обусловлена ее целями и задачами, кругом исследуемых вопросов и состоит из введения, трех глав, включающих шесть параграфов, заключения и библиографии.
1. История развития законодательства об ответственности за преступления против правосудия
Российское законодательство на протяжении всей истории своего развития предусматривало ответственность за преступления против правосудия.
Правовые акты дореволюционной России содержали достаточно широкий перечень уголовно наказуемых деяний, препятствующих осуществлению правосудия. Первоначально нормы об ответственности за преступления против правосудия были расположены в различных главах источников права. Например, неправосудие, ответственность за которое устанавливалась еще Судебниками 1497 и 1550 гг., относилось к должностным преступлениям, а лжесвидетельство и лжеприсяга - к преступлениям против веры.
Уложение о наказаниях уголовных и исполнительных 1845 г. содержало ряд статей о преступлениях, посягающих на интересы правосудия. Эти нормы были включены в раздел "Преступления против порядка управления", где предусматривалась ответственность за взлом тюрем, увод или побег находящихся под стражей или надзором, а также в раздел "Преступления, нарушающие общественное спокойствие и порядок", в котором имелась норма об ответственности за лжедонос, лжесвидетельство и ложные показания. Должностные преступления регулировались специальной главой "О преступлениях и проступках чиновников при следствии и суде".
В Уголовном уложении 1903 г. преступлениям против правосудия была посвящена специальная глава "О противодействии правосудию", которая содержала 22 статьи, устанавливающие ответственность за следующие деяния: лжедонос; лжесвидетельство; подделку или предъявление суду лжедоказательства; лжеприсягу; ложные бесприсяжные показания в собственном деле; недонесение; отказ от представления вещественного или письменного доказательства по уголовному делу; укрывательство; погребение или сокрытие мертвого тела до судебно-медицинского осмотра при отсутствии цели скрыть следы преступления; отказ свидетеля, понятого, сведущего лица (эксперта) или переводчика без уважительной причины исполнять свои обязанности в процессе следствия или судебного рассмотрения дела; освобождение лица, находящегося в местах заключения или под стражей; побег из-под стражи или из места заключения; побег с поселения; побег с каторги; самовольное оставление обязательного места жительства или самовольное пребывание в местах, запрещенных для проживания, а также самовольное пользование правом, которого виновный лишен по приговору суда; нарушение распоряжения суда о невыезде с места жительства или временного пребывания. В данную главу была помещена норма об освобождении от наказания за недонесение и укрывательство, если это касалось преступления, в котором принимал участие сам обвиняемый или члены его семьи, а также если между ним и укрываемым существовали близкие родственные отношения.
Многие преступления, входившие в данную главу и известные современному законодательству, имели особенности, отличающие их от аналогичных составов действующих в настоящее время уголовно-правовых норм. Так, ответственность за лжедонос была представлена в Уложении двумя статьями. В одной из них шла речь о заведомо ложном заявлении органам власти, от которых зависело возбуждение уголовного преследования, о преступном деянии без указания на лицо, его совершившее (ст. 156). Другая статья посвящалась доносу в тесном смысле слова с заведомо ложным обвинением определенного лица в совершении преступления или служебного проступка с указанием оснований такого обвинения (ст. 157).
Представляется интересной и норма об ответственности за лжесвидетельство как заведомо ложные показания при производстве следствия или суда, даваемые свидетелями, "сведущими лицами", т.е. экспертами, переводчиками или при дознании "через окольных людей" (ст. 158).
Ложное заявление о каком-либо событии, сделанное на следствии или в суде лицом, на показаниях которого основывалось судебное решение или которое удостоверяло юридический факт, несомненно, представляло опасность для правосудия. Поэтому лжесвидетельство - это прежде всего преступление против правосудия, хотя оно подкреплялось религиозной присягой, что являлось основанием отнесения его к религиозным преступлениям. При работе над Уголовным уложением 1903 г. было признано нецелесообразным содержащееся в Уложении 1845 г. различие понятий "лжеприсяга", которая относилась к группе преступлений против веры, и "лжесвидетельство" как преступления против общественного спокойствия и порядка. Такое разделение приводило к дублированию одних и тех же положений и не способствовало четкости в формулировках составов.
Ненаказуемым по Уложению 1903 г. является лжесвидетельство лица, имеющего по закону право отказаться от дачи показаний, если на такое право ему не было предварительно указано (ч. 2 ст. 158). По Уставу уголовного судопроизводства мог отказаться от дачи показаний и, следовательно, избежать ответственности за лжесвидетельство близкий родственник обвиняемого, если он не был предупрежден о таком его праве и дал показания.
Ответственность за недонесение по Уголовному уложению 1903 г. предусматривалась несколькими статьями (ст. 162-164). В первой из них шла речь об ответственности за не извещение без уважительной причины "подлежащей власти или угрожаемого лица" о достоверно известном виновному замышляемом или предпринятом тяжком преступлении при условии возможности предупреждения или прекращения последнего.
Две другие нормы (ст. 163-164) посвящались ответственности за несообщение о достоверно известных определенных видах тяжких преступлений, направленных против Верховной Власти, Священной Особы Императора, Членов Императорского Дома, о государственной измене, а также об участниках этих преступлений.
Н.С.Таганцев, комментируя Уголовное уложение 1903 г., справедливо отмечал, что обязанность противодействия преступлениям есть нравственно-гражданская обязанность, наложить ее на каждого означало превращение каждого гражданина в полицейского служителя, карая его за невоспрепятствование как за неисполнение служебных обязанностей. Поэтому по Уложению уголовно наказуемым было недонесение только об определенных преступлениях, представляющих повышенную общественную опасность. Субъектами этих преступлений являются частные лица. Случаи недонесения, совершенные должностными лицами, перечислялись в главе о служебных злоупотреблениях (ст. 643-644).
В Уложении вопросам ответственности за укрывательство посвящались четыре статьи (ст. 166-169). Укрывательство было отделено не только от соучастия в преступлении, но и от пользования плодами преступления, которое относилось к имущественным преступлениям (ст. 616-619).
Уложение различает укрывательство преступного деяния и преступника. При первом виде укрывательства (ст. 166) действия виновного заключаются в повреждении, сокрытии или захвате доказательства по уголовному или гражданскому делу. При этом в законе различаются два случая, когда: 1) поврежденные, сокрытые или захваченные вещи уже приобщены к производству по уголовному или гражданскому делу лицами, производящими расследование, или судом; 2)они остались еще неизвестными органам правосудия.
Второй вид укрывательства (ст. 167 и 169) включал сокрытие и содействие в сокрытии лица, совершившего преступление. Ответственность за укрывательство лица, совершившего преступление, дифференцировалась в зависимости от вида наказания, к которому приговаривалось укрываемое лицо, и от тяжести преступления. Укрываемый может быть привлечен к следствию или суду или может разыскиваться властью по подозрению в совершении преступления, либо он еще не разыскивался властью, но совершил тяжкое преступление.
Уложением предусмотрены также особые случаи укрывательства, к которым относились: явка с повинной в преступлении, заведомо совершенном другим лицом; заведомо ложная выдача себя за лицо, обвиняемое в преступлении; отбывание наказания в виде лишения свободы за другое лицо, приговоренное к такому наказанию.
Ряд преступлений, посягающих на интересы правосудия, содержится в главе "О преступных деяниях по службе государственной и общественной". Субъектами этих преступлений являются служащие: виновные в непринятии мер или неучинении действий вопреки служебной обязанности по преследованию преступлений или по приведению в исполнение вошедших в законную силу определений, решений или приговоров суда (ст. 639); обязанные предупреждать и пресекать преступные деяния, виновные в непринятии мер по выполнению этой обязанности, если это повлекло совершение преступления (так называемое служебное попустительство) (ст. 643); виновные в недонесении о преступлении (ст. 643-644); исполнительных органов власти (полиция безопасности), обязанных принимать меры к задержанию преступников (специальные случаи укрывательства) (ст. 645); виновные в незаконном лишении свободы вследствие незнания своих обязанностей или небрежности (ст. 649); виновные в незаконном производстве обыска, осмотра или выемки (ст. 650); виновные в побеге арестанта вследствие небрежного исполнения своих обязанностей (ст. 652); виновные в вымогательстве показаний обвиняемого, свидетеля или сведущего лица (ст. 676); судьи, виновные в постановлении заведомо неправосудного решения (ст. 675); присяжные заседатели, виновные в принятии взятки, разглашении тайны совещания или голосования присяжных заседателей, в неявке по вызову суда для исполнения своих обязанностей, в отказе без уважительных причин исполнять свои обязанности (ст. 659, 677-679).
Таким образом, Уголовное уложение 1903 г. содержало достаточно развитую систему норм, способных обеспечить охрану правосудия от преступных посягательств со стороны как служащих государственных органов и присяжных заседателей, так и других лиц (свидетелей, потерпевших, экспертов, переводчиков, арестованных, осужденных, лиц, могущих нарушить отправление правосудия лжедоносом, лжесвидетельством, укрывательством, недонесением и т.д.).
При всем своеобразии институтов дореволюционного законодательства в сфере преступлений против правосудия основные его положения стали базовыми для советского уголовного законодательства в этой области.
Уже в первые годы советской власти появились специальные нормы об ответственности за преступления против правосудия. Так, декретом ВЦИК от 15 апреля 1919 г. "О лагерях принудительных работ" предусматривалась ответственность за побег из лагерей. Был принят Декрет СНК от 24 ноября 1921 г. о наказании за ложные доносы, который устанавливал ответственность за заведомо ложный донос органу судебной и следственной власти о совершении определенным лицом преступления, а также ответственность за ложные показания, данные свидетелем, экспертом или переводчиком при дознании, следствии или судебном разбирательстве по делу.
В первом Уголовном кодексе РСФСР 1922 г. преступления против правосудия не выделялись в качестве главы с самостоятельным родовым объектом, а были отнесены к различным главам: контрреволюционным преступлениям, преступлениям против порядка управления, должностным преступлениям, преступлениям против жизни, здоровья и достоинства личности, нарушению правил, охраняющих народное здравие, общественную безопасность и публичный порядок.
В разделе "О контрреволюционных преступлениях" главы "Государственные преступления" предусматривалась ответственность за укрывательство и пособничество контрреволюционным преступлениям, не связанные с непосредственным совершением этих преступлений, и при неосведомленности об их конечных целях (ст. 68 УК).
К преступлениям против порядка управления, составляющим второй раздел главы "Государственные преступления", были отнесены недонесение о достоверно известных предстоящих и совершенных контрреволюционных преступлениях (ст. 89); освобождение арестованного из-под стражи или из места заключения или содействие его побегу (ст. 94); побег арестованного из-под стражи или из места заключения, учиненный посредством подкопа, взлома или вообще повреждения затворов, стен и т.п., а равно побег с места высылки или с пути следования к ней (ст. 95); оглашение данных предварительного следствия, дознания или ревизионного производства Рабоче-крестьянской инспекции (ст. 104-а).
Глава "Должностные (служебные) преступления" включала такие преступления против правосудия, как постановление судьями из корыстных или иных личных видов неправосудного приговора (ст. 111); незаконное задержание, незаконный привод, а также принуждение к даче показания при допросе, заключение под стражу в качестве меры пресечения из личных либо корыстных видов (ст. 112).
В главе "Преступления против жизни, здоровья и достоинства личности" были помещены нормы об ответственности за заведомо ложный донос (ст. 177) и заведомо ложные показания (ст. 178).
В главе "Нарушение правил, охраняющих народное здравие, общественную безопасность и публичный порядок" содержалось лишь одно преступление, посягающее на интересы правосудия - самовольное оставление определенного, установленного законным распоряжением администрации или судебных властей местопребывания (ст. 223).
Некоторые из норм о преступлениях против правосудия были внесены в Уголовный кодекс 1922 г. позднее постановлениями ВЦИК от 11 ноября 1922 г., от 10 июля 1923 г. и декретом ВЦИК и СНК от 25 августа 1924 г.
Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. также не имел специальной главы о преступлениях против правосудия. Статьи о соответствующих преступлениях были включены в три главы: "Контрреволюционные преступления", "Преступления против порядка управления" и "Должностные преступления".
В главе "Контрреволюционные преступления" посягательства на интересы правосудия были представлены нормой об ответственности за укрывательство и пособничество контрреволюционным преступлениям, а также за недонесение о достоверно известных фактах их подготовки и совершения.
Специальных составов об укрывательстве и недонесении об иных преступлениях этот Кодекс не предусматривал, поскольку заранее не обещанное укрывательство относилось к пособничеству. Уголовные кодексы ряда других союзных республик включили нормы о сокрытии преступления, преступника или следов преступления, не являющихся содействием преступлению (например, Кодексы Украины и Грузии). По поводу недонесения в Общей части Уголовного кодекса 1926 г. (ст. 18) говорилось, что оно влечет уголовную ответственность только в случаях, специально указанных в законе. Например, согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. "Об уголовной ответственности за хищения государственного или общественного имущества" наказуемо было недонесение о хищении государственного или общественного имущества, совершенном повторно, а равно организованной группой или в крупных размерах.
Норма об ответственности за ложный донос и ложные показания в Кодексе 1926 г. помещалась в главе "Преступления против порядка управления", а в Кодексе 1922 г. - в главе "Преступления против жизни, здоровья и достоинства личности". Это означает, что в данном случае законодатель признал приоритет охраны интересов правосудия.
К преступлениям против порядка управления были отнесены и самовольное оставление назначенного постановлением судебного или административного органа местопребывания, а равно неявка в срок к назначенному теми же органами месту жительства.
Таким образом, в Уголовном кодексе 1926 г. содержались следующие преступления против правосудия: постановление судьями неправосудного приговора, решения или определения (ст. 114); незаконное задержание, незаконный привод, принуждение к даче показаний (ст. 115); заведомо ложный донос, заведомо ложное показание (ст. 95); уклонение или отказ свидетеля, эксперта, переводчика и понятого от выполнения своих обязанностей, уклонение от исполнения своих обязанностей народного заседателя, воспрепятствование явке свидетеля или народного заседателя для исполнения своих обязанностей (ст. 92); оглашение данных предварительного следствия, дознания или ревизионного обследования (ст. 96); побег арестованного из-под стражи или из места заключения, побег с места обязательного поселения или пути следования к нему, самовольное временное оставление назначенного постановлением судебного или административного органа местопребывания, неявка в срок к назначенному теми же органами месту жительства (ст. 82); незаконное освобождение арестованного из-под стражи или из места заключения либо содействие его побегу (ст. 81).
Для последующего развития законодательства характерна тенденция к более эффективной уголовно-правовой охране отношений, складывающихся в области правосудия.
В Уголовном кодексе РСФСР 1960 г. законодатель пошел по пути дифференциации уголовной ответственности за преступления против правосудия, более четкого описания составов и их признаков, исключил ряд деяний, не представляющих большой общественной опасности, ввел ответственность за деяния, которые не были предусмотрены предшествующими уголовными кодексами. В Кодекс 1960 г. были включены такие новые составы преступлений, как привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст. 176); понуждение свидетеля или потерпевшего к даче ложных показаний или эксперта к даче ложного заключения либо подкуп этих лиц (ст. 183); растрата, отчуждение или сокрытие имущества, подвергнутого описи или аресту (ст. 185); укрывательство преступлений (ст. 189); недонесение о преступлениях (ст. 190).
Впервые преступления против правосудия были выделены в самостоятельную главу, которая включала 15 статей. Эта глава помещалась между должностными преступлениями и преступлениями против порядка управления, что вполне оправданно, поскольку родовым объектом этих трех групп преступлений является правильное функционирование различных аспектов государственного аппарата. Для преступлений против правосудия - это общественные отношения, обеспечивающие нормальное функционирование органов правосудия.
Начавшаяся в России судебная реформа потребовала укрепления уголовно-правовых гарантий независимости судебной власти в процессе осуществления правосудия. Это нашло отражение и в совершенствовании системы составов преступлений против правосудия, которая в конце 80-х гг. была дополнена нормами об ответственности за вмешательство в разрешение судебных дел (ст. 176.1), об угрозе по отношению к судье и народному заседателю (ст. 176.2), об оскорблении судьи или народного заседателя (ст. 176.3), о неисполнении судебного решения (ст. 188.2), о разглашении сведений о мерах безопасности, принятых в отношении судьи и участников уголовного процесса (ст. 184.1).
Необходимостью повышения эффективности отбывания наказания обусловлено введение в кодекс серии статей, направленных на пресечение действий, которые посягают на нормальную деятельность исправительных учреждений и на режим отбывания наказания. К ним относятся нормы об ответственности за уклонение от отбывания наказания в виде лишения свободы (ст. 188.1), злостное неповиновение требованиям администрации исправительно-трудового учреждения (ст. 188.3), незаконную передачу запрещенных предметов лицам, содержащимся в исправительно-трудовых учреждениях (ст. 188.4).
В Уголовном кодексе РФ 1996 г. сохранена система норм об ответственности за преступления против правосудия. С учетом того, что судебная власть - самостоятельная ветвь власти, ей отведена отдельная глава в разделе "Преступления против государственной власти".
В структуре норм Особенной части Кодекса 1996 г. исследуемые составы занимают такое же место, как и в Кодексе 1960 г., т.е. они расположены между должностными преступлениями и посягательствами на порядок управления.
В Уголовном кодексе 1996 г. нормы о преступлениях против правосудия подверглись значительным изменениям, связанным со стремлением законодателя обеспечить максимальную уголовно-правовую охрану лиц, осуществляющих правосудие, и других участников судопроизводства, а также стабильность приговоров, решений и других судебных актов. Эта цель достигается путем дополнения указанных норм новыми составами, расширения в ряде случаев пределов ответственности и их дифференцирования, конкретизации формулировок составов и их квалифицирующих признаков, введением дополнительных квалифицирующих признаков.
Так, в Уголовный кодекс 1996 г. введены новые нормы об ответственности за посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование (ст. 295), за клевету в отношении судьи, присяжного заседателя, прокурора, следователя, лица, производящего дознание, судебного пристава, судебного исполнителя (ст. 298), незаконное освобождение от уголовной ответственности (ст. 300), фальсификацию доказательств по гражданскому делу, совершенную лицом, участвующим в деле, или его представителем, а также за фальсификацию доказательств по уголовному делу лицом, производящим дознание, следователем, прокурором или защитником (ст. 303), провокацию взятки либо коммерческого подкупа в целях искусственного создания доказательств совершения преступления либо шантажа (ст. 304).
Определенным изменениям подверглись и санкции статей о преступлениях против правосудия. Увеличилось число статей, предусматривающих штраф, который является наиболее распространенным видом наказания в данной группе преступлений. Включены новые виды наказаний: арест, обязательные работы, ограничение свободы, которые составляют альтернативу лишению свободы.
Анализ изменений, внесенных в УК РФ 1996 г., позволяет сделать вывод о том, что на данном этапе законодатель пытается обеспечить охрану отношений по отправлению правосудия в основном за счет расширения сферы уголовной ответственности.
Например, декриминализированы предусмотренные ст. 182 УК 1960 г. уклонение свидетеля или потерпевшего от дачи показаний и отказ или уклонение эксперта от дачи заключения. Низкая степень общественной опасности подобных действий и крайне редкое применение этой нормы на практике являются основанием для ее декриминализации. Совершение указанных действий влечет административную (ст. 165 КоАП РСФСР) или дисциплинарную ответственность.
Уголовный кодекс 1996 г. декриминализировал и такой вид прикосновенности к преступной деятельности, как недонесение о преступлениях. Практическая ненаказуемость этого деяния связана с тем, что недонесение часто сопряжено с заранее не обещанным укрывательством либо с соучастием в преступлении. В обоих случаях оно не требует самостоятельной квалификации, является частью более тяжкого преступления и охватывается статьей об ответственности за него.
В норме об ответственности за укрывательство законодатель значительно сузил рамки состава по сравнению с аналогичной нормой в УК 1960 г. В действующем Кодексе предусмотрена ответственность за укрывательство лишь особо тяжких преступлений.
Статьи об ответственности за ложные показания (ст. 307), за отказ свидетеля или потерпевшего от дачи показаний (ст. 308), за укрывательство преступлений дополнены примечаниями, согласно которым: а) свидетель, потерпевший, эксперт или переводчик освобождаются от уголовной ответственности за дачу ложных показаний, если они до вынесения приговора или решения добровольно заявят о ложности данных ими показаний, заключения или о заведомо неправильном переводе; б) не подлежит ответственности лицо, отказавшееся от дачи показаний против себя самого или своих близких; в) не подлежит уголовной ответственности за заранее не обещанное укрывательство преступлений лицо, являющееся супругом или близким родственником совершившего преступление.
Свидетельством гуманизма действующего уголовного законодательства является также декриминализация таких предусмотренных в УК 1960 г. деяний, как злостное неповиновение требованиям администрации исправительного учреждения и незаконная передача запрещенных предметов лицам, содержащимся в местах лишения свободы и следственных изоляторах. За совершение указанных действий уголовно-правовая ответственность заменена дисциплинарной и административной. Практика показывает, что угроза уголовного наказания не обеспечивает предотвращения данных правонарушений, поэтому их пресечение и профилактика наиболее эффективны в рамках исправительного учреждения при надлежащей деятельности администрации (строгом соблюдении закона, контроле, правильном подборе мер взыскания).
2. Уголовно-правовой анализ посягательства на жизнь лица, осуществляющего правосудие
.1 Объект посягательства
Ст. 295 УК РФ является новой, ее включение в УК продиктовано стремлением усилить охрану работников органов правосудия и в особенности участников процесса от посягательств на их жизнь.
В Модельном УК (Рекомендательном законодательном акте для СНГ) отсутствовала норма об ответственности за посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие в широком смысле слова. Объяснить это можно тем, что в этом УК была общая норма об ответственности за умышленное убийство лица в связи с осуществлением им служебной деятельности или выполнением общественного долга (п. «б» ч. 2 ст. 111). Вместе с тем Модельный УК в гл. 34 "Преступления против правосудия" в ст. 334 предусматривал ответственность за угрозу или насильственные действия в отношении лиц, участвующих в рассмотрении дела в суде, производстве предварительного расследования или исполнении судебного акта, т.е. за менее тяжкое, чем посягательство на жизнь, преступление, которое также охватывается имеющейся в этом Кодексе общей нормой об угрозе убийством (ст. 137), проявив тем самым непоследовательность в оценке общественной опасности рассматриваемого деяния.
Конечно, можно говорить о том, что, как и в Уголовном кодексе РФ имеется общая норма «Убийство лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга», предусмотренная п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ, такая же норма «Убийство лица или его близких в связи с осуществлением им служебной деятельности или выполнением общественного долга» предусмотрена п. «б» ч. 2 ст. 111 МУК СНГ. Вместе с тем при законодательном конструировании гл. 34 МУК СНГ «Преступления против правосудия» была предусмотрена ст. 334 МУК СНГ «Угроза или насильственные действия в отношении судьи, присяжного заседателя прокурора, следователя, лица, производящего дознание, судебного пристава, судебного исполнителя, адвоката, эксперта, переводчика», являющаяся специальной по отношению к ст. 137 «Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью». Такой подход к уголовно-правовой защите интересов правосудия кажется менее последовательным, чем в УК РФ.
Аналогичный подход содержится в УК Республики Беларусь.
Законодательству ряда стран СНГ известны нормы, аналогичные ст. 295 УК РФ. По содержанию они близки к указанной норме, но имеют и некоторые отличия. Так, в ст. 340 УК Республики Казахстан дан исчерпывающий перечень потерпевших и в отличие от УК РФ нет указания на присяжного заседателя и на иное лицо, участвующее в отправлении правосудия. В ст. 287 УК Азербайджанской Республики сужен круг «близких» лиц и названы лишь «их близкие родственники». В УК Киргизской Республики (ст. 319) и Республики Таджикистан (ст. 357) в числе потерпевших назван «заседатель», а не «присяжный заседатель», как в ст. 295 УК РФ, т.е. расширен круг потерпевших. В ст. 305 УК Республики Молдова к числу потерпевших отнесено лицо, содействующее осуществлению правосудия. УК Украины в ст. 379 предусматривает ответственность за посягательство на жизнь только судьи, народного или присяжного заседателя либо их близких родственников в связи с их деятельностью, связанной с осуществлением правосудия. Таким образом, из сферы уголовно-правовой охраны выпали лица, осуществляющие предварительное расследование, что вряд ли можно признать правильным решением. Нет в этой норме также и указания на мотив и цель посягательства.
В европейском уголовном законодательстве есть нормы, аналогичные рассматриваемой. Например, в УК Франции в гл. 1 "О посягательствах на жизнь человека" в отделе 1 «Об умышленных посягательствах на жизнь» предусмотрена ответственность за умышленное убийство магистрата, присяжного заседателя, адвоката, на которых возложена какая-либо обязанность по публичной службе, при исполнении или в связи с исполнением этих обязанностей, если статус потерпевшего очевиден или известен исполнителю (ст. 221-4). Как видно, в этой норме четко обозначено конкретное субъективное отношение лица к статусу потерпевшего. Наказывается такое убийство пожизненным тюремным заключением. УК Испании в гл. 7 «Об обструкции правосудию и нарушении профессионального долга» в ст. 464 предусмотрена ответственность за действия, посягающие на жизнь, неприкосновенность, свободу, сексуальную свободу или имущество, в качестве мести таким лицам, как заявитель, сторона, обвиняемый, адвокат, прокурор, эксперт, переводчик, свидетель, за их деятельность в судебном процессе.
В отличие от Модельного УК российский законодатель в УК РФ впервые предусмотрел ответственность за посягательство на жизнь лиц, осуществляющих правосудие, предварительное расследование либо исполняющих судебные акты
Действующая редакция ст.295 Уголовного кодекса РФ устанавливает уголовную ответственность за посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование. Общественная опасность данного преступления состоит в нарушении нормальной деятельности суда по рассмотрению уголовных, гражданских дел, дел об административных правонарушениях, деятельности органов следствия и дознания, а также деятельности по исполнению приговора, решения или судебного акта.
Появлению данного состава преступления в УК РФ 1996 г. предшествовала дискуссия о необходимости и целесообразности включения в уголовный закон специальных составов, охраняющих жизнь физического лица в зависимости от характера выполняемой им служебной деятельности.
Однако в новом Уголовном кодексе от идеи специальной защиты жизни или здоровья физического лица, выполняющего определенные социально значимые функции, не отказались. Таким образом, УК РФ теперь содержит три специальные нормы аналогичного содержания, различающиеся в основном по объекту преступления и потерпевшему: посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля - ст. 277; посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование, - ст. 295; посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа - ст. 317. Помимо традиционной ст. 317 УК («Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа») и ст. 318 УК («Применение насилия в отношении представителя власти»), в главе «Преступления против правосудия» были сформулированы ст. 295 УК («Посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование») и ст. 296 УК («Угроза или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия и производством предварительного расследования»).
Следует отметить, что критические высказывания по поводу правомерности помещения указанных составов преступлений в данную главу остались.
Если быть точным, ст. 295, 296 УК РФ защищают не собственно правосудие, а жизнь, здоровье, честь и достоинство человека, вовлеченного в сферу отправления правосудия (в широком смысле этого понятия). В какой-то мере это исключение из общего правила построения глав и разделов УК РФ по объекту посягательства. Однако такие исключения знает не только данная глава. Подобные исключения есть и в других главах: например, ст. 317, 318 и 319 УК в главе «Преступления против порядка управления».
Сложно достигнуть построения Особенной части уголовного закона с абсолютным соблюдением единого критерия. Вероятнее всего, в этом нет необходимости, так как такое построение произойдет в ущерб удобства применения уголовного закона. При этом наличие в законе данных правовых норм вполне обоснованно, так как подчеркивает повышенную общественную опасность подобных деяний, значимость охраняемых отношений в сфере отправления правосудия.
Основным объектом являются общественные отношения, регламентирующие установленную законом деятельность системы правосудия. Дополнительным объектом - жизнь лиц, участвующих в отправлении правосудия.
В ст. 295 УК РФ дан достаточно полный перечень потерпевших. Ими могут быть лица, участвующие в отправлении правосудия. Закон на первое место поставил судью. В п. 54 ст. 5 УПК РФ сказано, что судья - это должностное лицо, уполномоченное осуществлять правосудие. Пункт 3 ч. 2 ст. 30 УПК РФ регламентирует порядок рассмотрения уголовных дел судом коллегиально или судьей единолично. Из этой нормы закона следует, что потерпевшими могут быть судьи федеральных судов общей юрисдикции, мировые судьи, судьи районных судов, судьи военных судов, судьи апелляционных и кассационных инстанций.
Согласно ст. 4 ФКЗ «О судебной системе» от 31.12.1996 г. № 1-ФКЗ к федеральным судам относятся:
Конституционный Суд Российской Федерации;
Верховный Суд Российской Федерации;
верховные суды республик, краевые, областные суды, суды городов федерального значения, суды автономной области и автономных округов, районные суды, военные и специализированные суды, составляющие систему федеральных судов общей юрисдикции;
арбитражные суды округов, арбитражные апелляционные суды, арбитражные суды субъектов Российской Федерации и специализированные арбитражные суды, составляющие систему федеральных арбитражных судов.
(часть 3 в ред. Федерального конституционного закона от 05.02.2014 N 4-ФКЗ)
К судам субъектов Российской Федерации относятся: конституционные (уставные) суды субъектов Российской Федерации, мировые судьи, являющиеся судьями общей юрисдикции субъектов Российской Федерации.
В качестве потерпевшего также назван присяжный заседатель. Согласно п. 30 ст. 5 УПК РФ - это лицо, привлеченное в установленном законом порядке для участия в судебном разбирательстве и вынесения вердикта. В ст. 3 Федерального закона "О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации" от 20 августа 2004 г. N 113-ФЗ сказано, что присяжными заседателями могут быть граждане, включенные в списки кандидатов в присяжные заседатели и призванные в установленном УПК РФ порядке к участию в рассмотрении судом уголовного дела.
Понимание иного лица, участвующего в отправлении правосудия, в научной литературе неоднозначно. А.И. Чучаев считает иными лицами общественных обвинителей и защитников, представителей организаций и трудовых коллективов, Л.В. Лобанова - арбитражных заседателей. Н.И. Пикуров относит к лицам, участвующим в отправлении правосудия всех тех лиц, чьи функциональные обязанности непосредственно связаны с принятием процессуального решения. Учитывая такой подход, к иным лицам следует отнести и арбитражных заседателей. Согласно Федеральному закону "Об арбитражных заседателях арбитражных судов субъектов Российской Федерации" от 30 мая 2001 г. N 70-ФЗ арбитражные заседатели принимают участие в рассмотрении дела и принятии решения наравне с профессиональными судьями. При осуществлении правосудия они пользуются правами и несут обязанности судьи.
Таким образом, потерпевшими в данном преступлении могут быть: судьи любых судов и звеньев, присяжный заседатель, иное лицо, участвующее в отправлении правосудия, прокурор, следователь, лицо, производящее дознание, защитник, эксперт, судебный пристав, судебный исполнитель и их близкие. Иным лицом, участвующим в отправлении правосудия, является арбитражный заседатель (ст. ст. 17, 19 АПК РФ). Сотрудники суда, выполняющие технические функции (секретарь суда, помощник судьи и др.), не являются потерпевшими от этого преступления.
К другим потерпевшим закон относит прокурора, следователя, лицо, производящее дознание, защитника, эксперта, специалиста, судебного пристава, судебного исполнителя, т.е. участников уголовного судопроизводства и лиц, обеспечивающих исполнение судебных актов.
Защитник - это лицо, осуществляющее в установленном УПК РФ порядке защиту прав и интересов подозреваемых и обвиняемых и оказывающее им юридическую помощь при производстве по уголовному делу (ст. 49). Наряду с адвокатом в качестве защитника может быть допущен один из близких родственников обвиняемого или иное лицо, о допуске которого ходатайствует обвиняемый. При производстве у мирового судьи эти лица могут участвовать в уголовном деле вместо адвоката.
Эксперт в соответствии со ст. 57 УПК РФ - это лицо, обладающее специальными знаниями и назначенное в установленном законом порядке для производства судебной экспертизы и дачи заключения. Специалист - это лицо, обладающее специальными знаниями, привлекаемое к участию в процессуальных действиях в порядке, установленном УПК РФ, для содействия в обнаружении, закреплении и изъятии предметов и документов, применении технических средств в исследовании материалов уголовного дела, для постановки вопросов эксперту, а также для разъяснения сторонам и суду вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию (ст. 58 УПК).
Закон называет еще двух потерпевших: судебного пристава и судебного исполнителя. Для уяснения конкретного содержания этих понятий обратимся к Федеральному закону "О судебных приставах" от 21 июля 1997 г. N 118-ФЗ. В ст. 4 «Судебные приставы» эта категория лиц, участвующих в отправлении правосудия, подразделяется на: судебных приставов, обеспечивающих установленный порядок деятельности судов, и судебных приставов-исполнителей, исполняющих судебные акты и акты других органов, предусмотренных Федеральным законом об исполнительном производстве. Следовательно, под судебным приставом надо понимать тех приставов, которые обеспечивают установленный порядок деятельности судов. Судебный исполнитель по смыслу закона - это пристав, исполняющий судебные акты и акты других органов, предусмотренных Федеральным законом об исполнительном производстве.
И наконец, еще одна группа возможных потерпевших. Это близкие лиц, названных в диспозиции нормы. В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27.01.1999 №1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» закреплено, что к близким потерпевшему лицам, наряду с близкими родственниками, могут относиться иные лица, состоящие в родстве, свойстве (родственники супруга), а также лица, жизнь, здоровье и благополучие которых заведомо для виновного дороги потерпевшему в силу сложившихся личных отношений. Да и в юридической литературе преобладает точка зрения о том, что к близким потерпевшему лицам относятся родственники, друзья, «лица, судьба которых не безразлична для потерпевшего (в силу сложившихся личных отношений они приравниваются к близким родственникам)». В п. 4 ст. 5 УПК РФ дан перечень близких родственников - супруг, супруга, родители, дети, усыновители, усыновленные, родные братья и родные сестры, дедушка, бабушка, внуки.
В п. 3 ст. 5 УПК РФ дано определение понятия «близкие лица» - иные, за исключением близких родственников и родственников, лица, состоящие в свойстве с потерпевшим, свидетелем, а также лица, жизнь, здоровье и благополучие которых дороги потерпевшему, свидетелю в силу сложившихся личных отношений.
Завершая характеристику объекта и потерпевших исследуемого состава преступления, следует отметить, что предусмотренное главой 31 Уголовного кодекса РФ посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование (как одно из преступлений против правосудия), не имеет широкого распространения в РФ. Однако является деянием, представляющим особую общественную опасность, поскольку посягает не только на общественные отношения в сфере осуществления правосудия, но и на жизнь лица, вовлеченного в эту сферу.
.2 Объективная сторона
Объективная сторона преступления, предусмотренного в ст. 295 УК РФ, характеризуется законодателем как посягательство на жизнь указанных в статье лиц в связи с рассмотрением дел или материалов в суде, производством предварительного расследования либо исполнением приговора, решения суда или иного судебного акта.
Объективная сторона преступления, предусмотренного ст. 295 УК РФ, выражается в активных действиях, направленных на лишение жизни лиц, осуществляющих правосудие или предварительное расследование, т.е. судей судов всех уровней, присяжных и арбитражных заседателей, прокуроров, следователей, лиц, производящих дознание, защитников, экспертов, судебных приставов, судебных исполнителей, а также их близких.
Ответственность по ст. 295 УК РФ наступает, если посягательство на жизнь названных в ней лиц находится в связи с рассмотрением дел или материалов в суде, производством предварительного расследования либо исполнением приговора, решения суда или иного судебного акта и если это преступление совершается с целью воспрепятствования законной деятельности указанных лиц либо из мести за такую деятельность. Оно квалифицируется по ст. 295 УК РФ, если совершено во время исполнения указанными лицами обязанностей по осуществлению правосудия и предварительного расследования, по поводу этой деятельности спустя какое-то время, если при этом преследовалась цель воспрепятствовать законной деятельности данных лиц или отомстить за такую деятельность. Например, посягательство на жизнь присяжного заседателя или его близких, совершенное после его участия в рассмотрении уголовного дела, но в связи с этим, образует состав рассматриваемого преступления.
В литературе отмечается, что использование понятия «посягательство» в названии ст. 295 УК РФ и диспозиции содержащейся в ней нормы, с одной стороны, позволило расширить стадиальную характеристику преступления, а с другой, наоборот, сузить содержание деяния, ограничить способы его совершения.
Следует сказать, что в науке уголовного права термин «посягательство» не имеет однозначного понимания - его рассматривают как буквально (этимологически), так и расширительно. Впервые он был использован советским законодателем в связи с изданием Указа Президиума Верховного Совета СССР от 15 февраля 1962 г. «Об усилении ответственности за посягательство на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции и народных дружинников» и Закона РСФСР от 25 июля 1962 г., дополнившего Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. ст. 191.2 «Посягательство на жизнь работника милиции или народного дружинника».
Пленум Верховного Суда СССР в Постановлении от 3 июля 1963 г. N 7 «О судебной практике по применению законодательства об ответственности за посягательство на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции и народных дружинников» разъяснил, что под посягательством следует понимать как убийство, так и покушение на убийство. Аналогичное толкование термина «посягательство» содержалось в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 24 сентября 1991 г. N 3 «О судебной практике по делам о посягательстве на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции, народных дружинников и военнослужащих в связи с выполнением ими обязанностей по охране общественного порядка».
И в настоящее время под посягательством понимается убийство или покушение на убийство. Посягательство на жизнь лиц, перечисленных в анализируемой статье, а равно их близких должно квалифицироваться по статье 295 УК РФ независимо от того, была ли причинена смерть потерпевшему либо она не наступила в силу причин, не зависящих от роли виновного.
Например, К., держа в руке нож и угрожая судье И. убийством, пытался приблизиться к нему. Однако И. удалось обезоружить К. Квалифицируя содеянное К. по ст. 295 УК РФ суд в приговоре не обосновал свой вывод о наличии в действиях К. прямого умысла на убийство И. Между тем, как утверждал осужденный К., умысла на убийство судьи не имел и ножом на него не замахивался. Потерпевший И. в суде пояснил, что он сразу выбил нож у К., не дав ему возможности замахнуться. В соответствии с УК РФ подобные действия вполне можно квалифицировать и как посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие.
В основном ученые отмечают, что понятие «посягательство на жизнь» охватывает как умышленное причинение смерти (убийство), так и покушение на убийство любого из потерпевших, указанных в ст. 295 УК РФ. Но есть и те, кто не согласен с подобным утверждением. Так, еще Э.Ф. Побегайло писал, что по своей юридической природе "посягательство на жизнь" является покушением на убийство, выделенным законодателем в особый состав в целях общего предупреждения, а убийство - это уже не посягательство на жизнь, а лишение жизни. В связи с этим оконченное убийство специального потерпевшего предлагалось квалифицировать по п. «в» ст. 102 УК РСФСР 1960 г. (п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ). С.В. Бородин считал, что позиция Пленумов Верховного Суда СССР и Верховного Суда РФ может быть признана правильной только при условии, если считать, что под посягательством следует понимать и оконченное преступление. В обычном же словоупотреблении посягательство означает только покушение, и вряд ли от этого следовало отступать. Поэтому автор также делал вывод о том, что по сути дела посягательство на жизнь - это только покушение на убийство, но не оконченное убийство.
Таким образом, понимание термина «посягательство на жизнь» как убийства или покушения на убийство является ныне господствующим в теории уголовного права.
Но чтобы избежать путаницы в понимании значения понятия «посягательство на жизнь» рекомендуется внести изменения в действующую редакцию ст. 295 УК РФ «с целью уточнения содержания основного признака объективной стороны».
Однако достаточно предусмотреть примечание, в котором было бы раскрыто содержание термина «посягательство на жизнь» применительно ко всем статьям Особенной части УК РФ, где он использован законодателем (ст. ст. 277, 295, 317). Причем, руководствуясь соображениями юридической техники, такое легальное толкование должно быть сделано в примечании к ст. 277 УК РФ, так как в ней впервые в тексте Особенной части уголовного закона встречается данный термин.
Понятие «посягательство» по объему не совпадает с понятием «деяние», оно уже последнего и предполагает агрессивное поведение, направленное на причинение смерти потерпевшему с известной долей условности можно сказать, что посягательство синонимично нападению, поэтому объективная сторона посягательства на жизнь лица, осуществляющего правосудие, представляется возможной лишь в активных действиях. Оно может быть совершено только с применением физического насилия в отношении лица, осуществляющего правосудие.
Важным является и вопрос о моменте окончания состава рассматриваемого преступления. Состав посягательства на жизнь лица, осуществляющего правосудие, сконструирован по типу формального, для признания деяния оконченным не только не требуется наступления смерти потерпевшего, но и вообще является необязательным причинение ему какого-либо вреда.
Так, 24 июня 2010 г. М., ранее осужденный приговором мирового судьи судебного участка N 4 г. Сальска и Сальского района Ростовской области, в дневное время зашел в служебный кабинет мирового судьи, где по мотиву мести за осуществленное правосудие напал, на нее и стал сдавливать ее шею руками. Совершить убийство судьи М. помешали сотрудники службы судебных приставов, осуществляющие охрану здания мирового суда. Следственными органами действия М. были правильно квалифицированы по ст. 295 УК РФ как посягательство на жизнь судьи.
Желая подчеркнуть повышенную степень общественной опасности посягательства на жизнь лица, осуществляющего правосудие, законодатель переносит момент окончания преступления на стадию покушения. С известной долей условности можно сказать, что состав данного преступления является «усеченным» составом убийства - преступление считается оконченным в момент начала посягательства независимо от наступившего результата, т.е. действия виновного после покушения и наступившие общественно опасные последствия на квалификацию совершенно не влияют, а учитываются лишь при индивидуализации наказания.
Как разъяснил Конституционный Суд РФ, с учетом особой опасности действий, направленных на лишение жизни при посягательстве, состав преступления сформулирован законодателем таким образом, что для признания его оконченным достаточно совершения виновным лицом соответствующих действий и не требуется обязательного наступления такого общественно опасного последствия, как смерть потерпевшего.
Поскольку покушение на посягательство («покушение на покушение») невозможно в принципе, покушение на убийство лица, осуществляющего правосудие, следует квалифицировать по ст. 295 УК РФ без ссылки на ч. 3 ст. 30 УК РФ. Тем самым блокируется применение положений ст. 66 УК РФ об обязательном смягчении наказания при покушении на преступление в отношении посягательства, предусмотренного ст. 295 УК РФ.
В то же время факт причинения смерти не требует дополнительной квалификации по п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ, так как данное преступление является специальным составом убийства при отягчающих обстоятельствах.
Повторюсь, что преступление считается оконченным в момент посягательства на жизнь лица, указанного в диспозиции рассматриваемой статьи.
И по мнению большинства ученых словосочетание «посягательство на жизнь» однозначно свидетельствует о том, что конструкция этих составов является усеченной. Однако существуют мнения, что сложная характеристика объективной стороны обязывает дифференцировано взглянуть на конструкцию состава и отнести его к материально-формальным.
Поэтому такое посягательство должно считаться оконченным независимо от того, наступила смерть потерпевшего или нет. Посягательство на жизнь следует считать оконченным преступлением с момента начала совершения действий, направленных на лишение жизни и объективно создавших непосредственную угрозу наступления смерти потерпевшего.
Обязательным признаком посягательства на жизнь лица, осуществляющего правосудие, является обусловленность действий виновного рассмотрением в суде дел или материалов потерпевшим, т.е. осуществление последним законной служебной деятельности. Данный признак, выраженный словами «в связи с рассмотрением дел или материалов в суде», характеризует не только объективную сторону посягательства, но и показывает психическое отношение к нему виновного, поэтому его следует считать смешанным (объективно-субъективным). Он отвечает на вопрос о том, почему совершается данное преступление, и по сути дела именно в нем заложен смысл лишения жизни судьи, присяжного или арбитражного заседателя, который и обусловливает выделение состава посягательства на жизнь указанных лиц в отдельную уголовно-правовую норму.
Важным признаком профессиональной (служебной) деятельности лица, осуществляющего правосудие, в связи с которой на него совершено посягательство, является ее законный характер, означающий, что судья, присяжный заседатель, арбитражный заседатель честно и добросовестно исполняют возложенные на них обязанности в строгом соответствии с законом и должностными полномочиями. Преступление, совершенное на почве личных взаимоотношений или конфликтов, а также в силу незаконного выполнения данными лицами своих профессиональных обязанностей, надлежит квалифицировать как преступление против личности.
Поэтому суды при рассмотрении конкретных дел данной категории должны тщательно выяснять мотивы содеянного и проверять наличие причинно-следственной связи между исполнением потерпевшим своих обязанностей в сфере осуществления правосудия и совершенным в отношении него преступлением.
Угроза убийством, неосторожное причинение смерти, а равно причинение вреда здоровью при отсутствии умысла на лишение жизни должны квалифицироваться не как посягательство на жизнь по ст. 295 УК РФ, а, в зависимости от фактических обстоятельств, по статьям Уголовного кодекса, предусматривающим ответственность за другие преступления либо против правосудия, либо против личности. Для этого следует учитывать субъективное отношение к деянию субъекта преступления, способ, орудия, число телесных повреждений, причины прекращения преступных действий, поведение субъекта преступления и т.п.
Также надо иметь в виду то, что промежуток времени между осуществлением профессиональной деятельности и посягательством на жизнь на квалификацию не влияет. Преступление будет налицо как во время осуществления потерпевшим деятельности, обусловленной его полномочиями, так и по поводу этой деятельности, спустя какое-то время. Ответственность по ст. 295 УК РФ может наступить и тогда, когда эти лица уже не исполняли своих служебных обязанностей. В таком случае особенно важно установить связь преступного поведения с прошлой деятельностью потерпевшего по осуществлению правосудия.
Для привлечения к ответственности по ст. 295 УК РФ не имеет значения, в каком суде и какое дело рассматривалось (по первой инстанции, в апелляционном, кассационном или надзорном порядке, коллегиально или единолично). Неважно также и место совершения преступления - в суде, дома, в общественном месте, на улице и т.п.
Таким образом, посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие, возможно путем активных насильственных действий, совершаемых с использованием мускульной силы, оружия, различных видов энергии и других способов, приводящих к лишению потерпевшего жизни, т.е. путем физического насилия, опасного именно для жизни. При этом посягательство совершается, как правило, путем нападения.
.3 Субъект преступления
В ст. 19 УК РФ выделены три признака, характеризующие лицо -субъекта преступления и являющиеся условиями наступления уголовной ответственности: а) вменяемость; б) достижение возраста уголовной ответственности; в) характеристика лица как физического. Эти наиболее существенные признаки всех субъектов преступлений составляют научное понятие общего субъекта преступления. Факультативными признаками субъекта преступления являются признаки специального субъекта.
Субъект посягательства на жизнь лица, осуществляющего правосудие, является общим.
Думается, что повышение возраста, с которого возможна уголовная ответственность за данное преступление, по сравнению с квалифицированным убийством объясняется не столько невозможностью подростков осознавать в полной мере общественную опасность данного преступления, сколько отсутствием признака распространенности данного деяния в подростковой среде. Дополнение ст. 88 УК РФ пунктом 6.1, предписывающим сокращение наполовину нижнего предела наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части Уголовного кодекса, при назначении наказания несовершеннолетнему за совершение тяжкого или особо тяжкого преступления сделало возможным реальное применение ст. 295 УК РФ к лицам, достигшим 16, но не достигшим 18 лет. Ведь нижний предел санкции анализируемой статьи выше той общей границы, которая установлена относительно определения срока лишения свободы для данной категории подростков (ч. 6 ст. 88 УК).
И надо сказать, что преступление, предусмотренное ст. 295 УК РФ, относится к категории особо тяжких преступлений (ч. 5 ст. 15 УК РФ). Санкция статьи предусматривает лишение свободы на срок от двенадцати до двадцати лет с ограничением свободы на срок до двух лет, либо пожизненное лишение свободы, либо смертную казнь.
.4 Субъективная сторона
Субъективная сторона - важнейший элемент состава преступления. Законодатель описывает преступления, используя не только внешнюю, но и его внутреннюю сторону. Субъективная сторона преступления - это психическая деятельность лица, непосредственно связанная с совершением преступления, охватывает определенное психическое отношение этого лица к совершаемому им общественно опасному деянию, которое характеризуется конкретной формой вины, а также мотивами, целями, эмоциональным состоянием лица в момент совершения преступления.
Субъективная сторона посягательства на жизнь лица, осуществляющего правосудие, характеризуется умышленной формой вины и наличием специальных мотива или цели. А именно включает три признака: вину в форме умысла, цель - воспрепятствование законной деятельности указанных лиц, мотив - месть за указанные формы деятельности по отправлению правосудия. «Причем обязательным признаком является только вина, а мотив и цель выступают в качестве альтернативных друг другу признаков, следовательно, для привлечения к ответственности по данной статье достаточно наличие либо мотива, либо цели».
Исследователи отмечают, что наибольшее количество ошибок в квалификации преступлений в той или иной мере связанны с признаками субъективной стороны и исследуемый состав не является исключением. Причинами таких ошибок можно признать установления признаков субъективной стороны вследствие того, что они находятся в сфере психики, а лицо, совершившее преступление стремится изложить обстоятельства в свою пользу, а действия как невиновные или неумышленные.
Кроме того, можно отметить отсутствие четкой юридической характеристики признаков субъективной стороны в законодательном описании конкретных составов преступлений. Рассматриваемый состав посягательства в данном случае не является исключением, а напротив, описание его субъективных признаков в диспозиции создает наибольшие сложности их квалификации.
Основным признаком субъективной стороны рассматриваемого преступления является вина, характеризующая психическое отношение субъекта к посягательству на жизнь лица, осуществляющего правосудие.
Неоднозначность понимания объективной стороны посягательства на жизнь породила литературные дискуссии по поводу субъективной стороны этих деяний. В теории уголовного права неоднократно высказывалось и высказывается мнение о признании в данном деянии и двойной формы вины.
Такая позиция была оспорена большинством ученых. Аргументацией такого несогласия явился тот фактор, что, исходя из природы рассматриваемого деяния, оно определяется как определенное, сознательное, уголовно противоправное, связанное с противодействием деятельности потерпевшего. По мнению В.И. Морозова и А.В. Сумачева, формулировка о признании в рассматриваемом деянии двойной формы вины является неверной, так как противоречит самой природе, а также направленности данного преступления, определяющими его исключительно «прямоумышленный характер».
Дуализм объективной стороны породил литературные споры по поводу субъективной стороны деяния. Вопрос о видах умысла, с которыми возможно посягательство на жизнь относится в науке уголовного права к числу дискуссионных. Возможен ли косвенный умысел или деяние характеризуется только прямым умыслом? Раньше, в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 24 сентября 1991 г. N 3 «О судебной практике по делам о посягательстве на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции, народных дружинников и военнослужащих в связи с выполнением ими обязанностей по охране общественного порядка» было сказано, что при посягательстве на жизнь убийство может быть совершено как с прямым, так и с косвенным умыслом, а покушение на убийство - лишь с прямым умыслом.
Указанное разъяснение позволило некоторым авторам обосновать возможность посягательства на жизнь с любым видом умысла. Например, А.С. Горелик и Л.В. Лобанова пишут, что наличие специальной цели или мотива не исключает возможности совершения рассматриваемого преступления с косвенным умыслом. Прямой умысел обязателен лишь для посягательства на жизнь, не увенчавшегося успехом.
Между тем особенность конструкции состава посягательства на жизнь такова, что виновный подлежит уголовной ответственности уже только за саму попытку лишения жизни. Поскольку в ст. 295 УК РФ не содержится указание на общественно опасные последствия, последние лежат за пределами объективной стороны состава данного преступления и с позиций уголовно-правовой квалификации не могут быть предметом ни интеллектуального, ни волевого отношения к ним виновного. Посягательство на жизнь является оконченным преступлением с момента покушения, и отношение виновного к своим последующим действиям, а также общественно опасным последствиям могут иметь значение лишь для решения вопроса об индивидуализации наказания. И Р.Р. Галиакбаров отмечает, что рассматриваемое деяние построено по типу «формального состава, где последствия, не входящие в число обязательных признаков объективной стороны, для решения вопросов о его юридической оценке (квалификации) не играют никакой роли, волевой элемент определяется отношением к совершаемому общественно опасному деянию.
В связи с изложенным нельзя также согласиться и с мнением И.А. Бобракова о наличии любого вида умысла в действиях виновного, который, чтобы отомстить специальному потерпевшему, ночью поджигает его дом, зная (или предполагая), что в доме находятся кроме потерпевшего члены его семьи. Квалификация содеянного по ст. 295 УК РФ необоснованно ставится в зависимость от фактического наступления смерти, что противоречит конструкции рассматриваемого состава посягательства на жизнь.
Различия в подходах отдельных авторов, так или иначе, обусловлены их взглядами на то, что понимать под посягательством на жизнь в объективном смысле; в том, что они отождествляют отношение лица к последствиям в виде смерти потерпевшего (в виде прямого либо косвенного умысла) с его отношением к действиям. В последнем случае, исходя из конструкции состава преступления, возможен только прямой умысел.
Фактически для квалификации содеянного по ст. 295 УК РФ достаточно установить психическое отношение лица к покушению, которое, как известно, выражается исключительно в виде прямого умысла, на что обратил внимание Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 27 января 1999 г. N 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)»: если убийство может быть совершено как с прямым, так и с косвенным умыслом, то покушение на убийство возможно лишь с прямым умыслом, то есть когда содеянное свидетельствовало о том, что виновный осознавал общественную опасность своих действий (бездействия), предвидел возможность или неизбежность наступления смерти другого человека и желал ее наступления, но смертельный исход не наступил по независящим от него обстоятельствам (ввиду активного сопротивления жертвы, вмешательства других лиц, своевременного оказания потерпевшему медицинской помощи и др.). При этом степень реализации виновным своего преступного умысла будет учитываться лишь при решении вопроса о назначении наказания.
Также закон говорит о целенаправленности поведения виновного: посягательство совершается в целях воспрепятствования законной деятельности указанных в ст. 295 УК РФ лиц или из мести за такую деятельность.
Таким образом, умысел при посягательстве на жизнь может быть только прямым: лицо осознает общественную опасность своих действий, выражающихся в посягательстве на лицо, осуществляющее правосудие, в связи с рассмотрением дела или материалов в суде, предвидит возможность или неизбежность его смерти (интеллектуальный момент) и желает ее наступления (волевой момент). Давая оценку виду умысла при посягательстве, ориентироваться, как представляется, следует на отношение лица к действию, а не последствию, тем более с учетом того, что для признания деяния оконченным преступлением достаточно самого факта покушения.
Нужно также обратить внимание и на мнение практикующих юристов. По данным проведенных опросов сотрудников правоохранительных органов и судей, 67% из них считают, что преступления, связанные с посягательством на жизнь лица, осуществляющего правосудие, могут быть совершены только с прямым умыслом, и лишь 33% полагают, что в данном случае возможен как прямой, так и косвенный умысел.
Обязательными признаками субъективной стороны посягательства на жизнь лица, осуществляющего правосудие, альтернативно названы его цель (воспрепятствование законной деятельности судьи, присяжного заседателя или арбитражного заседателя) либо его мотив (месть за их законную деятельность). Е.И. Думанская обращает внимание на то, что законодатель не случайно ставит "мотив" и "цель" в один ряд, ибо это облегчает возможность понять и правильно квалифицировать деяние. И если порой бывает сложно сразу установить мотив, то материально-предметная цель помогает осмыслить содержательную сущность мотива.
Под воспрепятствованием понимается попытка предотвратить законную деятельность потерпевших, которую они должны осуществить в будущем (вынести приговор, решение, вердикт и т.п.), а под местью - желание поквитаться за ранее совершенные законные действия. Указанные детерминанты преступного поведения связаны с неблагоприятными для виновного последствиями законной деятельности потерпевших, которые уже наступили или должны наступить. Лишение в такой ситуации именно жизни судьи, присяжного или арбитражного заседателя, с позиций мотивационно-волевого восприятия видится виновному способом решения имеющейся проблемы, что, безусловно, свидетельствует о серьезном искажении его ценностно-нормативных ориентаций и установок.
Наличие специальных цели и мотива в составе посягательства на жизнь лица, осуществляющего правосудие, требует отграничить его от смежных преступлений по указанным субъективным признакам. Основным конкурирующим составом здесь выступает убийство в связи с осуществлением лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга (п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ). Кроме того, разграничение преступлений, предусмотренных ст. 295 и п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ, является важным для решения вопроса о возможности косвенного умысла при посягательстве на жизнь лица, осуществляющего правосудие, по ст. 295 УК РФ.
Как отмечал С.В. Бородин, убийство, подлежащее квалификации по п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ, совершается, как правило, по мотиву мести, вызванной служебной или общественной деятельностью потерпевшего. Вместе с тем такая квалификация убийства возможна и при неустановленном мотиве мести, когда оно совершается с целью воспрепятствовать правомерной деятельности потерпевшего или в связи с его предстоящей служебной или общественной деятельностью, которая для виновного почему-либо нежелательна.
А.Н. Попов правильно пишет, что преступление против жизни, совершенное в связи с осуществлением служебной деятельности, и посягательство на жизнь соотносятся между собой как общий и специальный составы. Поэтому если в деянии виновного лица имеются признаки преступления, предусмотренного ст. 295 УК РФ, то применению подлежит ст. 295 УК РФ, но не п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
Однако судебная практика идет по пути квалификации содеянного по ст. 295 УК РФ в случае, когда посягательство на жизнь совершается в связи с законной деятельностью судьи, присяжного или арбитражного заседателя по рассмотрению конкретных дел или материалов в суде. Цель и мотив фокусируются на конкретном потерпевшем, который, по мнению виновного, является для него источником неприятностей.
Так, приговором Санкт - Петербургского городского суда от 8 июня 2006 года Л. был осужден по ст. 295 УК РФ за посягательство на жизнь судьи, по п. «е» ч. 2 ст. 105 УК РФ за убийство, совершенное общеопасным способом, по ч. 1 ст. 112 УК РФ за умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью, по ч. 1 ст. 115 УК РФ за умышленное причинение легкого вреда здоровью, по ч. 1 ст. 222 УК РФ за незаконное ношение боеприпасов, совершенные при следующих обстоятельствах. 15 июня 2005 г. в Приморском районном суде Санкт-Петербурга судья К. оглашал приговор в отношении Л. После того как судья огласил резолютивную часть приговора, из которой следовало, что Л. приговаривается к шести годам лишения свободы, подсудимый Л. быстро подошел к судье К. и со словами: «Это тебе» бросил под ноги судье К. гранату Ф-1 с выдернутой чекой. В результате взрыва пострадало около десяти человек, в том числе судья получил ранения груди, рук и сотрясение мозга, один конвоир погиб, а еще десять человек - судебных приставов, адвокатов, секретаря суда - посекло осколками, но серьезных травм они не получили. Кассационным определением от 25 октября 2006 г. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ приговор Санкт-Петербургского городского суда от 8 июня 2006 г. оставила без изменения. В качестве мотива посягательства на жизнь судьи К. судом как первой, так и второй инстанций обоснованно названа месть за его законную деятельность в связи с рассмотрением дела в суде.
Посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие, в основе которого лежат мотивы личного характера (ревность, личные неприязненные отношения и т.п.), следует рассматривать как преступление против личности.
3. Проблемы квалификации посягательства на жизнь лиц, осуществляющих правосудие или предварительное расследование, и совершенствование законодательной регламентации данного вида преступления
.1 Отграничение посягательства на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование, от смежных составов преступлений и проблемы квалификации данных преступлений
Исследуя состав преступления, предусмотренного ст. 295 УК РФ, необходимо остановиться на проблеме отграничения его от смежных составов: от убийства лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга (п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ), посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277 УК РФ), посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа (ст. 317 УК РФ). Вопрос отграничения данных составов возникает довольно часто на практике.
При разграничении преступлений, предусмотренных п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ и преступлений, предусмотренных, ст. 277, 295, 317 УК РФ, необходимо исходить из следующего. Преступление против жизни, совершенное в связи с осуществлением служебной деятельности и посягательство на жизнь в связи со служебной деятельностью потерпевшего соотносятся между собой как общий и специальный составы. При конкуренции общего и специального составов предпочтение отдается специальному составу. Поэтому, если в деянии виновного лица имеются признаки преступления, предусмотренного или ст. 277, или ст. 295, или ст. 317 УК РФ, то применению подлежат они, но никак не п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
Посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие разграничивается от убийства лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга по элементам состава преступления. Так, применительно к ст. 105 УК основным объектом является жизнь человека. Факультативным же объектом является нормальная служебная деятельность данных лиц. В ст. 295 УК основным объектом выступает нормальная деятельность органов, осуществляющих правосудие, а жизнь человека - это дополни тельный объект данного состава преступления. Кроме того, круг потерпевших в статьях указан по-разному. В ст. 295 УК он представлен значительно уже по сравнению со ст. 105 УК, что объясняется видом деятельности потерпевших. Так, ст. 105 УК предусматривает ответственность за убийство, совершенное в связи с осуществлением любой служебной деятельности потерпевшего. Под служебной деятельностью понимается не только служба в государственных или муниципальных учреждениях, но и любое выполнение трудовых обязанностей в государственных, частных и иных негосударственных организациях и предприятиях, деятельность которых не противоречит действующему законодательству, причем потерпевшим могут быть как должностное, так и не должностное лицо, осуществляющее служебную деятельность. В ст. 295 УК потерпевшими могут быть лица, осуществляющие правосудие или предварительное расследование.
Данные преступления отличаются друг от друга и по признакам объективной стороны преступления. Объективная сторона рассматриваемого состава преступления по своим признакам сходна с объективной стороной деяния, предусмотренного ст. 105 УК РФ. Ст. 105 сформулирована как материальный состав и для признания его оконченным преступлением необходимо наступление смерти потерпевшего. Покушение на убийство, не закончившееся смертью потерпевшего, следует квалифицировать по ст. 30 и ст. 105 УК РФ. Состав преступления, предусмотренный ст. 295 УК РФ является усеченным: покушение на убийство охватывается ст. 295 и ссылки на ст. 30 УК РФ не требуется.
По конструкции преступление является усеченным: оно считается оконченным с момента совершения действий, направленных на лишение жизни потерпевшего.
Неотъемлемым условием привлечения к уголовной ответственности по данной статье является осуществление потерпевшим законных процессуальных действий. Таких как, рассмотрение дела или материалов в суде, производство предварительного расследования либо исполнение приговора, решения суда или иного судебного акта.
П. «б» ч. 2 ст. 105 применяется, когда преступление было совершено несовершеннолетним в возрасте от 14 лет. Ст. 20 УК РФ закрепляет, что уголовной ответственности подлежит лицо, достигшее ко времени совершения преступления шестнадцатилетнего возраста. Несовершеннолетние в возрасте от 14 до 16 лет отвечают лишь за те преступления, которые указаны в ч. 2 ст. 20 УК РФ. Ст. 295, как и 277, 317 в ней не названа, следовательно, за совершение данного преступления несовершеннолетние до 16 лет отвечать не могут. Тогда как ст. 105 в ч. 2 ст. 20 упоминается и уголовная ответственность за совершение данного вида преступления наступает с четырнадцатилетнего возраста.
Особое внимание следует обратить на разграничение посягательства на жизнь лица, осуществляющего правосудие, и убийства по субъективной стороне. Законодатель определил в качестве обязательных признаков субъективной стороны, предусмотренных ст. 295 УК РФ, специальную цель в виде воспрепятствования законной деятельности либо из мести за такую деятельность.
При совершении посягательства на жизнь лица, осуществляющего правосудие, всегда имеется умысел на лишение жизни человека, но наличие субъективной стороны состава - цели воспрепятствования законной деятельности либо из мести за такую деятельность, исключает квалификацию преступления по ст. 105 УК РФ. Соответственно, посягательство на жизнь указанных лиц на почве личных неприязненных отношений надлежит оценивать как преступление против личности.
Специальная цель или специальный мотив преступления применительно к ст. 295 УК характеризует отношение виновного к деятельности потерпевшего по рассмотрению конкретных дел или материалов в суде, по производству расследования по конкретному уголовному делу, деятельности, связанной с исполнением конкретного судебного акта.
Ответственность по ст. 295 УК РФ наступает только при посягательстве на жизнь названных в диспозиции статьи лиц в связи с рассмотрением дел или материалов в суде, производством предварительного расследования либо исполнением приговора, решения суда или иного судебного акта и если это преступление совершается с целью воспрепятствования законной деятельности указанных лиц либо из мести за такую деятельность. «Деяние не может быть квалифицировано в качестве преступления против правосудия в случаях, когда убийство или покушение на убийство указанных в диспозиции статьи лиц, а равно их близких не связано с осуществлением правосудия или предварительного расследования, то есть посягательство на жизнь имело место по другим мотивам. Ответственность в данном случае будет наступать за преступление против личности».
При убийстве лица, осуществляющего правосудие, необходимо установить также отношение лица к преступным последствиям. Угрозы убийством или неосторожное лишение жизни не могут квалифицироваться по ст. 295 УК РФ. Неосторожное причинение смерти судье и другим лицам, указанным в диспозиции ст. 295 УК, необходимо квалифицировать по ст. 109 УК РФ.
Следующим смежным составом является посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля - ст. 277 УК РФ. В данном случае возникает конкуренция специальных норм, поскольку ст. 277, 295, 317 УК РФ выделены из общей нормы - ст. 105 УК РФ.
В.В. Полухин отмечает, что «специальные нормы в уголовном праве - важный технико-юридический принцип компоновки законодательного материала, выполняющий важную общепревентивную функцию. В том случае, когда преступные посягательства на конкретный объект приобрели социально-опасную масштабность, возникает необходимость выделить данный объект в специально созданной норме, дабы потенциальный правонарушитель мог четко представлять, что именно за данное конкретное преступное деяние он будет вынужден нести весьма суровую ответственность. Общая норма выстраивает свою диспозитивную часть порой весьма абстрактно, поскольку соединяет в своих рамках массу обстоятельств, отношений и нюансов, перечисление которых нарушит принцип экономии правового материала, а порой и просто невозможно из-за неопределенно большого числа подлежащих охране ценностей».
Рассматриваемое преступление расположено в главе 31 УК РФ «Преступления против правосудия», в связи с чем в качестве его видового объекта выступают отношения в сфере осуществления правосудия. Непосредственный объект, как и во всех составах посягательств на жизнь, имеет сложную структуру и включает в себя деятельность конкретных субъектов по осуществлению правосудия. Поскольку судебная власть является одной из трех ветвей власти в Российской Федерации, деятельность по осуществлению правосудия можно считать одним из направлений реализации государственной власти.
Законодательная конструкция ст. 295 и ст. 277 УК РФ очень схожа между собой, а относительно некоторых их частей можно заметить, что они практически полностью унифицированы. Это относится не только к диспозициям, но и к санкциям данных норм, что во многом облегчает их уголовно-правовой анализ.
Объективная сторона данных преступлений сформулирована как посягательство на жизнь. Различаются они по категории потерпевших и по характеру охраняемой деятельности. В ст. 277 УК РФ потерпевшими являются государственный или общественный деятель. Посягательство на их жизнь предпринимается в связи с их государственной, или политической, или общественной деятельностью. Объектом посягательства на жизнь государственного или общественного деятеля выступает политическая система России, а также жизнь потерпевшего. В соответствии со ст. 205.1 УК посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля рассматривается как преступление террористического характера. Потерпевшими от рассматриваемого преступления могут выступать только государственные или общественные деятели, т.е. лица, проявившие себя в какой-либо области общественной или государственной деятельности. К государственным деятелям относятся руководители и ответственные работники высших и местных органов власти и управления, депутаты всех уровней, руководители министерств и ведомств, главы администраций республик и областей, ответственные работники Администрации Президента РФ, аппарата правительственных структур и т.п., которые последовательно и активно осуществляют свои государственные и политические функции. К общественным деятелям относятся лица, активно участвующие в работе общественных объединений, партий, независимо от их должностного положения. Посягательства на близких родственников и членов семьи указанных лиц не образуют данного преступления и квалифицируются по соответствующим статьям УК как преступления против личности.
В Постановлении Пленума Верховного суда РФ от 09.02.2012 г. № 1 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности» закреплено, что посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие, совершенное путем взрыва, поджога или иных действий подобного характера в целях воспрепятствования его законной деятельности либо из мести за такую деятельность, квалифицируется по ст. 295 УК РФ.
Следует отличать преступление, предусмотренное ст. 295 УК РФ, и от другого смежного состава - посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, предусмотренного ст. 317 УК РФ.
Различаются данные преступления по категории потерпевших. В ст. 295 УК РФ среди потерпевших, перечисленных в диспозиции, есть и работники правоохранительных органов. Однако в ст. 295 УК охраняется их деятельность по осуществлению правосудия, тогда как в ст. 317 УК РФ - деятельность по защите общественного порядка и обеспечению общественной безопасности. Причем следователи и работники органов дознания могут выполнять функции, указанные как в ст. 295 УК, так и в ст. 317 УК РФ. В этом случае следует выяснять, в связи с чем было совершено посягательство: если оно связано с деятельностью по пресечению преступного акта, то вменять следует ст. 317 УК РФ. Если это связано с производством дознания по уголовному делу (при производстве обыска, выемки, при составлении протокола и т.д.), то вменять нужно ст. 295 УК РФ. «Посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие, а равно их близких, совершенное в связи с исполнением обязанностей по предварительному расследованию преступлений либо другой правоприменительной деятельности, следует квалифицировать по ст. 295 УК РФ.
В судебной практике возникают проблемы, связанные не только с квалификацией рассматриваемых преступлений, но и с назначением наказания.
Отсутствие общего, единого понимания термина «посягательство» порождает разногласия как относительно его признаков применительно к характеристике объективной стороны преступления, так и определения конструкции составов, в которых он используется. Все это порождает и проблемы, связанные с назначением наказания. Во-первых, как в этом случае учитывать положения ст. 66 УК РФ, согласно которой:
А) срок или размер наказания за покушение на преступление не может превышать трех четвертей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса за оконченное преступление.
Б) срок или размер наказания за приготовление к преступлению не может превышать половины максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного статьей Особенной части настоящего Кодекса за оконченное преступление.
В) смертная казнь и пожизненное лишение свободы за приготовление к преступлению и покушение на преступление не назначаются.
Конструкция ст. 295 УК РФ привела к тому, что фактически положения Общей части Уголовного кодекса РФ к данному составу в этой части неприменимы. Верхний предел наказания при наличии покушения на жизнь субъектов соответствующих видов деятельности оказался повышенным вопреки ограничениям, содержащимся в ст. 66 УК РФ. Э.С. Тенчов и А.С. Драченов, обосновывая целесообразность выделения в самостоятельные составы преступлений посягательств, указанных в ст. 277, 295, 317 УК РФ, отмечают, что этому может быть только одно объяснение: ч. 4 ст. 66 УК не позволяет применять смертную казнь и пожизненное лишение свободы в случаях неоконченного преступления, а разработчики Уголовного кодекса РФ попытались преодолеть данное препятствие в трех указанных специальных нормах.
Еще более недопустимая ситуация складывается при определении наказания в случае покушения на лишение жизни субъекта при субъективной ошибке и наличии оснований, предусмотренных в ст. 62 УК РФ. Постановление Пленума Верховного суда РФ от 11.01.2007 г. № 2 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания» закрепляет, что при назначении наказания за неоконченное преступление при наличии оснований, предусмотренных ч. 1 ст. 62 УК РФ, следует исчислять две трети максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания от максимального наказания, предусмотренного за неоконченное преступление (то есть две трети от половины - за приготовление к преступлению и две трети от трех четвертей - за покушение на преступление).
Практическое значение приобретает вопрос об уголовно-правовой оценке приготовления к убийству лица, участвующего в отправлении правосудия. Поскольку преступление, предусмотренное ст. 295 УК РФ, относится к категории особо тяжких преступлений, то приготовление к нему является уголовно наказуемым деянием и если оно охватывается понятием посягательства на жизнь, то естественной представляется его квалификация как приготовления к убийству названных в диспозиции ст. 295 УК лиц. Однако возникает вопрос о том, надлежит ли такое деяние квалифицировать как приготовление к убийству, предусмотренное ст. 105 УК, или к преступлению, предусмотренному ст. 295 УК. Решающей при решении этого вопроса должна быть субъективная окраска приготовительных действий. Если виновный осознает государственно-правовой статус потерпевшего и при этом преследует цель или руководствуется мотивами, которые обозначены в ст. 295 УК, то его подготовительные действия должны квалифицироваться как приготовление к посягательству на жизнь лица, участвующего в отправлении правосудия, то есть по ч. 1 ст. 30, ст. 295 УК РФ.
В ходе применения ст. ст. 105 и 295 УК РФ достаточно часто возникают проблемы, связанные, в первую очередь, с квалификацией при имеющей место конкуренции общей и специальной норм. На практике возникают трудности в тех случаях, когда виновный полагает, что посягает на жизнь лица, осуществляющего правосудие, в связи с выполнением им функции по отправлению правосудия, а на самом деле направляет свои действия на причинение вреда иному лицу. В содержание умысла лица при совершении анализируемого преступления должно охватываться осознание социальной значимости личности потерпевшего и выполняемых им функций. Иначе говоря, виновный при посягательстве на жизнь должен знать, кого и в связи с чем он лишает жизни. Согласно правилам о фактической ошибке в объекте преступления (потерпевшем) преступник должен нести ответственность за покушение на жизнь лица, осуществляющего правосудие (ст. 30, ст. 295 УК РФ). В описанном случае наиболее удачной представляется позиция О.Ф. Шишова, который думает, что при такой ошибке «содеянное подлежит квалифицировать как покушение на жизнь указанных лиц, а также на соответствующее оконченное преступление против личности (ст. 30, ст. 295 и ст. 105 УК РФ).
Еще одной разновидностью ошибки в причинной связи будет тот случай, когда субъект совершает действие с умыслом достигнуть определенного преступного последствия. Предвидение субъекта не охватывает здесь даже общих черт действительного развития причинной связи между действием и наступившим результатом, то есть предвидение возможного развития причинной связи вовсе не совпадает в этих случаях с ее действительным развитием. В тех случаях, когда второе действие, имея цель скрыть совершенное преступление, тем не менее предпринимается субъектом преступления при отсутствии у него полной уверенности, что преступный результат уже наступил, во всем совершенном не будет и ошибки в развитии причинной связи - его следует рассматривать как одно умышленное преступление и квалифицировать по ст. 295 УК РФ.
Ошибка в причинности заключается в неправильном представлении субъекта о причинной связи между совершенным им деянием и наступившим преступным результатом. Такая ошибка вообще не устраняет умышленности совершенных действий, так как у субъекта при этом имеется представление и предвидение как фактических обстоятельств, относящихся к объективной стороне преступления, так и реальной возможности наступления преступного результата при определенном развитии причинной связи. Ошибка в причинности может исключить лишь вменение преступного результата в качестве оконченного умышленного преступления.
В судебной практике возникают проблемы при разграничении посягательства на жизнь лица, осуществляющего правосудие, от угрозы или насильственных действий в связи с осуществлением указанных функций (ст. 296 УК РФ). Анализ судебной практики свидетельствует о том, что у суда зачастую возникают сложности при установлении вины лица, обвиняемого в совершении посягательства на жизнь лица, осуществляющего правосудие. Следствием этого является большой процент переквалификации со ст. 295 на ст. 296 УК РФ. Ст. 296 УК РФ, как и предыдущие, направлена на охрану законной деятельности судебных, прокурорских и следственных органов от преступных посягательств. Круг потерпевших - тот же, что и в ст. 295, но, во-первых, речь здесь идет не об убийстве или покушении на него, а об угрозе убийством, причинением вреда здоровью или уничтожением имущества названных лиц; во-вторых, в ст. 296 не указана цель угрозы. Впрочем, эта цель вытекает из диспозиции статьи, связывающей угрозу с рассмотрением дел (материалов) в суде, с производством предварительного расследования или с исполнением судебного акта (решения, приговора). Следовательно, угрожающий стремится либо оказать то или иное влияние на ход законной деятельности (ускорить, затормозить ее, принять выгодное ему решение и т.п.), либо отомстить потерпевшему за ранее совершенные им служебные действия.
Так, Верховным судом Удмуртской Республики 29 января 2013 года оставлено без изменения постановление Воткинского районного суда об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу 51-летней жительнице г. Воткинска, которой органами предварительного следствия предъявлено обвинение по ч.4 ст.296 УК РФ (угроза убийством в отношении прокурора в связи с рассмотрением дел в суде, совершенная с применением насилия, опасного для жизни и здоровья). Женщина обвиняется в нападении на государственного обвинителя в здании Воткинского районного суда Удмуртской Республики, совершенного 18.12.2012г. В тот день, до начала судебного заседания по уголовному делу в отношении 16-летнего жителя г. Воткинска, обвиняемого по ч. 1 ст. 105 УК РФ (убийство), его мать в коридоре остановила с целью беседы старшего помощника Воткинского межрайонного прокурора, направлявшегося в зал судебного заседания на оглашение приговора. Женщина стала душить работника прокуратуры шарфом и попыталась ударить ножом. Действия нападавшей пресечены одним из судей, проходившим мимо.
В заключение следует отметить, что правильное разграничение посягательства рассматриваемого вида от смежных составов и иных насильственных преступлений и решение проблем квалификации способствует эффективной профилактике посягательства на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование.
3.2 Совершенствование законодательной регламентации преступления, предусмотренного ст. 295 УК РФ
Об эффективности уголовно-правовой нормы можно говорить лишь оценивая определенным образом ее действие.
Прежде всего следует отметить, что действующее законодательство весьма противоречиво оценивает характер и степень общественной опасности исследуемого вида преступления.
В гл. 31 УК РФ сначала закреплена ст. 294 - воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования, а затем уж посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследования (ст. 295). А не нарушает ли такой порядок один из принципов построения норм Особенной части Уголовного кодекса РФ - расположение преступлений по мере значимости их объектов и степени общественной опасности преступления?
Также, в литературе не раз высказывались критические замечания относительно действующей редакции ст. 295 УК РФ. Так, Л.В, Лобанова указывает на то, что наименование статьи не соответствует ее содержанию. Споры возникают относительно расположения в данной статье таких категорий - защитник, эксперт, специалист, судебный пристав, судебный исполнитель. И почему тогда защита не предоставляется иным участникам уголовного судопроизводства.
Также требуется улучшение текстологической базы уголовно-правовых норм. Понятия в диспозиции статьи должны быть точными, а не оценочными. Поэтому необходимо дать точное определение понятию «посягательство». Необходимо в примечании к или к ст. 277, или к ст. 295, или к ст. 317 УК РФ закрепить данное определение.
И.А. Бобраков выделяет следующие недостатки конструкции ст. 295 УК РФ:
б) при этом охраняются не все, а лишь некоторые участники уголовного судопроизводства;
в) формулировка действующей статьи "...в связи с рассмотрением дел или материалов в суде, производством предварительного расследования..." необоснованно сужает сферу применения рассматриваемой нормы, потому как законодатель имеет в виду уже начавшийся процесс.
Предлагается вариант ст. 295 УК РФ в следующей редакции:
Статья 295. Посягательство на жизнь лица в связи с осуществлением судопроизводства
Посягательство на жизнь лица, осуществляющего судопроизводство, участвующего в нем, исполняющего его решения, а равно его близкого, в целях воспрепятствования законной деятельности такого лица либо из мести за такую деятельность, наказывается.
Примечание:
. Под посягательством в настоящей статье следует понимать как умышленное противоправное лишение жизни потерпевшего, так и покушение на его жизнь.
. Наказание за посягательство, окончившееся на стадии приготовления или покушения, назначается с учетом общих правил назначения наказания.
Также затруднение вызывает и отсутствие квалифицирующих признаков. Например, что, а если посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие, было совершено с особой жестокостью и т.д.
Также, Е.Н. Терехова предлагает такой вариант изложения в уголовном законе: ст. 295 УК РФ «Убийство в связи с осуществлением правосудия, предварительного расследования или исполнением судебного акта», ст. 2951 УК РФ «Применение насилия в связи с осуществлением правосудия, предварительного расследования или исполнением судебного акта» и ст. 296 УК РФ «Угроза в связи с осуществлением правосудия, предварительного расследования или исполнением судебного акта».
Одним из направлений совершенствования эффективности нормы является обеспечение неотвратимости уголовной ответственности и наказания за совершение данного преступления, включая совершенствование взаимодействия со средствами массовой информации по информированию населения о раскрытии преступлений подобного рода и судебной практике назначения наказания. Это является актуальным, потому что, как показывают реалии жизни, данный вид преступления не относится к числу преступлений, широко известным общественности. Поэтому необходимо повышать правовой уровень знаний населения, в том числе и с помощью СМИ.
Заключение
Проведенное исследование позволяет сделать следующие выводы.
Статья 295 УК РФ в диспозиции устанавливает уголовно-правовую защиту от посягательства на жизнь судьи, присяжного заседателя или иного лица, участвующего в отправлении правосудия, прокурора, следователя, лица, производящего дознание, защитника, эксперта, специалиста, судебного пристава, судебного исполнителя, а равно их близких.
При этом для определения, имеет ли лицо один из названных статусов, необходимо обращаться к специальному законодательству.
Рассматриваемый состав преступления имеет формальный состав и считается оконченным с момента посягательства на жизнь потерпевшего, указанного в законе.
Обязательным признаком является цель либо мотив преступления. Цель воспрепятствования законной деятельности потерпевшего - это стремление изменить такую деятельность, прекратить ее. Она достигается физическим уничтожением потерпевшего, а также одновременно запугиванием других участников процесса.
Проведенный уголовно-правовой анализ посягательства на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование, позволил сделать следующие выводы:
. Уголовная ответственность за преступления против правосудия в части установления ответственности за посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование, устанавливалась уже в первых памятниках древнерусского права (Русская Правда, Новгородская и Псковская судные грамоты и др.). В этих законодательных актах закладывались первые принципы судопроизводства, формировались требования, предъявляемые к его участникам, определялась ответственность за преступления против лиц, осуществляющих правосудие. С развитием уголовного законодательства происходило увеличение числа составов преступлений на интересы правосудия, что наглядно просматривается на таких законодательных актах Руси, как Судебники 1497 г. и 1550 г. и последующих актах. Вместе с ростом составов преступлений на интересы правосудия прослеживается желание законодателя того периода обособить данные составы преступлений, что продемонстрировано в таких законодательных актах как, Соборное уложение 1649 г., Уложение о наказаниях уголовных и исправительных от 15 августа 1845 г., Уголовное Уложение 1903 г. Однако, несмотря на то значительное внимание, которое законодатель на всех этапах становления и развития нашей страны уделял преступлениям против правосудия, единая система этих преступлений все же не была разработана, хотя к 1917 году российское уголовное законодательство содержало достаточно развитую систему правовых норм, способных обеспечить охрану правосудия от преступных посягательств. Ни один источник права дореволюционного периода не предусматривал специальных норм об ответственности за посягательство на жизнь лиц, отправлявших правосудие. Деятельность судьи как лица, не только выносящего, но нередко и исполняющего приговор, не относилась к разряду важной государственной деятельности, и как следствие этого считалось, что судья не нуждается в особой защите. В источниках содержались лишь общие нормы об ответственности за убийство должностного лица. Начиная с 1845 года, уголовно-правовая охрана распространяется не только на самих должностных лиц, но и на членов их семей. Это свидетельствует о понимании законодателем того, что объектом мести за служебную или общественную деятельность вполне могут быть члены семьи и родственники должностных лиц.
Следует отметить, что при всем своеобразии институтов дореволюционного законодательства в сфере преступлений против правосудия основные его положения стали базовыми для советского уголовного законодательства в этой области.
. К началу Октябрьской революции 1917 года отечественное уголовное законодательство содержало достаточную систему правовых норм, способных обеспечить охрану интересов правосудия от преступных посягательств. Эти правовые нормы на тот момент не были объединены в какой-то одной главе уголовного закона, но стремление к этому законодателя того периода было очевидно.
Революции 1917 г. прервали дальнейший и неизбежный процесс консолидирования уголовных норм, предусматривающих ответственность против интересов правосудия. Полное уничтожение новой властью всех государственных и общественных институтов империи не могло не отразиться и на уголовном законодательстве. Создание новых советских правоохранительных органов и норм по защите интересов правосудия проходило практически одновременно. Но и вновь созданные советские уголовные законы (УК РСФСР 1922 и 1926 гг.) не выделяли преступлений против правосудия в самостоятельную главу.
Впервые преступления против правосудия были взяты под охрану в качестве самостоятельного видового объекта в принятом в 1960 г. УК РСФСР, где имелась глава 8, в которой все же не было предусмотрено специальных норм, обеспечивающих повышенную уголовно-правовую защиту лиц, отправляющих правосудие или осуществляющих предварительное расследование. Прообразы этих норм были приняты советским законодателем под конец действия УК РСФСР 1960 г.
. Состав преступления, предусмотренный ст. 295 УК РФ, обеспечивает не только необходимые предпосылки для осуществления определенными законом лицами правосудия и предварительного расследования. Значимость этой уголовно-правовой нормы в том, что именно она обеспечивает охрану жизни лиц, осуществляющих правосудие или предварительное расследование. Эта норма, охраняя жизнь судьи, присяжного заседателя и других, названных в диспозиции статьи лиц, тем самым усиливает охрану органов правосудия, способствует повышению авторитета государства, прежде всего в лице его правоохранительных органов и создаёт условия для успешной борьбы с преступностью.
. Родовым объектом посягательства на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование, являются общественные отношения по нормальному функционированию судебной власти в части отправления правосудия и исполнительной власти в лице правоохранительных органов в части содействия осуществлению правосудия. Видовым объектом посягательства на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование, являются общественные отношения по непосредственному отправлению судом правосудия и по осуществлению в процессуальных рамках деятельности правоохранительных органов, оказывающих суду содействие в отправлении правосудия. В качестве дополнительного объекта выступает жизнь названных в диспозиции статьи специальных потерпевших.
В целях единообразного понимания и применения закона полагается изменить редакцию ст. 295 и дать в диспозиции исчерпывающий перечень лиц, участвующих в отправлении правосудия. Также, возникшее с принятием Федерального закона о судебных приставах несовпадение терминов «судебный пристав-исполнитель» в ФЗ и «судебный исполнитель» в УК следует устранить, изменив в этой части редакцию ст. 295 УК РФ и заменив термин (понятие) «судебный исполнитель» на термин «судебный пристав-исполнитель».
. Под посягательством на жизнь применительно к действующей редакции ст.295 УК РФ следует понимать убийство или покушение на убийство названного в диспозиции лица. Поэтому необходимо дополнить ст. 277 УК РФ примечанием следующего содержания: «Под посягательством на жизнь в статьях 277, 295, 317 настоящего Кодекса понимается убийство и покушение на убийство». Посягательство совершается только путем активных действий, сопряженных с применением именного физического насилия опасного для жизни, поскольку, не совершая насильственных действий, опасных для жизни, невозможно посягнуть на жизнь. Физическое насилие охватывается термином «посягательство на жизнь», является его неотъемлемой частью. Преступление считается оконченным с момента начала посягательства, т. е. налицо так называемый усеченный состав, когда момент окончания преступления переносится на стадию покушения.
Промежуток времени между осуществлением правосудия, производством предварительного расследования и посягательством на жизнь на квалификацию не влияет, т.к. диспозиция ст. 295 УК РФ предусматривает специальный мотив - месть за такую деятельность. Таким образом, ответственность по ст. 295 УК РФ может наступить и тогда, когда эти лица уже не исполняли своих служебных обязанностей. В этом случае необходимо установить связь посягательства с прошлой деятельностью потерпевшего по осуществлению правосудия или производством предварительного расследования.
. С субъективной стороны посягательство осуществляется только с прямым умыслом, который может быть как заранее обдуманным, так и внезапно возникшим, как конкретизированным, так и неконкретизированным, но покушение на убийство возможно только с прямым конкретизированным умыслом, при котором лицо осознает опасность своих действий для жизни потерпевших, названных в диспозиции ст.295 УК РФ, предвидит неизбежность или реальную возможность наступления их смерти и желает наступления именно смерти. Указанное положение вытекает из законодательной конструкции ст.295 УК РФ, согласно которой одной из форм данного преступления является стадия покушения, с которой преступление уже считается оконченным, а также наличием в диспозиции специального мотива и цели, являющимися обязательными.
В качестве обязательного признака субъективной стороны преступления, предусмотренного ст. 295 УК РФ, выступает специальная цель - воспрепятствовать законной деятельности по предварительному расследованию и отправлению правосудия и мотив - месть за такую деятельность. Воспрепятствование означает попытки предотвратить, прекратить, видоизменить ее в настоящем или предотвратить, не допустить выполнение этой деятельности в будущем.
Посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование, совершается в связи с рассмотрением дел или материалов в суде, производством предварительного расследования либо исполнением приговора, решения суда или иного судебного акта. Это означает, что состав преступления будет как во время осуществления потерпевшим деятельности, обусловленной его полномочиями, так и по поводу этой деятельности, спустя какое-то время. Если же при совершении преступления виновный руководствовался другими мотивами, например, личной неприязнью, тогда ответственность должна наступать за преступления против личности.
. Субъект преступления, предусмотренный ст. 295 УК РФ, общий, поскольку диспозиция статьи не содержит никаких дополнительных признаков, характеризующих субъект. Уголовная ответственность за совершение преступления, предусмотренного ст.295 УК РФ, наступает с 16 лет.
Библиографический список
Нормативные правовые акты
1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) // Российская газета. - 1993. - 25 декабря.
. О Конституционном Суде Российской Федерации: Федеральный Конституционный закон Российской Федерации от 21.07.1994 г. № 1- ФКЗ (с изм. от 06.08.2014 г.) // Российская газета. 1994. - 23 июля.
. О судебной системе Российской Федерации: Федеральный Конституционный закон Российской Федерации от 31.12.96 г. № 1-ФКЗ (в ред. от 05.02.2014) // Российская газета. 1997. - 6 января.
. О прокуратуре Российской Федерации: Федеральный закон Российской Федерации от 17.01.92 г. № 2202-1 (с изм. от 17.02.2015) // Российская газета. 1992. - 18 февраля.
. О статусе судей в Российской Федерации: Закон Российской Федерации от 26.06.92 г. № 3132-1 (ред. от 06.04.2015) // Российская газета. 1992. - 29 июля.
. О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов: Федеральный закон Российской Федерации от 20.04.1995 г. № 45-ФЗ (с изм. от 03.02.2014 г.) // Российская газета. -2004. 2 июля.
. О судебных приставах: Федеральный закон Российской Федерации от 21.07.1997 г. № 118-ФЗ (ред. от 08.03.2015) // Российская газета. 1997.- 5 августа.
. Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. // Ведомости ВС РСФСР. 1960. № 40. Ст. 591.
. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 г. № 63-Ф3 (в ред. от 30.03.2015) // Российская газета. 1996. - 18-20,25 июня.
. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 г. № 174-ФЗ (ред. от 30.03.2015) // Российская газета. -2001.- 22 декабря.
. Модельный Уголовный кодекс - Рекомендательный законодательный акт для Содружества Независимых Государств // Информационный бюллетень Межпарламентской Ассамблеи государств - участников СНГ (приложение) 1996.
Книги, монографии
1. Бобраков И.А. Охрана учасников уголовного судопроизводства: криминологические и уголовно-правовые аспекты: монография / И.А. Бобраков. - М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право. 2005. - 342 с.
. Бобраков И.А. Посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование: уголовно-правовой анализ: монография / И.А. Бобраков, О.А. Карманов. - М.: 2008. - 358 с.
3. Бородин С.В. Преступления против жизни / С.В. Бородин. - М.: 2000. - 356 с.
. Бриллиантов А. В. Настольная книга судьи: преступления против правосудия с учетом обобщения судебной практики, постановлений и разъяснений Верховного Суда РФ / А. В. Бриллиантов, Н. Р. Косевич. - Москва: Проспект, 2008. - 560 с.
. Галиакбаров Р.Р. Уголовное право. Общая часть: Учебник / Р.Р. Галиакбаров. - Краснодар: 1999. - С. 67.
. Горелик А.С. Преступления против правосудия / А.С. Горелик, Л.В. Лобанова. - СПб.: 2005. - 491 с.
. Правосудие как объект уголовно-правовой охраны (проблемы законодательной регламентации, теории и практики) / И.В. Дворянсков [и др.]. - Махачкала, 2003. С. 114.
. Кадников Н.Г. Классификация преступлений по уголовному праву России: монография / Н.Г. Кадников - М.: МВД РФ, 2000. - 156 с.
. Комментарий к Уголовному кодексу РФ (постатейный) / под ред. Н.Г. Кадникова. - М.: 2005. - С. 761.
. Комментарий к Уголовному кодексу (постатейный) / Отв. ред. Л.Л. Кругликов. - М.: 2005. - С. 984.
. Комментарий к Уголовному кодексу РФ с постатейными материалами и судебной практикой / под ред. С.И. Никулина. М.: 2000. С. 941.
. Кулешов, Ю.И. Преступления против правосудия: понятие, система, юридический анализ и проблемы квалификации: учебное пособие / Ю. И. Кулешов. - Хабаровск: Хабаровская гос. академия экономики и права, 2001. - 152 с.
. Курс советского уголовного права в шести томах. Т. 6. М.: Наука. 1972.- 560 с.
. Курс уголовного права / под ред. Г.Н. Борзенкова, В.С. Комиссарова. Т. 5. - М.: Зерцало-М, 2010. - 672 с .
. Побегайло Э.Ф. Умышленные убийства и борьба с ними / Э.Ф. Побегайло. - Воронеж, 1965. С. 78.
. Полухин В.В. Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа: монография / В.В. Полухин. - М.: издательство института МПиЭ им. A.C. Грибоедова, 2002 - 121 с.
. Преступления против правосудия / А.Н. Александров, Ю.И. Антонов, А.В. Галахова и др.; под ред. А.В. Галаховой. - М.: НОРМА, 2005. 416 с.
. Рарог А.И. Квалификация преступлений по субъективным признакам / А.И. Рарог. - СПб.: Юридический центр Пресс, 2003- 304 с.
. Российское законодательство Х-ХХ веков. Т.1: Законодательство Древней Руси. - М.: Юридическая литература, 1984. - 432 с.
. Российское законодательство Х-ХХ веков. Т.2: Законодательство периода образования и укрепления Русского централизованного государства. - М.: Юридическая литература, 1985. - 520 с.
. Российское законодательство Х-ХХ веков. Т.З: Акты земских соборов. - М.: Юридическая литература, 1985. - 512 с.
. Российское законодательство Х-ХХ веков. Т. 6: Законодательство первой половины XIX века. - М.: Юридическая литература, 1988. - 432 с.
. Российское законодательство Х-ХХ веков. Т.8: Судебная реформа. - М.: Юридическая литература, 1991.-496 с.
. Российское законодательство Х-ХХ веков. Т.9. Законодательство эпохи империализма и буржуазно-демократических революций. - М.: Юридическая литература, 1994.-554 с.
. Сборник документов по истории законодательства СССР и РСФСР. 1917-1952 гг. / под ред. И.Т. Голякова. - М., 1959. 464 с.
. Тенчов Э.С. Неоконченное преступление с точки зрения законодательной техники / Э.С. Тенчов, Драченов А,С. // Вопросы юридической техники в уголовном и уголовно-исполнительном законодательстве. - Ярославль, 1997. - С. 7.
. Уголовное право Российской Федерации: Особенная часть / под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай. - М.: Контракт, Инфра-М, 2008. - 800 с.
. Уголовное право. Особенная часть / под ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамовой, Г.П. Новоселова. - М., 2000. - С. 624.
. Чучаев А.И. Преступления против правосудия: Научно-практический комментарий / А.И. Чучаев А.И. - Ульяновск, 1997.- С. 13.
Статьи из периодических изданий:
2. Максимов С. Уголовная ответственность за посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие // Уголовное право. - 2012. - №1. - С. 45 - 51.
3. Хачароев Х. Д. К вопросу о понятии и сущности правосудия / Х. Д. Хачароев // Российская юстиция. - 2012. - №4. - С. 57-59.
Диссертации:
1. Абазалиев Р. К. Уголовная ответственность за угрозу или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования: дис. ... кандидата юридических наук : 12.00.08 / Р. К. Абазалиев. - Москва, 2009. - 158 с.
2. Думанская Е.И. Мотив преступления как итог мотивационного процесса: его значение при квалификации убийств: Дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2005. С. 54.
3. Имамутдинов А. Ф. Угроза или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования: уголовно-правовые и криминологические аспекты: дис. ... кандидата юридических наук: 12.00.08 / А. Ф. Имамутдинов. - Челябинск, 2010. - 242 с.
. Карманов О. А. Посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование: уголовно-правовой анализ: дис. ... кандидата юридических наук : 12.00.08 / Карманов О.А. - Москва, 2007. - 199 с.
.Кулешов Ю. И. Преступления против правосудия: проблемы теории, законотворчества и правоприменения: дис. ... доктора юридических наук : 12.00.08 Ю. И. Кулешов. - Владивосток, 2007. - 490 с.
. Мусаев М. М. Посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование: Уголовно-правовая и криминологическая характеристика: дис. ... кандидата юридических наук : 12.00.08. - Махачкала, 2006. - 219 с.
. Попова Л. А. Уголовная ответственность за угрозу или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования: дис. ... кандидата юридических наук. - Омск, 2001. - 166 с.
. Терехова Е. Н. Уголовно-правовая охрана жизни и здоровья лиц, осуществляющих правосудие или предварительное расследование: дис. ... кандидата юридических наук: 12.00.08 / Терехова Елена Николаевна. - Москва, 2011. - 234 с.
. Шаливский В. И. Уголовная ответственность за угрозу или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования : уголовно-правовой аспект : диссертация ... кандидата юридических наук : 12.00.08 / В. И. Шаливский. - Моск. ун-т МВД РФ. - Москва, 2007. - 174 с.