Содержание понятия добросовестности
Контрольная работа
Содержание понятия добросовестности
Содержание
. Понятие добросовестности в доктрине
. Понятие добросовестности в российском законодательстве
. Квалифицирующие признаки недобросовестности
Литература
1. Понятие добросовестности в доктрине
Понятие добросовестности в праве имеет многовековую историю, оно использовалось в различных отраслях законодательства. Гражданские отношения строятся на взаимном согласии, поэтому нравственные категории, существующие в данной отрасли в виде закрепленных принципов, берут свое начало еще из римского частного права.
В римском праве к договорным отношениям применялся термин bona fides, значение которого пытались уточнить многие ученые. Так, М. Бартошек интерпретировал данное римское понятие так: «собственная честность и доверие к чужой честности, верность данному слову, нравственная обязанность всех людей выполнять свое обязательство, в чем бы оно ни выражалось». Таким образом, в договорном праве указанный термин обозначал недопущение обмана, принуждения, уклонения от исполнения применительно к заключению и исполнению договоров (объективный критерий).
Обычай bona fides служил критерием всех действий, где действующий пытался выгодно использовать ситуацию за счет своего противника и действовал заведомо нечестно или несправедливо (субъективный критерий). Что касается указанного обычая по отношению к судам, суть его состояла в том, чтобы установить смысл договора и намерения сторон. Понятие bona fides использовалось и в вещном праве. Здесь можно отметить, что противопоставление добросовестного и недобросовестного владения сложилось в связи с противопоставлением владения законного и незаконного. И.Б. Новицкий отметил, что применительно к вещным отношениям категория «доброй совести» принимается во внимание в субъективном смысле как определенное сознание того или иного лица, как неведение некоторых обстоятельств, с которым закон считает возможным связать те или иные юридические последствия (субъективный критерий).
Таким образом, в связи с вышеуказанными обозначениями понятия bona fides, как полагает Л.И. Петражицкий, в римском праве существовало довольно четкое понимание того, что имелось в виду, несмотря на то, что само понятие по своему существу уходит в нравственные и моральные категории. По отношению к договорным отношениям, это было, в первую очередь, недопущение обмана, принуждения или уклонения под разными предлогами от исполнения договора (объективный критерий). Следовательно, в римском праве использовалось понятие добросовестности в объективном смысле по отношению к договорным отношениям, и в субъективном - к вещным.
Так, еще во времена римского права действовали два основных подхода к определению понятия «добросовестность». Первый - объективный подход, согласно которому добросовестность является честностью и соблюдением баланса интересов сторон. Второй - субъективный, означающий, что добросовестность представляет собой незнание лицом обстоятельств, которые препятствуют приобретения им какого-либо права.
Далее выясним концепции понимания понятия добросовестности в отечественном праве.
Серьезный вклад в исследование критерия так называемой «доброй совести» внес И.Б. Новицкий, который в своей работе показал различные грани этого понятия и также заметил, что начало доброй совести используется в двух значениях: объективном и субъективном.
В объективном значении понятие доброй совести используется как известное внешнее мерило, которое принимается во внимание законом, судом, применяющим закон, и которое рекомендуется членам гражданского оборота в их взаимных отношениях. С этой точки зрения, по мнению И.Б. Новицкого, добрая совесть (bona fides) этимологически таит в себе следующие элементы: во-первых, знание о другом, о его интересах; во-вторых, знание, связанное с известным доброжелательством; и в-третьих, элемент доверия, уверенность, что нравственные основы оборота принимаются во внимание, что от них исходит каждый в своем поведении.
В отечественной юридической науке существует правовая позиция, согласно которой добросовестность есть объективная категория, которая обозначает идеал поведения, сложившийся в обществе. Как указывает Покровский И.А., такой господствующий идеал честного поведения можно требовать от каждого члена общества и которым должен руководствоваться суд при оценке их поведения. Добросовестность также определяется как честное и тщательное выполнение обязанностей, старательность и исполнительность. В договорных правоотношениях добросовестность определяется как недопущение обмана (недобросовестность по отношению к контрагенту) или недопущение совершения мнимых и притворных сделок (недобросовестность по отношению к третьим лицам и суду). Это значит, что «недобросовестность» здесь также используется в качестве объективной характеристики недопустимого деяния.
В российской доктрине также существует и субъективное понимание добросовестности. Данное понятие рассматривается в субъективном смысле, как определенное сознание того или иного лица, как неведение некоторых обстоятельств, с которыми закон связывает те или иные юридические последствия, иными словами, знанием или незнанием фактов. Под добросовестностью с данной точки зрения понимается субъективная сторона поведения участников гражданских правоотношений, когда они не знали и не могли знать о правах третьих лиц на соответствующее имущество или иной своей неуправомоченности».
Так, Суханов Е.А. придерживается мнения, согласно которому добросовестность есть категория, которая никак не связана с этическими и нравственными нормами. Автор подтверждает это тем фактом, что в большинстве случаев вопрос о добросовестности или недобросовестности субъекта решается посредством предоставления доказательств, которые подтверждают именно факт знания или незнания им определенных обстоятельств, при этом нравственные качества в счет не берутся. Ученый считает, что добросовестность следует рассматривать с формальной точки зрения, поскольку в Гражданском кодексе Российской Федерации (далее - ГК РФ) добросовестность понимается как «субъективное состояние лица, которое не знает и не может знать о факте, знание которого с точки зрения закона делает поведение лица неправомерным». Поэтому именно исследование фактических обстоятельств в конечном итоге играет роль при констатации факта наличия в действиях субъекта добросовестности или ее отсутствия.
В субъективном смысле понимает добросовестность В.И. Емельянов, который предлагает считать лицо добросовестным, если оно действует без умысла причинить вред другому лицу и не допускает легкомыслия (самонадеянности) и небрежности по отношению к возможному причинению вреда. Отсюда следует, что недобросовестность, по мнению В.И. Емельянова, есть виновность, т.е. исключительно субъективная сторона поведения лица.
Что касается защиты нарушенного права, здесь критерий добросовестности играет существенное значение, поскольку в случае, если действия субъекта были недобросовестны, такому субъекту будет отказано в защите его прав. Следовательно, категория добросовестности является значимой характеристикой юридического факта, хотя, как отмечают многие юристы, и лежит в сфере морально-этических норм.
Таким образом, добросовестность в доктринальных положениях ученых понимается, во-первых, как субъективное сознание лица, то есть его намерение действовать без умысла причинить вред другому лицу. А во-вторых, добросовестность определяется как объективное требование осмотрительности, честности, недопущения обмана к поведению лица.
. Понятие добросовестности в российском законодательстве
Для начала необходимо отметить, что с 2013 года действуют поправки в российском гражданском законодательстве. Важным нововведением является закрепление принципа добросовестности как одного из основных начал гражданского законодательства и развитие этой общей нормы в других положениях Гражданского кодекса.
Гражданское законодательство зачастую использует понятие добросовестности для оценки поведения участников гражданского оборота. Исследуемое понятие употребляется, например, в положениях о переработке (ч.1 ст. 220 ГК РФ), о приобретательной давности (ч. 1 ст. 234 ГК РФ), о расчетах при возврате имущества из незаконного владения (ст. 303 ГК РФ), о возмещении стоимости внесенных арендатором улучшений в арендованное предприятие (ст. 662 ГК РФ). Такие нормы рассматриваются как оценочные и используются, прежде всего, для установления определенных рамок судебного усмотрения.
Представляется интересным то обстоятельство, что понятие добросовестности весьма активно фигурирует в законодательстве, хоть и не имеет конкретного закрепленного законом определения. Следовательно, прежде чем попасть в закон, понятие добросовестности имело содержательное доктринальное основание - значение, которое подразумевалось под этим понятием. Такое обоснование может в дальнейшем быть основой для конкретных указанных в законе видов добросовестных или недобросовестных действий либо, в случае с рекламой, действий субъекта в составе недобросовестной рекламы.
Итак, до внесенных законодателем изменений, понятие добросовестности традиционно основывалось на ст. 302 ГК РФ, где указаны характеристики добросовестного приобретателя. В соответствии с ГК РФ под таким субъектом понимается лицо, которое не знало и не могло знать о том, что лицо, у которого оно приобрело имущество на возмездной основе, не имело права такое имущество отчуждать (ч.1 ст. 302 ГК РФ). Таким образом, в данной статье добросовестность понималась и понимается сейчас как субъективное состояние лица, его знание или незнание о факте.
Однако в предыдущих параграфах было проанализировано, что такая концепция субъективного подхода не единственная среди ученых, в связи с чем свой путь в законе находит и другой подход. Однако при этом сохраняется неопределенность понятия, т.к. в разных статьях оно употребляется в обоих указанных выше двух смыслах. Так, например, критерий добросовестности в субъективном смысле в Гражданском кодексе закреплен в нормах п. 1 ст. 220, п. 1 ст. 234, п. 1 ст. 302, ст. 303. В нормах же п. 2 ст. 6, п. 3 ст. 10, п. 3 ст. 53 ГК РФ упоминается добросовестность в объективном смысле, как честность, рачительность, старательность, необходимая осмотрительность субъекта в гражданском обороте.
Сразу обозначим, что в данной работе под лицом, которому адресовано требование добросовестности, понимается непосредственно участник правоотношений, поскольку существует также и другой адресат указанного требования - суд. В последнем случае добросовестность относится к суду, поскольку именно к нему относится норма, изложенная в ч.2 ст. 6 ГК РФ, об определении прав и обязанностей сторон исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости.
Что касается нововведений в Гражданский кодекс, необходимо отметить следующее. Во-первых, на данный момент, в законе установлен принцип, согласно которому участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно, а также никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения (ч. 3-4 Ст. 1 ГК РФ). Не все ученые считают такой принцип нововведением, поскольку недопустимость злоупотребления правом и раньше являлась проявлением требования о добросовестном поведении в ограниченном виде.
Во-вторых, отметим, что ч.1 ст.10 ГК РФ изложена в редакции, которая дает понять, что под недобросовестным осуществлением гражданских прав подразумевается намерение причинить вред другому лицу, а также действия в обход закона с противоправной целью, а также иные недобросовестные действия. Данное утверждение вытекает из статьи закона, в которой указанные действия приравнены к заведомо недобросовестному осуществлению гражданских прав.
В-третьих, в ГК РФ также понятие добросовестности раскрыто в контексте определения понятия обязательства. Так, в ч. 3 ст. 307 ГК РФ указано, что, действуя добросовестно, стороны тем самым учитывают права и законные интересы друг друга, взаимно оказывают необходимое содействие для достижения цели обязательства, а также предоставляют друг другу необходимую информацию.
Последние изменения в гражданском законодательстве связаны с Постановлением Пленума Верховного Суда от 23.06.2015 N 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее - Постановление N 25), а именно с толкованием понятия добросовестности. В данном Постановлении указывается, что при оценке действий сторон как добросовестных или недобросовестных, судам следует исходить из поведения, ожидаемого от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей, в том числе в получении необходимой информации. Таким образом, в Постановлении используется понятие добросовестности в объективном смысле, т.к. здесь говорится о необходимости субъекта учитывать права и законные интересы другой стороны в своем поведении, т.е. об осуществлении определенных действий и о требованиях к этим действиям.
На основе вышесказанного, необходимо учесть, что в одних случаях в гражданском законодательстве добросовестность выступает оценкой правомерности, как, например, в ранее упомянутом Постановлении N 25, а также в статьях 53 - 53.1 ГК РФ говорится об обязанности управомоченного от имени организации лица действовать добросовестно и разумно. В других же случаях добросовестность, а именно ее наличие или отсутствие, представляет собой основу для возникновения определенных правовых последствий, не связанных с ответственностью за правонарушение.
В данной работе понятие добросовестности, рамки которого выходят за пределы Гражданского кодекса, рассматривается как средство оценки правомерности, поскольку недобросовестность в значении состава недобросовестной рекламы представляет собой совершение определенных противоправных действий.
. Квалифицирующие признаки недобросовестности
Итак, определив подходы к пониманию добросовестности в доктрине и в законодательстве, а также выяснив суть понятия, которая используется в гражданско-правовых нормах, перейдем к определению содержания понятия недобросовестности.
Недобросовестность, как верно отмечает Суханов Е., является антиподом добросовестности. Недобросовестен тот субъект, который, совершая действие, знал или мог знать о фактах, делающих его поведение упречным с точки зрения закона. Таким образом, знание субъектом о том, что его поведение упречно, является субъективной характеристикой недобросовестности. С.А. Иванова, например, также придерживается мнения о приоритете субъективного начала в данном понятии и конкретизирует, что под элементом конструкции понятия добросовестности и недобросовестности является «среднее понимание и предвидение (психическая разумность)» определенных действий и их последний.
Однако необходимо заметить, что недобросовестность также как и понятие добросовестности, в разных случаях употребляется как в объективном, так и в субъективном смысле. Поскольку недобросовестность в различных своих проявлениях представляет собой правонарушение, в случае если данное понятие понимается в объективном смысле, как незаконное, запрещенное действие (например, действие, подпадающее под признаки недобросовестной конкуренции), то последствием такого правонарушения являются определенные санкции. Если же оно употребляется в субъективном смысле, то последствие будет представлять собой, например, отказ в защите права (при недобросовестном владении или сокрытии находки или истребование из незаконного владения).
Таким образом, по поводу понятия недобросовестности также актуальна дискуссия о двойственности данного термина. Главным образом потому, что в зависимости от значения данного понятия, применяются разные правовые последствия. Существуют позиция ученых, придерживающихся мнения, о том, что понятие недобросовестности является составным, включающим субъективную оценку поведения участника правоотношения. В противовес такому мнению существует позиция, сторонники которой настаивают на том, что недобросовестность есть противоправное действие или бездействие участников правоотношений, т.е. данное понятие включает только объективную сторону деяния субъекта.
В связи с тем, что воплощение принципа добросовестности далеко не всегда происходит упорядоченно в различных нормах, ученые видят целесообразность в том, чтобы выработать критерии определения недобросовестных действий. В частности, Е.В. Вавилин утверждает о необходимости конкретизировать характеристики формы доведения информации до покупателя, поскольку закон не учитывает недобросовестные способы подачи информации. Также предлагает закрепить обязанности участников конкретных правоотношений соблюдать требования добросовестности, разумности и справедливости по отношению друг к другу. В целом, идея Вавилина Е. заключается в том, чтобы на том или ином этапе взаимодействия продавца и потребителя было закреплено законодательно правило, согласно которому участники процесса обязаны действовать добросовестно, а также правило недопустимости причинения вреда потребителю.
Так, автор указывает, что «недобросовестные условия договора - это условия, тем или иным способом ущемляющие права потребителя, являющегося слабой стороной в договоре, в определенной степени вынужденного заключать договоры на данных предложенных (навязываемых) условиях. Таким образом, Вавилин Е. предлагает следующие императивы понимать как содержание принципа добросовестности: обязанность субъектов строить свои отношения в соответствии с универсальными требованиями морали и права, проявлять заботу о справедливых интересах других участников гражданско-правовых отношений, конструктивно подходить к решению споров, соблюдая баланс общих и индивидуальных интересов.
Переходя далее к содержанию действий субъекта, которые признаются недобросовестными, отметим, что Закон о рекламе использует понятие недобросовестности по своим правилам, поскольку данный закон находится вне сферы ГК РФ. Необходимо отметить, что в Законе о рекламе недобросовестные действия - это одна из форм незаконных действий. Однако не любые незаконные действия являются недобросовестными. Здесь необходимо проанализировать, какие действия хозяйствующего субъекта с точки зрения закона являются противоправными, и влияет ли субъективный критерий добросовестности (знал - не знал) на квалификацию действий как недобросовестных с точки зрения рекламного законодательства.
В Законе о рекламе определение недобросовестной рекламы требует толкования при применении. Однако перечень действий, которые данным законом признаются недобросовестными, дает основание полагать, что содержание понятия недобросовестности в Законе о рекламе представляет собой объективную сторону правонарушения, т.е. наличие факта совершения определенных Законом действий подразумевает автоматически квалификацию таких действий как недобросовестных. Однако проблема состоит в том, что на практике зачастую оказывается так, что субъективная сторона правонарушения, например, цель, также имеет место быть при определении действий хозяйствующего субъекта как недобросовестных. Особенно часто такой случай встречается при определении такого состава недобросовестной рекламы, как совершение акта недобросовестной конкуренции, поскольку данные составы регулируются разными законами и являются схожими, то существует необходимость разграничить сферу их действия. И именно по намерению, цели причинить вред конкуренту обычно проводят разграничение данных составов. Следовательно, субъективные намерения правонарушителя в данном случае учитывается.
Отсюда приходим к выводу о необходимости выяснить, как определяется состав недобросовестной рекламы, входит ли в данный состав объективная характеристика действий лица или же субъективные намерения.
добросовестность право законодательство
Литература
. Актуальные вопросы применения гражданского законодательства в условиях реформы Гражданского кодекса Российской Федерации : сб. ст. / отв. ред. М. Н. Илюшина ; РПА Минюста России. ― М. : РПА Минюста России, 2014. ― 123с/
. Белов В. А. Гражданско-правовая природа сделок, представляющих собой акты злоупотребления доминирующим положением / В. А. Белов // Закон. ― 2015. ― N 9. ― С. 98-110.
. Болдырев В. А. Договорная констатация факта существования трудового отношения: риски злоупотребления правом / В. А. Болдырев // Гражданское право : федеральный научно-практ. журнал. ― 2015. ― N 6. ― С. 37-39..
. Булыгина М. А. О применении к договору мены правил об отдельных видах договора купли-продажи / М. А. Булыгина // Гражданское право : федеральный научно-практ. журнал. ― 2015. ― N 6. ― С. 40-42..
. Гареев М. Д. О некоторых проблемах развития института залога товаров в обороте на современном этапе / М. Д. Гареев // Вестник Российской правовой академии : научно-практ. журнал Российской правовой академии Министерства юстиции Российской Федерации. ― 2015. ― N 3. ― С. 30-32.
. Гражданское право : [учебник]. В 3 т. : Т. 2 / отв. ред. В. П. Мозолин. ― М.: Проспект, 2015. - 963 с
. Демидович Я. Работодателя обвиняют в подмене трудового договора гражданским. Как убедить суд в правильной квалификации отношений / Я. Демидович // Трудовые споры. ― 2015. ― N 11. ― С. 36-41.
. Донецков Е. С. О понятии конкуренции и признаках ее ограничения при установлении пределов осуществления субъективных гражданских прав / Е. С. Донецков // Актуальные проблемы Российского права : ежемесячный научный журнал. ― 2015. ― N 8. ― С. 98-102..
. Зацепин А. М. Признаки дополнительной квалификации преступлений / А. М. Зацепин // Актуальные проблемы Российского права : ежемесячный научный журнал. ― 2015. ― N 8. ― С. 116-122.. ― ISSN 1994-1471
10. Кархалев Д.Н. Кондикция в гражданском праве / Д. Н. Кархалев // Гражданское право : федеральный научно-практ. журнал. ― 2015. ― N 6. ― С. 33-36..
. Кашников Н.Б. Теоретические конструкции поручительства / Н. Б. Кашников // Гражданское право : федеральный научно-практ. журнал. ― 2015. ― N 6. ― С. 22-25.. ― ISSN 2070-2140
12. Костин А.А. Условия допустимости отдельных видов доказательств, полученных в иностранных государствах / А. А. Костин // Закон. ― 2015. ― N 9. ― С. 156-167.
. Кукуев С.Ю. Юридические процессуальные факты в базовых гражданских процессуальных отношениях "суд ― истец" и "суд ― ответчик" / С. Ю. Кукуев // Вестник Российской правовой академии : научно-практ. журнал Российской правовой академии Министерства юстиции Российской Федерации. ― 2015. ― N 3. ― С. 33-36.. ― ISSN 2072-9936
15. Лапач В.А. Некоторые методические проблемы преподавания гражданского и земельного права / В. А. Лапач // Гражданское право. ― 2009. ― № 1. ― С. 14-16.