Феномен идентичности России: угрозы и перспективы как цивилизации
Минобрнауки России
Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования
"Южный федеральный университет"
Отделение "Регионоведение"
- Зарубежное регионоведение (Евразийские исследования)
Курсовая работа
Феномен идентичности России: угрозы и перспективы как цивилизации
Студентка 2 курса 1 группы
Куканова Вероника Владимировна
Научный руководитель
Добаев Игорь Прокопьевич
Ростов-на-Дону - 2013
Оглавление
Введение
. Идентичность России
. Россия как европейская страна
. Россия как цивилизация
. Взгляд на Россию со стороны евразийства
. Жизнеспособность России как цивилизации
. Угрозы на пути формирования России как цивилизации
. В глобальном "интерьере"
. "Концепция-2020"
Заключение
Список литературы
Введение
"От края до края своих равнин, от берега до берега морей, Россия внемлет всемогущему голосу Бога, который обращается к человеку, возгордившемуся великолепием жалких своих городов. <...> Удивительно, как мощно одарены нации от природы: на протяжении более чем столетия благовоспитанные русские - знать, ученые, власти предержащие - только тем и занимались, что клянчили идеи и искали образцы для подражания во всех обществах Европы. И что же? Смешная фантазия государей и придворных не помешала русскому народу остаться самобытным".
Астольф де Кюстин
Что есть Россия? Это действительно сложный вопрос, на который вряд ли возможен однозначный ответ. Подобный вопрос, особенно в эпоху перемен, предполагает непростую формулу ответа. Тем более что исторический опыт свидетельствует о различных ипостасях и версиях Руси, России, о сосуществовании типологически разных русских стран.
Причем не только в историческом, диахронном русле, считая от мозаики Киевской Руси и региона Ордынского улуса, Московского царства и Российской империи до России-СССР и России-РФ. Но также в географическом, пространственном прочтении данной темы: северо-восточной Московии, обширной северо-западной Новгородской и Псковской республик, южно-западнорусского государства Великого княжества Литовского и Русского, а впоследствии - Малой, Червонной и Белой Руси. Не говоря уже о легендарной Тмутаракани, восточных землях и подданствах (кое-что из этого наследия, кстати говоря, сохранялось в титуловании российского государя).
Поиск содержательного, полноценного ответа на вопрос о культурно-исторической сущности российского общественного организма, обладающего колоссальной, однако не простой для освоения территорией, специфическим миропониманием и реализующего собственную формулу миростроительства, отчасти напоминает юридическое расследование, в ходе которого фиксируются не только внешние признаки ситуации, но и внутренние, психологические мотивы поступков.
Так же в ходе социального, исторического исследовательского процесса, в присутствии своего рода присяжных заседателей (народа), обнаруживается и декларируется подлинная суть событий.
Выраженным признаком российского бытия является, пожалуй, его пограничность, прочерченная линиями старых и новых трансграничных и межцивилизационных трактов. Территория России последовательно очерчивалась и прирастала в соответствии с географией "путепроводов" своего времени. Ее внешние рубежи обрамлены пунктирами значимых торговых маршрутов - начиная со знаменитого днепровского западного пути "из варяг в греки", но также волжского "к персам", а порою дальше, по следам странствий, скажем, Афанасия Никитина. Южная граница - это фактически линия Великого шелкового пути. На севере же, вдоль Ледовитого океана, проходил "соболиный тракт", уходивший за Урал, в Мангазею и далее чуть ли не к водам Великого океана.
Преодолев в конце концов пределы Евразии, российская государственность в весьма своеобразном обличье (напоминавшем отчасти матрицу Ост- и Вест-Индских компаний) вышла на просторы третьего континента. Иными словами, обустроив контур даже не евразийской, а уникальной триконтинентальной державы.
Рассуждая о пространственных измерениях российской государственности, мы порою забываем, что Россия исторически не только евразийское пространство, она шире. Это был прообраз уникальной трансконтинентальной страны, раскинувшейся в один из периодов своей истории не на двух, но на трех континентах, включив тихоокеанские острова, Аляску и часть Калифорнии
И всё-таки: что же такое Россия? Она - не Азия и не Европа, не Евразия и не Азиопа. И не наследница Византии. Все это внешние обличья, не открывающие внутреннюю, прикровенную суть культурно-исторического пространства. Россия также не моноэтническое государство и не просто пограничная территория христианской культуры.
Мыслилась она своими идеологами и метафизиками как "особое место", средоточие "остатка" верных, которые хранят истину в мире, заливаемом водами нового потопа, и являются новой общностью: именно в этом смысле - Третьим Римом, где, кстати, русские - не этнос, а "ромеи", а Русское царство - царство Ромейское.
Подобные культурно-исторические инстинкты и мотивации проявлялись в собирании разноплеменных народов, в прозелитических и культуртрегерских амбициях, в освоении мозаичных восточных и южных пространств, а заодно в усвоении их опыта и умений, включая "ордынское" наследие.
На протяжении длительного периода подобные умонастроения - подчас в весьма различных обличьях - питали Россию, являясь подспудной движущей силой как внутренней, так и внешней экспансии.
Предельность и напряжение, наличествующие в ощущении метаисторической роли, предопределили широкий спектр претензий на универсальную, державную роль и на глобальное присутствие.
Приходится, однако, еще раз подчеркнуть: подобное самосознание народа и власти, самоопределение и возвеличивание страны, уверенность в предначертанной ей провидением совершенно особой роли предполагали возможность не только запредельного взлета, но и ужасного низвержения.
1. Идентичность России
Россия - одна из тех стран, которая в последние столетия развивалась в соответствии с ориентациями европеизма. Но в этой культуре европеизм был не единственным, а лишь поздним ее уровнем, ставшим сознанием России. Бессознательное же России сформировано византийскими и еще более древними - восточными традициями. Россия демонстрировала себя на уровне сознания западной державой, о чем свидетельствовал, например, проект создания Священного Союза Александра I, утверждающего единство европейского христианского мира, но на уровне подсознания она представляла собой более сложный цивилизационный организм.
Когда предшественник О. Шпенглера - Н. Данилевский формулировал, что в своих взаимоотношениях с Россией Запад никогда не доверял России в силу ее сохраняющейся самостоятельности, то он не учитывал еще одного аспекта, способного быть аргументом в пользу такого утверждения. Стараясь сохранить свою самостоятельность, Запад исключал возвращение в восточный мир, в безличную стихию, и растворение в этой стихи. В соответствии с этим комплексом он не доверял и не мог доверять России полностью потому, что Россия продолжает оставаться двуликим Янусом. В иных суждениях она предстает синонимом Востока. Этому удивляться не приходится, поскольку населяющие ее народы исповедуют ислам. А следовательно, в противостоянии Запада и Востока Россия воспринималась слабым звеном. Растворение Запада в восточном мире, о возможности чего пишет К. Ясперс, могло начаться именно с России. В этом и скрывается причина некоторого недоверия Запада по отношению к России. Россия воспринималась проблемой именно с этой точки зрения.
Теперь перейдем к рассмотрению идентичности современной России. Предварительное разбирательство того, что следует понимать под термином "Запад", снабдило нас надежным инструментарием, позволяющим определить, что мы понимаем под "Россией". И после этого можно уже вполне корректно и обоснованно описать соотношение и того и другого в настоящем и вероятном будущем. Существует два принципиально различных понимания современной России (впрочем, это можно сказать и о царской романовской, где велись оживленные споры по тому же поводу). Россию можно понимать либо как страну, либо как самостоятельную цивилизацию. В зависимости от принятого решения, как мы понимаем Россию, будет определяться и структура наших отношений с Западом.
. Россия как европейская страна
Если Россия - страна, то ее следует соотнести с другими странами, например, такими как Франция, Германия, Англия или США. Следовательно, ее придется отнести к Европе (по частичному географическому расположению, преобладанию христианства и индоевропейскому происхождению доминирующих славянских этносов - в первую очередь, великороссов) и соответственно к "Западу". Многие считают Россию европейской державой. Такое мнение преобладает:
у романовской аристократии,
у русских западников и
у современной российской политической элиты.
Из уст Путина и Медведева мы неоднократно слышали высказывания о том, что "Россия - европейская страна". Если встать на эту позицию, то надо почти сразу признать, что Россия - "плохая, а то и вовсе ужасная европейская страна", так как она явно выпадает из того, что принято считать нормативным образцом западной цивилизации. Ценностная, социальная, политическая, культурная и психологическая идентичность России настолько отличается от европейского и американского общества, что сразу же возникает сомнение в ее принадлежности к Западу. Самый главный критерий при этом - природа российской модернизации. При ее рассмотрении мы явно видим все признаки экзогенности, то есть внешнего происхождения модернизационного импульса, который не вызревал внутри самого общества, но искусственно и насильственно (авторитарно или тоталитарно) навязывался сверху тиранической властью деспота (Петр Великий) или экстремистскими фанатиками (большевики). В России не вызревали и не вызрели:
·ни капитализм,
·ни индивидуализм,
·ни демократия,
·ни рационализм,
·ни личная ответственность,
·ни правовое самосознание,
·ни гражданское общество.
Напротив, преобладали и преобладают до сих пор установки традиционного общества:
патернализм,
коллективизм,
иерархичность,
отношение к государству и обществу как к семье,
превосходство морали над правом, этического мышления над рациональным и т.д.
Кроме того, Россия впитывала многие европейские черты - как ценностные, так и технологические, но адаптировала их к своему собственному укладу и заставляла служить своим интересам и своим ценностям. Россия активно черпала у Запада различные элементы, но им упорно не становилась. Отсюда - крайнее раздражение людей Запада (и особенно русских западников) в отношении России, которая представляется им зловещей и агрессивной "карикатурой на Европу", имитирующей ее внешние формы, но вкладывающей в них свое исконно русское содержание. Россия отличается не просто от какой-либо европейской страны, подобно тому, как и те различаются между собой. При пересечении российских границ меняется сам культурный дух, мы переходим из одного культурно-исторического типа к другому. Россия отлична именно от Европы, от Запада всего целиком. Если же настаивать, что Россия все-таки - это часть Запада и европейская страна, то можно сделать два вывода. Либо Россию надо фундаментально реформировать в западном ключе (чего пока никому не удавалось довести до конца), либо Россия представляет собой какой-то иной Запад, "другую Европу". Первый случай наиболее частый. Но то упорство, с которым русский народ и русское общество отказываются от глубинной вестернизации (лишь имитируя ее внешне), саботируют принятие европейских ценностей (подделывая их под особый национальный лад), отыскивают в самом западном обществе экстравагантные сценарии, позволяющие ускользнуть или размыть строгий императив чисто западных ценностей и установок (что очевидно и в царский, и - особенно - в советский период), заставляет полагать, что превращение русских в европейцев дело совершенно безнадежное. И Россия так и останется лишь "недо-Западом", "Западом второго сорта" - не в силах впитать по-настоящему сущность западной идентичности. Второй случай, когда речь идет о том, что Россия - это Запад, но другой, не менее сложен. Во-первых, даже если сами русские считают себя "Западом", но только особым - например, православным, поствизантийским, славянским и т.д., европейцы никогда не признавали и не признают этого, считая такую претензию "высокомерной и бездоказательной амбициозностью". Попытки настаивать на ней только усилят напряженность и вызовут ответную реакцию. Если Россия - это Запад, причем настаивающий на том, что его надо принимать и признавать таким, каков он есть, само понятие "Запад", острота его исторического, геополитического, технологического и культурного вектора, размывается, рассеивается и рушится. Если Россия часть Запада, то Запад больше не Запад, а не пойми что.
И наконец, обе позиции, педалирующие, что Россия - европейская страна, усугубляют свою противоречивость твердым осознанием того, что у России есть свои собственные интересы, которые всегда или почти всегда входят в противоречие с интересами стран Запада. Независимость и свобода Родины всегда была для русских наивысшей ценностью, и это явное и устойчивое расхождение интересов заставляло ставить под сомнение общность ценностей и принадлежность к единой цивилизации. Это не главный аргумент, так как и между европейскими державами были глубокие противоречия, но в сочетании с двумя вышеприведенными соображениями это создавало благоприятный фон для закономерных сомнений в гипотезе о принадлежности России к Западу. Лишь позиция крайних западников более или менее состоятельна - правда, с чисто теоретической, абстрактной точки зрения. Они утверждают, что Россия - это "полное уродство", которое должно быть насильственно превращено в часть Запада путем искоренения всякой самобытности, отказа от собственных интересов, введением внешнего управления и сменой этносоциального состава населения. Чтобы Россия могла стать полноценной европейской страной, ее надо предварительно уничтожить до основания. Но даже радикальный эксперимент большевиков не справился с этой задачей, и Россия со всеми своими особенностями возродилась из пепла. Тем более не удалось это либерал-реформаторам и олигархам 1990-х.
Однако убежденность в том, что Россия - европейская страна, до сих пор присуща правящему классу России. И недаром именно правящий класс всегда был источником модернизации и вестернизации русского общества. Пушкин справедливо замечал, что "в России правительство - единственный европеец".
. Россия как цивилизация
Другой взгляд на Россию определяет ее как самостоятельную цивилизацию. Сергей Кара-Мурза в своей статье "Жизнеспособность России как цивилизации" под Россией понимает большую и устойчивую (долговременную) систему, собравшую на общей мировоззренческой и социальной матрице большое число культурных и этнических общностей вокруг общего (системообразующего) ядра - русского народа и русской культуры.
Позиция осознания России как цивилизации была свойственна поздним славянофилам (Леонтьев, Данилевский), русским евразийцам, младороссам, национал-большевикам (Устрялов, сменовеховцы). По их мнению, Россия предстает как явление, которое следует сравнивать не с отдельной европейской страной, но с Европой в целом, с исламским миром, с индусской или китайской цивилизацией. Данилевский называл это "культурно-историческим типом". Можно говорить о "славяно-православной" или русской цивилизации. Еще точнее выражение Россия-Евразия, которое ввели в оборот первые евразийцы (Н. Трубецкой, П. Савицкий, Г. Вернадский, Н. Алексеев, П. Сувчинский, В. Ильин и т.д.). Такое написание подчеркивает, что речь идет не о стране, не о простом государственном образовании, но о цивилизационном единстве, о государстве-мире.
Наличие европейских и азиатских черт в России как цивилизации не должно приводить к поспешному выводу, будто речь идет о механическом сложении заимствований с Запада и Востока. Термин "Евразия" указывает: это нечто третье, цивилизация особого типа, сопоставимая по масштабу и оригинальности, но отличная по ценностному содержанию от цивилизаций и Востока, и Запада.
Россия-Евразия (=особая цивилизация) обладала и своими самобытными ценностями и своими интересами. Ценности относились к традиционному обществу, с акцентом на православной вере и специфическом русском мессианстве.
На политические и социальные устои существенное влияние оказала имперская идея Чингисхана и централизированное устройство монгольской орды. Естественное развитие этого комплекса не требовало модернизации и не несло в себе предпосылок появления тех идей, принципов и тенденций, положенных в основу Нового времени в Европе. Но наличие на Западе активной и агрессивной колонизаторской силы, навязчиво пытающийся продвинуть на Восток не только свои интересы, но и свои ценности, заставляло Россию периодически вставать на путь частичной и оборонительной модернизации (и вестернизации). Эта модернизация была экзогенной, но не колониальной. Ее частичный, гибридный характер и ответственен за ту карикатурность России, которой возмущались русские западники, начиная с Чаадаева, но которую, со своей стороны, порицали и русские славянофилы (Хомяков, Кириеевский, братья Аксаковы и т.д.).
В этом случае русская история предстает как циклическая пульсация особой цивилизации, в спокойных условиях возвращающейся к своим самобытным корням, но в критические периоды вступающей в насильственную модернизацию (сверху). И петровские реформы, и "европеизм" романовской элиты, и советский эксперимент обретают в такой картине осмысленность и закономерность. Россия-Евразия жестко отстаивала свои собственные интересы и ценности, иногда вынуждено прибегая к вестернизации-модернизации для эффективного противостояния Западу.
Россия не часть Запада и не часть Востока. Это цивилизация сама по себе. И сохранение такой свободы, независимости и самобытности перед лицом других цивилизаций - как с Запада, так и с Востока, составляет вектор русской истории.
4. Взгляд на Россию со стороны евразийства
Стоит заметить, что у сторонников евразийства несколько другое мнение об идентичности России. То, что она представляет собою часть Востока, превосходно покажут философы и историки-евразийцы (Г. Вернадский, Н. Трубецкой, Л. Карсавин, П. Савицкий, Г. Флоровский, А. Карташев). Пожалуй, мысль, в соответствии с которой судьба России связана не с Западом, а с Востоком, они довели до крайнего выражения. Так, Г. Вернадский показал, что исторический процесс стихиен. Он приводится в движение глубоко заложенными в нем и не зависящими от воли людей силами. Эти силы Л. Гумилев потом назовет пассионарностью. На территории Евразии развитие этой стихии имело несколько циклов. В основе каждого такого цикла оказывается очередная попытка вызвать к жизни государство, способное объединять многие этносы и народы, достичь единства евразийского мира. Первая такая попытка связана с возникновением скифской империи, в составе которой были и славяне. За ней следовали гуннская и монгольская империи, куда тоже входили славяне. Четвертая попытка достичь единства евразийского мира связана с историей российской империи, сохраняющей связи с Востоком и включающей в себя множество этносов, не имеющих отношения к христианскому миру.
Теория евразийцев - это важная веха в познании цивилизационной идентичности. Она свидетельствует о стремлении утвердить русскими не только свою самость, но и оппозиционность по отношению к Западу. Эта оппозиционность подчеркивалась близостью России к Азии. Так, евразийцы жестко формулировали: "Мы должны осознать себя евразийцами, чтобы осознать себя русскими. Сбросив татарское иго, мы должны сбросить и европейское иго".
Здесь важно констатировать, что в истории отечественной мысли у евразийцев были предшественники. Ведь это не евразийцы, а еще Ф. Достоевский сформулировал: "Русский не только европеец, но и азиат". Если уж цитировать пророка, то, может быть, стоит обратить внимание на следующую сказанную им фразу: "В грядущих судьбах наших, может быть, Азия-то и есть наш главный исход". Стремясь объяснить этот, столь странный для ХIХ в. вывод, Ф. Достоевский его прояснял: "Это стыд, что нас Европа сочтет азиатами, преследует нас уж чуть не два века. Но особенно этот стыд усилился в нас в нынешнем девятнадцатом веке… Этот ошибочный стыд наш, этот ошибочный наш взгляд на себя единственно как только на европейцев, а не азиатов (каковыми мы никогда не переставали пребывать), - этот стыд и этот ошибочный взгляд дорого, очень дорого стоили нам в эти два века, и мы поплатились за него и утратою духовной самостоятельности нашей, и неудачной европейской политикой нашей, и, наконец, деньгами, деньгами, которых бог знает сколько ушло у нас на то, чтобы доказать Европе, что мы только европейцы, а не азиаты".
Таким образом, можно констатировать, что сформулирована идея, которую евразийцы и подхватят. "А между тем Азия - да ведь это и впрямь может быть наш исход в нашем будущем, - опять восклицаю это. И если бы совершилось у нас хоть отчасти усвоение этой идеи - о, какой бы корень был тогда оздоровлен! Азия, азиатская наша Россия, - ведь это тоже наш больной корень, который не то что освежить, а совсем воскресить и пересоздать надо! Принцип, новый принцип, новый взгляд на дело - вот что необходимо".
Из сказанного следует: евразийцы вышли из "Дневника писателя" Ф. Достоевского. Так, например, Н. Трубецкой доказывал, что российская государственность складывалась под сильным давлением государственности, созданной Чингисханом. Это не было лишь внешним усвоением, оно было преображено собственными, и прежде всего ассимилированными византийскими традициями. Татарская государственная идея была трансформирована: "Потускневшие и выветрившиеся в процессе своего реального воплощения, но все еще сквозящие за монгольской государственностью, идеи Чингисхана вновь ожили, но уже в совершенно новой, неузнаваемой форме, получив христианско-византийское объяснение. В эти идеи русское сознание вложило всю силу того религиозного горения и национального самоутверждения, которыми отличалась духовная жизнь той эпохи; благодаря этому идея получила небывалую яркость и новизну и в таком виде стала русской".
Евразийцы обратили внимание на то, что в ситуации, когда русские могли раствориться в империи Чингисхана и потерять самостоятельность, они тем не менее не ассимилировались, не отатарились, не утратили своей самобытности. Более того, московские цари оказались последователями Чингисхана. Н. Трубецкой пишет: "Если из всех отдельных правителей обособившихся провинций монгольской империи только московские цари стали притязать на овладение всей территории некогда объединенной Чингисханом Евразии, если у одних этих московских царей оказалась не только внешняя, но и внутренняя сила для реального осуществления этого притязания и если, присваивая себе наследие Чингисхана, Россия, тем не менее, не утратила своей национальной индивидуальности, а, наоборот, утвердила ее, - то произошло это потому, что благодаря вышеописанному психологическому процессу только в одной России и идеи Чингисхана религиозно переродились и предстали в одновременной и подлинно специфически-русской форме. Именно сила горения русского религиозно-национального чувства переплавила северо-западный улус монгольской монархии в московское царство, в котором монгольский хан оказался замененным православным русским царем".
Вот в этой силе горения религиозно-национального чувства все дело. Когда продолжатель идеи евразийцев - Л. Гумилев анализирует евразийцев, он говорит, что в истории отношений России с татаро-монголами они не учли лишь одного - пассионарного фактора. ("Но главного в теории этногенеза - понятия пассионарности - они не знали").
Так ли это? Несмотря на невладение для интерпретации феномена духовного горения специальной терминологией, евразийцы все же это явление констатировали. Так, когда Н. Трубецкой говорит о горении религиозно-национального чувства, то, по существу, он имеет в виду тот же самый феномен пассионарности, не называя его термином, используемым Л. Гумилевым. Но именно это горение духа и способствовало тому, что уже не русские ходили на поклон к татарам, а сами татары приходили служить к русским князьям. Россия стала преемницей татарской государственности, способной объединять разные народы, в силу именно пассионарного подъема.
Вот почему русских часто называют скифами. Вот почему французские критики обнаружили в романе Л. Толстого скифство. И чем дальше, тем больше. Скифство переставало быть на положении бессознательного. Удивляться тут не приходится. Г. Вернадский констатирует в славянском этносе наличие иранской (скифской) крови. "Историческая подпочва русского государства создана была скифами". Тема скифства России приобретает особую значимость в связи с мыслью К. Ясперса по поводу того, что разгадка настоящего и будущего связана с тем, что произошло в доистории, в доосевое время. Это то, что мы и называем коллективным бессознательным.
Однако любопытно, что чем больше начинает привлекать Восток, тем очевидней оказывается стремление противостоять Западу. Бессознательное как оборотная сторона антизападных настроений присутствует у А. Белого, В. Хлебникова, Б. Лившица, поэта-символиста А. Добролюбова.
5. Жизнеспособность России как цивилизации
В трудах Данилевского, Шпенглера, Тойнби и Сорокина были предложены признаки и критерии для выделения и различения "локальных" цивилизаций. Сложился цивилизационный подход к взгляду на историю. Из него исходили философы и политики, даже исповедуя более абстрактные формационные подходы (это видно в трудах самого Маркса). Изучение истории, развития и актуального состояния стран в рамках цивилизационного подхода стало частью рационального, в том числе научного, знания.
Государственная власть вырабатывает доктрину своей политики и принимает стратегические решения исходя из цивилизационных представлений о своей стране. В Средние века эти представления выражались на языке религии, в Новое время были выработаны светские понятия - культура и цивилизация, нация и национальная идея, геополитика.
В ХХ веке было уже невозможно представить себе рациональные действия власти большой страны без того, чтобы определить ее цивилизационную принадлежность и траекторию развития. В переломные моменты именно здесь возникают главные противоречия и конфликты, доходящие до гражданских войн. В таких цивилизационных кризисах активную роль всегда играет государство, переживая при этом внутренние расколы и конфликты.
В России начала ХХ века западники и славянофилы, монархисты и либералы, большевики и меньшевики, эсеры и анархисты мыслили о стране и ее будущем в понятиях цивилизации. Их программы, направленные, казалось, на разрешение чисто социальных и политических противоречий, на деле представляли собой разные образы будущего, разные цивилизационные проекты. Результатом их сопоставлений, столкновений и синтеза стал советский проект.
В основном споры шли о проекте модернизации России, то есть о ее развитии во взаимодействии с Западом, но уже у большевиков в картине мироустройства на арену выходят цивилизации Востока. Цивилизационное строительство СССР шло под влиянием концепции евразийства - учения, в котором был систематизирован и "онаучен" длительный опыт формирования и развития Российской империи как евразийской цивилизации.
Цивилизация - категория сопоставительная. Мы понимаем ее как систему отличий нашей цивилизацииот иных, а схожие черты (которых, разумеется, большинство у всех культур и народов) воспринимаются как фон, о них практически не говорят. Сравнение "Россия-Запад" или "Франция-Англия" в цивилизационном плане ведется как оппозиция образов (этот подход и называется оппозиционизм), а часто и как "конфликт", понимаемый в широком смысле.
Проанализировав точки зрения о положении России в мире, наиболее подходящей, на мой взгляд, является позиция "Россия-цивилизация". Поэтому далее обозначаем, что Россия - одна из больших локальных цивилизаций со всеми необходимыми атрибутами. Она, однако, переживает длительный цивилизационный (системный) кризис.
Учтем также, что застой не может быть длительным стационарным состоянием цивилизации. Признаки деградации некоторых структур цивилизации появляются раньше, чем у систем более низкого уровня сложности (например, стран). Так, уже в 70-е годы проявились системные признаки кризиса индустриализма как "матрицы" основного уклада жизнеустройства промышленно развитых стран. Тогда и возникла концепция "третьей волны" цивилизации, постиндустриализма и постмодернизма. Какого-то глубокого кризиса отдельных систем конкретных стран и государств (например, политических и экономических) еще не чувствовалось.
Точно так же, в 70-80-е годы и экономика, и военная мощь СССР были на подъеме, но мировоззренческая основа все советского цивилизационного проекта явно погружалась в кризис. Его природу было трудно описать в терминах формационного подхода, и приходилось давать ему неадекватные объяснения вроде "краха экономики" или "отсутствия многопартийности".
. Угрозы на пути формирования России как цивилизации
Угрозы цивилизации выглядят как факторы снижения ее "жизнеспособности". В обыденное сознание вошел образ гибели цивилизации. Приводятся примеры таких исторических событий - гибель Древнего Египта или Рима, гибель цивилизаций майя и ацтеков уже на заре Нового времени. Иногда предсказывают и гибель России как цивилизации.
Это надо понимать как художественные образы. В жестких, строгих понятиях эту гибель представить трудно. Ее мы воспринимаем лишь много веков спустя, оглядывая историю в длинном времени. На деле всегда имеет место постепенное смешение культур и населения, которое современниками не воспринимается как гибель цивилизации (точнее, гибель воспринимается как метафора). Древний Рим "погибал" четыре века, а затем переформатировался в Священную Римскую империю с латынью как общим языком церкви, культуры и образования, философией Аристотеля и множеством унаследованных от Рима ценностей. Византия тоже "погибала" три века, а цивилизация ацтеков и до сих пор активно "участвует" в жизни Мексики - достаточно посмотреть настенную живопись Мехико или почитать литературу.
Даже самое страшное нашествие или ядерная война не могут "уничтожить" Россию или ее народ. Но они могут настолько изменить материальные и культурные условия бытия народа России, что произойдет разрыв непрерывности в развитии сложившегося в России жизнеустройства. Это значит, в короткое по историческим меркам время Россия будет так "переформатирована", что наши предки, "взглянув с небес", ее бы не узнали - даже если бы названия городов и имена людей остались прежними. Гибель России - это "стирание" ее центральной мировоззренческой матрицы и ценностной шкалы. Такая катастрофа очень маловероятна, но одновременная деградация многих системообразующих для России структур делает ее в принципе возможной.
Каков эффект буквального понимания метафоры "гибели России"? Он выражается в том, что все двадцать лет тяжелого кризиса все внимание общества направлено на конъюнктурные, злободневные проблемы и отвлечено от фундаментальных угроз. Все мы увлечены необходимостью спасать Россию от немедленной гибели, и нет времени задуматься о массивных медленных процессах, которые подтачивают ее основания. Что если взглянуть на ход событий в более долгой перспективе, подумать о подготовке оборонительных рубежей против угроз, которые еще не подошли вплотную.
По мере возможности не стоит применять аналогию цивилизации с организмом. Биологическая метафора предлагает слишком похожий образ, и мы невольно впадаем в гипостазирование - принимаем понятие за реальную устойчивую сущность. Более целесообразно использовать простую аналогию, полезную для структурирования проблемы - живучесть корабля. Представим себе Россию как корабль, плывущий во времени и в многомерном пространстве бытия. Эта механическая метафора не слишком вульгаризирует проблему и в то же время не позволяет забывать, что это всего лишь метафора
Читаем: "Живучесть судна - способность судна при получении повреждений сохранять свои эксплуатационные и мореходные качества".
В чем сходство, допускающее эту аналогию? Корабль и цивилизация - сложные конструкции. Оба они - продукт культуры, а не "организмы", творение Природы (или божественных усилий). Они движутся во внешней среде, отграниченные от нее специально и сложно построенными барьерами, через которые осуществляется "обмен веществ, энергии и информации" со средой. Эта среда подвижна и бывает агрессивной, создавая угрозы (вызовы), чреватые гибелью. Гибелью грозят и столкновения с "гомологом" - кораблем (иногда целенаправленно вражеским) или цивилизацией. Обе системы живучи только в том случае, если они обладают:
Ø"корпусом" и его инфраструктурой ("переборками", системами транспорта, связи и пр.);
Øисточником энергии и двигателем достаточной мощности;
Øсредствами познания окружающей реальности (навигационными инструментами, картами и лоциями, радиолокаторами и эхолотами, информационными средствами);
Øсредствами защиты (оружие, боеприпасы, кадры и организация);
Øсплоченной и мотивированной общностью людей с необходимой структурой ролевых функций (команда, нация и т.д.);
Øуправляющей и организующей подсистемой, задающей цель, курс, способ действий.
Порча, деградация или поломка всех этих подсистем ведут к снижению живучести (жизнеспособности). Это снижение, приближаясь к критическому порогу, грозит "гибелью".
Конечно, есть подсистемы цивилизации, которые находятся за рамками аналогии с кораблем. Корабль живет недолго, он легко выдерживает ремонт и "пересборку" (например, замену машины, капитана и команды) без утраты его идентичности. Иное дело - цивилизация.
Например, жизнеспособность цивилизации как системы, существующей в "большом времени", требует ее постоянного воспроизводства. Оно в высшей степени зависит от "генетического аппарата" и механизмов репродуктивной функции. Если все механизмы, которые обеспечивают воспроизводство цивилизации, начинают давать сбои или повреждают ее генетические программы, цивилизация может быть переформатирована (вплоть до "гибели") за два-три поколения, то есть, за полвека - даже при удовлетворительном функционировании остальных механизмов и агрегатов.
Итак, проводя ассоциации и дальше, можно сказать, что Россия вынырнула после "демократической революции" в виде обрубка, уродливо переформатированная "ельцинизмом". Теперь ее жизнеспособность определяется действиями команды и теми штормами, которые могут возникнуть во внешней среде по независящим от нас причинам.
Важной формулой в данном случае является утверждение: "корабль должен тонуть, не опрокидываясь". Достойно тонуть, не справившись с непосильным вызовом - значит равномерно исчерпать весь потенциал жизнеспособности. Во время перестройки СССР именно "перевернулся", чего почти никто не мог и ожидать, настолько большим еще был запас плавучести. Остойчивость была утрачена раньше плавучести.
В приложении к России мы можем вспомнить большие бури - революцию 1917 г. и Великую отечественную войну. В обоих случаях корабль "Россия" продемонстрировал поразительно высокую остойчивость. В 1917 г. Российская империя легла на дно, но не опрокинулась, и была быстро поднята, "отремонтирована" и модернизирована под флагом СССР. А при Горбачеве "корабль" перевернулся.
. В глобальном "интерьере"
Что же приходится сегодня пересматривать и переосмысливать политикам и генералам, отвергать либо принимать интеллектуалам и предпринимателям, чем необходимо обладать или жертвовать жителям не слишком совершенного и меняющегося мира?
Мир - пространство все более конкурентное, арена непрекращающейся борьбы за будущее, за его образ, за реализацию собственной формулы миростроительства. Борьбы, в которой состязаются не только проекты и концепты, но подчас - обозначив тот или иной "конец истории" - искажаются, деформируются каналы постижения новизны, обращая фрустрированный исторический взор вспять, к мифической заводи эпического золотого века.
Современный мир - это ристалище острого соперничества, в котором противника порою пытаются лишить самого чувства будущего, замкнув его исторический и социальный горизонт.
На подобную ситуацию можно, конечно, смотреть "широко закрытыми глазами", используя прежние представления о природе социального космоса, и продолжать действовать устоявшимися, привычными методами. Однако останется ли при этих условиях Россия в "новом смелом мире" на достойном месте, увидим ли мы ее вообще либо сбудутся слова, прозвучавшие тревожной нотой на рубеже веков: "Россия - это не данность, а проблема" и "пришла пора подумать о мире без России"?
Взрывные, быстрые перемены в антропологической вселенной востребовали стратегическую инициативу и эффективную методологию, адекватные открывшимся обстоятельствам, наметившимся горизонтам. Необходимы внятный язык и категориальный аппарат для инновационных форм практики.
Жизненно важной оказывается логика, основанная на преадаптации, в той или иной степени апробированная в среде венчурных предприятий. Необходимо заранее определять лики эпохи и режиссировать курс в бурных водах глобального транзита.
Конечно, возникает искушение простых решений - почти по Гоголю: суммировать хорошее, отсечь плохое, приставив нос одного персонажа к лицу другого для достижения якобы идеального результата. Но к реальной политике, где кишмя кишат дьявольские альтернативы, это вряд ли имеет отношение.
Мир - несовершенен, в нем преобладают кровь, пот и слезы. Прикладная же, конъюнктурная политология привыкла рассуждать, приспосабливаясь к логике административных структур, реагирующих главным образом на текущие угрозы, обращая внимание на окна возможностей лишь "post factum". В результате упорно проявляется одна и та же тенденция: мифотворчество, метафоричность, прикрываемые упованиями на то, что "и не такое переживали", что "Россия всегда с честью выходила из трудностей".
Но энтузиазм и умное действие - это не сентиментальность, не повторение заклинаний "я все же верю". Для достижения исторических высот, для воплощения стратегии духа необходимы нравственный, интеллектуальный подвиг, культурная и моральная реформация, преодоление себя и обстоятельств.
. "Концепция-2020"
На заседании Государственного совета, состоявшегося 21 июля 2006 года, была разработана "Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации до 2020 года" (далее - "Концепция-2020" или "Концепция") в соответствии с поручением президента РФ. Основной целью "Концепции-2020" ее заказчики, кураторы и авторы называют определение путей и способов повышения благосостояния российских граждан, укрепления национальной безопасности, динамичного экономического развития, укрепления позиций России в мировом сообществе.
Речь идет о "прорывных", инновационно-модернизационных реформах. К 2020 году предусматривается не только резкий количественный рост экономики, но и качественный переход на инновационный тип хозяйствования, поведения, психологического мироощущения. Правда, за обилием цифр и показателей не слишком просматриваются конкретные методы и механизмы реализации "Концепции".
"Концепция-2020" все еще не принята в качестве официального документа. Попытки сделать это были, однако всякий раз обнаруживались недочеты и неувязки. Предполагается утвердить проект до конца текущего года после широкого предварительного обсуждения, в том числе с участием правительственных и парламентских структур.
"Концепция" писалась на пике успехов мировой и отечественной экономики и практически не учитывает неприятностей, характерных для последних полутора лет. Уже это предполагает корректировку некоторых излишне оптимистичных прогнозов. В целом в "Концепции-2020" есть что обсудить, о чем поспорить, в чем усомниться. Ведь от правильности и реалистичности выбранного курса и применяемых средств зависит многое, вплоть до того, останется ли вообще имя "Россия" на карте мира к середине XXI века.
Отнюдь не случайно "Концепция-2020" оказалась в центре внимания именно сейчас. Наступило время для серьезной корректировки пути развития, выбора новых ориентиров. Прежде всего, показал свою неэффективность курс, в различных вариациях проводимый на протяжении последних двух десятилетий, когда лишь в малой степени был востребован и задействован огромный потенциал российского общества. Небезосновательно многие в России называют эти годы потерянными. С одной стороны, за это время было раскрепощено сознание людей (в какую сторону, созидания или разрушения, - другой вопрос), а раскрепощенность важна для движения вперед; с другой, одновременно были напрочь стерты многие необходимые (особенно для осуществления судьбоносных реформ) представления, понятия, ментальные "коды".
В последнее время идет переосмысление прошлого, в том числе перестроечного и постперестроечного. Россиянам надоела навязанная им роль "аутсайдеров", которым преподают азы демократии. Необходим пересмотр аксиом и стереотипов предыдущего этапа. Со старым идеологическим багажом "прорывные" реформы просто не пойдут.
Как уже было сказано выше, одной из причин маловероятности реформ является рост новых угроз и вызовов в условиях жесткой глобальной конкуренции, нестабильности в экономике и сфере безопасности. Немаловажным фактором стали впервые появившиеся у России за постперестроечное время финансовые средства для комплексного реформирования.
Основное предназначение "Концепции-2020" - в ее способности служить ориентиром, мобилизационным планом. Она призвана дать обществу ощущение предсказуемости, канализировать его позитивные устремления, нацелить людей на решение конкретных, пусть и не во всем выполнимых задач. "Концепция" может рассматриваться и как своего рода заявка России на участие в формировании нового мирового порядка (НМП) и на роль одного из лидеров мирового развития, как сигнал, посланный другим главным игрокам на международной арене, которым предлагается привыкать к новому качеству России.
В современном мире виртуальное подчас важнее реального, и обладание инициативой в виртуальном пространстве - стратегический фактор управления обществом, влияния на внешний мир, формирования совокупной мощи государства. В этом отношении "Концепция" может считаться необходимым инструментом такого воздействия в преддверии и в ходе реформ. Однако не исключен и взгляд на "Концепцию" как на пиар-ход, предназначенный отвлечь общество от нарастающих сложностей. В непростые времена всегда требуется обезболивание, а термины "инновация" и "модернизация" для этого хорошо подходят. Существует и крайнее мнение: "Концепция-2020" - это "подстава", попытка увести Россию на заведомо нереальный, непроходимый путь, где она окончательно выбьется из сил и дискредитирует себя.
Заключение
российский миропонимание общественный евразия
Только одна идея в сегодняшнем смысловом поле может, наверное, потянуть на образ будущего - это властно завоёвывающая умы интеллектуалов идея "Севера", противостоящего и Западу, и Востоку, и Югу, идея новой цивилизации, которая зародится на русских просторах и которая-то и станет увенчанием и превосхождением русского национального строительства. Уже сейчас чувствуется, становится всё более очевидным, что уникальность этой цивилизации будет состоять в том, что она станет "театром одного актёра" - цивилизацией, макроцивилизацией, созданной одним народом.
"Сборка" дееспособных социокультурных общностей и организация диалога между ними - актуальный вопрос национальной повестки дня России. Кажется, достичь в полной мере цивилизационного переформатирования России, скорее всего, не удастся. Способность к регенерации поврежденных структур у России очень велика. Цивилизация такого масштаба и с таким разнообразием элементов и связей, как Россия, представляет собой слишком большую и сложную систему, на ее изменение у реформаторов не хватит ни экономических, ни культурных ресурсов.
Но шанс на возрождение всё же есть, потому нам и нужно спешить с осуществлением своего самосозидания, своей национальной революции, чтобы быть готовыми к революции цивилизационной, равной которой найдётся может быть, одна-две за всю историю.
Восточное рабство у Абсолюта или западное соперничество с ним - не русское занятие. Европейская свобода пережила ряд смертей - смерть Бога, смерть человека, смерть автора. Восточная душа, по существу, не знала религиозной свободы, заменяя ее ритуалом. Противоречие между "тайной" свободой, восточной волей и западной формой - это движущая сила нашей истории. До сих пор Россия успешно проходила испытания Востоком и Западом: в конечном счете, они только укрепляли ее внутренний смысловой код. Привлекая к себе лучшее из Азии и Европы, Россия не переставала быть самой собой. Это во многом делает ее страной будущего, способной сохранить мир для человека и человека для Бога.
Список литературы
.Николай Хренов, "Культурный синтез в истории: евразийские ценности российской культуры": http://perspectivy.info/rus/rus_civ/kulturnyj_sintez_v_istorii_jevrazijskije_cennosti_rossijskoj_kultury_2012-10-11.htm
2.Вернадский Г. Начертание русской истории. М., 2004. С. 29.
.Пути Евразии. Русская интеллигенция и судьбы России. М., 1992. С. 575.
.Достоевский Ф. Полн. собр. соч.: в 30 т. Л., 1982. Т. 27. С. 33.
.Сергей Кара-Мурза, "Жизнеспособность России как цивилизации": http://perspectivy.info/rus/rus_civ/zhiznesposobnost_rossii_kak_civilizacii_2010-02-26.htm
.Александр Неклесса, "Вектор судьбы России - ее культурно-исторический проект": http://perspectivy.info/misl/cenn/vektor_sudby_rossii--jeje_kulturno-istoricheskij_projekt_2008-04-12.htm
.Трубецкой Н. Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока. Основы евразийства. М., 2002. С. 224.
.Михаил Демурин, "Новая "холодная война" и самоопределение России": http://www.perspektivy.info/rus/desk/novaja_kholodnaja_vojna_i_samoopredelenije_rossii_2008-10-20.htm
.Дугин А.Г., "Социология геополитических процессов России", МГУ, Москва, 2010
.Сергей Казеннов, "Концепция-2020": в поиске реализуемого сценария": http://perspectivy.info/rus/ekob/koncepcija2020_v_poiske_realizujemogo_scenarija_2008-09-09.htm
.Гумилев Л. Ритмы Евразии: эпохи и цивилизации. М., 2005. С. 21.
.Александр Казин, "Страна будущего Русская философия и российская политика": http://perspectivy.info/misl/cenn/strana_buduschego_russkaya_filosofiya_i_rossiiyskaya_politika_2008-2-17-59-43.htm
.Федотов Г.П. "Россия и свобода". В кн.: Федотов Г.П. "Империя и свобода" Нью-Йорк, 1989, с. 78-79: http://magazines.russ.ru/october/1997/5/levin.html