результаты исследования могут быть использованы: при преподавании (изучении) курсов уголовного права и криминологии, спецкурса по проблемам правоприменения и квалификации деяний, содействующих террористической деятельности, а также разработке учебных материалов; при применении ст. 205 УКРФ и соответствующих статей о преступлениях, содействующих террористической деятельности, работниками судебно-следственных органов; для разработки методик выявления и пресечения деяния, предусмотренного ст. 205 УКРФ.
Структура выпускной квалификационной работы обусловлена поставленными целями и задачами исследования. Работа состоит из введения, двух глав, содержащих пять параграфов, заключения и списка использованной литературы.
Глава I История развития уголовного законодательства, связанного с террористическим актом
§1. Исторические аспекты террористического акта
Борьба с терроризмом в России уходит своими корнями в те времена, когда страной правили князья династии Рюриковичей. Все это время такого рода деяния рассматривались и квалифицировались как уголовно-наказуемые. В развитии данной квалификации можно выделить три периода: царский, советский, постсоветский.
В царской России законодательно не была закреплена правовая квалификация террористического акта как преступления, но в Судебнике 1550г. была предпринята попытка установить ответственность за совершение государственных преступлений. В дальнейшем законодательство развивалось с учетом преобразований, происходивших в Европе. Так, в XIX веке Устав уголовного судопроизводства устанавливал особый порядок рассмотрения некоторых категорий дел, в том числе и дел, связанных с преступлениями против государства. Такие дела согласно п.204 Устава были подсудны Судебным палатам или Верховному уголовному суду. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных предусматривало разделы о преступлениях против жизни, здоровья, свободы и чести частных лиц, а также нанесении увечий, ран и других повреждений здоровью, в соответствии с которыми, как правило, и наказывались лица, совершившие деяния, внешне схожие с терроризмом.
Наряду с этим был предусмотрен раздел «О преступлениях против Священной Особы Государя Императора и Членов Императорского Дома». Так, ст. 241 Уложения предусматривала, что «всякое злоумышление и преступное действие против жизни, здоровья или чести Государя Императора и всякий умысел свергнуть его с Престола, лишить свободы и Власти Верховной, или же ограничить права оной, или учинить священной особе его какое-либо насилие, подвергают виновных в том: лишению всех прав, состояния и смертной казни». Таким образом появляется понятие «политический преступник», под которым понимался человек, посягнувший на интересы государства и правителя, но это имело некоторые негативные последствия в связи с тем, что не было законодательно закреплено.
В России изначально был отдан приоритет организационно-профилактической работе по делам о государственных преступлениях с использованием специальных сил и средств. Так после восстания декабристов в 1826 г. была создана тайная полиция, в функции которой входил сбор сведений о сектантах и раскольниках, наблюдение за лицами, состоящими под надзором полиции, а также за иностранцами. Она взяла под жесткий контроль творческую интеллигенцию, включая театральную, средства массовой информации и издание литературных произведений.
В ответ на активизацию терроризма в России были созданы военно-полевые суды, рассматривавшие все дела о политических убийствах и иных насильственных действиях в отношение должностных лиц, ранее рассматриваемые судом присяжных. Данные дела рассматривались в закрытых процессах, апелляции к рассмотрению не принимались.
После экономического и политического кризиса 1903 - 1906 гг. в России, несмотря на то, что социально-политические причины терроризма не были ликвидированы, а выработка правовой квалификации самого преступления никого не интересовала, царское правительство смогло переломить ситуацию и на время покончить с оппозиционным терроризмом. Как представляется, этому способствовал широкий комплекс чрезвычайных средств, который включал прежде всего принятие мер уголовно-правового и уголовно-процессуального, а также административного характера. За короткий срок были изданы законы об усилении уголовной ответственности военнослужащих за государственные преступления, об усилении ответственности за распространение среди войск противоправительственных учений и суждений и о передаче дел по данным преступлениям в ведомство военных и военно-морских судов, а также о предоставлении генерал-губернаторам права создавать особые военно-полевые суды, рассматривавшие дела без производства предварительного дознания, без допроса свидетелей, без права кассации и без конфирмации (утверждение высшей властью судебного приговора) приговора.
Аналогичным образом поступило советское правительство после революции 1917 г. На первом этапе этого периода уголовное законодательство также не определяло ни состав терроризма, ни его формы, ни само понятие. Так, Постановление Совета Народных Комиссаров от 5 сентября 1918 г. «О красном терроре», по своей сути являясь формой чрезвычайного законодательства, не определяло нормативного содержания и механизма правового регулирования в данной сфере, а использовало террор в качестве ответной меры по аналогии с событиями во Франции (Декреты Конвента о подозрительных от 17 сентября 1793 г. и Национального конвента, реорганизующего революционный трибунал, от 10 июля 1794 г., Постановление Парижской коммуны о том, кого считать подозрительным, от 10 октября 1793 г.).
Второй этап этого периода, когда, собственно, впервые и появляется правовая регламентация террористических посягательств как преступных деяний, следует датировать вступлением в силу Уголовного кодекса РСФСР 1922 г., ст. 64 которого устанавливала ответственность за «организацию в контрреволюционных целях террористических актов, направленных против представителей советской власти или деятелей революционных рабоче-крестьянских организаций, а равно участие в выполнении таких актов, хотя бы отдельный участник такого акта и не принадлежал к контрреволюционной организации», а также за укрывательство и пособничество (ст. 68) и недонесение (ст. 89) в связи с подготовкой террористического акта. Законодатель четко определил цели террористического деяния и социальную принадлежность объекта террористических посягательств, подчеркнув политическую сущность терроризма, однако состав террористического акта или терроризма как преступлений не раскрывался. Таким образом, в этот период появились первые специальные акты - предвестники тех моделей правового регулирования, которые будут приняты позднее.
Статья 58.8 Уголовного кодекса РСФСР 1926 г. фактически воспроизводила диспозицию указанной ст. 64, за исключением положения о контрреволюционных целях. Одновременно ст. 58.11 в качестве преступной определялась всякого рода организационная деятельность, направленная к подготовке или совершению террористического акта, а равно участие в организации, образованной для совершения террористического акта. При этом Уголовно-процессуальный кодекс, исходя из названия гл. 33 и положений ст. 466, всю организационную деятельность в смысле ст. 58.11 Уголовного кодекса именовал террористической организацией. Несмотря на все свои недостатки, это была первая законодательная фиксация определения террористической организации как она тогда виделась. Однако сама диспозиция состава террористического акта как уголовно наказуемого деяния отсутствовала, что не могло не сказываться на качестве судопроизводства.
Третий этап советского периода начинается с принятия Уголовного кодекса РСФСР 1960 г., который впервые описал диспозиции террористических преступлений (также при отсутствии дефиниции терроризма). В качестве таковых рассматривались террористический акт и террористический акт против представителя иностранного государства (ст. 66, 67), под которыми понималось убийство (причинение тяжких телесных повреждений) представителей властей по политическим мотивам или представителей иностранного государства с целью провокации войны или международных осложнений. Одновременно при совершении преступлений, связанных с террористической деятельностью, могла осуществляться квалификация по совокупности преступлений за бандитизм, захват заложников и т.д. Такой подход не позволял в полной мере учитывать специфику преступлений, связанных с террористической деятельностью, однако в отсутствие питательной среды для серьезных террористических угроз существовавшие правовые инструменты представлялись достаточными.
В конце XX в. терроризм претерпел серьезные изменения, что, однако, не повлекло адекватного реагирования со стороны российского законодателя, хотя отдельные сдвиги все же произошли.
Уголовный кодекс РФ 1996 г. впервые не только указал понятие терроризма, но и определил его цели. Кроме этого, Федеральный закон РФ от 25 июля 1998 г. № 130-ФЗ «О борьбе с терроризмом» также впервые закрепил криминологическое понятие терроризма и его целей.
Статья 205 Уголовного кодекса РФ (в первоначальной редакции) в качестве целей терроризма называла нарушение общественного порядка, устрашение населения либо оказание воздействия на принятие решений органами власти.
Федеральный закон РФ «О борьбе с терроризмом» (в первоначальной редакции) определял, что целями терроризма являются:
) нарушение общественного порядка;
) устрашение населения;
) оказание воздействия на принятие органами власти решений, выгодных террористам, или удовлетворения их неправомерных имущественных и (или) иных интересов;
) прекращение государственной или иной политической деятельности государственного или общественного деятеля.
Как видно, на момент принятия Уголовного кодекса РФ 1996 г. и Федерального закона РФ «О борьбе с терроризмом» 1998 г. законодатель не выработал единой концепции, связанной с пониманием целей терроризма. Технико-юридическое исполнение диспозиции данной статьи, как, впрочем, и предшествовавших, имело серьезные погрешности, на что указывали многие исследователи.
Принятие Федерального закона РФ от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ «О противодействии терроризму», практически полностью отменившего положения Федерального закона РФ «О борьбе с терроризмом», повлекло за собой корректировку как самого понятия терроризма, так и его целей. Под целями терроризма стало пониматься противоправное воздействие на принятие решения органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями.
Окончательно вопрос о соотношении целей терроризма, содержащихся в Уголовном кодексе РФ и Федеральном законе о терроризме, был решен совсем недавно Федеральным законом РФ от 27 июля 2006 г. № 153-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О ратификации Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма» и Федерального закона «О противодействии терроризму».
Статья 205 Уголовного кодекса России стала именоваться «Террористический акт», а цели террористического акта (как проявления терроризма в конкретном общественно опасном преступном деянии) и в Уголовном кодексе РФ, и в Федеральном законе РФ «О противодействии терроризму» стали определяться единообразно, как воздействие на принятие решения органами власти или международными организациями.
Ряд событий XXI века стали еще одной вехой в истории терроризма. Создание международной антитеррористической коалиции и искоренение терроризма как мирового зла стали в ряд первоочередных проблем мирового сообщества. Россия так же пострадала от действий террористических организаций, после чего вошла в антитеррористическую коалицию.
Таким образом террористический акт как преступление существует уже очень долгое время, начиная со времен Великих князей и первых русских царей. Подобного рода преступления формально не являлись террористическим актом, но расценивались и квалифицировались именно как таковые, что повлекло за собой создание специальных правовых норм и органов, контролирующих подобную преступную деятельность.
В российском праве вплоть до 1922 года, когда появился Уголовный кодекс РСФСР, не было таких понятий как «терроризм» и «террористический акт», но после появления указанного Уголовного кодекса правовые нормы, направленные на искоренение террористической деятельности, получили дальнейшее развитие, что наблюдается и в современном российском законодательстве.
§2. Терроризм в современной России
Сегодня для нашей страны задача борьбы с терроризмом наиболее актуальна.
И если в 1902-1907 гг. эсеровскими и иными террористами в России были осуществлены около 5,5 тысяч террористических актов, включая убийства министров, депутатов Государственной Думы, жандармов, полицейских и прокурорских работников, то и итоги нынешней «кровавой пятилетки» могут оказаться не менее впечатляющими. Отметим лишь, что уже к июлю 1991 г. в бывшем СССР в результате кровавых столкновений погибло более 1500 человек, в том числе более 100 военнослужащих и сотрудников МВД, ранения получили более 10 тысяч граждан, а свыше шестисот тысяч из них стали беженцами. События, произошедшие в следующие годы привнесли много нового в нашу жизнь и в практику деятельности правоохранительных органов. Если в середине 70-80-х годов во всем СССР происходило около 100 «криминальных взрывов», вызывавшихся как халатностью, нарушением норм безопасности, так и преступными намерениями, то последние десять лет одна только Москва уверенно бьет этот показатель по числу целенаправленно организуемых и осуществляемых взрывов.
В 1990-1993 гг. произошли весьма крупные изменения в личности, вооружении и тактике действий террористов, поставивших немало новых задач перед органами и службами безопасности, включая сюда и органы внутренних дел, и органы государственной безопасности, и прокуратуру, и армию, и частные охранные предприятия.
Если в 70-80-е годы террористами являлись в подавляющем большинстве случаев фанатики-одиночки, нередко - с психическими отклонениями, то к началу 90-х годов возникли целые организации, готовившиеся к ведению вооруженной (по сути дела - террористической) борьбы.
Одно из лидирующих мест среди них занимали и сплоченные преступные группы - боевые ответвления организованной преступности, хотя и не составляющие ее большинство, но насчитывающие, по мнению экспертов, не менее 200-300 тысяч бойцов на 1994 г., что вполне сопоставимо с численностью сотрудников правоохранительных органов, призванных вести борьбу с ними.
Если ранее террористы имели на вооружении самодельное или заводское стрелковое оружие, самодельные взрывные устройства, то теперь они имеют самое современное вооружение отечественного и иностранного производства.
По самым скромным подсчетам, в 1990-1993 гг. в Россию было незаконно ввезено около 1,5 млн. стволов огнестрельного оружия.
С 1992 г. впервые в нашей стране широкое распространение получило такое явление, как «киллерство» - заказные убийства неугодных лиц. Уровень профессионально-боевой подготовки террористов существенно вырос по сравнению даже с 1991 годом.
Следует отметить это как фактор, влияющий на криминогенную обстановку, и продолжающуюся эскалацию терроризма и политического насилия за пределами России, в странах как ближнего, так и дальнего зарубежья.
После декабря 1994 г. Россия фактически впервые открыто вошла в конфронтацию с исламским миром, где весьма сильны фундаменталистские силы, не исключающие и физической борьбы с «неверными», и имеющие мощную финансовую и организационную поддержку (отметим, например, что Исламская партия возрождения Таджикистана, так же, как и Аум сенрике, впервые была зарегистрирована именно в Москве, и отсюда направлялась и координировалась ее деятельность).
Последнее обстоятельство стало, по нашему мнению, новым долгосрочным фактором, влияющим на развитие терроризма в современной России.
Нельзя не отметить, что не без помощи прессы, радио, телевидения, кино и литературы в сознание населения, по крайней мере, его определенных слоев, достаточно глубоко внедрилось убеждение в том, что «винтовка рождает власть». Закреплению этого мнения способствовали события в некоторых зарубежных странах. В этой связи насильственные, по сути своей террористические, методы действий и достижения поставленных целей находят терпимое отношение и даже понимание со стороны достаточно широких слоев как в России, так и в других бывших союзных республиках.
Существует реальная угроза того, что террористическая деятельность может стать одним из методов реализации стратегии нагнетания напряженности (или контролируемой напряженности, известной по истории Италии 70-х годов), достижения своих целей теми или иными политическими силами.
Необходимо также отметить, что подчас и некоторые государства , их органы и спецслужбы прибегали не раз в истории к террористической борьбе с неугодными элементами. В то же время, как показывает опыт Италии, ФРГ, Израиля, даже при временном значительном распространении терроризма, правоохранительным органам требуется не менее 3-5 лет упорной борьбы для нанесения чувствительных ударов по его субъектам.
Следует также отметить, что в период роста и активизации террористической деятельности (1991-1994 гг.) проводились недостаточно продуманные и рациональные преобразования в системе правоохранительных органов и армии, что, возможно, было связано с недооценкой степени общественной опасности подобного рода деяний. В результате этого терроризм в России получил солидную фору по сравнению с силами поддержания правопорядка: в 1992-1994 гг. существенно сократилось число оперативных работников органов МВД и ФСБ и их штатная численность стала вполне сопоставимой с численностью устойчивых преступных формирований. В 1995 г. 63% сотрудников уголовного розыска имели оперативный стаж до 5 лет.
И, наконец, для характеристики современного терроризма важно учитывать беспрецедентный размах преступности в стране, особенно насильственной, и так называемой организованной, нередко осуществляющей действия, имеющие внешнее сходство с терроризмом - организация взрывов, захват заложников, устрашение или физическое устранение конкурентов.
И хотя эти действия, в силу отсутствия их политической мотивированности, не считаются террористическими, по своей объективной стороне они, по сути дела, являются таковыми. Для их обозначения даже предложено специальное понятие «уголовного терроризма». Именно с этим явлением и столкнулась Россия в 1992-1994 гг. Известный исследователь проблемы терроризма В.В. Витюк называет его также «терроризмом экономическим». Для примера отметим, что только за 9 месяцев 1995 г. в Подмосковье было сожжено 69 фермерских хозяйств, по стране убито 469 предпринимателей (210 из них в Москве), и более 1500 человек стали жертвами покушений.
Эта разновидность имеет большое криминологическое сходство с классическим политическим терроризмом. Остаточный же его эффект тот же - деморализация общества, нагнетание атмосферы страха, неуверенности, запугивания, парализации и подавления общественной воли, недовольство властями и правоохранительными органами, ликвидация демократических институтов общества, затруднение нормального функционирования государственных органов.
В этой связи в борьбе с уголовным терроризмом должна участвовать и ФСБ России, тем более, что принятый в апреле 1995 г. закон об этих органах предполагает в качестве одного из основных направлений их деятельности борьбу с преступностью, ее особо опасными формами.
Выше перечисленные обстоятельства вызвали насущную потребность в разработке общегосударственной программы и системы мер борьбы с терроризмом, которая, как организационно-практическая задача, однако, не была решена в намечавшиеся сроки (летом 1994 г.). Разработка и реализация такой программы на практике предполагает необходимость уяснения таких вопросов, как:
)содержание террористической деятельности (ее субъекты, их цели, задачи, средства, методы деятельности и т.д.);
)факторы, обусловливающие рост числа террористических проявлений в стране в настоящее время;
)система признаков подготовки террористических актов, их организаторов, исполнителей и пособников;
)тактика действий террористов;
)отечественный и зарубежный опыт борьбы с терроризмом и т.п.
На основе обобщения отечественного и зарубежного опыта последних лет к числу действий террористов можно отнести: убийства и покушения на них, захват и удержание заложников, транспортных средств, относя сюда и воздушные суда, разного рода объектов - посольств, штаб-квартир политических партий и организаций, мест проведения международных и иных общественно-политических акций, казарм, населенных пунктов, вокзалов и т.п., организацию взрывов, похищений людей, поджогов, оказание давления, сопряженного с насилием, на государственных служащих, общественных деятелей, судей, прокурорских работников и т.д. с целью совершения действий, отвечающих планам и намерениям террористов.
Именно так терроризм характеризуется в целом ряде международно-правовых документов, в отличие от ныне действующего российского уголовно-правового законодательства.
Исходя из повышенной опасности терроризма, вопросы юридической квалификации деяний, образующих его состав, должны быть четко и однозначно решены законодателем, что, к сожалению, отсутствует в ныне действующих законах. Этой цели призвана служить разработка Федерального закона РФ «О борьбе с терроризмом».
Для повышения эффективности и результативности борьбы с террористическими посягательствами крайне важным является вопрос об их структуре, то есть соотношении «удельного веса» различных деяний, образующих состав терроризма. Например, в 1968-1970 гг. 47% совершенных в мире террористических акций было осуществлено путем взрывов (13,7% из них - с использованием зажигательных бомб), 7,4% - с использованием наемников (ныне в России этот показатель намного выше среднемирового уровня), 7,5% терактов - путем похищения жертв, 5,5% - путем вооруженного нападения (в России в настоящее время этот показатель также гораздо выше).
Не имея полной динамико-статистической картины террористических проявлений в России в 1990-1995 гг. (а для разработки конкретной действенной системы мер борьбы с терроризмом она крайне необходима), отметим лишь, что по результатам анализа выборочных данных можно заключить, что удельный вес терактов с использованием взрывчатых веществ весьма высок, причем нередко используются мощные современные взрывные устройства со сложным дистанционным управлением.
Следует также различать, на что редко обращают внимание отечественные исследователи, терроризм направленный, т.е. нацеленный на конкретный объект, чаще всего - физическое лицо, и терроризм рассеянный, жертвами которого становятся случайные люди. Буденновский рейд чеченских боевиков в июне 1995 г. является ярким примером подобного терроризма. К актам рассеянного терроризма также относятся групповые захваты заложников, организация взрывов в общественных и многолюдных местах, случайные жертвы при нападениях на избранные объекты.
Если физические лица, могущие стать объектом направленного террора - госчиновники высокого ранга, предприниматели, банкиры и т.д., - имеют, как правило, защиту со стороны Службы безопасности президента (СБП), Главного управления охраны (ГУО РФ), частных охранных структур и служб безопасности, то население в целом может рассчитывать на защиту лишь со стороны МВД и ФСБ, возможности которых существенно ограничены.
И если в 1990-1993 гг. мы отмечали рост направленных террористических проявлений, то и роста терроризма рассеянного в ближайшие годы исключить нельзя.
Помимо этого различаются теракты скрытые, когда террористы стремятся не привлекать к ним как таковым внимание общественности (отравления, хищения неугодных лиц, запугивание, шантаж), и демонстративные, которым исполнители стремятся придать максимально возможный общественно-политический резонанс - взрывы, расстрелы и т.д., вплоть до официального принятия на себя ответственности за совершенные действия.
Возможности расследования и раскрытия и тех, и других видов террористических действий ограничены, особенно если учитывать, что их исполнители могут применять меры противодействия и дезинформирования правоохранительных органов.
И если в настоящее время мы не можем говорить, за очень небольшим исключением, о наличии разветвленных террористических групп в России, имеющих свои источники и базы материально-технического оснащения, подготовки исполнителей конкретных акций, госпитали, мастерские оружия и амуниции, то также нельзя исключать и возможность их появления в будущем. Тем более, что имеются факты легального и полулегального существования отдельных незаконных вооруженных и военизированных формирований.
Это также ставит вопрос об уголовно-правовой квалификации деяний лиц, являющихся пособниками и участниками подобных группировок.
Каковы же причины столь широкого распространения терроризма сегодня и что представляют собой факторы, благоприятствующие его распространению?
Как обоснованно отмечал один из исследователей этой проблемы В.В. Витюк, для роста терроризма в странах экс-СССР «сложился целый комплекс предпосылок социального, национального, идеологического, психологического характера». К их числу он относит распад СССР, системы его правоохранительных органов, паралич власти, хозяйственно-экономический кризис, резкое падение жизненного уровня населения (при одновременном появлении тонкого слоя богатых, сделавших себе состояние не всегда праведным способом) и угрозу безработицы, неустойчивость всей системы общественных отношений и структур, крушение привычных мировоззренческих ориентаций, обострение разнообразных - политических, социальных, национальных и религиозных противоречий, высвобождение агрессивных потенций, общее падение нравов, торжество цинизма, нигилизма, легализацию бесстыдства и взрыв преступности.
При этом нельзя упускать из виду и того обстоятельства, ранее неоднократно подчеркивающегося отечественными исследователями терроризма на Западе, что он является крайней формой выражения социального протеста против существующего строя. Подлинно демократическое устройство государства исключает необходимость прибегать к подобным формам политической и социальной борьбы. В этой связи можно предположить, что неизбежный «чеченский синдром» окажет в ближайшие годы самое неблагоприятное влияние на состояние криминогенной обстановки в России.
Все перечисленные обстоятельства влияют как на процесс формирования экстремистской идеологии и формирование субъектов террористической деятельности, так и на содержание и характер деятельности правоохранительных органов, на выработку общегосударственной системы мер борьбы с терроризмом.
Для эффективной организации противодействия терроризму необходимо также учитывать и такую его характеристику как идейно-теоретическая мотивировка или направленность. Российские исследователи в принципе согласны со следующей его классификацией по этому основанию, признаваемой и их западными коллегами:
)терроризм социальный («левый» и «правый»);
)терроризм националистический (и сепаратистский, как частное его проявление);
)терроризм на религиозной почве, наибольшее распространение получивший в странах Азии и в исламском мире.
Как отмечалось ранее, В.В. Витюк обоснованно выделяет и такую в целом нетрадиционную его мотивировку, характерную в настоящее время для нашей страны, как поджоги и нападения на фермерские хозяйства, кооперативы, частные предприятия, банкиров, предпринимателей, называя их «терроризмом экономическим». В немалой степени эти проявления связаны с организованной преступностью, ее планами проникновения в экономику и легальные сферы предпринимательства. Есть основания прогнозировать достаточно высокий удельный вес подобных деяний и в ближайшем будущем.
Для разработки системы мер борьбы с терроризмом важное значение имеет также учет факторов, способствующих его распространению на территории нашей страны. По своему источнику и характеру действия эти факторы могут быть подразделены на внешние и внутренние, а также объективные и субъективные.
К числу внешних факторов, влияющих на распространение терроризма, следует отнести:
)рост числа террористических проявлений в ближнем и дальнем зарубежье;
)социально-политическую и экономическую нестабильность в сопредельных государствах как бывшего СССР, так и Европы и Восточной Азии;
)наличие вооруженных конфликтов в отдельных из них, а также территориальных претензий друг к другу;
)стратегические установки некоторых иностранных спецслужб и зарубежных (международных) террористических организаций;
)отсутствие надежного контроля за въездом-выездом из России и сохраняющуюся прозрачность ее границ;
)наличие значительного черного рынка оружия в некоторых сопредельных государствах.
К числу внутренних факторов роста терроризма, на наш взгляд, относятся:
)наличие в стране большого нелегального рынка оружия и относительная легкость его приобретения;
)образование новой российской диаспоры (расселения граждан РФ за пределами своей страны);
)наличие значительного контингента лиц, прошедших школу войн в Афганистане, Приднестровье, Сербии, Чечне, Таджикистане и других горячих точках, и их недостаточная социальная адаптированность в обществе переходного периода;
)ослабление или отсутствие ряда административно-контрольных правовых режимов;
)наличие ряда экстремистских группировок, квазивоенных формирований;
)сплоченность и иерархичность преступной среды;
)утрата многими людьми идеологических и духовных жизненных ориентиров;
)обостренное чувство социальной неустроенности, незащищенности у значительных контингентов граждан;
)настроения отчаяния и рост социальной агрессивности, общественная фрустрация, падение авторитета власти и закона, веры в способность и возможность позитивных изменений;
)слабая работа правоохранительных и социальных государственных и общественных органов по защите прав граждан;
)низкий уровень политической культуры в обществе;
)широкая пропаганда (кино, телевидение, пресса, литература) культа жестокости и силы.
Общегосударственная программа мер борьбы с терроризмом и политическим экстремизмом должна быть ориентирована в том числе и на ликвидацию выше обозначенных объективных факторов, либо на максимальное ослабление их криминогенной направленности.
В целом же, как представляется, эта программа, призванная стать важной составной частью федеральной программы борьбы с преступностью, принятой летом 1994 г., должна включать следующие подразделы или блоки:
)правовые меры борьбы с терроризмом, включая сюда и принятие Закона РФ «О борьбе с терроризмом», а также международные конвенции по борьбе с терроризмом и организованной преступностью (первый шаг в этом направлении был предпринят спецслужбами стран СНГ в мае 1995 г.);
)общепредупредительные меры, в том числе и установление контроля над рынками оружия и других средств массового поражения;
)административно-режимные меры, относя сюда и меры по межгосударственному сотрудничеству в области борьбы с терроризмом;
)специальные (оперативные, розыскные, технические и охранные) меры предупреждения террористических проявлений.
Как представляется, разработка, принятие и последующий контроль за реализацией подобной программы мер противодействия терроризму является одной из актуальных задач деятельности Государственной Думы России в 1996-1997 гг.
Но наряду с Государственной Думой, ФСБ, МВД и прокуратурой немалую роль в деле борьбы с терроризмом может сыграть и общественность, в том числе и научная, средства массовой информации, общественно-политические партии, организации и движения.
Весьма эффективным может стать отказ всех без исключения социально-политических сил и субъектов от насильственных и вооруженных способов борьбы за реализацию своих целей. Единственным известным нам подобным актом доброй воли является лишь заявление КП РФ в июне 1993 г. с осуждением политического экстремизма.
Следующим непременным условием могла бы стать безусловная ликвидация всех незаконных военизированных формирований в стране.
Общественные авторитеты могли бы также способствовать прекращению конфликтов, междоусобных стычек, противостояния, снижению социальной напряженности в городах и регионах России, что является питательной средой для терроризма и экстремизма.
Однако на сегодняшний день, пожалуй, нет оснований говорить о готовности многих действующих в России социально-политических субъектов совместно противостоять росту терроризма и экстремизма во имя достижения и сохранения подлинного гражданского мира в обществе.
Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что в период существования Советского Союза террористическая деятельность хоть и существовала, но все же не была такой широкомасштабной и агрессивной, какой она стала в 1990-х годах, когда распался СССР и появилась Российская Федерация. Возможно, это связано со сменой власти и не очень крепкой позицией молодого государства, чем не могли не воспользоваться террористы, совершив огромное количество террористических актов буквально за 10 лет. Особенно популярны у террористов были взрывы, пожалуй, наиболее опасный, разрушительный и деморализующий способ совершения террористического акта.
Глава II Уголовно-правовая характеристика террористического акта
§1. Объективные признаки террористического акта
1.Объект террористического акта
Объект преступления - сложный, проблемный и важнейший институт уголовного права. Еще А.Н. Трайнин заметил, что каждое преступление, независимо от того, выражается оно в действии или бездействии, всегда есть посягательство на определенный объект. Преступления без объекта не существует, оно обязательно должно на что-то посягать. Общественная опасность преступления определяется объектом, на который оно посягает: чем ценнее объект, тем выше степень общественной опасности.
Объектом террористического акта являются общественные отношения, содержание которых составляет общественная безопасность в узком смысле слова, т.е. совокупность общественных отношений по обеспечению защищенности жизни и здоровья граждан, имущественных интересов физических и юридических лиц, общественного спокойствия, нормальной деятельности государственных и общественных институтов.
Невозможно не согласиться с мнением С.В. Дьякова и Ю.М. Антоняна о многообъектности террористического акта, так как он посягает на жизнь и здоровье граждан, имущество, общественную безопасность и нормальное функционирование органов власти. С этим согласны В.В. Луценко и И.Д. Моторный. Н.П. Мелешко непосредственными объектами терроризма считает жизнь, здоровье людей, права и свободы лиц, имущество, сооружения, пути и средства сообщения и связи, объекты жизнеобеспечения населения. В.П. Емельянов и А.Н. Игнатов полагают, что состав террористического акта содержит признаки многообъектного деяния (по мнению А.Н. Игнатова, для наличия состава преступления достаточно посягательства на один из соответствующих объектов). А.А. Картавый отмечает, что террористический акт причиняет ущерб жизни и здоровью большого числа членов общества, работе органов власти, общественному порядку.
Исходя из этого, можно сделать вывод, что мнения авторов едины в том, что террористический акт - многообъектное преступление, но расходятся в том, что непосредственно является объектом данного преступления.
Действительно, объективно террористический акт одновременно нарушает неопределенно широкий круг общественных отношений (неприкосновенность личности, сохранность имущества, экологическую безопасность и т.п.), наносит вред основным конституционным объектам - личности, обществу и государству, то есть является многообъектным деянием.
Но некоторые авторы говорят только об одном объекте террористического акта - общественной безопасности. Так, по мнению В.С. Комиссарова, общественная безопасность - это комплексный объект (комплекс отношений), который охватывает разнообразный, комплексный вред и не требует дополнительных объектов в виде личности, собственности и т.п., так как без причинения вреда таким благам, как жизнь, здоровье людей, собственность и т.п., не может быть посягательства на общественную безопасность. Примерно такого же мнения придерживаются В.В. Мальцев, С.Д. Гринько и А.А. Курбанмагомедов.
Часть авторов, рассматривающих данную проблему считают общественную безопасность лишь дополнительным объектом, не придавая этому признаку особого значения, а основным объектом считают те объекты, в целях посягательств на которые и осуществляются общеопасные действия. С подобным мнением сложно согласиться в виду особой значимости общественной безопасности.
Некоторые авторы выделяют в террористическом акте угрозу в первую очередь не общественной безопасности, а конституционному строю и безопасности государства. Так, по мнению В.Л. Некишева, террористический акт посягает на различные стороны внутренней и внешней безопасности страны и главным образом угрожает ее конституционному строю. В.В. Устинов считает, что терроризм наносит ущерб не только общественной безопасности, но и вообще конституционному порядку. Аналогичные мнения высказывают также А.В. Гыскэ, Л.А. Моджорян, А.В. Наумов и Д.М. Коломыц.
Подобные мнения вполне имеют право на существование, так как террористический акт, как особый вид организованной преступности, подрывает и ослабляет систему государственной власти и представляет угрозу для безопасности государства. Однако, как отмечает А.Ю. Шумилов, террористический акт относится к умышленным преступлениям, опосредованно создающим угрозу безопасности России, т.е. посягающим, помимо безопасности России, на другие охраняемые Уголовным кодексом РФ интересы. Таким образом, террористический акт - одна из основных угроз основам государственности, национальной безопасности и в первую очередь общественной безопасности.
Таким образом, основным объектом террористического акта являются те общественные отношения, содержание которых составляет общественная безопасность, которые поставлены под охрану уголовного закона и которым причиняется ущерб данным преступлением. Террористический акт является многообъектным преступлением, направленным против неопределенно широкого круга общественных отношений (в том числе обеспечивающих охрану личности, общества и государства) и объективно требует выделения основных и дополнительных непосредственных объектов.
В науке уголовного права традиционно с объектом преступления, в зависимости от формулировки посягательства в законе, рассматриваются предмет преступления, а равно потерпевшие, которые, по утверждению Л.Д. Гаухмана, являются материальными субстратами, в отличие от объекта - социальной категории, не включающей в себя ничего материального.
В отличие от объекта - обязательного признака любого состава преступления, предмет и потерпевший - факультативные признаки и могут отсутствовать в некоторых преступлениях. В ст.205 УКРФ предмет преступления и потерпевший не названы, а, следовательно, они не являются обязательными признаками состава террористического акта. Однако некоторые ученые (например, В.П. Малков) полагают, что предметом преступного посягательства при терроризме являются имущество и другие материальные объекты (жилые дома, вокзалы, метрополитены, дворцы культуры и спорта, другие здания и сооружения, системы водо-, энерго- и теплоснабжения и др.). Позиция В.П. Малкова, возможно, обусловлена точкой зрения о том, что предмет преступления может быть обязательным признаком состава преступления не только тогда, когда он прямо обозначен в законе, но и когда «очевидно подразумевается». Такой подход расширяет понятие «предмет преступления», затрудняет квалификацию деяний.
Причинение вреда материальным предметам или физическим лицам - не главная цель террористов, а своего рода способ достижения намеченной цели - воздействия на принятие выгодного террористам решения органами власти или международными организациями. Для террористов не важно, причинен ли вред, например, зданию или транспорту, чиновнику или прохожему, - главное, чтобы это получило широкий общественный резонанс, который позволит достичь террористических целей. При этом террористический акт затрагивает интересы не конкретно определенных лиц, а лишь интересы тех, кто оказывается в зоне их преступных интересов.
2.Объективная сторона террористического акта
Террористический акт представляет собой настолько сложное, многоплановое явление, что формулирование четкого, оптимального определения данного понятия стало по-настоящему серьезной проблемой. Ученые, занимающиеся проблемой терроризма, и практики, специализирующиеся в области уголовного права, не могут прийти к согласованному мнению. Однако наиболее серьезной проблемой является существующая на данном этапе несогласованность подходов к определению терроризма в российском законодательстве. В рамках данной статьи попытаемся проанализировать понимание терроризма, которое отражается в ст.205 УКРФ и в ФЗ «О противодействии терроризму».
Уголовный кодекс РФ в ч.1 ст.205 трактует террористический акт как «совершение взрыва, поджога или иных действий, создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, в целях воздействия на принятие решения органами власти или международными организациями, а также угроза совершения указанных действий в тех же целях». Иными словами, объективная сторона терроризма заключается в совершении действий, которые порождают общую опасность (опасность должна быть реальной и угрожать неопределенному кругу лиц). Кроме того, предполагается публичный характер исполнения террористических актов. Терроризм немыслим без широкой огласки и открытого предъявления своих требований, террористические акты всегда совершаются с намерениями вызвать страх у населения и властей. Поэтому террористический акт характеризуется еще и преднамеренным созданием обстановки страха, подавленности, напряженности. Как справедливо отмечает Ю.М. Антонян, «о терроризме можно говорить лишь тогда, когда смыслом поступка является устрашение, наведение ужаса». Также особенностью данного преступления является то, что «страх возникает не сам по себе в результате получивших общественный резонанс деяний и создается виновным не ради самого страха, а ради других целей и служит своеобразным рычагом целенаправленного воздействия, при котором создание обстановки страха выступает не в качестве цели, а в качестве средства достижения цели».
Рассматривая объективную сторону террористического акта, профессор В.С. Комиссаров указывает, что это преступление «характеризуется направленностью на причинение физического вреда неопределенно широкому кругу лиц, и общеопасный способ связан, прежде всего, с причинением вреда личности, а уже во вторую очередь - с уничтожением или повреждением материальных объектов. К тому же причинение вреда материальным объектам по своей сути является не чем иным, как формой психологического давления на людей, способом их устрашения. Адресуется это не отдельной, конкретной личности, а обществу в целом». Учитывая то обстоятельство, что при совершении террористических актов «общеопасное насилие применяется в отношении одних лиц или имущества, а психологическое воздействие в целях склонения к определенному поведению оказывается на других лиц (представителей власти, международные организации, физических, юридических лиц или группы лиц)», можно утверждать, что насилие здесь влияет на принятие решения не непосредственно, а опосредованно.
Квалифицированными видами террористического акта, предусмотренными ч.2 ст.205 УКРФ, являются совершение данного деяния группой лиц по предварительному сговору или организованной группой; повлекшие по неосторожности смерть человека; повлекшие причинение значительного имущественного ущерба либо наступление иных тяжких последствий.
Конструкция основного состава ст.205 УКРФ, установившей основания и пределы ответственности за террористический акт в его узком, уголовно-правовом, смысле, в качестве самостоятельного уголовно наказуемого деяния предусматривает угрозу совершения взрыва, поджога или иных действий, создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий. При этом угроза как конструктивный элемент состава законодателем не формализована, вследствие чего толкование характеризующих ее признаков, а также определение момента окончания терроризирования в форме противоправного психологического воздействия затруднено.
Объективно угроза может выражаться самыми различными способами. Наиболее распространенной формой ее реализации традиционно выступают вербальные способы доведения до сознания адресата решимости и возможности субъекта террористического акта применить общеопасное насилие.
Руководствуясь классификацией, предложенной в исследовании А.А. Крашенинникова, полагаем обоснованным выделение в качестве самостоятельного способа терроризирования невербальных угроз, к разновидностям которых автором отнесены «оптико-кинетические, паралингвистические и экстралингвистические, использующие (или создающие) обстановку совершения преступления».
Специфической разновидностью конклюдентных действий, наглядно информирующих адресата террористического воздействия о решимости лица применить общеопасное насилие, выступают так называемые инвариантные угрозы, т.е. угрозы, «сопровождаемые демонстрацией оружия (в том числе предметов, используемых в качестве оружия) или имитацией его применения». Устрашающим потенциалом, сопоставимым с реальным совершением действий, преследуемых в соответствии с ч.1 ст.205 УКРФ, обладают также и имитационное минирование промышленных объектов и административных зданий, засылка почтовых отправлений, имитирующих взрывные устройства.
Представляется, что, несмотря на отсутствие специального указания в самой норме уголовного закона на реальность угрозы как обязательное условие привлечения к уголовной ответственности, доказывание «наличия у потерпевшего реальных оснований опасаться осуществления» таковой необходимо для вменения в вину угрозы, предусмотренной ч.1 ст.205 УКРФ. Именно «реальность намерения, выразившаяся в конкретных действиях, отличает угрозу от высказывания в форме обнаружения умысла и придает ей уголовно-правовой характер».
Совершенствование диспозиции ч.1 ст.205 УКРФ должно включать в себя отказ от формулировки «значительный имущественный ущерб» с одновременным введением «усредненного количественного показателя, отражающего общую закономерность количественной оценки» ущерба, достаточного, исходя из сложившейся судебно-следственной практики, для удостоверения совершения именно акта терроризма при доказанности, разумеется, преследования виновным одной из альтернативно закрепленных специальных целей. Действительно, в отсутствие прямого указания, что следует понимать под значительным имущественным ущербом, единственным ориентиром при толковании данного оценочного признака выступает признание идентичности содержания указанной формулировки словосочетанию, примененному в ст.158 УКРФ, содержащей схожий оценочный признак, обозначенный как значительный ущерб.
С учетом изложенного видоизменение основного состава терроризма должно осуществляться путем введения оценочной категории «имущественный ущерб в крупном размере», с последующей формализацией границ усмотрения указанием в примечании к статье нижнего предела этого ущерба в стоимостном эквиваленте. Размер указанного ущерба может быть определен на основе средних показателей, определяемых путем анализа складывающейся судебной практики, строящихся на факторах, «носящих исключительно социальный характер, на потребностях и интересах общества, а также общественном правосознании... правовом обычае и правовой традиции».
Очевидно, что действующее уголовное законодательство нуждается в дальнейшем совершенствовании в целях эффективного противодействия терроризму, обеспечения национальной безопасности Российской Федерации.
Таким образом, террористический акт - многообъектное преступление. Основными объектами выступают: общественная безопасность, государственная безопасность. Дополнительными объектами являются: жизнь и здоровье человека, личная неприкосновенность, имущественные интересы граждан и государства.
Предмет террористического акта определяется его факультативным признаком, таким как наличие потерпевших.
Объективная сторона данного преступления заключается в совершении действий, которые порождают общую опасность, а именно совершение взрыва, поджога или иных действий, создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, в целях воздействия на принятие решения органами власти или международными организациями, а также угроза совершения указанных действий в тех же целях.
§2. Субъективные признаки террористического акта
1.Субъект террористического акта
Исполнитель - важная фигура в террористической деятельности, совершенной в соучастии. Поведение исполнителя террористической деятельности влияет на юридическую оценку содеянного остальными соучастниками. Отсутствие исполнителя исключает соучастие в преступлении. По оконченности действий исполнителя определяется степень завершенности преступления. Исполнитель - это лицо, прежде всего выполняющее объективные и субъективные признаки состава преступления, предусмотренные законом.
Единой и завершенной теоретической и законодательной концепции понятия исполнителя преступления в российском уголовном праве до настоящего времени не выработано.
Исполнитель террористического акта - это лицо, непосредственно совершившее преступление, предусмотренное ст.205 УКРФ. Исполнителем террористической деятельности может выступать одно лицо, которое полностью совершает деяния, охватываемые объективными признаками конкретных составов преступлений (как террористического характера, так и других преступлений). Однако не исключена ситуация, когда одно преступление совершается совместными усилиями нескольких исполнителей (соисполнителей). Например, при террористическом акте каждый принимает участие в установке взрывного устройства, вызвавшего в дальнейшем взрыв. Возможно и распределение ролей, когда каждый из соисполнителей выполняет объективную сторону деяния частично. Например, один субъект оказывает психологическое воздействие на жертв террористического акта, а второй в это время устанавливает взрывные устройства по периметру помещения, однако оба учиняют эти действия с целью устрашения населения и воздействия на органы власти, но и, конечно же, с целью совершения террористического акта. В составах преступления, где закон перечисляет различные, но юридически равнозначные общественно опасные деяния, исполнителем признается лицо, которое совершило хотя бы одно из упомянутых в законе посягательств. Так, исполнителем преступления, предусмотренного ст. 205 УКРФ, следует признать субъекта, который совершил взрыв, поджог или иные действия, устрашающие население.
Приготовительные действия к террористическому акту могут совершать организатор, подстрекатель и пособник; действия, образующие оконченный террористический акт - только исполнитель. Отсюда непосредственное причинение вреда объектам посягательства также связано с действиями исполнителя.
Исполнителем террористического акта может быть признано всякое лицо, непосредственно совершившее взрыв в общественном месте, поджог зданий, как жилых, так и административных и т.п., разрушение дамб, затопление площадей, повреждения объектов жизнеобеспечения населения.
Исполнителями террористического акта должны быть признаны должностные лица, военнослужащие и работники правоохранительных органов, непосредственно принимающие участие в совершении террористического акта.
Зачастую исполнителями террористического акта являются члены различных преступных группировок, бандитских, экстремистских, националистических и религиозных. При совершении террористического акта членами банды, членами незаконного вооруженного формирования или иного преступного сообщества деяние должно квалифицироваться по совокупности ст.205 и соответственно ст.208 - 210 УКРФ.
Соучастником террористической деятельности может быть такое лицо, которое, действуя сознательно, предвидело общественную опасность не только своих действий, но и действий других лиц. В случае отсутствия этого субъективного признака лицо нельзя привлечь к ответственности за соучастие в террористической деятельности.
Посредственный исполнитель, как указывалось, для осуществления своих корыстных намерений может использовать в качестве непосредственного исполнителя преступления несовершеннолетнего или невменяемого, внушив ему решимость совершить какую-либо террористическую деятельность или содействуя осуществлению замысла, возникшего у несовершеннолетнего или невменяемого, с тем чтобы использовать результат этого замысла в своих корыстных целях.
Исполнитель может частично выполнить действия, охватывающие объективную сторону состава террористического преступления, предусмотренного в Особенной части Уголовного кодекса, и необязательно исполнение им, как указывают некоторые авторы, всех действий, определяющих состав конкретного преступления. Для исполнительства достаточно, чтобы соучастник непосредственно участвовал в совершении действий, содержащих признаки конкретного состава, описанного в законе. Однако нельзя согласиться и с расширенным толкованием исполнительства. Некоторые авторы рассматривают в качестве исполнителей лиц, не выполнивших самостоятельных действий, входящих в составы террористической деятельности, но фактически оказавших ту или иную помощь другим его участникам. Здесь исполнительство расширяется за счет действий, характерных для пособничества или заранее не обещанного укрывательства.
Нельзя согласиться с мнением Ф.Г. Бурчака о поглощении исполнительской деятельностью всякой иной деятельности соучастника преступления, ибо пришлось бы распространить это положение и на организационную, подстрекательскую, пособническую деятельность. А П.Ф. Тельнов исходит из того, что деяния организатора, подстрекателя или пособника не входят в очерченные законом функции исполнителя преступления и не могут поглощаться ими. Если одно лицо исполняло функции соучастников двух видов, каждая его роль требует самостоятельной оценки.
.Субъективная сторона террористического акта
Субъективная сторона преступления - это внутренняя сторона преступления, т. е. психическая деятельность лица, отражающая отношение его сознания и воли к совершенному им общественно опасному деянию и его последствиям. Содержание субъективной стороны состава преступления характеризуют такие юридические признаки, как вина, мотив и цель совершения преступления.
Некоторыми учеными субъективная сторона преступления отождествляется с виной, в которую, по их мнению, входит мотив и цель. Другие ученые отождествляют вину с виновностью и всеми чертами, характерными для виновности как оборотной стороны общественной опасности и сущностного признака преступления, наделяют понятие вины, т. е. причина разногласий здесь состоит в употреблении одного и того же термина к различным уголовно-правовым категориям.
В нормах Особенной части действующего законодательства, наряду с прямым, косвенным, заранее обдуманным и аффектированным умыслом широко используется конструкция специального умысла, т. е. такого вида умысла, который характеризуется наличием в сознании виновного особой цели, включенной законодателем в состав преступления в качестве конструктивного элемента или квалифицирующего обстоятельства. Именно так и сформулирован состав террористического акта, который конструктивно содержит указания на специальные цели, что, в свою очередь, свидетельствует, что это деяние может быть совершено только с прямым умыслом. При совершении террористического акта виновное лицо осознает общественно опасный характер своих действий, предвидит наступление многих последствий в качестве фактического вреда или реальной опасности его наступления и желает, чтобы эти последствия наступили.
Осознание общественно опасного характера данного преступления включает в себя осознание многообъектности посягательства и общеопасного способа исполнения первоначального действия, а также осознание того, что это действие может породить состояние страха среди населения на уровне социально-психологического фактора и способствовать оказанию воздействия на адресата требований.
В качестве средства достижения цели террористов служат последствия совершения общеопасных действий или угрозы таковыми, которые приводят к информированию об этом неопределенно большого количества людей.
В порядке промежуточной цели служит возникновение или создается опасность возникновения обстановки страха, напряженности в результате информационного воздействия на неопределенно большое количество людей.
Конечной целью выступает понуждение государства, международной организации, физического, юридического лица или группы лиц к совершению каких-либо действий или отказу от них в интересах террористов и в ущерб адресатам воздействия.
Таким образом, цель деяния, будучи тесно связанной с объектом посягательства и последствиями, оказывает в то же время влияние на характер и степень вины.
Отягчающими обстоятельствами терроризма согласно ч.2 ст.205 УКРФ выступают совершение его: группой лиц по предварительному сговору или организованной группой; повлекшее за собой смерть человека; повлекшее причинение значительного имущественного ущерба либо наступление иных тяжких последствий. Данные деяния наказываются лишением свободы на срок от десяти до двадцати лет с ограничением свобода на срок от одного года до двух лет.
Особо квалифицированный состав терроризма (ч.3 ст.205 УКРФ) включает такие отягчающие обстоятельства, как посягательство на объекты использования атомной энергии, использование ядерных материалов, радиоактивных веществ или источников радиоактивного излучения либо ядовитых, отравляющих, токсичных, опасных химических или биологических веществ; повлекшие умышленной причинение смерти человеку. Эти деяние подразумевают наказание в виде лишения свободы на срок от пятнадцати до двадцати лет с ограничением свободы на срок от одного года до двух лет или пожизненное лишение свободы.
Анализируя квалифицирующие признаки ч.2 ст.205 УК, хотелось бы внести ряд предложений. Необходимо вернуть в диспозицию статьи квалифицирующий признак «совершение террористического акта с применением огнестрельного оружия» .В научных публикациях обоснованно указывается на нелогичность его исключения из ст.205 УКРФ, так как совершение действий с применением огнестрельного оружия представляет общественную опасность не меньшую, чем взрыв или поджог. Кроме того, в настоящее время подлинным бедствием для России стало совершение террористических актов с использованием боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств, но не стоит забывать о террористических актах, где имел место захват заложников и их расстрел .
Согласно примечанию к ст. 205 УКРФ лицо, участвовавшее в подготовке террористического акта, освобождается от уголовной ответственности, если оно своевременным предупреждением органов власти или иным способом способствовало предотвращению осуществления террористического акта и если в действиях этого лица не содержится иного состава преступления.
Сравним данную норму с нормой ст. 31 УКРФ. Проблема соотношения добровольного отказа, сформулированного в примеч. к ст. 205 и в ст. 31 УКРФ, вызвана двумя обстоятельствами. Первое заключается в том, что в качестве условия освобождения от уголовной ответственности за терроризм в названном примечании предусмотрен добровольный отказ от совершения данного преступления, тогда как в других нормах Особенной части УК, содержащихся в примечаниях к отдельным статьям, в качестве такого условия предусматривается деятельное раскаяние. Отличие добровольного отказа от деятельного раскаяния состоит, как известно, в том, что добровольный отказ допустим на стадиях неоконченного преступления -приготовления к преступлению и покушения, а деятельное раскаяние - по окончании преступления. Второе обстоятельство выражается в том, что норма, содержащаяся в примеч. к ст. 205 УКРФ, является специальной, а установленная в ст. 31 - общей. Вследствие этого при добровольном отказе от совершения терроризма возникает конкуренция норм - специальной и общей.
В соответствии с правилами уголовно-правовой оценки преступлений при конкуренции общей и специальной норм применяется только одна - специальная. Из этого следует необходимость определения соотношения указанных норм. Важно также подчеркнуть, что согласно любой из названных норм лицо, добровольно отказавшееся от доведения преступления до конца, не подлежит уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иной состав преступления.
На основании ч. 1 ст. 31 УКРФ, определяющей добровольный отказ исполнителя преступления, добровольным отказом от преступления признается прекращение лицом приготовления к преступлению либо прекращение действий (бездействия), непосредственно направленных на совершение преступления, если лицо осознавало возможность доведения преступления до конца, а ч. 4 этой статьи организатор преступления и подстрекатель к преступлению не подлежат уголовной ответственности, если эти лица своевременным сообщением органам власти или иными предпринятыми мерами предотвратили доведение преступления исполнителем до конца. Пособник преступления не подлежит уголовной ответственности, если он предпринял все зависящие от него меры, чтобы предотвратить совершение преступления.
Согласно примечанию к ст. 205 УКРФ лицо, участвовавшее в подготовке террористического акта, освобождается от уголовной ответственности, если оно своевременным предупреждением органов власти или иным способом способствовало предотвращению осуществления акта терроризма и если в действиях этого лица не содержится иного состава преступления.
Сравнение норм, установленных в ст. 31, с нормой, закрепленной в примечанию к ст. 205, указывает на ряд существенных отличий первых от последней.
Первое отличие состоит в том, что, в соответствии со ст. 31 добровольным отказом признается прекращение лицом приготовления к преступлению либо покушения на преступление, тогда как на основании примеч. к ст. 205 - прекращение только подготовки акта терроризма, т. е. приготовления к терроризму. В последнем случае, следуя букве закона, возможность добровольного отказа ограничена лишь одной стадией неоконченного преступления - приготовлением к терроризму и добровольный отказ на стадии покушения на терроризм исключается. Иными словами, временной отрезок добровольного отказа от терроризма существенно усечен. Второе отличие заключается в том, что в ст. 31 четко и однозначно указано на наличие добровольного отказа, если: 1) исполнитель прекратил преступную деятельность на стадиях приготовления или покушения, 2) организатор и подстрекатель предотвратил доведение преступления до конца и 3) пособник принял все зависящие от него меры, чтобы предотвратить совершение преступления.
В соответствии же с примечанием к ст.205 добровольный отказ имеет место тогда, когда лицо способствовало предотвращению акта терроризма.
Таким образом, формулировка условий добровольного отказа в ст. 31 исключает их двусмысленное толкование, а в примечании к ст. 205 - вызывает необходимость уяснения термина «способствовало» и, соответственно, его толкования, ибо под этим термином можно понимать как принятие мер по предотвращению акта терроризма, т. е. совершение действий, направленных на такое предотвращение, независимо от того, был совершен в конечном итоге акт терроризма или нет, так и предотвращение осуществления акта терроризма, т. е. совершение действий, приведших к тому, что акт терроризма осуществлен не был.
Отмеченное свидетельствует о точности терминологии при определении добровольного отказа в ст. 31 УК и о ее расплывчатости в примеч. к ст. 205. Такое положение позволяет констатировать нарушение законодателем правил законодательной техники при формулировании примечания к ст. 205 УКРФ.
Третье отличие выражается в том, что в ст. 31 дифференцированы условия добровольного отказа применительно, во-первых, к исполнителю, во-вторых, к организатору и подстрекателю и, в-третьих, к пособнику преступления, а в примеч. к ст. 205 подобной дифференциации нет -указывается на «лицо, участвовавшее в подготовке террористического акта», т. е. не проводится различие условий добровольного отказа в зависимости от видов соучастников, поскольку к названному лицу может быть отнесен любой соучастник: организатор, подстрекатель, пособник, а также исполнитель, если он участвовал в подготовке акта терроризма. Рассматриваемое - третье - отличие следует, оценить в пользу ст. 31, так как сформулированная в ней норма обеспечивает дифференциацию добровольного отказа с учетом видов соучастников. Притом такая дифференциация новая, отсутствовавшая в прежнем отечественном уголовном законодательстве, и весьма прогрессивная.
Охарактеризованные отличия в их совокупности позволяют сделать вывод о явной предпочтительности добровольного отказа, сформулированного в ст. 31 УКРФ, по сравнению с определенным в примечании к ст. 205 и внести предложение об исключении названного примечания из УКРФ.
Умышленное лишение жизни людей при совершении террористического акта рассматривается как самостоятельный состав и должно квалифицироваться по совокупности преступлений, предусмотренных ст.205 и 105 УКРФ. Однако с учетом того, что терроризм в большинстве случаев сопровождается умышленным убийством людей целесообразно, как нам кажется, дополнить п.«в» ч.2 ст.105 УКРФ квалифицирующим признаком «сопряженное с террористическим актом». Данная норма во многом усилит уголовную ответственность террористов и позволит решить многие вопросы, связанные с террористическими действиями.
Таким образом, субъектом террористического акта признается вменяемое физическое лицо, достигшее четырнадцатилетнего возраста и совершившее террористический акт.
Субъективная сторона характеризуется виной в форме прямого умысла. Мотив и цель - специальные для данного преступления - это нарушение общественной безопасности, устрашение населения и оказание воздействия на органы власти для принятия ими какого-либо решения.
§3. Проблемы квалификации террористического акта
Для признания деяния террористическим актом не обязательно, чтобы оно было совершено общеопасным способом, угрожающим причинением вреда неограниченному кругу лиц или наступлением иных тяжких последствий.
Для террористического акта обязательными являются все признаки терроризма, за исключением первого - создания общей опасности, хотя и его присутствие не исключается.
В этой связи, например, лишь незначительная часть совершенных в дореволюционной России народниками, анархистами, эсерами террористических актов можно отнести к актам терроризма, поскольку в подавляющем своем большинстве это были целенаправленные действия в отношении конкретных лиц способами, которые реально не причиняли и не могли причинить вреда окружающим. Однако все они были совершены с претензией на широкую огласку, направлены на запугивание представителей властных структур в целях изменения существующих в стране политических и социальных институтов.
Среди одноуровневых с террористическим актом деяний, как международного характера, так и внутригосударственного значения наиболее часто имеют схожесть с ним по тем или иным отдельным признакам такие, как диверсия, действия, направленные на насильственное изменение либо свержение конституционного строя или на захват государственной власти и т.д., которые нередко в литературе рассматриваются как проявления терроризма, что вряд ли правильно, так как все те деяния имеют отличительные черты самостоятельных преступлений.
По ряду объективных признаков террористический акт обнаруживает много сходства с диверсией. Согласно ст. 281 УКРФ диверсией признаётся совершение взрыва, поджога или иных действий, направленных на разрушение или повреждение предприятий, сооружений, путей и средств сообщения, средств связи, объектов жизнеобеспечения населения в целях подрыва экономической безопасности и обороноспособности Российской Федерации.
В этой связи возникает необходимость в детальном ограничении террористического акта от диверсии. Их основные различия, как представляется, заключаются в следующем:
)если диверсия, объективно выражается лишь в совершении взрывов, поджогов и иных общеопасных действий, то террористический акт подобными действиями не исчерпывается и включает в себя также угрозу таковыми, а если рассматривать террористический акт как явление в самом широком смысле, то сюда можно включить и иные насильственные действия (убийства, похищения детей и т.д.) и угрозы их совершением;
2)если при совершении диверсии действия виновных направлены на самопричинение того или иного вреда (разрушение или повреждение предприятий, зданий, сооружений, объектов жизнеобеспечения населения, массовые отравления и т.д.), то при совершении террористического акта - на устрашение населения или его части, создание и поддержание обстановки страха;
)целью диверсионных актов является ослабление государства, подрыв его экономической безопасности и обороноспособности, дестабилизация деятельности государственных органов или общественно-политической обстановки, тогда как цели актов терроризма состоят в оказании воздействия на принятие какого-либо решения или отказ от него;
)диверсанты действуют тайно и не афишируют свою деятельность, тогда как террористы обычно действуют открыто, демонстративно, с предъявлением своих требований и амбиций.
С террористическим актом нередко путают и действия, направленные на насильственное изменение либо свержение конституционного строя или захват государственной власти.
Диверсия окончена в момент самого причинения вреда, главной составляющей которого является материальный ущерб, террористический акт же окончен в момент создания опасности общественно опасных последствий.
От акта терроризма следует отличать также совершение общеопасных действий на почве хулиганских побуждений. Основное отличие здесь можно усмотреть по мотивации и целям преступного посягательства.
Хулиганский мотив заключается в стремлении виновного открыто противопоставить себя, своё поведение общественному порядку, общественным интересам, показать своё пренебрежение к окружающим, проявить цинизм, жестокость, дерзость, учинить буйство и бесчинство, показать грубую силу или продемонстрировать пьяную удаль и таким образом поиздеваться над беззащитными, обнаружить своё превосходство над другими гражданами.
В этой части хулиганский мотив в значительной мере сход с террористической направленностью деяния, но в отличие от актов терроризма, для которых характерна мотивационная обстоятельность, конкретность, определённость, хулиганским побуждениям свойственна некая легковесность и ничтожность.
По внешним признакам террористический акт может иметь общие черты с умышленным убийством, совершенном способом, опасным для жизни многих лиц. Данный вид умышленного убийства имеет место тогда, когда для лишения жизни потерпевшего виновный избирает такой способ, который создаёт реальную опасность для жизни других лиц.
Реальная опасность для жизни лиц создается и при акте терроризма, который в качестве структурного элемента может включать в себя и совершение действий, ведущих к гибели людей в результате общеопасного способа насильственного акта, однако при терроризме лишение жизни одного или нескольких человек каким бы то ни было способом не составляет целевую направленность действий виновного, тогда как при умышленном убийстве общеопасным способом лишение жизни потерпевшего есть тот основной результат, к которому стремится виновный, избрав столь опасный способ совершения убийства.
Убийство лишь тогда принимает террористический характер, когда служит средством запугивания и воздействия на кого-либо в целях корректировки поведения в интересах виновных.
И, конечно же, немалую сложность представляет собой ограничение террористического акта, сопряжённого с требованиями материального характера, от вымогательства, сопряжённого с требованиями материального характера, от вымогательства, сопряжённого с общеопасными деяниями либо угрозами таковыми.
В основном их различие заключается в том, что действия террористов носят публичный характер, тогда как вымогатели стараются действовать конфиденциально, без лишней огласки. Соответственно и обстановка страха террористами создается на социальном уровне и служит средством запугивания неопределенно большого количества людей, тогда как при вымогательстве запугивание осуществляется на индивидуальном или узкогрупповом уровне.
Террористический акт, будучи сложным, многомерным явлением, посягающим на различные сферы жизнедеятельности людей, с неизбежностью порождает и вопросы о том, каким должен быть состав террористического акта, какие сущностные характеристики и элементы этого общественно опасного деяния должны найти отражение в его законодательной конструкции, содержащейся в Уголовном кодексе.
Рассмотрение террористического акта как общественно опасного деяния тесно связано с уяснением сущности и структурных элементов такой категории, как преступное поведение, и установлением точного соответствия между преступлением как явлением реальной действительности, общим понятием преступления, общим, родовым, видовым понятием состава преступления и конкретным составом преступления. Несмотря на то, что преступное деяние как реальное явление действительности и общее понятие о нём находится в тесной связи, вряд ли целесообразно их смешивать.
Но так уж повелось в уголовно-правовой литературе, что основной упор при характеристике преступления делается, как правило, на признаки его понятия или состава. Моменты же, характеризующие преступление как явление реальной действительности, обычно рассматриваются в рамках изложения общего понятия преступления, что вряд ли оправдано, поскольку представляет собой не что иное, как смешение реального явления и понятия о нём.
В статье Г.М. Маньковского и B.II. Ревина «Характеристика терроризма и некоторые направления повышения эффективности борьбы с ним» рассмотрены важные вопросы, связанные с уяснением содержания терроризма и комплексным подходом к борьбе с этим явлением. Содержание статьи, безусловно, заслуживает самого внимательного к себе отношения со стороны разработчиков конкретных антитеррористических программ.
Поскольку действительно «именно дефиниции уголовного законодательства обеспечивают законность и вместе с тем стимулируют активность использования непосредственных мер предупреждения, пресечения конкретных террористических преступлений, достаточное и справедливое наказание за них», необходимость исследования основной уголовно-правовой дефиниции, определяющей признаки террористического акта и пределы ответственности за него, на предмете её соответствия реальному террористическому акту, адекватности её санкций общественной опасности террористического акта едва ли может быть поставлена под сомнение. Поэтому есть смысл обратиться к проблеме уголовно-правового урегулирования террористического акта.
О том, что такая проблема существует, свидетельствуют хотя бы многочисленные трудности, которые должны преодолеваться правоприменителями при квалификации деяний по ст.205 УКРФ (террористический акт). Наличие большинства из них как раз и обусловлено недостатками нормы о террористическом акте, которая всё ещё в немалой степени умозрительна, оторвана от социальных реалий.
Тенденции уголовно-правовой борьбы с террористическим актом в отдельных странах и в мире в целом вызывают пессимизм. Интенсификация терроризма после второй мировой и «холодной» войн прогнозировалась и в мире, и в отдельных странах. В 70-е годы ООН были приняты конвенции о борьбе с незаконным захватом воздушных судов, о борьбе с захватом заложников; в 90-х годах XX столетия - о маркировке пластических взрывчатых веществ в целях их обнаружения. Декларация о мерах по ликвидации международного терроризма и Конвенция о борьбе с бомбовым терроризмом. Всего 12 конвенций и резолюция Совета Безопасности ООН от 27 сентября 2001 г. Однако, это не останавливает терроризм в мире и его отдельных регионах, в том числе и в России.
Анализ мер возможного предупреждения террористических актов после известных сентябрьских событий в разных странах, особенно в США, Великобритании, Германии и в России, показывает, что среди этих мер доминируют силовые, военные и специально-разведывательные аспекты. В системе предпринимаемых мер почти не уделяется внимание вопросам изучения реальных причин и условий, способствующих возникновению и разрастанию терроризма, их устранению или минимизации. Особо тревожит то, что предпринимаемые меры нередко нарушают фундаментальные права человека (массовые обыски и задержания, прослушивание телефонных разговоров, поощрение националистических и расовых тенденций, подозрительности и доносительства, ковровые бомбардировки и другие насильственно-военные действия). Многие противопоставляют личную безопасность правам человека. Нет сомнений в том, что определенное уточнение соотношения свободы и контроля необходимо.
В плане предпринимаемых мер особого внимания заслуживают вопросы совершенствования действующего уголовного законодательства.
Как уже говорилось, в УКРФ 1996 года существуют несколько самостоятельных статей об ответственности за террористический акт и другие деяния, носящие террористический характер. Это ст.205, ст.205, ст. 2052, ст.207 (заведомо ложное сообщение об акте терроризма), ст.277 (посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля), ст.211 (угон воздушного или водного транспорта либо железно дорожного подвижного состава).
Террористический характер могут приобрести и преступления, предусмотренные п. «б» ч.2 ст. 105 (убийство лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности ли общественного долга), ст.295 (посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование), ст.317 (посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа), ст.357 (геноцид), ст.358 (экоцид), ст.360 (нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой).
Прямой и непосредственной целью данных деяний являются последствия террористического характера. Но в УКРФ есть ещё около четырех десятков статей, предусматривающих деяния, которые, не являясь террористическими, облегчают совершение террористической деятельности или способствуют достижению террористических целей.
Описание объективной стороны террористического акта, данное в диспозиции ч.1 ст.205 УКРФ, имеет несколько погрешностей. В нём для выражения террористического акта используется словосочетания «иных действий» и «эти действия», предполагающие лишь активную форму поведения человека.
Между тем террористическая акция иногда может быть осуществлена и путём бездействия (например, посредством невыполнения обязанностей, связанных со своевременным отключением производственных или технологических процессов в энергетике, на транспорте либо в добывающей промышленности). Поэтому, наверное, в диспозициях ч.2 и ч.3 ст.205 УКРФ и употреблены выражения «те же деяния» и «деяния», своим содержанием охватывающие и действия и бездействия людей.
По ч.1 ст.205 УКРФ к террористическим действиям приравнена и угроза их совершения. Однако это не оправдано. Особенно тогда, когда угроза не сопряжена с приготовлением к акту терроризма или вообще, когда её исполнение не реально даже и при добросовестном заблуждении лица в своей способности осуществить эту угрозу. Ведь, строго по закону, виновные в таких угрозах не только подлежат наказанию в виде лишения свободы на срок от восьми до двенадцати лет (ч.1 ст.205 УКРФ), но и в случаях неоднократности угрозы, либо угрозы, высказанной двумя лицами по предварительному сговору, по ч.2 ст. 205 УКРФ могут быть наказаны лишением свободы на срок от десяти до двадцати лет (для примера: убийство согласно ч.1 ст. 105 УКРФ наказывается на срок лишь от шести до пятнадцати лет лишения свободы).
Получается, что общественная опасность угрозы совершения террористического акта выше, чем общественная опасность убийства. Как же это согласуется с конституционными принципами, декларированными в ст. ст.2 и 20 Конституции РФ: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью» и «Каждый имеет право на жизнь». К тому же, угроза совершения взрыва, поджога, иных террористических действий (если она не сопряжена с подготовкой или непосредственным осуществлением террористической акции либо другими деяниями, допустим, захватом заложников - ст.206 УКРФ) по общественной опасности совсем не равна реальному взрыву, поджогу, иным террористическим действиям. Такое равенство, закрепленное в диспозиции ч.1 ст.205 УРФ, только подтверждает факт нарушения в этом случае законодателем им же и провозглашенных принципов: справедливости (ст.6 УКРФ) и гуманизма (ст. 7 УКРФ).
Содержание термина «значительный имущественный ущерб», использованного в диспозиции ч.1 ст.205 УКРФ, аналогично содержанию термина «значительный ущерб», употребленного в составах кражи (п.«г» ч.2 ст. 158 УКРФ), мошенничества (п.«г» ч.2 ст. 159 УКРФ), присвоения и растраты (п.«г» ч.2 ст. 160 УКРФ), грабежа (п.«д» ч.2 ст.161УКРФ), умышленного уничтожения или повреждения имущества (ч.1 ст. 167 УКРФ).
Поскольку значительность ущерба устанавливается с учетом имущественного положения потерпевших, законодатель в условиях наблюдающегося в стране в настоящее время разрыва в доходах различных слоев населения, скорее всего, намеренно не стал раскрывать содержание указанных терминов, оставляя это на усмотрение суда.
Проблема, однако, не столько в сложности установления содержания термина «значительный материальный ущерб», сколько в обоснованности определения террористического акта как действий, создающих опасность причинения значительного имущественного ущерба. Нельзя социальное содержание и тяжесть террористического акта выражать в законе через опасность причинения ущерба. Ведь даже, например, для наличия состава нарушения правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств (ч.1 ст. 264 УКРФ) помимо всего прочего требуется причинение крупного ущерба, т.е. самое меньшее в пятьсот раз превышающего минимальный размер оплаты труда.
Законодательным огрехом выглядит и определение террористического акта как действий, создающих опасность наступления иных общественно опасных последствий. Поскольку преступление - это «виновно совершенное общественно опасное деяние» (ч. 1 ст. 14 УКРФ), при совершении преступлений как раз и наступают иные, чем гибель людей и причинение значительного имущественного ущерба последствия. Опасность же наступления общественно опасных последствий присуща всем без исключения преступлениям.
Вряд ли достаточны также основания признания террористического акта, совершенного с применением огнестрельного оружия (ч.2 ст. 205 УКРФ), опаснее террористического акта, сопряженного с взрывом, поджогом и так называемыми «действиями» (ч.1 ст.205 УКРФ). Тем более, что по поражающим свойствам взрывные устройства чаще всего намного превосходят поражающие свойства огнестрельного оружия.
Террорист, своими действиями умышленно причинивший вред собственности, здоровью, не говоря уже о жизни, согласно закону должен отвечать и по соответствующим статьям УКРФ, предусматривающим ответственность за преступления против жизни, здоровья, собственности. Парадоксально, но, например, террористические действия, к счастью, не унесшие жизни людей и не причинившие тяжкого или средней тяжести вреда здоровью, при причинении умышленного легкого вреда здоровью согласно ст.205 УКРФ должны квалифицироваться по совокупности со ст. 115 УКРФ (умышленное причинение легкого вреда здоровью).
Как бы в законодательстве не рассматривались по своему значению объекты уголовно-правовой охраны, но факт остается фактом: общественная безопасность (отношения, обеспечивающие безопасность неопределенно большого числа членов общества) как уголовно-правовой объект по своему объему шире таких объектов как собственность, здоровье, жизнь, включает их в своё содержание. Более того, причинение ущерба общественной безопасности почти всегда происходит путём причинения вреда хотя бы одному из указанных объектов. Выделение за рамки диспозиции ч.2 и ч.3 ст.205 УКРФ умышленного причинения вреда здоровью, собственности и жизни выхолащивает содержание общественной безопасности как объекта уголовно-правовой защиты, превращая, в свою очередь, и норму о терроризме в лишенную реального содержания искусственную норму.
К тому же, по мнению некоторых авторов (в частности, В.Ф. Антипенко), общественная безопасность вообще не может быть основным объектом терроризма, так как запугивание при совершении этого преступления выступает не самоцелью, а способом достижения цели оказания влияния на основной объект. А основным объектом терроризма являются национальные и наднациональные институты, посягая на которые путем воздействия на непосредственный объект виновные лица стремятся достигнуть главной цели - нарушения их неприкосновенности.
В связи с этим было бы логично включить состав террористического акта не только в главу УКРФ, содержащую составы преступления против общественной безопасности (как общую норму), но и в главу, содержащую преступления против государства, мира и безопасности человечества (в части, касающейся наиболее тяжких форм проявления терроризма, посягающих на основы государственности и (или) мир и безопасность человечества, как специальную норму).
Анализ нормы о террористическом акте приводит к выводу о том, что, во-первых, как уже было сказано, деяния, создающие опасность причинения значительного имущественного ущерба, и угроза действий, указанных в ч.1 ст.205 УКРФ, не столь опасны, чтобы наказываться от восьми до двенадцати лет лишения свободы, как это предусмотрено в санкции ч.1 ст.205 УКРФ.
Во-вторых, в случаях, когда, совершая взрыв, поджог, иные террористические действия, лицо предвидит возможность или неизбежность наступления смерти многих граждан и желает этого (прямой умысел), но гибель людей не наступает по независящим от этого лица обстоятельствам, максимум санкций по ч.1 ст.205 УКРФ, наоборот, недостаточно.
Исключительная общественная опасность террористического акта определяется тем, что при этом деянии совершаются убийства многих людей. Тем не менее, самые распространенные и опасные формы террористического акта лишь приравниваются к убийству при отягчающих обстоятельствах (например, убийство с целью скрыть другое преступление влечет такое же наказание, как и взрыв пассажирского состава, повлекший гибель десятков, а то и сотен людей).
Наиболее сложным представляется разграничение террористического акта с убийством лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга или совершенным общеопасным способом (п. «б», «е», ч.2 ст. 105 УКРФ).
Представляется, что разграничение составов в случаях, когда лишаются жизни лица, выполняющие свой служебный или общественный долг, следует искать в субъективной стороне содеянного, а именно - в цели совершаемых действий, создающих опасность гибели людей, в том числе путем взрыва, поджога и иных подобных действий.
Как уже отмечалось, при террористическом акте действия совершаются с целью нарушения общественной безопасности, устрашения населения, оказания воздействия на принятие решений органом власти. Взрыв, поджог и сопряженное с ними убийство человека используются как средство достижения таких целей и адресуются обществу в целом.
При убийстве, подпадающем под п. «б» ч.2 ст.105 УКРФ, цель - отомстить за законно осуществляемую служебную или общественную деятельность конкретного человека - жертвы или его близких, либо воспрепятствовать этой законной деятельности. Выбор жертвы при террористическом акте не определен, т.е. ею может стать любое лицо, в том числе и любое из выполнявших свой служебный или общественный долг (случайная, «невинная» жертва).
Террористический акт и другие преступления с признаками терроризирования следует отличать от политических и заказных убийств. Если убийство террористической направленности служит средством создания обстановки страха, напряженности и одновременно способом воздействия на третьих лиц, то политическое или заказное убийство без элементов терроризирования является способом решения каких-либо вопросов самим фактом его совершения; здесь нет необходимости в понуждении кого-то к чему-то, все разрешается в результате самого наступившего последствия.
Оценивая уголовно - правовое значение угрозы для квалификации конкретных действий как террористического акта, необходимо видеть различие между угрозой при террористическом акте и угрозой убийством или причинением тяжких телесных повреждений (ст.119), угрозой в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования (ст. 296), угрозой применения насилия в отношении представителя власти (ст. 318). Различия можно обнаружить как в характере самих действий, их масштабах, так и особенно в целях поступков.
Определенные трудности вызывает и разграничение таких очень схожих по многим признакам преступлений, как террористический акт и бандитизм.
Бандитизм - это организация вооруженных банд с целью нападения на предприятия, организации либо отдельных лиц, а равно участие в таких бандах или совершаемых ими нападениях. Объектом бандитизма также является общественная безопасность.
Основными разграничивающими признаками этих преступлений выступают элементы объективной стороны и цели совершения преступлений.
Обязательный признак объективной стороны бандитизма - создание устойчивой, вооруженной группировки (банды) в целях нападения. При террористическом акте создание террористической группировки - лишь приготовление к квалифицированному терроризму, а террористический акт, совершенный организованной группой - квалифицированный терроризм.
Нападение - основное общественно опасное действие бандформирований. Террористический акт не связан с насилием над конкретными людьми и представителями государственных и общественных организаций, он, скорее, представляет собой «рассеянную» угрозу или опасность населению, обществу.
Вооруженность - обязательный признак бандитизма, в то время как при террористическом акте возможны действия, не связанные с наличием или применением оружия. Применение же огнестрельного оружия является квалифицирующим признаком террористического акта.
Все же главное различие состоит в целях этих преступлений. Целями бандитских нападений являются различные материальные интересы: завладение имуществом, оружием, наркотиками; запугивание и «обложение данью» предпринимателей и т.п.
Цель террористического акта - устрашение населения, оказание воздействия на властные органы для принятия ими решений, необходимых террористам, т.е. скорее это идеологические (как противоположность материальным) цели.
Таким образом, по мнению ряда исследователей, конкретный состав террористического акта должен содержать совокупность следующих признаков:
)Совершение или угроза совершения общеопасных действий;
2)Направленность этих действий на устрашение населения;
)Наличие цели оказания влияния на принятие решения органами государственной власти, международной организацией, физическим или юридическим лицом или группой лиц.
Отсутствие хотя бы одного из указанных признаков должно свидетельствовать об отсутствии состава террористического акта, хотя бы деяние по многим показателям и было сходно с террористическим актом.
Лица, виновные в террористической деятельности, несут ответственность, предусмотренную законодательством Российской Федерации.
Законодательством предусматривается система мер по предотвращению террористических актов. В числе их имеется и непосредственно уголовно-правовые. В соответствии со ст.31 УКРФ лицо освобождается от ответственности при добровольном отказе от совершения преступления, в том числе и террористического акта.
Добровольный отказ от преступления - это прекращение приготовления к нему или прекращение самих неоконченных преступных действий, если лицо осознало возможность доведения преступления до конца.
Условиями освобождения от ответственности при добровольном отказе являются: террористический акт ответственность
)добровольность и окончательность отказа от совершения преступления;
)совершение лишь таких действий, которые не образуют состава другого преступления;
)осознание лицом объективной возможности довести преступление до конца.
Добровольный отказ от совершения преступления в соучастии имеет свои особенности, поскольку преступный результат является следствием совокупных действий даже тех лиц, которые внесли в преступный результат лишь интеллектуальный вклад.
Законодатель выделяет подстрекателей преступления, предъявляя им более значительные по объему требования при освобождении от ответственности в случае их добровольного отказа. Так, в силу ч.4 ст.31 УКРФ они освобождаются лишь при условии, если своевременным сообщением органам власти или иным способом сумели предотвратить доведение до конца его исполнителем.
Пособник также должен предпринять все зависящие от него меры, чтобы предотвратить преступление, совершению которого он способствовал.
Условия освобождения, в соответствии со ст.31 УКРФ, полностью распространяются и на террористический акт.
Если террористический акт носит индивидуальный характер, то применяются ч.1-3 ст.31 УКРФ, если преступление групповое (по предварительному сговору или организованной группой)- ч.4,5 ст.31 УКРФ.
Вводя в применение к ст.205 УКРФ особые основания освобождения от наказания, законодатель стремится использовать дополнительные меры предотвращения террористических актов.
Применение этого положения закона возможно при наличии трех условий:
- лицо участвовало лишь в подготовке террористического акта;
- лицо своевременным предупреждением органов власти или иным способом способствовало предотвращению террористического акта (не обязательно предотвратило его);
- если в действиях такого лица не содержится признаков иного преступления.
Самое значительное различие добровольного отказа (ст.31 УКРФ) и особых оснований освобождается от ответственности (примечание к ст.205 УКРФ) заключается в том, что освобождение лица, участвующего в подготовке террористического акта, согласно примечанию к ст.205 УКРФ, возможно как при добровольном, так и вынужденном сотрудничестве террориста с органами власти или в выполнении других, предупреждающих теракт, действий.
Спорным в литературе остается вопрос о том, возможно ли освобождение от ответственности за террористический акт, если террористом уже совершено другое преступление. По мнению некоторых комментаторов ст.205 УКРФ, в этом случае допустимо освобождение от ответственности за терроризм, а виновный отвечает лишь за второе преступление. Другие авторы, напротив, считают, что если террорист совершил второе преступление, то освобождение от ответственности за терроризм в соответствии с примечанием к ст.205 УКРФ вообще невозможно.
Представляется, что вопрос следует решать дифференцировано: если лицо добровольно отказалось от акта терроризма и способствовало его предотвращению, но совершило другое преступление, то оно отвечает лишь за это второе преступление. Если лицо вынуждено способствовало предотвращению терроризма (например, будучи задержанным), совершив до этого другое преступление, то оно не может быть освобождено от ответственности, ни за терроризм, ни за другое преступление.
Для предупреждения терроризма важное значение имеет поощрительная норма, предусмотренная в примечании к ст. 205 УКРФ. Лицо, вовлеченное в подготовку акта терроризма, освобождается от уголовной ответственности, если способствовало предотвращению акта терроризма своевременным предупреждением органов власти или иным способом.
Своевременным признается также предупреждением органов власти, когда они имеют возможность предотвратить совершение террористических действий либо наступление последствий, указанных в ст. 205 УКРФ.
Иное способствование предотвращению акта терроризма может выражаться в активных действиях самого субъекта по предупреждению общеопасных действий (взрыва, пожара и т.п.), привлечению других граждан к локализации вредных последствий и т.д.
Что касается вопроса наказания, то санкция ст. 205 УКРФ предусматривает по ч. 2 указанной статьи лишение свободы на срок от десяти до двадцати лет с ограничением свободы на срок от одного года до двух лет, все это допустимо при наличии квалифицирующих обстоятельств (совершенные группой лиц по предварительному сговору или организованной группой; повлекшие по неосторожности смерть человека; повлекшие причинение значительного имущественного ущерба либо наступление иных тяжких последствий).
За совершение террористического акта, повлекшего умышленное причинение смерти человеку или иные тяжкие последствия, а равно если они сопряжены с посягательством на объекты использования атомной энергии либо с использованием ядерных материалов, радиоактивных веществ или источников радиоактивного излучения либо ядовитых, отравляющих, токсичных, опасных химических или биологических веществ, грозит наказание в виде лишения свободы на срок от пятнадцати до двадцати лет с ограничением свободы на срок от одного года до двух лет или пожизненного лишения свободы.
Принимая во внимание все вышесказанное, стоит отметить, что такое преступление как террористический акт довольно тяжело поддается правильной квалификации в виду того, что многие его законодательно установленные признаки совпадают с признаками других преступлений, имеющих совершенно иные цели и иные способы совершения. Такую путаницу следует исправлять путем внесения в законодательство более конкретных норм или норм, конкретизирующих уже существующие.
Ответственность, установленная за совершение террористического акта заключается в основном в лишении свободы, а в некоторых случаях законодатель добавил в качестве наказания и ограничение свободы. Кроме того, лицо может быть освобождено от ответственности, если во время прекратит свою террористическую деятельность, сообщит о ней в правоохранительные органы и будет сотрудничать с ними в процессе расследования по данному делу, если в его действиях нет другого состава преступления, что случается крайне редко и практически недоказуемо.
Заключение
Подводя итог и подчеркивая актуальность данного исследования, стоит отметить, что количество, крупномасштабность и повышенная общественная опасность совершенных в последние годы террористических актов наносит колоссальный удар по многим сферам жизни государства - социальной, политической, экономической.
Террористический акт как преступление зафиксирован в ст.205 УКРФ. Объектом данного преступления является общественная безопасность. В качестве дополнительных объектов могут выступать: жизнь и здоровье человека, отношения собственности, интересы государства в сфере государственной безопасности.
Объективная сторона террористического акта выражена в активных действиях, совершаемых путем взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, в целях воздействия на принятие решения органами власти или международными организациями, а также угроза совершения указанных действий в тех же целях.
По конструкции состав преступления является формальным, то есть преступление считается оконченным с момента совершения указанных в диспозиции ст.205 УКРФ действий, независимо от наступления указанных в законе последствий.
Субъективная сторона террористического акта характеризуется виной в форме прямого умысла, то есть лицо осознает, что совершает взрыв, поджог или иные действия, создающие опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий, и желает совершить такие действия.
Обязательным признаком субъективной стороны является цель, которая выражается в стремлении виновного лица нарушить общественную безопасность, устрашить население и оказать воздействие на принятие решения органами власти.
Субъектом данного преступления выступает вменяемое физическое лицо, достигшее четырнадцатилетнего возраста.
Порой правильная квалификация и, как следствие, назначение наказание за совершение террористического акта вызывает некоторые трудности у правоохранительных органов в силу схожести признаков различных преступлений.
Исходя из сказанного, можно сформулировать следующие предложения по совершенствованию нормативного правового определения терроризма:
.Совершенствование диспозиции ч.1 ст.205 УКРФ должно включать в себя отказ от формулировки «значительный имущественный ущерб» с одновременным введением усредненного количественного показателя, отражающего общую закономерность количественной оценки ущерба, достаточного, исходя из сложившейся судебно-следственной практики, для удостоверения совершения именно террористического акта при доказанности, разумеется, преследования виновным одной из альтернативно закрепленных специальных целей. Действительно, в отсутствие прямого указания, что следует понимать под значительным имущественным ущербом, единственным ориентиром при толковании данного оценочного признака выступает признание идентичности содержания указанной формулировки словосочетанию, примененному в ст.158 УКРФ, содержащей схожий оценочный признак, обозначенный как значительный ущерб.
С учетом изложенного видоизменение основного состава терроризма должно осуществляться путем введения оценочной категории «имущественный ущерб в крупном размере», с последующей формализацией границ усмотрения указанием в примечании к статье нижнего предела этого ущерба в стоимостном эквиваленте. Размер указанного ущерба может быть определен на основе средних показателей, определяемых путем анализа складывающейся судебной практики, строящихся на факторах, носящих исключительно социальный характер, на потребностях и интересах общества, а также общественном правосознании, правовом обычае и правовой традиции.
2.Необходимо вернуть в диспозицию статьи квалифицирующий признак «совершение террористического акта с применением огнестрельного оружия». В научных публикациях обоснованно указывается на нелогичность его исключения из ст.205 УКРФ, так как совершение действий с применением огнестрельного оружия представляет общественную опасность не меньшую, чем взрыв или поджог. Кроме того, в настоящее время подлинным бедствием для России стало совершение террористических актов с использованием боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств, но не стоит забывать о террористических актах, где имел место захват заложников и их расстрел.
3.Умышленное лишение жизни людей при совершении террористического акта должно рассматриваться как самостоятельный состав и должно квалифицироваться по совокупности преступлений, предусмотренных ст.205 и 105 УКРФ. Однако с учетом того, что террористический в большинстве случаев сопровождается умышленным убийством людей целесообразно дополнить п.«в» ч.2 ст.105 УКРФ квалифицирующим признаком «сопряженное с террористическим актом». Данная норма во многом усилит уголовную ответственность террористов и позволит решить многие вопросы, связанные с террористическими действиями.
Очевидно, что действующее уголовное законодательство нуждается в дальнейшем совершенствовании в целях эффективного противодействия терроризму, обеспечения национальной безопасности Российской Федерации.
Список использованной литературы
Нормативно-правовые акты
1.Конституция Российской Федерации от 12 декабря 1993 года. ИПС «Консультант Плюс»
.Уголовный кодекс РФ от 13 июня 1996 г. - ИПС «Консультант Плюс»
.№ 35-ФЗ «О противодействии терроризму» от 6 марта 2006 г. - ИПС «Консультант Плюс»
.№40-ФЗ «О федеральной службе безопасности» от 3 апреля 1995 года, - ИПС «Консультант Плюс»
6.№130-ФЗ «О борьбе с терроризмом» от 25 июля 1998г. <#"justify">7.Устав уголовного судопроизводства 1864 года, - #"justify">10.Уголовный кодекс РСФСР 1960 года. #"justify">Научная литература
11.Антонян Ю.М. Терроризм. Криминологическое и уголовно-правовое исследование. М.: Щит-М, 2009
.Баранов Н.А. Политические отношения и политический процесс в современной России: Курс лекций. В 3-х ч. СПб.: БГТУ, 2011.
.Вишняков Я. Д., Бондаренко Г. А., Васин С. Г., Грацианский Е. В.. Основы противодействия терроризму / Под ред. Я.Д.Вишнякова. - М., 2008.
.Гаврилин Ю.В., Смирнов Л.В. Современный терроризм: сущность, типология, проблемы противодействия. М., 2011.
.Гушер А.И. «Проблема терроризма на рубеже третьего тысячелетия новой эры человечества». 2012 г.
.Гыскэ А.В. Современная российская преступность и проблемы безопасности общества (политический анализ). М.: Норма, 2010
.Дьяков С.В. Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства: уголовно-правовое и криминологическое исследование. - СПб., 2009
.Емельянов В.П. Терроризм и преступления с признаками терроризирования: уголовно-правовое исследование. М.: Омега-Л, 2010.
.Емельянов В.П. «Терроризм как деяние и состав преступления». Харьков, 2010
.Замковой З. Ильчиков В.Г. Терроризм глобальная проблема современности. М. 2012.
.Картавый А.А. Совершенствование уголовного законодательства России о борьбе с терроризмом // Терроризм в России и проблемы системного реагирования / Под ред. А.И. Долговой. М.: Российская криминологическая ассоциация, 2010.
.Кириллов И.А. Уголовно-правовой анализ терроризма в России // Уголовное право и современность: Межвузовский сборник научных трудов. Выпуск 4. Красноярск: Сибирский юридический институт МВД России, 2008.
23.Колотков М.Б. «Значение декрета «О красном терроре» от 5 сентября 1918 года в формировании системы политических репрессий в Советской России 1918-1922гг.// Актуальные проблемы российского права, - с.94. Москва, МГЮА им. О. Е. Кутафина, 2009
.Коломыц Д.М. Терроризм и структура этнической преступности // Терроризм в России и проблемы системного реагирования / Под ред. А.И. Долговой. М.: Российская криминологическая ассоциация, 2010
25.Комиссаров В.С. Терроризм, бандитизм, захват заложника и другие тяжкие преступления против безопасности общества. По новому УКРФ. М.: Кросна-Лекс, 2009.
.Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. А.В. Наумов. М.: Юристъ, 2009.
.Комментарий к Уголовному кодексу РФ с постатейными материалами и судебной практикой / Под общ. ред. С.И. Никулина. М.: Изд-во «Менеджер» совместно с изд-вом «Юрайт», 2011.
.Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.Т. Томина, В.В. Сверчкова). - 6 - е изд., перераб. и доп. М.: Юрайт - Издат, 2010
.Комментарий к УКРФ. Особенная часть / Под общей ред. Ю.И.Скуратов, В.М. Лебедева. М., 2008.
30.Комментарий к УКРФ / Под ред. Н.В. Кузнецовой. М., 2010.
.Крашенинников А.А. Угроза в уголовном праве России (проблемы теории и практики правового регулирования. Ульяновск: УлГУ, 2010
32.Курс уголовного права: в 5 т. Т. 4. Особенная часть / Под ред. проф. Г.Н. Борзенкова и проф. В.С. Комиссарова. М.: Зерцало-М, 2009.
.Луценко В.В., Моторный И.Д. Антибомбинг - гражданские технологии противодействия бомбовому терроризму. М.: Изд. Шумилова И.И., 2012
34.Мальцев В.В. Терроризм: проблема уголовно-правового регулирования. М.2010.
.Манацков, Игорь Валентинович. Политический терроризм : Регион. аспект : диссертация ... кандидата философских наук : 09.00.10 Ростов-на-Дону, 1998
36.Мелешко Н.П. Понятие терроризма и отграничение его от преступлений с признаками терроризирования // Терроризм в России и проблемы системного реагирования / Под ред. А.И. Долговой. М.: Российская криминологическая ассоциация, 2010.
.Назаркин М.В. Криминологическая характеристика и предупреждение терроризма. Диссертация на соискание ученой степени к.ю.н. М. 2003.
.Наумов А.В. «Российское уголовное право». М., 2013
.Петрищев В.Е. Защита объектов террористических посягательств и проблемы информационного противоборства // Организованный терроризм и организованная преступность / Под ред. А.И. Долговой. М.: Российская криминологическая ассоциация, 2010.
.Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства: Комментарий к главе 29 УКРФ (с постатейным приложением нормативных актов и документов) / Автор-сост. А.Ю. Шумилов. М.: Изд. И.И. Шумилова, 2011
.Салимов К.Н. Современные проблемы терроризма. М. 2009
.Тельнов П.Ф. Переизданные труды. Ответственность за соучастие в преступлении. М.: Юридическая литература, 2008
.Трайнин А.Н. Избранные труды / А.Н. Трайнин; сост., вступит. ст. д-ра юрид. наук, проф. Н.Ф. Кузнецовой. - СПб.: Юрид. центр Пресс, 2010.
.Уголовное право. Общая и Особенная части / Под ред. Л.Д. Гаухмана, А.А. Энгельгардта. Москва, 2012
.Уголовное право России. Часть Особенная / Отв. ред. Л.Л. Кругликов. М.: Волтерс Клувер, 2008 (издание второе, переработанное и дополненное).
46.Чуфаровский Ю.В. Терроризм - глобальная проблема современности. М.2008.
47.Юридический энциклопедический словарь / Глав. ред. Сухарев А.Я. М.: Новая энциклопедия, 2012.
Периодические издания:
.Антитеррор. Адекватна ли правовая база. М.Р.Киреев // Журнал российского права, 2009, №1
.Баймакова Н. Место добровольного отказа от преступления в УКРФ // Мировой судья. 2009. № 4.
50.Витюк В.В. Терроризм постперестроечной эпохи // Социологические исследования. 1993. № 7.
51.Емельянов В.П. Проблемы уголовно-правовой борьбы с терроризмом // Государство и право. 2009. № 3
52.Журавель В.П. Северный Кавказ и некоторые аспекты борьбы с проявлениями терроризма - Журнал «Право и безопасность» Номер - 2-3 (3-4) Август 2002г
53.Мальцев В.В. Терроризм: проблема уголовно-правового урегулирования // Государство и право. 2008. № 8
.Моджорян Л.А. Терроризм и национально-освободительные движения // Государство и право. 2011. № 3.
55.Мусаелян М.Ф. Объект террористического акта // Военно-юридический журнал. 2009. № 11. С.22.
.Некишев В.Л. Современные тенденции терроризма в России // Терроризм в России и проблемы системного реагирования / Под ред. А.И. Долговой. М.: Российская криминологическая ассоциация, 2010
57.Об основных направлениях борьбы с терроризмом. И. Хлебников // Власть, 2008, №12