Значение стандартов справедливого правосудия для национальной правовой системы
Контрольная работа
Значение стандартов справедливого правосудия для национальной правовой системы
Содержание
1. Понятие и источники стандартов справедливого правосудия
. Эффективность стандартов справедливого правосудия в национальном процессуальном законодательстве
Литература
1. Понятие и источники стандартов справедливого правосудия
Понятие «стандарт справедливого правосудия» является несвойственным для российской правовой системы. В отечественной науке этот термин стал широко применяться начиная примерно с 2010 года, однако работы, посвященные данному понятию, его содержанию, до сих пор остаются единичными и немногочисленными. Не фигурирует это понятие и в материалах российской судебной практики. «Непопулярность» понятия «стандарт справедливого правосудия» можно объяснить отсутствием единообразного подхода к пониманию понятий «правосудие» и «справедливое правосудие». В научной литературе продолжаются дискуссии о содержании понятия «правосудие», отграничении этого понятия от смежных категорий: «судопроизводство», «процесс», «судебная деятельность». В этой связи говорить о стандартах правосудия без понимания содержания самого термина «правосудие», является весьма затруднительным.
Для целей настоящей контрольной работы предлагается остановиться на следующем понятии правосудия, предложенном Т.Г. Морщаковой:
Правосудие - это осуществляемая в процессуальной форме деятельность суда по реализации его исключительного полномочия по окончательному устранению правовых конфликтов путем защиты нарушенных или оспоренных прав и законных интересов.
В толковом словаре дается следующее определение: «Стандарт - образец, которому должно соответствовать, удовлетворять что-либо по своим признакам, свойствам, качествам».
Стандарты справедливого правосудия первоочередное закрепление получили в статье 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Европейская конвенция). В соответствии с ч. 1 данной статьи каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Сама же статья получила название «Право на справедливое судебное разбирательство», что подчеркивает ее основной смысл. Данная статья не содержит термина «стандарт справедливого правосудия» и не содержит какого-либо списка или перечня этих стандартов. Статья 6 сформулирована как субъективное право - право на справедливое судебное разбирательство. При этом использование термина «стандарт» неслучайно. По сути, статья 6 хоть и говорит о субъективном праве на справедливое судебное разбирательство, при этом предусматривает конкретный способ реализации этого права в национальном суде.
Относительно структуры права на справедливое судебное разбирательство в научной литературе единого мнения нет.
С.Ф. Афанасьев выделяет институциональный и процессуальный аспекты права на справедливое судебное разбирательство. К институциональным относятся вопросы, связанные с судоустройством, а к процессуальным - вопросы, связанные с судопроизводством.
Б.Л. Зимненко в статье 6 Европейской Конвенции выделяет:
) стандарты доступа к суду;
) стандарты самого судебного процесса;
) стандарты исполнения судебного решения.
М.Е. Глазкова выделяет следующие элементы права на справедливое судебное разбирательство:
) принципы отправления правосудия;
) условия действия этих принципов и требований;
4) обязательства государств - участников Конвенции <consultantplus://offline/ref=13B804EFC6486F1FC1E0DEE980D16204DEA9D5A856BC8BBE4FE0D728J1S2Q> по обеспечению их реализации на своей территории.
Вышеуказанные точки зрения на аспекты справедливого правосудия представляются наиболее обоснованными среди имеющихся в научной литературе. Так, достоинством позиции С.Ф. Афанасьева является практическая применимость для национального законодателя, который обычно делит законодательство на судоустройственное и судопроизводственное. Подход Б.Л. Зимненко отражает логику судебного процесса: справедливое судебное разбирательство это разбирательство, которое можно инициировать (доступ к суду), в котором можно защитить свои права (стандарты судебного процесса), и судебное разбирательство, по итогам которого выносится исполнимое решение (стандарты исполнения судебного решения). М.Е. Глазкова единственная в научной литературе акцентирует внимание, что стандарты справедливого правосудия это не только источники национального процессуального права, но еще и определенные международные обязательства национального законодателя.
Еще одним достоинством позиции М.Е. Глазковой является то, что данный исследователь рассматривает принципы отправления правосудия как элемент права на судебное разбирательство, но при этом не ставит знак равенства между понятиями «стандарт судебного разбирательства» и «принцип судебного разбирательства».
Полное отождествление принципов правосудия и стандартов правосудия представляется ошибочным. Стандарты правосудия в совокупности являются образцом правосудия как такового (как было указано выше само слово «стандарт» означает образец некой деятельности). В свою очередь, принципы являются исходными началами правосудия и направлены на обеспечение соответствия принципов национального процессуального права признанным стандартам правосудия. Принципы могут дополнять стандарты, могут быть направлены на их реализацию, в том числе могут отражать специфику реализации стандартов на национальном уровне.
Стандарты и принципы правосудия различаются по форме закрепления. Так, стандарты справедливого правосудия отражены в источниках международного права, толкование им дается в практике Европейского суда по правам человека. Национальные принципы правосудия по отношению к европейским стандартам справедливого правосудия являются важнейшим условием их реализации, или же, как утверждает Ю.А. Жданова, внешним фактором их реализации.
В соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. В этой связи национальный законодатель при формировании национальной системы принципов правосудия обязан учитывать также стандарты правосудия, закрепленные в источниках международного права.
Вместе с тем, общим для стандартов и принципов правосудия является их прямое действие на территории государства участника Конвенции. Это особенно актуально для практической судебной деятельности: европейские стандарты правосудия, как и принципы правосудия не требуют подтверждения в нормах процессуального права, регулирующих конкретные процессуальные отношения. Стандарты и принципы правосудия всегда автоматически заменяют отсутствующие нормы, а ч. 6 ст. 13 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее - АПК РФ) в настоящее время закрепляет как аналогию закона, так и аналогию права. В соответствии с данной статьей в случаях, если спорные отношения прямо не урегулированы федеральным законом и другими нормативными правовыми актами или соглашением сторон и отсутствует применимый к ним обычай делового оборота, к таким отношениям, если это не противоречит их существу, арбитражные суды применяют нормы права, регулирующие сходные отношения (аналогия закона), а при отсутствии таких норм рассматривают дела исходя из общих начал и смысла федеральных законов и иных нормативных правовых актов (аналогия права). Ч. 4 этой же статьи, повторяя смысл уже рассмотренной статьи 15 Конституции РФ, указывает на приоритет для арбитражного суда норм международного права над национальным.
Немаловажным представляется вопрос об источниках закрепления европейских стандартов справедливого правосудия. Как было отмечено, среди источников стандартов справедливого правосудия первоочередное значение имеет статья 6 Европейской Конвенции. Однако было бы ошибочным ограничивать исследование системы европейских стандартов справедливого правосудия одной лишь статьей 6 Конвенции. В самой Конвенции немалое значение также имеет статья 13, предусматривающая право каждого, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве.
Для обеспечения соблюдения Европейской конвенции был создан Европейский суд по правам человека. Конвенция наделила Европейский суд компетенцией не только применять Конвенцию, но и осуществлять ее толкование (ст. 32). В свою очередь одним из направлений толкования Конвенции является разъяснения смысла ее норм с учетом динамично меняющихся общественных реалий. Содержательно и текстуально нормы Конвенции практически не меняются, однако ввиду общественного прогресса меняются подходы к пониманию и осмыслений этих норм. В этой связи Европейский суд по правам человека в своих постановлениях не просто разъясняет смысл положений Европейской Конвенции, он придает положениям Конвенции актуальность и современность. Таким образом, можно выделить важный методологический принцип деятельности Европейского Суда по правам человека - принцип эволюционного толкования Европейской Конвенции. Согласно позиции самого суда «Конвенция является живым инструментом и может толковаться в свете текущей жизни».
Таким образом, можно констатировать, что Европейский Суд по правам человека фактически приобрел отдельные нормотворческие функции. В научной литературе при этом отмечается риск превысить пределы компетенции Суда, которыми его наделили Высокие Договаривающиеся Стороны.
Что же касается европейских стандартов справедливого правосудия, то за более чем полувековую историю Европейской Конвенции, они также пережили значительную эволюцию. В процессе толкования положений статьи 6 Конвенции Европейский суд на определенном этапе начал не только содержательно расширять значение стандартов, но и начал фактически создавать новые стандарты, производные от элементов права на справедливое судебное разбирательство.
Одним из ярких примеров возникновения новых стандартов справедливого правосудия является принцип правовой определенности. Данный принцип не нашел закрепления в статье 6 Европейской конвенции, однако многократно применялся Европейским судом по правам человека. Он имеет различные проявления и аспекты. В науке он чаще всего понимается как определенная «устойчивость» судебного решения, возможность пересмотра в исключительных и редких случаях, не содержащих субъективного элемента и основанных на строго определенных правилах (законах)». Европейский суд по правам человека, применяя принцип правовой определенности, также давал ему развернутое толкование. Одним из наиболее известных дел о нарушении принципа правовой определенности является дело «Рябых против России». В этом деле Европейский суд высказал правовую позицию о том, что полномочие вышестоящего суда по пересмотру дела должно осуществляться в целях исправления судебных ошибок, неправильного отправления правосудия, а не пересмотра по существу. Пересмотр не может считаться скрытой формой обжалования, в то время как лишь возможное наличие двух точек зрения по одному вопросу не может являться основанием для пересмотра. Отступления от этого принципа оправданны, только когда являются обязательными в силу обстоятельств существенного и непреодолимого характера.
Анализ практики ЕСПЧ позволяет сделать вывод, что в целом ряде дел полномочия вышестоящих инстанций отменить или изменить вступившее в законную силу судебное решение оценивались через призму принципа правовой определенности. В этой связи можно утверждать, что принцип правовой определенности превратился в самостоятельный стандарт правосудия, нарушения которого являются нарушением права на справедливое судебное разбирательство.
Исходя из изложенного, для оценки эффективности европейских стандартов справедливого правосудия в российском арбитражном процессе автором было избрано два стандарта - стандарт доступа к правосудию (как прямо не закрепленный в ст. 6, но выработанный ЕСПЧ) и стандарт разумных сроков судопроизводства (как получивший закрепление и в качестве элемента права на справедливое судебное разбирательство в ст. 6, и как принцип российского процессуального законодательства).
Вместе с тем, прежде чем исследовать конкретные стандарты справедливого правосудия, представляется необходимым рассмотреть общие вопросы эффективности имплементации стандартов справедливого правосудия в национальное законодательство.
. Эффективность стандартов справедливого правосудия в национальном процессуальном законодательстве
Как было отмечено ранее, статья 6 Европейской конвенции закрепляя право на справедливое судебное разбирательство, при этом определяет образец (совокупность стандартов) того, каким образом это право должно получить свою реализацию по конкретным делам. Европейскому суду по правам человека принадлежит право толковать эти стандарты. Де-факто, толкуя стандарты ЕСПЧ нередко их расширяет, а подчас создает новые стандарты, производные от уже закрепленных в ст. 6.
Национальный законодатель при этом по большему счету свободен при формировании процессуального законодательства. Ни Европейская конвенция, ни тем более ЕСПЧ не могут подменять национального законодателя в определении конкретных процедур рассмотрения и разрешения дел в национальных судах. Однако при этом стандарты справедливого правосудия представляют собой тот необходимый минимум, которому должна соответствовать судебная деятельность в любом цивилизованном государстве. В этой связи и сами стандарты, и деятельность ЕСПЧ по их толкованию являются своего рода гарантиями адекватного развития процессуального законодательства.
Интересно обратить внимание на опыт Великобритании, которая, как известно, традиционно считается страной прецедентного права с неписанной Конституцией. Статья 6 Европейской конвенции в числе прочих предусматривает стандарт законного суда. Это означает, что в государстве должно быть создано законодательное регулирование по вопросам судоустройства и организации судебной системы. В Великобритании в последнее время наблюдается четкая тенденция расширения судоустройственного законодательства. Так, в результате многолетней судебной реформы появляются законы (статуты) по вопросам судоустройства. В качестве примера можно назвать Акт о судах 1971 года. Но самым значительным, конечно же, является Акт конституционной реформы 2005 года, в соответствии с которым с 01 октября 2009 года в Великобритании функционирует Верховный суд вместо Палаты Лордов, действовавшей ранее в качестве высшей судебной инстанции.
Как отмечает И.И. Лукашук, эффективность международного права определяется тем, насколько оно достигает стоящие перед ним цели, в какой мере реальные отношения соответствуют его нормам. Данное утверждение актуально и для европейских стандартов справедливого правосудия. Представляется, что целью данных стандартов является обеспечение правосудия на национальном уровне с учетом общеобязательных требований международного права. При этом, статья 6 Европейской конвенции сформулирована таким образом, что обеспечение доступа к правосудию является не самоцелью рассматриваемых стандартов. Подразумевая необходимость обеспечения доступа к правосудию, Европейская конвенция указывает на конкретные требования к судебному разбирательству. Реализацию европейских стандартов справедливого правосудия, таким образом, можно признать эффективной на национальном уровне в том случае когда:
) национальное процессуальное законодательство соответствует требованиям, предъявляемым европейскими стандартами;
) сама судебная практика отражает те требования и подходы, которые содержатся в международных стандартах.
При рассмотрении вопроса об эффективности европейских стандартов справедливого правосудия в российской действительности важным представляется обратить внимание на внесенные в 2015 году поправки в Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации». Данным законом к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации было отнесено рассмотрение вопросов о возможности исполнения решения межгосударственного органа по защите прав и свобод человека. В частности, данный закон позволит Конституционному Суду РФ признавать не подлежащими исполнению постановления ЕСПЧ - в том числе постановления по делам о нарушении статьи 6 Европейской Конвенции.
Принятие данных поправок представляется недостаточно обоснованным. Более того, имеет место риск того, что новое полномочие Конституционного Суда РФ сыграет негативную роль в развитии не столько международного права, сколько в развитии национального законодательства. Неоднозначными в этом свете видятся и перспективы имплементации европейских стандартов справедливого правосудия в национальное процессуальное законодательство.
Основная «претензия» к ЕСПЧ заключается в некой политизированности его решений. О политизированности деятельности Европейского Суда заявляли разного рода эксперты, Совет Федерации, министр иностранных дел РФ С. Лавров, а также Министерство юстиции РФ. Мнение Министерства юстиции РФ среди всех остальных критических взглядов в отношении ЕСПЧ выглядит наиболее заметным в силу того, что согласно внесенным изменениям правом на обращение в Конституционный суд РФ с запросом об исполнимости решения ЕСПЧ (или иного межгосударственного судебного органа) обладает федеральный орган исполнительной власти, наделенный компетенцией в сфере обеспечения деятельности по защите интересов РФ при рассмотрении в межгосударственном органе по защите прав и свобод человека жалоб. Таким органом, в свою очередь, является Министерство юстиции РФ (а один из заместителей Министра юстиции является уполномоченным при ЕСПЧ).
Довод о политизированности решений ЕСПЧ по делам о нарушении ст. 6 Европейской конвенции представляется крайне надуманным и основанным на неверном толковании данной статьи. Обратим внимание на такие стандарты справедливого правосудия как, например, независимость суда, рассматривающего дела.
В научной литературе к определению независимости суда сложились разные подходы, в целом не противоречащие друг другу. Однако для целей настоящего исследования наиболее интересным представляется определение независимости суда, предложенное Л.В. Шеломановой в своем диссертационном исследовании. Под независимостью данный автор понимает принцип, согласно которому профессиональные судьи и иные лица, участвующие в отправлении правосудия, организационно обособлены и защищены от какого-либо вмешательства со стороны политических деятелей, государственных органов, тяжущихся сторон и других заинтересованных лиц в реализацию компетенции судебной власти. Научная новизна данного положения, вынесенного на защиту, видится несколько преувеличенной. Однако стоит признать, что данный тезис в полной мере отражает институциональный аспект независимости суда, заключающийся в организационной удаленности судов от политической деятельности, иных государственных органов. У принципа независимости есть широкий спектр внешних гарантий, которые сводятся к невозможности влияния или воздействия на судью при принятии им решения.
Более того, на уровне Совета Министров Европы была принята «Рекомендация CM/Rec(2010)12 относительно судей: независимость, эффективность и ответственность». В данной рекомендации независимость суда понимается как его автономность от государственной власти и от участвующих в деле лиц.
К внутренним гарантиям независимости относится все то, что позволяет суду быть объективным при рассмотрении конкретного дела. По сути, внутренние гарантии независимости связаны с еще одним стандартом справедливого правосудия - беспристрастностью суда.
Другим стандартом справедливого правосудия является уже упомянутый стандарт законного суда. Смысл этого стандарта заключается в том, что в государстве, во-первых, должна существовать четкая законодательная основа судоустройства. Во-вторых, возможности конкретных лиц, ищущих судебную защиту, по определению суда, который будет рассматривать спор, также четко должны быть прописаны в законе. При этом какой-либо государственный орган не может поручить суду рассматривать то или иное дело - компетенция суда (ветвей и звеньев судебной системы) определяются законом.
Данные примеры иллюстрируют то, что европейские стандарты справедливого правосудия ни в коей мере нельзя назвать политизированными. Более того, смысл стандартов справедливого правосудия состоит как раз в том, чтобы обеспечить право на судебную защиту, лишенное политической подоплеки, а также обеспечить невозможность влияния различных органов государственной власти (в том числе вышестоящих судебных органов на судебный). В этой связи очень важно, чтобы лица, которые на национальном уровне столкнулись с тем, что рассмотрение их дела оказалось политически мотивированным, имели возможность найти защиты вне государства, в органе, лишенном политического интереса в данном конкретном деле. Поэтому можно констатировать, что новое полномочие Конституционного суда РФ фактически имеет обратный эффект: данное полномочие позволяет признать не подлежащим исполнению постановление ЕСПЧ, констатирующее нарушение права на справедливое судебное разбирательство, выразившееся в вынесении судебного акта с нарушением гарантий независимости.
Продолжая критический анализ поправок в ФКЗ «О Конституционном суде РФ» следует отметить и то, что логика этих поправок заметно противоречит существу судебной деятельности. ЕСПЧ является судебным органом и все свойства, признаки судебной деятельности должны быть присущи и ему.
Во-первых, принятые поправки противоречат такому свойству судебной власти как исполнимость и обязательность судебных актов. Судебная деятельность приобретает ценность только в случае исполнимости судебных актов, в связи с чем на законодателе лежит обязанность по созданию нормативно-правовой основы исполнения судебных актов. Так, в Российской Федерации во всех процессуальных кодексах есть соответствующие структурные разделы, посвященные исполнению судебных актов, а также приняты Уголовно-исполнительный кодекс РФ и ФЗ «Об исполнительном производстве». Было бы логичным, чтобы законодатель в отдельных нормативно-правовых актах предусмотрел и процедуры исполнения решений органов международного правосудия. Однако вопреки этому был принят закон, напротив позволяющий воздерживаться от исполнения решений международных судов.
Как отмечается в научной литературе, вне поля правового регулирования в РФ остались меры общего характера (как правило, это необходимость изменения законодательства и формирования судебной практики). При этом данные меры являются наиболее значимыми в процессе обеспечения права на судебную защиту, и их реализация позволяет избегать уже допущенных нарушений при рассмотрении и разрешении гражданских дел в дальнейшем.
Во-вторых, новое полномочие Конституционного суда РФ ставит под вопрос и такое свойство судебной деятельности как ее полнота. Под данным свойством обычно понимают самостоятельность судов при осуществлении судебной деятельности: судебное решение не нуждается в подтверждении какими-либо иными органами. Кроме того, самостоятельность не ограничена какими-либо временными рамками или этапами судебного процесса: самостоятельность как свойство судебной деятельности сохраняется на всех этапах судебной деятельности. Нетрудно заметить, что внесенными поправками в ФКЗ «О Конституционном суде РФ» ставится под существенное сомнение полнота судебной власти, которой обладает и ЕСПЧ.
Ставится под сомнение и такое свойство судебных решений как их обязательность. Введя новое полномочие Конституционного суда РФ, законодатель фактически признал, что не все судебные решения могут иметь обязательное значение. Этот прецедент представляется крайне тревожным не только применительно к решениям органов международного правосудия, но и применительно к решениям национальных судов. Не исключено, что российский законодатель с учетом качества его работы может признать необязательными какие-либо решения и по иным признакам - например, ввиду их принятия против какого-то конкретного субъекта.
Нетрудно заметить, что внесенные поправки в ФКЗ «О Конституционном Суде РФ» стали результатом обострения проблемы соотношения международного (главным образом конвенционного) и национального конституционного права. Стоит сразу оговориться, что проблема соотношения Конституции РФ и Европейской конвенции во многом являлась преувеличенной.
Так, например, заслуживает внимания позиция Е.Т. Усенко: «На наш взгляд, независимости обеих правовых систем (международной и национальной) друг от друга действительно нет и быть не может. «Отношение» всегда предполагает «связь». Но каков характер этой связи? На этот вопрос отечественная доктрина международного права отвечает определенно: связь между обеими правовыми системами не имеет характера господства и подчинения. Связь эта характеризуется координацией, взаимосогласованностью, взаимодополняемостью рассматриваемых объектов в сфере их взаимодействия».
Данное мнение поддерживает и А.И. Ковлер, который указывает на то, что положения Конституции РФ о ее верховенстве, прямом действии и ее же положения о приоритете норм международного права являются не противоречащими, а взаимосвязанными и взаимодополняющими. Предметом защиты Конституции РФ и Конвенции по большему счету являются одни и те же фундаментальные права и ценности (например, право на жизнь). В защите этих прав Конституция РФ и Конвенция дополняют друг друга, но конкуренция между ними вряд ли возможна.
В этой связи выглядят крайне поверхностными и безсодержательными отдельные мнения о необходимости полной отмены приоритета международного права над национальным (такие предложения высказывали, например, депутат Е. Федоров и председатель Следственного комитета РФ А. Бастрыкин).
Возвращаясь к европейским стандартам справедливого правосудия, также следует отметить, что в настоящее время значение международных и конституционных основ права на справедливое судебное разбирательство повысилось. Так, в настоящее время ведется разработка единого Гражданского процессуального кодекса РФ. Кроме того, уже введен в действие Кодекс административного судопроизводства РФ. При столь интенсивном развитии процессуального законодательства крайне важно, чтобы сохранялись определенные ориентиры развития - те фундаментальные ценности правосудия, которые должны оставаться неизменными вне зависимости от реформ процессуального права. Поэтому крайне важно, чтобы и положения Конвенции и практика ЕСПЧ по делам о нарушении статьи 6 Конвенции были учтены при формировании новых источников процессуального права. Принятые поправки в ФКЗ «О Конституционном суде РФ» по факту создают риск возможности игнорирования конвенционных положений и прецедентов ЕСПЧ, что крайне отрицательно скажется на возможностях судебной защиты в РФ.
Размышляя над вопросом, какие конкретно правовые позиции ЕСПЧ привели к желанию российского законодателя установить возможность неисполнения решений органов международного правосудия, невольно привлекает внимание многочисленная критика ЕСПЧ качества российского законодательства. В том числе, ЕСПЧ нередко критикует качество процессуального законодательства, которое, в свою очередь должно соответствовать европейским стандартам справедливого правосудия.
Новые полномочия Конституционного Суда РФ по своему содержанию позволяют вообще игнорировать критику ЕСПЧ. Так, например, предсказуема позиция Конституционного суда РФ, в случае если ЕСПЧ признает новую систему пересмотра судебных актов в России не соответствующей статье 6 Конвенции. В этом случае, КС РФ обладает достаточными возможностями, чтобы прийти к выводу о том, что ЕСПЧ не учитывает национальных российских особенностей, что предусмотренная российским законодательством система инстанций в достаточной степени эффективна и т.д. Таким образом, Конституционный Суд РФ не просто сможет признать Решение ЕСПЧ не подлежащим исполнению, он к тому же сможет заблокировать позитивные изменения российского процессуального (и не только) законодательства.
На основании изложенного, нетрудно сделать вывод, что новое полномочие Конституционного суда РФ негативно влияет на эффективность европейских стандартов справедливого правосудия и перспективы их реализации в российском процессуальном праве.
справедливый правосудие законодательство
Литература
1. Афанасьев С.Ф. Право на справедливое судебное разбирательство и его реализация в российском гражданском судопроизводстве: монография. М.: Юрлитинформ, 2009
2. Глазкова М.Е. Применение европейских стандартов отправления правосудия в российском арбитражном процессе: Монография <consultantplus://offline/ref=BBA30A4E1E61F2AFE06CA0CA2B0EF0DADDAB417E52C5E55A8BD8E7C7GEgCQ>. М.: Анкил; Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, 2012.
. Гурвич М.А. Право на иск. М.-Л., 1949
. Жилин Г.А. Цели гражданского судопроизводства и их реализация в суде первой инстанции: Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук. М., 2000.
. Кашкарова И.Н. Индивидуализация иска в гражданском судопроизводстве. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук // Спб, 2015.
. Крымский Д.И. Упрощенные производства в гражданском процессе зарубежных стран. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук // М., 2011.
. Симонов И.Д. Производство по делам о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок:. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук // Самара, 2015.
. Тараненко В.Ф. Принципы арбитражного процесса и влияние советской процессуальной теории на их формирование. М., 1983.
. Шеломанова Л.В. Независимость судей как конституционный принцип правосудия: автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. // Белгород, 2013