характеризуется следующими чертами:
социальной потребностью в знаниях нового типа;
особым профессиональным объединением ученых, занимающихся данной проблематикой и разделяющих общие научные идеи, общие теоретические принципы, методологию исследования (научное сообщество);
наличием монографических и диссертационных работ по данной теме исследования; научных наработок, методов, накопленных знаний;
высоким уровнем дисциплинарной организации и взаимодействия ученых;
подготовкой специалистов данного профиля в рамках информационного права (наличие специальности 12.00.14, учебных курсов, учебников, кафедр)».
При этом, поскольку и нормативный материал интернет-права далеко не всегда носит полный и системный характер, многие понятия и категории интернет-права как науки не имеют законодательного воплощения, однако приобретают теоретико-познавательное значение и могут быть использованы как в правотворческой деятельности, так и при разработке правовых позиций в юридической практике.
В целом интернет-право как науку можно определить как систематизированную определенным образом совокупность междисциплинарных правовых знаний о правовом регулировании общественных отношений,
опосредуемых информационно -телекоммуникационной сетью Иiггернет, основанную на представлении о самостоятельных системных особенностях (системных правовых проблемах) данных отношений.
При этом следует отметить, что квалификации различных концепций интернет-права как науки в современной науке подвергаются критике. В некоторых случаях с такой критикой можно согласиться, в некоторых - нет, особенно если происходит отождествление понятий области знания и отрасли права (на данный момент интернет-право отраслью права или каким-либо определенным правовым институтом, принадлежащим к какой-либо отрасли, считать действительно сложно). Но в чем сомнения едва ли могут быть, так это в том, что отношения, опосредуемые сетью Интернет, действительно обладают системными особенностями, и что аспекты их правового регулирования можно изучать самостоятельно.
Каждая область научного знания характеризуется не только своим предметом, но и определённым набором приемов, способов и средств решения научных задач, т.с. методологии.
Поскольку интернет-право представляет собой комплексный междисциплинарный правовой институт, а соответствующая ему область знаний также по своей природе междисциплинарна, интернет-право полагается на различные части опаучныеметоды познания, опираясь при этом, однако, на общенаучныеметоды.
Заостряя внимание на частнонаучных методах познания, используемых интернет-правом, следует отметить прежде всего метод системного анализа,основанный на рассмотрении соответствующих явлений как систем, состоящих из нескольких взаимосвязанных элементов и обладающих определённой структурой.
Интернет-право при этом использует и метод комплексного анализа, изучая правовые явления в своей предметной области во взаимосвязи с другими правовыми явлениями.
Особенное значение для интернет-права, с учетом глобального характера информационно-телекоммуникационной сети, имеет сравнительно- правовой методупредполагающий анализ правового регулирования однородных отношений в различных правовых системах.
В зависимости от конкретной научной задачи, интернет-право может обращаться и к другим частнонаучным методам познания, особенно, с учетом его междисциплинарной природы.
Интернет-право как область научного знания развивается в общей системе научного знания,в системе юридических которая включает в себя как науки о праве, таки иные науки.При этом особенностями интернет-права являются не только специальный характер знаний, ориентированных на особые общественные отношения, связанные с сетью Интернет, архитектура которой во многом определяет возможные пределы и способы их регулирования, но и их междисциплинарность.
Междисциплинарный характер интернет-права в контексте наук о праве обусловливает взаимосвязь данной области правовых знаний практически со всеми юридическими науками.
Так, интернет-право связано с общей теорией права как с фундаментальной юридической наукой. Более того, данная связь имеет двусторонний характер, поскольку многие аспекты интернет-права как области правового регулирования заставляют по-новому взглянуть на отдельные принципы и выводы общей теории права, как это было показано в гл. 2 учебника. В таком же отношении интернет-право находится и с другими правовыми наукам.
Очевидна связь интернет-права и информационного права, которое, несмотря на существующие дискуссии, может быть рассмотрено как самостоятельная область научного знания в юриспруденции.
Из фундаментальных наук в значительной степени интернет-право связано с гражданским правом, поскольку Интернет - это область практики, где значительна роль саморегулирования, которое чаще всего принимает форму гражданско-правовых отношений.
Интернет-право связано и с иными науками, которые прежде всего выполняют вспомогательную, но не менее важную функцию, нацеленную на прояснение различных технологических аспектов функционирования информационно-телекоммуникационных сетей, принципов работы криптографических алгоритмов и иных подобных вопросов, которые необходимы для понимания пределов правового регулирования в условиях архитектуры информационно-телекоммуникационных сетей.
В этом смысле интернет-право связано прежде всего с информационной наукой, которую также можно рассматривать как междисциплинарную область знаний, предметом которой являются различные аспекты анализа, сбора, классификации, обработки, хранения, поиска и распространения информации как таковой.
.Лоренс Лессиг как основатель доктрины интернет-права
Одним из первых и при этом наиболее авторитетным автором, который оказал существенное влияние на формирование доктрины интернет-права, был Лоренс Лессиг (р. 1961), долгое время профессор Школы права Гарвардского университета, затем - основатель Центра Интернета и общества Стэнфордского университета.
Биография Л. Лессига весьма интересна, и за свою карьеру юриста и общественного деятеля он успел оставить заметный след в развитии различных представлений, относящихся к дискурсу интернет-права - от основ архитектурного подхода к регулированию отношений в сети Интернет до проблем защиты авторских прав в цифровую эпоху и свободных лицензий. Некоторое время он работал в должности помощника судьи Седьмого Окружного апелляционного суда Ричарда Познера - автора знаменитого «Экономического анализа права», и затем - судьи Антонина Скалиа Верховного Суда США.
Позиция Л. Лессига оформилась в дискуссии с Фрэнком Г. Истербруком, который также был одним из первых юристов, занимавшихся проблематикой интернет-права (в основном, разрешая дела, связанные с охраной интеллектуальных прав в формирующемся интернет-контексте).
Ф. Истербрук полагал, что нет необходимости разрабатывать одну или несколько дисциплин, специально нацеленных на проблемы интернет-права, поскольку данная область сама по себе лишена предметного единства и ничем не отличается, например, от «лошадиного права»: «Лучший способ изучать право, применимое к особым отношениям, заключается в изучении общих правил. Много дел связано с куплей-продажей лошадей, другие связаны с людьми, пострадавшими от удара лошадиных копыт, очень много спорных ситуаций возникает вокруг лицензирования лошадиных забегов, с ветеринарной деятельностью, с призами на выставках. Но любая попытка объединить все это в единый курс «Лошадиного права» обречена на размытый результат без объединяющих принципов. Изучение одних лишь дел о случаях, когда людям был причинен вред здоровью после удара копытом, будет плохим способом изучения деликтного права».
Данная точка зрения не была принята Л. Лессигом, полагавшим, напротив, что интернет-право обладает предметным единством, а изучение проблем правового регулирования подданным углом зрения, более того, способно пролить свет и, наоборот, на ряд фундаментальных проблем теории права. В качестве ответной цитаты Л. Лессига по отношению к цитате Ф. Истербрука может быть приведена следующая: «...Беспокойство Истер-брука оправдано. Как он пояснил, курсы на юридических факультетах «должны быть ограничены только теми, которые позволяют высветить все право в целом». «Лучший способ изучать право, применимое к особым отношениям, заключается в изучении общих правил». А «право киберпространства, понимаемое как деликтное право в киберпространстве, право собственности в киберпространстве и т.п. таким не является. Но я утверждаю обратное. Я согласен с тем, что курсы должны высвечивать все право в целом, но уверен, в отличие от Истербрука, что из рассуждений о том, что объединяет право и киберпространство, вытекает важное общее положение»1.
Таким образом, основная мысль Л. Лессига по данному вопросу, которая в то же время лежит в основе и настоящего издания тоже, заключается в том, что «киберправо» представляет собой не одну из «искусственных» дисциплин, которые могут быть в большом количестве созданы вокруг произвольных явлений социальной жизни, попадающих в фокус правового регулирования, а в том, что изучение проблем «киберправа» (или интернет-права) само по себе может послужить пониманию отдельных общих положений юриспруденции, а потому имеет значительную ценность как таковое. Однако о каких общих принципах идет речь?
Для пояснения своей позиции в цитируемой Проблема «разделения публикации Л. Лессиг обращается к двум при-коммуникативного мерам того, что он называет «zoningspeech». пространства» В свободном переводе - «разделение коммуникативного пространства» (подразумевается то, что коммуникация по-разному организована в сетевом и в «реальном» пространствах).
Первый из этих примеров характерен для раннего этапа обсуждения проблем регулирования сети Интернет и связан с порнографией. Л. Лессиг согласен с тем, что порнография нуждается в ограничениях распространения и, по крайней мере, должен ограничиваться доступ детей к порнографической продукции. Он задается вопросом о том, как можно представить себе гипотетическую ситуацию с распространением порнографии среди детей в Интернете и в «реальном» мире. В случае с реальным миром, заключает ученый, порнография практически полностью отделена от детей, и законодательные запреты в большей или меньшей степени эффективны.
Причин тому как минимум три. Во-первых, законодательное регулирование на ограничение распространения такой информации среди детей. Существуют запреты на распространение порнографии среди несовершеннолетних, и лица, к которым такие запреты обращены, их соблюдают. Во-вторых, порнографическая продукция, очевидно, стоит денег, причем далеко не всегда журналы, видеокассеты и иные, скорее относящиеся к «реальному» миру носители информации, стоят столько, сколько может позволить себе ребенок из своих карманных денег, если таковые у него есть. Наконец, в-третьих, само устройство «реального» мира, как бы его архитектура, предопределяют объективные сложности для самих несовершеннолетних в приобретении порнографической продукции у тех продавцов, которые ощущают себя связанными правовыми запретами па продажу несовершеннолетним таковой. Сложно представить себе ситуацию, когда несовершеннолетний сможет успешно выдать себя за более взрослого человека. В любом случае это потребует от него серьезных усилий, что само по себе уже послужит определенным барьером. И здесь Л. Лессиг как раз делает ключевое для обсуждаемого предмета наблюдение: регулирование в «реальном» мире во многом опирается на то, как построено реальное пространство.Свой возраст в «реальном» мире скрыть сложно, и в большинстве случаев это самоочевидный для продавца факт. В интернет-пространстве же ситуация совершенно иная. За счет, говоря языком методологического подхода, принятого в настоящем издании, системной проблемы идентификации пользователей социальное регулирование может полагаться на правовые запреты, а также на различные экономические барьеры для распространения порнографии в сети Интернет, но крайне сложно обеспечить надежную возможность верификации возраста пользователя в сети. В некоторых случаях это можно сделать посредством введения элемента юридической презумпции или фикции (например, исходить из того, что пользователь, который может оплатить доступ к ресурсу банковской картой, уже определенно достиг совершеннолетия - такая презумпция почти всегда будет опровержимой, поскольку можно воспользоваться учетными данными или данными платежного инструмента другого лица). Но и в таком случае вопрос, скорее, изменяет форму и предполагает уже анализ меры допустимости использования такой презумпции или фикции.
Второй пример, который приводит Л. Лессиг, говоря о «разделении коммуникативного пространства», не менее актуален, особенно в контексте известных дискуссий, порожденных заявлениями Э. Сноудена. Речь идет о праве па неприкосновенность частной жизнии сбором информации о людях в «киберпространстве» и «реальном» мире. В реальном мире, по мнению ученого, которое подтверждается многочисленными фактами из бытового опыта, в большинстве случаев человек замечает или имеет объективную возможность заметить, что за ним осуществляется наблюдение. Например, охранник в магазине может записывать или иным образом фиксировать данные о вашей внешности, когда мы входим. В помещении может вестись видеонаблюдение, и поскольку это требует реального физического наличия средства такого наблюдения (видеокамеры), то даже если она скрыта потенциально, можно ее обнаружить, не обладая какой-либо особой квалификацией, а просто представляя, как могут выглядеть такого рода устройства. Консультант в магазине может все время ходить по пятам покупателя и отмечать время, которое было затрачено им на каждое действие (очевидна аналогия с современными инструментами, используемыми в интернет-рекламе, позволяющими, например, собирать и анализировать информацию о том, сколько времени пользователь провел на том или ином сайте). Кассир при оплате покупки каким-либо образом может фиксировать ваше имя или иную личную информацию - на текущий момент это повсеместно и с очевидностью для покупателя происходит, например, при оплате товара банковской картой, когда такая информация отображается на чеке. По вот в «киберпространстве» в большинстве случаев аналогичные действия пользователь либо не заметит, либо даже, например, при наличии у него хороших технических знаний и навыков, в принципе не сможет заметить. В последнем случае, например, информация может собираться не на конечном устройстве самого пользователя, а на одном из серверов, через которые проходит направляемая пользователем информация или в принципе перехватываться с каналов связи. В любом случае степень актуальной или потенциальной очевидности происходящего диаметрально противоположна.
Суть рассматриваемой проблемы, но мнениюЛ. Лессига, с которым мы, скорее, имеем все предпосылки подхода основания согласиться, заключается в том, что в каждом из приведенных примеров по-разномупреломляются проблемы информации, структуры отношений и интереса. В случае с информацией, можно сказать, что для эффективного регулирования отношений в «киберпространстве» и в первом, и во втором случае не хватает определенной информации. В примере с порнографической продукцией - информации о возрасте пользователя, в примере с наблюдением - информации о факте наблюдения либо об используемых технических средствах. Что касается структуры, то в обоих примерах можно заметить, что регулирование в «реальном» мире относительно эффективно только за счет реальных физических ограничений реального мира. Само устройство реального мира задает пределы не только регулированию, но и тому поведению, которое должно быть урегулировано. Наконец, общим наблюдением для каждого из случаев будет то, что в «киберпространстве» невозможна реализация какого-либо интереса. В первом случае это публичный интерес, связанный с ограничением распространения порнографии, а во втором - это частный интерес, связанный с ограничением сбора информации о частной жизни. При этом в обоих случаях соответствующий интерес не позволяет реализовать именно связанную с информацией особенность «виртуального» пространства.
Отсюда следует основной вопрос, связанный с правовым регулированием отношений в сети Интернет в принципе: должно ли право изменяться из-за этой системной и принципиальной особенности виртуального пространства или право, напротив, должно изменять эту особенность как таковую? Можно представить себе оба варианта развития. Например, право может как бы смириться с тем, что при реализации социальных отношений в сети Интернет логически невозможно преодолеть «юридический барьер» между, условно говоря, учетной записью пользователя и пользователем (мы не можем достоверно знать, кто находится по ту сторону экрана, а только ориентироваться на презумпцию или фикцию того, что определенная учетная запись, сведения о которой мы воспринимаем, соотносятся с определенным человеком). При этом можно представить себе и такой порядок ограничения доступа к Интернету, который предполагал бы то, что зайти в Интернет не под своим именем было бы практически невозможно. Последний вариант, вероятно, потребовал бы более серьезных и широких преобразований в обществе - можно представить себе введение вместо паспортов новых средств электронной идентификации, которые (и только которые) будут одновременно служить «картами доступа» в Интернет. Если при этом в последнем случае представить какой-либо вариант развития общества, при котором такой идентификатор будет каким-либо образом интегрирован непосредственно с организмом человека и будет использовать какие-либо биометрические данные одновременно с идентификацией, то системная проблема идентификации пользователей будет практически решена. Однако, очевидно, последний вариант относительно «антиутопичен» и предполагает пересмотр основных подходов, в том числе к правам человека, принятых на уровне современного международного сообщества.
Вопрос в значительной мере остается открытым, и сейчас на практике формируются подходы, отражающие поиск баланса между двумя крайностями. По основное содержание проблемы остается неизменным. Все изложенные ранее примеры Л. Лессиг приводил, в общем, для того, чтобы продемонстрировать суть «киберпространства», которая может быть отражена в следующей цитате: «У киберпространства нет природы; нет такой архитектуры киберпространства, которая не может быть изменена. Его архитектура производна от его дизайна - или... кода. Такой код может изменяться либо потому, что он развивается иначе, либо потому, что государство или бизнес каким-либо образом на него воздействуют»1.
Идея Л. Лессига довольно проста и соответствует объективным реалиям сети Интернет, как они нам известны. Интернет - в полной мере технологический продукт человеческой деятельности. В отличие от реального мира, законы физики которого не могут быть изменены человеком (с некоторой долей иронии, присущей научному методу, можно сделать оговорку - «пока не могут быть изменены»), законы, по которым функционирует сеть Интернет, могут быть в полной мере изменены. Разумеется, на текущий момент изменение инфраструктуры глобальной информационно-телекоммуникационной сети будет исключительно затратным мероприятием, которое при этом может повлечь за собой неконтролируемые последствия, учитывая то, как сильно мировая экономическая инфраструктура в целом сейчас зависит от электронных коммуникаций в своей каждодневной деятельности, однако принципиально такая возможность есть. Более того, архитектурные изменения в сети Интернет необязательно должны быть масштабными - подчас изменение отдельных элементов может повлечь за собой серьезное изменение регулятивного ландшафта. Еще не так давно в Российской Федерации Интернет в целом воспринимался многими, и часто вполне оправданно, как область, в принципе не подверженная правовому регулированию в большинстве своих аспектов. Однако возникновение технической возможности и юридических оснований для ограничения доступа к информации, распространяемой в сети, серьезным образом изменило подход многих граждан и организаций к использованию сети Интернет.
Однако возвращаясь к доктринальным аспектам, соответствующим данному разделу, можно еще раз резюмировать то, с чего началось исследование Интернета, а именно признание отдельных системных особенностей, которые определяют правовое регулирование - либо в том ключе, что правовое регулирование должно развиваться, ориентируясь на них, либо что правовое регулирование должно быть нацелено на их преодоление. Но, в любом случае, речь идет о том, что правовое регулирование, а равно - правовая практика, должны данные аспекты в полной мере учитывать.
.Интернет-право как учебная дисциплина
Как и в случае с любой другой учебной дисциплиной, особенно находящейся в становлении, допустимы различные модели преподавания интернет-права. Вместе с тем в контексте общего методологического подхода, заложенного в настоящем издании, представляется, что основные факторы сети Интернет и системные правовые проблемы информационно-телекоммуникационных технологий объективно задают основную направленность содержания данной дисциплины.
Так, в рамках интернет-права как учебной дисциплины представляется нецелесообразным ограничиваться исключительно национальным правовым регулированием, более того, это практически невозможно. Информационно-телекоммуникационные технологии по своей природе предполагают глобальный формат взаимодействия, в том числе правового. Данный аспект, в приложении к правовым аспектам, делает необходимым в любом случае рассматривать в контексте интернет-права как общие вопросы юрисдикции (в смысле возможности государства осуществлять свои функции, прежде всего правоприменительные) на определенной территории, в том числе с учетом возможного экстерриториального действия законов, так и отдельные отраслевые подходы. Говоря о проблемах интернет-права, нельзя обойти вниманием, например отдельные нормы гражданского законодательства, регулирующие применимое право, а равно отдельные нормы процессуального законодательства, определяющие возможность национальных судов рассматривать споры с иностранным элементом. Иные системные проблемы задают содержание дисциплины интернет-права примерно в таком же ключе. интернет право лессиг
Если рассматривать интернет-право как комплексный правовой институт, то анализ и представление основных правовых проблем и способов их решения также с необходимостью ставит вопросы о соотношении различных отраслей права и конкуренции между ними. Это представляет собой как раз тот аспект «киберправа», о котором писал Л. Лессиг: например, в Российской Федерации действуют законы об информации, о персональных данных и другие специальные акты, регулирующие, строго говоря, информационные отношения, но какова их правовая природа? Особенно остро эта проблема требует разрешения именно в связи с информационно- телекоммуникационными технологиями, а ответ на вопрос об их правовой природе позволяет формулировать подходы к разрешению как теоретических, так и практических проблем.
Характерной проблемой, решение которой зависит от определения отраслевой природы нормативных правовых актов, регулирующих информационно-телекоммуникационные технологии, является проблема получения согласия субъекта персональных данных в электронной форме. Часть 4 ст. 9 Закона о персональных данных предусматривает, что равнозначным содержащему собственноручную подпись субъекта персональных данных согласию в письменной форме на бумажном носителе признается согласие в форме электронного документа, подписанного в соответствии с Законом об электронной подписи. В свою очередь, Закон об электронной подписи указывает в ч. 2 ст. 6, что информация в электронной форме, подписанная простой электронной подписью, признается электронным документом, равнозначным документу на бумажном носителе, подписанному собственноручной подписью, в случаях, установленных федеральными законами, принимаемыми в соответствии с ними нормативными правовыми актами или соглашением между участниками электронного взаимодействия. Допустим, под простой электронной подписью понимается в том числе сочетание логина и пароля, что возможно, основываясь на ч. 2 ст. 5 Закона об электронной подписи. Но что собой представляет соглашение между участниками электронного взаимодействия? В отсутствие каких-либо иных ясных ориентиров, можно предположить, что такое соглашение может принимать значение и форму гражданско-правового договора. Однако сейчас нет сомнений п том, что гражданско- правовой договор, несмотря на системные правовые проблемы сети Интернет, может заключаться и в электронной форме. Более того, если даже предположить что таком гражданско-правовой договор должен заключаться, исходя из смысла положений Закона об электронной подписи, в письменной форме, из системного толкования п. 3 ст. 438 и п. 3 ст. 434 ГК РФ следует, что письменная форма договора считается соблюденной, если лицо, получившее оферту (выраженную, например, в электронной форме на сайте), в указанный срок совершило действия по выполнению указанных в них условий, т.е. акцептовало ее конклюдентными действиями. Получается, что если мы допускаем возможность применения положений гражданского законодательства к отношениям по поводу электронной подписи (и, следовательно, персональных данных), можно создать механизм получения согласия субъекта персональных данных, которое будет признаваться равнозначным содержащему собственноручную подпись и исполненному на бумажном носителе, но при этом все отношения между сторонами будут полностью реализованы в электронной форме!
В контексте рассмотрения интернет-права как учебной дисциплины, не менее важно отметить и ее связь с другими правовыми дисциплинами. И здесь вновь проявляется специфика подхода: если интернет-право представляет собой комплексный межотраслевой правовой институт, то по своей природе оно связано практически со всеми другими отраслевыми дисциплинами. При этом если следовать теоретическому подходу Л. Лессига, интернет-право также связано и с комплексом теоретических и даже исторических правовых дисциплин, хотя данная область в российской науке на сегодняшний день относится к числу наименее исследованных. Предметом общей теории права является совокупность наиболее общих представлений о праве.
Классическим разделом, который можно встретить практически в любом учебнике по общей теории права или дисциплине, названной иначе, но имеющей тот же предмет, является раздел о действии закона во времени, пространстве и по кругу лиц. Чаще всего содержание таких разделов исчерпывается общеизвестными подходами, основанными на положениях международного публичного права, и связанными преимущественно с «физическими» аспектами социальной реальности (государственные границы, континентальный шельф и т.н.), а также классическими подходами к экстерриториальности в контексте международного дипломатического и консульского права. Однако изучение проблем интернет-права со всей наглядностью подсказывает, что сейчас общество и государство столкнулось с необходимостью выработки совершенно новых подходов к действию закона как минимум в пространстве, исходя из концепции «виртуального суверенитета» и общего представления о том, что государство должно оказывать управляющее воздействие в том числе правовыми способами не только на «реальную» территорию, но и на «виртуальную». Особенно это актуально в информационном обществе, где информация осознанно воспринимается как ценный ресурс, имеющий серьезное экономическое значение.
Что касается отраслевых наук, то связь здесь очевидна, и вряд ли имеет смысл перечислять все отраслевые науки в данном фрагменте. Останавливаясь на самом главном, и подчеркивая ту очевидную мысль, что интернет-право, как и другие дисциплины, не может быть не основано на релевантной части конституционно-правовых знаний, следует прежде всего отметить гражданское право.Гражданское право в контексте интернет- права интересно не только особенностями заключения договоров в электронной форме, но и с точки зрения практически всех остальных своих правовых институтов в той части, в которой отношения могут быть опосредованы информационно-телекоммуникационными технологиями и при этом находиться как бы под воздействием системных правовых проблем регулирования сети Интернет. Кроме того, многие объекты, составляющие неотъемлемую часть интернет-инфраструктуры (в широком смысле слова), сами по себе часто регулируются нормами права интеллектуальной собственности, что также должно учитываться в контексте преподавания, неизбежно предполагающем взаимосвязь с данной частью гражданского права.
Кроме того, совершенно очевидно, что интернет-право в принципе невозможно без международного частного права, которое содержит немало ценных теоретических и практических подходов к разрешению правовых проблем, возникающих в отношениях с иностранным элементом, тогда как отношения в сети Интернет практически всегда, в той или иной степени, такой элемент содержат.
Литература
Волков, Ю. В.Перспективы технологического метода в юриспруденции / Ю. В. Волков // Многоконцептуальность в науке. Материалы международной научной конференции, посвященной 65-летию профессора Б. В. Личмана / под ред. проф. В. В. Запария. - Екатеринбург: Изд-во УМЦ-УПИ, 2011. URL: <http://www>. г u ss i a n 1 a w. n е t/fi 1 es/1 aw/d oc/a277. pd f.
Горшкова,Л. В. Место норм, регулирующих сеть Интернет, в системе российского права/Л. В. Горшкова // Информационные ресурсы России. - 2005. - № 3. URL: http://www.aselibrary.ru/datadocs/doc 284bo.pdf.
Кузнецов, П. У. Актуальные проблемы формирования знаний в области информационного права / П. У. Кузнецов, Е. В. Дженакова // Информационное право. - 2015.-№2.
Ларош, П.О будущем информационного права как особой предметной сферы права / Г1. Ларош / пер. Ю. Волкова. - 2008 // Право и Интернет. Персональный сайт В. Б. Наумова. URL: http://www.russianlaw.net/files/law/doc/a281.pdf.brook, F. H. Cyberspace and the Law of the Horse / F. H. Easterbrook // University of Chicago Legal Forum. 1996. P. 207. URL: <http://chicagounboimd.uchicago>. edu/cgi/viewcontent.cgi?article=2147&contexta=journal_articles.
Lessig, L. Code. Version 2.0 / L. Lessig. - N. Y.: Basic Books, 2006. URL: <http://www>. codev2.cc/download+remix/Lessig-Codev2.pdf.
Lessig, L. The Law of the Horse: What Cyberlaw Might Teach / L. Lessig// Berkman Center for Internet & Society at Harvard University. URL: <http://cyber.law.harvard>. edu/publications/1999/The_Law_of_the_Horse.