Место системы сдержек и противовесов в системе разделения властей (опыт зарубежных стран и России)
Место системы сдержек и противовесов в системе разделения властей (опыт зарубежных стран и России)
Содержание
Введение
Глава 1. Развитие конституционного принципа "разделения властей" и механизма "сдержек и противовесов", зарубежный опыт
.1 Развитие конституционного принципа "разделения властей" и механизма "сдержек и противовесов
.2 Система сдержек и противовесов как система организации верховной государственной власти США
Глава 2. Система сдержек и противовесов в системе разделения власти в России
.1 Разделение власти в России: система сдержек и противовесов
Заключение
Список литературы
Введение
Актуальность темы определяется необходимостью совершенствования механизма реализации принципа разделения властей в современной России на всем ее государственно-правовом пространстве, как на федеральном уровне, так и на уровне субъектов Российской Федерации.
Принцип разделения властей является необходимым условием оптимизации деятельности демократического правового государства, важнейшей предпосылкой верховенства права и обеспечения свободного развития человека. В современных условиях становления конституционного строя в Российской Федерации, развития демократических и федеративных начал в организации и деятельности государственного механизма России и ее субъектов принцип разделения властей имеет особенно важное значение, так как, предусматривая формирование системы сдержек и противовесов, он выступает преградой для возникновения авторитарных и тоталитарных тенденций в обществе, способствует утверждению в нем демократических идеалов и ценностей, созданию гарантий прав и свобод человека и гражданина.
При этом надо учитывать, что принцип разделения властей не означает застывшее состояние обособленных ветвей власти, а предполагает динамичный процесс их постоянного взаимодействия, согласованного поиска наиболее оптимальных решений общегосударственных и региональных вопросов с помощью правовых процедур, установление и развитие которых он обусловливает.
Произошедшие в последние годы политические преобразования не могли не отразиться на реализации принципа разделения властей в субъектах Российской Федерации, что, безусловно, требует теоретического осмысления.
Концепция разделения властей берет свое начало от идеи ограничения государственной власти, нашедшей отражение в трудах античных мыслителей Платона, Аристотеля; Полибия. Отправной же точкой для зарождения и развития теории разделения властей в том виде, который можно считать классическим вариантом, служат труды Дж. Локка и Ш.Л. Монтескье.
Принцип разделения властей рассматривался и в научных трудах русских дореволюционных ученых H.H. Ворошилова, A.A. Жилина, Ф.Ф. Кокошкина, Н.М. Коркунова, М.М. Сперанского, Г.Ф. Шершеневича и других.
Советская правовая доктрина отвергала принцип разделения властей как чуждый и неприемлемый для социалистического государства, признавая при этом необходимость разграничения функций государственных органов. Подобное истолкование принципа разделения властей по существу сводилось к позиции К. Маркса, о том, что разделение властей «на самом деле есть не что иное, как прозаическое- деловое разделение труда, примененное к государственному механизму в целях упрощения и контроля».
После длительного неприятия теории разделения властей в советский период, необходимость возврата к этой теории была обоснована К.С. Вельским, Б.М. Лазаревым, A.A. Мишиным, Ю.А. Тихомировым, В.Е. Чиркиным и другими.
Конституция Российской Федерации 1993 года по существу впервые в истории российского государства закрепила принцип разделения властей в качестве одной из основ конституционного строя Российской Федерации. Появился фундамент для теоретического исследования данного принципа в новых условиях становления и развития демократического федеративного правового государства.
Изучению проблемы разделения властей на современном этапе посвящены работы С.А. Авакьяна, М.В. Баглая, Р.В. Енгибаряна, A.Д. Керимова, Е.И. Козловой, В.А. Кряжкова, O.E. Кутафина, В.М. Лебедева, Г.Н. Манова, М.Н. Марченко, B.C. Нерсесянца, Ж.И. Овсепян, Т.М. Пряхиной, Б.А. Страшуна, Д.Л. Суркова, Б.Н. Топорнина, В.А. Туманова, Т.Я. Хабриевой, B.C. Шевцова, Б.С. Эбзеева, Л.М. Энтина, Ю.А. Юдина и других.
Объектом исследования является совокупность общественных отношений, возникающих в процессе реализации принципа разделения властей на уровне субъектов Российской Федерации и зарубежного опыта.
Предмет исследования составляет система сдержек и противовесов в во реализации принципа разделения
Целью исследования является всестороннее изучение реализации принципа разделения властей на различных этапах создания, деятельности и взаимодействия органов государственной власти субъектов Российской Федерации и США.
Для достижения указанной цели были поставлены следующие задачи:
определить понятие и сущность принципа разделения властей;
выявить особенности реализации принципа разделения властей в условиях федеративного государства;
проанализировать роль принципа разделения властей в формировании органов государственной власти субъектов Российской Федерации;
исследовать развитие системы сдержек и противовесов в системе разделения властей на примере США;;
установить проблемы взаимного контроля органов государственной власти субъектов Российской Федерации в системе сдержек и противовесов и пути их решения;
Методологическую базу составляют диалектический, конкретно-исторический, сравнительно-правовой, статистический, системно-структурный, формально-юридический методы исследования, методы логического и структурного анализа, синтеза, аналогии, методы моделирования и прогнозирования и иные методы.
Теоретическую основу исследования составили труды виднейших мыслителей и государствоведов, областью научных поисков которых стали идеи разделения властей. Среди мыслителей и ученых прошлого, труды которых исследовались диссертантом, следует отметить: Платона, Аристотеля, Полибия, Дж. Локка, Ш.Л. Монтескье, Ж.-Ж. Руссо, Гегеля, а также дореволюционных ученых: H.H. Ворошилова, A.A. Жилина, Ф.Ф. Кокошкина, Н.М. Коркунова, М.М. Сперанского, Г.Ф. Шершеневича.
Общетеоретической основой исследования послужили труды таких современных отечественных ученых-правоведов как: С.А. Авакьяна, М.В. Баглая, Р.В. Енгибаряна, А.Д. Керимова, Е.И. Козловой, А.НГ. Кокотова, B.C. Крылова, В.А. Кряжкова, O.E. Кутафина, В.И. Лафитского, В.М. Лебедева, В.А. Лебедева, М.Н. Марченко, С.В: Нарутто, B.C. Нерсесянца, Ж.И. Овсепян, Т.М. Пряхиной, Ю.И. Скуратова, М.Д. Сомова, Б.А. Страшуна, Ю.А. Тихомирова, Б.Н. Топорнина, В.А. Туманова, В.А. Увачева, Т.Я. Хабриевой, Г.Н. Чеботарева, В.Е. Чиркина, И.Г. Шаблинского, Ю.Л. Шульженко, Б.С. Эбзеева, Л.М. Энтина, Ю.А. Юдина и других.
При изучений темы исследования автор обращался также к конституциям зарубежных государств.
Глава 1. Развитие конституционного принципа "разделения властей" и механизма "сдержек и противовесов", зарубежный опыт
1.1 Развитие конституционного принципа "разделения властей" и механизма "сдержек и противовесов
Действие механизма "сдержек и противовесов" при конституционном принципе "разделения властей" затрагивает прежде всего проблему столкновения интересов законодательной и исполнительной ветвей власти, которая с той или иной периодичностью обострялась в США, при неизменности основной закономерной тенденции, - усиления роли исполнительной власти. Это достигалось за счет гибкого перераспределения полномочий, иногда вторжения, но чаще самоограничения законодателей в пользу администрации. Наиболее ярким проявлением этой тенденции в XX в. является расширение прерогатив американского президента.
В настоящее время американский президент выступает как глава государства, глава правительства, лидер одной из двух крупнейших партий, сменяющих друг друга у руля управления, главнокомандующий, ведущий дипломат страны, как главное лицо, ответственное за управление страной в периоды кризисов, а также в качестве "арбитра" в регулировании отношений федерации и штатов, ведущего координатора экономической и социальной политики США. Эти полномочия президента, особенно усилившиеся в 30-х гг., в период "нового курса" и затем в ходе второй мировой войны, были закреплены в послевоенное время рядом законов, в частности вышеупомянутым Законом о занятости 1946 г.
Значительные полномочия президента в сфере законотворчества выражаются, например, в том, что законодательная повестка дня конгресса определяется в подавляющем числе случаев Белым домом. Это достигается путем ежегодного представления президентом конгрессу проекта федерального бюджета, в котором четко определяются национальные приоритеты, внесения в конгресс социально-экономических программ, влекущих важные внутриполитические последствия ("новый курс", "великое общество" и др.), а также за счет так называемого указного права в форме президентских исполнительных приказов и прокламаций.
Исполнительные приказы, правомерность которых основывается на конституционной обязанности президента "заботиться о должном исполнении законов", на деле мало чем отличаются от самих законов, затрагивая самый широкий круг вопросов. Например, деятельность ФБР регламентируется и сейчас исполнительными приказами и инструкциями Генерального атторнея. Прокламации, имеющие, как правило, декларативный характер, в ряде случаев также несут важное политико-правовое содержание. Так, например, в прокламацию под названием "новая экономическая политика" Р. Никсон включил положение о налоге на товары, ввозимые в США, установление которых является конституционной прерогативой конгресса.
Правотворческая деятельность исполнительной власти расширяется и за счет все более частого применения "делегированного законодательства" на основе передачи ему тех или иных полномочий самим конгрессом. Обычно конгресс создает закон лишь в общем виде и в состояние рабочего документа его приводит регламентарная власть того или иного ведомства.
Осуществляемое на основе передачи конгрессом президенту своих законодательных полномочий (которые он, в свою очередь, передает административным органам) "делегированное законодательство" формально противоречит и доктрине "разделения властей" и правовой максиме "делегат не может делегировать". Это, однако, не воспрепятствовало американским судам очень рано, еще в 1813 г., санкционировать его при том условии, что сам законодатель и суд будут строго следить за тем, чтобы администрация не выходила за заданные, зачастую недостаточно определенные законодательные рамки. Произвольное расширение этих рамок - обычное явление. При этом суды, как правило, не подвергают сомнению решения ведомств.
Проблема "делегированного законодательства" особенно обострилась в период "нового курса", когда впервые было применено так называемое "законодательное вето" конгресса в попытках ограничить неконтролируемую нормотворческую деятельность администрации. Оно первоначально сводилось к тому, что предлагаемый президентом или регулирующим ведомством проект нормативного акта вступал в силу по принципу "молчание - знак согласия", если конгресс совпадающими резолюциями палат или решением одной из них не отвергал его. Резолюция хотя бы одной из палат считалась окончательной, не подлежащей президентскому вето. Впоследствии по предложению того или иного комитета конгресса нормативный акт мог быть просто аннулирован путем прямого наложения конгрессом "законодательного вето".
Особенно часто "законодательное вето" стало использоваться в 70-х гг. в условиях общей дискредитации исполнительной, президентской власти после "уотергейта". Если с 1932 по 1983 г. вето законодателей использовалось 400 раз, то только в 1974-1975 гг. оно применялось 87 раз.
Негативная реакция на эту практику особенно крупных ведомств не заставила себя долго ждать. Ведомства утверждали, что делегированные им в соответствии с законом полномочия не могут у них быть отняты иначе, как другим законом. Протесты ведомств были услышаны при Р. Рейгане, в 1983 г., когда Верховный суд по "делу Чадха" постановил, что законодательное вето на нормативные акты является неконституционным и что впредь оно может быть применено лишь в форме закона, утвержденного президентом. Решение Верховного суда привело к нуллификации в 200 законах, принятых за период 1932-1983 гг., положений, в которых предусматривалось "законодательное вето". Это, однако, не означало потери конгрессом и особенно судом права контроля за нормотворческой деятельностью администрации, которая не может игнорировать даже их неофициальное мнение.
Исходя из безусловной правомерности самой делегации являющейся примером возможного перераспределения властных полномочий различных ветвей власти в рамках легитимности, конгресс еще в 1946 г. принял Закон об административной процедуре (дополненный Законом о свободе информации в 1967 г. и Законом о неприкосновенности частной жизни 1974 г.), направленный на упорядочение, устранение разнобоя в нормотворческой деятельности администрации. Он содержит перечень эталонных процедур, которым регулирующие ведомства должны следовать при принятии или изменении нормативных актов: информировать население о принятых ими документах, о правилах своей деятельности, о всех решениях по судебному рассмотрению соответствующих дел, публиковать в "Федеральном регистре" любые предполагаемые изменения существующих нормативов и пр.
Значительно были расширены в XX в. и конституционные военные полномочия президента как главнокомандующего. Несмотря на право конгресса объявлять войну, президент часто по собственному усмотрению использует вооруженные силы. Если до второй мировой войны считались допустимыми необъявленные конгрессом так называемые "президентские войны" только в том случае, если имело место нападение на собственно территорию США, то в настоящее время президент без объявления конгрессом может начать военные действия, если нападение было совершено на одного из многочисленных союзников США по военным блокам.
Без прямо выраженного согласия конгресса в 1950 г., например, была начата война в Корее, в 1965 г. - во Вьетнаме, впоследствии произошла эскалация военных действии на территории Лаоса, Камбоджи и пр. До последнего времени США более 200 раз использовали свои вооруженные силы за рубежом, и только в 5 случаях войну объявлял конгресс.
Без всякого согласия конгресса осуществляются и такие формы военного вмешательства, как посылки военных советников, предоставление тем или иным воюющим группировкам оружия, обучение их в специальных лагерях и пр. Примером может служить необъявленная война США против Никарагуа с помощью финансирования "контрас" за счет средств, полученных от тайной продажи оружия Ирану, ставшей причиной во второй половине 80-х гг. нового политического скандала - "ирангейта".
Чрезмерно возросшие военные полномочия президента заставили конгресс принять в 1973 г. совместную резолюцию палат, предписывающую предварительное или немедленное получение санкций на использование исполнительной властью военной силы в случае кризисной ситуации. Резолюция обязывает президента в течение 48 часов письменно доложить конгрессу о введении американских войск в районах, где начались или предполагается начало военных действий. В 60-дневный срок после посылки президентом войск "на вражескую территорию конгресс должен прямым объявлением войны или другой санкции дать разрешение на продолжение боевых действий или потребовать их прекращения". Если конгресс не дает такой санкции, президент обязан отозвать войска, при этом исключаются случаи, когда конгресс не в состоянии был собраться из-за вооруженного нападения. С целью защиты войск США президент вправе продлить срок их пребывания в воюющей стране сверх 60 еще на 30 дней.
Конгресс, таким образом, при всей жесткости формулировок его резолюции давал президенту достаточный срок для военного маневра. Да и контроль в данном случае вряд ли можно считать эффективным, ибо сам президент определяет наличие той или иной кризисной ситуации, что редко может быть оспорено законодателем.
Процедура уведомления президентом конгресса и после принятия резолюции продолжала нарушаться. Р. Рейган, например, официально не докладывал конгрессу ни о начале карательной бомбежки Ливана, ни о начале временной оккупации Гренады, не без основания полагаясь на общее мнение о невыполнимости резолюции, так как президентские действия в "кризисной ситуации" в любом случае будут поддержаны народом.
Значительно были расширены в XX в. права президента и во внешнеполитической сфере. Путем использования "соглашений исполнительной власти" президент может обойти конституционное требование согласия сената на заключение международных соглашений и их денонсацию.
Ф. Рузвельт часто действовал не только через голову конгресса, но и через голову государственного секретаря, не ставя их в известность о важнейших внешнеполитических акциях, например о содержании Ялтинских соглашений 1945 г. Без согласия сената путем "соглашений исполнительной власти" в 1969-1970 гг. были заключены договоры с Южным Вьетнамом, Таиландом и пр. Верховный суд отказывается признавать неконституционной данную практику с удобной для него ссылкой на то, что это - вопрос политический.
Особенно значимой сферой столкновения интересов американского администратора и законодателя, их противоречий и в конечном счете достижения разумного компромисса, сотрудничества является финансовая сфера, бюджет.
Уступая президенту в сфере законодательства, конгресс крепко держит в своих руках самое мощное орудие контроля над исполнительной властью - бюджет и его исполнение. В соответствии с Законом о бюджете 1921 г. президент готовит проект бюджета. При этом в соответствии с принципом разделения властей президент не вправе повлиять на бюджетные расходы законодательной и судебной ветвей власти, которые устанавливаются без его оценок и предложений. Конгресс же имеет право дополнить или пересмотреть бюджетные статьи. Лишен президент и права контролировать утвержденные конгрессом расходы по программам, касающимся социального страхования, выплат безработным и пр.
Еще в XIX в. в США сложилось обыкновение "удержания средств", то есть право президента по собственному усмотрению перераспределять некоторые бюджетные ассигнования или тормозить деятельность ряда фондов, отказываясь тратить деньги на утвержденные ранее цели. Особенно преуспел в этом Р. Никсон, который, вопреки мнению конгресса, прямо закрывал отдельные каналы расходов по бюджету.
Попытка усилить свои полномочия в сфере распределения средств была предпринята конгрессом в 1973 г., когда была создана объединенная комиссия палат конгресса по изучению мер бюджетного контроля с целью его ужесточения. В 1974 г. был принят Закон о контроле конгресса над бюджетными расходами, на основании которого в обеих его палатах были созданы новые бюджетные комиссии, а в 1975 г. было образовано Бюджетное управление конгресса (БУК) с широкими полномочиями требовать у исполнительной власти любую дополнительную информацию о расходовании средств. Усилена была роль и ранее созданного Главного контрольно-финансового управления.
Закон 1982 г., признав право президента на "удержание средств", требует от него обязательного доклада конгрессу при отсрочке использования ассигнований и согласия конгресса при прекращении расходования средств по уже утвержденным фондам.
Спор по поводу использования бюджетных ассигнований после 1982 г. перерос в новую проблему ограничения роста бюджетного дефицита, ставшего с 30-х гг. хроническим. Бюджетный дефицит рос за счет все новых займов Министерства финансов для покрытия национального долга, который поднимался выше определенного законом потолка. Это заставляло конгресс принимать новые законы, опрокидывающие предельную планку расходов.
В 1985 году перед угрозой прекращения платежей правительством по своим счетам было достигнуто соглашение о новой предельной сумме долга, но одновременно с этим был принят Закон о сбалансированном бюджете, закрепивший четкий график принятия бюджета на очередной финансовый год, в котором должны указываться общая сумма расходов, бюджетных ассигнований, предполагаемых выплат по долговым обязательствам (особо по первоочередным выплатам по гарантированным займам), а также общая сумма бюджетных поступлений с возможным их увеличением или уменьшением, допускаемые пределы бюджетного дефицита, государственного долга и пр. Но главное - Закон закреплял порядок автоматического действия механизма сокращения расходов, если конгресс и президент не смогли договориться об установлении пределов бюджетного дефицита. В случае превышения (по данным Административно-бюджетного управления) пределов расходов более чем на 10 млрд. долл., президент должен издать распоряжение об их урезании. Сокращению подлежат главным образом ассигнования на оборонные программы. Они не могут затрагивать программы социальные - "мэдикейт", помощи семьям с несовершеннолетними детьми, кормящим матерям, ветеранам, выдачи продовольственных талонов и пр.
Закон 1985 г. - пример компромиссного эффективного сотрудничества властей в установлении гибкого контроля над бюджетом, развязывающего руки и президенту, и конгрессу в случае возникновения чрезвычайных ситуаций, кризисов, социальных потрясений. Временные границы действия Закона 1985 г. определялись 1991 г., но он действовал до последнего времени. Благодаря длительному устойчивому росту экономики США и жестким мерам контроля в 1997 г. бюджетная система США была почти полностью сбалансирована. Бюджетный дефицит сократился в 13 раз и составил менее 23 млрд. долл., или 0,3% ВВП.
Процесс "переливания" властных полномочий, приводящий к усилению или ослаблению роли Верховного суда в зависимости от конкретной политической конъюнктуры, от персонального состава пожизненно назначаемых судей, касается и сферы взаимоотношений судебной с другими властями. После демарша против законодательства "нового курса" в 1937 г. Верховный суд сам поднял вопрос о судебном самоограничении в отношении дел, имеющих политический характер. Это ограничение, однако, действует сугубо выборочно, не закрывает двери суда, когда президенту или конгрессу его вмешательство становится крайне необходимым. Например, такая сугубо политическая проблема, как проблема политических и гражданских прав, была в центре внимания суда Уоррена в конце 50-х - начале 60-х гг., отстаивающего идею равенства при толковании поправки XIV к американской Конституции о равной защите закона всех американцев.
В то же время подорвавший авторитет исполнительной власти "уотергейт" способствовал вынесению Верховным судом решения, серьезно ограничивающего привилегию президентской власти на сокрытие определенной информации военного или дипломатического толка, на утаивание им документов, необходимых для выяснения истины.
Кажущиеся порой непримиримыми разногласия (часто искусственно раздуваемые в прессе и на телевидении), особенно усиливающиеся в периоды так называемого "раздельного правления", не подрывают взаимодействия всех звеньев государственного аппарата в решении важнейших экономических, политических, социальных задач, стоящих перед страной. Пройдя длинный путь с момента принятия Конституции 1787 г., политические институты США сумели без революционных потрясений, эволюционным путем приспособиться к меняющейся политической обстановке, в результате чего конституционный принцип "разделения власти" ныне следует толковать не столько в свете противопоставления полномочий ветвей власти, сколько в свете усиления их взаимозависимости и взаимодействия.
1.2 Система сдержек и противовесов как система организации верховной государственной власти США
Система сдержек и противовесов, положенная в основу организации функционирования центральных органов государственной власти США, покоится на следующих основополагающих началах.
Во-первых, все три ветви власти имеют различные источники своего формирования. Носитель законодательной власти - Конгресс - состоит из двух палат, каждая из которых формируется особым образом. Палата представителей избирается народом, иными словами, избирательным корпусом, Сенат - легислатурами штатов. Носитель исполнительной власти - Президент - избирается косвенным путем, коллегией выборщиков, которые, в свою очередь, избираются народом. Что касается носителя судебной власти - Верховного суда, то он формируется совместно Президентом и Сенатом.
Во-вторых, все органы государственной власти согласно Конституции имеют различные сроки полномочий. Палата представителей избирается на два года. У Сената нет установленного срока полномочий, т.к. его состав обновляется каждые два года на одну треть путем перевыборов. Президент избирается сроком на четыре года, а члены Верховного суда занимают свои должности пожизненно.
Установление Конституцией различных источников формирования и сроков полномочий для носителей законодательной, исполнительной и судебной властей должно было, по мысли учредителей Основного Закона, привести к двум важным результатам: обеспечить соответствующие ветви власти определенной самостоятельностью по отношению друг к другу и предупредить одновременное обновление их состава, т.е. добиться устойчивости и преемственности в верхнем эшелоне американской федеральной государственной машины.
Важнейшим конституционным средством воздействия Президента на Конгресс является отлагательное вето. Если Президент мотивированным посланием отказывает в утверждении законопроекта или резолюции, одобренных обеими палатами Конгресса, то возражение главы государства может быть преодолено только в том случае, если соответствующие билли или резолюции будут повторно одобрены квалифицированным большинством обеих палат (для утверждения биллей и резолюций в обычном порядке требуется простое большинство обеих палат).
Носитель судебной власти - Верховный суд - формируется совместно Президентом и Конгрессом. Члены Верховного суда назначаются Президентом по совету и с согласия Сената, т.е. с одобрения двух третей присутствующих сенаторов при наличии кворума. Формально Верховный суд учреждается как высшая апелляционная инстанция и как суд первой инстанции по определенной категории дел, перечень которых содержался в ст. III Конституции. Фактически Конституция содержала условия для наделения Верховного суда правом конституционного надзора, что позволяло ему ограничивать законодательную деятельность Конгресса и нормоустанавливающую деятельность Президента. Досрочное отстранение судей Верховного суда от должности могло быть осуществлено только в соответствии с процедурой импичмента.
Следует принять во внимание то обстоятельство, что в системе сдержек и противовесов наиболее мощные средства противодействия были нацелены на законодательную ветвь власти. Это нашло свое выражение не только в том антиконгрессистском инструментарии, который Конституция предоставила в распоряжение Президента и Верховного суда. В самом Конгрессе верхняя палата - назначаемый легислатурами штатов Сенат - была уравнена в правах с выборной Палатой представителей, чтобы сдержать в случае необходимости ее радикальные поползновения. Подобные предосторожности, как уже было сказано, объяснялись страхом учредителей Конституции перед возможностью установления тиранической диктатуры народного собрания.
Созданная Конституцией 1787 г. государственная система представляла собой результат порой противоречивых политических и экономических тенденций, практического опыта и теорий.
Даже спустя полтора с лишним столетия критически мыслящие американские ученые, политики, юристы не могут дать однозначного ответа на вопрос о системе сдержек и противовесов: "Что должно было в конце концов возникнуть из этих напряжений между свободой и властью, между обществом и его инструментами правления? В известном смысле это политический стиль, способ решения и рассмотрения государственных дел, в котором будут превалировать определенного рода двойственности: прагматический идеализм, консервативный либерализм, упорядоченное насилие и умеренное возмущение"
Сочетание в системе сдержек и противовесов таких противоречивых начал, как разделенность и единство, при котором формально независимые ветви власти являлись одновременно интегральными частями единого федерального Правительства, поражали воображение не только современников Конституции, но и отдаленных потомков ее учредителей. Так, член Верховного суда Д. Джексон писал: "...в то время как Конституция распыляет власть для лучшего обеспечения свободы, она также предполагает такую практику, которая интегрирует разделенные власти в работоспособное Правительство. Она предписывает учрежденным ею властям раздельность, но и взаимозависимость; автономию, но и взаимодействие"
Значительный интерес с точки зрения обоснования системы сдержек и противовесов и ее последующей эволюции представляют взгляды А. Гамильтона на Верховный суд США и на всю американскую систему в целом.
Содержащаяся в Конституции схема судебной власти обладает, пишет А. Гамильтон, тремя основными особенностями, определяющими ее отношения с законодательной и исполнительной ветвями власти. Во-первых, установленный Конституцией способ назначения федеральных судей предполагает участие в этой процедуре Президента и Сената. Во-вторых, судьи занимают свои должности фактически пожизненно, т.к. формула "Пока ведут себя безупречно" означает возможность досрочного отстранения от должности только в соответствии с процедурой импичмента, что весьма проблематично. Наконец, в качестве третьей особенности судебной власти А. Гамильтон называет разделение судебных полномочий между различными судами и установление взаимоотношений их друг с другом.
А. Гамильтон считает, что требование безупречного поведения для определения срока пребывания судей в должности "является барьером против вторжений и притеснений со стороны представительного органа". Он пишет далее, что судебная власть по самой природе своих функций наименее опасна для политических прав, установленных Конституцией. Для обоснования своего тезиса А. Гамильтон приводит следующие аргументы: "Исполнительная власть не только распределяет почести, но и держит в своих руках меч общества; легислатура не только распоряжается казной, но и предписывает правила, регулирующие порядок осуществления каждым гражданином его обязанностей и прав. Судебная власть, напротив, не оказывает влияния ни на меч, ни на казну, не распоряжается ни силой, ни богатством общества; она вообще не предпринимает никаких активных и решительных действий... Она только осуществляет правосудие
Продолжая рассуждения о слабости судебной власти, А. Гамильтон выдвигает дополнительные аргументы: она не может успешно атаковать другие ветви власти, она с трудом может защитить себя от посягательств с их стороны, она не может угрожать "общей свободе народа". В то же время судебная власть подвержена опасности со стороны исполнительной и законодательной властей, особенно в том случае, если две последние объединятся. Наиболее надежной гарантией от подобного рода посягательств является, по мнению. А. Гамильтона, "непрерывность пребывания в должности", т.е. несменяемость судей. "Это качество может поэтому справедливо рассматриваться как неоценимый ингредиент в конструкции (судебной власти), а также в значительной степени как цитадель публичного правосудия и публичной безопасности".
А. Гамильтон, глубоко убежденный в том, что независимый суд необходим для той системы власти, которая установлена Конституцией, поскольку только суд может признать недействительными акты законодательной власти, нарушающие введенные Конституцией запреты (запрещение биллей об опале, законов, имеющих обратную силу, и т.д.), прямо формулирует идею общего конституционного надзора, осуществляемого судебной властью.
Рассуждения А. Гамильтона о необходимости наделения Верховного суда полномочиями общего конституционного надзора сводятся к следующим основным положениям. Конгресс обладает полномочиями, делегированными ему народом, поэтому он должен действовать только в рамках Конституции в строгом соответствии с ее духом и буквой. В то же время Конгресс не может быть судьей своих собственных конституционных полномочий, границ, в пределах которых он может осуществлять федеральную законодательную власть. Сама Конституция ничего об этом не говорит, но логически можно заключить, что именно суды должны быть посредником между народом и Конгрессом. Если "ни один законодательный акт, противоречащий Конституции, не может быть действительным", то кто же должен установить его недействительность? Только Верховный суд, отвечает А. Гамильтон, и именно на него должна быть возложена обязанность поддержания легислатуры в рамках установленных для нее полномочий.
Конституция должна рассматриваться судами как основной закон страны, поэтому суды следует наделить правом толкования законов, т.е. установления их подлинного смысла и соответствия Конституции. Тот акт легислатуры, который противоречит основному закону, признается судами недействительным. "Конституция должна быть предпочитаема закону, намерения народа - намерениям его агентов". А. Гамильтон предупреждает читателя, что из его рассуждений ни в коем случае нельзя сделать заключения о превосходстве судебной власти над законодательной. Эти рассуждения "предполагают, что власть народа выше обеих названных властей". Далее он пишет: "Когда воля легислатуры, объявленная в ее статутах, приходит в противоречие с волей народа, объявленной в Конституции, судьи должны руководствоваться последней, а не первыми. Они должны регулировать свои решения основными законами, а не теми, которые основными не являются".
Вне всякого сомнения, аргументы А. Гамильтона были хорошо известны Джону Маршаллу, под председательством которого Верховный суд США в своем знаменитом решении "Мэрбюри против Мэдисона" (1803) сформулировал положение о том, что "суд заседает для того, чтобы применять предписания Конституции так, как он их понимает, и может отменять акты Конгресса, противоречащие верховному праву".
Созданная на основе Конституции 1787 г. система организации верховной государственной власти, известная как система сдержек и противовесов, отнюдь не являлась эпигонским претворением в жизнь старой теории разделения властей. Она представляла собой организационное выражение и конституционное закрепление интересов правящей элиты и реального политического опыта колониального и революционного периодов. Эта система ставила своей целью создание сильного национального правительства, способного обеспечить единство республики, гарантировать внешнюю безопасность и внутреннее спокойствие для последующего развития американского общества.
В современных США (как почти во все периоды их истории) проблема разделения властей, иными словами, система сдержек и противовесов, находится в центре внимания юристов, политологов, историков, социологов, публицистов. Сама по себе популярность этой проблемы, обращение к ней при всех кризисных ситуациях свидетельствуют о жизненности и значимости этого принципа.
Практическое воплощение принципа разделения властей фактически никогда не совпадало полностью с той моделью, которая была зафиксирована в Конституции. Организация, структура и взаимоотношения трех ветвей единой государственной власти, как и вся политико-правовая надстройка, всегда находились в прямой зависимости от реальных политико-экономических и социальных отношений, от состояния американского общества, от насущных потребностей правящей элиты.
Известный американский ученый-административист Дж. Харт писал: "Если все дороги ведут в Рим, то все вопросы американского управления рано или поздно сводятся к разделению властей" . Подобное положение вполне естественно, т.к. в США всегда, с теми либо иными деформациями, существовал и существует режим демократии, при котором всегда сохраняется определенная степень относительной самостоятельности высших органов государственной власти, теоретически являющихся носителями разделенных властей. Эти органы как составные элементы целостной общественной системы находятся в отношениях взаимозависимости, а присущая им структурно-функциональная автономия в определенной степени есть мера демократизма всей политической системы. Только фашизм и иные авторитарные режимы полностью снимают вопрос о разделении властей
Система сдержек и противовесов, заключенная в американской Конституции, развивалась, как и все американское право, приспосабливаясь к меняющимся социальным и политическим условиям. Не следует забывать, что эта система была создана тогда, когда США были небольшим - 3 млн. населения - государством, освободившимся от колониальной зависимости. Сейчас же она действует в стране с 250-миллионным населением.
Американский историк Артур М. Шлезинджер в предисловии к своей нашумевшей книге "Имперское президентство" писал, что в американской политической истории вечной проблемой остается вопрос о том, "как правительство, основанное на разделении властей, можно было заставить работать" <14>. А. Шлезинджер не без иронии замечает, что "отцы-основатели", будучи добрыми ньютонианцами, уповали на то, что задуманный ими механизм сдержек и противовесов будет работать в силу инерции. Однако история показала: этот механизм функционирует не благодаря действию сил инерции, а вследствие его изменчивости и приспособляемости. Он видоизменялся, по словам Вудро Вильсона, "под давлением жизни".
разделение власть государственный конституционный
Глава 2. Система сдержек и противовесов в системе разделения власти в России
.1 Разделение власти в России: система сдержек и противовесов
Сегодня практически всеми уже признано, что разделение власти на законодательную, исполнительную и судебную необходимо для демократического общества, в котором единственным источником власти является народ. Разделение власти по своей сути призвано обеспечить наибольшую эффективность народовластия. Недаром же в конституциях всех стран, даже тех, в которых и теоретически не признается разделение власти (Великобритания и некоторые страны Британского содружества), оно фактически существует. Разделены и самостоятельно функционируют законодательная, исполнительная и судебная власти.
В подавляющем большинстве государств предусмотрены также меры, которые позволяют органам одной ветви государственной власти, прежде всего законодательной и исполнительной, сдерживать органы другой власти с тем, чтобы она ограничивалась собственными полномочиями и, в конечном счете, не нарушались бы полномочия каждого органа власти.
При этом, конечно, следует учитывать, что соотношение между полномочиями органов всех ветвей государственной власти устанавливаются в конституциях и иных основных законах каждого государства в соответствии с господствующим в нем пониманием сущности демократии и народоправства.
Однако на практике иногда приходится встречаться с такими перекосами в разграничении полномочий органов государственной власти, которые приводят в итоге к безвластию некоторых властных структур. Естественно, что такого рода усиление органов одной ветви государственной власти за счет органов, принадлежащих к другой ее ветви, чаще всего наносит серьезный ущерб всей системе демократического правления, противоречит основам народовластия и в результате неизбежно приводит к конфликтам между государственными органами и между ними и избирателями.
Коренная перестройка российского общества на демократических основах нашла законодательное закрепление в принятой 12 декабря 1993 года всенародным голосованием новой российской Конституции. Эта Конституция, по существу, впервые в истории российского государства установила, что система органов государственной власти Российской Федерации, как на федеральном уровне, так и на уровне ее субъектов, должна строиться на основе разделения власти. В ст. 10 Конституции Российской Федерации, помещенной в главе "Основы конституционного строя", установлено: "Государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. Органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны".
На этой основе построена прежде всего система федеральных органов государственной власти - законодательных, исполнительных и судебных. Они разделены и самостоятельны, наделены такими полномочиями, что органы одной ветви федеральной государственной власти имеют возможность в случае необходимости воздействовать на органы другой ветви федеральной власти, и последние вынуждены ограничить свои действия пределами полномочий, установленных для них Конституцией РФ.
Эта система, которую вслед за американскими государствоведами иногда и мы называем системой сдержек и противовесов, направлена на рационализацию всей системы государственной власти. Вместе с тем она не ограничивает законных полномочий органов и тем более не прерывает их деятельности.
Последнее принципиально важно. Разделение власти призвано упорядочивать работу всего государственного механизма, но не прекращать ее даже на минимальный срок.
Чаще всего проблема разделения власти возникает в деятельности законодательных и исполнительных органов. Имея один общий объект, а именно управление (в широком смысле этого понятия), каждый из них нередко вторгается в сферу полномочий, относимых, как правило, к полномочиям другой ветви власти.
Конечно, возможны и бывают случаи, когда проблема разделения власти затрагивает и судебные органы. Но это скорее исключение, в значительной мере обусловленное спецификой деятельности судебных органов.
Поэтому в данной статье внимание сосредоточено на проблеме взаимного сдерживания в отношениях только между органами законодательной и исполнительной власти. Особенности распределения государственной власти между ее ветвями, то есть их полномочий, и будут предметом нашего рассмотрения.
Общепринятым средством воздействия органов одной ветви государственной власти на органы другой ветви является предоставление права распускать орган либо отрешать от должности его должностное лицо. Но при этом приходится учитывать ряд принципиально важных обстоятельств.
Как правило, законодательный и исполнительный органы государственной власти вправе самостоятельно принять решение о самороспуске. Этот акт предполагает как бы обращение к избирателям, обязанным провести выборы лица или лиц, которые заменят тех, кто решил добровольно оставить свой пост. Роспуск органа или освобождение от исполнения обязанностей должностного лица, принадлежащих к одной ветви государственной власти, под влиянием или по решению органа, принадлежащего к другой, также будто бы преследует цель уяснения отношения избирателей к работе распущенного органа или отрешенного от должности лица. Но на деле нередко само наличие права роспуска является средством давления, удерживающим орган, который может быть распущен, или лицо, которое может быть отрешено от должности, от конфронтации с органом, обладающим правом роспуска или отрешения.
Однако последствия роспуска законодательного органа и отрешения от должности главы исполнительной власти далеко не одинаковы. Прекращение деятельности главы исполнительной власти по собственной его инициативе или по решению законодательного органа не прерывает самой этой деятельности, поскольку отрешенное от исполнения обязанностей лицо сразу же заменяется иным лицом, временно исполняющим его обязанности. Таким образом, деятельность органов исполнительной власти в целом продолжается.
Досрочный же роспуск законодательного органа всегда приводит к перерыву его деятельности, по крайней мере, на время, необходимое для проведения новых или повторных выборов.
Возможность досрочного прекращения деятельности органа государства, законодательного или исполнительного, в принципе не противоречит правилу о разделении власти и самостоятельности ее органов, ибо вытекает из действия правила сдержек и противовесов. Более того, оно как бы обеспечивает невмешательство самостоятельных государственных органов в дела друг друга. Однако самостоятельность органов государственной власти - законодательных и исполнительных - должна содержать гарантии того, что роспуск всегда будет направлен на совершенствование их работы, и прежде всего распускаемого органа. При этом необходимо исключить возможность какой-то перекачки его полномочий к инициировавшему роспуск органу.
Вместе с тем действие принципа разделения власти вовсе не обязательно предполагает возможность какого-то принудительного воздействия органов одной ветви государственной власти на органы, принадлежащие к другой ветви. Напротив, оно обязательно предполагает невмешательство органов в дела друг друга. Призыв или решение о роспуске какого-либо органа государственной власти является как бы знаком тревоги и проявлением ответственности за точное исполнение всеми органами власти принадлежащих им полномочий.
Обратимся к Конституции Российской Федерации и рассмотрим вопросы, относящиеся к праву Президента Российской Федерации распускать Государственную Думу и к праву Совета Федерации отрешать от должности Президента Российской Федерации.
Начнем с последнего. Президент Российской Федерации может быть отрешен от должности, как следует из ст. 93 Конституции Российской Федерации, только в соответствии с весьма сложной процедурой, в которой участвуют обе палаты Федерального Собрания, то есть представительного и законодательного органа Российской Федерации, и два высших федеральных судебных органа Российской Федерации: Верховный Суд и Конституционный Суд.
Основанием для выдвижения Государственной Думой обвинения в адрес Президента могут быть только государственная измена или совершение им другого тяжкого преступления. Решение Государственной Думы о выдвижении обвинения и решение Совета Федерации об отрешении Президента от должности должны быть приняты двумя третями голосов от общего числа членов в каждой из палат по инициативе не менее одной трети депутатов Государственной Думы и при наличии заключения образованной ею специальной комиссии.
Как видим, процедура отрешения Президента Российской Федерации от должности очень непроста. При этом следует подчеркнуть такой принципиальный момент, что отрешение Президента от должности не прерывает по существу исполнения президентских функций. Конституция в ч. 3 ст. 92 предусматривает, что во всех случаях, когда Президент Российской Федерации не в состоянии выполнять свои обязанности, их временно исполняет Председатель Правительства Российской Федерации. Причем практически в полном объеме, за исключением лишь права распускать Государственную Думу, назначать референдум и вносить предложения о поправках и пересмотре положений Конституции Российской Федерации.
Что же касается роспуска органа законодательной власти Российской Федерации, ее парламента, то он вообще не может иметь места. Точнее говоря, как это следует из Конституции, Президент Российской Федерации может распустить лишь одну из палат парламента - Государственную Думу. Причем только "в случаях и порядке, предусмотренных Конституцией Российской Федерации". Конституция устанавливает, что основанием для роспуска Государственной Думы может быть либо трехкратное отклонение ею представленных Президентом кандидатур Председателя Правительства, либо выражение Государственной Думой недоверия Правительству. Таким образом, роспуск Государственной Думы всегда направлен на предотвращение нарушений нормальной деятельности Правительства - органа, осуществляющего в стране исполнительную власть.
Заметим, что даже тогда, когда Дума выразила недоверие Правительству, она не может быть распущена в течение года после ее избрания. И это логично, поскольку резюмируется, что недавно избранная Дума не нуждается в новой оценке ее деятельности избирателями.
В итоге рассмотрения изложенных выше конституционных положений следует сделать вывод, что разделение власти на федеральном уровне не приводит даже к кратковременному прекращению деятельности федеральных законодательных и исполнительных органов государственной власти. Таким образом, система сдержек и противовесов лишь способствует жизнедеятельности этих важнейших для государства функциональных звеньев государственной власти.
Иное положение с действием нормы о разделении государственной власти сложилось в некоторых субъектах Российской Федерации. Анализ действующих конституций и уставов субъектов Федерации показывает, что подчас самостоятельность законодательной и исполнительной ветвей власти как бы выходят за пределы только взаимных сдержек и противовесов и превращаются в средство давления одной ветви государственной власти на другую. При этом чаще всего такое давление происходит со стороны исполнительной власти. Правда, в подавляющем большинстве конституций и уставов субъектов Федерации установлены и поддерживаются деловые отношения между органами исполнительной власти и органами законодательной власти.
Естественно, что право законодательного органа отрешать досрочно от исполнения обязанностей главу исполнительной власти не может рассматриваться как корреспондирующее право последнего прекращать полномочия законодательного органа до окончания срока, на который он был избран. Во-первых, роспуск законодательного органа означает, что на какое-то время законодательная деятельность в данном субъекте Федерации прекращается полностью. Ведь в каждом субъекте Федерации существует только один законодательный орган, и в случае его роспуска никто не может исполнять его функции. Следовательно, ни о каком взаимодействии власти органов исполнительной и органов законодательной власти при роспуске последней говорить не приходится.
В этом случае единственной ветвью власти в субъекте Федерации остается только власть исполнительная или, точнее говоря, ее глава - глава администрации и губернатор. Именно потому, что досрочный роспуск законодательного органа противоречит конституционному принципу разделения власти, конституции и уставы субъектов Российской Федерации, как правило, не предоставляют органам исполнительной власти права роспуска органов законодательной власти. Одновременно они содержат нормы, направленные на то, чтобы законодательный орган субъекта Федерации не мог принять решение о досрочных перевыборах главы исполнительной власти спонтанно, под влиянием каких-то неоправданных эмоций.
В качестве примера разумного отношения к праву роспуска законодательного органа и отрешения от должности главы исполнительной власти субъекта Российской Федерации, во главу которого ставится уважение к воле народа, избравшего свои государственные органы, можно привести соответствующее положение Устава Ставропольского края. Принятый в 1994 г., он вообще не предусматривает возможности роспуска представительного и законодательного органа края - Государственной Думы края. В нем предусмотрено, что ее полномочия прекращаются с момента начала работы Государственной Думы нового созыва. В то же время Дума вправе отрешить от должности губернатора края только по одному основанию - при неоднократном и грубом нарушении им Устава края. Дума при этом обязана соблюдать специальную процедуру отрешения, предусмотренную Уставом, которая может быть применена только при установлении факта неоднократного грубого нарушения губернатором Устава края. Процедура включает принятие Думой письменного обвинения, подтвержденного заключением прокурора края. Решение об отрешении должно быть принято большинством не менее чем двух третей голосов от общего числа ее депутатов. К этому надо добавить, что, согласно Уставу края, "споры между законодательными и исполнительными органами государственной власти Ставропольского края по вопросу противоречий в законодательстве Ставропольского края и соответствии его Уставу Ставропольского края разрешаются в Ставропольском крае самостоятельно через согласительную палату Ставропольского края". Право кого-либо, в том числе и губернатора края, досрочно прекращать полномочия законодательного органа Устав не предусматривает.
На практике сложились и иные подходы к праву роспуска главы исполнительной власти субъекта Федерации. Большинство их направлено, что вполне оправдано, на установление реальной самостоятельности органов исполнительной и законодательной власти и создание условий, при которых эти органы должны были бы строго соблюдать обязанности, возложенные на них конституциями, уставами и законами субъектов Федерации.
В ряде уставов устанавливается право законодательного органа отрешать от должности главу администрации субъекта Российской Федерации, а не администрацию в целом. И это очень существенно, поскольку даже если глава администрации отрешен от должности, администрация в целом, то есть органы исполнительной власти, остаются и продолжают действовать. Деятельность органов исполнительной власти, созданной населением субъекта Федерации, продолжается, хотя направление ее активности при отрешении ее главы может подвергнуться некоторой коррекции. Это вполне оправдано с точки зрения соблюдения принципов народоправства, ибо именно избиратели, реализуя свое право избрать главу администрации, в конечном счете определяют и то, как должны действовать органы исполнительной власти в целом.
С нашей точки зрения, удачно определены отношения органов исполнительной власти с органами власти законодательной в Уставе Архангельской области, принятом в мае 1995 года. В нем вообще отсутствует норма о прекращении деятельности этих органов друг другом.
Если исходить из презумпции, что как законодательный, так и исполнительный органы имеют весьма важное значение для нормальной деятельности всех государственных органов области и что они наделяются своими полномочиями избирателями области, то вполне логично и оправдано, что именно избирателям принадлежит право решать, должны ли эти органы продолжать свою деятельность или их следует переизбрать.
На общем фоне взвешенного отношения субъектов Российской Федерации к принципу разделения власти и самостоятельности органов исполнительной и законодательной власти особняком стоят уставы Иркутской и Тюменской областей, в которых есть нормы, дающие губернатору области право досрочно прекратить деятельность законодательного органа и тем самым предоставить органам исполнительной власти возможность действовать в течение некоторого времени в режиме единовластия. Представляется, что это серьезно нарушает установленный ст. 10 Конституции Российской Федерации принцип разделения власти и создает возможность игнорировать самостоятельность органов власти законодательной. В самом деле, о какой их самостоятельности можно говорить, если законодательные органы вообще не функционируют?
Возможность досрочного прекращения полномочий Законодательного собрания Иркутской области предусмотрена в ст. 31 Устава. В ней, в частности, установлено, что полномочия Законодательного собрания области могут быть прекращены досрочно не только решением, принятым областным референдумом, но также "решением губернатора о досрочном роспуске Законодательного собрания в случае отсутствия кворума для работы повторно созванной сессии Законодательного собрания". Согласно Уставу области, созыв сессии Законодательного собрания осуществляется ее председателем. В случае отсутствия установленного кворума (не менее двух третей от установленного числа депутатов) председатель Законодательного собрания созывает новую сессию повторно, не ранее чем через 10 и не позднее чем через 20 дней.
Характерно, что Устав Иркутской области не предусматривает даже необходимости выяснения причин неявки депутатов на сессию. А ведь вполне возможно, что депутаты не смогли прибыть вовремя на сессию по вполне уважительным причинам (стихийное бедствие, болезни, отсутствие средств сообщения и т.п.). В этих условиях неявка на сессию или просто опоздание депутата к открытию заседания законодательного органа едва ли может явиться правомерным основанием для роспуска законодательного органа.
Интересно отметить, что автор комментария к ст. 31 Устава Иркутской области - заместитель председателя Законодательного собрания области Г.В. Истомин - считает, что норма о праве губернатора досрочно прекращать полномочия законодательного органа области в случае двухкратного отсутствия кворума депутатов на сессии "установлена в целях обеспечения работоспособности Законодательного собрания и как определенная мера ответственности депутатов за ненадлежащее исполнение своих депутатских обязанностей, выражающееся в систематической неявке на сессии Законодательного собрания" .
С этим нельзя согласиться. Естественно возникает вопрос, почему же Устав предусмотрел меры, направленные на обеспечение работоспособности и ответственности только для депутатов законодательного органа и самого органа в целом, но не счел необходимым предусмотреть подобного для других органов и должностных лиц области. Или авторы Устава полагают, что безответственность - это свойство только депутатов областного собрания? Неясно также, почему в случае неявки на сессию части депутатов своих полномочий лишаются и те депутаты, которые прибыли на сессию вовремя.
Нельзя также найти оснований, по которым даже немотивированным постановлением губернатора области можно лишить депутатов возможности осуществлять их полномочия, которыми они были наделены не губернатором, а избирателями, теми, кто является единственным источником власти в субъекте Российской Федерации.
Как это ни удивительно, но пример Иркутской области, где действие содержащихся в Уставе норм может привести к нарушению прав избирателей и даже к прекращению, хотя и временному, деятельности законодательного органа, оказался подхвачен и в Тюменской области. Внесенная 27 ноября 1997 года областной Думой поправка в Устав области дает губернатору право распустить Думу досрочно при отсутствии кворума для работы повторно созванного ее заседания. Словом, все так же, как это установлено в Уставе Иркутской области. Эта поправка создает возможность грубо нарушать права избирателей, а также конституционный принцип разделения власти.
Да, действительно, может случиться, что не все депутаты Тюменской Думы смогут приехать вовремя не только на одно, но и на два ее заседания. Для полярных и заполярных регионов, особенно зимой, это вполне существующая реальность. Нередки случаи, когда самолеты не час и не два, а по нескольку суток простаивают в аэропортах Тюмени и Салехарда. А поэтому пассажиры, в числе которых могут быть и направляющиеся на сессию депутаты областной Думы, просто не имеют физической возможности прибыть на место в назначенное время . Заметим, что природа коварна не только на Крайнем Севере. Из-за снегопада в Московской области 10 декабря 1997 года к началу заседания Московской областной Думы собралось лишь 30 депутатов вместо 49. Заседание пришлось перенести на более позднюю дату. Неделей ранее из-за погодных условий многие депутаты областной Думы также не смогли прибыть вовремя, и начало заседания пришлось перенести на более поздний час (газета "Московский комсомолец", 11 декабря 1997 года). Но, естественно, никому не пришло в голову из-за этого даже поднимать вопрос о роспуске Думы - законодательного органа Московской области.
В решении Думы Тюменской области легко просматривается еще один аспект. Известно, что самые дальние и часто несовершенные дороги и средства передвижения в пределах области находятся в Ханты - Мансийском и Ямало - Ненецком автономных округах. Разве руководство области об этом не знало, когда инициировало и принимало поправку в Устав области? Или при помощи этой поправки к Уставу руководители Тюменской области хотели создать возможность хотя бы некоторое время вообще обходиться без законодательного органа, в котором после новых выборов в областную Думу (они состоялись 14 декабря 1997 года) немалую роль могут играть депутаты, избранные в избирательных округах, находящихся в границах Ямало - Ненецкого и Ханты - Мансийского автономных округов? Они вправе требовать более полного учета областной Думой интересов населения, проживающего в автономных округах, тем более, что автономные округа представляют в областной Думе 14 депутатов из их общего числа 25. При таком соотношении депутатов у губернатора Тюменской области и может возникнуть соблазн роспуска Думы, особенно, если ее решения не потрафят исполнительной власти области. Напомним, что действующий губернатор был избран населением только юга области, то есть без участия населения упомянутых автономных образований. В этих условиях роспуск Думы может привести к серьезному нарушению прав граждан, гарантированных им Конституцией Российской Федерации.
В случае роспуска главой исполнительной власти законодательного органа в течение нескольких месяцев в области не будет функционировать орган законодательной власти и единственным правотворческим органом останется только губернатор. И хотя, согласно Уставу области, ему не могут быть переданы полномочия областной Думы, объем его правотворческих полномочий настолько велик, что регион фактически будет управляться губернатором единолично. Кроме того, распустив Думу, он оказывается застрахованным от думского контроля и возможности отрешения его от должности, что вправе сделать лишь законодательный орган. Но поскольку Дума распущена, то она не может реализовать это полномочие.
Приведенные выше нормы уставов Иркутской и Тюменской областей настолько противоречат конституционной норме разделения власти, закрепленной в ст. 10 федеральной Конституции, что они не имеют права на существование.
Заключение
Подводя итоги настоящей работы, можно сделать вывод, что, с одной стороны, принцип осуществления государственной власти на основе её разделения на законодательную, исполнительную и судебную воплощён и успешно работает, с другой - не лишён определённых недостатков, часть из которых носит теоретический характер, а часть - практический.
Рассуждая об особенностях и проблемах модели разделения властей в Российской Федерации и в субъектах Российской Федерации, мы исходили из того, что принцип разделения властей необходим и именно в соответствии с ним должна строиться работа всего государственного механизма России.
Однако вполне допустимо ставить вопрос о целесообразности существования данного принципа как такового. Нужен России принцип разделения властей или же целесообразно от него отказаться? Такой вопрос тоже нужно поднимать, потому что, как показывает практика многих государств, построивших свою систему органов государственной власти в соответствии с принципом разделения властей, этот принцип далеко не всегда позволяет исключить возможность массового нарушения прав и свобод человека и гражданина, узурпацию власти - словом, того, чего он призван не допускать. А значит, вполне допустимо поднимать вопрос об эффективности принципа разделения властей и о целесообразности его существования.
На практике принцип разделения властей действует успешно и эффективно, но не без целого ряда проблем.
Предложения, направленные на устранение существующих недостатков, связанных с чрезмерными кадровыми полномочиями Президента Российской Федерации в некоторых сферах.
Пожалуй, наиболее существенным было предложение чётко определить место главы государства в системе разделения властей путём либо; включения Президента Российской Федерации в исполнительную власть, либо, что, является наилучшим вариантом, закрепления положения о том, что Президент занимает, особое место в механизме государства и не входит напрямую ни в одну из трёх ветвей государственной власти; Подобный шаг, вероятнее всего, потребует пересмотра Конституции Российской Федерации; А пересматривать Конституцию в нынешних условиях, даже ради такой существенной реформы, нецелесообразно и даже: неразумно. Вот почему предлагаемые изменения должны быть осуществлены, когда пересмотр Конституции Российской: Федерации действительно назреет (и при условии, что пересмотренной Конституции будет сохранена должность Президента Российской Федерации и принцип разделения властей).
Во-вторых, полностью исключить Президента Российской Федерации из процесса формирования Счётной палаты Российской- Федерации (её конституционно-правовой статус тоже следует уточнить). Такой орган, как Счётная палата, должен формироваться исключительно палатами Федерального Собрания. Утверждения, что такой порядок формирования этого органа связан с рядом трудностей, не представляются убедительными. У исполнительной власти есть свои возможности для контроля за ходом исполнения федерального бюджета, а у законодательной власти должны быть свои.
В-третьих, предложено вернуть старый порядок замещения должности Председателя Конституционного Суда Российской Федерации и заместителей Председателя (которых теперь, напомним, два). Повторимся, ныне действующий порядок не снизил независимость Конституционного Суда как органа судебной власти, но с психологической точки зрения он не слишком удачен. Будет лучше, если сами судьи решат, кто из них наиболее авторитетен и достоин того, чтобы заместить должность Председателя.
Наконец, применительно к федеральному уровню, нормативно закрепить конституционно-правовой статус и место в системе разделения властей таких государственных органов, как Счётная палата Российской Федерации, система органов прокуратуры, система избирательных комиссий, Центральный банк Российской Федерации и др. Если не абсолютизировать принцип разделения властей, не понимать его слишком механистично, то, думается, можно допустить существование некоторых государственных органов, стоящих вне системы разделения властей. Но возможность этого, повторимся, должна быть закреплена на конституционном уровне.
При рассмотрении особенностей и проблем разделения властей в субъектах Российской Федерации тоже были сделаны выводы, указаны существующие проблемы, а также даны конкретные предложения по их решению.
К сожалению, на уровне субъектов Российской Федерации есть существенные искажения, касающиеся принципа разделения властей.
Основная проблема заключается в том, что законодательный (представительный): орган государственной власти субъекта Российской Федерации не может досрочно прекратить полномочия высшего должностного лица субъекта Российской Федерации (руководителя высшего исполнительного органа государственной власти субъекта Российской Федерации) самостоятельно. Конечное решение принимает Президент Российской Федерации, который может согласиться с законодательным органом и досрочно прекратить полномочия главы субъекта, но может и не сделать этого. Таким образом, законодательный орган лишён самого сильного рычага влияния на исполнительную власть - возможности досрочно прекратить её полномочия. А вот высшее должностное лицо субъекта Российской Федерации может распустить законодательный (представительный) орган государственной власти субъекта Российской Федерации «минуя» Президента. С точки зрения принципа разделения властей это серьёзный; недостаток, нарушение системы сдержек и противовесов, это явный-перекос в сторону исполнительной власти. Но с точки зрения здравого смысла это необходимо на нынешнем этапе развития-Российской Федерации, так как пока ещё нет нормальных политических, психологических и иных, условий для полноценного функционирования принципа разделения властей. К сожалению, органы государственной власти субъектов Российской Федерации необходимо ограничить в конституционных; полномочиях на нынешнем этапе развития; государственности субъектов Российской Федерации.
Нет никаких сомнений в том, что высшее должностное лицо субъекта Российской Федерации должно входить в состав высшего исполнительного органа государственной власти субъекта Российской Федерации и являться его председателем. Не должно быть случаев, когда наряду с главой субъекта есть высший исполнительный орган во главе с председателем (как, скажем, в Свердловской области, в некоторых других субъектах). Независимо от того, как называется высшее должностное лицо (губернатор, глава администрации, мэр), он должен возглавлять высший исполнительный орган государственной власти субъекта Российской Федерации, председательствовать на его заседаниях и нести ответственность за результаты его работы.
Система исполнительной власти в субъектах Российской Федерации не должна копироваться с федеральной системы, где Президент Российской Федерации существует наряду с Правительством. В ведении Российской Федерации и в ведении субъектов Российской Федерации находятся принципиально разные вопросы, а это должно, обуславливать и систему органов государственной власти. Если Президент Российской Федерации - это фигура политическая, представляющая Россию на международном уровне, обеспечивающая всю полноту государственной власти на всей территории Российской Федерации, то высшее должностное лицо субъекта Российской Федерации должно быть фигурой хозяйственной, фигурой, которая занимается исключительно исполнением (а активном смысле слова) законов. А посему глава' субъекта должен возглавлять высший исполнительный орган государственной власти субъекта.
Предложено нормативно закрепить, что законодательный (представительный) орган государственной власти субъекта Российской Федерации имеет одну палату. Может быть, это не совсем согласуется с политико-правовыми идеями Ш. Монтескье, который говорил о «регулирующей власти» и предлагал наделить ею особую часть законодательного корпуса, но, думается, принцип разделения властей на уровне субъектов Российской Федерации не будет искажён, если там (в субъектах) будут однопалатные законодательные органы. Хоть они и представляют население соответствующих субъектов Российской Федерации, их роль не так уж велика, потому что круг вопросов, который должен быть урегулирован законами субъектов, относительно узок. А значит, одной палаты для полноценного представительства населения субъекта достаточно. Что касается «регулирующей власти», то с этой ролью вполне справляется высшее должностное лицо субъекта Российской Федерации, который имеет право отклонить закон, принятый законодательным органом субъекта Российской Федерации.
Заключая, следует ещё раз повторить, что принцип разделения властей в Российской Федерации успешно действует, хотя и не лишён недостатков. Думается, настоящая диссертация на соискание учёной степени кандидата юридических наук может стать источником идей для устранения этих недостатков, а также источником идей, которые лягут в основу для дальнейшего совершенствования принципа осуществления государственной власти на основе её разделения на законодательную, исполнительную и судебную, который пока ещё далёк от совершенства и нуждается в дальнейшем улучшении.
Список литературы
1.Всеобщая декларация прав человека // Международные соглашения и рекомендации ООН в области защиты прав человека и борьбы с преступностью: Сборник международных документов. Вып. 1. М., 1989.
.Приложение к посланию Парламентской Ассамблеи Совета Европы о совершенствовании российского законодательства и правоприменительной практики // Права человека в России - международное измерение, М., 1995.
.Конституция Российской Федерации. Принята 12 декабря 1993 г. М., 2002.
.Барнашов А.М. Теория разделения властей: становление, развитие и применение. - Томск: Изд-во Том. Ун-та, 1998. - 102 с.
.Братусь Н. Субъекты гражданского права. М., 1950.
.Григонис Э.П. Теория государства и права. СПб., 2001.
.Григонис Э.П., Григонис В.П. Конституционное право России: Курс лекций. СПб., 2002.
.Иванов В.В. Принцип разделения властей в Конституции США 1787 г. и Конституции Франции 1791 г.: сравнительно-правовой-анализ. Государство и право. 2000. № 12.
.Керимов Д.А, Философские проблемы права. М., 2002.
.Конституционное право / Под ред. В.В. Лазарева. М.: Новый Юрист, 2008.
.Козлова Е.К, Кутафин О.Е. Конституционное право России: учеб. -4-е изд., перераб. и доп. М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2007
.Конституционное право России: учебник / Под ред. Н.А. Михалёвой. М.: Эксмо, 2006. - 864 с.
.Конституционный Суд как гарант разделения властей: сборник докладов. М.: Институт публичной политики, 2004
.Маркс К., Энгельс Э. Сочинения. М., 1970.
.Мишин А.А. Принцип разделения властей в конституционном механизме США. М.: Наука, 1984
.Монтескье Ш. Избранные произведения. М., 1955.
.Разделение властей / Отв. ред. М.Н. Марченко. М.: Юрайт-издат, МГУ, 2004.-
.Чиркин В.Е. Разделение властей: социальные и юридические аспекты // Советское государство и право. 2010.
.Чиркин В.Е. О некоторых проблемах реформы российской конституции // Государство и право. 2000. № 6. 9-10;
.Чиркин В.Е. Разделение властей: социальные и юридические аспекты // Советское государство и право. 2011№ 8. 5-6.
.Большой юридический словарь / Под ред. А.Я. Сухарева, В.Д. Зорькина, В.Е. Крутских. М.: РШФРА-М, 2008.
.Андреев А.В. Представительная власть в субъектах Российской Федерации: автореф. дисс. . канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2003. - 18 с.
.Баликоев З.В. Административно-правовой статус органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации (по материалам Республики Северная Осетия Алания): автореф. дисс. . канд. юрид. наук. -М., 2007.-26 с.
.Елисеев Б.П. Система органов государственной власти в Российской Федерации: дисс. . докт. юрид. наук. -М., 1998. 323 с.
.Жуков А.П. Ответственность органов исполнительной власти в системе разделения властей субъектов Российской Федерации: автореф. дисс. . канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2008. - 29
.. Зайцева И.В. Формы непосредственного парламентского контроля за органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации (на примере Дальневосточного федерального округа): автореф. дисс. . канд. юрид. наук. Владивосток, 2004. - 28 с.
.Ионова Е.В. Конституционно-правовой статус органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации: автореф. дисс. . канд. юрид. наук. Челябинск, 2007. - 26 с.
.Ишеков К.А. Конституционный принцип разделения властей в\ субъектах Российской Федерации: дисс. . канд. юрид. наук. Саратов, 2004. - 2Ö2 с.
.Контарчук М.С. Конституционно-правовой статус органов законодательной (представительной) власти субъектов Российской Федерации: сравнительный анализ: автореф. дисс. . канд. юрид. наук. М., 2005.-25 с.
.Курманов М.М. Законодательные (представительные) органы государственной власти республик в системе органов государства (компетенция, взаимодействие, ответственность): автореф. дисс. . канд. юрид. наук. - Казань, 2003. - 25 с.
.Пекарев А.Г. Федеральное вмешательство как система мер по обеспечению государственной целостности Российской Федерации: дисс. . канд. юрид. наук. М., 2006. - 311 с.
.Лещёва Е.С. Принцип разделения властей в системе органов государственной власти субъектов Российской Федерации: дисс. . канд. юрид. наук. М., 2009. - 241 с.