В советский период изучение деятельности Поместного Собора РПЦ не проходило, т.к. в советской исторической науке данные аспекты духовной жизни России не имели важного значения, тогда как превалировали классовые подходы к истории нашей страны.
Поэтому особое внимание в данный хронологический период необходимо уделить русскому зарубежью.
Некоторые заметки о деятельности Поместного Собора 1917-1918гг. встречаются на полях эмигрантской печати, однако говорить о полноценных исследованиях данного события также не приходилось. Если же исследование деяний Собора и происходило в эмиграции, то на данный момент этот аспект в исторической науке остается неизвестным, т.к. историографией русской эмиграцией практически не занимаются отечественные ученые. Однако, среди общих трудов по истории Церкви можно выделить работы Л. Регельсона, а также Н.Д. Тальберга. В то же время заметим, что работа Л. Регельсона «Трагедия Русской Церкви 1917 - 1945» (Париж, 1977) носит комплексный характер и исследование деятельности РПЦ в первой половине ХХ века до окончания Второй мировой войны 1941- 1945гг. В работе о 1917-1918гг. особенно отмечается, что деятельности РПЦ не сводилась к активному участию в гражданском конфликте, а скорее к требованию мира и прекращения войны. Этой линии, а также требование к победителям в войне не осквернять себя пролитием крови соотечественников, и определялась вся политика церкви.
В своей работе, а точнее курсе лекций («История Русской Церкви», Нью-Йорк, 1954), прочитанных в Свято-Троицком монастыре в Джорданвилле Н.Д. Тальберг вообще не затрагивает деятельность Поместного Собора. В тоже время Николай Дмитриевич рассматривает историю церкви в длинной исторической ретроспективе и доводит ее историю как раз до момента созыва Поместного Собора в 1917 году. Позиция автора в этом смысле вполне понятна. Помимо занятия церковной историей Н.Д. Тальберг активно занимался общественной работой, в частности был занят в Высшем Монархическом Совете и вообще антибольшевистском движении. Поэтому с его стороны помещать материалы по наиболее болезненному вопросу было бы достаточно странно, но в тоже время это заставило бы его работу в этом ключе представлять субъективно процессы, проходившие в РПЦ, чем в других этапах истории Русской Церкви.
Таким образом, мы можем отметить, что исследовательских работ по деятельности Поместного Собора 1917-1918 гг. в Советский период ни на территории Союза, ни за его границами не выходило. Все работы, в которых Собор рассматривался, он был либо проходящим событием, либо его деяния давались в описательной форме.
Новая эпоха в исследованиях истории Русской Церкви наступила уже после падения СССР, а также в целом в дни расширения политики «гласности». Уже в 1990-х гг. начинается изучение Поместного Собора РПЦ, но эта работа вновь сводится к переизданию деяний Собора, а не активизации внимания к его постановлениям и решающим проблемам работы Собора. В это же время появляются обобщающие труды по истории РПЦ в ХХ веке. Одна из таких работ протоиерея В.А. Цыпина рассказывает о соборе как проходящем, но важном явлении в истории РПЦ. Рассмотрение деятельности Собора в данном случае происходит в рамках понимания проблем управления церкви после учреждения патриаршества, а также с введением митрополичьих округов, которые существуют и ныне в организационной структуре РПЦ.
Среди современных историков РПЦ периода 1917-1918 гг. выделяется д.и.н., профессор РГГУ М.А. Бабкин, который в своих работах рассматривает проблемы взаимоотношений РПЦ и царской власти накануне и в дни февральского переворота 1917 года. В контексте изучения созыва Поместного Собора 1917-1918гг. автором были опубликованы ряд статей, содержащих интересную информацию, как о деятельности правых в дни революции, так и об отношении правых к работе Поместного Собора РПЦ. Более или менее полно эти вопросы работы Поместного Собора у автора раскрыты в монографии «Священство и Царство» (М., 2011), где автор последовательно раскрывает основные вопросы и проблемы работы Поместного Собора. Глава V монографии полностью посвящена этим вопросам. В ней последовательно раскрыты основные вопросы работы Собора: о восстановлении патриаршества, о изменении богослужебных чинопоследований, титуловании Св. Синода и архиереев, отношении Патриарха Тихона к Николаю II и императорской семье, которая к тому моменту находилась в заточении и т.д.
В целом же литература об истории созыва и работы Поместного собора РПЦ в целом может быть сведена к двум группам: история подготовки и созыва Собора, и пособорном управлении и деятельности РПЦ.
В указанном выше разделении на разные периоды изучения вопросов, связанных с историей созыва Собора, важно выделить первый этап. Назовем его подготовительный этап к созыву Собора 1917-1918гг. В современной историографии в религиозных учреждениях в 2000-х гг. началась публикация работ светских и церковных историков в серии «Церковные реформы». В 2002 году в «Духовной библиотеке» состоялся выпуск книги С.Л. Фирсова
«Русская церковь накануне перемен (конец 1890-х - 1918гг.)». Автор работы не только показывает положение Русской церкви накануне реформ, но и убедительно рассматривает вопросы взаимоотношения государственной власти и церкви, работу Предсоборного Присутствия, начало проведение реформ в русской церкви в годы Первой русской революции 1905-1907гг. В монографии исследуются Отзывы епархиальных архиереев (1905), Предсоборного Присутствия (1906), Предсоборного Совещания (1912-1917) и Предсоборного Совета (1917), материалы Поместного Собора 1917-1918 гг. В книге показано, что церковь серьезно готовилась к реформам, ее иерархи искренне желали восстановление канонического строя церковного управления, надеясь при этом в основном сохранить прежнюю симфоническую модель отношений с государством.
Приблизительно в этом же ключе написана монография С.С. Бычкова «Русская церковь и императорская власть» (1997), в которой дается очерк о взаимоотношениях церкви и государства в рамках единого организма, объединенного власть императора, вопросы системы назначения архиереев на места, взаимные проблемы и противоречия, которые существовали между церковными иерархами и обер-прокурорской системой контроля деятельности церковных структур и т.д. Аналогично описаны процессы взаимоотношения церкви и власти в работе протоиерея В. Рожкова, которые были переизданы и научно доработаны уже в 2000-х гг. Книга «Церковные вопросы в Государственной думе» также отчасти затрагивает процесс изучения подготовки созыва Поместного Собора 1917-1918гг.
В рамках упомянутой серии «Церковные реформы» также вышло еще ряд исследований, посвященных вопросам подготовки к созыву Собора. Так в 2011 году вышла работа церковного историка Саввы (Тутунова)
«Епархиальные реформы». В данной работе исследуются процессы церковных преобразований в решениях Поместного Собора 1917-1918гг. Автором исследуются отношения членов Собора к церковным преобразованиям, формам их проведения и т.д. В тоже время исследуется весьма дискуссионный вопрос о том, являлся ли Поместный Собор 1917- 1918гг. революционным. Данная дискуссия зародилась на волне изучения всего революционного процесса 1917 года. Роль архиереев РПЦ в ликвидации монархического института, его поддержка Временного Правительства и т.д. являлись моментами наиболее дискуссионными в историографии новейшего периода, хотя на данный момент недостаточное количество историков обращаются именно к истории РПЦ в дни революции. Рассмотрение революционных процессов в армии, на фронте, в губерниях, вопросы политической целесообразности и революционных преобразований затрагиваются историками достаточно чаще. Стоит предполагать, что грядущая годовщина революции 1917 года привлечет внимание историков и к вопросам внутрицерковных преобразований в дни «Русской смуты», как эти годы назвал А.И. Деникин.
В этой уже не раз упомянутой серии «Церковные реформы» в 2004 году также вышла монография Е. Беляковой, где на опубликованных материалах деятельности Собора и с применением материалы Государственной публичной исторической библиотеки проанализированы вопросы церковного суда и проблем церковной жизни в дни революции и в решениях Собора РПЦ 1917-1918гг.
Вопросы литургики исследованы в работе протоиерея Н. Балашова, в 2001 году выпустившем книгу «На пути к литургическому возрождению». В книге представлены материалы по истории изменений литургических текстов. Данные вопросы получили особое распространение в среде церковных историков в проблеме осмысления роли литургических текстов в дни Первой мировой войны и революций в России в начале ХХ века. В книге также представлены материалы архиереев, епархиальных съездов и рассмотрение указанных вопросов в рамках работы Предсоборного Присутствия, а также актуализация данных вопросов на самих заседаниях собора.
В 2012 году в этой же серии вышла работа А. Кравецкого «Церковная миссия в эпоху перемен. Между проповедью и диалогом». Процесс рассмотрения церковного обновления автором начат с изучения собор в Казани и Киеве 1880-х гг. В книге рассматриваются дискуссии о миссионерской деятельности РПЦ. Взаимоотношения с общественными силами: правыми, левыми, демократической интеллигенцией. Кроме того, в работе рассмотрены вопросы взаимоотношения с инородцами (исповедовавшими не христианскую и не православную религию).
В современной историографии также важно подчеркнуть издание комплексных трудов по истории РПЦ в ХХ веке. Среди таких трудов можно выделить курс лекций А.И. Яковлева по истории Христианской церкви. Хронологический охват работы (издана в 2011 году) от 988 до 2000 года. Понятно, что в данной случае Поместный собор РПЦ 1917-1918гг. является проходящим событием в истории России. Переизданы материалы русского ученого-эмигранта А.В. Карташева «Очерки по истории Русской церкви» (в 2-х тт.), бывшего в начале ХХ века обер-прокурором Святейшего Синода. В данном случае работа отражает его видение истории РПЦ и в частности Поместного собора не только как историка, но и как очевидца событий, что безусловно очень ценно. Поместный собор как лейтмотив изучения вопросов, связанных с Украинской православной церковью исследован в работе протоиерея Кирилла (Фотиева). Несмотря на то, что труд переиздан с работы изданной в Мюнхене в 1955, она до сих пор актуальна для исследователей. В
книгу, где был опубликован указанный очерк, также вошло исследование магистра богословия А.К. Свитича «Православная Церковь в Польше и ее автокефалия», опубликованное издательством «Наша страна» в Буэнос- Айресе в 1959 году. Таким образом, мы видим и переиздание работ эмигрантских ученых, историков и церковников, где хоть и вскользь, изучается деятельность Поместного Собора 1917-1918гг.
Глава 1. Система преподавания религиозных дисциплин до Революции 1917 года.
Религия в системе школьного образования
Одним из наиболее важных нововведений времен правления Александра III стало создание церковно-приходских школ. В данных учебных заведениях, деятельность которых должна была быть распространена на всей территории страны, требовалось проведение и создание условий для изучения религиозной и богословской литературы. К религиозной литературе, прежде всего, относился Закон Божий.
Как отмечают исследователи с момента отмены крепостного права в 1861 году в России происходит формирование и введение в процесс обучения нового предмета Закона Божьего. О введении данного предмета в преподавание в светских учебных заведениях еще до Александра II озаботился его отец Николай I, который и ввел в действие указ о преподавании данного предмета. Утверждение же религиозного и нравственного сознания произошло по «Положению о начальных народных школах» 1864 года, по которому Закон Божий должен был преподаваться в начальных школах. Известно, что согласно требованиям Синода и в соответствии с определенными программами Закон Божий стал преподаваться с 1851 года по плану протоиерея Стефана Райковского.
Закон Божий в свою очередь состоит из пяти частей: предварительные понятия, молитвы, Священная История Ветхого и Нового Завета, О вере и жизни христианской и раздел о богослужении в православной церкви. Таким образом, Закон Божий прежде всего нацелен на изучение общих и в тоже время отдельных элементов, связанных с церковной жизнью. Главным идеологом восстановления церковно-приходских школ в 1880-е гг. историки называют прежде всего педагога С.А. Рачинского, который был достаточно близок к К.П. Победоносцеву и Священному Синоду. В тоже время важно отметить, что с созданием церковно-приходских школ требовалось решить не только проблему преподавания отдельных дисциплин, но и снять влияние светских учебных заведений на религиозное воспитание. К.П. Победоносцев в своих проектах начала эпохи «контрреформ» отметил, что важно создать независимую от земских школ систему преподавания. Она могла бы существовать независимо от Училищного совета и местной земской опеки. Не смотря на долгое обсуждение, которое по приблизительной оценки заняло приблизительно более двух лет, в мае 1884 года окончательный проект был подан на рассмотрение Синода, который его утвердил и уже 13 июня 1884 года он был утвержден Александром III после ознакомления с докладом К.П. Победоносцева, который был представлен вместе с законом накануне.
В «Правилах о церковно-приходских школах» 1884 года сказано:
«Церковно-приходские школы могут быть одноклассные с двухлетним и двуклассные с четверолетним курсом [это нововведение самого С.А. Рачинского, который считал, что на первоначальном этапе это будет невозможно для всех школ сразу. - Н.А.]. В них преподаются: 1) Закон Божий (а именно: а) изучение молитв, б) священная история и объяснение богослужения, в) краткий катехизис); 2) церковное пение; 3) чтение церковной и гражданской печати и письмо; 4) начальные арифметические сведения. В школах двухклассных преподаются сверх сего начальные сведения из Истории Церкви и Отечества». Стоит отметить, что в начале ХХ века вместо четырехгодичных курсов были введены трехгодичные и таковыми оставались вплоть до революции. Здесь же мы видим, что содержание Закона Божьего XXI века несколько расходится с тем, что давали в преподавании в последней трети XIX века. В кратком катехизисе говорится в соответствии с требованиями кратко о том, какие источники являются основой для православной веры, какого православное исповедание веры (с перечислением составляющих Символа Веры), перечисляются священные таинства (крещения, миропомазания и т.д.), ветхозаветные заповеди, а также дана краткая часть Нового Завета. Отметим, что принятые Училищным советом при Священном Синоде программы преподавания Закона Божия должны были быть обязательны для всех, но они были приблизительными. Каждая школа вправе была составлять свою учебную программу по предмету. Изучение церковного пения является одним из важнейших элементов системы обучения в церковно-приходских школах. С одной стороны, в нашем понимании, достаточно стандартные уроки пения, которые были бы достаточно ясным и наглядным объяснением для понимания данного предмета для наших современников. Однако, церковное пение имеет особый смысл. Во-первых, дети с малых лет приучаются работе в команде. Во-вторых, с раннего возраста дети посещают духовные центры, где в определенной степени им также прививается культура пения и поведения в общественных местах. В-третьих, церковное пение - важный предмет в понимании близости к чему-то потустороннему, единственному, что ты не можешь объяснить, но принимаешь на веру. В этом смысле изучение церковного пения, не только в рамках школы, но и происходит практика пения в самом религиозном центре. Изучение чтения церковной и гражданской печати и письма - обязательный навык в принципе для взросления человека. В данном случае идет разговор об очевидном разделении между церковной и гражданской печатью по совершенно объективным причинам. Оно ведет за собой отдельные часы на изучение церковно-славянского языка, чтению которого в идеале требуется достаточно большое количество времени. Изучение письма всегда является системообразующим элементом в школьном преподавании. Сам К.П. Победоносцев говорил во Всеподданнейшем отчете за 1884 год, что церковно-приходская школа должна выполнять двоякую функцию: с одной стороны она должна заниматься духовно-нравственным воспитанием обучающихся (по последнему ФГОС данные требования реализуются в рамках развития личностных компетенций обучающихся), а с другой развивать практические навыки, полезные в жизни.
Среди видных деятелей церковно-приходских школ стоит выделять А.И. Анастасьева (1852-1919), который в своей педагогической практике основывался на идеях воспитания с целью стремления ребенка к мудрости, т.е. к Богу, но отнюдь это не должно было умалять того, что ребенок должен был воспитываться и физически, что также требовалось. Также к числу активных сторонников воспитания ребенка в этой логике следует отнести и С.И. Миропольского, который одной из задач воспитания детей ставил воспитание христианина и гражданина своей страны.
Стоит также обратить внимание и на проблему несоответствия для религиозного воспитания различных типов учебных заведений. Наиболее пригодной для преподавания религиозных дисциплин уже не считались школы со светским характером обучения, то есть земские школы. В организационном отношении также были определенные несостыковки. Земские учебные заведение входили в ведение Министерства народного просвещения, в то время как деятельностью церковно-приходских школ занимался училищный комитет, который был создан при Святейшем Синоде. Таким образом, даже соответствие программ преподавания в школах вело бы к организационной двойственности.
Стоит также отметить, что основная ответственность за преподавание в школе указанных дисциплин была возложена на приходских священников, дьяков и диаконов. Требования к преподаванию в таких школах были достаточно строгие. Синельников в частности выделяет следующие положения: «В программе испытаний на звание учителя (1896 г.) отмечалось, что, помимо знания русского языка, счисления, истории и других преподаваемых предметов, учитель должен был проявить знания и по Закону Божию, который им хотя и не преподавался, но религиозная настроенность учителя обязывала к соблюдению требований, в число которых входило знание: 1) молитв (по учебному часослову, изданному по благословению Св. Синода); 2) священной истории Ветхого и Нового Заветов (по одному из учебников, одобренных для городских и уездных училищ); 3) краткого катехизиса (по книге «Начатки христианского учения»); 4) учения о богослужении (по одному из учебников, одобренных для городских и уездных училищ); 5) церковной истории». Таким образом достаточно длинный сам список требований к знаниям. Обратим внимание и на важную деталь - преподавание церковной истории. Важным элементом отличия церковной истории от светской является то, что главным объектом истории является сам институт церкви в ее историческом развитии. Отметим, что в силу православной традиции, где церковь достаточно сильна в отношении близости к государству, церковно-государственные отношения преподаются в значительной близости друг другу, но именно с точки зрения отношений отдельных иерархов церкви с представителями светской власти. Наиболее наглядный пример таких взаимоотношений являются отношения между преподобным Сергием Радонежским и великим князем Дмитрием Донским. В этом смысле подчеркнем, что церковная история преподается и учится на основе житий святых (т.н. агиография), а также других текстов подобного характера. Вслед за современником начала ХХ века А.Ф. Комаровым С.П.
Синельников называет следующие качества, которые необходимы законоучителю: «религиозность, честность, любовь к делу и детям, терпение, твёрдость воли и настойчивость, самообладание, бдительность, аккуратность, справедливость. На первом месте далеко не случайно стояла религиозность». Современники введения церковно-приходских школ отмечали, что чем более религиозен законоучитель, тем лучше, потому что его духовно-нравственный авторитет среди детей и среди паствы должен быть соответствующим.
О стихийном росте народного образования в первое десятилетие ХХ века в России говорил в начале 1913 года бывший депутат Государственной Думы I созыва И.И. Жилкин в «Вестнике Европы». Однако данный рост образования подчас не соответствовал религиозному чувству. Наиболее быстро светскими учебные заведения становились в городах. В силу активности общественной и политической жизни, разные элементы религиозности выходили из постоянного внимания современников. Стихийный рост образования в свою очередь требовал новых методов образования и воспитания. На рубеже веков такие новые методы предлагал в своих работах Архиепископ Фаддей (Успенский) (1872-1937). Будущий архиерей в 1897-1907гг. в сане иеродиакона и иеромонаха занимался преподаванием религиозных дисциплин в Смоленской, Минской, Уфимской и Олонецкой духовных семинариях. В 1902 году в сане архимандрита он был назначен инспектором Уфимской духовной семинарии. В это же время он подготовил к публикации и издал «Записки по дидактике», которые являются наиболее значимым на рубеже веков трудом, посвященный методике преподавания церковных дисциплин и в целом церковной педагогике.
Педагогические идеи Архиепископа Фаддея (Успенского)
«Учитель учителей» - пожалуй, самое лучшее и точное утверждение о будущем русском архиерее, которые первые годы перед получением кафедры во Владимире-Волынском в 1908 году будет заниматься преподаванием в духовных семинариях страны, и будет выделять наиболее важные моменты из своего педагогического опыта. В своих «Записка по дидактике» Фаддей (Успенский) обратил внимание не только на саму методику преподавания религиозных дисциплин, но и на цели воспитания в религиозном духе.
О смысле преподавания священнослужитель говорит следующие вещи: «Если уж обучение русскому языку, письму, счислению, истории и географии может и должно давать пищу не одному только уму, но и сердцу, так как все эти предметы заключают в себе много занимательного и интересного, если объяснительное чтение и рассказы из истории, при целесообразном выборе статей, могут иметь громадное воспитательное значение, то тем более нравственновоспитательное значение должны иметь уроки Закона Божия. Обучение Закону Божию прямо не достигало бы цели, если бы, занимая ум, оставалось без влияния на другие силы души детей, на самую их жизнь. Поэтому-то уроки Закона Божия должны прямо переходить в живую беседу…». Сразу же священнослужитель обращает внимание на существенные различия в преподавания Закона Божьего. Во-первых, Закон Божий - предмет, который является важным с точки зрения воспитания определенного отношения учеников к окружающей действительности. Изучая Закон Божий, учащиеся принимают на себя духовно-нравственное воспитательное значение предмета. В этом смысле, как мы уже отметили, говорить о преподавании такого предмета в обычной светской школе не совсем правомерно, потому что преподавание этого предмета целиком и полностью ложиться на лиц духовного звания (законоучителя).
О смысле преподавания дисциплины для самих законоучителей Фаддей (Успенский) говорит следующее, отмечая при этом проблему, что достаточно часто сами законоучителя не могут принимать участие в преподавании из-за своих обязанностей. Вот его слова: «…учителям во многих случаях приходится заменять законоучителя, - потому ли, что его нередко отвлекают обязанности по приходу, или еще по какой другой причине, - учитель уже потому не может считать обучение Закону Божию обязанностью, совершенно стороннею для себя, что Закон Божий есть главный предмет в школе и средоточие всего школьного обучения». Обратим внимание, что по логике священнослужителя, Закон Божий является центральным предметом школьного обучения. Это вполне справедливое утверждение именно для церковно-приходских школ, где главная задача воспитания в общем и целом сводится к знанию Священного Писания, но также и к другим особенностям. Сам Фаддей (Успенский) о христианском воспитании писал так:
«Христианское воспитание соединяет в себе все то, к чему стремятся педагоги, и только оно вполне достигает тех целей, какие педагоги ставят для воспитания. Так, если говорят, что воспитание должно вести к счастью воспитанника, то только христианство и может дать истинное счастье человеку. Не отвергая (как языческие философы стоики) земных радостей, оно запрещает только неумеренную привязанность к ним и указывает человеку на истинную радость, которая состоит в молитвенном общении с Богом, в служении ближним в духе любви». По мере своих рассуждений Фаддей (Успенский) обращается к целому ряду, как ему кажется, важных идей в преподавании. Он отмечает и абсолютную нелогичность отмены преподавания Закона Божьего во Франции в 1881 году, но при этом обращает внимание, что в Европе многие реформы образования были во многом подвержены логике просветителей, которые также высказывали свои педагогические идеи. Среди известных авторов были Ж.-Ж. Руссо, Я. Коменский, развивавший теорию о природосообразности воспитания, и др.
О месте учителя в преподавании Фаддей (Успенский) продолжает: «Затем, учитель обязан не только учить, но и воспитывать детей. Но ведь для воспитания детей в духе христианского благочестия живые беседы с детьми по Закону Божию составляют одно из наиболее действенных средств. Учитель всегда легче подействует на детей, если будет говорить им, как учил Спаситель, как жили праведные люди, о которых рассказывается в Священной Истории, и т.д.». Очевидно, что роль учителя не должна ограничиваться только словами. Она должна сопровождаться и делами. Будущий архиерей отмечает, что для того, чтобы начинать преподавание Закона Божьего нужно узнать, что ученики в принципе знают о нем.
«учителю предстоит многое в понятиях детей исправить (например, разные суеверия) и дополнить, чтобы таким образом подготовить к дальнейшему обучению Закону Божию. Затем во вступительных беседах нужно уяснить детям самые основные понятия о Боге, без которых нельзя было бы ни объяснять молитвы, ни изучать Священную Историю». К таким относятся: изучение отдельных особенностей богослужений; знание молитв, которое должно сопровождаться рассказом об отдельных аспектах в богослужениях и местах молитв в них и т.д. «Успешно может воспользоваться учитель для воспитания молитвенного настроения в детях и присутствием их за богослужением», - заключает Фаддей (Успенский).
Как мы отмечали, в состав Закона Божьего входят и другие области. Одну из них - Священную Историю нужно преподавать «живо и наглядно».
«Живость и наглядность рассказа состоит в том, - пишет священнослужитель, - что рассказываемое событие представляется как бы происходящим пред глазами детей, - это бывает тогда, когда в нем удерживаются все характерные подробности обстановки (картинность), подлинные речи действующих лиц (драматизм) и т.д. Краткие и сухие, сжатые рассказы в 5-10 строк запоминаются детьми с большим трудом, чем пространные, но живые рассказы из Библии от 50 до 100 строк». К этому же следует добавить, что «рассказ должен быть как можно более прост и естествен, а также должен отличаться последовательностью, так чтобы каждое последующее событие естественно вытекало из предыдущего».
С точки зрения современного взгляда на преподавание одним из главных средств является наглядность. Однако, если сейчас мы имеем право использовать в качестве дополнительных средств большое количество информационных и электронных ресурсов, то для начала ХХ века, разумеется, были гораздо более простые технологии. К таковым относятся показ картин, которые должны были четко следовать библейским сюжетам, а не выдумки различных художников. «Хорошо употреблять из картин особенно изображение различных местностей, упоминаемых в Библии, священных одежд, чертежи скинии и храма с их принадлежностями, карту Палестины, с помощью которой дети могут наглядно следить за путешествием израильтян в землю обетованную или Господа Иисуса Христа и Его апостолов по городам и селениям. Только прежде пользования картою Палестины необходимо дать детям понятие о масштабе (как уменьшенной единице измерения местностей земного шара)». Обращение к картографическому материалу также важная часть преподавания и Фаддей (Успенский) предлагал давать возможность для понимания, где происходили события из Священной Истории на примере карты Палестины. Конечно, здесь следует, наверное, оговориться о том, что в силу возраста и карта должна быть адаптирована для учеников, поэтому вероятно нужно было использовать карту Палестины с дополнительными комментариями к ней со стороны учителя не только о масштабах, но и других деталях, к примеру: расположение страны, расположение других стран или же на примере священных мест.
Таким образом, можно сказать, что идеи Фаддея (Успенского) достаточно актуальны для вопросов преподавания не только религиозных дисциплин и до сегодняшнего дня. Вопросы о применении наглядности, живость обучения, отказ от зазубривания текста - наиболее тяжелые вопросы в преподавании особенно гуманитарных дисциплин. Как справедливо отмечает Гринько, архимандрит Фаддей подчеркивал необходимость светского знания на духовной основе. При этом мы полностью не согласны с мнением М.А. Егоровой, которая стоит на принципиальной религиозной позиции. Егорова утверждает, что позиции Фаддея (Успенского) «принципиально отличны от краеугольных положений атеистической педагогики и свидетельствуют, сколь велика и трагична по своим разрушительным последствиям оказалась утрата ценностной ориентации отечественной педагогической мысли, основанной на православной вере». В некоторой степени такой подход напоминает настроения первой волны русской эмиграции в 1920-е гг., которые с не меньшим неприятием относились к реформе русской школы. На самом же деле, как показывают
«Записки» Фаддея (Успенского), принципы преподавания достойны того, чтобы они были включены так же и в систему светского обучения. Это происходит на сегодняшний день повсеместно.
Место законоучителя и главная организационная проблема в системе образования
Законоучитель - центральная фигура в преподавании закона Божьего в школе. Как мы уже заметили, как правило, данное место занимал священнослужитель. Приходской священник был в этом смысле самой логичной фигурой для этой должности. В системе преподавания именно местный священнослужитель и составлял программу, по которой должно было вестись преподавание в церковно-приходской школе. Стоит также отметить, что помимо церковно-приходских школ Закон Божий преподавался и в Школах Грамоты, а также в Воскресных школах при приходах. Курс «Закона Божьего» вводился и в преподавание в земских школах, согласно «Положению о начальных народных училищах» 1874 года. Однако, в этих школах курс предмета был сокращен (изучался только краткий катехизис и Священная история), но при этом оставалось на изучение в качестве отдельных дисциплин церковнославянский язык и церковное пение.
Как мы уже отмечали, к учителю начальной школы предъявлялись достаточно высокие требования. Помимо обладания знаниями, и навыками для преподавания дисциплины, учитель должен был быть религиозным человеком. При поступлении на службу в среднее учебное заведение, учителем к тому же давалась определенная присяга. В её начале говорилось: Я, нижепоименованный, обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, пред Святым Его Евангелием…. Присяга давалась по написанному лично тексту и приводилась в исполнение чтением «клятвенного обещания», завершаясь целованием «слов и Креста Спасителя», в присутствии директора учебного заведения. К присяге учителя приводил, как правило, священник домовой (училищной, гимназической) или приходской церкви». Позже уже присяжный лист отправлялся попечителю учебного округа. Цель принесения присяги состояла в том, что человек не может отойти от данных, на основании законов, предписаний. Таким образом, на учителя фактически возлагалась как фактическая, так и духовная ответственность за его работу. Невыполнение данного требования просто приводило к отказу в приеме на работу в учебное заведение.
Законоучитель как центральная фигура в образовательном процессе с одной стороны, находился на низшей ступени иерархии в системе преподавания. Его место как настоятеля прихода не приносило с точки зрения его социального положения никакого изменения. Однако требования к законоучителю были отличны от тех, которые применялись в отношении учителей. Синельников пишет: «Требования к законоучителю были на порядок выше, чем к учителю, и определялись законоположениями правительства и Святейшего Синода, среди которых на первом месте стояли предписания, руководства об обязанностях законоучителей и методических приёмах преподавания, сформулированные в Уставе духовных консисторий, правилах о церковно-приходских школах, методических указаниях, в Инструкции настоятелям церквей, в материалах совещаний в Министерстве народного просвещения по реформе школы и др. документах».
Такие требования оставались обязательны для всех служащих в церковно-приходских школах (и других учебных заведениях) вплоть до переподчинения всех образовательных учреждений из Синодального ведомства в ведомство народного просвещения. Проблема перераспределения полномочий, а также структуризации образовательного процесса стала актуальна для этой сферы российского образования почти сразу после введения положения 1884 года. Причина, которая заставляла оспаривать существующее положение в образовании, связана как с организационной составляющей, когда контроль за образованием логично было бы держать в руках одного министерства, так и с финансовыми вопросами. Распределение государственного бюджета происходило по каждой отдельной отрасли, однако, ходатайства об увеличении, изменении заработной платы, дотаций и т.д. в сфере образования приходили как из ведомства народного просвещения, так и из Священного Синода. Данная проблема уже наиболее остро встанет именно в 1917 году, когда к власти министерствах придут люди, которые попытаются активно пересмотреть систему образования в этом вопросе.
Глава II. Вопрос о религиозном образовании в деятельности Поместного Собора Православной Российской Церкви
Изменения в сфере просвещения в деятельности Временного Правительства
Деятельность сферы просвещения в России, как мы уже отмечали, осуществлялась в рамках Министерства народного просвещения. За последние годы перед Революцией ведомством руководили последовательно два разных по своим качествам и политическим взглядам политика: граф П.Н. Игнатьев (1915-1916) и Н.К. Кульчицкий (1916-1917). Этих министров вполне целесообразно приводить под общую формулу 1916 года - министерской чехарды. Граф П.Н. Игнатьев был достаточно либеральных и прогрессивных взглядов. В своих политических пристрастиях, он в целом достаточно последовательно отстаивал идею сотрудничества с Государственно Думой и Прогрессивным Блоком. За это отношение к политике в стране он достаточно быстро впал в немилость. Однако, за время своего пребывания на должности министра, граф Игнатьев не раз созывал учительские съезды. Требовал «через школу способствовать развитию производственных сил в стране». Школа, по мнению министра, должна была стать помощью детям в их дальнейшей жизни. Она должна в первую очередь служить «нуждам населения». У большинства министров, судя по всему и у самого Игнатьева, были достаточно натянутые отношения с консервативным премьером И.Л. Горемыкиным. В споре с премьером «чуть ли не каждый вопрос приходилось брать с боя». При председательствовании Б.В. Штюрмера министр просвещения несколько раз подавал в отставку, но так и остался на своем посту. Несмотря на предлагавшиеся реформы, граф П.Н.
Игнатьев не мог их провести просто в условиях войны. У него не оказалось твердой почвы под ногами. В самом начале января в письме А.В. Кривошеину П.Н. Игнатьев уже почти предрекал революцию, боясь того, что молодежи дали «якобы офицерские звания». В конце декабря 1916 года на места министра народного просвещения пришел бывший попечитель Петербургского учебного округа ученый биолог, профессор Н.К. Кульчицкий. Примечательным фактом его биографии является тот факт, что наряду с научной деятельностью профессор Кульчицкий активно занимался общественно-политической деятельностью еще с начала ХХ века. В 1903 году он стал членом Русского Собрания, а с 1905 года вошел в состав Харьковского отдела Союза Русского Народа. Современники отмечали, что, несмотря на то, что он был куда более опытным и способным к исполнению своих обязанностей, он не успел ничего реализовать на практике. Его пребывание в составе кабинета с портфелем министра продолжалось всего два месяца.
После падения монархии к власти пришло Временное Правительство. Во главе Министерства народного просвещения встал кадет ученый- экономист и бывший ректор Московского университета А.А. Мануйлов. Стремясь следовать логике «революционного духа» в стране, в образовании он оказался вполне естественно либеральным руководителем. Он старался поддерживать идеи реформирования русского правописания, отменил запрет на прием студентов в учебные заведения, в случае отчисления из гимназии и реальных училищ. В целом же, по отзывам ближайшего сотрудника по деятельности в правительстве В.Д. Набокова, он оказался достаточно апатичным и бездеятельным, не понимал условия момента, и не оказался сильным и волевым человеком тогда, когда появление такого было нужно важнее всего. Он не предпринял никаких практических шагов на пути выведения из преподавания Закона Божьего и в целом дисциплин религиозного характера, они оставались целиком и полностью в ведении Святейшего Синода. В самом начале своей деятельности на посту министра им было предпринято принятие закона «Об отмене вероисповедальных и национальных ограничений» 20 марта 1917 года. Стоит отметить, что данный закон никак не выявлял негативного отношений в пользу отмены преподавания религиозных дисциплин в школы. Параллельно с этим законом принимают отдельные законы и постановления с целью увеличения заработной планы преподавателям церковно-приходских учебных заведений, что в принципе может говорить об определенной благожелательности к школам. При этом, сам А.А. Мануйлов продвигал идею объединения неспециальных учебных заведений под руководством ведомства народного просвещения. Для организации данной инициативы 17 мая 1917 года А.А. Мануйловым был учрежден Государственный комитет по народному образованию (ГКНО). В состав Госкомитета вошли представители Совета рабочих и солдатских депутатов (В.И. Чернолуский), Всероссийского Совета крестьянских депутатов, Всероссийского союза городов, Всероссийского земского союза, Всероссийского учительского союза (В.А. Герд), Совета Всероссийских кооперативных съездов (М.Д. Шишкин) и др. Возглавил Госкомитет деятель народного просвещения, член «Союза 17 октября», а позже Прогрессивного Блока, депутат Государственной Думы IV созыва И.С. Клюжев. В первое время в марте-апреле 1917 года участвовал в подавлении аграрных беспорядков в отдельных уездах Самарской губернии. В одном из пунктов программного положения ГКНО значилась как цель объединение управления учебными заведениями. Возможно также было создавать другие учебные заведения, но которые были лишены «религиозного элемента и в учебном плане, и в строе школы». В этих условиях Закон Божий мог стать необязательным предметом, а его преподавания детям теперь зависело только от мнения родителей, которые вполне могли отказаться от его преподавания в школе. Уже 18 мая было принято решение о подготовке законопроекта о создании общегосударственного комитета по народному образованию. Данный проект был подан на рассмотрение Временного Правительства уже 2 июня. Специальная комиссия по изучению данного вопроса направила свое предложение о создании такого комитета в составе профильного министерства, что и было отклонено.
Дискуссии о выведении Закона Божьего из преподавания в школе достаточно активно стали происходить на заседаниях ГКНО. Главными точками зрения на данную проблему являлись:
1)невозможность запрещения преподавания Закона Божьего в учебных заведениях в силу того, что Церковь еще не отделена от государства;
2)политические условия момента, по которым выведение преподавания религиозных дисциплин из школы являлось несвоевременной мерой.
Нетрудно догадаться, что большую часть нареканий вызвала вторая точка зрения, которую выражал редактор журнала «Русская школа», преподаватель Санкт-Петербургской педагогической академии Я.Я Гуревич, сын первого редактора журнала действительного статского советника, педагога и историка Я.Г. Гуревича (1843-1906). В итоге прений, вторая точка зрения была отвергнута членами совещания и в итоге было разрешено светским учебным заведениям открывать учебные заведения без религиозного компонента.
Другой член совещания Н.Н. Иорданский (от лица Всероссийского учительского союза) отметил, что решение об окончании преподавания Закона Божьего, как и решении в целом вопроса о светском характере в образовании может решать только Учредительное Собрание. Закон Божий по предложению Иорданского может оставаться в качестве учебной дисциплины в школьном курсе, однако является необязательным для всеобщего преподавания. Порядок же преподавания Закона Божьего определялся следующими положениями, которые в своей работе уже процитировал А.В. Шевченко: «- с однородным вероисповедным составом учащихся и общим желанием родителей и учащихся - изучать учебный предмет в обычные классные часы по соглашению с учащим персоналом;
-с однородным вероисповедным составом учащихся, но с группой учащихся, освобождённых от посещения уроков Закона Божия, - преимущественно во внеклассное время;
-со смешанным вероисповедным составом учащихся - назначать преимущественно одни и те же часы для преподавателей разных вероисповеданий;
-где позволят местные условия организовать занятия во внеклассное время и вне школы, в храмах и молитвенных домах;
-порядок преподавания предложить устанавливать местным органам самоуправления совместно с педагогическим советом и представителями вероисповедной общины;
-преподаватели Закона Божия не должны входить в состав педагогического совета;
-предложить вероисповедной общине устанавливать программу учебного предмета по своему усмотрению;
-сохранить вознаграждение из государственных средств в установленном размере для одного преподавателя Закона Божия;
-при потребности в нескольких преподавателях вознаграждение распределять между ними пропорционально числу учащихся с предоставлением права дополнительного вознаграждения из средств местной вероисповедной общины;
-вознаграждение из местных источников устанавливать по усмотрению органов самоуправления и содержателей училищ;
-освобождённые от изучения курса Закона Божия не должны быть ограничены в правах, даваемых по окончании курса учебного заведения».
Однако за действиями правительства в сфере народного просвещения стоит обращать внимание и на то, как действовал в это время Святейший Синод. В то время новым обер-прокурором взамен Н.П. Раева (обер- прокурор с августа 1916 по март 1917 года), который по оценкам современников обладал заурядными способностями, был назначен «революционный» обер-прокурор Н.В. Львов. Если сам Львов был сторонником сохранения церковно-приходских школ, то члены Училищного совета при Синоде держались иного мнения на эту проблему. Не смотря на проведение данной идеи, у сторонников объединения школ в лице Е.П. Ковалевского и И.С. Клюжева оказались достаточно яростные противники, которые были наделены правами решающего голоса: В.А. Потулов, А.В. Смирнова и Ф.Д. Филоненко. Собственно и принятие решения в пользу отказа от объединения со светскими учебными заведениями и было предрешено с самого начала. Однако и позиция церковных иерархов во главе с Львовым в определенном смысле менялась. Даже московские законоучители на своем съезде в апреле 1917 года высказались за присоединение к МНП.
В подобном же отношении себя вели два других министра просвещения из кабинетов Временного Правительства. С.Ф. Ольденбург и С.С. Салазкин имели несколько отличные политические взгляды, по-разному относились к студенческим выступлениям в среде российского высшего образования в межреволюционный период. Они достаточно последовательно пытались проводить реформирование высшего образования, в то время как среднее образование у министров, как правило, не занимало центрального места в работе. Вопросы же религиозного характера выводились на первый план только в общем видении государственных порядков. В этом же смысле стоит также и говорить о том, что даже вопросы изменения преподавания дисциплин отдавались на откуп и деятельность Учредительного Собрания, к которому на тот момент очень неспешно готовились. Этого же мнения придерживались и представители Церкви, члены Священного Синода которого написали письмо Временному Правительству, в котором подчеркивали важность принятия решения по этому вопросу только в рамках собрания. Однако, вместе с дискуссиями внутри государственных структур обсуждение назревшей реформы проходило и в рамках принятия других дополнительных мер для отделения преподавания религиозных дисциплин в светских учебных заведениях.
Связано было это с законом Временного Правительства от 14 июля 1917 года «О свободе совести». По данному закону, который по праву можно считать «важнейшим актом Временного Правительства в сфере гражданского законодательства», было изменено само право личного выбора человеком его религиозных предпочтений. Параллельно в виде постановления в Вестнике Временного Правительства был также опубликован документ «О свободе совести», однако его отдельные положения не были конкретизированы и тем более не относились к работе в сфере религиозного образования. С образовательной точки зрения, право на свободный выбор религии дает право человеку самому выбирать нравственные ориентиры и позволяет самостоятельно выстраивать линию своего поведения и собственные ценности. С институциональной точки зрения предполагалась «всеконфессиональная» модель государства, которая не позволяла устанавливать одну обязательную религию для всех (государственную религию). Для православных людей по данному закону продолжало признаваться деятельность церковного суда в отношении браков, а также сохранялось право на ведение метричных книг. Можно с определенной натяжкой сказать, что между Законом «О свободе совести» и Постановлением СНК от 23 января 1918 года «Об отделении Церкви от государства» было достаточно небольшое расстояние. В определенной степени, Временное Правительство сделало лишь полшага к нововведению, которое впоследствии уже провели большевики. Закон коснулся и сферы образования. По этому закону преподавание Закона Божия в государственных школах низводилось до необязательного (факультативного) предмета. Преподавание законоучителем (священником) Закона Божьего оказалось тесно связано с законом «О свободе совести», пишет современный историк церкви в революционные годы. И вот эта проблема значительно выходила за общую проблему преподавания. Место Закона Божьего в системе преподавания оказалось краеугольным камнем, когда была предпринята попытка решить проблему существования церковно-приходских школ. Введенные еще при К.П. Победоносцеве, они еще в 1880-е гг. имели нарекания на свою деятельность и на сам смысл и суть существования. Проблема в данном случае заключалась в вопросах подчинения образовательных организаций. Церковно-приходские школы относились к ведению Святейшего Синода, почему, собственно говоря, на них и не распространялись распоряжения Министерства народного просвещения. 20 июня принимается постановление Временного Правительства «Об объединении, в целях введения всеобщего обучения, учебных заведений разных ведомств в ведомстве министерства народного просвещения». Согласно данному постановлению все учебные заведения передавались в ведение министерства народного просвещения. С точки зрения церковной организации это лишало Церковь одного из средств массового просвещения общества. В тоже время, это явление целиком соответствовало логике отказа от господства религии в общественной жизни страны. Логический вопрос о выгоде данного решения на данный момент остается открытым. Но представляется, что с точки зрения массового просвещения, логичным представляется держать все учебные заведения под покровительством соответствующего ведомства. Ярым сторонником изменения в системе преподавания в школах и организационных изменениях, предпринятыми правительством, стал П.Н. Милюков, который утверждал, что «религиозно- нравственное воспитание» парализует общественную активность населения, и не может создать для власти конкурента в политическом поле. «Светская школа хочет освободить личность, а церковноприходская хочет обуздать ее», говорил лидер кадетской партии.
Обратим внимание, что с момента революции в Петрограде, на местах в епархиях вопрос о преподавании Закона Божьего в учебных заведениях стал подниматься на экстренных заседаниях мирян и духовенства епархии. Так, например, собравшийся в мае 1917 года в Туле экстренный епархиальный съезд предложил создать вместо церковно-приходских школ народную приходскую школу. Народная школа должна была бы содержаться за государственный счет и здесь в обязательном порядке должно было быть преподавание Закона Божьего. Воспитание должно было бы происходить в религиозно-нравственном духе. Обратим внимание, что сведений с мест о вопросах преподавания религиозных дисциплин в образовательных учреждениях достаточно мало. В силу ряда обстоятельств, а также в силу специфики периодической печати Церкви в 1917 году, материалы епархиальных съездов запаздывали с опубликованием, а многие и не были опубликованы вовсе. Однако следует признать, что деятельность таких органов управления епархиями происходила. Съезды по большей части поддерживали мнение Синода. Тоже следует обратить внимание, что инициатива Временного Правительства по передаче учебных заведений в ведение министерства просвещения находила мало благожелательных откликов от представителей церкви.
В силу особенности момента, главная задача для дальнейшего продвижения дел реформирования народного образования исходила из того, какие правительственные решения (законы и указы) примет Временное Правительство, а также постановления Поместного Собора. Совокупность выработанных решений могла войти в принятие решений на Учредительном Собрании. Первую проблему попыталось решить само правительство, когда в начале июля оно подготовило законопроект о взаимоотношениях между Государством и церквями. В данном случае не имелось особого различия в подходах к конкретным церковным организациям. В законопроекте в частности говорилось, что «каждая признанная государством церковь пользуется полной свободой и самостоятельностью во всех своих делах, управляясь по собственным своим нормам, без всякого прямого или косвенного воздействия и вмешательства государства». В случае же принятия данного законопроекта на Учредительном Собрании, куда он и должен был быть внесен, предполагалось создать министерство исповеданий, которое в своем ведении должно было заниматься государственным надзором за «исключительно закономерностью действий органов церкви».
Принятие к сведению данного законопроекта фактически начало процесс созыва и проведения Поместного Собора. 5 июля 1917 года по представлению Предсоборного Совещания, которое начало свою работу с 29 апреля этого же года, было принято решение о созыве Поместного Собора Церкви. Собор должен был решить целый ряд вещей, в том числе и вопрос о преподавания религиозных дисциплин в школе. Исследование Поместного Собора Православной Российской Церкви неоднократно подвергалось исследованию. Вопрос же преподавания в работе Собора было отнюдь не на самом первом месте. Учитывая, что Собор был первым после нескольких веков, а также особенности событий в России 1917 года, в определенной степени стоит считать Поместный Собор и Учредительным. Так член Собора по избранию как мирянин от Симбирской епархии С.П. Руднев на одном из заседаний Собора сказал: «Нам принадлежат в пределах церковных канонов все дела, касающиеся Православной Церкви, нам надлежит в указанных пределах все переустройство Поместной Церкви. Как назвать это юридическим языком? Да это и есть функции Учредительного Собрания. Итак, мы - Учредительное собрание Церкви в пределах церковных канонов».
Деятельность Поместного Собора Российской Православной Церкви
К работе Собор приступил 15 августа 1917 года, когда по итогам трехступенчатых выборов в Москву прибыли все делегаты Поместного Собора. Собор проводил свою работу в течение трех сессий с окончанием 20 сентября 1918 года. На открытии собора присутствовали члены Временного Правительства под руководством А.Ф. Керенского. В ходе работы члены Собора присутствовали на 170 его заседаниях, а преимущество на заседаниях собора имело не духовенство, а миряне - 299 из 564 членов Собора.
Вопрос о преподавании Закона Божия в Российском государстве встал на Поместном Соборе одним из первых, уже на шестом заседании Собора 3 сентября (21 августа) 1917 г. Отдел для разработки данного вопроса был создан тогда же 21 августа одним из пяти первых отделов по предложению обращения 31 члена Собора, зачитанного протоиереем Н.А. Любимовым.
августа к Собору в лице Высокопреосвященного Председателя митрополита Московского Тихона поступило обращение: «Мы, нижеподписавшиеся Члены Собора, представители всех концов земли Русской, на основании данных нам при выборах наказов, единогласно свидетельствуем, что 114-миллионный православный Русский народ и русская школа в глубоком волнении ждут голоса Всероссийского Церковного Собора в защиту Закона Божия... Государственный Комитет при Министерстве Народного Просвещения также высказался за необязательность религиозного обучения в школе и будет настаивать на проведении этой необязательности в жизни школы уже с начала наступающего 1917-1918 учебного года... В виду сказанного, мы, нижеподписавшиеся Члены Всероссийского Церковного Собора, по наказу пославшего нас православного народа, просим Высокопреосвященного Председателя вопрос о положении Закона Божия в русской школе сделать предметом соборного суждения в порядке особой спешности в одно из ближайших заседаний, в виду наступления нового учебного года, и соборное постановление по этому вопросу довести до сведения Временного Правительства».
Кроме того, это было дополнено заявлением Организационного Комитета Всероссийского Родительского Союза средней школы. Одной из основных мыслей данного Союза было: «Всероссийский Родительский Съезд полагает, что изучение Закона Божия, при условии коренной реформы его преподавания, в обновленной демократической школе должно быть признано обязательным для всех учащихся, сообразно религии и вероисповеданию каждого, и поставлено в одинаковые внешние условия со всеми главными предметами школьного курса».
Как было уже сказано, отдел для работы по данному вопросу был открыт в тот же день, а 28 августа было объявлено, что для работы в нем записалось 98 человек. Председателем отдела был выбран архиепископ Тамбовский и Шацкий Кирилл (Смирнов) (1863-1937, в будущем митрополит Тифлисский и Бакинский, экзарх Кавказский).
Одним из первых слово о церковно-христианском просвещении в целом и о преподавании Закона Божия в частности на Соборе высказал один из его членов, «делопроизводитель страхового отдела Духовного ведомства, законоучитель Коммерческого училища и городских школ в Петрограде, кандидат богословия», говоря об организации новых отделов: «Великая революция ставит вопрос о просвещении народа. Церкви нужно идти по крайней мере параллельно с государством и поставить вопрос о всеобщем религиозном образовании народа. Нужно стремиться к тому, чтобы ни один ребенок не оставался непросвещенным истинами Христовой веры. Эта задача, однако, не может быть осуществлена одною школою, так как не все учатся в школе, и Закон Божий не захватывает всей массы детей. Нужно позаботиться о религиозном просвещении и тех, кто не проходит школы».
К 23 сентября отдел о преподавании Закона Божия подготовил обращение к Временному Правительству по поводу преподавания Закона Божия в школе, а также проект положения по этому же вопросу. Вот часть обращения к Временному Правительству.
«...Всероссийский Поместный Собор Православной Церкви, внимая голосу своих чад, вполне разделяя их тревогу за будущее подрастающих поколений, считаясь в частности с авторитетным суждением об обязательности школьного преподавания Закона Божия Всероссийскаго Съезда родительских организаций, в ограждение на будущее время религиозной совести учащихся от чьего бы то ни было сторонняго, хотя бы в скрытой форме, давления на нее, находит благовременным и неотложно выжным представить Временному Правительству нижеследущия свои соображения о положении религиозного обучения в школе...»
До сего времени Закон Божий изучался в России не только в семье, но был предметом обязательнаго для православных изучения и в школе, как государственной, так и частной. Собор полагает, что так должно остаться и впредь, ибо такова воля народная...».
Далее приводим вырезку требований к Временному Правительству относительно преподавания Закона Божия, опуская часть относящихся к вопросу о возрасте, с которого можно переходить из одной веры в другую, или же не придерживаться никакой веры:
«а) Во всех светских государственных и частных школах: низших, средних и высших, в которых учатся дети православных родителей, преподавание Закона Божия обязательно и должно быть поставлено в одинаковыя условия со всеми главными предметами школьного курса.
в) Право перехода учащихся из одного вероисповедания в другое и право признания себя не принадлежащим ни к какой вере не может быть осуществлено в период пребывания ученика в низшей и средней школе.
Примечание 1. Учащиеся могут прекратить изучение Закона Божия при оставлении ими православия в связи с выходом из православия их родителей. Примечание 2. Место, время и средства для преподавания в школе православного Закона Божия предоставляет школа наравне с другими главными и обязательными предметами.
г) Православный законоучитель, осуществляющий в такой же (а может быть, по выше изъясненному и в большей) мере культурно-образовательную и воспитательную миссию в школе, как и преподаватели других обязательных предметов, пользуется всеми правами государственной службы».
После оглашения данного обращения и постановления в полном изложении было зачитано мнение протоиерея Н.М. Боголюбова, который не соглашался с некоторыми формулировками обращения, так как видел в них искажение закона от 14 июля 1917 г., в том смысле, что преподавание Закона Божия не исключается из школы, как следовало из некоторых оборотов обращения, а лишь низводится на ступень факультативного преподавания.
После ответа докладчика на замечания протоиерея Боголюбова председательствующий архиепископ Новгородский Арсений предлагает закончить прения по общему вопросу и перейти к прениям по частным пунктам доклада. Собор постановляет: «Прения по общему вопросу об обучении Закону Божию не производить».
После прекращения прений по общему вопросу слово взял товарищ министра Исповеданий, по совместительству представитель Правительства на Соборе С.А. Котляревский, который внес ясность в закон от 14 июля 1917, а также о вопросе в Правительстве и Государственном Комитете о преподавании Закона Божия.
Из дальнейших ораторов наиболее интересен нам граф Дмитрий Адамович Олсуфьев, который являлся членом Собора по приглашению Св. Синода от Государственного Совета. В своем выступлении, он подверг критике вопрос об обязательности преподавания Закона Божия во всех видах школ: «... В школах высших и в особенности в школах специальных. Затем могут быть школы иноверные, например, в Риге откроется немецкий политехникум, в котором будет обучаться один русский. Что же, и в нем надо обязательно преподавать Закон Божий?.. Итак, господа, в докладе много неясных вопросов».
Председательствующий вынес на голосование вопрос об окончании общих прений и о продолжении прений частных, но на следующем заседании. Собор предложение председателя утвердил.
На следующем заседании 27 сентября граф Олсуфьев вновь берет слово для указания неясностей в предлагаемом документе. Высказывается, в частности, о том, что не понятно о каких именно школах идет речь: «О русских ли школах или иностранных говориться здесь». Выступает против преподавания Закона Божия во всех школах: «Нельзя делать обязательное постановление о преподавании Закона Божия в тех школах, где учится, например, один православный. В таком случае доступ православных в польские и другие учебные заведения будет закрыт».
Прения продолжались, но не относительно самого проекта постановления, а относительно формы обращения к Временному Правительству. Василий Иванович Зеленцов, член Собора по избранию как мирянин от Рязанской епархии, требовал, что «Собор должен говорить решительно и властно».
Протоиерей Иаков Иаковлевич Галахов, член Собора по избранию как клирик от Томской епархии, заявлял о том, что 14-летний возраст не должен быть принят собором для религиозного самоопределения, и как следствие дети, достигшие этого возраста, не должны иметь права отказываться от изучения Закона Божия, как о том написано в «3 п. постановления Государственного Комитета 4 сентября (напечатано в "всеросс. Церк.-Общ. Вестнике")». О чем просил упомянуть в телеграмме ко Временному Правительству.
После перечисленных выступлений слово взял председатель отдела о преподавании Закона Божия архиепископ Кирилл, который говорил о необходимости преподавания Закона Божия во всех школах от начальных до высших, указывая графу Олсуфьеву, что Россия имеет право «требовать, чтобы вере православного русскаго народа была оказана честь. В Петроградских немецких школах до сих пор преподается православный Закон Божий. Россия не должна уступать своих державных прав».
Далее был оглашен текст телеграммы к Временному Правительству, который был утвержден Собором. Приведем его полностью:
«Всероссийский Священный Собор Православной Церкви, обсуждая вопрос о преподавании Закона Божия в школах и опираясь на голос всего православного народа, выразившийся во многочисленных заявлениях, исходящих от сельских обществ и других народных организаций, устанавливает необходимость обязательного преподавания Закона Божия и просит не издавать по сему предмету никаких законодательных представлений, вытекающих из закона 14 июля о свободе совести, до заслушивания соответственных постановлений Собора, которые имеют быть сообщены Правительству на этих днях».
Далее начинается утверждение самих положений проекта, предложенного отделом о преподавании Закона Божия 23 сентября на 18 заседании Собора, изложенного выше. Все положения были утверждены в неизменном виде, единственной поправкой принятой к тому проекту, было редактирование слов в пункте г), где вместо слов «а может быть, согласно выше изъясненному, и в большей мере» оставили лишь слова «и даже в большей мере».
Далее Собор постановил передачу обращения и положений в Соборный Совет для утверждения. на следующий день, 28 сентября, Собор постановил принять постановления и передать их в Совет епископов.
сентября было принято решение о том, чтобы передать делегации в составе архиепископа Тамбовского и Шацкого Кирилла, прот. А.М. Станиславского, присяжного поверенного Н.Д. Кузнецова и крестьянина Пермской губернии П.И. Уткина, направляющейся к Временному Правительству с вопросом о церковно-приходских школах, постановление Собора относительно преподавания Закона Божия и права обсудить этот вопрос с министрами.
Делегация встретилась с министром Исповеданий А.В. Карташовым и министром-председателем А.Ф, Керенским 11 октября. На этих встречах члены Собора сделали вывод, что в отношении преподавания Закона Божия в школах Временное Правительство настроено положительно, о чем и сообщили на заседании Собора 14 октября:
«Что касается будущего положения Закона Божия в учебных заведениях, то все мероприятия на сей счет находятся еще в периоде предположений, и г. Министр Исповеданий твердо надеется, что положения Собора будут приняты к должному соображению, когда вырабатываемый Государственным Комитетом законопроект поступит на рассмотрение Правительства. Соборное деяние даст тогда г. Министру твердую опору для отстаивания прежде всего неприкосновенности Закона Божия и его положения в школе от ребяческих капризов достигших 14-летняго возраста учеников. Тогда и вопрос об обязательном изучении Закона Божия разрешается сам собою». «...Точка зрения г. Министра-Председателя на это дело [о преподавании Закона Божия], - продолжается в описании встречи, - совпадает с теми мыслями, какие развиты были перед нами г. Министром Исповеданий и уже нашли свое изложение выше. 14-летний возраст, как срок религиозного самоопределения, представляется и г. Министру-Председателю неприемлемым в школьной жизни».
На еще одном этапе обсуждений 6 октября 1917 года в полемику по поводу справедливости закона «О свободе совести» вступили протоиерей Н.М. Боголюбов, архиепископ Новгородский Арсений (Стадницкий), архиепископ Волынский Евлогий (Георгиевский), епископ Томский Анатолий (Каменский). В своем выступлении протоиерей Е.З. Капралов отметил, что «закон этот в практическом своем осуществлении должен быть всесторонне справедлив, не только справедлив по отношению к лицам, потерявшим религиозную веру, но и к лицам верующим». Однако, все же в справедливости закона члены Собора сомневались.
На этом выступления на заседаниях Поместного Собора относительно преподавания Закона Божия на первой сессии заканчивается. Сама сессия закончилась 9/22 декабря 1917 г.
Таким образом, мы видим, что вопрос преподавания Закона Божия был активно разбираем на первой сессии Собора, то есть до появления декрета СНК. Более того, Временное правительство относительно этого вопроса не исключало возможности сотрудничества, а министр Исповеданий А.В. Карташов и вовсе собирался опираться на решения Собора при обсуждении данного вопроса в правительстве.
Таким образом, Собор на первой сессии смог выработать единые положения относительно преподавания Закона Божия в школе. Однако все изменилось в связи с октябрьскими событиями вообще, и декретом от 23 января 1918 года в частности.
Власть большевиков и образование
Как отмечают историки церкви, незадолго до падения Временного Правительства в состав Государственного комитета по народному образованию от Всероссийской организации профессиональных союзов вошел будущий нарком просвещения А.В. Луначарский. После свержения Временного правительства и создания Совнаркома Луначарский согласился сотрудничать с советской властью. Уже 9 ноября 1917 года под контролем СНК была создана Государственная комиссия по народному просвещению, которая вместе с ГКНО должна была разработать положения по изменению «буржуазного законодательства» в отношении образования. ГКНО, стоя на непримиримых позициях в отношении большевиков, отказался признать Совнарком и все им создаваемые органы, вследствие чего уже 20 ноября прекратил свое существование. Интересно, что и большевики, и ГКНО, который, не смотря на роспуск, продолжил свою работу, проводили идеи о том, что все ими принятые решения должны быть утверждены Учредительным Собранием. Продолженная работа ГКНО привела к составлению «Проекта статей основных законов Российской республики по вопросам народного образования», которые был передан во фракцию социалистов-революционеров Учредительного Собрания. В данном проекте преподавание религиозных дисциплин стало факультативным занятием, не обязательным для преподавания в школе для всех учеников. В составе большевистского комитета, который возглавил начальник отдела всеобщей грамотности В.А. Галкин, обсуждение реорганизационных изменений в сфере образования перешло в обсуждение вопросов по полной передаче всех учебных заведений Священного Синода в подчинение Наркомата по народному просвещению. Уже 11 декабря 1917 года принимается проект постановления «О передачи дела воспитания и образования из духовного ведомства в ведение Народного комиссариата по просвещению». По данному проекту все церковно-приходские школы и все учебные заведения Священного Синода должны были быть переданы под управления Наркомата под руководством А.В. Луначарского.
Реакция со стороны духовенства не была мирной. Собрания епархиальных священнослужителей (Совет братства православных приходов) в Петрограде по призыву постановил разработать положения в связи с принятыми декретами и постановлениями.
Не смотря на созыв Учредительного Собрания, а также присутствие на заседании Собрания членов партии эсеров, у которых на руках были проекты принятия изменений в практике преподавании и реорганизации учебных заведений, принять решения по этим вопросам не представлялось возможным. На основании постановления ВЦИК от 6 января 1918 года
Учредительное Собрание было распущено. Разработанные проекты, и остались в нерассмотренном виде.
января принимается самый дискуссионный, с точки зрения, положения Церкви в стране декрет - «Об отделении Церкви от государства и школы от церкви». В отношении преподавания в декрете СНК было сказано:
«Школа отделяется от церкви. Преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, где преподаются общеобразовательные предметы, не допускается. Граждане могут обучать и обучаться религии частным образом». Изданию данного Декрета предшествовала большая организационная, агитационная и дискуссионная работа. Как мы уже отмечали выше, требовалось решить не только проблему преподавания, но и финансовую сторону отделения церкви от государства, но главное финансирования учебных заведений. Против церковного образования в целом уже выступали почти все российские граждане, поскольку процессу отделения предшествовала и серьезная идеологическая и пропагандистская работа. Первоначальный проект был сначала опубликован 31 декабря 1917 года в газете правых эсеров «Дело народа» (издавалась в Петрограде с марта 1917 года). Историки до сих пор не могут понять, по какой причине именно здесь впервые был опубликован проект декрета. При этом подчеркнем, что ни в предлагавшемся эсерами проекте на Учредительном Собрании, ни в проекте СНК не было даже возможности сохранения религиозных учебных заведений в ведении Церкви. Выведение Закона Божьего из обязательного преподавания было уже фактически решенным вопросом. Как мы видим из содержания декрета, Церковь была окончательно отделена от государства, все религии в стране были уравнены в правах, а преподавание Закона Божьего было окончательно переведено в факультативную работу. Отныне занятия по религиозному воспитанию родителями проводились в частном порядке.
Глава III. «Между двумя полюсами»: религиозное образование в годы Гражданской войны
Об отношении Церкви и ее верных чад к декрету от 23 января 1918 г.
Помимо наличия указанных статей, Церковь лишалась права юридического лица, права на регистрацию брачных отношений, права на получение финансовой и иной помощи от государства, права на взыскание «сборов и обложений» с граждан страны. Чтобы показать отношение Собора к названному декрету мы приведем всего одну ссылку на 69 деяние, которое произошло 7 февраля (25 января) 1918 г.:
«Изданный Советом народных комиссаров декрет об отделении Церкви от государства представляет собой под видом закона о свободе совести злостное покушение на весь строй жизни Православной Церкви и акт открытого против нее гонения. Всякое участие как в издании сего враждебного Церкви узаконения, так и попытки провести его в жизнь несовместимо с принадлежностью к Православной Церкви и навлекает на виновных кары вплоть до отлучения от Церкви (в последование 73 правилу Свв. Апостол и 13 правилу VII-го Вселенского Собора)».
Что же касается православного народа и организаций, то на имя Святейшего патриарха и всего освященного Поместного Собора с момента обнародования декрета от 23 января 1918 г. поступило около 44 заявлений протеста о запрете преподавания Закона Божия в школах. Любопытно, что немалая часть заявлений протеста исходила от тех или иных советов крестьянских депутатов. Последнее, впрочем, не столь удивительно, потому что при отказе от обязательного религиозного образования, немалая часть членов крестьянских депутатов когда-то сама получала образование в церковно-приходских школах и других учебных заведениях, в которых шло преподавание Закона Божьего.
Однако за церковной реакцией общественной как будто и не было. В опубликованном сборнике воспоминаний очевидцев революционных событий, об отделении Церкви от государства, образовании и прочем почти ничего не говорилось. Пожалуй, это можно объяснить несколькими причинами. С одной стороны, проблема налаживание властных отношений, восстановление порядка в управлении, для населения играло роль куда более важную, нежели проблема образования. С другой стороны, бытовые проблемы были гораздо более актуальны и значимы, поэтому отделение церкви от государства скорее было фоном, нежели тем, что задевает каждого в отдельности. Еще одним объяснением может стать светскость граждан того времени, когда отказ от религиозной догматики в образовании не воспринимался уже так критично. Последним явным объяснением может служить просто момент забывания всех событий. Исходя из этого, можно понять, почему страницы воспоминаний современников об этом не столь содержательны.
Вопрос о преподавании Закона Божия после декрета СНК от 23 января 1918 г.
Что касается конкретной работы над данным вопросом во вторую и третью сессии, то здесь нужно отметить несколько направлений деятельности членов Собора. С одной стороны, вместе с общественными организациями, такими как Всероссийский Совет родительских организаций, Союзов родительских комитетов различных городов и других объединений, члены Собора старались решить на уровне делегаций в СНК вопрос о разрешении преподавания Закона Божия. Вопрос этот мог решаться в двух плоскостях: как в государственных (что было маловероятно), так и в общественных школах. В связи с этой стороной деятельности необходимо упомянуть следующее.
От Собора в СНК дважды были отправлены делегации, которые между прочими вопросами отношений между государством и Церковью имели задачу добиться разрешения на преподавание Закона Божия.
Первая делегация от Собора отправилась в середине марта на съезд Советов в Москву в составе членов Собора А.Д. Самарина, Н.И. Малыгины, А.И. Июдина, Н.Д. Кузнецова и уполномоченных от Совета объединенных приходов г. Москвы.
Члены делегации отмечали после встречи с представителями СНК, что последние настроены положительно относительно действий Собора. Кузнецов Н.Д. даже признавался, что «Беседа с представителями Совета народных комиссаров по делам церковным произвела на меня лучшее впечатление, что разговор в октябре 1917 г. с представителями печальной памяти Временного правительства во главе с А.Ф. Керенским».
Что же касается обсуждения самих вопросов, то народные комиссары ответили обтекаемыми фразами: «На это член народного комиссариата юстиции г. Гурский ответил, что вскоре вопрос будет урегулирован и разъяснен, и даже просил меня зайти к нему для переговоров по этому поводу». Другой формой ответа, но так же ничего не меняющей, от Бонч-Бруевича А.И. Июдину о том, что «в Совет народных комиссариатов с мест поступают заявления о том, что там довольны этим распоряжением».
Второе посещение СНК делегацией от Поместного Собора и приходов совершилось 6/19 апреля. Во время этого посещения СНК было передано новое заявление, вот что в нем касается преподавания Закона Божия:
«… 1. Когда запрещается безусловно преподавание Закона Божия не только в государственных, но и в общественных и даже в частных учебных заведениях, вопреки желанию родителей, принимающих оплату труда законоучителя за свой счет, то есть налицо несомненный факт насилия над частными лицами и, в сущности, над самим народом и полное нарушение свободы совести граждан; а запрещение преподавания Закона Божия в школах церковных, готовящих будущих пастырей Церкви, есть уже явное гонение на Церковь...»
На переданные заявления и прошения представитель СНК Бонч- Бруевич никаких ответов не дал, упомянув лишь, что в скором времени будет создана комиссия по пересмотру декрета о свободе совести. Он так же высказал пожелание, что представители конфессий примут участие в этом обсуждении.
В этом направлении Поместный Собор больше не будет предпринимать каких бы то ни было шагов. И будет искать бути выхода в других направлениях.
При открытии третьей сессии Собора, которое произошло 19 июня/2 июля 1918 г., положение дел изменилось. Члены собора, вернувшись в Москву поняли, что несмотря на все декреты и распоряжения Советской власти преподавание Закона Божия на местах продолжается за малым исключение. Однако на съездах законоучителей и представителей родительских организаций было обнаружено, что преподавание Закона Божия на всех школьных уровнях нуждается в глубокой реформе. Именно с этой целью отдел разработал следующую реформу преподавания Закона Божия (приводим реформу тезисно).
"1. Русская народная школа должна быть православно-христианской. Для успешности христианского воспитания в школе необходимо, чтобы русскими образованными людьми было отвергнута материалистическая основа господствующего мировоззрения во взглядах не только на школу, но и на весь строй народной жизни; только в единении всех русских людей с религиозно-церковными идеалами могут быть созданы условия для действительности слова о Христе пастыря Его в школе
2). Закон Божий в школе должен иметь воспитывающий характер.
). Слово Божие, богослужебные книги и жития святых должны быть главным источником воспитательно-школьного воздействия.
). Школьное преподавание Закона Божия должно совершаться в тесном единении с общественной жизнью.
). Задачи школы и деятельность законоучителя».
Однако было принято решение, чтобы данный доклад был обратно передан в отдел о школьном преподавании Закона Божия для доработки, а главное для поиска главной проблемы: "как преподавать Закон Божий при современных условиях воспрещения школьного преподавания Закона Божия".
Параллельно с первым проектом, отдел о преподавании Закона Божия разрабатывал проект «О внебогослужебном, внешкольном религиозном просвещении народа». Считаем необходимым привести здесь 14 принятых статей этого проекта, так как это единственный документ принятый Собором для практического руководства к преподаванию Закона Божия в условиях декрета от 23 января 1918 года (дискуссии, сопровождающие принятие данных статей опустим).
«Статья 1. Народно-просветительскую миссию Церковь осуществляет, кроме церковного и школьного учительства, через внебогослужебное и внешкольное преподавания христианской истины.
Статья 2. Целью внебогослужебной, внешкольной народно- просветительской миссии должно быть сообщение детям и взрослым и укрепление во имя основных начал христианской веры и жизни.
Статья 3. Задачею Церкви в осуществлении намеченной в параграфе второй цели является обязательное научение всех верующих, детей и взрослых, основным истинам христианской веры и жизни в объеме, определяемой высшей церковной властью. Примечание. В целях удовлетворения потребностей верующих, стремящихся к более широкому религиозному образованию и просвещению, Церковь ставит себе задачей изыскивать все меры и средства для обеспечения им такового.
Статья 4. Основной церковной организацией, осуществляющей задачи внебогослужебного, внешкольного религиозного просвещения народа, является православный приход, действующий под руководством пастыря как самостоятельно, так и при посредстве независимых от него, помогающих ему организаций.
Статья 5. В пределах прихода устраиваются правильные занятия с детьми и взрослыми по определенной программе.
Статья 6. Помещением для занятий может быть св. храм, а также школа или другое какое-либо подходящее место.
Статья 8. Занятия с детьми и взрослыми ведутся или священно- церковнослужителями или же поручаются священником и Приходским Советом другим лицам.
Статья 9. Кроме обязательных занятий в приходе устанавливаются, по возможности, и другие занятия, способствующие достижению более высокой степени религиозного просвещения народа, а также создаются соответствующие этой цели учреждения и организации.
Статья 10. Кроме прихода внебогослужебное, внешкольное религиозное просвещение народа приурочивается к другим высшим, административно-церковным центрам, где оно осуществляется так же, как и в приходе - или самостоятельно, или же при посредстве независимых от них, помогающих им организаций при высшем руководстве епархиального архипастыря.
Статья 11. Помогающими внебогослужебныму и внешкольному религиозному просвещению организациями могут признаваться как существующие, уже оказавшие ему услуги - братства, попечительства, общества (религиозно-нравственного просвещения, религиозно- философские, трезвости и др), союзы (законоучителей, родительские, педагогов и др.), кружки ревнителей православия, христианские содружества, так и иные могущие образоваться организации.
Статья 12. Церковные и содействующие им организации
a)устраивают систематические курсы и лекции, вечерние и воскресные классы, чтения с туманными и кинематографическими картинами, читальни, библиотеки, музеи, школы,
b)открывают средне-учебные заведения, богословские, церковно- археологические и другие институты и академии, библейские и церковно-исторические кабине;)организуют народные дома, курсы для лекторов и деятелей религиозного воспитания, союзы книгонош, церковно-певческие, союзы учащихся молодых христиан, женщин-христианок, братьев и сестер милосердия, союзы христианской помощи;)устраивают паломничества, экскурсии, общественные собрания;
e)издаются сборники церковных служб и песнопений, жития святых, а также журналы, особенно для юношества и детей, газеты, листки и брошюры для распространения и раздачи; живописные, скульптурные, музыкальные, кинематографические ленты и световые картины;
f)вообще пользуются всеми средствами для достижения целей народного религиозного внешкольного просвещения.
Примечание. Ленты кинематографические, употребляемые как пособие при преподавании Закона Божия, подлежат обязательной цензуре, установленной высшей церковной властью.
Статья 13. Средствами для предприятия по религиозному просвещению народа служат, главным образом, местные специальные сборы с приходов и организаций; затем самообложение, доходы с предприятий, пожертвования, а так же общецерковные ассигнования и вспомоществования из средств государственных, местного самоуправления и других источников».
Еще одним проектом «спасения» духовного просвещения вообще, и в частности преподавания Закона Божия, можно считать предложение, сделанное А.В. Васильевым на 152 заседании Собора 17/30 августа 1918 г. Он нашел в декрете две лазейки: первая была связана с тем, что для лиц старше 18 лет можно открывать богословские курсы. А для детей возможно преподавание Закона Божия во внеурочное время и вне школьных стен. Исходя из выше сказанного, он предлагал устроить широкие богословские курсы, которые бы проводили учителя бывших духовных заведений для взрослых. А для детей устроить занятия на открытом воздухе, или на чье-то квартире и т.д. Занятия должны будут оплачивать сами родители, хотя часть жалования со стороны Церкви так же должна присутствовать.
Таким образом, мы видим, что Священный Собор Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. предпринимал различные попытки для выполнения своих первостепенных обязанностей в преподавании Слова Божия широкому кругу лиц даже в условиях, когда этому препятствует закон. Мы видим, что члены Собора после декрета СНК от 23 января 1918 г. выбирали различные пути решения возникшей проблемы. Во-первых, они надеялись на возможность диалога с новой властью, однако понимая, что возможность такового слишком мала, а желание народа давало возможность действовать, Собор стал искать различные пути выхода. От редактирования программы самого преподавания Закона Божия в школе, надеясь на благоразумие власти, до возможности обойти закон и сделать все возможное для проповеди истин православной веры среди масс народа, а главное подрастающего поколения.
По ту сторону фронта: преподавание Закона Божьего на территориях Белого Движения
Однако если деятельность Поместного Собора в отношении образования, в общем и целом, этими положениями ограничивается, то деятельность других церковных органов во время Гражданской войны продолжает развиваться. Так, когда в Москве Поместный Собор уже закрылся, в Киеве состоялся Всеукраинский Церковный Собор (октябрь- ноябрь 1918 года). Специфика работы данного Собора состоит в том, что в работе приняло участие более 400 делегатов от тех епархий, которые оказались на территории Украинской Державы гетмана П.П. Скоропадского. Многими современниками данный Собор считался предшественником и аналогом Юго-Восточного Собора. Помимо того, что Церковь на Украине продолжала развиваться как часть Российской Православной Церкви, отдельных попыток добиться автокефалии этой Церкви также не предпринимались. Об определенной автономии Украинской Церкви говорил министр вероисповеданий В.В. Зеньковский, но при этом он отстаивал позицию о невозможности автокефалии, в чем находит поддержку гетмана П.П. Скоропадского. При этом отмечалось, что положение Церкви на территории Украинской Державы достаточно специфическое. По мнению министра Зеньковского, в Москве не понимали важности предоставления определенной автономии Церкви, что влекло за собой отдельные проблемы церковной организации на территории Украины. Состоявшийся Собор Церкви на Украине с одной стороны показал полную солидарность своего положения с решениями в отношении Церкви на Украине Поместного Собора Российской Церкви. Одним из наиболее ярких тому показателей является то, что председателем Собора стал Митрополит Антоний (Храповицкий), один из претендентов на патриарший престол на Соборе в Москве.
В отношении образовании Собор решал сразу несколько задач. Во- первых, наиболее важным для Собора в области образовании встал вопрос о реформировании высшей духовной школы. Этот вопрос отчасти был обсуждаем на летней сессии Собора Украинской Церкви, однако, по мнению министра, он не был доведен даже до элементарного воплощения в жизни в силу отсутствия решения по вопросу о церковной автономии.
Дела по реформированию церковных народных школ и семинарий встали на обсуждение уже во второй половине лета 1918 года. Тогда вопрос стоял также о финансировании школы со стороны государства, а также и о скорейшем окончании реформирования в силу приближения времени для выделений денег для реформирования. Все школьное реформирование в Украинской Державе находилось под контролем товарища министра К.К. Мировича. Вопрос же о реформировании церковной школы (при ее оставлении в качестве обязательного учебного заведения) нашел поддержку среди украинского духовенства, но не нашел поддержке в Совете министров Украины. В.В. Зеньковский считал, что это случилось в силу отсутствия среди членов кабинета верующих людей. Как сообщает Зеньковский, «та очень скромная… реформа, которая была намечена в уставе, предложенной мною Совету министров для утверждения, не была изобретена мной, а была взята из работ Всероссийского Церковного Собора, и только происки реакционного окружения митр. Антония привели к тому положению, что устав… пришлось защищать и проводить представителю светской власти против первоиерарха Украинской Церкви!». Следует признать, что у митрополита Антония были свои мотивы сохранять ту логику, в которой были приняты положения Поместного Собора Российской Церкви. Ни о какой возможности отходить от тех решений у первоиерарха нет, а предлагаемая реформа министром Зеньковским, предполагала сохранение традиционной связи государства и церкви, но при этом проводилась логика автономии Украинской Церкви. Кроме того, другим мотивом поведения первоиерарха стоит считать «полуколониального» режима на Украине. До сегодняшнего дня многие историки, во многом справедливо, доказывают, что положение Украинской Державы могло существовать на двух основаниях. С одной стороны личное стремление к независимости Украины, а с другой поддерживать власть «на немецких штыках».
Кроме того, на Соборе в качестве отдельного пункта было рассмотрено и принято «Положение о духовно-учебных заведениях и церковно- приходских школах». Согласно данному Положению Собор должен был обратить к командованию Добровольческой армии, чтобы священноначалие могло на территории, освобожденной от большевиков получать здания для открытия «духовно-учебных заведений всех типов». Таким образом, на территории антибольшевистского сопротивления на Юге России предполагалось отметить реформу, начатую еще Временным Правительством.
Здесь вопрос о месте преподавания религиозных дисциплин в школе не мог ставиться более жестко. Сохранение церковно-приходских школ на территории Украины, отдельные проекты об автономизации церковных школ от Московского Патриархата просто приводили к тому, что Закон Божий сохранялся как совершенно логичная с точки зрения украинских церковников составляющая. Было бы просто странно и нелогично выводить религиозные дисциплины из стройной системы преподавания, которая не предполагала кардинальной реформы.
В целом на территории Белого Движения предполагалось сохранять преподавание Закона Божьего и дисциплин религиозного характера. В брошюре «Церковь и школа» (1919) говорилось, что школа «должна быть всеобщей, доступной всему народу (бедному и богатому). Разносторонней по всем отраслям наук, но главным основанием в обучении должно быть воспитание в христианском духе - в любви к религии, Родине и вообще ко всему человечеству». Встает вопрос: для кого были больше актуальны идеи продолжения преподавания религиозных дисциплин в школе? Идеологии Белого Движения? Для Церкви? Или же для сохранения уникальных особенностей русской культуры, где религия играет одну из наиболее важных ролей в воспитании? Стоит предположить, что в той или иной степени сохранение Закона Божьего и других дисциплин в школе, было нужно для каждого из перечисленных участников. Культура в данном случае выступает общим связующим звеном между прошлым, настоящим и будущем. Уникальная особенность культуры России в том и заключается, что православная религия влияет на все проявления русской культуры. Противопоставление атеистической системе религиозной, основанной на вере в Бога и нечто сакральное - то же может считать одним из объяснений феномена религиозного воспитания.
Сохранение священнослужителей в частях белых, участие священнослужителей в построение государственности на Юге России - еще один интересный феномен времен Гражданской войны. Продолжение борьбы с большевиками и обязательность для детей понимать религию, знать религиозные догматы, участвовать в жизни православных приходов - все это неотъемлемые части жизни человека, которые были приняты ранее и от которых не желали отказываться. Интересно, что эта жизнь будет проявляться и в Русском Зарубежье.
В России же после победы большевиков в Гражданской войне о возрождении преподавания Закона Божьего в школах не будет и речи. Изучение религиозных дисциплин останется занятием сугубо личным, поэтому кто захочет это знать - узнает об этом сам.
Заключение
Таким образом, мы можем констатировать, что перед нами есть определенный пласт для изучения выбранной нами проблемы в будущем. Преподавание религиозных дисциплин в школе - проблема не только сегодняшнего дня. Ее актуальность сегодня - лишь дань политике начала ХХI века в сфере образования и науки России.
В России дореволюционной, в годы Революции 1917 года и Гражданской войны 1917-1922гг. образование являлось одним из приоритетных направлений в области социальной политики. В России существовала целая сеть учебных заведений, которая отвечала за образование граждан страны.
Созданные при Александре III церковно-приходские школы - уникальное явление в российской педагогике. Оно же было и самое противоречивое и дискуссионное. В данных школах, которые занимались исключительно преподаванием религиозных дисциплин и некоторых обязательных дисциплин для общего развития детей, основной упор делался на изучении Закона Божьего. Он состоял из изучения молитв, священной истории и объяснения богослужений, а также краткого катехизиса. Преподавание шло на двух курсах: двухгодичном и четырехгодичном. В основном обучение здесь проходили дети из низших сословий, часто дети священнослужителей. Преподавали же здесь законоучители, которые, чаще всего, были настоятелями местных приходов. В дореволюционной системе образования более кратким курсом происходило преподавание Закона Божьего и в земским школах, и в школах грамоты, и в воскресных школах. Курсы в этих учебных заведениях вели как обычные учителя, к которым выдвигались вполне определенные требования, но также и законоучители. Во всех школах Российской империи оценка за прохождение курса Закона Божьего шла в аттестат по окончании учебного заведения.
С началом ХХ века начались изменения в системе преподавания Закона Божьего. Но, разумеется, ни о каком отказе от данной дисциплины в школе не могло идти и речи. Одним из наиболее интересных сторонников изменения церковной педагогики стал будущий архиепископ Фаддей (Успенский). В 1903 году, когда он был инспектором Уфимской духовной семинарии из печати вышли его главные труды «Записки о дидактике». На сегодняшний момент специалистами признано, что «Творения» Фаддея (Успенского) совершенно по-новому доносят информацию для детей. Архиерей предлагал совмещать светское и духовное в образовании. Им предлагались разные методики по преподаванию Закона Божьего в школе. Использование карт, картин, обычных форм бесед. Фактически на своих занятиях Фаддей (Успенский) предлагал переходить к личностному, индивидуальному воспитанию. В своих «Записках» священнослужитель опирался не только на свой личный педагогический опыт. Им учитывались методики преподавания у просветителей, английский и французских педагогов, а также и русских священнослужителей, которые занимались преподаванием.
Еще с момента создания церковно-приходских школ в 1884 году в сфере управления образованием наметилась серьезная организационная проблема. В сфере духовно-нравственного воспитания образование было подчинено Училищному совету при Священном Синоде, которые и создавали специальные программы для таких дисциплин. Церковно- приходские школы также относились к духовному ведомству. Остальные учебные заведения были подчинены Министерству народного просвещения. Проблема распределения финансов, упорядочение системы образования и др. делали данное подчинение неудобным с разных точек зрения. Очевидно и то, что сами ведомства не готовы были идти на компромисс друг с другом и отдавать учебные заведение в ведение одного из министерств, несмотря на большое количество служебной переписки по этому вопросу.
Именно эту проблему в 1917 году попытались последовательно решить (и почти довели эту реформу до конца) три министра народного просвещения Временного Правительства - А.А. Мануйлов, С.Ф. Ольденбург и С.С. Салазкин. Первоначально в апреле 1917 года был создан Государственный комитет по народному образованию (ГКНО). В июне того же года было принято постановление о передаче всех учебных заведений в Министерство народного просвещения, а 20 июня принял закон «О свободе совести». Абсолютно соответствовавший времени, закон и постановление поставили перед в ближайшее время открывавшемся в Москве Поместным Собором Православной Российской Церкви проблему выделения религиозных дисциплин из разряда обязательных предметов. Закон Божий должен был стать предметом факультативным, потому что отныне российские граждане разных вероисповеданий были равны друг другу. Не доведя данную реформу до логического конца, свое наследие Совету Народных Комиссаров и советским органам власти.
Во главе Наркомпроса 26 октября 1917 года встал А.В. Луначарский, который и продолжил реформы Временного Правительства. Стоит сказать, что для большевиков разрешение данной проблемы было вполне возможно реализовать только при отделении Церкви от государства и школы от Церкви. На протяжении ноября 1917 - января 1918 года в подчинении Наркомпроса работала Государственная комиссия по народному просвещению, которая и выработала законы и постановления, принятые в этот же самый период. 23 января 1918 года был принят декрет «Об отделении Церкви от государства и школы от церкви», который завершил переход всех духовных учебных заведений в ведение Наркомата по народному просвещению.
На протяжении 1917-1918гг. в Москве работает Поместный Собор Православной Российской Церкви. Наиболее он известен тем, что восстановил патриаршество в России. Однако, для нас важно, что на протяжении его заседаний, которые были разделены на 3 сессия, неоднократно русскими архиереями поднимался вопрос о духовном образовании. Первоначально, церковники осуждали изменения, предложенные Временным Правительством, с таким же энтузиазмом они пытались противопоставить декретам СНК свою твердую позицию. В ней они отстаивали идею разрешения преподавания религиозных дисциплин, если не в государственных школах, то хотя бы в общественных. Однако, с момента принятия декрета 23 января положение Русской Церкви в этом вопросе стало еще более шаткое. Запрет на преподавание религиозных дисциплин, отделение Церкви от государства, невозможность финансирования школьного религиозного образования делала все положения и стремления Поместного Собора лишь пустым звуком.
Не было таковым оно лишь для тех, кто противостоял большевикам в годы Гражданской войны. В 1917-1922гг., если это вообще можно проследить целостно, образование религиозное оставалось исключительно в школах, которые находились на территориях подконтрольным противникам большевиков. Здесь стоит упомянуть, что к таковым относится не только Белое движение, но и национальные образования, например, на Украине. Не случайно, именно здесь, как в наиболее крупном антибольшевистском центре на Юге России (со столицей в Киеве) в рамках Украинского Церковного Собора происходит обсуждение реформ высшей и средней духовной школы. На территории Украинской Державы гетмана П.П. Скоропадского продолжают существовать и развиваться школы с религиозно-нравственным компонентом (изучение Закона Божьего). Предложенные министром вероисповеданий В.В. Зеньковским реформы школ не предполагали отказ от преподавания религиозных дисциплин, они конкретизировали проблемы управления образованием уже в рамках «самостийной» Украины.
На территориях, подконтрольных Белому Движению, продолжало функционировать школьное воспитание с Законом Божьим. Однако, с победой большевиков в Гражданской войне, это стало лишь историей, в которой российские политики и историки возвращаются уже в XXI веке.
Источники и литература
религиозный дисциплина преподавание
1.Вестник Временного Правительства. - Петроград, 1917.
2.Гетман П.П. Скоропадский. Украина на переломе. 1918 год: Сборник документов / Отв. ред. и отв. сост. О.К. Иванцова; сост. Е.В. Балушкина, Н.В. Григорчук, Е.И. Криворучко, К.Г. Ляшенко. - М.: Политическая энциклопедия, 2014. - 1087с.
3.Государственный комитет по народному образованию. Законопроекты и постановления Государственного комитета по народному образованию при Министерстве народного просвещения. Май-декабрь 1917 года. - [Пг.]: Б/и, [1918].
4.Дело великого строительства церковного: воспоминания членов Священного Собора Православной российской церкви 1917-1918 годов
/ Православный Свято-Тихоновский гуманитарный ун-т ; [сост., предисл., коммент. и указ. Н. А. Кривошеева]. - Москва : Изд-во ПСГТУ, 2009. - 767с.
5.Российское духовенство и свержение монархии в 1917 году : материалы и арх. док. по истории Рус. православ. церкви : [сборник] / сост., авт. предисл. и коммент. М. А. Бабкин. - Москва : Индрик, 2006.- 503с.
6.Россия 1917 года в эго-документах: Воспоминания / авт.-сост. Н.В. Суржикова, М.И. Вебер и др.; научн. ред. Н.В. Суржикова; Институт истории и археологии УрО РАН. - М.: Политическая энциклопедия, 2015. - 510с.
7.Собрание определений и Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. - М., 1994-2000. Собрание определений. 184с.; Т.1. 330с.; Т.2. 454с.; Т.3. 264с.; Т.4.
с.; Т.5. 405с.; Т.6. 427с.; Т.7. 262с.; Т.8. 258с.; Т.9. 261с.; Т.10. 256с.; Т.11. 280с.
8.Фаддей (Успенский). Творения. Книга II. Записки по дидактике. - Тверь: Булат, 2003.
Научная литература
1.Бабкин М.А. Священство и царство (Россия, начало XX в. - 1918 г.) [Текст] : исследования и материалы / М. А. Бабкин ; Российский гос. гуманитарный ун-т, Ист. - арх. ин-т. - Москва : Индрик, 2011. - 917с.
2.Бабкин М.А. Русская православная церковь в начале XX века и её отношение к свержению монархии в России : дис. ... д.и.н - М., 2007. - 556 с.
3.Гринько К.М. Духовно-просветительская деятельность Архиепископа Фаддея (Успенского) в конце XIX - первом десятилетии ХХ в. // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. 2012. №3-1. С. 54-57.
4.Дестивель Л. Поместный Собор Русской Православной Церкви 1917- 1918 гг. и принцип соборности : дис. ... к.ф.н. - Санкт-Петербург, 2007.
250с.
5.Егорова М.А. Учитель учителей. Педагогические идеи священномученика Фаддея (Успенского), Архиепископа Тверского. // Вестник ПСТГУ. Серия. IV: Педагогика. Психология. 2007. Вып. 2. С. 179-184.
6.Кашеваров А.Н. Разработка на Поместном Соборе 1917-1918гг. официальной позиции Православной Церкви в отношении советской власти и ее религиозной политики. // Вестник Санкт-Петербургского университета. 2007. Сер. 2. Вып. 2. С. 48-60.
10.Ковырзина Т.В. Священномученик Фаддей (Успенский) о роли православного воспитания. // Вестник ПСТГУ. Серия. IV: Педагогика. Психология. 2010. Вып. 3 (18). С. 54-57.
11.Ковырзин К.В Российская Православная Церковь и поиски принципов церковно-государственных отношений после Февральской революции : март 1917 г. - январь 1918 г. : дис. ... к.и.н. - М., 2010. - 204 с.
12.Минакова В.П. Общественно-педагогическое движение в России в условиях войны и революции (август 1914г. - октябрь 1917г.). Автореф. дис. … к.и.н. - М., 2002. - 28с.
13.Мраморнов А., Просветов Р. 1917-1918: годы излома. // Журнал Московской Патриархии. 2017. № 1. С. 66-69.
14.Назарьева О.Е. Научно-педагогическая и общественно-политическая деятельность проф. А.А. Мануйлова. Автореф. дис. … к.и.н. - М., 2009.- 32с.