Зигмунд Фрейд
Зигмунд Фрейд
Зигмунд
Фрейд родился 6 мая 1856 года в городке Фрейберге, находящемся недалеко от
границы Пруссии и Польши. Пять улиц, два цирюльника, с десяток бакалейных лавок
и одно похоронное бюро. Городок находился в 240 км от Вены и никакие ароматы
бурной столичной жизни туда не доходили. Отец Фрейда Якоб был бедным торговцем
шерстью. Недавно он в третий раз женился - на девушке, годящейся ему в дочери,
которая год за годом рожала ему детей. Первенцем и был Зигмунд. Новая семья
Якоба располагалась в одной, правда, достаточно просторной комнате, снимаемой в
доме вечно пьяного слесаря-жестянщика.
В
октябре 1859 года вконец обнищавшие Фрейды пустились на поиски счастья в другие
города. Обосновались сначала в Лейпциге, затем в Вене. Но и Вена материального
достатка не дала. "Бедность и нищета, нищета и крайнее убожество",-
так вспоминал Фрейд своей детство. А еще прилежную учебу в лицее, успехи в
языках, литературе, особенно античной, философии, похвалы учителей и ненависть
сверстников, доводящих черноволосого отличника с тяжелыми кудрями до слез. Из
школьных лет он, очевидно, вынес неудобный для последующей жизни комплекс:
нелюбовь смотреть собеседнику в глаза.
Впоследствии,
как и положено бедному еврейскому юноше, он увлекся политикой и марксизмом. Его
лицейский друг Генрих Браун, основавший в 1883 году вместе с Каутским и
Либкхнехтом Die Neue Zeit (орган немецкой социал-демократической партии),
приглашал его сотрудничать. Но Фрейд сам не знал, чего хотел. Сначала он думал
о занятиях правом, потом - философией. В результате, морщась от отвращения,
отправился в медицинский - типичное поприще для юноши его национальности в то
время. Преподаватели относились к нему так себе. Им не нравилась его
непоследовательность в увлечениях, поверхностность и ориентированность на
быстрое и легкое достижение успеха.
После
окончания медицинского факультета Фрейд ринулся в институт физиологии, где и
проработал с 1876-го по 1882 годы. Он получал различные стипендии и с упоением
изучал половые органы угря и других подобных тварей. "Никто никогда,-
кипятился Фрейд,- еще не видел яичек угря". "Это были не половые
органы угря, а зачатки психоанализа",- хором говорили годы спустя его
последователи-психоаналитики.
В 1884
году Фрейду надоедают угри, рыбки и ракообразные, и он уходит в лабораторию
профессора клинической психиатрии Мейнерта, чтобы заняться изучением мозга
человеческих зародышей, детей, котят и щенков. Это было увлекательно, но не
прибыльно. Фрейд пописывал статейки, написал даже книгу по модной тогда теме -
афазии, расстройстве речи у больных, перенесших инсульт, но - тишина. За 9 лет
последующих лет было продано всего 257 экземпляров книги. Ни денег, ни славы.
А тут
еще любовь. Однажды на отдыхе он увидел 21-летнюю, хрупкую, бледную, невысокую
девушку очень изысканных манер - Марту Верней. Ухаживания Фрейда были
своеобразными. 2 августа 1882 года, спустя несколько месяцев после знакомства,
он ей пишет: "Я знаю, что ты некрасива в том смысле, как это понимают
художники и скульпторы". Они ссорятся и мирятся, Фрейд устраивает яростные
сцены ревности, периоды кошмара сменяются счастливыми редкими месяцами
согласия, но жениться без денег он не может. В 1882 году Фрейд поступает
учеником в главный госпиталь Вены и получает там через год пост ассистента.
Затем ведет там же платные занятия для стажеров, но все это - сущие гроши.
Полученное звание приват-доцента по невропатологии тоже кардинально не меняет
его положения.
В 1884
году появляется наконец надежда разбогатеть. Фрейд привозит в Вену из Мерка
малоизвестный тогда алкалоид - кокаин - и надеется первым открыть его свойства.
Однако открытие совершают его друзья Кенигстен и Коллер: Фрейд уехал отдохнуть
с невестой, доверив начать исследование им, а они к его приезду успевают не
только начать, но и закончить его. Мир узнает сенсацию: кокаин обладает
локальным обезболивающим действием. Фрейд повторяет на каждом углу: "Я не
в обиде на мою невесту за упущенный счастливый случай". Однако в своей
автобиографии много позже пишет: "Из-за моей помолвки я не стал знаменитым
в те молодые годы". И все время сетует на бедность, медленно приходящий
успех, трудности в завоевании расположения людей, сверхчувствительность, нервы,
заботы.
В
следующий раз Фрейд упустил свой шанс в Париже, когда ездил стажироваться к
доктору Шарко - тому самому, который изобрел контрастный душ. Шарко лечил
истеричек, а таких на рубеже веков было больше, чем грибов после дождя. Женщины
в едином порыве падали в обмороки, не видели, не слышали и не обоняли, хрипли,
рыдали и накладывали на себя руки. Тут-то Фрейд и надеялся показать, на что он
способен. Перед отъездом он пишет своей невесте: "Моя маленькая принцесса.
Я приеду с деньгами. Я стану великим ученым и вернусь в Вену с большим,
огромным ореолом над головой, и мы тотчас же поженимся". Но приехать с
деньгами не получилось. В Париже Фрейд понюхивал кокаин, шатался по улицам,
попивал абсент, возмущался внешним видом парижанок (безобразны, кривоноги,
длинноносы), по ночам сочиняя глобальный труд. О своей работе в одном из писем
он говорил: "Каждую ночь я занимаюсь тем, что фантазирую, обдумываю, строю
догадки, останавливаясь лишь тогда, когда дохожу до полного абсурда и
изнеможения".
В
общем, у Фрейда с Шарко не сложилось. Темные глаза Шарко, источавшие необычайно
мягкий взгляд, смотрели больше поверх головы молодого Фрейда, без стеснения
делящегося со своими друзьями ставшей навязчивой к тому времени идеей:
"Чем я хуже Шарко ? Почему я не могу быть таким же знаменитым ? " По
вторникам Шарко устраивал публичные сеансы, которые Фрейда завораживали
(картина с изображением такого сеанса всегда висела впоследствии в его
кабинете). В зал, набитый до отказа зрителями, вводили бьющуюся в припадке
истеричку, и Шарко излечивал ее гипнозом. Лечение - это театр, понял тогда
Фрейд. Так и должна выглядеть клиническая практика нового образца.
Единственное,
что Фрейду удалось получить у Шарко,- его произведения для перевода на
немецкий. Он перевел несколько толстенных книг по гипнозу, овладеть которым так
и не сумел.
Возвращение
в Вену было тягостным. Рухнули все надежды. Он все же женился, влез в долги,
переехал в большую квартиру на Берггассе, 19. Его доклад про истеричек,
сделанный по итогам стажировки, вызвал у ученой братии глубочайшую скуку.
Продолжать исследования он не мог, врачи не подпускали Фрейда к своим больным.
Ему, правда, предложили было управлять невропатологической службой при
больничном институте, но он отказался: должность хотя и хорошая, но почти
бесплатная.
А Фрейд
хотел денег. Выход один - частная практика. Он дает объявления в газеты:
"Лечу нервные расстройства разного типа". Оборудует одну из комнат в
своей квартире под кабинет. Клиентов пока нет. Но Фрейд уверен, что будут. Он
ждет. И вот появились первые. Присланные друзьями-врачами. Как же это
утомительно - часами выслушивать их жалобы! Приходят, торчат в кабинете по
полдня. И непонятно, что с ними делать.
- Чего
мне с ними делать, Марта, а? - недоумевает Фрейд.- У меня и практики нет.
Может, учебник почитать?
Учебник
- по электротерапии - принес университетский друг. Фрейд тут же втыкает
электроды в несчастных пациентов. Результатов - ноль. Пробует по образу и
подобию Шарко гипноз. Тоже ничего не получается. Не любит он смотреть людям в
глаза - еще с тех самых лицейских пор. Потом изобретает метод концентрации,
накладывает руки или палец на лоб больному и начинает давить и спрашивать: что
вас беспокоит, что, что? Потом от отчаянья пробует массажи, ванны, отдых,
диеты, усиленное питание. Все напрасно. Трогать пациентов руками и мучить
вопросами он перестал после 1896 года, когда больная Эмма фон Н. пожаловалась,
что Фрейд ей только мешает.
После
этих неудач Фрейд одумался и попытался сделать процесс неудачного лечения
комфортным хотя бы для себя. "Я не могу, когда меня рассматривают по 8
часов в день,- говорил он вечерами Марте.- И в глаза пациентам тоже смотреть не
могу". Решение было найдено: пациента уложить на кушетку и сесть за его
головой. Обоснование: чтобы он расслабился и ничто его не стесняло. Другое обоснование:
чтобы не видел идиотских гримас доктора в ответ на бред, который он несет.
Третье обоснование: чтобы тот чувствовал давящее присутствие врача. И никаких
вопросов: пусть говорит, что хочет. Это и есть метод свободных ассоциаций,
обнажающий подсознание. Так рождались основные нормы и догмы новой профессии.
Фрейд старался подстроить практику и законы психоанализа под себя самого. О
многом из этого он рассказывает 15 марта в немецком медицинском журнале,
впервые употребив термин "психоанализ".
Денег
пока мало, но Фрейд чувствует - дело пошло. Он много работает, пишет книги и
статьи, избегает праздности, курит по 20 сигар в день (это помогает ему
сосредоточиться). Его кабинет уже иной: диван с креслом у изголовья, журнальные
столики с античными статуэтками, картина, изображающая сеанс Шарко,
приглушенное освещение. Постепенно Фрейд додумывает и прочие детали,
обеспечивающие психоаналитику комфорт. Такую, например: сеанс должен стоить
дорого. "Плата за терапию,- говорит Фрейд,- должна существенно сказываться
на кармане пациента, иначе терапия идет худо". В доказательство этого он
еженедельно принимает одного бесплатного пациента и разводит потом руками:
больной совершенно не прогрессирует (почему не прогрессируют - тема отдельная и
достойная особых теорий, которые Фрейд излагал в безупречно яркой литературной
форме и за которые в 1930 году получил премию Гете по литературе). В общем, за
работу Фрейд брал много. Один сеанс стоил 40 крон или 1 фунт 13 шиллингов
(столько тогда стоил дорогой костюм).
Постепенно
Фрейд открыл и остальные основы ремесла. Например, ограничил время сеанса 45 -
50 минутами. Многие пациенты были готовы болтать часами, стремились задержаться
подольше, но он выгонял их, объясняя, что временной прессинг - именно то, что
поможет им поскорее избавиться от недуга. И, наконец, последнее и самое важное,
основа основ - принцип невмешательства, несочувствие, равнодушие к пациенту.
Тоже чтобы стимулировать различные благотворные процессы. Понятно и другое:
испытывать сочувствие - утомительно и неразумно, вредно для психического
здоровья доктора. Практическая инструкция выглядит так: "Психоаналитик
должен подолгу слушать, не выказывать реакции и только время от времени
вставлять отдельные реплики. Психоаналитик не должен удовлетворять пациента своими
оценками и советами".
К
началу нынешнего века Фрейд уже понимал, что нащупал золотую жилу.
Распространявшийся атеизм вербовал для него армии клиентов. В воображении он
ясно видел мраморные доски, которыми будут отмечены все вехи его великого пути,
но слава запаздывала. "Мне уже 44 года,- пишет он в очередном письме
своему другу Флиессу,- и кто я? Старый неимущий еврей. Каждую субботу я
погружаюсь в оргию карточных гаданий, а каждый второй вторник провожу с моими
братьями-евреями".
Поворот
к настоящей славе и большим деньгам произошел 5 марта 1902 года, когда
император Франсуа-Жозеф I подписал официальный указ о присвоении Зигмунду
Фрейду звания профессора-ассистента. Экзальтированная публика начала века - дамочки,
попыхивающие папиросками и грезящие самоубийством - хлынула к нему рекой. Фрейд
работал по 12- 14 часов в день и был вынужден призвать на помощь двух молодых
сподвижников Макса Кахане и Рудольфа Райтлера. К ним вскоре присоединились и
другие. Через некоторое время Фрейд уже регулярно по средам устраивал у себя
дома занятия, получившие название Психологического общества среды, а с 1908
года - Венского психоаналитического общества. Здесь собирался декадентский
бомонд, заседания вели не только врачи, но и писатели, музыканты, поэты,
издатели. Все разговоры о книгах Фрейда, несмотря на то что расходились они
плохо (тысяча экземпляров "Трех очерков по теории сексуальности" с
трудом разошлись за 4 года), только увеличивали его славу. Чем больше критики
говорили о непристойности, порнографии, покушении на мораль, тем дружнее
декадентствующее поколение шло к нему на прием.
Однако
полученные такой ценой деньги и слава омрачаются тяжелой болезнью: в апреле
1923 года его оперируют по поводу рака ротовой полости. Ужасный протез и
мучительные боли делают жизнь отца психоаналитиков невыносимой. Он с трудом ест
и говорит. К болезни Фрейд относится стоически, много шутит, пишет статьи о
Танатосе - боге смерти, выстраивает теорию о влечении человека к смерти. На
этом фоне бешеная слава лишь досаждает ему. К примеру, знаменитый голливудский
магнат Самюэль Голдвин предлагал Зигмунду Фрейду $100 тыс. только за то, чтобы
поставить его имя в титрах фильма о знаменитых любовных историях человечества.
Фрейд пишет ему гневное письмо с отказом. Та же участь постигла и немецкую
компанию UFA, пожелавшую поставить фильм собственно о психоанализе. В 1928 году
на европейские экраны выходит кино "Тайны души", в рекламе которого
широко используется имя Фрейда. Фрейд устраивает скандал и требует компенсации.
Приход
фашизма еще более омрачает его жизнь. В Берлине публично сжигаются его книги,
любимая дочь Анна, пошедшая по его стопам и возглавившая Всемирное
психоаналитическое общество, схвачена гестаповцами. Семья Фрейда бежит в
Лондон. К тому времени состояние здоровья Фрейда стало безнадежным. И свой
конец он определил сам: 23 сентября 1939 года лечащий врач Фрейда по его
просьбе ввел ему смертельную дозу морфия.