неравенство есть лишь частная форма общего социального неравенства», исходя из утверждения, что «национальности как единого социального элемента нет, как нет и специально национальной связи». Таким образом, П.А. Сорокин считал, что национального (этнического) неравенства не существует в том смысле, что оно «разлагается на иные более простые ограничения» социального порядка. Вместе с тем Сорокин признавал существование разнообразных ограниче-ний по отношению к различным российским этническим группам и, исходя из этого - право этих групп бороться за уравнивание в социальных правах, оговариваясь только по поводу того, что «.как только национальный принцип становится средством угнетения одной группой других групп, мы поворачиваемся к нему спиной, памятуя, что высшая ценность - равноправная человеческая личность».
П.А. Сорокин анализирует систему стратификации общества также по трем критериям. Как и у Вебера, это, прежде всего, экономическое и политическое неравенство, но третий аспект у Сорокина - профессиональное расслоение общества. Неравенство в статусе профессиональных групп определяется престижностью той или иной профессии.
Изучение социальной мобильности было начато П. Сорокиным, опубликовавшим в 1927 году книгу «Social Mobility, Its Forms and Fluctuation». Он писал, что под социальной мобильностью понимается любой переход индивида или социального объекта (ценности), т.е. всего того, что создано или модифицировано человеческой деятельностью, из одной социальной позиции в другую. Существуют два основных типа социальной мобильности: горизонтальная и вертикальная. Под горизонтальной социальной мобильностью, или перемещением, подразумевается переход индивида или социального объекта из одной социальной группы в другую, расположенную на одном и том же уровне. Перемещение некоего индивида из баптистской в методистскую религиозную группу, из одного гражданства в другое, из одной семьи (как мужа, так и жены) в другую при разводе или при повторном браке, с одной фабрики на другую, при сохранении при этом своего профессионального статуса, - все это примеры горизонтальной социальной мобильности. Ими же являются перемещения социальных объектов (радио, автомобиля, моды, идеи коммунизма, теории Дарвина) в рамках одного социального пласта, подобно перемещению из Айовы до Калифорнии или с некоего места до любого другого. Во всех этих случаях «перемещение» может происходить без каких-либо заметных изменений социального положения индивида или социального объекта в вертикальном направлении.
Под вертикальной социальной мобильностью подразумеваются те отношения, которые возникают при перемещении индивида или социального объекта из одного социального пласта в другой. В зависимости от направлений перемещений существует два типа вертикальной мобильности: восходящая и нисходящая, т.е. социальный подъем и социальный спуск. В соответствии с природой стратификации есть нисходящие и восходящие течения экономической, политической и профессиональной мобильности, не говоря уже о других менее важных типах. Восходящие течения существуют в двух основных формах: проникновение индивида из нижнего пласта в существующий более высокий пласт; создание такими индивидами новой группы и проникновение всей группы в более высокий пласт на уровень с уже существующими группами этого пласта. Соответственно и нисходящие течения так же имеют две формы: первая заключается в падении индивида с более высокой исходной группы, к которой он ранее принадлежал; другая форма проявляется в деградации социальной группы в целом, в понижении ее ранга на фоне других групп или разрушении ее социального единства. В первом случае падение напоминает нам человека, упавшего с корабля, во втором - погружение в воду самого судна со всеми пассажирами на борту или крушение корабля, когда он разбивается вдребезги.
Социальная мобильность может быть двух видов: мобильность как добровольное перемещение или циркуляция индивидов в рамках социальной иерархии; и мобильность, диктуемая структурными изменениями. При урбанизации и индустриализации происходит количественный рост профессий и соответствующие изменения требований к квалификации и профессиональной подготовке. Как следствие индустриализации наблюдается относительный рост рабочей силы, занятости в категории «белых воротничков», уменьшение абсолютной численности сельскохозяйственных рабочих. Степень индустриализации фактически коррелирует с уровнем мобильности, так как ведет к росту числа профессий высокого статуса и к падению занятости в профессиональных категориях низшего ранга.
2.2 Стратификационная система Т. Парсонса
Т. Парсонс разработал аналитический подход к теории социальной стратификации. В основе его теории лежит «моральная оценка», которая помогает понять, насколько правильно было произведено социальное ранжирование: «либо человек считает, что его "несправедливо" унизили, поставили на одну доску с теми, кто на самом деле ниже его, либо люди, расположенные выше него, чувствуют себя ''шокированными'' тем, что к нему относятся, как равному им». Учёный считает, что стратификация - это часть аспекта понятия «структура обобщенной социальной системы». Он выделяет всеми признанную нормативную модель, которая используется для определения того, что выше или ниже выбранной середины в применении к индивидам. Отсюда вытекает самоуважение, которое появляется в результате достижения и закрепления за собой определённого положения в системе стратификации. Согласно Т. Парсонсу для всех социальных систем содержание шкалы стратификации различно. Он дает классификацию социально значимых признаков, построенную на основе дифференцированного ранжирования индивидов в терминах ценностей:
) принадлежность к родственной ячейке (понятие «дифференциального статуса»);
) личные качества;
) достижения;
) владения;
) авторитет (один из самых важных критериев дифференцирования индивидов);
) власть. Т. Парсонс аппелирует к таким понятиям как «дескриптивный» (достижительный) и «аскриптивный» (заданный) статус (термины, введённые Линтоном). Оба эти понятия влияют на социальную стратификацию в большей или меньшей степени.
Т. Парсонс в своей теории социального действия особое внимание уделил функциям социальной системы, которые по причине уникальности и фундаментальности приобретают характер социальной монополии. «Незаменимость, обязательность и качественное отличие этих функций друг от друга предопределяют специализацию и профессионализацию (закрепление) за ними обособленных социальных групп, где энергетически насыщенные (экономические, производящие) общности подчиняются информационно насыщенным (политическим, правоподдерживающим и культуровоспроизводящим). Такая интерпретация взглядов Т. Парсонса позволяет взять на вооружение идею функционального монополизма и иерархии кумулятивных уровней социальной системы: адаптация (экономическая социетальная система); целедостижение (политическая подсистема); интеграция (институциональный уровень сообщества); структуровоспроизводство, сохранение ценностей (культура)», - пишет И. В. Мостовая.
Иерархический контроль организует отношения выделенных Парсонсом систем действия. Его механизм включает, кроме всего прочего, кибернетические аспекты, посредством которых системы с высоким уровнем информации, но с низким уровнем энергии регулируют другие системы с более высоким уровнем энергии, но с более низкой информацией. К системам с высоким уровнем информации Т. Парсонс отнес культурную систему, поскольку она «структурирует обязательства перед высшей реальностью в значимые ориентации и отношения...». За ней следует социальная система, ниже располагаются соответственно личность и организм. Физическая среда занимает самую низкую позицию в этой иерархической структуре. По существу это означает, что физические факторы слабо контролируются или не контролируются совсем кибернетически высокоупорядоченными системами, и люди должны адаптироваться к ним.
Т. Парсонс подробно описал механизм социального контроля, играющий важнейшую роль не только в процессе социализации, но и в управлении. В работе «Социальная система» он посвятил социальному контролю отдельный параграф. Т.Парсонс считал, что социальный контроль выполняет функцию поддержания равновесия в социальной системе. Его необходимость обусловлена тем, что поведение людей находится под воздействием двух типов мотивационных сил. Первый тип поддерживает институционализированные в социальной системе нормативные образцы поведения (паттерны), второй, напротив, разрушает их. Социальный контроль создает, пусть и хрупкий, но баланс этих мотивационных сил. Помимо этого, он предотвращает разрушение институционализированных ценностей, обеспечивая баланс между движением в их поддержку и движением, направленным на отказ от них, на их пересмотр.
Характеризуя механизм социального контроля, Т. Парсонс отмечал, что контроль направлен не столько на устранение факторов девиантной мотивации, которая неизбежна, сколько на ограничение их последствий и превенцию их распространения на других людей за пределы установленных ограничений. По мнению ученого, эффективный социальный контроль включает следующие элементы:
поддержку, которая создает у человека уверенность в правильности действий и уменьшает агрессивно-деструктивные защитные реакции;
разрешение, т.е. толерантное отношение к определенным действиям человека;
ограничение/запрещение, предотвращающее возникновение конфликтов в культуре или социальной структуре.
Данные элементы обнаруживаются как в нормальном процессе взаимодействия, так и в институционально интегрированной социальной системе. В социальной системе поддержка осуществляется через легитимацию паттернов в контексте солидарности. Легитимация образцов обеспечивает гибкость системы, однако при этом возникает угроза: гибкость может обернуться дезорганизацией.
Рассматривая баланс между разрешением и ограничением/запрещением, Т. Парсонс пришел к выводу о наличии «мягких» механизмов социального контроля, к числу которых отнес:
отсечение девиаций в зародыше (отсечение или «прищипывание» мелких девиаций);
предохранительный механизм (ритуал, например).
Характеризуя современное общество, Т. Парсонс отмечал, что его особенностью является институциональное закрепление отказа от частных мотивов в универсальных и функционально специфичных паттернах, другими словами, отказа от личного в должностной позиции (в должности). Существует механизм контроля для поддержания этой институциональной нормы. Институциональное оформление статуса, должности - это закрепление определенного поведенческого образца, который предполагает как явные, так и скрытые формы контроля, присущие только этой роли и никакой другой.
Для осуществления социального контроля, по мнению Т. Парсонса, значимую роль играет ориентация на коллектив , что приводит к появлению функций, направленных на обеспечение этой ориентации. Так, в организации власть всегда институционализируется в терминах коллективной ориентации («общие цели», «общее дело»).
В целом Т. Парсонс определял социальный контроль как механизм, с помощью которого можно предупреждать и изменять тенденции девиации и регулировать отклонения от установленных образцов поведения.
Идеи Т. Парсонса о социальном контроле вносят существенный вклад в понимание сущности управления. Контроль играет важную роль в достижении намеченных целей, обеспечении баланса между коллективным и личным, между нормативно установленными образцами поведения и реальным поведением людей в конкретной ситуации. Однако контроль может выполнять деструктивные функции, особенно тогда, когда используется только его «жесткий» механизм (принуждение к исполнению управленческих решений, запрет, наказание). Поэтому в управлении необходим баланс между «жесткими» и «мягкими» механизмами контроля.
неравенство этносоциальный стратификация
3. Этносоциальная стратификация как развитие стратификационных систем П. Сорокина и Т. Парсонса
С конца 80-х гг. XX столетия, вслед за «реабилитацией» так называемых западных социологических концепций, в российской науке возрождается интерес к стратификационной теории П.А. Сорокина и его последователей (в частности Т. Парсонс и др.). Одновременно начинается изучение этнического аспекта социальной стратификации как в теоретическом смысле, так и с позиций осмысления конкретных форм ее проявления на всем постсоветском пространстве. Анализ исследования феномена этнической стратификации за последнее постперестроечное десятилетие приводит нас к выводу о том, что слабая теоретическая разработанность этой проблемы в отечественной науке вызвана главным образом двумя группами причин. Во-первых, как известно, сам стратификационный подход к анализу социальной структуры, введенный в научный оборот и разработанный П.А. Сорокиным и его последователями, долгое время находился в нашей стране под запретом как «лженаучная теория» и получил академическое признание относительно недавно, с конца 1980-х гг., в связи с освобождением отечественного научного социологического пространства от идеологических догм и клише советской эпохи.
Во-вторых, объективное теоретическое и эмпирическое изучение этносоциальной стратификации долгое время (вплоть до конца 1980-х гг.) не могло осуществляться в отечественной науке еще и потому, что исследование этнонациональных отношений находилось под жестким партийно-политическим контролем, а главной задачей специалистов-этнологов было, в основном, лишь комментирование и «научное подтверждение» официальных документов по национальному вопросу. Центральной проблемой большинства работ по национальным процессам оставалось, как отмечали руководители социологической науки, «.сближение социальных характеристик различных этнических общностей». Поэтому смысл этносоциальной стратификации, наличие которой в многонациональной стране было бесспорным, исследовался в советской обществоведческой науке без применения самого термина, в рамках изучения «неравномерного социально-экономического развития народов», «социально-культурных различий и их стирания», «проблем формирования новой исторической общности - советского народа» и т. д.
Всплеск этнонациональной активности населения в большинстве регионов Советского Союза, начавшийся с конца 1980-х гг., вновь поставил перед наукой и практикой проблему этнической стратификации, которая в сложившихся политических условиях стала своеобразной социальной основой стремительно развивающейся межэтнической конфликтности. Стало очевидным, что именно этносоциальная стратификация, в результате общественного осознания многообразных различий в уровне демографического развития, преимущественных сфер занятости, уровня образования, представленности во властных структурах и т. д. различных этнических групп является главной причиной этноконфликтогенности в отдельных регионах и во всей стране в целом.
Уже в течение последнего десятилетия теоретические исследования проблем этносоциальной стратификации в российской обществоведческой науке привели к формированию нескольких направлений при определении ее сущности. Однако каждое из этих направлений отличается от других только набором стратификационных признаков и придаваемым им доминирующим значением. Например, сыктывкарский исследователь В.И. Ильин в качестве главного статусного индикатора выделяет безопасность и стабильность физического существования представителей этнических групп, уровень жизни, престиж, перспективы социальной мобильности, объем власти, место в общественном разделении труда. Соответственно, при наличии этносоциальной стратификации индивиды, принадлежащие к тому или иному этнополю, оказываются в привилегированном или приниженном положении именно «в силу своей этнической принадлежности». Со-циологи из Санкт-Петербурга А.О. Бороноев и Н.Г. Скворцов основными и главными факторами этнической стратификации считают количество об-щественного богатства, власти и престижа. Уфимский профессор Дж. М. Гилязитдинов называет ведущими признаками этнической стратификации «...показатели национально-культурного развития и другие этнические характеристики», не раскрывая при этом смысл этих характеристик.
В 1990-е гг. среди отечественных специалистов завязалась своеобразная дискуссия о соотношении этнической стратификации как одного из важнейших показателей общественного развития и социальной стратификации в целом. Одна группа авторов считает, что этническая стратификация является лишь одной из форм проявления социального расслоения. Другие специалисты (например, А.А. Празаускас) выделяют этническую стратификацию наряду с политической, культурной и узкосоциальной в отдельную группу общественных различий. Наконец, третья группа исследователей, подчеркивая, что этническая стратификация тесно связана с уровнем экономического, социального и политического развития, считают, что рассматриваемое явление объективно выделяется в самостоятельный феномен общественного развития, имеющий как детерминирующие факторы, так и специфические тенденции развития.
Наш анализ теоретических проблем этнической стратификации также подтверждает вывод о том, что она является самостоятельным процессом социального развития и не может быть сведена к различиям в уровнях экономического, социального, политического развития различных народов. Подчеркивая именно процессуальные, динамические характеристики, а не статусные показатели этносоциальной стратификации, мы считаем, что она определяется взаимодействием двух основных групп тенденций социального развития общества. Во-первых, сам этнос является способом социоприродной адаптации определенного населения к условиям какого-либо ландшафта и климата. Например, уже с эпохи зарождения современного типа цивилизаций существовали народы, занимающиеся преимущественно земледелием (ирригационным, «подсечным» и т. д.). Одновременно зарождались и бурно развивались социокультурные типы, основанные на кочевом скотоводстве. Позднее, с вступлением человечества в индустриально-урбанизационный период, сформировались промышленно-городские этнические культуры, причем значительная часть народов сохранила в качестве преобладающей формы трудовой занятости аграрное производство. В указанном смысле своеобразие и различие этносов, а, следовательно, этническая стратификация неизбежна и уже сама по себе сущностна.
С другой стороны, этническая стратификация уже на следующих этапах эволюции этноса детерминируется факторами, которые задаются объективно-цивилизационными процессами, т. е. явлениями, не зависящими от воли и сознания личности и групп людей: индустриализация, урбанизация, маркетизация, глобализация и т. д. Естественно, что в силу неравномерности исторического развития различные этносы отличаются по степени вовлечения в указанные процессы, а, следовательно, по уровню развитости феномена этнической стратификации. Если говорить о современных примерах подобных различий, достаточно сравнить башкир и русских Башкортостана. Башкиры, по крайней мере в пределах Башкортостана, до сегодняшнего дня и в расселенческом, и в производственном смысле фактически являются аграрно-деревенской этнонацией. Русские же, в подавляющем своем большинстве занятые в индустриальном производстве и проживающие в городах, представляют собой промышленно-городскую этническую группу.
Во-вторых, значительную группу факторов, задающих этническую стратификацию, составляют тенденции социального развития, которые в большей степени зависят от субъективного, самоуправляющего воздействия социума, поддаются социальному регулированию. Это, в первую очередь, различная представленность в органах власти, различный уровень образования, различная этноязыковая компетентность, различный уровень доступа к другим общественным ресурсам и т. д. Данные факторы, в отличие от первой группы, имеющей более объективный характер, находятся в прямой зависимости от принципов организации и функционирования социальных институтов, а поэтому более подвержены социальному регулированию и более конфликтогенны.
Своего рода промежуточной группой социальных различий, формирующих этническую стратификацию, являются социальные показатели национально-культурного развития, т. е. уровень потребления духовных богатств, степень развитости современных и традиционных типов культуры и искусства, разнообразие и уровень развития традиций, обычаев, обрядов, уровень адаптированности к модернизированным формам культуры, степень самоидентификации со своим народом и т. д. Несмотря на то, что данная группа социальных показателей этнической стратификации в значительной степени находится под влиянием развитости двух вышеприведенных, она все же обладает относительной самостоятельностью и, что самое главное, трудно сопоставима и измерима. Так, и в культурологическом, и в цивилизационном смысле невозможно сравнивать, что выше по своему художественному уровню: резьба по кости северных народов или картины итальянских художников эпохи Возрождения. В то же время нельзя говорить и о том, что человек какой-то этнической группы, не владеющий языком своего народа, по уровню развития и выраженности национального самосознания всегда ниже, чем его соплеменник, хорошо говорящий на родном языке.
Проведенный нами анализ функционального значения социальной стратификации в отечественной и зарубежной социологии позволил выделить три основных типа дефиниций. Во-первых, это структурно-институциональный подход, при котором стратификация рассматривается либо как структурированное, либо как институциональное неравенство между различными социальными стратами. Во-вторых, это подход Н. Смелзера, который мы называем процессуальной концепцией, когда стратификация рассматривается не просто как ранжирование, а как способы сохранения и передачи этого ранжирования от одного поколения к другому. В третьих, выделяется подход, который условно можно назвать аксиологическим, когда в качестве главного функционального показателя стратификации рассматривается не само неравенство и даже не способы его передачи, а социальная оценка этого неравенства обществом и отдельным человеком. Последний показатель приобретает в современных условиях возрастающее значение в связи с тем, что по мере формирования гражданского общества, развития процессов демократизации несправедливое неравенство все больше воспринимается как негативное, требующее преодоления явление, хотя ранее считалось большей частью социума неизбежным злом.
Этносоциальная стратификация - это непрерывно развивающийся процесс, основанный на структурированном и иерархизированном неравенстве этнических групп, способах передачи этого неравенства от одного поколения к другому и его социальной оценки индивидом и обществом в целом. Статусными индикаторами на всех этапах процесса этносоциальной стратификации выступают различные факторы, в том числе такие, как место в общественном разделении труда, доход, уровень жизни, демографические показатели, перспективы социального роста, доступ к власти, а также характеристики физического существования этнических групп. Таким образом, этносоциальная стратификация, на наш взгляд, представляет собой прежде всего процесс эволюции этнического неравенства, а не только это неравенство как таковое.
Из приведенного определения хорошо видно, что подчеркивается в первую очередь динамические, процессуальные характеристики этносоциальной стратификации, т. к. даже структурированное неравенство этнических групп относительно достижения тех или иных социальных параметров не может быть постоянным, оно непрерывно эволюционирует, в какой-то части выравнивается, а в какой-то усугубляется. Эволюция эта происходит как под влиянием объективно развивающихся социальных процессов (урбанизация, глобализация и т. д.), так и под воздействием общества как саморегулирующейся системы.
При этом мы считаем, что этническая стратификация имплицитно вклю-чает в себя не только этническую иерархию, но и способы воспроизведения этого неравенства, передачи его от одного поколения к другому, а также его восприятие обществом, социальную оценку рассматриваемых этнических различий. Именно осознание, оценка социальной роли неравенства этнических групп в степени доступа к тем или иным социальным ресурсам приобретает в системе этнической стратификации на современном этапе ключевое значение, т. к. является доминирующим фактором потенциальной конфликтности. Как справедливо подчеркивают зарубежные конфликтологи Р. Фишер и У. Юри, «.. .в конечном счете, причиной конфликта является не объективная реальность, а происходящее в головах людей». Степень выраженности этносоциальной стратификации зависит даже не от масштабов неравенства этнических групп, а от отношения к этим различиям и от степени толерантности к их восприятию. В то же время, мы считаем, что необходимо отличать этносоциальную стратификацию от этнической. Этническая стратификация задается различием развитости преимущественно собственно этнических показателей народа (культура, язык, традиции и т. д.) и больше характеризует внутренние для данной этнической группы различия. Например, в каждом этносе существуют различные по степени усвоения этнической культуры, владения языком и т. д. группы. Этносоциальная же стратификация формируется главным образом уровнем социальной развитости того или иного этноса (классовая структура, преимущественные сферы занятости, уровень образования и т. д.) и основывается на неравенстве в этом смысле между различными этническими группами, проживающими на одной территории.
В непосредственной связи с проблемой оценочного аспекта этносоциальной стратификации находится такой важный ее статусный индикатор, как безопасность и стабильность физического существования представителей этнических групп (термин В.И. Ильина). В данном случае имеется в виду, конечно, не угроза физического уничтожения человека как такового, а характеристики существования и гармоничного развития этноса как особого полноценного социального организма. Как известно, формирование и развитие этнической общности предполагает наличие исчерпывающего набора определенных характеристик. Сам набор этих характеристик в современной науке является дискуссионной проблемой. Однако, несмотря на все различия в определениях этничности примордиалистских, инструменталистских и конструктивистских концепций, по признанию специалистов, хотя «.среди ученых нет единства в подходе к определению феномена этничности, но есть некоторые характеристики, свойственные для общностей, которые позволяют считать их этническими или говорить о присутствии этничности как таковой». Поэтому, видимо, вполне возможно выделить исчерпывающий набор показателей, характеризующих что тот или иной этнос находится на достаточном уровне «безопасности и стабильности». Конечно, в зависимости от концептуальной позиции (примордиализм, инструментализм, конструктивизм) этот набор будет отличаться. Но в то же время не вызывает сомнений факт наличия характеристик, являющихся универсальными для признания того, что существованию того или иного этноса угрожает опасность. Это, например, степень этноязыковой и этнокультурной ассимиляции, масштабы утери этнической самоидентификации и т. д.
Однако если исходить из безусловно верного вывода о том, что этнос представляет собой постоянно развивающуюся динамическую общность, а в условиях современной цивилизации эта динамичность многократно возрастает, нельзя не признать того, что набор идентифицирующих признаков этничности постоянно меняется или, во всяком случае, преобразуется с точки зрения иерархии. Как вполне справедливо пишет по этому поводу В.А. Тишков, на современном этапе индустриального и постиндустриального производства, новых «…цивилизационных форм в жизни людей, этничности в ее материализованном виде как бы становится меньше, а национализма (имеется в виду система взглядов и устремлений) - больше». Таким образом, и набор индикаторов, определяющих степень «безопасности и стабильности физического существования представителей этнических групп» в системе этносоциальной стратификации должен будет постоянно изменяться, как с точки зрения полноты набора, так и с позиций их иерархического взаимодействия. Очень важную роль в рассмотренном аспекте играет и фактор самоощущения, самовосприятия пределов допустимой безопасности и стабильности. Например, если представители старшего поколения современных нерусских жителей российских городов (особенно в национальных регионах), родившиеся и социализировавшиеся в моноэтничной сельской среде, воспринимают утерю родного языка своими детьми как прямую угрозу своей этничности, то молодежь (т. е. дети этих родителей) считает данный факт не таким значимым, что не мешает им не только декларировать свою этничность, но и реально осознавать себя представителями таковой.
Выше уже отмечалось, что этносоциальная стратификация рассматривается нами прежде всего как процесс, имеющий в значительной степени этническое содержание. В отечественной этнологической литературе из всего многообразия социально-экономических, социально-культурных и других процессов этническими процессами принято считать те, которые относятся к возникновению и изменению (вплоть до полного исчезновения) этнических общностей или их крупных подразделений. Несмотря на то, что и в русскоязычной, и в зарубежной научной литературе термин «этнические процессы» вплоть до середины XX в. употреблялся мало и отсутствовала его развернутая типологизация, сами этнические процессы под различными названиями (ассимиляция, консолидация, аккомодация, интеграция и т. д.) признавались и исследовались. В разработанной позже отечественной концепции этнических процессов стало принято их разделять на эволюционные и трансформационные. При этом «.эволюционные процессы выражаются в значительном изменении любого основного признака или компонента этноса, прежде всего - языка и культуры, но не приводят к перемене этнического самосознания <...> к трансформационным этническим признакам относятся такие изменения основных этнических признаков и компонент, которые ведут к перемене этнической принадлежности». Представляется, что этносоциальная стратификация как процесс относится в большей степени к группе трансформационных процессов, хотя и не может быть отнесена к чисто этническим явлениям. Нельзя не заметить и того, что в ходе эволюции социальных различий между этническими группами происходит и некоторая трансформация народов, хотя к изменению этничности она не приводит. В противном случае сама этносоциальная стратификация потеряла бы всякий смысл.
Заключение
Один из основоположников теорий социальной стратификации и социальной мобильности П.А. Сорокин также придерживается функционалистских взглядов и утверждает, что для определения социального положения человека, необходимо знать его семейное положение, гражданство, национальность, отношение к религии, профессию, принадлежность к политическим партиям, экономический статус, происхождение, необходимо также знать положение человека в пределах каждой из основных групп населения. Чем больше сходства в положении различных людей, тем ближе они друг к другу в социальном пространстве. Наоборот, чем значительнее и существеннее различия, тем больше социальная дистанция между ними. Питирим Сорокин выделяет три основные взаимосвязанные формы стратификации: экономическую, политическую и профессиональную. По его убеждению люди, принадлежащие к определенному слою по одному признаку, обычно соответствуют тому же слою и по другим параметрам, и наоборот.
Но существующая по П.А. Сорокину взаимозависимость трех форм социальной стратификации далека от совершенства, так как в изменяющемся обществе различные слои каждой из форм чаще не полностью, а лишь частично могут совпадать друг с другом.
Американский социолог-теоретик Т. Парсонс анализировал идею о том, что изменения прогрессивного характера, увеличивающие способность общества воплотить в жизнь те или иные ценности, выражаются в дифференциации общества, в образовании новых социальных групп. Ста-тусная позиция по Т. Парсонсу - модель поведения, ожидаемого от инди-вида, занимающего данный статус. Парсонс Т. выделил три группы диф-ференцирующих признаков статусной позиции. Первую группу образуют такие характеристики, которыми люди обладают от рождения (этническая принадлежность, половозрастные особенности, родственные связи, физи-ческие и интеллектуальные особенности). Вторая включает признаки, связанные с исполнением ролей. Сюда относятся различные виды профессионально-трудовой деятельности. Третью группу образуют элементы «обладания», сюда включаются собственность, материальные и духовные ценности, привилегии.
Подводя итоги, необходимо подчеркнуть, что стратификационная концепция П.А. Сорокина и идеи Т. Парсонса, вопреки распространенному мнению, не только не отрицает существование модели этносоциальной стратификации в теории, но и способствует исследованию конкретных ее проявлений в практике развития современных обществ. При этом подход П.А. Сорокина к проблематике этничности, находящийся, по-видимому, между инструменталистской и конструктивистской концепциями, оставляет возможным исследование этнической, как и других «конкретных форм социальной стратификации, которые разнообразны и многочисленны».
Список использованной литературы
1.Бороноев А.О., Скворцов Н.Г. Социология этнических отношений // Социология. Учебное пособие / Под ред. Сальникова В.П., Ковалева Г.Д., Степашина С.В. СПб.: Фонд «Университет», 2011.
2.Гилязитдинов Дж. М. Этническая стратификация и проблемы ее оптимизации / / Вестник Башкирского университета. 2014. № 1.
.Иванов В.Н. Социология сегодня: опыт и проблемы социологических исследований. М.: Наука, 2013.
.Ильин В.И. Государство и социальная стратификация советского и постсоветского обществ. 1917-1996 гг.: опыт конструктивистско-структуралистского анализа. Сыктывкар: Сыктывкарский университет, Институт социологии РАН, 2014.
.Канарш Г.Ю. Этические основания политики в современном аристотелианстве // Знание. Понимание. Умение. 2014. № 2.
.Козлов В.И. Этнос. Нация. Национализм. Сущность и проблематика. М.: Старый сад, 2012.
.Мостовая И. В. Социальное расслоение: символический мир метаигры [Текст] / Ин-т «Открытое об-во». - М.: Механик, 2013.
.Нерсесянц B.C. Платон. М., 2014.
.Парсонс Т. Аналитический подход к теории социальной стратификации / Социальная стратификация. М., 2012. Вып. I.
.Парсонс Т. Понятие общества: компоненты и их взамодействие // Социология: хрестоматия / сост. Ю. Г.Волков, И.В.Мостовая. - М., 2013.
.Поппер К. Логика социальных наук // Вопросы философии. - 2012. - № 10.
.Радаев В. В., Шкаратан О. И. Социальная стратификация [Текст] : учеб. пособие. - М.: Наука, 2012.
.Сорокин П.А. Проблема социального равенства // Человек. Цивилизация. Общество. М.: Политиздат, 2012
.Сорокин П.А. Социальная и культурная мобильность // Человек. Цивилизация. Общество. М.: Политиздат, 2012.
.Сорокин П.А. Социальная мобильность / Пер. с англ. М. В. Соколовой. М., 2014.
.Тишков В.А. Очерки теории и политики этничности в России. М.: Русский мир, 2013.
.Тишков В.А. Этнология и политика. Научная публицистика. М.: Наука, 2011.