Панэллинизм и монархическая идея в публицистике Исократа

Панэллинизм и монархическая идея в публицистике Исократа

Вступление

Выбор темы для данного учебного реферата "Панэллинизм и монархическая идея в публицистике Исократа" был обусловлен двумя основными, хотя и довольно субъективными причинами.

. Профессиональным интересом исследователя к генезису публицистики как вида литературы и рода деятельности.

. Моим общественно-политическим интересом к происхождению идеологии и теории монархизма на европейской почве.

Не последнее значение в этом выборе имело и желание восполнить пробелы в собственном образовании относительно личности Исократа и его литературного наследия. Еще во время обучения на факультете журналистики МГУ (в 1975-1980 годах) на вводных занятиях доводилось слышать весьма красноречивую характеристику Исократа как "отца политической публицистики".

Но поскольку эта характеристика принадлежала "буржуазным" теоретикам западных средств массовой информации, в школе советской журналистики ей не придавалось значения. Тогда в учебной программе факультета журналистики не уделялось внимания раскрытию её содержания, поскольку, согласно советским доктринам, сама публицистика как явление была порождением эпохи Модерна и потому не могла относиться к столь ранним историческим временам. Обвинение именно в понятийном анахронизме объясняло "ущербность" данной дефиниции. Поэтому личности Исократа и его творчеству внимания в той учебной программе не уделялось.

Современная же школа российской журналистики вполне восприняла западноевропейскую традицию характеристики Исократа. Так например, в курсе "Введение в мировую журналистику" Тюменского государственного университета (Г.В.Прутцков) находим следующий пассаж:

"Публицистика - своеобразная ступень между журналистикой и литературой, высший вид журналистики - зародилась в Древней Греции, вместе с публикой, которая умела самостоятельно мыслить и нуждалась в обсуждении насущных проблем общества и власти… В Древней Греции она нашла отражение прежде всего в ораторском искусстве, которое зародилось в V веке до Р.Х. и стало таким же почитаемым, как героический эпос и классическая драма… Одним из самых известных представителей жанра торжественного красноречия был Исократ (436-338 годы до Р.Х.). Из всех античных ораторов именно его можно назвать первым публицистом. Исократ никогда не выступал устно, став зачинателем письменного красноречия. Своим творчеством он предвосхитил такие жанры, как трактат, статья, эссе, памфлет, воззвание, письмо. В дошедших до нас двадцати одной речи и девяти письмах Исократ разрабатывал и пропагандировал политическую программу спасения Эллады: объединение сил греков для борьбы против персов. Особенно ярко выражена эта программа в речи "Панегирик"".

К сожалению, довольно долго российские исследователи, историки и филологи уделяли весьма мало внимания этому выдающемуся древнегреческому мыслителю и оратору. Вот список изданий переводов Исократа на русский язык:

Исократа политические речи... На российский язык переведенные Иваном Дмитревским. СПб., Императорской Академии Наук, 1789; Панегирик Исократа. Перевел А.Замятин. Смоленск, 1883; Торжественное похвальное слово Исократа. Перевел с греческого H.Кореньков. Калуга, 1891 (это издание содержит довольно пространную - на 14 страниц статью переводчика об Исократе и древнегреческом красноречии); Исократ. Наставления Демонику и Речь о значении Ареопага. Составил М.Н.Гурьев, преподаватель Санкт-Петербургской Духовной семинарии. СПб., 1883 (это издание также предваряется заметкой переводчика и предисловием, где коротко рассказывается об Исократе. Между прочим, М.Н.Гурьев называет Исократа учителем Демосфена, что не подтверждают другие биографические источники, прочитанные мной, но он справедливо отмечает: "Самое имя Исократа в нашей литературе очень мало известно, и произведения его не пользуются тою славою, какой по справедливости заслуживают").

Кроме этого переводы содержатся и в других изданиях: Исократ. Панегирик. Трапедзитская речь (отрывки). Греч. текст и рус. пер. В.В.Латышева // Scythica et Caucasica; Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе. СПб., 1896.Т. I. Вып. 2; Исократ. Панегирик // Пер. и объяснения, сост. по лекциям проф. Н.И.Новосадского. Варшава, 1904-1905; Исократ. Банкирская речь (отрывки) // Древний мир. Изборник источников по культурной истории Востока, Греции и Рима. Ч. II. Древний мир на юге России. М., 1918. С. 76-77; Исократ. Банкирская речь // Античный способ производства в источниках. Л., 1933. С. 313-322; русский перевод смотрите также: Вестник Древней Истории. 1947. № 2. С. 301-303. Речь "Филипп" в переводе В.Г.Боруховича была полностью опубликована в "Хрестоматии по истории Древней Греции" / Под редакцией Д.П.Каллистова. М., 1964. С. 393-418.

Наиболее полно на русском языке под редакцией К.М.Колобовой произведения Исократа выходили в 1965-1969 годах в виде приложения к журналу "Вестник Древней Истории" (1965. № 3, 4; 1966. № 1-4; 1967. № 1, 3, 4; 1968. № 1-3; 1969. № 2). Было опубликовано 15 речей (из 21 приписываемых Исократу) и 9 его писем. В ВДИ не приводятся 6 ранних - так называемых судебных речей Исократа. Ниже привожу список этих публикаций с указанием переводчиков:

I. К Демонику. Перевод Э.Д.Фролова. ВДИ. 1965. № 3. С. 211-220; II. К Никоклу "О Царской власти". Перевод Э.Д.Фролова. ВДИ. 1965. № 3. С. 221-227; III. Никокл, или К жителям Кипра. Перевод Э.Д.Фролова. ВДИ. 1965. № 3. С. 227-236; IV. Панегирик. Перевод К.М.Колобовой. ВДИ. 1965. № 4. С. 215; V. Филипп. Перевод В.Г.Боруховича. ВДИ. 1966. № 1. С. 153; VI. Архидам. Перевод Е.А.Миллиор. ВДИ. 1966. № 2. С. 241-256; VII. Ареопагитик. Перевод К.М.Колобовой. ВДИ. 1966. № 2. С. 256; VIII. О мире. Перевод Л.М.Глускиной. ВДИ. 1966. № 3. С. 247-268; IX. Эвагор. Перевод Э.Д.Фролова. ВДИ. 1966. № 4. С. 235-247; Х. Похвала Елене. Перевод М.Н.Ботвинника и А.И.Зайцева. ВДИ. 1967. № 1. С. 217-226; XI. Бусирис. Перевод М.Н.Ботвинника и А.И.Зайцева. ВДИ. 1967. № 1. С. 227-234; XII. Панафинейская речь. Перевод И.А.Шишовой. ВДИ. 1967. № 3. С. 177-195, № 4. С. 211-231; XIII. Против софистов. Перевод Э.Д.Фролова. ВДИ. 1968. № 1. С. 229-234; XIV. Платейская речь. Перевод Н.Н.Залесского. ВДИ. 1968. № 1. С. 235-242; XV. Об обмене имуществом. Перевод В.Г.Боруховича. ВДИ. 1968. № 2. С. 229-251, 1968. № 3. С. 223-250; Письма: I. К Дионисию. II. К Филиппу. III. К Филиппу. IV. К Антипатру. V. К Александру. VI. К сыновьям Ясона. VII. К Тимофею. VIII. К правителям Митиленян. IX. К Архидаму. Перевод В.Г.Борухович и Т.В.Прушакевич. ВДИ. 1969. № 2. 179-199.

Относительно недавно "Панегирик" Исократа был переиздан в книге "Ораторы Греции" (М., 1985), а речи "Ареопаг", "О мире" и "Филипп" в виде приложения к книге В.И.Исаевой "Античная Греция в зеркале риторики: Исократ" (М., 1994). И хотя интерес отдельных российских (советских) исследователей к творчеству Исократа во второй половине ХХ века неизмеримо возрос по сравнению с веком XIX-м и первой половиной ХХ века, к сожалению, до сих пор творения Исократа полностью отдельным изданием в России не выходили. Исследований, посвященных Исократу тоже немного. В основном это научные статьи В.Г.Боруховича, Э.Д.Фролова, М.С.Лапиной. Из монографий же можно указать только на книгу В.И.Исаевой, которую мы назвали выше. Итак, список работ, так или иначе затрагивающих исократовскую тематику:

Борухович В.Г. Исократ и Демосфен // Ученые записки Горьковского университета. Вып. 43. Горький, 1957.

Борухович В.Г. Исократ и Феопомп как представители промакедонской группировки в Греции IV в. до н.э. Автореферат кандидатской диссертации. Л., 1950.

Борухович В.Г. Ораторское искусство Древней Греции // Ораторы Греции. М.: Художественная литература, 1985. С. 5-24.

Борухович В.Г., Фролов Э.Д. Публицистическая деятельность Исократа // ВДИ. 1969. № 2.

Исаева В.И. Античная Греция в зеркале риторики: Исократ. М., 1994.

Исаева В.И. Особенности политической публицистики Исократа // ВДИ. 1978. № 2.

Лапина М.С. Периодическая речь как способ построения контекста и ораторский прием в творчестве Исократа. Автореферат кандидатской диссертации. Киев, 1963.

Миллиор Е.А. Исократ и Второй Афинский морской союз. Ученые записки Ленинградского государственного университета. № 39. Серия исторических наук. Вып. 4. 1939. С. 89-134.

Немировский А.И., Ильинская Л.С., Уколова В.И. Духовная и материальная культура полисов в V в. до н.э. М., 1994.

Немировский А.И., Ильинская Л.С., Уколова В.И. Античность: история и культура. М., 1994.

Россиус А.А. Полемика Исократа и Академии // Вестник древней истории. 1987, № 2.

Фролов Э.Д. Монархическая идея у Исократа // Проблемы отечественной и всеобщей истории. Л., 1969.

Фролов Э.Д. Огни Диоскуров. Л., 1984.

1. Исократ и публицистика

Раскрытие темы доклада "Панэллинизм и монархическая идея в публицистике Исократа" даже в рамках учебной работы необходимо требует определиться в исторических реалиях, терминах и понятиях, использованных в формулировке заглавия. Как рекомендовал знаменитый русский историк и правовед "государственной школы" XIX века Б.Н.Чичерин, "прежде всего, надобно установить самое понятие…, ибо иначе мы будем спорить о словах". Необходимость "договориться о словах" именно во взаимосвязи личности Исократа и такого явления человеческой культуры, как публицистика, совершенно очевидна в данной ситуации. Итак, приступим к их кратким характеристикам, почерпнутым из источников, на которых априорно лежит печать достаточной выверенности и широкого признания. Это относится к разного рода энциклопедиям, словарям и справочникам. Совершенно логично начать эту подборку с личности самого главного персонажа данного доклада.

Об Исократе

Русскоязычные Энциклопедические словари и российская (советская) научно-исследовательская литература, за исключением минимальных расхождений, довольно единообразны в изложении подробностей биографии Исократа, которые черпались из собственных произведений ритора, упоминаний о нем у современников и так называемого Псевдо-Плутарха. В качестве базового источника возьмем фрагменты из наиболее пространной словарной статьи Ф.Мищенко из Энциклопедического словаря Ф.А.Брокгауза и И.А.Ефрона.

"ИСОКРАТ (Isokr£thj) - афинянин, сын Феодора, ученик Горгия и других софистов, знаменитый учитель красноречия и ритор (436-338 г. до Р. Х.). Из 28 его речей дошло до нас 21, а также 9 писем к нескольким историческим личностям: царю македонян Филиппу, тирану Дионисию и т.п. Судебные речи, числом 6 (XVI-XXI), относятся к первой поре деятельности Исократа (402-390 гг.) и составлены для произнесения на суде одною из сторон, если только это не школьные образцы, сочиненные учителем в руководство ученикам по поводу действительных или даже вымышленных процессов: по крайней мере, Исократ в более поздние годы настойчиво отвергал всякую прикосновенность свою к судебному красноречию и о составителях подобных речей говорил с явным пренебрежением (XV, §§ 24-41). Изобилуя общими местами и софистическими измышлениями, не выдаваясь в стилистическом отношении, судебные речи Исократа содержат в себе некоторые бытовые черты и намеки на исторические события, особенно на тиранию тридцати и следовавшие за падением её перемены. Славу и богатство доставила Исократу преподавательская деятельность, сначала на Хиосе, потом в Афинах, а также составление сочинений наставительно-политических. В "Панафинейской" речи (XII), в речи "Против софистов" (XIII) и в "Обмене состояниями" (XV) имеются некоторые автобиографические известия; здесь же преподаны правила декламации его речей (XV, 10-12). Из так называемых "речей" только немногие (IV, VI, VII, VIII, XII, XV) заслуживают это название; все прочие или обращения к царям и правителям с наставлениями и похвалою, или упражнения в модном тогда стиле софистов. Самая ранняя и вместе замечательнейшая из речей Исократа "Панегирик", стоила автору 10 лет труда (390-380); наиболее поздняя, "Панафинейская" речь, начата им на 94 и кончена на 97 году; обе речи названы так от праздников, к которым приурочивал автор их произнесение. На самом деле сочинения Исократа назначались для чтения дома или в кружке друзей, и ни одно из них не произносилось ни в суде, ни в народном собрании… В роли мастера и учителя литературной прозы Исократ не имел соперников; слава его привлекала в его школу многочисленных учеников из разных мест Эллады европейской и азиатской. Цицерон сравнивал дом Исократа с гимназией и с открытой для всей Эллады мастерской; школу его он называл троянским конём, из которого толпою вышли герои, ученики; число слушателей Исократа доходило, по словам его биографа, до ста. Из его школы вышли историки Ефор, Феопомп, Андротион, ораторы Ликург, Леодамант и другие. Подобно софистам, Исократ учил за деньги, получая до 250 рублей серебром с ученика за курс; получал он иногда деньги и за свои сочинения - например за панегирик Евагору, садаминскому царю на Кипре, около 30 000 рублей серебром. Ученикам частью преподавались правила построения речи, начиная с подбора отдельных слов и кончая образованием длинных периодов, частью читались, с комментариями, собственные сочинения учителя. Об одном и том же предмете говорить на разные лады, подновлять старое, новому придавать печать старины, великое уничтожать, ничтожное превозносить - таково, по словам Исократа, назначение речи (IV, 8)… Период увлечения чудесною силою слова ознаменовался быстрыми успехами в разработке грамматики, в выяснении различных стилей и т.п. Усилиями Исократа завершено было развитие аттической прозы и приспособление её для разнообразнейших видов литературы не одних афинян, но и всех эллинов. Влияние Исократа перешло в Рим, отразившись на цицероновской прозе, а через последнюю проникло в книжную речь новых народов. Не обращаясь за украшениями к поэтической речи, избегая всего вычурного и напыщенного, Исократ довольствовался в своих уроках риторики и в составлении образцовых произведений теми средствами языка, какие были для всех доступны в живой речи современных ему афинян. Образцы предложений Аристотель в своей "Риторике" заимствует из Исократа. Периодическая речь, гармоническая, тщательно отделанная в своих составных частях, была впервые создана Исократом и преподана многочисленным его ученикам. На афинян, в высшей степени чувствительных к красотам слова, да и на прочих эллинов подобные сочинения производили чарующее впечатление (XII, 2; XV, 38-40). Но слава ритора не удовлетворяла Исократа; он желал учить современные поколения "не только красноречию, но и добродетели", т.е. морали и политике. Ему казалось, что только незвучный голос и робость перед толпою мешали ему играть роль вдохновителя народов и царей (XII, 9. 10)… В совершеннейшем из своих сочинений, "Панегирике", изданном после Анталкидова мира (387), Исократ советует эллинам прекратить разбирающие их распри и войны и соединенные силы Эллады направить на общего врага, царя персов, с предоставлением морской гегемонии афинянам, а сухопутной - спартанцам… С этого времени Исократ не переставал проповедовать мир в среде эллинов, борьбу эллинов против персов и завоевание Востока, где могли бы поселиться многие нуждающиеся эллины (XII, 11 сл., 74-76, 119-121 и др.). В умиротворителя Эллады и национального вождя эллинов Исократ пытался обратить то царя спартанского Архидама, то сиракузского тирана Дионисия Старшего, то царя македонян Филиппа. В 346 г., когда Филипп владел уже многими городами Фракии, разрушил олинфский союз, держал в своих руках Фермопилы и разорил Фокиду, Исократ приветствовал в беспощадном завоевателе благородного рыцаря, которому оставалось только опровергнуть клеветы афинских демагогов и стяжать себе вечную славу покорением Востока для свободных эллинов… Сохранился рассказ, будто Исократ не перенес роковой вести о поражении союзных эллинских сил при Xepoнее и уморил себя голодом… Историческая роль его сводится, помимо выработки общеэллинского литературного языка, к распространению раньше приобретенных понятий, гуманных и цивилизующих, далеко за пределы Афин; многочисленные ученики и читатели Исократа тем легче усваивали эти понятия, чем меньше изложение их носило на себе печать сильной, оригинальной личности".

Мы намеренно здесь пока опустили некоторые оценочные довольно субъективные характеристики Ф.Мищенко. Обратимся к характеристикам некоторых других энциклопедий.

Ещё дореволюционное издание "Энциклопедического словаря Гранат" в 22-м томе в отличие от статьи Ф.Мищенко дает такую характеристику: "Исократ является первым политическим эссеистом и публицистом (ср. XVIII, 244)… написанные им… политические речи обращены скорее к читателям, чем к слушателям".

С той поры такая характеристика утверждается и переходит в советские энциклопедии: "Исократ, древнегреческий оратор-публицист… По своим взглядам Исократ - яркий выразитель интересов богатой торговой буржуазии, стремление к экспансии на Восток за счет загнивающей колониальной Персии"; "Исократ… - выдающийся древнегреческий публицист…"; "Исократ… - древнегреческий публицист, автор многочисленных речей и трактатов… Он стал идейным вождем сторонников македонской ориентации, чьи идеи отразил в речи "Филипп" и в письмах к Филиппу".

"Краткая литературная энциклопедия" называет Исократа "древнегреческим писателем, теоретиком ораторского искусства, публицистом… идеологом верхушки рабовладельческого общества, сторонником объединения Греции в форме монархии".

"Исократ… - древнегреческий публицист…". Знаменательно, что последняя из цитируемых энциклопедическая статья была составлена одним из ведущих советских историков Древней Греции Э.Д.Фроловым, являющимся большим знатоком творчества и жизни Исократа, поэтому данную характеристику его пера нельзя считать просто случайным следованием устоявшейся в энциклопедической практике традиции.

Это подтверждает и название научной статьи Э.Д.Фролова, написанной в соавторстве с другим знатоком вопроса В.Г.Боруховичем, - "Публицистическая деятельность Исократа" и формулировки внутри самой статьи: "политическая публицистика Исократа"; "мы остановились подробно лишь на одной, правда важнейшей, стороне литературной деятельности Исократа - его политической публицистике"; "в новое время творчество Исократа стало объектом внимательного изучения как филологов, литературоведов, так и историков, обративших особое внимание на идеи его политической публицистики, на их связь с действительной жизнью и возможное влияние на развитие событий".

Сам В.Г.Борухович в другой своей статье отмечает: "Его <Исократа> литературное наследие ближе всего стоит к тому, что мы сейчас называем публицистикой".

Привычна эта характеристика творчества Исократа и для научных выводов большого знатока проблемы - историка В.Д.Исаевой. Одна из её научных статей называется "Особенности политической публицистики Исократа".

На основании только этих данных можно уверенно утверждать, что характеристики Исократа как "публициста", а его творческого наследия как "публицистики", в отличие от теории советской журналистики, были давно признаны советской исторической наукой как вполне устойчивые и "очевидные", хотя до недавнего времени в российском информационном пространстве никаких работ историков, которые бы однозначно доказывали этот тезис, не было. И вот недавно на русский была переведена книга немецкого исследователя Куле К. "СМИ в Древней Греции" (М., 2004).

При этом, конечно, надо помнить, что и сам Исократ, и его творчество существовали задолго до того, когда термины "публицист" и "публицистика" стали употреблять в Европе, не говоря уже об их употреблении в России и в русском языке. Поэтому для некоторой полноты рассмотрения данного вопроса и для большего понимания характера воздействия произведений Исократа на современников, силы этого воздействия, далее мы обращаемся к краткой истории происхождения и содержанию понятий "публицист" и "публицистика".

О публицистике

Поскольку этимологически слова "публицистика" и "публицист" латинского происхождения, для начала обратимся к достаточно современному "Словарю иностранных слов":

"ПУБЛИЦИСТ - писатель, создающий публицистические произведения (см. публицистика).

ПУБЛИЦИСТИКА [< лат. publicus общественный] - вид литературы, посвященной обсуждению насущных социальных вопросов, с целью прямого воздействия на общественное мнение; публицистика тесно связана с текущей прессой; произведения этого вида (статьи, очерки, памфлеты, фельетоны и др.).

ПУБЛИЧНЫЙ [< лат. publicus общественный] - открытый, гласный; общественный, не частный; публичное и частное право - воспринятое из римской юриспруденции основное деление буржуазного права; к публичному праву относятся: государственное, административное, финансовое, процессуальное право, к частному праву - гражданское в широком смысле слова…".

Латинско-русский словарь О.Петрученко дает такие значения: "publicus, -a, -um - публичный, общественный (противоположный privatus), I) к народу, к государству относящийся, народу, государству, казне принадлежащий, от народа исходящий, от имени, на счет государства совершающийся, устроенный; государственный, общественный… II) общий, а) общий, всеобщий, общеупотребительный, обычный… b) поэт. пер., обыкновенный, простой".

В нашем распоряжении пока не оказалось авторитетных сведений о начале времени употребления слов "публицистика" и "публицист" в языках Западной Европы. Поэтому прослеживаем это на отечественном материале. Историк античности Л.С.Ильинская в своем словаре-справочнике "Латинское наследие в русском языке" предлагает свои краткие версии истории проникновения к нам однокорневых слов:

"Публика G Publicus, -a, -um общественный государственный, официальный; народный, публичный. G Со времен Петра I через польский или немецкий. ПубличныйG …общественный… G Со времен Петра I через польское publcizny. Публиковать… Publico, publicavi, publicatum, publicare сделать общим достоянием; объявить всенародно, обнародовать, опубликовать; обратить в доход государства, конфисковать. G Со времен Петра I первоначально в значении объявлять. Через польск. Публикация… G Со времен Петра I первоначально в значении конфискация. Через польск. Публицист. Публицистика. Публицистический… С середины XIX века".

Академический "Словарь современного русского литературного языка" определяет публицистику как "вид литературы, посвященной злободневным общественно-политическим вопросам современности; совокупность произведений этого вида". Отсылает к Словарю Толля (1864) и возводит к немецкому "Publizistik" от латинского "Publicus". Однако словарная статья на слово публицист отсылает нас к словарю Яновского 1806 года, а во втором значении публицист - специалист по римскому публичному праву через пушкинского "Арапа Петра Великого" возводит употребление слова публицист к началу XVIII века.

Пока ограничившись данными сугубо филологическими иллюстрациями, которые дают самые общие представления о микрокосме понятий "публицистика" и "публицист", обратимся к более расширенным толкованиям понятия "публицистика" в энциклопедический словарях. У Ф.А.Брокгауза и И.А.Ефрона предлагается довольно выразительная статья "Публицистика", подписанная инициалами Ар. Г. Понятие характеризуется так:

"…Обсуждение в печати насущных вопросов общественно-политической жизни. Вопросы эти могут быть также предметом научного исследования, но общность предмета не должна вести к смешению области науки и публицистики. Разница определяется прежде всего мотивами - практическими в публицистике и теоретическими в науке; для публицистики изучение, теория есть всегда лишь средство, ведущее к определенной цели - практическому выводу. Можно сказать, что публицистика относится к науке об обществе и государстве, как технология к естествознанию: она черпает из науки обобщения и обращает их в направления. Популяризирует ли публицист выводы науки или сообщает результаты своего исследования, он делает это не для обучения, а для поучения, не для сообщения знаний, а для воздействия на ту политическую силу, которая называется общественным мнением. Поэтому в область публицистики входят только насущные вопросы, имеющие решающее значение в направлении текущей жизни; таким может явиться в данный момент и чисто теоретический вопрос, имеющий при другой комбинации исключительно научное значение. Ускоренный пульс общественной жизни, требующий от своих руководителей всегда определенного и готового мнения, не дает в публицистике места сомнению и колебанию. В борьбе за то или иное направление общественно-политического развития, которая есть лишь усложненная форма борьбы за существование, нет возможности справляться с тем, закончено ли точное исследование известного предмета в науке. С вынужденною часто самоуверенностью публицистика опережает выводы осторожной науки и решает вопросы, которые так или иначе должны быть решены тотчас же; всегда субъективная, она исходит не столько из исследования прошлого, сколько из идеала будущего".

Пока прервемся в цитировании этой весьма красноречивой характеристики, чтобы обратить внимание на последнюю фразу, утверждающую, что публицистика "исходит не столько из исследования прошлого, сколько из идеала будущего", поскольку она очень верно выражает не только общественно-политическую публицистику как таковую, но и главное свойство основных политических произведений Исократа как самой общей программы для развития Эллады. Исократ, как родоначальник политической публицистики, не только заложил характерные алгоритмы, закономерности жанра и самого рода деятельности и практически определил их место в жизни общества, которые так живописно представлены в только что приведенной характеристике, но и своей деятельностью указал на всегдашнюю устремленность публицистики в будущее, в качестве инструмента формирования и формулирования целеуказующих идей и "лозунгов", связанных с развитием общества на ближайшую и весьма отдаленную перспективу.

Собственно говоря, начиная с Исократа политическая публицистика становится инструментом формирования высказанной, сформулированной словесно идеологии общественного развития, того или иного общества на определенном историческом этапе. Именно как ученый и ответственный гражданин своего отечества, Исократ стал первым европейским идеологом-практиком и родоначальником общественно-политической идеологии как самостоятельной политической дисциплины среди так называемых общественных наук. Но вернемся к энциклопедической статье о публицистике:

"Полемизируя с противником, она, по необходимости, видит в нем не столько заблуждающегося теоретика, сколько носителя и защитника вредных воззрений, распространение и утверждение которых пагубно для общества; на этой почве легок переход от воззрений противника к его личности; поэтому на всем протяжении существования публицистики самые яркие образцы мы находим в форме памфлетов".

Это очень важный и верно сформулированный тезис: политическая публицистика неотрывна от современной ей политической борьбы и подчиняется законам этой борьбы, в которой нередко "цель оправдывает средства".

Далее автор обращается к истории этого литературного жанра и вида общественно-политической деятельности: "Есть попытки видеть начало публицистики в далеком прошлом литературы; Ренан даже называл Библейских Пророков публицистами древности".

Безусловно, это утверждение французского философа и религиоведа Жозефа Эрнста Ренана (1823-1892) может показаться преувеличением, но обличительные речи Ветхозаветных Пророков и собственно их пророчества, то есть мистические свидетельства о будущем, о том, что ждет еврейское общество без покаяния в пороках и богоотступничестве, на рациональном уровне вполне согласуется с футурологическими прогнозами как Исократа, так и политических публицистов нового и новейшего времени. Именно такая вызывающая интерполяция Ж.Э.Ренана начала публицистики почти за полторы тысячи лет до Р.Х. психологически облегчила для более поздних исследователей вопроса возможность утверждения о существовании публицистики как литературного жанра в Греции IV века до Р.Х.

Хотя автор энциклопедической статьи конца XIX века, видимо, открыто не разделяет точку зрения Ж.Э.Ренана, как, вероятно, и сами редакторы-составители "Энциклопедического словаря", поскольку мы помним, что в словарной статье "Исократ" ещё отсутствует характеристика древнегреческого ритора как публициста. В "Новом энциклопедическом словаре" той же фирмы, изданном уже в начале ХХ века в статье С.Меликовой "Исократ" также отсутствует такая профессиональная характеристика "публицист", и это, возможно, не случайно.

"Несомненно, однако, - продолжает "Ар. Г.", - что публицистика в современной её форме есть создание новой истории, все течение которой - начиная с предвестников реформации - ознаменовано мощным развитием публицистики, которой принадлежало участие в возбуждении и организации самых важных общественных движений. Это значение публицистики усилилось с появлением периодической прессы. Роль публицистики в современной жизни громадна. Даже в тех случаях, когда она идет за общественным мнением, она влияет на него, давая ему определенное выражение и модифицируя его в ту или иную сторону. Большинство выдающихся политических деятелей Западной Европы начинало и начинает свою деятельность с публицистики, прибегая к её помощи и впоследствии. Особенное значение имеет публицистика в России, где она является почти единственным и во всяком случае главным проявлением частной общественно-политической инициативы и где так важна руководящая роль литературы".

Тут, несколько забегая вперед, можно сказать, что, несмотря на столь верную характеристику значимости публицистической деятельности в России, в этом свете специальный научно-исторический или пристальный общественно-политический интерес к Исократу как к родоначальнику и к его творчеству как началу публицистики отсутствовал. Правда в библиографиях, как отмечалось выше, есть сведения об издании его речей ещё в XVIII веке (Исократа политические речи... На российский язык переведенные Иваном Дмитревским. СПб., Имп. Акад. Наук, 1789), а также есть относительно старинная публикация Исократа на русском языке в сборнике "Политические речи" (М., 1836).

Но в научной и общественно-политической сфере внимания Исократу как политическому писателю и теоретику уделялось значительно меньше, чем его современникам Платону, Аристотелю, политическому противнику - оратору Демосфену и более позднему последователю Исократа уже на римской почве - Цицерону. На Исократа в России скорее смотрели как на учителя риторики, на его творчество как на отвлеченные образцы для гимназических или семинарских упражнений, как на источник исторических сведений уточняющего характера, но не как на источник исторических осмыслений современных Исократу общественно-политических процессов.

Надо сказать, что публицистическая практика в России значительно опережала историческое и теоретическое осмысление публицистики как жанра и вида литературы. Гораздо больше внимания этой проблематике, хотя и при весьма специфическом "марксистском" подходе, уделялось в советское время, но отказ генезису публицистики в античную эпоху был присущ и тут:

"Публицистика… - особый вид литературных произведений, трактующих актуальные общественно-политические вопросы в периодической печати и в отдельных изданиях… Большую общественную роль публицистика стала играть ещё в средние века, в эпоху феодализма, когда она служила орудием борьбы против неограниченного авторитета Церкви, против религиозного мировоззрения, пробивала дорогу естествоиспытанию, содействовала формированию сил нового общественного строя…"

Весьма обстоятельно и вполне авторитетно публицистика описана известным литературным критиком И.А.Дедковым в статье для "Краткой литературной энциклопедии": "Публицистика… - род литературы и журналистики; рассматривает актуальные политические, экономические, литературные, правовые, философские и другие проблемы современной жизни с целью повлиять на общественное мнение и существующие политические институты, укрепить или изменить их в соответствии с определенным классовым интересом (в классовом обществе) или социальным и нравственным идеалом".

Игорь Дедков, однако, написал: "Европейскую публицистику возводят к Библейским Пророкам, жанру менипповой сатиры или к писателям и творцам эпохи Возрождения и Реформации, - когда появился массовый читатель и книгопечатание".

Тут надо пояснить, что "мениппову сатиру" или иначе "мениппею" возводят к древнегреческому философу-кинику и писателю-сатирику III века до Р.Х. Мениппу, все произведения которого были утрачены во времени, и сохранилась только память о нем самом как родоначальнике названного сатирического жанра, характеризующегося "свободным соединением стихов и прозы, серьёзности и комизма, философских рассуждений и сатирического осмеяния, общей пародийной установкой, а также пристрастием к фантастическим ситуациям (полет на небо, нисхождение в преисподнюю, беседа мертвецов и тому подобное), создающим для персонажей возможность свободного от всяких условностей поведения". К характерным представителям жанра специалисты относят Варрона, Сенеку Младшего, Петрония и Лукиана.

И.А.Дедков впрямую не отказывает Исократу в лаврах родоначальника политической публицистики, но совершенно игнорирует этот тезис. Хотя та же "Краткая литературная энциклопедия" называет Исократа "древнегреческим писателем, теоретиком ораторского искусства, публицистом…"

Но вернемся к его характеристикам самой публицистики, довольно близким к тому, что писал он об этой литературе автор из Энциклопедического словаря Ф.А.Брокгауза и И.А.Ефрона, и весьма уточняющим особенности этого явления: "Некоторые исследователи сближают публицистику с наукой ("идеологической наукой"). Действительно, научность, поиски истины отличают политическую и философскую публицистику… Однако возведение публицистики непосредственно в сан науки и связанное с этим требование всесторонности, аргументированности, полноты используемых фактов и тому подобного не учитывает извечных общественных функций публицистики, определяющих особенностей её жанра и стиля, рассчитанных преимущественно на сознание всего общества, нации, народа, класса, на широкого читателя, его здравый смысл и непосредственные эмоции. Основной пафос публицистики - в убеждении, пропаганде, призыве. Неправомерно также ставить знак равенства между публицистикой и журналистикой в целом, массовой общественно-политической литературой, включающей материалы информационного и популяризаторского характера. Подлинная публицистика - высший род журналистики. Используя почти все газетные и журнальные жанры (статья, фельетон, очерк, обозрение, рецензия, памфлет), она выделяется тем, что исполнена полемики, спора, борьбы за новые идеи. Публицист - общественный деятель и гражданин своего Отечества. С его творчеством несовместимы робость и трафаретность мысли, иллюстративность и несамостоятельность взгляда".

"С давних пор много споров вызывает проблема соотношения публицистики и литературной критики. "Я критик, а не публицист", - не раз говорил А.А.Григорьев. Ф.М.Достоевский возражал ему: "Но всякий критик должен быть публицистом, в том смысле, что обязанность всякого критика - не только иметь твердые убеждения, но уметь проводить свои убеждения. А эта-та умелость проводить свои убеждения и есть главная суть всякого публициста!"".

Приведенные выше дефиниции и описательные характеристики публицистики у автора Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона и у И.А.Дедкова чрезвычайно важны для осмысления личности и деятельности Исократа.

Для решения общественно-политических задач - объединения людей в сплоченные общественные группы, поддерживающие ту или иную идею или, как стали говорить в новое время, одну политическую линию в своих симпатиях и действиях, политический публицист, конечно, взывает к логике и здравому смыслу, но больший упор он делает на силу убеждения, на психологическую мотивировку, а не на строгую систему доказательств правильности позиции или идеи, которую он отстаивает и поддерживать которую призывает избранные им общественные группы.

В этом смысле публицистика и публицистическая деятельность всегда партийна. Её главная задача именно убеждать, а не доказывать, хотя нередко в деталях публицистика как литературный прием использует и логические цепочки доказательств, но это прием, апеллирующий к психологии слушателя-читателя, что его разум уважают, а не взывают только к его эмоциям. Публицистика обращается в первую очередь к его социальным привязанностям, корпоративным интересам и к его чувствам.

Это не означает, что публицистика обманывает свою аудиторию. Есть своя жизненная правда и у социальных эмоций. Научная же доказательность требует полнейшей эмоциональной беспристрастности, что в социально-политической жизни просто невозможно. Именно это культурологическое открытие или социальное изобретение сделал Исократ. Он соединил традиции устного ораторского мастерства - судебного и политического - со средствами высокой литературы - поэзии, драматургии, прозы, со средствами изысканной научной прозаической речи, в первую очередь с методами этической философии и опытами исторических описаний, с образностью религиозных преданий. Весь этот богатый инструментарий античной речевой культуры он подчинил задаче продвижения своих политических идей.

Никто до него так последовательно не поступал, хотя политические ораторы - современники Исократа стремились к тому же, но политические ораторы, выступающие устно, следовали античному юридическому принципу "здесь и сейчас". И хотя их политические проповеди потом распространялись в письменном виде, задача каждой ораторской речи имела целью данного выступления здесь и сейчас убедить Народное собрание или заседание другого общественно-политического института принять то решение, правильность или справедливость которого отстаивается в речи. В результате трудно было разделять стратегические и тактические политические идеи, оставаясь верными одним и пренебрегая другими на протяжении длительного времени.

Исократ, видимо, понял: настоящая политическая идея стратегического характера может воодушевить народ Греции, если она будет внедряться в общественное сознание годы и даже десятилетия. Он выбрал три стратегические идеи, органически взаимосвязанные: 1) объединение греческой цивилизации в единое политическое целое, 2) возрождение-укрепление, а на самом деле создание заново греческой архэ - державы с Афинским полисом в её ядре и 3) освободительный поход на Персидскую сверхдержаву.

Именно поэтому хотелось бы уделить немного внимания ещё одному понятию, содержащемуся в формулировке темы доклада.

Об идее

Обратимся к характеристике слова "идея", данной известным русским философом Владимиром Соловьевым для "Энциклопедического словаря Ф.А.Брокгауза и И.А.Ефрона":

"Идея - в древней философии так обозначается умопостигаемая и вечная сущность предмета в противоположность его чувственному, преходящему явлению (см. Платон, Неоплатонизм). У Канта идея есть априорное понятие чистого разума, не отвечающее никакому внешнему предмету, но выражающее функцию самого разума - завершать высшим единством всякое рассудочное познание. У Гегеля своеобразно соединяются оба эти главные смысла слова "идея" упразднением их ограниченности: его идея есть Платоновская сущность, но не вне процесса, а в нем самом и вместе с тем это Кантовское понятие чистого разума, но не лишенное бытия, а созидающее всякое бытие в себе и из себя. - У английских и французских философов, не подчинившихся влиянию кантианства и гегельянства, идея сохранила чисто психологическое значение: идеями называются здесь не только все общие отвлеченные понятия, но и простые представления".

Можно совершенно определенно полагать, что термин "идея" в его Платоновском значении в публицистике Исократа не встречается по той простой причине, что наш персонаж нá дух не переносил Платона и его Академию, и тот отвечал ему взаимностью. Подлинным кумиром Исократа было слово-логос и словесность. Сохраняя уважительное отношение к обоим "идейным" соперникам, мы, применительно к данному докладу, понятие "идея" относительно содержания творчества Исократа употребляем в том "англо-французском" значении, о котором писал В.С.Соловьев, идеями называя "не только все общие отвлеченные понятия, но и простые представления".

К слову "идея" в политическом контексте тесно примыкает понятие "идеология". Поскольку такие исследователи, как Э.Д.Фролов и В.Г.Борухович неоднократно употребляют по отношению к Исократу политический термин "идеолог", мы посчитали нужным дать энциклопедическую дефиницию "идеологии" того же Владимира Соловьева:

"Идеология - метафизическая философия, понимаемое как учение об идеях. См. Destutt de Tracy "Elements dideologie" (1801-1815). К этому направлению примыкает школа Кузена. Слово "идеология" в этом значении не сохранилось в философской терминологии. Более употребительно (особенно во Франции) другое значение, введенное Наполеоном I, который называл идеологами всех тех, которые на каких-нибудь принципиальных основаниях противились практическим требованиям текущей политики".

Как видим, современное значение слова "идеология" в русском языке совершенно иное, чем оно было в конце XIX столетия. Сейчас идеология понимается как некая политическая программа, непротиворечивый свод политический идей, подчиненных тому или иному мировоззрению.

В этом контексте политическую идею можно было бы определить как предельно минимизированную логическую формулу или цель, с которыми в конечном итоге могут согласиться максимальное число сограждан. Именно поэтому конечная формулировка политической идеи - перспективной цели развития общества - должна отличаться предельной простотой и ясностью, и вместе с тем быть вербальной емкостью для максимального большинства и разнообразия политических эмоций и пристрастий.

В трудах историков, культурологов и филологов нашей эпохи довелось прочитать неоправданно снисходительные оценки к именно политическим достоинствам трактатов Исократа. Но приведу только два примера, характерных для целого ряда оценок. Первый - отрывки из энциклопедической статьи Ф.Мищенко, которые я опустил при первом цитировании этого материала. В конце XIX века подобные оценки выглядели так:

"До конца дней своих… Исократ стремился направлять события к определенной цели, посредством воззваний к народам и царям, и никак не мог понять, почему никто не пользуется его уроками в политике… Ему казалось, что только незвучный голос и робость перед толпою мешали ему играть роль вдохновителя народов и царей (XII, 9. 10). На самом деле больше, нежели голоса, недоставало Исократу верности понимания людей и событий, силы воли и решимости, страстного увлечения идеей и неутомимого изыскания живой действительности в её сокровенных мотивах и причинах - тех именно качеств, которые обеспечивали великим ораторам греческим и римским успех в многолюднейших собраниях. Вместо фактов, приуроченных к данному месту и времени, вместо нeoтразимых заключений из фактов Исократ обыкновенно предлагает своим читателям несколько общих положений о желательном порядке вещей и облекает эти мысли в изящную форму многоречивых советов, в том убеждении, что народы или цари только дожидались благонамеренных указаний ритора и готовы согласовать с ними свои поступки… Исократ оставался до конца верным своему самоослеплению. Ко времени после херонейской битвы относится письмо Исократа к Филиппу, в котором ритор с радостью оповещает, что теперь, когда умиротвоpeние эллинов наступило само собою, царю легко исполнить заветную мечту своего советника. Исократ был ритор бедный оригинальными идеями, мечтатель без точных сведений о положении вещей. Несравненный мастер формы, он был лишен энергии, энтузиазма и творчества мысли. Историческая роль его сводится, помимо выработки общеэллинскаго литературного языка, к распространению раньше приобретенных понятий, гуманных и цивилизующих, далеко за пределы Афин; многочисленные ученики и читатели Исократа тем легче усваивали эти понятия, чем меньше изложение их носило на себе печать сильной, оригинальной личности".

Э.Д.Фролов в книге "Огни Диоскуров" (Л., 1984) пишет об "иллюзорности последней надежды Исократа - его попытки совместить несовместимые принципы - полисной автономии и свободы с идеей объединения эллинов под руководством сильного монарха".

Тексты Исократа, которые составляют ядро его творческого наследия, нужно читать не с позиций школьного литературоведения, а с точки зрения современной политической журналистики и сопоставлять их литературные приемы и доводы с известными нам историческими реалиями древнегреческой жизни. Тогда становится совершенно ясно, что в свое время эти трактаты имели громадную силу политического воздействия и на афинян, и на греков колоний, порабощенных персами, и на македонскую верхушку. Исократ изначально не ставил задачи покорять собрания, эмоциональные страсти которых в конце концов привели к битве при Херонее. Он обращался к сознанию своих соотечественников, к их внутренней восприимчивости к его идеям и чувствам.

Греки объединились летом 338 года до Р.Х. - уже после смерти Исократа при гегемонии Царя Филиппа Македонского. Археологами на Афинском Акрополе были найдены два фрагмента надписи на стеле гиметтского мрамора, там содержится формула клятвы, принесенной участниками Коринфского конгресса, на котором были представлены делегаты всех греческих городов. Был создан союз греческих городов во главе с союзным советом. Македонский Царь Филипп, заключивший договор с каждым из городов-государств, был объявлен вождем-гегемоном - руководителем внешней политики единой Греции:

"Клятва. Я клянусь Зевсом, Геей, Гелиосом, Посейдоном, Афиной, Аресом, всеми богами и богинями. Я останусь верен миру и не нарушу того договора, который был заключен с Филиппом Македонским. Я не выступлю походом ни на суше, ни на море и не причиню вреда тем, кто останется верен клятвам. Я не захвачу какой-либо хитростью или уловками для военных целей ни города, ни укрепления, ни гавани, принадлежащие участникам мирного договора. Я не посягну на царскую власть Филиппа и его потомков, а также на государственное устройство, существовавшее у каждого государства в тот момент, когда приносились клятвы о мире. Я сам не сделаю ничего, противоречащего этому договору, и не позволю никому другому по мере сил. Если кто-либо сделает что-нибудь нарушающее этот договор о мире, я окажу тем, кому будет причинен вред, такую помощь, какую они попросят. Я буду воевать с нарушителем общего мира в соответствии с решением союзного совета и приказом вождя..."

А уже при сыне Царя Филиппа - Александре Великом после ряда восстаний силой объединенные греки вместе с македонцами весной 334 года до Р.Х. отправились в завоевательный поход на Восток. Царь Александр переправился через Геллеспонт (Дарданеллы) и первым ступил на Азиатский континент. Кончилась эпоха полисной демократии и наступила эпоха эллинизма. Если это не пропаганда идей, сформулированных Исократом - идей панэллинизма, общегреческой архэ и покорения Востока, стала причиной разгрома Персии, то тогда его по справедливости нужно назвать не политическим публицистом, а мистическим пророком, гениальным предсказателем. Ведь не надо забывать, что с "Панегириком" он выступил в 380 году, а с "Филиппом" около 346 года до Р.Х., то есть за 46 и за 12 лет до начала крушения Персии.

2. Панэллинские мотивы в публицистике Исократа

О панэллинизме

Но обратимся более подробно к составным политической стратегии Исократа - к панэллинизму и монархической идее.

Весьма существенный термин, употребленный в формуле темы доклада - "панэллинизм". Его нельзя путать с близким по звучанию, но совершенно иным понятием "эллинизм". Последним принято называть время, наступившее уже после падения полисной Греции, этот термин выражает распространение черт и достижений эллинской цивилизации за пределами собственно эллинского, греческого мира, распространение, которое началось уже после смерти в 338 году Исократа и в 336 году Царя Филиппа Македонского - в результате завоеваний Царя Александра Македонского. Эпоха эллинизма имеет своим ближайшим пределом начало римского владычества и на Балканах, и по всем землям средиземноморского бассейна, но в широком смысле эллинизм продолжался и на всем протяжении Римской Империи вплоть до её падения.

Термином же "панэллинизм" историки называют комплекс "панэллинских", то есть общегреческих, всегреческих идей и связанных с ними различных мероприятий объединительного характера VI-IV веков до Р.Х. К таким мероприятиям можно отнести и регулярные Олимпийские игры, и организацию двух Афинских морских союзов, и, наконец, общегреческий Коринфский конгресс в 336 года до Р.Х., признавший гегемонию Царя Филиппа II Македонского над греческими полисами.

Конечно, термин "панэллинизм" не современен Исократу, но в исторической науке он выражает объединительные усилия греков с целью преодоления постоянной межполисной вражды и соперничества. Сам Исократ в своем самом знаменитом произведении "Панегирик" пишет:

"15. Теперь - о том, что касается всех. Ораторы, которые говорят, что пора нам прекратить взаимные распри и обратить оружие против варваров, перечисляя тяготы междоусобной войны и выгоды от будущего покорения Персии, совершенно правы, но забывают о главном. 16. Эллинские города большей частью подвластны либо Афинам, либо Спарте, и разобщенность эту усиливает разница в их государственном и общественном строе. Безрассудно поэтому думать, что удастся побудить эллинов к совместным действиям, не примирив два главенствующих над ними города". Исократ тем самым косвенно указывает, что идея общеэллинского объединения, то есть идея панэллинизма принадлежит не ему, но он предлагает политическую схему решения этой проблемы.

Не вдаваясь в историю происхождение термина "панэллинизм", сделаю только одно предположение, что на его формирование в исследовательской среде нового или новейшего времени могли повлиять сами словоформы в названии речей Исократа "Панегирик" и "Панафинейская". Важно отметить, что жанрового литературного определения "панегирик" в синонимическом значении "похвальное слово", "похвала" (жанр, получивший особое хождение в средневековой литературе) до произведения Исократа не существовало. Исследовательница И.Ковалева пишет: "Слово "панегирик" в современном Исократу языке ещё не имело развившегося впоследствии значения "хвалебная речь", но обозначало речь, произносимую на общегреческом празднестве, например, на Олимпийских, Истмийских или Пифийских играх".

Недостаток кругозора в данной теме не позволяет сейчас утверждать что-либо категорически, однако обращение к корневой этимологии слова "панегирик" позволят усомниться, что словом "панегирик" при Исократе и даже до него именовали именно речь на подобных общегреческих собраниях.

В упоминавшемся "Словаре иностранных слов" мы находим схожее определение:

"ПАНЕГИРИК - [< logos paneyrikos праздничная торжественная речь] - 1) у древних греков и римлян - патриотическая речь, в которой восхвалялись подвиги предков, доблесть народа и т.д.; позднее - похвальное слово оратора в честь кого-либо, чего-либо; 2) восторженная и неумеренная похвала".

Обращение к Греческо-русскому словарю позволяет заглянуть в проблему несколько глубже. Первоначальное обращение к слову "панегирик" дает вроде бы ту же картину:

"pan"gurij - праздновать всенародный праздник; отправляться на праздник: ™j pÒlin; говорить речь на торжественном народном собрании, особенно похвальную речь.

panhgurikÒj, 3. праздничный, торжественный; lÒgos торжественная, похвальная речь, произнесенная во время какого-либо народного праздника". Обращение же к составляющим слова "панегирик" - к приставке "pan", обозначающей некую всеобщность (как в термине "панэллинизм"), и к корневой части "gurikÒj", которая восходит к существительному "gàroj", что означает "круг", приближает нас к внутреннему содержанию слова. Ввиду этого внутреннее, первоначально образное звучание слова "панегирик" обращает нас к некоему "все-кругу", "пан-кругу", большому кругу.

Известно, что у славянских народов "кругом", "радой" или "коло" называли и называют большие и не очень большие собрания равных. Конечно, для того чтобы что-либо утверждать определеннее, необходимо в дополнительных изысканиях выяснить, было ли в греческих традициях называть свои собрания кругом, или это простое совпадение в словарной статье, описание одного из значений слова "панегирик" с "торжественным народным собранием".

Впрочем, известно, что у средиземноморских народов, как яфетических, так и семитических, в обычаях были особые экстатические танцы религиозного содержания - праздничные круговые пляски, называемые иногда в этнографической литературе "одноножными", когда участники танца, опираясь на плечи друг друга, под ярко выраженную ритмическую музыку скачут по кругу, лишь через два-три шага одновременно меняя опорную ногу. Так, предположительно, было во время элевсинских торжеств. Да, впрочем, эти обычаи сохраняются и теперь, например, в знаменитых новогреческих "сиртаки" или в "зикре" у современных шиитов и ваххабитов.

Таким образом, "круг" у греков мог быть синонимом просто веселья, торжества, связанных с праздничными танцами. Но есть и другая филологическая ассоциация, которую в качестве рабочей гипотезы можно допустить только потому, что мы знаем, какое значение слову-логосу придавал сам Исократ. Круговые "одноножные" пляски издревле применялись и в военном искусстве для поднятия собственного боевого духа, и для заклинания языческого божка Пана или Фавна с целью посеять ПАНику, ПАНический, то есть всеобщий ужас в рядах противника. Круговые скачущие пляски символизировали собой игрища козлоногих фавнов и также совершались перед очистительными жертвоприношениями козлов, что-то вроде ветхозаветных козлов отпущения (Лев. 9, 3), откуда, собственно, пошли песни жертвенных козлов - козлиные песни, оды - траг-одии, то есть трагедии.

Не исключено, что Исократ, как убежденный эллинский язычник, к тому же, видимо, из числа посвященных в элевсинские таинства, придавал своей главной речи "Панегирик" не только прямое логическое и психологическое, но и скрытое духовно-заклинательное значение, чтобы заронить в сердца персидской властной верхушки зерна будущей паники перед лицом объединяющейся Греции. Не случайно же примерно в то самое время Пророк Даниил в толковании деталей сна персидского царя говорил: А козел косматый - царь Греции, а большой рог, который между глазами, это - первый ее царь (Дан. 8, 21). Если это так, а Исократ, думаю, вполне сознавал, что и его "Панегирик", и "Филиппа" обязательно будут читать при дворе персидского царя, то данные тексты нам можно рассматривать не только как произведения высокого стиля, вдохновляющие греков и македонцев на войну, но и как сознательно созданное оружие информационно-психологической войны - как высокопрофессиональные средства спецпропаганды (есть такая военная специальность) для разложения морального духа противника.

Искренняя религиозная приверженность Исократа эллинским культам и его посвященность в эзотерические мистерии следуют не только из многочисленной мифологической фактуры его речей, но и из фигур умолчания, свойственных именно для посвященных, на которые указывали его современники. Так например, его политический соперник, но не противник, а также сторонник афинской промакедонской партии племянник Платона - Спевзипп в своем письме к Царю Филиппу Македонскому писал по поводу тех мест речи Исократа "Филипп", где он говорит о происхождении династии Македонских Царей от Геракла:

"2. Исократ ведь не показал благодеяний, сделанных Элладе тобой и твоими предками; он не развеял клевету некоторых, направленную против тебя; в посланных тебе речах он не щадит и Платона. Однако ему не следовало бы прежде всего забывать о близости, существующей между тобой и нашим государством, но разъяснить ее и для твоих потомков: ведь Геракл, в то время как издревле существовал у нас закон, что чужестранец не может быть посвящен в мистерии, пожелав быть посвященным, стал приемным сыном Пилия. 3. А если дело обстоит так, Исократ имел возможность обращаться к тебе как к гражданину, ибо ваш род восходит к Гераклу. А после этого поведать о благодеяниях Элладе, оказанных ей твоим предком Александром, а также и другими (предками). Он же скрыл их как какие-то тайные и повлекшие за собой бедствия дела".

Здесь явно идет речь о неких сохраняемых при храмах преданиях гераклического цикла тайного характера, не имевших в силу этого широкого хождения, но в которые были посвящены и Спевзипп, и Исократ, на что косвенно и указывает Спевзипп. Это, конечно, допущение, но более тщательная профессиональная религиоведческая экспертиза текстов Исократа могла бы рассмотреть это предположение.

Таким образом, пока не будем исключать ни возможность религиозно-мистических корней понятия "панегирик" в контексте речи Исократа, ни значения "круга" как определения некоего большого, всенародного, и даже всеэллинского собрания, "собора".

Вот что хотелось бы предварительно сказать об идее панэллинизма в публицистике Исократа.

Панэллинизм - идеология кризиса

В.Г.Борухович и Э.Д.Фролов справедливо характеризуют состояние Греции во время жизни нашего персонажа как предельно кризисное:

"В историю античной Греции IV век вошел как век кризиса. Полисный строй классического периода не выдержал испытания временем и к середине IV века столкнулся с такими трудностями, порожденными объективным ходом исторического развития, с которыми он уже не был в состоянии справиться. Развитие и специализация ремесла, рост крупной морской торговли, расширение сферы деятельности торгово-ростовщического капитала и, особенно после Пелопоннесской войны, усиленная концентрация собственности и одновременно разорение массы свободных производителей - все это не только привело к подрыву полисных принципов экономической автаркии и автономии, но и нарушило стабильность социальной структуры каждого отдельного полиса, усилило разложение гражданского коллектива и обострило отношения между бедными и богатыми гражданами, что было особенно опасно ввиду непрерывной угрозы возмущения рабов. Полисная система оказалась несостоятельной перед лицом этих острых проблем. Ни зыбкое единство демократических полисов в рамках Афинского морского союза, ни тем более откровенно империалистская гегемония олигархической Спарты после Пелопоннесской войны не разрешили ставившейся экономическим и политическим развитием задачи преодоления полисного партикуляризма; с другой стороны, каждое государство в отдельности демонстрировало свою неспособность справиться с внутренним разложением, преодолеть противоречия, раздиравшие граждан, создать столь необходимое для существования полиса гражданское единство и согласие. Смута охватила все города Эллады; обескровленные непрекращающейся борьбой за гегемонию, раздираемые внутренними противоречиями, полисные государства быстро клонились к упадку. Помимо всего остального, это нашло свое отражение и в том, что место гражданского ополчения, ранее выступавшего на поле боя для защиты родины, занимает наемная армия с наемными командирами - свидетельство глубокой деградации гражданского патриотического духа".

Сама по себе интеллектуально насыщенная жизнь Афин, конечно, не могла не реагировать идейно на эти обстоятельства политического бытия: "Развившись прежде всего в сфере социально-экономической и политической, кризис нашел необходимое отражение и в идеологии. Стихийно растущая аполитичность, бесплодные мечтания о возврате к золотому веку Кроноса, в особенности популярные среди народных масс, индивидуалистические и космополитические настроения все более охватывали верхушку общества, жажда переворота и полного передела имущества у одних и тоска по сильной власти, которая обеспечила бы надлежащий порядок, у других, были проявлением той всеобщей неудовлетворенности, которая под влиянием успехов спекулятивной философии (в лице софистов и Сократа) вызвала к жизни критический пересмотр всех доктрин, порожденных прежде полисной жизнью. IV век - век политической теории и публицистики по преимуществу. Именно в это время достигли своего наиболее полного развития и получили наиболее яркое литературное воплощение новые политические доктрины, родившиеся в борьбе с традиционными - демократической и олигархической; усилиями главным образом сторонников второй из них родилась принципиально несовместимая с полисной системой монархическая доктрина. В ряду политических писателей, выдвинувшихся в это время, выдающееся место принадлежит Исократу - оратору, развившему особый жанр письменного красноречия, ритору, пытавшемуся превратить занятие красноречием в орудие нравственного и политического воспитания, писателю, с чьим именем в нашем сознании и связывается по преимуществу представление о политической публицистике IV века".

Уже в довольно ранней речи "Похвала Елене", представляющей собой скорее отвлеченное риторическое упражнение, составленное, видимо, для учеников риторической школы, которую организовал Исократ, а не собственно политическое произведение, он в заключение трактата пишет об объединительных мотивах у эллинов в пору Троянской войны:

"67. Мы опустили гораздо больше, чем сказали. Ведь помимо искусств, наук и прочих полезных вещей, происхождение которых можно связать с Еленой и с Троянской войной, мы справедливо можем считать причиной, что мы не оказались рабами варваров. Легко обнаружить, что именно благодаря Елене эллины смогли придти к согласию и предприняли совместный поход на варваров. Тогда-то впервые Европа водрузила трофей в честь победы над Азией. 68. И благодаря этому мы достигли великой перемены: в прежние времена варвары, потерпевшие какую-нибудь неудачу у себя в стране, брались управлять эллинскими городами. Так Данай, бежав из Египта, захватил Аргос; сидонец Кадм воцарился в Фивах, карийцы заселяли острова, а сын Тантала Пелоп завладел всем Пелопоннесом. После же Троянской войны наш народ настолько усилился, что мы отобрали у варваров и большие города и много земли". Как отмечает в комментарии к этому месту К.М.Колобова: "Единство эллинов ради победы над варварами - излюбленная мысль Исократа".

Характерно, что в то время, когда Исократ составил эту похвалу, в греческой литературе было принято порицать Елену как главную виновницу кровопролитной десятилетней войны, принесшей неисчислимые бедствия двум народам - Эллинскому и Троянскому. И хотя уже Горгий - учитель Исократа - до этого составлял речь "Похвала Елене", этот экспериментально-эстетический трактат был совершенно лишен политического содержания. И уж конечно, Горгий не мог бы себе позволить говорить о пользе Троянской войны. У Исократа в его "Похвале Елене" этот прием прямого вызова устоявшемуся общественному мнению, потрясающий у читателя привычное представление о порядке вещей и шкале ценностей, в дальнейшем становится одним из важнейших средств политической публицистики как таковой. Так Исократ с малого, с ученических упражнений начинает торить дорогу для аргументации идеи объединения всех эллинов против персов. политический публицистика исократ панэллинизм

Саму же методологию своей публицистики Исократ впервые излагает в трактате "Против софистов" (XV, 187). Исследователи отмечают: "Попытка Исократа сблизить риторику с философией, искусство красноречия с политической наукой стояла в прямой связи с требованиями дня, отражала реальное сближение красноречия с политикой, столь характерное для общественной жизни Греции… Причудливое, эклектическое, хотя и достаточно гибкое сочетание элементов риторики и софистики - вот суть той новой науки, представителем которой провозглашал себя Исократ, …чье призвание составляла именно "срединная наука", которая должна была впитать в себя элементы риторики и политики, то есть публицистика".

В конце первого десятилетия после открытия своей риторической школы Исократ создает принципиально новое произведение, в котором излагает свою политическую программу общеэллинского единства. Это знаменитый "Панегирик", который был опубликован к Олимпийским играм 380 года.

"С этого времени и до самой смерти в 338 году политика становится главной темой его эпидейктических речей… "Панегирик" - первое собственно политическое и вместе с тем наиболее совершенное литературное творение Исократа. Автор, по его собственному признанию, долго работал над этим произведением, стремясь наиболее полно развить и обосновать идею, которая с этих пор становится главной в его политической публицистике, - идею объединения эллинов для совместного завоевательного похода против персов. Идея эта сама по себе не была новой; ее развивали и другие (сравните указание самого автора в начале речи § 3 слл.), в частности Горгий в своей "Олимпийской речи", а затем и Лисий в аналогичном выступлении (с той лишь разницей, что у него врагом, против которого должны были выступить объединившиеся греки, объявлялся не персидский царь, а сицилийский тиран Дионисий Старший). Однако лишь у Исократа эта идея получила полное и всестороннее развитие, выросла в целую доктрину, которой оратор подчинил все остальное свое творчество. Непосредственным толчком к созданию "Панегирика" явилась та политическая обстановка, которая сложилась в Греции к середине 80-х годов IV века. Кратковременная гегемония Спарты после Пелопоннесской войны сменилась новой междоусобицей, которая ослабила греческие полисы и сделала возможным унизительный Анталкидов мир (386 год), приведший к временному установлению контроля персов над греческими делами. С другой стороны, все явственнее выступали симптомы социального кризиса, на что содержатся недвусмысленные указания в "Панегирике" (см. § 115 слл., 167 слл.). Тревогой Исократа за судьбы своего отечества было продиктовано создание этого сочинения, но тревогой не абстрактной, а отражающей опасения именно состоятельной части граждан полиса".

"Панегирик" имеет следующую сложную структуру:

"I. 1. Вступление (1-14): общая формулировка темы и изложение эстетических принципов оратора.

II. Эпидиктическая часть (15-128): 1. Переход к ней: уточнение темы; единство эллинов невозможно без примирения Афин и Спарты; Спарта должна признать гегемонию Афин (15-20). 2. Собственно эпидиктическая часть: аргументация права Афин на гегемонию (21-100): (1) древность и благородство происхождения (21-25); (2) заслуги перед Элладой (26-27) а) Афинам обязаны другие государства: в области культуры, - земледелием и религиозными таинствами (28-33), жизненным пространством (34-37), законами, государством и прочими благами цивилизации (38-50); б) в области военной (51-53) - в мифической древности (54-65), в войнах с варварами (66-70), в Греко-персидских войнах (71-99).

III. Совещательная часть (115-186): 1. Переход к ней: бедствия современности (115-121) и упреки спартанцам (122-128). 2. Собственно совещательная часть: аргументация необходимости войны с Персией (126-128): (1) это выгоднее, чем воевать между собой (132-137), (2) могущество персов мнимо (138-159), (3) сейчас - удобный момент для нападения (160-166), (4) это единственная гарантия прочного мира внутри Эллады (167-174), (5) необходимо освободить понтийские города из-под власти персов (175-180), (6) резюме (181-186).

IV. Заключение (187-189)".

"Исократ … подвергает суровой критике Спарту за предательство ею общегреческих интересов, но критика эта носит побочный характер; она не исключает для Исократа принципиальной возможности двойного руководства, одновременной гегемонии Афин и Спарты (см. в особенности §§ 15-18, §129 слл.). С другой стороны, из выдвижения на первый план Афин отнюдь не следует, что целью Исократа было просто подвести идеологическую базу под афинскую архэ и таким образом способствовать возрождению Афинского морского союза. Цель "Панегирика" заключалась в том, чтобы призвать эллинов к единству под руководством Афин, - не потому, что Исократ был воодушевлен теми же идеями, что и афинские политики, работавшие над воссозданием Афинской державы, а потому, что в тот момент он видел в Афинах единственно возможного кандидата на роль объединителя Эллады; и не ради великодержавного афинского владычества в Греции, а ради общеэллинского похода на Восток. Э.Бухнер, автор новейшего специального исследования о "Панегирике" Исократа, тщательно проанализировав текст речи, убедительно доказал различное содержание политических терминов "архэ" и "гегемония", используемых здесь Исократом. Не выступая в поддержку архэ, Исократ выступает здесь с идеей гегемонии Афин, то есть такого первенства, которое основано не на принуждении, а на добровольном подчинении".

Как справедливо отмечает В.И.Исаева: "Рост влияния политического красноречия в государственной системе не мог пройти бесследно для риторики. Сложившаяся ситуация определила трактовку Исократом искусства красноречия как практического варианта знания, которое до этой поры было монополизировано философией. Оратор подчеркивает, что проникновение в тайны слова (logoj), умение составить правильную речь - одно из условий занятия философией, но чаще всего риторика прямо идентифицируется у него с философией (Isocr. Antid., 50, 81, 185). Такое понимание логоса, использование его в политической деятельности раздвигает границы возможностей риторики, обучение которой становится связующим звеном между теоретическими знаниями и их практическим воплощением. Исократ сознавал, что большие потенциальные возможности, заложенные в красноречии, могут быть обращены как во благо, так и во зло, природа слова такова, что "одно и то же можно изложить разными способами: великое представить незначительным, а малое возвеличить, старое представить новым, а о недавних событиях рассказать так, что они покажутся древними" (Isocr. Paneg. Пер. К.М.Колобовой). Конечный результат зависел, по его мнению, от личности оратора и поведения слушателей, степени адекватности их реакции, которая, в свою очередь, определялась уровнем политического сознания".

Если до Исократа идея панэллинского единства и высказывалась неоднократно, и многие регулярные и исключительные мероприятия, политические прецеденты свидетельствовали о существовании у греков этой тенденции, заслуга Исократа заключается в том, что он формулировочно, идейно оформил эту тенденцию, подвел её политический итог и, самое главное, указал цель этого объединения: освобождение для греков жизненного пространства, завоеванного Персидской державой.

С начала в 390 году до Р.Х. работы над "Панегириком" идея панэллинизма пронизывает все творчество Исократа. Мы собрали здесь лишь фрагментарные, но вместе с тем вполне убедительные подтверждения этого тезиса из текстов самого Исократа и суждений его исследователей и переходим к следующей идее - монархической.

3. Монархические мотивы в публицистике Исократа

Пути достижения всегреческого единства, политические средства его достижения Исократ видел в серьезных преобразованиях полисного строя. Прямая демократия, при которой все граждане полиса практически могут участвовать в Народном собрании, а значит в управлении государством, перестает работать применительно к масштабам Греции, не говоря уже о регулярном участии во всегреческом Народном собрании для граждан колониальных полисов Великой Греции, Понта, Малой Азии. Проблема власти чрезвычайно занимала Исократа. Так, он ей посвятил трактат "Ареопагитик", посвященный рассмотрению древнего управленческого органа - совета афинских старейшин, афинских аристократов - Ареопага. Совет избранных в условиях демократии уже сам по себе предполагает делегирование воли каждого рядового полноправного гражданина.

Исократ пишет в "Ареопагитике": "12. …Мы не сумели хотя бы на время удержать наше счастье; мы быстро утратили и разрушили его. Ибо у нас нет политии, которая могла бы заниматься нашими делами как должно. Мы даже не прилагаем никаких усилий, чтобы создать её надлежащим образом. 13. Разве мы не знаем, что успех приходит и остается не у тех, кто возводит вокруг себя самые красивые и крепкие стены или собирает наибольшее количество людей в одно и то же место, но у тех, кто лучше и рассудительнее других управляет своим городом. 14. Полития - душа города. Она имеет над городом такую же власть, как разум над телом. Она думает обо всем, сохраняет все полезное и избегает того, что приносит беду. Это ей служат и законы, и ораторы, и рядовые граждане; и каждый из них поступает хорошо или плохо в зависимости от своей политии. 15. А нас ничуть не заботит, что наша полития извращена. Мы и не думаем искать средства к её исправлению. Вместо этого, сидя по лавкам ремесленников, мы осуждаем теперешние порядки и сетуем на то, что никогда ещё при демократии нами не управляли хуже, чем теперь. На самом же деле в поступках и в образе мыслей, которых мы придерживаемся, мы любим внешнюю политию больше завещанной нам предками".

Исократ вроде бы апеллирует к демократическим идеалам древности, но на самом деле смысл его рассуждений подводит думающего читателя к убеждению, что постоянно политикой должны заниматься люди, свыше призванные к этому делу, говоря языком современным - умудренные профессионалы, члены избранного совета, а не прихотливая в настроениях толпа обывателей. Но даже и эта мысль не является конечной в политической стратегии Исократа. Видимо, уже ко времени написания "Ареопагитика" он составил свои более ранние трактаты "Похвала Елене" и "Бусирис", где Исократ совершенно определенно высказывается о достоинствах именно монархической формы правления, напрямую не противопоставляя ее полисной демократии.

"35. Собрав первым делом в одно место разбросанных по селениям жителей, Тесей создал такой город, что с тех самых пор по сегодняшний день он остается самым большим из всех греческих городов. Создав общее отечество и сделав души сограждан свободными, Тесей предоставил им равные возможности соревноваться в добродетели. Ведь он был уверен, что превзойдет всех, как стремящихся к добродетели, так и безразличных к ней. Он знал, что почести, которыми награждают люди, исполненные достоинства, приятнее почестей, оказываемых рабами. 36. Тесей был настолько далек от того, чтобы предпринимать что-либо против воли сограждан, что он пытался сделать народ хозяином государства. Сограждане же считали, что управлять Тесей должен один, полагая, что его единовластие надежнее и больше устроит их, чем собственная власть. Ведь Тесей не возлагал, подобно прочим, труды на других, оставляя себе одни удовольствия, но брал на себя опасности, оставляя плоды своих трудов в общее пользование. 37. И так всю жизнь Тесей прожил, не столкнувшись ни с какими кознями, любимый всеми; свою власть он не охранял наемниками, но оберегал её благомыслием граждан - по могуществу своему равный тирану, а по благодеянию - заступник народа. Он так хорошо управлял городом, что ещё и поныне в наших обычаях остается след его кротости".

В другом своем трактате - "Бусирис" - "Исократ, как и Ксенофонт, в поисках новых государственных форм обратился к Востоку. Рассматривая неограниченную власть царя в Египте, он находит в ней немало привлекательных черт. Его заинтересовало египетское государство как один из видов централизованной власти. В отличие от Ксенофонта, который перенес на Восток свой идеал греческого правителя, Исократ в "Бусирисе" пытался перенести некоторые черты египетского управления в Грецию".

Конечно, привлекательность просвещенной эллинской монархии Исократ не формулирует столь однозначно как политическую цель. Он прекрасно понимает, что именно на идейном уровне для значительного числа полисных греков монархия ассоциируется с восточными деспотиями и полисными тираниями. Поэтому в отставании этой идеи Исократ не столь логически последователен, как в неизменном утверждении идеи всегреческого единства и необходимости разгрома Персии. Монархическая идея у Исократа преподносится многообразно в зависимости от политического контекста периодов, когда он составлял свои очередные речи. Меняются у него и образцы единовластных правителей. И только ко времени Филократова мира (346 года) он останавливается на кандидатуре Македонского Царя Филиппа.

Характерно, что такие видные апологеты и теоретики Российского Самодержавия, как Святитель Филарет (Дроздов), Митрополит Московский и Коломенский (1783-1867), Ф.И.Тютчев (1803-1873), К.П.Победоносцев (1827-1907), К.Н.Леонтьев (1831-1891), Л.А.Тихомиров (1852-1923), Н.И.Черняев (1853-1910), уделяя много внимания самой древности института монархии, насколько нам известно, в своих трудах не прибегали к авторитету Исократа. Объясняется это, на наш взгляд, вовсе не тем, что они ничего не знали об Исократе. Сведения о нем известны были даже российским гимназистам, не говоря уж об этих ученых мужах. Просто свою аргументацию Исократ выстраивал в совершенно определенных исторических условиях: в условиях полисного "сепаратизма". Во главу угла Исократ ставил государственное объединение всех греков в походе на Персию. Это было совершенно не актуально для России второй половины XIX - начала XX веков, которой тогда сепаратизм зримым образом так не угрожал. Но и сами монархические принципы, практически незнакомые Исократу, так как он сам никогда не жил в условиях монархии, порой излагались им довольно отвлеченно, умозрительно, что было явно недостаточным для реалий Российской Монархии.

Так, Л.А.Тихомиров в своем фундаментальном четырехтомном труде "Монархическая Государственность" (М., 1904-1905), обращаясь к теории и истории европейского монархизма, начинает с Римской Империи. Н.И.Черняев в своем исследовании "О Русском Самодержавии" (Харьков, 1894), отдавая дань "Монархии и монархизму Древнего Востока", сразу переходит к рассмотрению "Византийского Империализма". Характерно и то, что даже в предисловиях к дореволюционным изданиям речей Исократа и в энциклопедических справках о нем - именно о монархизме Исократа практически ничего не говорится.

На своеобразный монархизм Исократа специальное внимание первоначально обратили западноевропейские исследователи. Первое же отечественное исследование, посвященное собственно монархическим воззрениям Исократа, принадлежит перу известного петербургского историка античности Э.Д.Фролова. В первом выпуске периодического сборника статей "Проблемы отечественной и всеобщей истории" (Л., 1969. С. 3-20) содержится его статья "Монархическая идея у Исократа". Там он пишет: "Надо, однако, заметить, что общая оценка Исократа как политического публициста до сих пор окончательно не установилась. Ученые XIX века, занятые преимущественно исследованием литературной и художественной формы речей Исократа, вообще не обращали должного внимания на эту сторону его творчества. На рубеже столетий (XIX-го и XX-го. - Л.Б.) немецкие исследователи Р.Скала, а затем в особенности Ю.Белох и Эд.Мейер выступили с обоснованием политического значения произведений Исократа, подчеркнув их роль в подготовке почвы для политического объединения Эллады под эгидой Македонского Царя и для совместной Греко-Македонской экспансии на Восток".

Далее анализируя отраженную в историографии монархическую проблематику в творениях Исократа, Э.Д.Фролов пишет: "Совершенно очевидно, что для правильного суждения об Исократе большое значение имеет верная оценка отдельных его идей, в частности и его интереса к монархии. Историография конца XIX - начала XX веков много сделала для выяснения отдельных аспектов этого вопроса: было обращено внимание на обусловленность монархических устремлений Исократа его панэллинской программой, была отмечена связь его обращения к монархии с критическим отношением к современной афинской демократии. Однако многое осталось невыясненным, и в частности степень "монархизма" Исократа, то есть вопрос о том, насколько правомерно видеть в Исократе носителя идеи панэллинской "национальной монархии" или "монархии социальной". Новейшая тенденция к критическому пересмотру прежнего взгляда на Исократа добавила к этому и другие более важные вопросы: о степени закономерности обращения Исократа к теме монархии, о принципиальности трактовки им этой темы. Недавно опубликованная диссертация Г.Келя (кстати, первая, насколько нам известно, специальная монография на тему о "монархизме" Исократа), хотя и наметила в целом правильное решение, однако вследствие нечеткости в трактовке отдельных моментов (например, отношение Исократа к демократии и полису вообще) не может считаться последним словом в затянувшемся споре".

И далее наш историк со всей категоричностью говорит: "Вопрос стоит так: было ли обращение Исократа к теме монархии свидетельством принципиальных его интересов к монархической форме, и если да, то как далеко шли эти интересы? Дать по возможности прямой и недвусмысленный ответ на этот вопрос и ставит своей целью настоящая работа".

Сам исследователь, анализируя речи Исократа 390-350 годов до Р.Х., приходит к мысли, что его монархические симпатии сложились не сами по себе, а на волне полисного кризиса и вызванного им критического отношения к не справившейся с кризисом демократии как таковой. Довольно умозрительные симпатии Исократа к "сильной власти" формировались скорее в рамках афинских аристократических представлений о порядке вещей, чем собственно из знаний реальной монархической практики. Первоначально Исократ апеллирует к более абстрактной идее архэ-державы, а точнее - федерации или даже более расплывчатой конфедерации греческих полисов и колоний при верховенстве-гегемонии Афин или при совместной гегемонии Афин и Спарты.

В трактате "Ареопагитик" Исократ излагает свою программу реорганизации полисного строя Афин якобы по заветам седой старины: "21. Наиболее же содействовало хорошему управлению городом то, что существовали две признанные формы равенства. Одна из них предоставляла всем одинаковые права, другая воздавала каждому должное. Хорошо понимая, какая из них была более полезной, наши предки отвергали как несправедливое то равенство, которое требовало одних и тех же почестей для хороших (crhstoj) и дурных (ponhrouj), (22) они предпочли ту, которая оценивает и наказывает каждого по его заслугам. Положив это в основу управления городом, они не замещали должностей по жребию из всех граждан, но отбирали лучших и наиболее способных к тому или другому виду государственной деятельности. Ибо они надеялись, что и все остальные будут вести себя так, как и руководящие делами государства. 23. Такой отбор они считали более демократичным, чем выборы по жребию. Ведь при жребии все решает случайность, и высшие должности часто могут получить сторонники олигархии, тогда как при отборе добродетельных кандидатов народ получит полную возможность избирать людей, наиболее преданных существующей политии… 26. …Наши предки ясно понимали, что народ, подобно тирану, должен назначать представителей власти, карать провинившихся и выносить решения по спорным вопросам; а люди, располагающие достаточными средствами к жизни, должны посвятить себя заботам об общественных делах как слуги народа".

Как справедливо отмечает Э.Д.Фролов: "Не может быть никаких сомнений, что изложенная таким образом программа Исократа преследовала цели коренного преобразования государственного строя Афин в олигархическом духе. В рассуждениях Исократа нашли отражения все основные моменты традиционной олигархической доктрины: отрицание всеобщего, уравнительного равенства, … критика способа замещения должностей по жребию, … негодование по поводу посягательств бедноты на собственность состоятельных людей, призыв к возрождению Ареопага - древнего органа афинской аристократии".

Далее Фролов рассуждает: "В этих условиях, по мере того как политический хаос и социальная смута все ярче демонстрировали несостоятельность полисных республик вообще, закономерным было усиление интереса к сильной личности… Возникновение такого интереса уже давно было подготовлено спекулятивной философией V столетия, - софистами и Сократом, с их вниманием к мыслящей личности, с подчеркиванием права сильного или совершенного в интеллектуальном (у Сократа также и в нравственном) отношении человека на господство, с указанием на необходимость профессионального знания для выполнения любых общественных функций. Теперь под влиянием политической действительности этот абстрактный интерес должен был развиться в конкретную политическую идею, стать монархической доктриной. У Исократа ростки этого нового интереса можно обнаружить уже в самых ранних произведениях, в частности в речи "об упряжке", датируемой приблизительно 396/5 годом. Сохранившаяся заключительная часть речи посвящена безудержному прославлению Алкивиада как сильной личности, как спасителя государства (курсив Фролова. - Л.Б.) в период общегражданской смуты (смотрите в особенности § 16 и следующие). И в литературном отношении эта речь замечательна: она зародыш нового жанра, созданного именно Исократом. По форме она судебная, она является на самом деле ранним образцом Исократовых энкомиев нового типа - не в память далеких героев, а в честь недавних современников".

Исследователь, в свете данного тезиса перебирая определенные места из последующих трактатов ритора - "Похвала Елене" (§ 18), "Бусирис", "Об обмене имуществ" (§ 101 и сл.), "Филипп" (§ 105 и 109), "Панафинейская речь" (§ 72 и 119), - отмечает, что: "Это внимание к личности, постоянно выставляемой на первый план, было характерно не только для одного Исократа, но и для многих других писателей IV века, однако у Исократа эта особенность выступает наиболее ярко, свидетельствуя о несомненном движении автора от полисных, республиканских идеалов к новому, монархическому. Во всяком случае позиция Исократа здесь резко отличается от позиции такого последовательного защитника республиканских принципов, каким был Демосфен".

Э.Д.Фролов объясняет, что "Непосредственной причиной, вызвавшей обращение Исократа к теме монархии, явилось разочарование в возможностях осуществления его панэллинской программы под руководством Афин".

"Принципиальное значение имело развитие Исократом взгляда на монархический образ правления как на лучшую форму правления вообще. С наибольшей четкостью и полнотой это выражено в речи III - "Никокл, или К жителям Кипра" (§ 14-26). Автор прежде всего указывает, что монархическое устройство превосходит все другие более справедливым распределением политических прав и привилегий".

В самом деле, здесь Исократ уже без околичностей противопоставляет несправедливую уравниловку при демократии достоинствам монархической иерархии: "15. …Олигархические и демократические государства всегда добиваются равенства среди тех, кто располагает гражданскими правами, и у них высоко ценится, если один ни в чем не может иметь преимущества перед другим, - обстоятельство, которое на руку дурным людям (ponhroij). Напротив, государство с монархическим устройством более всего предоставляет привилегий тому, кто в особенности выделяется своим достоинством (лучшему - beltistw), затем - следующему за ним, потом - третьему, четвертому и так далее по тому же принципу. И если даже это не везде осуществляется на практике, то, по крайней мере, таково намерение монархического государства".

Конечно, такой порядок возможен в представлении Исократа только в случае наличия соответствующего этим идеалам монарха. "Идеальный правитель-монарх у Исократа, так же как и у сократиков Антисфена и Ксенофонта… скорее, мудрый пастырь, первый и лучший служитель государства, видящий в гармонии своих интересов и интересов граждан залог успешного своего правления… Монархическая власть, воплощенная в правителе с такими качествами, и является в глазах Исократа идеальной формой".

В чем этот идеал? В речи II "К Никоклу" Исократ так наставляет вступившего на престол правителя Кипра, какими должны быть цари: "15. …Они должны относиться благожелательно к людям и любить свой город. Ведь невозможно как следует управлять ни лошадьми, ни собаками, ни людьми, ни кем-либо другим, если не относиться с любовью к тому, кого приходится опекать. Заботься о народе и ставь выше всего, чтобы твое правление было ему угодно. 16. Знай, что из всех форм правления - и олигархических, и всяких иных, - те дольше других сохраняются, которые лучше всего заботятся о народе. Ты сможешь отлично управлять народом, если не будешь позволять бесчинствовать толпе и не станешь спускать бесчинства над нею другим, если, напротив того, будешь следить, чтобы лучшие жили в почете, а прочие ни в чем не терпели обиды. Это первый и самый важный принцип хорошего правления".

"21. Наиболее надежной охраной для себя считай доблесть друзей, преданность граждан и собственный разум… Заботься о личном имуществе граждан; имей в виду, что все их траты расточают, а все их приобретения увеличивают твое собственное состояние. Ведь все, что принадлежит населению города, составляет собственность того, кто правильно в нем царствует. 22. Всегда старайся показать, что ты более всего ценишь правду, чтобы твои слова внушали больше доверия, чем клятвы других".

"31. Не думай, что всем прочим следует жить благопристойно, а царям позволено предаваться беспутству; лучше сделай собственную скромность примером для других, памятуя о том, что нравственный облик всего государства всегда схож с характером правителя. Пусть будет для тебя признаком успешного царствования, если ты увидишь, что, благодаря твоим стараниям, подданные твои все более преуспевают в богатстве и благоразумии".

Э.Д.Фролов отмечает: "В качестве конкретного примера идеального правителя выступает у Исократа… Эвагор, прославлению которого оратор посвятил специальное произведение (речь IX)… Прославление Эвагора не знает у Исократа границ и к концу превращается в настоящий апофеоз (см. § 70-72; ср. § 29, 39), предвосхищая, таким образом, характерное для эллинистического времени обожествление монархов".

"В произведениях Исократа мы найдем многочисленные реминисценции обычного, отрицательного отношения к тирании. Слово "тиран" и производные от него употребляются, как правило, в отрицательном смысле, причем в некоторых случаях встречается характерное противопоставление: тирания - царская власть (см.: VIII § 142; V § 154)".

Но поскольку собственно тирания не имеет отношения к "идее монархии", эту тему здесь мы оставим в стороне и не будем касаться взаимоотношений Исократа с тиранами Тимофеем Понтийским и Дионисием Старшим Сиракузским.

"В 40-30 годах IV века внимание Исократа привлекла к себе… македонская монархия, с которой он… попытался связать осуществление своей панэллинской идеи. Эта попытка нашла отражение в большой речи "Филипп", отчасти в письмах II и V, обращенных соответственно к Филиппу и его сыну Александру. В речи и в письме к Филиппу оратор подчеркивает огромные возможности, которыми располагает македонский царь для осуществления заветной цели - объединения эллинов и совместного похода на Восток… Признавая невозможным осуществление своей панэллинской идеи без помощи македонского царя и потому призывая его вмешаться в греческие дела, он, тем не менее, подчеркивал необходимость мирного объединения Эллады,. и стороннему монарху отводил лишь роль инициативного вождя или арбитра, благодетеля эллинов - не их самовластного царя (см. V, § 154). Подобно другим греческим писателям IV века, склонившимся в сторону монархии, Исократ, таким образом, никогда не мог радикально порвать с традиционным полисным образом мышления".

Исследовательница античности В.И.Исаева писала по этому поводу:

"Исократ видел захватнические планы Филиппа в отношении Греции, не идеализировал царя… Завоевательную политику Филиппа он пытался направить в русло, выгодное для Греции. Македонский правитель выбран главой похода в силу сложившихся обстоятельств. Исократ считает обращение к нему единственной возможностью спасти Грецию от завоевания, а общество от разложения. Обращает внимание обилие терминов (в речи "Филипп". - Л.Б.), обозначающих подчинение, там, где речь идет о взаимоотношениях Македонии с покоренными племенами, о господстве над варварами (barb£roij), варьируются понятия абсолютной власти (sunasteia, despotej, basilteuj). Там же, где упоминается о политике Македонии по отношению к Греции, автор старается избегать подобных выражений, эти дефиниции замещаются другими, применяемыми для описания внутренней политики Эллады - arch, dunamij ("главенство, мощь, сила"). В них отсутствуют оттенки подчинения, подчеркивается равноправное партнерство.

Постоянно встречаются ссылки на генеалогию, подчеркивающие греческое происхождение македонского царя (Isocr. Phil. § 32-34). Указывается, что предкам Филиппа была предоставлена царская власть (basileia) и гегемония (hgemonia) на вечные времена (Isocr. Phil. § 33). Применение двух этих терминов подчеркивает различные функции власти для македонского правителя: царская власть - для Македонии, гегемония - для Греции. Тезис подкреплен утверждением, что к эллинам надо относиться как к друзьям и союзникам, они не терпят принуждения (Isocr. Phil. § 5, 16, 45, 68, 79-80, 107). Исократ сообщает царю, что предки Филиппа никогда не стремились властвовать над эллинами, что греки не терпят монархии (Isocr. Phil. § 107).

Проведено четкое размежевание функций македонского правителя: по отношению к грекам - верный (pistoj), по отношению к варварам - грозный (foberoj - Isocr. Phil. § 80; сравните Areopag § 51). Исократ утверждает, что предок Филиппа стал в Македонии царем, но не господином, не деспотом, поэтому его царствование было отлично от остальных (Isocr. Phil. § 105-108). При этом под царским образом правления подразумевается власть не персидских, а спартанских царей. В тексте противопоставляется власть царя (basilikwj) и власть тирана (turannikwj). Автор разъясняет, что монархическая форма правления связана со многими опасностями, избежать которых можно лишь при правильной политике (Isocr. Phil. § 108, 154). Мысль подана замаскировано, она связана не с самим Филиппом, а с его предками".

Эти наблюдения Исаевой указывают на то, что необходимо более детальное терминологическое, с привлечением методов сравнительной филологии, исследование мест в трактатах Исократа, посвященных пониманию власти как таковой и царской власти в частности. Но в рамках учебного доклада и даже более крупной студенческой работы (курсовая, диплом) провести такое исследование не представляется возможным, поскольку оно потребует фундаментального изучения текстов Исократа на языке оригинала.

Но вернемся к единственной русской работе о монархизме Исократа. В заключение своей статьи Э.Д.Фролов резюмирует:

"Принципиальность монархических устремлений Исократа не исключает их ограниченности. Он… так и не смог отказаться от некоторых важных представлений полисного периода и, теоретически признавая монархию лучшим видом государственного устройства, не мог решиться на признание практическое - на внедрение монархического принципа в политическую жизнь греков. Проекты политических преобразований, разрабатывающиеся им для своего родного города, вращаются в рамках традиционных олигархических идеалов. Для монархии он отводил место лишь в своей внешнеполитической, панэллинской программе… Оратор нигде… не уточняет, какую именно роль должна будет играть монархия в жизни греков после осуществления панэллинской программы, какую форму примет объединенная Эллада и какое место будет отведено македонскому царю… Нет никаких оснований признавать Исократа борцом за "национальную монархию"; нет также оснований и для того, чтобы в его абстрактных представлениях о долге идеального правителя видеть идею "социальной монархии". В известном монархизме Исократа сомневаться не приходится, и в этом смысле он был таким же предтечею эллинизма, как и Ксенофонт. Но как и для Ксенофонта, как для Платона и Аристотеля, этот монархизм не стал для Исократа всеобъемлющей доктриной, исключающей идею свободного и автономного полиса".

Статья Э.Д.Фролова "Монархическая идея у Исократа" и книга В.И.Исаевой "Античная Греция в зеркале риторики: Исократ" являются значительным научным прорывом в отечественном изучении проблемы монархизма у древнегреческого публициста. Но эти исследования не закрывают окончательно тему, а напротив, позволяют поставить некоторые вопросы для дальнейшего изучения проблемы.

Можно предположить, что монархические идеи были навеяны Исократу и другим его современникам не только политическими реалиями и усилением Македонии, но и собственно эллинскими религиозно-мистическим преданиями, долетописными преданиями о царствах на территории Греции, о династии Гераклидов и т.п. Этот культурный пласт как источник монархических идей для современников Исократа в российской науке рассмотрен пока довольно пунктирно.

Более детальные сопоставления сохранившихся мифологических преданий о греческих царях или царях, связанных с греческим прошлым, сопоставление мифологических мотивов в монархических пассажах литературных трудов той эпохи при сопоставлении их с трактатами Исократа, возможно, несколько прояснят генезис европейской монархической идеи того времени.

Вероятно, такое исследование позволит что-то объяснить в возрождении монархических идей и у ближайших духовных наследников эллинизма - у римлян, в постепенном становлении имперской идеи, также выражавшей некую организованную "всеобщность", "панегиричность": латинское "импер" буквально означает - "надо всем".

Характерно, что наследие Исократа было востребовано и в Византийской Империи. Так, православный историк, идеолог христианского монархизма Михаил Пселл (1018 - ок. 1096) был привержен искусству изящного литературного изложения. У него есть небольшой трактат "О стиле некоторых сочинений", где он отдает дань мастерству нашего героя в контексте всего античного наследия:

"Те, кто читает книги про Левкиппу, про Хариклию и иные услаждающие вещи, сочинения Филострата Лемносского и все написанное Лукианом ради веселой забавы, напоминают мне людей, которые строят дом и готовятся украшать его рисунками, каменьями и прочими прелестями, не укрепив прежде основания, не вбив столпов, не возведя стен и не сложив кровли.

И многие находят, что поступающие так правы. Иные даже пробовали, по-моему, писать какие-то небольшие сочинения напыщенным слогом. У них с первой же буквы гремел гром и раздавался звон, и потому, как после блеснувшей молнии, все меркло. В кратких письмах и не очень длинных обращениях бывает годен и такой слог, ибо тут нет запутанных изгибов речи, и невзыскательному слушателю приятна цветистая красочность. Но в сочинениях и там, где речь проходит через разные повороты и нужно показать силу творчества, эта красота медвяной речи мешает слушать. Ведь помимо услаждающей формы существуют иные. В одних частях рассуждения нужна сладость, в других - жесткость; иногда слог должен быть выспренним, иногда совсем простым. Нужно то напрягать и сосредоточивать свой ум, то расслаблять его и успокаивать. Непростое это дело - умение точно употребить слово. Тут совсем не то, что при посвящениях в таинства. Там начинают с первых посвящений и кропильниц, а потом уже подходят к святыне; прежде несут факел, а уже потом священнодействуют. Тут, напротив, кто хочет стать совершенным знатоком словесных тонкостей, пусть сначала устроит улей, а затем уже ищет цветы.

Я ведь тоже начинал так и брался за книги, в которых находил и росу, и душистую смолу, и цветы. Но я не обретал в себе сил для проворного бега к цели моего труда и осекался на первом же прыжке. И тут я свернул на другую дорогу, лучшую и вернейшую. Покинув Харит, я перенес свои заботы на муз, воздавая почтение каждой из них - и той, которой подчинена прозаическая речь, и самой Каллиопе. Теперь я выбрал себе книги Демосфена, Исократа, Аристида и Фукидида. К этому списку прибавлял я и платоновские диалоги, и все сочинения Плутарха, и то, что сохранилось от Лисия и от нашего Богослова Григория, который для меня стоит выше всех по своему уму и красоте. У Демосфена я взял то, что пригодно любому делу, и научился, как лучше строить речь. У Исократа - точности выражений, древнему изяществу и чистоте речи, у Аристида - той мощи, которая приносит наслаждение, правильности эпихерем, умению обращаться с многочисленными энтимемами и словесными приемами. У Фукидида - тому, как вводить новшества в язык, напрягать мысль. Я находил у него не красоту, а рассудительность, правильное соединение слов и умение по-разному выражать свои мысли. Соединение же всех прелестей, всех поворотов мысли и всех ее звучаний я нашел, по-моему, у Плутарха. Я наслаждался и простотой его рассказа, и умением на разные лады выражать свою мысль. Искусство Лисия выручало меня в любом случае. Но больше всех помогала мне наша муза богословия, сладостная лира и громогласная труба.

Если в моем сочинении я хотел говорить прикровенно, намеками, то этому научили меня речи Фукидида. Если нужны были искусственные приемы, чтобы построить речь, то образцом мне служило демосфеновское искусство. Слог же Исократа удовлетворял меня тогда, когда приходилось разъяснять предмет точно, не впадая в противоречие и не изменяя смысла. Платон же божествен, но ему подражать невозможно. Кажется, что к его ясности легко приблизиться, на самом же деле это крутая вершина, на которую трудно взойти. Те, кто сравнивают его с сочинениями Лисия и Фукидида, и хотят, чтобы он писал, как они, эти люди, нахожу я, напрасно читали Платона. Если бы не было Григория, сильного в добродетели и в слове, то, сравнивая Платона со всеми философами и риторами, я бы признал его слог несравненным. После долгого общения с этими мужами, мне, чтобы придать великолепие своей речи, понадобилась и приятность слога. Вот тогда-то я, для полного украшения, взял повести и о Хариклии, и о Левкиппе, и все подобные им книги, какие только существуют. Про себя скажу, что из каждой я выбирал для себя хорошие свойства. В свою речь я вводил украшения отовсюду, и взятое из разных мест сливается в ней в единый образ. Я, один, впитал в себя многих. Если же станут читать мои книги, то один превратится во многих".

Это достаточное убедительное свидетельство того, что средневековые образованные византийцы осознавали себя по крайней мере культурными наследниками античности, но возможно и монархизм Исократа был одной из причин симпатии Михаила Пселла к своему литературному предшественнику.

Заключение

Конечно, данный учебный доклад в силу своих жанровых особенностей и практических задач не мог всесторонне раскрыть столь масштабную тему, как "Панэллинизм и монархическая идея в публицистике Исократа". Мы постарались лишь объяснить саму масштабность заявленных в теме задач, стоящих перед российской наукой: однозначно научно доказать, что Исократ был родоначальником публицистики и что он был монархистом, поскольку заключительный пассаж статьи Э.Д.Фролова "Монархическая идея у Исократа" ставит это под серьезное сомнение.

Арнольд Тойнби в первой части своего труда "Постижение истории", в главе "Стимул ударов", приводит любопытный пример из Диодора как иллюстрацию своего положения, что многие исторические потрясения оборачиваются в конечном итоге благом для государств и народов, а то и для человечества.

"Классическим примером стимулирующего действия удара, - пишет А.Тойнби, - является реакция Эллады, и в частности Афин, на нападение в 480-479 годах до Р.Х. империи Ахеменидов - сирийского универсального государства. "Крупномасштабность сил, задействованных экспедицией персидского царя Ксеркса против Эллады, поначалу приводит в ужас эллинское общество. На карту была поставлена свобода, а тот удручающий факт, что эллинские общины в Азии уже были захвачены, делал угрозу порабощения всей Эллады еще более реальной. Однако, когда война закончилась вопреки всем прогнозам, жители Эллады осознали, что они не только избавились от врага, но и приобрели почет и славу, заставив весь мир восхищаться столь неожиданным исходом войны. За победой последовал небывалый расцвет. В Элладе начинают бурно развиваться искусства. Какие-то полстолетия дарят миру художников и скульпторов, не превзойденных до сих пор. Другим показателем интеллектуального всплеска было распространение философии и ораторского искусства по всему эллинскому миру, и особенно в Афинах. В философии широко прославилась школа Сократа, Платона и Аристотеля; в ораторском искусстве выделялись Перикл, Исократ и ученики Исократа; военное искусство также выдвинуло блестящую плеяду - Мильтиада, Аристида, Фемистокла, Кимона и многих, многих других. Однако Афины превзошли всех. Их слава и доблесть были неоспоримы, а сила и мощь столь неотразимы, что им удалось без поддержки лакедемонян и пелопоннесцев подавить могущественных персов как на суше, так и на море. Этим афиняне до такой степени деморализовали воинственную Персидскую империю, что принудили ее подписать договор и освободить все греческие колонии в Азии"

Жизненный порыв афинян в этот период истории можно сравнить с обновлением Франции после мировой войны 1914-1918 гг., ибо и Афины, и Франция несли в себе напряжение стимулирующего удара".

Эллада и Афины обогатили своими научными, художественными и культурными открытиями и достижениями все человечество, хотя исторический путь к этим достижением был тернист и потребовал множества жертв. Среди весьма значительных достижений той эпохи мы видим и творчество Исократа, которого по праву именуют отцом политической публицистики, его же можно назвать и первым теоретиком европейского монархизма. Этими характеристиками и определяется современный интерес к этой выдающейся исторической фигуре.

Как политический писатель Исократ стоит у истоков современной журналистики и своим творчеством он может быть нравственным и эстетическим примером (пусть и небезукоризненным во всех отношениях, но очень выразительным) для всех тех, кто подвизается на этом поприще или собирается на него ступить.

Как первый теоретик европейского монархизма Исократ представляет безусловный интерес в тех сферах общественно-политической и религиозной жизни современной России, где в последние семнадцать лет достаточно широко возродился интерес к монархическим формам государственного правления.

Таким образом, несмотря на два с лишним тысячелетия, которые нас отделяют от жизни этого человека, Исократ остается актуальной фигурой для наших современников, его творчество достойно пропаганды и дальнейших исследований в России, а, самое главное, для более широкого знакомства с Исократом необходимо издать на русском языке книгу его речей и писем. Убежден, что это будет вполне востребованным чтением.

Использованная литература

Исократа политические речи... На российский язык переведенные Иваном Дмитревским. СПб.: Имп. Акад. Наук, 1789.

Исократ. Торжественное похвальное слово (Панегирик). Пер. А. Замятина. Смоленск, 1883.

Исократ. Панегирик. Пер. H. Коренькова. Калуга, 1891.

Исократ. Панегирик. Трапедзитская речь (отрывки). Греч. текст и рус пер. В.В.Латышева // Scythica et Caucasica. Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе. Т. I. Вып. 2. СПб., 1896. Рус. пер. смотрите также: Вестник Древней Истории. 1947. № 2. С. 301-303.

Исократ. Панегирик // Пер. и объяснения, сост. по лекциям проф. Н.И.Новосадского. Варшава, 1904-1905.

Исократ. Банкирская речь (отрывки) // Древний мир. Изборник источников по культурной истории Востока, Греции и Рима. Ч. 2. Древний мир на юге России. М., 1918. С.76-77.

Исократ. Банкирская речь // Античный способ производства в источниках. Л., 1933. С. 313-322.

Исократ. Речи. Пер. под ред. К.М.Колобовой // Вестник Древней Истории. 1965. № 3, 4; 1966, № 1-4; 1967, № 1, 3, 4; 1968, № 1-3.

Исократ. Панегирик. Перевод с древнегреческого // Ораторы Греции. М.: Художественная литература, 1985.

Борухович В.Г. Исократ и Демосфен // Ученые записки Горьковского университета. Вып. 43. Горький, 1957.

Борухович В.Г. Исократ и Феопомп как представители промакедонской группировки в Греции IV в. до н.э. Автореферат кандидатской диссертации. Л.,1950.

Борухович В.Г. Ораторское искусство Древней Греции // Ораторы Греции. М.: Художественная литература, 1985. С. 5-24.

Борухович В.Г., Фролов Э.Д. Публицистическая деятельность Исократа // ВДИ. 1969. № 2.

Демосфен. Речи. М., 1954.

Знаменитые греки. М.,1968.

Исаева В.И. Античная Греция в зеркале риторики: Исократ. М., 1994.

Исаева В.И. Особенности политической публицистики Исократа // ВДИ. 1978. № 2.

Исаева В.И. Человек античности. М., 1992.

Лапина М.С. Периодическая речь как способ построения контекста и ораторский прием в творчестве Исократа. Автореферат кандидатской диссертации. Киев, 1963.

Миллиор Е.А. Исократ и Второй Афинский морской союз. Ученые записки Ленинградского государственного университета. № 39. Серия исторических наук. Выпуск 4. 1939. С. 89-134.

Немировский А.И., Ильинская Л.С., Уколова В.И. Духовная и материальная культура полисов в V в. до н.э. М., 1994.

Немировский А.И., Ильинская Л.С., Уколова В.И. Античность: история и культура. М., 1994.

Ранович А.Б. Эллинизм и его историческая роль. М.; Л., 1950.

Россиус А.А. Полемика Исократа и Академии // Вестник древней истории. 1987. № 2.

Фролов Э.Д. Монархическая идея у Исократа // Проблемы отечественной и всеобщей истории. Л., 1969.

Фролов Э.Д. Огни Диоскуров. Л., 1984.