикацию А. С. Пушкин10.

Вышедшие недавно монографии отечественных исследователей, а также издания документальных материалов, открывают малоизвестные страницы нашей истории. Церковные историки и востоковеды обращают внимание современных читателей на важность Ближнего Востока для России с разных точек зрения, на то постоянное внимание, которое уделяла Россия этому региону в своей внешней политике, а также на давние духовные связи России со Святой землей11.

И.М. Смилянская, Н.М. Горбунова и М.М. Якушев в книге «Сирия накануне и в период Младотурецкой революции. По материалам консульских донесений» подробно освещают недостаточно изученные аспекты отношений Российской империи с этой частью Османской империи. Важной частью книги стало широкое использование архивных документов, впервые вводимых в научный оборот. Особое внимание авторы обращают на церковную проблематику во внешней политике России.

Консульская служба России в регионе возникает в 1820 г. в Яффе, и ее адачей было не только информирование российского МИД о событиях в этой части Османской империи, но также организация паломничества российских подданных к святым местам. Консулам предписывалось проведение политики, вытекавшей из права России по Кючук-Кайнарджирскому договору 1774 г. о покровительстве православному населению Османской империи. Это становилось особенно важным в условиях притеснений со стороны османской власти, а также активизации в этом регионе католической, униатской и протестантской религиозной пропаганды, миссионерской политической деятельности французских, английских и американских агентов, вследствие чего доля православных арабов начала снижаться.

Бедственное положение православного духовенства в эти «годины тяжких испытаний» описывал русский консул К. М. Базили: «...архиереи и все духовенство иерусалимское терпели поругания, одевались в лохмотья и питались круглый год хлебом и маслинами, дабы только не погасли фимиам и лампада в заветных поклонениях...»12.

Важную роль в регионе играл К. М. Базили, выходец из богатой греческой семьи, ставший дипломатом. Будучи русским консулом в Бейруте в 1839-1853 гг., он принимал в своем доме князя П. А. Вяземского и своего однокашника Н. В. Гоголя во время их путешествия в Святую Землю. Его сочинение «Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях» до сих пор не утеряло научной ценности.

К концу XIX века религиозная ситуация менялась, и не всегда в лучшую сторону. В апреле 1901 г. генеральный консул в Бейруте К.Н. Лишин сообщал, что «жалобы на насилие со стороны мусульман не прекращаются, и я должен отметить чрезвычайное усиление фанатизма во всем бейрутском вилайете, отличавшемся прежде, вследствие своего приморского положения, соседства с Ливаном и частого посещения его европейцами, значительною веротерпимостью»13.

В донесениях сообщается о волнениях из-за повышения налогов, о конфликтах на религиозной почве. Позднее русские консулы объясняли начавшуюся массовую миграцию христиан из Ливана и Сирии в Америку, Австралию и Египет следующим образом: «Выселение христиан объясняется отсутствием здесь фабричной промышленности и бедностью заработков», однако турецкие власти способствуют этому процессу, чтобы «сделать Сирию центром мусульманства»14.

Начало деятельности Русской духовной миссии в регионе связано с именами игумена, позднее епископа Порфирия (Успенского) и архимандрита Антонина (Капустина), опиравшихся на помощь русских дипломатов. Определенное смешение функций дипломатического представительства и церковной деятельности подчас вели к недоразумениям и конфликтам, разрешать которые приходилось совместными усилиями руководства МИД и Святейшего Синода, точнее - митрополита московского Филарета (Дроздова).

В книге И.Ю. Смирновой «Россия и Англия в Святой Земле в канун Крымской войны» впервые в отечественной литературе исследуются церковно-дипломатические аспекты политики России и Великобритании на Ближнем Востоке в первой половине XIX в. На основе архивных документов и воспоминаний современников автор рассматривает возникновение в регионе религиозно-гуманитарной конкуренции нескольких европейских держав - Франции, России, Великобритании и Америки. Показано, что создание разного рода учебных заведений и благотворительных учреждений, в конечном счете, имело своей целью упрочение позиций держав в этой важной части мира. Например, К.М. Базили в 1831 г. сообщал в одном из своих донесений в Петербург о деятельности «Библейского общества Американских Штатов»: «Его миссионеры приносили большие денежные пособия, строили большие здания и следовали прекрасной методе преподавания, но сия ревность возбуждала во многих из жителей подозрения, нет ли тайного замысла против религии»15.

Сопоставляя цели и методы деятельности российских и европейских дипломатов и религиозных деятелей, автор отмечает существенные различия в них. Дипломатическая активность великих держав в регионе в 1830-1840-е годы была вызвана нараставшей слабостью Османской империи и новыми возможностями для расширения своего влияния. И. Ю. Смирнова освещает процесс учреждения Великобританией совместно с Пруссией епископии, «областью которой был объявлен едва ли не весь средиземноморский регион», кроме того, «все большую активность проявляли представители Американской церкви, открывшие в 1842 г. свою епископию в Гибралтаре». Между тем, осторожный министр иностранных дел России К. В. Нессельроде лишь в 1843 г. дозволил отправить в Святую Землю игумена Порфирия (Успенского) да и то неофициально, в качестве простого паломника.

Четверть века спустя архимандрит Антонин (Капустин), благодаря митрополиту Филарету бывший более четверти века главой Русской духовной миссии в Иерусалиме, оказывался свидетелем того, как англиканские миссионеры «бесстыдно подкупают и беспощадно развращают бедное арабское население».

В письме российскому послу в Константинополе Н. П. Игнатьеву в августе 1866 г. он выразил опасение, что у местных христиан, «когда наступит время действительного единения Церквей, может не оказаться никакой веры»16. Заслуживает внимания вывод автора: «В отличие от западных правительств, наши министры даже перед лицом реальной угрозы утратить духовное влияние на Православном Востоке, не спешили предпринимать сколь-либо энергичные меры ради развития российского церковного и дипломатического присутствия в Святой Земле»17.

Напротив, для Русской Церкви и простых людей понятия Иерусалим и Святая Земля постоянно оставались важными и притягательными. Монография И. Ю. Смирновой посвящена изучению роли выдающегося русского иерарха, святителя Филарета (Дроздова), митрополита Московского в формировании церковной политики России на Ближнем Востоке и созданию подворий Иерусалимской, Антиохийской и Александрийской Церквей в Москве. Святитель Филарет, будучи подлинно «патриархом в отсутствии патриаршества», участвовал в координации деятельности Русской духовной миссии в Иерусалиме с работой российской дипломатии, внес вклад в выработку концепции русского духовного и политического присутствия в Святой Земле.

Примером внимания святителя Филарета к восточному вопросу стало его прошение к императору Александру I в апреле 1821 г. о позволении по всей России совершить панихиду по убиенным в день Святой Пасхи по приказу султана патриархе Константинопольском Григории V и многим членам Константинопольского Синода, на что позволения не последовало по политическим причинам. О важности межцерковных связей митрополит Филарет писал: «Православная Церковь Российская всегда вожделенным и драгоценным почитала единомыслие и общение с православною Восточною Церковью; и в важнейших внутренних делах церковных старалась пользоваться от Восточной Церкви советом, подкреплением своих решений и благословением святейших и блаженнейших патриархов». В то же время, он понимал ответственность государственной Русской Церкви за судьбы Восточных Церквей на Ближнем Востоке, слабых в условиях Османской власти и инославной пропаганды. Митрополит Московский находился в переписке с восточными патриархами, не раз организовывал вещественную и финансовую помощь на нужды Восточных Церквей, непосредственно участвовал в организации Русской духовной миссии в Иерусалиме.

В то же время, в центре его внимания всегда оставалось высота духовного служения Православной Церкви. Например, в 1857 г. на предложение императрицы Марии Александровны о создании в Москве Иерусалимской часовни для сбора помощи Русской миссии, митрополит ответил, что «строить часовню для дохода было бы не в духе веры и Церкви. Это было бы не без повода к нареканиям»18.

В наши дни, когда события на Ближнем Востоке вновь оказываются в центре внимания всего мира, когда главы Русской Православной Церкви и Римско-католической церкви в феврале 2016 г. призвали международное сообщество к «незамедлительным действиям для предотвращения дальнейшего вытеснения христиан с Ближнего Востока», небесполезно обратиться к немалому опыту деятельности Русской Церкви в этом регионе.

1.2Русские учреждения на ближнем Востоке в середине - второй половине XIX века: РДМ, РОПИТ, Палестинский Комитет

Российская империя, как и подобает великой державе, постоянно стремилась расширить сферу своего влияния, но своих целей она чаще всего добивалась чисто военными или дипломатическими средствами. Единственное исключение - российское проникновение на Ближний Восток.

О том, что со Святой землей надо что-то делать, в Петербурге задумались в 40-х годах XIX века, когда стало ясно, что если в Иерусалим не придет Россия, то туда придут Франция, Англия или Австрия. В XIX веке Палестина и Сирия входили в состав дряхлевшей Османской империи, с которой у России были старые счеты. Россия защищала интересы христианских народов Турции, что давало ей постоянный предлог для вмешательства в турецкие дела. К тому же российское правительство не без оснований считало турецких христиан своей пятой колонной в османском тылу. Всякий раз, когда между двумя империями вспыхивала война, российские войска находили поддержку среди единоверцев - турецких подданных. Между тем православная община на Ближнем Востоке слабела на глазах, и Россия решила вмешаться.

В начале XIX века Россия не слишком беспокоилась положением дел в Палестине, однако проблемы начались уже тогда. Прежде всего местное православное духовенство не слишком заботилось о своей пастве. Управлял палестинскими православными патриарх иерусалимский, традиционно избиравшийся из числа этнических греков. Епископы и архимандриты тоже были греками, в то время как основная масса прихожан имела арабское происхождение. Греческие иерархи принципиально не учили арабского языка, не давали арабам доходных должностей, а сами занимались бесконечными политическими интригами. Общую ситуацию в иерусалимской патриархии описал работавший в Москве палестинский ученый Георгий Муркос, который в 1882 году писал: «Иерусалимские патриархи то были свергаемы с престола и как преступники отправляемы в ссылку, то на старейший патриарший престол выбирается 28-летний юноша; каждый выбор нового патриарха не обходился просто, как это делается в других восточных патриархатах, а сопровождался всевозможными интригами... Естественно возникает вопрос: почему же эти неурядицы происходят только в Иерусалимской, а не в иной восточной церкви? Ответ ясен: Иерусалимская церковь обладает величайшими святынями всего христианского мира, туда стекаются пожертвования со всех концов вселенной; удивительно ли, что в наш 'коммерческий' век эти отовсюду стекающиеся в Иерусалим капиталы порождают и массу интриг за право распоряжаться ими по своему усмотрению и для своих целей?»19.

Борьба за пост патриарха иерусалимского не прекращалась ни на минуту, а на это были нужны деньги, поэтому греческие иерархи нередко запускали руку в церковный карман. В 1808 году по чьей-то халатности сгорел храм Воскресения в Иерусалиме. На восстановление святыни было потрачено около миллиона золотых рублей - сумма, на которую в те времена можно было построить целый город. Очевидный перерасход средств стал тяжелым ударом для патриаршего бюджета, но настоящие беды были еще впереди. В 1820 году Греция восстала против турецкого господства, и приток пожертвований и паломников из-за войны практически прекратился. Долги оказалось нечем платить, и патриарх был вынужден распродать всю свою сокровищницу - 40 пудов золота и 2 тыс. пудов серебра. Но даже этого не хватило. Встал вопрос о распродаже монастырских земель, и только дипломатический нажим России позволил иерусалимскому патриархату получить 10-летнюю отсрочку по долгам. В 1834 году в России начался сбор пожертвований в пользу палестинских единоверцев, и за пять лет казна иерусалимского патриарха пополнилась на 300 тыс. русских рублей. Но чем больше денег уходило из России в Иерусалим, тем чаще в Петербурге задумывались о том, как и на что эти деньги тратятся.

Несмотря на финансовую помощь России, греческие патриархи теряли паству. С начала 20-х годов XIX века в Палестине активно действовали протестантские миссионеры, в основном англичане и американцы. В 1837 году у англичан в Иерусалиме была собственная духовная миссия, и вскоре их примеру последовали католики, которые в 1846 году основали Латинский иерусалимский патриархат. Католики и протестанты активно строили школы и больницы и общались с арабскими христианами с куда большей охотой, чем греческие епископы, так что многие местные православные обращались в новую веру. Результаты западного прозелитизма были впечатляющи: если в 1840 году в Святой земле проживало около 2 тыс. католиков, то через 40 лет их было уже в шесть раз больше. В 1842 году тревогу забил министр иностранных дел России граф Нессельроде, который подал государю доклад о состоянии дел в Палестине. В нем говорилось: «К сожалению, бедствия христианской церкви происходят не от одного лишь мусульманского владычества; они также имеют причиною: 1) стремление католиков и протестантских миссионеров к распространению своих вероисповеданий; 2) недостаточность нравственных и материальных средств греческого духовенства для предупреждения пагубного их прозелитизма». Нессельроде предложил отправить в Палестину под видом паломника компетентное духовное лицо, которое могло бы, «исполняя все обязанности богомольца, стараться снискать доверие тамошнего духовенства, постепенно вникать в положение православной церкви, сообразить на месте, какие всего удобнее было бы принять меры к поддержанию православия, доносить о том российскому правительству»20.

Словом, глава МИДа предлагал послать в Иерусалим шпиона, чтобы разобраться, наконец, почему греки получают из России деньги, но при этом сдают позиции другим проповедникам. На эту роль был выбран архимандрит Порфирий Успенский, который и отправился в Палестину в 1843 году. Выводы «тайного агента России», как Порфирий сам себя называл, оказались неутешительными. Оказалось, что, несмотря на материальную помощь России, палестинские церкви стоят полуразрушенном состоянии, прихожане разбегаются, а между греческим клиром и арабской паствой разверзлась настоящая пропасть. Когда Порфирий спросил у одного из местных митрополитов, почему в Палестине так плохо поставлена работа с населением, тот в гневе закричал: «Арабы - злодеи. Они ненавидят нас и поносят... Мы не принимаем к себе арабских священников, дабы не уронить архиерейское достоинство. А о просьбах их докладывает нам драгоман (переводчик). Мы не понимаем их языка»21.

Из всего увиденного Успенский сделал вывод, что местное духовенство не способно противостоять западным проповедникам, а значит, Россия должна сама взяться за дело, сведя влияние греков к возможному минимуму. Для этого архимандрит предлагал создать в Иерусалиме русскую духовную миссию, которая наблюдала бы за расходом денег, приходящих из России, приобретала бы недвижимость на Святой земле и помогала бы с размещением русских паломников. Правительство взяло идею Порфирия на вооружение, но то, что в итоге получилось, оказалось далеким от идеала.

В 1847 году духовная миссия в Иерусалиме была открыта, и возглавил ее Порфирий Успенский, но уже в 1853 году ее пришлось закрыть из-за начала Крымской войны. Кстати, поводом к войне стал спор между Россией и Францией о том, кому должен принадлежать храм Рождества Христова в Вифлееме - православным или католикам. Действие миссии возобновилось только в 1858 году под руководством епископа Мелитопольского Кирилла (Наумова). Тут-то и оказалось, что желающих контролировать финансовые потоки, направленные из России в Палестину, хватает помимо греческих иерархов.

В 1856 году в Одессе было учреждено Русское общество пароходства и торговли (РОПИТ), которое должно было связать черноморские порты России с восточным Средиземноморьем. Это было чисто коммерческое предприятие, за которым стоял брат государя великий князь Константин Николаевич, возглавлявший морское ведомство империи. В 1857 году Константин Николаевич направил в Палестину своего эмиссара - Бориса Мансурова, в задачу которого входило изучение местных предметов материальных культур. Мансуров пришел к выводу, что поток паломников в Святую землю можно и нужно увеличить, если иметь в Палестине сеть собственных гостиниц. Увеличение же числа паломников означало и увеличение прибыли пароходства, которое их перевозило. Мансуров был уверен, что финансировать строительство гостиниц можно за счет пожертвований, и предполагал, что при надлежащей постановке дела с верующих можно было бы собирать по 500 тыс. рублей в год. Расход средств, естественно, должен был оставаться в руках РОПИТ. Великому князю идея понравилась, и в 1859 году он отправил Мансурова скупать участки в Палестине. На эти цели ему был открыт кредит в размере 40 тыс. рублей из кассы РОПИТ, «в ожидании получения в Петербурге доходов от сборов и пожертвований». Именно Мансуров стал первым российским представителем, купившим землю в Иерусалиме. Это был участок площадью 637 кв. м рядом с храмом Гроба Господня. Итог миссии Мансурова поразил императора: он постановил учредить особый Палестинский комитет, в который вошли обер-прокурор Синода, министр финансов, представитель МИДа, а также директор РОПИТ. В задачу комитета входило собирать пожертвования и тратить их на строительство объектов в Святой земле. Это было, конечно, не совсем то, чего добивалось РОПИТ, жаждавшее полного контроля над финансовыми потоками, но, в конце концов, скупка участков и строительство оставались в его руках.

Палестинский комитет начал свою деятельность в 1859 году с капиталом 500 тыс. рублей, которые были выданы ему из государственной казны. Но уже в 1860 году благодаря пожертвованиям бюджет комитета превысил 900 тыс. рублей. Интересы комитета и, соответственно, РОПИТ лоббировал лично Константин Николаевич, который ездил в Иерусалим на паломничество и попутно утрясал с местным патриархом и турецкими властями имущественные вопросы. Результат деятельности комитета был впечатляющим: к 1864 году в Иерусалиме были уже построены здание духовной миссии, консульства, госпиталь, мужской и женский приюты на 800 человек и две церкви. Но тут оказалось, что представители церкви в лице епископа Кирилла хотят сами участвовать в распределении поступавших из России средств. Кирилл стал забрасывать МИД жалобами на действия Мансурова и РОПИТ. Он, в частности, указывал на то, что пароходству вообще нечего делать в Иерусалиме, который, как известно, стоит вдалеке от морских путей. «Единственное дело, - возмущался глава духовной миссии, - которое оно (РОПИТ) может усвоить себе, - это хлопоты по будущим постройкам для миссии и поклонников: оно и ухватилось за это дело, ревниво усиливаясь выгородить его себе в исключительное достояние».

В 1864 году первый этап строительства русской Палестины был завершен и Палестинский комитет был распущен. Число паломников действительно увеличилось, как увеличились и прибыли РОПИТ. Теперь руководство всеми палестинскими делами перешло в руки Палестинской комиссии при Азиатском департаменте МИДа. Комиссия располагала постоянным капиталом в размере 130 тыс. рублей и доходом от пожертвований порядка 80 тыс. рублей в год, но пускать эти деньги в оборот не спешила, и процесс русского строительства в Палестине замер на долгие годы. Однако представители церкви не собирались сдаваться. В 1865 году уже упомянутый Филарет продвинул на должность главы духовной миссии в Иерусалиме архимандрита Антонина (Капустина), который начал действовать в обход Палестинской комиссии, консула и их мидовского начальства.

Антонин начал скупать земли в Иерусалиме и по всей Палестине, причем делал свои приобретения за счет средств, собранных самыми богатыми людьми России. Деньгами его обеспечивал Павел Мельников - первый русский министр путей сообщения, который, выйдя в отставку в 1869 году, посвятил себя благотворительности. Мельников подтянул к делу солидных спонсоров, среди которых оказались владелец металлургических заводов Путилов, хозяева знаменитых гастрономических магазинов братья Елисеевы и другие не менее обеспеченные и влиятельные люди. Антонин стремился покупать земли, имевшие отношение к священной истории, дабы эти участки не перехватили католики и протестанты. Например, Капустин приобрел неподалеку от Хеврона участок с древним дубом, под которым, по преданию, Авраам и Сара встречали Святую Троицу. Самоуправство Антонина приводило мидовцев в ярость. Ко всему прочему, им приходилось успокаивать турок, обеспокоенных активной скупкой земли духовной миссией. Посол в Константинополе граф Игнатьев писал Антонину:

«Спасибо, что в турецких владениях существует лишь одна Русская Духовная миссия, а не несколько. Если бы было несколько 'Духовных миссий' или несколько приобретателей разных земельных углов, право, бежать пришлось бы из Турции - не туркам, а русскому представителю»22. Общая стоимость недвижимости, приобретенной Антонином, составляла на 1899 года 860 тыс. рублей.

Между тем в русском обществе стали появляться энтузиасты, готовые начать собственный крестовый поход за обладание палестинскими святынями. Самым активным из них был Василий Хитрово - отставной чиновник морского министерства и министерства финансов. Как бывший сотрудник министерства Константина Николаевича, Хитрово был неплохо осведомлен о положении дел в Палестине. К тому же он поддерживал связи с арабскими священниками, которые искали в России союзников в своей бесконечной борьбе против греческих епископов. Хитрово предложил организовать общество, которое бы не зависело ни от министерств, ни от церкви, но которое бы своими силами собирало пожертвования и помогало русским паломникам в Святой земле. Идея заинтересовала Константина Николаевича, который обещал поддержку его начинаниям. Вскоре к делу подключился и другой великий князь - брат Александра III Сергей Александрович, который в 1881 году посетил Иерусалим и был поражен достижениями Антонина. Имея за спиной поддержку сразу двух великих князей, Хитрово смог обратиться к обер-прокурору Синода Победоносцеву, который пользовался неограниченным доверием Александра III, поскольку в свое время был его воспитателем. Победоносцев легко убедил государя в необходимости создания общества. 21 мая 1882 года было объявлено о создании Православного палестинского общества, во главе которого встал Сергей Александрович. Хитрово же стал его помощником. Общество состояло из 100 почетных членов, внесших единовременно 5 тыс. рублей, 300 действительных членов, внесших не менее 500 рублей, и неограниченного количества членов-сотрудников, вносивших от 200 рублей или уплачивавших по 10 рублей ежегодно.

Формально общество не подчинялось ни министерствам, ни Синоду, но деньги оно переправляло духовной миссии в Иерусалим, так что Капустин и его сторонники среди церковных иерархов могли праздновать победу. В 1886 году общество получило право собирать пожертвования, и его доходы еще более увеличились, и в первый же год ему удалось собрать таким образом 130 тыс. рублей. Вскоре Палестинское общество не только финансировало деятельность духовной миссии, но и само открывало в Святой земле школы, больницы, ремонтировало церкви и т. п. Часть денег, правда, продолжала уходить в песок из-за того, что греческое духовенство в конце XIX века вело себя ничуть не лучше, чем в его начале. В 1895 году современник писал:

«Когда его блаженство (патриарх иерусалимский Никодим) в 1885 году обратился к Августейшему Председателю общества с просьбой о вспомоществовании в 10 000 руб. на постройку церквей в Святой Земле, Общество послало 12 000 руб. с просьбой употребить необходимую сумму именно на возобновление разрушающейся церкви в Раме: все эти деньги были израсходованы неизвестно на что; церкви в Раме не досталось ничего, в ней с 1883 года не прибавилось ни одного камня»23.

И все же к 1897 году в Палестине и Сирии действовали уже 50 школ, основанных обществом, а к 1907 году - уже 101 школа и две учительские семинарии, было открыто несколько гостиниц для паломников, строились больницы и амбулатории. К 1914 году русская духовная миссия и ИППО вместе владели примерно 150 гектарами земли, причем Православному палестинскому обществу принадлежало 23 гектара. В 1907 году в высочайшем письме по случаю 25-летия деятельности общества Николай II писал:

Духовная миссия тоже не сидела сложа руки. Архимандрит Леонид (Кавелин), возглавив миссию в 1903 году, начал скупать земли по всей Палестине, невзирая на постоянный рост цен на недвижимость. К 1914 году площадь купленной им земли составляла 130 тыс. кв. саженей (591 760 кв. м). Из-за этих приобретений к началу первой мировой войны миссия стояла на краю банкротства, и банки закрыли ей кредит, но Леонид, похоже, не сомневался, что правительство придет ему на помощь. Однако грядущее не обещало русской Палестине ничего хорошего.

В начавшейся первой мировой войне Турция выступила на стороне Германии и Австро-Венгрии, и все население русской Палестины оказалось на территории враждебного государства. Большая часть персонала, паломников и монахов была выслана в Египет, где и оставалась все время войны. Между тем в самой Палестине происходили серьезные перемены. После начала военных действий большая часть русских земель была занята турецкими войсками. Здесь были размещены казармы, военные учреждения и т. п. Но в декабре 1917 года Иерусалим был занят британскими войсками, которые начали использовать русские постройки точно таким же образом. Когда же в России произошла большевистская революция, остававшиеся в Египте обитатели русской Палестины поняли, что возвращение на родину откладывается на неопределенный срок. После войны они получили возможность вернуться в Иерусалим, однако было ясно, что к старым временам возврата уже не будет.

Теперь существование русских земель в Палестине представляло собой крупную юридическую проблему. Прежде всего на собственность духовной миссии и ИППО претендовала советская власть. Дело в том, что по законам уже не существовавшей к тому времени Османской империи общественные организации не могли становиться собственниками недвижимости, и все земли и постройки приобретались на имя того или иного физического лица. В большинстве случаев собственность была зарегистрирована на имя Сергея Александровича, а его вдова и наследница Елизавета Федоровна была убита большевиками в 1918 году. Новая российская власть требовала передать ей собственность, зарегистрированную на имя членов царской семьи, на основании собственных декретов об конфискации имущества Романовых.

Кроме того, ИППО продолжало существовать, хотя и называлось просто Палестинским обществом и преследовало теперь исключительно научные цели, так что требования большевиков не были лишены оснований.

С другой стороны, на собственность претендовали эмигранты. Русская православная церковь за рубежом (РПЦЗ) в лице своего лидера митрополита Антония считала себя правопреемницей. В то же время на Западе действовал митрополит Евлогий, который, хотя и был самым настоящим эмигрантом, утверждал, что действует от лица оставшегося в Москве патриарха Тихона. Евлогий требовал передать палестинскую собственность под свое управление. В самом же Иерусалиме оставались бывший глава духовной миссии архимандрит Иероним, а также бывший распорядитель ИППО Селезнев, которые напрямую общались с британскими властями и не слишком хорошо представляли, как им теперь быть. Реальными хозяевами положения теперь были британцы, которые сами имели виды на спорную недвижимость. Меньше всего им хотелось видеть на своей мандатной территории красных комиссаров, поэтому требования большевиков они выполнять не собирались. Но создавать у себя под боком гнездо англичанам не хотелось. А главное, они уже использовали здание миссии под здание суда, да и другим зданиям нашли подобное применение. Юридическую проблему англичане решили просто: приняли закон, согласно которому любая собственность, доходы от которой идут на благотворительные нужды, может быть отдана под опеку британской администрации. Соответственно, русская собственность была взята британцами под опеку, а арендная плата за ее использование стала распределяться ими между оставшимися в Палестине русскими монахами и священниками. На эти деньги, они, собственно, и жили. Те же постройки и храмы, что не были использованы британцами, которое в первые годы своего существования находилось в прекрасных отношениях с Советским Союзом. Когда границы нового государства были очерчены, оказалось, что на его территории остаются 30 участков площадью 54,8 гектара и 150 различных сооружений русской Палестины. Первый шаг в сторону удовлетворения советских притязаний на это имущество был сделан даже раньше, чем Израиль был объявлен независимым государством.

1.3Создание Императорского Православного Палестинского Общества

Начиная с середины XIX столетия, понимая историческую, духовную и стратегическую важность Палестины и необходимость формирования сферы собственных интересов в Святой земле, а значит и собственного участка проникновения, Россия начинает активное освоение Палестины, используя для этого свои церковные и дипломатические учреждения в качестве основных инструментов для продвижения русской внешней политики в регионе: Русской Духовной Миссии, Русского консульства в Иерусалиме и Императорского Православного Палестинского общества (ИППО).

В 1847 году для содействия укреплению православия на Святой земле, для поддержания отношений с Иерусалимской православной церковью и оказания содействия русским паломникам была учреждена Русская Духовная Миссия (РДМ) в Иерусалиме. Первым начальником Миссии стал архимандрит Порфирий. Наибольший расцвет деятельности РДМ пришелся на период, когда ее начальником (5 июня 1869 года) был назначен архимандрит Антонин (Капустин). При нем были приобретены многочисленные земельные участки, на которых были построены русские храмы, монастыри и многочисленные постройки социального назначения на Святой земле.

Российского консульства. С 1914 года из-за начавшейся войны дипломаты консульства покинули Иерусалим и эвакуировались в Египет25. На этом история российского дипломатического присутствия в Иерусалиме завершается.

Императорское православное палестинское общество - старейшая в России благотворительная, научная и гуманитарная организация - было основано 21 мая 1882 года в день равноапостольных Константина и Елены для содействия православному паломничеству на Святую землю, научными изысканиям в области востоковедения и гуманитарному сотрудничеству с народами Востока. Учредителем и первым председателем ИППО стал великий князь Сергей Александрович. Устав Общества утвержден 8 мая 1882 года императором Александром III. Почетными членами ИППО в разное время состояли почти все выдающиеся представители русской элиты - члены императорской семьи, председатели Совета Министров (С.Ю. Витте, П.А. Столыпин), обер-прокуроры Святейшего правительственного Синода, священнослужители Русской православной церкви.

В соответствии с прописанными в Уставе задачами самое пристальное внимание ИППО уделяло содействию паломничества.

Председателем Общества при его создании стал великий князь Сергей Александрович, четвертый сын императора Александра II и родной брат императора Александра III. После его смерти в 1903 году председателем стала его супруга - великая княгиня Елизавета Федоровна, дочь великого герцога гессенского Людвига Четвертого и родная сестра императрицы Александры Федоровны26.

В ИППО могли состоять 25 почетных членов (постановлено общим собранием 19.12.1893 года), 800 действительных членов (постановлено общим собранием 30.04.1895 года) и неограниченное число членов сотрудников. Почетные члены, кроме 42 членов учредителей и членов императорской фамилии, избирались за особые заслуги, связанные со Святой Землей или за ученые труды по палестиноведению, а также за пожертвование не менее 5.000 рублей в пользу Общества27.

Действительные члены при вступлении в Общество причислялись к одному или нескольким его Отделениям, в зависимости от направлений, в которых они желали работать. Действительные члены могли избирать и быть избранными на все должности в Обществе. Члены сотрудники могли принимать участие в деятельности Общества с совещательным голосом.

Все почетные члены, из действительных членов и членов сотрудников, сделавшие единовременный взнос вместо ежегожного, получали еще особо для каждого из этих разрядов установленный знак. Рисунок знака был утвержден императором.

Этот рисунок стал символом Общества и стал использоваться для нагрудных знаков членов, для печати, для украшения зданий, принадлежавших Обществу.

Увлечение Палестиной стало модным в петербургском свете и ею стали вдруг интересоваться опекуны и члены Государственного Совета. В члены Общества были вынуждены вступить архиереи и наиболее видные пастыри.

Число членов Общества росло. Например, членов учредителей было 42. В 1890 г. в ИППО состояло 950 человек. В том числе 91 почетных членов, из них 18 представителей императорской фамилии, 270 действительных членов и 589 членов сотрудников.

В дни празднования 25-летнего юбилея Общества в нем состояло 4267 человек. В том числе 140 почетных членов, из них 15 представителей императорской фамилии, 845 действительных членов и 3282 членов сотрудников.

Все члены Общества регулярно участвовали в собраниях, которые бывали как общие, так и по отделениям. Общие собрания проводились с октября до марта включительно, не реже одного раза в три месяца. Они посвящались28:

а) слушанию ежемесячных отчетов о действиях Совета Общества, о новых приобретениях и о полученных извещениях;

б) выбору в члены, имевшие многоступенчатую структуру;

в) чтению ученых статей, устному обсуждению известий и рассуждениям членов.

Регулярно проводились и общие годовые собрания, назначавшиеся ежегожно на Фоминой неделе. На них избирались должностные лица, выдавались награды и премии, читались речи и статьи ученого содержания.

Отделения Общества имели свои частные собрания не менее одного раза каждые два месяца.

С 1893 г. Общество начало открывать епархиальные отделы на всей территории Российской Империи. Идея организации Отделов была подана Д.Д. Смышляевым. Начало столь удачному распространению деятельности Общества положил епископ Якутский Мелетий, открывший Якутский Отдел

С 1883 года Обществом создаются специальные «паломнические книжки», существенно удешевлявшие поездки русских пилигримов в Святую землю, которые давали право приобретать проездные документы с существенными скидками: если в среднем билет 3-го класса от Одессы до Яффо стоил 20 руб. 50 коп. в одну сторону, то билет по «паломнической книжке» обходился в 24 руб. в оба конца. К концу XIX века число паломников в Святую землю достигало 9200 человек в год, из которых более 4 тыс. оставались на празднование Пасхи. Для приема паломников усилиями ИППО (и еще раньше его «предшественником» Палестинским комитетом) были устроены Елизаветинское и Мариинское подворья, Русская больница. Для улучшения качества обслуживания паломников ИППО строит первую в Иерусалиме водяную канализацию. Позднее были построены Сергиевское, Вениаминовское, Александровское (рядом с храмом Гроба Господня в старом городе Иерусалима), Николаевское подворья в Иерусалиме, а также Сергиевское подворье в Назарете30.

Как правило, русские паломники прибывали в порт Яффо из Одессы, а оттуда в Иерусалим их сопровождали сотрудники ИППО. В народной трапезной Сергиевского подворья для них был организован стол с привычной едой, для их удобства работали лавки с продуктами, книгами и иконами, баня. По вечерам проходили Палестинские чтения по истории Ветхого завета и находящимся в регионе святыням. В ходе составляемых Обществом маршрутов паломники посещали святые места Иерусалима, Вифлеема, Хеврона, Иудейской пустыни, совершали омовение в священных водах р.Иордан, посещали Галилею. В праздник Пасхи во дворе Сергиевского подворья усилиями Общества устраивались пасхальные разговения.

С апреля 2011 г. Иерусалимское отделение ИППО возродило дореволюционную традицию пасхальных разговений на Сергиевском подворье в Иерусалиме.

Серьезные усилия ИППО на Ближнем Востоке были направлены на создание там системы образования российского образца, которая в 1914 году насчитывала более 100 школ и две учительские семинарии. Развитию образовательных учреждений всемерно способствовал и генеральный консул России в Иерусалиме статский советник Алексей Федорович Круглов. В школах ИППО учились дети преимущественно из православных семей. Обучение было бесплатным. Первая школа была открыта в 1882 году. В течение последующих 2 лет для учеников открыли свои двери 3 начальные школы в Галилее, функционировал мужской пансион, позже преобразованный в мужскую учительскую семинарию в Назарете. Учителя в школах были светские, и впервые годы часть из них приглашалась из России либо получала там образование. Позднее для подготовки учителей на месте были созданы две учительские семинарии. В начальных школах преподавался закон Божий, арифметика, арабский язык, география, история и ремесла. Кроме того, во многих школах изучался русский язык, а лучшие ученики продолжали обучение в России. Через русские школы прошли несколько поколений арабской интеллигенции Ближнего Востока.

Школы ИППО прекратили свое существование после начала Первой мировой войны в 1914 году.

Подводя итоги, можно отметить, что истоки культурно-экономических связей России со странами Ближнего Востока уходят вглубь веков. Источники свидетельствуют, что русские познакомились с этим регионом еще в VI - VII веках. После принятия на Руси христианства множество русских паломников устремляется в Святую землю. Со временем устанавливаются постоянные контакты между представителями православного духовенства.

Православные миссии появились в Святой земле только в середине XIX века, не смотря на то, что необходимость в них назрела уже давно. Католические и протестантские миссионеры вели активную пропагандистскую работу среди местного арабского населения, и она приносила ощутимые результаты: тысячи православных арабов перешли в другие вероисповедания.

Российские власти долгое время недооценивали огромной потенциальной выгоды, которую могло принести непосредственное сотрудничество с православным населением Ближнего Востока, составлявшим до появления униатских церквей большинство христианского населения региона. Бесконечные вооруженные конфликты с Османской империей, отвоевывание проливов больше интересовали Россию, чем укрепление своего влияния на Порту через единоверцев. В XVIII веке отношения России с православным Востоком фактически прекратились.

Активизация связей с православной восточной церковью началась с 30х годов XIX века, когда в России обратили внимание на успехи западных проповедников, а также на те явные политические выгоды, которые извлекали европейские правительства, благодаря успехам миссионерства.В то же время были открыты российские консульства в Яффе, Алеппо, Латакии, Бейруте и Сайде. В 1830 году был подписан русско-турецкий договор о торговых и гражданских привелегиях русских граждан в Османской империи. Русские консулы на месте смогли убедиться в масштабах отхода местного населения от православия под воздействием миссионерской пропаганды других исповеданий. Было обращено внимание и на бесправное положение русских паломников в Палестине, которые не имели официальной защиты и находились на попечении греческого духовенства.

Только в 40е годы было принято окончательное решение, направить в Палестину Русскую духовную миссию, для распространения русского влияния и осуществления важной политической цели - протектората России над православными святыми местами.

В 1882 году в Святой земле появилось еще одно российское представительство - Православное Палестинское общество. Членами Палестинского общества стали представители царской фамилии, известные деятели науки, культуры.

Деятельность Русских духовных миссий и Палестинского общества на протяжении всей истории их существования была направлена на укрепление и развитие многочисленных уз, веками связывавших Россию со странами Ближнего Востока.

Современная Россия по-прежнему заинтересована в развитии отношений с Ближним Востоком. Экономические, социальные и политические преобразования в нашей стране привели к переориентации российской внешней политики. МИД не уделял достаточного внимания положению России на Ближнем Востоке, поэтому сейчас приходится вновь завоевывать утраченные позиции в этом регионе. В этой связи становится актуальным изучение одного из основных факторов культурного сближения народов России и Ближнего Востока, работы российских представительств в Святой земле.

2.Направления деятельности Императорского Православного Палестинского Общества

2.1Научная деятельность ИППО

Научная, научно-издательская и просветительская деятельность всегда относились к числу важнейших направлений работы Императорского Православного Палестинского Общества (ИППО). Главной областью научных исследований Общества было комплексное изучение Палестины и сопредельных территорий, то есть то, что составляет предмет «палестиноведения» (история региона, археология, прежде всего, библейская и христианская, церковная история, история святых мест, топография, топонимика Палестины и других стран Библейского региона, сбор и публикация относящихся к теме источников и т.д.

Вокруг Общества сложился круг исследователей, среди которых были как вполне состоявшиеся ученые, так и начинающие исследователи, научные интересы которых так или иначе были связаны с изучением, в первую очередь, истории и культуры Византии, Христианского Востока, славянских письменных памятников и истории православия в России и у южных славян. К Христианскому Востоку в науке принято относить христианские народы и общества Востока, одними из первых принявшие христианство и имеющие ряд общих черт восточно-христианской культурной традиции: сирийцы, копты, арабы-христиане, армяне, грузины, эфиопы.

Среди ученых, специализировавшихся в этой области, были как представители светской науки, связанные с крупнейшими российскими университетами и Академией наук, так и церковные ученые, преподаватели Санкт-Петербургской, Московской, Киевской, Казанской и Сибирской духовных академий. Зарождение этого научного направления в России относится к периоду конца XIX - начала XX вв., и нужно сказать, что ИППО сыграло заметную роль в его становлении и развитии.

На первом этапе (до 1917 г.) в научной деятельности Общества в большей степени принимали участие ученые-слависты (специалисты в области изучения древней и средневековой русской истории, летописей, древнерусского искусства), византинисты и антиквоведы, специалисты в области византийского искусства, греческих источников, а также церковные ученые. К их числу относятся специалисты по истории церкви, литургике (богословская дисциплина, имеющая предметом изучения христианское церковное богослужение, где главное место занимает литургия; ее основные разделы - гимнографии (богослужебные песнопения) и эортологии (наука о праздниках, их истории и традициях), патристике, или патрологии (история христианской догмы, занимается изучением развития христианской богословской мысли), агиографии (изучение житий святых как памятников религиозной и литературной истории - т.н. «критическая» агиография, которая в научной литературе может осмысляться как часть агиологии - теории святости), а также по христианской археологии и церковному искусству31.

К их числу относятся такие исследователи, как палестиновед, специалист в области латинской и греческой филологии, классической и христианской археологии, греческой и русской агиологии, истории и нумизматики, инициатор издания серии «Палестинский патерик» И.В. Помяловский; историк-византинист, директор Русского археологического института в Константинополе и редактор «Византийского временника», впоследствии председатель ИППО в 1921-1928 гг. Ф.И. Успенский; историк древнерусского и византийского искусства, профессор Новороссийского университета в Одессе, впоследствии старший хранитель в Эрмитаже Н.П. Кондаков; историк церкви, особенно Христианского Востока, редактор журнала «Христианское чтение», проф. Сибирской Духовной Академии и Санкт-Петербургского университета И.Е.Троицкий; профессор литургики и церковной археологии Киевской Духовной академии, четвертый секретарь ИППО А.А. Дмитриевский; филолог, историк, эпиграфист В.В. Латышев (также возглавлявший Общество в 1918-1921 гг.); византинисты и археографы Г.С. Дестунис и А.И. Пападопуло-Керамевс, оба - греки по происхождению византинист, историк церковного права, в советское время - автор исследований в области экономических и социальных отношений в Византии проф. СПбДА И.И. Соколов, который 1904 г. стал редактором СИППО; богослов и экзегет, патролог, проф. СПбДА, зам. председателя ИППО в 1921 г. Н.Н. Глубоковский; проф. Киевской Духовной Академии археолог А.А.Олесницкий; проф. Московской Духовной Академии историк Н.Ф. Каптерев; археолог, специалист в области классической и восточной культуры М. И. Ростовцев, археолог и историк искусства, хранитель Эрмитажа Я.И. Смирнов; автор трудов по античной истории, эпиграфике, археологии, классической филологии, древней истории Северного Причерноморья профессор Санкт-Петербургского (затем Ленинградского) университета С.А. Жебелев; византинист, канонист (специалист по истории римско-византийского, славяно-русского, грузинского и армянского права), и.д. (исполняющий должность) экстраординарного профессора Петроградского (позже профессор Ленинградского) университета В.Н.

Бенешевич; славист, экстраординарный профессор Санкт-Петербургского университета П.А.Сырку32.

Другой обширной группой ученых, сотрудничавшей с Обществом, были востоковеды, профессора Факультета восточных языков Петербургского университета: египтолог и эфиопист, основатель христианской ориенталистики и журнала «Христианский Восток» Б.А. Тураев (который, кстати, прекрасно зная богослужебный устав Церкви, был одним из составителей службы Всем Русским Святым и старостой университетской церкви святых апостолов Петра и Павла, а в советское время - «малой» университетской церкви Всех Святых, в земле Российской просиявших, находившейся на квартире слависта акад. И. И. Срезневского до 1924 г.; семитолог акад. П.К. Коковцов; арабисты барон В.Р. Розен (академик, декан Факультета восточных языков и с 1885 г. председатель Восточного отделения Русского археологического общества, основатель «Записок ВОРАО»), Н.А. Медников и тогда еще молодой приват-доцент И.Ю. Крачковский; арабист и историк Византии А.А. Васильев, впоследствии в эмиграции ставший родоначальником школы византинистов в Америке и почетным председателем Международной ассоциации византинистов; кавказоведы - А.А. Цагарели, Н.Я. Марр, кн. И.А. Джавахов (Джавахишвили), К. Кекелидзе (протоирей, историк литургики, ученик А.А.Дмитриевского, ставший впоследствии академиком Грузинской АН)33.

В изданиях ИППО принимали также участие и русские дипломаты на Ближнем Востоке (например, генеральный консул К.Д. Петкович), а также сотрудничавшие с Обществом православные арабы, как работавшие в России (М.А. Аттая, А.Муркос, П.К.Жузе), так и «местные», палестинские (А.Г.Кезма, К.Каназе). Следует сказать, что исследования этого круга ученых могли публиковаться также и в ряде других, не имевших отношения к ИППО научных изданиях. Таким образом, Палестинскому Обществу требовалось найти свою «нишу» среди многих изданий, выходивших в этот период.

В отчетах ИППО научной деятельности Общества уделяется большое внимание. Так, уже на начальном этапе деятельности ИППО в 1885 г. был напечатан информативный научный «Отчет отдельных ученых исследований и изданий ППО» по докладу Д.Ф. Кобеко, читанному в заседании 28.10.1885.

И.В. Помяловскому принадлежит вышедший отдельным изданием аналитический обзор научной деятельности ИППО примерно за то же время (1881-1885 гг.), в который включен также ряд профессиональных замечаний. К 25-летию ИППО был издан обширный исторический обзор деятельности южнославянских, грузинском и западноевропейских языках).

Это донесения, грамоты, челобитные, договоры - восемь ценнейших памятников. Далее - картографические материалы - шесть, публикации путешествий, хождений, сказаний - 42 памятника, включая русские путешествия и греческие проскинитарии (т.е. путеводители). Среди паломников были как духовные, так и светские лица - купцы, крестьяне.

ИППО предполагало осуществить полное научное издание записок русских паломников в Святую Землю, начиная с Крещения Руси и до XVIII в. Многие ограничивали свою работу в Обществе главным образом участием в работе заседаний Общества, обсуждением проблемных сторон научной деятельности и даже начинали ряд проектов.

Событием большой научной важности была публикация в 1897 г. четырехтомного труда Н.А. Медникова «Палестина от завоевания ее арабами до крестовых походов по арабским источникам». Труд Н.А. Медникова получил высокую оценку в научной среде: это «свод, ценный не только безукоризненно документированными переводами, но и продуманными, строго просеянными выводами, убедительной силе которых подчинились крупнейшие представители западной науки, хотя им нередко приходилось отказываться от выработанных раньше взглядов, как итальянцу Каэтани, составителю капитального свода «Annali del Islam», или голландцу де Гуе, автору монографии о завоевании Палестины»35.

Уже с 1910 г. начинает сотрудничать с ИППО и с 1915 г. становится его пожизненным членом тогда еще молодой арабист И.Ю. Крачковский, будущий академик, глава отечественной школы арабистики. И.Ю. Крачковский печатает рецензию в СИППО на зарубежную (арабскую) публикацию о деятельности ИППО, там же публикуются рецензии на некоторые из его работ. В круг очень широких научных интересов И.Ю. Крачковского входило и изучение арабо-христианской литературы - одной из христианских литератур Востока (наряду с эфиопской, коптской, сирийской, грузинской и армянской).

В 1915 г. в СИППО печатается рецензия на одну из интереснейших статей И.Ю. Крачковского - «Благодатный огонь» по рассказу ал-Бируни и других мусульманских писателей X-XIII в.». Это любопытное и очень трогательное свидетельство автора-мусульманина о чуде «благодатного огня» в Храме Господнем, исполненное глубочайшего уважения и доверия к чудесному явлению христианского мира. Вот как об этом писал И.Ю. Крачковский: «…его (ал-Бируни) сообщение о благодатном огне является наиболее важным в ряду арабских свидетельств не только по своей древности, но и по внутреннему достоинству. Отношение его к описываемому обряду дает ценную черту для характеристики автора: в нем мы находим пример вдумчивой терпимости к чужой религии, который едва ли легко встретить в христианском средневековье по отношению к мусульманству»36.

На первом этапе изучения библейских местностей (до XIX в.) осуществлялись осмотр и описание памятников Месопотамии, Сиро- Палестинского региона, иногда делалась идентификация городов, сбор и систематизация коллекций, сюда же относятся работы французских ученых и художников во время экспедиции Наполеона в Египет в 1798-1801 гг. Второй этап охватывает работы XIX в. Дешифровка египетских иероглифов и клинописи Месопотамии и Ирана дали археологам инструмент для соотнесения письменных документов с материальными памятниками, их идентификации и датировки. Целенаправленное и регулярное исследование библейских древностей как наука началось в середине XIX в. и связано с обследованием библейских памятников Палестины в 1838 и 1852 гг. американскими учеными Э. Робинсоном и Э. Смитом с целью проверки монастырских преданий о святых местах.

Это придало систематический характер идентификации библейских городов и прочих памятников. Активизация библейской археологии в середине XIX в. была связана с необходимостью «верифицировать Священную историю и поставить описываемые в ней события на почву реальных фактов после того, как эти события стали объектом атак раннего дарвинизма. Но ее развитию помогало и стремление взять на себя заботу о святых местах, пропаганда которых усиленно велась в Европе, Америке и РДМ в Палестине и ИППО с самого начала своего создания проявили огромный интерес к археологическим исследованиям в Святой Земле. На Русском месте, близ Гроба Господня, на улице ад-Дабаггин, приобретенном консулом В.И. Дорогобужиновым в 1859 г., в результате пробных раскопок были найдены остатки древних стен и византийских арок. Однако по- настоящему значительным вкладом в развитие библейской археологии стали работы, произведенные русскими учеными под руководством архимандрита Антонина (Капустина). Его раскопки, проведенные с помощью главного архитектора Иерусалима и археолога К. Шика, привели к ряду открытий в области ветхозаветной и раннехристианской археологии. Была обнаружена вторая обводная иерусалимская стена, построенная, как предполагал архимандрит Антонин, в 445 г. до Р.Х. при Неемии (Неем.2). Открытый в стене порог Судных врат, шедших за город, свидетельствовал о нахождении здесь укрепленных ворот, через которые могла проходить конечная часть Крестного пути. Таким образом, определение направления стены могло бы решить спор о местонахождении Голгофы. Однако полемика по поводу датировки и идентификации стены не завершена. Также архимандритом Антонином были открыты остатки базилики Константина Великого с пристройками ранневизантийского времени (VII- VIII вв.). Некоторые находки Антонина попали в музеи (бюст Ирода Великого, по его завещанию, хранится в Государственном Эрмитаже, а коллекция палестинской керамики и саркофаг эллинского времени находятся в Музее, который был основан РДМ в Иерусалиме и размещен в настоящее время в Елеонском Вознесенском монастыре, в юрисдикции Русской Церкви за рубежом).

В изданиях ИППО широко представлен ряд публикаций, посвященных русским археологическим исследованиям, в особенности трудам Антонина (Капустина). ИППО также планировало и финансировало некоторые экспедиции и исследования археологического плана: в 1883 г. архимандритом Антонином и архитектором и археологом К. Шиком были начаты раскопки в Иерусалиме; в 1886 г. - научные исследования А.А. Олесницким места храма Соломона; в 1891 г. - исследование памятников христианских древностей в Хауране, Аджлуне и в Заиорданье Н.П. Кондаковым, А.А.Олесницким, Я.И. Смирновым; в 1898 г. проводились археологические работы русских ученых в Заиорданье, Тивериаде и Синае; также в 1898 г. была получена субсидия от ИППО в размере пяти тыс. руб. на научную экспедицию РАИК во главе с его директором Ф.И. Успенским в Сирию, Пальмиру, Иерусалим, Баальбек (Ливан) и др. места, экспедиция состоялась в 1900 г., а ее результаты были опубликованы в издании РАИК; в 1891-1892 гг. ИППО и РДМ организовывали в Палестине экспедиции Н.П. Кондакова по исследованию раннехристианских древностей.

Эти поездки не предполагали полевых исследований и назывались «археологическими путешествиями». Во время этих поездок, в первую очередь, выполнялись осмотр памятников, фотофиксация, зарисовки, сбор музейных экспонатов, что позволило впоследствии по их результатам подготовить солидные печатные труды. Как отмечалось выше, в изданиях ИППО материалы по результатам научных поездок светских ученых публиковались, как правило, в виде докладов и отчетов, что же касается более подробного и обстоятельного изложения научных материалов, то они чаще печатались в виде монографических исследований отдельно, иногда под руководством ИППО, иногда - в других изданиях, в том числе - РАИК.

Наиболее значимой была поездка И.П. Кондакова, по результатам которой была опубликована в 1892 г. статья в СИППО «О результатах первой русской научной экспедиции в Святую Землю», а в 1904 г. - его же монография «Археологические путешествия по Сирии и Палестине (СПб, 1904). В СИППО имеются также описания разных археологических памятников:

а) культовые памятники и погребальные сооружения, т.е. хранилища урн с прахом после кремации, погребальные пещеры, а также мегалитические памятники, например, гробницы, которых много в Палестине (мегалитическими памятниками называют доисторические сооружения в виде больших каменных глыб или плит каменной (неолитической), бронзовой и отчасти более поздних эпох, служивших либо гробницами, либо памятниками, либо святилищами);

б) сооружения хозяйственно-бытового и культурного назначения (например, гидротехнические сооружения, цистерны, водопроводы и т.д.);

в) прочие памятники и предметы материальной и духовной культуры38.

Следует отметить, что финансирование русских археологических работ значительно уступало по своим объемам и возможностям финансированию западных палестинских обществ. К началу XX в. в России был накоплен опыт серьезных научных исследований в области археологии на Востоке, особенно христианской археологии на территории бывшей Византии, Сирии и Палестины Археологическим институтом в Константинополе (1894 - 1914), созданным специально для этих целей по предложению русского посла в Константинополе А.И. Нелидова при активном участии Ф.И. Успенского и находившимся официально в ведении Министерства народного образования. В апреле 1900 г. по инициативе и под руководством П.К. Коковцова при ИППО состоялось совещание по археологии Палестины и сопредельных стран с целью расширения исследований. В нем приняли участие В.Н.Хитрово, египтолог и эфиопист Б.А. Тураев, археолог М.И. Ростовцев, арабисты Н.А. Медников и барон В.Р. Розен, антиквовед и классицист, историк, эпиграфист и археолог С.А. Жебелев. Ставился вопрос о создании аналогичного института в Иерусалиме, к этому вопросу возвращались и позже (1915), однако происшедшие затем исторические события помешали реализации этих планов. Вновь о планах создания археологического института в Иерусалиме вспомнили лишь в наше время.

2.2Деятельность ИППО по организации массового паломничества

К моменту возникновения ИППО в Иерусалиме уже давно действовали правительственные учреждения - Духовная Миссия, подчиненная Синоду русской православной Церкви и Палестинская Комиссия, подчиненная Министерству иностранных дел. На них лежала прямая забота об улучшении быта русских паломников на Святой Земле. Общество решило не вступать с ними в конкуренцию и посвятить свои силы той деятельности, на которую существовавшие учреждения либо совсем не уделяли внимания (Палесинская Комиссия), либо «из-за недостатка средств не могла дать ей широкую постановку» (Духовная Миссия).

Оно сосредоточило свои усилия на поддержании православия на Святой Земле и на научно-издательской деятельности. Однако возможности Общества по поддержке православия были значительно ограничены уставом и дополнительными жесткими правилами. Оно имело право действовать на Святой Земле только через своего Уполномоченного и с благословения Иерусалимского патриарха. Круг прав и обязанностей Уполномоченного был сформулирован в специальной инструкции, которая была утверждена только после одобрения ее в МИД, и эта инструкция находилась и у посла в Константинополе и у консула в Иерусалиме.

Уполномоченный Общества мог передать в Совет Общества или получить любую информацию от него только через консула, к району деятельности которого относилась информация. Консул отправлял доклад Уполномоченного, при своих замечаниях, через МИД в Совет Общества и передавал ему решения Совета, которые получал через МИД.

Уже в Уставе была предопределена зависимость: «Общество, по возможности старается согласовать свои действия с советами и указаниями указанная инструкция установила уже жесткую зависимость Общества от МИДа и его непосредственного представителя - консула. Таким образом каждый шаг в деятельности Общества в Палестине подвергался надзору, прежде всего МИДа, и был согласован с внешней политикой России. Это позволяет исследователям рассматривать деятельность Общества как проявление внешней политики Российской Империи.

Одной из основных задач ИППО, возложенных на Отделение пособия паломникам, было облегчение, по возможности, пути в Святую Землю для паломников из бедных слоев населения.

Эта сторона деятельности Общества вызывала опасения многих, в том числе авторитетных членов Общества - архимандритов Антонина и Леонида, а также русского посольства в Константинополе. Они упрекали сторонников этой деятельности в искусственном возбуждении паломнического движения и в стремлении обратить всех неимущих в паломников. Отвечая на эти упреки Ф.П.Корнилов, председатель Отделения пособия паломникам, отмечал, что Общество «далеко от мысли вызывать и поощрять праздное шатание выдачей на руки поклонникам денежных пособий и потому заботилось лишь об удешевлении путевых издержек паломников», как по русским железным дорогам, так и на пароходах Русского Общества Пароходства и Торговли (РОПиТ).

Общество договорилось с Министерством путей сообщения и с Обществами железных дорог (с каждым в отдельности), примыкавших к Черноморским и Азовским портам, об уступках на билеты (сначала только на билеты 3-го класса, а затем и на билеты 1-го и 2-го классов). Железнодорожные общества нашли возможным снизить цену билетов третьего класса на 50% с тем, чтобы эта установленная плата вносилась при отправлении, а обратный проезд был бесплатный. Пароходное общество (РОПиТ) согласилось, по предъявлении православными паломниками заграничных паспортов и паломнических книжек предоставлять скидки от 30 до 50% в зависимости от порта посадки39.

Эта готовность многих государственных и коммерческих организаций оказывать разнообразные льготы паломникам «налагала на Общество нравственную обязанность принять надлежащие меры», чтобы этими льготами, особенно значительными скидками, пользовались только православные паломники, но ни в коем случае не русские евреи первой алии, которые в то же время переселялись на Св. Землю. С этой целью были введены паломнические книжки прямого сообщения до Яффы и обратно с уплатой проездной платы вперед за весь путь в оба конца при выдаче книжек.

Эти паломнические книжки предоставляли паломникам кроме их дешевизны и другие значительные удобства. Они были действительны в течение года со дня выдачи и обеспечивали возможность останавливаться по пути в Яффо и обратно, если возникало подобное желание, в Курске, Киеве, Одессе, Ростове на Дону, Таганроге и Константинополе и открывали им возможность провести на Св. Земле весь паломнический сезон от праздника «Воздвижение» до праздника «Пасха».

Когда в сентябре 1892 года была открыта первая железная дорога на Св. Земле от Яффо в Иерусалим, руководство Общества договорилось с правлением железной дороги о значительной скидке и о движении специального поезда в Иерусалим при прибытии известного количества паломников.

Паломнические книжки обеспечивали проезд поклонников от платформы станции Николаевской железной дороги в Петербурге (ныне станция Московского вокзала) до ворот Русского Иерусалимского подворья приблизительно за 33 рубля, т.е. цену равную одному проезду до Одессы, причем длинный морской путь до Яффо практически ничего не стоил40.

В.Н. Хитрово, основной инициатор создания Общества, многолетний секретарь его, провел анализ данных, содержавшихся в паломнических книжках. Он проанализировал их со дня введения в действие 10.02.1883 года по 01.03.1899 года, разбив эти 16 лет на два периода. Первый период - со дня их введения до 01.03.1895 года, когда эти книжки обеспечивали значительное удешевление проезда. Второй период - с 01.03.1895 года до 01.03.1899 года, когда общее удешевление железнодорожного тарифа, привело к тому, что книжки обеспечивали лишь некоторое дополнительное удобство.

В первый период из общего числа паломников (32.994) книжками воспользовались 50,64% (17.208 человек). Во второй период книжками воспользовались только 32,68% паломников (5.810 из 17.778)41. Эти данные показывают, что даже в первый период только половина паломников пользовалась паломническими книжками. Основную причину этого В.Н.Хитрово видит в том, что эти книжки приобретали лишь относительно состоятельные паломники, которые имели деньги на проезд в оба конца. Большинство же этих денег не имело и длинную дорогу по России одолевали пешком, пробираясь с Божьим именем из города в город.

Дополнительной заботой о паломниках являлось устройство для них приюта в Одессе, из которой отправлялось подавляющее большинство (98,5%) общего числа русских богомольцев. В Одессе им приходилось иногда просиживать подолгу либо для оформления заграничного паспорта, либо дожидаясь парохода, отправлявшегося в Яффо. По прибытии в Одессу, паломники могли остановиться в подворьях трех монастырей, которые находились поблизости от вокзала железных дорог.

К моменту основания ИППО на Святой Земле уже имелись подворья для паломников, возведенные Палестинским Комитетом (1859 - 1864), всего- навсего для 876 человек (для 408 паломников и 468 паломниц). Они стремились сохранить свой статус 1864 года и после перехода под управление Палестинской Комиссии, продолжавшееся почти 20 лет, хотя даже в год окончания их постройки не могли обеспечить прием требуемого количества паломников в месяцы основных христианских праздников.

В результате оба первых приюта (мужской и женский) оказались без вторых этажей, хотя число паломников, которое предполагалось разместить в них осталось прежнее. Не был осуществлен на практике двухэтажный «странноприимный дом для приезжающих лиц благородного сословия».

«Причина этих урезок первоначального плана заключалась в недостатке денежных средств, которые были необходимы на сооружение грандиозного русского собора»42.

Корпус «для благородного сословия «был отдан под квартиру хозяина зданий - консула, а паломникам этого уровня социальной лестницы, выделялись помещения, соответственно в мужском и женском приютах, с наименованием их «приютами первого разряда». Вследствие этого паломников - мужчин размещали в коридорах уже в 1866 г. Из-за чрезмерной для Святой Земли суровости зимы в том году и для сбережения места признано было выгодным заменить выписанные из Марселя железные кровати деревянными нарами, которые потом в течение 1867 - 1869 годов окончательно вытеснили железные кровати как в мужском, так и в женском приютах. Скученность размещенных на тех нарах, вследствие недостатка помещений и роста числа паломников, усугублялась еще тем, что не менее 20 комнат, предназначенных вначале для них, чуть ли не со времени постройки сооружений были заняты служащими при приютах, Духовной Миссии и консульстве. Несмотря на то, что уже при проектировании этих сооружений учитывались минимальные нормы площади на одного человека, они часто ужесточались почти в два раза. В комнатах, предназначенных при проектировании на 18 человек, по словам консула Максимова находилось от 25 до 37 человек; в одной комнате, предназначенной для 20 человек, находилось 35, а в комнате на 8 размещали 14 человек. Кухни были обращены в жилье для паломников.

Успехи Общества и, особенно, авторитет и влияние его почетных членов привели к присвоению Общества почетного звания

«Императорского» в 1889 г. Палестинская Комиссия заведовала этими постройками до 1889 г., когда, одновременно с получением нового звания, Обществу были переданы по повелению императора приюты и больница. Два подворья, полученные Обществом, Мариинское (женское) и Елизаветинское (мужское) были рассчитаны на 804 паломника. Еще несколько отдельных комнат в доме Русской Духовной Миссии, переданных Обществу, практически не расширяли возможности приема богомольцев. В 1893 г. их число возросло до 2160, затем до 3070. В 1899 г. число паломников достигло 6196. Это число одновременно пребывавших в Иерусалиме паломников,

которых необходимо было обеспечить ночлегом и прочими услугами всех разом, а не общее количество паломников за год43.

К указанным помещениям Общество добавило Александровское и Сергиевское подворья, позволявшие разместить в отдельных комнатах до 100, а в общей палате 32 паломника. После постройки двух дополнительных подворий имелись места для 936 богомольцев, тогда как число их превзошло 6000.

В 1906 г. было сдано в эксплуатацию новое, пятое по счету, Николаевское подворье. Палаты для простых паломников располагались здесь на всех четырех этажах. Они обеспечивали 731 место, причем учитывалось, что если вместо обыкновенных кроватей устроить двухъярусные, то вместимость подворья увеличится еще более, то есть можно будет принять одновременно 1462 богомольца. При проектировании этого подворья учитывалась также возможность использования чердачных помещений для размещения паломников, хотя и без количественного подсчета этих возможностей. Помимо простонародных палат на этом подворье были устроены 20 дешевых номеров, которые имели отдельные входы с отдельной лестницы44.

Палестинское Общество, по принятии подворий, энергично принялось не только за их расширение, но и за устройство дополнительных подсобных служб, необходимых для обеспечения тысяч паломников самыми необходимыми услугами. В здании Сергиевского подворья были устроены не только отдельные номера первого и второго класса, с общими столовыми и гостиной, но и народная трапезная, кухня, баня и прачечная. Контора управляющего русскими подворьями также находилась в Сергиевском подворье.

В ограде подворий находился дом, приспособленный для книжно- иконной лавки и лавки со съестными припасами. Имелись также пожарная станция, кузница и иные подсобные мастерские.

Общество «привело в порядок водоснабжение - самый острый, жгучий вопрос иерусалимской жизни, так как проточной воды нет, а пользуются исключительно дождевой водой, сохраняя ее от одного периода дождей до другого в закрытых водоемах - цистернах; устроило канализацию, прорубив в скале двухверстный канал для отвода нечистот». Также Общество приняло на себя заботы о питании паломников. Была оборудована хлебопекарня, которая по проекту обеспечивала выпекание в течение сезона (с октября до апреля) 10500 пудов хлеба.

Каждый паломник мог получить в общей трапезной за пять копеек щи и похлебку, за три копейки кашу, причем хлеб и квас отпускались бесплатно. Прибавив к этому 3 копейки за помещение (по истечении первых 14 дней, когда ничего не платили за помещение), и по копейке утром и вечером за горячую воду, выходит, что квартира и стол обходились паломнику по 13 копеек в сутки. Из отчетов Общества видно, что при такой расценке каждый паломник, уплачивая Обществу в среднем 5 рублей, обходился ему в 20. Рядом с народной трапезной находилось помещение с водогрейным аппаратом, где можно было в течение всего дня получить кипяток для чая и других потребностей. За две мерки воды, емкостью около 24 чайных стаканов взималось всего две копейки. Желавшие пить чай у себя в комнате получали самовар в течение всего дня (с 7 часов утра до 9.30 вечера) за 15 копеек45.

Значительную часть паломников составляли больные и престарелые, которые тяжело переносили климатические и бытовые условия, а также физические нагрузки прогулок и переходов. Первые шаги в обеспечении их необходимой медицинской помощью предприняла Русская Духовная Миссия, начавшая строительство госпиталя по поручению императрицы Марии Александровны. Русский госпиталь был построен в 1862-1863 годах. Б.П.Мансуров утверждал, что госпиталь был построен по плану лучшего в то время госпиталя на Востоке, построенного голландцами в городе Смирне и даже усовершенствован и приспособлен к местным условиям.

Больница почти вплотную примыкает к южным воротам комплекса сооружений на «Миграш Ха-русим». С западной стороны ворот расположены два здания больницы. В одном из них был собственно госпиталь с 44 постоянными кроватями, которые почти всегда были заняты, и амбулатория для приходящих больных. Во втором здании, пристроенном позднее, размещалось отделение заразных больных, рассчитанное на десять кроватей. Во время большого наплыва паломников, как правило, с января по май ежегодно, число кроватей увеличивалось до необходимого количества.

Лечение и содержание для паломников, внесших в контору подворий больничный сбор в размере одного рубля, и получивших особый больничный билет, было бесплатное, независимо от времени, которое они проводили в больнице. Каждый паломник, имевший такой билет, пользовался правом на бесплатное лечение и получение лекарств как в больнице, так и в амбулаториях для приходящих.

Больнице уделялось особое внимание. Все медикаменты для этого поступали от известной французской фирмы через Марсель. Доктор М.М.Касторский, посетивший госпиталь в мае 1885 г. отмечал «опрятность и чистоту, которые могли бы поспорить с первоклассными образцовыми больницами». Он нашел, что едва ли найдутся во всех хороших лечебных заведениях Петербурга такое оборудование, как аппарат для переливания крови и аппарат для промывания желудка и такого обилия дорогостоящих хирургических инструментов.

В 1881 г. в госпитале было устроено ванное отделение на средства благотворителей. В 1885 г. было закончено строительство здания для отделения заразных болезней, сооруженное на средства, собранные Московским генерал-губернатором В.А.Долгоруковым у московских благотворителей - купцов.

«Госпиталь обслуживали доктор, хирург и аптекарь, а также сиделка, надзирательница и шесть женщин для услуг»46. Больницей заведовал врач, которому были подчинены также и все амбулаторные лечебницы в других местах Святой Земли.

У южных ворот, напротив госпиталя, было закончено в 1893 г. строительство небольшого одноэтажного здания, в котором разместили склад товаров, бакалейную лавку, лавочника и сторожей. До этого лавка находилась в Сергиевском подворье и «вследствие своей отдаленности от помещений простонародных паломников, представляло для них большое неудобство».

Осенью 1906 г. рядом с бакалейной лавкой открылась также книжно- иконная лавка, так как почти все паломники, даже имевшие «самый скудный запас средств покупали что-либо на память о посещении Святой Земли». Прилив покупателей в эту лавку бывал столь значительным, что лавка иногда не могла вместить всех желающих и торговцу приходилось выносить свой товар на улицу.

На «Русской территории» находилась также русская почтовая контора, которая принимала и выдавала простые и заказные письма, а также денежную корреспонденцию. Здесь же продавали и русские почтовые марки особого образца для отправки писем в Россию.

Общество организовывало караваны паломников для посещения святых мест в других точках Святой Земли. Для сопровождения этих караванов в Обществе служило от 5 до 10 проводников черногорцев, владевших русским и местными (турецким, арабским, греческим) языками.

2.3Школьная деятельность на территории арабских провинций Османской империи в конце XIX- начале XX века

Данные показывают, что в арабской деревне в 1910 году в среднем проживало около тысячи человек разных верований. В результате восприятие арабов-христиан русскими представителями было двойственным. В них видели преданных союзников России и им охотно помогали всем ради укрепления православия на Ближнем Востоке. Одновременно отношение к ним же было не лишено скептицизма. Арабов-христиан рассматривали как плохих работников, но считали возможным изменить ситуацию в ближайшем будущем благодаря выпускникам школ Общества, которые должны были стать верной опорой России и российских интересов.

С сожалением приходится констатировать, что архивные документы Императорского Православного Палестинского Общества и публикации в периодических изданиях Общества недостаточно используются для характеристики жизни арабского населения Сирии и Палестины на рубеже XIX-XX вв.

Во многом это объясняется тем, что основой практической деятельности Палестинского Общества на Ближнем Востоке была организация паломничеств, для граждан Российской Империи, стремившихся посетить Святые места. Этнографическими изысканиями сотрудники Общества специально не занимались, но постоянно контактировали с арабами-христианами региона, ибо отдаленной перспективой деятельности Общества было создание максимально возможного количества настроенных положительно к России людей среди арабов-христиан47.

В то же время многие люди, так или иначе причастные к деятельности Общества, оставили интересные путевые заметки по материалам своих путешествий или паломничеств по Ближнему Востоку. Эти сочинения являются ценными этнографическими очерками Сирии и Палестины: Елисеев (1884/1885), Палеолог (1895), Суворин (1898), Дорошевич (1900), Ювачев (1904). Достижение дружественного восприятия России и российской политики мыслилось путем всемерной поддержки православия среди арабов, а также путем распространения в регионе школ Общества, предназначенных для арабов-христиан.

Арабы-христиане - паства Антиохийской и Иерусалимской автокефальной церквей, находящихся в евхаристическом общении с Русской Православной Церковью. В этническом плане арабы-христиане являются потомками либо тех, кто принял христианство в первые века его существования, либо во время существования в XII веке в Палестине Иерусалимского королевства. Особо хотелось бы отметить изменения значения термина «православный» применительно к арабам-христианам.

Длительное время в средние века православными могли назвать себя все группы арабов-христиан, даже, строго говоря, и не относящиеся к православию. И лишь после нескольких расколов XVI-XVIII вв. в восточных христианских церквях термин «православный» приобрел по отношению к арабам современное значение - ученик православия в узком и конкретном смысле слова48.

Активная заинтересованность России в поддержке православия среди арабов закономерно сочеталась с активной готовностью местного населения эту помощь принять. В результате и в официальных бумагах Общества, и в публикациях на страницах изданий Общества можно найти много интересного материала об особенностях жизни арабского населения региона на рубеже XIX-XX вв. и в годы, предшествующие Первой мировой войне. В то же время весьма незначительно количество исследований об отдельных сторонах жизни арабов-христиан рассматриваемого времени.

Среди сотрудников Императорского Православного Палестинского Общества важнейшими информаторами об арабах-христианах на рубеже XIX-XX вв. являются:

основатель Общества В. Н. Хитрово, автор капитального исследования

«Православие в Святой Земле», посвященного прежде всего бедственному положению христианства у арабов (Хитрово, 2011. См. также Панченко, 2013, с. 424-436). Кроме того, в письмах В. Н. Хитрово о Святой Земле иногда встречаются существенные характеристики особенностей жизни арабов-христиан49;

профессиональный дипломат Николай Вячеславович Кохманский, автор образцового, всестороннего отчета о школах Общества, составленного по материалам ревизии начала 1910 года;

секретарь Императорского Православного Палестинского Общества известный византинист Алексей Афанасьевич Дмитриевский, изложивший в письмах А. А. Ширинскому-Шихматову практически тот же материал, что и Н. В. Кохманский в своем отчете. А. А. Дмитриевский и Н. В. Кохманский были главными действующими лицами ревизии всех институтов Палестинского Общества на Ближнем Востоке в первые месяцы 1910 года. Им помогали инспектора школ Общества и местное христианское духовенство.

В этих документах сохранилась детальная информация о численности арабов-христиан; о вероисповедательном составе населенных пунктов, где проживали арабы-христиане; о проблемах взаимоотношений христиан и мусульман; о трудовой этике арабов в глазах российских представителей; о роли России на Ближнем Востоке в глазах арабов-христиан50.

Благодаря Н. В. Кохманскому, мы располагаем подробной информацией о численности арабов-христиан. В своем отчете он приводит максимум информации о населении тех городов и деревень, которые он с группой инспекторов школ Палестинского Общества и руководителями Общества посетил в первые месяцы 1910 года для определения на местах качества работы и результата обучения школ Императорского Православного Палестинского Общества.

Эти данные интересны, в частности, тем, что позволяют выделить некоторые очень важные характеристики жизни местного населения в Сирии и Палестине. Н. В. Кохманский в ходе инспекционной поездки по Ближнему Востоку посетил 4 города и 26 сельских поселений с православным населением. В 1910 году средняя численность населения последних составляла тысячу человек. Маленькая деревня могла насчитывать 300-500 человек, большая - от 3 до 4 тысяч. Чаще всего в одной деревне жили представители разных верований.

В основном с православными соседствовали мусульмане, друзы или мелькиты, реже - протестанты, или сиро-католики51. Деревень с чисто православным населением было мало. Таковых, судя по имеющимся данным, в рассматриваемом регионе было лишь три: Кусба, Мениара и Хаккура.

Конфликты могли возникать просто потому, что административные центры нескольких вер оказывались рядом. Так было в Дамаске, где соседствовали государственные органы турецких властей и центр автокефальной Православной Церкви, столица Антиохийского Патриаршего Престола. Дамаск был также местом пребывания мелькитского (греко- униатского) Патриарха. По словам Кохманского, откровенное покровительство властей мусульманам провоцировало напряженность, а иногда и конфликты на религиозной почве и взаимную ненависть.

Однако такое поведение было характерно для обеих сторон. По словам Кохманского, христианское население всегда готово мстить мусульманам, если представляется возможность. Так, достаточно часто арабы-христиане фактически провоцировали мусульман особо торжественными и шумными встречами русских представителей.

Об актуальности для арабов-христиан российского покровительства свидетельствуют многие факты плачевного положения православия на Ближнем Востоке в XIX в.: постоянно сокращалось количество адептов (последователей) и количество монастырей. Сохранявшиеся же монастыри нередко находились на грани вымирания. Правовое положение верующих при этом заметно отличалось от положения правоверных52.

Именно поэтому Н. В. Кохманскому и А. А. Дмитриевскому неоднократно приходилось уговаривать местных жителей не устраивать при появлении русских пальбу из любого оружия и не выказывать шумных проявлений радости53. По словам русских представителей, мусульманам и без того всегда было хорошо известно о приезде русских инспекторов, поэтому излишние демонстрации могли лишь без нужды раздразнить фанатиков. Кроме того, в случае какого-либо столкновения трудно было бы оградиться кучке христиан среди такой сплошной мусульманской массы.

В отчете Кохманского и письмах Дмитриевского нередко появляются упоминания о некотором напряжении, возникавшем у мусульманской части населения той деревни в том случае, если православная община той же деревни собиралась укрепить или обновить церковь, устроить православную школу54.

Представители Палестинского Общества преимущественно с помощью представителей турецких властей гасили эти конфликты55. Правда, при этом, как пишут и Н. В. Кохманский, и А. А. Дмитриевский, представители мусульманских общин практически и не стремились к контактам с российскими представителями. Судя по отчетам обоих основных информаторов о деятельности ревизии институтов Палестинского Общества в феврале-апреле 1910 года, они лишь однажды встретились с мусульманским муфтием в Хомсе56. Инициатором встречи был он.

Сложности взаимоотношений между арабским христианским населением и турецкими властями удавалось если не погасить, то притушить, однако радикального решения проблемы не было. Не случайно, конечно, один из инспекторов школ (И. И. Спасский) пишет о том, что местные жители втягивали преподавателей школ в свои внутренние конфликты.

Сам Спасский не уточняет, что конкретно он имеет в виду. Однако если принять во внимание неоднородность конфессионального состава жителей, то становится понятным, что само появление школы Императорского Православного Палестинского Общества и иногда к тому же с русскими преподавателями не могло не оказывать сильного воздействия на жизнь местного населения самим фактом своего появления.

Русские школы вносили (во всяком случае, в идеале к этому стремились) нечто новое в жизнь местного населения, обучая иногда не только новым предметам, но и на современном для того времени уровне57.

По неизвестным уже сейчас причинам наши основные источники считают для себя принципиально важным подчеркнуть благожелательное отношение и к христианам, и к российским представителям со стороны друзов58.

По отдельным фразам в отчетах Н. В. Кохманского и А. А. Дмитриевского можно судить о некоторых сторонах экономической жизни местного населения в Сирии и Палестине. Возделывание земли, разведение садов и огородов в качестве основы жизни местного населения отмечается всеми авторами59.

Много внимания сотрудники Императорского Православного Палестинского Общества уделяли особенностям труда и трудовой этики арабов, так как в условиях Ближнего Востока без трудового содействия местного населения было невозможно решить множество повседневных проблем. Внимание к этой проблеме обусловлено тем, что, с точки зрения сотрудников Палестинского Общества, местные жители всегда плохо организовывали порученную работу, и результаты труда оказывались посредственными.

Истолкование этих свидетельств осложняется тем, что с современной точки зрения речь идет все же о единичных примерах, которые ничего не говорят о характере народа в целом, однако для людей того времени ситуация выглядела иначе. В XIX веке европейскими востоковедами было издано несколько книг, изображавших национальный характер сирийцев.

Наиболее отрицательное изображение сирийских арабов, и в особенности арабов-христиан, встречается у Карла Ландберга в комментариях к арабским пословицам и поговоркам60. К. Ландберг откровенно пишет о том, что не видел более неприятных людей, чем арабы- христиане. Точка зрения К. Ландберга не единственная. В востоковедной литературе в целом преобладали гораздо более позитивные оценки арабов- сирийцев.

А. А. Дмитриевский, объехавший в начале 1910 года с инспекцией не только все школы Общества, но и все подворья, подробно описывает в отчете о запущенности подворья имени Сперанского, расположенного в Хайфе. Смотрителем подворья был в 1910 году Халил Бейдас (1875-1949), преподаватель хайфской мужской школы. После войны он стал известным писателем, а в 1910 году, помимо преподавания русского языка в школе, он издавал литературный журнал, знакомивший арабов с русской литературой.

С известным смущением А. А. Дмитриевский пишет, что Бейдас фактически забросил подворье из-за отсутствия времени им заниматься, переложив все на плечи своей жены, детей и сторожа. В итоге подворье было запущенным и элементарно грязным, а прекрасный, по словам Дмитриевского, сад там был в полном упадке61.

Местное население всегда искренне радовалось приезду российских представителей, видя в них единоверцев и людей, готовых помочь62. Только при этом сами арабы-христиане всегда предпочитали полностью переложить на Российских представителей решение своих внутренних проблем. Приезд русских инспекторов всегда сопровождался массовыми обращениями жителей соседних деревень с просьбами об открытии школ. Российские представители всегда принимали такие петиции и сдержанно отвечали призывом набраться терпения, ибо Россия принимает близко к сердцу заботы арабов-христиан.

В то же время они говорили и о необходимости быть готовыми к финансовым затратам на оплату и ремонт здания для школы, на закупку необходимого для процесса обучения инвентаря. Проблема заключалась в том, что обучение в школах Палестинского Общества было бесплатным и возможности Палестинского Общества по организации новых школ были в 1910 году уже весьма ограничены из-за сложностей с финансированием.

Попытка объяснить эти сложности оказывалась чаще всего не очень успешной. В ответ А. А. Дмитриевский и Н. В. Кохманский слышали заявления о богатстве России и о том, что Россия вполне могла бы поделиться частью своих богатств с бедной Сирией63. Далее следовали дипломатические переговоры с местной общиной и местным священником, в результате которых Дмитриевскому, Кохманскому и инспекторам школ приходилось уговаривать представителей общины вкладывать и свои средства в процесс обучения, организовать который Палестинское Общество было готово.

У Дмитриевского в этой связи появляются сетования и мечтания о скорейшем наступлении того дня, когда можно будет иметь дело уже исключительно с выпускниками школ Палестинского Общества, то есть с верными союзниками России, которым уже не нужно будет разъяснять российские интересы. Как писал сам А. А. Дмитриевский: «Хотелось бы теперь для себя и для своей деятельности в будущем побольше видеть школ, чтобы потом иметь дело с живыми людьми, но не с пустыми звуками, или ничего не говорящими именами»64.

С другим вариантом той же проблемы Н. В. Кохманский и А. А. Дмитриевский столкнулись в поселении Маарра. Священник этой деревни съездил в Америку на деньги Палестинского Общества (субсидия). При появлении российских представителей священник обратился к ним с просьбой о возобновлении субсидии, на что А. А. Дмитриевский ответил категорическим отказом, обратив его внимание на плачевное состояние, в коем содержится школа Палестинского Общества, сопоставляя это со сравнительным великолепием его собственного дома65.

Изложенный материал позволяет сформулировать некоторые выводы. Православные арабы-христиане чаще всего жили в деревнях со смешанным этно-конфессиональным составом. Соседство в одной деревне христиан и мусульман чаще всего вело к этно-конфессиональным конфликтам, которые во многом сознательно поддерживались турецкими властями, заинтересованными в разобщенности меньшинств. Правда, хотелось бы отметить, что такие конфликты серьезными не были и иногда российским представителям удавалось решать сложности взаимоотношений между общинами, особенно в случае готовности мусульман к диалогу.

С современной точки зрения все скептические отзывы об особенностях трудовой этики арабов, встречающиеся у А. А. Дмитриевского и Н. В. Кохманского, следует рассматривать как индивидуальные особенности взглядов авторов документов, но не как характеристики менталитета сирийских арабов в целом. Современники событий, насколько мы можем судить, 105 лет назад думали иначе, но не теряли надежду на изменение настроя местного населения в выгодном для себя плане.

Судя по всему, особые надежды деятели Палестинского Общества связывали со школой и школьной реформой, которую планировалось начать с осени 1914 года, ибо только таким путем Россия могла рассчитывать набрать достаточное количество работников по обеспечению российских интересов в регионе.

2.4Деятельность больниц и амбулаторий ИППО в Сирии и Палестине

Медицинская помощь паломникам и местному населению, просветительская деятельность составляли основу работы ИППО. В 1883 г. ИППО командировало в Палестину авторитетного врача и известного путешественника Александра Васильевича Елисеева. В 1881-1893 гг. А. В. Елисеев совершил 7 путешествий в страны Африки, Ближнего и Среднего Востока. Он проводил серьезные антропологические исследования, подробно изучал быт и нравы местного населения, производил археологические раскопки. Однако основной сферой его деятельности была медицина66.

Лечебные учреждения ИППО на Ближнем Востоке были открыты как для русских паломников, так и для местных жителей без различия вероисповедания и национальности. Среди местного населения были распространены малярия, болезни органов желудочно-кишечного тракта, различные травмы и трахома.

Чтобы местное население могло общаться с русскими врачами, были организованы русские школы для местного населения. Первая русская школа открылась менее чем через год после основания Общества в селе Мджель около Назарета. В 1907 г., когда отмечалось двадцатипятилетние ИППО, в Палестине, Сирии и Ливане функционировала уже 101 школа с общим числом учащихся 11 246 человек.

Особое место в просветительской деятельности общества занимали мужская семинария в Назарете и женская в БейтДжале, где арабские юноши и девушки готовились стать учителями в православных школах. Такое большое число учебных заведений требовало контроля за состоянием здоровья их воспитанников, что также входило в обязанности русских врачебных заведений на Ближнем Востоке. Кроме того, они работали в Русском госпитале в Иерусалиме, проводились научные медицинские исследования.

ИППО содержало несколько лечебных учреждений на Ближнем Востоке. Особое место среди них занимал Иерусалимский госпиталь, открытый в 1863 г. Палестинским комитетом. «План госпиталя был начертан по образцу лучшего в то время госпиталя на Востоке, Смирнского, построенного голландцами, с некоторыми даже улучшениями и приспособляясь к палестинским условиям»67. В 1885 г. на частные пожертвования московского генерал-губернатора князя В.А.Долгорукова и московского купечества при госпитале был возведен корпус для инфекционных больных.

В Иерусалимском госпитале лечились как паломники, так и местные жители. Медицинское обеспечение и питание были бесплатными. Посетивший в 1894-1895 гг. по поручению Великого князя Сергея Александровича русские благотворительные заведения на Ближнем Востоке Д. В. Истомин свидетельствовал, что «лучшего продовольствия желать нельзя»68. Штат госпиталя - главный врач, лекарский помощник, аптекарь, фельдшерица, несколько сестер милосердия и сиделок. Врачу госпиталя были подчинены также все амбулатории общества в Палестине и Сирии. По отзывам иностранных врачей, русскому госпиталю принадлежало первое место в Иерусалиме среди медицинских учреждений. Иерусалимский госпиталь был центральным и самым крупным русским врачебным заведением на Ближнем Востоке.

В 1885 г. в Иерусалим прибыл из Петербурга с ревизионной проверкой доктор М. М. Касторский, отметивший образцовое состояние лечебной деятельности. Все медикаменты для русского госпиталя в Иерусалиме поставлялись известной французской фирмой «Pharmacie centrale de France» через Марсель и всегда имели безупречное качество. Хирургическая помощь была поставлена на самом высоком уровне.

С Иерусалимским госпиталем связаны имена многих русских врачей, фельдшеров, фармацевтов. Среди них необходимо отметить деятельность Дионисия Федоровича Решетилло (1845-1908), служившего в Иерусалимском госпитале с 1879 по 1890 г. Он работал практическим врачом в госпитале и изучал этиологию малярии, от которой в Палестине страдали местное население и, конечно, прибывавшие из России паломники. Д. Ф. Решетилло был создан фундаментальный труд «Болотные лихорадки в Палестине»69. В январе 1890 г. Д. Ф. Решетилло возвратился в Петербург для защиты докторской диссертации, в которой сделал выводы о причинах малярии в безболотной местности. В дальнейшем Д. Ф. Решетилло - приват-доцент на кафедре кожных болезней медицинского факультета Московского университета занимался в основном изучением проказы и использованием радия в лечении кожных болезней.

Сменил Д. Ф. Решетилло на посту главного врача Иерусалимского госпиталя в июле 1891 г. врач В. Я. Северин. Он более 20 лет заведовал всеми медицинскими учреждениями ИППО в Сирии и Палестине. Д. В. Истомин в отчете о командировке в 1895-1896 гг. по учреждениям ИППО писал, что В. Я. Северин «весь живет интересами своего учреждения и пациентов», отмечая его «сердечно-участливое попечение о больных»70.

Незнание арабского языка создавало определенные трудности для медицинского персонала госпиталя в общении с местными жителями, находившимися на лечении в больнице или приходившими за врачебным советом и бесплатными лекарствами в амбулаторию, открытую еще в 1889 г. В. Я. Северин за годы пребывания в Иерусалиме освоил арабский язык в той мере, которая позволяла ему в несложных случаях собрать сведения о болезнях и объяснить пациенту правила приема лекарств. В 1896 г. при больнице и амбулатории появился переводчик, что, однако, не улучшило положение.

Для работы в медицинских учреждениях было необходимо готовить местные кадры со знанием арабского и русского языков. В 1880 г. при ИППО открылась Бейт-Джальская женская семинария с медицинской амбулаторией

закрытый пансион, который готовил сельских учительниц. Девочки арабского происхождения с 12-летнего возраста обучались в семинарии 6 лет по комплексной русско-арабской программе. Лучших воспитанниц направляли в Россию для получения высшего образования. В семинарии изучались арабский, русский, древнегреческий, европейские языки, математика, история, география, педагогика, а на 5-м году обучения начинали читать курс гигиены. Воспитанницы старшего практического класса дежурили в амбулатории, где осваивали приемы оказания доврачебной помощи. Знания в области медицины позволяли сельским учительницам завоевывать авторитет у местного населения, что было важно для успеха просветительской деятельности ИППО.

В августе 1888 г. Православным Обществом при содействии графини О. Е. Путятиной была открыта амбулатория в Назарете. Руководство ИППО очень тщательно подбирало сотрудников для своих медицинских учреждений. Назаретскую амбулаторию возглавляли известные российские врачи супруги А. И. Якубович и А. А. Якубович, опытный фельдшер О. К. Проданюк, многие годы проработавшая в Одесской городской больнице. В работе амбулатории были выделены специальные часы для приема и осмотра учащихся русских школ в Палестине и воспитанников Назаретской мужской семинарии. Таким образом, ИППО, помимо заботы об образовании, брало на себя заботу о сохранении здоровья детей местных жителей.

В часы приема в амбулатории дежурили воспитанники Назаретской мужской семинарии - закрытого учебного заведения, готовившего учителей для школ общества. Ее воспитанники, как и в женской семинарии, изучали фельдшерское дело, а практику проходили в Назаретской амбулатории. Выпускник семинарии назначался учителем сельской школы при условии прохождения им практики в амбулатории общества. Таким образом, учитель мог в случае необходимости оказывать медицинскую помощь. По окончании семинарии выпускникам с дипломами вручались аптечки с лекарствами, которые они использовали в своих школах. Назначение выпускника семинарии учителем сельской школы делалось при условии, что он проходил практику в амбулатории общества и мог в случае необходимости оказывать медицинскую помощь, так как жители деревень нередко погибали от незнания элементарных правил гигиены.

ИППО стремилось к открытию как можно большего числа медицинских учреждений: амбулатории в Вифлееме (1896), в Дамаске (с 1897 г.), в Хомсе (с 1904 г.). Местное население охотно пользовалось предоставляемыми ИППО бесплатным медицинским обслуживанием и лекарствами. Так, за 1906 г. в амбулаториях ИППО было зарегистрировано 126 827 посещений71. Деятельность ИППО и русских медицинских учреждений заслужила у местного населения доверие и горячие симпатии.

После Октябрьской революции 1917 г. общество стало именоваться

«Российское Палестинское общество». Были конфискованы все его средства в русских банках, дом в Петрограде, в котором размещались штаб-квартира общества и библиотека. В 1919 г. Российское Палестинское общество было включено в систему Академии наук СССР, полностью прекратив свою просветительскую и благотворительную деятельность на Ближнем Востоке и организацию паломничества. С 1954 г. общество издавало небольшим тиражом «Палестинский сборник», сохраняя связующую нить с дореволюционным периодом своей истории, рассказывая на его страницах о благотворительной и просветительской деятельности ИППО.

С восстановлением 25 мая 1992 г. исторического названия общества и приданием ему статуса международной общественной организации можно надеяться на постепенное возрождение всех изначальных направлений деятельности ИППО. Несомненно, что судьба каждого медика, трудившегося в заведениях ИППО, так же как каждый из многочисленных аспектов медицинской деятельности ИППО, нуждается в дальнейшем тщательном исследовании.

Культурно-просветительская и благотворительная деятельность российских представительств способствовала укреплению позиций православия в Святой земле и приостановила переход православного населения в другие вероисповедания.

Русские духовные миссии и Палестинское общество сыграли важную роль в развитии паломнического движения. Существенное удешевление проезда и создание нормальных условий пребывания в Святой земле, привело к резкому увеличении числа русских богомольцев. К концу XIX века их число достигало 10-12 тысяч человек в год.

Возраставший интерес к деятельности Русской духовной миссии и Палестинского общества свидетельствует о важности проводимой ими работы.

На основании проведенного исследования были сделаны следующие основные выводы.

Императорское Православное Палестинское Общество - старейшая в России научная и гуманитарная организация, задачами которой являются содействие православному паломничеству на Святую землю, научное палестиноведение и гуманитарное сотрудничество с народами Ближнего Востока.

Российское Православное Палестинское Общество было основано в 1882 году указом императора Александра III. Инициатором создания общества, его вдохновителем и почетным членом был известный российский палестиновед, видный петербургский чиновник Василий Николаевич Хитрово. 8 мая 1882 года был утвержден устав общества, а 21 мая в Санкт- Петербурге в присутствии членов императорской фамилии, русского и греческого духовенства, ученых и дипломатов состоялось торжественное открытие общества.

В 1889 году общество получило почетный титул «Императорского» и было принято под прямое наблюдение царствующего дома. До 1905 года Императорское Православное Палестинское Общество (ИППО) возглавлял великий князь Сергей Александрович, после его смерти председательство перешло к его вдове Елизавете Федоровне. Членами общества в разное время были представители царской фамилии и аристократии, высшие государственные, общественные, научные деятели, среди которых С.Ю. Витте, П.А. Столыпин, К.П. Победоносцев, А.А. Голенищев-Кутузов, С. Д. Шереметев, Е. В. Путятин и многие др.

Общество было создано для оказания помощи православным паломникам, поддержки интересов православной церкви на Ближнем Востоке, просветительской и гуманитарной помощи населению Палестины, научного исследования наследия христианства на Святой земле.

Для содействия православным в организации паломничества в Святую землю ИППО приобретало земельные участки в Палестине, строило подворья с необходимой инфраструктурой, организовывало для паломников проезд и проживание, посещения святых мест и чтение для них лекций. Уже в 1907 году общество имело 8 подворий, дающих приют 10 тыс. паломникам, в том числе Сергиевское и Николаевское подворье в Иерусалиме.

С целью осуществления просветительской и гуманитарной помощи народам Ближнего Востока и поместным церквам возводились храмы для греческого духовенства, открывались школы для детей, оказывалась финансовая помощь Иерусалимскому и Антиохийскому Патриархатам. При содействии общества были возведены церкви св. Марии Магдалины, преподобного Сергея Радонежского, св. Георгия Победоносца и др. В Палестине, Сирии и Ливане были открыты мужская и женская учительские семинарии в Назарете и Бейт-Джале и 101 учебное заведение для детей. В них бесплатно учились свыше 5,5 тыс. мальчиков и 6 тыс. девочек преимущественно из православных семей.

Итак, православные миссии появились в Святой земле только в середине XIX века, несмотря на то, что необходимость в них назрела уже давно. Католические и протестантские миссионеры вели активную пропагандистскую работу среди местного арабского населения, и она приносила ощутимые результаты: тысячи православных арабов перешли в другие вероисповедания.

Российские власти долгое время недооценивали огромной потенциальной выгоды, которую могло принести непосредственное сотрудничество с православным населением Ближнего Востока, составлявшим до появления униатских церквей большинство христианского населения региона. Бесконечные вооруженные конфликты с Османской империей, отвоевывание проливов больше интересовали Россию, чем укрепление своего влияния на Порту через единоверцев. В XVIII веке отношения России с православным Востоком фактически прекратились.

Активизация связей с православной восточной церковью началась с 30х годов XIX века, когда в России обратили внимание на успехи западных проповедников, а также на те явные политические выгоды, которые извлекали европейские правительства, благодаря успехам миссионерства. В то же время были открыты российские консульства в Яффе, Алеппо, Латакии, Бейруте и Сайде. В 1830 году был подписан русско-турецкий договор о торговых и гражданских привилегиях русских граждан в Османской империи. Русские консулы на месте смогли убедиться в масштабах отхода местного населения от православия под воздействием миссионерской пропаганды других исповеданий. Было обращено внимание и на бесправное положение русских паломников в Палестине, которые не имели официальной защиты и находились на попечении греческого духовенства.

Только в 40-е годы было принято окончательное решение, направить в Палестину Русскую духовную миссию, для распространения русского влияния и осуществления важной политической цели - протектората России над православными святыми местами.

В 1882 году в Святой земле появилось еще одно российское представительство - Православное Палестинское общество. Членами Палестинского общества стали представители царской фамилии, известные деятели науки, культуры.

Деятельность Русских духовных миссий и Палестинского общества на протяжении всей истории их существования была направлена на укрепление и развитие многочисленных уз, веками связывавших Россию со странами Ближнего Востока.

На основании проведенного исследования были сделаны следующие основные выводы:

Культурно-просветительская и благотворительная деятельность российских представительств способствовала укреплению позиций православия в Святой земле и приостановила переход православного населения в другие вероисповедания.

Русские духовные миссии и Палестинское общество сыграли важную роль в развитии паломнического движения. Существенное удешевление проезда и создание нормальных условий пребывания в Святой земле, привело к резкому увеличению числа русских богомольцев. К концу XIX века их число достигало 10-12 тысяч человек в год.

Большой вклад внесла научно-исследовательская деятельность ИППО в развитие отечественного и мирового востоковедения. Результаты научных исследований, проведенных членами общества, составили основу для дальнейшего изучения Ближнего Востока.

Возраставший интерес к деятельности Русской духовной миссии и Палестинского общества свидетельствует о важности проводимой ими работы.

Список использованных источников

1.Деятельность Православного Палестинского общества в Сирии // Православный Палестинский сборник. 1992. - Вып. 31 (94). - С. 124.

2.Доклад общему годовому собранию Имп. Православного Палестинского Общества 28 апреля 1913 г. Отчет ИППО за 1912-1913 год. // Сообщения ИППО. 1913. Т.1. XXIV. Вып. 2. С. 200-213.

3.Доклад общему годовому собранию Имп. Православного Палестинского Общества 8 апреля 1912 г. Отчет ИППО за 1911-1912 год. // Сообщения ИППО. 1912. Т.

4.Закон об отпуске из Государственного казначейства средств в пособие Императорскому Православному Палестинскому обществу на содержание русских учебных заведений в Сирии // ПСЗ. Собр. III. Т. XXXII. 1912. Пг., 1915.

5.Из истории ИППО. Публикация архивных материалов / Подг. текста, введение и примеч. А.Г.Грушевого // Православный Палестинский сборник. Вып. 35 (98). С. 250-264.

6.Материалы для биографии епископа Порфирия (Успенского) / Под ред. П.В. Безобразова. T.I. Официальные документы. Т. II. Переписка. СПб, 1910.

7.Поссевино Антонио. Московское посольство // Поссевино А. Исторические сочинения о России XVI в. - М., 1983.

8.Седьмой отчет ИППО за 1888-1890. СПб., 1891.

9.Устав Императорского Православного Палестинского общества // istoriya-ippo/ustav-imperatorskogo-pravoslavnogo-palestinskogo-obschestva- 1882-g.html (дата обращения: 17.12.2016).

Литература

10.Базили К. М. Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях. - М.: Иерусалим, 2007.

11.Беляев Л.А. Палестинская археология в конце XIX - начале XX в.: православная, католическая и реформаторская версии [доклад на Международной церковно-научной конференции «Православная Византия и латинский Запад»». М., 26-27 мая 2014 г.]. http://palomnic.org/history/bh/8 (дата обращения: 15.12.2016).

12.Беляев Л.А. Традиция русских археологических исследований в Святой Земле // ППС. - 2007. - Вып. 105. - С. 49-50.

13.Вейсенсел П. Р. Сообщения русских крестьян-паломников о Палестине как отображение жизни русской сельской общины // Палестинский сборник. - М. - 2012. - № 31 (94). - С. 37-44.

14.Воробьева И. А. Русские миссии в Святой земле в 1847-1917 годах. - М., 2011.

15.Восточный вопрос во внешней политике России. Конец XVIII- начало XX в. - М., 2011.

16.Горелова Л. Е., Афанасьева Е. А. Значение деятельности императорского православного палестинского общества для развития медицины на ближнем востоке (к 130-летию создания) доклад на Международной церковно-научной конференции «Православная Византия и латинский Запад»». М., 26-27 мая 2014 г.]. http://palomnic.org/history/bh/8 (дата обращения: 15.12.2016).

17.Грушевой А.Г. Императорское Палестинское общество (по петербургским архивам) // Архивы русских византинистов в Санкт- Петербурге / под ред. И.П.Медведева. СПб: Изд-во «Дмитрий Буланин», 1995.

18.Поплавская Х. В. Народная традиция православного паломничества в России в XIX-XX вв. (По материалам Рязанского края): Дис… канд. ист. наук. - М., 2010.

19.Пумпян Г.З. Научно-исследовательская деятельность Императорского Православного Палестинского Общества (1881 - начало XX века): по материалам изданий ИППО // Материалы Международной конференции "Россия и арабский мир: К 200-летию профессора Санкт- Петербургского университета шейха Ат-Тантави (1810-1861)". 2-3 ноября 2010, Санкт-Петербургский государственный университет. Восточный факультет. Санкт-Петербург, 2010 С.98-111.

20.Райт Дж. Э. Библейская археология / пер. А.А.Чеха, ред., [коммент, и послесловие] А.Б. Никитина. СПб: Изд-во Олега Абышко, 2003. 456 С.

21.Смилянская И. М., Горбунова Н. М., Якушев М. М. Сирия накануне и в период Младотурецкой революции. По материалам консульских донесений. - М„ 2015.

22.Смирнова И. Ю. Россия и Англия в Святой Земле в канун Крымской войны. - М., 2015.

23.Смирнова И.Ю. Митрополит Филарет и Православный Восток. Из истории межцерковных связей. - М., 2014.

24.Успенский Ф. И. Восточный вопрос. История Византийской империи XI-XV вв. - М., 2012. С. 643-823.

25.Федорова И.В. Из истории издания «Хождения Трифона Коробейникова» ИППО // ППС. - 2005. - Вып.102. - С. 143.

26.Хопвуд Д. Русская просветительская деятельность в Палестине до 1914 года // ППС. - 2009. - С. 12-13.