Речевая агрессия в печатных средствах массовой информации
ВВЕДЕНИЕ
В процессе становления современной антропоцентрической лингвистики на первый план все отчетливее выходит комплекст теоретико-практических задач определения наиболее важных принципов результатиного и эффективного общения. Их решение должно привести к созданию и внедрению в практику модели толерантного коммуникативного взаимодействия членов социума.
В разработке поставленных проблем объединены усилия наких сфер науки о языке, как психо-, прагма-, социолингвистика, теория дискурса и генристика, теория речевого воздействия и неориторика и т.п. Поиски оптимальных форм эффективного взаимодействия людей в цивилизованном обществе необходимо начинать с понимания природы конфликтных социально-коммуникативных ситуаций, главной приметой которых выступает речевая агрессия.
Современный человек погружен не только в информационную, но и в эмоциональную среду, во многом формируемую средствами массовой коммуникации. Наше настроение в значительной степени определяется как тематикой, так и стилистикой газетных, журнальных, теле- и радиоматериалов. Понимание законов деструктивного воздействия текстов средств массовой коммуникации необходимо для очищения коммуникативного пространства, окружающего нас, от враждебности и непонимания. Связь темы диссертации с перспективными направлениями развития современного языкознания, теоретическое и практическое содержание предполагемых результатов определяют актуальность настоящего исследования.
Цель работы заключалась в выявлении своеобразия способов выражения речевой агрессии в печатных средствах массовой информации (далее СМИ).
Она предопределила следующие задачи изучения:
. Разработать типологию способов проявления речевой агрессии в печатных СМИ.
. На основе сопоставительного анализа заголовков статей выявить особенности проявления агрессии в печатных СМИ тоталитарного и демократического государств.
. На основе сопоставительного анализа русско- и немецкоязычного речевого материала установить универсальные и этнокультурные особенности выражения агрессии в печатных СМИ.
. Разработать методику определения степени агрессивности газетного текста.
Объектом исследования выступали печатные средства массовой информации.
Предмет - способы выражения речевой агрессии в печатных СМИ.
Материалом исследования служили тексты немецких и русских газет 30-х гг. ХХ века («Правда», «Известия», «Völkischer Beobachter», «Der Stürmer», «Germania», «Das Schwarze Korps») и 90-х гг. ХХ века («Правда», «Известия», «Сегодня», «Правда КПРФ», «За Народовластие», «Советская Россия», «Frankfurter Allgemeine Zeitung», «Neues Deutschland», «Süddeutsche Zeitung», «Rheinischer Merkur», «Die Welt», «Die Zeit», «Berliner Tageszeitung»).
В качестве основных методов исследования привлекались описательный и сопоставительно-описательный методы, в дополнение к которым использовались методики компонентного, таксономического и количественного анализа речевого материала.
Научная новизна диссертации состоит в том, что изучение способов выражения речевой агрессии в печатных СМИ, осуществляемого на материале двух языков, проводится впервые.
Основные положения, выносимые на защиту:
. Речевая агрессия является одним из важных способов воздействия на читателя в печатных СМИ.
. Формы и способы выражения речевой агрессии в печатных СМИ зависят от этнокультурных особенностей коммуникации и политической ориентации печатного органа.
. В печатных СМИ тоталитарно-авторитарных государств чаще присутствуют прямые формы речевой агрессии, выраженные тактиками оскорбления, обвинения, угрозы, призыва, злопожелания, проклятия.
. В печатных СМИ демократических государств речевая агрессия по преимуществу выражена при помощи форм непрямой коммуникации.
. Немецко- и русскоязычные газеты 30-х гг. (тоталитарного периода развития государства) и 90-х гг. демонстрируют сходство в выражении речевой агрессии.
. Принципы проявления речевой агрессии в газетных текстах в большей степени предопределены политическими установками печатного издания, нежели этнокультурными факторами.
− газеты политических партий леворадикального толка выступают наследниками риторики газет тоталитарных государств.
− газеты, отражающие демократические принципы политического мышления, демонстрируют неявные формы проявления агрессивности, которые выражаются с помощью тактик колкости и насмешки.
. Соотношение агрессивных и неагрессивных речевых тактик, представленных в тексте, их качествнных анализ позволяют установить уровень агрессивности газетного сообщения.
Теоретическая значимость полученных результатов обусловлена тем, что в работе выявлены некоторые новые закономерности выражения речевой агрессии, особенности влияния этнокультурных и идеологических факторов на степень проявления агрессивности текстов печатных СМИ.
Практическая значимость работы определяется хорошими перспективами внедрения полученных результатов в вузовские курсы по теории коммуникации, неориторике, речевому воздействию. Они также могут быть использованы в преподавании родного и иностранного языков.
Кроме того, полученные данные найдут применение в теории и практике массовой коммуникации.
Апробация работы проводилась в форме докладов на конференциях молодых ученых СГУ им. Н.Г.Чернышевского (Саратов 2003, 2004), научной конференции по проблемам эколингвистики СГАП (Саратов 2003), международной научной конференции «Власть и речь» (Саратов 2003), международном симпозиуме «Язык. Общество. Культура. Менталитет» (Саратов 2004), на семинарах «Риторика и средства массовой информации» и «Идеология, язык, политика» (Тюбинген, Германия 2004-2005). В целом работа обсуждалась на заседании кафедры русского языка и речевой коммуникации. По теме диссертации опубликовано 7 работ.
Глава 1. РЕЧЕВАЯ АГРЕССИЯ КАК СПОСОБ РЕЧЕВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ
.1 Проблемы изучения речевого воздействия
.1.1 Речевое воздействие в современной науке
Речевое воздействие (далее РВ) можно назвать той областью коммуникативной действительности человека, в которой пересекаются интересы психологии общения, пропаганды, массовой коммуникации и рекламы, политики и социальной сферы. Теоретические основы иучения данного явления действительности отражены в работах В.Л. Артемова, Н.Д. Арутюновой, А.Н. Баранова, Н.А. Безменовой, О.Н. Гришиной, В.В. Дементьева, Т.М. Дридзе, И.П. Ильина, В.И. Карасика, Л.А. Киселевой, А.М. Кузнецова, А.Н. Леонтьева, Л.Г. Лузиной, М.Р. Львова, М.Л. Макарова, И.Ю. Марковина, А.К. Михальской, П.Б. Паршина, Ю.А. Сорокина, И.А. Стернина, О.А. Сычева, Л.Л. Федоровой, А.Н. Феофанова, Е. Ф. Тарасова, А.М. Шахнаровича, Ю.А. Шерковина, J. Habermas, M. Hoffmann, C. Hundhausen, C. Keßler, G. Klaus, M. Moilanen, L.Tiittula и мн. др.
Исследование РВ ведется в рамках лингвистического, семиотического и психологического подходов. Лингвисты, в первую очередь, описывают тексты, возникающие в результате процесса РВ [Киселева 1978, Баранов, Паршин 1986, Остин 1986, Тарасов 1983]. Семиотический подход к анализу РВ наиболее полно отражен в работе Г. Клауса [Klaus 1971]. Отличие его от лингвистического подхода заключается в том, что семиотический подход ведет анализ некоторых ненаблюдаемых универсальных структур, описываемых в семиотических понятиях. Разделение лингвистического и семиотического подходов весьма условно, скорее семиотический подход можно считать спецификацией лингвистического.
Большая группа работ составляет психологический подход. Поскольку процесс РВ является сложным феноменом, то исследования рассматривают целый комплекс явлений:
. Субъект и объект РВ (рассматривается, например, зависимость успеха РВ от социальных, психических и иных свойств коммуникантов).
. Социальные отношения, в структуре которых развертывается РВ (исследуется зависимость эффективности РВ от конфигурации социальных статусов коммуникантов).
. Психологическая характеристика способа воздействия (воздействие убеждением, внушением, заражением).
. Способы создания оптимальных условий для смыслового восприятия текста и принятия рекомендации субъекта РВ (формирование установки и восприятия текста и субъекта РВ, степень доверия к субъекту РВ, членение и подача его в темпе, оптимальном для понимания и т.п.) [РВ 1990: 6].
В рамках лингвистического и семиотического подходов анализ РВ осуществляется путем описательного исследования текстов. Психологический подход исследует зависимость достижения конечной или одной из промежуточных целей РВ от определенного структурного элемента речевого воздействия.
Примерно с начала 70-х годов в нашей стране стали появляться психолингвистические работы, посвященные анализу РВ [Подробнее см.: РВ 1972; Психолингвистические проблемы… 1974; Основные теории… 1974; Зимняя и др. 1976].
Сейчас наиболее адекватный подход к анализу РВ сформулирован в той отечественной психолингвистической школе, которая известна как теория речевой деятельности. Несмотря на огромное количество определений РВ большинство исследователей сходятся в том, что РВ - это воздействие человека на другого человека или группу лиц при помощи речи и сопровождающих речь невербальных средств для достижения поставленной говорящим цели.
А.А. Леонтьев под РВ понимает «использование психолингвистических методов и категорий в теории и практике массовой коммуникации, устной пропаганде и т.п., особенно в изучении процессов массовой коммуникации и пропаганды».
Е.Ф. Тарасов представляет РВ как «процесс, в структуре которого субъект воздействия развертывает активность по организации общения и мотивации деятельности, к которой побуждается объект воздействия.
И.А. Стернин различает вербальное и невербальное РВ. «Вербальное РВ - это коммуникативное воздействие, осуществляемое средствами языка, при помощи языковых единиц. Это воздействие словами, текстом. Релевантны для вербального речевого воздействия выбор языковых средств для выражения мысли, само содержание речи - ее смысл, приводимая аргументация, расположение элементов текста относительно друг друга, использование приемов речевого воздействия и др. В результате вербального воздействия возникает также подтекст - скрытый смысл сообщения, косвенно передаваемый текстом» [Стернин 2001: 77].
Под эффектом речевого воздействия может подразумеваться непосредственное изменение поведения субъекта воздействия, изменение его эмоционального состояния, изменение знаний о мире, изменение его отношения к тем или иным событиям и реалиям этого мира.
РВ может быть монологичным как форма воздействия на другого человека, и диалогичным как форма побуждения к общению другого человека как носителя неких знаний. РВ на массовую аудиторию более чем какой-либо иной вид общения, опирается на заранее сформированные установки восприятия сообщения, позволяющие с большой вероятностью прогнозировать реакцию аудитории и однозначное декодирование речевых текстов в определенном речевом контексте. В противном случае возникают ошибки при понимании речевых текстов (коммуникативные конфликты).
1.1.2 Текст как способ речевого воздействия
Речевое общение в сфере массовой коммуникации состоит не только из обмена фактической информацией, но включает самые разнообразные виды РВ и реакции на него [Арнольд 1984].
Основной единицей коммуникации является текст, который организуется с целью достижения максимального воздействия на реципиента. Цель такого текста «не только передать содержание, разъяснить его, но и побудить и определенным чувствам, поступкам, воздействовать на волю и чувства, убедить» [Костомаров 1971: 19].
По отношению к массовой идеологии тексты можно разделить на влияющие и отражающие. Тексты влияния, рассчитанные на аудиторию и распространение, доказывание, декларирование положения некоторой идеологической доктрины (статьи, публичные речи, лозунги), изучаются в рамках теории речевого воздействия (А.Н. Леонтьев), а также теоретиками и практиками политического дискурса (В.И.Базылев, Л.В.Енина, И.А. Купина, Э.Лассан, Е.И.Шейгал, M.Hoffmann, C. Keßler).
Текст влияния безусловно выполняет информативную функцию. Но, информируя, «текст обучает, ориентирует, формирует представления, установки, ценности, программирует стратегию поведения» [РВ 1972: 36]. Т.М. Дридзе называет эти функции соответственно: когнитивной, ориентирующей, программирующей [РВ 1972: 36].
Вслед за Е.В. Какориной мы говорим о двух основных языковых функциях текстов массовой коммуникации: «информационной и воздействующей при преобладании последней» [Какорина 1992: 7].
Текст может быть адекватно исследован (описан, понят, интерпретирован) только в том случае, когда на определенном этапе исследования восстанавливаются связи текста с общением и деятельностью, ради которых был порожден данный текст. При этом важно обращать внимание на систему дополнительных по отношению друг к другу моделей, построенных с точки зрения субъекта воздействия, объекта воздействия и наблюдателя.
Стремясь внушить определенную мысль, субъект РВ апеллирует, прежде всего, к эмоциям, чувствам объекта РВ, стремясь привлечь его внимание и привести его в определенное, нужное для успеха РВ, психологическое состояние. Средства привлечения внимания при РВ требуют определенной его организации. Для возбуждения внимания и интереса имеются два средства: местоположение наиболее важных сообщений в тексте, и сама мотивация информации, ее действенность для аудитории.
Большой эффект оказывает расположение самой важной информации в начале (антикульминация) или в конце текста, речи (кульминация), а не в середине. Исследования показали, что расположение самой важной информации в конце текста, речи (кульминация) предпочтительнее для благожелательного и заинтересованного читателя, для которого достаточно небольшого стимула, чтобы заставить прочитать текст до конца, где он ожидает наиболее веских аргументов. Антикульминация наиболее эффективна в тексте, адресованном нейтральному или незаинтересованному читателю, которому наиболее сильное воздействие необходимо в начале текста, чтобы дочитать его до конца.
Побудить человека к произвольному восприятию речи, т.е. заинтересовать его речевым сообщением, можно только тогда, когда сообщение содержит некие сведения, относящиеся к его деятельности, а для этого субъект РВ должен обладать достоверными представлениями о структурах сознания, порождаемых этой деятельностью.
1.2 Речевая агрессия как форма речевого воздействия
.2.1 Основные подходы к изучению агрессии
Одним из основных средств воздействия на человека является феномен речевой агрессии. Но, прежде чем перейти к его рассмотрению, представляется целесообразным дать определение понятию агрессии как таковой.
В рамках существующих концепций теории агрессивного поведения все существующие определения можно разделить на два типа:
. Основа первого определения - оценка поведения. Агрессия - любой вид поведения, приносящего вред другому [Нравственность… 1992: 91].
. Главным во втором определении является целенаправленное действие: агрессия - это любое действие, имеющее целью причинение вреда другому [Федосюк 1993]; «это любая форма поведения, нацеленного на оскорбление или причинение вреда другому живому существу, не желающему подобного обращения» [Бэрон, Ричардсон 1999: 26].
Первое определение выделяет лишь один поведенческий критерий - причинение вреда, т.е. непосредственно результат агрессивного поведения. Предмету нашего изучения точнее соответствует второе определение, так как включает в себя целенаправленное действие - намерение агрессора, желающего причинить боль, доставить неприятности, создать отрицательное (негативное) настроение и т.п.
Ю.М. Антонян разделяет агрессию на два вида: так называемая жестокая агрессия и «нежестокая» [Антонян 1995]. Он определяет агрессию с позиций нравственно-нейтральных и говорит о том, что агрессия - это не только бесполезное и разрушительное насилие. Это еще и способ выживания, действия. Ю.М. Антонян считает, что агрессивные действия далеко не всегда носят жестокий характер, но любая жестокость агрессивна.
Л.М. Семенюк [Семенюк 1996] придерживается другого мнения и определяет агрессию как целенаправленное разрушительное поведение, которое противоречит всем нормам человеческого существования и наносит вред, а зачастую физический ущерб, психический стресс (переживание, состояние страха, угнетенности и т. д.) объектам нападения. И это не просто прямое нападение, но и угроза, желание причинить физическую и/или психологическую боль жертве. Типичное состояние агрессии Л.М. Семенюк характеризует неконтролируемым переживанием гнева, импульсивностью и подчеркивает, что это агрессивное поведение не прирожденная биологическая реакция, но форма поведения, обусловленная социальными связями и отношениями. Л.М. Семенюк предлагает следующее определение агрессии: «Агрессия - это мотивированные внешние действия, нарушающие нормы и правила сосуществования, приносящие вред, причиняющие боль и страдания людям» [Семенюк 1991: 21].
Но агрессия не всегда трактуется только как поведение. Н.Д. Левитов рассматривает агрессию как психологическое явление, в котором он выделяет познавательный, эмоциональный и волевой компоненты [Левитов 1972]. Познавательный компонент включает в себя понимание угрожающей ситуации, видение объекта для нападения. Эмоциональный компонент агрессии заключается в выражении отрицательных чувств человека, таких, как гнев, ярость. Волевой компонент агрессивного состояния проявляется в целеустремленности, настойчивости, решимости, инициативности.
В.В. Бойко в своей работе «Энергия эмоций в общении: взгляд на себя и на других» говорит о способности избыточных эмоциональных состояний, и, прежде всего, отрицательных, трансформироваться в агрессию. В числе основных агрессивных действий он называет агрессию ненависти, агрессию ничтожества, агрессию соперничества и другие [Бойко 1996].
К агрессивности близко подходит состояние враждебности. Часто враждебность и агрессивность сочетаются, но отнюдь не всегда, поэтому необходимо их различать. О различии говорят многие исследователи, в частности, А. Басс, К. Е. Изард. А. Басс говорит о том, что враждебность более узкое по направленности состояние, всегда имеющее определенный объект [Buss 1971: 7]. В.И. Секун говорит о взаимосвязи агрессии и враждебности, отмечая, что всякая агрессия изначально имеет враждебную основу. Без враждебности невозможно проявление агрессии [Секун 1996].
К.Е. Изард определяет агрессию как «враждебное действие или поведение», а враждебность как сложное состояние, включающее в себя «различные взаимодействующие эмоции, влечения и аффективно - когнитивные структуры» [Изард 1980: 300-302]. Таким образом, К.Е. Изард определяет враждебность как пассивное состояние, а агрессию − как активное, объективно направленное действие. Другими словами, под агрессией К.Е. Изард понимает внешнюю реакцию к конкретным лицам, а под враждебностью - скрытую реакцию, содержащую негативную позицию по отношению ко всем окружающим.
Многие зарубежные исследователи трактуют понятие агрессии как стремление к самоутверждению. Так, Л. Бендер называл агрессию «тенденцией приближения к объекту или удаления от него», Ф. Аллан описывал агрессию как «внутреннюю силу, дающую человеку возможность противостоять внешним силам» [Цит. по: Семенюк 1996: 7].
А.А. Реан, проанализировав определения агрессии в зарубежной психологии, выделил два подхода к изучаемому нами феномену. Первый подход - этико-гуманистический, представленный в гуманистической психологии (A.Maslow, G.Rogers, V.Frankl). В рамках этого подхода агрессия, причинение вреда другому индивиду расценивается как зло, как поведение, которое противоречит позитивной сущности людей. Другой, альтернативный подход к явлению агрессии А.А. Реан назвает эволюционно-генетическим. В нем агрессия рассматривается как биологически целесообразная форма поведения, способствующая выживанию и адаптации [Реан 1996: 3]. В этом подходе объединяются различные концепции, такие, как теория выживания вида, концепция социальной адаптации личности, инстинктивистская теория и др.
В нашем исследовании в качестве рабочего определения агрессии мы опираемся на следующую дефиницию: «Поступок, действие считается агрессивным, если оно имеет целенаправленный (злонаправленный) характер причинения вреда жертве, оно направлено на живое существо, которое не желает подобного с собой обращения» [Седов 2004: 199]. При этом агрессия связана со стремлением к преодолению чувства неполноценности, к достижению ощущения превосходства путем самоутверждения за счет партнера по социальному взаимодействию. Проявление/непроявление агрессии также зависит и от социальных факторов (влияние семьи, друзей, масс-медиа и т.п.).
В зарубежной и отечественной психологии существуют подхлды, по-разному объясняющие сущность, причины и механизмов возникновения человеческой агрессии: инстинктивистские теории, берущие свое начало от З. Фрейда, К. Лоренца, А.Адлера; теория фрустрации, последователями которой являются Л. Берковиц, Р. Джин, Дж. Доллард, Н. Миллер и др.; теория социального влияния, которую развивали Р. Браун и Р. Смит и т. д. [Адлер 2000; Лоренц 2001], теория социального научения [Бандура 2000].
В зарубежной психологии одной из распространенных концепций, объясняющих детерминацию человеческой агрессии, является теория фрустрации. Согласно данной теории агрессия берет начало от побуждения, «неинстинктивной мотивационной силы, являющейся результатом лишения организма каких-либо существенных вещей или условий, и возрастающей по мере усиления такого рода деривации» [Zillmann; цит. по: Бэрон, Ричардсон 1999: 38-39]. Другими словами, агрессия представляет собой результат действия фрустраторов, т.е. непреодолимых барьеров, стоящих на пути к достижению цели, вызывающих состояние растерянности.
Психолингвистический подход рассматривает непосредственно феномен речевой агрессии. В психологии речевая агрессия исследовалась виднейшими учеными А.Н. Леонтьевым, А.А. Леонтьевым, А.Р. Лурией, Л.С. Выготским, F. Kiener и многими другими. Всеми учеными подтверждается тот факт, что агрессия возникает в процессе мышления, то есть различные внешние реакции на негативные раздражители преобразуются во внутренние. А поскольку «формой выражения эмоций у человека является речь» [Рейковский 1979: 159], то возникает речевая агрессия. А.Р. Лурия указывает на социально-биологическую связь речевых реакций: «Речевые реакции, являясь сложной нервно-психической деятельностью, опираются на интеллектуальные процессы на прежний жизненный опыт ребенка, построенный в форме рефлекса» [Лурия 1927: 10].
В лингвистике речевая агрессия изучается сравнительно недавно. Она рассматривается учеными в аспекте экологии языка как выражение антинормы [Скворцов 1996], как средство засорения речи [Сковородников 1993]. Проявления речевой агрессии исследуются в жанрах разговорной речи как факторы, оказывающие отрицательное эмоциональное воздействие на адресата [Федосюк 1993], как коммуникативная стратегия в ситуации конфликта [Михальская 1996, Седов 1996]. Обращение к изучению обсценной лексики русского языка тоже свидетельствует об интересе к вербальной агрессии [Крысин 1996, Левин 1998, Мокиенко 1998, Жельвис 1997 и др.]. Большое внимание уделяется анализу речи наиболее агрессивной части общества - подростков [Щербинина 2003, Шипова 2003]. Особый интерес представляют работы посвященные проблеме речевой агрессии в дискурсе СМИ [Какорина 1996, Михальская 1996, Речевая агрессия... 1997, Сковородников 1997 и др.].
Вербальная агрессия, являясь «первым шагом на пути к агрессии физической» [Михальская 1996: 160], имеет с ней общую структуру и общие мотивы. Так, И.Р. Гальперин говорит о том, что речевое действие строится как отражение действия материального. «Перенесение действия в речевой план означает не только выражение действия в речи, но и, прежде всего, речевое выполнение предметного действия - не только сообщение о действии, но и действие в новой, речевой форме. Речь есть форма предметного действия, а не только сообщение о нем».
Несмотря на различия в подходах к изучению агрессии, можно отметить стремление ученых разработать единую теоретико-методологическую основу для изучения человеческой агрессии, интегрировать различные концепции для выработки новых методов исследования этого явления. В современной науке наблюдается отказ от абсолютизации какого-либо одного фактора, определяющего человеческую агрессию, возрастает роль факторов природной и социальной среды. В ее возникновении выражена тенденция к детерминации агрессивного поведения.
1.2.2 Определение речевой агрессии
Сложность определения понятия «речевая агрессия» заключается и в том, что это не единая форма поведения, отражающая какое-то одно побуждение. Этот термин употребляют при описании самых разнообразных действий. Некоторые исследователи отмечают, что даже простой крик - без формулирования речевого высказывания - часто носит агрессивный характер. Проявления речевой агрессии неоднородны по мотивации, ситуациям проявления, формам выражения, результатам и т. д.
Ю.В. Щербинина во внешний, формальный аспект речи включает помимо интонации, тембра, темпа речи, еще и специфику «лексических средств и речевых конструкций» [Щербинина 2001: 38]. Внутреннему, формальному аспекту, по ее мнению, соответствует анализ темы, содержания, цели высказывания.
Ярко выраженная речевая агрессия носит в основном прямой характер. Традиционно ее связывают с использованием бранных инвектив [Шейгал 2004, Жельвис 1990, 1997]. «В основе инвективного общения лежит стремление понизить социальный статус адресата или уровень его самооценки, нанести моральный урон, наконец, добиться изменения поведения адресата» [Жельвис 1990: 23].
В.И. Жельвис определяет вербальную агрессию как «преобразование внешних по форме процессов в процессы, происходящие в умственном плане сознания, причем эти последние вербализуются, сокращаются и обретают способность к эволюции» [Жельвис 1997: 35]. При этом В.И. Жельвис отмечает, перлокутивный эффект вербальной агрессии зависит от установки адресата.
Нельзя не согласиться с Л.П. Крысиным в том, что использование инвектив является «следствие негативных процессов, происходящих во внеязыковой действительности; они тесно связаны с общими деструктивными явлениями в области культуры и нравственности».
А. Басс видит в вербальной агрессии выражение негативных чувств как через форму (ссора, крик, визг), так и через содержание словесных ответов (угроза, проклятия, ругань) [Buss 1971].
В качестве рабочего определения термина мы используем определение речевой агрессии К.Ф. Седов: «Речевая агрессия - целенаправленное коммуникативное действие, ориентированное на то, чтобы вызвать негативное эмоционально-психологическое состояние (страх, фрустрацию и т.п.) у объекта речевого воздействия» [Седов 2003: 200].
1.2.3 Виды речевой агрессии
Виды речевой агрессии можно классифицировать на разных основаниях: по интенсивности проявления, степени осознанности субъекта, характера выраженности, направленности агрессии, количеству участников ситуации общения и др. Рассмотрим наиболее распространенные классификации.
В психологическом аспекте Л.В. Енина выделяет несколько видов активной вербальной агрессии, в том числе: а) активную прямую (к этому виду относятся высказывания с семантикой команды: непосредственно и ясно выраженные требования к другому человеку) и б) активную непрямую - распространение злостной клеветы или сплетен [Енина 1999: 97].
Ю.В. Щербинина рассматривает виды речевой агрессии в форме дихотомий - бинарных оппозиций.
Классификация по интенсивности: а) слабые, стертые и б) сильные. К сильным формам агрессии она относит брань, ругань, порицание, грубое требование, крик. Сюда же она включает враждебные замечания, язвительные насмешки, веские угрозы. Слабые проявления, по ее мнению, содержат в себе очень грубый отказ, непрямое оскорбление, косвенное осуждение. По характеру, способу выраженности Ю.В. Щербинина выделяет явную (открытую) и скрытую (неявную) агрессию. В открытой вербальной агрессии план содержания соответствует плану выражения в пределах одного агрессивного высказывания. К нему относятся явная угроза, намеренное оскорбление, грубое требование, отказ, замечание-порицание.
Скрытая речевая агрессия реализуется чаще всего во враждебных намеках, иронических замечаниях, скрытых угрозах; иногда в виде сплетен, доносов. По отношению к объекту Ю.В. Щербинина говорит о переходной и непереходной речевой агрессии. Переходная агрессия направлена на одного реального участника речевой ситуации, непереходная проявляется в случаях, когда человек голословно, абстрактно ругает «жизнь вообще», выражая негативную оценку ко всему окружающему миру [Щербинина 2001: 109].
А.К. Михальская обращает особое внимание на классификацию речевой агрессии по числу участников ситуации общения - массовую и социально-замкнутую. Она говорит о речевой агрессии, в которой участвуют массы людей под руководством лидера, где все участники объединяются в акте речевой агрессии против некоего общего врага, представленного/не представленного в ситуации конкретным лицом [Михальская 1996: 149]. Примером таких ситуаций могут служить мероприятия массового характера (политический митинг, футбольный матч и др.).
Анализ средств вербальной агрессии позволяет Е. И. Шейгал выделить три ее разновидности:
1.Эксплетивная - наиболее прямая, резкая, импульсивно-эмоциональная форма вербальной агрессии (бранные инвективы; речевые акты угрозы, вердикты и категоричные требования и призывы).
2.Манипулятивная - более рационально-осознанные формы вербальной агрессии, основанной на идеологических трансформациях исходного смысла (инвективные ярлыки, средства диффамации).
. Имплицитная агрессия, связанная с завуалированным выражением соответствующего иллокутивного намерения (косвенные речевые акты, непрямые предикации, иронические инвективы) [Шейгал 1999: 221].
Обобщенную классификацию видов речевой агрессии дает К.Ф. Седов. Он выделяет десять бинарных оппозиций в соответствии с проявлением речевой агрессии:
. Вербальная / невербальная.
Здесь критерием разграничения выступает природа знаковых средств выражения речевой агрессии. К числу невербальных форм К.Ф. Седов относит, прежде всего, жесты, а также молчание (угрожающее, ироническое, протестующее и т.п.).
. Прямая / косвенная (непрямая).
Прямая речевая агрессия - результат коммуникативного акта, иллокуция которого содержит открытую, очевидную враждебность. Это такие проявления речевой агрессии как оскорбления, угрозы, злопожелания.
В.В. Дементьев определяет непрямую коммуникацию как «содержательно осложненную коммуникацию, в которой понимание высказывания включает смыслы, не содержащиеся в собственно высказывании, и требует дополнительных интерпретативных усилий со стороны адресата, будучи несводимо к простому узнаванию (идентификации) знака» [Дементьев 2001: 3].
. Инструментальная / неинструментальная.
Инструментальная агрессия в коммуникативном акте, помимо враждебного намерения, содержит еще и стремление достичь какой-либо иной цели. Неинструментальная агрессия - это агрессия ради агрессии. Она служит задачам катартической разрядки за счет коммуникативного партнера и обычно имеет аффективный характер.
. Инициативная / реактивная.
Инициативная агрессия является средством нападения. Реактивная агрессия выполняет функцию защиты от агрессора (реального или мнимого).
. Активная / пассивная.
К.Ф. Седов отмечает, что такое членение очень напоминает вышеприведенную оппозицию - инициативная / реактивная. Однако здесь он видит существенные отличия между реактивной и пассивной агрессией. Реактивная агрессия - это агрессия на агрессию; пассивная - агрессия методом прекращения контакта или демонстрация нежелания в него вступать.
. Непосредственная / опосредованная.
Эта диада выделяется на основании характера коммуникативного контакта. Непосредственная речевая агрессия протекает в рамках речевого акта, в котором коммуниканты находятся в одном пространстве и времени. Опосредованной агрессией считается речевое воздействие, осуществляемое в разных временных отрезках.
. Спонтанная / подготовленная.
Критерием дифференциации в этом случае К.Ф. Седов называет своеобразие процесса порождения высказывания. Спонтанная агрессия проявляется в рамках речевого акта, где мотив и коммуникативное намерение реализуется практически одновременно с их словесным выражением. Подготовленная агрессия является заранее спланированной. Иногда она становится выражением коммуникативного намерения индивида, которое было подготовлено в течение определенного промежутка времени.
. Эмоциональная / рациональная.
Эмоциональная агрессия обычно проявляется в рамках спонтанного речевого акта. К.Ф. Седов характеризует эмоционально-агрессивные речевые действия как аффективные. Рациональная агрессия - это заранее спланированное речевое высказывание, которое находит выражение в непрямых формах воздействия разного рода: колкостях, шутках, иронии.
. Сильная / слабая.
Необходимость выделения этой оппозиции К.Ф. Седов видит в возможности измерения перлокутивного эффекта агрессивного действия. Сильная агрессия становится результатом речевого акта, способного повлиять на изменение эмоционального состояния коммуникативного партнера, вызвать у него сильную фрустрацию, чувство унижения, страха и т.п. При этом интенсивность речевого воздействия, по мнению К.Ф. Седова, не зависит напрямую от грубости речевого акта. В некоторых случаях эффект сильной фрустрации может стать следствием ядовитой шутки или колкости.
. Враждебная / невраждебная.
Ядерной формой исследуемого речевого феномена К.Ф. Седов считает враждебную агрессию. Невраждебная агрессия - это агрессия лишь по форме. При всех признаках агрессивности основная интенция речевого акта не содержит стремления принести вред, ущерб собеседнику и используется в неофициальном дружеском общении [Седов 2003: 201-207].
В реальных дискурсах речевая агрессия проявляется в виде внутрижанровых речевых тактик. Термин внутрижанровая тактика определяется как минимальная одноактная жанровая форма (равная субжанру), которая воплощает в себе сюжетный поворот в рамках внутрижанровой интеракции. Основное предназначение тактик - определять характер тематического развития дискурса [Седов 1999: 71]. Анализ конкретного материала позволил выявить следующие агрессивные тактики:
тактики, относящиеся к прямой агрессии (оскорбление, угрозу, обвинение, проклятие, злопожелание, призыв, констатацию некомпетентности) и
тактики, относящиеся к косвенной агрессии (насмешки, колкости, упрека, возмущения).
В речевом общении индивида К.Ф. Седов выделяет следующие тактики: оскорбление (инвектива), угроза, обвинение, проклятье, злопожелание, констатация некомпетентности, возмущение, насмешка, колкость, упрек, демонстрация обиды, грубое прекращение коммуникативного контакта, отсыл и угрожающее молчание.
1.3 Дискурс СМИ как пространство проявления речевой агрессии
Главным коммуникативным пространством, в котором присутствует речевая агрессия, являются печатные СМИ. Безусловно, СМИ не являются исключительной сферой применения речевой агрессии, но по количеству единовременных реципиентов того или иного вида речевого воздействия они оставляют далеко позади любые другие области функционирования информации.
СМИ − это основной (и эффективнейший!) инструмент политических манипуляций. Политической манипуляцией называется специфический вид речевого воздействия, имеющий целью внедрение в сознание под видом объективной информации неявного, но желательного для тех или иных политических групп содержания таким образом, чтобы у реципиента формировалось на основе данного содержания мнение, максимально близкое к требуемому. Технологии речевого воздействия в дискурсе СМИ на сегодняшний день разработаны настолько, что могут реально и существенно влиять на поведение масс, на исход выборов, на популярность того или иного продукта, политика или политического проекта, вообще публичного деятеля и т.д.
Речевая агрессия в сфере массовой коммуникации имеет более сложную структуру, чем в межличностном общении, где агрессивный речевой акт «служит для манифестации или установления социальной асимметрии» [Михальская 1996: 165]. Эволюция, которую претерпевает использование агрессии средствами массовой информации в зависимости от общественно-политического строя, представляет для нас особый интерес. Журналисты выступают посредниками между политиками-профессионалами и массовой аудиторией непрофессионалов. Е.И. Шейгал называет журналистов «ретрансляторами, рассказчиками, конферансье, интервьюерами, псевдокомментаторами» [Шейгал 2004: 62]. Она подчеркивает, что «благодаря СМИ граждане получают наиболее полную информацию; но в роли свидетелей, наблюдателей политических событий… они подвержены такому аналитическому прессингу, что интерпретация событий нередко приобретает большую значимость, чем само событие» [Шейгал 2000: 62].
В качестве средства речевой агрессии журналисты сознательно прибегают к оскорбительным вульгаризмам. При этом непосредственный адресат - читатель понимается как единомышленник. Интенция речевой агрессии направлена на нисповержение противника. Суть - сказать нечто, что могло бы «ухудшить публичный имидж, повредить репутации и, тем самым, уменьшить его шансы политического выживания» [Шейгал 1999: 214]. Реализация этой интенции может достигаться за счет инвективы и диффамации. Под диффамацией понимается «публичное распространение сведений (действительных или мнимых), позорящих кого-либо» [Шейгал там же]. Если инвектива публично унижает, говоря «он - плохой!», не объясняя почему, то средства диффамации сообщают некую информацию, дискредитирующую оппонента, а оценочное суждение выводит из этой информации адресат. Диффамация противника осуществляется при помощи различных операций с истинностным аспектом высказывания, которые варьируются в диапазоне от полного несоответствия истине (ложь) до незначительных отклонений от истинного положения дел [Шейгал 1999].
Делая вывод, мы можем говорить о том, что речевая агрессия в СМИ является, прежде всего, средством достижения агитационных и пропагадистских целей. Причем объектом агрессии является политический противник, а адресатом - читатель. Используя агрессию против одного общего врага, автор объединяется с читателем, стремясь мобилизовать его к борьбе.
1.3.1 Классификация печатных СМИ
Объект нашего исследования - газетные тексты 30-х и 90-х гг., требует более подробного рассмотрения видов печатных СМИ.
Эпоха 30-х гг. и эпоха «демократизации» общества были очень важны для общественного сознания: 30-е гг. - время тоталитаризма, эпоха разделения на друзей и врагов партии и вождя; современный этап развития общества - становление демократии в России, свобода слова. Как известно, СМИ отражают состояние общества. В каждом обществе существуют свои формы воздействия. Они могут быть разными в зависимости от времени, общественного строя (тоталитарный или демократический), от политической направленности газет, индивидуальности автора. Агрессия в СМИ - это способ воздействия, который выражает эмоциональное состояние автора, оттенки отношений в обществе и на политической арене.
Особенности немецких и русских газет 30-х гг.
Тоталитарная идеология реализовалась в массовой культуре СМИ и газета играла решающую роль в формировании словесной культуры.
Во время тоталитарного строя язык общества задавался «сверху», что делало его, в известной мере, неприкосновенным исключало различного рода обсуждение, критику. Газета «Правда» была главной газетой советской эпохи. Она «говорила голосом» правительства и, следовательно, все, что выходило в печать, было тщательно подвергнуто цензуре. Эта газета была символом эпохи, посредником между государством и народом. Она «имела статус не простого, а партийного документа» [Романенко 2000: 73]. В Третьем рейхе такую роль выполняла газета „Völkischer Beobachter (букв. народный наблюдатель), главным редактором которой был Й. Геббельс.
Вслед за В.В. Глебкиным мы можем говорить о выполнении газетой тоталитарной эпохи ораторической функции. «Она интегрировала в себе такие популярные в то время жанры разговорной речи, как митинг, демонстрация, собрание и, тем самым, значительно повлияла на развитие письменной речевой деятельности» [Глебкин 1998: 159].
В связи с изучением феномена тоталитарного языка лингвисты проявили интерес к лозунгам [Геллер 1994, Гловиньский 1996, Купина 1995, Левин 1998, Серио 1993, Kempf 1995, Klemperer 1975, Kükelhahn 1983, Mieder 1983, Reinecke 1970, Rhetorik... 1997, Sauer 1987, Schmitz-Berning 1998, Schütte 1968, Straßner 1987, Wenzel 1981, Wodak 1995 и др.], который способствует формированию особого, идеологически заданного мышления. Лозунги несут на себе большую часть идеологической нагрузки пропаганды. По замечанию Ю.И. Левина, лозунговый универсум в СССР являлся «частью более широкого идеологического универсума, конституируемого всем множеством находящихся в обращении идеологических текстов... В этом контексте лозунги − как кратчайшие и обращенные к максимально широкой аудитории тексты − выражают предельно редуцированный и экзотерический вариант текущей идеологии» [Левин 1998: 552].
Речевая агрессия так же была неотъемлемой частью официальной речи 30-х гг. как в Германии, так и в СССР.
Но, если советские лидеры использованили все своеобразие и богатство русского языка для выражения своих взглядов [Подробнее см.: Глебкин 1998; Романенко 2000], то в Германии 30-х гг. язык практически не развивался. Национал-социалисты использовали клише, возникшие еще во времена Веймарской республики. В. Клемперер, первый, кто системно занимался языком Третьего рейха (далее LTI), называет его «нищим» (bettelarm). «Его нищета основополагающая; как будто бы он дал торжественное обещание в бедности... LTI служит только заклинанию…» [Klemperer 1975: 29]. Будучи языком массового фанатизма, агрессия в языке Третьего рейха была направлена не только на подчинение воли, но и на подчинение мышления. Она служила средством зомбирования и массового внушения.
Через все словарные интерпретации проходит вербально выраженная идея насилия, агрессии. А.К. Михальская характеризует это явление следующим образом: «Логосфера тоталитарных сообществ агональна, направлена на борьбу, поэтому самое главное в такой логосфере нахождение и «заклеймение» врага, однако, враг представляется не только и не столько как опасный, но и как нелепый, комичный, вызывающий издевку. Тут мы имеем дело не с юмором, или иронией, а скорее с сарказмом и издевательством» [Михальская 1996: 103-104].
Заметим, что речевая агрессия была направлена лишь на те объекты, которые соответствовали выработанным официальной языковой полемикой предписаниям.
Особенности немецких- и русских газет 90-х гг.
В последнее время появилось огромное количество источников массовой информации. Порой разобраться в них бывает очень сложно, поэтому ученые все чаще обращаются к изучению структуры средств массовой информации и их роли в формировании общественного мнения.
Вопросу связи политики и средств массовой информации посвящены работы многих немецких лингвистов: Дельхаэса «Politik und Medien», коллективные сборники «Überredung in der Presse» (1994) и «Wie objektiv sind unsere Medien?» (1982) и др.
При классификации печатных СМИ мы придерживаемся точки зрения Л.Н. Засурского и делим современные печатные СМИ какую политическую функцию они выполняют: оппозиционная пресса, правая печать, либеральные (консервативные, демократические) СМИ и т. д. Этот ряд может быть изменен в зависимости от того, какой смысл вложен в данные понятия. Так, например, понятия «оппозиционная пресса», «правая печать» часто воспринимают как некорректные и заменяют его таким обобщенным понятием, как «пресса политических партий». Центральную прессу принято называть «демократической, консервативной», поскольку считается, что она наиболее полно и объективно освещает все события, происходящие в стране и мире [Современные средства… 2001: 31].
Существуют и такие радикальные малотиражные издания (Лимонка, пресса ЛДПР, „Deutsche National-Zeitung и др.), которые адресованы партийцам ортодоксального толка. Данные газеты содержат вербальную агрессию во всех ее видах и проявлениях, включая употребление инвектив и обсценной лексики. Характерно, что для данного вида прессы речевая агрессия служит в основном средством привлечения внимания, эпатажа.
Характер речевых действий в газетах разных направлений представляется достаточно разнообразным и специфичным. Так, например, Е.В. Какорина выделяет несколько видов речевых действий в оппозиционной прессе:
. Категорическое требовании.
. Проклятие.
. Неречевое действие, которое может осуществляться и как мысленное, и как физическое действие, выражение крайней степени презрительно-неодобрительного отношения к к.-л. [Какорина 1996: 415].
Принято считать, что средства массовой информации являются документальным фактом современного общественного сознания. Опыт анализа газетных текстов показал, что демократическая пресса содержит прямую вербальную агрессию в минимальном объеме, чего нельзя сказать о прессе оппозиционной (например, газеты «Завтра», «Правда КПРФ», «Правда пять» и др.). При всей неоднородности социальной и культурной ориентации данные издания образуют достаточно целостную и специфическую в языковом отношении группу газет. Их объединяет неприятие современного пути развития России. Речевая агрессия в такого рода прессе прямолинейна и встречается довольно регулярно.
Необходимо подчеркнуть, что пресса политических партий явилась, в некотором отношении, наследником прессы тоталитарной эпохи.
Сходной чертой современной оппозиционной (партийной) прессы и прессы тоталитарного общества является использование средств и методов тоталитарной прессы с целью максимально воздействовать на сознание читателя и возбудить в нем агрессивную реакцию по отношению к оппоненту. Примером может служить использование жанров лозунга, воззвания, а также многократное повторение агрессивных речевых действий, апелляция к массовому адресату, построение речи от лица массового адресата (советский народ, дети Ленина-Сталина, дети России, ветераны, SA-Männer, Nationalsozialisten, deutsches Volk и т. п.).
Резюмируя вышесказанное, мы говорим о следующих случаях речевой агрессии в СМИ по Л. М. Майдановой [Майданова 1997: 9-13]:
. Автор своим материалом прямо призывает адресата к агрессивным действиям против предмета речи.
. Автор своим представлением предмета речи вызывает и поддерживает в адресате агрессивное состояние.
. Автор агрессивно вводит предмет речи в сферу адресата и побуждает его совершить не агрессивное, но прямо или косвенно выгодное автору действие.
1.3.2 Языковое насилие и речевая агрессия в СМИ
Одним из компонентов термина «агрессия» является «насилие». «Языковое насилие - одна из форм демонстрации господства, социального доминирования» [Шейгал 1999: 206].
Проблема языкового насилия затрагивается в работах О. Е. Старовой, О.И. Быковой, Н.А. Купиной, А.П. Романенко и др.
Вслед за А.П. Сковородниковым под языковым насилием в прессе мы понимаем «не аргументированное вовсе или недостаточно аргументированное открытое или скрытое (латентное) вербальное воздействие на адресата, имеющее целью изменение его личностных установок (ментальных, идеологических, оценочных и т. д.) или его поражение в полемике - в пользу адресата» [Сковородников 1997: 10].
Понятия языковое насилие и речевая агрессия непосредственно связаны с понятием власти. В моменты кризисов и резких перемен мы замечаем, как язык осуществляет свою власть над нами.
Р.Г. Апресян справедливо отмечает, что с помощью языка «насилие может обозначать себя, задним числом оправдывать себя, намекать на себя... Потенциальное насилие может "сниматься" в языке, изливаясь в слова». Автор указывает, что одним из способов осуществления насилия является «привнесение жаргона и ненормативной лексики в сферу общезначимой публичной коммуникации. В речи насилие прорывается в языке пренебрежения, грубости, оскорбления, презрения» [Апресян 1997: 134].
При сознательном использовании языка как инструмента, позволяющего воздействовать на существующую в сознании социума картину мира, власть выступает как риторическая категория, связанная со стратегиями фасцинативности, манипуляции и пр. Язык при этом сознательно используется как средство воздействия для достижения определенного перлокутивного эффекта; это особенно ярко проявляется в таких сферах коммуникации, как реклама, пропаганда и т.п. Данный аспект дискурсивного проявления власти изучается теорией речевого воздействия.
Существует несколько точек зрения на проблему соотношения языка власти и власти языка.
Г. Маркузе утверждает, что те, в чьих руках находится власть в обществе, используют язык для того, чтобы установить и скрыть «реальную ситуацию» [Markuse 1969].
«Язык активно используется властью как средство ограничивающего (рестриктивного) воздействия. Он может восприниматься властью как самостоятельный рестриктивный механизм, требующий постоянного вмешательства и контроля. Это, в частности, реализуется в именовании, творении новых имен и т.д.» [Апресян 1997: 135].
Р. Водак утверждает, что «язык обретает власть только тогда, когда им пользуются люди, обладающие властью; сам по себе язык не имеет власти» [Водак 1997: 19]. Но ведь и сам язык предоставляет коммуникантам целый арсенал средств проявления и осуществления власти. Каждый из аспектов дискурсивной власти имеет свои способы и средства реализации: это могут быть те или иные языковые единицы, стилистические средства, речевые акты, коммуникативные ходы, речевые жанры.
Французский философ П. Рикер говорит о том, что тираны используют все «извращение языка», которое и является формой языкового насилия. В его понимании языковое насилие - это «внесение смуты, соблазнение и все способы извлекать преимущества из своего языкового превосходства над тем, кто обладает мéньшим языковым могуществом» [Рикер 1996: 32]. «Все известные нам тоталитарные системы в ХХ веке гораздо в бóльшей степени пользовались извращением языка, чем физической силой: так называемые идеология и пропаганда - языковые формы насилия» [Рикер там же].
А. Вежбицка так же говорит о важной роли манипуляций языком в тоталитарных государствах. По ее мнению язык не только «зеркало мышления» и «зеркало культуры, проводник по социальной реальности», но и «зеркало истории» [Вежбицка 1993: 124].
Одним из важнейших показателей проникновения тоталитарных начал во все сферы повседневной жизни является так называемый новояз, который представляет собой «лингвистический эквивалент основной идеи официальной идеологии» [Гаджиев 1992: 21]. Хотя новояз - литературное изображение Дж. Оруэлла, он является реальностью. По словам самого Дж. Оруэлла «новояз не только средство выражения мировоззрения и привычек сознания, но и средство, делающее трудным, если не невозможным, выражение других форм мысли» [Oруэлл 2004: 135]. Новояз вытекает из самой сущности тоталитарной ментальности. Он является инструментом внедрения тоталитарной культуры как в государственную практику, так и в повседневную жизнь. В частности, это отражается в средствах массовой информации. Пресса освещала события настолько эмоционально, обстоятельно и убедительно, используя все возможные средства языка, что читатель нисколько не сомневался в правдивости и достоверности информации.
Дискурсивное выражение власти рассматривается как часть общего процесса: эволюция стратегии власти заключается в том, что власть начинает опираться не столько на телесное принуждение и наказание, сколько на управление человеческим поведением посредством слова [Марков 1993]. Перевод властных отношений в дискурсивную форму означает, что сила проявляет себя в праве говорить и в праве лишать этой возможности других. Лишение слова является одним из проявлений речевой агрессии, которая, как известно, является сублимацией агрессии физической [Лоренц 2001].
Зарубежные лингвисты также не обошли стороной проблему исследования воздействия на сознание людей посредством СМИ. На эту тему написано огромное количество статей и монографий. Особый вклад в изучение данной проблемы внесли немецкие лингвисты. Такое пристальное внимание немецких ученых к данной проблеме объясняется тем, что в 30-е гг. в тоталитарной Германии немецкий язык практически не изучался, и поэтому, когда фашистский режим был свергнут, ученым открылся широкий спектр для выявления связей языка и политики. Здесь следует выделить два этапа: 1. изучение влияния политики на язык учеными в ФРГ до 1990 г. (до объединения Германии); 2. развитие данного вопроса после объединения Германии.
Проблема языкового насилия затрагивается в работах Бергсдорфа «Herrschaft und Sprache» (Bergsdorf 1983), Дикманна «Sprache in der Politik» (Dieckmann 1975), Хундхаузена «Propaganda: Grundlagen, Prinzipien, Materialien, Quellen» (Hundhausen 1975), Кемпфа (1994, 1995), Тейс «Massenmedien und politische Steuerung» (Theis 1984), в коллективных монографиях «Sprache in der Politik - Politik in der Sprache» (1990), «Wörter als Waffen: Sprache als Mittel der Politik» (1979).
Все вышесказанное позволяет нам говориьь о том, что явление речевого воздействия представляет собой достаточно сложный механизм, состоящий из многих компонентов. Феномен речевой агрессии является одним из них. В предмете нашего изучения, заголовках и текстах газет 30-х и 90-х гг. ХХ века агрессия обусловлена политическими и социальными условиями.
1.3.3 Цели и задачи использования заголовков, содержащих речевую агрессию
Для того чтобы газета эффективно выполняла свои функции, авторы стараются сделать свои материалы привлекательными для читателя и по содержанию, и по форме. И здесь, в первую очередь, важно языковое оформление материала. Агрессивно написанная публикация привлекает внимание читателя, воздействует на его эмоциональную и интеллектуальную сферы, зачастую мобилизует его к действиям. Борьба за читательский интерес всегда заставляла журналистов изобретать яркие и интригующие заголовки, привлекающие внимание читателей. В каждой национальной культуре есть самые разнообразные способы оскорбительно-эмоционального воздействия на оппонента, от язвительных замечаний в его адрес до вульгарных поношений.
Название статьи решает следующую задачу коммуникативной стратегии речевой агрессии: оно привлекает внимание читателя, одновременно воздействуя на него и настраивая на отрицательное отношение к тем фактам, о которых пойдет речь.
Газетные заголовки выполняют сразу несколько функций: информационную, номинативную, эмоционально-оценочную, рекламно-интегративную и композиционную. Г.Г. Хазагеров говорит о функциях стилистических фигур в газетном заголовке, которые по-разному выступают на разных этапах восприятия текста [Хазагеров 1984] . В процессе чтения заглавие помогает воспринять содержание, участвует в понимании текста и его композиционного членения. После восприятия текста заглавие выступает как средство компрессии содержания, что помогает его запоминанию. При полноценном выполнении указанных функций все заглавия газетной полосы в совокупности актуализируют как рациональную, так и эмоциональную сторону читательской личности, что обеспечивает действенность газетной публикации.
Информируя население, газеты, использующие речевую агрессию, осуществляют также пропагандистскую функцию, участвуют в формировании мировоззрения и выполняют функцию воздействия на сознание читателя.
В 30-х гг. в Третьем Рейхе и в СССР, когда газеты находились под тотальным контролем правительства, заголовки отличались стремлением подчинить сознание читателей нужной вождям точке зрения, стремлением мобилизировать массы на возможную борьбу с потенциальным, а зачастую и с реальным врагом. Функцию средств массовой информации в эпоху тоталитаризма можно определить как пропагандистскую и агитационную в первую очередь. Исходя из основной задачи прессы тоталитарной эпохи - пропаганды и манипуляции общественным сознанием, речевая агрессия являлась одним из самых мощных орудий в борьбе за установление в Германии нацистского режима, в СССР - коммунистического режима и личной диктатуры.
Газеты 90-х гг. различаются по целям использования агрессивных заголовков. С одной стороны, консервативные газеты используют речевую агрессию в кризисные моменты истории. С их помощью они привлекают внимание читателей и открыто указывают на свое отношение к тому или иному событию. С другой стороны, газеты политических партий также имеют своей целью привлечь внимание читателей и убедить его в правильности своей точки зрения, тем самым, стремясь к диффамации противника. Газеты такого рода используют броские заголовки, чтобы отвечать своему статусу левой или правой оппозиционной прессы.
«В структурном отношении заглавия обладают большими выразительными возможностями. Они могут иметь различный синтаксический статус: слово, словосочетание, предложение, прямая речь, диалогическое единство и т.д.» [Лазарева 1987: 159]. Рассматривая структуру заголовка, мы можем говорить о заглавиях-восклицаниях, заглавиях-призывах, заглавиях-вопросах, содержащих агрессию.
Особенности газетного заглавия как семантической единицы не менее важны, чем его структурные характеристики. Привлекательность газетного заголовка для читателя во многом определяется тем, как авторы используют лексические возможности языка, чтобы достичь максимального перлокутивного эффекта. Такие заголовки вызывают враждебное настроение, препятствуют дискуссии на рациональном уровне. Одновременно в контексте с агрессивными словами меняется значение других слов.
В агрессивных заголовках уместны и оценочные слова, и переносные значения, и стилистические приемы. В основном это слова, имеющие негативный, уничижительно-оскорбительный или иронический оттенок. Для актов речевой агрессии, помимо отрицательной оценочности, характерна осознанность, обвинительность (атакующий характер) и интенсивность (резкая критичность, вплоть до злобности).
Лексическая реализация речевой агрессии в немецких и русских заголовках как 30-х, так 90-х гг. позволяет нам говорить о широком использовании переносных значений (в том числе метафорический перенос названий животных), фразеологизмов, риторических фигур. Метафора в языке прессы связана с идеолого-критическими вопросами. Метафоры, несущие в себе отрицательную оценку, выступают как одно из лучших средств манипуляции в прессе. С их помощью читатель может быть мобилизован, призван к действию, так как такие метафоры содержат в себе непрямой призыв к действиям. Они способны менять позиции человека к другим людям и предметам.
1.3.4 Формы выражения речевой агрессии в заголовках
Наиболее ярко речевая агрессия проявляется в названии материалов, посвященных самым актуальным событиям, происходящим в стране и мире. Информация о таких событиях обычно располагается на первой полосе как в немецких, так и в русских газетах обоих временных срезов. Здесь мы выявили наибольшее количество заголовков, содержащих речевую агрессию. Материалы для нашего исследования были взяты также со второй, третьей и четвертой полос. Объем текстовой выборки из немецких газет 30-х гг. составляет 800 текстов, 90-х гг. − 700 текстов, из русских газет 30-х гг. - 700 текстов, 90-х гг. − 600 текстов.
Виды речевой агрессии мы рассматриваем, опираясь на группу бинарных оппозиций К. Ф. Седова. Из приведенной ниже таблицы 1 мы можем видеть, какие бинарные оппозиции присутствуют в исследуемом нами материале. При этом жирным шрифтом мы выделили те виды агрессии, которые присутствуют в анализируемом нами материале.
Таблица 1
Вид речевой агрессииКритерий дифференциацииПрямая/косвенная Продуктивная/ конфликтная Инструментальная/неинструментальная Инициативная/реактивная Осознанная/неосознанная Непосредственная/опосредованная Спонтанная/подготовленная Сильная/слабая Эмоциональная/рациональная Враждебная/невраждебная- Степень косвенности - Перлокутивный эффект минус - Иллокуция: побуждение/воздействие - Направленность речевого акта - Осознанность речевого акта - Характер речевого контакта - Своеобразие модели речепорождения - Степень интенсивности - Присутствие/отсутствие рац. начала - Наличие/отсутствие иллок. вражд.
Вслед за К.Ф. Седовым мы выдеялем следующие тактик речевой агрессии: инвектива (оскорбление), угроза, обвинение, проклятие, злопожелание, констатация некомпетентности, упрек, возмущение, колкость, насмешка. В процессе анализа мы дополнили к этому списку тактику призыва.
Дадим характеристику каждой из них, учитывая их искусственное деление, так как в действительности вышеназванные тактики тесно переплетаются друг с другом. Мы говорим лишь о предпочтении выбора конфликтных тактик в заголовках в зависимости от того, к какому обществу, культуре и политической направленности принадлежит автор.
Для анализа в качестве ведущей оппозиции в нашем диссертационном исследовании мы использовали оппозицию «прямая / косвенная речевая агрессия». К прямой агрессии мы причисляем оскорбление, угрозу, обвинение, проклятие, злопожелание, констатацию некомпетентности, призыв. Непрямая, на наш взгляд, включает в себя тактики насмешки, колкости, упрека, возмущения. Отметим, что тактики обвинения и упрека мы отнесли к разным видам речевой агрессии, исходя из степени их эмоциональности. Для дальнейшего рассмотрения проявления тактик речевой агрессии в заголовках газет целесообразно ввести определения каждой из них. Словарь определяет инвективу как «резкое выступление против кого-либо или чего-либо, обличительную речь; оскорбление; выпад».
В широком смысле инвектива понимается как речевая функция нанесения оскорбления, как «любое резкое выступление, выпад против оппонента» . Инвективы в узком смысле В. Жельвис называет синонимом сквернословия - «вербальное нарушение этического табу, осуществленное некодифицированными, преимущественно обсценными средствами» [Жельвис там же]. «Инвектива, зафиксированная на бумаге, теряет свойство своеобразной импульсивности, спонтанности, неожиданности и недолговечности и взамен приобретает противоположное. Теперь ее можно обдумать, к ней вернуться, предъявить в качестве доказательства и т.д. Т.е. ее воздействие искусственно удлиняется и усугубляется…» [там же: 191]. Даже просто «печатное воспроизведение инвективы… производит куда больший эффект, чем устное их существование» [там же: 197].
Под обвинением понимается признание виновным в чем-либо, приписывание кому-либо вины, вменение в вину [Ожегов 1990: 422].
Обвинение может выражаться в диффамации, непосредственном обвинении в чем-либо. Обвинения оппозиции могут быть направлены на недооценку положения, пропуски, неправильные мероприятия, слабости управления, обман народа, бездеятельность при превышении полномочий, при чем зачастую обвинение касается прямого нарушения конституции. Правительство, в свою очередь, обвиняет оппозицию в подстрекательстве, наведении страха, черно-белого изображения, разжигания кризиса и т.д. Такие обвинения в основном часто используются в парламенте, прессе и других СМИ. Таким образом, политики, занимающие ведущие места, атакуют нападая.
Разнообразными по содержанию и по языковому воплощению являются речевые акты угрозы. Угроза - это «запугивание, обещание причинить кому-либо вред, зло» [Ожегов 1990: 823]. «В угрозе сила политического противника проявляется через категоричное обещание причинить зло оппоненту и демонстрацию решимости выполнить обещанное» [Шейгал 2000: 217]. А. Басс (1971) определяет угрозу как поведение, которое символизирует предстоящее нападение, заменяет его или предвосхищает его. В этом значении угроза может ассоциироваться с атакующими действиями. Угроза может выражаться в нескольких формах. В нашем исследовании мы различаем:
. предупреждение возможности агрессии, запугивание;
. угроза расправы, в том числе и физической;
. угроза возмездия.
Целью использования тактики констатации некомпетентности является дискредитация, снижение социального статуса политического противника и тем самым уменьшение его шансов на обладание властью. Перлокутивный эффект достигается с помощью приемов провокации, прямого указания на некомпетентные действия.
Проклятие
В понимании многих людей настоящая агрессия связана с магическими действиями. Если данные магические действия включены в особый ритуал, то мы имеем перед собой проклятие, которое рассматривается нами как особая форма вербальной агрессии. На некоторых этот вид враждебного поведения может подействовать так же, как и открытое нападение, особенно если адресант убежден, что его проклятия сбудутся. Сам термин «проклятие» имеет несколько значений: «1. официальное отлучение от церкви; 2. крайнее и бесповоротное осуждение (высок.); 3. бранное слово, выражение негодования; 4. крайнее раздражение, досада» [Ожегов 1990: 611].
Из-за редкости употребления не только в сфере массовой коммуникации, но и в разговорной сфере, проклятия в заголовках имеют огромную воздействующую силу. Причем следует отметить, что тактика проклятия в заголовках немецких газет нам ни разу не встретилась. В русских газетах тактика проклятия встретилась нам только в заголовках газет 30-х гг. Из этого мы можем сделать вывод, что использование тактики проклятия характерно лишь для советской прессы эпохи тоталитаризма. Вероятнее всего, причина этому заключается в ментальных особенностях использования инвективной лексики для достижения максимального перлокутивного эффекта [Подробнее см.: Жельвис 1997]. В русскоязычной культуре проклятия являют собой максимальную степень возмущения и недовольства.
Враждебное выражение агрессии или агрессия из мести тесно связаны с сильными желаниями навредить оппоненту и нередко принимают форму злопожелания. Тактика злопожелания включает в себя несколько разновидностей. Можно пожелать смерти, страдания или возмездия за содеянный поступок. Причем, мы различаем пожелание физического уничтожения и возмездия. При передаче смысла пожелания физического уничтожения преобладают семы насилия, смерти, боли, крови. О речевой агрессии говорит тот факт, что способы морального уничтожения политических противников удивительно разнообразны, безжалостны, жестоки. Причем следует отметить, что иногда граница между пожеланием и призывом физического уничтожения очень слабая, и одно подразумевает другое.
Призывы как форма речевой агрессии имеют своей целью стимулировать агрессивные политические действия, зачастую путем причинения физического или морального вреда сопернику. Сюда же включаются категоричные требования и вердикты. Требования в форме вердиктов как бы формулируют приговор, тем самым имплицируя инвективное оценочное суждение о виновности объекта агрессии. К иллокутивным признакам этого речевого поведения относится системное элиминирование решения слушателя и его сознания. Требование в качестве иллокутивного акта определяет переход речевого поведения в непосредственную силу. Открытый призыв к агрессивным действиям призван вызвать агрессивную реакцию у читателя и тем самым мобилизовать его на борьбу с врагом.
Особенностью упреков, является то, что однозначное определение их цели иногда оказывается затруднительным. Упрек - «выражение неудовольствия, неодобрения, обвинения. Неискренность (обвинение)» [Ожегов 1990: 834]. Большой толковый словарь русского языка дает следующую дефиницию упрека: «укоризна, порицание, обвинение, высказанные кому-либо или по отношению к кому-либо. Прозвучал легкий упрек. Обратиться с каким-либо упреком…» [БТСРЯ 1998: 1394]. На наш взгляд, упреки могут быть связаны как со стремлением повлиять на действия адресата с одной стороны, так и с регулированием эмоционального состояния коммуникантов, их взаимоотношений − с другой.
Тактика возмущения имеет место в заголовках газет как эмоциональная негативная реакция на какой-либо поступок или то или иное действие. Возмущение - это «сильное раздражение, негодование» [Ожегов 1990: 97]. Данная тактика может выступать как оценка результата действий (1), процесса (2). А также она может являться выражением мнения общества в целом, реакции общества (3). Тактика возмущения, обозначающая отрицательные эмоции, указывает на психическое состояние, следствием которого может явиться эмоциональный взрыв.
Для характеристики политических событий используется не только прямая речевая агрессия в виде конфликтных высказываний, но и агрессия, создающая ироничные образы. Острое оружие речевой агрессии - высмеивание, которое выражается в различных формах. Мы различаем в заголовках два вида высмеиваний - насмешку и колкость.
Под колкостью обычно понимается «колкая насмешка, язвительное замечание» [Ожегов 1990: 284]. Тактика колкости в качестве иллокутивной цели - уязвить оппонента, причинить ему психологический вред, включает в себе прямые агрессивные тактики: оскорбление, обвинение, констатацию некомпетентности. Являясь наименее «жестким» средством речевой агрессии, тактика колкости включает в себя иронию. Ирония менее эмоциональна и более интеллектуальна. Ее использование характерно преимущественно для прессы и политиков демократической ориентации, характеризующихся взвешенным, рациональным подходом к анализу политических событий. Она является средством вторичной номинации и всегда выступает как скрытая, косвенная инвектива.
По семантике тактика колкости близка к тактике насмешки. Разница состоит в том, что колкость строится не столько на иронии, сколько на косвенном выражении интенции. В ее основе лежит намек, подтекст.
Насмешка направлена на высмеивание, достижение комического эффекта, на издевку. Ср.: «Насмешка - обидная шутка, издевка» [Ожегов 1990: 391]. Насмешка компрометирует противника и вызывает смех. Презрительная насмешка граничит с неприкрытой агрессивностью.
Отметим, что все вышеприведенные тактики относятся к конфликтной, враждебной, инструментальной агрессии. Тактики оскорбления, обвинения, угрозы, злопожелания, проклятия, призыва, констатации некомпетентности и призыва относятся к прямой активной агрессии. Тактики упрека, возмущения, колкости и насмешки являются тактиками косвенной активной агрессии.
Описанные агрессивные тактики представляют собой открытый список: дальнейшие наблюдения позволят пополнить типологию актов конфликтного речевого воздействия.
1.4. Выводы к первой главе
1. Исследование речевого воздействия ведется в рамках лингвистического, семиотического и психологического подходов. Под речевым воздействием в нашей работе мы понимаем регулирование деятельности одного человека другим при помощи речи.
. Агрессия человека, в том числе речевая агрессия, представляет собой многостороннее явление. Все рассмотренные теории признают, что агрессия является неотъемлемой динамической характеристикой активности и адаптивности человека и потому представляет собой объект серьезного изучения.
. В настоящее время большинством исследователей принимается следующее определение агрессии: агрессия - это любое действие, имеющее целью причинение вреда объекту.
. Феномен речевой агрессии изучается лингвистами в разных сферах: политический дискурс, дискурс СМИ, агрессия в подростковой среде и пр.
. Виды речевой агрессии можно классифицировать на разных основаниях, что объясняется многообразием как самих агрессивных высказываний, так и речевых ситуаций, в которых они функционируют. Анализ научной литературы по данной проблематике и данных проанализированного материала позволил выделить следующие виды вербальной агрессии, имеющие место в прессе 30-х и 90-х гг.:
по форме проявления: вербальная / невербальная;
по интенсивности: слабая / сильная; активная / пассивная;
по степени осознанности и целенаправленности: целенаправленная (осознанная, преднамеренная, инициативная) / нецеленаправленная (инструментальная, реактивная, оборонная);
по характеру (способу) выраженности: прямая / косвенная; явная (открытая) / скрытая (неявная); враждебная / невраждебная; непосредственная / опосредованная;
по отношению к объекту: переходная / непереходная;
по степени эмоциональности: эмоциональная / рациональная; спонтанная / подготовленная.
Наиболее полную классификацию видов речевой агрессии дает К.Ф. Седов. Он выделяет десять бинарных оппозиций в соответствии с формами проявления речевой агрессии и выделяет 15 конфликтных тактик, которые являются проявлением речевой агрессии.
. В качестве рабочего определения термина мы взяли определение К.Ф. Седова: «Речевая агрессия - целенаправленное коммуникативное действие, ориентированное на то, чтобы вызвать негативное эмоционально-психологическое состояние (страх, фрустрацию и т.п.) у объекта речевого воздействия» [Седов 2003: 200].
. Речевая агрессия в сфере массовой коммуникации представляет собой коммуникативные ходы, направленные на причинение психологического ущерба противнику. Адресат-читатель при этом понимается автором агрессивного текста как единомышленник.
. Язык газет 30-х гг. в тоталитарных государствах контролировался «сверху». Газета выполняла ораторическую функцию.
Современные СМИ делятся по тому, какую политическую функцию выполняет конкретное издание. Наблюдается значительное сходство между современной оппозиционной (партийной) прессой и прессой тоталитарной. Примером этому является многократное повторение агрессивных речевых действий, апелляция к массовому адресату, построение речи от лица массового адресата.
. Заголовок призван привлечь внимание читателя, одновременно воздействуя на него и настраивая на отрицательное отношение к тем фактам, о которых пойдет речь.
Газеты 90-х гг. различаются по целям использования агрессивных заголовков: консервативные газеты используют речевую агрессию в кризисные моменты истории; газеты политических партий также имеют своей целью привлечь внимание читателей и убедить его в правильности своей точки зрения, тем самым, стремясь к диффамации противника.
. Нами были выявлены следующие агрессивные тактики: инвектива (оскорбление), угроза, обвинение, проклятие, злопожелание, констатация некомпетентности, упрек, возмущение, колкость, насмешка. В ходе нашего исследования к тактикам, выделенным К.Ф. Седовым, мы добавили еще одну тактику прямой вербальной агрессии − тактика призыва.
агрессия заголовок немецкий русский газета
Глава 2. ЗАГОЛОВКИ КАК ОДИН ИЗ СПОСОБОВ ВЫРАЖЕНИЯ РЕЧЕВОЙ АГРЕССИИ В ДИСКУРСЕ СМИ
.1 Заголовки газет 30-х гг.
.1.1 Заголовки немецких газет 30-х гг.
Рассмотрим, каким образом тактики речевой агрессии проявились в заголовках газет 30-х гг. в Третьем рейхе.
Оскорбление
В газетах 30-х гг. наиболее частотной и детально структурированной оказалась тактика оскорбления. В структуре можно выделить следующие номинативные группы:
. Номинации, обозначающие негативную с точки зрения интересов общества деятельность, занятия, поступки, поведение кого-либо. Это, как правило, слова, имеющие четкую юридическую квалификацию: шпион, диверсант, мошенник, вор и др. Breitscheid, der Spion Frankreichs (Брайтшайд, шпион Франции) (VB 29.07.33); Fortgesetzte beispiellose Greuel der tschechischen Mordbanditen (Продолжающиеся беспримерные ужасы чешских убийц и бандитов) (VB 18.09.38); Jüdische Attentäter. Der Mord als politische Waffe Judas (Еврейские преступники. Убийство как политическое оружие еврея) (VB 29.11.38); Fortgesetzte beispiellose Greuel der tschechischen Mordbanditen (Продолжающиеся беспримерные ужасы чешских убийц и бандитов) (VB 18.09.38); Karfunkel, Rosenblüt... Der Jude als Verbrecher. Ungeheurer Anteil der Juden an der Kriminalität (Карфункель, Розенблют… Еврей как преступник. Ужасное участие евреев в криминале) (VB 11.12.36).
2. Слова и словосочетания, в самом значении которых содержится негативная оценка деятельности, занятий, поведения кого-либо, сопровождаемая экспрессивной окраской публицистического характера.
Характеристика лица: Die Peiniger des russischen Volkes: Das jüdische Gesicht des Bolschewismus (Истязатели русского народа: еврейское лицо большевизма) (VB 10.02.37); Der Juda ist der Feind - Der Peiniger des Saarvolkes (Еврей - враг - истязатель Саарского народа) (St 1935, N 10); Steigbügelhalter des Kommunismus: Ein Staatspräsident als Bürgerkriegshetzer (Стременные коммунизма: президент государства в качестве подстрекателя к войне) (VB 19-20.02.33); Der Neuköllner Kommunistenprozeß - Das sind doch keine Menschen mehr, das sind doch Bestien (Нойкелльнский процесс - это же не люди, это же бестии) (VB 11.10.35); Tschechische Schandtaten ohne Ende (Чешские позорные дела без конца) (St 1934, N21); Sirovy - ein Verräter von Beruf (Сировый - предатель по профессии) (VB 24.09.38); Der rote Verrat an der Saar: Regierungskommission im Dienste der Sozialdemokraten (Красное предательство в Сааре: правительственная комиссия на службе социал-демократов) (VB 05.01.34); Kommunistische Hochverräter - Exponenten des Weltjudentums (Большие коммунистические великие предатели - экспоненты мирового еврейства) (VB 14.01.39); Soll eine Landesverräterin den Reichstag eröffnen? Wie die Moskau-Agentin Zundel-Zetkin während des Krieges den Kampfmord zersetzte (Предательница страны должна открывать Рейхстаг? Как агент Москвы поджигательница Цеткин совершила насильственное убийство во время войны) (VB 30.08.32).
Нередко предатели отождествлялись с врагами: Volksverräter und Reichsfeinde (Народные предатели и враги рейха) (VB 05.12.36); Papen, der Feind des Berufsbeamtentums! (Папен, враг профессионального чиновничества!) (VB 05.11.32); Staatsfeinde im Priesterkleid (Враги государства в платье священников) (VB 07-08.01.34).
Обозначение группы: Der nazionalsozialistische Besen im Arbeitsamt! Die marxistische Clique festgenommen (Национал-социалистическая метла в ведомстве труда! Марксистская клика поймана) (VB 13.03.33); Und diese Clique will Deutschland beherrschen! (И эта клика хочет завоевать Германию!) (VB 01.10.32).
Лживое поведение: Benesch belügt England und Frankreich; Beneschs Antwort - ein toller Schwindel (Бенеш обманывает Англию и Францию; Ответ Бенеша - отличное очковтирательство) (VB 29.09.38); Die Lügen in den Denkschriften Beneschs (Ложь в воспоминаниях Бенеша) (VB 23.09.38); Der tschechische Weltbetrug (der tschechische Imperialismus ohne Maske) (Чешский мировой обман (чешский империализм без маски) (VB 23.09.38); Die Lüge als politische Waffe Englands (Ложь как политическое оружие Англии) (VB 12.06.39); Die Väter der Lüge: Die Altjüdische Hetz- und Greuelpropaganda gegen Deutschland (Отцы лжи: древнееврейская ужасная пропаганда против Германии) (VB 24.03.33); Der Gipfelpunkt des Irrsinns: Schmutzige Lügen im Militär-Ausschutz des USA-Senats (Вершина безумия: грязная ложь в военном ведомстве сената США) (VB 24.02.39).
3. Био- и зоосемантические метафоры, содержащие, как правило, негативные оценки адресата речи и грубую экспрессию неодобрения, презрения, пренебрежения и т.п. Наиболее чпсто использовалось слово: „Bluthund (кровавая собака). Ср.: Die tschechischen Bluthunde haben sie gejagt (Их загнали чешские кровавые собаки) (VB 20.09.38); Von den tschechischen Bluthunden gehetzt… (Затравленные чешскими кровавыми собаками) (VB 19.09.38); Jud Manasse: der Heinsberger Mordstifter und Bluthund (Еврей Манассе: Хайнсбергский убийца и кровавая собака) (St 1933, N36).
Евреев фашисты называли «Ungeziefer, Parasiten» (вредители, паразиты). В данной метафоре имплицитно содержится призыв к действиям: устранить евреев, так как они вредители-паразиты (schädliche Ungeziefer). Jüdische Parasiten in Schweden (Еврейские паразиты в Швеции) (VB 20.12.38).
Евреи метафорически назывались такими существительными, как гиена, свинья, которые так же обладают негативной коннотацией: Ein jüdisches Hyänenleben (Еврейская гиенская жизнь) (VB 30.12.38); Judenschweinerei (Еврейское свинство) (St 1935, N13); Das Judenschwein Thalmann aus Karlsruhe (Еврейская свинья Тальман из Карлсруэ) (St 1935, N14); Kriegshyänen. Jüdische Waffen- und Heereslieferanten (Гиены войны. Еврейское оружие и поставщики войска) (St N17, 1937); Die Judenpest. Der verurteilte Schweinehund (Еврейская чума. Приговоренная еврейская свинская собака) (St 1930, N32).
Биологические метафоры связаны, прежде всего, с обозначениями болезней и эпидемий:
Die Pest in Rußland: Bolschewismus bleibt sich immer gleich (Чума в России: большевизм всегда остается тем же самым) (VB 09.02.37); Die Weltpest des Kommunismus (Мировая чума коммунизма) (VB 18.12.36).
. Номинации лица по профессии, роду занятий, которые в сочетании с оценочными словами приобретают резко негативную оценку, обычно сопровождаемую экспрессией неодобрения, презрения и т.п. Unflätige Hetzereien des Moskauagenten Thorez (Похабные провокации московского агента Тореза) (VB 13.10.36); Vertierte Drohungen tschechischer Soldateska (Озверевшие угрозы чешских солдатов) (VB 23.06.33).
Сталина часто называли «der rote Zar» (красный царь). Обозначение «царем» вождя коммунистической партии само по себе оскорбительно. Тем более усиливается это оскорбление, если учесть, что помимо значения прилагательного «красный» как обозначения цвета коммунистов, есть еще и переносное значение «красный, обагренный кровью, кровавый». Offiziersrevolte gegen Stalin: der rote Zar und Woroschilow sollten ermordet werden (Офицерское восстание против Сталина: красный царь и Ворошилов должны были умереть) (VB 22.05.38); Der Blutrausch des roten Zaren (Кровавое опьянение красного царя) (VB 14.06.37).
Угроза находит свое выражение в нескольких иллокутивных комплексах. Одним из проявлений тактики угрозы выступает предупреждение: Warnung an die schwarz-roten Quertreiber (Предупреждение черно-красным склочникам) (VB 25.02.33); Scharfe deutsche Warnung an die roten Piraten in Valencia (Острое немецкое предупреждение красным пиратам в Валенсии) (VB 06.01.37); Eine Reichs-Warnung an die hessische Regierung (Предупреждение Рейха гессенскому правительству) (VB 14.02.33); Wir warnen das Judentum! (Мы предупреждаем еврейство) (VB 27.03.33); Eine Warnung an die Hetzpresse (Предупреждение провокационной прессе) (VB 16.02.33).
Главной целью угрозы в условиях политической борьбы становится запугивание: Wir führen den Kampf um die Macht mit rücksichtsloser Entschlossenheit fort! (Мы продолжим борьбу за власть с беспощадной решимостью) (VB 18.01.33); Unsere Revolution macht nirgends halt! (Наша революция нигде не остановится) (VB 08.04.33); Samstag, Schlag 10 Uhr, wird das Judentum wissen, wem es den Kampf angesagt hat! (Суббота, ровно в 10 часов, еврейство узнает, кому объявило войну) (VB 29.03.33); Wir werden an die Macht kommen! (Мы придем к власти) (VB 09.09.32); Die nationalsozialistische Revolution duldet keinen „patriotischen Kitsch (Национал-социалистическая революция не потерпит «патриотического» кича) (VB 07.04.33); Die NSDAP wird ein Kabinett Schleicher nicht tolerieren! (НСДАП не будет терпеть кабинет Шлейхера!) (VB 30.11.32); Niemals vergessen! (Никогда не забудем!) (VB 19-20.02.33).
Угроза разоблачения: Wir werden aber in dieser Korruptionsstahl Licht hineinbringen (Но мы впустим свет В этот коррупционный хлев) (VB 19-20.02.33).
Угроза применения силы: Kommunistische Brandstifter zünden das Reichstagsgebäude an! Unsere Faust wird jetzt hart und schwer auf sie niederfallen! (Коммунистические поджигатели подожгли здание Рейхстага! Наш кулак падет теперь на них жестко и тяжело) (VB 01.03.33); Die Faust fällt nieder! (Наш кулак падет!) (VB 02.03.33); Das Maß ist voll! Jetzt wird rücksichtslos durchgegriffen! (Чаша полна! Теперь будем беспощадно нападать) (VB 01.03.33).
Разновидностью угрозы применения силы может выступать угроза уничтожения: Wir werden die Feinde der Freiheit vernichten! (Мы уничтожим врагов свободы) (VB 21.02.33); Jetzt wird auch mit dem Blutrausch der „Eisernen Front Schluß gemacht (Теперь также покончим с кровавым опьянением «железного фронта» (VB 06.03.33).
Обвинение
Данная тактика зачастую является следствием негативной реакции на то или иное политическое событие и поиск виновных в нем. Это могут быть:
Обвинение в убийстве: Weltjudentum stellt sich hinter Gustloff-Mörder Frankfurter (Мировое еврейство стоит за убийцей Густлофа Франкфуртером) (VB 07.11.36); Wie die Reaktion die Arbeitslosenziffer vermindert: Sie lassen auf verzweifelte Arbeiter schießen! (Как реакция уменьшила цифры безработных: Они приказали стрелять в сомнительных рабочих) (VB 06.11.32);
Обвинения в деструктивных действиях: Das Verbrechen in Nowawes ein Racheakt der Kommunisten (Преступление в Новавесе - акт мести коммунистов) (VB 03.02.34); Wer war es, der in Berlin die roten Umzüge duldete? Schleicher, der wahre Schuldige an der Dresdener Blutnacht (Кто это был, кто терпел в Берлине красные шествия? Шлейхер, настоящий виновник дрезденской кровавой ночи) (VB 27.01.33); Marxisten liefern Sudetendeutsche tschechische Kerkern aus (Марксисты отправляют судетских немцев в чешские тюрьмы) (VB 11.02.33); Spaniens Kommunisten häufen Verbrechen auf Verbrechen: Typhusbazillen als bolschewistische Kampfmittel (Коммунисты Испании насаждают преступление на преступление: Бациллы тифа как большевистское средство борьбы) (VB 02.09.36); Rote Brandstifter überfallen ein Arbeitsdienstlager (Красные поджигатели нападают на рабочий лагерь) (VB 03.01.33); Jüdischer Kapitalismus raubt das „christliche Österreich aus (Еврейский капитализм грабит «христианскую» Австрию) (VB 07.04.36); Die Rache der Besiegten: Juda und Weltmarxismus toben gegen Hitler-Deutschland (Месть побежденных: еврей и мировой марксизм неистовствуют в гитлеровской Германии) (VB 27.03.33); Marxistische Polizei richtet Blutbad in der SA an (Марксистская полиция подготовила кровавую ванну в армии штурмовиков) (VB 03.02.33); Das Blutbad in Wien von den Austromarxisten vorbereitet (Кровавая ванна в Вене подготовлена австромарксистами) (VB 19.10.32); Die Blutschuld des „christlichen Ständesstaates (Кровавая вина «христианского сословного государства») (VB 16.12.38); Das Blutbad auf Moskaus Befehl (Кровавая ванна по приказу Москвы) (VB 24.09.38).
Обвинения в терпимости к коммунистам: System Papen schützt den Bolschewismus! (Система Папена защищает большевизм) (VB 11.10.32); Jüdischer Emigrant Rosenzweig beherbergt rotes Banditennest (Еврейский эмигрант Розенцвейг покрывает красное бандитское гнездо) (VB 20.09.38); Schleicher will neue Pressenebelung! Ein Zweiflungshieb gegen die Opposition (Шлейхер хочет снова затуманить прессу! Сомнительный удар против оппозиции) (VB 16.01.33).
Обвинения в саботаже и терроре: Hugenberg sabotiert ein aktionsfähiges Preußenkabinett (Гугенберг саботирует способный к действиям прусский кабинет) (VB 23.12.32); Der Bolschewismus treibt den Streik in Frankreich weiter (Большевизм расширяет дальше стачку во Франции) (VB 04.06.36); Auf Befehl der geflüchteten Polenregierung: Gesindel und Dachschützen terrorisieren Warschau (По приказу бежавшего польского правительства: Сброд и сволочь терроризируют Варшаву) (VB 16.09.39); Auf jüdischer Befehl: Roter Blutterror gegen den nationalsozialistischen Freiheitstag in Wien (По еврейскому приказу: красный кровавый террор против национал-социалистического дня свободы в Вене) (VB 02-03.10.32); Das Judentum im Ausland ruft zum Mord auf (Еврейство за границей призывает к убийствам) (VB 16.03.33).
Обвинение во вмешательстве в политику других стран: Moskau zieht Genf in das Netz der Komintern (Москва втягивает Женеву в сеть Коминтерна) (VB 24.01.36); Offene Einmischung Moskaus in die französische Politik (Открытое вмешательство Москвы во французскую политику) (VB 23.01.36).
Обвинения в подготовке восстаний и военных действий: Moskau bereitet Austritt aus dem Nichteinmischungspakt vor (Москва готовит выход из пакта о ненападении) (VB 22.10.36); Moskau putscht in aller Welt (Москва устаивает путчи во всем мире) (VB 02.12.36); Auf Befehl Moskaus: Der französische Marxismus bereitet den bewaffneten Aufstand vor! (По приказу Москвы: французский марксизм готовит вооруженное восстание) (VB 20.11.34); Die Sozialdemokratie wollte zum Generalstreik ausrufen! (Социал-демократия хотела провозгласить генеральную стачку) (VB 20-21.11.32); Die Prag droht Europa mit Krieg (Прага угрожает Европе войной) (VB 19.09.38); Bürgerkriegsvorbereitungen der KPD auf Befehl der Sowjetregierung (Подготовка к гражданской войне КПГ по приказу советского правительства) (VB 23.01.33); Die kommunistische Umsturzpläne (Коммунистические планы нападения) (VB 18-19.12.32); Die Juden scheuderten eine neue Brandfackel in den Frieden Europas (Евреи подносят новый факел к миру Европы) (VB 16.11.38).
Обвинение в нечестной политике: Das Doppelgesicht Prags: ein heucherischer Artikel und zynische Ministerreden (Двойное лицо Праги: лицемерная статья и циничные речи министра) (VB 03.06.38); Das Doppelspiel der Regierung Dollfuß (Двойная игра правительства Долльфуса) (VB 16.06.33); Endlose Korruptionsfälle bei den marxistischen Gewerkschaftsleitungen (Bilanzverschleierung und dunkle Finanzgeschäfte) (Бесконечные случаи коррупции в марксистском руководстве профсоюзами (Сокрытие баланса и темные финансовые сделки) (VB 05.06.33).
Констатация некомпетентности
Выражение данной тактики реализуется в первую очередь в характеристике политики противника. Она усиливается за счет использования лексики с негативной коннотацией: Die Blutsaat des Dollfuß-Regimes (Кровавый урожай правления Долльфуса) (VB 15.02.34); Die Moskauer Agitation trägt erste Früchte: Blutige Bauernkundgebung in Polen (Московская агитация приносит первые плоды: кровавое восстание в Польше) (VB 20.04.37); Schleichers Agrarpolitik restlos zusammengebrochen (Аграрная политика Шлеейхера провалилась полностью) (VB 13.01.33); Die Blutchronik des Marxismus (Die Totenhilfe deutscher Märtyrer) (Кровавая хроника марксизма (Мертвая помощь немецких мучеников) (VB 02.03.34); Vergebliche französische Manöver (Напрасный французский маневр) (VB 20.12.32); Hodschas letzte Manöver: brutaler Gewissenszwang als politische Druckmittel (Последний маневр Ходжи: грубое насилие над совестью как политическое средство давления) (VB 21.09.38); Das Werk des roten Systems in Dortmund: Marxismus verantworte dich! Elend, Pleiten, Defizite, Korruption und Mißwirtschaft, das sind die Ergebnisse der roten Verwaltung einer ehemals wohlhabenden Stadt (Завод красной системы в Дортмунде: Марксизм - ответь! Страдания, банкротства, дефициты, коррупция и неудачная экономика, это результаты красного правления когда-то процветающим городом) (VB 18-19.02.33); Das „autoritäre Papensystem ist unfähig, die rote Mord Seuche ausrotten («Авторитарная» система Папена неспособна искоренить красную эпидемию чумы) (VB 09.11.32); Krach im Kabinett - Die Ministerkonferenz läuft ergebnislos auseinander (Крах в кабинете - конференция министров разбегается безуспешно) (VB 05.11.32); Völliges Durcheinander in der „autoritären Preußenregierung (Полный разброд в «авторитарном» прусском правительстве) (VB 01.11.32); Die Pleite der Papschen-Agrarpolitik (Крах папенской аграрной политики) (VB 23-24.10.32); Papens Vernichtungspolitik gegen die Arbeitsrechte (Уничтожающая политика Папена против трудовых прав) (VB 30.09.32).
Часто некомпетентными называются действия политиков: Dollfuߢ Drohungen mit der Todesstrafe völlig erfolglos (Угрозы смертной казни Долльфуса полностью безуспешны) (VB 20.07.34); Schleicher-Rede im Zeichen von Hunger-Unruhen. Ein mißglückter Versuch, Volksvertrauen zu gewinnen! (Речь Шлейхера под знаком голодных волнений. Неудачная попытка завоевать народное доверие!) (VB 17.12.32).
Констатация некомпетентности может быть выражена в виде риторического вопроса. Eine berechtige Anfrage: „Existiert die Regierung Schleicher denn überhaupt noch? (Справедливый вопрос: «Существует ли еще правительство Шлейхера?) (VB 20.01.33); Was bedeutet Schleichers Betrauung? Wieder eine Regierung gegen den Willen des Volkes! (Что означает доверие Шлейхера? Снова правительство против воли народа!) (VB 04-05.12.32).
Нередко констатация некомпетентности может быть выражена структурой простого предложения с именным сказуемым. Ср.: Der Bolschewismus ist Untergang jeden Bauerntums (Большевизм - это закат любого крестьянства) (VB 28.11.36); Der Bolschewismus als Ende einer Welt (Большевизм как конец мира) (VB 18.02.37); Der Mord ist die erste Dienstanweisung des Kommunismus (Убийство - первая услуга коммунизма) (VB 05-06.11.33); Das sowjetrussische Steuersystem - das antisozialste der Welt (Советско-русская налоговая система - антисоциальнейшая в мире) (VB 14.09.36).
Злопожелание
В данной тактике мы различаем открытые требования к разрушению чего-либо, применению санкций или физическому уничтожению.
Пожелание физического уничтожения, смерти: Todesstrafe für Volksverrat! (Смертный приговор за предательство народа!) (VB 02.03.33); Todesstrafe und Zuchthaus für Anschläge und Verrat (Смертный приговор и каторжная тюрьма за покушения и предательство) (VB 02.03.33); Tod dem politischen Verbrechertum: Ausrottung des Marxismus (Смерть политическому предательству: искоренение марксизма) (VB 30.08.33); Provokateure und Spitzel in den nationalen Verbänden mü