Колониальное проникновение англичан в Южную Африку в конце XVIII - начале XIX веков

Колониальное проникновение англичан в Южную Африку в конце XVIII - начале XIX веков

Введение

Изучение процессов социально-экономической трансформации африканских обществ в колониальный период является одной из важнейших и интереснейших тем в исторической науке. До сих пор еще остается масса нерешенных проблем относительно той роли, которую сыграл европейский колониализм в судьбах зависимых народов, глубины и качества изменений, произошедших в социально-экономической структуре последних. Остается много вопросов относительно характера культурных заимствований покоренных народов у европейцев, насколько глубоко новации проникли вглубь традиционного социума. Без этого невозможно понять сути экономических, социальных, политических и культурных процессов, протекающих в современном африканском обществе.

Колонизация Южной Африки началась в 1652 году, когда на мысе Доброй Надежды была основана крепость голландской Ост-Индской компании, призванная служить перевалочным пунктом на пути в Индию и Юго-Восточную Азию. С этого момента на юге Африки началась история контакта и конфликта двух рас, социально-экономических и культурных систем.

В ходе войн европейских монархий с республиканской Францией голландская колония мыса Доброй Надежды была захвачена в 1795 году Великобританией. Окончательно она здесь утвердилась в 1806 году, когда снова заняла юг Африки, находившийся, согласно Амьенскому миру, в течение трех лет (1803 - 1806) под управлением Батавской республики.

Утверждение на южноафриканском субконтиненте Англии означало начало нового этапа в истории не только Капской колонии, но и изменение в судьбах африканского коренного населения в целом. Британия являлась в тот момент передовой мировой державой. Она обладала наибольшей и самой быстрорастущей экономикой того времени. Южная Африка стала частью крупнейшего политического образования, когда-либо созданного человечеством - Британской империей.век имел определяющее значение для южноафриканской истории. Английская колониальная система стала по-новому перестраивать традиционные общества, в соответствии с интересами капиталистической экономики и белого населения своих колоний. Африканцы оказались включены в совершенно иной мир, с другими законами жизнедеятельности, иной моралью и структурой. Именно в XIX веке сложились основные модели взаимодействия между европейским и чернокожим населением Южной Африки, определившие развитие субконтинента на протяжении следующего столетия. Следовательно, анализ колониальной политики Великобритании и вызванных ею изменений в традиционном африканском обществе является одним из ключевых условий понимания сути течения исторического процесса в данном регионе.

Предметом исследования настоящей работы является колониальное проникновение англичан в Южную Африку в конце XVIII - начале XIX веков.

Целью данной работы является исследование воздействия колониальной политики Великобритании на социальную, экономическую и духовную сферы жизни традиционных южноафриканских обществ в конце XVIII - первой половине XIX веков.

Для этого необходимо:

Выявить основные черты развития и социальной организации южноафриканских обществ в доколониальный период;

Дать общую характеристику колониальной политики Великобритании в XIX веке, выделить ее основные движущие силы, цели и методы;

Показать основные формы взаимодействия между субъектами колониального контакта, характер инноваций, привносимых европейцами и степень их усвоения коренным населением;

Определить основные виды реакции африканского социума на распространение капиталистической социально-экономической системы;

Географические рамки настоящей работы составляют границы Капской колонии и Наталя. Эти районы представляют собой области, где прямое воздействие английской колониальной политики на африканские общества можно проследить на протяжении наиболее длительного периода времени. Благодаря сопоставлению археологических данных, сведений, полученных социальными антропологами и этнографами, работавшими на юге Африки во второй половине XIX - первой половине XX веков и сообщений европейских путешественников, миссионеров и колониальных чиновников, описавших африканские народы на момент их первых контактов с европейцами, удалось выявить основные черты развития африканских обществ в доколониальный период.

колониальный великобритания африканский инновация

1. Источники и историография

.1 Характеристика источников

Важнейшим источником по истории колониальной политики Великобритании в Южной Африке и ее коренного населения являются «Синие книги», содержащие корреспонденцию, которой обменивались губернаторы Капской колонии и Наталя с министерством колоний. В моем распоряжении находилась лишь часть документов, вошедшая в материал «Хрестоматии по новой истории» [13]. Ценность данных публикаций не только в том, что в них содержались депеши губернаторов и британских министров. Вместе с ними отправлялись объемные приложения, содержащие постановления колониальной администрации, переписку колониальных чиновников, свидетельства и показания колонистов и миссионеров, послания африканским вождям, ответы и письма последних, адресованные английским властям и другие документы.

Также в хрестоматию была включена часть материалов четырех подобных комиссий, которые я использовал при изучении данной темы. Первая работала в 1836 - 37 годах и рассматривала вопросы, связанные с положением коренного населения в английских колониях, в том числе и в южноафриканских владениях Британии. В 1850 году действовала парламентская комиссия, которая расследовала причины восстания племени коса на восточной границе Капской колонии.

Работа данных комиссий заключалась в опросе свидетелей, сборе документов, по интересовавшим их вопросам, и выработке рекомендаций по управлению африканским населением. Первые две комиссии заседали в Лондоне и поэтому они были несколько ограничены в выборе лиц, сведущих в южноафриканских делах. Однако в их работе приняли участие многие миссионеры, в частности такие известные их представители, как С. Кей и Джон Филип. Последний руководил деятельностью Лондонского миссионерского общества на юге Африки с начала 1820-х годов и являлся ревностным защитником прав коренного населения. В работе данных двух комиссий принимали участие бывшие губернаторы Капской колонии, чиновники из ее администрации, военные и гражданские лица. По их свидетельствам можно составить достаточно ясное представление об основных направлениях английской колониальной политики, ее воздействии на африканцев и настроениях, господствовавших на мысе Доброй Надежды.

Кроме этого в «Хрестоматии по истории Африки» [9] частично приведены записи Джона Барроу, бывшего секретарем Капской колонии после ее захвата англичанами в 1795 году. Он участвовал в выработке британской политики по отношению к коренному населению и, чтобы лучше познакомится с положением дел на местах, совершил путешествие по всей колонии. Он посетил земли племени коса и одним из первых европейцев побывал среди батлапинг, одного из племен тсвана, заселявшего земли к северу от среднего течения реки Оранжевой. Барроу оставил интересные наблюдения, отражавшие состояние коренного населения на данный период времени и его отношения с колонистами.

Важной составляющей источниковой базы данной работы являются опубликованные в этой же хрестоматии письма колониальных деятелей и миссионеров, работавших на юге Африки в исследуемый период.

Таким образом, эти и другие материалы, привлеченные в данном исследовании, позволяют составить достаточно полное представление об английской колониальной политике и ее воздействии на традиционные общества Южной Африки в конце XVIII - начале XX веков.

.2 Историография

Первые попытки по исследованию и систематизации южноафриканского исторического материала, касающегося положения коренного населения, были предприняты еще в 20 - 30-х годах XX века. Работа велась, главным образом, по линии Коминтерна и связанных с ним учебных и научных учреждений. Выходившие в то время статьи и брошюры нельзя назвать научными работами в полном смысле этого слова. Они носили пропагандистский и информативный характер. Главным предметом рассмотрения являлись национально-освободительная борьба коренного населения юга Африки, классовые противоречия, изобличение английской колониальной политики.

Первые научные труды по истории юга Африки в доколониальный и колониальный период появились уже после Великой Отечественной войны. Здесь следует, прежде всего, назвать работы И. И. Потехина, работавшего еще в 1930-х годах в Коммунистическом университете трудящихся Востока. В 1955 году вышла в свет монография «Формирование национальной общности южноафриканских банту» [6]. Им же была написана глава, посвященная Южной Африке, в томе «Народы Африки» [11] фундаментального многотомного труда «Народы мира». Как видно из названий, эти работы имели этнографический характер. Но они ценны для историка тем, что в них содержится большое количество фактического материала. И. И. Потехин уделял много внимания истории южных банту в колониальный период. Наконец, он первым обратился к исследованию традиционного африканского общества на юге Африки. Что особенно важно, И. И. Потехин попытался проследить эволюцию общества южных банту за время английского колониального господства. И хотя некоторые его выводы являются довольно спорными (например, что в начале XIX века южные банту стояли на грани перехода от доклассового общества к классовому и от племенного строя к народности), что во многом являлось следствием догматического применения формационной теории, данная работа сохраняет свое значение как первое исследование в отечественной науке, затрагивающее вопросы эволюции традиционных институтов южноафриканских народов.

К подобному же типу работ можно отнести монографию А. Е. Ерусалимского «Колониальная экспансия капиталистических держав и освободительное движение народов Южной Африки и Китая в XVIII - XIX веках» [4], вышедшую в 1974 году. Недостатком последней работы является то, что она была написана, главным образом, на основе исследований зарубежных авторов.

История Южной Африки в конце XVIII - первой трети XIX веков нашла свое отражение в трудах И. М. Шкляжа [7]. Предметом своих исследований он сделал колониальную политику Великобритании и оппозиционное официальному курсу либеральное движение, существовавшее в Капской колонии в последней трети XIX века. Его основное внимание привлекали наиболее яркие личности, возглавлявшие данное течение в политической и общественной жизни колонии. Одним из немногих историков советского периода он сделал предметом своих исследований миссионерские организации, работавшие на юге Африки. Однако для его работ характерна идеализация целей и методов европейских проповедников. Делая главный упор на оппозиционность Лондонского миссионерского общества, он не замечает того факта, что миссионеры сами готовили почву для продвижения европейской колонизации и являлись ее горячими сторонниками, выступая лишь за корректировку ее методов.

В 1920 - 1930-х годах в исследовании южноафриканской истории произошли качественные сдвиги. В изучении прошлого региона начинают играть ведущую роль профессиональные исследователи, складывается несколько научных школ и направлений. Официальную науку в это время представляют историки умеренно-либерального направления. В 1927 году вышла работа Э. Брукса «История туземной политики в Южной Африке с 1830 года до настоящих дней» [14]. Хотя автор выступает критиком националистического африканерского подхода к политике по отношению к чернокожему населению, он не видит пороков английской колониальной системы. Его идеал - политика Т. Шелстоуна, бывшего бессменно министром по делам туземцев Наталя с конца 1840-х по 1875 годы. Он не видит в ней предпосылок складывания общества, основанного на расовой сегрегации, упускает из вида, что действия правительства были направлены на удовлетворение интересов европейских землевладельцев и промышленников.

В изучении данной темы огромную помощь оказал энциклопедический справочник, в который был включен раздел по истории Африки. В нем содержались материалы как по истории Южной Африки до прихода англичан, так и по тому периоду в истории, когда на этой территории была установлена власть английской короны.

В труде Т. Бюттнера «История Африки с древнейших времен» [2] дается описание событий, предшествовавших периоду проникновения европейцев в этом регионе, а так же хорошо описан и сам период проникновения и закрепления здесь европейских колонизаторов и сопртивление их проникновению со стороны местных племен.

Фундаментальная работа Е.В. Тарле «Очерки колониальной политики западноевропейских государств (конец XV - начало XIX в.)» [12] открывает перед нами более общую картину событий, происходивших в Южной Африке, раскрывая перед нами, в полной мере, экономический и военный аспекты этих событий. Подобное раскрытие аспектов данной темы содержится и в книгах «История Африки в XIX - начале XX в» [8] и «Железный век Африки» [5].

Книга Вяткиной Р.Р. «Создание Южно-Африканского Союза» [3] хотя и изучает более поздний период в истории Южной Африки, однако в ней показываются и предпосылки, и события, предшествовавшие изучаемым в ней событиям. Они помогают с большей полнотой ознакомиться и оценить события, изучаемые в данной курсовой.

2. Переход капской колонии под власть англичан

За первые одиннадцать лет после Французской Революции "капскими" бурами управляли четыре различные администрации. В 1795 году на смену клеркам Голландской Восточно-Индийской Компании пришли представители британского правительства. После Амьенского мира 1802 года, вместе со скороспелой Батавской Республикой, в колонию вернулось голландское правление. Когда годом позже в Европе вновь вспыхнула война, британское правительство серьезно озаботилось "ключом от Индии", и в 1805 году к Капу отправился английский флот. В тревожное для Старого Света время, когда все внимание европейского континента занимали Аустерлиц и Трафальгарская битва, шестьдесят три британских корабля неприметно взяли курс на Южную Атлантику. После короткой стычки в Блаувберг-Страндских дюнах голландцы уступили силе, и началась вторая британская оккупация Капа. С этого времени бурами управляла череда сменявших друг друга губернаторов и должностных лиц, стандарты и ценности которых слишком отличались от их собственных. Новые хозяева Капа даже не пытались маскировать свое намерение возложить на буров утомительные обязанности содержания британской морской станции, расположенной на пути в Индию. Взаимоотношения англичан и голландцев осложнялись еще и тем, что новые владельцы имели склонность сочувственно и, пожалуй, предвзято выслушивать обвинения в сторону буров вместо того, чтобы сесть и спокойно обсудить хотя бы наиболее обоснованные, жалобы колонистов [7, c. 128].

Мало того. В формировании тенденциозного отношения официальных лиц и британской публики к бурам принимал активное участие сонм христианских миссионеров, полных решимости проповедовать новомодную доктрину братской любви и расового равенства каждому, кто их слушал. С их прибытием буры неожиданно попали под сокрушительный пресс либерализма и негрофилизма, которыми увлекалась британская публика того времени. Деятельность миссионеров, определенно, вызывала острую антипатию африканеров, которые не только пребывали в убеждении касательно своего расового превосходства над готтентотами и банту, но и искренне верили, что само существование белого человека в Африке зависит от подчинения туземных обитателей внутренних районов. Касаясь этого вопроса, нельзя не посочувствовать бурам, поскольку миссионеры в своей подавляющей массе оказались людьми, не имевшими опыта проживания в многорасовом обществе, и свои симпатии целиком адресовали цветным. Многие миссионеры происходили из прослойки ремесленников, обретя свое призвание в годы становления британского евангелизма. Например, Джон Филип, к которому африканеры испытывали особую ненависть, перед тем как вступить в лоно церкви, был заводским рабочим, а Роберт Моффат Куруманский начал жизнь садовником [7, c. 132].

Подобное прошлое неизбежно заужало широту их взгляда на местные проблемы, и эту беду могло компенсировать лишь основательное образование, которого миссионеры, как правило, были лишены. Нельзя отрицать, что цель этих людей была достойной, а их глубокая убежденность в изначальном равенстве людей заслуживает всяческого уважения, но, заняв одностороннюю позицию, миссионеры не желали выражать свое отношение к местным проблемам тактичнее и придерживались в отношении бюргеров излишне жесткого тона. Кроме того, конфликтуя с голландскими колонистами, они имели свободный доступ к уху губернатора Капа, и во многом именно благодаря их нашептыванию британская администрация в 1828 году издала указ об отмене любых законов, проводящих в жизнь дискриминацию по цвету кожи [7, c. 134]. Закон об обязательной паспортизации и "детское ученичество" также были отменены, и трудно не поверить бурам, утверждавшим, что главным результатом нововведений стало возросшее бродяжничество готтентотов и сопутствующая ему кража скота. Еще больше возмущал бюргеров найм готтентотов в качестве солдат для поддержания порядка в Колонии и факт, что слугам-готтентотам разрешалось (а скорее поощрялось) подавать официальные жалобы на несправедливое (по их мнению) обращение со стороны хозяев. В вопросах такого рода готтентоты не раз подстрекались миссионерами [7, c. 135 - 136]. Один из них хвастался, что послужил причиной ареста не менее двадцати белых фермеров под предлогом дурного обращения с цветными слугами. Следует принять во внимание следующее обстоятельство: ответ на подобное обвинение в суде означал, что мужчина должен на несколько дней, а то и недель, оставить на отдаленной ферме без защиты свою жену и детей. Можно понять возмущение одного из фермеров, который, получив вызов в магистрат, находившийся у черта на куличках, простонал: "Мой Бог! И так они обращаются с христианами!" [7, c. 137].

Не все буры мирились с подобным положением дел, и в 1815 году произошел случай, ставший одним из переломных моментов в судьбе африканеров. Фермер Фредерик Безейденхаут игнорировал многократные вызовы подобного рода в Графф Ринет, не желая отвечать на обвинение в плохом обращении, выдвинутое одним из его готтентотов. Через два года солдаты-готтентоты под командованием белого офицера пытались арестовать Безейденхаута, тот оказал сопротивление и был убит. Через несколько дней его брат Йоханнес Безейденхаут, желая отомстить и "изгнать тиранов из страны", поднял восстание, развивашееся довольно вяло и закончившееся стычкой с драгунами у Слагтерс-Нек, в ходе которой сам Безейденхаут был убит, а его товарищи взяты в плен. Пятерых из них приговорили к повешенью. Казнь провели крайне неумело. У четверых приговоренных оборвались веревки, и их повесили лишь со второй попытки. Ужасную сцену, разыгравшуюся у Слагтерс-Нек (переименованного после этого события в Бутчер-Пасс), по приказу, поступившему из Капа, наблюдали все жители округа, и этот кошмар глубоко отпечатался в исторической памяти буров [7, c. 145].

Еще большее недовольство порождала слабость и открытость границы. Здесь белые и черные постоянно оспаривали друг у друга пастбища и охотничьи угодья, служившие неиссякаемым источником конфликтов. Несомненно, виновниками пограничных столкновений являлись обе стороны. Бурские отряды совершали набеги за Фиш-Ривер, на что кхоса отвечали разбойничьими экспедициями, за которыми вновь следовали карательные вылазки буров. Маятник качался то в одну, то в другую сторону, пока, наконец, не устанавливалось кратковременное шаткое равновесие. Но после того, как британцы обосновались на Капе, у официальных лиц сформировалась стойкая тенденция пресекать попытки буров "вернуть христианский скот". Пит Уйс из Эйтенхаге, впоследствии ставший одним из лидеров Великого Трека, выражал не только свое мнение, говоря: "я предпочту скорее жить среди дикарей, где моя жизнь зависит от силы моих рук, чем быть повешенным британской полицией, считающей буров источником всех проблем, а кхоса неизменно безвинными..." [7, c. 150].

Конечно, подобные настроения возникли не в один момент. Уже несколько десятилетий фермеры подвергались всевозможным притеснениям, которые, хотя и выглядели булавочными уколами в сравнении с оставлением Провинции Королевы Аделаиды, тем не менее, внесли свою лепту в общий рост недовольства. В итоге добродушные и богобоязненные буры заговорили о революции и отделении от Британской Империи [7, c. 155].

Признание равенства между белым и цветным никак не укладывалось в голове бура. Позже одна из женщин-африканеров - Анна Элизабет Стинкамп считала освобождение рабов, "ставившее их на одну ступень с христианами", противным Божественным законам и природному различению рас и религий, и спрашивала: "...не должны ли мы уйти, чтобы сохранить в чистоте нашу веру?" [7, c. 161].

Таким образом, в тридцатых годах девятнадцатого века фермеры Восточного Капа то и дело собирались на своих фермах. Они обсуждали отнюдь не виды на урожай, не состояние своих стад, и даже не затянувшуюся засуху. Наиболее животрепещущей темой бесконечных бесед была возможность ухода из-под британского контроля. Нелегкие думы о неизбежности восстания и отделения настолько овладели сознанием буров, что они уже не стеснялись выражать крамольные мысли вслух и все более склонялись к крайним мерам. Обычно следствием долго сдерживаемого раздражения является чрезмерная реакция. И Восточный Кап забурлил. Наиболее горячие головы призывали к вооруженному восстанию, но память о висельнице у Слагтерс-Нек была еще свежа, и большинство буров склонялось к общему исходу за границы Колонии. На западе и востоке открытого пространства было мало, к тому же путь туда преграждали кхоса. Зато на севере, за Оранжевой Рекой, раскинулись девственные земли с отличными пастбищами, к которым британцы, похоже, не проявляли никакого интереса. Малочисленные гриква, обитавшие за рекой, не представляли существенной проблемы, и казалось, этой территорией можно овладеть без особого риска [7, c. 168].

Большая часть земель, на которые планировали мигрировать буры, к 1830 году практически лишилась населения. Основная масса беженцев группировалась вокруг Мошвешве и Мантатиси-Секоньелы, в труднопроходимых дебрях Лесото. Матабеле прочно обосновались в долине Марико, а грозные зулусы правили империей, включавшей большую часть современного Наталя. Их отлично вымуштрованная армия была разделена на отряды по тысяче человек, имевшие собственную униформу, в том числе головной убор из перьев и щит определенных цветов [4, c. 236].

Дебаты об исходе из Колонии будоражили буров в течение всей первой половины тридцатых годов. Поскольку основной вопрос - быть ли треку к этому моменту решили положительно, бюргеры принялись обсуждать конечный пункт переселения. Зоутпансберг или Наталь? Все говорили, но никто не решался двинуться. Первым снялся с места Андрис Хендрик Потгитер, рискнувший всем во имя главной национальной идеи африканеров - жить по собственным правилам. Собрав многочисленных родственников и объединившись с семьями Стейнов, Либенбергов, Крюгеров, Бота и Роббертсов, он приготовился к треку на север [4, c. 240].

Перед выступлением предстояло сделать немало: продать фермы (пусть с убытком), получить деньги и закупить все необходимое для дальней дороги. После многочисленных хлопот запасы пищи и пороха были собраны, вагоны починены и под завязку забиты всевозможным имуществом, отправлены бесчисленные письма друзьям с рассказами о планах и указанием возможных мест встречи. Трек начался самостоятельным движением семейных групп, и только в потенциально опасном районе за Оранжевой Рекой, для обеспечения взаимной защиты, они планировали сойтись в один караван.

Пока шли приготовления к основному Треку, Потгитер отправил две семейные группы проторить путь к Зоутпансбергу. Они должны были найти земли, пригодные для поселения, и ожидать главные силы Потгитера, разыскивая, тем временем, пути к португальским Лоренцо Маркес (на берегу Делагоа-Бей), Инхамбане или Софале. Лидерами первопроходцев - voorste mense Великого Трека, Потгитер избрал своего кузена Йоханнеса Ван Ренсбурга и богатого фермера по имени Лауис Трегардт [7, c. 180].

3. Антибурские мероприятия англичан. Великий трек

.1 Антибурские мероприятия англичан

Вскоре после того как Капская колония стала английским владением, административная власть перешла от голландских органов власти к английским чиновникам. Были созданы колониальные войска, в состав которых входили африканские "вспомогательные" части. Фермеров-буров обложили большими налогами. С 1821 г. начался усиленный приток английских поселенцев. Им в первую очередь администрация предоставляла самые плодородные земли в восточной части колонии. Отсюда они, сломив длившееся десятилетиями сопротивление коса, двинулись к реке Кей. К 1850 г. этот район был присоединен к английской колонии, а затем была завоевана вся территория расселения племен коса [8, c. 92].

Английские власти поддерживали капиталистическую колонизацию соответствующими мероприятиями, в том числе и привлечением туземцев в экономику в качестве рабочей силы. Рабство зачастую продолжало существовать, правда в косвенной форме, в виде принудительных работ или системы отработок. В крупных хозяйствах оно лишь постепенно уступало место существующей по сей день капиталистической эксплуатации африканских сельских рабочих и арендаторов ("сквоттер систем"). Эти формы эксплуатации отнюдь не были для африканского населения более гуманными, чем рабский труд и иные формы зависимости на фермах буров. Бурские фермеры считали себя ущемленными в своих экономических и политических правах. Особый протест вызывали у них запрещение рабства, законодательные акты английской администрации относительно привлечения и использования африканских рабочих, превращение бурских ферм в концессии, обесценение голландского риксдалера и другие факторы такого рода [5, c. 108].

К этому времени сказались также последствия примитивных, хищнических методов использования пахотных площадей и пастбищ Капской провинции. Экстенсивное скотоводство и действовавший порядок наследования земли и прежде толкали колонистов к тому, чтобы двигаться дальше в глубь страны и захватывать новые участки. В 1836 г. значительная часть буров снялась с места, чтобы освободиться от нажима английских властей. Начался "великий трек", переселение 5-10 тысяч буров на север.

.2 Великий Трек

Освоение Южной Африки белым человеком - событие не менее эпохальное, чем завоевание Америки, а подвиги и приключения южноафриканских колонистов - одна из наиболее необычных страниц истории, достойная самого вдумчивого и тщательного изучения. За минувшие полтора столетия о тех временах написано и позабыто много замечательных книг, а само слово вуртреккер - первопроходец исчезло из круга современных понятий так же, как выцвела и потускнела роль белого человека в Южной Африке. История о переселении буров вглубь континента - Великом Треке стоит того, чтобы ее пересказать еще раз, хотя бы потому, что она чрезвычайно насыщена драматическими событиями. К тому же, не зная пршлого, невозможно понять натянутые отношения буров-африканеров с Британской Империей, вылившиеся в несколько англо-бурских войн.

По историческим меркам Великий Трек стал молниеносным прыжком на север, предпринятым белыми поселенцами Капской Колонии в начале викторианской эпохи. Несколько тысяч человек, вооружившись мушкетами и Библией, захватив стада и нагрузив вагоны нехитрым домашним скарбом, отважились бросить вызов двум самым могучим черным империям юга континента. При этом африканские племена представляли собой намного более грозного противника, нежели краснокожие индейцы, мешавшие продвижению американских пионеров к тихоокеанскому побережью.

Основным побудительным мотивом, породившим Великий Трек и определившим его маршрут, стало желание голландских колонистов жить по правилам и традициям, установленным их предками и предшественниками на Капе. Вкратце дело сводилось к следующему: каждый бюргер должен обладать шестью тысячами акров пастбищ (приблизительно 2500 гектаров), правительственный контроль сводится к минимуму, и, самое важное - установленное Господом различие между белыми христианами и цветными язычниками должно неукоснительно соблюдаться.

Когда новая британская администрация, утвердившаяся на Капе после наполеоновских войн, пренебрегла этим основополагающим принципам, голландские обитатели решили покинуть Колонию и искать новое жизненное пространство - lebensraum в глубине Африки.

Большинство историков того времени считали, что целью треккеров являлась колония Наталь (в конце концов доставшаяся Британии), но на самом деле, главным призом, выпавшим на долю африканеров, оказались бесконечные пространства Верхнего Вельда, ставшие колыбелью нового народа, целое столетие игравшего не последнюю роль в мировой политике. К тому же эти необъятные выгоревшие под жарким южным солнцем пустоши, неожиданно для самих обладателей, оказались крышкой сундука, наполненного богатейшими сокровищами мира.

Возможно, эта книга, в основу которой положена замечательная работа Оливера Ренсфорда, поможет читателю понять и сформировать собственную точку зрения на события, происходившие в Южной Африке в далеком, и не таком уж далеком прошлом, и, заодно, получить ответ на вопрос: что такое СВОБОДА, и какую цену следует заплатить, чтобы дорожить ею [8, c. 135].

.2.1 Треккеры

К концу восемнадцатого столетия в Южной Африке объявились люди, подобных которым Европа не помнила со времен великого переселения народов. Это были трекбуры - наследники белых колонистов, обосновавшихся на мысе Доброй Надежды после 1652 года. В том знаменательном году Голландская Восточно-Индийская Компания организовала на пустынном африканском мысе первую станцию для обслуживания судов, идущих в "Индии" и обратно. Новые обитатели не без проблем, но довольно быстро освоились на Мысе, став неотъемлемой частью южноафриканской действительности. Первые поселенцы были преимущественно голландцами, но вскоре к ним присоединились немцы, а после отмены в 1685 году Нантского Эдикта и возобновления во Франции гонений на протестантов, De Kaap впитал изрядную порцию французских гугенотов. К 1800 году почти 40000 человек, обитавших в колонии, благодаря бракам настолько перемешались и породнились, что больше напоминали гигантскую семью, живущую в родовом поместье, чем многоязычное сообщество, изыскивавшее скудные средства к существованию в одном из заброшенных уголков земного шара.

Одни колонисты предпочитали побережье, в то время как другие осваивали терассы убегающих ввысь холмов, отделявших белых поселенцев от неизвестной и таинственной континентальной части Африки. Глядя на исчезающие в глубине материка горы, колонисты с трудом верили, что за синими хребтами лежат земли, простирающиеся до Египта и Средиземного моря.

Поселившись на Капе, эти люди стали заложниками не только гигантских расстояний, диких животных и черных племен, таившихся в глубине континента, но и прихотей своих хозяев - "Совета Семнадцати", управлявшего из Амстердама обширнейшими владениями Голландской Восточно-Индийской Компании.

"Семнадцать Великих" обходились со своими "подданными" довольно деспотично. Рядовые белые поселенцы Де Каапа рассматривались лишь в качестве солдат и поставщиков свежих овощей и фруктов с плантаций Компании, снабжавшей свежей провизией проходящие голландские суда. Колонисты не допускались ни на какие ответственные посты. Все без исключения вакансии заполнялись жителями Голландии. По завершении контракта лишь незначительная часть поселенцев могла оплатить обратный проезд в Европу, где после "освобождения" очень немногие из "свободных бюргеров" находили себе достойное место под солнцем [14, c. 54].

В 1657 году, в связи с возникшими проблемами при закупке продовольствия у местных племен готтентотов Совет позволил некоторым поселенцам заняться ведением фермерского хозяйства вдоль речушки Лисбиик (в те времена именовавшейся Амстел), вытекавшей из скалистых расщелин Кристенбоша и впадавшей в Тейбл-Бей близ крохотного поселения Де Каап [14, c. 56].

Но лиха беда начало. С этого момента горстка бюргеров принялась заботливо взращивать хиленький росток будущей свободы. Число фермеров помалу росло, и администрация колонии сочла целесообразным поощрять буров (что на голландском означает "фермер") к разведению скота, тем самым решив проблему снабжения судов Компании свежим мясом. Буры-скотоводы в поисках пастбищ тут же устремились за границы поселения. Компания легко предоставляла права на участок, располагавшийся во внутренних землях, численность скота быстро росла, и Де Каап всегда в избытке снабжался свежим мясом. Занятие скотоводством не требовало значительного капитала. Животные выменивались у готтентотов (обычно за спиртное), а сами буры оказались отличными пастухами. К тому же они всегда могли пополнить семейный бюджет за счет удачной охоты.

Чтобы почувствовать прелесть свободы от мелочной опеки каапской администрации, новоявленным фермарам потребовалось не так уж много времени. Но проникновение во внутренние районы страны сдерживала цепь вздымавшихся, словно гигантские бастионы, горных хребтов - прекрасных на вид, но пугающих своей неприступностью. За ними прятались земли, таившие в себе неведомые опасности, земли, населенные дикими племенами, с непривычным животным и растительным миром. Более доступные пастбища тянулись вдоль побережья, но, продвигаясь по ним, на севере скотоводы вскоре уткнулись в засушливые области, а на востоке в непроходимые лесные массивы [14, c. 60].

Буры быстро сообразили, что проблему новых пастбищ можно решить, лишь найдя проходы в горных грядах. Самые рисковые из них запрягли в огромные вагоны двойные упряжки волов и по долинам и ущельям (клоофам) устремились на штурм неприступных эскарпов. Тяжкий труд увенчался успехом, открыв перед белыми новый мир. Они взобрались на обширное внутреннее плато, которое, хотя и ограничивалось с запада пустыней Намаква, но многообещающе тянулось в северном направлении. Конечно, Малое Кару, как его теперь называют, отличалось скудной растительностью, редкими дождями, и большей частью не представляло особой ценности как пастбище, но кое-где заросли великолепных душистых трав в сочетании с малочисленностью обитателей превращали ее в скотоводческий рай. Редкие крохотные поселки готтентотов и бушменов не стали особой проблемой для белого человека, вторгшегося в эти земли. Представители местных туземных племен имели желтую кожу и разговаривали на занятном щелкающем языке, предполагавшем их общее происхождение. Но в то время как бушмены жили преимущественно охотой и собирательством, готтентоты стояли на более высокой ступени развития, владея большими стадами крупного и мелкого скота. Возможно благодаря лучшему питанию, они отличались более крепким сложением, чем охотники-бушмены.

Буры, поначалу не придававшие особого значения различиям между желтокожими, скоро усвоили, что готтентоты готовы с ними торговать и жить в относительном мире, в то время как бушмены нет. Изначально готтентоты вели кочевой образ жизни, постоянно переходя с места на место в поисках лучших пастбищ. Теперь же они селились вокруг лагерей белых фермеров, меняя свой скот на бусы, ружья, табак и бренди, обретая определенную безопасность в обмен на работу в качестве пастухов и домашней прислуги. Бушмены же не желали входить в контакт с белыми, предпочитая отступать в труднодоступные внутренние районы. Тем не менее, их присутствие ощущалось всегда, и большей частью как недоброжелательное, поскольку смышленый, прыткий бушмен не мог устоять перед искушением слегка пощипать стадо европейца. В целом отношения колонистов с готтентотами носили мирный характер, в то время как бушменам белые объявили войну на истребление [14, c. 64].

Прорыв европейцев во внутренние части южноафриканского субконтинента изменил не только психологию пастухов-голландцев, но и их внешность. Перед этими людьми, как нежданно обретенный величайший дар Господен, простерлась новая родина. Свобода и бескрайние пространства словно сбросили с бывших крестьян вериги духовной и физической закрепощенности. За первопроходцами в новые районы тянулось все больше и больше буров. Условия жизни здесь оказались настолько благоприятными, что юное сообщество колонистов пережило своеобразный популяционный взрыв, сформировав ядро новой нации. По своей обновленной сути буры превратились в таких же свободных кочевников, как бродившие по вельду готтентоты или стада антилоп. Трекинг - вечное движение - стал для них стилем жизни [14, c. 67].

"Вся Африка, - писал в 1699 году губернатор Капа, - не способна в достаточной мере дать пристанище трекбурам" [9, c. 294]. А еще годом позже в своем отчете Совету Семнадцати он с удовлетворением отмечал, что: "Кап обещает прирастать своими собственными людьми, которые, не зная другой родины, не станут отсюда уезжать" [9, c. 295].

К началу восемнадцатого столетия на удаленных фермах жили уже тысячи трекбуров. Некоторые из них каждую зиму мигрировали к побережью, где их скот наслаждался сочной травой. Но большая часть треккеров, решив, что старые пастбища истощились, или, путешествуя по окрестностям, найдя более привлекательные участки, просто уходила вглубь континента. Эти люди редко основательно оседали на земле. Чаще всего домом им служили вагоны, расставленные возле источника воды на "арендованном участке", регистрировавшемся у официальных лиц Компании. Фермы, как правило, имели "удобоуправляемый" для Африки размер в 6000 акров. Разметка производилась доступным и нехитрым способом - бур садился на лошадь и полчаса ехал в каждую сторону от вагона [1, c. 427].

Стиль жизни африканера и его характер рождены и взлелеяны землей и духом Южной Африки, бескрайними просторами, на которых хозяйничал бур, мягкими красками и очертаниями вельда, разбросанными тут и там столообразными холмами - копи, цепями дымчато-сизых гор, высящихся на горизонте. Африканер не придавал особого значения комфорту и еще меньше уделял внимания элегантности. Хижины, так называемые hartbees, что он возводил в краткий период оседлой жизни, на время позволяли его семье избавиться от тесноты вагона, но сами по себе были грубыми и непрочными. Обычно подобное убежище имело три комнаты, глинобитный пол, соломенную или тростниковую крышу. Такое строительное сооружение предоставляло кров всей большой семье. Двое или трое мужчин с женами ютились в одном доме, производя на свет кучу детей. Дом обставлялся самой простой мебелью: сиденья и кровати - не более чем деревянные рамы с натянутыми кожаными ремнями - riempies, покрытые грубыми матрасами и туземными накидками - карросами. Стульями на традиционной stoep (веранде) служили черепа быков. Кожа являлась наиболее доступным и универсальным из подручных материалов. Тенты, римы (riem - длинный ремень из сыромятной кожи, заменявший европейскую веревку), обувь и даже одежда изготавливались из этого практичного и наиболее доступного скотоводу продукта. На питание буры также не жаловались. Мясо всегда имелось в изобилии и служило основой большинства блюд, характерных для африканерской кухни, уходившей корнями в голландскую, немецкую и французскую традиции. Особый колорит пище придавало щедрое использование восточных пряностей, заимствованное у завезенных на Кап малайских рабов.

Ланч начинался в одиннадцать часов утра, а ужин в семь вечера, но в промежутке для любого прохожего всегда находилась чашечка кофе, а в случае необходимости и кровать. Хотя британские миссионеры постоянно ворчали, что характер и манеры буров "чересчур просты и приближаются к грубым", даже самые заклятые враги никогда не обвиняли треккеров в недостатке гостеприимства.

Мужчины-африканеры поражали иностранцев своим телосложением. "Буры, - писал один английский путешественник, - живущие на грубой мясной пище, чрезвычайно высоки ростом". Читая записки путешественников и миссионеров того времени, вновь и вновь встречаешь ссылки как на физическую силу и энергию этих бородатых гигантов, так и на достойную сожаления излишнюю тучность их жен.

Во внутренней части Африки большие семьи являлись правилом. Обыкновенно мужчина женился в возрасте 19 лет, а для женщины обычным делом было рождение 14-15 детей. К главе семьи относились почти с библейским почтением, а для сыновей не считалось зазорным после женитьбы оставаться под отцовской крышей.

Нельзя отрицать, что первые африканеры жили в настоящем интеллектуальном болоте, почти полностью изолированные от идей, будораживших Европу в течение всего "Века Разума". Многие треккеры не отличались грамотностью, но было бы ошибкой утверждать, что вопросы образования их не заботили. Конечно, из-за оторванности от мира часть буров не видела смысла обучать своих детей каким-либо иным языкам, кроме собственного разговорного taal, тем не менее, на многих фермах жили meesters из Европы, занимавшиеся обучением подрастающего поколения. Буры не испытывали недостатка в стимулах для умственного развития. Они достигли счастливого согласия с окружающей природой. Вельд был их миром, на каждом шагу демонстрировавшим неспешные чудеса сезонных перемен. Умение приспосабливаться к этим переменам, умение жить на гигантских безлюдных просторах развило и закрепило в поколениях треккеров уверенность в себе и своих силах. Потребность в общении с цивилизацией удовлетворялась ежегодной поездкой на Кап, все остальное давал вельд. По свидетельству современников "...эти фермеры живут без тревог, поскольку у них есть все, в чем они нуждаются, а их сыновья и рабы являются их каменщиками и кузнецами". Жизнь буров обладала покойным внутренним ритмом, реакция на все проблемы была неторопливой, а обсуждения долгими. Они медленно кружили вокруг вопроса, изучая его со всех сторон, но единожды приняв решение, следовали ему с непреклонной твердостью.

Страна, которую буры считали полученной в дар от Господа, как нельзя лучше подходила их характеру. Обычно люди или любят южноафриканский вельд, или избегают его. Треккеры любили вельд по-настоящему, вопреки всем вызовам, которые тот бросал их стойкости, и чувствовали себя счастливыми лишь на его просторах. Сегодня, читая воспоминания путешественников, проникавших во внутренние районы Южной Африки, человек часто завидует жизни этих скотоводов и может понять тоску по прошлому, присущую их потомкам.

Для отдыха и развлечения бур имел лучшую охоту в мире, причем охотничьи угодья начинались сразу за порогом его дома. "Изобилие", "чрезвычайно много", "кишит" и "неизмеримо" - подобные эпитеты, употребляли путешественники, описывая гигантские стада антилоп, бродившие по вельду два столетия тому. Кроме антилоп в качестве объекта охоты всегда имелись слоны, жирафы, страусы, а для любителей особо острых ощущений - львы и леопарды. Постепенно африканеры становились неплохими стрелками, а поскольку зачастую возможность пополнить боеприпасы возникала раз в году, им невольно приходилось думать об эффективности каждого выстрела. Из прочих бесхитростных удовольствий, доступных обитателям пограничья, когда они время от времени встречались со своими соседями на nagmaal (причастиях) или иных религиозных службах, можно упомянуть музыку, танцы, спортивные забавы, карты и обычную соседскую болтовню.

Но даже самая благополучная жизнь не может состоять из сплошных развлечений. Фермеры вели постоянную войну то с засухой, губившей пастбища, то с туземцами, пытавшимися угнать скот. Для разборок с последними треккеры время от времени собирали отряды добровольцев, получившие название commando. Эти отряды представляли собой своего рода легкую кавалерию, отлично приспособленную к действиям на обширных открытых пространствах. Коммандос (так называли себя члены коммандо) без проблем проводили вне дома, под открытым небом, по нескольку недель. В бою бур полагался лишь на свою лошадь и длинное как пика кремневое ружье - snaphaan, а единственным приемлемым стилем боя считал следующий: он направлял свою отлично выезженную лошадь прямо на врага, не спешиваясь стрелял в противника, затем быстро отъезжал для перезарядки ружья и вновь повторял атаку. Этот тактический прием, давно известный в Европе, зародился в вельде сам собой, имея в основе здравый смысл и представление о ценности жизни каждого соплеменника. Во всем цикле наиболее сложной процедурой выглядит перезарядка ружья. Буру требовалось отсыпать нужное количество пороха из пороховницы в ствол своего снапхаана, затолкнуть шомполом пыж, заложить свинцовую пулю размером с перепелиное яйцо, забить следующий пыж, удерживающий пулю, насыпать порох на полку, взвести ударный механизм и только после этого выстрелить. Невероятно, но коммандос, выполняя все эти процедуры на скаку, умудрялись производить пару выстрелов в минуту. Копья готтентотов и отравленные стрелы бушменов немного стоили в бою против таких грозных стрелков, конечно, если коммандос не оказывались настолько глупы или неосторожны, чтобы ввязаться в рукопашный бой. Дисциплина в коммандо была чрезвычайно слабой, если о ней можно говорить вообще. Более того, отсутствовал даже намек на субординацию, характерную для профессиональной армии. "У них есть командант отряда, - объясняет французский путешественник, - но за ним не признается право наказания, и коммандос подчиняются ему лишь в той степени, в какой полагают полученную команду адекватной ситуации". Африканеры приучали своих слуг сражаться радом с ними, и в случае необходимости могли выставить в поле довольно значительные силы.

В 1774 году упоминалось об "общем коммандо", насчитывавшем около сотни "христиан" и "полторы сотни полукровок и готтентотов", отправившихся в экспедицию против бушменов. Они убили около пятисот и взяли в плен двести пятьдесят человек, которым было суждено стать "слугами-подмастерьями" у фермеров.

Африканер, прежде всего, - глубоко религиозный человек. Рожденный кальвинистом, он следовал суровому, но практичному вероисповеданию, основанному на Ветхом Завете (книги "Исход" и "Иисус Навин" пользовались особой популярностью). Он скорее идентифицировал себя с "детьми израилевыми", получившими Землю Обетованную, чем проникался духом Нового Завета. Бур верил, что Библия - единственный достойный посредник между ним и Богом, и не испытывал нужду в других посредниках. Авторитет африканерской церкви опирался на собрание верующих, а не на священника и, как следствие, буры не видели ничего крамольного в критике проповедника, проводящего богослужение (и еще менее почитали исполнительных лиц Компании, пытавшихся установить над ними светский контроль). В то же время это замкнутое сообщество придавало громадное значение регулярному и должному отправлению всех религиозных обрядов и отмечанию религиозных праздников.

Для борьбы с невзгодами и опасностями, подстерегавшими трекбуров в неведомых диких местах, требовалась незаурядная решительность и смелось. Быстрота, с какой эти потомки горожан, веками обитавших в европейской сутолоке, приспособились к жизни на бескрайних просторах, достойна, по меньшей мере, удивления. А уверенность в превосходстве белого человека над туземцами дополнительно способствовала развитию африканерского индивидуализма. Нельзя сказать, что треккеры были излишне воинственны. Просто они почти перестали воспринимать "рациональные" аргументы. Вдобавок у них выработалось с трудом скрываемое неприятие всех форм административного диктата. В свете последнего, общее направление хаотичных миграций, уводящих буров все дальше и дальше от должностных лиц Компании, перестает казаться таким уж случайным. Неспешное продвижение треккеров сквозь африканские пустоши происходило с неотвратимостью прилива, при этом каждую отдельную партию можно уподобить очередной волне, набегающей на новый пласт неосвоенных земель. Этих людей не вдохновлял взрыв чьей-либо амбициозной воли, соблазн присвоить богатства завоеванной страны или тяга к вновь открытому золоту. Миграция стала подсознательным коллективным поиском свободы, замешанным на потребности в уединении, неприятии власти и постоянным вопросом: насколько хорош вельд, скрывающийся за следующей линией холмов? Процесс продолжался год за годом, десятилетие за десятилетием весь семнадцатый и восемнадцатый век. В общем плане движение происходило двумя главными потоками. Один вначале устремился вдоль Атлантического побережья на север, а затем, когда местность стала слишком засушливой, повернул на восток вдоль южной окраины Большого Кару. Второй, более полноводный, подобно волнам Индийского Океана, блестевшим по правую руку, тек навстречу Солнцу, пока дремучие леса на берегах Брак-Ривер не отклонили его (частично через Малое Кару вдоль Лангеклооф к Гамтоос-Ривер, а частично меж складками Лангебергена и Звартбергена) вглубь континента, где он выплеснулся на прекрасные пастбища верховий Сандейс-Ривер. Здесь оба потока вновь слились в один и, смешавшись, устремились к Оранжевой Реке [1, c. 48 - 53].

Продвижение было хотя и медленным, но безостановочным. К 1745 буры заселили западный берег Гамтоос-Ривер. В 1760 Якобус Кутзее в поисках слоновой кости переправился через Оранжевую Реку, а чуть позже за ним последовали фермеры, осевшие на берегах Оранжевой или обосновавшиеся на Зееку-Ривер (в 1798 году эта река была официально признана границей Капской Колонии, и губернатор Ван Плеттенберг поставил здесь маркер). К 1770 году небольшая группа фермеров жила в районе Сневбергена, который подобно Стромбергу представлял собой один из уступов гигантского внутреннего плато.

Двумя годами позже треккеры достигли Брейнтйес Хоогте и вступили в долину Большой Фиш-Ривер. Сотню лет потомки фермеров, получивших участки на Лисбиик-Стрим, забирались все дальше и дальше, пока некоторые из них не обосновались более чем в тысяче километров от Де Каапа.

Затем, совершенно неожиданно, миграция застопорилась. На севере путь треккерам преградили сухие пространства Намакваленда, на северо-востоке им мешало растущее противодействие бушменов Сневбергена, а на юге буры неожиданно для себя столкнулись с другим миграционным потоком. Сердцем этого встречного вала многочисленных, сильных и мужественных черных обитателей центральной Африки, являлись племена кхоса. Конечно, это было далеко не первое столкновение белого и черного человека в юго-восточной Африке. Хотя путешествия за Гамтоос-Ривер долгое время находились под официальным запретом, с начала столетия охотничьи партии стремились к Большой Фиш-Ривер. Участники этих экспедиций редко отказывали себе в удовольствии увести скот встречавшихся по пути готтентотов, но в 1702 году возле современного города Сомерсет-Ист они столкнулись с грозными кхоса, способными защитить свои стада. В 1736 году произошло еще одно столкновение, в ходе которого черные уничтожили партию белых охотников, углубившихся за Кейскама-Ривер [14, c. 75].

Но теперь, пятьдесят лет спустя, банту столкнулись с белыми людьми, направлявшимися на восток не охотиться, а закладывать фермы и строить дома на земле, которую черные племена считали своей собственностью. Столкновение закончилось битвой, а затем подобием патовой ситуации. В итоге Большая Фиш-Ривер стала наскоро слепленной границей между треккерами и банту. При этом река не представляла собой серьезного препятствия, поскольку в сухой сезон превращалась в тощий ручеек. Она была плохой границей и по другим соображениям: густой кустарник, росший вдоль берегов, предоставлял отличное укрытие угонщикам скота обеих рас. Зато Фиш стала подлинной границей в другом смысле - по ней проходила линия раздела радикально чуждых друг другу культур. Даже сегодня путешественник, пересекающий Фиш-Ривер, не может избавиться от странного сверхъестественного ощущения, что именно сюда уходит корнями многовековая борьба между белыми и черными, продолжающаяся в Южной Африке и ныне.

Прощупав друг друга в ходе первых стычек, противники, недовольно ворча, осели по разным берегам Фиш. Скоро освоившись на новой территории, треккеры и банту принялись совершать регулярные набеги на стада друг друга. Белые проникали на восток вплоть до Буффало и Кей, а черные, в ответ, грабили фермы у самых Плеттенберг-Бей и Книсны [14, c. 80].

4. Войны англичан с зулусами и коса. Расширение капской колонии. Создание колонии Наталь.

.1 Войны англичан с зулусами и коса. Расширение капской колонии

Сопротивление жителей Южной Африки развертывалось в исключительно трудных условиях. Из-за сложных интриг, которые вели друг против друга англичане и буры, африканцы порой не понимали, что обе эти колониальные силы равно опасны для независимости коренных жителей. Часто они пытались лавировать между двумя фронтами, заключая соглашения с тем захватчиком, который в тот момент представлялся им менее опасным. Тем страшнее были последствия подобных ошибок. В то время как африканцы собирали силы для отпора одному чужеземному завоевателю, другой, не менее опасный колониальный грабитель, вероломно прикрывшись маской союзника, подбирался к границам их земель и селений.

Первыми против фермеров-буров, стремившихся к земельным захватам, и английских колонизаторов восстали племена коса. Английские поселенцы еще в XVIII в. достигли реки Фиш и с этого рубежа просачивались на богатые пастбища скотоводов коса. Коса, однако, не могли смириться с непрестанным сокращением их пастбищ, угоном скота, а также с навязанным им соглашением, установившим реку Фиш границей их расселения. Они неизменно возвращались на привычные места выгонов и поселения, особенно в периоды засух.

Война племен коса сначала против бурских, а затем и английских захватчиков продолжалась без малого сто лет. Она фигурирует в колониальной историографии как восемь "кафрских" войн. Первые столкновения с европейцами произошли еще в обстановке вражды между отдельными племенными группами, в частности между вождями Гаика и Ндламбе. Благодаря этому бурские, а главное, английские захватчики с успехом препятствовали образованию единого фронта африканцев и смогли нейтрализовать отдельных вождей. Примером может служить война 1811 г., когда с одобрения Гаики английские отряды предприняли карательные действия против некоторых групп коса под управлением Ндламбе. Перед этим вожди Ндламбе и Тсунгва, подкупленные экстремистскими кругами буров и опиравшиеся на помощь спасавшихся от принудительных работ готтентотов, разбили войска английского генерала Ванделера и подошли к реке Кейман. Поэтому карательные действия англичан отличались жестокостью, они не брали пленных и убивали раненых на поле боя. Разрозненным группам коса было необходимо объединиться и выступить совместно. Такова была обстановка, когда на сцену выступил пророк по имени Нхеле (Макана). Пропагандируя своё учение и "видения", основанные на традиционных африканских и христианских религиозных представлениях, он пытался сплотить коса в борьбе против колониальных эксплуататоров. Его признал только Ндламбе, и английские колонизаторы, спекулируя на этом обстоятельстве, заключили с Гаикой "договор о союзе". В битве с союзниками погибло более 2 тысяч воинов коса и сам Нхеле. Коса лишились всей территории до реки Кейскама: она была присоединена к Капской колонии.

Эта война, четвертая по счету, явилась важным переломным моментом. Угроза колониального завоевания заставила вождей отдельных племен забыть свои распри и выступать впредь совместно. Оборонительные бои укрепили боеспособность союзов племен. В 1834 г. восстали все коса, населявшие пограничные районы. Они были хорошо организованы и применяли новые тактические методы ведения войны. Некоторые колониальные части были уничтожены партизанами. Тем не менее в конце концов англичане снова разбили коса и присоединили к своей колонии все области к западу от реки Кей (1847). Захват Натала сначала иммигрантами-бурами, а в 1843 г. английской колониальной администрацией расколол единую раньше область расселения обеих народностей нгуни - коса и зулу. С этого времени английская администрация упорно стремилась к новым территориальным захватам и окончательному покорению коса. Все договоры с отдельными вождями были аннулированы, поэтому снова вспыхнула война (1850-1852). Сражения отличались особой продолжительностью и упорством. Это было наиболее длительное и организованное восстание коса. Вдохновляемые новым пророком, Мландшени, коса объявили захватчикам "священную войну". К ним примкнули тысячи африканцев, насильно одетых в мундиры колониальных солдат, и готтентотов-полицейских. Вооруженные современным оружием, они существенно усилили антиколониальное восстание. В рождество 1850 г. тысячи воинов коса перешли границы Британской Кафрарии. Руководил этими действиями вождь галека Крели. Подчеркнем, что одновременно против английских войск сражался верховный вождь суто Мошеш, и в 1852 г. его конница численностью 6-7 тысяч человек нанесла англичанам временное поражение [4, c. 263].

И все же был упущен момент, когда восстание могло увенчаться победой, хотя бы временной. Английским колонизаторам снова удалось лживыми посулами привлечь вождей на свою сторону и овладеть последними землями коса в Транскее. Теперь границы английских колоний упирались в территорию племенного объединения зулу. Последний раз отдельные племена коса поднялись против колониального порабощения и полной утраты независимости в 1856-1857 гг. Вожди Крели и Сандили с их племенами на небольшом клочке земли были со всех сторон осаждены английскими войсками, и им угрожала голодная смерть. В этом безвыходном положении под влиянием нового пророка у них появились хилиастические видения будущего: суд божий, верили они, изгонит белых чужеземцев; в "будущем царстве", где христианское вероучение не найдет себе места, восстанут мертвые, прежде всего бессмертные пророки и убитые вожди, и возродится весь утраченный скот. Этим будет положен конец какой бы то ни было политической и экономической зависимости.

Пророк Умлаказар призывал в своих проповедях: "Не сейте, в будущем году колосья взойдут сами. Уничтожайте весь маис и хлеб в закромах; забивайте скот; покупайте топоры и расширяйте краали, чтобы они вместили весь тот прекрасный скот, что восстанет вместе с нами… Бог гневается на белых, которые убили его сына… Однажды утром, пробудившись ото сна, мы увидим ряды столов, уставленных яствами" [9, c. 323]. Поддавшись этим религиозным внушениям, коса забили весь свой скот - один европейские миссионеры называют внушительную цифру: 40 тысяч голов - и стали ждать "последнего суда". После "дня воскрешения", ожидавшегося 18-19 февраля 1857 г., тысячи коса умерли с голоду. Европейские завоеватели, которые якобы должны были покинуть страну из-за недостатка продуктов питания, и не думали уходить. Так активная борьба против колониализма сменилась ожиданием вмешательства сверхъестественных сил и наступления "царства справедливости". В ней, несомненно, черпали силы и надежду загнанные в тупик коса, не знавшие законов общественного развития. Только когда коса убедились, что видения их не сбылись, они в полном отчаянии снова взялись за оружие.

Английские войска без труда одержали победу над полумертвыми от голода людьми. Большая часть коса погибла во время военных действий или умерла голодной смертью. Остальные покорились. Так трагически закончилось почти вековое героическое сопротивление коса. В борьбе с коса колонизаторы обычно сталкивались с отдельными разобщенными племенами, которые только временами объединялись для прямого отпора завоевателям. Значительно более опасным противником были военный союз племен и государство зулу. Верховный вождь зулу Дингаан сначала отнесся очень дружелюбно к бурам и, не понимая их колониалистских замыслов, явно в пику английским поселенцам и захватчикам признал в договоре владения буров в южном Натале. Вскоре, однако, он понял свою ошибку и попытался ее исправить тем, что приказал убить предводителя буров Пита Ретифа и его спутников. Война стала неизбежной. Между зулусской армией и войсками буров началась упорная кровопролитная борьба за земли и пастбища в той части Натала, которая при Шаке принадлежала зулу.

В 1838 г. при поддержке англичан буры перешли в наступление. Напрасно войско Дингаана численностью 12 тысяч человек пыталось захватить лагерь буров, защищенный вагенбургом. Зулу потерпели тяжелое поражение. Поле боя было усеяно телами африканцев, пало 3-4 тысячи человек. Река, в долине которой происходило сражение, с тех нор называется Кровавой - Блад-ривер. Дингаан был вынужден отвести войско на север от реки Тугела. Буры завладели огромными стадами, принадлежавшими раньше зулу, и вынуднли Дингаана заплатить большую контрибуцию скотом. Впоследствии и в этом государстве было немало династических междоусобий, велась борьба за преобладание между отдельными вождями и военачальниками. Буры разжигали недовольство верховным вождем Дингааном, а впоследствии даже принимали непосредственное участие в военных действиях претендентов на трон. В 1840 г. Дингаан был убит. Значительная часть Натала попала в руки бурских колонистов, но зулу сохранили свою независимость, и даже появившиеся следом за бурами английские завоеватели до поры до времени не решались на нее посягнуть.

Однако вожди зулу, будучи не в состоянии примириться с недостатком пастбищ и угрозой колониальной аннексии, снова и снова организовывали сопротивление. В 1872 г. главным вождем зулу стал Кетчвайо (1872-1883). Понимая, сколь велика нависшая над ним опасность, он попытался объединить племена зулу для отпора. Кетчвайо реорганизовал армию, восстановил военные краали и в португальской колонии Мозамбик закупил у европейских купцов современное оружие. К этому моменту, армия зулу насчитывала 30 тысяч копейщиков и 8 тысяч солдат под ружьем. Но конфликт возник раньше, чем рассчитывал верховный вождь. Английские колониальные власти Натала стремились параллельно продвижению в Трансваале полностью подчинить зулу.

В 1878 г. они предъявили Кетчвайо ультиматум, по сути дела лишавший зулусское государство независимости. Англичане требовали признать власть их резидента, допустить на территорию зулу миссионеров, распустить боеспособное зулусское войско, выплатить огромный налог. Совет вождей и военачальников отклонил ультиматум. Тогда в январе 1879 г. английские войска вторглись в Зулуленд. Этой войне, однако, суждено было стать одной из наиболее трудных и кровопролитных кампаний английского колониализма. Вначале зулу удалось нанести колонизаторам ощутимые удары. Их успехи вызвали ряд восстаний на границах Натала и Капской колонии, в том числе среди суто. Лишь после того как английские войска получили от колониальной администрации существенное подкрепление, они смогли разбить зулу. Кетчвайо был взят в плен и выслан на остров Роббен. Однако правительство Великобритании не решилось пока осуществить полную аннексию зулусской территории.

Разделив могущественное государство зулу на 13 племенных территорий, постоянно враждовавших между собой, оно тем самым ослабило его и установило над ним свой косвенный контроль. Кетчвайо был даже временно возвращен из ссылки на условиях признания им фактического британского протектората. Но впоследствии Зулуленд все же был присоединен к английским владениям в Натале, и на его территории установились колониальные отношения эксплуатации в интересах европейских землевладельцев и капиталистов. На всех стадиях доимпериалистической колониальной экспансии африканские народы и племена, становившиеся жертвами первых колониальных захватов, оказывали им сопротивление.

К славным традициям африканских народов, которыми по праву гордятся современные африканцы, относятся оборонительные войны ашанти, коса, басуто и зулу, и также Хадж Омара и его последователей в первые две трети XIX в. К несчастью, возникали они, как правило, еще стихийно. Отдельные племена или племенные союзы, возглавляемые аристократией, т. е. полуфеодальной знати, зачастую выступали против чужеземных завоевателей разобщенно. Как и в предыдущие столетия, многие антиколониальные движения и восстания либо проходили под религиозным флагом обновления ислама, либо, как в Южной Африке, принимали характер христианско-анимистического мессианизма или проповеди пророков. Вера в сверхъестественные силы руководителей не позволяла африканцам реалистически оценивать военное превосходство противников. Видения и пророчества отражают незрелость антиколониального движения, вызванную социальными условиями того периода. Кроме того, сопротивление, осуществлявшееся племенами, неизменно ставило своей целью восстановление старых порядков.

Хотя африканцы решительно и мужественно противостояли колониализму, их борьба была обречена на провал. Слишком велико было социальное, а следовательно, и военно-техническое превосходство Европы, чтобы народы и племена Африки, находившиеся на стадии первобытнообщинного или раннефеодального строя, могли одержать не временную, а прочную победу над ним. Из-за соперничества между различными этническими группами и междоусобий внутри племенной аристократии и феодальной прослойки сопротивление иноземным захватчикам обычно носило непоследовательный, противоречивый характер, а главное, было лишено единства и изолировано от других выступлений такого рода [8, c. 217 - 223].

4.2 Создание колонии Наталь

Однако сами "фоортреккеры" не собирались доверять свою судьбу ни африканским племенам, ни лондонским чиновникам. Буры, имевшие за спиной богатый опыт голландского самоуправления, энергично взялись за формирование государственных органов. Едва обжившившись на новом месте, они в 1838 году избрали Фольксраад (Volksraad - Народный совет) из 24 депутатов и сформировали правительство во главе с Андриесом Преториусом. 12 октября 1839 года уже существующее правительство бурского государства провозгласило создание Республики Наталь (Republiek van Natalia).

Государственное устройство республики Наталь не отличалось устойчивостью. Никакого разделения властей в наскоро заселенной территории не было. Формально и законодательные, и судебные, и исполнительные функции были сосредоточены в Фольксрааде. Кроме общереспубликанского высшего органа власти, периодически образовывались окружные советы, которые по примеру конфедераций могли отменять решения республиканского совета. Иногда в Натале действовало сразу несколько фольксраадов, каждый из которых считал себя главным [14, c. 120].

Республиканские и окружные советы созывались нерегулярно, и поэтому часто реальная власть сосредотачивалась в руках избранной Фольксраадом Комиссии (Commissie Raad). Отдельно от Фольксраада действовал Военный Совет (Krygsraad), под руководством главнокомандующего решавший актуальные для буров вопросы выживания во враждебном окружении. Реальной же основой политической системы Наталя были собрания поселенцев, которые могли принимать решения по любым вопросам, не ожидая одобрения высших органов. В каком-то смысле это походило на архаичную военную демократию. Крайняя децентрализация вполне могла привести к развалу едва созданого государства, если бы не опасность уничтожения разрозненных бурских общин [14, c. 123].

Главной угрозой для буров оставалось, хотя и ослабленное, но все еще мощное войско зулусов. Сплоченность африканского племени казалась исключительной прочной. И все-таки неудачи Дингаана в войне с бурами поколебали доверие к нему со стороны соплеменников. Против вождя выступил его сводный брат Мпанде. C 1838 года он неоднократно пытался свергнуть правителя зулусов и регулярно терпел поражения. В 1839 году Мпанде с 17 тысячами сторонников, спасаясь от преследования, перешел реку Тугелу. Власти Республики Наталь тут же решили воспользоваться выгодной расстановкой сил и сделать вождем зулусов дружественную фигуру. Фольксраад официально признал Мпанде "правящим князем зулусов в изгнании".

После некоторых раздумий 4 января 1840 года было решено, что известного зулусского "диссидента" нельзя держать на чужбине, а следует при помощи хорошо вооруженных друзей поднять на вершину власти. Подготовка к свержению Дингаана заняла немного времени. Уже 14 января Мпанде повел свою армию через Тугелу. Зулусами командовал "губернатор" Нонгалаза (Nongalaza), а чтобы союзники не разбежались раньше времени, их сопровождал Андриес Преториус со своим отрядом-"коммандо". На известной Кровавой реке 29 января по приказу бурского главнокомандующего был казнен ближайший помощник Дингаана Тамбуза (Tambuza) и его слуга Комбесана (Kombesana). Дингаан не стал ждать прихода врагов и предусмотрительно бежал в земли племени свази, ставшие впоследствии независимым государством Свазиленд, где его и прикончили.

Поход завершился полной победой претендента на племенной "престол". 10 февраля 1840 года Андриес Преториус провозгласил Мпанде королем зулусов. Правда, церемония коронации имела для африканского племени горький привкус, поскольку одновременно бурский главнокомандующий объявил о присоединении к Республике Наталь территории между реками Тугела и Черная Умфолози.

Оттесненные на север зулусы больше не представляли опасности как организованная сила. Однако африканские племена по-прежнему составляли большинство в республике, насчитывавшей всего 4 тысячи "лиц европейской национальности". Буры, с одной стороны, стремились всячески отгородиться от чужаков, а с другой стороны, для их огромных ферм требовалось большое количество рабочих рук. По странному стечению обстоятельств у рабочих рук были также и головы, которые вполне могли обходиться без отеческих указаний своих хозяев. И "раса господ" вполне справедливо предвидела конец своего господства [2, c. 243 - 246].

Чтобы хоть как-то обмануть сразу и социологию, и демографию, Фольксраад в августе 1841 года решил ограничить количество черных батраков пятью семьями на одного белого фермера (Преториусу за военные заслуги разрешили содержать 10 чернокожих семей). Все "избыточное" африканское население переселялось в резервации, выход из которых разрешался только по специальным пропускам. Это был настоящий апартеид, хотя сами африканцы познакомились с этим словом через сто с лишним лет.

Власти Великобритании поначалу смотрели на усиление позиций буров сквозь пальцы. Англичанам в определенной мере было выгодно ослабление африканских племен, ранее совершавших набеги на британские владения. Пока "фоортреккеры" фактически выполняли черную колонизаторскую работу, Лондону можно было не беспокоиться. 22 июня 1840 года губернатор Непир в письме к лорду Расселлу подчеркнул, что он понимает намерение британского правительства "не расширять колониальные владения в этой части земного шара". Силы Капской колонии были не настолько велики, чтобы немедленно уничтожить бурскую республику. В сентябре 1840 года Великобритания в лице губернатора Капской колонии Джорджа Непира заявила о признании "Республики Наталь и примкнувших к ней стран".

"Примкнувшими" странами, кроме зависимых от Наталя владений "короля" Мпанде, были также бурские республики: Винбург и Почефструм (Потхефстроом). Эти два государства были созданы по инициативе Хендрика Потгитера, считавшего внутриконтинентальные поселения более безопасными. Укрепление республики Наталь вызвало у буров, живших за Драконовыми горами, надежды на использование гавани Дурбана для установления связей с европейскими и прочими странами. В конце концов, Потгитер дал согласие на формирование федерации бурских республик, которая была создана 16 октября 1840 года. Естественным центром бурского государства стал Наталь, однако в 1841 году столицу перенесли в Почефструм.

Границы новой страны стали более безопасными. Благодаря усилиям "коммандо" Преториуса была фактически сведена на нет угроза со стороны зулусов. Однако если северная граница Наталя была вполне безопасной, то на юге племена коса периодически проверяли на прочность бурские фермы.

После того, как вождь племени Бхака по имени Нкафаи (Ncaphayi) или Нкапа похитил у буров большое количество скота, терпение у поселенцев лопнуло. Фольксраад поручил главнокомандующему наказать злоумышленников. 19 декабря 1840 года "коммандо" Преториуса перешло реку Умзимвубу и захватило селение похитителей. Скот был возвращен с процентами, учитывая моральный ущерб. Видимо, в счет возмещения морального ущерба, буры захватили также 17 детей, превращенных в "подмастерий", а проще говоря - в рабов. Последний факт больше всего возмутил африканцев, которые с помощью английских миссионеров обратились за помощью к главному вождю земли Пондоленд Факу, а тот - к властям Капской колонии [14, c. 160].

Буры предвидели возможные осложнения в отношениях с английскими колониальными властями и понимали, что ополчение в несколько тысяч человек не сможет остановить армию и флот самой богатой страны мира. Некоторые шансы могла дать ускоренная колонизация Наталя. В это время слухи о бурских государствах достигли Европы. Наиболее сильное впечатление они, разумеется, произвели на голландцев. В марте 1842 года в Дурбан прибыло голландское судно, посланное сочувствовавшим бурам амстердамским торговцем Оригом (Охриг, Ohrig). На борту судна находилась большая группа эмигрантов и товары для Наталя, доставленные известным политиком Смеллекампом.

Первая весточка из Нидерландов очень обнадежила буров. Им даже стало казаться, что бывшая метрополия снова готова взять их под свое покровительство. 25 апреля 1842 года Фольксраад обратился к королю Нидерландов Виллему II с просьбой объявить Наталь голландской колонией. Ответа из Голландии не последовало. Буры лишний раз убедились, что вступить дважды в одну воду не получится, если в этой воде нет сильного флота.

Пока голландцы сомневались, стоить ли брать под свою опеку своих бывших подданных, британские колониальные власти активно готовились защитить крохотный английский поселок. Чтобы поддержать соотечественников, губернатор Непир в марте 1842 года послал в Дурбан 2 роты (323 солдата) под командованием капитана Томаса Чарлтона Смита, имевшего богатый опыт службы в войсках Веллингтона на Пиренеях и при Ватерлоо.

мая 1842 года отряд Смита прибыл в Дурбан и приступил к строительству форта в 1 миле от города. Через несколько дней два торговых судна "Пилот" и "Мазепа" доставили английским войскам припасы и два полевых орудия. Появление слабого британского подразделения на территории республики вызвало у ее граждан только раздражение, и они решили просто выдворить незванных гостей. Как и многие скотоводы, буры умели не только разводить скот, но и при необходимости его красть.

мая небольшой бурский отряд угнал скот, пасшийся в окрестностях британского лагеря. Возмущенный капитан Смит тут же бросился в погоню с одной ротой и двумя пушками. Он решил застигнуть похитителей врасплох в приморском поселке Конгелла. На беду англичан ночь оказалась лунной, и буры сразу заметили лодку с преследователями. Отряд Смита был обстрелян и, потеряв 49 человек убитыми и ранеными и обе пушки, начал отступать.

После поражения в ночном бою англичане были блокированы в форту Виктория возле Дурбана. Осада продолжалась 26 дней и стоила британцам еще 26 человек. К концу осады командир гарнизона был счастлив, когда на завтрак съел ворону. Выручили отряд Смита связные Джордж Като, Ричард Кинг и один зулус, сумевшие в течение 9 дней проскакать 600 миль до ближайшего британского поста и сообщить о разгроме. На помощь был послан шлюп (sloop) "Конч", к которому чуть позже присоединился фрегат "Саутгемптон".

июня английский фрегат вошел в гавань Дурбана и без больших усилий отогнал пушечными выстрелами буров от осажденного форта. На берег высадились 5 рот 25-го пехотного полка под командованием полковника Джозии Клута. Еще две роты были доставлены 26 июня на шлюпе "Конч". Один рейс фрегата полностью изменил расстановку сил на территории Наталя. Против почти 700 британских штыков Преториус мог выставить около 600 ополченцев с минимальным запасом пороха.

В бурском руководстве не было единства по поводу продолжения борьбы с английскими войсками, находившимися совсем недалеко от столицы Наталя. Сначала пытался возражать против уступок англичанам Преториус, но вскоре и он убедился в бессмысленности сопротивления. Недавний союзник буров король зулусов Мпанде вступил в переговоры с британским командованием.

Нужно было принимать решение до того, как английские войска подойдут к Питермарицбургу. 15 июля 1842 года Фольксраад Республики Наталь официально признал власть британской короны. На южной окраине Питермарицбурга расположился британский гарнизон [4, c. 142 - 148].

Сравнительно бескровный успех британских войск в покорении Наталя поставил в тупик не только бурское, но и само английское правительство. Именно в этот момент в Лондоне еще окончательно не решили, что делать с непредусмотренной бюджетом дополнительной территорией. Отказываться от Наталя никто не собирался, но некоторое время ушло на определение его статуса. В конце концов, 23 апреля губернатор Непир получил долгожданное указание от министра колоний лорда Стенли. Британское правительство разрешало преобразовать Наталь в колонию, в которой запрещалась дискриминация людей по признакам расы, языка и происхождения. Кроме этого, снова расширялись владения зулусов до реки Тугелы, а племен коса - до реки Умзимкулу. Таким образом, заранее подрывалась возможность восстановления бурской государственности.

мая 1843 года Наталь был официально присоединен к Капской колонии, превратившись в третьеразрядное заморское владение крупнейшей державы. 8 августа 1843 года Фольксраад, несмотря на возражения некоторых бойцов "коммандо", единогласно утвердил условия преобразования Наталя из независимой республики в колонию. И снова, как восемь лет назад, многие буры погрузили пожитки в фургоны и погнали скот через Драконовы горы, но уже в противоположном направлении. К концу 1843 года в Натале осталось не более 500 бурских семей. Надежда на поддержку Нидерландов угасла вместе с возвращением Смеллекампа, сообщившего, что голландское правительство не имеет ни малейшего желания ссориться с Великобританией из-за каких-то фермеров на юге Африке [12, c. 97].

Колониальные власти могли делать на захваченной территории все, что угодно. Скорее по инерции несколько лет сохранялись остатки бурского самоуправления. Но вскоре и они исчезли. В декабре 1845 года Республика Наталь была упразднена решением лейтенант-губернатора Мартина Веста. Задача, намеченная "фоортреккерами", была по-прежнему далека от разрешения. Они снова жили на чужой земле и подчинялись чужим законам, запрещавшим им такую "малость", как рабовладение и расовую дискриминацию.

Среди оставшихся на территории колонии был и Преториус. Он формально стал британским подданным и пытался защищать интересы поселенцев легальными методами. В сентябре 1847 года Преториус отправился в Грэхемстаун, чтобы вручить губернатору Капской колонии Генри Поттингеру жалобы буров на плохое обращение со стороны чиновников. Однако губернатор даже отказался принять бывшего главнокомандующего Республики Наталь, сославшись на отсутствие времени для личных бесед.

Не дождавшись сочувствия от колониальных властей, Преториус вернулся домой и посоветовал землякам "паковать чемоданы". Вскоре почти все оставшиеся в Натале буры двинулись на север. Почти у самых перевалов их нагнал новый губернатор Гарри Смит. На этот раз представитель британских властей сам пытался уговорить буров остаться в Натале.

От имени 300-400 семей выступил Преториус, который сказал: "Дорогой друг полковник Смит, мы жили тихо под властью правительства, которое нам досталось; однако наша преданность была взята под подозрение, наши земли или отдавались нам частично, или мы их лишались - мы не могли их даже приобрести. Кафры [африканцы] размещались на наших землях и смешивались с нами. Это причины, которые привели нас к необходимости бросить наши дома, неубранный урожай и сады, выращенные нашими руками. Мы будем искать пристанище в диких землях".

Дальнейшие уговоры были бесполезны. Насчет "диких земель" Преториус немного преувеличил. Буры ушли в районы, уже населенные их соплеменниками. Здесь на основе уже имевшихся государств Винбург и Почефструм были созданы новые: в 1852 году - Трансвааль, а в 1854 году - Оранжевая республика. Президентом "Оранжевого свободного государства" в 1855-1859 годах стал бывший мэр Питермарицбурга - Якобус Бошофф, а его преемником в 1859-1863 годах - сын Андриеса Преториуса - Мартинус, основатель столицы ЮАР - Претории. Новым странам предстояла долгая борьба за существование, закончившаяся разгромом в англо-бурской войне.

Основным населением Наталя (80 процентов из 10 миллионов жителей) остались те самые зулусы, в войне с которыми и возникла поселенческая республика. Да и сама провинция ЮАР с 1994 года называется КваЗулу-Наталь, то есть, Наталь - земля зулусов. Правительство ЮАР периодически пробовало сделать этот уголок Южной Африки оплотом своего влияния в стране, но несмотря на всю лояльность, африканское племя сохранило свое автономное положение. О временах бурского правления в Натале напоминают только название его столицы - Питермарицбурга и мемориал на Кровавой реке в виде цепочки бронзовых фургонов [12, c. 99 - 102].

5. Создание протектората Бечуаналенд

Еще с большей энергией ринулись английские колонизаторы в новые авантюры в Южной и Экваториальной Африке. Еще в 1877 г. Англия объявила об аннексии Оранжевой республики и Трансвааля. С давних пор жившие в этом районе потомки голландских поселенцев - буры - временно примирились с этим, так как сами вели захватническую войну против федерации африканских племен зулу. Англия повела против этих племен войну, которая в 1879 г. завершилась разгромом зулу. Теперь восстали буры, осадившие английский гарнизон в Претории; посланный ему на помощь отряд был разбит. Аннексированные ранее государства восстановили независимость. Лучшие земли зулу отошли к бурам [3, c. 26 - 28].

В 1885 г. был объявлен английский протекторат над большей частью территории, расположенной между бурскими республиками и германской Юго-Западной Африкой, которая стала называться протекторатом Бечуаналенд. Английское правительство не отказалось от намерения подчинить себе новые территории, но предпочитало действовать не непосредственно, а руками предприимчивых капиталистов, которые были объединены впоследствии в привилегированную южноафриканскую компанию во главе с С.Родсом (1889). Приобретенные путем подкупов, обмана, прямого насилия территории получили название Родезии. Золотые прииски Трансвааля, как и алмазные копи, попали под контроль финансовой группы Родса. В довершении всего Родс стал премьером Капской колонии.

К северу от экватора главным противником Англии была Франция, а к югу от экватора - Германия. В восточной части Африки раздел был произведен полюбовно, в результате чего Англия получила Уганду и Кению (Британская Восточная Африка), а германия Танганьику (Германская Восточная Африка) [6, c. 10 - 11].

Англия по-прежнему придерживалась политики блестящей изоляции. Английские государственные деятели рассчитывали на огромные ресурсы крупнейшей в мире империи и заботились главным образом об укреплении власти Англии над ее разбросанными по всем континентам колониями.

В последние годы XIX в. Англия захватила Вейхайвей (Северное побережье Шаньдуна), а также полуостров Цзюлун (близ Гонконга) и сохранила явное преобладание в Китае над другими державами.

Продолжалась колониальная экспансия Англии в Африке. Неудача в Судане привела лишь к отсрочке завоевания этой страны. К захвату Судана стремилась также Франция. В Англии заговорили о войне. Однако Франция согласилась на размежевание владений в Африке. В последствии она получила Часть Верхнего Судана. Формально в Судане был установлен англо-египетский кондоминимум, но поскольку сам Египет фактически стал английской колонией, это означало присоединение Судана к Британской империи.

С.Родс призывал к созданию непрерывной линии английских владений от Каира до Кейптауна. На пути лежала лишь Германская Восточная Африка, а главное все еще независимыми оставались Трансвааль и Оранжевая республика, окруженные Капской колонией с юга, Бечуаналендом с запада и Родезией с севера. После урегулирования инцидента в Судане мощные финансовые группировки Англии сочли момент для захвата бурский республик подходящим.

Английское правительство спровоцировало конфликт по вопросу о переселенцах из Англии, которых будто бы угнетали буры. Англо-бурская война (1899-1902) потребовала от Англии колоссального напряжения. В конечном счете, Великобритания добилась победы и аннексировала бурские республики, став основным эксплуататором их африканского населения [5, c. 84 - 86].

В результате проделанной работы нами были изучены проблемы проникновения англичан в Южную Африку, а также были тщательно рассмотрены все этапы этого проникновения.

В ходе работы, нами также были достигнуты цели, поставленные в прцессе изучения данной темы, а именно:

Были выявлены основные черты развития и социальной организации южноафриканских обществ в доколониальный период;

Была дана общую характеристику колониальной политики Великобритании в XIX веке, выделены ее основные движущие силы, цели и методы;

Были показаны основные формы взаимодействия между субъектами колониального контакта, характер инноваций, привносимых европейцами и степень их усвоения коренным населением;

Были определены основные виды реакции африканского социума на распространение капиталистической социально-экономической системы;

Таким образом мы видим,что к концу XIXв. весь мир был фактически поделен между империалистическими державами, причем Англии удалось захватить больше всех: к концу века площадь ее колониальных владений достигла 33 млн. кв. км увеличившись с 1870 г. в полтора раза; население Британской империи составляло 370 млн. человек. Безудержные захваты вовлекли Англию в острые конфликты со всеми державами и ухудшили ее международное положение.

Список использованных источников и литературы

1. Африка. Энциклопедический справочник. Т. 1-2. - М., 1986. - 754 с.

. Бюттнер Т. История Африки с древнейших времен. - М., 1998. - 360 с.

. Вяткина Р.Р. Создание Южно-Африканского Союза. - М., 1976. - 248 с.

.Ерусалимский А.С. Колониальная экспансия капиталистических держав в XVII-XIX веках. - М., 2001. - 300 с.

. Железный век Африки. - М., 1982. - 230 с.

. И.И. Потехин «Формирование национальной общности южноафриканских банту». - М., 1955. - 142 с.

. И.М. Шкляж «История Южной Африки в конце XVIII - первой трети XIX веков». - М., 1968. - 260 с.

. История Африки в XIX - начале XX в. - М., 1999. - 306 с.

. История Африки.Хрестоматия.-М.,1979. - 484 c.

. История Востока: в 6 т. - М., 1999. - Т.3; 2004. - Т.4. - Ч.1; 2005. - Т.4. - Ч.2.

. Народы Африки. М.: Издательство Академии Наук СССР, 1954. С. 546 c.

. Тарле Е.В. Очерки колониальной политики западноевропейских государств (конец XV - начало XIX в.). - М.,1965. - 422 c.

. Хрестоматия по новой истории.-М.,1965.-Т.2

. Э. Брукс «История туземной политики в Южной Африке с 1830 года до настоящих дней». - СПб., 1974. - 356 с.