Образ Лондона в творчестве Чарльза Диккенса
РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АГРАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ - МСХА имени К. А. ТИМИРЯЗЕВА
РЕФЕРАТ НА ТЕМУ
"Образ Лондона в творчестве Чарльза Диккенса"
Выполнила:
Студентка 106 группы гуманитарно-педагогического
факультета очного отделения
Кузнецова Елена Николаевна
Проверила:
Гнездилова Елена Валерьевна
Москва - 2012
Чарльз Джон Гаффам Диккенс (1812-1870)
Английский романист, которого, как правило, относят к величайшим писателем викторианской эпохи. Для произведений Диккенса свойственна критика несправедливости, лицемерия и пороков общества. Сам он также испытал их, подвергаясь угнетениям в отрочестве, когда был вынужден с ранних лет бросить школу и начать работать на заводе. Диккенсовские хорошие, плохие и комичные персонажи, такие как жестокий скряга Скрудж, начинающий писатель Дэвид Копперфилд, или доверчивый и простодушный мистер Пиквик, очаровывали поколения читателей.
Чарльз Диккенс родился в Лендпорте, графство Хэмпшир, в век новой индустриальной эпохи, которая породила теории Карла Маркса. Отец Диккенса был клерком в отделе заработной платы военно-морского флота. Он хорошо зарабатывал, но часто возникали финансовые проблемы. В 1814 году Диккенс переехал в Лондон, а затем в Чатем, где он получил кое-какое образование. Школьный учитель Уильям Гилес уделял особое внимание Диккенсу, который делал большие успехи. В 1824 году, в двенадцатилетнем возрасте, Диккенса послали работать на несколько месяцев на завод ваксы, в Хангерфорд Маркет в Лондоне, в то время как его отец Джон был в Маршалсийской долговой тюрьме. "Мои отец и мать были полностью удовлетворены", - позже с горечью вспоминал Диккенс. "Они едва ли были бы более довольны, если бы я был двадцатилетним, кончил гимназию с отличием, и поступал в Кембридж". Впоследствии эти времена нашли свое отражение в романе "Маленькая Доррит" ("Little Dorritt", 1855-57). Джон Диккенс выплатил свой долг в 40 фунтов стерлингов из денег, унаследованных им от своей матери; она умерла в возрасте 79 лет, когда он все еще был в заключении.
С 1824 по 1827 год Диккенс учился в Веллингтонской академии в Лондоне и, в 1827 году, в школе мистера Доусона. С 1827 по 1828 он был клерком юридической фирмы, а затем репортером-стенографистом в "Доктор Коммонс" (Doctor's Commons). После обучения стенографии, он мог записывать речи слово в слово. К восемнадцати годам Диккенс получает читательский билет в Британском музее, где он читал с усердием и усидчивостью работы Шекспира, "Историю Англии" Голдсмита, "Краткую хронику Римского сената" Бергера. Он писал для "Тру сан" (The True Sun, 1830-32), "Парламент миррор" ("The Mirror of Parliament", 1832-34) и "Морнинг кроникл" (The Morning Chronicle) в период с 1834 по 1836 годы. Вскоре Диккенс приобрел репутацию "самого быстрого и аккуратного человека в Галерее", и он мог отпраздновать свое процветание "новой шляпой и очень красивым голубым плащом с бархатными отворотами", - так описал его несколько франтоватый вид один знакомый. В 1830 году Диккенс сотрудничает с "Мансли мэгэзин" (The Monthly Magazine) и "Ивнинг кроникл" (The Evening Chronicle), а также работал редактором в "Альманахе Бентли" ("Bentley's Miscellany").
Эти годы оставили у Диккенса прочную привязанность к журналистике и недоверие к несправедливым законам. Его карьера как писателя художественной литературы началась в 1833 году, когда его короткие рассказы и эссе появились в печати. "Обед на Поплар-Уок" был первым напечатанным очерком Диккенса. Он появился в декабрьском номере "Мансли мэгэзин". Это заставило его так гордиться, что он позже рассказывал: "Я спустился в Вестминстер Холл и ходил там по кругу часа полтора, потому что взгляд мой был настолько затуманен счастьем и гордостью, что он не могли вытерпеть вида улицы и не годились, чтобы и его там видели таким." Очерки Боза (Sketches by Boz), иллюстрированные Джорджем Круикшанком (George Cruikshank), были изданы в виде книги в 1836-37 годах. "Посмертные записки Пиквикского клуба" (The Posthumous Papers of the Pickwick Club) публиковались частями ежемесячно с апреля 1836 по ноябрь 1837.
Отношения Диккенса с Марией Биднелл, дочерью банкира, за которой он ухаживал в течение четырех лет, завершились в 1833 году. Три года спустя Диккенс женился на Кэтрин Хогарт, дочери своего друга Джорджа Хогарта, который стал редактором заново созданной "Ивнинг кроникл" (The Evening Chronicle). У него с Кэтрин было 10 детей. Они расстались в 1858 году. Пытаясь излечить Кэтрин от головных болей и бессонницы, Диккенс регулярно подвергал жену воздействию гипноза. Некоторые биографии предполагают, что Диккенс был больше увлечен сестрой Кэтрин, Мэри, которая переехала в их дом и умерла в 1837, в возрасте 17 лет, на руках у Диккенса. Со временем она стала прообразом Доры Копперфильд. Диккенс выражал желание быть похороненным рядом с ней и всю жизнь носил кольцо Мери. Другая из сестер Кэтрин, Джорджиана, переехала к Диккенсам и писатель влюбился в нее. У Диккенса также была давняя связь с актрисой Эллен Тернан, которую он встретил в конце 1850-х.
Слух Диккенса, чуткий к разговорной речи, помогал ему создавать красочных персонажей посредством их собственного языка. В своих ежедневных писательских трудах Диккенс следовал четким правилам: "Он вставал в один определенный час, укладывался в другой, и, хотя он не был педантом, но этот порядок менялся редко. Он писал между завтраком и ланчем, и когда предстояло потрудиться над каким-либо произведением, ни один соблазн не мог быть настолько силен, чтобы заставить его пренебречь работой. Он соблюдал порядок и систематичность в течение всего дня. Его разум был чрезвычайно методичен, и во время его длительных прогулок, его отдыха, его работы, он руководствовался своими собственными правилами - правилами, хорошо выученными заранее, - и редко нарушал их".
Лондон георгианской эпохи
Взяв на себя функции лондонского летописца, Чарльз Диккенс даже не пытался скрыть тот факт, что его знакомство с городом - хоть и достаточно основательное (как у Сэма Уэллера) - является весьма специфическим (опять же, как у Сэма Уэллера), с характерными акцентами и лакунами. Диккенс родился в приморском Портсмуте, а в Лондон переехал в детские годы. Столица произвела на юного чувствительного мальчика колоссальное впечатление, которое навсегда осталось в душе писателя. И всякий раз, когда Диккенс на страницах своих книг создавал образ Лондона, это именно Лондон георгианской эпохи, поры его детства, а не викторианская столица, в которой он жил в зрелые годы.
Диккенсовский Лондон имеет весьма четкие границы. На юге это неспешная, задумчивая Темза, образ которой возникает во многих произведениях писателя, особенно же на страницах "Нашего общего друга", а на севере ограничивается чертой Нью-роуд (нынешней Мэрилебон-роуд). В этот район Диккенс впервые попал случайно, а затем неизменно выбирал его в качестве места жительства. Здесь, в доме номер 48 по Даути-стрит, писатель обустроил свое первое семейное гнездышко. Здание хорошо сохранилось, в настоящее время здесь находится музей Диккенса. За пределами указанного коридора расположен Саутуорк, с которым писатель тоже был неплохо знаком благодаря горьким юношеским воспоминаниям. Ему не раз приходилось обследовать набережные и доки Ист-Энда, порой в досадной компании полицейских. К западу от Белгрейвии простирается терра инкогнита для Диккенса - если не в топографическом, то хотя бы в социальном смысле. Так, в "Николасе Никльби" писатель рассказывает о семействе Уититерли из Кэдоган-Плейс. Они, конечно, понимают, что рангом уступают обитателям Гровнор (Гросвенор)-Плейс, но "смотрят сверху вниз на Слоун-стрит и считают Бромптон вульгарным. Они притворяются людьми великосветскими и делают вид, будто не знают, где находится Нью-роуд". Последнее замечание - острый камешек в огород самого Диккенса.
Подобно всем коренным лондонцам, Диккенс время от времени бросается знакомыми словечками - "Сент-Пол", "Монумент", "Тауэр" или "Аббатство", но они мелькают как затертые названия, не более того. Писатель не снисходит до того, чтобы вникать в историю этих сооружений или использовать их как значимые элементы своих произведений. Если его и волнуют масштабные строительные проекты компании "Метрополитен", то только в плане разрушения старого Лондона, а никак не создания новых архитектурных чудес. Он скорее опишет трущобы и притоны вокруг церкви Св. Джайлса, чем помянет Чаринг-Кросс-роуд (разве что посетует: вот, мол, из-за нее сколько бед) или Нью-Оксфорд-стрит (из-за которой что-то снесли). Зато в книгах Диккенса постоянно фигурируют тюрьмы и Судебные инны, возможно, ему не давали покоя воспоминания о том, как его собственный отец сидел за долги в тюрьме Маршалси, или о том, как он сам по молодости прозябал на должности клерка в Грэйзинн. Повествование становится веселее, когда Диккенс окунается в мир лондонских развлечений. Именно здесь он черпал материал для "Очерков Боза". Писатель с удовольствием вспоминал сады Воксолл, лошадей из цирка Астли, мюзик-холл "Игл", театры, званые обеды и увеселительные поездки. Подчас этому миру недостает изысканности, Диккенс живописует дешевые балаганы, восковые фигуры и раскрашенные панорамы, заставляет любоваться низкопробными представлениями странствующих артистов. Наверное, автор вспоминал собственные нехитрые развлечения в молодости, а может, мы слышим голос несостоявшегося и потому тоскующего актера. Как правило, фоном для ярких, запоминающихся персонажей служили улицы, "которые дают неисчерпаемую пищу для фантазий", а также кормят сорок тысяч торговцев и бесчисленное количество нищих в романах Диккенса.
Рынки тоже являлись у него непременным элементом декораций. Издательство принадлежавшего писателю журнала "Круглый год" располагалось на Веллингтон-стрит, по соседству с Ковент-Гарденом. Посему неудивительно, что этот известнейший лондонский рынок фигурирует по меньшей мере в восьми романах Диккенса. Известно, что писатель инициировал шумную и вполне успешную журналистскую кампанию с целью переноса скотобойни Смитфилдского рынка на новое, более удобное с точки зрения санитарии место на Каледония-роуд, а потом сам о том сожалел. Похоже, наш летописец испытывал болезненную склонность ко всем случаям вторжения смерти в жизнь (он называл это "притягательным отвращением"). Неспроста ведь он отправлялся в ночные "криминальные" экскурсии на Рэтклиф-хайвей и Джейкобе-айленд и кропотливо регистрировал жертв нападений и несчастных случаев.
Все это очень повлияло на творчество Диккенса, что он и отображает в своих произведениях. Разберем некоторые из них.
Образ города в произведениях Ч. Диккенса
Тонкий юмор и неискоренимое жизнелюбие мы можем наблюдать в произведении Диккенса "Посмертные записки Пиквикского клуба". Как заметил один из литературных обозревателей того времени, мистер Пиквик буквально "запульнул" своего создателя - подобно "сигнальной ракете" - на вершину писательского Олимпа. Причем несомненной находкой, можно сказать сенсацией, стал образ ученого лакея Пиквика - Сэма Уэллера. Действительно, первая часть романа, опубликованная в марте 1836 года тиражом в тысячу экземпляров, не разошлась и наполовину. Вторую и третью ожидала еще более печальная судьба. И лишь четвертая часть, вышедшая в свет в июне - а именно в ней появляется Сэм, - стала поворотным пунктом в судьбе издания и самого Диккенса.
Немаловажную роль сыграло и приглашение Хэлбота Брауна (или Физа) в качестве иллюстратора "Записок". Сотрудничество Диккенса с этим художником сохранится на предстоящие двадцать три года. К февралю 1837 года ежемесячный объем продаж поднялся уже до четырнадцати тысяч, а в октябре 1837 года, когда Диккенс дописывал финальные главы книги, и вовсе достиг рекордной цифры в сорок тысяч экземпляров. Еще до окончания публикации романа увидели свет пять его сценических версий. Вся страна оказалась буквально наводнена фарфоровыми статуэтками мистера Пиквика, шляпами, сигарами а-ля мистер Пиквик и сборниками его афоризмов. В последующие сорок лет было продано 1,6 млн экземпляров книги по обе стороны Атлантики.
Роман "Приключения Оливера Твиста" был задуман Диккенсом как роман уголовный, а в процессе его создания стал романом социальным. В этом романе мы видим бесстрастное, почти протокольное описание страшных трущоб Лондона. Вспомним, какое разочарование пережил Оливер Твист, впервые очутившийся на его улицах: "Более гнусного и жалкого места он еще не видывал. Много было маленьких лавчонок, но, казалось, единственным товаром являлись дети, которые даже в такой поздний час копошились в дверях или визжали внутри. За крытыми проходами и дворами, примыкавшими к главной улице, виднелись домишки, сбившиеся в кучу, и здесь пьяные мужчина и женщина буквально барахтались в грязи". И эта грязь, беднота, теснота будут постоянно возникать на страницах романа: "Спустились сумерки; в этих краях жил темный люд; не было поблизости никого, кто бы мог помочь. Минуту спустя его [Оливера] увлекли в лабиринт темных узких дворов".
А описание "самого грязного, самого страшного, самого удивительного района Лондона" Фолли-Дитч вызывает ужас и неприязнь у читателей: "… деревянные пристройки, нависающие над грязью и грозящие рухнуть в нее - что и случается с иными; закопченные стены и подгнивающие фундаменты; все отвратительные признаки нищеты, всякая гниль, грязь, отбросы, - вот что украшает берега Фолли-Дитч. У домов нет владельцев; двери выломлены. Те, что ищут приюта на Острове Джекоба, должны иметь основательные причины для поисков тайного убежища, либо они дошли до крайней нищеты.
Кривые и узкие улицы, грязные, полуразрушенные дома, сомнительные личности, чаще всего закутанные в темные одежды и бесшумно снующие по шатким лестницам и темным переходам, дают полное и отчетливое представление о воровских притонах, их обитателях, о той обстановке, в которой живет и прячется преступный Лондон. Серый Лондон олицетворяет "холод человеческих отношений".
Описания природы обычно коротки у Диккенса, но вместе с тем "дышат большим драматизмом." Они не только не требуют никакого комментария, но сами являются комментарием к изображаемому. Писатель рисует "серую, промозглую ночь", когда Фейджин отправляется в Уайтчепл к Сайксу обсуждать крупное "дело". "Грязь толстым слоем лежала на мостовой, и серая мгла нависла над улицами; моросил дождь, все было холодным и липким на ощупь. Казалось, именно в эту ночь и подобает бродить по улицам таким существам, как этот еврей. Пробираясь крадучись вперед, скользя под прикрытием стен и подъездов, отвратительный старик походил на какое-то омерзительное пресмыкающееся, рожденное в грязи и во тьме, сквозь которые он шел: он полз в ночи в поисках жирной падали себе на обед".
Почти везде в романе, где мы встречаемся с Фейджином или Сайксом, Диккенс рисует природу в темных, грязных тонах: "До полуночи оставалось около часу. Вечер был темный, пронизывающе холодный, так что Фейджин не имел желания мешкать. Резкий ветер, рыскавший по улицам, как будто смел с них пешеходов, словно пыль и грязь…". "Вечер был очень темный. Громадный туман поднимался от реки и от ближайших болот, клубился над печальными полями. Холод пронизывал. Все было мрачно и черно. Никто не произносил ни слова: возницу клонило в сон, а Сайкс не был расположен заводить с ним разговор".
Сострадание и боль возникает в сердце, когда раненый Оливер лежит без сознания там, где оставил его Сайкс, и это чувство усиливается описанием рассвета: "По мере того, как приближался день, становилось все свежее и туман клубился над землею, подобно густым облакам дыма. Трава была мокрая, тропинки и низины покрыты жидкой грязью; с глухим воем лениво налетали порывы сырого тлетворного ветра. Ветер стал более резким и пронизывающим, когда первые проблески рассвета, - скорее смерть ночи, чем рождение дня, - слабо забрезжили в небе. Оливер по-прежнему лежал неподвижный, без чувств..."
Туман и холод сопутствуют преступному миру, словно покрывая его грязные дела. Создается впечатление, что хорошая, теплая ясная погода, которая застает Оливера и его друзей в деревне, вовсе не бывает в Лондоне! Но автору важно изобразить именно холодный, туманный, грязный Лондон, ведь только здесь могут обитать люди, подобные Сайксу и Фейджину, здесь паутина преступлений затягивает вас в свои сети, но, несмотря на все это, именно сюда попадают добрые люди (Оливер, мистер Браунлоу, Роз…), без которых весь мир может захлебнуться в море жестокости и зла.
Описание туманов составляет неизменную особенность пейзажного искусства Диккенса, о чем можно получить представление по характерному пейзажу из "Мартина Чезвилта": "Утро было серое, холодное, темное и хмурое; тучи были такие же грязно-серые, как земля, и укороченная перспектива каждой улицы и переулка замыкалась пеленой тумана, словно грязным занавесом". Или аналогичный пейзаж из "Николаса Никльби": "Была ранняя весна, сухое туманное утро. Несколько тощих теней сновало по мглистым улицам, и изредка вырисовывались сквозь густой пар грубые очертания какой-нибудь возвращающейся домой наемной кареты… С наступлением дня ленивая мгла сгущалась".
чарльз диккенс романист лондон
Заключение
Образы большого города создаются в эпоху реализма. Это связано с исходом сельского населения в города, достигающие миллионной численности, что привело к оскудению поместного дворянства, уменьшению и исчезновению мелких селений.
Лондон Диккенса - сердце капиталистической Англии, центр, к которому сходятся жизненные нити со всех концов страны. Это таинственный, загадочный город, покрытый туманом, который, с одной стороны, является укрывателем преступного мира, с другой - олицетворяет холод и отчужденность людей высшего света. Город сочетает в себе контрастные картины роскоши и нищеты, величия и убожества.
Список использованной литературы
1. Иванова В.В. творчество Диккенса. - М., 1954г.
. Катарский И.М. Диккенс. - М., 1960
. Тайна Чарльза Диккенса. - М., 1990.
. #"justify">6. W. Dexter. The London of Dickens. - L., 1923
7. "Чарльз Диккенс, иллюстрированная антология".
. #"justify">. http://www.dickens.ru