Спасибо деду за победу

Спасибо деду за победу

Спасибо деду за победу

Мы знаем, что ныне лежит на весах

И что совершается ныне.

Час мужества пробил на наших часах,

И мужество нас не покинет.

Не страшно под пулями мертвыми лечь,

Не горько остаться без крова,

И мы сохраним тебя, русская речь,

Великое русское слово.

Свободным и чистым тебя пронесем,

И внукам дадим, и от плена спасем

Навеки! 1942

Это стихотворение мой прадедушка, Попов Василий Николаевич, выучив еще молодым солдатом, помнит и сегодня. Иногда он рассказывает его когда вся семья собирается вместе. Я всегда обращаю внимание на то, как прадедушка смотрит куда-то вдаль и уносится мыслями в прошлое когда рассказывает его. На его глазах слезы и это неудивительно, он возвращается туда…на войну! В этом году дедушке Васе исполнилось 93 года, он один из последних свидетелей тех страшных событий ВОВ. Я попросила еще раз вернуться к воспоминаниям и рассказать мне историю солдата, который прошел всю войну от блокады до победы!

«Я родился 8 августа 1920-го года в деревне Мокруша, Верхнехавского района, Воронежской области. Отец сильно болел, поэтому мы перебрались под город Цюрупинск тогда еще Николаевской области, где я окончил в 1935-м году шесть классов и пошел работать в колхоз «Энгельс», стал трактористом. Тогда мне было всего 15. В поле кормили хорошо, работали мы много, воров тогда не было, урожаи были великолепные. В 1940-м году вечером в поле мне сообщили, что нужно ехать домой. Уже ночью пришел, на столе лежала повестка. Был призван в Красную Армию. Когда вызвали на медкомиссию, от деревни 11 или 12 новобранцев определили в зенитные войска. Полк состоял из пяти зенитных дивизионов орудий среднего калибра (85-мм <#"667025.files/image001.gif">

солдат война героизм зенитный

Дальше мы двинулись в сторону Риги к реке Лиелупе. Здесь нас окончательно перестроили из стрельбы по воздушным целям на стрельбу по наземным целям. Дело в том, что у немцев к тому времени мало самолетов оставалось, они защищали воздушное пространство над центральным направлением. Наши самолеты в небе свободно летают, так что нам стрелять некуда. Двигались спокойно, в Прибалтике повсюду озера. Как-то я решил рыбу глушить, но не сообразил, взял противотанковую гранату, поставил ее на боевой взвод, шуранул в реку, она ударилась об воду и на поверхности взорвалась - от взрывной волны все стекла в расположенном неподалеку хуторе вылетели. А там стоял штаб дивизии, из домов повыскакивали офицеры, бегают, спрашивают, что такое, в чем дело. Правда, рыбка появилась на поверхности, мы ее половили. Такая вот практическая учеба по гранатометанию у меня произошла.

Мы наступали, немец отступал, не давали ему окопаться, и заехали в один хутор, а там прямо у дома стоят пчелиные соты, мы же думали, что ненадолго остановимся, и поедем опять дальше, поэтому наши ребята в ульях похозяйничали. Две или три соты в котелки отправили, один худощавый паренек из Симферополя начал кушать мед, а в нем осталась пчела, и она его укусила изнутри в щеку. Бедного парня так разнесло, что лицо стало круглое. И, как назло, приказали в этом хуторе переночевать. Хозяин пасеки утром поднялся и увидел, что все улья разнесены, и заприметил этого круглолицего солдатика. Пошел в штаб дивизии, говорит: «Все ничего, только вот разграбили улей у меня ваши солдаты». Там отвечают: «Откуда вы знаете, это не могли быть наши ребята». Но латыш упорствует: «Там есть круглолицый солдат, его пчела укусила». Тогда из штаба тайком позвонили командиру роты и приказали быстро найти солдата в роте связи и заменить круглолицего. Прислали нового солдата, после чего из штаба к нам в роту пришел капитан вместе с хозяином, и по списку проверяли, кто на месте. Не нашли того солдатика. Вот так мы легко отделались, а то бы суд мог быть, в общем, неприятности произошли бы, потому что советская власть к мародерству очень строго относилась.

Затем перед нами поставили задачу - снять и передать рижский участок фронта другим частям, а самих бросили в начале 1945-го года в направлении Восточной Пруссии. Здесь 23 января 1945-го года началось наступление. Мы вышли на исходные позиции в три часа ночи, старшина принес три емкости - термоса с водкой, кто хотел, тот пил, одну, а то и две кружки. Я выпил одну, и мне капитан тут же говорит: «Николай, больше не пей, не надо, после боя потом выпьем». Так что хватило с меня ста грамм. После сильной артподготовки капитан выскочил вперед, кричит: «Ура!» Я за ним, он впереди, я сзади слева от него метрах в трех-четырех бегу. Первую линию немецких окопов пробежали, за ней к второй линии бросились, а немец нас все время обстреливал. Мина разорвалась поблизости от нас, и что-то мне ударило в спину, я продолжаю бежать за капитаном, вроде бы ничего, а потом он глянул на меня, видимо, я к тому времени кровью истек, и побледнел сильно. Федоров спрашивает: «Ты ранен?» Отвечаю, что меня что-то по спине царапнуло, тогда капитан на меня матом выругался и сказал, чтобы я немедленно шел в тыл, и чтобы на передовой не показывался. Пошел назад на позиции, по пути встретил солдата Оболенцева, симферопольского парня, мы с ним знакомы были, его ранило в бедро, поэтому он не мог идти и лежал в воронке, куда кое-как сполз. Я ему помог вылезти обратно, взял автомат, выпустил и свой диск в воздух, и его, чтобы легче было нести, он оперся правой рукой об меня, и мы начали «шкандыбать» в тыл. Метров сто прошли, к счастью, тут подводы подъехали, нас на них погрузили и отправили в 142-й медико-санитарный батальон.

Меня долгое время где-то возили, пока не определили в госпиталь для легкораненых № 4422. Так как я был ранен в спину, то мне делали операцию под местным наркозом. Врач-хирург вырезал кусок кожи и мяса шириной 6 сантиметров и длиной 12 сантиметров. Там засели осколки, разошедшиеся в спине пучком. Сначала вытащил из раны оттуда шерсть из полушубка, а дальше вытянул хлопчатобумажную ткань. Это интересная история. Когда освободили Крым и другие территории Украины, но почтовым станциям приказали не принимать посылок для солдат с ранее оккупированных территорий. Только в исключительных случаях разрешалось начальнику военкомата под его личную ответственность и подпись принять такую посылку. А мама есть мама, жена николаевского военкома была врачом, они с матерью познакомились в поликлинике, и вместе уговорили военкома подписать разрешение на отправку посылки. И что мама делает - положила в эту посылку печенья, теплое зимнее белье и носки. Печенье мне было еще нельзя, я же недавно выздоровел, съел одно или два, остальным угостил ребят. Носки солдату не положены, есть портянки, так что я их подарил командиру своего взвода Назарову. А белье перед атакой скрутил в жмут и накинул на спину, чтобы теплее было. И когда меня ранило, то осколок от мины прошел через этот скрученный жмут. И разошелся малыми кусочками. Хирург после операции показал мне три крупных кусочка и один мелкий. Я же ему рассказал, откуда появилась ткань в ране. Тогда врач объяснил, что это белье меня спасло, из-за жгута осколок потерял свою скорость, а иначе осколок пронзил бы мне и легкие, а, может быть, и сердце. Он как раз попал с левой стороны спины. Три месяца я пролежал в госпитале.

Меня направили в 5 отряд аэро-фотосъемочной эскадрильи. И 2 мая, когда Берлин взяли, часа в три ночи вдруг весь фронт начал стрелять, мы перепугались, решили, что немцы наступают, и наш офицер, который вел группу, послал солдата в воинскую часть, стоявшую рядом, по словам хозяина. Солдат вернулся, спрашиваем его, что такое, а он отвечает, что Берлин взяли и на передовой организовали салют в честь падения вражеской столицы. От горизонта до горизонта все сверкало трассирующими пулями, причем стреляли исключительно в сторону немцев.

К сожалению, никакие награды и медали не смоют с памяти наших прадедов и прабабушек те военные годы. Мы можем только благодарить их за подвиги сделанные ради будущего, ради нас и помнить, помнить все и не забывать кто для нас истинные герои!

Спасибо деду за победу,

Спасибо, дед, тебе за всё,

За то, что ты стоял отважно,

За то, что бился столь бесстрашно.

Спасибо, дед, что мы живем,

За день сегодняшний, спасибо,

Спасибо, дед, тебе за все…

Мы будем помнить всё, что было.