Типы и функции новообразований в прозе Т.Н. Толстой

Типы и функции новообразований в прозе Т.Н. Толстой

Введение

модный литература женщина лингвистический

Несколько последних десятилетий показывают значительные изменения в историческом сознании и новые тенденции в обществе, связанные с переосмыслением ставших уже традиционными направлений исследований и появлением новых интересов познания и стратегий.

Антропологизация знаний и ее ориентированность на микроуровневые исследования, междисциплинарность и образование новых предметных областей, «лингвистический поворот» - эти черты определяют сегодня лицо «новой» лингвистики. Кроме того, изменилась «антропологизация» понимания «культуры», позволяющее расширить ее определение и представить как реальное содержание обыденного сознания людей прошлых эпох, отличающееся массовым характером и большой устойчивостью ментального представления.

Символические системы, обычаи и ценности, психологические установки, стереотипы восприятия, модели поведения» изменяют и отношение к категории «социальный» - и в социальной категории наряду с классами, сословиями начинают изучаться социальные микроструктуры - семья, община, приход, пол и т.д.

Процесс антропологизации знаний, который в конце ХХ века затронул практически все сферы научного познания, выразился в стремлении выйти за рамки структурного подхода к изучаемым явлениям и попытке осмыслить их через призму человека. В лингвистике же названная тенденция проявилась в изучении языка во взаимосвязи с человеком, его сознанием, мышлением и духовной деятельностью в целом.

Этот взгляд на язык со стороны наук о человеке и его мире послужил новым источником познания человека, системы его верований, предрассудков, традиций, а также способствовал возникновению и развитию целого ряда междисциплинарных научных направлений (социолингвистики, этнолингвистики, лингвокультурологии, лингвострановения), в том числе принципиально новому - гендерной лингвистики.

Данная работа отражает проблему взаимосвязи языка и гендера. И темой данного дипломного проекта является «семантика оценки в именах существительных со значением лица женского пола в «модной» литературе конца ХХ начала ХХI веков».

Интерес к детерминантам гендерного сознания обусловливает необходимость соответствующих исследований в лингвистике. В любую эпоху и в любом обществе отношение к женщине, отраженное в языке, характеризует уровень культуры нации в целом. Полное и системное исследование гендерной картины мира, под которой понимается упорядоченная, относительно устойчивая и непротиворечивая, внутренне связанная и структурированная совокупность существующих в обыденном сознании ценностей, установок, идеалов, отражающих социокультурную дифференциацию пола, возможно, лишь путем постепенного и последовательного изучения ее фрагментов.

Актуальность темы исследования определяется слабой изученностью гендерных ценностей, составляющих важную часть социоментальной картины мира, в частности концепта женщина. Актуальность нашего дипломного исследования продиктована назревшей необходимостью детально рассмотреть литературные произведения русских женщин-прозаиков рубежа XX-XXI веков. Это актуально как в историко-литературном плане - введение в научный оборот новых артефактов - так и в теоретическом: в плане осмысления типологии и поэтики женской прозы в гендерном аспекте.

Изучение оценочной семантики наименований женщин в контексте гендерной культуры позволяет выявить и описать существующие в конкретном социуме критерии феминности, а также определить роль и место концепта женщина в системе гендерных ценностей русского социума и, в частности, в произведениях так называемой «модной» литературы.

Степень разработанности темы. Проблема дифференциации пола и асимметрия названных взаимоотношений издавна вызывала интерес как зарубежных (Аристотель, Ж.Ж. Руссо, И. Кант, Г. Гегель, А. Шопенгауэр, К. Маркс, З. Фрейд и др.), так и отечественных исследователей (В. Соловьев, В. Розанов, С. Булгаков, Н. Бердяев, Л. Карсавин, З. Гиппиус), принадлежавших к различным мировоззренческим направлениям. Каждое из учений предлагало свой способ разделения людей по признакам половой принадлежности, свой набор отличительных черт. Большой вклад в теоретическое обоснование гендерного подхода к истории сделан феминистскими исследователями Дж. Скотт, Н. Дэвис, Ш. Роуботэм, М. Лэйк и др. Это новое поколение постмодернистски ориентированных сторонников феминистской теории доказывает, что «пол» - социально-культурная конструкция и, собственные гендерные стереотипы и понимание гендерных ролей.

Становление и интенсивное развитие гендерных исследований в лингвистике приходится на последние десятилетия ХХ века, что связано со сменой научной парадигмы в гуманитарных науках под влиянием постмодернистской философии.

Признание приоритета языка привело к так называемому «лингвистическому повороту» в гуманитарных науках - истории, социологии, антропологии и др. Язык при таком подходе рассматривается как средство доступа к знанию о нелингвистических феноменах.

Смена взгляда на объект потребовала и новых методов, к числу которых относятся, в частности, контент-анализ, этнографические методы, психоаналитический анализ текста (глубинная герменевтика), квантитативно-эвристический анализ текста, нарративная семиотика, критический анализ дискурса и др.

Появляются новые источники анализа: от исследования художественного текста ученые приходят, с одной стороны, к изучению дембельских альбомов и дневников подростков, речи профессиональных сообществ, мужчин и женщин, субкультур, малых групп и- с другой - к описанию различных видов институциональной коммуникации, лингводиагностике и многим другим направлениям, цель которых - получение информации о говорящем субъекте.

Целью данной работы является анализ оценочной семантики наименований лиц женского пола в «модной литературе».

Достижение поставленной цели осуществляется путем решения следующих задач:

- выявление наименований женского пола, функционирующих в языке «модной литературы»;

разработать семантическую классификацию собственно-оценочных лексем с последующим распределением по ЛСГ;

выделить и систематизировать существительные со значением лица женского пола по признаку наличия или отсутствия аксиологической характеристики в их семантической структуре;

установить условия и причины формирования положительных или отрицательных компонентов в семантической структуре исследуемых слов;

определить критерии женственности и эталоны женского поведения, зафиксированные в русской языковой картине мира.

Объект исследования - существительные, номинирующие женщину, извлеченные из произведений «модной» литературы.

Это рассказы представительниц женской прозы конца XX - начала XXI в.в. - Татьяны Толстой, Дины Рубиной, Людмилы Улицкой, рассмотренные в гендерном аспекте и поднимающие основные вопросы экзистенциального бытия современной женщины.

Предмет исследования - оценочная семантика существительных со значением лица женского пола в произведениях «модной» литературы, позволяющая осмыслить в литературоведческом аспекте художественную реализацию гендера как социокультурного феномена.

Методологической базой данной работы, находящейся на стыке интересов ряда филологических дисциплин (гендерологии, лингвокультурологии), стал комплексный подход к анализу семантики и оценочности наименований лиц женского пола в языке «модной» литературы, определивший использование конкретных методов: метода компонентного анализа, предполагающего разложения значения на семантические составляющие, дополненного элементами дистрибутивного и контекстуального анализа.

Научная новизна связана с самой постановкой проблемы.

Научная новизна работы в том, что такое обобщающее исследование творчества указанных авторов с опорой па концептуальные установки гендерного анализа проведено нами впервые. Отдельные наблюдения над гендерной спецификой произведений «модной» литературы нашли отражение в работах: Т. Мелешко, М. Рюткенеп, И. Шаберт, М. Завьяловой, С. Охотпиковой, И. Трофимовой, Г. Прандт. Первым диссертационным исследованием по женской прозе, выполненным в гендерном аспекте под руководством профессора М.В. Михайловой стала кандидатская диссертация Т.А. Ровепской «Женская проза конца 1980-х - начала 1990-х годов (проблематика, мепталыюсть, идентификация)» (М: МГУ, 2001). Ключевое понятие «гендер» в теме диссертации отсутствовало, очевидно, в силу его непривычности в конце 1990-х годов.

Т. Ровенская подняла в своем исследовании такие вопросы, как развитие гендерных исследований в российском литературоведении; эволюция феминистской теории к тендерным исследованиям; анализ социального и культурного конструирования пола как предмет гендерных исследований; концепция языка, власти и телесности в постмодернистской философии и феминистской критике.

Правомерно обращение Т. Ровепской к социальной проблематике женской прозы, к художественному отражению кризиса маскулинности в образе героя, к рассмотрению концептов телесности и сексуальности т.д. Однако диссертация Т.А. Ровенской в большей степени носит культурологический характер.

Нами же рассмотрение существительных со значением лиц женского пола осуществлено на материале произведений «модной» литературы в гендерном освещении с использованием системного и функционального анализа; произведен комплексный анализ семантики, оценочности и характера функционирования имен лиц женского пола в языке «модной» литературы, определен круг сочетаемости ядерных существительных; реконструированы критерии эталона женственности, нашедшие отражение в семантике оценочных наименований женского пола. В семантике ядерных существительных в языке «модной» литературы выявлено преобладание различных аксиологических доминант, характеризующих состояние «быть женщиной», что обусловило специфику их сочетаемостных возможностей с именами прилагательными, которые опосредованно отражают различие в оценке женщины.

Для современных читателей «модная» литература соотносится с разными именами. Для одних - это Донцова; для других - Толстая; для третьих - Улицкая. Но наше понимание, что такое «модная книга», носит двойственный характер: модно то, что сделано «модными» лицами и изданиями.

Каждый слышал, да и сам, скорее всего, произносил выражение «модный роман», «модный поэт», «модное литературное направление». Смысл их опять-таки каждому ясен: речь идет о литературных явлениях. Вызывающих в данное слово широчайший и особый интерес, явлениях. О которых говорят все. Далее: эти выражения несут в себе оценочный смысл: на них лежит более или менее очевидная печать сниженной, подчас даже отрицательной оценки, в частности, они подразумевают, что интерес к этим явлениям имеет скоропроходящий, мимолетный характер.

Понятие о «модном» в литературе сложилось у нас еще в ХVIII веке. В эпоху А.С. Пушкина оно было уже очень широко распространено. И словосочетание «модный писатель», постоянно употребляемое в критике того времени, имело то же самое значение, что и в наши дни. Явление литературной моды за прошедшие полтора столетия приобрело принципиально иное значение и для литературы, и для самой жизни. Так, если сто пятьдесят лет назад в орбиту этой моды попадал весьма узкий круг людей (едва ли превышающий несколько тысяч), то сейчас, в эпоху всеобщей грамотности и образованности, в эпоху фантастического развития средств информации, «литературная мода» становится достоянием миллионов.

Критики употребляют слова «модный писатель» или «модный роман» преимущественно в ироничном или бранном смысле, обычно даже не пытаясь подойти к делу серьезно.

Между тем, на наш взгляд, проблема литературной моды весьма серьезна и существенна. Приобщаясь к «модному», люди испытывают радостное чувство того, что они идут в ногу с веком, не отстают от современности. Далее, когда мода уже охватила более-менее широкий круг читателей, она заражает своей массовостью: отключает его от исторических связей, хотя она нередко и обращается, вместе с тем, к какому-то периоду прошлого, также изолируя его от всего остального. Все это вполне объяснимо: история литературы представляет собой органическое развитие, а история моды - метания от донной крайности к другой.

В итоге, язык модной литературы начинает влиять на языковое сознание массового читателя. Лексемы, встречающиеся в произведениях данных авторов, широко используются в обиходной речи. Следовательно, изучение языка произведений представляет собой интерес для лингвистов.

Научно-практическая значимость работы заключается в возможности системно, с учетом междисциплинарных связей определить параметры нового аспекта литературоведческих исследований - гендерного, наметить пути анализа и интерпретации творчества современных женщин-прозаиков, а также использовать полученные наблюдения для ретроспективного рассмотрения проблемы. А также в возможности использования полученных результатов исследования в теоретических курсах по лексикологии русского языка, лексикографии (значения многих существительных конкретизированы и дополнены с помощью контекстологического анализа собранной картотеки).

Практическая значимость дипломного проекта заключается в возможности использовать его результаты в процессе преподавания спецкурсов и спецсеминаров, выявляющих гендерный аспект современного литературного процесса, в преподавании общего курса истории русской литературы.

Материалом исследования стали примеры, извлеченные из текстов произведений «модной» литературы.

Структура работы определяется логикой исследования в соответствии с поставленными задачами. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы, перечня источников и принятых в работе сокращений.

1. Гендерные тенденции в «модной» литературе конца ХХ начала ХХI веков

.1 Понятие «гендер»

Что подразумевается под понятием «гендер»? Гендер - один из факторов формирования социокультурной ситуации в обществе, который определяет одни черты как женственные, другие как мужественные (маскулинные), и развитие человека в члена общества и социокультурной среды не в последнюю очередь происходит посредством усвоения гендерных норм и знаний.

Однако с наступлением Нового времени появляются новые ноты в понимании «женского вопроса», хотя в целом либеральная теория этого времени «демонстрировала ограниченность в вопросе распространения эгалитарных прав на новые группы граждан: женщинами пренебрегали просто потому, что они женщины» 1.

Закрепленные в социальном менталитете эталоны женственности и стереотипы женского поведения (равно как и «мужские» стереотипы), их социокультурная оценка определяют специфику и своеобразие гендерной культуры. Будучи заложенными в социоментальной картине мира, гендерные представления находят отражение в языке народа.

Понятие «гендера» как социокультурной конструкции пола становится центральным в исторической науке и сегодня, наряду с категориями «класс», «раса», является ключевым в исторических исследованиях.

«Гендер, - пишет австралийский историк М. Лэйк, - подобно троянскому коню позволил нам влиться в поток традиционной истории, но не с намерением добавить к ней свои исследования, а со стремлением переписать ее».

Однако исследования, в фокусе которых находится гендер - социокультурный конструкт, связанный с приписыванием индивиду определенных качеств и норм поведения на основе его биологического пола, - относительно новая отрасль гуманитарного знания. Интерес отечественных ученых к гендерной проблематике часто связывают с наступившей открытостью российского общества в постсоветский период или с влиянием идей феминизма. Эти факторы, безусловно, важны, но существуют, на наш взгляд, и более глубокие причины.

Новое понимание процессов категоризации, отказ от признания объективной истины, интерес к субъективному, к частной жизни человека, развитие новых теорий личности, в частности теории социального конструктивизма, привели к пересмотру научных принципов изучения категорий этничность, возраст и пол, интерпретировавшихся ранее как биологически детерминированные.

Новый подход потребовал и применения новой терминологии, более точно соответствующей методологическим установкам исследователей, что и стало причиной введения в научное описание термина гендер, призванного подчеркнуть общественно конструируемый характер пола, его конвенциональность, институциональность и ритуализованность.

Этот подход естественно стимулировал изучение лингвистических механизмов проявления гендера в языке и коммуникации. В этом же направлении подталкивала ученых и феминистская критика языка, которую

ряд исследователей относит к одной из составляющих постмодернистской философии.

Во второй половине ХХ века появление новых социально-философских теорий происходило параллельно с демократизацией западного общества. Студенческая революция 1968 года, активизация феминизма способствовали ускоренному распространению целого ряда идей. К их числу относится и осознание социальнокультурной обусловленности пола. «Новое женское движение» в США, вступившее в борьбу с патриархатом, стимулировало научное осмысление гендерной концепции и в значительной степени способствовало ее распространению в целях политической борьбы.

С конца 60-х годов ХХ века в языкознании (главным образом в США и Германии) возникает направление, названное феминистской критикой языка, или феминистской лингвистикой. Это направление существует и сегодня, но в более взвешенном состоянии, пройдя типичную для начального этапа «алармистскую» стадию, когда высказывались радикальные утверждения, многие из которых впоследствии не подтвердились или подтвердились частично.

Феминистская лингвистика подвергла критике язык за его андроцентричность, т.е. ориентированность не на человека вообще, а на мужчину. Язык был обвинен в сексизме - дискриминации по признаку пола, которой подвергаются женщины. Дискриминация выражается в преобладании мужских форм в языке, вторичности и объектности женщин, совпадении во многих языках понятий «человек» и «мужчина», преобладании в обозначениях женщин негативных оценок и т.п.

Представительницы феминистского направления утверждали также, что пол является определяющим фактором коммуникации. Феминистская лингвистика открыто провозглашала свою политическую ангажированность и стремление не только вскрыть следы патриархата и сексизм языка, но и преодолеть их, реформировав язык.

В основе рассуждений лежала гипотеза лингвистической относительности Сепира-Уорфа: язык структурирует и направляет мышление, поэтому сознание человека в значительной мере определяется особенностями языка. Феминистская лингвистика предложила многочисленные рекомендации по реформированию языка3. Алармистский этап постепенно сменился более взвешенным подходом.

Наряду с изучением дискриминации женщин в языке возникли другие направления исследований: социолингвистическое, психолингвистическое, лингвокультурологическое изучение гендера.

Особое направление составляют мужские исследования (men studies), призванные дать ответ на вопросы, как конструируется обществом мужественность, какие типы мужественности существуют в данной культуре в данное время, как это сказывается на поведении людей, каковы нормы и требования к мужчинам и т.п. Все эти направления, за исключением последнего, возникшего несколько позже, развивались почти в одно время, воздействуя друг на друга.

Например, социолингвистические труды В. Лабова в семидесятые годы представили важное доказательство социальной природы гендерных различий в использовании языка. Вывод Лабова имел чрезвычайно важное значение, так как он опровергает гипотезу природной обусловленности различий в речи и использовании языка у мужчин и женщин. Лабов показал, что различия в произношении не носят абсолютного характера. Существует лишь более высокая вероятность того, что один вариант предпочтут женщины, а другой - мужчины. При этом предпочтительность зависит от социальной группы, общественных ожиданий и других социальных, а не природных факторов.

Сегодня можно говорить о существовании собственно гендерных исследований, изучающих оба пола, а точнее - процесс социального конструирования различий между полами. Гендер считается институционализованным и ритуализованным социокультурным конструктом - одним из параметров социальной идентичности индивида. Общественные институты (армия, школа, церковь и т.д.) поддерживают различия, придают им статус нормы и интерпретируют как природно обусловленные. Общественные ритуалы также создают гендерную асимметрию - в одежде, повседневном обиходе и символике.

Гендер как продукт культуры отражает представления народа о женственности и мужественности, зафиксированные в фольклоре, сказках, традициях и, разумеется, в языке. В коллективном сознании присутствуют гендерные стереотипы - упрощенные и заостренные представления о свойствах и качествах лиц того или иного пола.

В самом общем плане исследование гендера в языкознании касается двух групп проблем. 1. Язык и отражение в нем пола. Цель такого подхода состоит в описании и объяснении того, как манифестируется в языке наличие людей разного пола (исследуются в первую очередь номинативная система, лексикон, синтаксис, категория рода и т.п.), какие оценки приписываются мужчинам и женщинам и в каких семантических областях они наиболее заметно / отчетливо выражены. 2. Речевое и в целом коммуникативное поведение мужчин и женщин, где выделяются типичные стратегии и тактики, гендерно специфический выбор единиц лексикона, способы достижения успеха в коммуникации, предпочтения в выборе лексики, синтаксических конструкций и т.д. - т.е. специфика мужского и женского говорения. При изучении речевого и в целом коммуникативного поведения также учитывается гендерный фактор.

Однако в последние годы его роль не считается столь радикальной, как это было на начальном этапе. Гендер рассматривается как один из параметров, при помощи которого в общении конструируется социальная идентичность говорящего. Как правило, он взаимодействует с другими параметрами - статусом, возрастом, социальной группой и т.п. В науке пока не сложилось единой концепции исследования гендера в коммуникации. Одной из наиболее известных работ в этой области стал труд Деборы Таннен «Ты меня просто не понимаешь. Женщины и мужчины в диалоге».

Автор анализирует коммуникативные неудачи в общении лиц разного пола и объясняет их разными требованиями, предъявляемыми обществом к мужчинам и женщинам, а также спецификой социализации в детском и подростковом возрасте, когда общение происходит преимущественно в однополых группах. Под воздействием этих факторов у мужчин и женщин вырабатываются разные мотивы поведения, разные стратегии и тактики общения. Речевое поведение мужчин, как правило, нацелено на достижение и сохранение независимости и высокого статуса. От женщин общество ожидает неконфликтности, уступчивости, эмоциональности. Эти различия ведут, согласно концепции Д. Таннен, к различиям в целях общения и в интерпретации высказываний. Одни и те же высказывания могут интерпретироваться с позиции статуса или с позиции поддержания взаимосвязи, солидарности и помощи. Произнося одни и те же фразы, мужчины и женщины могут руководствоваться разными мотивами и по-разному интерпретировать слова собеседника. Например, оказание помощи можно истолковать как проявление солидарности и укрепление взаимосвязи. Но можно увидеть в помощи и намек на то, что помогающий (-щая) демонстрирует свое превосходство и пытается доминировать в отношениях.

Кроме того, в каждой культуре существуют традиции и ритуалы общения, не одинаковые для мужчин и женщин. Так, во время застолья слово чаще предоставляется мужчинам. Вряд ли женщина исполнит роль тамады. В этой связи Д. Таннен говорит о гендерлекте - социально и культурно обусловленных особенностях общения мужчин и женщин.

Теория гендерлекта не нашла общей поддержки в лингвистике, однако надо признать, что модель, разработанная Д. Таннен, обладает объяснительной силой, о чем свидетельствует высокая популярность этого труда - он переведен более чем на 30 языков и постоянно переиздается. Большой интерес представляет исследование гендера в профессиональной коммуникации. Так, в результате длительной работы немецких лингвистов по исследованию гендерной специфики профессионального общения установлено, что мужчины и женщины обнаруживают тенденции к разным стилям ведения полемики. Мужчины реже соглашаются с критикой, чаще прибегают к иронии, ссылкам на авторитеты, используют меньше речевых средств, выражающих неуверенность, и в результате производят впечатление более компетентных и уверенных в себе и своей правоте специалистов, т.е. более успешно добиваются так называемого «статуса эксперта».

До относительно недавнего времени гендерная составляющая существовала и осознавалась в виде «горизонтального» (и в этом смысле второстепенного) параметра традиционных социальных расслоений и измерений, то в настоящее время гендер, по справедливому замечанию А.А. Клецина (1997), вместе и одновременно с возрастной составляющей начинает претендовать на статус «вертикального».

Зарождение «гендерного» направления в лингвистике во второй половине ХХ века связывается с именем американского ученого Р. Лакоффа, указавшего на специфику женского речевого поведения, которое вызывает в культурном американском контексте восприятие женщины как беспомощного, слабого существа.

В отечественной науке отмечается рост публикаций, посвященных различным аспектам гендерной проблематики. Возрастает стремление исследователей описать отечественную гендерную культуру, выявить закономерности ее функционирования, реконструировать ее близкое и отдаленное прошлое, понять настоящее.

Антропологизация исследований, стремление поставить человека и его опыт в центр исследования, переход на микроуровень нашли отражение и в расширении «территории исследования» за счет включения в него таких сфер, которые связаны с деятельностью женщин. Доминировавшие до недавнего времени истории событийная, политическая, экономическая, избиравшие в качестве своих исследовательских объектов «видимые», «неподвижные» пласты истории, абсолютно игнорировали ту часть жизни общества, которую принято называть «приватной» и где традиционно доминировали женщины.

Такое исключение женщин из поля зрения исследователей было обусловлено исторически: на протяжении столетий женщины устранялись из публичной жизни и властных сфер, что делало их практически «невидимыми». Более того, большинство мыслителей, от античности до Нового времени, считали, что положение женщины обусловлено ее биологической природой, и, употребляя понятие «человек», имели в виду мужчину. Это представление становится настолько общепринятым, что даже в наши дни мы слышим его отголоски - словно «проказа и прокаженные исчезли, но осталась сама структура» (М. Фуко).

Современные исследователи связывают подчиненное положение женщины в обществе с гендерным разделением труда, начало которому было положено в период перехода от охоты и собирательства, предполагавших равное участие мужчины и женщины в хозяйстве, к земледелию и скотоводству, усиливших роль мужчины и закрепивших стереотипы «мужчины-добытчика» и «женщины-хранительницы очага». Социальное неравенство, имущественные интересы и властные отношения нашли отражение в гендерной стратификации общества.

Андроцентристский (от греч. аndros - «мужчина») подход культивировался в обществе со времен античности, где женщина не являлась субъектом гражданского права, поскольку считалась неспособной выйти за рамки своего природного предназначения и соответственно частно-семейной сферы существования. Так, «в античности женщины [и дети] жили совершенно удаленно [от мужчин]. Они редко показывались в общественных местах, оставались в своих комнатах, редко ели со своими мужьями… они редко проводили вместе дни». 4

В новейших исследованиях по проблемам «язык - гендер - культура» ставятся такие вопросы, как языковая и социокультурная дифференциация пола, существование сходств и различий в доминантах гендерного сознания у носителей различных языков, социально-этнические нормы, формирующие гендерные представления, ценности и установки в социоментальной картине мира. Что касается самого термина «гендер», то надо отметить, что он не имеет в русском языке адекватного эквивалента, его написание и произнощение скалькировано с английского языка.

Следует учитывать, что категория «гендер» с самого начала носила междисциплинарный характер, связанный с теми разнообразными сферами и влияниями, которые накладывались на факт принадлежности человека к биологическому полу, - социально-политическими, культурными, экономическими, психологическими (статус в обществе, отношение к власти, карьера, заработная плата, культурные стереотипы поведения, характер труда, особенности психики и т.п.).

С момента введения в научный оборот «гендер» был призван исключить «биологический и психический детерминизм, который постулировал неизменность условий бинарной оппозиции мужского и женского начал» 18

В англо-русском словаре В. Мюллера можно увидеть, что гендер имеет два значения. Первое - «грамматический род» и второе - «пол», как шутливое обозначение. В словаре С. Ожегова категория рода имеет, кроме значения грамматического класса слов (мужской, женский, средний род) и разновидности чего-либо или направления деятельности, также и обозначение ряда поколений (а в системе животных - объединение нескольких видов).

В Американском словаре наследия английского языка слово «гендер» Другое значение «классификация пола. «Пол» в том же Американском словаре можно обнаружить еще одно значение «гендер» - представление. Термин «гендер» понимается как представление отношений, показывающее

определено, в первую очередь, как классификационный термин, в том числе и как морфологическая характеристика («грамматический род»).

Другими словами, гендер конструирует отношения между одним объектом (или существом) и другими, ранее уже обозначенными классом (группой), это отношение принадлежности.

Таким образом, гендер приписывает или закрепляет за каким-либо объектом или индивидом позицию внутри класса, а значит, и позицию относительно других, уже составленных классов. Следовательно, гендер - социальное отношение, не биологический пол, а представление (репрезентация) каждой индивидуальности в терминах специфических социальных отношений.

Если говорить о гендере в широком смысле, то термин в себя включает сложную систему. Иными словами. Это-конструкция концептуальная и основанная на опыте, индивидуальная и общественная, физическая и духовная, а также политическая. То есть она является отражением жизни в мире, создавшем нас не просто людьми. Но всегда мужчиной или женщиной; в мире, где любое различие или разделение находятся в системе строгих иерархических и доминирующих отношений. Именно гендерные установки отражают в известном смысле «стратегию» системы пол-гендер и указывают, кем мы должны быть: женщиной или мужчиной, девочкой или мальчиком. Рождаясь.

Люди женского и мужского пола сразу попадают в сложившуюся систему отношений, где женщинам отведена пассивная роль, а мужчинам активная. При этом значимость активного (мужского) всегда выше пассивного (женского) в соответствии с иерархией отношений. В последнее время гендер рассматривают как целый комплекс понятий. И то, что гендер не имеет окончательного и однозначного определения не недостаток или проблема, а скорее, особенность самого понятия.

Сложность заключается в том, что здесь прослеживается взаимосвязь действия и мышления, которые не могут быть разъединены. Вместе с тем приходится констатировать, что попытки заполнить пробелы, существующие в знаниях по данным вопросам, предпринимаются в основном в социологических исследованиях, а в отечественной лингвистике подобные исследования единичны.

Так, гендерные стереотипы в русской паремиологии рассматриваются в работе А.В. Кирилиной (1997). Термин «гендер» с самого начала принадлежал только лингвистике. В англо-русском словаре В. Мюллера «гендер» имеет два значения: первое для обозначения грамматического рода, второе для обозначения пола в его шутливом смысле. Впервые термин «гендер» в его новом, не грамматическом смысле, использовал психолог Роберт Столлер в 1968 году. Он сделал это для различения «маскулинности» (мужественности) и «фемининности» (женственности) как социокультурных характеристик «мужского» и «женского». «Мужское» и «женское» при этом выступили биологической базой природного различения мужчин и женщин. То, что понятие гендера переосмыслил и ввёл в научный оборот психолог, отнюдь не случайно.

Уже в известной книге Отто Вейнингера «Пол и характер», увидевшей свет в 1903 году, автору открылось «главное - бисексуальность каждого человеческого существа, наличность в нём в разных пропорциях и мужских, и женских черт характера», что «поставило Вейнингера в ряд виднейших исследователей человеческой природы».5

Непрямая зависимость мужских или женских черт характера от биологического пола уже выводила исследователей на размышления о «природе» маскулинности (мужественности) и фемининности (женственности).

Психология, история, социология, этнография были первыми дисциплинами, подготовившими обоснование категории гендера как междисциплинарного понятия, сделали его респектабельным в системе научного знания.

Попытка воссоздания национального образа женской внешности в русской культуре по данным языка предпринята в монографии В.М. Богуславского (1994). Концепт «женщина» в русской фразеологии получил освещение в работе В.Н. Телия (1996). Система наименований женщины в русском языке ХVIII века явилась объектом изучения В.В. Демичевой.

.2 Особенности развития «модной» литературы конца ХХ начала ХХI веков

Современная «модная» (женская) проза активно заявила о себе в конце 1980-х начале 90-х гг. И до сих пор дискуссии о ней не умолкают.

Существуют разные точки зрения на вопрос о том, имеют ли право тексты, написанные женщинами, рассматриваться как самостоятельная область словесности. Для осмысления явления женской прозы с середины 90-х годов в литературоведении начинает использоваться термин «гендер». «Гендерные исследования в различных областях показали, что тот набор поведенческих и психологических характеристик, который традиционно расценивался как исконно женский или исконно мужской, зачастую являет собой не что иное, как поло-ролевой стереотип, социокультурный конструкт. Употребление этого понятия переносило акцент на взаимодействия между полами с учетом всей сложности их биологических, психологических, социальных и культурных особенностей» 6.

Гендерный подход в науке основан на идее о том, что важны не биологические различия между мужчинами и женщинами, а то культурное и социальное значение, которое этим различиям придает общество. Основой гендерных исследований стало выявление разницы в статусах, ролях и иных аспектах жизни мужчин и женщин и, главное, анализ феноменов власти и доминирования, утверждаемых в обществе через тендерные роли и отношения. Теория гендера позволяет по-новому интерпретировать произведения художественной литературы, где наглядно и глубоко воплощаются мужской и женский взгляд па мир (гендерная картина мира), на взаимоотношения полов, а также осветить проблему женского творчества, которая и по сей день считается значимой и обретает новые перспективы в связи с успехами гендерологип. Наиболее интересна в этом плане современная проза («модная» литература), отражающая сегодняшний гендерный статус женщины и мужчины, особенности гендерного поведения, гендерные конфликты наших дней.

Выделение «женской прозы» в контексте современной литературы обусловлено несколькими факторами: автор - женщина, центральная героиня - женщина, проблематика так или иначе связана с женской судьбой. Немаловажную роль играет и взгляд на окружающую действительность с женской точки зрения, с учетом особенностей женской психологии. «Женская проза» официально была признана литературным явлением в конце ХХ века и сегодня выделяется как устойчивый феномен отечественной литературы. Творчество писательниц анализируется, публикуются специальные исследования, рассматривающие различные аспекты женской прозы, проходят дискуссии, собираются конференции. Явление исследуется филологами, историками и социологами. Решаются вопросы о том, существуют ли особые женская эстетика, женский язык, женская способность письма. Но, в основном, исследователи приходят к выводу о том, что в «женской прозе» происходят те же самые процессы, что и в остальной литературе, процессы, направленные на поиск новых отношений в искусстве и новых приемов их фиксации.

Многие критики (Н. Габриелян, М Абашева и др.) считают, что вести речь о женской литературе нужно не в контексте «деления» литературы на мужскую и женскую, а лишь подразумевая расширение литературного наследия за счет утверждения самобытности и творческой индивидуальности пишущих женщин.

О. Гаврилина связывает понятие «женская литература» с двумя основными значениями: «…в широком смысле - это все произведения, написанные женщинами, вне зависимости от того, придерживается ли автор в своем творчестве позиций феминизма или следует патриархальным традициям. И в узком понимании - это круг текстов, в основе которых лежит собственно женский взгляд на традиционные общечеловеческие проблемы (жизни и смерти, чувства и долга, взаимоотношения человека и природы, семьи, и многие другие)»7. То, что на литературном горизонте появились такие талантливые и разные писательницы, как Татьяна Толстая, Людмила Улицкая, Татьяна Устинова, Дина рубина и др., сделало актуальным вопрос о том, что такое «женская литература» и как она вписывается в контекст современной литературы в целом. Появляются разнообразные формы «женской прозы», среди которых наиболее часто используемы социально-психологический, сентиментальный роман, роман-жизнеописание, рассказ, эссе, повесть.

Свойством современности можно считать повышенную публицистичность, злободневность, усиленную экспрессивность женской прозы. Отличительной особенностью является и то, что большое значение приобретают в произведениях писательниц вопросы, связанные с мечтой, счастьем, любовью и детством. Появляется новый тип героя и новая реальность, неповторимый художественный мир. Новая проблематика и поэтика обусловили создание произведений, где женщина выступила главным действующим лицом, а не только выразителем авторской идеи. Сегодня можно говорить о том, что русская женская проза выделилась как устойчивый значимый феномен современной литературы, вызывающий глубокий интерес среди читателей и критики, благодаря своим высоким творческим достоинствам.

Мотив дома, семьи является центральным в творчестве Людмилы Улицкой. «Природа её произведений такова, - пишет М. Золотоносов, - что всё в них постоянно колеблется между семейным (по образцу XIX века) и женским романом современной поп-культуры, в котором выражены «женские мечты» и даются перечни типовых обид и желаний. Улицкая адаптирует классическую романную форму к современным привычкам «лёгкого потребления», переводит её на язык сегодняшней культуры». 8

Анализируя произведения Дины Рубиной, Татьяны Толстой, Людмилы Улицкой, Татьяны Устиновой, мы подчеркиваем, что это наиболее крупные имена, вошедшие в большую литературу, яркие творческие индивидуальности, относимые к одному периоду современной женской прозы. Разница в возрасте позволила авторам располагать разным жизненным опытом, что несомненно сказалось на гендерной специфике их творчества. В литературе они начали работать и разное время, представляя разные традиции. Интерпретация их произведений в гендерном аспекте будет интересна для широких кругов читателей и учащейся молодежи, будет способствовать ее нравственно-эстетическому воспитанию.

Женская проза отражает характерные черты современного искусства, подводит итоги эстетическим исканиям всего столетия, своими художественными экспериментами и стилевыми открытиями намечает перспективу культуры будущего. Русская женская проза отражает страстный мучительный поиск идеала, поскольку это - главный смысл творчества каждого истинного художника слова. Любые пути раскрытия типологии женского творчества будут способствовать более глубокому проникновению в природу женского творчества, что и составляет задачу современной науки о литературе. Исследование специфики женской прозы будет способствовать ее дальнейшему утверждению и развитию в русле литературного процесса.

2. Категории оценки и ее лингвистический статус

модный литература женщина лингвистический

Ценностные представления присущи каждой культуре. Они отражают миропонимание и мировоззрение народа. Каждая национальная культура характеризуется особым видением мира. И как следствие, индивидуум, выросший в этой атмосфере, также наделен им.

Ценностная картина мира социума включает определенный набор и иерархию ценностей. Которые выражаются в оценках, а также предполагает наличие оценочных стереотипов и норм, оценочной шкалы и ориентиров оценки. Различные типы ценностей, их пересечение и конфликт закрепляются в языковой картине мира. Группировка ценностей способна выступать отличительным признаком культуры. Основным способом отражения системы ценностей в языке признается категория языковой оценки (Вольф 1985; Арутюнова 1988, 1999; Телия 1986; Богуславский 1994). Аксиологический подход у языковым единицам помогает реконструировать ценностную картину мира в ее национальных вариантах.

В результате взаимодействия с окружающим миром происходит его познание и оценка и формируется ценностное видение мира. Наиболее ярко ценностная картина мира представлена в лексике и словообразовании. Благодаря словообразованию можно понять.

Какие ценности удерживают сознание. Мир оценок всеобъемлющ и многогранен. Один и тот же объект может быть предметом самых разнообразных оценок. Вместе с тем оценки отличаются селективностью: они вычленяют и фиксируют то, что становится важным с точки зрения общественных потребностей. Оценка - это результат определенного уровня развития общества, познания, самопознания.

По И.И. Ивину оценка на уровне высказывания характеризуется соотнесенностью с логическими формами суждения, с эмоциональными формами выражения, с определенным понятийным содержанием (которое выступает в форме представлений о нормах, стандартах, стереотипах), с национальной культурой, системным характером представленности в сознании.

2.1 Структура оценки

В логике оценку рассматривают как разновидность модальной рамки, которая наслаивается на содержание и сообщает о ценностном отношении субъекта речи к предмету сообщения. Оценочную модальность представляют в виде формулы А r В, где А представляет субъект оценки, В-ее объект, а r - оценочное отношение, которое имеет значения «хорошо / плохо» (Ивин 1070: 12). То есть главными элементами оценочной модальной рамки являются ее субъект и объект. Связанные оценочным предикатом.

Под субъектом оценочной структуры подразумевается лицо. Часть социума или социум в целом, с точки зрения которого производится оценка. Субъект дает оценку на основании имеющейся в его «картине мира» шкалы и соответствующих стереотипов.

Объект оценки - это лицо, предмет, событие или положение вещей, к которым относится оценка. Объектом оценки может быть все, что им способно стать: практически весь универсум в человеческом сознании ценностно окрашен.

Предикат r в формуле А r В, на которой основывается структура оценки, обладает рядом свойств, отражающих специфику оценочного отношения субъекта к объекту. В языке r может быть представлен разнообразно: как словами (хороший, плохой, умный, глупый, нравиться, одобрять, презирать, молодец, негодяй и т.д.), так и семантикой высказывания в целом.

Неотъемлемой частью структуры оценки, в основании которой лежит сравнение, является аксиологическая шкала, как способ градуированного сравнения однородного класса объектов, обладающих определенным признаком относительно стандарта или нормы. Зона «нормы» соотносится с той частью шкалы, на которой помещаются стереотипные представления о данном объекте с соответствующим признаком. Примечательно, что в области аксиологических понятий норма лежит не в серединной части шкалы, а совпадает с ее позитивным краем. И оценочные предикаты образуют бинарную оппозицию: «норма-не норма» (отклонение от нормы): хороший означает соответствующий норме, плохой сигнализирует об отклонении от нормы (Арутюнова. 1996: 181).

Таким образом, аксиологическую шкалу можно представить следующим образом: в центре шкалы лежит область положительной оценки, то есть норма, справа и слева от нее находятся области отрицательной оценки. Выражающие. Соответственно, избыточную или недостаточную степень признака. Зона «нормы» - это положение, соотносимое с позитивной оценкой социума и предписываемое предмету оценки его представителями. В ней отражаются признаковые характеристики как стереотипа, так и эталона оцениваемого объекта. Отношение к норме является критерием объективности ценностного суждения, что позволяет устранить или ослабить роль субъективного фактора в оценке.

Зоны «плюса» и «минуса» на оценочной шкале естественного языка не обнаруживают полной симметрии. Оценка «хорошо» может означать как соответствие норме, так и превышение ее, в то время как оценка «плохо» всегда означает отклонение от нормы. Слова из семантической области «среднего» также имеют тенденцию перехода в сферу» - «; ср.: так себе, средний, обычный, заурядный, посредственный и т.п. Норма слабо представлена в лексике, тогда как конечные фланги градационной шкалы изобилуют экспрессивными синонимами.

Тем не менее, существование нормы в языковых структурах проявляет себя через констанцию плохого как «не нормы». Зато отклонение от нормы в сторону увеличения признака как отрицательного, так и положительного. Язык может рассматривать как сдвиг в сторону «хуже» (Вольф 1985: 55).

Помимо вышеперечисленных элементов оценочной структуры модальная рамка оценки включает, как правило, скрытно-оценочные стереотипы и основание оценки.

Оценочный стереотип составляет стандартные признаки для соответствующих классов объектов. На шкале оценочные стереотипы соотносятся с зоной нормы. Представления о стандартных признаках оценочного стереотипа являются общими для всех или большинства членов данного социума.

Оценочные стереотипы включают собственные свойства предметов, образующие наборы стандартных признаков + стереотипное представление о социально обусловленном месте объекта в системе ценностей. Релевантным для оценки является второй компонент стереотипа.

Позицию в системе ценностей может занимать признак как таковой, который в самой своей семантике имеет оценку, например, грязный (» - «) - грязнуля, многие поведенческие признаки человека: распутный (» - «) - распутница и т.п. Не имеют стереотипов общие и аффективные оценки, поскольку они не соотносятся с признаками объектов и не предполагают классификации. Хотя в некоторых ситуациях аффективы подразумевают некий набор частных признаков, каузирующих оценку. (Вольф 1985:61).

Основание оценки - это ее мотивация или оценочный признак. Основания оценки меняются с течением времени и зависят от изменения критериев оценки, стандарта класса (стереотипных, эталонных представлений). Именно основание оценки является базой многочисленных классификаций оценок.

2.2 Природа оценочного значения

Для проведения различий между оценками и тем, что ими не является, в научной литературе (Ивин 1970; Вольф 1985; Арутюнова 1999) используется противопоставление: «оценка - описание», «оценивать - описывать».

Следовательно, оценка противостоит дескрипции, которая фиксирует воспринимаемые человеком черты объективного мира. Сферы действия оценки и дескрипции как будто бы противоположны во всех отношениях. Сущность дескрипции - это достоверно представить существующее или одно из возможных дел; сущность же оценки - сообщение о том, что описанное положение квалифицируется субъектом речи как хорошее или плохое. Дескрипция направлена на объективность и независима от субъекта речи; оценка, будучи порождением ментального мира, находится в тесной взаимосвязи и субъектом речи. Дескрипция стремится описать собственные свойства предметов внешнего мира, тогда как оценка, оперируя понятиями нормы (стандарта, эталона, стереотипа) рассматривает эти свойства с ценностных позиций потребностей субъекта. Дескрипция ориентирована на реальность и стремится максимально приблизиться к ней, эксплицируя все многообразие существующих в природе причинно-следственных отношений.

Истинность дескритивного содержания может быть проверена путем соотнесения с действительностью. Оценка имеет двойственный характер: с одной стороны, она обращена к «идеализированной картине мира», формируемой ценностями и нормами. А с другой_ к действительности, поскольку мотивы и критерии оценки задаются фактическими свойствами предметов.

Мотивы оценок всегда объективны. Но они «не находятся с самой оценкой ни в каузальных отношениях, ни в отношении логического вывода»: одни и те же мотивы могут служить основаниями для разных оценок (Арутюнова 1999: 181).

Иначе говоря, между основанием оценки и самой оценкой отсутствует непосредственная связь, хотя они и находятся в постоянном эмпирическом взаимодействии в сознании людей. Оценка применима ко всему, что человек считает благом: хорошо - значит соответствовать идеализированной модели макро0 или микромира; плохо - значит не соответствовать этой модели по одному из присущих ей параметров. Зону же «безразличного» (неоцениваемого) составляет «вовсе непричастное к идеализированному представлению о жизни на земле» (Арутюнова 1999: 180-181).

Мир ценностей формируется под воздействием внешнего мира, но составляющие его компоненты детерминируются человеком. Оценивается то, что представляется необходимым ему физически и духовно. Таким образом, между оценочным предикатом и объектом оценки всегда стоит человек.

Любая оценка подразумевает ценностное отношение между субъектом и объектом. Поэтому важнейшей особенностью семантики оценки является то, что в ней всегда присутствует субъективный фактор, тесно взаимодействующий с объективным.

Субъективный компонент предполагает положительное или отрицательное отношение субъекта оцеки к ее объекту (иногда его представляют в виде оценочных модусов «хорошо / плохо». «одобрение / неодобрение», «ценить/не ценить», «нравится/не нравится» или модусов эмотивности «снисхождение», «презрение», «пренебрежение», «порицание», «осуждение» и т.п.), в то время, как объективный компонент оценки ориентируется на собственные свойства предметов или явлений, на основе которых выносится оценка. В высказываниях субъективный и объективный аспекты могут быть разделены. Так часто субъективное отношение передается предикатами сенсорной оценки (очаровательница, обольстительница, очаровашка, милашка), обозначающими отношения между объектами внешнего мира и вызываемыми ими состояниями человека. Они отсылают к некоторому свойству объекта (предметы, лица), которое стимулирует в человеке определенную психологическую или физиологическую реакцию.

Способностью обозначать субъективное отношение обладают аффективные слова - тогда, когда эти слова и теряют свой дескриптивный смысл, а именно при непосредственной коммуникации. Отрыв от свойств референта более характерен для отрицательной оценки. «Окончательный отрыв от действительности превращает отрицательную оценку в ругательство…Ругань выражает только отрицательное отношение говорящего к объекту оценки (обычно к адресату). Она не нуждается ни в основании, ни в критерии оценки» (Арутюнова 1999:51).

Следует отметить, что противопоставление субъекта / объекта в структуре оценки и субъективность / объективность в ее семантике - явления разнопорядковые. И субъект, и объект оценки предполагают наличие субъективного и объективного факторов, которые находятся в сложном взаимодействии (Вольф 1985). Так субъект, оценивая предметы или события, опирается, с одной стороны, на свое отношение к объекту оценки («нравиться/не нравится»), а с другой стороны, на нормативные, стереотипные представления об объекте и шкалу оценок, на которой расположены присущие объекту признаки. «Нормы строятся на упрочении связи между мотивами оценки и самой оценкой. Отношение к ним дает наиболее объективное основание для ценностного суждения, способное устранить или ослабить роль субъективного фактора» (Арутюнова 1999: 181). Объект оценки. В свою очередь, также вбирает в себя субъективные (субъектно-объектные отношения) и объективные (свойства объекта) признаки.

В языковых средствах, приписывающих объекту те или иные свойства, оценочный и дескриптивный компоненты неразрывно связаны и во многих случаях неразделимы. Это относится как к семантике отдельных слов, так и к целым высказываниям, содержащим оценку.

Соотношение субъективного (идеального) и объективного (действительного) является основной проблемой, вокруг которой разворачиваются споры о сущности и природе оценочных суждений. В истории изучения оценки выделяются два основных направлений, одно из которых опирается на представление о том, что ведущая роль в оценке отводится субъекту, определяющему свое отношение к объекту, а другое считает основным для оценки свойства объекта (Вольф 1985; Арутюнова 1988; Ивин 1970). Несмотря на то, что идеи данных направлений развивались преимущественно в сфере этических теорий, многие из положения являются существенными для изучения оценки с позиций языка.

Итак, первое направление нашло свое наиболее явное выражение в концепциях эмотивизма, где оценочное значение рассматривается непосредственно как выражение эмоций субъекта, как отношение субъекта к объекту (Карнап, Айер, Стивенсон, Хаэр и др.). «Эмотивность» в данном случае понимается очень широко, поскольку считается, что практически любое высказывание содержит эмотивный аспект; даже сообщение о факте что-то меняет в психическом состоянии слушателя. И ему предписываются соответствующие эмоциональные состояния.

В эмотивном аспекте оценки делятся на собственные эмоции субъекта, т.е. выражающие состояния говорящего. И эмоции, оказывающие влияние на собеседника. Сторонники эмотивизма не относят «хорошее» к свойствам объекта, исходя из того, что этот признак не принадлежит собственно объекту.

Авторы данного направления исключают возможность спора об оценках, поскольку последние не включают факты. Эмотивисты признают первичность эмоционального фактора в оценке и производность (вторичность) рационального.

Сторонники функционализма оценочные свойства состоят с функциями вещей: хороший нож - это такой, который хорошо режет; хороший отец - это тот, который хорошо выполняет соответствующие функции: кормит и одевает детей.

Попытки «примирить» крайности взглядов рассмотренных направлений стимулировали дальнейшие теоретические изыскания. Которые привели к необходимости установить различия между собственными и оценочными свойствами предметов.

Количество определений оценочного значения в отечественной лингвистике за последнее время значительно возросло. Опираясь на изложенные различными авторами мысли и положения, можно предложить следующую классификацию существующих концепций оценочного значения:

1.Оценочное значение - это выражение отношения к дескриптивному содержанию с позиций субъекта речи по признаку «хорошо / плохо» (Вольф 1985); «положительно / отрицательно» (Харченко 1973; Кошель 1983); «позитивно / негативно / нейтрально» (Бабаева).

2.Разграничивается узкое и широкое понимание термина «оценка». Первое включает только собственно оценочную характеристику предметов, свойств, факторов, ситуации по признаку «хорошо-плохо». Данный вид классификации чаще выражается лексически. Оценка в широком смысле представляется как целый спектр языковых функций, включающий многоаспектную квалификацию как «истинно-ложно». «важно-неважно» и др., выражаемую не только лексическими, но и грамматическими средствами.

.оценочное значение понимается как реляционное, т.е. устанавливающее соответствие между дескриптивным содержанием и нормативными представлениями субъекта речи. Оценочные значения характеризуют «отношение между действительным миром и его идеализированной моделью, сам факт наличия или отсутствия соответствия между этими мирами, отражение одного в другом» (Арутюнова 1999: 182). Таким образом, оценочное значение предстает как констатация наличия или отсутствия в идеализированной модели мира аналога определенного свойства, понимаемого в данном случае как дескриптивного содержание.

.Оценочное значение - установление ценностной значимости дескриптивного содержания для жизненных, общественно - практических и культурологических потребностей субъекта; определение «ценностной предметности» дескриптивного содержания (Богуславский 1994).

2.3 Семантические признаки и виды языковых оценок

Специфика природы оценочного значения определяет характер ее семантического описания. В научной литературе выделяются следующие признаки оценочного предмета.

). Собственно оценочность. Здесь подразумевается хорошее / плохое отношение субъекта к объекту оценки, рассматриваемое независимо от того, какими свойствами обладает последний. Оно устанавливает соответствие между физическим миром и миром ценностей, указывая на факт присутствия или отсутствия идеального в действительном.

В этом значении оценочное значение противопоставляется дескрипции, фиксирующей воспринимаемые человеком черты объективного мира и выражающей отношение высказывания к действительности. Этот компонент указывает на присутствие субъекта оценки и имеется во всех оценочных выражениях.

). Оценка эмоциональная и рациональная. Их выделение в структуре оценочного предиката осуществляется в зависимости от того, какие стороны субъектно-объектных отношений актуализируются в оценочном акте. Эмоциональная оценка предполагает активизацию эмоциональной сферы говорящего, его чувств, отношений, положительных и отрицательных эмоций, связанных с психической сферой симпатий и антипатий.

Рациональная оценка базируется на когнитивной сфере говорящего. Она отражает знание субъекта, формируемые в результате взаимодействия ментальной и социальной природы окружающей человека действительности. В аксиологии вопрос о первичности одного из этих факторов является ведущим.

Эмотивисты считают, что оценка определяется эмоциями, непосредственной реакцией на события. Объективисты полагают, что эмоции возникают в результате наших суждений, эксплицитных и имплицитных, если меняется мнение о предмете, то меняются и эмоции. Е.М. Вольф говорит о сложности выделения чисто эмоциональной и рациональной оценки. Способы их выражения в языке тем не менее отличаются, сигнализируя о присутствующей в основе суждения оценке.

Говоря о различии между частнооценочными и эмотивными предикатами В.Н. Телия отмечает специфику их семантики, мотивации и функции.

По его мнению, эмотивно-оценочные значения создаются семантическими компонентами, порождающими предпосылки для эмоционально-окрашенного восприятия действительности, обозначаемой языковым выражением. Эмоциональная оценка предполагает стимул, способный вызвать эмоциональную реакцию, и в качестве такого стимула обычно выступает образность. Эмотивно-оценочные значения порождаются на основе стереотипа или квазистереотипа. Рациональная оценка интерпретирует некоторую «аномалию» в мире, а эмоциональная указывает на личное отношение говорящего к объекту оценки и стремится донести это отношение до сознания адресата.

Каждый язык обладает арсеналом средств для различения эмоциональной и рациональной оценок; фиксирования разных реакций на них адресата; дифференциация этих двух видов оценки при интерпретации. Эмоциональной является непосредственная реакция на объект, выраженная междометием, эффективными словами. Словами - оскорблениями и т.п. Рациональная оценка предполагает оценочное суждение и способы выражения, учитывающие этот характер оценки. В первую очередь, аксиологические предикаты (ср.: Я считаю, что это хорошо и Хорошо!). Экспрессивность рациональной оценке не свойственна. Но соотношение рационального и эмоционального меняется при разных формах оценки.

Строго дифференцировать эти виды оценки не всегда возможно. Рациональность оценки усиливается, если включается предикат мнения, а эмоциональность усиливается, если включается предикат мнения, а эмоциональность усиливается с помощью экспрессивности и аффективных прилагательных (Она прекрасная хозяйка; какая она великолепная хозяйка, - наращивание эмоциональности; В ней чувствуется хорошая хозяйка; Я считаю ее хорошей хозяйкой, - нарастание рациональности). Наиболее явно рациональная и эмоциональная оценки различаются в речевых актах, обращенных непосредственно к собеседнику.

). Экспрессивность тесно связана с эмоциональной оценкой. Она возникает в тех случаях, когда оценка появляется как непосредственная реакция на событие, явление, объект или его свойства. Экспрессивность оценочных выражений в речевых актах направлена на то, чтобы усилить эмоциональное воздействие на собеседника.

). Аффективность. Под аффективностью понимается компонент оценочного значения, характеризующий степень заинтересованности субъекта, например: Это интересно и Это потрясающе, Я люблю и Я обожаю и т.п. Данное свойство оценочного предиката реализуется как в семантике отдельных оценочных слов, так и в структуре высказывания в целом.

Среди оценочных выражений выделяется особый класс слов, которые содержат аффективность в своем значении; ср.: прилагательные потрясающий, замечательный, немыслимый, ужасный, кошмарный и т.п.

В семантике этих слов оценка сочетается с интенсификацией, а эмотивный аспект значения (ориентированность на субъект) выступает на первый план. Предикаты аффективного значения квалифицируют объект через ту реакцию, которую он вызывает в субъекте. В этом состоит их основная суть.

). Интенсификация. Движение по оценочной шкале отражает свойства интенсификации и деинтенсификации. Движение происходит как в зоне «+», так и в зоне «- «. Интенсификация подразумевает усиление признака «хорошо» или «плохо», деинтесификация - ослабление признака «хорошо» или признака «плохо». Интенсифицироваться могут как общеоценочные слова, так и частнооценочные предикаты.

Интенсификация оценки не ограничена определенным числом позиций, не дискретна. Она может быть выражена в семантике слов (ср.: глупый - безмозглый; любить - обожать; милашка - очаровательница - восхитительница), а может эксплицироваться благодаря определенным аффиксам: глупый - глуповатый; мудрый - мудрейший. Интенсифицироваться могут не только признаки, выраженные прилагательными, но и предикатные семы оценочных имен, например: отъявленный негодяй; конченный мошенник; восхитительная красавица.

2.4 Способы выражения оценки на лексемном уровне

Категория языковой оценки находит выражение на всех уровнях языковой системы. В реализации значений оценки участвуют разноуровневые языковые средства, которые нередко взаимодействуют. Средства передачи оценки различны: это и целые предложения, оценочные конструкции, фразеологизмы, интонация и ряд других средств. На уровне слова оценку может передавать прямое значение (вредный, хороший, тунеядец), а также производные в результате полисемантизации имеющихся в языке ранее неоценочных единиц.

В лингвистической литературе рассматриваются грамматические и фонетические средства проявления оценочного значения на лексическом уровне. В целом оценочность создается благодаря взаимодействию разноуровневых единиц, которые могут сопутствовать друг другу в пределах конкретного слова, формы, высказывания или текста. Однако это не исключает возможность и необходимость рассмотрения реализации оценочного значения на одном из конкретных уровней, исходя из специфики входящих в него единиц.

В данной работе мы рассматриваем оценочность на уровне слова. Слово, способное резервировать громадные ресурсы смысла, является семантическим центром всей лексической системы, а лексическая система любого языка отражает не только представления о предметах и явлениях окружающего мира, но также и отношение к ним.

Связь оценки с лексическим значением слова характеризуется специальной лингвистической категорией - оценочностью слова. Под оценочностью слова Н.Д. Арутюнова понимает информацию, содержащую сведения о ценностном отношении субъекта речи к одному из аспектов объекта с определенной точки зрения (Арутюнова 1999: 198).

Основу категории оценочности составляет семантика ценностных отношений: позитивное, негативное, безразличное. Оценочность можно рассматривать как один из видов субъективной модальности с вершинными предикатами хорошо/ плохо; положительно/ отрицательно; позитивно/ негативно, которые наслаиваются на дескриптивное содержание лексической единицы. Отсюда вытекает, что оценочный компонент слова - это элемент, полученный в результате отражения в лексической единице ценностной квалификации денотата (т.е. предмета или явление, о котором сообщает данное слово), который входит в корпус основных и/ или коннотативных признаков лексического значения. Оценочный компонент слова относится к оценочному обозначению объекта (Вольф 1985: 14).

Оценочные слова могут быть насыщены большим или меньшим количеством дескриптивной информации. Дескриптивное и оценочное значения слова находятся в отношении взаимной компенсации. «Чем больше доза оценки, тем меньше сопутствующих ему дескриптивных импликаций, и наоборот» (Арутюнова 1999: 161). Для собственно оценочных слов оценка является первичной по отношению к дескрипции. Это отличает собственно оценочные слова от качественных предикатов, которые развили оценочные коннотации в ходе употребления и для которых оценка вторична, производна по отношению к дескрипции. Для оценочно - квалификативных предикатов дескриптивное значение является постоянным, тогда как оценочное значение может меняться с течением времени и зависит от изменения ценностных представлений.

Оценочный компонент, закрепленный в семантике слова, представляет собой обобщенный, типизированный элемент содержания лексического значения, который символизирует положительное и отрицательное отношение языкового коллектива к соотнесенному со словом понятию.

Оценочный компонент имеет историческую и национально-культурную обусловленность. Наличие данного компонента в значении слова объясняется своеобразием взаимодействия человека и окружающего мира.

Оценочный компонент может занимать различное положение в структуре значения слова, входить в число основных или неосновных, эксплицитных или скрытых значимых элементов, может быть актуализирован в речи, а может остаться нереализованным в зависимости от цели употребления языкового знака. Любое слово, имея в своем значении оценочную сему, способно в определенных контекстуальных условиях ее актуализировать и вывести ее в состав основных.

Оценка слова, закрепленная в его семантической структуре, реализует отношение языкового коллектива к соотнесенному со словом понятию. Эта оценка обязательна для всех членов языкового коллектива. Правомерно в связи с этим полагать, что оценка, заключенная в слове как единице языка, является социальной, так как отражает оценочное отношение языкового коллектива или его части к объекту оценки.

Социальная оценка слова отражается в лексикографии. Оценочное значение слова, закрепленное в языковой системе, фиксируется толковыми словарями либо с помощью регулярных оценочных помет, либо путем включения аксиологических характеристик в значении слова, либо и тем, и другим способом.

Лексика, обладающая такой социальной маркированностью с ее эксплицированием в лексикографии, может считаться исторически сложившейся категорией, а современное состояние социальной маркированности слова является отражением предшествующих оценок языкового коллектива.

В качестве лексикографических критериев наличия отрицательной или положительной оценки в лексическом значении оценочно-квалификативных наименований лица выступают:

система функционально-стилистических помет, отражающих эмотивные, экспрессивные и/ или коммуникативно-ситуационные характеристики слова (неодобрительно, презрительно, пренебрежительно, уничижительно, бранно, одобрительно, ласковое обращение)

показатели оценки, непосредственно включенные в текст дефиниции. В качестве таких показателей предлагаются качественные прилагательные, которые сочетают обозначение собственно признака и обозначение положительной или отрицательной оценки, например: грубый, невежественный, распущенный, вульгарный, глупый- индикаторы отрицательной оценки; добрый, красивый, милый, веселый- индикаторы положительной оценки.

Классифицировать качественные оценочные признаки можно только по логическому параметру, а именно - по основаниям оценки. В лингвистике показатели аксиологического значения представляются двумя основными типами: общеоценочным и частнооценочным (Вольф 1985, Арутюнова 1988).

Первый тип реализуется прилагательными хороший и плохой, а также их синонимами с разными стилистическими и экспрессивными оттенками (прекрасный, превосходный, великолепный, классный, замечательный, скверный, нехороший, дурной, поганый, худой и др.). Вторую группу составляют значения, которые дают оценку одному из аспектов объекта с определенной точки зрения. (Арутюнова 1999).

Так в классификации Н.Д. Арутюновой частнооценочные значения разделяются на семь категорий, которые образуют три группы. Первая группа - сенсорные оценки, связанные с ощущениями, чувственным опытом - физическим и психическим. Они, в свою очередь, делятся на:

). Сенсорно-вкусовые или гедонистические оценки (приятный - неприятный, вкусный - невкусный, привлекательный - непривлекательный, душистый - зловонный. Это наиболее индивидуализированный вид оценки;

). Психологические оценки, в которых сделан шаг в сторону рационализации, осмысления мотивов оценки:

а). интеллектуальные оценки (интересный, увлекательный, захватывающий, умный - неинтересный, неувлекательный, скучный, глупый),

б). эмоциональные оценки (радостный - печальный, веселый - грустный, желанный - нежеланный, нежелательный, приятный - неприятный).

Вторую группу образуют сублимированные оценки. К ним относятся:

). Эстетические оценки. Вытекающие из синтеза сенсорно-вкусовых и психологических оценок и служащие для удовлетворения чувства прекрасного (красивый - некрасивый, прекрасный - безобразный, уродливый);

). Эстетические оценки, удовлетворяющие нравственные чувства (моральный - аморальный, нравственный - безнравственный, добрый - злой, добродетельный - порочный).

И, наконец, третья группа - это рационалистические оценки, связанные с практической деятельностью, практическими интересами, повседневным опытом человека. Они включают: 1). Утилитарные оценки (полезный - вредный, благоприятный - неблагоприятный). 2). Нормативные оценки (правильный - неправильный, корректный - некорректный, нормальный - аномальный, здоровый - больной, стандартный - нестандартный). 3). Телеологические оценки (эффективный - неэффективный. Удачный - неудачный). (Арутюнова 1999: 198-199).

Таким образом, качественные прилагательные, выступающие как показатели оценки. Образуют несколько группировок, указывающих на различный тип оценочной квалификации.

Семантические индикаторы отрицательной оценки в лексическом значении предикативных наименований лица можно разделить на две группы:

). Качественные прилагательные, обозначающие такие признаки лица, которые вызывают негативное отношение к ним, суждение о нежелательности, вредности, несоответствии этическим, эстетическим и другим нормам, принятым в данном языковом коллективе (неуклюжий, неповоротливый, грязный и т.д.).

). Прилагательные, обозначающие не признаки лица, а только связанные с ним эмоции и переживания - чувство презрения, уничижения, пренебрежения, ненависти: отвратительный, противный и т.д.

Положительный и отрицательный оценочные компоненты в значениях лексических единиц отличаются неоднородностью. Их семантическая специфика зависит от основных оценок, в соответствии с которыми в литературе выделяются три типа оценочных компонентов:

). Интеллектуально-логический, основанный на логический суждениях об объективно присущих референту свойствах (например, красавица, уродка, толстуха);

). Эмоциональный, основанный на эмоциях, связанных с приписываемыми свойствами, объективно не присущими данному референту (гадина, прохвостка, стерва, ведьма);

). Эмоционально-интеллектуальный, основанный на органическом единстве эмоций и рационально-оценочных суждений (старушенция, гордячка) (Хидекель, Кошель: 13).

Оценка в трех типах производится на основании общенациональных и социально-групповых критериев и отражает национальную и социальную принадлежность субъекта оценки. Неоднородность оценочного компонента обусловливает и разное взаимодействие его с другими компонентами в структуре значения слова. Интеллектуально - логическая оценка входит в денотативный аспект значения; эмоциональная оценка содержится в коннотативном аспекте значения; эмоционально- интеллектуальная оценка пронизывает оба аспекта значения слова и неотделима от них.

Кроме того, различают два плана оценочности: речевой и языковой. В плане речи мы имеем дело с валентной и / или предикатной (термины весьма условны) оценочностью.

В плане языка можно выделить следующие виды оценочности:

). Знакомую/семиотическую (оценочность в слабом смысле свойственна всем лексическим единицам);

). Когнитивную/содержательную;

). Референтную/формальную (оценочность носит вторичный некатегориальный характер, он относится не к осмыслению объекта номинации как такового, а лишь к способу его представления. Такими способами представления референтивной коннотации, по О. Лещаку. могут быть:

а). гносеологическая аспектуализация, когда коннотативно - референтивный элемент плана содержания коррелирует со стилистическим значением плана выражения: единицы такого типа являются полностью коннотированными в языковом отношении исключительно в силу их отнесенности к тому или иному стилю речевой деятельности - «дура», «тетя» (женщина в языке ребенка);

б). мотивационная словопроизводственная аспектуализация (коннотативно-референтивный элемент плана содержания коррелирует с мотивационным словообразовательным значением плана выражения: такие единицы выявляют свою коннотированность специфическим корневым элементом морфемной структуры - «обезьянник» (в значении «доска почета»);

в). типовая словопроизводственная аспектуализация (коннотативно-референтивный элемент плана содержания коррелирует с типовым словообразовательным значением плана выражения): коннотированность значения выявляется через специфические словообразовательные средства («беленький»);

г). морфологическая аспектуализация (касается только номинативных единиц речи, образуемых по специфическим моделям словоизменения. Которые содержат информацию о коннотированном способе общения;

д). фонетическая аспектуализация (касается как микро-, так и макро-единиц речи, образованных по специфическим моделям фонации, содержащим в себе информацию о коннотированном способе общения), например, «дэвушка» в подражании речи грузину.

Выбор обозначения лица в большей степени зависит от той функции, которая ему отведена в сообщении. Качественные или оценочные имена лиц в акте коммуникации неуместны с целью отождествления предмета сообщения, они не могут фигурировать в роли субъекта предложения, так как основная часть семантики указывает не на объективные признаки лица (референта имени), а на отношение к нему говорящего.

Номинация лица в предикативной функции используется не столько для идентификации предмета речи, сколько для того, чтобы выразить к нему свое отношение, дать о референте некоторую информацию для того, чтобы обозначить или обозвать. Потребность индивидуализации человека является постоянной. Отсюда большинство имен лица тяготеет к предикатной номинации (Арутюнова 1999).

Понятие признаковости, заложенное в самой семантике качественно-оценочных имен лица, находит свое отражение в назначении квалифицировать субъект предложения с точки зрения его действий, состояния, положения, отношений в обществе, социальной среде, характеристике его качеств и т.д. Область признаковых значений велика и разнообразна. Они могут обозначать «физические признаки предмета, пространственную ориентацию, его духовную деятельность, его физические ощущения, его душевное состояние, психическую структуру и эмоциональные реакции человека, и многое другое» Арутюнова 1980:228). В семантике предикатных имен лица отражаются также процессы, связанные с чувственным восприятием человеческой психики.

Оценка, как правило, находится в реме, и оценочные слова выступают в роли предикатов. Так существительные с оценочным значением красавица, умница, простушка и т.п., как правило, употребляются нереферентно в функции предикатов: она красавица, умница и т.п. или сопровождается актуализаторами, указывающими, что данному употреблению предшествовало (в конкретном тексте или предполагаемой ситуации) предикативное: «этот негодяй». Так же ведут себя и образные оценочные обозначения» «эта змея». Такие номинации могут сочетаться с вканторными словами, приобретая неопределенно-референтные статусы: какой-то, один негодяй, какой-то осел.

Оценочные номинации выступают также в обобщенных высказываниях, приобретая родовой статус: дурак - явление не редкое (Вольф 1985: 153).

Оценочные предикаты легко соединяются с обобщенными референтами. Многие обобщенные выражения, в первую очередь сентенции, являются оценочными по своей семантике: Женщина - всегда прекрасна и т.п. Обобщенный характер высказывания часто подчеркивается определениями, указывающими на отнесенность к классу, вроде типичный, обычный, подобный, такого типа и др. (кстати, эти слова указывают не на оценочный стереотип, отвечающий некоему набору требований, а лишь на элемент реального класса, соотнесенные с нормативной частью шкалы признаков).

Эталонные представления, объединенные в концепте «женщина», регламентируют ряд аспектов: «внешность», «умственные способности», «поведение», «свойство личности», «взаимоотношения между полами», «отношение к женщине со стороны социума». В эталоне находят отражение представления о морально-нравственных качествах. Так в русской литературе женское начало олицетворяется с мягкостью, нежностью, лаской.

Прилагательные, содержащие указанные качества, очень легко вступают в сочетание со словами, называющими лиц женского пола: «мягкая женщина», «нежная подруга», добрая мать, жена», и в контексте речи позволяют выразить говорящему положительное субъективно-оценочное отношение к предмету речи, например, «Это была мягкая, сердечная женщина, которая знает, как надо тепло и незаметно прикоснуться к человеку» (МАС; 4:74).

Прилагательные добрый, нежный, ласковый и др., будучи способными образовывать сочетания с лексемой «человек», в целом малохарактерные для словосочетаний со словом мужчина (в лексикографии они не зафиксированы). В русской культуре недостаточно ярко реализуется представление «добрый мужчина» (хотя мужчина тоже склонен проявлять доброту: он был добр, нежен), в большинстве случаев мы имеем сочетания добрый муж, милый друг с частичной или полной нейтрализацией значения прилагательного и фразеологизацией словосочетания.

Таким образом, представления о женщине имплицируют идею доброты и нежности. Представления же о мужчине формируются в рамках общего понимания нравственного поведения человека, но в концептуальной структуре понятия «мужчина» и «нравственность» соотносятся в ином порядке.

Итак, языковая структура А+ N (где А - качественное прилагательное, в функции определения к - имени существительному, называющему лицо женского пола) в процессе функционирования в оценочном дискурсе позволяет актуализировать оценочную коннотацию, существующую в потенции языкового знака, опираясь на знания номинативного и идеологического порядка.

Их анализ позволяет описать отраженные в лексических сочетаниях культурно-значимые смыслы - социоментальные представления об эталонах фемининности во всех жизненных ситуациях, отношение к женщине в целом со стороны социума, а также представления о женщинах, принадлежащих к различному социальному кругу. Ср.: крепкая баба (оценка «хорошо»), но не крепкая дама; величественная дама (оценка «хорошо»), но не величественная баба; видная баба (+), видная женщина (+) и видная дама (+).

Следовательно, выполняя функцию знаков «языка» культуры, эти сочетания из поколения в поколение транслируют критерии женственности, эталоны женского поведения, а также формируют отношение к женщине на ментальном уровне. Ср.: также: храбра женщина (+), и храбрый мужчина (+),; сильная женщина (+); слабая женщина (оценка может варьироваться от нейтральной к отрицательной), слабый мужчина (только «- «).

В зависимости от представления аксиологических характеристик в словарном толковании существительные были условно разделены на нейтрально-оценочные и собственно-оценочные лексемы со значением лица женского пола.

В данной работе мы рассмотрим существительные с общим значением женщина (женщина, баба, дама) и существительные, содержащие квалифицирующие признаки наименовании:

. существительные, характеризующие лицо женского пола по аспектам «внешность» и «внешний вид» (красавица, блондинка).

. существительные, характеризующие лицо женского пола по аспектам «внутренние качества» и «поведение» (ведьма, святая).

. Существительные, номинирующие лицо женского пола по родственным отношениям: (бабушка, матушка).

. существительные, характеризующие женщину как сексуального партнера: (проститутка, мразь).

3. Оценочные наименования женщины в языке «модной» литературы

.1 Оценочные наименования, объединенные общим значением «женщина»

К данной группе существительных, функционирующих в языке «модной» литературы, относятся такие лексемы, как женщина, баба, дама, дамочка, тетка, тетя. Эти слова объединены общим значением «лицо, противоположное по полу мужчине, женщина».

«Женщина, женщина, есть ли ты?. Что ты такое?…» (Толстая Т.Н. Кысь. Зверотур. Рассказы. - М.: Эксмо, 2010. - 640 с.)

Данная группа слов описывает ту часть картины мира, которая связана с представлениями о женственном, и в первую очередь, с лицами женского пола, имеющими разный социальный статус и наделенными различными социальными функциями.

«-вечно женственное, - одобрил Змеев суету Антонины Сергеевны и еще крепче был стиснут Светланой» (Толстая Т.Н. Кысь. Зверотур).

Все эти слова можно обозначить как принадлежность к социально-бытовой сфере в самом общем смысле. Семантически слова ряда женщина отличается от социальной лексики по тому, каков денотат, и в чем заключаются женственные признаки денотата. Денотат рассматриваемых слов - это женщина, хотя и наделенная тесными социальными характеристиками, в то время как в идеологии акцентируется не пол, а классовые признаки лица (например, баба, барыня, княгиня и т.д.).

Центральное положение среди вышеперечисленных лексем занимают слова женщина, баба, дама.

Смысл этих слов раскрывается в сочетаниях с прилагательными. Прилагательные являются основными средствами для характеристики женщины, обозначающими особенности внешности, проявление разных сфер ее внутреннего мира. В основе оценки лежит критерий приближенности или отдаленности от эталона женственности, который существует в лингвосознании носителя языка.

Доминантой и самым нейтральным словом в этом ряду является лексема женщина. В современном русском языке слово используется для обозначения лица женского пола, которое отлично по своим физиологическим и психическим свойствам от лица мужского пола:

«Реализованный мужчина никогда не станет привязываться к женщине с мелочными придирками» (Д. Донцова. Хождение под мухой).

«Бред какой-то. Видимо, это какая-то очень похожая женщина на фотографии, а Бронька…Бронька на почве этого сходства сошла с ума…» (Л. Улицкая. Бронька). «Понимаете, мужчины были на фронте, и все нужды и тяготы хозяйства тащили на себе три женщины - молоденькая моя бабушка, пожилая воспитательница и старуха-повариха» (Д. Рубина, Дед и Лайма).

Оценочная коннотация лексемы обнаруживает себя в сочетании с прилагательными, когда женщина характеризуется говорящим по тому или иному параметру. И именно здесь выражается отношение говорящего к ней. Посредством семантики прилагательного понимаются оценочные компоненты слова:

«До сих пор не могу понять - как не побоялась открыть ночью дверь одинокая женщина на маловразумительные вопли чужого мужика» (Д. Рубина. Двойная фамилия). «…в нем возникло и завибрировало раздражение, как частенько случалось в последний год, - зудящее раздражение на мать. На Ирину - этих двух женщин, делающих жизнь его непереносимой» (Д. Рубина, Собака). «…а Мосельцова проходит мимо и небрежно так - ну, она элегантная женщина. Это главное ее достоинство…» (Д. Рубина, Любка).

«…и пищат по палаткам чужие некрасивые женщины инженеров. Тоска!» (Толстая Т.Н. Кысь. Зверотур).

Одинокая женщина зачастую оценивается в обществе как слабая, беззащитная, вызывающая жалость, обделенная. А поэтому, согласно русской философии, оценивается положительно.

«Дерьмо. Сказал я себе. Это ты здесь чужой, а он пришел взглянуть хоть одним глазком на свою родную женщину и своего ребенка» (Д. Рубина. Двойная фамилия).

«Анна Марковна была хорошая женщина, - снисходительно. Словно от ее мнении «Мне хотелось обнять ее, погладить ее шершавую голову и сказать: ну что, что ты хочешь от нас, глупая женщина, чем мы можем тебе помочь…» (Толстая Т.Н. Кысь. Зверотур. Рассказы).

В примере прилагательное «хорошая» и «глупая» передает положительное отношение говорящего к женщине. Она обладает всеми теми качествами, которые присущи для женщины-эталона в языковом коллективе. «Мягкая, чудесная, понимающая женщина» (Толстая Т.Н. Кысь. Зверотур. Рассказы

«Нина была прекрасная, обычная женщина, врач и, безусловно, заслужила. Как и все, свое право на личное счастье» (Толстая Т.Н. Кысь. Зверотур).

«Его жена, Фаина Львовна, расчетливая женщина с крепко захлопнутым ртом и трясущимися руками» (Л. Улицкая. Бедные родственники). Здесь прилагательное «расчетливый» несет в себе некоторую отрицательную коннотацию. Оно выражает негативное отношение говорящего к женщине. Расчетливость не является качеством, присущим для существующего в обществе эталона женского характера.

«Увиденное мною совершенно не вязалось с обликом Светланы: женщины холеной, элегантной, безусловно не бедной» (Татьяна Полякова «Последнее слово за мной»). Данное предложение передает легкое пренебрежение и холодность по отношению к женщине.

«Он обошел горбатую машину, распахнул дверку- и медленно-медленно, лениво, как растекающееся по столу варенье, из машины вышла очень молодая женщина невиданной восточной красоты, несметной силы волосами, своей тяжестью запрокидывающими назад ее маленькую голову» (Л. Улицкая. Дочь Бухары). В данном примере прилагательные характеризуют женщину с точки зрения возраста. Во втором примере значение прилагательного усиливает за счет лексемы «очень».

«Он обернулся, почувствовав чье-то присутствие у себя за спиной, и обнаружил сидящую на скамье крупную молодую женщину в светлом поношенном пальто…» (Л. Улицкая. Сонечка). В данном предложении имена прилагательные характеризуют внешность и возраст женщины. С точки зрения эталона русской красоты признак «крупный» характеризуется как положительный. В примере «-Я иду к пожилой женщине, ты ее можешь напугать» (Татьяна Полякова «Последнее слово за мной») также указывается на возраст героини и подчеркивается забота о ней.

«И Дмитрий Иванович с этой немолодой и некрасивой женщиной освободился от кошмарного миража мелких и гнусных движений хромосом…» (Л. Улицкая. Дочь Бухары). Прилагательные акцентируют внимание на внешности женщины. И совершенно очевидно определяют ее с отрицательной стороны.

Также с негативной стороны показано отношение к женскому полу в строчках: «Он боялся всех женщин в мире. Старых, некрасивых, толстых, худых, умных, идиоток, красоток… Он боялся и не доверял им. Даже самым близким, даже самым лучшим, самым доверчивым и не опасным… (Т. Устинова. Близкие люди).

Представление о женщине в культуре не ограничивается лишь кругом положительных характеристик. В сознании носителей языка женщина ассоциируется и с определенным набором отрицательных качеств. Так в русском языке для характеристики этих черт используется лексема баба.

Если за лексемой женщина закрепляется нейтральная или в некоторых случаях положительная характеристика, то отрицательную реализует семантика слова баба. «Темная баба - Паня» (Толстая Т.Н. Кысь. Зверотур).

«Глупая, жестокая баба, - сказал я негромко. Что ты натворила со мной и с ним…» (Д. Рубина. Итак, продолжаем!…). «Никакая баба, даже такая сексуальная штучка, как Ингеборга, не стоит неприятностей…» (Т. Устинова. Близкие люди). Лексема баба несет отпечаток грубости и фамильярности, имеет отрицательное оценочное значение.

Основанием отрицательной оценки служит отношение мужчины к женщине. Сочетание с оценочными прилагательными позволяет ярче выразить презрение к женщине, негативную оценку до отвращения со стороны говорящего.

«Цельная книга цветных картинок, а на них бабы голые, розовые, - и на траве сидят, и на табурете, и в раскорячку, и по-всякому!» (Т. Толстая. Кысь). Лексема баба функционирует в грубом просторечии. Говорящий, а точнее мужчина, употребляя вместо слова «женщина» лексему «баба» снижает статус женщины, и выражение приобретает оттенок пренебрежения:

«Опять отлистал назад, где баба на лежанку лезет. Хорошая баба. Вроде Оленьки, точно личико без сметаны» (Т. Толстая. Кысь). В то же время благодаря употреблению оценочного конкретизатора «хорошая», передающего отношение мужчины к женщине как к объекту физического влечения, привносится положительное оценочное значение с оттенком восхищения. «К слову сказать, отличная была баба эта Антонина Сергеевна, хотя и совепшенно не нашего круга…» (Толстая Т.Н. Кысь. Зверотур).

Традиционно в отличие от слова женщина, слово баба ограничено сферой употребления, оно бытует среди людей определенного круга. Поэтому в данных случаях лексемы не обладают яркой эмоционально-оценочной значимостью.

Так главным образом, говорят о женщине низкого социального происхождения, не имеющий высокого статуса в обществе. Более характерным для современного русского языка является употребление данной лексемы в значении «деревенская замужняя женщина».

Причем в данном случае слово, как мы отметили выше, не имеет эмоционально-оценочной значимости, а говорит лишь о сниженности стиля. Субъектами речи при этом являются жители и выходцы из села, деревни, имеющие низкий образовательный уровень. Но оценочность может проявиться в сочетании данной лексемы с именами прилагательными. Как мы видим в следующем примере:

«А с другой стороны горницы еще одна дверь отворилась, и входит теща. Али сказать, всплывает: баба толщины необъятной, половина уж в горнице, здоровается, а другая половина еще и в двери не взошла, ждать надо» (Т. Толстая. Кысь). Характеристика внешности несет в себе негативную оценку, так как громоздкость. Чрезмерная полнота не считается образцом красоты в языковом коллективе.

«А баб нанять, чтоб готовили» (Т. Толстая. Кысь). В данном случае лексема баба характеризует женщину низкого социального происхождения - женщину из простого народа. Слово имеет коннотацию архаичного употребления.

«…а есть одна баба особая, и приставлена та баба снежки катать, толчеными огнецами, как мукой. Обваливать и к столу подавать, и Варсонофий Силыч те снежки кушать изволит». (Т. Толстая. Кысь).

Лексема баба в современной речи менее употребительна в значении «вообще женщина», хотя некоторые случаи такого употребления были нами отмечены.

Например, в романах Д. Донцовой и Т. Толстой мы встречаем нейтральное употребление лексемы баба в значении «вообще женщина». Но в каждом из этих случаев проявляется отрицательная или положительная коннотация, благодаря использованию данной лексемы в сочетании с оценочными конкретизаторами.

«Карина вертелась…Тамара Павловна тоже. Бедные бабы надрывались» (Д. Донцова. Бенефис мартовской кошки). Прилагательное «бедный» передает не материальное положение женщины, а ее душевное состояние, т.е. вызывающая сострадание, сочувствие, достойная сожаления, несчастная. Здесь лексема баба не обладает отрицательной коннотацией.

«Вадик спокойно творил; он, жигало, жил за счет богатеньких баб, а у этой дурочки в кармане пусто». (Д. Донцова. Бенефис мартовской кошки). Использование прилагательного с суффиксом - еньк в сочетании с лексемой баба привносит уничижительно-пренебрежительный оттенок в ее значение.

«А может, если зажмуриться, - оно и ничего. Баба добрая. Еще и супу нальет» (Т. Толстая. Кысь). В данном примере лексема баба характеризуется с точки зрения человеческих качеств: она добрая, мягкая, может быть, даже сердобольная.

«Знаешь, - сказал я ему, - сам удивляюсь. В кого я такой тупой? Все-таки мать-конструктор, баба толковая, ты у меня вообще: не кот начихал, изобретатель с медалями, три кило патентов» (Д. Рубина). Здесь также лексема обладает положительный оценкой, благодаря сочетанию с прилагательным толковая, которое характеризует уровень интеллекта женщины. Представление лиц мужского пола о женщине как обладательнице низких, по сравнению с мужчинами, умственных способностей широко распространено. И умная женщина, мудрая, вызывает уважение в языковом коллективе. Лексема имеет положительное значение с оттенком восхищения.

«И когда все это зазвенело, и заскрипело, и раскатилось по террасе, и бабы заверещали, а официанты забегали- я встал и пошел вниз, через лужайку. (Д. Рубина).

Слово баба в данном контексте употребляется с пренебрежительно-ироническим оттенком. В основном, за счет использования глагола «верещать». Основанием данной оценки служит гендерные представления о женщине. Характерной чертой женщины считается болтливость. Но хотя это качество и считается типовым для женщины, оно вовсе не вызывает положительную оценку, и в связи с этим лексема баба также наделяется отрицательной коннотацией.

В том случае, где объектом обозначения является любая женщина, слово баба имеет ряд стилистических и эмоционально-оценочных коннотаций. Слово может сигнализировать о речевой ситуации низкой социальной значимости, для которой характерны бытовая тематика, максимальная близость участников речевого акта, их иерархическое равенство: статус адресата не может быть выше статуса субъекта речи.

«тут баба-дура какая-нибудь встрянет:

Может, это слеповран.

Все не нее и накинутся:

От то-то ты и дурра!!!». Слеповран! Слеповран без голосу, на то он и слеповран».

Может, он и слепой, а голос у него трубный» (Т. Толстая. Кысь).

Речевая ситуация отмечена фамильярностью и сниженностью стиля. Об этом свидетельствуют использование слов, характерных для просторечия (от того, вякнет). Пренебрежительно-ироничный тон повествованию придают и лексемы дурра, глупая, которые сочетаются со словом баба.

Таким образом, слову баба в обиходно-бытовой речи в значении «женщина вообще» свойственна эмоциональная насыщенность. Посредством употребления этой лексемы говорящий передает весь спектр эмоций к объекту речи. Главным образом, эмоций отрицательных. Но может быть и эмоция добродушного пренебрежения, шутка, ирония.

Гендерные представления о женщине позволяют использовать лексему баба в пренебрежительно-ироническом ключе. Актуальным смыслом слова являются семы «лицо женского пола как постоянно нуждающееся во внимании мужчин», «действующая на основании эмоций, а не рассудка», «лицо женского пола как уступающее в умственных способностях мужчине».

Лексема тетка функционирует в языке «модной» литературы для обозначения взрослой женщины. Но в определенных контекстуальных ситуациях тетка в речи может приобретать негативную оценочность, оттенок пренебрежения, обусловленный суффиксом - к. Данный суффикс указывает на негативное отношение субъекта к предмету речи и сдвигает значение слова в зону отрицательной оценки.

«В этом костюме она выглядит теткой, а не элегантной дамой! (Д. Рубина). В данном примере лексемы дама и тетка являются контекстуальными антонимами. Если слово дама обладает положительной оценочностью. То лексема тетка, напротив, оценочностью отрицательной.

Достаточно часто в произведениях «модной» литературы слово дама, обозначающее женщину из интеллигентских, обычно обеспеченных городских кругов. В настоящее время мы наблюдаем процесс деархаизации этого слова. Его можно услышать и в разговорной речи, и в языке художественной литературы для наименования женщины по виду интеллигентной, одетой довольно модно и со вкусом. Употребление слова дама в значении «женщина» маркирует речевую ситуацию высокой социальной значимости. В речи слово имеет оттенок уважительного, почтительного, вежливого употребления.

«У меня есть клиентка, очень богатая дама. Не миллионерша. Миллиардерша» (Д. Рубина). Коннотация лексемы дама проявляется в сочетании с прилагательным богата, характеризующим материальное положение женщины.

В современном мире, где материальные блага порой ценятся выше духовных, обладательница крупных материальных средств может вызывать не только отрицательные эмоции (например, обеспеченность может индуцировать идею «добытые незаконным путем», и в связи с этим - отрицательная оценка), но и благоговение (так как существует и представление о том, что принадлежность женщин к высшему социальному слою предполагает наличие у них таких признаков, как образованность, воспитанность, эффектность внешности, хорошие манеры). В данном контексте слово обладает положительной оценкой.

«Типичная миллиардерша. Очень вежливая дама» (Д. Рубина).

В современном обществе также имеет место распространенное стереотипное представление о женщинах высокого социального положения как высокомерных, холодных, безразличных. Эти качества оцениваются в языковом коллективе как отрицательное. Использование прилагательного «типичный», казалось бы, сигнализирует об отрицательной оценке. Но сочетание лексемы дама с прилагательным «вежливая» (а это качество, которое, несомненно, очень ценится) придает слову положительность.

Таким образом, употребление слова дама в значении «женщина» маркирует речевую ситуацию высокой социальной значимости. В речи слово имеет оттенок уважительного, почтительного, вежливого употребления. «…теща - милейшая дама, добродушная, в меру вздорная, преподает в школе домоводство» (Толстая Т.Н. Кысь. Зверотур).

Слово дама может обладать отрицательной коннотацией, если в ее значении актуализируются те признаки, которые оцениваются языковым коллективом как отрицательные. В примерах «прочие гости, особенно художественные дамы, сладострастно по углам обсуждали создавшийся треугольник, выходя из себя, как тесто из квашни» (Л. Улицкая. Медея и ее дети), «Для всех подчиненных дам он был «несчастный» - брошенный женой, пропадающий на работе отец-одиночка» (Т. Устинова. Близкие люди») лексема дамы употреблено в ироничном ключе. Основанием служит представление субъекта, для которого обсуждение любовных интриг и чужой личной жизни дамами высокого социального положения является занятием недостойным. Сплетничество вызывает неодобрение со стороны языкового коллектива. И лексема получает отрицательную коннотацию, которая усиливается и за счет сочетания с прилагательным «художественные» и «подчиненные».

«Потом была представлена шарада, где фигурировал призрак, который не столько бродил, сколько ползал по Европе, шестиногой корове, составленной из трех самых толстых дам, покрытых холщовой занавеской» (Л. Улицкая. Сонечка).

В контексте слово дама сочетается с прилагательным толстая, и это привносит отрицательную коннотацию, так как чрезмерная полнота не считается привлекательной.

«-Нет-нет, обижаете, молодая женщина с большим чемоданом в окружении мужчин - мое сердце не выдержит такого зрелища, так что, сударыня, хотите вы того или нет. А я вас немного провожу» (Татьяна Полякова «Последнее слово за мной»).

Существительные, содержащие квалифицирующие признаки при наименовании мы разделили на следующие группы:

. Существительные, характеризующие лицо женского пола по аспектам «внешность» и «внешний вид».

. Существительные, характеризующие лицо женского пола по аспектам «внутренние качества» и «поведение».

. Существительные, номинирующие лицо женского пола по возрастному периоду.

. Существительные, номинирующие лицо женского пола по родственным отношениям.

. существительные, характеризующие женщину как сексуального партнера.

3.2 Оценочные наименования, характеризующие внешность

Данная группа существительных, функционирующих в языке «модной» литературы, включает такие лексемы, как красавица, красотка, сирена, принцесса, блондинка, рыжуха. Существительные, отражающие в своей семантике характеристику внешности и внешнего вида, могут нести как положительную, так и отрицательную оценку.

Эти оценочные существительные со значением лиц женского пола группируются на основании таких признаков, как «красота лица, фигуры», «привлекательность», «красивая одежда» и т.д.

Для квалификации женщины красивой, приятной и привлекательной внешности часто употребляется, как мы выявили в ходе нашей работы, слово красавица.

Данная лексема не имеет ограничений в сфере употребления. Слово «красавица» употребляется для положительной характеристики объекта и выражения положительного отношения к нему. Так как представления о женской красоте индивидуальны, то слово красавица в текстах приобретает множество дополнительных сем, акцентирующих различные особенности. Рассмотрим следующие примеры:

«Но горечь старения совсем не отравил Сонечке жизнь, как это случается с гордыми красавицами» (Л. Улицкая. Сонечка). Здесь акцентируется внимание на внутреннем качестве красивой женщины. Считается, что красивые люди обычно бывают гордыми. Лексема несет в себе легкое пренебрежение.

«Хотя она не была красавицей усредненного канона и была лишена общепринятой миловидности…» (Л. Улицкая. Сонечка).

«А Бронька-то красавица», - вдруг догадалась Ирина» (Л. Улицкая. Бронька).

«-Слава богу, что визитки были там. Не то пришлось бы мне рыскать по всем гостиницам в поисках красавицы Натальи…» (Татьяна Полякова «Последнее слово за мной»).

Лексема красавица описывает внешность женщины и имеет положительную оценочность.

«Все волшебство близости с этой прелестной покорной восточной красавицей выветривалось куда-то. и, даже когда он изредка звал ее в кабинет деда, давно им заселенный, он не мог освободиться от глубокого темного страха пред невидимым движением таинственных и непостижимых частиц…» (Л. Улицкая. Дочь Бухары). Прилагательное прелестная в сочетании со словом красавица передает чувство восхищения внешностью девушки. Слово восточный помогает ярче представить внешность, описываемую в контексте (девушка с черными волосами, загорелой кожей и узким разрезом глаз, что соответствует стереотипному представлению о красоте восточной внешности).

«Красавица с туманно-черными глазами скромно выглядывала из-за его спины» (Л. Улицкая. Дочь Бухары).

Прилагательное туманно-черный также указывает на восточный тип внешности.

Подобно прилагательным, слово в речи может усиливать степень качества и тем самым интенсифицировать оценку. Усиление степени качества может наблюдаться при сочетании со словами, указывающими на «истинность» признака и соответствие национальному эталону:

«_Да, - с гордостью отозвалась Анна Марковна, - настоящая русская красавица» (Л. Улицкая. Бедные родственники).

Однако слово «красавица» может нести и некую отрицательную окраску, легкую иронию говорящего: «Так в кино пятидесятых поджимали губы актрисы, играющие оскорбленных красавиц. Такой у них был прием» (Т. Устинова. Близкие люди).

Слово красотка употребляется для обозначения хорошенькой, миловидной женщины. Слово употребляется в разговорной речи или просторечии и имеет несколько фамильярный оттенок:

«-Ну и нормально. Две недели бесплатно позанимаешься! Знаешь, какая красотка будешь? Поехали!» (О. Робски. Жизнь заново).

«…Она не была готова вместо золушки-замарашки увидеть нарядную красотку» (Д.рубина).

«Как это справедливо, что рядом с ним будет эта молодая красотка, нежная и тонкая, и равная ему по всей исключительности и незаурядности…» (Л. Улицкая. Сонечка).

Для характеристики женщины молодой, привлекательной, но несколько вульгарной и откровенно сексуальной употребляется слово краля.

«Давешняя краля по имени Александра Волошина неслышно зашла следом за девушкой…Краля ретировалась так же незаметно, как и появилась…» (Т. Устинова. Близкие люди).

«Чтобы он не сказал: «Она такая толстая, потому что все время ест. Она посмотрела на себя в зеркало в прихожей. Ничего не толстая. Еще пару месяцев в спортзале, и к лету будет настоящей красоткой, принцессой» (О. Робски. Жизнь заново). Во всех этих примерах лексема красотка употреблена для обозначения женщины приятной внешности. Слово имеет положительную эмоционально-эстетическую оценку. Слово принцесса также служит для обозначения внешнего вида женщины, выражает признак высшей степени, превосходящей всех во внешнем виде, особо выделяющейся своей красотой.

«Такая северная девочка, не очень счастливая с виду, - размышлял он, - Петербуженка. Есть такой тип античных блондинок, с прозрачностью в пальцах, с голубыми венками, с тонкими лодыжками и запястьями…» (Л. Улицкая. Медея и ее дети).

В данном контексте словосочетания северная девочка и античная блондинка также акцентируют внимание на внешнем виде женщины. Античная красота выступает эталоном красоты для говорящего.

«А из терема навстречу Оленька, белая лебедушка…» (Т. Толстая. Кысь). Сочетание «белая лебедушка» характерно для народной поэтики. Оно обозначает девушку, молодую женщину, обладающую красивой внешностью, способной произвести сильное положительное эмоционально-эстетическое воздействие. Лексема обладает положительной оценкой и имеет несколько приподнятый характер.

«Ты ли это? Как ты похорошела-то! Когда же это?…Розан лесной!… Сирена!» (Т. Толстая. Кысь).

Слово сирена обычно используется для характеристики очень привлекательной, соблазнительной женщины, обольщающей своей внешностью, но в то же время отличающейся отрицательными нравственными качествами.

Специфика данного слова в том, что это лексико-семантический дериват, образованный на основе метафорического переноса. Обычно слово подобного типа характеризуется двойственностью оценочного знака: положительная эстетическая и отрицательная нравственная оценка варьируется в зависимости от актуализируемого аспекта. Традиционно это грозное существо, встреча с которым губительна. Это существа, совмещающие в своем облике черты птицы и красивой женщины.

Мотивационной основой для образования данной единицы послужил метафорический перенос от названия существовавшей в древнегреческой мифологии полуженщины-полуптицы с волшебным голосом, которым она завлекала моряков в гибельные места. В основе образования лежит признак сходства по свойству «красивая, обольстительная женщина, но бездушная». В данном случае слово реализует положительную сему. Так как акцентирует внимание именно на внешней красоте.

«Сейчас ему не хотелось спать, и он прикидывал, не отложить ли эту рыжуху на завтра» (Л. Улицкая. Медея и ее дети). «Пожалуйста, подробности: ноги хорошие, фигура хорошая. Кожа хорошая, нос. Глаза - все хорошее. Шатенка. Почему не блондинка? Потому что не всем в жизни счастье» (Толстая Т.Н. Кысь. Зверотур).

Женщина получает оценку по цвету волос, имеет пренебрежительный, грубоватый оттенок и более характерно для разговорной речи. Передает негативное отношение субъекта к предмету речи.

«Не было у них никакого внешнего сходства, у Джульетки и у Гули. Джульетка была нечистопородной гладкошерстной таксой, а Гуля - породистая, тонконогая и совершенно борзая старуха с ноздрями, как фигурные скобки, и высоко поднятыми, тонкими, кругло нарисованными бровями» (Л. Улицкая. Гуля).

Использование имен прилагательных, которые обычно используются для описания внешности животных, а не женщин, придает резко отрицательную оценочность. Это снижает тон повествования и придает оттенок пренебрежения, даже в некотором смысле презрения к предмету речи со стороны говорящего.

«Прелестная Алиса улыбнулась. Да что в ней такого прелестного? Черные волосы блестят как смазанные, нос крючком, усики. Платье простое. Вязаное. Цвета соленого огурца» (Т. Толстая, Факир).

«Читала председатель месткома Мосельцова - педиатр, пышноволосая яркая блондинка» (Д. Рубина, Любка).

«Шульгин посмотрел на продавщицу - симпатичная! - и протянул ей букет.

Прекрасной даме в честь ее небесных глаз!» (Т. Толстая, Окошко).

«Похожа была докторша на воспитанную девочку из ученой семьи. Некрасивая, веснушчатая. Нос не то чтобы очень велик, но какого вперед выскакивает: «Я, я, сначала - я!». И все лицо скроено так, будто тянется к человеку с огромным вниманием. Губы мягкие, пухлые, глаза перед всеми виноватые. На кармашке белейшего халата уютно вышито синей шелковой ниткой: «И.М.З.». Ах ты, докторша…» (Д. Рубина, Любка). Повтор слова «докторша» указывает на легкое пренебрежение и иронию.

.3 Оценочные наименования, характеризующие внутренние качества

В произведениях «модной» литературы обнаружены такие лексемы, как жлобина, ведьма, курица, свинья, святая, праведница, стерва. Параметры внешнего и внутреннего мира женщины постоянно соотносимы, поэтому оценка внешности сопровождается оценкой умственных способностей и душевных качеств.

В языковом обществе существует определенный стереотип женщины-эталона, и несоответствие ей вызывают отрицательную оценку. Так в коллективном сознании эталонными качествами женщины считаются щедрость и доброта. Женщина, не обладающая этими качествами, вызывает неодобрение. Для обозначения подобного лица женского пола употребляется лексема жлобина:

«Таня назвала ее занудой, он ее - жлобиной» (Л. Улицкая. Сонечка). Слово несет в себе отрицательную оценку. Лексема обозначает жадного, скупого человека и имеет оттенок пренебрежения, усиливается за счет суффикса- их(а).

«Мать спросила вслед:

Мадам в претензии?

Оставь меня в покое! - огрызнулся он.

Бедняжка! Никак не может дождаться моей смерти!…! (Д. Рубина, Собака). В данном примере слова «мадам» и «бедняжка» несут явно саркастический характер.

«…Верка была в институте безалаберной и дурашливой девчонкой». (Д. Рубина, Собака). Если слово «девочка» является нейтральным и не несет никакой оценки, а лишь указывает на юный возраст представительницы женского пола, то в данном примере с прилагательными «безалаберная» и «дурашливая» приобретает совсем другой оттенок: так говорят о девушке беззаботной и легкомысленной.

Мне надо старую дуру. А не это…что это! (Т. Толстая, Окошко).

«-Па-адла, - выпевая гласные, сообщила она как-то вечером изумленной матери.

Правда, золотой мой, - энергично отозвалась Любка, - падла Кондакова.

Го-овно, - добавила малышка…» (Д. Рубина, Любка).

«-Это что? - спросила мрачная Оксана с Кирочкой на руках. (Т. Толстая, Окошко).

Отвяжись, проклятая!» (Т. Толстая, Окошко).

«- Совсем меня с кухни потеснила! - пожаловалась она Ирине Михайловне, с длинным шумным хлебком втягивая чай. - Целый день жарит - парит, ресторанное меню готовит…Грубая. Бандитка!» (Д. Рубина, Любка). «Она позвонит Леночке?! Сука, дрянь!» (Т. Устинова. Близкие люди).

«…дамы - старые грымзы. Все в бирюзе. А шеи - как у индюков…» (Толстая Т.Н. Кысь. Зверотур).

Данные примеры несут явно отрицательное отношение к женщине и не просто отрицательное, а крайне негативное и пренебрежительное.

Обозначение человека словами, образованными на основе метафорического переноса от названий животных, растений, артефактов очень распространено. Это позволяет ярче передает эмоционально-экспрессивную оценку.

«И Галя - ну что она такого сделала? - просто тихонько прокралась в туалет и носовым платком мыла сапоги и застирывала позорный подол. И тут подвалила какая-то жаба, не из персонала, а тоже любитель прекрасного. Вся как лиловое желе. Застрясла камеями: да как вы смэ-э-ете! В большом тэа-тре!» (Т. Толстая, Факир). Здесь лексема жаба несет ярко выраженную отрицательную характеристику героини, что усиливается сравнением «как лиловое желе».

«…а Галя, змеей влезая в колготки, инструктировала дочь: каша в кастрюле, дверь никому не открывать, уроки- и спать» (Т. Толстая, Факир). Слово «змея» изначально имеет отрицательную основу в характеристике женщины, и в данным примером это подтверждается.

«Галя скулила и поджимала ноги. Попрыгивая на обочине. А за ее спиной, во дворе, догорало последнее окно, розы погружались в дремоту…» (Т. Толстая, Факир). Здесь нет прямого названия женщины, но лексема «скулила» указывает на сравнение героини с собакой, жалкой и бездомной. Автор соболезнует героине, ему жалко ее. Хотя слово «собака» часто имеет и негативную окраску при обозначении человека.

«Мы с сестрой полные противоположности: она святая, а я трижды свинья» (Л. Улицкая. Медея и ее дети). Характеристика человека словами, образованными на основе метафорического переноса - очень часто встречающийся прием. В данном примере лексема свинья употреблена как характеристика человека, для обозначения того, кто поступает низко и подло. Она выступает в качестве контекстуального антонима слова святая (в данном случае лексема характеризует качества, соответствующие эталонным качествам женщины, которые положительно оцениваются в языковом обществе) и несет в себе отрицательную оценку.

«Иван Андреевич считает обеих сестер праведницами» (Л. Улицкая. Медея и ее дети).

«…Моя подруга, всю жизнь ищущая гадалок и прорицателей, однажды добыла какую-то уникальную провидицу- в самой глубинке беловежской пущи» (Д. Рубина, Дед и Лайма).

Лексема праведницы близко по значению слову святая и имеет положительную коннотацию.

Интересно сравнение женщины с мадонной. У каждого времени своя мадонна. Своя она и у каждого художника и писателя. Ведь слово мадонна означает «моя женщина». С этим значением соединился образ материнства как неотъемлемый от представления о прекрасной женщине, исполняющей главную жизненную миссию. Художники эпохи Возрождения изображали в своих картинах не просто женщину, а мадонну в образе святой. Это же значение содержится и в предложении «Оторвала кусок юбки и так и зашла в деревню - полуголая мадонна с полуголым младенцем» (Д. Рубина, Дед и Лайма).

…Надо же - щеки впалые, плечи костистые, живот к спине примерз, а ноги - даже странно - что там твоя Психея! (Д. Рубина, Любка). Данный пример построен на антитезе, чтобы на контрасте показать некрасивость данной женщины. Ведь Психея была третьей дочерью древнегреческого царя. Слава о её красоте прошла по всей земле и многие приезжали полюбоваться Психеей. Между тем, Психея чувствовала себя очень несчастной оттого, что все любовались ею, как бездушной красотой, и никто не искал её руки.

«Семь пар железных сапог истоптала Нина по паспортным столам и отделениям милиции, семь железных посохов изломала о Лизаветину спину, семь кило пряников изгрызла в ненавистной дворницкой - надо было играть свадьбу» (Толстая Т.Н. Кысь. Зверотур. Рассказы. - М.: Эксмо, 2010. - 640 с.)

Часто женщин сравнивают с различными животными.

«Надо было видеть эту картину, мать прыгала у дверей ванной, как квохчущая курица» (Д. Рубина). Сравнение женщины с курицей передает отрицательную оценочность.

Негативная семантика привносится посредством глагола, выражающим беспокойное состояние, беспомощность.

«Зинаида рада была бы убежать, да ноги не держали - подогнулись, и она осела на самой дороге, как огромная растрепанная курица, укрывая голову белыми пухлыми руками» (Л. Улицкая. Народ избранный). «Кондакова была невеста среднепожилого возраста. С крупными глазками цвета молочного тумана, в выщипанными, как куриная гузка, надбровьями, на которых она, слюнявя коричневый карандаш, каждое утро рисовала две острые, короткие, вразлет бровки» (Д. Рубина, Любка). В данных примерах внешность женщины характеризуется путем сравнения с домашней птицей. Вид растрепанной курицы и сравнение с куриной гузкой не выглядит привлекательным, и, соответственно, лексемы несут отрицательную оценку.

«И Маша смотрела на Нику, как в детстве, снизу вверх, с ожиданием. Ника, скрывая раздражение на Бутонова, который ее за что-то решил наказать, и на свою курицу племянницу, которая нашла, в кого влюбиться, идиотка, пожала плечами» (Л. Улицкая. Медея и ее дети).

Курицей обычно называют женщину с низким интеллектом. Лексема служит для передачи пренебрежительного, презрительного отношения к предмету речи со стороны говорящего.

«Дипломированный врач Ирина Михайловна долго ползала вокруг мамы, как медвежонок вокруг убитой медведицы, оглашая воем квартиру, пытаясь делать искусственное дыхание, не понимая, почему у мамы нет пульса и вообще ничего нет». (Д. Рубина, Любка). Лексема «медвежонок» указывает на трепетное отношение автора к своей героине, подчеркивая ее беззащитность и ранимость.

«…а она обвилась вокруг него, нежаркая, душой зыбкая и недоступная, со слабенькими женскими проблемками…» (Толстая Т.Н. Кысь. Зверотур).

«…и Зоя жужжала пчелой: поторапливайся, дружок! Поторапливайся, дрянь такая!» (Толстая Т.Н. Кысь. Зверотур).

«Красивое имя-Зоя, правда? Будто пчелы прожужжали» (Толстая Т.Н. Кысь. Зверотур).

«Я завизжала, как поросенок, хотя давно уже была свиньей» (О. Робски. Mini Pig). Слово свинья образовано на основе метафорического переноса и характеризует возраст.

В данном примере зооним употреблен с оттенком иронии, даже самоиронии. Ироничная характеристика женщины по возрасту строится на противопоставлении «детеныш - взрослое животное». Немолодой возраст женщины определяется словом свинья, проявляющим отрицательный семантический признак.

Кроме сравнения с животными, для обозначения лиц женского пола могут употребляться и имена прецедентные: «Паша все принюхивалась и ворчала: «Ну, Бухара, ведьма азиатская» (Л. Улицкая. Дочь Бухары). Лексема ведьма обычно употребляется для обозначения безобразной женщины, девушки. Оно образовано от слова, обозначающего сказочное существо в русской культуре по признаку внешнего сходства и свойства. В данном же случае оно употребляется как бранное название женщины, выражая негативное отношение говорящего к ней.

3.4 Оценочные наименования, характеризующие возраст

В языке «модной» литературы функционируют следующие слова, характеризующие женщину по возрасту: девочка, девушка, барышня, девица, старуха. Одним из параметров, позволяющих создать концептуальный образ женщины в картине мира, является внешность, а также характеристика склада характера.

Лексема девочка является нейтральной. Не несет в себе какой-либо оценки, оно лишь указывает на юный возраст лица женского пола.

«Она понимала, что девочка тоскует, что ей плохо, но ей и в голову не могло прийти. Что больше всего мучит Машу ужасное обвинение сумасшедшей старухи» (Л. Улицкая. Медея и ее дети»).

«В палатке с ним возились двое: дюжий парень в оранжевом анораке и совсем юная девчушка с ломким, как у подростка, старательным голоском» (Д. Рубина, Собака).

«За конем ходила вчерашняя девушка, протягивала сахар на ладони и упрашивала старательным голоском…» (Д. Рубина, Собака).

«Девчонка опять прыснула, а он подумал - ну и втюрился ты, «анорак», в эту Ирку, на пупе вертишься, чтоб она лишний раз фыркнула» (Д. Рубина, Собака).

«Выяснилось, что Любка, в сущности, совсем молоденькая девушка» (Д. Рубина, Любка).

«Утром, до обхода, медсестра Лена - перезревшая девушка со свисающими мешочком щеками, логтями, коленками, всегда бдительно-испуганная…»

(Д. Рубина, Любка). Прилагательное «перезревшая» дополняет значение лексемы девушка, привнося в нее значение некого сожаления и сострадания.

«…и кавалер-девица Ольга Христофоровна, хотевшая как лучше, но сбитая влет хотевшими как еще лучше коллегами…» (Толстая Т.Н. Кысь. Зверотур).

А вот лексема старуха, кроме того, что указывает на возраст, еще и отрицательно окрашена. В основном, это создается в представленном примере за счет сочетания лексемы с местоимением какая-то. «Юра чудом нашел какую-то старуху. Сидела одна в трехкомнатной квартире в бельэтаже на Патриарших прудах, капризничала…еще усилие. Старуха юлит, сопротивляется, под страшным нажимом подписывает документы. И в тот момент, когда где-то там, в заоблачных сферах, розовый ангел воздушным пером уже заполнял ордера, - трах! Она передумала. Вот так - взяла и передумала. И отстаньте все от нее» (Т. Толстая, Факир).

«- Ишь ты, ишь ты, Аня Самолина, балуешь ты меня, - бормотала скомканная полупарализованная старуха» (Л. Улицкая. Бедные родственники). В данном примере слово также отрицательно окрашено.

О негативной оценке свидетельствуют и имена прилагательные, сочетающиеся с лексемой старуха.

«В первый раз Александра Эрнестовна прошла мимо меня ранним утром, вся залитая розовым московским солнцем. Чулки спущены. Ноги - подворотней. Черный костюмчик засален и протерт. Зато шляпа!. Четыре времена года - бульденежи, ландыши, черешня, барбарис - свились на светлом соломенном блюде, пришпиленном к остаткам волос вот такущей булавкой! Черешни немного оторвались и деревянно постукивают. Ей девяносто лет, подумала я….Александра Эрнестовна улыбается утру, улыбается мне. Черное одеяние, светлая шляпа. Побрякивающая мертвыми фруктами, скрываются за углом» (Т. Толстая, Милая Шура).

«Думали - ну, Анна Петровна и Анна Петровна! Старушечка там какая-то!» (Т. Толстая. Кысь). Суффикс - ечк придает слову уничижительный оттенок, говорящий относится к предмету речи с долей пренебрежения.

«Толстая усатая старуха Софья Иосифовна живет в Лихоборах, в третьем этаже хрущевской пятиэтажки». (Л. Улицкая. Сонечка). «Женечка стояла и смотрела на фотографию незнакомой старухи в аккуратном гробу, лежавшей как наглядный упрек Женечкиной недальновидности….» (Толстая Т.Н. Кысь. Зверотур).

В данных примерах внешность характеризуется негативно, как несоответствующая эталону, принятом в языковом обществе.

Традиционно слово барышня обозначает юную девушку из высшего сословия. В современном языке данная лексема употребляется с ироничным оттенком, часто с положительной оценкой:

«Ася была живая, веселая и славная барышня, но никто, кроме Анны Марковны, не помнил ее такой» (Л. Улицкая. Бедные родственники). На добродушное отношение к предмету речи указывают и прилагательные, характеризующие юную девушку с положительной стороны.

«В ранней юности, по четырнадцатому году, словно повинуясь древней программе рода, тысячелетиями выдававшего замуж девиц, в этом нежном возрасте она влюбилась в своего одноклассника» (Л. Улицкая. Сонечка). Слово девица, синонимичное слово девушка, характеризует возраст и не отличается особой экспрессией.

3.5 Оценочные наименования, характеризующие родственные отношения

Для характеристики родственных отношений в «модной» литературе употребляются лексемы жена, дочь, сестра, бабушка, матушка, дочка и другие. Обычно они не несут в себе эмоционально-оценочной значимости, но могут получить ее в сочетании с разными прилагательными, благодаря словообразовательным суффиксам, или же когда слово употребляется не в своем прямом значении, а в метафорическом.

Например, в предложениях «Вот когда матушка с тятенькой еще живы были, хозяйство, конечно, крепче стояло» (Т. Толстая. Кысь), «Матушка, та тоже помирать не собиралась, да огнецы, проклятые, подвели» (Т. Толстая. Кысь). Лексема матушка передает добродушно-ласковое отношение. Этот оттенок привносит суффикс - ушк.

«А в этот раз даже не смог забежать к Ирине перед поездкой- с матерью случился очередной сердечный приступ, и после вызова «скорой» он просидел весь вечер дома - неловко было оставлять мать одну. (Д. Рубина, Собака).

…что вот мать все точила его, просила прописать свою внучатую племянницу Галю, а он тянул. Тянул, непонятно почему, и, пожалуйста, дотянул» (Д. Рубина, Собака). Лексема мать в данном случае несет некий отрицательный оттенок, указывая на непростые отношения героя со своей родной матерью.

Моя бабка прекрасно пела украинские песни. Но главное, умела подражать голосам многих людей. (Д. Рубина, Дед и Лайма).

Ее дочь, моя мама, тоже всю жизнь выступает. Вообще-то она педагог, тридцать три года преподавала историю государств… (Д. Рубина, Дед и Лайма).

Моя неунывающая сестра заявила… (Д. Рубина, Дед и Лайма).

Это альт? - подозрительно вглядываясь в инструмент, спрашивала очередная мамаша-бабушка ученика… (Д. Рубина, Дед и Лайма).

Нет. Это контрабас, - спокойно-презрительно отвечала моя недипломатичная сестрица. … (Д. Рубина, Дед и Лайма).

- Вы просто придурки! - сказала моя энергичная сестра. (Д. Рубина, Альт перелетный).

И моя сестра Вера занялась покупкой музыкального инструмента. Что было вполне логично даже с профессиональной точки зрения: ведь моя сестра скрипачка. (Д. Рубина, Дед и Лайма).

«Это последнее предшкольное лето их дочка Маша проводила на даче генеральши-бабушки, Веры Ивановны» (Л. Улицкая. Медея и ее дети). Лексемы дочка и бабушка также несут в себе экспрессии, не только лишь обозначают лицо женского пола по признаку «родство».

Слово бабка имеет разговорный оттенок:

«Ни бабка, ни мать никогда ничего из дома не выбрасывали» (Л. Улицкая. Медея и ее дети). Лексема отличается пренебрежительной оценкой за счет использующегося суффикса - к.

Для характеристики не совсем родственных, но близких отношений употребляется лексема полуродственница, которая также имеет оттенок пренебрежения и выражает отрицательное отношение к предмету речи.

«Прошло два месяца. Благодаря Ясиной кошачьей приспосабливаемости и врожденной деликатности она не только заняла угловую комнату, но сверх того определилась в семье в статусе полуродственницы» (Л. Улицкая. Сонечка).

3.6 Оценочные наименования, характеризующие женщину как сексуального партнера

К данной группе существительных, функционирующих в языке «модной» литературы, относятся такие лексемы, как ш…а, б…ь, мразь, проститутка. Культурно-национальные установки в восприятии женщины как сексуального партнера могут обретать личностное, а не традиционное для группового самосознания, содержание. Поэтому следует отметить, что разработка этой темы характерна преимущественно для «мужского языка», а в «женском языке» такие выражения могут употребляться как цитации того же «мужского языка».

Традиционные установки культуры пустили глубокие корни в менталитет: вольное (имеется в виду не только сексуальное) поведение женщины продолжает восприниматься как нарушающее нравственно-этические каноны (которые являются не столь жесткими для мужчин). Об этом свидетельствуют актуальные и для современного мира лексемы ш…а, б…ь, мразь, проститутка.

Данные слова характеризуют женщину вольного поведения, что не соответствует установке обыденного сознания на то, что достойное поведение является украшением женщины, а ее нарушение вызывает осуждение. В семантике этих слов проступает не только негативное, а даже презренное отношение к женщине. Вольное сексуальное поведение женщины - это нарушение нравственного канона, согласно которому ей отводится участь сначала честной, порядочной девушки, а затем верной жены-хозяйки.

Вышеперечисленные слова обладают крайне отрицательной оценочностью. Часто женщины употребляют данный сленг для описания женщины - соперницы.

«Ш…а, ты Бронька, ш…а» (Л. Улицкая. Бронька). Лексема сигнализирует о восприятии женщины субъектом-мужчиной только как человека, способного доставлять чувственное наслаждение, удовольствие. Лексема передает презрительное отношение к предмету речи.

«Мразь, - думал я, - дрянная ш…а, выбирающая, где лучше, все эти годы она спала с ним, а я воспитывал их сына» (Д. Рубина. Итак, продолжаем».). В данном случае женщина также характеризуется как существо низшее, достойное презрения. Интенсификация отрицательной семы происходит за счет прилагательного дрянной.

«Нет, я не вурдалак, - засмеялась она. - Я б…ь обыкновенная» (Л. Улицкая. Медея и ее дети).

«Нет уж, говорю, не собираюсь кормить ваш местный фольклор новой историей о русских проститутках» (Д.рубина. Вывеска).

«Б…й валютных на коротком поводке держал, они ему информацию поставляли, а он их за это не тягал за тунеядство и за нетрудовые доходы» (А. Маринина Мужские игры).

Данные наименования женщины сигнализируют о снижении стиля речи женщины и также имеют крайне негативную оценку.

«Он подумал вдруг, что Ирина сейчас в усталой горечи, в досаде и - бедная - не знает, что все кончено, что он погиб, его уже, в сущности, нет» (Д. Рубина, Собака).

«-Слыхали - на кухне? Старая курва сама себе доклад делает…»

(Д. Рубина, Любка).

«-Да не бойтесь, не забью суку» (Д. Рубина, Любка)

«Все ж таки не фабричка, а ручная работа, мать его так!…» (Д. Рубина, Дед и Лайма).

Заключение

Концепт «женщина» универсален в силу его употребления практически во всех языках, но в то же время он обладает разнообразными культурными коннотациями, имеет у носителей той или иной лингвокультурной общности определенную этическую и эстетическую ценность.

В рамках лингвокультурологии оценочные наименования женщин рассматриваются как феномен гендерной культуры, способствующий формированию национального концепта «женщина».

Оценочный компонент может занимать различное положение в структуре значения слова, входить в число основных или второстепенных, эксплицитных или скрытых значимых элементов, может быть актуализирован в речи, а может остаться нереализованным в зависимости от цели употребления языкового знака.

Представляется оправданным различать два плана оценочности: языковой и речевой. В типологическом плане на языковом уровне можно выделить следующие виды оценочности:

1)знаковую / семиотическую;

2)когнитивную / содержательную;

)референтивную / формальную.

Знаковая оценочность свойственна всем лексическим единицам, реально функционирующим в языке в виде языковых знаков и, как правило, определяется их системными характеристиками. Аксиологическая информация, имеющая категориальный характер, т.е. относящаяся непосредственно к осмыслению объекта номинации, определяется как когнитивная оценочность языкового знака. Референтивная оценочность носит вторичный, некатегориальный характер, т.е. относится не к осмыслению объекта номинации, а лишь к способу его представления и, соответственно, соотносится с планом выражения.

Существительные, оценочные оттенки значения которых «отстоялись», фиксируются словарями, приспосабливаются к выполнению предикатной функции. Оценочные смыслы в данной позиции показываются с помощью различных средств: артиклей, градуирующих определений. Восклицательной интонации, словообразующих средств. Один из активных способов-сочетание с тем или иным определением. Валентная оценочность (языковая структура A+N, где A - качественное прилагательное в функции определения к N- имени существительному, называющему лицо женского пола) позволяет актуализировать оценочную коннотацию, существующую в потенции языкового знака, опираясь на знания номинативного и идеологического порядка. Их анализ позволяет описать отраженные в лексемах культурно значимые аксиологические смыслы социоментальные представления о женщине и женственности, ср.: толковая баба (оценка «хорошо»), но не толковая дама; художественная дама (оценка «хорошо»), но не художественная баба.

Исследование показало, что наименования лиц женского пола в русском языке образуют сложные системы, включающие как идентифицирующие, так и оценочно-квалификативные имена.

Идентифицирующие наименования, как правило, покрывают участки семантического пространства, где в качестве аспекта номинации выступают характеристики, онтологически присущие лицу: «пол», «возраст», «цвет волос, лица, глаз, бровей».

Оценочно квалификативные наименования, в основной массе, состоят из слов, значения которых содержат такие признаки, которые представляют актуальность при формировании эталонных представлений о женщине.

Эталонные представления, объединенные в концепте «женщина», включают ряд аспектов: «внешность», «умственные способности», «поведение», «свойство личности», «взаимоотношения между полами», «сексуальность», «отношение к женщине со стороны социума». Также в эталоне находят отражение представления о морально нравственных качествах. Женское начало олицетворяется с мягкостью, нежностью, лаской. Анализ оценочно квалификационных наименований позволил установить характеристики, участвующие в создании гендера в языке «модной» литературы.

В ходе анализа извлеченного материала мы разделили существительные, обозначающие лиц женского пола, на шесть групп:

оценочные наименования, объединенные общим наименованием «женщина»;

оценочные наименования, характеризующие внешность;

оценочные наименования, характеризующие внутренние качества;

оценочные наименования, характеризующие возраст;

оценочные наименования, характеризующие родственные отношения;

оценочные наименования, характеризующие женщину как сексуального партнера.

В первую группу вошли существительные женщина, баба, дама, тетя.

Исходные лексемы женщина, баба, дама, тетя обладают сложной семантической структурой при функционировании. Они высоко частотны и имеют большую значимость, являясь ключевыми словами культурного концепта «женщина» в «модной» литературе, приобретают статус знаков культуры. Нейтральная (а иногда - положительная оценка) закрепляется за словом женщина, тогда как отрицательную реализует семантика слова баба. Но баба в речи может реализовывать значение «русская женщина». Так слово имеет положительное оценочное значение, если речь идет о признаках, свойственных внутренним качествам русских женщин или об особенностях русской женщины вообще (статность, представительность, крепкое телосложение, физическая сила и здоровье). Слово дама получает негативную оценку, если в тексте подчеркиваются такие качества, как «холодность», «высокомерие», «безразличие», «вальяжность», «полнота»; имеет положительную - при наличии признаков «образованность», «эффектность», «воспитанность». «яркость внешности», «представительность», «хорошие манеры». Слова тетка, тетя проявляют отрицательную коннотацию.

Компонентный анализ лексических единиц с положительно-оценочным значением позволил установить, что признаками, определяющими эталон женской внешности в «модной» литературе, являются: «красивая, привлекательная внешность» (красавица, красотка, принцесса, блондинка, рыжуха); «обольстительность» (сирена, розана).

Вторая и третья группы (характеристика женщины по внешним и внутренним качествам) тесно взаимосвязаны между собой. В сознании русского языкового коллектива для красоты важно присутствие не только внешней привлекательности, но и обладание внутренними качествами, которые ценятся в данном языковом коллективе.

Для «модной» литературы свойственно ослабление признака «красота» с интенсификацией психологических оценок или усиление эстетического признака в сочетании с отрицательной этической и интеллектуальной оценкой.

При восприятии женской красоты в «модной» литературе внешняя красота взаимосвязана с нравственным обликом объекта оценки. Так, например, слова красавица, красотка, принцесса, барышня указывают на высокую степень проявления признака «красота» и говорят о положительных нравственных качествах. Слова розан, сирена употребляются для характеристики очень привлекательной, соблазнительной женщины, обольщающей своей внешностью, но в то же время отличающейся отрицательными нравственными качествами.

Признак «привлечение внимания» в «модной» литературе реализуется преимущественно в дифференциальных признаках «внешность, внешний вид» (красавица, красотка, рыжуха и т.п.) и «внутренние качества субъекта действия» (жлобиха, свинья, святая, праведница и т.д.).

Слова, которые указывают на высокую степень проявления признака «красота» (красавица, принцесса и т.п.) говорят о положительной оценке. Слова, объединенные по признаку «обольстительность» (розан, сирена), характеризуются двойственной оценкой: положительной эстетической (внешность) и отрицательной нравственной (внутренние личностные качества).

В целом, в «модной» литературе отмечено почти одинаковое количество слов как «красота, привлекательность», так и «некрасивость. Отсутствие привлекательности».

Кроме того, в «модной» литературе можно встретить оценочные наименования женщины, имеющие различные характеристики. Так, например, наиболее часто встречается группа, характеризующая женщин по возрасту. Это такие слова как девочка, девушка, барышня, девица, старуха. Нейтральное по характеру оценки слово может получить ту или иную коннотацию в сочетании с именем прилагательным. Для характеристики женщины по возрастным признакам, как мы выявили в ходе анализа, используются и зоонимы, которые, в основном, обладают отрицательной оценкой.

В языке «модной» литературы были выявлены следующие слова, характеризующие женщину по родственным отношениям: жена, дочь, сестра, бабушка, матушка, дочка. Эти слова, в основном, обладают нейтральной оценочностью, но в случае сочетания их с определенными именами прилагательными или глаголами, они начинают обладать положительной или отрицательной оценкой.

Кроме того, о положительной или отрицательной коннотации могут сигнализировать и словообразовательные аффиксы (- к, - их, - ушк -).

Шестая группа, выделенная нами, в основном состоит из слов, обладающих отрицательной семантикой: ш…а. б…ь, мразь, проститутка.

Таким образом, в языке «модной» литературы существует довольно большое количество слов, характеризующих лицо женского пола по разным параметрам.

Библиография

1.Абубикирова Н.И. Что такое «гендер»? // Общественные науки и современность. - 1996. - №6.-С. 123-125.

2.Арутюнова Н.Д. К проблеме функциональных типов лексического значения // Аспекты семантических исследований. - М., 1980.-С. 156-249.

.Арутюнова Н.Д. Аксиология в механизмах жизни и языка // Проблемы структурной лингвистики. 1982. - М., 1984.-С. 5-23.

.Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. - М., 1988.

.Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры. - М., 1990. - С. 7-32.

.Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. - М., 1999.

.Богуславский В.М. Человек в зеркале русской культуры, литературы и языка.-М., 1994.

.Бондаренко Л.Ю. Роль женщины: от прошлого к настоящему. // Общественные науки и современность. - 1996. - №6.-С. 163-170.

. Вейнингер Отто и его «Пол и характер».

shkolazhizni.ru/archive/0/n-44220/ý