РОВАТЬ [тэ], -рую, -руешь; св. и нсв. что. Дать - давать интерпретацию чего-л.; объяснить - объяснять, истолковать - истолковывать».
В русском литературоведении термин «интерпретация» появился в 1920-ые годы, но обрел актуальность только в 1970 годы. М. Бахтин, рассматривая произведение в широком и многоплановом социально-историческом и культурно-художественном контексте, как его создания, так и его восприятия, говорит о неизбежных диалогически-личностных моментах освоения литературы, присутствия понятийно-логических операций и инонаучного начала.
.4 Интерпретация факта и события: разграничение понятий
Для исследования необходимо разобраться с понятиями «интерпретация факта» и «интерпретация события» и разграничить их.
В ряде рассмотренных нами источников, посвященных журналистике, об интерпретации факта говорится исключительно в негативном ключе, как о «намеренном, сознательном извращении его (факта) настоящего смысла».
К приемам интерпретации такого рода относят:
1. Придание факту искусственной «достоверности» и «значимости».
2. Подача фактов «дозировано», небольшими порциями, но с непременными повторами.
В качестве примера такой недобросовестной работы с фактами обычно приводят советскую журналистику, которую многие современные исследователи называют «тоталитарной».
Но данный подход, во-первых, является однобоким и спорным, а во-вторых, рассматривает категорию факта, а не события - следовательно, нас он не устраивает.
Задачам нашего исследования намного более соответствует «общее» определение интерпретации как толкования (см. выше). Интерпретация события в СМИ, в сущности, и является толкованием какого-либо конкретного события - разными авторами, в разных изданиях. А следовательно, различными будут и угол зрения, и расстановка акцентов, и форма подачи материала. «То, как журналист толкует то или иное событие, зависит от его точки зрения. Если речь идет о событии в политической сфере, то в процесс интерпретации вмешивается еще один фактор - политическая позиция автора и редакционного коллектива в целом. Таким образом, можно утверждать, что интерпретация - дело сугубо субъективное, так как зависит от личного мнения интерпретатора и от его желания донести это мнение до широких масс. Интерпретация заключается в том, что «смысл целого выводится из деталей, а смысл детали истолковывается исходя из целого».
Действительно, «читая текст, мы сначала обращаем внимание на его составляющие (заголовок, например), и только впоследствии рассматриваем все элементы в контексте всего материала. Задача автора заключается в том, чтобы предоставить читателю наиболее яркие элементы события, которые бы привлекли внимание аудитории. Причем эти элементы должны отвечать поставленной автором задаче, то есть в совокупности они должны формировать в сознании читателей тот образ события, который желает создать журналист».
Отсюда напрашивается вывод, что журналист описывает не событие как таковое, а его психический образ. И конечная задача любого журналистского текста - создать аналогичный образ события у реципиента (читателя). Для этого не обязательно «полным текстом» описывать все признаки события, так как они могут быть восполнены реципиентом за счет фоновых знаний, общих у автора текста и читателя.
В этом процессе могут возникать намеренные и ненамеренные деформации. Так, у журналиста может быть неадекватный (например, неполный) образ события. Далее, он может быть неадекватно «переведен» в текст. Далее, текст может быть непригодным для правильного восстановления реципиентом образа события, например в нем могут быть опущены высказывания, необходимые реципиенту. И, наконец, даже если текст вполне корректен, тот или иной читатель или группа читателей могут оказаться неспособными восстановить из текста правильный образ события. Журналист обязан предвидеть эту последнюю возможность и «закладывать» в свой текст дополнительный «запас прочности».
Отсюда следует закономерный вывод, что интерпретация события журналистом и формирование образа события на основе результатов интерпретации является одним из главных приемов манипулятивного воздействия, которое любое издание, в соответствии со своей спецификой и идейной платформой, оказывает на своего читателя.
Глава II. Анализ публикаций в газетах «Известия» и «Челябинский рабочий»
.1 Анализ первой группы текстов: информационные материалы
Событие, выбранное для проводимого исследования в качестве опорного - принятие Государственной Думой знаменитого «Закона Димы Яковлева» (от 28 декабря 2012 года). Оно получило широкий общественный резонанс и освещалось подавляющим большинством изданий, в том числе, «Известиями» и «Челябинским рабочим».
«Известия» с самого начала - как только законопроект был внесен на рассмотрение в Думу - внимательно отслеживали ход событий, оперативно извещая читателей о каждой новой подробности дела. Статьи, выходившие в этой газете, отличают большой объем и исчерпывающее количество информации.
«Челябинский рабочий», как региональное СМИ, освещает, в основном, происходящее на Южном Урале. Из событий всероссийского и мирового масштаба - только наиболее значимое и интересное для широкого круга читателей. Поэтому в челябинском издании материалов о нашумевшем законе вышло намного меньше, чем в московских «Известиях». И, как правило, они носили более сжатый и лаконичный характер.
Тем не менее, из обеих газет удалось отобрать достаточное количество публикаций. В итоге было решено провести сравнительный анализ, во-первых, статей информационного характера, и, во-вторых - материалов в жанре «журналистский комментарий».
Основные критерии, которыми руководствовались при анализе/сравнении, следующие:
Лексика
Уровень авторского субъективизма
Источники, на которые ссылается журналист.
Теперь непосредственно к практической части работы. Итак, в первую очередь рассмотрим и сопоставим информационные материалы из обоих изданий, связанные с заявленным выше информационным поводом.
Со стороны «Известий» - статья «Усыновители в США просят Путина отменить «поправку Димы Яковлева». Авторы - Дмитрий Рункевич, Алена Сивкова и Юлия Цой.
Со стороны «Челябки» - «А просил ли мальчик?» Михаила Галяна и «Я по-прежнему хочу попасть в США» Михаила Фомина.
Речь здесь идет уже скорее не о самом законе, а о последствиях его принятия для отдельных общественных групп/лиц. Все три публикации объединяет именно то, что в их центре - те, кто пострадал от данного законопроекта. У «Известий» это американская организация по усыновлению, у «ЧР» - челябинский сирота Максим Каргапольцев, который так хотел жить в американской семье, что даже написал письмо Путину.
Лексику статьи из «Известий» можно определить как стандартную общественно-политическую. К такому выводу помогает прийти явное наличие следующих признаков:
сухой стиль изложения;
прямой порядок слов;
опора исключительно на факты;
нейтральность интонации - минимум каких-либо оценочных конструкций, эпитетов, риторических вопросов и восклицаний.
Помимо этого, следует обратить внимание на присутствие в тексте
статистических данных: «…за последние 40 лет поспособствовавшая усыновлению 10 тыс. детей»;
характерных для информационной журналистики штампов: «Кроме того, парламентарий напомнила»; «пакет законопроектов, призванный защитить интересы»; «направили в органы власти письмо»; «инициатор отмены поправки» и т. п.
Но в конце публикации элементы авторского субъективизма/оценочности все-таки появляются. Интонация в этих местах автоматически перерастает из абсолютно нейтральной в ироничную - «Елизавета Глинка, более известная как Доктор Лиза» - или драматически-напряженную - «за судьбу детей-инвалидов вступился…». И уже в последнем предложении сотрудники «Известий» позволяют себе прямой оценочный эпитет - «бурных обсуждений».
Тем не менее, уровень субъективизма в статье - крайне низкий. Несмотря на то, что отдельные вкрапления с намеком на эмоциональность все же присутствуют, вычленить позицию журналистов по освещаемому ими вопросу практически невозможно. К тому же, статья написана коллективно, поэтому логично предполагать, что взгляды авторов на рассматриваемую проблему могли существенно различаться.
В ходе повествования журналисты «Известий» часто ссылаются на различные источники. В основном, приводят комментарии представителей структур и организаций, имеющих отношение к описываемому событию. При этом используются характерные вводные конструкции, которые также можно отнести к разряду газетных штампов: «Как рассказала «Известиям» глава российского представительства WACAP Светлана Миронова…», «…говорит первый зампред комитета ГД по вопросам семьи, женщин и детей Ольга Баталина».
Тенденция обильного цитирования источников наглядно показывает, что работники СМИ не хотят брать на себя лишнюю ответственность и таким образом лишний раз подчеркивают свой нейтралитет. Материал выстроен так, что фактически вся эмоционально-оценочная составляющая сосредоточена вне самого авторского текста. Такие конструкции как «Но мы надеемся, что…», «Я опасаюсь, что…», «Мое мнение, что…», «мы уже определили свою позицию», «Надо было раньше искать компромисс», встречаются только в речи респондентов.
Две публикации «Челябинского рабочего» объединены общим героем - уже упоминавшимся выше сиротой Максимом Каргапольцевым. Несмотря на то, что материалы написаны разными людьми, их объединяет открыто выражаемое сочувствие авторов к Максиму. По отношению к нему употребляются слова с чисто положительной окраской - «парень», «ребенок», «мальчик». Журналист Михаил Галян называет его «одним из тех, кто «опоздал на поезд». Этим метафорическим сравнением он как бы подчеркивает всю трагичность и тупиковость ситуации, в которую правительство своим новым законом поставило героя его статьи. Все это способствует формированию в сознании читателя положительного образа, чувства жалости, солидарности.
В то время как интернат, в котором воспитывается Максим, и его руководство показываются в чисто негативном ключе: «Чтобы перекинуться с Максимом всего парой слов, пришлось преодолеть сопротивление администрации дома-интерната». Подчеркиваются такие качества, как черствость, неотзывчивость, нежелание помогать своему воспитаннику в тяжелых обстоятельствах: «Директор Денис Мацко считает, что «ребенку и так достаточно внимания»; «На другие вопросы парень отвечать не решился. Как он говорит, ему это запретили».
В обеих статьях достаточно открыто выражается отрицательное отношение авторов к сложившейся ситуации и Закону Димы Яковлева в целом. Предложения практически идентичны: «Новый закон фактически лишил их (сирот) уже почти обретенных семей» (Михаил Галян); «Дима, наряду с сотнями других российских сирот, фактически лишился шанса обрести семью» (Михаил Фомин).
Следовательно, уровень авторского субъективизма в статье высок. Не прибегая к слишком прямолинейному выражению своего мнения в виде фраз «я думаю», «я считаю», «мне кажется» и т. п., сотрудники издания, тем не менее, расставляют смысловые акценты в своих материалах таким образом, что читателю понятна их позиция.
К источникам из «центра» - «…в президентской администрации», «депутат от «Единой России» Екатерина Лахова», «пресс-секретарь Владимира Путина Дмитрий Песков», «информационное агентство «РИА Новости» - добавляются местные: «Директор дома-интерната № 13 Денис Мацко», «детский обмудсмен области Маргарита Павлова», «митрополит Челябинский и Златоустовский Феофан».
В этом плане инцидент с челябинским детдомовцем любопытен тем, что предпосылкой к его возникновению послужило событие государственного масштаба - а именно, принятие Закона Димы Яковлева. Затем уже челябинское событие получило широкую общественную огласку и стало известно всей стране. Но рассматривать его, тем не менее, можно только в контексте «антимагнитского акта», т. к. он послужил непосредственной причиной. Следовательно, при освещении данной темы, журналистам необходимо работать как с местными, так и с всероссийскими экспертами и организациями.
Также упоминаются популярные социальные сети - «ВКонтакте» и «Твиттер». Т.к. сегодня практически все дети и молодые люди имеют собственные аккаунты в соцсетях, виртуальные анкеты в качестве источников ценной информации для журналистов - и в столице, и в регионах - более чем актуальны.
Подводя итоги анализа первой группы публикаций, отметим, что
«Известия», освещая то или иное событие, выпускают более подробные, взвешенные и беспристрастные материалы, чем «Челябинский рабочий». Для них важно дать своему читателю исчерпывающую информацию о том или ином событии/явлении, показать ему наиболее полную картину этого события;
Поскольку оперативная информация о событиях в масштабах страны - прерогатива федеральных изданий, «Челябинский рабочий» отражает лишь основные тенденции происходящего. Если есть такая возможность, как-то связывает их со своей региональной тематикой - как в случае с Максимом Каргопольцевым. У журналистов намного больше возможностей для творческой самореализации, есть возможность в корректной форме высказать свое видение, оценку того или иного события, явления.
.2 Анализ второй группы текстов: журналистские комментарии
Далее, в завершающей части работы, будут подвергнуты разбору публикации в жанре журналистского комментария.
Со стороны «Известий» - «Кризис имени Димы Яковлева» под авторством Игоря Караулова.
Со стороны «Челябинского рабочего» - «Где счастливы сироты?» Михаила Фонотова и «Герои и маргиналы» Андрея Сафонова.
Что касается лексики в статье Караулова, то она представляет собой нечто среднее между языком сатирического комментария и памфлета.
Автор не скупится на колкие сравнения и замечания, звучащие крайне нелицеприятно для тех, в чей адрес они обращены. Для этой цели он активно использует популярные в народе фразеологизмы: «…дума поскользнулась на банановой кожуре», «закрыть лавочку», «…к Магнитскому эта мера имеет не больше отношения, чем бузина к киевскому дядьке», «Мы торгуем своими сиротами - с глаз долой, из сердца вон», «Екатерина Лахова … съела на детских проблемах не одну собачью упряжку».
Помимо внедрения в текст фразеологических единиц, стоит отметить ряд других изобразительных средств, характерных для художественно-публицистических жанров:
Метафора: «…американцы представляются ангелами, возжелавшими снизойти со своих блистающих небес…»;
Сравнительный оборот: «… перерабатывать … горе в какое-то подобие счастья; это примерно как добывать газ из сланцев»;
Эпитеты: «истеричнее (всех)», «душераздирающие истории», «(на) мудреном Западе» и т. п.;
Уменьшительно-ласкательные суффиксы: «симметричненькое, символичненькое»;
Ирония: «американцы представляются ангелами, возжелавшими снизойти со своих блистающих небес, чтобы хоть кого-то спасти из ледяного российского Мордора, - и каким же нужно быть негодяем, чтобы пытаться им в этом помешать?!»;
Средство интертекстуальности - цитата из песни Александра Галича: «Мы поименно вспомним тех, кто поднял руку»;
Сознательное употребление блатного жаргона: «им (депутатам)… придется… отвечать за базар».
Авторская и гражданская позиция Караулова совершенно ясна. Он полностью одобряет идею того, что российские сироты должны жить и получать все необходимое у себя на родине, а не за границей. Но в то же время, он утверждает, что российское общество еще не созрело для того, чтобы отвечать данному требованию, а следовательно - принятие «закона Димы Яковлева» на данном этапе - преждевременно и неоправданно. «…депутаты, исказив правильную идею…, поставили телегу впереди лошади» - утверждает Игорь, снова пользуясь фразеологическим оборотом для достижения публицистического эффекта.
Журналист не только высказывает свое мнение, но и предлагает пути решения проблемы: «Мне кажется, самым удачным выходом из этого внезапного кризиса было бы проведение гласной ревизии наших сиротских дел, а затем - принятие амбициозного плана, в котором…».
И завершается публикация уже размышлениями не о единичной проблеме, а о дальнейших путях развития для всей страны: «Возможно, где-то здесь мы нашли бы себе неплохую национальную идею».
Уровень субъективизма здесь предельно высок. Из всех просмотренных в ходе исследования публикаций, материал Караулова наиболее субъективный и оценочный.
Ссылок на какие-либо источники, справок о событии практически нет. Текст явно предназначен для тех, кто уже в курсе анализируемой ситуации. Публицист вскользь оперирует понятиями «закон Димы Яковлева» и «закон Магнитского», не приводя никаких разъяснений и уточнений.
В статье есть отсылка к другому нашумевшему событию - скандалу с участием Pussy Riot. Автор отмечает, что «закон Димы Яковлева» по уровню общественного резонанса сопоставим разве что с тем ЧП в столичном храме.
Теперь приступим к анализу журналистских комментариев из «Челябинского рабочего».
Михаил Фонотов уже в первых строках своей статьи, опубликованной в разделе «Мнения», вступает в полемику со своим идеологическим оппонентом - Михаилом Прохоровым, который «заявил, что «закон Димы Яковлева аморален».
Свои контраргументы автор статьи выстраивает с помощью большого количества риторических вопросов: «Аморален? Закон? А в чем?», «Как делаются сироты в наше время?», и даже односложное «Да?».
Реже использует связку «риторический вопрос + риторическое восклицание»: «Кто он, этот мальчик? Сирота!»; «А как поступает с ним наше государства? Точно так же!».
Помимо вышеназванного, журналист прибегает к помощи парцелляции: «Да, я упрощаю. Не все так просто. Но… Смотрите». Данный литературный прием как нельзя лучше помогает создать нужную писателю интонацию и ритмическое строение текста.
Очевидно, что Фонотов является сторонником запрета на усыновление российских детей американцами и поддерживает линию правительства. Он не утверждает этого прямым текстом, но это легко прослеживается в интонации отдельных предложений. Например: «Так в чем же аморален закон Димы Яковлева? В том, что оставил бы Диму здесь, а не отдал бы Харрисону, который задушил его в своем автомобиле?»
В отличие от своего коллеги из «Известий», журналист «Челябинского Рабочего» не пытается проанализировать сам законопроект - не утверждает ничего о его своевременности/несвоевременности, уместности/неуместности. Он лишь кратко формулирует в конце основную мысль своего текста: «Конечно, мы сами должны позаботиться о своих сиротах». В этом отношении позиции представителей двух разных СМИ полностью совпадают.
Материал Сафонова заметно превосходит по уровню субъективности и оценочности комментарий Фонотова. Этому способствует наличие в тексте
Метафор: «молчаливый штамповщик властных инициатив», «генератор дополнительных смыслов» - о российском парламенте; «политическая торговля младенцами»;
Эпитетов: «потрясающая вещь», «циничная суть», «молчаливый штамповщик», «властных инициатив»;
Сознательного употребления просторечий и жаргонизмов: «куда ни шло», «в запарке», «нардепов».
Любопытна параллель с «Братьями Карамазовыми». Статья заканчивается мини-прогнозом, что «в 2013 году мы … будем наблюдать … проявления политической смердяковщины».
Подводя итоги анализа второй группы публикаций, отметим, что
В отличие от нейтральных и беспристрастных информационных материалов из первой группы публикаций, журналистские комментарии в «Известиях» отличаются достаточно агрессивной подачей авторами своих точек зрений и высоким уровнем субъективности/оценочности. Отчасти, это объясняется тем, что на страницах «Известий» часто выражают свое мнение по тому или иному поводу не профессиональные журналисты, а разные известные лица, которых не заботит профессиональная этика;
Журналисты челябинской газеты также свободно выражают свои разнообразные мнения, но комментарии получаются более сдержанными. В какой-то мере это можно объяснить тем, что провинциальные газетчики находятся все же не в эпицентре главных событий страны, а наблюдают за этими событиями «со своей колокольни», что дает возможность для вдумчивого, обстоятельного анализа.
Заключение
В первой главе были подробно рассмотрены ключевые теоретические понятия, а именно: понятия факта, события и интерпретации.
Категория факта рассматривалась с общеязыковой, общефилософской точки зрения (Толковый словарь С. А. Кузнецова), и с позиций журналистики (М.Н. Ким, Л.А. Поелуева). Было сказано о том, с какими видами фактов сталкиваются журналисты в своей работе.
Для проводимого исследования было принципиальным разграничить понятия «факт» и «событие». Главное отличие события от факта в том, что оно так или иначе влияет на установившийся порядок вещей, меняет ситуацию, сложившуюся в той или иной сфере общественной жизни. события оцениваются эмоционально, факты - как правило, рационально. Оценки событий и фактов могут быть независимы друг от друга.
Категория события рассматривалась с опорой, главным образом, на А. А. Тертычного, который определяет событие как «точно фиксированный в пространстве и во времени (т.е. с ясным началом и концом) шаг в общественном процессе». Была рассмотрена структура события, включающая в себя такие элементы как: название/имя события, время, место, участники данного события, детали, причины, следствия.
Также было рассмотрено понятие интерпретации. Интерпретация события в СМИ, в сущности, является толкованием какого-либо конкретного события - разными авторами, в разных изданиях. А следовательно, различными будут и угол зрения, и расстановка акцентов, и форма подачи материала. Задача автора - сформировать в сознании читателей образ события, аналогичный тому, что создан в его сознании.
Во второй главе был проведен сопоставительный анализ публикаций федерального СМИ «Известия» и региональной газеты «Челябинский рабочий». Анализировалось то, как каждое из этих изданий интерпретирует одно общее событие - принятие Государственной Думой нашумевшего «закона Димы Яковлева».
Публикации сравнивались по таким критериям, как лексика, уровень авторской субъективности, ссылки на источники информации.
Был выделен ряд существенных различий в работе журналистов двух СМИ с одним и тем же информационным поводом. По этим различиям можно сделать определенные выводы о концепции и общих принципах работы данных изданий. Следовательно, цель исследования была достигнута.
Список литературы
Ахмадулин, Е. В. Основы теории журналистики [Текст] / Е. В. Ахмадулин. - Ростов н/Д. : Феникс, 2009. - 350 с.
Бачило, И. Л. Информационное право. Основы практической информатики [Текст]: учебное пособие / И. Л. Бачило. - М. : Институт Государства и Права Российской Академии Наук, 2001. - 152 с.
Горохов, В. М. Закономерности публицистического творчества [Текст] / В. М. Горохов. - М. : Мысль, 1975. - 190 с.
Имя события как прием интерпретации: курсовая работа. [Электронный ресурс]. - URL: #"justify">Ким, М. Н. Жанры современной журналистики [Текст] / М. Н. Ким. - СПб. : Изд-во Михайлова В. А., 2004. - 336 с.
Ким, М. Н. Технология создания журналистского произведения [Текст] / М. Н. Ким. - СПб. : Изд-во Михайлова В. А., 2001. - 320 с.
Корконосенко, С. Г. (ред.) Социология журналистики [Текст] / С. Г. Корконосенко. - М. : Аспект Пресс, 2004. - 316 с.
Кузнецов, С. А. Большой толковый словарь русского языка [Текст] / С. А. Кузнецов. - СПб. : Норинт, 1998. - 362 с.
Лазутина, Г. В. Основы творческой деятельности журналиста [Текст] / Г. В. Лазутина. - М. : Аспект Пресс, 2001. - 240 с.
Лазутина Г. В. Профессиональная этика журналиста [Текст]: учебное пособие / Г. В. Лазутина. - М. : Аспект Пресс, 2000. - 240 с.
Пельт, В. Д. Дифференциация жанров газетной публицистики [Текст]: учеб. пособие для вузов / В.Д. Пельт. - М. : Изд-во МГУ, 1984. - 48 с.
Поелуева, Л.А. Факт в публицистике [Текст]: Автореф. канд. дис. / Л. А. Поелуева. - М. : 1988. - 127 с.
Предмет публицистики. Категория «факт», «событие», «образ», «ситуация», «явление», «процесс», «характер» в публицистике [Электронный ресурс]. - URL: #"justify">Пронина, Е. Е. Психология журналистского творчества [Текст]: учебное пособие / Е. Е. Пронина. - М. : Изд-во МГУ, 2006. - 320 с.
Смелкова, З. С. Риторические основы журналистики [Текст]: работа над жанрами газеты /З. С. Смелкова. - М. : Аспект Пресс, 2004. - 242 с.
Сидоров, В. А. Журналистский текст и социальная действительность: познание, отражение, преобразование [Электронный ресурс] / В. А. Сидоров. - URL: #"justify">Тертычный, А. А. Жанры периодической печати [Текст] / А. А. Тертычный. - М. : Аспект Пресс, 2000. - 312 с.
Тюпа, В. И. Категория события. Нарратология как аналитика повествовательного дискурса [Электронный ресурс] / В. И.Тюпа. - URL: #"justify">Философия науки. Понятие факта в социально-гуманитарном познании. [Электронный ресурс]. - URL: #"justify">Функции журналистики. [Электронный ресурс]. - URL: http://jyrnalistedu.ru/2012-11-28-18-02-06/222-funkcii_zhurnalistiki.html (дата обращения: 23.05.2013).