Эта мысль, основанная на весьма убедительных диалектологических наблюдениях, получила развернутое обоснование в работе ученика А.А. Шахматова В.М. Ганцова. Точка зрения Шахматова-Ганцова была впоследствии принята М.И. Артамоновым. А.В. Арциховский усомнился в смоленском происхождении рукописи, хотя и считал эту версию наиболее обоснованной. Диалектологические особенности рукописи, по его мнению, можно объяснить происхождением писца. По мнению О.И. Подобедовой, наиболее вероятным местом создания рукописи является Тверь. Основанием для такого предположения послужили стилевые аналогии миниатюрам рукописи, а также анализ культурной и исторической обстановки на Руси в конце XV века.
В начале 16 века летопись находилась на территории Московской Руси, в конце 16 века находится уже на территории современной Беларуси, в 17 веке находилась в библиотеке польского князя Радзивилла (откуда и пошло одно из названий списка), в 1671 году была пожертвована им Кенигсбергской библиотеке, из которой в ходе Семилетней войны была вывезена в 1761 году в Петербург.
В 1931 году М.И. Артамонов опровергает версии Сизова и Кондакова о различных заимствованиях миниатюр и на основании различий в деталях и технике выполнения миниатюр решает вопрос об авторстве в пользу двух русских мастеров. "На миниатюрах Радзивиловской летописи вполне определенно опознается художественный почерк работавших очень по-разному миниатюристов. Из них первый работает в более ученической и архаичной манере: в его рисунках сильнее ощущается влияние раннего оригинала, а второй в более свободной и профессиональной. Почти все миниатюры до л. 194 исполнены первым мастером и затем подправлены вторым, затем следуют миниатюры, принадлежащие только второму мастеру. Среди последних имеются как исключение две, исполненные опять-таки первым мастером. Степень участия второго мастера в оформлении той части рукописи, где он выступает вместе с первым, различна. В нескольких случаях он не просто подправляет стиль и манеру исполнения, а полностью бракует работу первого мастера. Он доказывает, что оба автора работали одновременно и в одной мастерской, доказывает оригинальность и своеобразие рисунков второго мастера. "
Наличие стилистических архаизмов у первого автора М.И. Артамонов объясняет копированием с некого первоначального варианта - протографа: " но все же сохраняют свою убедительность "пропуски, повторения и перестановки" в тексте летописи, открытые А.А. Шахматовым и доказывающие, что оригинал Кенигсбергской летописи был иллюстрирован, причем миниатюры оригинала по сюжетам и размещению в основном совпадали с миниатюрами, дошедшими до нас".
Лицевой летописный свод (Лицевой летописный свод Ивана Грозного, Царь-книга) - летописный свод событий мировой и особенно русской истории, создан в 40-60-х годах XVI века (вероятно, в 1568-1576 гг.) специально для царской библиотеки в единственном экземпляре. Состоит из 10 томов, содержащих около 10 тыс. листов тряпичной бумаги, украшенных более чем 16 тыс. миниатюр. Охватывает период "от сотворения мира" до 1567 года. А.Е. Пресняков, первым определивший отдельные части Свод и рассмотревший их в совокупности, назвал ЛС "московской исторической энциклопедией XVI в".
Сюжетно Лицевой Свод распадается на две части - первая часть посвящена всеобщей истории, миниатюры этой части представляют собой иллюстрации к библейским и троянским легендам. Первым их исследователем был В.Н. Щепкин. Вторая часть посвящена русской истории и состоит из шести томов. Текст этих шести томов представляет собой вариант Никоновской летописи. Именно вторая часть Лицевого свода и содержащиеся в ней миниатюры вызывает большой интерес историков, в различные годы исследовавших миниатюры Лицевого Свода.
Датировка создания Лицевого Свода была проведена Н.П. Лихачевым, А.Е. Пресняковым и А.А. Шахматовым. Ими было определено, что Свод относится к третьей четверти 16 века (по современным данным 1568 - 1576 г. г.)
Беловые листы Свода написаны каллиграфическим полууставом и украшены миниатюрами. Учитывая парадный характер Свода и сложность работы по оформлению его листов, можно полагать, что предварительно составлялись черновики этой рукописи (до нас, видимо, недошедшие). Но в качестве черновиков (и одновременно непосредственных оригиналов для составителя) могли служить и отдельные ранее написанные рукописи. В.Ф. Покровская изучила рукопись "Истории Иудейской войны" Иосифа Флавия с восковыми пометами, указывавшими места миниатюр для ЛС), а следовательно, и их тематику. Открытие В.Ф. Покровской дает ключ к познанию и представлений составителей и редакторов ЛС о соотношении текстового и изобразительного материалов в ЛС. Не исключена возможность обнаружения и других рукописей, послуживших непосредственным оригиналом для писцов ЛС. Процесс составления и редактирования ЛС сложный. Вероятнее всего, какая-то правка вносилась уже в черновики ЛС. Редактировались и беловые листы ЛС, причем не только летопись "лет новых" (на этих листах пока с наибольшей полнотой выявлены факты редактирования), но и за предыдущие годы. Редактировали ЛС в целом - и словесный текст и изобразительный материал (это установил еще А.Е. Пресняков*): придавалось значение не только тому, что написано, но и тому, что и как изображено. Исследование редакционной правки всего ЛС в целом (и словесного текста и миниатюр) с должной хронологической последовательностью и детальностью изучения каждого изменения еще не проведено.
книжная миниатюра исторический источник
Внутренняя критика древнерусских миниатюр
Книжные миниатюры служат источником важнейших сведений в области вооружений, хозяйственных орудий, архитектуры. Однако для извлечения этих сведений необходимо понимать содержание миниатюр, уметь "читать" их. Для этого необходимо знать художественные приемы, использовавшиеся мастерами при создании миниатюр. Повествовательные приемы миниатюристов изучал Д.С. Лихачев.
Среди приемов, использовавшихся при создании миниатюр Радзивиловской летописи, он выделяет "повествовательное уменьшение" - в целях отразить больше обстановки окружающие предметы изображаются непропорционально меньше - по сравнению с людьми, например: " В Радзивиловской летописи архитектура всегда уменьшена, чтобы обозначить место свершения событий: изображаются города, храмы, крепостные забрала - и все они приблизительно одинакового размера. Это своего рода обозначения, а не изображения. Это как бы слова некоего текста. В уменьшенных размерах даются реки, озера. Даже лошади и рогатый скот показываются мелкими, и не потому, что коровы были меньше нынешних (хотя эта возможность исключена), а потому, что они второстепенны и правильное зрительное соотношение размеров отдельных объектов изображения не только не требуется, но и мешало бы повествованию, акцентировало бы в повествовании то, что не заслуживает этого акцентирования".
Следующий прием он называет "повествовательная емкость" - т.е. изображение нескольких событий на одной миниатюре: " изображение двух-трех эпизодов в одной миниатюре служило тому же "пространственному преодолению" "повествовательного времени" и помогало понять событие в его временной протяженности. Каждая из миниатюр может быть разбита на ряд повествовательных единиц, и в каждой композиции может быть изображено один, два или даже три эпизода". Примером миниатюр с таким художественным приемом являются: Миниатюра о победе Владимира над печенегами в 992 году; миниатюра о осаде Белгорода печенегами; миниатюра о смерти и похоронах Владимира Святославича.
Также Д.С. Лихачев выделяет условные обозначения действий, мест действий в Радзивилловской летописи. Например, уплата дани обозначается передачей связки мехов (кроме греков - они передают серебро). Разговоры передаются с помощью жестов, каждый из которых имеет определенное значение - извещение, указание, приказание. Далее называются другие условные приемы и обозначения: "Выделяются позы послушания, согласия и пр. Можно различить позы, в которых стоят поющие женщины - обычно со сложенными на груди руками. В сценах оплакивания, пляски и пр. рукава обычно спущены. Горе женщин передается подпирающей щеку рукой. Пляска изображается поднятыми кверху обеими руками. В такой же позе, напоминающей дирижера, поднимающего оркестр, показано ликование князя, отвечающего на приветствия придворных и народа. Обозначением мира служат трубачи, трубящие в трубы. Если трубит только один трубач - это символ сдачи города. Символом сдачи города может быть и меч, который побежденные дают победителям рукояткой вперед. Поднятый посох (возможно, посадничий) означает созыв народа. Здесь мы узнаем и некую конкретность. Можно по знакам представить себе, что означало, например, в древнерусском "целование"; это не поцелуи в нашем смысле: две фигуры приветствуют друг друга, обнимая за плечи. "Игрище" изображено как пляски под музыку".
Миниатюры пронизаны множеством символов и аллегорий: "воинскую формулу "взять град копнем", означающую захват города приступом, миниатюрист изображает так: группа воинов подступает к башне, символизирующей город, из группы на башню направлено копье, упирающееся в стену (само по себе действие бессмысленное), а с башни два трубача трубят в трубы, знаменуя сдачу. Символом победы служит воин на коне, пронзающий змею копьем. Птица, сидящая на дереве, символизирует собой печаль или смерть".
В миниатюрах Лицевого свода повествовательные приемы получили еще большее развитие. Схожей чертой с Радзивилловской летописью является параллельный изобразительный рассказ к словесному рассказу летописи - т.е. миниатюры не только иллюстрируют текст летописей, но и рассказывают историю художественными средствами и образами.
Особенностью свода является усложнение обозначений окружающей действительности - лещадных горок и палатного письма: "лещадные горки - символ природы, их функция в миниатюре не изображать, а исключительно "обозначать", что действие происходит вне города, "на природе". Если в тексте летописи говорится, что событие произошло в поле (на Куликовом поле или на Кучковом поле), то лещадные горки объединяются сверху одной плавной линией. В остальных же случаях лещадные горки служат кулисами, из-за которых выступают группы людей или отдельные люди, с помощью которых лаконично изображены те или иные события. Лещадные горки позволяют сократить число фигур, служат своего рода "многоточием", чтобы оставить только часть группы или даже часть фигуры, иногда даже одни головы. Они - средство разделения миниатюры на отдельные изображения и средство сокращения многолюдных сцен или отдельных человеческих фигур".
Тем же целям - роли кулис - служит и палатное письмо, изображаемое в городах: "Миниатюрист не ставит себе целью изобразить реальную архитектуру или даже просто возможную. Столп может упираться в крышу нижестоящего здания. Одна архитектурная форма может переходить в другую или просто входить в нее. Например, крепостная стена неожиданно входит в проем здания. Очень часто изображаются ворота, чтобы указать, что войско, те или иные лица, гонцы уезжают или приезжают в Москву, но ворота эти совершенно условны, малообъемны; <…> Крепостные стены были основным признаком города. Изображались они чаще в нижней части миниатюры".
Большое символьное значение имели элементы одежды в миниатюрах. По ним можно определить национальную принадлежность действующих лиц: "Русские изображаются в шляпах с косыми отворотами, литовцы - в шляпах с прямыми отворотами, князья - в круглых шапках с меховой опушкой, и миниатюрист не делает особого различия при изображении татар и русских. Так, Мамай до той поры, пока не становится самодержцем в Золотой Орде, носит такую же круглую шапку с меховой опушкой, какую носят и русские князья, и получает от миниатюриста царский венец с пятью лепестками, только став золотоордынским царем".
Две миниатюры Радзивилловской летописи повествуют о существовании гадания на Руси. Это геомантия, связанная с астрологией (на схематическом рисунке, занимающем нижний правый угол л.228) и гадание по игральным костям (сцена бросания жребия в связи с предполагаемым человеческим жертвоприношением, л.46 об.): "изображенные на миниатюре три игральные кости, очевидно, связаны со способом гадания, при котором одновременно бросались три кости и результат гадания определялся комбинацией очков. По поздним русским гадательным книгам кости, легшие таким образом, как показано на миниатюре, соответствуют неблагоприятному предсказанию, но не гибели. Такое гадание в XV-XVI вв. было широко распространено в Европе".
Миниатюры Лицевого свода являются важным источником по истории взаимоотношений Руси и Золотой Орды. Тематически миниатюры посвящены Батыеву нашествию, осаде городов, иллюстрируют летописные повести о гибели в Орде русских князей (например, Михаила Всеволодовича Черниговского в 1246 г. и тверских князей в XIV в.), битве на Куликовом поле и "стоянии" на реке Угре. Несмотря на множественные военные столкновения, изображения не делают различий между русскими и татарами: " правители, вельможи, воины, простые люди Руси и Золотой Орды изображены в сходной художественной манере, вплоть до их абсолютной внешней идентичности. Лишь в чрезвычайно редких случаях иллюстраторы Свода делают попытку передать монгольский тип лица или какую-нибудь иную реалистичную деталь. Длинные усы и чуть раскосые глаза выделяют, например, татарского мурзу Челубея в изображении его поединка с иноком Александром Пересветом на Куликовом поле или царевича Мустафу в сцене битвы на р. Листани в 1443 г. "
Одновременно на протяжении всех миниатюр Лицевого свода происходит графическое разделение западных и восточных групп персонажей. Это прослеживается по анализу шлемов воинов в батальных сценах: "русские сфероконические шлемы-шишаки, хорошо известные по археологическим материалам. В таких шишаках изображаются представители востока - воины из Руси и других православных стран (византийцы, сербы, болгары), а также из Золотой Орды. В миниатюрах Свода им противопоставлены выходцы из западных земель - немцы, шведы, норвежцы, поляки, венгры, отличительным признаком которых являются круглые шлемы".
Взаимоотношения между русскими князьями и ханами Золотой Орды строились по принципу сюзеренитета - вассалитета, что подтверждается миниатюрами Свода: " сидящий на троне хан и склоняющийся перед ним в поклоне русский князь. Во всех случаях правитель Золотой Орды изображен в золотой царской короне, а русский князь - в традиционной княжеской шапке, демонстрирующей его более низкое иерархическое положение. Подчеркнутая скрупулезность в изображении владельческих регалий и устойчивая композиция церемониальных изображений исключают возможность смешения сюзерена и вассала, хана Золотой Орды и русского князя, несмотря на отмеченное внешнее сходство между русскими и татарами".
Миниатюры Свода служат источниками и по истории архитектуры. К одной из миниатюр Лицевого свода обращалась искусствовед Т.А. Сидорова, выясняя внешний вид деревянной звонницы на Соборной площади.
Историк А.И. Михайлов с помощью той же Царственной книги пытался восстановить облик колокольни Ивана Лествичника до перестройки 1600 года. В целом Свод является источником лишь по архитектуре Московского Кремля. Как замечает В.Д. Черный: " Реальными чертами отличается только Московский Кремль в период строительства 1490-х годов. Воссоздать же по миниатюрам Кремль 1367 года невозможно, так как большинство рисунков башен носит стереотипный характер. Представления о них основаны, вероятно, на устной традиции. Рисунки некоторых башен времени Дмитрия Донского имеют явные признаки реального Кремля 1490-х годов". В миниатюрах отображены Фроловская и Никольская башни Кремля. На миниатюрах стены Кремля покрыты тесом, как, впрочем, и на планах Москвы XVI-XVII веков. Церкви, изображаемые в Москве, обычно пятиглавые (подобных изображений более ста), хотя встречаются и одноглавые церкви. В миниатюрах отображены Успенский, Благовещенский и Архангельский соборы Кремля: " наибольший интерес художников вызывает усыпальница великих московских князей - Архангельский собор. В летописи нет описания его внешнего вида, однако миниатюристы с особым старанием вырисовывают характерный элемент постройки - "раковины". Между тем только храм 1505-1508 годов имеет те особенности, которые "навязываются" Архангельскому собору всех времен".
Источники
1.Арциховский A. B. Древнерусские миниатюры как исторический источник. М., 1944
2.Морозов В.В. Лицевой свод и русские летописи XVI века Автореферат диссертации М. 2006
.Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы М., 1979
.Чернецов А.В. К изучению Радзивиловской летописи // Труды Отдела древнерусской литературы.Л., 1981, т.36, с.274 - 288
.Мартынюк А.В. Русь и Золотая Орда в миниатюрах Лицевого летописного свода // Российские и славянские исследования: сб. науч. статей. Вып.1. Минск, 2004. с.61-70.
.Шмидт С.О. К изучению Лицевого летописного свода // Древнерусское искусство: Рукописная книга М. 1983 Сб.3
.Черный В.Д. Архитектурные сооружения московского Кремля в Лицевом Летописном своде XVI века // Государственные музеи Московского Кремля: Материалы и исследования М. 1990 Вып.3 с. 19-27