, элементов частной жизни, забав и праздного на первый взгляд времяпрепровождения вырастали целые пласты культуры, формировались предпосылки и механизмы дальнейшей модернизации [31, с. 55].
Сам по себе факт восшествия - впервые в русской истории - на престол женщины был весьма знаменателен. Как нельзя лучше он свидетельствовал о тех переменах, что произошли в русском обществе и коренным образом изменили положение в нем представительниц «слабого пола». Ориентируясь на европейские нормы бытового поведения, Петр I постепенно выводил русскую женщину из терема, сперва переодев ее в европейское платье, затем привлекая к придворным церемониям, к участию в разного рода празднествам, балах, маскарадах и пр. Петр I ломал старые дикие традиции и обычаи. Закончился век «теремного заточения» женщины: новый царь велел подданным приводить своих жен и дочерей на устраиваемые им увеселительные ассамблеи, о чем был издан указ в 1718 году Ассамблеи - собрания людей в частных домах, где особи мужского и женского пола могли бы встречаться, разговаривать, обмениваться новостями, играть в карты и пр. Указ детально предписывал правила поведения на ассамблеях и даже штрафы за их нарушение. Необходимость быть на людях, общаться, вести беседу, в том числе с иностранцами, заставляла подумать и об образовании. Женщина во главе государства была достаточно обычным явлением и в жизни других европейских стран той эпохи, таких, например, как Англия, Австрия, Дания. Но в России европеизация была весьма поверхностная, а потому и эмансипация женщины подчас принимала уродливые формы. Женщины давали тон светской жизни, вмешивались в дела мужей и давали им направление», - писал О.В. Ключевский [39, с. 217 ].век знал имена женщин-императриц, женщины - президента Российской Академии наук, женщин-писательниц, артисток, светских дам. А также женщин, поражавших общество своей высокой духовностью, нравственностью и самопожертвованием [65, с. 43].
Женское правление в данной работе рассматривается в контексте дворцовых переворотов. Единого научного определения дворцового переворота нет, причем отсутствует и четкие временные границы этого явления. Так, В.О. Ключевский (автор термина) датирует эпоху дворцовых переворотов с 1725 года до 1762 годы Однако есть и другая точка зрения - 1725 - 1801 гг. В этот период политику государства определяли отдельные группировки дворцовой знати, которые активно вмешивались в решение вопроса о наследнике престола, боролись между собой за власть, осуществляли дворцовые перевороты [39, с. 211].
Из 37 лет непрерывной чехарды власти 32 года пришлось на правление женщин. В истории российского государства началась своеобразная эпоха женщин - императриц. Воцарение почти каждой женской представительницы правящей династии (мужчины - Пётр II, Иоанн Антонович, Пётр III - восходили на трон относительно спокойно) сопровождалось политическим переворотом с более или менее активным участием гвардии. Яркая, броская сторона этого периода всегда в первую очередь привлекала внимание исследователей; именно о ней преимущественно писали историки [29].
Эпоха дворцовых переворотов была уникальна и имела свое лицо. И это лицо было женским. Дворцовые перевороты оказались единственной за все историю России эпохой женского правления: ни до, ни после этого женщины к власти не приходили. Однако, несмотря на очевидную значимость данного периода он остается недостаточно изученными. Обращаясь к учебникам истории мы очень мало можем узнать о женщинах. Даже если известны их имена, то это имена жен и дочерей, по отношению к мужьям, а не самостоятельных личностей. Историки часто пытались принизить значение женских правлений, успехи и достижения эпохи императриц приписывали фаворитам. История с которой мы знакомы, это военная, экономическая и политическая, а не социальная история. В ней нет места повседневности, рождению и воспитанию детей, развитию человеческих эмоциональных связей. Вся тысячелетняя работа по охране и поддержанию жизни, которую делали преимущественно женщины, исчезает из этой версии развития цивилизации. В истории нет места приватной сфере, а следовательно и женщинам. Как исключение, упоминаются некоторые выдающееся женщины. Но даже в этом случае их роль принижается [27, с. 22].
Основными источниками по изучению женского правления в России эпохи дворцовых переворотов являются воспоминания, свидетельства очевидцев той эпохи: фельдмаршала Б.Х. Миниха [6], К. Г. Манштейна [5], французского посла М. Шетарди, М.А. Фонвизина [7], Дюка Лирийского [3], А.Р. Воронцова [1]. Так «Записки Манштейна о России» рисуют многообразную и разноплановую картину периода правления Анны Иоанновны [5, 9]. Он дает краткие, но очень точные характеристики основным политическим деятелям того времени, фаворитам императрицы, но к этой информации нужно относиться достаточно осторожно, ибо каждый мемуарный источник - это субъективная интерпретация автора. Использовались важнейшие правительственные документы рассматриваемого времени, где можно видеть, что самодержавно-абсолютийский характер власти, недостаток конституционно-правовых институтов требовал совершенствования управленческого аппарата [2, 8, 10, 11, 12, 13, 14].
Дистанцированное изучение правления Анны Иоанновны проводилось в дворянской историографии екатерининской эпохи. Хотя и она была не свободна от идеологического заказа. Определенные аспекты политики Анны рассматривались М.М. Щербатовым, П.И. Паниным, Г.С. Мальгиным и др. Царствованию Анны Иоанновны отводилось значительное место в общих курсах по русской истории видных предствителей отечественной исторической науки ХIХ века: С.М. Соловьева [70], Н.И. Костомарова [43], О.В. Ключевского [37, 38, 39, 40] и др. Научный анализ сочетается в них зачастую с эмоциональными оценками, прежде всего, на счет бироновщины.
Значительный вклад в осмысление проблемы сделал С.М. Соловев. В его трудах впервые было собрано и обобщено достаточно архивного материала для научного исследования. Большой вклад вносит В.О. Ключевский. Н. Костомаров, К. Валишевский также вносят в научный оборот новые архивные материалы. Записка о древней и новой России» Н. М. Карамзина в оценках аннинского правления является продолжением традиции дворянской историографии предшествующей эпохи.
Но в ряду исследований можно выделить работы В.С. Пикуля [59], писателя-историка. Работал он в жанре научно-популярных произведений, которые были направлены на изучение личности, её вклада в исторический процесс. В своих работах он дает неоднозначную оценку правления Анны Иоанновны и других русских монархов, выдвигает ряд интересных версий и гипотез, относительно такого явления как фаворитизм [59]. В последние несколько лет в периодической прессе, исторических изданиях, также поднимается вопрос личности фаворитов, эволюции фаворитизма как явления. В этом плане интересны работы Н.Я. Эдельмана, Л. Васильевой, Е. Елисеевой. Л. Васильева и Е. Елисеева дают подробную информацию о всех фаворитах Анны Иоанновны, Елизаветы Петровны, Анны Леопольдовны и их отношение к своим любимцам [71].
Существенная активизация исследовательского внимания к правлению Анны Иоанновны в конце XIX - начале XX веков отразилась в появлении специализированных монографий М. М. Богословского [23], В. Н. Бондаренко, Д. А. Корсакова, В. Н. Строева и др. В некоторых из них предпринимается попытка пересмотра сложившихся стереотипов. Традиционного взгляда на правление Анны Иоанновны придерживались авторы обобщающих работ по истории России П. К. Щебальский и С. Ф. Платонов [61, 62]. Среди исследований 1990-2000-х гг. выделяются монографии Е. В Анисимова [17, 18, 19, 20] А. Б. Каменского [35, 36], А.К. Медушевского и др.
Главной трудностью в изучении правления Анны Леопольдовны является то, что значительная часть документов, относящийся к этому периоду была сознательно уничтожена новой императрицей Елизаветой Петровной. Придя к власти с помощью дворцового переворота, императрица постаралась поскорее стереть всякую память о своей предшественнице и тем самым устранить любые сомнения в законности своего правления. Свободно изучать события царствования Иоанна Антоновича стало возможно лишь в XIX столетии, когда череда дворцовых переворотов закончилась и эта тема потеряла острую политическую актуальность. Первой в отечественной историографии книгой о данном историческом периоде стала вышедшая в 1814 году книга П.Д. Яковлева «Жизнь принцессы Анны, правительницы России». Она, по сути, представляла собой небольшой очерк, излагающий историю правления Анны Леопольдовны на уровне, соответствующем примерно современному школьному учебнику. К сожалению, трудно сказать, какими источниками пользовался Яковлев при написании своей книги, поскольку в ней совершенно отсутствуют какие-либо указания на этот счет. Работа выполнена в чисто описательном стиле, и в ней практически отсутствует анализ событий и их авторская оценка, за исключением не слишком лестного мнения об Анне как о немецкой марионетке [79].
Правление Анны Леопольдовны было также освещено в книге Александра Вейдемеера «Обзор главнейших происшествий в России с кончины Петра Великого до вступления на престол Елизаветы Петровны», вышедшей в 1832 году [28]. Пожалуй, наиболее подробным научным трудом, посвященным правлению Анны Леопольдовны, за все XIX столетие стала «История России» С. М.Соловьева [70]. Характерно то, что том, в котором описывается этот период, называется «История России в царствование императрицы Елизаветы Петровны», а правление Анны занимает часть первой главы.
Современный исследователь Е. В. Анисимов уделяет значительно больше внимания человеческим качествам и личной жизни Анны Леопольдовны, относя ее политическую деятельность на второй план. В его книге «Женщины на российском престоле», написанной хорошим литературным языком, Анна Леопольдовна предстает человеком добрым и безобидным, но, к сожалению, абсолютно не готовой и не способной нести бремя государственной власти [19].
Количество специальных исследований, посвященных анализу историографической ситуации при изучении Елизаветы Петровны, увеличивается с каждым годом. Еще Костомаров сделал большой акцент на описание персоналий в работе «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей» [43]. К. Валишевский упор делал на изучение событий, связанных с воцарением и правлением Елизаветы [25]. Здесь он использует архивный материал, в основном иностранного происхождения. В 80-х гг. XX века данной проблемой Е.В. Анисимов, П. Я. Эдельман. Е.В. Анисимов подробно останавливается на изучении женского правления и особенно Елизаветы Петровны [18]. В последнее десятилетие XX века исследованиями вплотную занимается Н. И. Павленко. Он в цикле публикаций в журнале «Родина» дает обзор всей эпохи дворцовых переворотов. И.В. Куркин исследовал события переворота 1741 года и воцарения Елизаветы. М.А. Бойцова предприняла попытку в своем труде «Дворцовые перевороты в России 1725 - 1825 гг.» собрать и систематизировать фактологический материал, выдержки из воспоминаний современников той эпохи [31].
Объект исследования - Политическая история Российской империи 1725-1762 гг.
Предмет исследования - Женское правление в контексте дворцовых переворотов
Цель исследования - проанализировать историю развития российского общества эпохи дворцовых переворотов через призму женского правления.
Задачи исследования:
. Охарактеризовать основные моменты оформления института женской верховной власти на примере правления Екатерины I и Анны Иоанновны;
. Раскрыть через сферу властных отношений персональную роль Анны Леопольдовны и Елизаветы Петровны.
. Показать основные тенденции в эволюционном процессе превращения фаворитизма в составную часть политики российских императриц;
российский императрица фаворитизм
Раздел I. Становление женской модели правления (1725-1740 гг.)
Петр скончался 28 января 1725 года, не успев воспользоваться изданным им Уставом о наследовании престола: преемника он не успел назначить. Спор о преемнике решили гвардейские полки, дворянские по своему составу, они превратились в орудие борьбы за власть. Выдвинувшаяся, при Петре новая знать, заручившись поддержкой гвардейский полков возвела на престол Екатерину [55, с. 27]. Избранная правящими лицами и гвардией, Екатерина неспокойно принимала власть, боясь движения народных масс против воцарения иноземки. Однако волнений не было: были отдельные случаи неудовольствия на господство женщин (были такие люди, которые не хотели присягать Екатерине, говоря: «Если женщины царем, то пусть и крест бабы целуют» [62, с. 622].
Екатерина правила с помощью тех же людей и тех же учреждений, какие действовали при Петре Великом. По мнению С.Ф.Платонова Екатерина умная, энергичная женщина, но не стала заметным деятелем в широкой сфере государственной жизни. Ей не хватало ни образования, ни привычки к делам и поэтому она скрывалась за личностью талантливого Меншикова, который стал полным распорядителем дел [62, с. 622]. С.Г. Пушкарев так же считал, что фактически правителем стал князь Меншиков Александр Данилович, которого Петр I именовал «мин херц» т.е. «мое сердце» [64, с. 265]. Придя к власти, Екатерина стремилась показать, что ее правление будет «милосердным», гуманным. В подтверждение этого она подписала указы о прощении должников, уменьшении подушной подати для крестьян, были выпущены на свободу политические преступники. В Петербург вернулись опальный вице-канцлер Петр Шафиров, Матрена Балк и другие. Многие взяточники и казнокрады, еще вчера находившиеся под следствием, могли вздохнуть спокойно - петровская петля вдруг ослабла на их шеях. Но в остальном все шло, как и раньше. Размеренно и спокойно жил Петербург, по весне тысячи рабочих сходились на строительство столицы и ее пригородов. Екатерина не отменила ни одного проекта, ни единого важного начинания мужа. Сохранились все сложившиеся при нем праздники и обычаи. «Мы желаем все дела, зачатые трудами императора, с Божией помощью завершить» - так говорилось в одном из первых указов императрицы, и многие понимали это как залог продолжения петровского курса [19, с. 27].
Первые мероприятия правительства Екатерины I: снижение подушной подати, мера эта была необходимой и оправданной хотя и демонстративной. Начинается обсуждение и попытка обсуждения и пересмотра податной реформы Петра I. Однако до весны 1727 года дело ограничилось лишь написанием докладных записок. Податные реформы были начаты, но ожидаемых результатов не получили. Характеристика екатерининского правления Е.В. Анисимовым совпадает с оценками большинства историков. «Боевая подруга» великого реформатора не была государственным деятелем, да она никогда и не пыталась им стать. Для этого недостаточно обладать житейским умом, тактом, для этого нужны особые дарования, знания и умение мыслить, действовать и предвидеть. Как на мостике корабля бесполезно объяснять не знающему арифметических действий суть кораблевождения под звездным небом, среди волн и рифов, так было бесполезно учить править страной эту женщину. И Петр никогда не посвящал жену в секреты политики, в сложные расчеты прокладки курса огромного корабля под названием Россия. Ему казалось, что Екатерину ждет иной удел» [19, с. 28].
Хотя Екатерина и пыталась сказать свое слово в политике, часто это выходило невпопад - под влиянием эмоций и каприза. Вникнуть в государственные дела и заниматься ими регулярно императрица, конечно, не могла. Ей нужна была помощь, и она ее получила. В феврале 1726 года был образован новый высший правительственный орган власти - Верховный тайный совет. В императорском указе говорилось, что Совет создается «при боку нашем не для чего инако только, дабы оный в сем тяжком бремени правительства во всех государственных делах верными своими советами и беспристрастными объявлениями мнений своих нам вспоможение и облегчение учинил». Иначе говоря, Совет выполнял роль костыля, без которого императрица не могла ходить [12, с. 142]. Но Совет возник еще и потому, что вся политическая ситуация требовала некоего единого учреждения, которое бы разрабатывало общие направления политики, как внутренней, так и внешней. Раньше всем этим занимался сам Петр, в голове которого хранился и с которым безвозвратно погиб сонм идей, планов и предначертаний. И теперь коллектив мудрых советников при императрице должен был в какой-то мере возместить эту потерю. Сенат перестал быть «правительствующим» став всего лишь «высоким». Оставшись только судебным огранном, равным по положению коллегиям [28, с 132].
В 1726 году секретарь Сената Иван Кирилов составил обзор положения дел в Российской империи и назвал его гордо и высокопарно: «Цветущее состояние Всероссийского государства». Но «цветущим» оно было лишь на бумаге. Екатерина была пустым местом, вся ответственность легла на плечи вчерашних сподвижников царя-реформатора, и они согнулись под ее тяжестью. Известно, что бремя власти не лавровый венок. Знание реального положения вещей в стране неумолимо толкало их к изменению прежней - петровской - политики. Да, Петр был велик, но он не мог предусмотреть всех последствий реформ, он, наконец, мог ошибаться! Так верховники объясняли себе и другим мотивы начавшихся контрреформ. Многим казалось это невероятным - почти сразу же начали свергать идолов, которым поклонялись десятилетиями. Но жестокая необходимость толкала Меншикова и его коллег на сокращение налогов, раздутого государственного аппарата. Эта необходимость заставила их думать об уменьшении армии, облегчении условий торговли [36, с. 189]. В Верховном тайном совете шли непрерывные обсуждения проблем политики. Бешеный ритм преобразований замедлился, огромный корабль империи вошел в полосу штиля. Но, отменяя петровские реформы, приостанавливая грандиозные стройки, которые были действительно не под силу народу, верховники руководствовались не только государственной необходимостью и целесообразностью [59, с. 574]. Они сознательно строили свою политику на критике петровских начал - ведь критиковать предшественников легче всего. Они стремились заработать политический капитал на том, чтобы угодить всем, кто был недоволен Петром. Они думали не столько о стране, сколько о себе, своей власти, своем месте под солнцем [19, с. 32]. Во все короткое царствование Екатерины правительство заботливо «ласкало» гвардию. Императрица на смотрах в своей палатке из собственных рук угощала вином гвардейских офицеров, продолжала политику Петра. Особое внимание уделялось поддержке боеспособности армии и флота. Вот краткая оценка ее правления, сделанная Ключевским [42, с. 23].
23 декабря 1726 г. члены Совета после заседания в отсутствие ее величества перешли в апартаменты императрицы, и… прежде послушали, как играют куранты недавно купленных часов, а затем государыня соблаговолила принять доклад, чтение которого продолжалось полчаса. После того она отправилась обедать, пригласив и советников к столу. Она отдала делам все внимание, на какое была способна. В следующем году, с 1-го января по 6 мая, день ее смерти, она ни разу не присутствовала в заседаниях Совета [24, с. 20]. Таким образом, применяемое самодержавие превращалось в совершенную фикцию. И скоро Совет ограничил эту фикцию даже в том, что, дольше всего сохраняется из всех внешних проявлений власти, обреченных на погибель: ни в формуле присяги, приносимой советниками; ни в указах, исходивших из Совета, - нигде Екатерина не называется самодержицей [24, с. 20]. Личное участие Екатерины в этом правлении не велико, как уже было указано. Оно вначале ограничилось раздачей наград и рядом мер, вознаграждавших многочисленных более или менее важных опальников прошедшего царствования [24, с. 24].
По свидетельству саксонца Фрексдорфа, утро императрицы начиналось с визита Меншикова. Разговору неизменно предшествовал вопрос: "Что бы нам выпить?" Сразу опорожнялось несколько стаканчиков водки. Затем она выходила в приемную, где постоянно толпились солдаты, матросы и ремесленники, всем им она раздавала милостыню, а если кто просил царицу быть приемной матерью его ребенка, она никогда не отказывалась и обыкновенно дарила каждому своему крестнику несколько червонцев. Иногда она присутствовала на гвардейских учениях и сама раздавала солдатам водку. День заканчивался вечеринкой в кругу постоянной компании, а ночь царица проводила с одним из своих любовников [42, с. 47]. Лефорт писал в одной из своих депеш: "Нет возможности определить поведение этого двора. День превращается в ночь, все стоит, ничего не делается... Всюду интриги, искательство, распад..." [24, с. 25]. Праздники, попойки, прогулки занимали все ее время. В торжественные дни она являлась во всем блеске и красоте, в золотом экипаже. Это было так волнующе красиво. Могущество, слава, восторг верноподданных - о чем еще она могла мечтать? Но… иногда императрица, насладившись славой, спускалась в поварню и, как записано в придворном журнале, "стряпали на кухне сами". Она веселилась. А если и случалось ей вмешиваться в дела правления, то не к пользе их. Как мы видели, она присутствовала на парадах, и вздумала также присутствовать на морских учениях и сама руководит морскими маневрами. Но это не мешало генерал-адмиралу Апраксину замечать, что у его матросов нет одежды, даже иной раз рубашек. Суда старели и не возобновлялись. В продолжение всего царствования спустили только два линейных корабля. Царствование Екатерины составило застой в начавшемся развитии [24, 26].
Анна Иоанновна стала императрицей неожиданно для всех. В январе 1730 г. 14-летний император Петр II заболел и скоропостижно умер. С его смертью оборвалась мужская линия династии Романовых. Этим обстоятельством решили воспользоваться, как шансом для изменения существующего образа правления [35, с. 178]. Часть верховников во главе с князем Д.М. Голицыным, совершила попытку олигархического переворота в интересах узкого круга аристократических родов, представленных князьями Долгорукими и Голицыными, занявшими почти все места в Верховном совете. Самой подходящей кандидатурой в монархини с ограниченными правами была признана курляндская герцогиня Анна Иоанновна. "Кончина последнего из мужской линии Романовых застала всех врасплох и потому многие, не зная на ком остановиться, хотели поскорее посадить на трон лицо, не могшее долго на нем оставаться, но дававшее время подумать, приготовиться. По этим причинам кандидатура Анны была с готовностью принята" [70].
Чтобы закрепить ограничение власти императрицы, верховники составили так называемые кондиции - пункты, регулировавшие власть Анны. Эти пункты обязывали будущую императрицу принимать все свои решения не иначе как с согласия Верховного Тайного Совета, а именно: объявление войны, заключение мира, обложение населения податями, возведение в чины выше полковничьего, причем гвардия и вообще войско отдавалось под верховное начальство Верховного тайного совета; лишение шляхетства жизни, имений и чести по суду, раздача вотчин и деревень в пожалование, производство в придворные чины как русских так и иностранцев, употребление государственных доходов в расход. Кроме того, Анне ставилось в обязанность не выходить замуж, не назначать ни при себе, ни по себе наследника и сохранить Верховный тайный совет в составе его постоянных 8 человек. В случае неисполнения пунктов императрица лишалась короны [8, с. 146]. Кондиции были отправлены в Митаву, где проживала Анна Иоанновна. Выбор верховников стал для нее полной неожиданностью. Узнав о том, что новая императрица не будет иметь почти никакой власти, и вся власть сосредоточится в руках Верховного совета, противники ограничения самодержавия организовали оппозицию. В нее вошли представители дворянства, недовольного самовольным решением Верховного совета взять власть в свои руки, а так же некоторые члены самого Верховного совета. Это были люди, выдвинувшиеся в эпоху преобразований Петра I, они не могли принять новое величие верховников знатных фамилий: Голицыных и Долгоруких, неуверенные в том, что последние, оказавшиеся в Верховном совете в большинстве, позволят заседать с собою ненавистным выскочкам. Брожение усилилось после того, как 2 февраля подписанные государыней "кондиции" были прочитаны в собрании сената, генералитета и других высоких чинов. Все подписали свое согласие, но вслед за тем стали подавать в Верховный тайный совет проекты и замечания [41]. Все проекты сходились в одном стремлении вырвать правление из рук верховников и передать выборным представителям из дворянства. Подписав "кондиции" Анна в феврале 1730 года приехала в Москву. В столкновении сторонников и противников ограничения императорской власти Анна сумела найти весьма выгодную позицию, которая позволила ей опереться на сторонников самодержавия и затем, с помощью гвардии, совершить дворцовый переворот, ознаменовавшийся публичным и торжественным уничтожением "кондиций" [62, с. 634]. С этого дня началось самодержавное правление Анны Иоанновны. Анна не смогла простить верховникам их конституционной затеи: она видела в них личных врагов. Голицын был заточен в Шлиссербургскую крепость, где в следующем году умер. Еще горестнее была судьба Долгоруких: сперва их разослали по разным местам, отняли у них все, а затем подвергли пыткам и приговорили к смертной казни, остальных отправили в ссылку, не позволяя никуда выходить кроме церкви [17, с. 20]. Обязанная шляхетству своим самодержавием, Анна должна была пойти на некоторые уступки в его пользу. Они нашли свое выражение в нижеследующих указаниях: 4 марта 1730 года Верховный тайный совет был устранен, сенату возвращено прежнее положение первенствующего правительственного учреждения, и число его членов доведено до 21. [11, с. 182]. Отменен закон о майорате. Быль основан шляхетский корпус - первая военная, для молодых дворян школа в России. Окончившие в нем курс обучения получали право поступать на действительную службу прямо в чине офицера, без прохождения солдатской службы. Военная служба была ограничена 25-ю годами, в большой семье один из братьев совсем освобождался от службы. Дворянство не замедлило широко использовать дарованную льготу. Тотчас же по окончании Турецкой войны, более половины офицеров подало в отставку. Так как дворяне чаще всего записывались в полки еще в детском возрасте, то теперь многие еще бодрые и сильные начали тоже хлопотать об отставке. Бегство из армии приняло такие громадные масштабы, что действие нового закона пришлось приостановить. Не без сметки и не без энергии, показав это своим поведением в первые дни по воцарении, ловко проведя верховников и сумев до поры до времени скрыть свои карты, Анна Иоанновна была совсем не подготовлена к управлению большим государством. Особенно в такую трудную минуту, какую переживала тогда Россия, еще не оправившаяся от страшного напряжения, в каком держал ее Петр Великий в течение последних 25 лет своего царствования [49, с. 101].
ноября 1731 г. Анна издала указ об учреждении при дворе Е.И.В. Кабинета [13, с. 151]. Обстановка, при какой Анна Иоанновна вступила на престол, вызывала в ней недоверие к русским; с учреждением двух новых гвардейских полков, Измайловского и Конного, набранных наполовину из курляндцев и немцев и под командой иноземных же офицеров, она почувствовала себя спокойнее. Кабинет был поставлен выше Сената. Особым указом 17 декабря 1731 года был "возвращен" из забвения "Устав о наследии" 1722 года, что должно было развязать новой императрице руки при назначении себе наследника [14, с. 75]. Тогда же россияне услышали дивный указ: они должны были присягнуть в верности ребенку мужского пола, которого предстояло родить царской племяннице Анне Леопольдовне, для которой еще даже не подобрали мужа. Многие тогда, подобно Артемию Волынскому с его друзьямн-"конфедентами", были поражены [24, с. 276].
В свое время Анна не получила должного образования, у нее отсутствовали какие-либо способности и задатки, так же не было никакого стремления к самосовершенствованию. Н. Костомаров справедливо указывает на такие свойственные Анне черты характера как лень и неповоротливость ума. "Надменная, чванная, злобная, не прощающая другим ни малейшего шага, который почему-либо был ей противен. Анна Иоанновна не развила в себе ни привычки, ни способности заниматься делом", так характеризует императрицу историк [43, с. 694]. «Недостаток ее заключается в том, что она любила спокойствие и совсем не занималась делами, представляя все произволу своих министров» [9, с. 68].
Сначала страстно любила она верховую езду, потом увлеклась стрельбой в цель. Во всех углах дворца у нее под рукой были заряженные ружья. Она из окон стреляла в птиц, наполняла комнаты треском и дымом, требуя, чтоб и ее придворные дамы делали то же. В ее конюшне было 379 лошадей. Любовь к лошадям скорее всего была позаимствовала у своего фаворита Бирона. Пословица: «скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты», не очень лестна для Анны. Ее главная статс-дама и большая фаворитка, Анна Феодоровна Юшкова, была судомойка, ходившая босиком, среди низшей прислуги дворца. Анна приблизила ее к себе, выдала ее замуж, но не цивилизовала ее. Веселая, «затейница», любившая неприличные разговоры, Юшкова развлекала царицу в длинные зимние вечера, и стригла ногти ее величеству, Бирону и его семье. Она и другая бывшая судомойка, Маргарита Феодоровна Манахина, вместе с веселой и предприимчивой княгиней Аграфеной Александровной Щербатовой составляли интимный кружок государыни. С мужской стороны главную роль играли шуты и скоморохи, и у Анны была привычка и даже система вводить в их число лиц из высшей аристократии [24, с. 81].
Наиболее негативную оценку аннинскому царствованию и ей самой, как императрице дали историки В.О. Ключевский и С.Ф. Платонов, единогласно заявлявшие о том, что императрица не проявила себя положительно ни в государственной деятельности, ни в личной жизни. "Первая - по словам С.Ф. Платонова, - сводилась к удовлетворению эгоистических стремлений нескольких лиц, вторая отмечена странностями, рядом расточительных празднеств, грубыми нравами при дворе, блестящими но жестокими забавами вроде ледяного дома" [61]. В Анне была некоторая мужеподобность, В.О. Ключевский описывал ее так: "Рослая и тучная с лицом более мужским чем женским" [40, с. 312]. Грубоватость облика, чрезмерную полноту, отсутствие изящества отмечали многие современники Анны. Из сохранившихся писем Анны Иоанновны в глаза бросаются суеверие императрицы и ее большая склонность к сплетням. Особенно Анна любила выступать в роли свахи, сводя пары людей по своему разумению. При немалом количестве сохранившихся писем императрицы очень мало таких, содержание которых относилось бы к важным предметам, поэтому приходится признать справедливость приговора современников, что Анна Иоанновна проводила время в пустых забавах и вовсе не занималась делами [37]. Верховное управление государством предоставлено было кабинету министров, состоявшему из четырех главных руководителей: канцлера Головкина, князя Алексея Черкасского, барона Андрея Ивановича Остермана и графа Миниха. Указом 9 июня 1735г. подпись трех министров была приравнена к подписи императрицы [10].
Правление Анны Иоанновны связано с «Бироновщиной». В советской исторической энциклопедии "Бироновщина" определяется как крайне реакционный режим в России в 30х гг. XVIII в. в царствование императрицы Анны Иоанновны, названный так по имени её фаворита Э. Бирона - вдохновителя и создателя этого режима. Характерными чертами Бироновщины называют "засилье иноземцев", главным образом немцев, во всех областях государственной и общественной жизни, хищническую эксплуатацию народа, разграбление богатств страны, жестокие преследования недовольных, шпионаж, доносы [69, с. 182]. В традиционных оценках аннинского царствования, господствует точка зрения, что весь этот период государством фактически правил Бирон человек жадный и жестокий с непомерной страстью к роскоши и таким же количеством самолюбия и гордыни. За Бироном ко Двору потянулись и другие немцы, столь же безучастные к судьбам России и думавшие лишь о собственной выгоде. Бирон не управлял государством, а эксплуатировал страну в своих личных выгодах, и с самого начала своей власти в России принялся за взыскание податных недоимок с народа путем самым безжалостным, разоряя народ, устанавливая невозможную круговую поруку в платеже между крестьянами-плательщиками, их владельцами-помещиками и местной администрацией [37, с. 79]. Все классы общества платились и благосостоянием и личной свободой: крестьяне за недоимку лишались имущества, помещики сидели в тюрьмах за бедность их крестьян, областная администрация подвергалась позорным наказаниям за неисправное поступление податей. "Бирон был также жаден, как и жесток, располагая бесконтрольно русской казной, можно было удовлетворить какие угодно вкусы. Казалось, ему было и этого мало. С небывалой жестокостью и врожденным презрением к человеческой личности он прибегал, для удовлетворения своей жадности, к зверским мерам. Он буквально грабил" [33, с. 297]. Очень яркое описание дает этим событиям В.О. Ключевский: "Устроена была доимочная облава на народ: снаряжались вымогательные экспедиции; неисправных областных правителей ковали в цепи, помещиков и старост в тюрьмах морили голодом до смерти, крестьян били на правеже и продавали у них все, что попадалось под руку. Повторялись татарские нашествия, только из отечественной столицы. Стон и вопль пошел по стране" [37, с. 83].
Оппозицию Бирону и его прислужникам возглавил Артемий Петрович Волынский. Этот человек начал карьеру при Петре I, женатый на его двоюродной сестре Л.К. Нарышкиной. Волынский проявил себя как дипломат, губернатор в Астрахани и Казани. В 1738 волей Анны Иоанновны стал кабинет-министром. Человек весьма образованный, незаурядный государственный деятель, он задумывал проекты разных реформ. В то же время, в соответствии с духом времени не чуждался взяток и казнокрадства, был ловким интриганом при дворе, деспотом в губерниях, которыми управлял и в своих вотчинах. Волынский и его сторонники не скрывали своего отвращения к Бирону и всему тому, что он олицетворял. Глава кружка в ряде записок выступил против клики, хозяйничавшей при дворе, в России. Отношения обострились до крайности. Бирон и Остерман уговорили императрицу, и она приказала в 1740г. арестовать Волынского и его соратников. Дело закончилось казнью кабинет-министра и его двух ближайших сподвижников - П.М. Еропкина, придворного архитектора и А.Ф. Хрущова, горного инженера. Других сослали на каторгу [58, с. 54].
Большое распространение получило мнение о разрушительном влиянии немецкого фактора на Российскую внешнюю политику, о продажности немцев, занимавших важные государственные должности и их предательской политике при ведении дипломатических переговоров. "Победоносная война с Турцией, удавшийся поход на Крым - мечта стольких поколений! - завоевание Азова, Очакова, Хотина, Ясс, блестящая победа при Ставучанах дали результаты самые ничтожные. Близорукая и продажная дипломатия свела тяжелые жертвы, принесенные государством, на нет: по Белградскому миру (1739) за нами оставили один только Азов (потерянный в 1711 г.), да и то с обязательством снести его укрепления; гнездо крымских разбойников и низовья Днепра по-прежнему оставались за гранью русских владений: Россия по-прежнему не могла держать в Черном море даже торгового флота, не говоря про военный". [61, с. 115]
Особую роль в представлении о "бироновщине" как о засилье иностранцев сыграла художественная литература. В произведениях К.П. Марсальского "Регентство Бирона" и И.И. Лажечникова "Ледяной дом" [47]. Артемий Волынский представлен патриотом, погибшим от интриг иноземного временщика Бирона. Этому также способствовали популярные суждения о вреде западного влияния на Россию. Оставила следы в историографии и общественном сознании кампания по борьбе с космополитизмом в советское время. В.Е. Анисимов опровергает это убеждение, обращая внимание на то, что немцы были в России задолго до царствования Анны и их количество никогда не было устрашающим для русского народа. С незапамятных времен иностранные специалисты приезжали работать в Россию, и особенно широко двери страны открыл для них Петр Великий" [17, с. 19]. Историк перечисляет знаменитых людей науки и искусства, которые будучи иностранцами, творили на благо России: архитекторы Д. Трезини и Ф.Б. Растрелли, ученые Н.Ж. Делиль, Д. Бернуолли, Г.З. Байер, И. Гмелин, Г.Ф. Миллер, музыканты и композиторы Ристоли, Ф. Арайя, Ланде и др [17, с. 20]. Кроме того, он утверждает, что именно при Анне по инициативе немца Миниха, было устранено различие в жаловании русских и иностранных офицеров. Сохранилось немало постановлений правительства о недопущении привилегий для иностранных специалистов, поступивших в русскую службу. "Сохранились ведомости о составе офицерства накануне "бироновщины" и в его "разгар". Согласно ведомостям 1728г. в полевой армии служил 71 генерал, из них иностранцев было 41, или 58%. К 1738г. доля иностранцев-генералов даже понизилась - из 61 генерала их было 31. Если же считать иностранцев-генералов вместе со штаб-офицерами (включая майоров), то в 1729г. в армии генералов и штаб-офицеров было 371, иностранцев из них - 125, или 34%. В 1738г. генералов и штаб-офицеров было 515, а иностранцев из них - 192, или 37,3%" [17, с. 21].
Ошибочным следует считать мнение о том, что внутренняя политика государства при "Бироновщине" формировалась за счет непоследовательно проводимых мероприятий, диктовавшимися прихотями и произволом приближенных императрицы. Подробно изученным этот вопрос мы находим в работе Н.Н. Петрухинцева, посвященной формированию внутриполитического курса при Анне Иоанновне. В ней он указывает на то что к 1 июня 1730 уже существовала серия из шести именных указов: "Об учреждении комиссии для рассмотрения состояния армии, артиллерии и фортификации и исправления оных"; "Об учреждении Комиссии для сочинения штата коллегиям и канцеляриям"; " О решении дел судьями по чистой совести, согласно с данною присягою, не смотря на лица сильных"; "О немедленном окончании начатого Уложения…"; "О разделении Сената на департаменты и назначении каждому особого рода дел"; "О подаче ЕИВву в каждую субботу двух рапортов" [58, с 79]. Эта серия указов представляла собой относительно продуманную и последовательную программу внутренней политики, содержание которой может быть сведено к пяти основным моментам:
) возможная реформа армии с целью сокращения расходов на нее для снижения налогового бремени крестьянства и решения наиболее назревших военных проблем;
) рационализация и упорядочение работы бюрократического аппарата с целью сокращения расходов на него;
) декларация в указе о правосудии;
) продолжение работы над составлением нового Уложения;
) реформа Сената [58, с 80].
Впоследствии программа была дополнена вопросом о стабилизации финансовой системы страны, выразившемся в создании Комиссии о монете. Характеризуя направления работы комиссии историк указывает на "удивительную системность подхода к вопросам денежного обращения", программа комиссии "предусматривала не только совокупное решение вопроса о монетной системе в целом…но и целый комплекс мер по экономии валютного металла и развитию торговли и промышленности страны" [58, с 80]. Несмотря на то, что в основной своей данная программа не была реализована, предпринимались достаточно активные попытки по воплощению ее в жизнь, особенно на начальном периоде аннинского правления. Хотя к причинам неудач в реализации программы Н.Н. Петрухинцев и относит возросшую впоследствии роль фаворитизма во внутренней жизни страны, он не считает ее основной. Сильнейшим фактором, стопорившим работу над проблемами внутренней политики, он называет русско-польскую и русско-турецкую войны. Однако даже частичная реализация отдельных аспектов намеченного внутриполитического курса, очевидно, оказала стабилизирующее воздействие на развитие страны. Были восстановлены казенные монополии на соль и ревень; в 23 российских городах появились полицейские команды, подчиненные Главной полицмейстерской канцелярии. Но, полностью провалились попытки создать новую "окладную книгу": при отсутствии квалифицированных кадров правительство не смогло справиться с труднейшей задачей пересмотра и учета всех статей доходов. Пришлось восстанавливать некоторые старые административные формы например, Сибирский приказ. "Воинская морская комиссия" вместе с Сенатом пришли к выводу о необходимости отказаться от петровской программы строительства больших военных кораблей в "запертом" Балтийском море. Флоту отводилась более реалистичная роль обороны побережья от наиболее вероятного противника Швеции [58, с 81].
Есть мнение так же, что во время Бироновщины проводились гонения на православную церковь. Здесь скорее можно говорить об интригах церковных верхов. Дело в том, что многие церковники недовольные реформами Петра I стремились отстранить от власти теоретика петровских церковных преобразований епископа Феофана Прокоповича, но он, как опытный интриган, умело оборонялся, засаживая своих противников в дальние монастыри и в Тайную канцелярию. Гонения и расправы в правление Анны Иоанновны обрушились на старообрядцев. Аресты, пытки, преследования тысяч людей приводили к "гарям" самосожжениям раскольников [64, с. 269].
Обстоятельства вступления на трон императрицы Анны серьезно повлияли на характер ее последующего правления. Анна не видела опоры своей власти в многочисленном дворянском сословии, которое еще недавно участвовало в составлении проектов об ограничении самодержавия. Она тем более не могла доверять верховникам своим бывшим противникам, с их политическими амбициями и жаждой власти. Поэтому новая императрица искала опору среди тех кого лично знала, и с кем была связана с давних пор [64, с. 270]. В круг приближенных Анны попали ее родственники Салтыковы, непримиримый боец с верховниками П.И. Ягужинский, А.М. Черкасский, фаворит Бирон, братья Левенвольде, показавший искреннюю преданность Миних. Так получилось, что в чем-то благодаря уму и таланту а кое-где и личной симпатии императрицы, на первые места среди них выдвинулись Бирон, Остерман и Миних. Этот немецкий триумвират - впрочем, редко выступающий единым фронтом, но достаточно часто действующий и плетущий интриги друг против друга, - правил Россией на протяжении последующих десяти лет [37, 90]. Необходимо так же помнить, что сподвижниками Бирона были не только немцы но и русские: Павел Ягужинский, Артемий Волынский, Алексей Черкасский, Андрей Ушаков, Гавриил Головкин. Это подтверждает уже сказанное - приближенных Анны Иоанновны разделяла не национальная принадлежность, а погоня за личной выгодой и влиянием [62, с. 653].
Конечно, то, что при дворе в окружении Анны оказалось немало иностранцев, не могло не бросаться в глаза и вызывало недовольство у русской знати. Но, думается, причиной этого недовольства было в большей степени то, что знать оттеснили от трона, лишили богатства и привилегий, которые сопровождают близость ко двору самодержца [37, с. 88].
С.Ф. Платонов подводит следующий итог аннинскому царствованию: "Десять лет продолжалось господство немцев, десять лет русские были оскорбляемы в лучших своих симпатиях и чувствах. Ропот не прекращался. Люди, пострадавшие от немцев, независимо от своих личных качеств, за то только, что они были русские, в глазах народа превращались в героев-мучеников". Здесь С.Ф. Платонов выразил мнение не одного поколения Российских историков. Работами этих ученых была создана устойчивая негативная оценка правления Анны Иоанновны, рассматривающая его как мрачный период российской истории, время, когда власть в государстве принадлежала людям малообразованным, бесчестным, руководствующимся только личными эгоистическими потребностями и желаниями в ущерб государственным. Время движения России назад в своем развитии [61, с. 268].
Раздел II. Женщины-правительницы и большая политика (40 - 50 гг. XVIII века)
В истории любой страны есть периоды, которым очень сложно дать характеристику. О них мало сказано и еще меньше написано. Они чаще всего представляют собой столь краткие промежутки времени, что просто теряются на общем фоне ярких и масштабных событий своей эпохи. Однако подобное пренебрежение представляется неверным, ведь в данном случае нарушается принцип комплексного подхода к изучению истории и исследователь рискует упустить из виду связующую нить между предыдущим и последующим историческими периодами и, возможно, то, что по той или иной причине пытались от него скрыть. Такие периоды, безусловно, есть и в истории России. Одним из них является царствование императора Иоанна VI Антоновича, который, несмотря на громкий титул, вряд ли осознавал свое высокое положение и принимал какое-либо участие в управлении государством по той уважительной причине, что к моменту окончания его недолгого правления царственной особе было чуть больше года от роду [42, с. 97]. Тем не менее от его имени издавались указы и манифесты, ему присягали на верность, а реальным правителем государства был, конечно, человек, специально назначенный для такого случая - регент. За краткое царствование Иоанна Антоновича таких регентов сменилось два. Первым был герцог Эрнст Иоганн Бирон - фаворит императрицы Анны Иоанновны, назначенный на регентство самой покойной государыней, затем регентшей стала мать - Анна Леопольдовна «благоверная государыня правительница великая княгиня Анна всея России» - таким стал ее титул [43, с. 216].
Провозгласив себя 10 ноября 1740 года великой княгиней и правительницей государства и став в сущности, самодержавной императрицей Анна Леопольдовна продолжала жить, как жила раньше [19, с. 99]. В результате во время непродолжительного правления Анны Леопольдовны «положение немцев и иностранцев вообще укрепилось еще более, нежели в царствование Анны Иоанновны», и немцы заняли все ключевые позиции в государстве. Естественно, что это не могло не вызвать раздражение русского дворянства, тем более что, по мнению Павленко, возникла угроза появления нового Бирона, которым мог стать фаворит Анны Леопольдовны граф Линар. Эти обстоятельства, считает историк, и привели в конечном итоге к очередному дворцовому перевороту, вознесшему на престол Елизавету Петровну [53, с. 354]. Кратко анализируя внутриполитический курс аннинского правительства, в частности такие его меры, как попытку ускорить рассмотрение челобитных и упорядочить их подачу, принятие устава о банкротстве и устава суконных и каразейных фабрик, а также ряд других мер, историк подтверждает свой первоначальный вывод. Каменский достаточно скептически оценивает административные способности Анны Леопольдовны и ее мужа. По его мнению, они «были еще менее способны управлять страной, чем их предшественница, но при этом, видимо, были достаточно амбициозны и не желали передоверить управление своим министрам» [35, с. 125]. «Таким как Анна, -наивным, простодушным и доверчивым - нет места в волчьей стае политиков, и рано или поздно они гибнут» [19, с. 89]. Вейдемейер рисует Анну как правительницу, одаренную точным умом и добрым сердцем, которая была столь откровенна, что притворство и раболепие окружавших ее придворных вызывали ее негодование. Придворные же считали правительницу надменной и необходительной. «Имея душу возвышенную, - пишет Вейдемейер, - она презирала льстецов. Заслуги награждала щедро, благотворила всем и никому в жизнь свою не причинила зла. С служителями своими общалась столь милостиво, что они обожали ее. Наружность имела приятную, и даже привлекательную, хотя впрочем черты лица ее не были правильны» [28, с. 162]. Далее Миних пишет то, что подтверждается другими источниками - письмами, мемуарами и даже портретами: «Она была от природы неряшлива, повязывала голову белым платком, идучи к обедне, не носила фижм и в таком виде появлялась публично за столом и после полудня за игрой в карты с избранными ею партнерами, которыми были принц - ее супруг, граф Линар - министр польского короля и фаворит великой княгини, маркиз де Ботта - министр Венского двора, ее доверенное лицо… господин Финч». Только в такой обстановке, дополняет Эрнст Миних, «бывала она свободна и весела в обхождении» [6, с. 156], « По своей природе была линива и никогда не появлялась в Кабинете (министров), когда я приходил к ней утром с бумагами, составленными в кабинете, или теми, которые требовали какой либо резолюции, она, чувствуя свою неспособность, часто мне говорила: Я хотела бы чтобы мой сын был в таком возрасте, когда мог бы царствовать сам». [6, 156]. Миних был объявлен «первым в империи после принца Антона и стал главным руководителем как внутренней так и внешней политики страны, однако в марте 1741 года Анна Леопольдовна подписала манифест об отставке Миниха. Первое время после отставки Миниха главенствовал А.И. Остерман, переживший пять царствований и всех фаворитов. В полном собрании законов Российской империи, составленном уже в 30-е года XIX века зафиксировано 185 законодательных актов с ноября 1740 года по ноябрь 1741 года, то есть примерно 15,4 акта в месяц, что соответственно характерно для ХVIII века интенсивности законотворчества. Что касается содержания, то оно не обнаруживает каких-то новшеств [36, с. 273].
«Не было существа, менее способного находиться во главе государственного управления, как добрая Анна Леопольдовна» [70, 187]. Соловьев указывает причиной падения правительства Анны то, что она «сама не могла управлять, ей было скучно заниматься делами; но в то же время она не умела и не хотела найти человека опытнее, способнее других, на которого бы могла сложить все бремя дел», а вместо этого прислушивалась к советам приближенных лиц, в том числе и Юлии Менгден [70, с. 159]. Было много неудачных шагов, сделанных правительством Анны. К таковым можно относяти, в частности, избрание брата Антона Ульриха курляндским герцогом, вызвавшее недовольство в Курляндии, а также недостаточно эффективное попечение о военном флоте, приведшее его в плачевное состояние, что серьезно помешало России в войне со Швецией [73].
Причину свержения Анны Леопольдовны Герман видит в ее собственном характере и неспособности к управлению. Опасность для правительницы, пишет историк, вначале была невелика, но затем приняла угрожающие размеры и проистекала « от собственного ее (Анны Леопольдовны) нрава, причудливого и нерешительного: она не могла никому внушить полной к себе приверженности» [28, с. 172]. Оно легко попадала под чужое влияние, особенно под влияние своей фаворитки Юлии Менгден, и не могла четко разделять свои собственные привязанности и интересы государства [42, с. 50].
Поскольку правление Анны Леопольдовны было одним из самых кратких правлений в российской истории XVIII столетия, то на примере этого исторического отрезка можно выяснить, какие качества требовались от российского правителя для того, чтобы его власть была прочной и незыблемо [72, с. 149].
ноября 1741 года был совершен очередной переворот в пользу дочери Петра I - Елизаветы, были арестованы воцарившиеся на престоле представители Брауншвейгской семьи: маленький император Иван Антонович, его мать и отец. Вступление на престол Елизаветы сопровождалось двумя особенностями: претендентка на трон сама отправилась добывать корону, сама возглавила отряд гвардейцев, свергнувших Брауншвейгскую фамилию; вторая особенность состояла в стремлении привлечь иностранные государства Швецию и Францию. Однако переворот был совершен без участия в нем шведский войск и дипломатов Франции. Переворот 1741 года сопровождался, кроме того, арестом Миниха, Остермана и других влиятельных немцев и ссылкой их в Сибирь [76, с. 497].
Указом от 12 декабря 1741 года Елизавета восстановила «Петровское детище» - Сенат в значении высшего государственного органа и ликвидировала Кабинет министров. Вместо него велено было «иметь при дворе нашем Кабинет в такой силе, как был при Петре Великом» [78]. Была восстановлена личная императорская канцелярия во главе с Черкасовым И.А., что усиливало значение самодержца. Сенат находился под контролем императрицы. Елизавета Петровна восстановила петровское «установление» - чрезвычайные совещания высших сановников для обсуждения наиболее сложных проблем, особенно в области внешней политики. Таки совещания назывались «конференциями», но собирались не регулярно [68, с. 54]. К управлению делами государственных учреждений Елизавета стремились готовить кадры из русских дворян. При назначении иностранца на любую должность она спрашивала: «Разве нет у нас русского?» и приказывала: «надо лучше искать способных русских людей, а иностранцев приглашать в крайнем случае» [18, с. 168].
В начале правления Елизаветы Россия ведет войну со Швецией (1741-1743 гг.), которая закончилась выгодным для России миром в г. Або. По этому миру Швеция подтвердила итоги Северной войны и уступила России часть Финляндии. Главным внешнеполитическим событием период правление Елизаветы Петровны стало участие России в Семилетней войне (1756-1763 гг.). Восточная политика России в этот период характеризовалась добровольным присоединением казахских земель Среднего жуза в состав России [25, с. 80].
Современник Елизаветы, испанский политик герцог де Лириа в 1728 году писал о царевне: «Принцеса Елизавета такая красавица, каких я редко видел. Она высокого роста, чрезвычайно жива, хорошо танцует и ездит верхом без малейшего страха. Она не лишена ума, грациозна и очень кокетлива» [20, с. 153]. Отмечалось также в ее характере фанатичная страсть к нарядам и охоте; кроме того «такие противоречия, как набожность и суеверие и предрассудки. Державин же очень кратко и метко подметил всю суть императрицы, сравнив ее со «спокойной весной» [25, с. 80]. Безумная роскошь и ужасающая нищета; мягкость и жестокость; грубый разврат и благочестие в течении двадцати лет Россия являла миру эти противоречия. Обладая внешним обликом модницы и чертами европейской женщины XVIII века, Елизавета имела все же много общего с современным ей типом русской женщины. Беспорядочная, причудливая, не имеющая времени для сна и еды она оставалась подобно Анне Иоанновне помещицей строго режима, хотя и менее грубой и более привлекательной. «Императрица Елизавета, отличается благосклонностью и приветливостью ко всем окружающим, интересовалась даже детьми, лиц принадлежащих к ее двору. Она во многом сохранила старинные русские нравы, очень походившие на старинные патриархальные нравы» [1].
В старых мемуарах, касающихся этой эпохи, можно найти почти всегда насмешку по отношению к царствованию Елизаветы. Н.И. Панин про её царствование писал: «Сей эпок заслуживает особливое примечание: в нем все было жертвовано настоящему времени, хотениями порядочных людей и всяким посторонним малым приключениям в делах» [62, с. 637]. В труде Е.В. Ешевского «Очерк царствования Елизаветы Петровны» находили например такие слова: «С тех пор (с Петра Великого) до самой Екатерины Великой русская история сводится к истории частных лиц, отважных или хитрых временщиков , и истории борьбы известных партий, придворных интриг и трагических катастроф. Т.Н. Грановский о елизаветинском правлении отзывается так: « Без преувеличения правление Елизаветы можно назвать управление важнейших сановников, собранных в Сенате». Будучи человеком нрава, обожающим развлечения, в тоже время зная за собой недостаток качеств необходимых для державного правления умело восполняла их подбором сподвижников. Н.И. Павленко дает такую характеристику правительнице: «Более всего ее интересовали заботы о своей внешности, маскарадах и балах. Двор утопал в роскоши, расходы на его содержание были очень велики. В последние годы правления ей было ненавистно всякое упоминание о делах, и приближенным приходилось по несколько недель выжидать удобной минуты, что бы она подписала указ» [55, с. 328]. Е.В. Анисимов говоря почти о полной отстраненности Елизаветы Петровны от государственного управления. Но были все таки дела, которые не при каких без нее решить невозможно. Это были дела внешней политике, объяснялось это просто: внешняя политика была интересна императрице [25, с. 127]. А вот авторы книги «История России. Императоры всероссийские» и О.В. Ключевский считают, что императрица не разбиралась и не интересовалась внешней политикой. «Елизавета со своей 300-тысячной армией могла стать вершительницей европейских судеб; карта Европы лежала перед ней в её распоряжении, но она так редко туда заглядывала, что до конца жизни была уверена в возможности проехать в Англию сухим путем [38, с. С. 237].
Она окружила себя русскими сподвижниками, её была отменна смертная казнь. Императрица занимается благотворительностью. В России при ней были созданы дома инвалидов, богадельни, приюты [19, с. 142].
Елизавета вела весьма жестокую борьбу с приверженцами старообрядцев. Сносила мусульманские мечети, армянские церкви. Было бы преувеличением утверждать, что Елизавету Петровну очень волновала идеология её царствования и вообще тяжкий удел государственного деятеля. Она не мечтала прослыть философом на троне не рвалась она и в воительницы-амазонки. Её больше беспокоило то, как она выглядит и восхищаются ли ей окружающие [18, с. 168].
Историки М.М. Щербатов, Н.М. Карамзин достаточно высоко оценивали ее как личность (набожна, добра, мягка, сердобольна и т.п.), но не слишком восторженно отзывались о ней как о государыне. Особо отметим, что в среде историков очень сильными были монархические традиции, но все же изначально способности к управлению государством Елизаветы оценивались историками конца XVIII-начала XIX вв. как более низкие, чем у ее отца или Екатерины II. Елизавету воспринимают как историческую личность С.М. Соловьев, и В.О. Ключевский и др. По их мнению, она продолжила дело своего отца, хотя, по мнению последних, и не была подготовлена для трона, но сумела уловить важность исторического момента для каких-то определенных действий, которые и позволяют говорить о ней как об историческом деятеле. С.М. Соловьев «полюбил» эту эпоху и писал о ней с сочувствием. Таким образом, С.М. Соловьев считал, что историческое значение времени Елизаветы определяется его подготовительной ролью по отношения к следующей эпохе, а историческая заслуга, ее состоит в национальности ее правления. Однако мы видим, что при Елизавете как и раньше большое значение играли «припадочные люди», то есть фавориты. Соловьев характеризует управление Елизаветы такими словами: «Восстановление учреждений Петра Великого в том виде, в каком он их оставил, постоянное стремление дать силу его указам, поступать в его духе - сообщили известную твердость, систематичность действиям правительства, а подданным - уверенность и спокойствие» [70, с. 389].
Историки считали, что какими-то вопросами она занималась лично, какие-то решали ее приближенные, но это для современных исследователей это не кажется важным, т.к. очевидно, что она была самодержавной государыней-императрицей, а значит важно то, что она могла вмешаться в управление в любой момент [75, с. 391].
Существуют различные оценки деятельности Елизаветы Петровны. Одни историки утверждают, что ее время отличалось гуманностью и веротерпимостью, усилением роли дворянства в государстве, расцветом мануфактурного производства и торговли, дальнейшем развитии образования; другие полагают, что каких-то коренных и значительных изменений в государстве и обществе не произошло. Поэтому, говоря о деятельности царствующей особы, нужно учитывать и брать во внимание обе точки зрения. Например, по словам Ключевского, это была умная и добрая, но беспорядочная и своенравная русская барыня XVIII в., которую по русскому обычаю многие бранили при жизни и тоже по русскому обычаю все оплакали по смерти [39, с. 115].
Раздел III. Фаворитизм - неотъемлемая часть женской истории эпохи дворцовых переворотов
Во все времена историю «делали» старейшины, князья, визири, султаны, монархи, императоры, короли, народ вообще, но тогда, и сейчас есть люди, может и «размытые» в общей толпе властьимущих, но оказывающих, иногда, тотальное влияние на политику государства. При любом общественно-политическом строе, правительстве, диктатуре есть негласные или видимые личности - фавориты. Существуют различные определения самого термина фаворитизм, но наиболее точно сформулированы они в Советской исторической энциклопедии: «Фаворитизм - это характерное для эпохи абсолютизма XVII - XVIII веков положение, при котором влияние на государственные дела оказывают фавориты…» [69, с. 178]. В словаре русского языка С.И. Ожегова присутствует подобное определение, но добавляется расшифровка самого термина фаворит: «Фаворит (итал. Favorito, от лат. Fovor - благосклонность), лицо пользующееся особой благосклонностью и оказывающее влияние на взгляды, поведение своих покровителей [51, с. 689].
Для фаворитизма характерно делегирование некоторых (или даже большинства) полномочий монарха фавориту или его ставленникам. Фаворитизм получил наибольшее распространение при абсолютной монархии. Причина фаворитизма кроется в намерении монарха сосредоточить верховную власть в руках очень небольшой группы людей, часто не обладавших выдающимися качествами, однако, лично преданных [22, с. 6].
В XVIII веке фаворитизм в связи с правлением женщин приобрел иные черты. Фавориты безмерно одаривались титулами и поместьями, имели огромное политическое влияние. Часто неспособны к государственной деятельности императрицы (за исключением Екатерины II, конечно, целиком и полностью полагались на волю своих любимцев. Иногда выходцы из низких сословий становились видными политическими деятелями, возвышаясь за счет императрицы, приближающих их ко двору. Иногда благодаря фаворитам богатели и продвигались по службе их родственники [22, с. 7].
Уже в начале правления династии Романовых были заложены первые кирпичики в здании фаворитизма. В становление и развитие фаворитизма в России, несомненно, внесли свою лепту и личные качества монархов. В России фаворитизм расцветает при женщинах-императрицах, которые отличались особой страстью к любовным похождениям. Причем, не отличаясь охотой к государственным делам, они во многих случаях отдавали внутреннюю и внешнюю политику в руки своих любимцев, тем самым хоть косвенно, ставя их выше себя в государстве. В Западной же Европе преобладали монархи - мужчины, которые не могли себе позволить поставить у руля политики государства женщин, удел которой, утрирую, кухня и кровать [22, с. 7].
После смерти Петра, Меншикову оставалось делать только то, что он делал десятки раз прежде, когда царь отсутствовал или предавался развлечениям. И на другой день после смерти, так же, как накануне, административные органы - Сенат, коллегии, различные канцелярии - оказывались неспособными ни на какую инициативу. Меншиков заменял ее и продолжал управлять по-прежнему. Он сделался повелителем, как постоянный заместитель царского авторитета, хотя подобное исполнение неограниченной власти и не было обусловлено никаким законом. Такова неотъемлемая черта фаворитизма, где бы он ни проявлялся. Применение на практике такого режима не обошлось без затруднений. При жизни Петра, когда фаворит исполнял обязанности государя, последний стоял позади его, давая свои согласия на временные распоряжения своего второго я. Екатерина желала подражать своему супругу; но у нее не было железной руки реформатора, и среди окружающих императрицу Меншиков нашел себе соперников [52, с. 121]. Герцог Голштинский с первых дней проявил намерение потягаться с ним и не подчиняться высокомерию, все усиливавшемуся в этом бывшем пирожнике. Бассевич старался еще раззадорить честолюбие и подозрительность своего герцога. У Меншикова не было ни гибкости, ни такта, чтобы устранить последствие этого. Однажды, когда он представил принцу своего восьмилетнего сына, мальчик вздумал встать во время приема, и все придворные последовали его примеру; а Меншиков и не подумал найти излишним подобное выражение почтения. Этот инцидент вызвал скандал [24, с. 87]. Он беспрепятственного мог входить к Екатерине I на доклад. А императрица, в свою очередь, не забыла отблагодарить Меншикова. Она пожаловала ему город Батурин - тот самый, который Александр Данилович буквально выпрашивал у Петра I, но безуспешно... Екатерина I также забыла о всех долгах Меншикова [28, с. 102].
Когда к власти приходит Анна Иоанновна по мнению многих историков, в России начинается черная полоса. Один из современников той эпохи так описывал тридцатые годы XVIII века: «Страшное слово и дело раздавалось повсюду, увлекая в застенки сотни жертв мрачной подозрительности Бирона или личной вражды его шпионов, рассеянных по городам селам, селившихся чуть ли не в каждом семействе. Казни были так обыкновенны, что уже возбуждали ничьего внимания…» [77, с. 37]. В. Пикуль называл Анну просто «грязной, глупой бабищей, насыщенной злобой и пороками, дикой барыней на российском престоле [59, с. 378]. За Анной высился тот, которого называли Эрнест Иоганн Бирон. Его настоящее имя Иоганн Эрнест Бирен. Как пишет Н. Костомаров: "Из суетного честолюбия он принял фамилию Бирона, изменив только одну гласную в своем настоящем фамильном прозвище, и стал производить себя от древнего аристократического французского рода Биронов" [43, с. 592]. Действительные члены этого рода во Франции, узнавши о таком самозванстве, смеялись над ним, но не сопротивлялись и не протестовали, особенно после того, как со вступлением на престол российский Анны Иоанновны он, под именем Бирона, стал вторым человеком в могущественном европейском государстве. Около 1728 г. Иоганн Эрнест пристал ко двору Анны благодаря покровительству Бестужева, бывшего тогда фаворитом герцогини. Человек крайне честолюбивый, Бирон сделал вопрос о карьере вопросом жизни. Мстительный, "без понятия о чести, без сознания долга, он пробивал себе дорогу в жизни со своекорыстием мелкого эгоиста". Заняв при Анне прочное положение, Бирен до такой степени сблизился с нею, что стал ей необходимейшим человеком. Сначала он старался как можно чаще находиться при ней и скоро достиг того, что она сама, еще более чем он, нуждалась в его обществе. По известиям современников, привязанность Анны Иоанновны к Бирену была необычная. Императрица думала и поступала сообразно тому, как влиял на нее любимец. Все, что ни делалось Анною, в сущности исходило от Бирена [43, с. 593].
Если говорить о личных качествах фаворита, то наиболее четко описал их граф Манштейн в своих «Записка». «Своими сведениями и воспитанием, какие у него были, он был, кстати, обязан самому себе. У него не было такого ума, который нравился в обществе и в мире, но от обладал некоторого рода гениальностью. К нему можно было причислить поговорку о том, что дело создает человека. До приезда в Россию он едва ли знал даже название политики, а после нескольких лет пребывания в ней узнал вполне основательно весе, что касается этого государства. Бирон любил роскошь и пышность до излишества и был большой охотник до лошадей [5, с. 151]. Это объясняет слова австрийского регента Остейна: «Бирон говорит о лошадях как умный человек, но коль скоро заговорит не о лошадях - врет как лошадь» [16, с. 70]. «Этот человек сделавший удивительную карьеру не имел вовсе образования, говорил только по-немецки и на курляндском наречии. Плохо читал по-немецки. Он не стыдился публично говорить при жизни Анны, что не хочет учиться читать и писать по-русски для того, чтобы не быть обязанным подносить ее величеству прошений, донесений и других бумах, присылаемых ему ежедневно» [6, с. 153].
Спесивый, гордый, жестокий в душе, он прикрывал мрачные стороны своего характера утонченностью и изысканностью светского человека. Придя к власти, императрица ни в чем не препятствовала своему любимцу. По природной лени она не знала «проделок» фаворита, а сверх того искренне верила, что богом дарованный ей народ процветал. Анна видела народ через призму увеселений, фейерверков, балов и судила о положении в государстве по тем официальным отчетам, которые ей случалось читать и подписывать. Императрица не подозревала, что творится в империи, да и не хотела знать и думать об этом. Ее устраивал тот образ жизни и дел, который она вела. Воспользовавшись той абстрагированностью императрицы от власти, Бирон берет ее в свои руки. Его могущество держалось на трех «столпах»: Тайная канцелярия (которая использовалась фаворитом для борьбы с врагами), гвардия, и приспешники любимца правительницы. Н. Костомаров дает такую характеристику Э. Бирону "…не имел никаких государственных взглядов, никакой программы деятельности и ни малейшего знакомства с русским бытом и народом. Это не мешало ему презирать русских и сознательно гнать все русское. Единственной целью его было собственное обогащение, единственной заботой - упрочение своего положения при дворе и в государстве" [43, с. 542]. Манштейн писал: «Говоря о герцоге Курляндском, я сказал, что он был большой охотник до роскоши и великолепия; этого было довольно чтобы внушить императрице желание сделать свой двор самым блестящим в Европе. Употреблены были на это большие суммы денег, но все таки желание императрицы не скоро исполнилось. Часто, при богатейшем кафтане, парик бывал прегатко вычесан; прекрасную штофную материю неискусный портной портил дурным покроем; или если туалет был безукоризнен, то экипаж был из рук вон плох: господин в богатом костюме ехал в дрянной карете, которую тащили одры» [9, с. 83].
Анна переезжает в Санкт Петербург, так как, по ее мнению, Москва не была безопасной. Остался доволен переездом и Бирон - «варварская столица» - ему не нравилась. К тому же с ним в Москве приключился невиданный конфуз: его, блестящего наездника, на глазах императрицы, придворных и толпы сбросила наземь лошадь. Анна, нарушая всю церемонию царского выезда, выскочила из кареты, чтобы самой поднять из проклятой московской грязи бедного, ушибленного, но бесконечно любимого обер-камергера. Это событие отражает истинное о отношение императрицы к фавориту. Э. Бирон был самым большим объектом страсти Анны. «Никогда на свете, чаю, не бывало более дружной четы, которая так бы проявляла в увеселении или скорби совершенного участие, как императрица с герцогом» [6, с. 153], - так пишет Э.Миних и продолжает: «Оба почти никогда не могли во внешнем своем виде притворствовать. Если герцог являлся с пасмурным лицом, то императрица в то же мгновение встревоженный принимала вид. Если тот был весел, то на лице монархини явное проявлялось удовольствие. Если кто герцогу не угодил, то из глаз и встречи. Ему оказанной монархиней, тотчас мог приметить чувствительную перемену. Всех милостей надлежало спрашивать у герцога, и через него одного императрица на оное решалось» [6, с. 153].
Влиянию Бирона многие историки приписывают распущенность и жестокость нравов двора. Полагали, что именно Бирон сумел и забавам императрицы придать характер, служивший унижению русских знатных фамилий. Например, В. Андреев считает, что жестокость, проглядывающая в таких забавах, как ледяной дом [47], была не сродни душе Анны и являлась следствием влияния Бирона [16, с. 237]. Влияние его же отразилось на нерешительности характера и переменчивости мнений Анны. Вокруг себя Бирон не видел ни одной самостоятельной личности. Всех заметных русских людей он губил исподволь и являлся полным распорядителем дел. Так называемый кабинет, учрежденный в 1731 году из трех лиц: Остермана, Головкина и Черкасского, должен был заменить собой упраздненный Верховный Тайный совет и стать над Сенатом и Синодом во главе государственного управления. Лишенный всякого юридического облика и самостоятельности "…кабинет путал компетенцию и делопроизводство правительственных учреждений, отражая в себе закулисный ум своего творца и характер темного царствования" [33, с. 87]. Как считает И.В. Курукин: "Сила Бирона состояла в том, что он стал первым в нашей политической истории "правильным" фаворитом, превратившим малопочтенный образ ночного "временщика" в настоящий институт власти с неписаными, но четко очерченными правилами и границами" [45, с. 6]. С 1732 года он начинает проявлять инициативу, встречаясь с иностранными послами по интересовавшим их вопросам. Донесения английского консула К. Рондо и И. Лефорта четко зафиксировали это важное изменение в работе дипломатов при петербургском дворе: в 1733 г. они докладывали уже об "обычае" посещать обер-камергера, чего неукоснительно придерживались члены дипломатического корпуса.
После сближения России и Англии 1734-1741гг. Рондо становится желанным гостем Бирона и Остермана, в связи с чем информированность его донесений резко возрастает. Из сохранившихся донесений английского консула мы узнаем о методах дипломатической работы Бирона. В ходе неформальных встреч и бесед он всегда давал понять, что находится в курсе новостей, поступавших от русских послов за границей; первым выдвигал инициативы, информировал собеседника о принятых, но еще не объявленных официально решениях; разъяснял точку зрения русского правительства по тем или иным вопросам. В одних случаях Бирон подчеркивал, что говорит от имени государыни, в других, что действует не как министр, а исключительно как друг. По утверждениям современников Бирон играл свою роль по "европейским" правилам, не злоупотребляя своей силой, был любезен и вежлив со всеми. Впрочем, если И.В. Курукин убежден в том, что Бирон, при всей своей информированности и влиянии все же был лишь проводником воли императрицы, и был больше похож на заведующего канцелярией чем на всемогущего временщика [45, с. 7]. Анисимов делает противоположный вывод: " И во внешней и во внутренней политике влияние Бирона было огромным. В той системе власти, которая сложилась при Анне без Бирона - ее доверенного лица, человека властолюбивого, вообще не принималось ни одного важного решения. В своих письмах временщик постоянно жалуется на загруженность делами, но при этом показывает себя как человек весьма осторожный, стремящийся не выпячивать свою роль в управлении, остаться в тени" [17, с. 19].
Кабинетом также негласно распоряжался Бирон. П.В. Долгоруков особенно выделяет его доверенного - еврея Липмана, которого Бирон сделал придворным банкиром [33, с. 91]. Липман открыто продавал должности, места и милости в пользу фаворита и занимался ростовщичеством на половинных началах с герцогом курляндским. Бирон советовался с ним во всех делах. Липман часто присутствовал на занятиях Бирона с кабинет-министрами, секретарями и президентами коллегий, высказывая свое мнение и давая советы, всеми почтительно выслушиваемые. Самые высокопоставленные и влиятельные лица старались угодить этому фавориту, который не один раз отсылал людей в Сибирь по капризу. Он торговал своим влиянием, продавая служебные места, и не было низости, на которую он не был способен [22, с. 150].
Бирону приписывают развитие в стране доносительства и шпионажа, объясняя это его страхом за безопасность и прочность своего положения. Тайная канцелярия, преемница Преображенского приказа Петровской эпохи, была завалена политическими доносами и делами. Над обществом висел террор. И в то же время одно за другим шли физические бедствия: мор, голод, войны с Польшей и Турцией истощали народные силы. Понятно, что при таких обстоятельствах жизни народ не мог быть спокоен. Отсюда еще одно явление "бироновщины" - постоянные народные волнения [37].
В 1734-1738 гг. на юго-востоке появились самозванцы, называвшие себя сыновьями Петра. Они имели успех среди населения и войск, но скоро были изловлены. Но и без них народный ропот не смолкал. В народе все бедствия страны приписывали иностранцам, захватившим власть и пользующихся тем, что на престоле слабая женщина.
Бирон был женат на фрейлине Анны. Их дети совершенно свободно чувствовали себя при дворе. Императрица очень тепло относилась к молодым Биронам. Награды и чины сыпались на них как из рога изобилия, создается впечатление, что Анна и Бироны составляли единую семью. Они вместе присутствовали на праздниках, посещали театры и концерты, катались на санях, по вечерам играли в карты. Воцарение Анны открыло для Бирона головокружительные горизонты. Уже в июне 1730 года Анна выхлопотала у австрийского Императора для него титул графа, а осенью Бирон стал кавалерам ордена Андрея Первозванного и обер-камергером, для того чтобы должность эта выглядела солиднее, в Табель о рангах - документ, регулировавший служебное продвижение военных, чиновников и придворных, были внесены изменения, и новоиспеченный обер-камергер вместе с чином «переехал» из четвертого сразу во второй класс [22, с. 153].
Мнения историков по поводу роли Бирона и масштабах его влияния разделились, но есть и то, в чем современные исследователи по большей части сходятся: что Бирон был человеком умным и волевым, хорошо ознакомленным со всеми внутри и внешнеполитическими вопросами государства. Однако не следует считать Бирона единственной ключевой фигурой, участвовавшей в управлении страной. Как замечал Рондо, в области внешней политики все дела проходили через руки Остермана, который во многом превосходил обер-камергера опытом и умел ошеломить его своим анализом ситуации. В результате собственно переговорный процесс с иностранными дипломатами находился всецело в руках Остермана, как и текущее руководство, и инструкции послам. По словам В.О. Ключевского: «…над кучей бироновских ничтожеств высились настоящие заправилы государства, вице канцлер А.И, Остерман и фельдмаршал Миних [39, с. 213]. В. Пикуль прямо называл правление Анны Иоанновны не бироновщиной, а остерманощиной. Подтверждением такого мнения могут быть записки посла Испании в России, современника тех событий Дюка Лирийского, в которых от так описывает Бирона и Остермана: «Барон Остерман: Он имел все нужные способности, чтоб быть хорошим министром, и удивительным деятелем, … был коварен в высочайшей степени, был очень скуп, но не любил взяток. В величайшей степени обладал искусством притворяться, с такой ловкостью умел придавать лоск истины самой явной лжи, что мог бы провести хитрейших людей… Герцог Бирон - дел у его мало и поэтому дозволял другим управлять собой до того, что не мог отличить дурных советов от хороших…» [3, с. 144]. Конечно немецкая партия, исходя из такого расположения, могла сбросить Бирона и заменить его Остерманом или Минихом. Но, поскольку, фаворит Анны не утруждал себя государственными делами и не претендовал на роль полководца, то им был нужен только человек, который защищал бы от нападок русской партии, и в то же время не вмешивался бы в политические дела. Исходя из записок Я.П. Шаховского, свидетеля договора немецкой партии, Бирон мог вести только интриги внутри партии и двора «… с товарищем своим, кабинет-Министром же Графом Остерманом имел потаемную вражду, и в каждой из них имея у двора их первейших чинов свою партию, непрерывно одни одному сети ко уловлению и рвы к падению хитро делать тщились…» [2, с. 381]. Не без усилий Остермана были погублены П.П. Шафиров, А.Д. Меньшиков, А.В. Макаров, Д.М. Голицын, И.А. и П.Л. Долгорукие, А.П. Волынский. То есть мы видим его непосредственное участие в крупнейших политических процессах второй четверти XVIII века. Мастер политической интриги он умел обставить дело так, что жертвы и не подозревали, что именно Остерману обязаны суровой карой и даже обращались к нему за помощью [20, с. 180].
В 1735 году семнадцатилетняя принцесса (Анна Леопольдовна), которой уже искали жениха, романтически влюбилась в саксонского посланника графа Линара. Ее гувернантка, Адеркас, пруссачка, родственница Мардефельда, помогала в этой интриге. Узнав об этом, императрица отослала виноватую воспитательницу в Германию, потребовала, чтоб отозвали слишком предприимчивого дипломата и, как казалось, успела вернуть свою племянницу к чувствам более приличным ее сану. Но лишь только Анна получила неограниченную власть и свободу, Линар появился в Петербурге [44]. Он происходил из итальянской семьи, с шестнадцатого века поселившейся в Германии; ему было около сорока лет; он остался вдовцом после жены, урожденной Флеминг, которой был обязан своей дипломатической карьерой. Красивый, хорошо сложенный, занимающийся своей особой, он казался гораздо моложе своих лет. Екатерина II, видевшая его девять лет спустя, полушутливо рисует его так: "Это был человек, соединявший в себе, как говорят, большие знания с такими же способностями. По внешности это был в полном смысле фат. Он был большого роста, хорошо сложен, рыжевато-белокурый, с цветом лица нежным, как у женщины. Говорят, что он так ухаживал за своей кожей, что каждый день перед сном покрывал лицо и руки помадой и спал в перчатках и маске. Он хвастался, что имел восемнадцать детей и что все их кормилицы, могли заниматься этим делом по его милости. Этот, такой белый, граф Линар имел белый дамский орден и носил платья самых светлых цветов, как, например, небесно-голубого, абрикосового, лилового, телесного" [4].
«Граф Линар не пропускает случая доказать великой княгине как он безумно влюблен в нее. Она выносит это из признаков в неудовольствия… Он нанял дом близ царского сада и с тех пор великая княгиня регентша, против своего обыкновения, стала очень часто прогуливаться» [24, с. 166].
Вечера проходили за закрытыми дверями в апартаментах ближайшей подруги правительницы, ее фрейлины Юлианы (Юлии) Менгден, или, как ее презрительно звала Елизавета Петровна, Жулии, Жульки. Без этой «пригожей собою смуглянки» Анна не могла прожить и дня. Их отношения были необычайны. Любовь Анны к Юлии «походила на самую пламенную любовь мужчины к женщине». Известно лишь, что было намерение поженить Линара и Юлию, которое не было осуществлено из-за переворота, хотя в августе 1741 года их успели обручить, и Анна подарила подруге несметное число драгоценностей и полностью обставленный дом. Цель этого брака состояла в том, чтобы замаскировать связь правительницы с Линаром. Как бы то ни было, именно Юлия Менгден, посиживая у камина вместе с Анной за рукоделием (долгими вечерами подруги спарывали золотой позумент с камзолов низвергнутого Бирона), давала правительнице советы об управлении Россией. От этих советов провинциальной лифляндской барышни, имевшей колоссальное влияние на правительницу, у Остермана и других министров вставали волосы дыбом [19, с. 100]. Когда снова сменялась власть, цесаревна лично вошла в покои правительницы и разбудила ее, Анна Леопольдовна не сопротивлялась перевороту, а лишь просила не делать зла ни ее детям, ни Юлиане Менгден. Это были люди, за которых больше всего на свете боялась Анна. На этом примере можно увидеть истинное отношение правительницы к своей фаворитке [22, с. 158].
В ночь 25 ноября 1741 года еще раз переменилась власть в Российской империи. Окончательно пало влияние и немецкой партии, которая ушла в небытие, пытаясь выдвинуть нового фаворита при Анне Леопольдовне, регентше Ивана VI, Морица Линара. Для того, чтобы свергнуть правителей, понадобилось не много. Во-первых, претендентка царского рода: такая уже имелась - Елизавета Петровна. Второе благоприятное обстоятельство - французский посол марких де Шетарди: ловкий, опытный интриган, он не жалел золота, для того чтобы свое влияние на российском дворе усилить, а немецкое - ослабить. Образ жизни и характер императрицы позволяют предположить, что она практически не занималась государственными делами. Скрытность, подозрительность, зародившаяся у Елизаветы во время правления Анны, ревнивое отношение к действиям, а чаще мнимых посягательств на ее власть, причудливо сочетаются у ее с почти полной несостоятельностью в управлении страной, что приводило к господству фаворитов или «сильных персон», которые начинают становиться неотъемлемой частью государства. Бестужев в 1750 году жалуется австрийскому послу Гернесу на полную невозможность какой бы то ни было работы при Елизавете: «Вся империя разваливается. Мое терпение подходит к концу. Я вынужден требовать отставки» [26, с. 228].
Из подобных сильных персон в царствование Елизаветы Петровны выделяются две враждующие вельможные партии - Шуваловых и Разумовских. Дюк Лирийский так охарактеризовал то положение, которое существовало при дворе Елизаветы. «В настоящем царствовании новый любимец Разумовский управлял империей…, простой казак достиг до тайного брака с императрицей…» [3, с. 147]. Это было на самом деле так, что Алексей Григорьевич Разумовский был марганастическим мужем Елизаветы, и обвенчались с ей в подмосковном селе Перово в 1742 году [20, 183] Фавор Разумовского начался в 1731 году, когда полковник Вишневский приметил в селе Лемерр Черниговской губернии красавца певчего из семьи казака Разума. Современники в один голос утверждали, что Разумовский, пользовался долгое время огромной властью, вел себя на редкость скромно: не стремился к высшим государственным постам и по возможности избегал участия в придворных интригах [20, с. 188]. Пожалуй единственное, что делал «скромный» Разумовский активно и беззастенчиво, - это обогащался за счет многочисленных подарков императрицы деньгами, землями и крепостными крестьянами. Хотя Алексей Разумовский сам отстранился от государственных дел, его потенциальное значение в их решении было огромно. Пецольд, секретарь саксонского посольства писал в 1747 год в Дрезден: «Влияние скромного Разумовского на государыню до того усилилось после брака их, что хотя он прямо не вмешивается в государственные дела, к которым не имеет влечения, ни таланта, однако каждый может быть уверен в достижении того, что хочет, лишь бы Разумовский замолвил слово» [20, с. 189]. Таким образом, такое положение, при котором власть реально «валялась под ногами фаворитов, но они просто не соизволили ее поднять, сохраняется и в дальнейшем в царствовании Екатерины II.
С начала 50-х годов XVIII века влияние А.Г. Разумовского затмевает клан Шуваловых во главе с Петром Ивановичем Шуваловым. Начало его выдвижения относится к середине 40-х годов. Этому немного способствовала его женитьба на Мавре Шепелевой, любимой фаворитке Елизаветы. О его влиянии на политическую жизнь того времени говорят примеры, достойные реформатора: это проекты о винной и соляной торговле; постепенная замена прямого налогообложения косвенным; проекты об отмене внутренних таможен в империи; возврат к политике протекционизма. О его реальной власти говорит и его собственная сила - Обсервационный корпус, состоящий из 30 тысяч человек [24, с. 166]. То есть в его руках находилось и внутренняя политика и военная мощь. Петр Иванович, был старшим и всегда оставался как бы в тени, а «случай» «исполнил» молодой и красивый, его двоюродный брат - Иван Иванович Шувалов. После падения канцлера Бестужева, добившись назначения своих братьев в Совет Министров, временщик способствовал всегда торжеству идей и решений одного их них. Елизавета говорила его устами, а он говорит лишь слова Петра Шувалова. У государыни не было тайн от своего любимца, и когда Людовик XV вздумал войти с императрицей в секретные отношения, его предупредили, что третьим лицом между ними будет фаворит. Официально он не занимает никакого значительного поста, но его просто звали «камергер», и с этим словом считались при дворе [24, с. 167]. В начале 1750 года у императрицы появилось еще одно серьезное увлечение. Кадеты Сухопутного шляхетского корпуса (офицерского училища) организовали любительский театр, который Елизавета Петровна пожелала видеть при своем дворе. Один из кадетов, Никита Афанасьевич Бекетов, привлек внимание императрицы талантливой игрой и прекрасной внешностью, и все о нем заговорили как о новом фаворите. Весной того же года он вышел из корпуса в чине премьер-майора и был взят ко двору в качестве адъютанта Разумовского, который по своему добродушию благоволил к юному любимцу Елизаветы [49, с. 86]. Сама же она в то время оказалась в весьма непростом положении. Екатерина II вспоминала, что в праздник Пасхи прямо в церкви «императрица выбранила всех своих горничных... певчие и даже священник- все получили нагоняй. Много шептались потом о причинах этого гнева; из глухих намеков обнаруживалось, что это гневное настроение императрицы вызвано было затруднительным положением, в котором находилась Ее Величество между троими или четверыми своими фаворитами, а именно - графом Разумовским, Шуваловым, одним певчим по фамилии Каченовский и Бекетовым, которого она только что назначила адъютантом к графу Разумовскому. Нужно признаться, что всякая другая на месте Ея Величества была бы поставлена в тупик и при менее затруднительных условиях. Не всякому дано умение видеть и примирять самолюбие четверых фаворитов одновременно» [4]. Каченовский оказался мимолетным увлечением Елизаветы, тогда как фавор Бекетова продолжался больше года. Молодого офицера всячески поддерживал А. П. Бестужев-Рюмин, не без оснований опасавшийся возвышения Ивана Шувалова и усиления влияния его братьев [19, с. 93].
Время Елизаветы Петровны можно выделить тем, что фаворитизм укрепляется в уже построенном здании, но как и в последующий период истории будет лишь украшением абсолютной власти. Этому могут служить примером слова французского дипломата при дворе Елизаветы Л.Ж. Фавье: «Императрица вполне владеет искусством претворения. Тайные глубины ее сердца часто остаются недоступными даже для самых старых и опытных придворных. Она ни под каким видом не позволяет управлять собой одному какому-нибудь лицу или фавориту» [20, с. 160].
Таким образом, эволюция фаворитизма в России достигает того пика, когда это явление перерождается в нечто особое, своеобразное, в традицию на русской почве. Этому, несомненно, способствует «величайшая женщина - императрица» на русском престоле, при которой фаворитизм приобретает ранг государственного учреждения и во время правления которой наступит «золотой век» фаворитизма в России - Екатерина Алексеевна. Можно сказать что при всех предыдущих императрицах фаворитизм был больше прихотью, царским капризом, а при Екатерине II становится традиционным, поддерживаемым самой императрицей, государственным учреждением. Таким образов, Россия XVIII столетия - это общество и двор не более, ни и не менее развращенные, чем все придворные круги Европы, и наверху иерархической лестницы, на ступенях у самого трона стрит он фаворитизм [22, с. 169]. Одна общность «роднит» практически всех фаворитов: они плохо заканчивали свою жизнь. Наиболее ярко выразился по этому поводу К. Биркин в своей работе, посвященной теме фаворитизма: «участь временщиков и фаворитов напоминает нам участь тех трех турецких визирей, которым султан жаловал с собственных плеч, а завтра посылал тем же самым визирам шелковый снурок для их же шеи… Иной временщик , думая сесть на престол попадал вместо того на кол, клал голову на плаху…» [22, с. 6].
О фаворитах все знают и говорят, им раболепно подчинятся, но в то же время, их как бы не замечают, ибо такого в абсолютной монархии быть не может. Таким образом, политическая история прошлого показывает, что фаворитизм является неотъемлемой частью государственной структуры общества. И по мере становления абсолютизма это явление приобретает формы постоянного действующего, важного политического института, оказывающего большое влияние на развитие, направления государственной деятельности [22, с. 180].
Заключение
К концу XVII в. российская монархия столкнулась с династическим кризисом. Утвердившаяся было, самодержавная власть подверглась серьезным испытаниям, при малолетних или неспособных к правлению монархах в виде активной борьбы за престол между соперничавшими группировками знати. Дворцовые перевороты в России становятся одним из ведущих факторов политической жизни именно после петровских реформ, в ходе которых заимствованные из европейского опыта технико-экономические и административные формы пересаживались на почву феодально-крепостнической системы в целях ее модернизации. Можно считать такую нестабильность «платой за реформы», за ломку традиционной политической культуры - с той поправкой, что эта ломка началась еще до Петра. Однако, возникнув, каждое серьезное явление дальше развивается уже на основе присущих ему внутренних тенденций [16, с. 12].
В начале эпохи политический конфликт проявлялся открыто и сопровождался не только возведением на престол конкретного претендента, но и попытками изменения существовавшей «формы правления». Накануне смерти Петра I намечался компромисс (воцарение Петра II при назначении правительницей Екатерины «вместе с Сенатом»), который был сорван сторонниками неограниченного самодержавия. Такой конфликт можно считать первым типом дворцового переворота. В междуцарствие 1730 г. можно говорить уже о совершенном государственном перевороте; однако «верховники» предоставили «шляхетству» возможность гласно и легально составлять проекты нового государственного устройства и столь же явно отстаивали свою точку зрения их оппоненты. В итоге произошел новый государственный переворот, восстановивший самодержавие. Но в обоих случаях столкновения проходили публично, с участием собравшихся во дворце представителей знати и прочего «шляхетства» [32, с. 218].
Внешняя стабилизация режима при Анне Иоанновне пресекла попытки изменения политической системы, но не ликвидировала заложенные в ней противоречия. В 1740 г. фельдмаршал Миних впервые опробовал тактику дворцового переворота: под его командованием гвардейцы арестовали регента Бирона и его ближайшее окружение. В дальнейшем именно такой тип дворцового переворота (заговор с участием гвардейцев в качестве ударной силы) стал основным методом политической борьбы в событиях 1741 и 1762 гг. - что способствовало также и росту «стоимости» переворотов в виде наград и выплат его участникам [36, с. 31].
Параллельно шло формирование еще двух важных элементов послепетровской монархии - высшего совета при государе и института «случайных людей». Наметившееся в конце XVII века «переворотное» устранение политических фигур с исключением их не только из властного круга, но и из всей «нормальной» жизни - лишением чинов, «чести», имущества (в оборот вошли формулы «бывший Меншиков», «бывший Бирон») - стало нормой в послепетровской России. Советы «при боку» государя проявили тенденцию к определенной независимости, вершиной которой стала попытка Верховного Тайного совета в 1730 г. формально ограничить власть императора. Лишь к середине века институт фаворитизма окончательно «встроился» в систему российской монархии: «случайные люди» заняли в ней свое место, их взлеты и «отставки» стали проходить, не вызывая переворотов с опалами и ссылками [36, с. 34].
Роль «бироновщины», состояла не в пресловутом «засилье иноземцев», а в том, что правление Анны «закрыло» возможность наметившейся было эволюции петровской системы и тем самым окончательно перевело практику политической борьбы в русло переворота. При Анне также сложился работающий Кабинет министров и приобрел завершенность облик фаворита; это - а вовсе не репрессии - в совокупности с удовлетворением ряда социальных требований дворянства и принятыми мерами безопасности обеспечило режиму определенную стабильность. Кратковременный период регентства Анны Леопольдовны на какой-то момент дал возможность проявиться элементам правового регулирования монархии (в виде устава о регентстве и закона о полномочиях Кабинета министров), но был прерван новым переворотом. Однако «реставрация» петровской системы без подобной Петру фигуры правителя (при Анне и, позднее, при Елизавете) неизбежно порождала те же проблемы: борьбу придворных группировок, вопрос выбора наследника, - «личное начало» в управлении, недовольство гвардии и, наконец, переворот как средство разрешения конфликта [28, с. 164]. Представляется возможным выделить определенные закономерности в развитии «дворцовых революций». Прежде всего, это появление в правящей среде противоборствующих «партий» (принцип составления которых не всегда поддается определению) и формирование круга участников и исполнителей будущей акции. Этот круг становился со временем все шире: в перевороте 1762 г. участвовало намного больше лиц, чем в 1741 г., что, кстати, сделало переворот в пользу Екатерины самым «дорогим» [42, с. 233].
Однако роль гвардии менялась, как в смысле сознательного участия гвардейцев в политической борьбе, так и в отношении его целей. В 1725 г. караульные роты, скорее, обозначили ее участие; на деле от имени гвардии действовали ее командиры - Ушаков, Бутурлин и Меншиков. В 1730 г. высшие офицеры обоих полков участвовали в политических дискуссиях и подписывали проекты будущего государственного устройства. Судьбу монархии решали гвардейские обер-офицеры, которые вместе с прочим «шляхетством» восстановили «самодержавство» Анны Иоанновны. В 1741 г. на первый план вышли гвардейские низы. В результате переворота 1741 г. правящая элита испытала шок, когда поняла, что реальной властью в столице империи стало гвардейское «солдатство»: гвардия оказалась на грани выхода из-под контроля. Реакцией на возросшую роль гвардии стали (после «переворотов» 1730, 1740-1741, 1762 гг.) замены командования полков, а иногда и более серьезные «чистки» их личного состава. Власть стремилась контролировать перемещения и назначения в полках и даже предпринимала попытки (при Анне Иоанновне) изменить порядок их комплектования: набирать курляндцев, гол-штинцев, рядовых украинских полков. Ключевые фигуры при дворе стремились найти себе опору в «личных» воинских частях. У А.Д. Меншикова был «свой» Ингерманландский полк; он же стал начальником личной охраны Екатерины I - кавалергардской роты. Анна Иоанновна противопоставила «старым» полкам два новых - Измайловский и Конную гвардию. Гренадерская рота Преображенского полка стала «лейб-компанией» Елизаветы [68].
Таким образом, российское «переворотство» начиналось с открытого столкновения «партий», прошло через этап активного участия гвардейских солдат в подготовке и проведении свержения императора в 1741 г. В итоге обозначившуюся в 1741 г. «преторианскую» тенденцию удалось переломить. При ином развитии событий гвардия могла бы превратиться в привилегированную касту и противника всяких реформ, как это случилось, например, с турецким янычарским корпусом. Во второй половине XVIII в. российская гвардия перестала исполнять функции своеобразного чрезвычайного органа управления и вернулась к своим «прямым» обязанностям элитной воинской части, хотя до 1869 г. состояла в личном подчинении императора [72, с. 348].
Другой характерной особенностью «дворянских бурь» стал переход их участников от споров о правах наследников и правомочности «тестаментов» к действиям, направленным против самих самодержцев, лишенных в ходе петровских преобразований сакрального образа «благочестивого государя царя». Опасная идея постепенно передвигалась с периферии общественной жизни в ее центр, а затем материализовалась на практике: в 1741 г. солдаты впервые свергли с престола законного императора. Таким образом, воцарения Екатерины I, Анны Иоанновны и Елизаветы в итоге ударили бумерангом по самой верховной власти. Дворцовые перевороты оказывали деморализующее влияние и на заговорщиков, и на дворянское общество в целом, поощряя стремления донести на сослуживца, изменить присяге, предать покровителя [72, с. 349].
Третьей особенностью «революций» XVIII в. было стремление обеспечить видимость законности и юридически закрепить результат «революции». Важнейшим элементом такого оформления переворота служила присяга новому императору, к которой немедленно приводили высших должностных лиц, гвардию и войска, а затем - прочих подданных. Процедура, которая должна была происходить после смерти прежнего государя, в описываемое время нередко ей предшествовала. Появились также иные формы правового и идеологического закрепления результатов переворота. Каждый новый переворот сопровождался все более настойчивыми попытками воздействия на общественное мнение. Первые опыты такого рода оказались, скорее, неудачными. Завещание Екатерины I было фактически отменено Меншиковым. Зато советники Анны Иоанновны сумели «закрепить» весьма сомнительное «обретение» ею «самодержавства» выражением общественного мнения. В 1741 г. официальные акты и проповеди создали идеологическую доктрину елизаветинского царствования: восстановление петровских «начал» при крайне негативной характеристике периода 1725-1741 гг. как времени господства «иноземцев» [36, с. 41].
Стремление подвести правовую и идейно-политическую основу под свершившийся захват власти не случайно. Каждый удавшийся переворот в XVIII в. сопровождался волной неудачных попыток его «переиграть». Сама легкость перемен стимулировала появление у новых правителей конкурентов, особенно в условиях правовой неопределенности, когда даже законная смена государя часто выглядела переворотом [31].
Список использованной литературы
. Воронцов, А.Р. Заметки о моей жизни и о различных событиях, совершившихся в течении этого времени как в России так и в Европе История государства российского. / А.Р. Воронцов //Хрестоматия. Свидетельства. Источники. Мнения. . XVIII в. Книга 2-я. Сост. Миронов Г.Е. - М., 2001.
. Вслед подвигам Петровым / Г.И. Герасимова // Сборник документов и воспоминаний. Сост. Герасимова Г.И. М., 1988. - 574 с.
. Записки Дюка Лирийского во время пребывания его при императорском российском дворе в звании посла короля Испанакого // Хрестоматия по истории СССР. Т. 2. - М., 1953. - 964 с.
. Записки Екатерины Великой. Примеч. А. Никитича. - Элиста. 1990.
. Записки Манштейна о России. // Хрестоматия по истории СССР. Т. 2. М., 1953. - 964 с.
. Записки фельдмаршала Миниха. // Хрестоматия по истории СССР. Т. 2. - М., 1953. - 964 с.
. Записки Фонвизина М.А. Дворцовые перевороты в России 1725-1825 гг. - 500 с.
. «Кондиции» Анны Иоанновны // Хрестоматия по истории СССР. Т. 2. - М., 1953. - 964 с.
. Манштейн Г.К. Записки о России.Со шпагой и факелом / Г.К. Манштейн//Дворцовые перевороты в России 1725-1825 гг. М., 1991.
. Полное собрание законов российской империи. Т. 8 . - М. - 552 с.
. Указ об упразднении Верховного тайного совета // Хрестоматия по истории СССР. Т. 2. - М., 1953. - 964 с.
. Указ об учреждении Верховного тайного совета // Хрестоматия по истории СССР. Т. 2. - М., 1953. - 964 с.
. Указ об учреждении при дворе Е.И.В. Кабинета // Хрестоматия по истории СССР. Т. 2. - М., 1953. - 964 с.
. Устав о наследии престола 5 февраля 1722 г. // Хрестоматия по истории СССР. Т. 2. - М., 1953. - 964 с.
. Аббубикова, Н.И. Что такое «гендер»?/ Н.И. Абибукова// Общественные науки и современность. - М., 1996. № 6. - 123 с.
. Андреев, В.В. Представители власти в России после Петра./ В.В. Андреев. - Мн., 1990. - 448 с.
. Анисимов, Е.В. Анна Ивановна /Е.В. Анисимов // Вопросы истории. - М., 1993. № 4 -28 с.
. Анисимов, Е.В. Афродита у власти: Царствование Елизаветы Петровны / Е.В. Анисимов. - М.: АСТ: Атрель, 2010. - 605 с.
. Анисимов, Е. В. Женщины на российском престоле / Е.В. Анисимов. -СПб., 2002. - 171 с.
. Анисимов, Е.В. Россия в середине XVIII века / Е.В. Анисимов. - М., 1986.- 238 с. (с. 183)
. Биркин, К. Временщики и фавориты XVI, XVII, XVIII столетий / К.Биркин.,Т 2. - М., 1992.
. Богословский, М.М. Российский XVIII век. / М.М. Богословский. Текст. Т. 1. - М., 2008. - 530 с.
. Валишевский, К. Царство женщин. Репринтное произведение./К. Валишевский. - М., 1990. - 702 с.
. Валишевский, К. Дочь Петра Великого. Репринтное произведение / К. Валишевский. - М., 1990. - 80 с.
. Василивский, И.М. Романовы от Михаила до Николая / И.М. Василевский. - Ростов на Дону., 1993. -383 с.
. Введение в гендерные исследования: Учеб. Пособие для студентов вузов / Костикова И.В. и др.; Под общ. ред. И.В. Костиковой. 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Аспект Пресс, 2005. - 255 с.
. Вейдемейер, А. И. Обзор главнейших происшествий в России с кончины Петра Великого до вступления на престол Елизаветы Петровны / А. Вейдемар. - СПб., 1968. Ч. 3 -172 с.
. Вейдемер, А.И. Царствование Елизаветы Петровны / А.И. Вейдемер. - Спб., 1972.
30. Вязимский, Б.Л. Верховный тайный совет / Б.Л. Вязимский. - Спб., 1974., www.bibliard.ru <#"justify">ПРИЛОЖЕНИЕ 1
Объ учрежденіи Верховнаго Тайнаго Совѣта. (Именный)
Опубл.: 8 февраля (19 февраля) 1726 года.
Понеже блаженныя и высокославныя памяти, Государь Императоръ, Нашъ любезнѣйшій Государь Супругъ, въ прошломъ 1711 году, для Своихъ частыхъ тогда военныхъ походовъ и отлучекъ, изволилъ опредѣлить правительство Сената въ нѣсколькихъ персонахъ, и было то собраніе сперва, кромѣ Тайныхъ Дѣйствительныхъ Совѣтниковъ и Тайныхъ Совѣтниковъ, изъ другихъ знатнѣйшихъ и повѣренныхъ персонъ, которые, кромѣ правленія Государственныхъ внутреннихъ дѣлъ, никакого другаго дѣла не имѣли и всегда были при своемъ дѣлѣ неотлучны; а Тайные Дѣйствительные Совѣтники бывали тогда въ походахъ за Его жъ Величествомъ, а въ нынѣшнемъ Сенатскомъ собраніи почитай всѣ Тайные Дѣйствительные Совѣтники. И хотя то учинено по Его жъ высокославныя памяти Государя Императора указу, однакожъ съ ними въ Сенатѣ опредѣлилъ сидѣть изъ другихъ чиновъ, а именно: по двѣ персоны изъ Генераловъ-Маіоровъ съ перемѣною погодно. А понеже усмотрѣли Мы, что Тайнымъ Дѣйствительнымъ Совѣтникамъ и кромѣ Сенатскаго Правленія есть немалый трудъ въ слѣдующихъ дѣлахъ: 1) что они часто имѣютъ по должности своей, яко первые Министры, тайные совѣты о политическихъ и о другихъ важныхъ Государственныхъ дѣлахъ. 2) Изъ нихъ же засѣдаютъ нѣкоторые Президентами въ первыхъ Коллегіяхъ, а именно: въ двухъ Военныхъ, въ Сухопутной да въ Морской, и третьей Политической, отъ чего въ первомъ и весьма нужномъ дѣлѣ въ Тайномъ Совѣтѣ немалое имъ чинится помѣшательство, да и въ Сенатѣ въ дѣлахъ остановка и продолженіе, отъ того, что они за многодѣльствомъ не могутъ вскорѣ чинить резолюціи на Государственныя внутреннія дѣла. Того для за благо Мы разсудили и повелѣли съ нынѣшняго времени, при Дворѣ Нашемъ, какъ для внѣшнихъ, такъ и для внутреннихъ Государственныхъ важныхъ дѣлъ, учредить Верьховной Тайный Совѣтъ, при которомъ Мы будемъ Сами присутствовать. Въ томъ Верьховномъ Тайномъ Совѣтѣ быть при Насъ изъ первыхъ Сенаторовъ, а вмѣсто ихъ въ Сенатъ выбраны будутъ другіе, которые всегда при одномъ Сенатскомъ правленіи будутъ. Быть при Насъ въ Тайномъ Верховномъ Совѣтѣ нижеписаннымъ персонамъ: Генералъ-Фельдмаршалъ и Тайной Дѣйствительный Совѣтникъ Свѣтлѣйшій Князь Меншиковъ, Генералъ-Адмиралъ и Тайный Дѣйствительный Совѣтникъ Графъ Апраксинъ, Государственный Канцлеръ и Тайный Дѣйствительный Советникъ Графъ Головкинъ, Тайный Дѣйствительный Совѣтникъ Графъ Толстой, Тайный Дѣйствительный Совѣтникъ Князь Голицынъ, Вице-Канцлеръ и Тайный Дѣйствительный Совѣтникъ Баронъ Остерманъ. А для слушанія дѣлъ опредѣлены будутъ нарочные дни въ каждой недѣлѣ.
И по вышеписанному Ея Императорскаго Величества указу Верьховнаго Тайнаго Совѣту опредѣлили слѣдующее: 1) Въ Сенатъ и во всѣ Коллегіи и прочія мѣста, куда будетъ подлежать посылать указы съ такимъ изображеніемъ: въ заглавьѣ, указъ Ея Императорскаго Величества, состоявшійся въ Верховномъ Тайномъ Совѣтѣ (и именовать, въ какое мѣсто, куда.) 2) А изъ Сената и изъ другихъ всѣхъ Коллегій писать, о чемъ самомъ важномъ дѣлѣ случится, по сему: доношеніе въ Верховный Тайный Совѣтъ. 3) Изъ Сената жъ въ Военныя, Сухопутную и Морскую и Иностранную и изъ оныхъ въ Сенатъ писать промеморіями. 4) Въ Верховномъ Тайномъ Совѣтѣ, хотя при присутствіи Ея Императорскаго Величества, хотя и во отсутствіи, крѣпить, что о чемъ опредѣлено будетъ, протоколы, резолюціи, всѣмъ назначеннымъ особамъ Верховнаго Тайнаго Совѣта. А съ того надлежащіе куда указы посылать за закрѣпкою въ Верховномъ же Тайномъ Совѣтѣ обрѣтающагося Члена Иностранной Коллегіи Дѣйствительнаго Статскаго Совѣтника Василья Степанова. 5) И сіе опредѣленіе на первое время служить имѣетъ, а впредь какъ тому быть, и какихъ служителей при семъ Верховномъ Тайномъ Совѣтѣ имѣть, о томъ сочинить явственное и обстоятельное опредѣленіе, и со временемъ донесть Ея Императорскому Величеству.
ПРИЛОЖЕНИЕ 2
Объ уничтоженіи Верховнаго Тайнаго Совѣта и Высокаго Сената, и о возстановленіи по прежнему Правительствующаго Сената. (Манифестъ.)
публ.: 4 марта (15 марта) 1730 года.
Повелѣваемъ всѣмъ кому о томъ вѣдати надлежитъ, какъ духовнымъ, такъ и мірскимъ военнаго и земскаго управленія, вышнимъ и нижнимъ чинамъ, что Мы, Верховный Тайный Совѣтъ и Высокій Сенатъ отставили, а для правленія опредѣлили Правительствующій Сенатъ, на такомъ основаніи, и въ такой силѣ, какъ при Дядѣ Нашемъ, блаженныя и вѣчнодостойныя памяти Петрѣ Великомъ, Императорѣ и Самодержцѣ Всероссійскомъ былъ. И во управленіи поступать по должности, данной Сенату при Его жъ Императорскомъ Величествѣ и по Уложенью и указамъ, которому Правительствующему Сенату, всякъ ихъ указамъ да будетъ послушенъ, подъ жестокимъ наказаніемъ или смертію, по винѣ смотря. И ежели оный Сенатъ чрезъ свое нынѣ предъ Богомъ принесенное обѣщаніе и прежнюю въ вѣрности Намъ учиненную присягу, неправедно что поступятъ въ какомъ Государственномъ или партикулярномъ дѣлѣ, и кто про то увѣдаетъ, тотъ да возвѣститъ Намъ, однакожъ справясь съ подлинымъ документомъ, понеже то будетъ предъ Нами суждено, и виноватой жестоко будетъ наказанъ.