Диалогизм как системное качество деятельности
Контрольная работа
Диалогизм как системное качество деятельности
Содержание
1. Деятельность как внечувственная реальность
. Диалогизм деятельности
Список литературы
1. Деятельность как внечувственная реальность
Наша индивидуальная психологическая система - уникальное образование, функционирующее по правилам, которые позволяют нашему сознанию выявить фенотипическую картину мира, в основе которой лежат каузально-динамические закономерности. У нас есть две возможности. Мы можем либо, вслед за Н.А.Бердяевым, признать эту систему мистической и тогда теряем всякие основания проводить научно-психологический анализ. Либо мы должны признать, что за пределами нашего чувственного восприятия существует мир, который отрывочно и далеко не полно дан нам в нашем сознании при помощи органов чувств, но некоторые элементы этого внечувственного мира даны нам при помощи иных механизмов: инсайта, интуиции и т.п.
В «Историческом смысле психологического кризиса» Л.С.Выготский говорит: «положительная роль психики - не в отражении (отражает и непсихическое; термометр точнее, чем ощущение), а в том, чтобы не всегда верно отражать /не пропускать ненужное. - С.М./, т.е. субъективно искажать действительность в пользу организма». Одним из привычных для нас проявлений такого субъективного искажения является неспособность наших органов чувств непосредственно воспринимать развитие. Даже если мы говорим о развитии того или иного объекта (например, растения или ребенка), мы воспринимаем только отдельные моменты этого развития - изменяющуюся вещь в различные моменты ее существования. Наше восприятие устроено так, что развитие само по себе непосредственно нам не дано. Мы можем только делать выводы, сопоставляя те самые моменты существования объекта, которые нашему сознанию даны. Однако весь ход наших рассуждений показывает: реальность, которая дана нам в чувственном восприятии, а, следовательно, и в нашем сознании, никогда не совпадает с тем реальным процессом развития, который исследует психология.
Нельзя отождествлять мир, который дан нам при помощи наших органов чувств, с существующим, реальным миром. Если бы такое отождествление было возможно, то следовало бы признать, что мир таков, каким его воспринимаю я. Значит, мир таков же для всех остальных. Эта иллюзия многократно становилась причиной конфликтов, приводивших к непоправимым катастрофам, как отдельных людей, так и все человечество.
Наука это то, что умеет объяснять, считает Л.С.Выготский. Причем, объяснять предмет надо не из него самого, как это делал интроспекционизм, а из тех отношений, в которые этот предмет вступает. Это - во-первых. А, во-вторых, изучать предмет - значит, узнать законы его развития, а не только сделать «фотографию» предмета. Но как только мы привлекаем в наш анализ принцип развития, тут же утрачивается связь предмета с чувственной реальностью. Ведь наши органы чувств всегда ограничены временем «сейчас». Прошлого и будущего для нашей чувственности не существует. Значит, идя по пути каузально-генетического анализа, мы должны обратиться к прошлому предмета исследования. А это прошлое скрыто от наших органов чувств, но содержится в этом предмете в снятой форме.
Мир внечувственного не следует интерпретировать как мистические сущности, не подвластные научному анализу. Нет ничего удивительного или невозможного в существовании такой внечувственной реальности. Утверждать ее невозможность - все равно, что говорить, будто если мы что-то уже не видим или еще не видим, то этого не было и не будет. Аналогично, если мы что-то не видим, это не означает отсутствие невидимого. Причем, возможность его наличия дана не только потенциально (когда фокус нашего внимания не направлен на объект), но и актуально: когда возможности нашего чувственного восприятия просто недостаточны для чувственного восприятия данной реальности. Значит реальность и чувственно данная реальность - не одно и то же.
Предмет нашего исследования не дан нам непосредственно при помощи наших органов чувств. Это - ключевое звено наших рассуждений. Более того, это ключевое звено любого научного исследования. Наука не может исходить из того, что чувственно данный мир тождествен тому миру, которым наука занимается. Все естествознание построено на исследовании так называемых идеальных объектов. Ни один физик не занимается движением «вот этих» протонов или «вот этих» шаров - таких протонов или шаров, которые даны ему в его чувственном восприятии. Он занимается идеальной моделью, которая не совпадает с явлением, наблюдаемым в эксперименте.
Эти принципы науки не должны забывать психологи. Предмет нашей науки находится за теми пределами, которые подвластны нашему чувственному восприятию. Это принципиальное положение всегда должно составлять фон любого психологического исследования. Когда мы начинаем описывать наш предмет какими-либо терминами, например, при помощи понятия «деятельность», мы описываем идеальный, внечувственный предмет.
Когда мы обозначаем, психологические явления термином «деятельность», мы часто отождествляем эти явления с чувственно данными событиями, считаем, что деятельность это то, что мы видим, слышим, чувствуем. Более утонченная точка зрения состоит в том, что деятельность зафиксирована в продуктах деятельности человека, и если мы не можем «увидеть» саму деятельность, то в любом случае чувственно взаимодействуем с деятельностью опредмеченной.
Однако и в том, и в другом случае мы не воспринимаем деятельность, и воспринимать не можем, поскольку деятельность - это чувственно-внечувственное состояние человека. Да, деятельность зафиксирована в своем продукте. Но - это не сама деятельность, а ее преобразованная форма. Да, человек все время производит какие-то деятельностные акты. Но это - не деятельность, а поведение, которое, действительно, воспринимается нами в виде чувственных данных актов. Это - «внешняя» деятельность, из которой исключена ее «внутренняя» составляющая. И то, что дано нам при помощи сознания, тоже не деятельность, а явления «внутренней» деятельности. Попытки найти деятельность в форме явлений сознания, как это делал интроспекционизм, или в форме поведения, как это делали бихевиористы, как известно, не привели к успеху. Это, конечно, не означает, что мы должны навсегда отказаться от интроспекции или от изучения поведенческих проявлений деятельности. Дело в другом: предмет психологии - не сознание и не поведение, а деятельность.
Говоря о внечувственной природе предмета психологического исследования, мы не должны на основании этого делать вывод, будто традиционные методы психологического исследования должны быть исключены из психологии. Мы говорили об антиэмпиризме Л.С.Выготского, который резко критиковал применение эксперимента в психологии. Значит ли это, что эксперимент вообще не может считаться психологическим методом? Конечно, нет. Но мы должны всегда помнить, что эксперимент позволяет нам увидеть, изучить и «просчитать» не сам предмет психологического исследования, а только чувственно данные «островки», на которые эта чувственность «выплеснута» при помощи экспериментальных методик.
Еще один способ изучения предмета психологии - анализ произведений искусства. Писатель, художник, композитор дают нам - опять в виде «островков» - свой внутренний мир и внутренний мир своих героев. Не случайно психологи испытывают такой интерес к психологии искусства, а создатели лучших художественных произведений, например, Ф.М.Достоевский или А.П.Чехов, считаются замечательными психологами.
Важным методом в современной психологии считается математика. Вместе с тем, многие психологи не могут ответить на вопрос, в чем состоит ее глубинное значение для психологии. Обычно, говорят: математика необходима для того, чтобы развивалось мышление, способность логически излагать свои мысли, рассуждать. В современной психологии математика применяется либо для статистической обработкой экспериментальных данных, либо как метод моделирования отдельных психологических функций. Психологи часто забывают, что математика является символическим языком описания мира, и предмет психологии, как часть этого мира, должен стать предметом такого математического описания.
Наконец, в познании внечувственной реальности большие возможности предоставляет психотерапевтическая практика, появившаяся в XX веке, благодаря усилиям, прежде всего, З.Фрейда. Но мы должны различать психотерапию, как практику, направленную на содействие человеку, испытывающему те или иные проблемы, и психотерапевтическую практику как метод исследования. Психотерапевты, производя своеобразное «самораздвоение», т.е. будучи не только терапевтами, но и психологами-исследователями, пытаются проникнуть в мир смысловых образований, в мир самости.
2. Диалогизм деятельности
психологический деятельность диалогизм
Любая научная работа является построением предмета исследования. Мы не списываем наш предмет с натуры. Мы каждый раз пытаемся этот предмет построить, воссоздать. Конечно, при этом мы учитываем и пытаемся преодолеть (улучшить, внести в него что-то новое) тот научный контекст, тот «оппонентный круг» (М.Г.Ярошевский), в котором нам приходится работать. Именно благодаря такому сопоставлению своих построений с идеями предшественников и современников, исследователи вводят свои разработки в состав науки.
Взаимодействуя с нашим оппонентным кругом, мы спорим с его представителями, опровергаем те или иные их положения. Но при этом оппонентный круг содержит в себе те детерминанты, благодаря которым наша собственная концепция приобретает тот или иной вектор развития. Преодоление ограниченности интроспекционизма и бихевиоризма, предпринятое культурно-исторической психологией и психологической теорией деятельности, придало отечественной психологии вполне определенное направление, вектор дальнейших размышлений. Сегодня этот вектор указывает в сторону поиска общих методологических принципов, которые связывают культурно-историческую психологию с одним из наиболее перспективных направлений современной психологии - экзистенциализмом.
Одна из главных формул экзистенциализма, высказанная Ж.-П.Сартром, заключается в том, что для человека важна не его сущность, а существование. Существование как процесс - вот главное в человеке, говорит экзистенциализм, а не его сущность как застывшая структура. Эта точка зрения близка мысли Л.С.Выготского о том, что предмет психологии - не вещь, а процесс. Причем, после работ А.Н.Леонтьева этот процесс рассматривается как деятельность человека, т.е. как деятельность, существенным качеством которой является социальность. Но социальность, в свою очередь, - форма взаимодействия людей. Такое взаимодействие традиционно принято называть диалогом. Правда, такой диалог нельзя сводить к речевой коммуникации. Скорее, наоборот, «речь развертывается в стихии диалога» (Г.Гадамер).
Свою теорию диалога пытались создать многие мыслители. К таким попыткам можно отнести антропологию Л.Фейербаха, диалогизм М.Бубера, философию К.Ясперса, неосократизм Г.Марселя, эгологию Ж.П.Сартра, герменевтику Х.Г.Гадамера, теорию М.М.Бахтина, фрейдизм и др. Как правило, в этих теориях категории «Я» противопоставлялось понятие «Ты» или «Другой». Тем самым подчеркивалась раздельность, «вненаходимость» (М.М.Бахтин) субъекта деятельности и окружающего его социума.
Нельзя рассматривать диалог в его чувственной данности, как общение двух собеседников. Присутствие Другого во мне в виде альтернативной перспективы осмысления действительности не зависит от фактического его присутствия в ситуации. Под диалогизмом следует понимать внутреннюю, имманентно присущую деятельности социальность. Только рассмотрение социального как имманентной составляющей субъективного позволяет раскрыть диалектику самодвижения деятельности. Это означает, что в деятельности, кроме тех ее составляющих, которые традиционно описываются как «Я», непременно присутствуют такие составляющих, которые подразумевают другого человека, собеседника, с которым субъект деятельности ведет диалог. Причем, такой диалог совсем не обязательно должен выражаться в поведенческих (в том числе, речевых) актах. Диалог - перманентное состояние деятельности, выражающееся в сопоставлении своего представления о реальности с аналогичными представлениями других людей. Такое сопоставление не всегда бывает осознанным, но его наличие - более того, существование противоречивых отношений между этими двумя системами представлений - служит внутренним источником самодвижения деятельности.
Человек, по крайней мере, в послекартезианской науке, воспринимался как существо монологическое: я говорю, потом ты говоришь, потом снова говорю я и снова - ты. Мы произносим монологи. Такая точка зрения была связана с принципом рационализма, внесенного в науку картезианцами (но не самим Картезием), и состоявшего в том, что главное в человеке - его разум, мышление, когнитивная сфера. Экзистенциализм привнес в науку идею взаимодействия «я» и «ты» в самости, а психология деятельности - идею социальности внутреннего мира человека. Тем самым постепенно формируется мысль, в соответствии с которой человек постоянно производит внутренние размышления в форме диалога. Это - внутренний диалог с миром, который представлен в деятельности социальностью ее содержания. Благодаря этому диалогу, который у А.Н.Леонтьева, в частности, выступал в форме противоречивого взаимодействия смысла и значения, мы живы как люди и имеем возможность развиваться. Благодаря этой способности к саморазвитию то естественное начало, тот Логос, который живет в нас, постоянно снимает старые образования, сохраняет их в нас и все время превращает их в новые осмысленные состояния, благодаря которым мы имеем право называться людьми.
В глубинах нашей психологической системы, т.е. в моем уникальном мире есть центральное образование - «я». «Я» стремится, как говорят экзистенциалисты, к «центрированности», т.е. хочет занимать центральное положение в этом мире. В то же время, «я» обязательно должно встретиться с кем-то или чем-то другим. Иными словами, «Я» хочу спокойно существовать в центре, но чтобы спокойно существовать в центре, я должен встретиться с другим, а для этого я должен покинуть свой центр.
Давайте вспомним точку зрения культурно-исторической психологии: я могу быть самим собой, только если я существую в мире людей. Я - социальное существо. Если я теряю свою социальность, теряется мой статус. Тогда меня можно назвать как угодно, но только не человеком. Экзистенциализм говорит по этому поводу: «я» должен выйти из своей центрированности и встретиться с другим. В итоге я вхожу в соприкосновение с другим бытием. Но такой выход из состояния центрированности вызывает состояние тревоги. Иными словами, я должен с этим другим встретиться, соприкоснуться, объединиться. Но, с другой стороны, это создает отрицательное смысловое состояние, вызывает тревогу, которая, если останется надолго, приведет «я» к неврозу. Если мы сопоставим эту идею с культурно-исторической методологией, то обнаружим аналогию с идеей необходимости экстериоризации нашей смысловой сферы. Смысл обязательно должен встретиться с другим бытием и вернуться, так же, как экзистенциалистское «я» должно выйти из своей центрированности и обязательно вернуться в свой центр.
Л.Бинсвангер предлагает три термина для описания бытия человека: митвельт - соприкосновение с природой, амвельт - соприкосновение с другими людьми и айгенвельт - соприкосновение с самим собой. Эти три составляющих представляют собой уровни существования «я». «Я» соприкасаюсь с природой, но это - только самый низший уровень моего существования (митвельт), в чем-то очень похожий на биологический уровень, о котором говорят представители марксистской психологии. Биологический уровень, безусловно, составляет генетическую основу существования человека, но не является его законообразующей составляющей.
Вышестоящий уровень, в подчинении которому находится уровень митвельт, это - уровень амвельт, взаимодействие с другими людьми. Здесь просматривается аналогия с социальным уровнем, о котором говорят представители вульгарно-материалистической психологии, рассматривая человека в противостоянии социуму. Абстрагируясь от целостности нашего предмета, мы можем рассматривать человека и окружающий его социум независимо друг от друга. Но при этом не следует забывать, что в этом случае теряются существенные признаки деятельности человека, которые обнаруживают себя при рассмотрении бытия человека на уровне айгенвельт.
Айгенвельт - высший уровень бытия человека - встреча с самим собой. Вспомним, о чем мы говорили ранее. Социальное представляет собой контекст, в который я вхожу (уровень амвельт). Но те социальные законы, которым подчиняется мое «я», находятся во мне, а не вне меня. Я не просто взаимодействую с другими. Я нахожу это взаимодействие внутри себя. Можно сказать: я встречаюсь с самим собой.
Что такое, встретиться с самим собой? Объяснить это помогает экзистенциальный концепт «я-другой» или «я-ты». Когда экзистенциалист говорит про «я», он всегда «по умолчанию» подразумевает, что рядом с «я» должно находиться некое «ты», некий «другой». Действительно, мы должны интериоризировать социальный мир, чтобы он стал внутренней средой нашего существования. Мы присваиваем социальное, которое становится контекстом нашего существования. В нашей деятельности, в нашей самости, т.е. в месте расположения моего центрированного «я», таким образом, обязательно присутствует и «я», и «ты».
Я не хочу выходить из своей центрированности, говорят экзистенциалисты, но и не могу не делать это. Так же и смысл не может существовать, не экстериоризируясь и не получая свое обновление в процессе интериоризации. Чтобы оставаться человеком, т.е. социальным существом, я должен постоянно находиться в процессе взаимодействия с миром, т.е. в процессе экстериоинтеориоризации. Это происходит не по моей воле. И культурно-историческая парадигма, и теория экзистенциализма согласно утверждают: процессы экстериоризации-интериоризации и выхода из центрированности происходят не по команде «Да будет!» как, с точки зрения У.Джемса, будто бы происходит волевой акт. Они происходят естественно. Мы не можем опровергнуть этот процесс, остановить его. При этом, мы, конечно, помним, что это - не то понимание «естественности», которое существовало еще в XIX веке, когда предмет рассматривался как объектная часть субъект-объектной диады. В данном случае мы понимаем естественность так, как его понимал Л.С.Выготский: естественно то, что развивается по своим внутренним законам, а не благодаря внешним воздействиям.
Свобода - основное право человека. Мы - свободные люди. Но кто из нас считает себя абсолютно свободным? Наш каждодневный опыт демонстрирует ограничения, которые накладывает жизнь на свободу. Как говорят нам и экзистенциальная, и культурно-историческая психология, свобода - неотъемлемое право человека. Но словом «свобода» здесь обозначается свобода осознавать необходимость подчинения естественному закону - Логосу, существующему до и независимо от нас. В итоге мы приходим к известному марксову тезису: «Свобода есть осознанная необходимость». Вначале был Закон, который правит этим миром. Познание в пределах Логоса и есть свобода.
А.Н.Леонтьев, проведя свой филогенетический анализ, говорил, что субъект деятельности воспринимает не отдельный предмет, а предмет в контексте. Контекст определяет смысловые характеристики этого предмета. Но мы находимся в мире, который не состоит из множества «ты». В моей психологической системе эти «ты» существуют не в форме дискретных элементов, а как социальный контекст, на фоне которого я воспринимаю себя: «ты» - контекст «я», «я» воспринимаю себя на фоне множества «ты». Окружающий человека мир - это социальный континуум, который в каждом из нас становится целым социальным миром, социальной галактикой. Каждый день мы встречаем другие «я», которые, становясь в процессе взаимодействия с ними нашим внутренним миром, «погружаются» в нашу психологическую систему, становятся ее неотторжимой частью. На уровне своего чувственного восприятия я воспринимаю множество «ты», изменяющих мой внутренний мир. Когда этот социальный мир попадает (посредством интериоризации) в мой внутренний мир, я воспринимаю себя на фоне этого социального контекста. Я - не отдельное «я», поскольку я не могу вырвать себя из этого контекста. В то же время, я стремлюсь сохранить свою центрированность: «я» = «я». Стремясь сохранить свою идентичность, я сравниваю себя не с отдельными «ты», а с социальным контекстом, в котором отдельные «ты» интегрированы как составляющие неаддитивного молярного фона, на котором происходит самоидентификация «я». Таким образом, адекватнее было бы сказать: «я» взаимодействует не с «ты», а с «мы».
Здесь можно припомнить работу Ф.Энгельса «Анти-Дюринг», в которой автор спорит с одним из представителей экзистенциальной мысли XIX в. Евгением Дюрингом. Дюринг, как и многие современные экзистенциалисты, пытался сопоставить «я» и «ты» и при помощи этих концептов найти нить дальнейшего философского рассуждения. Для этого он приводит в пример человека, попавшего на необитаемый остров, а затем встретившего другого человека. В этой встрече, по Дюрингу, и состоит мельчайшая единица социализации. Энгельс отвечает следующим образом. Человек, конечно, попадает иногда на необитаемый остров, как это и описал Дефо в своем романе «Робинзон Крузо». Правда это происходит очень редко. Но даже на необитаемый остров попадает человек, т.е. социальное существо. Даже Робинзон, попав на необитаемый остров, находит продукты деятельности человека - предметы, попавшие на остров после кораблекрушения, - и взаимодействует с ними, сохраняя себя в качестве человека. Такому самосохранению способствует и Пятница, и даже попугай. Одним словом, не бывает таких фантастических ситуаций, когда человек оказался бы абсолютно изолирован от социума. Нет человека, который взаимодействовал бы с одним-единственным «ты».
Любой, кто входит в сферу моей деятельности, важен для меня не только как уникальная личность, но и тем, насколько он соотносится с моей психологической системой. В мире гениев гений не интересен. Но если человек выделяется своими способностями на фоне общего среднего уровня, он представляет для меня интерес: я сопоставляю себя с ним. Мой контекст изменяется чем-то неординарным. Нечто среднее, напротив, усиливает стабильность моей психологической системы. Я идентифицирую себя на фоне этого контекста: встреча с отклонением от нормы влияет на мою самооценку, уровень притязаний и т.п. Гении и сумасшедшие меняют наш психологический мир, способствуя его саморазвитию. Главное, как мы воспринимаем свое «я» на фоне социального «мы». Важен при этом не каждый встреченный нами человек, а то состояние, в которое мы переходим после этих встреч.
Литература
Петровский А.В., Ярошевский М.Г. Психология: учебник для студ. высш. пед. учеб. заведений. - 2-е изд.,стереотип. - М.: Издательский центр «Академия»; Высшая школа, 2007.
Филатов Ф.Р. Основы психологии: учебное пособие. - М.: Издательско-торговая корпорация «Дашков и К»; Ростов н/Д: Наука - Пресс, 2009.
Фридман Л.М. Психология в современной школе. Для руководителей и работников образования. - М.: ТЦ «Сфера», 2008.