Будни советского человека в контексте российской истории 1930-1950-х годов: локальный мир Южноуральского горнозаводского района
Будни советского человека в контексте российской истории 1930-1950-х годов: локальный мир Южноуральского горнозаводского района
Е.А. Чайко
Характерной чертой историографии последних лет является повышенный интерес к истории повседневности - особой области культурной истории. История повседневности разрабатывается как на общероссийском1, так и региональном материале2, что дает возможность перехода от анализа исторических процессов и структур к осмыслению их конкретных проявлений в жизни простого человека, позволяют взглянуть на сложившиеся в историографии схемы под иным углом зрения. Предлагаемая статья охватывает период с конца 1920 по конец 1950 г., в течение которого традиционные формы жизни неотвратимо изживались; под влиянием экономических и социальных перемен в обществе, глобальных политических потрясений происходили изменения во всех сферах повседневной жизни людей.
Географически предлагаемый материал ограничен территорией двух самых западных горных районов Челябинской области - Катав-Ивановского и Ашинского (до 1962 г. Катавского и Миньярского), где проживают потомки русского горнозаводского населения, основавшего здесь во второй половине XVIII в. ряд населенных пунктов. Это бывшие заводские поселки, ныне города: Катав-Ивановск, Усть-Катав, Сим, Миньяр, Аша, Юрюзань; деревни, сохранившиеся на месте упраздненных или переведенных на другое место до 1917 г. заводов - Илек, Минка; бывшие призаводские деревни - Биянка, Муратовка, Ерал, Первуха, Серпиевка, Орловка, Бедярыш, Лемеза, Анновка, Екатериновка, Минка, Тюбеляс, Тюлюк, Александровка, Карауловка, Аратское, др.; а так же деревни, возникшие уже в 1920-е гг. как выселки вышеупомянутых деревень - В. Лука, Шарлаш, др. Перечисленные населенные пункты входили в состав двух горнозаводских округов - Симского и Катавского.
До отмены крепостного права рабочие Катавской и Симской групп, в основной массе, являлись крепостными крестьянами3. Довольно полная информация имеется относительно истоков переселения русских в эту часть Южного Урала. Крестьянами Пензенской губернии были заселены Муратовка, Тюбеляс, Минка, Александровка, крестьянами Уфимской губернии - Илек, Первуха, Лемеза, крестьянами Калужской губернии - Биянка, Серпиевка, крестьянами Тульской, Рязанской, Владимирской губерний - Ерал, Саратовской - Аратское. Тюлюк и Бедярыш были основаны выселенцами непосредственно с заводов4. Характерной чертой являлось переселение больших компактных групп крестьян (иногда целых деревень), что наряду с изолированным проживанием местного населения, долгое время способствовало консервации принесенной культурной традиции. С другой стороны, под влиянием специфики заводского производства, в результате адаптации к суровым климатическим условиям горного Урала материальная культура видоизменилась, приобретя новые специфические формы, что позволило проживавшей здесь группе русского населения устойчиво существовать длительное время. Советская экономическая и политическая система внесла свои коррективы в повседневную жизнь. Очевидно, что последствия ее воздействия не были одинаковы в различных культурных средах. Что происходит со сложившейся в дореволюционный период горнозаводской культурной традицией? Настоящей статьей мы попытаемся осветить только одну сторону этой проблемы, касающуюся бытового уклада жизни населения, точнее - занятий населения и экономики семьи. Обозначенное нами территориальное ограничение дает возможность довольно глубоко изучить повседневность.
При подготовке статьи использовались фонды Областного государственного архива Челябинской области (ОГАЧО): статистики, Челябинского Краеведческого музея (ЧОКМ), личный фонд автора, содержащий материалы интервьюирования населения изучаемых районов в ходе этнографических экспедиций 2000-2007 гг; документальный фонд ЧОКМ, Катав-Ивановского и Миньярского краеведческих музеев; газеты "Авангард" (орган Катав-Ивановского района), газеты "Челябинский рабочий".
Основные занятия населения
Особенности социально-экономического развития Урала в дореволюционный период обусловили невысокий уровень заработной платы горнозаводских рабочих, который не удовлетворял минимальных потребностей большинства рабочих семей. Значительный удельный вес в экономике рабочей семьи приходился на приусадебное хозяйства, что наложило отпечаток на все стороны домашнего быта5. То, что недоплачивала казна либо владелец завода, компенсировалось выделением земельных наделов под выращивание сельскохозяйственных культур, под покос, лесных угодий для заготовки дров, а также предоставлением времени на их обработку. Земледельческие работы превратились в своеобразный промысел горнозаводских жителей6.
В первые десятилетия советской эпохи составляющими семейного бюджета по- прежнему оставались заработная плата, доходы от подсобного хозяйства, побочные заработки. Уровень заработной платы еще более снижается в 1920-1940-е гг. в сравнении с дореволюционным временем. Так, во втором полугодии 1922 г. заработная плата рабочих в России составляла 31,15 % довоенного уровня. Уровень оплаты труда у рабочих Урала был еще ниже, в 1924-1928 гг. он составлял 80 % от средних заработков рабочих СССР. За годы советской власти, предшествующие Великой Отечественной войне, заработная плата рабочих так и не достигла уровня 1913 г., составив в 1940 г. 96,2 %7. Снижение среднего уровня заработной платы рабочих происходило и за счет уменьшения удельного веса высоко оплачиваемых рабочих. Перед Великой Отечественной войной низкооплачиваемые рабочие, получавшие до 300 р., составляли почти половину рабочих Урала - 46,7 %, среднеоплачиваемые - с заработной платой 300-500 р. - 33 %. Т. е. подавляющее большинство (79,7 %) составляли рабочие с низким и средним уровнем оплаты труда8.
Доходы от сельскохозяйственных занятий продолжали оставаться важнейшей составляющей бюджета семьи рабочих. Привязанность к подсобному хозяйству была у них необыкновенно крепкой. Любопытно замечание М. А. Фельдмана о том, что повышение размера заработка не вело к отрыву от сельскохозяйственных занятий. В 1920-е гг. процент рабочих имевших личное хозяйство в группе с низшим уровнем заработной платы равнялся 86,2 %, с высшим - 92,7 %. В "трудные" 1920-1921 гг.
личное хозяйство давало до 80 % доходов рабочих семей. Статистика того периода указывала на такие градации, связанные с личным хозяйством, как "доходы от собственного хозяйства", "продажа имущества и продовольствия", "взято из запасов и сбережений". За годы Гражданской войны выросло число личных хозяйств рабочих, имевших помимо приусадебных огородов, посевы различных культур на отдаленных от усадьбы земельных участках. В 1916 г. на Урале из всех хозяйств рабочих 55 % не имели посевов, в 1920 г. - только - 27 %9. Согласно бюджетным обследованиям, проведенным на Урале в 1926-1927 гг. 74 % рабочих имели наделы земли, 83 % держали корову, у 55,4 % имелась лошадь. Материалы переписи 1926 г. показывают, что подавляющее большинство рабочих Катавского и Миньярского районов имели приусадебное хозяйство. Перепись учитывает раздельно хозяйства (домовладения с прилегающими огородами и скотным двором) и владения (без оных). Из 2264 жилых объектов Катав-Ивановска, хозяйств было 2248 владений - 16, в Юрюзани - 1766 хозяйств и 289 владений, в Симе - 1023 хозяйств и 96 владений10.
Налоговый пресс на личное хозяйство рабочих Урала в ходе сплошной коллективизации привел к заметному сокращению личных хозяйств. По результатам профсоюзной переписи 1932-1933 гг. только 21,2 % рабочих Урала имели земельные наделы. Голод 1932-1933 гг. вызвал появление постановления СНК СССР (в январе
1934г.) "О развитии индивидуального рабочего огородничества", на основе которого отводилось 20 тыс. га земель для расширения огородов в районах Урала11. Государство передавало огороды сроком на 5-7 лет, земельные участки могли быть от 1/8 до 1/4 га (это в 8-16 раз меньше дореволюционных наделов). По сведениям печати, в апреле 1934 г. 215 рабочим поселка Вязовая, выразившим желание иметь огороды, выделили землю и обеспечили семенами и инвентарем12. Газета "Авангард" в мае
1935г. сообщает: "В Катавском поселке большинство рабочих и служащих занимаются индивидуальным огородничеством. Об этом красноречиво свидетельствуют расположенные вокруг Катава многочисленные земельные участки так называемых "дальних огородов". Имеется так же большое количество приусадебных "ближних" огородов. В связи с постановлением правительства о развертывании ... огородничества выявлено 202 человека, не имеющих огородов, но желающих заняться огородничеством. Касса взаимопомощи отпустила желающим семян на 550 р." В июне того же года сообщается, что "рабочими Катав-Ивановского завода на индивидуальных огородах засеяно картофелем и овощами 131,5 га". Всего по цехам учтен 1131 человек, занимающийся огородничеством14. Рабочие, имевшие только огород и одну корову, не владевшие посевами, освобождались от налогов с личного хозяйства и обязательных поставок мяса и молока15. В целом по Уралу к 1941 г. число рабочих имевших огороды увеличилось и составило 37,4 %16. Думается, что в Катав- Ивановском и Миньярском районах этот процент был значительно выше. В послевоенный период наличие огородов, подсобного хозяйства фиксировалось практически во всех семьях. В 1952-1953 гг. в Катав-Ивановске, Миньяре у каждого рабочего имелось "свое хозяйство": огород 5-6 соток, коровы, овцы, свиньи . В качестве причины содержания указывалось либо на наличие большой семьи, либо на тради- цию18. Рабочие содержали ближние и дальние огороды, скот, и даже лошадей, которых "прятали в лесах, чтобы не отдавать государству"19. Еще в 1940-е гг. в личных хозяйствах помимо картофеля выращивали овес, ячмень, гречиху, горох, лен, коноплю, капусту, морковь, репу, редьку, свеклу, лук, др. По воспоминаниям жительницы Миньяра Н. В. Небогатовой (1930 г. р.), "около дома был огород - сажали картошку, капусту сажали, морковь, свеклу, огурцы. В поле сажали картошку и по небольшому участочку - овес, просо, гречиху, лен. Потом все обдирали, получалось пшено, крупа всякая. Но, конечно, немного, небольшие мешочки, но на зиму-то хватало по-немногу" . К концу 1950-х гг. число культур, возделываемых в личных хозяйствах, значительно сократилось. Из их числа исчезли все злаки, технические культуры. Основной возделываемой культурой остался картофель, имевший для населения жизненное значение. Об этом, в частности, свидетельствуют факты публикации в местной печати сводок с частных картофельных полей: "Индивидуальные огородники полностью убрали со своих огородов картофель"21. Второй по важности культурой осталась капуста, продолжали разводить горох, огородную "мелочь". До сегодняшнего дня население горнозаводской зоны, проживающее в "собственных домах", не мыслят себе жизни без огородов.
До революции население призаводских деревень никогда не было исключительно земледельческим, помимо сельского хозяйства оно занималось выполнением подсобных работ для заводов: рубкой леса, углежжением и извозом. Как сельскохозяйственные черты в жизненном укладе рабочих, так и промышленные черты в хозяйстве бывших призаводских деревень сохранялись на протяжении всей советской эпохи, особенно полно до начала 1960-х гг.
К концу 20-х гг. металлургия Урала продолжала базироваться на древесноугольном топливе, добывавшемся преимущественно трудом крестьян-сезонников. По материалам переписи 1926 г. более 20 тыс. уральцев называли лесные работы в качестве главного занятия, 83 % из них проживали в сельской местности. Для 29, 6 тыс. человек труд в лесном хозяйстве выступал в качестве побочного занятия. Все они являлись сельскими жителями, крестьянами по основному занятию . В 1930-е гг. заводы Катавской и Миньярской групп продолжали работать на древесном угле. Тогда советское руководство считало, что производство металла на древесном угле могло иметь перспективы. В Постановлении ЦК ВКП (б) от 15 мая 1930 г. "О работе Уралмета" указывается на недоучет значения древесноугольной металлургии для производства качественного металла . Однако производство древесного угля для доменных печей в нужном количестве оказалось серьезной проблемой в силу ряда причин. Леса, необходимого для жжения угля, давно уже не было вблизи заводов. До революции крестьяне привозили уже готовый уголь. В 1930-е гг. производство древесного угля сосредоточивается недалеко от заводов, по берегам речных запаней, там, где удобно было доставать из реки сплавленный лес. Прибывшего со сплавом леса не хватало на весь сезон для выжига древесного угля. Недостающее количество подвозили на лошадях, что было очень трудоемко - требовало большого количества лошадей и рабочей силы. Для газет 1930-х гг. характерными являются такого рода заметки. "Из-за отсутствия дров на запани печи останавливаются. Из-за дальности расстояния необходимо, чтобы на подвозе дров работало 250 лошадей"24, "запасы угля иссякли, домна может остановиться"25, "Катавской домне не хватает угля, она работает с колес"26.
Работы, связанные с рубкой леса, подвозом дров, сплавом древесины, угле- жжением выполняли, как и до революции, жители окрестных деревень . Условия, на которых это делали, были различны. С одной стороны, власти обязывали колхозы заключать договоры на поставку леса для заводов. Желающих заниматься рубкой и сплавом леса среди колхозников было немного, т. к. расценки в таком случае либо были низкими, либо твердые нормы и расценки вовсе отсутствовали28. С другой стороны, многие жители деревень с целью заработка самостоятельно устраивались на вспомогательные заводские работы, в том числе на заготовку дров для углевыжига- тельных печей. По сообщению прессы, в деревне Первуха летом 1934 г. "многие колхозники работали в отходничестве в леспромхозе, в отсочке*, на Бакальских рудниках, на Юрюзанском заводе. 13 человек нерадивых колхозников самовольно забрали обобществленных лошадей, ушли на частные работы. Некоторые из них рубят дрова для Юрюзанского завода, другие работают на Бакале, другие - неизвестно где. Лошадей взяли обманным путем под предлогом съездить за дровами, за лыками. Некоторые просто украли лошадей из табуна"29.
Большинство призаводских деревнь: Тюлюк, Александровка, Бедярыш, Лемеза, Ивановка и др. - находилось в малопригодных для земледелия местах, с очень холодным климатом и каменистыми почвами. Созданные здесь колхозы оказались убыточными и были преобразованы в лесопромысловые артели, занимавшиеся лесосплавом, заготовкой и доставкой деловой древесины, заготовкой лыка, мочала, осмола, тарной клепки, обозных полуфабрикатов. Некоторые деревообрабатывающие артели изготавливали пиломатериалы, мебель, укупорку, спортинвентарь, разнообразные щепные товары. Лесохимические заводики кустарным способом вырабатывали древесный спирт, скипидар, деготь, смолу, уксус, канифоль, пихтовое масло, колесную мазь, автол. Лесопромысловые артели имели многофункциональную структуру хозяйства, занимались они и разведением скота, пчел, в небольшом объеме - земледелием, строительством и др. Так, в лесопромысловой артели "Красный партизан" в Александровке было развито коневодство. Артель разводила лошадей для собственного потребления и на продажу. В 1952 г. в хозяйстве артели было 120 взрослых лошадей и 200 голов молодняка, засеянный картофелем участок в 3 га30. После войны был "сдан в эксплуатацию новый конный двор, закончено строительство двух смолоскипидарных установок". В том же году артельщики приступили к строительству деревообрабатывающей мастерской и сушильного хозяйства"31. Артель занималась углежжением: в октябре 1947 г. она упоминается в числе углежогов
Юрюзанского леспромхоза, успешно выполнивших плановые задания . Артельщики работали на сплаве леса. Газета "Авангард", сообщая об успешном окончании сплава, отмечала, что трудящиеся Тюлюка, Лемезы, Екатериновки, Анновки приняли в нем активное участие .
Артели кустарей работали до начала 1960-х гг., благодаря чему местное население не приобрело статус "колхозное крестьянство". Характерен рассказ жительницы села Берярыш А. Д. Шкериной об артели им. Тельмана: "Колхоза не было - артель была, люди не уезжали. Числились как рабочие - служащие. Оплачивали больничные листы, отпуска. Так в деревне и войну прожили лыками да мочалами. Всей семьей за лыками идут, вьют веревки, запаковывают в ящики. С голоду никто не умер. Картошку садили. Пришли с войны мужики, стали работать в артели. Поехали в Александровку, привезли 17 голов лошадей (в войну много лошадей пало), пихтоварки стали развивать. Пилораму восстановили, привезли мастера, стали пилить лес, строиться. После войны построили 105 новых домов. Не разъехались как Карауловка и Верхне-Катавка. В 1961 г. артель ликвидировали, передали промкомбинату. Люди стали уезжать"34.
В местах пригодных для земледелия - Муратовке, Илеке, Меседе, Минке, Верхней Луке, Серпиевке - "прижились" как лесопромысловые хозяйства, так и колхозы. Колхозам сложно было выдерживать конкуренцию в борьбе за рабочую силу, если поблизости имелись какие-либо предприятия, в ней нуждающиеся. В газетах 1930-х гг. читаем: "Леспромхоз проводит агитацию: кто вступит в леспромхоз - тот будет освобожден от мясо-молочного налога. Этим допускает грубейшую политическую ошибку"35. В 1947 г. "в селе Тюбелясы большинство жителей села, ранее состоявших в колхозе, ушли в отходничество на транспорт. Ежедневно с первым утренним поездом они едут на станцию на работу. Среди них немало колхозников, едущих с молоком и картофелем на базар. Судьба колхозного урожая их не волнует"36.
Рабочие лесоперерабатывающих предприятий кустарной промышленности, к которым относилась основная доля сельского населения Катавского и Миньярского районов, относились к числу низкооплачиваемых. Основная причина - чрезвычайно высокая трудоемкость работ в сочетании с малым эффектом выполнения плана в денежном выражении. Для получения 1 т скипидара нужно было переработать 125 кубометров осмола и 100 кубометров дров, затратить 412 рабочих дней, тогда как стоимость полученного продукта составляла в ценах 1932 г. всего 3300 р. Выработка одного рабочего исчислялась суммой 8 р. в день, в то же время, аналогичный показатель для швейных кооперативов составлял 45 р., для пищевых - 93 р.37 Небольшая зарплата иногда задерживалась. Так, местная пресса в июне 1934 г. сообщает: "Катавский лесхимучасток план не выполнил. Имеет задолженность по заработной плате 18-20 тыс. р. при месячном фонде - 8-9 тыс. р.38 В послевоенные годы заработки в этой отрасли оставались невысокими. В 1952 г. местная пресса напечатала жалобу рабочего Катавского химлесхоза на начальство, не разрешающее уволиться с работы, хотя "на этой работе можно заработать не больше 300 р. Для содержания на иждивении семьи в 5 человек такой зарплаты не достаточно"39. Сведения о заработках артельщиков можно почерпнуть среди информации, собранной этнографами в 1953 г., они сообщают, что заработная плата в бондарном цехе промысловой артели в Тюлюке составляла 500-600 р. у мужчин и 300 р. у женщин40.
Дополнительные заработки
Жизнь в лесу и в горах позволяла местным жителям заниматься охотой, крото- ловством, рыболовством. Серьезный дополнительный заработок давала ловля кротов. Их добывали при помощи ловушек, для чего шли в горы по тропе, устанавливая на ней до 200-300 ловушек; иногда уходили на 20-25 км от жилья41. Возвращаясь обратно, ловушки проверяли и вынимали попавшихся в них кротов, сразу же на месте отделяли шкурку. Проверять ловушки нужно было каждый день, т. к. тушки кротов быстро "протухали". За один день можно поймать 100-150 кротов. Семья из двух человек за сезон ловила до 11 тыс. кротов. Шкурки кротов сдавали за деньги, меняли на муку, сахар, обувь. В деньгах 1961 г. за одну шкурку 1 сорта платили 20 коп, за шкурку 2 сорта - 12 коп.42 Особенно ценились шкурки белых кротов. Помимо рассказов старожил, о популярности кротового промысла свидетельствует газета "Авангард". В ней, в частности, пишется: "Фельдшер месединского медпункта Шибанов халатно относится к обязанностям. Единственное занятие, к которому Шибанов относится со старанием - ловля кротов"43. В ней же сообщается о достижениях успешных кротоловов: "Кротоловы Мигачев Я. И. из деревни Тюльмень и Буров Н. И. из деревни В. Катавка добыли и сдали кротовых шкурок более чем на 8500 р." (в ценах 1953 года); "Катавский отдел "Заготпушнины" заготовил за 3 квартал 1934 г. 22 928 шт. кротов"44.
Охота также давала серьезный дополнительный заработок. Чаще ею занимались профессиональные охотники, имеющие особые навыки. Поэтому она не являлась таким массовым занятием как кротоловство. В 1934 г. газета "Авангард" писала о том, что Катавский район имеет богатую пушную базу, "за лето можно зарабатывать больше, чем зимой. За 3 квартал 1934 г. Катавский отдел "Заготпушнины" заготовил пушнины больше чем на 13 470 р."45. Промысловыми животными являлись лисицы, медведи, волки, зайцы, белки, рыси, лоси46. Уже упомянутые Я. И. Мигачев и Н. И. Буров в период осенне-зимнего сезона 1952 г. добыли и сдали 13 шкурок куниц, две шкурки рыси. Охотник из деревни Лемеза Я. Е. Больщиков сдал восемь шкур куниц и одну шкуру лисы47. "Охотник Куликов убил 4 волков. За зимний сезон убил свыше 90 белок, 3 зайцев, 2 лис, 4 волков. За истребление волков получил вознаграждение", - сообщала местная газета48.
Рыболовством местное население занималось для собственного потребления. В отдаленных горных местах добывали тайменя, омуля, хариуса49. Ловили рыбу и в заводских прудах, используя различные, в том числе запрещенные способы лова. В 1934 г. газета "Авангард" в статье "Прекратить хищнический лов рыбы" писала: "Только сошел лед, начался хищнический лов рыбы. Рыбы в пруду год от года все меньше"50. В июле 1953 г. газета вновь призывала "запретить ловлю рыбы в прудах орудиями промыслового лова"51.
Помимо прочего, жители горнозаводских районов заготавливали ивовый корень для нужд кожевенной промышленности, получая за это деньги или кожевенную мануфактуру52, семена и смолу хвойных деревьев - живицу. Живицу начинали собирать весной, когда едва сходил снег, в подсочный сезон. Он начинался в середине апреля. В начале апреля осуществлялись подготовительные работы; проводка желобков, установка приемников, по санному пути завозились в гору инструменты53. Собирателей живицы называли вздымщиками. В печати сообщалось о работе Е. Клявлиной, успевающей за 1 мин. выбирать живицу из 12-15 приемников: "Раньше вздымщицы подходили с ведрами к каждому дереву. После выборки живицы из приемников они с тяжелыми ведрами подходили к другому дереву. Клявлина ставит ведра между двумя деревьями и сразу очищает два приемника"54. В сезон заготавливали черемшу, папоротник-орляк, саранки (вид дикорастущих лилий), корневища и корни различных растений, грибы, ягоды земляники, клубники, малины, черемухи, черники, клюквы, брусники. Особенно распространены эти занятия были в годы Великой Отечественной войны, когда произведенная сельскохозяйственная продукция практически полностью изымалась у населения деревень. "Яйца, масло, сметану - сдай. Картохи не урождались. Ели саранки, корни лопали. Не болели"55. Зачастую сбор лесных даров носил промышленный характер. Так, "в деревне В. Ка- тавка жены рабочих лесоучастка, старики, дети ежедневно отправляются в лес. Собранные грибы и ягоды они сдают в заготовительный пункт сельпо. Бойко идет сбор в селах Карауловка, Александровка, Тюлюк. Райзаготконтора организовала грибовар- но-засолочный пункт"56. Лесными дарами торговали на базаре. Газета "Авангард" сообщает: "Секретарь парторганизации т. Мурыгин четыре дня пользовался бесплатно колхозной лошадью. Когда приехал проверяющий, он в лесу собирал щавель, на проверку идти отказался, т. к. ему надо было срочно ехать в Усть-Катав продавать щавель"57. Таким образом, несмотря на ориентацию власти на коллективные формы трудовой деятельности, индивидуального предпринимательства местных жителей не удавалось избежать. По сведениям той же газеты "граждане Карауловки Шестаковы Фрол и Андрей закупили картофель по 7 р., а продавали в Катаве по 12 р."58. Своей предприимчивостью она подтвердили репутацию жителей Карауловки, про которых сложилась местная поговорка: "Где карауловский прошел, там хохлу с евреем делать нечего" .
Роль отдельных членов семьи в формировании семейного бюджета
В силу невысокого уровня заработной платы, как и до революции, для рабочей семьи было характерно трудовое перенапряжение всех ее членов. Наибольшая нагрузка ложилась на мужчин. Описывая быт семьи, одна из информаторов говорила: "Он измученный, наш мужик-то, тут и говорить нечего. У меня в горячей прокатке работал, и дома работы полно"60.
Женщины, имеющие мужа и детей, традиционно не работали. По сведениям, сообщенным краеведом г. Миньяра А. И. Чертовым (1922 г. р.), до революции единственной разновидностью женского труда на заводе был разогрев чая в заводских цехах, который рабочие пили каждый час, т. к. "было очень жарко и они сильно по- тели"61. В годы Первой мировой войны и в последующий период число женщин на производстве увеличивается, связано это было как с общим падением уровня жизни, так и с политикой властей по привлечению женского труда на производство. Перепись 1926 г. показала, что в сравнении с 1897 г., произошло удвоение удельного веса женщин в цензовой промышленности. Вместе с тем разработка данных переписи 1926 г. выявила, что, как и раньше, замужняя женщина в рабочей семье, как правило, не работала - доля неработающих женщин на горнозаводском Урале составляла
69,3%. Только развод или вдовство принуждали женщин приступать к работе на заводах, рудниках, других работах. Заработки рабочих-мужчин в 1928 г. были в среднем в два раза выше заработков женщин62. Активное вовлечение женщин в промышленное производство происходит в 1930 гг. Численность женщин в промышленности значительно возросла в годы первой пятилетки: вдвое на Урале (по стране на 6,8 %). Понятно, что столь высокий показатель роста, прежде всего, свидетельствует о низкой исходной цифре. Использование женского труда с 1928 г. по апрель 1941 г. выросла с 14,2 % до 40 %. Женский труд стал широко использоваться на тяжелых ручных и вредных работах63. В Катавском районе в 1934 г. была организована первая женская бригада сплавщиков64. Для того чтобы "оторвать" женщин от семьи создается система яслей и детских садов, которые организовывались повсеместно. Пресса сообщает: "в селе Екатериновка организованы ясли на 25 детей. Женщины, отнеся детей в ясли, неплохо поработали на сплаве и лесозаготовках"65. Возрастание доли женского труда на производстве того времени являлось, по мнению историков, следствием снижения уровня жизни населения66. Женский труд стал массовым в годы Великой Отечественной войны. Так, в Миньяре "перед окончанием войны стали гонять на уборочную женщин. Они, чтобы не ездить на уборочную, поступали на работу. А то не работали. Всегда муж работал. А жена - дома"67. По окончании войны и по крайней мере до конца 1950-х годов "на работу шли" либо незамужние девушки, либо овдовевшие или разведенные женщины. К примеру, в 1953 г, из шести человек - членов семьи Назаровых из деревни Тюлюк, работающих было двое: глава семьи и его незамужняя дочь Маруся. Оба работали в местной бондарной мастерской. Их невестка Настя Назарова работала в артели лишь до рождения ребенка, после чего вышла из нее и стала заниматься домашним хозяйством. В семье Трусовых (деревня Тюлюк) невестка Таня также не работала, "смотрела" за детьми и хозяйством68. До старости работали на производстве лишь одинокие женщины.
Ведение домашнего хозяйства оставалось основной обязанностью замужней женщины. Хочется привести собственное семейное предание. Мой муж по линии отца происходит из горнозаводской семьи. Его дед - Иван Семенович Чайка - после смерти жены, в годы Великой Отечественной войны женился вторым браком на школьной учительнице и запретил ей работать. По этому поводу односельчане собрали сход и стали просить, чтобы он "разрешил жене поработать на общество". На это был ответ: "Я женился для себя, а не для общества". Остается добавить, что к этому времени он являлся начальником драги.
Работающие женщины часто халатно относились к работе, считая своим главным делом ведение домашнего хозяйства. Так местная пресса сообщает: "Доклад директора школы о Сталинской конституции прочитан не был, т. к. избач не явилась, а занималась домашним хозяйством"69. Во многих семьях женщины зарабатывали, занимаясь ремеслом. Так было в семье Трусовых из Тюлюка. Эта семья состояла из 5 человек: матери - Надежды Ивановны Трусовой, ее женатого сына, невестки и двоих малолетних детей. Надежда Ивановна и невестка Таня "не работали". Таня вязала на продажу филейные скатерти, вместе с Надеждой Ивановной они "наводили узоры" на материал и изготовляли на продажу ковры, скатерти, полотенца . В других семьях также на продажу женщины занимались шитьем одежды. Среди них были ткачихи, ткавшие на заказ половики, пользовавшиеся большим спросом среди населения , вязавшие чулки, носки, рукавицы.
При ограниченном семейном бюджете были весьма ощутимы заработки подростков. Материальное положение семей заметно улучшалось с того времени, когда дети начинали работать. Заработки подростков, как и женщин, были в два раза меньше заработков мужчин (сведения за 1928 г.). В 1920 г. в горнозаводской промышленности Урала подростки составляли 10,8 %. В 1926 г. их число уменьшилось до 6 %. По сведениям М. А. Фельдмана в 1920-1930-е гг. дети начинали работать в 15-17 лет72. В соответствии с данными, приводимыми этнографами в 1950-е гг., трудовая жизнь детей начиналась с 15 лет (по окончании семилетки). Это касалось как юношей, так и девушек; последние продолжали работу только до замужества. До официального вступления в трудовую деятельность дети принимали посильное участие в трудовой жизни семьи. Занимались ловлей рыбы, сбором ягод, грибов, промыслами, др. Так, 13-летний Петя Ефремов из деревни Н. Лука сдал свыше 500 шкурок хомяка . Учителя семилетней школы в Ивановке жаловались на то, что дети пропускают уроки в сезоны лесосплава и ловли кротов .
В 1920-1950-е гг., как и до революции, население изучаемого горнозаводского района сохраняло смешанный промышленно-сельскохозяйственный тип занятий, как в рабочих поселках (бывших заводах), так и в сельской местности. Низкий уровень доходности основных занятий способствовал развитию побочных заработков и трудовому перенапряжению членов семей. В целом хочется отметить, что произошедшие под влиянием советской системы изменения не разрушили сложившегося в дореволюционный период традиционного бытового уклада семей горнозаводского населения.
история урал губерния горнозаводской
Примечания
1См: Козлова, Н. Н. Горизонты повседневности советской эпохи : голоса из хора / Н. Н. Козлова. - М., 1996; Лебина, Н. Б. Повседневная жизнь советского города : нормы и аномалии. 1920-1930 годы / Н. Б. Лебина. - СПб., 1999; Российская повседневность 1921-1941 : новые подходы / докл. междунар. междисц. конф. (Санкт- Петербург, 16-19 авг. 1995 г.). - СПб., 1995; Осокина, Е. А. За зеркальной дверью Торгсина / Е. А. Осокина // Отеч. история. - 1995. - № 2; Осокина, Е. А. За фасадом "сталинского изобилия" : распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации : 1927-1941 / Е. А. Осокина. - М, 1997; Фицпатрик, Ш. Повседневный сталинизм : социальная история Советской России в 1930-е годы : город / Ш. Фицпатрик ; пер. с англ. - М., 2001.
См.: Алеврас, Н. "Заперты мы на заводе" : локальный мир горнозаводской культуры дореволюционного Урала / Н. Алеврас // Горизонты локальной истории Восточной Европы в ХІХ-ХХ веках. - Челябинск, 2003; Жулева, М. С. История повседневности жителей г. Кургана в 1929 - 1941 гг. : автореф. дис. ... канд. ист. наук /М. С. Жулева. - Курган, 2004; Журавлев, С. В. "Маленькие люди" и "большая история" : иностранцы московского электрозавода в советском обществе 1920-1930 гг. / С. В. Журавлев. - М., 2000.
3См.: Кашинцев, Д. История металлургии Урала / Д. Кашинцев. - М. ; Л., 1939. - С. 62; Турбин, Г. А. Материалы к изучению говоров Южного Урала / Г. А. Турбин // Фольклорно-диалектологический сборник. - Челябинск, 1953. - С. 46.
4См.: Мукомолов, А. Ф. На южноуральских заводах. Кн. 1 / А. Ф. Мукомолов. - М., 2001. - С. 87-90, 246; Турбин, Г. А. Материалы... С. 54.
5См.: Крупнянская, В. Ю. Культура и быт рабочих горнозаводского Урала (конец XIX - начале XX в.) / В. Ю. Крупянская, Н. С. Полищук. - М., 1971. - С. 50.
6См.: Голикова, С. В. Был ли "человек, привыкший с малолетства к работам на заводе" пахарем? : о сельскохозяйственных занятиях горнозаводского населения дореволюционного Урала / С. В. Голикова // Горнозаводской Урал в XIX - начале XX века. - Екатеринбург, 2006. - С. 56.
7Фельдман, М. А. Рабочие крупной промышленности Урала в 1914-1941 гг. : численность, состав, социальный облик / М. А. Фельдман. - Екатеринбург, 2001. -С. 284, 181.
8Посчитано автором по: Фельдман, М. А. Рабочие крупной промышленности.С. 284.
9Фельдман, М. А. Рабочие крупной промышленности. С. 191, 189, 176.
10Предварительные итоги Всесоюзной переписи населения 1926 г. по Уральской области. - Свердловск, 1927. - С. 43.
11Фельдман, М. А. Рабочие крупной промышленности. С. 223, 276, 224.
12Авангард. - 1934. - 18 апр.
13Авангард. - 1935. - 15 мая.
14Авангард. - 1934. - 6 июня.
15Сб. законов СССР и Указов президиума Верховного Совета СССР. 1938-1956. - М., 1956. - С. 600.
16Фельдман, М. А. Рабочие крупной промышленности. С. 277.
17ОГАЧО. Ф. 627. Оп. 3. Д. 48. С. 55; ЧОКМ. Фонд документов. Ед. хр. 276. С. 3.
18ЧОКМ. Фонд документов. Ед. хр. 276. С. 4.
19Воспоминания директора Катав-Ивановского краеведческого музея Н. Сергеевой (1941 г. р.) Записаны автором в ходе интервьюирования в 2003 г.
20ОГАЧО. Ф. 1329. Оп. 1. Д. 24. Л. 12.
21Авангард. - 1952. - 25 сент.
22Фельдман, М. А. Рабочие крупной промышленности. С. 162.
23Сб. законов СССР. С. 177.
24Авангард. - 1934. - 6 апр.
25Авангард. - 1934. - 18 апр.
26Авангард. - 1934. - 24 мая.
27ЧОКМ. Фонд документов. Ед. хр. 276. С. 2; Там же. Ед. хр. 310. С. 1; Там же. Ед. хр. 284. С. 1; Там же. Ед. хр. 279. С. 2; Там же. Ед. хр. 278. С. 1.
28Авангард. - 1934. - 14 апр.
29Авангард. - 1934. - 3 июля.
30ЧОКМ. Фонд документов. Ед. хр. 289. С. 1.
31Авангард. - 1947. - 25 мая.
32Авангард. - 1947. - 25 окт.
33Авангард. - 1949. - 1 мая.
35Авангард. - 1934. - 6 мая.
36Авангард. - 1947. - 25 сент.
37Пасс, А. А. О некоторых особенностях работы лесопромысловой кооперации Урала в годы Великой Отечественной войны / А. А. Пасс // Роль Урала как арсенала Победы. - Челябинск, 2000. - С. 102.
38Авангард. - 1934. - 15 апр.
39Авангард. - 1952. - 3 июля.
40ОГАЧО. Ф. 627. Оп. 3. Д. 51. Л. 29.
41ЧОКМ. Фонд документов. Ед. хр. 284. С. 7.
42ОГАЧО. Ф. 1329. Оп. 1. Д. 23. Л. 4.
43Авангард. - 1952. - 2 июля.
44Авангард. - 1953. - 26 нояб.
45Авангард. -1934. - 20 авг.
46ОГАЧО. Ф. 1329. Оп. 1. Д. 23. Л. 1, 2.
47Авангард. - 1952. - 26 нояб.
48Авангард. - 1948. - 7 марта.
49ОГАЧО. Ф. 1329. Оп. 1. Д. 23. Л. 5.
50Авангард. - 1934. - 10 мая.
51Авангард. - 1953. - 16 июля.
52Авангард. - 1934. - 10 июня.
53Авангард. - 1934. - 5 апр.
54Челяб. рабочий. - 1941. - 12 июля.
55ОГАЧО. Ф. 1329. Оп. 1. Д. 23. Л. 5.
56Челяб. рабочий. - 1941. - 15 авг.
57Авангард. - 1952. - 19 июня.
58Авангард. - 1934. - 21 апр.
59Записано автором со слов сотрудников Катав-Ивановского краеведческого музея в 2003 г.
60ОГАЧО. Ф. 1329. Оп. 1. Д. 24. Л. 24.
61Там же. Л. 11.
62Фельдман, М. А. Рабочие крупной промышленности. С. 166, 168, 181.
63Там же. С. 223, 257, 255.
64Авангард. - 1934. - 21 апр.
65Авангард. - 1934. - 6 июня.
66Фельдман, М. А. Рабочие крупной промышленности. С. 253.
67ОГАЧО. Ф. 1329. Оп. 1. Д. 24. Л. 17.
68ОГАЧО. Ф. 627. Оп. 3. Л. 25.
69Авангард. - 1949. - 15 дек.
70ОГАЧО. Ф. 627. Оп. 3. Л. 27.
71См.: Артюшкина, Е. И. Состав и роль приданого в свадебной обрядности русского населения Южного Урала в конце ХІХ - середине ХХ вв. / Е. И. Артюшкина // Этнография и фольклор народов Южного Урала : русская свадьба. - Челябинск, 2006. -С. 29.
72Фельдман, М. А. Рабочие крупной промышленности. С. 181, 166, 317.
73Авангард. - 1949. - 24 июня.
74ЧОКМ. Фонд документов. Ед. хр. 284. С. 3.