Революционное в произведениях Войнич
Революционное в произведениях Войнич
Содержание
1.
Введение
2.
Краткие биографические сведения
3.
Революционная тематика в произведениях Войнич
2.1
“Овод”
2.2
“Джек Реймонд”
2.3
“Оливия Летэм”
2.4
“Прерванная дружба”
4.
Заключение
Литература
Ethel Lilian Voynich
Введение
Этель Лилиан Войнич принадлежит к числу незаслуженно
забытых фигур в литературе Англии конца XIX — начала XX в. Подавляющее
большинство фундаментальных трудов и справочников по истории английской
литературы не содержат даже упоминания о писательнице.
Революционный пафос, который пронизывает роман “Овод”,
лучшую книгу Войнич, чувствуется и в некоторых других её произведениях;
смелость автора в выборе “неприятных” и острых тем явилась причиной заговора
молчания, некоторое время, литературоведов Европы вокруг имени писательницы.
Между тем произведения Войнич, в первую очередь “Овод”,
приобрели известность далеко за пределами её родины. В нашей стране почти все
её романы издавались неоднократно. Исключительную популярность приобрел
“Овод”, издававшийся у нас и на языке оригинала, и в переводе на восемнадцать
языков народов бывшего Советского Союза. То, что “Овод” продолжает до сих пор
волновать читателей, доказывает, что написанный больше ста лет назад роман
выдержал проверку временем.
Я же познакомился с творчеством Войнич в этом году на
занятиях по домашнему чтению, услышал множество нелицеприятных откликов в адрес
произведений писательницы, но понял их несостоятельность и именно поэтому решил
написать реферат о её творчестве.
Краткие биографические сведения
Этель Лилиан Войнич (Ethel Lilian Voynich) родилась 11 мая 1864 г. в семье известного
английского математика Джорджа Буля (Boole). Она
окончила Берлинскую консерваторию и одновременно слушала лекции по
славяноведению в Берлинском университете. В молодости она сблизилась с политическими
эмигрантами, находившими убежище в Лондоне. В их числе были русские и польские
революционеры; возможно, что она была хорошо знакома и с революционерами,
эмигрировавшими из Италии.
В конце 80-х годов будущая писательница жила в России, в
Петербурге. По свидетельству ее русских современников, она уже в ту пору хорошо
знала русский язык, живо интересовалась вопросами политики. Ее мужем стал
участник польского национально-освободительного движения Вильфрид Михаил
Войнич, бежавший в 1890 г. из царской ссылки в Лондон. Через Войнича, бывшего
одним из организаторов эмигрантского “Фонда вольной русской прессы” в Лондоне и
сотрудником журнала “Свободная Россия” (Free Russia), Э. Л. Войнич тесно
сблизилась с русскими народовольцами, и особенное С. М. Степняком-Кравчинским.
Как рассказала сама писательница группе советских журналистов, посетивших её в
Нью-Йорке в конце 1955 г., Степняка-Кравчинского она называла своим опекуном;
именно он побудил Войнич заняться литературной деятельностью. Она перевела на
английский язык некоторые сочинения Степняка-Кравчинского; тот в свою очередь
написал предисловия к её переводам повестей Н. М. Гаршина (1893) и к сборнику
“Юмор России” (The Humour of Russia, 1895), составленному из
переведённых Войнич произведений Гоголя, Щедрина, Островского и других русских
писателей.
Сотрудничество со Степняком-Кравчинским не только помогло
Войнич хорошо узнать жизнь и культуру России, но и усилило её интерес к
революционному движению в других странах. Не приходится сомневаться, что
Степняк-Кравчинский — участник одного из вооруженных восстаний в Италии,
написавший некоторые свои работы на итальянском языке и посвятивший итальянской
политической жизни ряд статей (в том числе статью о Гарибальди), немало
способствовал расширению литературного и политического кругозора будущего
создателя романов “Овод”, “Джек Реймонд”, “Оливия Летэм”, “Прерванная дружба”.
После “Прерванной дружбы” Войнич вновь обращается к переводам и продолжает
знакомить английского читателя с литературой славянских народов. Кроме
упомянутых выше сборников переводов с русского, ей принадлежит также перевод
песни о Степане Разине, включенный в роман “Оливия Летэм”,
В 1911 г. она публикует сборник “Шесть стихотворений Тараса
Шевченко” (Six Lyrics from Ruthenian of Taras Shevchenko), которому предпосылает
обстоятельный очерк жизни и деятельности великого украинского поэта. Шевченко
был почти неизвестен в Англии того времени; Войнич, стремившаяся, по её словам,
сделать “его бессмертную лирику” доступной западноевропейским читателям, была
одним из первых пропагандистов его творчества в Англии.
После издания переводов Шевченко Войнич надолго отходит от
литературной деятельности и посвящает себя музыке. В 1931 г. в США, куда
переехала Войнич, выходит собрание писем Шопена в её переводах с польского и
французского.
Лишь в середине 40-х годов Войнич вновь выступает как
романистка.
Роман “Сними обувь твою” (Put off Thy Shoes, 1945)
— звено того цикла романов, который, по выражению самой писательницы, был
спутником всей ее жизни.
Она умерла 28 июля 1960 г. в возрасте 96 лет. И по завещанию
была кремирована, а прах был развеян над центральным парком Нью-Йорка.
“Овод”
Близость Войнич к кругам революционной эмиграции в Лондоне,
её тесная связь с революционерами разных стран сказались на всех ее романах
конца XIX —начала XX в., и в особенности на первом и самом значительном ее
произведении — “Овод” (The Gadfly, 1897), где она выступает как уже сложившийся
художник, нашедший свой круг идей и образов.
Предметом своего романа она избирает события революционного
прошлого Италии 30- 40-х годов XIX в. и изображает их увлекательно, правдиво, с
горячим сочувствием. Революция 1848 года в Италии привлекала внимание и других
английских писателей второй половины XIX в. Но ни Элизабет Баррет-Браунинг
(поэма “Окна дома Гвидо”, 1851), ни Мередит (роман “Виттория”, 1867) не сумели
так выразительно передать атмосферу широкого народного недовольства, создать
такой яркий образ революционного борца, как это сделала Войнич.
В романе “Овод”, проникнутом страстной защитой свободолюбивого
итальянского народа, особенно отчетливо видна связь творчества Войнич с
революционно-романтической традицией в английской литературе; в нём проявилось
органическое сочетание традиций критического реализма с героическим началом, с
революционно-романтическим утверждением идеалов освободительной борьбы против
национального, религиозного и социального деспотизма. Недаром в “Оводе” звучат
слова Шелли, любимого поэта героини романа Джеммы Уоррен: “Прошлое
принадлежит смерти, а будущее — в твоих собственных руках”. Шелли (как это
станет ясным из позднее написанного романа Войнич “Прерванная дружба”) — любимый
поэт и самого Овода. Возможно, что Байрон, великий английский поэт, боровшийся
за освобождение Италии, мог в известной мере послужить прототипом героя романа.
Смелость, с какой писательница выступает в защиту национально-освободительного
движения порабощенных народов, в котором значительную роль играют и англичане
(Артур и Джемма), тем более замечательна, что роман был написан накануне
англо-бурской войны, в период разгула империалистических шовинистических идей.
Роман “Овод” пронизан духом революционно-демократического
протеста, романтикой самоотверженного подвига.
Увлечённая героическим духом национально-освободительной
борьбы итальянского народа, Войнич с большим вниманием изучала материалы
революционного движения в Италии 30—50-х годов. “Считаю своим долгом принести
глубокую сердечную благодарность многим лицам, которые помогли мне собирать в
Италии материалы для этой повести”, — писала Войнич в предисловии к “Оводу”,
выражая особую признательность распорядителям Флорентийской библиотеки, Государственного
архива и Гражданского музея в Болонье.
Однако писательница не считала своей основной художественной
задачей точное и скрупулёзное изображение жизни Италии 30 — 40-х годов XIX в.,
детальное воспроизведение перипетий борьбы за национальную независимость. В
образе Овода, в истории его исключительной судьбы она стремилась, прежде всего,
передать общую атмосферу революционной эпохи, породившей таких людей, как
Джузеппе Мадзини — создатель патриотической организации “Молодая Италия”, и его сподвижник Джузеппе Гарибальди.
Романтическое освещение событий обусловило эмоциональную напряженность стиля
“Овода”.
Критико-реалистическое изображение общественных и частных
нравов отступает в романе на второй план. Жизнь респектабельного и ханжеского
семейства судовладельцев Бёртонов, в котором вырос Овод, показана лишь как фон,
оттеняющий по контрасту бескорыстный энтузиазм революционеров. Основу
произведения составляет романтически трактованная героика революционного
подполья “Молодой Италии”. Действие, как правило, развивается стремительно;
сюжет строится на остром драматическом столкновении враждебных сил. Эта
динамичность насыщенного событиями сюжета, в которой нашло своё выражение
героически действенное начало романтики “Овода”, противостояла вялому, неторопливому
бытописательству английских натуралистов конца XIX в. Острой сюжетностью,
стремительностью развития действия Войнич скорее напоминает
писателей-“неоромантиков”. Однако, в отличие от Стивенсона, Конрада, она не
пытается бежать от будничной действительности в историю или в экзотику, а ищет
в революционном прошлом ответ на насущные вопросы настоящего.
Романтический пафос в “Оводе” органически связан с реалистической
темой романа. Конфликт между Оводом и кардиналом Монтанелли — идейными
противниками, людьми, стоящими по разные стороны баррикады, — приобретает
особый драматизм в силу того, что Овод оказывается не только воспитанником, но
и сыном Монтанелли. Такое необычайное стечение обстоятельств важно для Войнич
не просто как эффектное мелодраматическое совпадение. Предельно осложняя
конфликт, писательница добивается чрезвычайно выразительного раскрытия
внутренней сущности обеих столкнувшихся сторон: веры и атеизма, абстрактного
христианского человеколюбия и подлинного революционного гуманизма. Искренняя,
но мучительно подавляемая любовь Овода к своему отцу и наставнику еще
выразительнее подчеркивает мысль автора о том, что для революционера невозможно
идти на компромисс со своей совестью.
Романтическим пафосом проникнута и смело написанная сцена
расстрела Овода. В литературе известно немало произведений, в которых
изображен бесстрашный революционер, гордо встречающий смерть. Но Войнич и здесь
создаст предельно напряженную, обостренно-драматическую ситуацию, заставляя
самого Овода, уже раненного, произнести слова последней команды оробевшим и
потрясенным его мужеством солдатам. Романтически-необычная ситуация позволяет
Войнич полнее и глубже раскрыть характер Овода. Сцена гибели героя становится
его апофеозом.
Эмоциональная приподнятость характеризует многие образы
романа. “Молодая Италия” в изображении Войнич — это не только тайная
политическая организация, сплачивающая всех патриотов в стране, но и символ
боевого духа молодости, беззаветной преданности общему делу.
Войнич изображает итальянских революционеров на двух этапах
их борьбы: в начале 30-х годов и накануне событий 1848 года.
Вначале деятели “Молодой Италии” предстают перед нами как
пылкие, но неопытные борцы за освобождение родины. В них ещё немало наивного
простодушия, они способны на безрассудные порывы (как юный Артур Бёртон,
будущий Овод, готовый доверить конспиративную тайну лукавому католическому
священнику).
Во второй и третьей частях “Овода” действие происходит 13
лет спустя. Опыт борьбы сказался на революционерах — героях романа. Они
становятся сдержаннее, осмотрительнее. Потеряв многих из своих товарищей,
испытав немало поражений, они сохраняют твердую уверенность в победе,
по-прежнему полны отваги и самоотверженности.
Патриоты-заговорщики — Артур - Овод, Болла, Джемма, Мартини
не одиноки в своей борьбе, Войнич создает героический образ итальянского
народа, не прекращающего в течение долгих лет сопротивления захватчикам.
Крестьяне, горцы-контрабандисты с риском для жизни помогают Оводу. Пойманный и
заточенный в крепость, Овод остается по-прежнему опасным для властей: они
имеют все основания бояться, что народ ни перед чем не остановится, чтобы
освободить своего героя.
В образе Овода Войнич удалось запечатлеть типические черты
передовых людей, “людей 48 года”. Человек исключительной одаренности, огромной
силы воли, большой идейной целеустремленности, он питает отвращение к
либеральному краснобайству, дешевой сентиментальности, ненавидит компромиссы и
презирает мнение светского “общества”. Всегда готовый пожертвовать собой ради
общего дела, человек большой гуманности, он глубоко скрывает от посторонних
глаз свою чувствительность за ядовитыми, остроумными шутками. Своими
безжалостными насмешками он и заслужил прозвище “Овод”, ставшее его
журналистским псевдонимом. Политическая программа Овода несколько расплывчата;
сам Овод не лишён некоторых индивидуалистических черт, но эти особенности
героя исторически обусловлены, достоверны и соответствуют общей незрелости
итальянского революционного движения того времени. Образ Овода многим
напоминает Мадзини и Гарибальди,— честных патриотов, нередко, однако, заблуждавшихся
в поисках путей освобождения родины. Если сопоставить Овода с Гарибальди, образ
которого выразительно очерчен в биографическом очерке Степняка-Кравчинского,
то, можно найти немало черт сходства. Гарибальди тоже бежал в Южную Америку и
там сражался, как и Овод, против диктатуры Розаса в Аргентине. Он также
отличался самоотверженностью и огромной выдержкой, которую не могли сломить
пытки; был любимцем народа, и о нём, как и о герое Войнич, в народе слагались
легенды. Любопытно заметить, что Войнич придаёт Оводу еще одну характерную
черточку, сближающую его с Гарибальди: Овод, как и Гарибальди, — художественная
натура, он любит природу, пишет стихи.
Овода раздирают мучительные противоречия, приводящие его
порой к раздвоенности, к трагическому восприятию жизненных конфликтов. Через
весь роман проходит болезненно переживаемая им личная драма его двойственных
отношений к Джемме и к Монтанелли. Несправедливо оскорбленный и отвергнутый
Джеммой (которая сочла его предателем), обманутый своим духовным наставником
Монтанелли (который скрыл от него, что он его отец), Овод втайне по-прежнему
любит обоих, но любовью мучительной и горькой. Он сам ищет встреч с Монтанелли,
снова и снова растравляя старые душевные раны; за недомолвками и иронией он
пытается скрыть своё чувство от Джеммы. Однако главным в характере Овода
остается всё же дух революционной непримиримости.
Павел Корчагин, герой романа Н. Островского “Как закалялась
сталь”, выразительно говорит о том, чем дорог “Овод” пролетарским
революционерам, для которых роман Войнич был одной из любимейших книг.
“Отброшен только ненужный трагизм мучительной операции с испытанием своей
воли. Но я за основное в “Оводе” — за его мужество, за безграничную выносливость,
за этот тип человека, умеющего переносить страдания, не показывая их всем и
каждому. Я за этот образ революционера, для которого личное ничто в сравнении
с общим”.
В одном лагере с Оводом оказываются лишь истинные патриоты,
те, кому судьбы Италии дороже личных удобств и карьеры. Такова англичанка
Джемма, сильная, волевая женщина, внешне сдержанная, но по существу глубокая и
страстная натура. Её образ как бы дополняет образ Овода: столь же беззаветно
преданная делу революции, она в отличие от него не возлагает надежд на
заговорщические тайные организации и не делает ставку лишь на убийство
отдельных лиц. Она смотрит на вещи шире и не считает терроризм верным путем.
Поддерживая Овода, она в то же время открыто выражает своё несогласие с его
методами борьбы.
К истинным патриотам принадлежит и Мартини. Он любит Джемму
и неприязненно относится к Оводу, но никогда не ставит своих личных симпатий и
антипатий выше общественного долга. Героизм для этих людей — обычное,
естественное дело.
Революционная непримиримость Овода и его товарищей, их
мужество и неуклонная последовательность в осуществлении своих планов прекрасно
оттеняются образами итальянских общественных деятелей либерального толка, лишь
играющих в оппозицию. Изображая сцену в салоне Грассини, где происходит спор
между либералами и демократами-мадзинистами, Войнич показывает, что большинство
спорящих придает решающее значение слову, а не действию.
Писательница высмеивает хозяйку салона, синьору Грассини,
которая кокетничает “патриотическими” фразами и стремится во что бы то ни
стало заполучить в свой салон очередную модную “знаменитость”.
Роман “Овод” — одно из сильнейших в мировой литературе
антицерковных атеистических произведений. Прослеживая путь становления
революционера, превращение Артура Бёртона в Овода, Войнич с большой
художественной убедительностью показывает губительную роль религии.
Первоначально преданность национально-освободительной борьбе
сочетается в Артуре с религиозной экзальтацией (ему представляется, что сам
господь беседовал с ним, дабы укрепить его в мысли, что освобождение Италии —
это его жизненное предназначение). Он лелеет наивную веру, что религия и дело,
которому он отныне посвятил свою жизнь, вполне совместимы. Под влиянием своего
наставника Монтанелли, он утверждает, что Италии нужна не ненависть, а любовь.
“Он страстно вслушивался в проповеди падре,— пишет автор,— стараясь уловить в
них следы внутреннего сродства с республиканским идеалом; усиленно изучал
евангелие и наслаждался демократическим духом христианства, каким оно было
проникнуто в первые времена”.
Войнич доказывает, что пути революции и религии несовместимы
и что церковное вероучение — будь то протестантизм (который исповедуют
родственники Артура) или католицизм (которого придерживаются кардинал
Монтанелли и священник Карди) — калечит духовный облик человека.
Характерно, что “добропорядочные” буржуа Бёртоны, гордящиеся
своей веротерпимостью, медленно сживают со света кроткую, богобоязненную мать
Артура своими постоянными напоминаниями о её “греховном” прошлом и доводят
Артура до отчаяния своим эгоизмом и черствостью. Но не лучше и католики. В
лице священника Карди, который разыгрывает роль просвещённого либерала,
сочувствующего вольнолюбивым стремлениям молодежи, чтобы затем передать в руки
полиции полученные им на исповеди от доверившегося ему Артура сведения о
деятелях “Молодой Италии”, Войнич разоблачает провокаторскую деятельность
церкви — прислужницы самых реакционных политических сил.
Всей логикой развития образов — в первую очередь кардинала
Монтанелли, как и через историю его отношений с Артуром (Оводом) Войнич
доказывает, что религия вредна и бесчеловечна не только в тех случаях, когда
её сознательно используют в своих целях бесчестные эгоисты, но и тогда, когда
её проповедуют прекраснодушные альтруисты, убежденные, что они творят добро.
Больше того, нередко религия становится еще более опасным оружием в руках
хороших людей, ибо их личный авторитет внешне облагораживает несправедливое дело.
“Если монсиньор Монтанелли сам и не подлец, то он орудие в руках подлецов”,— с
горечью говорит Овод о своем отце, которого он научился презирать, хотя втайне
и продолжает любить.
Артур превратился в атеиста, убедившись в лживости церковников.
Его доверие к церкви подорвано не столько вероломством Карди, сколько
многолетним обманом Монтанелли, который не имел мужества признаться, что он
отец Артура.
Писательница очень тонко показывает, как добрый и благородный
по натуре кардинал не только сам оказывается жертвой ложных религиозных идей,
но и подчиняет их власти других.
Во время одной из опаснейших операций, связанных с доставкой
оружия для повстанцев, Овод попадается в ловушку, расставленную полицией. Он
может спастись, но его губит гуманнейший Монтанелли, который бросается между
сражающимися и призывая всех бросить оружие, становится прямо под дуло
пистолета Овода. Думая сделать доброе дело, Монтанелли фактически помогает
врагам Овода: его хватают, воспользовавшись тем, что он не стал стрелять в
безоружного.
Приверженность к церкви превращает лучшие человеческие
порывы в их противоположность. Вмешательство Монтанелли, который стремится
облегчить участь узника, кладет конец физическим мукам Овода; но это
вмешательство для него становится источником еще более жестокой духовной пытки. Кардинал предлагает ему
самому решить вопрос о своей судьбе: должен ли Монтанелли дать согласие на
военный суд над Оводом или же, не дав согласия, принять на себя моральную
ответственность за возможность смут и кровопролития в случае попытки
сторонников Овода освободить его из крепости.
В саркастическом ответе Овода слышится скрытая горечь.
Только церковникам, говорит он, доступна подобная изощренная жестокость. “Не
будете ли вы добры подписать свой собственный смертный приговор — обнажает
Овод мысль Монтанелли.— Я обладаю слишком нежным сердцем, чтобы сделать это”.
Овод глубоко любит Монтанелли как человека и тщетно пытается
вырвать его из мертвящих оков религиозных догм. Но он сознает, что между ними
непроходимая пропасть, и решительно отвергает предложенный ему компромисс.
Роман — хотя и кончается гибелью Овода — оптимистичен по
своему характеру. Символический смысл приобретает сцена расстрела Овода,
оказавшегося перед лицом смерти сильнее своих палачей. А письмо к Джемме,
написанное в ночь перед казнью, он заканчивает словами поэта-романтика Вильяма
Блейка:
Живу ли я, Умру ли я -
Я мошка все ж
Счастливая.
Появившийся в русском переводе спустя три месяца после
опубликования в Лондоне, роман “Овод” прочно завоевал сердце передового
русского читателя. Вдохновленный в немалой мере российским революционным
опытом, роман этот стал в свою очередь любимой книгой русской передовой
общественности. Русская пресса с восхищением отзывалась о жизнеутверждающем
тоне “Овода”.
Особую популярность приобретает “Овод” в России в годы
революционного подъема 1905 года. “В молодых кружках много говорилось о нём и
по поводу него, им зачитывались с увлечением”, — писал рецензент марксистского
журнала “Правда” в 1905 году.
“Джек Реймонд”
Последующие
произведения Войнич по своей художественной силе уступают “Оводу”, но и в них
она остаётся верной своему направлению.
В романе “Джек Реймонд” (Jack Raymond, 1901) Войнич продолжает
изобличение религии. Неугомонный, озорной мальчишка Джек под влиянием
воспитания своего дяди-викария, который хочет побоями вытравить из него
“дурную наследственность” (Джек — сын актрисы, по убеждению викария,— беспутной
женщины), становится скрытным, замкнутым, мстительным.
Садист-викарий, едва не забивший до смерти Джека,— раб
догматов церкви. Этот чёрствый, педантичный человек всегда поступает так, как
ему подсказывает сознание религиозного долга. Он калечит физически и духовно
Джека, он выгоняет из дома “запятнавшую свое имя” сестру Джека — Молли.
Лишь этой женщине, которой довелось воочию увидеть в сибирской
ссылке “обнаженные раны человечества”, удалось понять мальчика, заменить ему
мать.
Войнич утверждает право женщины на самостоятельный путь в
жизни, рисуя образы Молли, которая отказывается подчиниться тирании викария,
преследующего её за “греховную” связь, и особенно Елены, соединившей свою жизнь
с человеком, которому постоянно угрожала опасность ссылки и казни.
“Оливия Летэм”
Героический образ женщины занимает центральное место в
романе “Оливия Летэм” (Olive Latham, 1904), имеющем, до некоторой степени,
автобиографический характер.
В центре романа — умная волевая девушка, смущающая родных и
близких независимостью своих суждений и поступков. Она, дочь директора банка,
долгое время работает простой сиделкой в одной из лондонских больниц,
решительно отвергая попытки матери уговорить её отказаться от выбранного ею
пути.
Узнав, что жизни любимого ею человека — народовольца
Владимира Дамарова грозит опасность, Оливия принимает решение ехать в Россию,
в Петербург.
В книге Войнич выделяются образы двух революционеров— русского
Дамарова и его друга, поляка Кароля Славянского. Особенным мужеством,
выдержкой, целеустремленностью отличается Славинский. Его не сломили годы
каторги в Сибири; несмотря на то, что за ним установлен надзор полиции, он продолжает
свою деятельность по сплочению борцов против самодержавия. Хотя с детства его
воспитывали в духе ненависти к русским, он приходит к убеждению, что и русские,
и поляки имеют одного врага — царизм, и выступает поборником братства и
единения славян.
Иными путями пришел к революционной деятельности Владимир
Дамаров. Дворянин по происхождению, скульптор по призванию, Владимир как бы
олицетворяет “больную совесть” русской интеллигенции, которая страдает, видя
муки и бесправие родного народа.
Ненависть мужественных борцов за свободу к самодержавию, как
показывает автор, глубоко обоснована. Войнич рисует правдивую картину вопиющей
нищеты и запустения русской деревни.
Писательница обнаруживает хорошее знание жизни и быта
России, русского языка. Перед читателем проходят помещики, крестьяне,
сатирически обрисованные образы жандармов и правительственных чиновников.
Детально, подчас с натуралистическими подробностями изображает она темноту и
невежество крестьян, вырождение помещиков.
В речах и поступках Владимира, Кароля и их товарищей
проявляются настроения подвижничества, жертвенности, ощущение своей
изолированности в борьбе. Они не сомневаются в том, что погибнут. “Мы не были
достаточно сильны, а страна — подготовлена к революционному перевороту”,—
говорит Владимир. То же говорит и Кароль, признавая, что перед лицом великого
дела их маленькие жизни не имеют цены.
Большим усилием воли Кароль Славинский подавляет зародившееся
в нем чувство к Оливии, так как не хочет, чтобы она связала свою жизнь с тяжело
больным человеком, обреченным стать калекой. По мнению Кароля, революционер
должен отказаться от личного счастья.
Эти настроения реалистически обоснованы писательницей.
Народовольцы очень далеки от народа, они одиноки. В уста крестьян Войнич
вкладывает насмешливую оценку деятельности таких людей, как Владимир: “Барские
затеи!”. Это определение одинаково относится и к занятиям Владимиром скульптурой,
и к его революционной деятельности. Вряд ли можно сомневаться, что влияние идей
Степняка-Кравчинского в 90-х годах, т. е. в ту пору, когда он подверг
пересмотру некоторые положения программы народников, сказалось в реалистическом
понимании писательницей слабостей народнической позиции.
Тем не менее роман Войнич проникнут уверенностью в том,
что темные силы реакции будут рано или поздно сломлены. Владимир, признавшийся
Оливии, что он и его товарищи потерпели неудачу и обречены на гибель (позже он
действительно погибает в царских застенках), убежден в том, что “те люди,
которые придут после нас, победят”.
“Прерванная дружба”
В романе “Прерванная дружба” (An Interrupted Friendship, 1910) Войнич снова возвращается к образу Овода,
который выведен здесь под именем Ривареса. Он становится переводчиком
южноамериканской географической экспедиции Дюпрэ. Читатель лишь по некоторым
намекам и упоминаниям (в этом романе и в “Оводе”) может восстановить в общих
чертах историю жизни героя, после того как тот покинул родину. Овод прошёл
через нечеловеческие страдания, голод, зверские побои и издевательства. Но он
вынес всё, и ненависть к насилию и несправедливости укрепила в нем стремление к
активному протесту. Как выясняется, он принимал участие в боях за Аргентинскую республику против
диктатуры Росаса. После разгрома восстания он бежал из плена и вынужден был
скрываться, терпя большие лишения.
После успешного завершения экспедиции Овод, поселившись в
Париже, имеет возможность сделать блестящую карьеру журналиста. Но он вновь
отзывается на призыв к освободительной борьбе и принимает участие в
подготавливающемся восстании в Болонье. Риварес, рискуя жизнью, идет туда,
куда ему велит идти долг.
Хотя роман “Прерванная дружба” и значительно уступает
“Оводу”, но он представляет интерес, так как проливает свет на формирование личности
Овода-борца и как бы восполняет пробел между первой и второй частями романа
“Овод”.
Заключение
Творчество
Э. Л. Войнич входит в демократическое наследие английской культуры. Не только
“Овод” — настольная книга передовых людей многих национальностей, но и другие
её произведения воплощают в себе дух протеста против социальной
несправедливости, веру в торжество правды и свободы, которые делают её
преемницей лучших традиций великих английских писателей-гуманистов.
Даже весьма своеобразная черта творчества Войнич — её
исключительный интерес к жизни других народов (действие многих её произведений
происходит в Италии, России, Франции, во всех её книгах участвуют, наряду с
англичанами, люди других наций) — была особой формой проявления её патриотизма.
Изображая людей других народов, другого склада ума и традиций, она, как и
великие английские революционные романтики Байрон и Шелли, никогда не забывала
родины. Любовь к простым людям Англии, глубокое сочувствие их скорбям и
невзгодам проходит через всё творчество Войнич.
Список литературы:
1.
Катарский И. , “Этель Лилиан Войнич”, М. , 1957
2.
Таратута Е. , “Этель Лилиан Войнич”, второе издание, М. , 1964
3.
Шумакова Т. , “Этель Лилиан Войнич”, М. , 1985
4.
Этель Лилиан Войнич, собрание сочинений, издательство “Правда”, М. ,
1975
5.
Этель Лилиан Войнич, “The Gadfly”, М. , 1954
6.
Н. Островский “Романы, речи, статьи, письма”, М., 1949
7.
Большая Советская Энциклопедия, М. , 1971