Расизм и терроризм в современной зарубежной литературе

Содержание

Введение

Глава I. Расизм и терроризм как явления культуры

.1 Понятия расизма и терроризма в науке. Смежные понятия

.2 Тема расизма и терроризма и ее отражение в литературе

Выводы по Главе I

Глава II. Лингвопрагматические средства моделирования образов «расиста» и «террориста» в британской прозе ХХ в.

.1 Актуализация стереотипа «свои - чужие»

.2 Прототипический сценарий «расистского» и «террористического» художественного произведения

.3 Особенности интерпретации художественных произведений на тему расизма и терроризма

Выводы по главе II

Заключение

Список сокращений

Список используемой литературы

Введение

Расизм сегодня является одной из наиболее острых, сложных и злободневных проблем в обществе. Проблема расизма касается как стран Европы, так и Ближнего Востока, России, стран Латинской и Северной Америки, и даже Австралии.

Всплеск расизма, произошедший в современном обществе, коснулся многих областей человеческой деятельности: наука, образование, культура, спорт и т.д. Так, в последнее время в спортивной среде усилилась борьба против расистских настроений (высказываний, действий) спортсменов, особенно мирового уровня. К примеру, греческую легкоатлетку Параскеви Папахристу не взяли на олимпийские игры 2012 г. за расистские высказывания в сети Интернет [46]. Каждый футбольный матч чемпионата мира или Европы начинается с обращений капитанов команды, направленных на борьбу с расизмом. Эксперт ООН сказал, что акты расизма, ксенофобии и нетерпимости проявляются в отношении лиц африканского происхождения и членов меньшинств, например - цыган, евреев, мусульман и мигрантов [47].

Во Франции общественные дебаты разгораются, печать переполнена рассуждениями об антисемитизме, исламизме и даже «расизме против белых»: «19 сентября каннская группа организовала теракт в кошерном гастрономе в коммуне Сарсель к северу от Парижа. В тот день два человека ворвались в магазин и бросили гранату, которая легко ранила посетителя... По словам Жоэля Мерги, президента Объединенных еврейских общин Франции, преступные круги, обратившиеся в радикальный ислам, представляют собой настоящую угрозу для еврейской общины… Отдельные политики пытаются донести до публики, что беда шире антисемитизма. По мнению Жана-Франсуа Копе, генерального секретаря Союза в поддержку народного движения, речь идет о «расизме против белых». Эти расисты ненавидят галлов за то, что у них другая религия, другой цвет кожи, другое происхождение, считает Копе» [78].

Коренные народы Латинской Америки по-прежнему сталкиваются с теми же проблемами, с которыми сталкиваются коренные народы других регионов - в первую очередь с проблемой лишения их права собственности на их земли. Лишение этого права, как правило, основывается на различиях, изначально обусловленных расовой принадлежностью. Шовинизм и расизм настолько глубоко укоренились в современном Израиле, что в условиях повседневной дискриминации живут и так называемые «восточные евреи» - выходцы из афро-азиатских стран, составляющие более половины еврейского населения страны.

Наша страна также не смогла избежать событий, окропленных национализмом и расизмом: [48], бунт негров против русских в Нижнем Новгороде [49].

Современный расизм - порождение капиталистической эпохи. Он имеет свою предысторию, уходящую в прошлое человечества. «Мысль о врожденном, исходном и раз и навсегда установленном неравенстве между разными расами является одной из самых распространенных с незапамятных времен», - отмечает Ж.А. Гобино [Гобино (1853), 2001: 46]. Идея врожденной неполноценности отдельных человеческих групп, составляющая суть современных расистских представлений, возникла уже в древнейших классовых обществах, хотя выражалась в иной форме, чем в ХХ веке. Так, в Древнем Египте общественное неравенство рабов и их владельцев объяснялось принадлежностью к разным породам людей. В Древней Греции и Древнем Риме считалось, что рабы, как правило, обладают только грубой физической силой в отличие от господ, наделенных высокоразвитым интеллектом. В средние века феодалами культивировались взгляды о «кровном» превосходстве дворян над чернью, имели широкое хождение понятия «голубая кровь», «белая» и «черная кость» [32].

Само понятие расизма сложное, толкуется сегодня в разных сферах человеческой науки и жизнедеятельности по-разному. С одной стороны, расизм - естественнонаучное представление о существовании различных видов внутри человеческой популяции - рас, различных по происхождению, генотипу, биометрическим показателям и соответствующая политика, направленная на закрепление особых статусов за каждой из расовых групп, вплоть до сегрегации. В крайних проявлениях политика расизма принимает форму расовой дискриминации. В то же время расизм есть политическая концепция, согласно которой человеческие расы не равны между собой, то есть различаются по некоторым существенным признакам, которые могут быть объективно оценены в категориях «лучше - хуже». Очевидным становится то, что расизм - это глобальная проблема современности.

С представлениями о расизме весьма тесно связаны также такие понятия, как «национализм», «нацизм», «дискриминация» («расовая дискриминация»), «фашизм», «шовинизм», «рабство» и др. в том числе и «терроризм». В XX веке терроризм начал активно развиваться и выходить на международную арену. Конечно, раньше были отдельные проявления терроризма, но в ограниченном количестве. Сейчас же терроризм переживает бурный расцвет. Одной из особенностей современного политического терроризма является его активное воздействие на внешнюю политику государств. Известно, что и в прошлом экстремистские и террористические акции нередко использовались в качестве поводов и предлогов для провоцирования международных конфликтов. Можно, например, вспомнить об убийстве австрийского эрцгерцога Франца-Фердинанда в 1914 году. Это убийство послужило поводом к началу первой мировой войны. Или, совершенное летом 1982 года, покушение на израильского посла в Лондоне, которое было использовано Израилем в качестве повода для вторжения в Ливан. Убийство премьер-министра Гренады М. Бишопа послужила поводом к высадке на Гренаду американской морской пехоты. Примеров можно привести много. Эти факты подтверждают мнение о том, что в наше время терроризм активно используется в политике, как один из инструментов, помогающих осуществлению замыслов тех или иных политических групп. Сейчас терроризм является неотъемлемой частью политики любого государства земного шара. Кроме того, терроризм известен не только в наши дни. Так, террористами-народовольцами было совершено десять покушений на жизнь императора Александра Второго, начиная с 4 апреля 1866 года.

Вся художественная литература неразрывно связана с историей развития человеческой цивилизации. Окружающие события в любом случае накладывают свой отпечаток на творения авторов-современников. Как следствие этого, художественное произведение - всегда отражение эпохи и событий, в которых живёт автор, данное через его восприятие. В этом отношении настоящее исследование представляется актуальным. Широкое распространение расизма и терроризма в различных культурах, которое находит свое выражение в современной литературе и публицистике вызывает стремление ученых изучить и описать причины, приводящие к конфликтным ситуациям, определить национальную составляющую нетерпимости, что, в свою очередь, может помочь решению многих проблем в межкультурной коммуникации. Проблемы понимания национальных контекстов весьма актуальны для культурологических исследований.

Представленная работа посвящена изучению феномена расизма и терроризма и их отражения в художественной литературе.

Цель данной работы сводится к рассмотрению феномена расизма и терроризма в аспекте их отражения в современной британской литературе.

Поставленная цель предполагает последовательное решение следующих задач:

-       рассмотреть понятия «расизм», «терроризм», а также термины, понятия и представления, связанные с ними («расовая дискриминация», «шовинизм», «национализм», «фашизм»);

-       изучить специфику представления «расистских» и «террористских» мотивов в мировой художественной литературе;

-       проанализировать особенности изображения элементов «расизма» и «терроризма» в современной британской художественной литературе;

-       описать особенности интерпретации художественных образов расиста и террориста в произведениях соответствующей тематики.

Предметом данной исследовательской работы являются элементы расистской и террористской тематики в художественном преломлении современных британских авторов.

Объектом настоящего исследования являются феномены расизма и терроризма и их когнитивно-дискурсивная репрезентация в произведениях современных британских авторов.

В качестве художественных источников были использованы тексты следующих произведений британских авторов ХХ в.: «Джуфиш» Н. Олдерман («Jewfish» N. Alderman), «Палки и камни» Т. Аззопарди («Sticks and Stones» T. Azzopardi), «Директор и маленький Билли Кло» Дж. Вэддингтона-Фезера («The High Master and Little Billy Clough» John Waddington-Feather), «Мой сын - фанатик» Х. Курейши («My Son The Fanatic» H. Kureishi), «Моя дочь - расист» Х. Ойейеми («My Daughter The Racist» H. Oyeyemi). Общий объем которых, составляет 75 страниц печатного текста.

При толковании семантики некоторых исследуемых единиц мы обращались к большому англо-русскому словарю под редакцией Н.В. Адамчика и к электронным мультиязычным словарям ABBYY Lingvo Dictionary (версия 2005 г.) и ABBYY Lingvo х3 (версия 2008 г.), а также к толковому словарю русского языка И.С. Ожегова и Н.Ю. Шведовой.

При решении поставленных в исследовании задач было применено комплексное использование таких методов современной лингвистики, как коммуникативно-прагматический анализ, контекстуальный анализ, лингвопрагматический и литературоведческий методы анализа текста; частично были использованы лингвостилистический анализ текста.

Методологическую основу настоящего исследования составили работы исследователей общества и феномена расизма (У. Альтерматт, С.Б. Белов, Ж. Гобино, С.С. Гусев, Р. Майлз, В.А. Шнирельман и др.), а также работы лингвистов, связанные с анализом и интерпретацией художественного текста (И.В. Арнольд, Г.Л. Ермаш, Д.С.Лихачев, М.Я. Поляков, А.И. Салов).

Практическая значимость обусловлена тем, что результаты, методика анализа и подобранный языковой материал могут быть использованы при составлении методических разработок по теме «Проблемы современного общества», воспитательных бесед для школьников с целью формирования толерантного отношения к сверстникам, в методике преподавания английской литературы для русскоязычных учащихся.

В соответствии с задачами работы данное исследование имеет следующую структуру: оно состоит из введения, двух глав, заключения и списка используемой литературы. Во введении обосновывается актуальность проведенного исследования, формулируются его цели, задачи, указываются источники материала практической части исследования, методология, теоретическая база, а также практическая значимость настоящей работы.

В первой главе излагаются теоретические положения, даются научные определения изучаемым явлениям и анализируются подходы к их изучению в современной науке, рассматриваются исторические корни понятия «расизм» и «терроризм», а также особенности отражения данных феноменов в мировой литературе.

Вторая глава содержит анализ литературных произведений британских писателей ХХ в., тематически связанных с феноменами «расизма» и «терроризма».

В заключении изложены результаты проведенного анализа, выявлены особенности интерпретации темы расизма-терроризма современными британскими авторами.

Глава I. Расизм и терроризм как явления культуры

.1 Понятия расизма и терроризма в науке. Смежные понятия

Представления о природном неравенстве рас возникли еще в рабовладельческом обществе, где они служили для обоснования социальных различий между рабовладельцами и рабами. В средние века утверждения о «кровных» различиях между «знатью» и «чернью» призваны были оправдать сословное неравенство. В эпоху первоначального накопления капитала (XVI-XVIII вв.), когда европейские государства впервые захватили колонии, расизм служил целям бесчеловечной эксплуатации, а часто и обоснованием истребления индейцев Америки, африканцев, многих народов Южной Азии, Австралии и Океании.

Представляется целесообразным с самого начала анализа определить, что же в данной работе понимается под термином «расизм». Это необходимо для того, чтобы охарактеризовать исходный пункт предпринимаемого исследования и в дальнейшем рассмотреть особенности отражения расистских мотивов в британской художественной литературе ХХ в.

Слово «расизм», являющееся производным от существительного «раса», некогда обозначало во французском языке понятие «род» или «семья». В русском языке слово раса известно с середины XIX в.: раса - «племя», «порода»; ср. у Даля [Даль-IV, 1909: 49]: раса - «племя», «порода», «поколение», «видоизменение живота и человека, которое ведется родом». Более поздние слова: «расовый», «расизм», «расист», вероятно, из французского. Ср. франц. (с XVI в.) race (с 1930 г.), racime, raciste; англ. (с XVI в.) race; нем. (с XVII-XVIII вв.) Rasse. Первоисточник этого слова неясен. Существует мнение, что оно восходит к латинскому generātio - «рождение», «способность к размножению»; другие языковеды в качестве источника называют ratio - «род», «порода». Но большинство склоняется к другому предположению - об арабском происхождении слова «ra’s‎‎» («голова», «происхождение», «начало») [Черных, 1999: 100].

Интересно отметить, что понятие «раса» использовалось в английском языке, начиная с XVI-го столетия и его значение за последние 400 лет изменялось несколько раз, по мере развития представлений о природе физических и культурных различий и, что более важно, появления идеологии, оправдывающей отношения превосходства и эксплуатации [БТСС-2, 1999: 135].

В XVI веке было принято ссылаться на принадлежность к «доброй расе», а также объявлять себя человеком хорошей «породы», «дворянином». Подчеркивание своего происхождения было способом выделиться, показать свою значительность, что было также своеобразной формой социальной дискриминации. Простолюдин, мечтавший о «благородной крови», старался не упоминать имя своих предков. Постепенно «заслуга происхождения» меняет содержание, и в конце XVII века слово «раса» употребляется уже для разделения человечества на несколько крупных родов. Новая трактовка географии представила Землю не только разделенной на страны и регионы, но и населенной «четырьмя или пятью родами или расами, различие между которыми настолько велико, что может служить основанием для нового разделения Земли». В XVIII веке наряду с другими значениями термина, при которых он может иногда означать социальный класс, Ж. Бюффон в своей «Естественной истории» проводит идею, что расы - это разновидности человеческого рода, в принципе единого [Бюффон, 2012].

Слово «расизм» в настоящем его понимании впервые было зафиксировано французским словарём Ларусса в 1932 году и трактовалось как «система, утверждающая превосходство одной расовой группы над другими» [23]. Нынешнее его значение неизменно, но в политическом дискурсе иногда расширяется, дополняя расовый критерий превосходства этническим, религиозным или иными.

Расизм - явление разнообразное, и в современной науке существуют многочисленные подходы к его исследованию. В соответствии с ними даются многочисленные определения этого феномена. Например, в словаре по социологии «Расизм (racism or racialism) - совокупность убеждений, идеологий и социальных процессов, направленная на дискриминацию других из-за их предполагаемой принадлежности к «расовой» группе» [БТСС-1, 1999]. Термин использовался в разнообразных описаниях системы мысли и доктрин, оправдывающих биологическое превосходство одной социальной группы и порождающих расовую дискриминацию и угнетение.

Такие авторы, как Микаэль Бэнтон («Идея расы», 1977), считают расизм доктриной, которая утверждает устойчивые биологические различия между группами, состоящими в отношениях превосходства и подчиненного положения. Другие авторы, вроде Джона Рекса («Раса и этнос», 1986), Мартина Баркера («Новый расизм», 1981) и Роберта Майлза («Расизм», 1989), по-разному доказывали сущность расизма - убеждение в наличии связи между принадлежностью к социально созданной категории и обладанием определенными характеристиками, причем различия от других категорий могут быть культурными, религиозными, историческими и не обязательно биологическими или псевдобиологическими [Радлов, 2010: 143].

В представлении Р. Майлза расизм - это обоснование (очень часто - на основе фактов, накопленных современной наукой) и внедрение в сознание людей взглядов, идей о превосходстве той или иной общности людей - этнической, конфессиональной, социокультурной - по биологическим, часто внешним признакам: по крови, цвету кожи и т. д. и, соответственно, дискриминация других по этим же признакам [Майлз, 2004: 6].

В Европе разновидности расистской идеологии применялись для оправдания колониальной эксплуатации, агрессии против наций и притеснения групп меньшинств. Согласно Бэнтону, их объединяют следующие суждения. Различия в поведении и строении индивидуумов следует объяснять как:

(а) выражение врожденных основополагающих биологических типов постоянного вида;

(б) различия в культурах человечества.

Таким образом, подчеркивается превосходство европейцев вообще и «арийцев» в частности и оправдываются трения между нациями и индивидуумами иных типов [БТСС-2, 1999: 136]. В западном мире разделение на расы часто основывается на цвете кожи. Однако еще Чарльз Дарвин обоснованно заметил, что «цвет обычно оценивается натуралистом-систематиком как несущественный признак». Значительно более важными являются др. различия, такие как морфология, физиология и поведение [Психологическая энциклопедия, 2006: 1196]. В той же Европе расизм играл ключевую роль в возникновении и господстве германского фашизма. Немецкой нации как «чистой расе предписывалось уничтожение евреев, находящихся на более низкой биологической ступени, если она желала сохраниться. Этот злобный и грубый расизм привел к истреблению приблизительно шести миллионов евреев [БТСС-2, 1999: 137].

Главный научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН, В.А. Шнирельман в своем двухтомном труде «Порог толерантности» подробно рассматривает истоки и эволюцию расизма, фокусируясь на XIX в. Именно тогда, по его мнению, в Российской империи оформились и антисемитские тенденции - во многом под влиянием модных французских теорий. Проводниками этой идеологии были, в частности, последователь Гобино Владимир Величко и популярный журналист Михаил Меньшиков, чей империализм и шовинизм обосновывался расовыми аргументами. Например, под руководством М.А. Суслова было подготовлено постановление с грифом «для служебного пользования», где причиной заторможенного развития Карачаево-Черкесской АО называлась «национальная психология» карачаевцев. Автор, много внимания уделяющий народам Кавказа (во втором томе есть даже глава «Кавказофобия»), связывает «становление государственного расизма» с «депортацией некоторых северокавказских и ряда других народов в последние годы Великой Отечественной войны».

Говоря о вышеупомянутой книге В.А. Шнирельмана, следует также сказать, что с особой пристальностью Шнирельман анализирует процессы в российском обществе начала XXI века. Здесь и рост консервативных и антизападнических настроений, и скинхеды, которым посвящена последняя часть книги, и взаимосвязь кризиса 2008-2009 гг. с проблемами миграции и т.д. [Шнирельман, 2011].

Итак, обратимся к определению и истории понятия «расизм». В словаре исторических терминов находим следующее определение данного понятия: «расизм - концепция, в основу которой положены идеи о физической и психологической неравноценности человеческих рас и о решающем влиянии расовых различий на историю и культуру общества, об исконном разделении людей на высшие и низшие расы, из которых только первые якобы являются создателями цивилизации, призванными к господству» [Крюковских, 1998].

В кратком словаре по истории культуры расизм определяется как «совокупность концепций, основу которых составляют положения о физической и психической неполноценности человеческих рас и о решающем влиянии расовых различий на историю и культуру общества, об исконном разделении людей на высшие и низшие расы, из которых первые якобы являются единственными создателями цивилизации, призванные к господству, а вторые не способны к созданию и даже усвоению высокой культуры и обречены на эксплуатацию» [ИКИ, 2010]. Итак, в общих словах, расизм есть «реакционная теория и политика, утверждающая превосходство одной расы над другой» [Ожегов, Шведова, 2002: 657].

Уже в XVI в. испанские завоеватели Америки для оправдания варварской жестокости по отношению к индейцам выдвинули «теорию» о неполноценности «краснокожих», которые были объявлены «низшей расой». Расистские теории оправдывали агрессию, захват чужих территорий, безжалостное истребление народов колоний и зависимых стран. Расизм выступил как важнейшее идеологическое оружие в борьбе против покоренных народов. Военно-техническое и организационно-политическое преимущество европейских стран и США обусловило появление у колонизаторов чувства превосходства над порабощенными народами, представителями негроидной или монголоидной расы, чаще всего оно принимало форму расового превосходства. Что касается африканцев, то лишь в конце XVIII в. - начале XIX в., когда шла борьба за запрещение работорговли, была создана теория о их неполноценности по сравнению с европейцами. Она была нужна сторонникам рабства и работорговли для того, чтобы обосновать законность дальнейшего существования работорговли. До этого к африканцам в целом не относились как к низшей расе [32].

В 1853 г. французский аристократ граф Жозеф Артюр Гобино, дипломат и публицист, опубликовал книгу «Опыт о неравенстве человеческих рас». Он пытался установить своего рода иерархию народов, населяющих нашу планету. Низшей расой Гобино считал «черную», несколько более развитой - «желтую», а высшей и единственно способной к прогрессу - «белую» расу, в особенности ее элиту - арийскую, светловолосых и голубоглазых: «не было настоящей цивилизации у европейских народов без арийского влияния» [Гобино (1835), 2001: 201]. Среди арийцев на первое место Гобино ставил германцев. Они, по его мнению, создали настоящую славу Рима, ряд государств в новой Европе, в том числе Русь. Теория Гобино, где отождествлялись расы и языковые группы, стала основой многих расистских теорий. В эпоху империализма сформировалась теория противоположности Запада и Востока: о превосходстве народов Европы и Северной Америки и отсталости стран Азии и Африки, об исторической неизбежности для последних находиться под руководством «цивилизованного Запада». Расизм как доктрина, основанная на «ущемлении» прав определенных групп лиц, а также в современном политико-юридическом дискурсе весьма тесно связана с понятием «дискриминация».

«Дискриминация (discrimination) - процесс, посредством которого члены социально определенной группы воспринимаются по-другому (в частности, с неудовольствием) из-за их принадлежности к данной группе. Вызвать такое отношение могут особенности, связанные с расой, этносом, родом или религией. Различают два типа дискриминации. Дискриминация по категории распространяется на всех людей, социально причисляемых к определенной категории, поскольку подвергающий дискриминации, полагает, что это требуется его социальной группой. Статистическая дискриминация индивидуумов основана на убеждении в наличии вероятности того, что принадлежность к такой группе ведет к обладанию нежелательных характеристик [БТСС-1, 1999: 182-183]. В этой связи следует говорить о таком термине, как «расовая дискриминация».

В Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации расовая дискриминация определяется как: «любое различие, исключение, ограничение или предпочтение, основанное на признаках расы, цвета кожи, родового, национального или этнического происхождения, имеющие целью или следствием уничтожение или умаление признания, использования или осуществления на равных началах прав человека и основных свобод в политической, экономической, социальной, культурной или любых других областях общественной жизни» [63].

С понятием «расизм» часто смешивается понятие «национализм». Рассмотрим последнее более подробно. Национализм, формируя нацию, делает это на основании определенной культуры. В этом отношении, то есть в контексте культуры, национализм является разнообразным, как разнообразны формирующие его культуры. Если же полагать национализм как идеологию, то он един. Не существует универсальной теории нации и национализма. И как справедливо полагает профессор истории У. Альтерматт, дефиниция национализма, вероятно, никогда не будет выработана, хотя он и является реальностью [Альтерматт, 2000: 24]. Об этом свойстве национализма пишет и С. Чешко: «Все существующие теории оказываются неспособными выявить этническую «самость». Перед исследователями - явление, которое, безусловно, существует, но неизменно ускользает сквозь пальцы, несмотря на любые методологические ухищрения. Оно может проявляться повсюду, влияет на любые сферы жизни и деятельности человека и в то же время его нигде нет» [Чешко, 1994: 39].

С точки зрения социологии, политологии или - шире - гуманитарных наук вообще, национализм можно определить следующим образом: «Национализм (nationalism) - 1. Чувство принадлежности к народу, объединенному общей исторической, лингвистической и, возможно, «расовой» или религиозной связью, с верой в то, что он идентифицирован с определенной территорией и либо составляет национальное государство, либо стремится к тому. 2. Любая связанная с этим идеология, защищающая состояние нации как наиболее соответствующую форму современного правительства.

Национализм - европейское явление, сопровождающее, в частности, реорганизацию и консолидацию современных западноевропейских национальных государств в XVII-XVIII-х столетиях. Возникающие в Западной Европе, они изобрели национализм как средство обеспечения их политической последовательности и автономии в новых условиях. Одновременно, однако, национализм также стал отражать стремление народов к самоопределению» [БТСС-1, 1999: 460]. Таково определение, данное в социологическом словаре. Однако, в наши дни термин национализм приобрел еще одно значение, достаточно тесно связанное с расистскими представлениями: «национализм (полит., неодобр.) идеология и связанная с ней политика, основанные на идее национальной исключительности и национального превосходства, подавления других наций» [Скляревская, 2005: 497].

Также как расизм определяет превосходство одной личности над другой, исходя из цвета кожи, разреза глаз и прочих физиологических особенностей организма, национализм уподобляется ему, но исходит из «национальных», более узких специфических характеристик индивида. Большинство исследователей считают необходимым отделять понятия «нация» от понятия «раса». Вместе с тем, некоторые ученые, рассматривая определенные биологические факторы как важные составляющие формирования «нации», считают целесообразным включать расовые характеристики в термин «нация».

Интерес к национальности возник ещё в начале XIX века в Германии, как естественная реакция против «универсализма» Наполеона I. Ещё ранее, на рубеже XV-XVI вв. появляется понятие нации как языковой и культурной общности, сложившейся в определенной местности, а в конце XVIII - начале XIX вв. складываются собственно «национальные государства». В начале XX в. исследователь В.Водовозов в статье «Национальность и государство» констатировал: «Антропология до сих пор далеко не выяснила вопроса, что такое национальность; более того, сам вопрос о том, существует ли она, как реальное антропологическое явление, или же представление о национальном типе есть не более, чем одна из человеческих иллюзий, не может считаться окончательно решенным. Никто не сомневается, однако, что если не как антропологический факт, то, по крайней мере, как иллюзия, национальность не только существует, но имеет могущественное влияние на умы человечества. Национальность с трудом поддается строгому анализу и разложению на составные элементы» [Цит. по: Кокшаров, 2007].

Мыслители периода «классического национализма» (конец XVIII - начало XIX вв.) сознательно или бессознательно использовали элементы «расового подхода», формулируя свои выводы относительно различий между народами: они указывали на такие факторы, как общность происхождения (или, по современной терминологии, биологическая общность), климат и т.д. Разумеется, это не превращало их в расистов, как становится расистом тот, кто признает различие биологических характеристик, таких как цвет кожи, строение черепа, или антропологический тип. Например, немецкие националистические мыслители начала XIX в. (Е.-М. Арндт, И.Г. Фихте, Ф. Шлегель и др.) не были расистами в современном понимании этого слова, однако в их рассуждениях уже были мотивы, свидетельствующие о смешении расовых и националистических принципов. Арндт, в частности, писал о расовой «чистоте» немцев, которые не были «бастардизованные другими народами». Здесь в качестве отличительного, основополагающего признака выступает язык. Язык для националистов был едва ли не главным свидетельством существования нации, подтверждением исторической преемственности определенной национальной общности.

В середине XIX в. тема «раса и нация» стала довольно популярной среди интеллектуалов. В 1853 г. граф Артур де Гобино (1816-1862) опубликовал «Эссе о неравенстве человеческих рас», где обосновал особые права белой расы как высшей. Сравнивая черную и белую расы, Гобино утверждал, что представители первой стоят ближе к животным и имеют ограниченные умственные возможности, хотя и хорошо развиты физически. Черная раса способна создать цивилизованное общество. Зато, белая раса является одаренным, энергичным и интеллектуальной, и только она и только она стоит у истоков человеческой цивилизации. Расовая чистота, считал Гобино, является предпосылкой вечности народа, смешение рас ведет к смерти. Также Гобино отмечал, что «каждая цивилизация имеет определенную ценность… В целом у нас больше энергетических способностей, нежели у знаменитых властителей Южной Азии и жителей Эллады. Зато мы значительно уступаем им в области прекрасного…» [Гобино, (1835) 2001: 181].

В Англии, почти одновременно с Гобино, подобные взгляды пропагандировал Роберт Нокс, в Америке - Дж. Нотт и Дж.Р. Гидден. У Гобино быстро появились последователи в Германии и Франции. Очевидно, именно середина XIX в. стала временем рождения системы взглядов расизма. Однако некоторое время расизм и национализм существовали отдельно. Во второй половине XIX - начале XX вв. расовые мифы постепенно становятся частью националистических аргументов. В Англии, США, Германии идея верховенства англосаксонской, тевтонской или нордической рас использовалась для моральной и политической легитимизации исключительных прав соответствующих наций. Высшие расы и нации, которые стали их олицетворением, рассматривались как носители цивилизации и прогресса, возникло своеобразное расово-националистическую мессианство, идея распространения «цивилизации» выше нациями среди низших.

С распространением «социального дарвинизма» и активизацией колониальной политики ведущих государств мира смесь расизма и национализма стала еще актуальнее, особенно в англосаксонских странах. Герберт Спенсер, Карл Пирсон и Бенджамен Кид в Англии, Джон Фиск и Гомер Ли в США отстаивали идеи, согласно которым борьба между расами и нациями - это также своеобразный дарвиновский «естественный отбор», в котором выживает сильнейший. В Германии времен Бисмарка идея расового родства немцев была одним из идеологических лозунгов их объединения.

Очевидно, приведенных примеров вполне достаточно, чтобы проследить процесс слияния националистических аргументов с расовыми и расистскими. Этот процесс не ограничивался сферами науки и публицистики, он стал отражением общественно-политических сдвигов и, в свою очередь, влиял на них. Как отмечает норвежский антрополог Томас Эриксен, социологическая концепция «расы» и, соответственно, расизм появились вследствие определенных общественных потребностей. Если теория о том, что люди с рыжими волосами имеют специфические унаследованные черты, имела определенное социальное и культурное значение, замечает Эриксен, очевидно, «наука о рыжих» стала бы отдельной областью исследований [Eriksen: 2002]. Национализм на определенном этапе своего развития адаптировал расовые теории для своих нужд. Этого требовали обстоятельства его развития, это было «социальным заказом». Расизм стал частью политического мифа некоторых версий национализма. В XX в. известными примерами такого взаимодействия стали нацизм и фашизм, апартеид, «черный национализм» 1950-1960-х годов.

С. Фетисов указывает: «Основными утверждениями национализма в современном его понимании являются первичность нации в государствообразующем процессе и суверенном праве каждой нации на самоопределение. Считая нацию высшей ценностью национализм, стремится к объединению национального самосознания для практической защиты условий жизни нации, её территории проживания, экономических и духовных ценностей. Идеология национализма стремится к объединению различных слоёв общества, не взирая на противоположные классовые интересы. Национализм рождает национальное чувство и имеет много общего с патриотизмом, однако патриотизм делает больший акцент на преданности Родине, как территориальному образованию, и не является идеологией. Национализм не проповедует вражду и ненависть к представителям иных наций и народов и утверждает политическую независимость и работу на благо собственного народа» [Фетисов, 2010].

Национализм - это лицо народа, его самобытность. В этой связи отметим, что понятие национализм и нацизм следует различать. Националист в отличие от нациста всегда поймёт чувства националиста другой страны. Национальной идеи не может существовать в государстве без национализма. Кроме того, необходимо признать право - любой народ мира должен иметь своё национальное достояние - свою историю, свою веру, свои традиции и обычаи, свою территорию, как основное место проживания нации. Нацизм же - это чувство исключительности своего народа перед другими народами, это уже своеобразный «патриотический» эгоизм. Образно говоря, нацизм - это гордыня, болезнь, та её стадия, когда национализм вдруг начинает «перегибать палку».

«Нацизм (или национал-социализм) - доктрины и политические движения, связанные с Национал-социалистической рабочей партией Германии. Национальный социализм начинался в виде движения протеста под доктриной германского («арийского») расового превосходства. Именно таким путем пришел к власти Адольф Гитлер - руководитель этой партии и лидер фашистской Германии во время второй мировой войны» [БТСС-1, 1999: 464]. В Германии нацизм начался с ликвидации буржуазно-демократических свобод. Этим целям служила целая серия чрезвычайных декретов, приходившихся на первые месяцы 1933 г. Февральский декрет, названный «В защиту народа и государства», отменял свободу личности, слова, печати, собраний. Февральский же «чрезвычайный» декрет «В защиту Германского народа» наделял неограниченными полномочиями полицию и т.д. В стране развертывалась настоящая травля коммунистов. Начиная с 1933 г. тысячи членов коммунистической партии были брошены в тюрьмы и концентрационные лагеря. Вскоре наступила очередь и других партий, включая буржуазные. Право на существование получила только одна нацистская партия.

В итоге нацистская партия стала частью правительственной машины. Пребывание в рейхстаге и на государственной службе связывалось присягой на верность «национал-социализму». Преступления, совершенные членами партии, рассматривались особыми судами на тайных заседаниях. Уголовные преступления вообще сходили им с рук и пр. и пр. Все это привело к тому, что после первой мировой войны в Германии приобрел популярность «нордический миф» о превосходстве над всеми другими расами северной, или «нордической», расы, якобы генетически связанной с народами, говорящими на германских языках. В годы гитлеровской диктатуры в Германии расизм стал официальной идеологией фашизма. Фашистская доктрина получила распространение в Италии, Венгрии, Испании, Франции, Нидерландах и других странах. Расизм оправдывал агрессивные войны, массовые уничтожения людей. Во время второй мировой войны гитлеровскими расистами было запланировано и начато уничтожение (геноцид) определенных наций, согласно расистским теориям фашизма считавшихся неполноценными, например евреев, поляков.

Понятие фашизма связано с расизмом наиболее тесно - как на ассоциативном, так и на историко-фактологическом уровне. «Фашизм (fascism от fascio «союз, пучок, связка, объединение») - политическая идеология, преобладавшая в партиях и движениях, возникших в Европе между двумя мировыми войнами, составившая основу крайне националистических правительств Италии в 1922-1943 гг. и Германии в 1933-1945 гг. и продолженную партиями во многих странах, начиная с 40-х гг. В отличие от других политических идеологий ХХ-го столетия, у фашизма нет никакой крупной систематизированной интеллектуальной работы по политической философии, ибо антиинтеллектуализм является составным элементом его идеологии» [БТСС-2, 1999: 383].

Это политическое течение, возникшее в капиталистических странах в период общего экономического и политического кризиса и выражающего интересы наиболее реакционных и агрессивных сил империалистской буржуазии. Важными отличительными чертами фашизма являются использование крайних форм насилия для подавления трудящихся, шовинизм, расизм, максимальный контроль над всеми проявлениями общественной и личной жизни граждан, способность мобилизовать и политически активизировать ее в интересах эксплуататорского строя.

Внешняя политика фашизма - политика империалистских захватов, милитаризм, часто - вождизм, декларирование опоры на широкие слои населения, не относящихся к правящим классам, усиление регулирующей роли государства как в экономике, так и в идеологии: корпоратизация государства посредством создания массовых организаций и социальных объединений, насильственные методы подавления инакомыслия, открытый террор против рабочего движения, крайней агрессивность. В центре фашистской идеологии - идеи военного захвата, расового неравенства, вождизма (принцип фюрерства), всевластия государственной машины, националистской идеологии, основанной на представлениях о превосходстве одних наций над другими. Фашизм в Германии основывался на националистической, расисткой демагогии, которая возводилась в ранг официальной идеологии. Целью фашистского государства была объявлена охрана национальной общности, решение геополитических, социальных задач, защита чистоты расы. Главная посылка фашистской идеологии такова: люди отнюдь не равны перед законом, властью, судом, их права и обязанности зависят от того, к какой национальности и расе они принадлежат. Одна нация, раса при этом была объявлена высшей, основной, ведущей в государстве, в мировом сообществе, а потому достойной лучших жизненных условий - арийская. Другие нации или расы, если и могут существовать, то всего лишь как неполноценные нации, расы, они в конечном счете должны уничтожаться.

После Второй мировой войны слово фашист обрело крайне негативную окраску, и для политических групп стало непопулярно соотноситься с фашизмом. В настоящее время некоторые политики в своих выступлениях используют слово «фашизм» для того, чтобы заклеймить своих политических оппонентов и их убеждения. Слово «фашизм» стало ругательным словом в политической демагогии, часто теряя своё смысловое содержание. Для некоторых обвинения в фашизме стали орудием борьбы с политической оппозицией. В средствах массовой информации зачастую фашизмом называют любые действительные или мнимые проявления идей национальной или расовой исключительности, ошибочно или сознательно пренебрегая главной - социально-экономической - стороной явления.

В наши дни проблема расизма тесно взаимосвязана с таким явлением, как терроризм. Так, во Франции в декабре 2012 года в стенах профессионально-технической школы «Латекоэр», во французском городе Истре 44-летняя Шанталь Вируло, еврейка по национальности, а по профессии - преподаватель прикладных искусств, подверглась опасности в ходе организованного ее же учащимися теракта. Во время занятия двое учеников, распахнув дверь в класс, бросили под ноги учительнице закупоренную бутылку, наполненную взрывоопасной смесью [51]. Количество терактов на почве национализма и расизма в последнее десятилетие резко возросло. В августе 2008 года в Израиле группа еврейских подростков совершила нападение на своих палестинских сверстников - в результате этого один из молодых людей был избит до полусмерти [76].

Однако терроризм возник не сегодня; терроризм как политическое явление уходит своими корнями в глубокое прошлое. По своему происхождению латинский термин «терроро» (terroro) означает «страх, ужас» [Ожегов, Шведова, 2002]. Он был введен в политический лексикон Франции жирондистами и якобинцами, объединившимися для подготовки народного восстания и свержения «с помощью устрашения и приведения в ужас» кабинета министров при короле Людовике XVI. Впрочем, терроризм как явление появился задолго до получения своего названия.

К 70-м годам ХХ в. этот термин, наконец, приобрел универсальное значение и сейчас используется для обозначения мотивированного насилия со стороны «слабого», оппозиции - и с политическими целями. В современных словарях обнаруживаем следующие определения понятия «терроризм» - (криминально-полит.) практика агрессивных и кровавых методов защиты своих политических и любого рода личных, корпоративных и государственных интересов путем совершения терактов (террористических актов)» [Катлинская, 2008: 335]; «терроризм (криминал.) политика устрашения и ликвидации политических противников с помощью террористических актов, тактика их осуществления» [Скляревская, 2005: 779].

По-видимому, наиболее исчерпывающее и краткое определение терроризма было дано американским историком Дж. Хардманом в статье «Терроризм» (1934): «Терроризм, - писал Хардман, - это термин, используемый для описания метода или теории, обосновывающей метод, посредством которого организованная группа или партия стремится достичь провозглашенных ею целей преимущественно через систематическое использование насилия. Террористические акты направляются против людей, которые как личности, агенты или представители власти мешают достижению целей такой группы». Хардман добавлял, что «уничтожение собственности и оборудования, опустошение земель может в особых случаях рассматриваться как дополнительная форма террористической деятельности, представляя собой разновидность аграрного или экономического терроризма как дополнение к общей программе политического терроризма» [Hardman, 1979: 223].

Относительно времени возникновения терроризма мнения историков и политологов также довольно заметно расходятся. Иные приравнивают к терроризму любое политическое убийство, и, таким образом, корни терроризма отодвигаются в античные времена, например У. Лакер [Laqueur, 1979], если не в еще более ранний период; Лакер также утверждал, что художественная литература может дать больше для понимания феномена терроризма, нежели политология [Laqueur, 1977: 15-16]; другие считают терроризм феноменом конца ХХ века (В. Чаликова) [Чаликова, 1989: 309]. Французский историк М. Ферро возводит терроризм к «специфической исламской традиции Хошашин XI-XII вв.» [Ферро, 1989: 319], а Н. Неймарк относит происхождение современного терроризма к эпохе пост-Наполеоновской Реставрации [Naimark, 1990: 171]. Проследить эволюцию семантической структуры понятия «террор» не представляется возможным в рамках настоящего исследования, однако, отметим, что в русских словарях и энциклопедиях дореволюционной эпохи не было толкования понятия «террор». В этой связи представляется справедливым мнение историков, относящих возникновение явления, именуемого «терроризмом», к последней трети XIX - началу ХХ вв. [Friedlander, 1977: 34-35].

Самая ранняя известная в истории человечества террористическая группировка - секта сикариев - действовала в Палестине в 66-73 гг. н.э. В XI веке на Востоке действовали ассасины (ср. исп. «asesino» - убийца). Тайную секту, чье название и доныне считается синонимом коварного убийства, основал Хасан аль Саббах, которого историки считают основоположником идеологии терроризма. Его называли гением зла. Он основал не только идеологию терроризма, но и создал прототип государства новой формации - террористическое государство, в котором существовала четкая иерархия подчинения и не было единых границ, четко очерченной территории. Владения аль Саббаха состояли из отдельных замков-крепостей. Территорию его государства нельзя было захватить, завоевать или покорить. Его сторонники кочевали из крепости в крепость.

Тайные общества древних террористов были также известны на Дальнем Востоке, в Индии. Весьма воинственными были они в Китае. Их члены занимались традиционным вымогательством, а профессиональные киллеры, которых тоже было немало, служили всякому, кто платил.

Мощный толчок распространению терроризма дала Великая Французская революция. Здесь впервые в своей истории человечество столкнулось с политическим террором. Начиная со второй половины XIX века террористические акции в Европе приняли систематический характер, однако они не были столь глобальны, как в конце XX века. Особый вопрос - развитие террористического движения в России. Среди многочисленных террористических организаций выделяется «Народная воля». Всего за три года своего существования народовольцы совершили немало терактов.

Преемниками террористических идей и традиций народовольцев стали эсеры. Практически все убийства в России первого десятилетия XX века с 1901 по 1911 г. совершили террористы-эсеры. Среди исполнителей были Степан Балмашев, Григорий Гершуни, Евгений Шуман и другие. А всего за эти годы проведено 263 террористических акта. Объектами нападения террористов стали 2 министра, 33 генерал-губернатора и вице-губернатора, 16 градоначальников, начальников окружных отделений, полицмейстеров, прокуроров, 7 генералов и адмиралов, 15 полковников, 8 присяжных поверенных.

Западная и восточная цивилизации тоже не отставали в этом плане от России. В Америке террористами были убиты президенты США Мак-Кинли и Гарфилд. Предприняты покушения на Бисмарка, германского кайзера. В 1894 г. был убит президент Франции Карно, в 1987 г. премьер-министр Испании Кановас, в 1898 г. австро-венгерская императрица Елизавета, в 1900-м король Италии Умберто. Этот список можно продолжать.

В XX веке, до Первой мировой войны, терроризм рассматривался исключительно как признак левого движения, хотя ни ирландские, ни македонские борцы за независимость, ни армянские, ни бенгальские террористы не имели никакого отношения к социализму.

После Первой мировой войны террористические организации находили поддержку прежде всего у правых и сепаратистски настроенных групп, например хорватские усташи получали помощь от Италии и Венгрии. Терроризм культивировался и на периферии многочисленных фашистских движений. Примером тому служила румынская «Железная гвардия».

В 30-40-е годы XX в. терроризм взяли на вооружение экстремистские организации правого толка: «Мусульманское братство» и «Молодой Египет». Даже в Индии с ее традиционным отрицанием насилия неожиданную популярность получила террористическая группировка «Бхагат Сингх».

После Второй мировой войны действия террористов ушли как бы на второй план. Их вытеснили так называемые конфликты малой интенсивности - война в Корее, во Вьетнаме. Террористические группы стали теперь частью партизанского движения или армейских подразделений. Так было с еврейскими террористическими группами, которые с началом гражданской войны в Палестине и вторжением арабских войск вошли в состав израильской армии. Однако уже в конце 60-х - начале 70-х гг. XX в. произошла резкая активизация террористического движения. Эти годы - особый рубеж в истории терроризма.

В последнее тридцатилетие терроризм стал особенно изощрен, кровав и безжалостен. Он прибегает к различным видам насильственных актов. Взрывы в публичных местах, поездах, вокзалах, ресторанах, во время празднеств. Особенно популярным стало использование автомашин, начиненных взрывчаткой и т.д.

Кроме того, сегодня возникают новые невиданные прежде направления терроризма: воздушный, ядерный, биологический, экологический, информационный. Все они носят явные черты политического терроризма. Его цель - не получение денежного выкупа или освобождения из тюрем арестованных боевиков. Она гораздо масштабнее и грандиознее - поставить на колени целые народы и государства.

Своего рода связующим звеном между понятиями расизма и терроризма является экстремизм. Экстремизм (от лат. extremus - крайний) сегодня толкуется как «1. крайняя степень выражения приверженности определенным взглядам и убеждениям. Политический, религиозный, национальный экстремизм. 2. Военные и террористические методы борьбы за свои интересы» [Катлинская, 2008: 373]. Схожее толкование можно обнаружить и в словаре языковых изменений конца ХХ столетия Г.Н. Скляревской: «приверженность к крайним взглядам в политике; использование крайних мер при достижении своих целей (террористических актов, убийств, похищений и т.п.)» [Скляревская, 2005: 867].

В отношении темы нашего исследования следует упомянуть об еще одном феномене, связанном с расизмом и терроризмом - шовинизмом. Шовинизм в словаре иностранных слов определяется как «[фр. chauvinisme < соб.] крайняя степень национализма» [СИС, 2005: 603], то есть шовинизм есть идеология / политика или мировоззрение, основанное на резком противопоставлении своей нации и чужих наций. Шовинизм может базироваться на явлении ксенофобии (от греч. ξένος - чужой + φόβος - страх) - страхе или ненависти к кому-либо или чему-либо чужому, незнакомому, непривычному; восприятие чужого как непонятного, непостижимого, и поэтому опасного и враждебного. Как отмечается в большой российской энциклопедии, воздвигнутая в ранг мировоззрения, ксенофобия может стать причиной вражды по принципу национального, религиозного или социального деления людей [БРЭ, 2010]. Итак, шовинизм есть «крайний буржуазный национализм, проповедующий национальную исключительность, ненависть, презрение к другим народам и разжигающий национальную вражду» [ССРЛЯ-17, 1965: 1502].

Интересно проследить, каким образом рассмотренные нами в данном параграфе феномены отражены в мировой литературе. Рассмотрим особенности бытования расизма и терроризма в произведениях мировой художественной литературы.

1.2 Тема расизма и терроризма и ее отражение в литературе

Искусство, как известно, есть одна из форм общественного сознания, в основе которой лежит образное отражение явлений действительности, прежде всего жизни человека, всей совокупности человеческих отношений, характеров, переживаний и пр. Искусство - единственная область в жизни человека, где он передает эмоциональный опыт поколений. Отображая мир, писатель одновременно воплощает в произведении искусства свои мысли, чувства, стремления и идеалы. Он воспроизводит явления жизни и одновременно дает им свою оценку, объясняет их сущность и смысл, выражает свое понимание мира без использования материальных объектов действительности.

Итак, искусство, в том числе и литература, - та особая область в жизни человека, где он передает исторический, эмоциональный опыт предыдущих поколений. Так, например, мудрость народа отражается в пословицах и поговорках (фразеологический фонд языка, фольклор); представления самых различных народов о божественном начале, о смерти, любви, воспитании, нравах, о добре и зле и пр. мы можем обнаружить на страницах произведений художественной литературы. Расизм и терроризм как проявления человеческой природы и воли, без сомнения играют очень важную роль в социально-политической (общественно-государственной) жизни любой нации, в этой связи данные феномены не могли не отразиться в мировой художественной литературе.

Необходимо отметить повышенное, практически паническое отношение к проблеме расизма в современном обществе. Это отражается, в частности, в новых поисках элементов расизма в ткани произведений мировой литературы. Так, в самых далеких, казалось бы, от националистской (нацистской) тематики произведениях мировой литературы мы можем обнаружить элементы, эпизоды, детали художественного мира, реминисцирующие читателя к проблеме расизма и национальной розни. Например, обращают на себя внимание заголовки статей современных газет, журналов и интернет-изданий: «В «Божественной комедии» Данте нашли расистские высказывания» [52]; «Пеппи Длинныйчулок» обвинили в расизме» («Папа Пеппи Длинныйчулок был негритянским королем») [53]; «Очередная националистическая литература на книжной ярмарке» [54] и т.д.

«Божественная комедия» Данте. Каковы основания обвинений в расизме автора этой известной на весь мир книги? Представители организации Gherush92 выступили решительно. Поясним, что Gherush92 - это структура, включающая исследователей и специалистов, представляющая собой организацию, которая считается одним из консультантов Экономического и Социального совета ООН, в Италии осуществляет различные проекты по защите прав человека и развитию образования. Представители этой организации утверждают, что поэт Данте Алигьери, являющийся одним из основоположников литературного итальянского языка, является расистом, а его легендарная «Божественная комедия» должна быть исключена из школьной программы на Апеннинах [55].

Как пишет портал «Италия по-русски», эксперты Gherush92 нашли в «Божественной комедии» много расистских исламофобских, антисемитских и гомофобских фраз. Особое внимание представителей этой организации привлекли XXXIV, XXIII, XXVIII, XIV песни поэмы, считающиеся настоящим столпом итальянской литературы. Так, например, в XXVIII песне исламский пророк Магомет представлен итальянским поэтом, как еретик, его образ обезображен за совершенные грехи, что в сущности оскорбляет всю исламскую культуру. Кроме того, в его описании используются неприличные слова, а его словесное изображение было настолько ужасным, что арабский филолог Хасан Осман даже пропустил эти строчки при переводе поэмы на арабский, поскольку посчитал их преступлением», - заявила президент Gherush92 Валентина Серени. Представители организации предлагают совсем удалить поэму из школьной программы или подготовить к спорным моментам текста необходимые разъяснения [56].

Вообще надо отметить, что литература, предназначенная для детей (а также мультфильмы, снятые по мотивам художественных произведений), в последнее время подвергаются пересмотру и серьезнейшему анализу с точки зрения национальной политики и правоведения (прав человека). Руки западных исследователей, повсюду ищущих следы неполиткорректности, дошли до детской классики. Трилогию Астрид Линдгрен про Пеппи Длинныйчулок, также обвинили в расизме: «Дело не в том, что сама Пеппи Длинныйчулок - расистка, это не так, - передает шведское издание Local слова фрау Вольрад. - Все три книжки о Пеппи полны колониальных стереотипов. Автором данного высказывания явилась немецкий теолог Эске Вольрад из ассоциации <javascript://> женщин-евангелисток. В качестве примера Вольрад привела такой факт: в последних изданиях трилогии издатели изменили титул отца Пеппи. У Линдгрен он звался «негритянским королем», теперь стал «южно-морским королем». Но Вольрад уверена - в книжках Линдгрен еще есть, что заменять. Дело в том, что «в Германии треть детей до пяти лет родились в иммигрантских семьях. Издатели будто бы думают, что только белые женщины из среднего класса покупают эти книжки», - подытожила свое заявление Вольрад [77].

Джек Лондон, в своем известном романе «Сердца трех», в основу сюжета которого была положена легенда о сказочных драгоценностях, схороненных в горах племен майа, и о поисках этих сокровищ где-то в районе Панамы молодыми американцами, пишет следующее: «самое благоразумное - любить женщину своего племени. Женщины из tierra caliente предназначены для мужчин из tierra caliente. А женщины Кордильер предназначены для мужчин Кордильер. Бог не любит смешения кровей. Недаром мул - самое отвратительное животное под солнцем. Мир был сотворен не для смешения племен - это все выдумки человека. Какие бы чистые ни были расы, если их перемешать, они перестанут быть чистыми. Не могут вода и нефть дать однородную смесь. У природы есть свои законы» [Лондон Дж., «Сердца трех»].

Следует отметить, что расизм встречается в различных видах. Поскольку он базируется на неприятии человека, относящегося к иной «группе», - людей, отличающихся цветом кожи, разрезом глаз, прочими физиологическими особенностями. Так, можно назвать «белый расизм» (идеология, несущая в себе идею низкого происхождения и отсталости людей негроидной расы, антисемитизм (одна из форм национальной нетерпимости, выражающаяся во враждебном отношении к евреям как этнической или религиозной группе, часто основана на предрассудках) и др. Есть «жёлтый» расизм, например, официальная доктрина милитаристской Японии во второй мировой войне. Есть и расизм «чёрный» (идеология, распространённая преимущественно в США и ЮАР среди людей негроидной расы и несущая в себе идею превосходства негров над европеоидами), носителями которого являются негры, или, как принято говорить в нынешнем политкорректном мире, - африканцы и афроамериканцы, например, движение «Чёрных пантер» в США, сочетающее в своей идеологии агрессивный ислам и доктрину превосходства чернокожих.

В художественной мировой литературе проблема расизма поднимается в произведениях многих писателей. Пожалуй, в первую очередь необходимо выделить такое историческое событие, повлиявшее на ход развития англоязычных народов - американского государства и всей американской нации в целом - как противостояние Юга и Севера - гражданская война 1861-1865-х гг. В этой связи хотелось бы рассмотреть произведения англоязычных авторов. Так, в нашумевшем и всемирно известном романе Маргарет Митчелл «Унесенные ветром» родители поучают Скарлетт: к неграм надо быть строгой и доброй, как в отношениях с детьми. У Митчелл высвобожденные негры просятся обратно к господам в рабство; Митчелл, словно бы говорит читателю: посмотрите, они же не созданы для свободы, она им не нужна, они не знают, что с ней делать [84].

Подобное видение проблемы, возможно, можно объяснить тем, что Митчелл родилась в богатой южной семье в начале века XX века, ее мать была из семьи плантаторов-рабовладельцев, которые потеряли рабов после Гражданской войны. Родную для Митчелл Атланту северяне взяли в 1864 году, Маргарет родилась в 1900-м. Будущая писательница выросла на историях о зверствах северян и о том, как хорошо и мудро добрые белые господа управляли неграми. Главной причиной гражданской войны в США было рабство и стремление южных штатов распространить его на северные вопреки желанию северных штатов. Следует сказать, что в романе рабство не только воспринимается как должное, но и от лица некоторых персонажей исходит явное неуважительное, пренебрежительно-оскорбительное, насмешливое отношение к культурно-национальным особенностям различных народов, отличных, в частности, цветом кожи.

Нельзя не упомянуть о книге Гарриет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома» [74], в которой писательница повествует о мучениях главного героя, чернокожего раба по имени Том и о непростых человеческих отношениях между рабами и их хозяевами. «Хижина дяди Тома» (англ. Uncle Tom's Cabin) - известный роман Гарриет Бичер-Стоу, направленный против рабовладения в Америке. Роман оказал значительное влияние на отношение мировой общественности к афроамериканцам и рабству. Считается даже, что роман обострил один из местных конфликтов на почве рабства, что привело к Гражданской войне в США [Kaufman, 2006: 18].

Действительно, в масштабах всей американской нации ценность этой книги весьма значительна. Расширение границ США, многоукладность американской жизни, теологический плюрализм, конфликт поколений, определенная неуправляемость свободы привели к возможности раскола нации. Южане и северяне, апеллируя к одной и той же Библии, по-разному понимали, что такое рабовладение. Стоу искала свой рецепт от стремительно намечавшегося кризиса. Он был основан на ценностях единства страны, а также на том, что превыше политических и экономических противоречий. У Гарриет Бичер-Стоу не получилось предотвратить катастрофу Гражданской войны. Более того, появление романа «Хижина дяди Тома» обострило конфликт между Севером и Югом. И все же она смогла показать современникам, какой может быть художественная литература, служащая задачам христианско-республиканского общества.

Обращались к теме рабства и расизма и другие англоязычные авторы. В книге английского и шотландского писателя Артура Конана Дойля «Сообщение Хебекука Джефсона» (1884) [57] мы можем видеть противостояние людей разных рас. Мулат Септимиус Горинг сел на бригантину «Святая дева», отправлявшуюся в Португалию, предварительно устроив на этот корабль нескольких своих сообщников-негров в качестве матросов, и во время плавания испортил навигационные приборы - так, что корабль из-за неправильного курса поплыл в сторону Африки, а не Португалии. По ходу плавания расист-убийца не смог удержаться; он убивает несколько «белых», не оставив своих следов, а когда корабль приплыл к берегам Африки, все оставшиеся «белые», находившиеся на «Святой деве», с помощью подплывших на лодке сообщников Горинга были перебиты, и единственным, кого оставили в живых, стал доктор Хебекук Джефсон. Однако доктора оставили в живых не из жалости, а потому, что у него оказался таинственный амулет, когда-то подаренный ему старой негритянкой, и суеверные негры, считавшие этот амулет священным предметом, не позволили Септимиусу Горингу убить доктора. Тогда Горинг решил отпустить на свободу Джефсона, который мешал ему со своим амулетом в установлении абсолютной власти над неграми.

Итак, тема расизма-национализма оказывается достаточно значимой и актуальной для писателей практически всех стран и поколений. Круг произведений художественной литературы, в которых, так или иначе, затрагивается расистская тематика, очень широк и рассмотреть их все в рамках настоящего исследования не представляется возможным, поэтому мы были вынуждены ограничиться лишь наиболее яркими и интересными, на наш взгляд, примерами.

Теперь хотелось бы обозначить некоторые особенности отражения террористической темы в мировой художественной литературе. Сегодня столь же остро, как и в случае с расистскими настроениями и тематикой, стоит вопрос о терроризме в творчестве, современном искусстве. Повышено внимание к элементам террористского толка. Особенно это касается произведений для детей: сказки, мультфильмы, детская литература пересматриваются с точки зрения социально опасных явлений. Связано это с тем, что в современном обществе ведется активная борьба против пропаганды табако-алкогольной и наркозависимости, жестокости, насилия, антипедагогических действий в отношении детей и т.п. Так, например, отечественный мультипликационный многосерийный фильм «Осторожно, обезьянки!» обвиняется современными исследователями в пропаганде терроризма [58]. Кроме того, в России ежегодно обновляется и публикуется «Федеральный список экстремистских материалов» [59]. Подобное существует и в ряде других стран. Это говорит о том, что имеет место активное противодействие террористически-экстремистской деятельности.

В англоязычной литературе и искусстве имеется значительный ряд произведений, в которых обозначена тема терроризма и отношения к ней современного общества. Однако прежде чем говорить об особенностях англоязычной литературы, связанной с художественным отображением терроризма / террориста, следует сделать небольшой экскурс в историю. 11 сентября 2001 года, «черный вторник» или, в американской традиции, 9/11 - обозначения самой страшной трагедии в период мирного существования США, «пример национального потрясения, которое в то же время было глубоко личным и индивидуальным» [Kaplan, 2005: 20]. «Черный вторник» и его последствия, а также обсуждение темы терроризма, спровоцированное нападениями террористов на Нью-Йорк и Вашингтон, нашли отражение в большом количестве художественных произведений. В западной критике утвердилось устойчивое обозначение для текстов такого рода - литература 9/11 [Салов, 2012: 111-121].

Однако, как отмечает в интервью литературовед Мадина Тлостанова, «еще задолго до трагедии 11 сентября 2001 года «психология терроризма была широко представлена в литературе США» [Неверов, 2009: 7]. Отправной точкой обсуждения темы терроризма в серьезной художественной прозе США можно считать роман Пола Теру «Семейный арсенал» («The Family Arsenal», 1976), в котором поведано о терроризме британского образца. Повествование Теру обыгрывает классические литературные образцы и «построено в иронической тональности» [Белов, 1991: 352]. К подобному приему прибегает в 1992 году другой американский писатель, Пол Остер, в романе «Левиафан» («Leviathan») [85], увлекательном и слегка язвительном ответе на вышедшее годом ранее произведение Дона ДеЛилло «Мао II» («Mao II», 1991) [57]. «Левиафан» Пола Остера, а также «Натюрморт с дятлом» («Still Life with Woodpecker», 1980) [57] Тома Роббинса, «Песня моряка» («Sailor Song», 1992) [80] Кена Кизи и «Американская пастораль» («American Pastoral», 1997) [57] Филипа Рота составляют особую группу романов в литературе США до 9/11: в них созданы образы «внутренних» террористов. Герои-американцы Остера, Роббинса, Кизи и Рота встают на путь борьбы с государством «в соответствии с давней традицией американской прозы, где всегда есть место бунту против устоявшегося, социально и официально одобренного» [Белов 1991: 119].

Английский современный театр отозвался на проблему мирового терроризма постановкой пьес, к примеру, британского писателя и драматурга Денниса Келли (Dennis Kelly). Необходимо особо отметить произведение под названием «Герой Осама» («Osama the Hero»), поставленную в мае 2005 г. в театре Хэмпстед. В ее названии уже присутствует провокация. Постановка этой брутальной, сердитой и крайне актуальной пьесы Келли дала повод считать автора одним из самых «горячих» молодых драматургов «новой волны», а газета «Daily Telegraph» назвала спектакль в Хэмпстене «мощнейщим и впечатляющим событием театрального сезона» [75].

Герой этой пьесы - школьник Гарри - совсем не глуп, но мыслит своеобразно: в своем школьном докладе он называет Осаму бин Ладена, террориста с мировым именем, героем наших дней, не подозревая, что может стать жертвой своих убеждений. Когда в гараже Марка (другого персонажа пьесы) взрывается бомба, друзья-подростки Фрэнсис и Луиза запирают Гарри, чтобы выбить из него признания, ведь «улики не нужны, когда наказываешь террориста». Пьеса «Герой Осама» написана с большим юмором, но смех в ней только подчеркивает ужас насилия - основную тему произведения, и злодеи здесь совсем не террористы, а обычные люди. Спектакль наглядно демонстрирует, как атмосфера террора влияет на жизнь обывателей [60].

Героями нового романа британского писателя Джона Ле Карре (John le Carre) «Особо опасен» (A Most Wanted Man) являются участники и жертвы «войны» против терроризма. Сюжет книги сводится к следующему: в Гамбург нелегально приезжает молодой мусульманин, наполовину чеченец, измученный пытками в тюрьмах Турции и России и мечтающий учиться на врача. Несколько добрых людей готовы рискнуть своим благополучием, чтобы дать ему шанс начать новую жизнь. Однако пристальное внимание к юноше со стороны сразу нескольких мировых спецслужб, каждая из которых преследует собственные цели, срывает их планы и калечит судьбы. Трогательная и в то же время жестокая история, изложенная в романе «Особо опасен», затрагивает не только проблему противостояния терроризму в мире, но и националистско-расисткую тематику [Д. Ле Карре, 2012].

Выводы по Главе I

Итак, нами были рассмотрены центральные понятия - «расизм» и «терроризм», а также смежные с ними понятия - «национализм», «нацизм», «фашизм», «экстремизм», «шовинизм». Для целей нашего исследования мы остановились на следующих определениях «расизма» и «терроризма»:

) Расизм - это система, утверждающая превосходство одной расовой группы над другими. Выделение феномена расизма в человеческом обществе относится лишь к середине ХХ в., когда появились первые обобщающие труды на эту тему.

) Стремительное развитие современной цивилизации повлекло за собой обострение множества глобальных проблем, затрагивающих судьбы всего мира, среди которых ведущее место занимает международный терроризм. Терроризм - это метод, посредством которого организованная группа или партия стремится достичь провозглашенных ею целей преимущественно через систематическое использование насилия. Таким образом, терроризм, так или иначе, связан с политическим институтом государства.

) Националистический терроризм активизируется в конце XIX - начале XX в., когда террористы принимают участие в борьбе за суверенитет своих исторических территорий. С тех пор понятия «расизма» и «национализма» начинают постепенно сближаться в сознании людей.

) Писатели всего мира обращали внимание на эти темы. Наиболее яркими литературными образцами, в которых обозначена тема терроризма или расизма являются такие произведения мировой художественной литературы, как «Хижина Дяди Тома» Г. Бичер-Стоу, «Сердца трех» Дж. Лондон, «Унесенные ветром» М. Митчелл, «Семейный арсенал» П. Теру, и др.

В следующей главе настоящей работы нами будут рассмотрены особенности представления феноменов «расизма» и «терроризма» в британской художественной литературе на материале современной прозы.

британский литература расизм терроризм

Глава II. Лингвопрагматические средства моделирования образов «расиста» и «террориста» в британской прозе ХХ в.

2.1 Актуализация стереотипа «свои - чужие»

В рамках рассматриваемой проблемы стереотипное представление о «своих» и «чужих» уточняется по расовому или национальному признаку. В условиях конфликтного столкновения представителей разных рас (что наиболее часто происходит в рамках террористического взаимодействия) под «своими» понимаются все принадлежащие той же расе, что и субъект, а под «чужими» - все, принадлежащие иной расе. Актуализация национального противопоставления происходит в литературе гораздо реже в силу той причины, что террористические столкновения в современном нам мире происходят не столько между людьми разных национальностей, сколько между людьми разных рас. Среди всех национальностей подчеркнуто на национальном уровне выделяется, вероятно, только еврейская нация, которая противопоставляется по такого рода признакам всем другим нациям [Шафаревич, 2010].

Задачей настоящего параграфа является исследование языковых средств, используемых авторами британских коротких рассказов для описания лиц, принадлежащих одной или другой стороне оппозиции. Наиболее полно такой задаче отвечают два рассказа: рассказ Ханифа Курейши «Мой сын-фанатик» (Hanif Kureishi, «My Son the Fanatic», 1994) и рассказ Хелен Ойейеми «Моя дочь-расистка» (Helen Oyeyemi, «My Daughter the Racist», 2010).

В рассказе Ханифа Курейши «Мой сын-фанатик» оппозиция «свой» - «чужой» реализована предельно четко. Сын главного героя осознает себя приверженцем радикального мусульманства и обвиняет своего отца в отходе от мусульманских традиций. Так как большая часть обвинений высказывается от имени сына, и он вообще выступает как более активный персонаж, рассмотрим те характеристики, которые признаются значимыми этим персонажем.

Среди описания «идеального» образа мусульманина в этом рассказе выделяются следующие черты:

)        атрибутивные: отказ от свиного мяса (Ali didn’t need to think. As if he had been waiting for this moment, he asked his father if he didn’t relish pork pies?) [A New Book of Contemporary British Stories, 2005: 102], антирелигиозность «чужих» (Western education cultivates an anti-religious attitude) [A New Book of Contemporary British Stories, 2005: 104], конкретные действия, неприемлемые для «своих» (And in the world of accountants it was usual to meet women, drink alcohol, and practice usury) [A New Book of Contemporary British Stories, 2005: 104];

2)      черты внешнего вида: борода и усы (Finally, at the end of the evening, as Ali went up to bed, he had asked his father why he didn't have a beard, or at least a moustache) [A New Book of Contemporary British Stories, 2005: 104];

3)      черты фонового (религиозного) обрамления: бесчисленные правила Корана (He had broken countless rules of the Koran) [A New Book of Contemporary British Stories, 2005: 102], идея о преследовании со стороны «чужих», идея о священной войне (If the persecution doesn’t stop, there will be jihad) [A New Book of Contemporary British Stories, 2005: 103], о награде после смерти (For us, the reward will be in Paradise), молитва (‘Pray, urged Ali, Pray beside me’) [A New Book of Contemporary British Stories, 2005: 103];

4)      черты национально-этнической детерминации: западная цивилизация (You are too implicated in Western civilisation) [A New Book of Contemporary British Stories, 2005: 102], осознание собственной национальной принадлежности - мой народ (My people have taken enough) [A New Book of Contemporary British Stories, 2005: 103];

5)      гипертрофированные эмоциональные состояния: экстраполяция собственных чувств на «чужих» (The Western materialists hate us, Ali said. Papa, how can you love something which hates you?) [A New Book of Contemporary British Stories, 2005: 102], значительное преувеличение собственных переживаний о «своих» (Ali said he was going to begin to work in prisons, with poor Muslims who were struggling to maintain their purity in the face of corruption) [A New Book of Contemporary British Stories, 2005: 104];

6)      пренебрежительные и оскорбительные номинации «чужих» (On one occasion, Ali accused Parvez of ‘grovelling’ to the whites) [A New Book of Contemporary British Stories, 2005: 105].

Наиболее ярко мироощущение героя - сына-мусульманина - выражено в следующем фрагменте, описывающем его быструю реакцию на вопрос отца:

Ali didn't need to think. He addressed his father fluently, as if Parvez were a rowdy crowd which had to be quelled or convinced. The law of Islam would rule the world; the skin of the infidel would burn off again and again; the Jews and Christers would be routed. The West was a sink of hypocrites, adulterers, homosexuals, drug users and prostitutes [A New Book of Contemporary British Stories, 2005: 103]

В приведенном фрагменте содержится большое количество пренебрежительных и оскорбительных номинаций «чужих»: Christers, hypocrites, adulterers, homosexuals, drug users, prostitutes. Первая из приведенных номинаций не имеет эквивалента на русском языке, т.к. в русском языке отсутствуют вообще пренебрежительные наименования приверженцев титульной национальной религии.

Описание «чужих» подчеркнуто негативное, что выражается не только через существительные, прямо номинирующие отрицательные явления в обществе «чужих», но и через использование глаголов, обозначающих отношение «своих» к «чужим»: «ненавидеть» (hate). В данном случае автор использует прием метонимии, когда действие одного героя переносится на другого героя. Так, ненависть мусульман атрибутируется ими своим противникам.

Противопоставление описаний «своих» и «чужих» практически антонимическое, что отражает один из стереотипов террористического мышления - склонность к черно-белому представлению мира. Упоминание Корана и молитвы указывает еще на один стереотип террористического мышления - религиозность. Особенно показательна такая сюжетная деталь: Али никогда не выезжал из Лондона, он обучался в английской школе и сейчас учится в английском высшем учебном заведении на бухгалтера. Следовательно, он не мог оказаться в истинной мусульманской среде, он не получил истинного мусульманского воспитания, в отличие от его отца Парвеза, который воспитывался в Пакистане и имел доступ к Корану и настоящей мусульманской культуре. Али является носителем не мусульманской культуры Востока, а того, что под ней понимается в Лондоне такими же выходцами, как он сам.

В рассказе Хелен Ойейеми «Моя дочь-расистка» фокус описания сконцентрирован на «своих», причем выбранная автором сторона совпадает с предыдущим рассказом. Здесь противопоставленность взглядов и культур несколько сложнее, т.к. отсутствует четкое распределение персонажей по полюсам: главные действующие лица отличаются от «своих», но при этом и не принадлежат чужим.

Показательным является то, что в рассказе Хелен Ойейеми используется термин в рамках рассматриваемого лексико-семантического поля - racist. В английском языке согласно словарю McMillan, это слово имеет следующее значение: someone who does not like or respect people who belong to races that are different from their own and who believes their race is better than others [61].

Наиболее интересным в этом рассказе является эволюция использования слова friend (друг). Всего это слово встречается в рассказе 13 раз. Первоначально это слово употреблено девочкой в отношении своих сверстников и ее матерью к ее одноклассникам:

She didn’t have an answer, so she just went off in a big gang with her schoolfriends. [44: 5]daughter’s friends had dropped her. [44: 14]

‘You have to go to school,’ I told her. ‘How else will you get your friends back again?’ [44: 17]

Когда к героине рассказа приходит одна из ее знакомых Нура, чтобы предупредить ее о вероятных последствиях ее поведения, она называет себя другом героини:

‘I’m telling you this as a friend, a true friend… my husband doesn’t want me to talk to you anymore. He says your ideas are wicked and bizarre’ [44: 16].

А затем это слово употреблено по отношению к американскому солдату:

My daughter waited for the soldier until it was fully dark, and I waited with her, pretending that I was still expecting our friend.

‘Oh, you don’t even care that our friend is gone. Mothers have no feelings and are enemies of progress’ [44: 17].

Вопрос о том, что такое друг возникает в последней части рассказа, когда мать объясняет дочери, что такое настоящий друг, и почему не стоит грустить о том, что он уехал:

I tickled the sole of her foot until she shouted. ‘Let this enemy of progress tell you something,’ I said. ‘I’m never sad when a friend goes far away, because whichever city or country that friend goes to, they turn the place friendly. They turn a suspicious-looking name on the map into a place where a welcome can be found. Maybe the friend will talk about you sometimes, to other friends that live around him, and then that’s almost as good as being there yourself. You’re in several places at once! In fact, my daughter, I would even go so far as to say that the further away your friends are, and the more spread out they are, the better your chances of going safely through the world…’ [44: 18].

Концентрация слова friend в этом рассказе нарастает к финалу, когда героини обсуждают представителя «чужих». В этом смысле рассказ является «антирасистским», т.к. утверждает возможность наличия дружеских отношений между представителями разных рас.

Обострение переживания стереотипа «свой» - «чужой» происходит именно в конфликтной ситуации, причем в ней ориентация героя направлена именно на собственную расу. В мирном обществе, когда отсутствует угроза жизни, модальность переживания этого стереотипа меняется. В качестве примера можно привести рассказ Джона Вэддингтона-Фезера «Старший директор и маленький Билли Кло» (John Waddington-Feather, «The High Master and Little Billy Clough», 2008) [45]. Рассказ открывается подробным описанием йоркширского акцента, отличающего всех выходцев из этого графства:

It’s his flat, short vowels and clean-cut consonants which mark out a Yorkshireman from his fellow Brits. The forebears of present-day Yorkshiremen may have come from anywhere in the world: Africa, Asia or Europe, and he may have skin of any colour, but he’ll still speak with the pronounced accent of the Anglo-Norse settlers who laid down West Yorkshire’s dialects centuries ago [45: 1].

Сюжет рассказа построен на попытках матери избавить своего сына от «провинциального» йоркширского акцента, чтобы обеспечить ему возможность успешной жизни в дальнейшем. Здесь маркеры принадлежности к «своим» осознаются носителями этих маркеров как отвергаемые, а не как предпочитаемые:

Ladies in Yorkshire tried hard to iron out their Yorkshire accents from an early age, till their speech became a sort of mangled Yorkshire (for they could never get rid of the flat vowels) which came down the nose [45: 3].

В этом юмористическом рассказе попытки избавиться от маркеров принадлежности к «своим» заканчиваются неудачей. Более того, в финале рассказа «чужие» приобретают такие же фонетические особенности.

Данная оппозиция реализуется в текстах рассказов, как на языковом, так и на образном уровне. На образном уровне рассказы в большей или меньшей степени насыщены указаниями на различного рода маркеры принадлежности к «своим»: атрибутивные (наименования типичных предметов и действий), фоновые (наименования и описания ритуалов, обычно религиозных), обсценные (оскорбления, пренебрежительные наименования «чужих»), эмотивные, национально детерминирующие.

На языковом уровне самой яркой чертой реализации данной стереотипной оппозиции является использование различной лексики с коннотативным компонентом при описании действий «своих» против «чужих».

.2 Прототипический сценарий «расистского» и «террористического» художественного произведения

Прототипический сценарий «расистского» и «террористического» художественного произведения строится на основе стереотипных представлений авторов и читателей. В данном случае работает психологический принцип «горизонта ожидания». Всякое восприятие предваряется выделением эмпирического горизонта ожидания. Иначе говоря, восприятие явления всегда предполагает постижение смысла этого явления. Ожидание восприятия целостности изображенного предполагает ожидание понимания смысла, задавая тем самым горизонт смыслового ожидания. Направленность сознания (интенция) на постижение феномена определяется в горизонтах ожидания. Она может быть либо мыслью, либо чувственным восприятием, которое включает в себя мыслительную направленность на схватывание целостности эмпирического явления. Подобно тому, как мысль следует отличать от горизонта смыслового ожидания и самого постигаемого смысла, следует также отличать эмоцию, как переживаемую инерцию интенции от горизонта эмоционального ожидания и от новых эмоций, которые возникают в пределах этого горизонта. Подобным образом и в эстетической области можно выделить эстетическую направленность, эстетическое ожидание и эстетическое переживание [62].  <Карпицкий%20Н.Н.%20Феноменология%20восприятия%20и%20опыт%20искусства%20//%20Научные%20записки%20НГУЭУ.%20%5bЭлектронное%20научноеиздание,2008.%20http://www.nsaem.ru/Science/Publications/Science_notes/Archive/2008/3/474.pdf>

Базовым прототипическим сценарием рассматриваемых коротких рассказов является столкновение представителей разных рас (национальностей) либо одной расы (национальности), принадлежащих разным культурным парадигмам. Иногда в сюжетной линии рассказа сложно определить, что является первоисточником столкновения - национально-расовые предрассудки или культурные стереотипы.

Например, в рассказе Хелен Ойейеми «Моя дочь-расистка» двигателем сюжета является изменение отношения героинь к американскому солдату, причем более показательно здесь отношение девочки. Ее мать несколько раз задается вопросом, с кем же общалась ее дочь, сообщающая ей однажды утром, что она - расистка и она ненавидит солдат. Девочка довольно последовательно реализует принятые в своей культуре маркеры негативного отношения к другому человеку, не разделяющему ее ценность: она оскорбляет американского солдата и побивает его камнями. Подтверждением тому, что это типичное поведение для ее культуры, является параллельная сцена избивания молодой вдовы представителями ее же национальности за слишком вызывающее поведение.

Однако реакция американского солдата оказывается несколько неожиданной: он «примеряет» на себя образ жизни местных жителей, и приходит к девочке и ее матери в гости:

He looked itchy and uncomfortable in his djellaba, and he wasn’t wearing his keffiyeh at all correctly - his hair was showing.

‘What a clown,’ my daughter said, and from her seat on the cushioned floor my mother vowed that clown, or no clown, he couldn’t enter her house [44: 10]

Девочка легко выстраивает отношения с американским солдатом. Ее мать также довольно быстро находит с ним общий язык, но при этом она твердо помнит правила своей национальной культуры. Кульминация сюжета происходит тогда, когда героиня осознает, что своим общением с солдатом она не просто нарушает какие-то правила, но и наносит оскорбление Билялю, который сватался к ней уже трижды. Фактически, острого столкновения культур здесь не происходит, т.к. героиня, в конце концов, отказывается от своей попытки завести друга. Но описание возможных несчастий дается ее подругой Нурой, которая предсказывает беды не столько для матери, сколько для дочери (ее заберут и посадят под замок в темную комнату, чтобы она не превратилась в такую же, как мать).

Еще одна составляющая горизонта ожиданий читателя в рамках такой темы - это столкновение не просто культур, а философий «своих» и «чужих». Этот аспект реализован в рассказе Ханифа Курейши «Мой сын-фанатик». Здесь сталкиваются не просто люди со своими коммуникативными интересами, а представители разных философий. Ни философия Али, ни философия Парвеза не являются их личными и даже осознанными. Али делится с отцом идеями, приобретенными им в каком-то мусульманском, довольно радикальном сообществе в Лондоне. Вступив с это сообщество, Али настолько изменился, что отец вначале подозревал Али в употреблении наркотиков и лишь позже понял, в чем дело.

Initially, Parvez had been pleased: his son was outgrowing his teenage attitudes. But one day, besides the dustbin, Parvez found a torn shopping bag that contained not only old toys but computer disks, videotape, new books, and fashionable clothes the boy had bought a few months before. Also without explanation, Ali had parted from the English girlfriend who used to come around to the house. His old friends stopped ringing [A New Book of Contemporary British Stories, 2005: 96].TV, video-player and stereo system followed the guitar. Soon the room was practically bare. Even the unhappy walls bore pale marks where Ali’s pictures had been removed [A New Book of Contemporary British Stories, 2005: 96-97].

О том, что философии Али необходимо что-то противопоставить, Парвезу сообщает его подруга Беттина. Парвезу - водителю такси - недоступны такие сложности, как формулирование собственной философии, поэтому единственное, что он может сделать, - это выбрать что-то подходящее из известного ему. В результате, сам того не осознавая, он противопоставляет убежденности сына вульгарную, по мнению Али, философию современного западного мира:

“But while I am here on earth I want to make the best of it. And I want you to, as well!”

“What d'you mean by “make the best of it”?” asked the boy.

“Well,” said Parvez. “For a start... you should enjoy yourself. Yes. Enjoy yourself without hurting others”. [A New Book of Contemporary British Stories, 2005: 105]

Этой философии противопоставлена убежденность Али в притеснении мусульман, в необходимости священной войны против неверных и в том, что в случае победы его ждет Рай после смерти. В этом рассказе мы наблюдаем столкновение национально-религиозных стереотипов, усложненное отношениями отцов и детей и идеей отстранения от собственной культуры и религии, как результат ассимиляции к культуре той страны, в которой он живет (реализовано в образе Парвеза).

В рассказе Наоми Альдерман «Джуфиш» (Naomi Alderman, «Jewfish», 2010) представлен еще один аспект социальной стереотипизации националистического и расового конфликта. По существу, на поверхности рассказа этого конфликта нет, т.к. нет такого выраженного противопоставления представителей разных культур. Однако главный герой, по существу, оказывается единственным носителем еврейской культуры, противостоящим целому миру. В его образе реализовано сразу несколько стереотипов, связываемых с евреями:

-       интерес к любым антисемитским проявлениям;

-       склонность к накоплению денег;

-       исключительная бережливость и экономичность;

-       культ матери (следование ее заветам).

Интерес к антисемитским проявлениям в этом рассказе показан в очень ярком образе: герой сам по себе этим вроде бы и не интересуется, однако по настоянию давно умершей матери регулярно занимается просмотром газет и вырезает из них любые упоминания проявлений антисемитизма:say things like:

-       if you should read that a man has been refused a job because he is a Jew

-       if you should read that Jews are a threat to the country, or to the world

-       if you should read a call for any Jewish practice to be outlawed (she lists 53 possible practices)

-       if you should read that Jews may not wear certain garments, or that they must wear certain garmentslast one is marked with a star, which means it is very important. [42: 5].

Главный герой ощущает тоску по своему народу, поэтому он накапливает у себя дома артефакты, связанные с еврейской нацией. Одним из самых желаемых в его коллекции объектов становится рыба, которая носит название «Jewfish».

Этимологическая характеристика этого слова, вынесенного автором в заголовок рассказа, неясна. Установлено, что это слово возникло в языке приблизительно в XVII веке. Впервые оно употребляется в сочинении У. Дэмпира «Новое путешествие вокруг света» (опубликовано в 1697 г.). Он рассказывает о своем путешествии на Ямайку, где он впервые видит эту рыбу (большой морской окунь) и наблюдает, что она является любимой пищей живущих там евреев. Это одна из наиболее вероятных гипотез, объясняющих происхождение этого слова.

В рассказе «Jewfish» герою по случаю удается приобрести чучело этой рыбы чуть более метра длиной. Это приобретение так его поражает, что он постепенно сходит с ума, распродавая все из собственного дома, чтобы обеспечить рыбе достаточно места. Рассказ заканчивается трагически: сумасшедший герой решает совершить самоубийство, стремясь воссоединиться со своим народом и реализовать свою национальную идею.

В этом рассказе рыба является не только объектом, но и ключевым метафорическим символом, обозначающим еврейский народ в целом:

In the meantime, at home, he pores over representations of the Jewfish, learning its habits and signifiers. The Jewfish is friendly. Fascinated by divers, it will often swim alongside a boat. The Jewfish is endangered; in the waters of America it is no longer permitted to kill the Jewfish. It continues to exist only due to the mercy of others. Nonetheless, the Jewfish is dangerous. Legends abound. Jewfish of 10 or 12 feet long are regularly spotted; it is supposed that larger fish certainly exist. A story circulates of a missing diver whose underwater camera is discovered. When developed, it reveals one last image: the face of an enormous Jewfish, head on. He is unsurprised by these facts. He is pleased to cut them from magazines and paste them into a book, to make them his own [42: 3].

В этом пространном описании присутствуют очевидные параллели с историей еврейского народа, например, указание на то, что джуфиш существует «только благодаря милости других».

В целом же ближайший горизонт читательского ожидания в отношении расистского конфликта - это физическое столкновение представителей разных рас, обычно неравноценное по силам. Такой образ наиболее последовательно представлен в рассказе Треззы Аззопарди «Палки и камни» (Trezza Azzopardi, «Sticks and Stones») [43].

В заголовок произведения вынесена часть идиомы «Stick and stones may break my bones but names will never hurt me» - «Палки и камни могут сломать мои кости, но слова никогда не ранят меня» [www.thefreedictionary.com]. Главный герой Люис спокойно наблюдает в школе, как издеваются над мальчиком Полом Фраем, он методично конспектирует все происходящее и затем предъявляет свои записи директору. Люис видит в Поле свое прошлое и поэтому старается ему помочь, как умеет. Его умение жить соотносится с девизом, который несколько раз повторяет его мать: «survival of the fittest» - «выживает сильнейший». Люис находит утешение в приспособлении к среде, но даже на берегу океана в доме у матери ему это не удается до конца. Мальчишки, которых он сначала принимал за рыбаков, сильно избивают его, но его мать снова предпочитает приспосабливаться, повторяя, что ему очень повезло, что мальчики его нашли. С этой философией окончательно смиряется и сам Люис, который убеждает себя в том, что он победил - ведь он выжил, несмотря ни на что.

В отношении расизма, национализма, терроризма существует определенный набор социальных мифов, которые сводятся к следующим основным представлениям:

)        расистские, националистические и террористические наклонности имеют биологическую предопределенность, т.е. на данный момент в современном обществе считается, что определенные нации более склонны к проявлению такого рода чувств (в британских коротких рассказах к таким нациям относятся восточные);

)        расистские, националистические и террористические наклонности имеют психопатологическое происхождение и связаны с индивидуальными особенностями личности (например, сумасшествие главного героя в рассказе «Джуфиш»);

)        расистские, националистические и террористические наклонности имеют уголовную обусловленность и генетически связаны с неблагоприятной социальной ситуацией, в которую попадает герой (например, ситуация Али в рассказе «Мой сын-фанатик»);

)        расистские, националистические и террористические наклонности имеют национально-этническую и религиозную детерминацию, выражающуюся в приверженности героев к тем установкам религиозного и национально-культурного характера, которые свойственны для его окружения или принимаются им как «свои» (например, культурные импликации героини рассказа «Моя дочь-расистка»);

)        расистские, националистические и террористические наклонности обусловлены процессами мировой глобализации (например, столкновение местных жителей в рассказе «Моя дочь-расистка»).

.3 Особенности интерпретации художественных произведений на тему расизма и терроризма

По мнению С.А. Васильева - «задача интерпретации состоит, прежде всего, в том, чтобы овладеть самыми глубинными пластами смысла произведения, понять как можно адекватнее замысел автора, сопоставить его с тем смысловым целым, которое находят в произведении его читатели и представить в явном, эксплицитном виде всё то, что автор постарался замаскировать, скрыть, чего он не хотел или не мог сказать прямо, чего он не договорил» [Васильев,1988: 107].

Многие ученые, в том числе Арнольд И.В., Домашнев А.И., Завельский А.А., Платонов С.И., Щирова И.А., осуществляют разработку понятия интерпретация как художественной деятельности. Интерпретация художественного произведения направлена на освоение обобщенно-художественного смысла произведения. «Смысл произведения искусства является продуктом всех творческих факторов, участвующих в создании произведения, впечатлений, интуиции, фантазии, вкуса, - а также мышления» [Ермаш,1972: 100]. Выделяют вопрос о «степени свободы» читательской интерпретации. С одной стороны, интерпретация направлена на объективно существующий смысл художественного произведения. С другой стороны, понимание смысла, как оно представлено в свете неклассической философии, отличается неопределённостью.

Интерпретация субъективна и по механизму, и по характеру конечного результата. Читательская интерпретация включает в себя такие характеристики: она есть конкретизация, актуализация читателем произведения, вариация его. Она определяется особенностями взаимодействия индивидуальности читателя и творческой индивидуальности писателя. Интерпретацию, рассматриваемую как элемент художественной деятельности, тесно связывают с процессом восприятия. «Интерпретация в искусстве (в предельно широком значении) рассматривается как толкование произведения в процессе его восприятия» [Иванов,1977: 97].

Прежде всего, для читательской интерпретации имеет значение представление о двух уровнях литературного произведения - уровне высказывания и уровня образа действительности в произведении как особого внутреннего мира произведения, обладающего цельностью, построенного по особым законам организации пространства и времени, этическим, эстетическим и другим законам [Лихачев,1981: 94]. Но если литературоведение изучает, характеризует «структуры произведения как художественной реальности» [Поляков, 1983: 5], то читатель осваивает эту реальность в процессе восприятия произведения. В теории восприятия сегодня выделяют два разнонаправленных процесса: субъективирования и объективирования. Субъективирование связывают с «входом» читателя в художественную реальность произведения, его переживанием. Этот путь освоения мира произведения считают основным. Этому процессу сопутствует объективирование. «Реципиент делает себя, свои переживания, содержание произведения искусства предметом своего познания, следовательно, объективирует всё это, смотрит на всё со стороны, осмысляет, сопоставляет происходящее, отдаёт себе отчёт в том, что перед ним художественное произведение, а не реальная действительность» [Панпурин,1990: 185].

Внимание к интерпретации как внутреннему духовному явлению, связано с попытками социологов изучать формы проявления интерпретации. «Результат творчества зрителя - воссозданная в воображении воспринимающего определенная интерпретация художественного произведения - недоступен изучению социолога» [Конев,1975: 154].

С.С. Гусев выделил обыденную и научную интерпретацию. «Обыденная интерпретация может осуществляться средствами естественных и искусственных языков, в том числе языка науки (научное описание, объяснение, истолкование) и языка искусства (художественное, объяснение, истолкование). Область применения обыденной интерпретации практически безгранична» [Гусев,1985: 58]. Именно к этой широкой группе автор, по всей видимости, относит интерпретацию профессиональную. С другой стороны, имеется тенденция не разъединения, а объединения интерпретации профессионалов и дилетантов по механизму и функциям в художественной деятельности. Исследователи видят в читательской интерпретации родственность литературоведческой, интерпретации критика по роду деятельности, чтению.

Мы рассматриваем интерпретацию литературного произведения читателями с тех позиций, которые вырабатывают форму художественной деятельности личности. Согласно этому, интерпретацией называют процесс постижения обобщенно-художественного смысла произведения искусства, а также результат этого процесса. Качество интерпретации есть прямое следствие процесса интерпретирования; процесс интерпретирования осуществляется интуитивно и подсознательно, при условии вхождения читателя в художественный мир произведения, вживания в него, переживания и сопереживания. Средство воздействия на качество интерпретаций - влияние на процесс интерпретирования.

Литературоведы и критики интерпретируют произведения с последующим переводом освоенных смыслов на язык понятий, создают «толкование». Профессиональные интерпретации отличаются от непрофессиональных изначальной установкой на обязательную объективизацию их и большею ролью анализа как способа проверки и обогащения первоначальных впечатлений.

Интерпретация предполагает рассмотрение всего произведения в целом и отдельных его отрывков так, чтобы были охвачены выраженные в них идеи, мысли и чувства. При интерпретации текста важно учитывать его лексико-семантический аспект. Слова придают тексту эмоциональную наполненность, помогают понять основную идею текста, замысел автора. Поэтому, анализируя художественное произведение, нужно уделять внимание его лексическому наполнению, выделять ключевые слова.

И.В. Арнольд [Арнольд,1984: 5] предлагает использовать тематическую сетку лексики произведения для его интерпретации. Под тематической сеткой понимаются специально подобранные слова, которые в своей совокупности определяют не только тему произведения, но и его идею. Слова и словосочетания группируются по темам, а затем в получившихся тематических группах выделяются ключевые слова. Тематическая сетка произведения характеризуется повторением слов и словосочетаний.

Слова и словосочетания в тематической сетке отражают основную тематику произведения, при этом они являются выражением отношения автора к данной теме. Сам рассказ как художественное произведение выступает объектом изучения, а тематическая сетка служит средством толкования.

Стоит отметить, что в произведениях используется элемент экспрессивности, то есть целенаправленного воздействия на читателя выразительностью языковых средств. Лексика подобрана таким образом, что весь фрагмент рассказа производит сильное эмоциональное впечатление. Смысл передается с увеличенной интенсивностью, а внутреннее состояние героя становится ярко выраженным.

С экспрессивностью тесно сопряжено понятие выдвижения. И.В. Арнольд трактует этот термин как наличие в тексте каких-либо формальных признаков, которые фокусируют внимание читателя на его характерных чертах и которые являются смысловой связкой разных его частей. Выдвижение способствует созданию экспрессивности, построению иерархии образов, приданию значимости выделяемых фрагментов текста [Арнольд, 1975: 12].

Рассмотрим особенности интерпретации на примере рассказа Ханифа Курейши «Мой сын - фанатик» (Hanif Kureishi “My Son The Fanatic”). В рассказе, как это и присуще малой жанровой форме литературного произведения, всего несколько действующих лиц: отец Парвез, его сын Али и Беттина, подруга Парвеза. Содержание рассказа имеет одну сюжетную линию, и автор описывает одну проблему - отношения между отцом и сыном на фоне религиозного конфликта.

Произведение не разделено на главы или части, нет эпиграфа. Название рассказа как сильная позиция обозначает суть конфликта между отцом и сыном: сын - фанатик. Само слово «фанатик» подразумевает глубокую преданность, слепое и безоговорочное следование убеждениям. Али не афиширует свои убеждения о том, что мусульманская вера и Коран - единственно правильные позиции, он скрывает от отца свою приверженность. В тексте присутствует такая лексика , как «surreptitiously», «without explanation», «bewildered». По отношению к своему отцу, как человеку других убеждений, его поведение становится резким, что выражается через восприятие его отцом: «unusual behaviour, afraid of his son, sharp tongue». Парвез говорит, что он и его сын всегда были братьями «brothers», и такое поведение сына оказывается для него невыносимым: «torturing». Противопоставление «brothers» - «he is torturing me», отображают глубину конфликта, переживания отца за сына и безвыходность ситуации. Ясно представляется отрицательное эмоциональное напряжение Парвеза, его бессилие как-либо повлиять на ситуацию.

Жизненное пространство отца довольно ограниченное: дом-бар-работа, жизненное пространство сына шире: дом-учеба-друзья. Но фанатичная вера все меняет местами. Религиозные правила ограничивают пространство Али, хотя сам он такие рамки считает свободой. Пространство отца увеличивается за счет его внутренней свободы. У Али же эта внутренняя свобода перестает существовать.

Прошлое Парвеза, когда он жил в Пакистане и учил Коран, связано с «унижением». В этом кроется главная причина неприятия убеждений сына. Получается, что время и пространство в рассказе неоднородны относительно восприятия. Для Али действительность - это «sink of hypocrites, adulterers, homosexuals, drug takers and prostitutes», в то время как его вера обещает ему рай «paradise», но в загробной жизни. А если взять во внимание финальную сцену - также сильную позицию рассказа, - то можно сказать, что время замедляется и пространство сужается. Конфликт не разрешен, дальнейшее развитие сюжета читателю не ясно, о нем можно лишь догадываться.

Что касается формы изложения, то повествование ведется от третьего лица, что повышает степень объективности и полноты в передаче внутреннего мира персонажей. Стиль повествования прост и стилистически беден. Но обилие восклицательных и вопросительных предложений, стоящих друг за другом («I can’t understand it! Everything is going from his room. And I can’t talk to him anymore. We were not father and son - we were brothers! Where has he gone? Why is he torturing me? ») говорит о нарастании непонимания, усилении конфликта, и вероятности его неразрешимости. Синтаксические особенности изложения придают рассказу экспрессивность. В описании ситуаций автор использует такие слова и словосочетания, как «sarcastically», «finished off», «pitiless», что придает произведению эмоциональную наполненность с отрицательным значением.

Говоря о ключевых словах рассказа, следует выделить слово-доминанту «fanatic», и сопряженные с ним слова «son, father, boy, whiskey, drinking, abjection, aversion, aggression, Islam, pray». Эти слова несут смысловую нагрузку всего произведения, через них реализуется проблематика рассказа.

Автор поднимает серьезную проблему: отец желает для своего сына счастливого будущего, переезжает из Пакистана в Англию, в страну с большими возможностями, начинает новую жизнь, работает сутками, чтобы обеспечить своему сыну образование, увлечения, спортивные занятия. Но с другой стороны, он часто приходит домой выпившим, уделяет мало внимания и времени жене и сыну, среди его пассажиров - девушки легкого поведения. Может быть, все это и спровоцировало Али выбрать другой, по его мнению, праведный путь, который поможет ему спасти душу и получить вознаграждение - попасть в «рай»? Ответ на этот вопрос кроется во фразе, произнесенной отцом: «Enjoy yourself without hurting others». Ведь поведение Парвеза делало больно его семье.

Рассказ заканчивается вопросом Али к своему отцу: «So who’s the fanatic now?». Такая концовка не разрешает конфликта, и автор предоставляет возможность читателю домыслить дальнейшее развитие событий. Таким образом, Х. Курейши лишь указал на наличие проблемы, затронул чувства читателей, заставил задуматься о жизненных вопросах. Это имплицитное отношение автора к проблеме, свойственное многим современным английским писателям.

Слова «расизм» и «национализм» сегодня являются довольно популярными в обществе, это находит свое отражение и в современном художественном творчестве. Доминирующим понятием в таком контексте выступает «терроризм», трактуемый как некая социальная девиация или же антигосударственная и антиобщественная активность, подавление которой - это преимущественно компетенция правоохранительных и силовых структур.

Одна из сложностей общественного восприятия художественных текстов подобной тематики - крайняя расплывчатость и дискурсивность самого понятия «расизм». Как правило, все, что с ним принято связывать, рассматривается в рамках конфликтной парадигмы, трактующей этнически мотивированные вражду, агрессию и насилие как отклонения в мышлении и поведении индивидов. Это дополняется общими отсылками к факторам структурного характера. В частности, агрессия интерпретируется как внешние проявления конфликта между группами, вызванного различиями в культуре, конкуренцией из-за ресурсов, миграцией и т.п. Можно описывать социальные проблемы конкретных групп, по умолчанию подразумевая причинно-следственную связь между соответствующей групповой принадлежностью индивидов и объективными трудностями, с которыми они могут сталкиваться. Чаще всего подобный прием используют националисты титульной нации, т.е. представители той части населения, чья национальность является определяющей для государства, реже - те, кто выступают от имени меньшинств.

Выводы по Главе II

Таким образом, анализируя рассказы современных британских авторов «Джуфиш» Н. Олдерман («Jewfish» N. Alderman), «Палки и камни» Т. Аззопарди («Sticks and Stones» T. Azzopardi), «Директор и маленький Билли Кло» Дж. Вэддингтона-Фезера («The High Master and Little Billy Clough» John Waddington-Feather), «Мой сын - фанатик» Х. Курейши («My Son The Fanatic» H. Kureishi), «Моя дочь - расист» Х. Ойейеми («My Daughter The Racist» H. Oyeyemi), мы можем сказать что:

. проблема расизма, национализма и терроризма является исключительно актуальной для современного общества, что находит свое отражение и в литературе. В современной британской прозе предметом изображения становится противопоставление христианского и мусульманского миров на уровне культур (западная и восточная), внутри общества - на уровне поколений. Также в произведениях, отвечающих нашей тематике, нередко поднимается еврейский вопрос.

. Концептуально-содержательной особенностью рассказов в современной британской прозе на националистическую, расистскую тематику оказывается оппозиция «свой» - «чужой», которая реализуется в рамках сюжетного противопоставления героев, находящихся в состоянии национального или расового конфликта. Оппозиция «свой» - «чужой» в современной британской прозе отражается как на языковом, так и на образном уровне. На образном уровне рассказы в большей или меньшей степени насыщены указаниями на различного рода маркеры принадлежности к «своим»: атрибутивные (наименования типичных предметов и действий), фоновые (наименования и описания ритуалов, обычно религиозных), обсценные (оскорбления, пренебрежительные наименования «чужих»), эмотивные, национально детерминирующие. На языковом уровне самой яркой чертой реализации данной стереотипной оппозиции является использование различной лексики с коннотативным компонентом при описании действий «своих» против «чужих».

. Для современных английских авторов характерно имплицитное выражение авторского отношения - они не поучают и не говорят, что плохо - хорошо, а лишь указывают на наличие таких проблем, как расизм и терроризм, взывая к мыслям и чувствам читателя.

Заключение

Проводя исследование, мы решили поставленные задачи: рассмотрели понятия «расизм», «терроризм», а также термины, понятия и представления, связанные с ними («расовая дискриминация», «шовинизм», «национализм», «фашизм»), изучили специфику представления «расистских» и «террористских» мотивов в мировой художественной литературе, проанализировали особенности изображения элементов «расизма» и «терроризма» в современной британской художественной литературе, описали особенности интерпретации художественных образов расиста и террориста в произведениях соответствующей тематики. Целью настоящей работы было рассмотрение феноменов расизма и терроризма в аспекте их отражения в современной британской литературе.

При изучении этой темы особых трудностей с материалом не возникало, сейчас проводится очень много исследований в этой области и это еще раз доказывает, что проблема расизма и терроризма становится все более актуальной для современного мира. Все чаще и чаще мы сталкиваемся с этим явлением в обществе, конечно, это не есть хорошо. Расизм и терроризм представляют большую угрозу для общества.

Многие авторы, не только современные, уделяли внимание вопросам расизма и терроризма в своих произведениях. Круг произведений художественной литературы, в которых, так или иначе, затрагивается расистская или террористическая тематика, очень широк и, рассмотреть их все в рамках настоящего исследования не представляется возможным, поэтому нами были взяты несколько примеров, в которых наиболее четко отражается тема нашего исследования.

Список сокращений

Список используемой литературы

Общетеоретическая литература:

.        Альтерматт У. Этнонационализм в Европе / Пер. с нем. С.В. Базарновой. - М.: Российский государственный гуманитарный университет, 2000.

.        Арнольд И.В. Интерпретация художественного текста: типы выдвижения и проблемы экспрессивности // Экспрессивные средства английского языка. - Ленинград, 1975. - С. 11-20

.        Арнольд И. В. Лексико-семантическое поле в языке и тематическая сетка текста //Текст как объект комплексного анализа в вузе. - Л., 1984. - С. 3-11.

.        Белов С.Б. Бойня номер «X»: Литература Англии и США о войне и военной идеологии. - М.: Советский писатель, 1991.

5.      Бюффон Ж. Всеобщая и частная естественная история. М.: Либроком, 2012. 384 с.

6.      Васильев С.А. Синтез смысла при создании и понимании текста. Киев: АНУССР, Ин-т философии, 1988. 107 с.

.        Гобино Ж.А. де. Опыт о неравенстве человеческих рас. - М.: Одиссей, ОЛМА-ПРЕСС, 2000.

.        Гусев С.С., Тульчинский Г.Л. Проблема понимания в философии: Философско-гносеологический анализ. М.: Политиздат, 1985. 248 с.

.        Ермаш Г.Л. Искусство как творчество. М.: Искусство, 1972. 210 с.

.        Иванов В.П. Человеческая деятельность - познание - искусство. Киев: Наукова думка, 1977. 251 с.

.        Конев В.А. Социальное бытие искусства. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1975. 187 с.

.        Лихачев Д.С. Литература - реальность - литература. Л.: Советский писатель, 1981. 240 с.

.        Майлз Р. Расизм: пер с англ. / Роберт Майлз, Малкольм Браун. - М.: Росспэн, 2004.

.        Неверов А. «Не сажайте всех ковбоев на одного коня!»: [интервью с Мадиной Тлостановой] // Литературная газета, 2009. - №8.

.        Панпурин В.А. Внутренний мир личности и искусство: к определению сущности природы искусства / Науч. ред. А.Ф. Еремеев. Свердловск: Изд-во Уральск. ун-та, 1990. 185 с.

.        Поляков М.Я. В мире идей и образов: Историческая поэтика и теория жанров. М.: Советский писатель, 1983. 368 с.

.        Салов А.И. Литература США до 9/11: террорист-американец против государства // Ученые записки. Электронный научный журнал Курского государственного университета / Филологические науки, 2012. - Вып. 2 (22).

.        Ферро М. Терроризм // 50/50: Опыт словаря нового мышления. - / Под общ. ред. М. Ферро и Ю. Афанасьева. - М.: Прогресс, 1989.

.        Чаликова В. Терроризм // 50/50: Опыт словаря нового мышления / Под общ. ред. М. Ферро и Ю. Афанасьева. - М.: Прогресс, 1989.

.        Чешко С. Человек и этничность // Этнографическое обозрение, 1994. - №6.

21.    Шафаревич И. Мы и они. М.: Эксмо, Алгоритм, 2010. 480 с.

Словари и справочники:

22.    Grand dictionnaire universel du XIXe siècle, Larousse, 1865-1786 // Электронный ресурс. Режим доступа: <http://gallica.bnf.fr>

.        Большая Российская энциклопедия: в 30 т. - Т.16. - «Крещение Господне-Ласточковые». - М.: Большая Российская энциклопедия, 2010.

.        Большой толковый социологический словарь (Collins): в двух томах / Дэвид Джери, Джулия Джери. - Том 1. (А-О): Пер. с англ. - М.: Вече, АСТ, 1999.

.        Большой толковый социологический словарь (Collins): в двух томах / Дэвид Джери, Джулия Джери. - Том 2. (П-Я): Пер. с англ. - М.: Вече, АСТ, 1999.

.        История культуры и искусств: словарь терминов и понятий. Учебное пособие для студентов. - Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2010.

.        Катлинская Л.П. Толковый словарь новых слов и значений русского языка: ок. 2000 слов. - М.: АСТ: Астрель, 2008.

.        Крюковских А.П. Словарь исторических терминов. - СПб.: ЛИТА, 1998.

.        Ожегов, С.И., Шведова, Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова; РАН. Институт русского языка им. В.В. Виноградова. - 4-е. изд., доп. - М.: Азбуковник, 1999.

.        Онлайн энциклопедия, www.iencyclopedia.ru/rasizm/

.        Психологическая энциклопедия / Под ред. Р. Корсини, А. Ауэрбаха. - 2-е изд. - СПб.: Питер, 2006.

.        Радлов Э.Л. Философский словарь логики, психологии, этики, эстетики и истории философии. М.: Либроком, 2010. 288 с.

.        Словарь иностранных слов для школьников и студентов: около 9000 слов. - М.: ЛОКИД, 2005.

.        Словарь современного русского литературного языка в 17 тт. / АН СССР, Институт языкознания. - М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1950-1965.

.        Толковый словарь современного русского языка. Языковые изменения конца ХХ столетия / Скляревская Г.Н. - М., АСТ: Астрель: Транзиткнига, 2005.

.        Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. 13 560 слов: В 2 т. -Изд. 3-е, стереотип. - Т.2. Панцирь-Ящур. - М.: Русский язык, 1999.

.        Электронный мультиязычный словарь ABBYY Lingvo Dictionary, 2005.

.        Электронный мультиязычный словарь ABBYY Lingvo х3, 2008.

Художественная литература:

40.    A New Book of Contemporary British Stories - второй сборник современных британских рассказов - Издательство: Perspective Publications; 6 Rawlinson Road, Oxford OX2 6UE, England, 2005

Источники на иностранных языках:

.        Eriksen T.H. Ethnicity and Nationalism: Anthropological Perspectives. - London: Pluto Press, 2002.

.        Friedlander R. The Origins of International Terrorism // Terrorism: Interdisciplinary Perspectives. - N.Y.: John Jay Press, 1977.

.        Hardman J.B.S. Terrorism: A Summing Up in the 1930 s / J.B.S. Hardman // The terrorism Reader: A Historical Antology / Ed.by Walter Laquer. - London, 1979.

.        Kaplan E.A. Trauma Culture: The Politics of Terror and Loss in Media and Literature. - New Brunswick: Rutgers University Press, 2005.

.        Kaufman W. The Civil War in American Culture. - Edinburgh: Edinburgh University Press, 2006.

.        Laqueur W. Interpretations of Terrorism - Fact, Fiction and Political Science Journal of Contemporary History. - January 1977.

.        Laqueur W. The Terrorism Reader: A Historical Anthology. - London: Wildwood House, 1979.

.        Naimark N. Terrorism and the Fall of Imperial Russia // Terrorism and Political Violence. - Vol. 2. - № 2. - 1990.

Публицистика и источники материала:

49.    Бичер-Стоу Г. Хижина дяди Тома. - <http://www.lib.ru/>

50.    Газета «Daily Telegraph», 01.02.2012

.        Газета «Голос Америки», 23.08.2012

52.    Газета «Комсомольская правда», 09.11.2011

.        Газета «Независимая газета», 10.10.2012

.        Кизи К. Песня моряка: роман / пер. с англ. М. Ланиной. - СПб.: Афмора, 2004.

.        Ле Карре Д. Особо опасен: роман / Пер. с англ. С. Таск. - М.: Астрель, Corpus, 2012.

.        Лондон Д. Лунная долина; Сердца трех: романы: [пер. с англ.] / Лондон Джек; [послесл. А. Зверева; ил. Р. Авотина]. - М.: Правда, 1988.

.        Митчелл М. Унесенные ветром. - <http://www.lib.ru/>

.        Остер П. Левиафан / пер. с англ. С. Таска. - М.: Эксмо, 2009.