Соучастие в преступлении

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. Большинство норм Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ) предусматривает ответственность одного лица за совершенное преступление. Однако практике известны многочисленные случаи, когда преступление совершается не одним, а двумя и большим количеством лиц. Такие случаи оцениваются законом и судебной практикой как соучастие в преступлении. Особенность этого понятия заключается в том, что в результате совместных действий нескольких лиц, связанных и часто заранее согласованных между собой, совершается единое преступление, достигается общий преступный результат. Во многих случаях тот или иной преступник, если бы он действовал один, был бы не в состоянии совершить преступление, например, из-за отсутствия орудий и средств преступления, слабости физических сил, нерешительности и т. д. Но объединившись с другими лицами, он может принять участие в совместном преступлении путем дачи советов, предоставления оружия, транспортных средств или другими способами. Стремление к объединению усилий при совершении преступлений особенно сильно проявляется у несовершеннолетних преступников. Как отмечают специалисты, довольно часто в основе мотивов совершения преступлений несовершеннолетними лицами находится не индивидуальная потребность или желание, а именно мнение группы, а также взрослых лиц. Несовершеннолетние объединяются для совместного совершения краж, грабежей, разбоев нередко под руководством взрослых преступников. Кроме того, есть преступления, которые могут быть совершены только путем объединения нескольких лиц: бандитизм, организация преступного сообщества и участие в нем, насильственный захват власти, вооруженный мятеж и др. Совершение преступления несколькими лицами, по общему правилу, убыстряет достижение преступного результата, облегчает сокрытие следов преступления. Именно поэтому участие нескольких лиц в совершении преступления повышает общественную опасность самого преступления, а также личности преступника. Примерно каждое 10-12-е преступление совершается в соучастии (см. Приложение).

Согласно ст. 32 УК РФ соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления. Указанные соображения обусловливают актуальность выбранной темы исследования.

Степень разработанности проблемы. Проблема соучастия всегда относилась к числу спорных, некоторые ее аспекты остаются дискуссионными и по сей день. Вопрос о юридической природе соучастия решается в теории уголовного права неоднозначно. Согласно акцессорной теории соучастия, разделяемой некоторыми учеными, центральной фигурой соучастия признается исполнитель, деятельность других соучастников носит вспомогательный характер. Другие авторы критически оценивают данную теорию и рассматривают соучастие как самостоятельную форму преступной деятельности. Важное значение в уяснении проблемы соучастия имеет определение понятия «соучастие», от объема и содержания которого зависит решение многих вопросов, связанных с соучастием. Существенный вклад в решение проблем соучастия внесли С. В. Бородин, Ф. Г. Бурчак, В. М. Быков, Б. В. Волженкин, Р. Р. Галиакбаров, Л. Д. Гаухман, В. А. Григорьев, П. Г. Гришаев, А. И. Гуров, Н. Д. Дурманов, А. Э. Жалинский, И. Э. Звечаровский, А. Ф. Зелинский, Н. Г. Иванов, М. И. Ковалев, В. С. Комиссаров, А. П. Козлов, Г. А. Кригер, В. Н. Кудрявцев, Н. Ф. Кузнецова, В. В. Лунеев, С. В. Максимов, А. С. Михлин, А. В. Наумов, А. А. Пионтковский, П. Ф. Тельнов, А. Н. Трайнин, М. Д. Шаргородский, А. В. Шеслер, М. А. Шнейдер.

Объект и предмет исследования. Объектом данного исследования является совокупность общественных отношений, связанных с привлечением лица к уголовной ответственности за совершение преступления в соучастии.

Предметом исследования являются нормы уголовного права, составляющие данный правовой институт, материалы судебной практики, учебная и справочная литература.

Цели и задачи исследования. Целью данного исследования является комплексный анализ института соучастия в уголовном праве России. К задачам можно отнести следующие:

-       анализ истории возникновения понятия «соучастие в преступлении» в доктрине уголовного права России;

-       определение понятия «соучастие в преступлении» и анализ его природы;

-       анализ видов соучастников в преступлении;

-       анализ форм соучастия в преступлении;

-       определение теоретических проблем таких понятий как «неудавшееся соучастие» и «неосторожное сопричинение».

Методы исследования. Методологическую основу исследования составляют общенаучные и частнонаучные методы. К общенаучным методам исследования можно отнести методы анализа, синтеза, индукции, дедукции, аналогии, формально-логический метод. К частнонаучным методам исследования относятся формально-юридический метод, историко-правовой метод, метод сравнительного правоведения и другие.

Задачи исследования определяют его структуру. Работа состоит из введения, двух глав, каждая из которых делится на параграфы, заключения, списка использованных источников и литературы.

Научная новизна исследования заключается в том, что на основе нового уголовного законодательства и практики его применения с позиций системного подхода осуществлена концептуальная разработка теоретических проблем института соучастия в действующем российском уголовном праве и выработаны конкретные рекомендации и предложения по дальнейшему совершенствованию законодательства и практики его применения.

Глава I. Понятие и общая характеристика института соучастия в уголовном праве России

1.1. Понятие соучастия в современном уголовном праве в России

На протяжении всей истории развития российского уголовного права соучастие признается одним из наиболее сложных и дискуссионных институтов. И в настоящее время многие вопросы, особенно относящиеся к сложным формам соучастия, продолжают сохранять свою значимость.

Не оспаривая суждения об объеме, масштабности институтов, считаем необходимым отметить, что институт соучастия лишь с долей условности можно отнести сугубо к общей части уголовного права, поскольку его положения находят формальную определенность в нормах как Общей (гл. 7 УК РФ, п. «в» ч. 1 ст. 63 УК РФ), так и Особенной части. В последнем случае речь идет о содержании ст. 208 УК РФ «Организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем», ст. 209 «Бандитизм», ст. 210 «Организация преступного сообщества (преступной организации)», ст. 212 «Массовые беспорядки», ст. 239 «Организация объединения, посягающего на личность и права граждан», ст. 279 «Вооруженный мятеж», а также норм, в которых соучастие представлено в виде квалифицирующего признака. Разумеется, общие критерии соучастия как уголовно-правового института полностью проецируются на соответствующие нормы Особенной части. Но при этом организованные формы преступной деятельности (то есть особые случаи соучастия) фактически представлены в качестве самостоятельного института части Особенной.

Следует предложить следующую характеристику современного состояния отраслевого института соучастия.

Во-первых, выделение соучастия в самостоятельный институт оправданно с прикладной точки зрения, поскольку он представлен в нормах не только Общей, но и Особенной части уголовного закона, прямо влияет на квалификацию преступлений, назначение наказания.

Во-вторых, соучастие является дискретным институтом, поскольку складывается из корреспондирующих групп относительно обособленных нормативных предписаний. Об этом свидетельствует смысловое соподчинение соответствующих норм Особенной части УК РФ и норм о соучастии, расположенных в Общей части УК РФ.

В-третьих, по степени нормативного обобщения соучастие следует признать родовым институтом, поскольку объединение соответствующих нормативных предписаний закреплено на уровне главы Уголовного кодекса. Представляется, что изложенные соображения прямо влияют на теоретическое обоснование уголовно-правовой оценки сложных форм соучастия.

Действующее уголовное законодательство значительно усовершенствовало институт соучастия в преступлении. Не только уточнено понятие соучастия в преступлении, но и расширены рамки, проведена классификация исполнительства и соисполнительства, представлена система группового соучастия, а также возможность добровольного отказа от преступления всем соучастникам. Кроме того, положения действующего УК РФ свидетельствуют о позитивных сдвигах в укреплении уголовно-правовой основы борьбы с организованной преступностью в России. В нем закреплены новые понятия и статьи, в которых криминализированы деяния, ранее не признававшиеся преступными, но, как показывает практика, в подавляющем большинстве случаев связанные именно с деятельностью организованных преступных формирований.

Однако установление особых случаев уголовной ответственности за сложные формы соучастия в нормах Особенной части УК РФ (ст. ст. 208, 209, 210, 239, 279 УК РФ) позволяет говорить о расширении функций института соучастия в современном уголовном праве. Попутно заметим, что вопрос об узости рамок соучастия для некоторых случаев преступной деятельности, предусмотренных Особенной частью УК РФ, ставился еще в 1960 - 70-е годы М. Д. Шаргородским и Р. Р. Галиакбаровым. Фактически эти исследователи предвосхитили расширение функций института соучастия в уголовном праве.

1.2 Функции института соучастия в современном уголовном праве России

Представляется, что институт соучастия вышел за рамки Общей части и приобрел принципиально новые характеристики, выражающие его функции. Будучи реализованным в нормах Особенной части, институт соучастия стал таким средством уголовно-правового противодействия преступности, который сопровождается установлением уголовной ответственности, реализуемой в санкциях соответствующих норм Особенной части. Иными словами, отдельные сложные формы соучастия получили в действующем УК РФ криминализацию в классическом смысле этого термина. Это позволяет говорить о расширении функций института соучастия в уголовном праве России. Институт соучастия стал не только теоретической основой для определения сложных форм соучастия, но и формально-юридической основой для криминализации деяний, выражающихся лишь в участии в сложных формах группового преступного взаимодействия.

Приобретение институтом соучастия дискретного характера в современном уголовном законодательстве России самым тесным образом связано с разрешением многолетней дискуссии о юридической природе соучастия. В теории уголовного права сложились две устоявшиеся концепции юридической природы соучастия. Одна из них имеет в основе акцессорную природу (от латинского слова accessorium - «дополнительный», «несамостоятельный») соучастия. Сторонники другой теории рассматривают соучастие как самостоятельную форму преступной деятельности.

Суть акцессорности, как пишет М. И. Ковалев, последовательный сторонник данной теории, заключена в признании того очевидного факта, что без исполнителя нет и соучастия. От этого правила возможны и отступления, но в строго определенных случаях. Правила акцессорности требуют, чтобы:

а)      все соучастники действовали совместно;

б)      действия каждого соучастника находились в причинной связи с действиями исполнителя, а через них и с преступным результатом;

в)      все соучастники действовали умышленно.

Вместе с тем ряд российских ученых критически подходит к данной концепции. Характерно, что несогласие с принципом акцессорного соучастия, при котором характер и тяжесть ответственности соучастника предопределялись характером и тяжестью деяния исполнителя, вполне отчетливо представлено в трудах классиков российского уголовного права: И. Я. Хейфеца, Л. С. Белогриц-Котляревского, И. Я. Фойницкого. Позже встречается отрицание доктрины акцессорного соучастия в трудах П. И. Гришаева и Г. А. Кригера, А. Ф. Зелинского, В. В. Сергеева, Ф. Г. Бурчак и др. Аргументация ученых здесь связана с посылкой о необходимости отказа от служебной роли подстрекательства и пособничества, необходимости рассматривать их в качестве самостоятельной виновности.

Представляется, что такой подход, устанавливающий в отдельных случаях самостоятельную уголовную ответственность соучастников, независимо от уголовно-правовой оценки деяния исполнителя (исполнителей) уже нашел отражение в конструировании некоторых норм Особенной части УК РФ. Так, например, ч. 1 ст. 239 УК РФ устанавливает самостоятельную ответственность за создание религиозного или общественного объединения, деятельность которого сопряжена с теми или иными формами иной преступной деятельности. Часть 2 этой же статьи устанавливает ответственность за пропаганду деяний, названных в части 1. Статья 280 запрещает публичные призывы к насильственному захвату власти, изменению конституционного строя Российской Федерации; заметим, что публичные призывы есть не что иное, как частный случай организаторской или подстрекательской деятельности. Аналогичную конструкцию имеет и ст. 354 УК РФ «Публичные призывы к развязыванию агрессивной войны». Фактически речь идет о самостоятельной уголовной ответственности организаторов и подстрекателей вне связи с уголовно-правовой оценкой преступных действий исполнителей. Несомненно, в основе названных уголовно-правовых конструкций не находится теория акцессорного соучастия.

Впервые доктрина акцессорного соучастия получила формально-юридическую поддержку в уголовном законодательстве Франции образца 1810 года. Получила она формализацию и в уголовном законодательстве Германии. Будучи встроенным в континентальную европейскую систему права, российское уголовное право восприняло целый ряд правовых принципов и традиций данной школы, в том числе относительно регламентации института соучастия. Однако развитие системы социальных и правовых отношений, самой уголовно-правовой науки, практики уголовного правотворчества внесло в регламентацию института соучастия серьезные коррективы. Сегодня не приходится говорить о существовании доктрины акцессорного соучастия в «чистом виде».

В уголовном законодательстве России происходит ослабление доктрины акцессорного соучастия, которое вызвано не одним, а несколькими обстоятельствами. Во-первых, российская доктрина регламентирования уголовно-правовых отношений вообще претерпела существенные изменения под влиянием идеи субъективного вменения, точнее - приобретением ею реального, а не декларативного характера. Во-вторых, значительное влияние на этот процесс оказало укрепление принципа личной вины, который в проекции к институту соучастия вылился в более отчетливую дифференциацию ответственности соучастников. В-третьих, в российском уголовном законодательстве установлена самостоятельная уголовная ответственность в нормах Особенной части УК РФ за организацию и участие (в том числе в виде исполнительства, подстрекательства, пособничества) в тех или иных сложных формах преступных сообществ (ст. ст. 208, 209, 210). Хотя справедливости ради следует помнить о том, что норма об ответственности за бандитизм сопровождала и уголовное законодательство советского периода. Однако разъяснение Верховного Суда Российской Федерации 1997 года об особенностях квалификации преступлений, совершенных в банде, позволяет вернуться к тезису о самостоятельном характере уголовной ответственности за данную сложную форму соучастия.

В результате проведенного анализа можно прийти к выводу о том, что в настоящее время институт соучастия в российском уголовном праве находится в переходном состоянии с точки зрения доминирования доктрины акцессорного соучастия или доктрины соучастия как самостоятельной формы преступной деятельности. Характерно, что акцессорная доктрина сегодня превалирует там, где речь идет о простых и групповых формах соучастия. Однако, как только речь заходит об организованных формах соучастия, применяются положения доктрины соучастия как самостоятельной формы преступной деятельности. Полагаем, что такое положение в определенной степени отражает специфику российского уголовного права и состояния регламентации института соучастия в российском уголовном законодательстве. Таким образом, выделение соучастия в самостоятельный уголовно-правовой институт оправданно с теоретической и прикладной точки зрения, поскольку он представлен в нормах не только Общей, но и Особенной части уголовного закона и прямо влияет на квалификацию преступлений, назначение наказания. Институт соучастия вышел за рамки Общей части и приобрел принципиально новые функциональные характеристики. Он стал не только теоретической основой для определения сложных форм соучастия, но и формально-юридической основой для криминализации деяний, выражающихся лишь в участии в сложных формах группового преступного взаимодействия (бандитизм, незаконное вооруженное формирование, преступное сообщество и т. д.). В современном российском уголовном праве институт соучастия находится в состоянии перехода от доминирования доктрины акцессорного соучастия к доктрине соучастия как самостоятельной форме преступной деятельности. Положения доктрины соучастия как самостоятельной формы преступной деятельности применяются прежде всего в Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации при оценке организованных форм соучастия.

Глава II. Виды и формы соучастия в преступлении

соучастие неосторожный противодействие преступление

2.1 Виды соучастников преступления

В соответствии с ч. 1 ст. 33 УК РФ соучастниками преступления признаются: исполнитель, организатор, подстрекатель и пособник. Основанием для такого разграничения является функциональная роль соучастников, характер выполняемых ими действий, а также степень их участия в совершении преступления. Цель такого разграничения заключается в том, чтобы дать более точную юридическую оценку действиям каждого соучастника, определить объем его вклада в достижение преступного результата и назначить справедливое наказание, соответствующее характеру и степени совершенного деяния, то есть строго индивидуализировать меру государственного принуждения.

Совместная преступная деятельность при соучастии означает, что все соучастники вносят свой вклад в выполнение общего для всех преступления. Но при этом фактические доли вклада для каждого соучастника могут быть неодинаковыми. Роли соучастников могут различаться по характеру выполняемых ими действий, а в том случае, когда роли одинаковы, то есть характер выполняемых действий один и тот же, то доля вклада в общее преступление определяется степенью его участия, интенсивностью его поведения. Например, два лица участвуют в совершении преступления в качестве исполнителей, но при этом один из них руководит действиями другого. Роль такого лица является более активной, интенсивность действий более значительной, что будет учтено судом при назначении наказания, хотя квалификация действий обоих лиц будет одинаковой.

Таким образом, в основе разграничения соучастников на виды лежат объективные признаки. Только они дают возможность определить характер и степень взаимодействия соучастников при выполнении единого преступления.

В науке уголовного права можно встретить иную позицию в оценке действий соучастников по степени их участия в преступлении. По этому критерию все соучастники разделяются на главных и второстепенных; главными считаются организаторы и руководители преступных акций; второстепенными признаются все остальные. Бесспорно, позиция авторов заслуживает внимания. Роль организатора и руководителя всегда учитывается судом при назначении наказания. В некоторых случаях она влияет на квалификацию преступления (ч. 1 ст. 208; ч. 1 ст. 209; ч. 1 ст. 210; ч. 1 ст. 212 УК РФ). Однако, как было сказано выше, поведение соучастника может различаться по степени его участия в преступлении и в пределах одного вида соучастников, и не всегда эта наиболее активная роль принадлежит организатору. Например, один пособник предоставил лопату для подкопа забора какого-то складского помещения в целях планируемого хищения, а другой изготовил пистолет на случай оказания сопротивления со стороны охраны склада. Оба соучастника являются пособниками (роли их одинаковы), но по степени их участия в преступлении, по активности их поведения они различаются. Роль второго пособника будет более значительной в достижении преступного результата, хотя оба соучастника играли второстепенную роль (с точки зрения сторонников вышеуказанной позиции).

Конечно, можно согласиться с тем, что организатор и руководитель вкладывают в преступление большую долю, чем другие соучастники, но нельзя не учитывать тот факт, что исполнитель действует активнее других соучастников. Представляется, что степень участия каждого соучастника в значительной мере предопределяется его видом, но в некоторых случаях она зависит от фактического поведения соучастника, от его вклада в общее преступное дело.

Таким образом, характер и степень участия в преступлении - категории взаимосвязанные, трудно отделимые друг от друга. Поэтому для выяснения роли каждого конкретного соучастника было бы более обоснованным, и с теоретической, и с практической точек зрения, учитывать как характер, так и степень его участия в совершении преступления.

Закон перечисляет различные виды соучастников начиная с исполнителя. Такая последовательность объясняется тем, что исполнитель является ключевой фигурой в соучастии. Его поведение влияет на юридическую оценку действий других соучастников. Действия всех других соучастников связаны с его ролью в преступлении, ведь только исполнитель выполняет объективную сторону преступления, именно его действия непосредственно приводят к наступлению преступного результата. Не будет исполнителя - не будет ни пособника, ни подстрекателя. Соучастие в таких случаях исключается. Подстрекать можно только исполнителя к совершению преступления, оказывать помощь тоже можно только исполнителю преступления. В иных случаях, например, при неудавшемся подстрекательстве можно говорить о приготовлении к преступлению в форме приискания соучастников (ч. 1 ст. 30 УК РФ), а не о соучастии.

Исполнитель - это лицо, непосредственно совершившее преступление либо непосредственно участвовавшее в его совершении совместно с другими лицами (ч. 2 ст. 33 УК РФ). Исполнитель выполняет физические действия, характеризующие объективную сторону преступления. Объективная сторона преступления может быть выполнена полностью исполнителем или частично совместно с другими лицами. При этом их роли в техническом отношении могут быть различными. Например, при убийстве, в котором участвовало несколько лиц, необязательно, чтобы смертельные повреждения были причинены каждым из участников. Один из соучастников может удерживать потерпевшего, применять к нему насилие, лишая его возможности сопротивляться, а другой - наносить потерпевшему смертельные раны.

Так, Самарским областным судом были осуждены за убийство по предварительному сговору братья К. Александр и Алексей. Как следует из материалов уголовного дела, братья К. вместе с двумя женщинами П. и 3. находились на речном острове, где между П. и одним из братьев возникла ссора, в ходе которой Александр ударил женщину и выбил ей зуб. П. сказала, что по возращении на берег она заявит в милицию. Услышав это, Александр предложил Алексею убить обеих женщин, с чем тот согласился. Во время переправы через реку на лодке Александр нанес несколько ударов ножом П. и 3., которых удерживал Алексей, лишая их возможности защищаться. Несмотря на то что смерть потерпевших наступила непосредственно от действий Александра, суд обоснованно признал Алексея тоже исполнителем убийства и квалифицировал действия каждого по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ как убийство, совершенное группой лиц по предварительному сговору.

Лица, которые совместными усилиями выполняют действия, образующие признаки объективной стороны преступления, как в приведенном примере, признаются соисполнителями. Аналогично решается вопрос о роли соучастников при групповом изнасиловании. Не является обязательным, чтобы каждый из соучастников совершил насильственный половой акт, его роль может состоять в том, что он, путем применения насилия или угрозы насилием к потерпевшей, непосредственно оказывал физическое содействие другому лицу в совершении изнасилования (то есть выполнял часть объективной стороны преступления), поэтому такие случаи тоже рассматриваются судом как соисполнительство.

Не могут считаться соисполнителями лица, которые непосредственно не участвовали в выполнении действий (бездействия), характеризующих объективную сторону преступления (при отсутствии признаков организованной группы), о чем свидетельствуют материалы судебной практики.

Так, Президиум Верховного Суда РФ не признал исполнителем преступления П., осужденного Брянским областным судом за участие в разбойном нападении группой лиц по предварительному сговору, поскольку П. непосредственно не участвовал в преступлении. Его роль заключалась в том, что он указал объект нападения (показал квартиру), подвез на машине других соучастников и остался у подъезда для наблюдения за обстановкой. П. действовал как пособник, а не исполнитель преступления. Данная позиция поддержана и в ряде других судебных решениях.

Исполнителем преступления признается также лицо, которое совершило преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости и других обстоятельств (ч. 2 ст. 33 УК РФ).

Известно, что соучастником преступления может быть лицо, обладающее всеми признаками субъекта преступления: быть вменяемым и достигшим возраста уголовной ответственности. Лица, не достигшие 14- или 16-летнего возраста, а также лица, не способные осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими вследствие психической неполноценности, фактически выполнявшие объективную сторону преступления, не могут быть признаны соучастниками, поскольку не обладают признаками субъекта. Поэтому исполнителем преступления в таких случаях будет признано лицо, склонившее их к совершению преступления. В науке уголовного права и судебной практике такие случаи принято называть «посредственным причинением» вреда, «посредственным исполнением» преступления. При этом исполнитель не сам выполняет объективную сторону преступления, а посредством других лиц, то есть чужими руками.

Под другими обстоятельствами, при которых возможно посредственное исполнение преступления, следует понимать случаи, когда для совершения преступления привлекается лицо, воля которого полностью подавлена путем физического насилия, угроз, путем отдачи приказа, обязательного для исполнения, или когда используется лицо, действующее в состоянии ошибки, полностью исключающей уголовную ответственность. Такой случай возможен, если лицо, выполняющее просьбу о перевозке и передаче посылки, введено в заблуждение владельцем посылки в отношении истинного характера вложений в нее, например, при перевозке наркотиков, сведений, составляющих государственную тайну, и т. д.

Исполнителем или соисполнителем преступления со специальным субъектом могут быть лица, обладающие дополнительными, кроме общих (вменяемость и достижение возраста уголовной ответственности), признаками. Например, исполнителем и соисполнителем преступления против военной службы могут быть только военнослужащие, проходящие военную службу по призыву либо по контракту, а также граждане, пребывающие в запасе, во время прохождения военных сборов (ст. 331 УК РФ). Вольнонаемные лица, выполнявшие роль фактического соисполнителя, не могут быть признаны соисполнителями в юридическом смысле, так как не обладают признаками специального субъекта. Они могут быть привлечены к уголовной ответственности в качестве организаторов, подстрекателей и пособников.

С объективной стороны действия исполнителей, несмотря на техническое распределение ролей (в рамках соисполнительства), характеризуются тем, что они, полностью или частично, непосредственно выполняют объективную сторону преступления или посредством действий других лиц.

Субъективная сторона действий исполнителя (или соисполнителей) характеризуется прямым умыслом. Лицо осознает общественную опасность своих действий и общественную опасность действий других лиц, с которыми совместно совершает преступление, и желает действовать таким образом. При совершении преступления с материальным составом лицо осознает не только общественно опасный характер своих действий и действий других лиц, но и предвидит совместный преступный результат от общих действий и желает его наступления.

Организатором признается лицо, организовавшее совершение преступления или руководившее его исполнением, а равно лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию) либо руководившее ими (ч. 3 ст. 33 УК РФ).

Организатор преступления является наиболее опасной фигурой среди других соучастников. Организация преступления - очень объемное понятие. Закон называет четыре формы преступной деятельности организатора: а) организация совершения преступления; б) руководство исполнением преступления; в) создание организованной группы или преступного сообщества (преступной организации); г) руководство преступными объединениями.

Первая и третья (частично) формы осуществляются организатором на стадии приготовления к преступлению; вторая и четвертая - на стадии исполнения преступления.

Первая форма преступной деятельности организатора заключается в том, что организатор всегда является инициатором совершения преступления, ему принадлежит идея конкретного преступления. Для реализации этой идеи он подыскивает соучастников и объект посягательства, разрабатывает план совершения преступления, готовит соучастников, обучая их специальным навыкам и приемам, распределяет роли, обеспечивает орудиями и средствами совершения преступления, при необходимости фальшивыми документами, подготавливает условия для совершения преступления и для сокрытия следов преступления. Вторая форма организации преступления заключается в руководстве всей преступной деятельностью соучастников. Руководитель координирует их действия, определяет их последовательность, обеспечивает реализацию преступного намерения и способы прикрытия преступной деятельности.

Так, действия Г. были правильно квалифицированы по ч. 3 ст. 33, п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Ее организаторская роль заключалась в подыскании исполнителя убийства, разработке плана убийства и ведении переговоров относительно платы за совершенное преступление.

Наиболее опасной фигурой организатор становится при реализации третьей формы деятельности, когда он создает организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию). Организованные группы и преступные организации создаются для совершения тяжких и особо тяжких преступлений. Действия организатора при этой форме деятельности в значительной части совпадают с действиями, характеризующими первую форму деятельности. Общественная опасность организатора повышается в связи с тем, что дополнительно им принимаются меры по сплочению членов преступного объединения, по поддержанию дисциплины и обеспечению конспирации. Организатор разрабатывает структуру объединения, поскольку оно создается, как правило, для совершения не одного преступления; обеспечивает оружием и боеприпасами, транспортом и другими техническими средствами; организует подготовку и специальное обучение других соучастников. В настоящее время, как свидетельствует практика, организатор нередко устанавливает преступную связь с работниками правоохранительных органов и другими должностными лицами, поддерживает связь с другими преступными группами. Организатор может не выполнять все перечисленные действия самостоятельно, а распределить их среди других членов объединения.

Руководство преступными объединениями и совершаемыми ими преступлениями как четвертая форма деятельности означает действия лица, которое не было организатором. Его деятельность осуществляется в рамках уже созданной сплоченной преступной группы или преступного сообщества. Руководитель может возглавлять все преступное объединение в целом или его структурное подразделение или осуществлять руководство преступной операцией.

С объективной стороны действия организатора заключаются в объединении других соучастников в процессе подготовки и совершения преступления. Его деятельность отличается от действий других соучастников тем, что он объединяет, направляет и контролирует преступные действия других соучастников.

С субъективной стороны действия организатора характеризуются прямым умыслом. Он осознает преступность своих действий, действий других соучастников (осознает, какие конкретно преступления они совершают), предвидит преступные последствия от своей деятельности и действий других лиц и желает их наступления. Организатор может не знать рядовых членов преступных объединений, но обязательно должен знать о совершаемых ими преступлениях.

Подстрекателем признается лицо, склонившее другое лицо к совершению преступления путем уговоров, подкупа, угрозы или другим способом (ч. 4 ст. 33 УК РФ).

Способы, к которым прибегает подстрекатель, различны. Они во многом зависят от характера взаимоотношений между подстрекателем и подстрекаемым. Закон называет несколько наиболее распространенных способов: уговоры, подкуп, угрозы. Все они носят активный характер, имеют словесное выражение, высказанное устно или письменно. Уговор - это просьба или совет совершить преступление в обоюдных интересах. При этом на первой план выдвигаются интересы подстрекаемого, но не скрывается и интерес подстрекателя. Подкуп - предоставление или обещание выгоды имущественного характера: денежного вознаграждения, раздела похищенного имущества. Подкуп может сопровождаться передачей части вознаграждения (половина сейчас, остальная часть после выполнения преступления). Угроза - это высказывание намерения применить насилие в отношении подстрекаемого или его близких, поджечь дом, разгласить какие-либо сведения, огласка которых для подстрекаемого нежелательна (шантаж), либо причинить лицу другие страдания или иной ущерб, если он не совершит требуемого преступления. Угроза должна носить реальный характер. К другим способам можно отнести разжигание низменных чувств: ненависти, зависти, мести, ревности; используется также лесть, учитывая индивидуальные особенности психологии подстрекаемого. При вовлечении в преступление несовершеннолетнего подстрекатель использует увлекательные рассказы о романтике жизни в преступном мире, восхваляет силу и ловкость его авторитетов. При этом рассказы должны носить не общий характер, а иметь целью возбудить у несовершеннолетнего желание самому попробовать свои силы («взять не слабо», «чем ты хуже других», «у тебя получится не хуже» и т. д.).

В уголовно-правовой литературе можно встретить и другие мнения. Раскрывая понятия других способов, некоторые авторы называют приказ, а также обман, с чем согласиться весьма трудно. С большим основанием можно говорить в таких случаях об опосредованном исполнении преступления, то есть об использовании подчиненного по службе или обманутого лица для реализации своей преступной цели. И только в случае, если подчиненный по службе выполнит явно преступный приказ, отданный командиром или другим лицом, имеются признаки подстрекательства со стороны этого лица. Как способ подстрекательства могут быть использованы жест, мимика. Чаще всего выразительный жест используется на месте совершения преступления. В учебной литературе широко использован пример из судебной практики, когда В., признанная судом подстрекателем, жестами дала понять другому лицу, находящемуся вместе с ней в комнате, где лежат деньги и что их следует взять. После кражи соучастники преступления поделили деньги пополам.

Подстрекательство, осуществляемое любыми способами и в любых формах, всегда совершается в отношении конкретного лица и по поводу определенно-конкретного преступления. Призывы совершать преступления, обращенные к неопределенному кругу лиц, вообще не образуют признаков соучастия, но в некоторых случаях могут составлять признаки самостоятельных преступлений (ч. 3 ст. 212, ст. ст. 280, 354 УК РФ и др.).

Большое теоретическое и практическое значение имеет вопрос о моменте, с которого подстрекательство может быть признано оконченным преступлением. В науке уголовного права этот вопрос решается неоднозначно. Некоторые авторы считают, что подстрекательство признается оконченным только тогда, когда склоненное подстрекателем лицо совершит преступление либо будет покушаться на его совершение, другие авторы - с начала приготовительных действий. Представляется более правильной точка зрения, согласно которой подстрекательство будет оконченным преступлением с момента получения согласия подстрекаемого лица на совершение преступления независимо от того, совершено преступление или нет. Такой вывод вытекает из содержания закона. Термин «склонение», предусмотренный в ч. 4 ст. 33 УК РФ, не означает совершение преступления. Цель, которую преследует подстрекатель, - возбудить желание у подстрекаемого и получить его согласие совершить преступление.

Таким образом, объективная сторона подстрекательства заключается в активных действиях подстрекателя, в процессе которых ему удается склонить другое лицо к совершению преступления. Его действия обусловливают наступление общественно опасных последствий в виде совершения склоненным лицом преступления. И если преступление будет совершено или начнется подготовка к нему, то нужно установить причинную связь между этими деяниями и действиями подстрекателя.

Субъективная сторона подстрекательства характеризуется прямым умыслом. Подстрекатель осознает, что уговорами, подкупом, угрозами или другими способами склоняет другое лицо к совершению преступления, и желает его склонить к конкретному преступному акту. Действия подстрекателя преследуют цель - вызвать решимость у другого лица совершить преступление.

Пособником признается лицо, которое содействовало совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств и орудий совершения преступления либо устранением препятствий, заранее обещало скрыть преступника, средства и орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, заранее обещало приобрести или сбыть такие предметы (ч. 5 ст. 33 УК РФ). Из законодательного определения пособника видно, что его действия (в некоторых случаях бездействие) находятся вне рамок преступления, осуществляемого исполнителем. Пособник, не принимая личного участия в совершении преступления, создает лишь необходимые условия для его совершения, в том числе на стадии приготовления. Пособник, как правило, менее опасная фигура в соучастии по сравнению с организатором или исполнителем преступления: инициатива совершения преступления принадлежит не ему, а подстрекателю; он не руководит совершением преступления - это делает организатор преступления, и, наконец, он не принимает участия совместно с исполнителем в совершении действий, характеризующих объективную сторону преступления.

С объективной стороны деятельность пособника выражается в содействии совершению преступления. Пособник различными способами помогает организатору или исполнителю в осуществлении их преступных намерений, не включаясь в само преступление. Пособник может оказать помощь организатору в подборе соучастников преступления или путем предоставления информации способствует выработке плана преступной операции. Еще шире может быть его помощь исполнителю преступления. Закон перечисляет способы пособничества, которыми, по существу, охватываются все возможные формы преступной деятельности пособника. Часть 5 ст. 33 УК РФ называет, в зависимости от способов оказания помощи в совершении преступления, три формы совершения преступления: а) содействие преступлению советами, указаниями, предоставлением информации, средств и орудий совершения преступления либо устранением препятствий; б) заранее обещанное укрывательство преступника, средств и орудий совершения преступления, следов преступления либо предметов, добытых преступным путем; в) заранее обещанное приобретение или сбыт таких предметов.

Общепринятым в науке уголовного права является положение о том, что пособничество возможно на любой стадии совершения преступления, но до стадии оконченного преступления. Однако следует сказать, что заслуживает внимания иная точка зрения, согласно которой пособничество возможно и на стадии оконченного преступления. Имеются в виду случаи, когда юридическое окончание преступления не совпадает с фактическим его окончанием. Например, разбой признается оконченным с момента нападения с целью хищения чужого имущества, сопряженного с насилием, опасным для жизни или здоровья потерпевшего. Но признаками разбоя охватываются и те случаи, когда насилие применяется для удержания похищенного имущества. Поэтому пособничество возможно в данном случае в момент удержания похищенного имущества, то есть уже после признания преступления оконченным. Аналогичная ситуация складывается и при совершении длящегося преступления, например при дезертирстве. Оказание помощи дезертиру после оставления им воинской части с целью уклониться от несения военной службы в виде его укрытия, как представляется, может рассматриваться в некоторых случаях (в зависимости от существенности этой помощи) как пособничество.

По объему действий пособничество может быть существенным, когда действия пособника (или его бездействие) оказывают серьезное содействие совершению преступления, влияют на наступление преступного результата. Например, работник охраны отключает сигнализацию в музее, чтобы оказать содействие похитителям картин. Не будет считаться пособничеством незначительная помощь исполнителю, которая не могла оказать существенного влияния на совершение преступления. Например, предоставление ночлега и питания исполнителю будущего преступления. По характеру совершаемых действий пособничество принято делить в науке уголовного права на физическое и интеллектуальное.

Физическое пособничество заключается в активных действиях (в отдельных случаях в бездействии), способствующих выполнению объективной стороны преступления, и может выражаться конкретно в следующем: в предоставлении средств и орудий совершения преступления, устранении различных препятствий, в оказании материальной помощи в виде денежных средств и в виде другой материальной поддержки.

Так, военным судом Приволжского военного округа действия А. были признаны пособничеством в убийстве, совершенном Е., выразившемся в том, что А. пригласил Д. за трансформаторную будку, расположенную недалеко от места жительства, где Е. задушил Д. и изъял у него ключи от квартиры, из которой в дальнейшем А. и Е. похитили имущество и разделили его между собой.

Как одна из форм физического пособничества рассматривается бездействие лица, наделенного правовой обязанностью воспрепятствовать совершению преступления, но это лицо уклоняется от ее исполнения в целях заранее обусловленного облегчения совершения преступления и содействия преступникам. Физическое пособничество в некоторых случаях может включать признаки другого преступления. Например, пособник не только передал исполнителю огнестрельное оружие для совершения разбойного нападения, но и изготовил к нему боеприпасы. Такие действия должны квалифицироваться по совокупности преступлений по ст. 223 УК РФ и по ч. 4 ст. 33 и ст. 162 УК РФ.

Интеллектуальное пособничество выражается в психической поддержке исполнителя, не связанной с подстрекательством. Интеллектуальное пособничество укрепляет уже ранее сложившуюся решимость совершить преступление путем дачи исполнителю или организатору советов, указаний, предоставлением различной информации, которая облегчит совершение преступления. Как интеллектуальное пособничество следует рассматривать заранее обещанное укрывательство преступника или следов преступления, а также обещание, данное заранее, приобрести или сбыть предметы, добытые преступным путем. Заранее не обещанное укрывательство особо тяжких преступлений не признается пособничеством, а содержит признаки самостоятельного преступления (ст. 316 УК РФ). Равным образом заранее не обещанные приобретение или сбыт похищенного имущества являются самостоятельным преступлением (ст. 175 УК РФ).

Субъективная сторона пособничества характеризуется прямым умыслом. Пособник осознает, что своими действиями (бездействием) содействует совершению преступления, предвидит в общих чертах дальнейшее развитие причинной связи между его поведением и совершением исполнителем или организатором преступления и желает оказать это содействие.

2.2 Формы соучастия

Вопросы, касающиеся форм соучастия, занимают центральное место во всей проблематике этого института, поскольку их уяснение позволяет не только раскрыть сущность соучастия, но и обеспечить более последовательную дифференциацию и индивидуализацию уголовной ответственности соучастников.

В философии категория «форма» понимается двояко. С одной стороны, ее содержание представляется как способ выражения и существования содержания, с другой - как внешний облик предмета в виде определенных границ и очертаний. В первом своем значении форма выступает как внутренняя компоновка, структура содержания в рамках какого-либо предмета. Второй аспект формы - это проявление содержания вовне, то, с помощью чего одно содержание может располагаться рядом с другим в пространственном измерении.

В науке уголовного права и правоприменительной практике одной из основных и наиболее употребляемых является категория «форма соучастия» в совершении преступления. В действующем уголовном законодательстве это понятие отсутствует. Законодателем предпринята лишь попытка описать часть атрибутивных признаков различных форм соучастия без соотнесения их с родовым понятием и выделения в этом понятии всех необходимых элементов содержания формы соучастия. Поэтому неизменно формы соучастия в преступлении исследуются в работах, посвященных этому уголовно-правовому институту.

Повышенное внимание к изучению форм соучастия в теории уголовного права далеко не случайно и вполне оправданно. Уяснение формы соучастия в каждом конкретном случае совершения преступления двумя и более лицами имеет решающее значение для правильной квалификации и, соответственно, для назначения наказания виновным. Поэтому вряд ли можно согласиться с высказанным в литературе мнением о том, что «спор о понятиях и как назвать возможные варианты классификации соучастия существенного значения не имеют».

Форма соучастия, по мнению П. Ф. Тельнова, - это его внешняя сторона, раскрывающая способ взаимодействия виновных, показывающая, каким образом умышленные деяния двух или более лиц сливаются в единое преступление.

В научных исследованиях последних лет форма соучастия в преступлении определяется так же, как способ закрепления его содержания, который неотделим от этого содержания и служит его внешним выражением; отражение структуры связи между деяниями субъективно связанных лиц, а также степень соорганизованности деяний.

Можно согласиться с высказанным в литературе мнением о том, что так же, как форма совершения преступления определяется способом его совершения, так и форма соучастия предстает как определенный характерный способ совершения преступления.

Представляется, что совершение преступления в соучастии, являясь, прежде всего, способом выполнения объективной стороны преступления, определяется не только характером совершаемых совместно действий, но и внутренней взаимосвязью между соучастниками.

Законодатель вполне определенно указал на недостаточность для соучастия совместных действий, ибо наряду с этим требуется, чтобы совместность с субъективной стороны была умышленной, то есть охватывалась сознанием и волей исполнителя и других соучастников. Другими словами, внутренняя субъективная связь между действиями участников объединенной преступной деятельности является обязательным элементом соучастия. Однако такая связь обладает определенными особенностями применительно к различным формам соучастия. При соучастии с юридическим разделением ролей субъективная связь может быть односторонней. Взаимная осведомленность, то есть двусторонняя субъективная связь между соучастниками, является обязательным элементом совместности при групповом соучастии.

Исходя из сказанного, форму соучастия можно определить как способ совершения преступления, определяемый характером действий соучастников и субъективной связью между ними.

Вопрос о том, каковы формы соучастия и что является критерием их классификации, - один из наиболее дискуссионных в теории российского уголовного права. Единых критериев классификации форм соучастия пока не выработано, а потому не сложилось и общепризнанной классификации этих форм.

В качестве критерия классификации исследователи предлагают рассматривать степень сплоченности участников преступления, характер деятельности, индивидуальную роль каждого из соучастников, характер существующей между соучастниками субъективной связи, а также различное сочетание названных признаков.

Исходя из положений действующего уголовного закона, а также объективных реалий специфики субъектов организованной преступности, можно считать наиболее приемлемой классификацию, предложенную С. А. Балеевым, рассматривающим в качестве форм соучастия: 1) сложное соучастие (соучастие с юридическим распределением функциональных ролей); 2) групповое соучастие (соисполнительство); 3) соучастие особого рода (организованные формы соучастия). Две последние формы охватывают разновидности соучастия, перечисленные законодателем в ч. ч. 1-4 ст. 35 УК РФ.

Основанием выделения форм соучастия в данном случае выступает характер совместности соучастников, критерием же разграничения видов группового соучастия - степень согласованности и организованности их совместной деятельности. Такая классификация соучастия на формы представляется практически значимой, поскольку отражает конкретные названные в уголовном законе случаи совместной преступной деятельности.

Групповое соучастие (соисполнительство) выделено законодателем в ч. ч. 1 и 2 ст. 35 УК РФ (группа лиц и группа лиц по предварительному сговору). Групповое соучастие характеризуется сочетанием признаков, при котором наряду с общими объективными и субъективными свойствами, присущими любому проявлению соучастия, налицо факт участия всех субъектов в совершении преступления, когда само посягательство осуществляется объединенными совместными усилиями, причем действия, охватываемые признаками объективной стороны любого состава преступления, могут выполняться каждым участником в полном объеме либо частично.

Соорганизованность соучастников еще более значительно повышает общественную опасность преступного объединения, что, на наш взгляд, и предопределило необходимость выделения законодателем в ст. 35 УК РФ организованной группы (ч. 3) и преступного сообщества (преступной организации) (ч. 4).

Можно разделить мнение, что последние две разновидности совместной преступной деятельности представляют собой соучастие особого рода, поскольку, во-первых, могут сочетать в себе элементы группового соучастия (соисполнительства) и сложного соучастия (с юридическим распределением функциональных ролей), во-вторых, являются соучастием, сущность которого состоит в создании и участии в преступном объединении, целью которого является, как правило, не совершение единичного преступления, а преступная деятельность.

Если совершение преступления группой лиц и группой лиц по предварительному сговору полностью охватывается соисполнительством, то организованная группа и тем более преступное сообщество (преступная организация) представляют собой по характеру совместности сочетание соисполнительства и сложного соучастия, поскольку отдельные их члены (прежде всего, организаторы и руководители) могут выполнять иные, кроме исполнения преступного деяния, функции. Именно на этой основе названные преступные объединения можно выделить в качестве самостоятельной формы соучастия. Они, кроме того, характеризуются устойчивостью и сплоченностью участников, то есть высшей степенью соорганизованности.

Конечно, для всех видов группового соучастия характерны те или иные элементы организации и взаимодействия соучастников. В меньшей мере они проявляются при совершении преступления группой лиц без предварительного соглашения. В группе лиц по предварительному сговору моменты соорганизованности проявляются в большей степени. Однако они не могут быть соотнесены с организованными формами соучастия. Как отмечает А. Р. Зайнутдинова, сущность организованных форм соучастия заключается в систематическом совершении преступлений объединениями (организованными группами, преступными сообществами (преступными организациями)), характеризующимися внутренней дисциплиной, сплоченностью и единством целей их участников.

Представляется, что основным признаком любой из организованных форм соучастия выступает соглашение между соучастниками о постоянной преступной деятельности, то есть о совершении неоговоренного числа преступлений.

Таким образом, анализ проблемы форм соучастия и их классификации в теории уголовного права позволяет сделать вывод, что каждое типичное проявление соучастия обладает определенным сочетанием объективных и субъективных свойств, определяющих характер совместности, а также степень сплоченности и организованности лиц, объединивших свои усилия в целях совершения преступления. Материализуясь в объективных и субъективных признаках конкретного деяния, они образуют ту или иную форму соучастия, характеризующую уровень (степень) общественной опасности самого преступного объединения и, соответственно, степень общественной опасности совместно совершенного преступления. Поэтому, на наш взгляд, категория «форма соучастия» как часть института Общей части уголовного права служит не только методологической основой для определения видов соучастников, но и является одним из важнейших условий дифференциации и индивидуализации их уголовной ответственности.

Анализ следственно-судебной практики показывает, что неправильная квалификация преступлений чаще всего является следствием недостаточно четкого представления правоприменителями того, по каким признакам эти преступления отграничиваются от других, внешне схожих с ними деяний. Применение закона будет правильным и точным лишь тогда, когда понятна правовая природа тех явлений, которые этот закон регламентирует. А современное состояние уголовного законодательства не позволяет этого добиться, т. к. у законодателя до сих пор не сформировалось четкого мнения, например, по вопросу понимания разновидностей соучастия и их оформления в УК РФ. Это в свою очередь порождает разночтения не только среди теоретиков уголовного права, но и среди правоприменителей, что недопустимо.

При этом трудности отграничения одной формы соучастия от другой усугубляются тем, что отдельные или большинство признаков одной из форм одновременно являются и признаками других сравниваемых с ней форм соучастия.

При совпадении в сопоставляемых формах соучастия многих или всех признаков, кроме одного, правильное разграничение их всецело зависит, во-первых, от того, насколько четко представляет себе лицо, применяющее закон, этот единственный отличительный признак и, во-вторых, как точно выявлен и оценен он в процессе квалификации конкретного преступления.

На сегодняшний день в Уголовном кодексе Российской Федерации содержится порядка десяти видов групповых образований. Из Общей части известны четыре групповых образования: группа лиц, образованная без предварительного сговора; группа лиц, образованная по предварительному сговору; организованная группа и преступное сообщество (преступная организация). Признаки данных групповых образований регламентируются ст. 35 Общей части УК РФ, но весьма расплывчато, хотя по идее, заложенной в определении статуса Общей части УК РФ, они должны быть отправными для всех видов групповых образований, предусмотренных Особенной частью УК РФ.

Для каждой из форм соучастия существуют спорные вопросы их разграничения, начиная с группы лиц без предварительного сговора, однако наиболее проблематичными оказываются критерии разграничения двух форм, предусматривающих организованное исполнение преступлений: организованной группы и преступного сообщества (преступной организации).

Организованной группой УК РФ признает устойчивую группу лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений (ч. 3 ст. 35 УК РФ).

Преступление признается совершенным преступным сообществом (преступной организацией), если оно совершено структурированной организованной группой или объединением организованных групп, действующих под единым руководством, члены которых объединены в целях совместного совершения одного или нескольких тяжких либо особо тяжких преступлений для получения прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды (ч. 4 ст. 35 УК РФ).

Самостоятельность каждой из данных форм требует выделения их специфических признаков. Для начала рассмотрим признаки, выделяемые в законе для организованной группы. Из определения организованной группы вытекают следующие признаки: 1) объединение двух и более лиц; 2) устойчивый характер объединения; 3) предварительная объединенность лиц; 4) цель - совершение одного или нескольких преступлений. Ни данное определение организованной группы, ни выделенные из него признаки не устраивают прежде всего судебную практику, которая вынуждена искать наиболее приемлемое толкование организованной группы, т. к. эти признаки не являются специфичными для понятия организованной группы и затрудняют правильную квалификацию совершенных ею деяний. Такие признаки, как объединение двух и более лиц, предварительная объединенность лиц, цель - совершение одного или нескольких преступлений, не являются специфическими только для организованной группы, т. к. применимы и для характеристики других форм соучастия. Остается один признак - устойчивость. Признак настолько неудачный для разграничения в силу его оценочного характера, что, несмотря на длительные теоретические дискуссии по определению критериев устойчивости, до сих пор не выделены такие, которые бы устраивали всех, и в большей степени правоприменителей. Эти критерии должны быть четкими и недвусмысленными, чтобы точно разграничивать организованную группу, с одной стороны, с группой лиц по предварительному сговору, а с другой - с преступным сообществом (преступной организацией).

Поэтому необходимо выработать иные признаки, характеризующие организованную группу, и объединить их в новое определение таким образом, чтобы они позволяли, бесспорно, отграничивать данную форму соучастия от других.

Теперь представляется необходимым рассмотреть признаки, выделяемые в законе для характеристики преступного сообщества (преступной организации): 1) признаки, характерные для организованной группы; 2) сплоченность и 3) направленность на совершение тяжких или особо тяжких преступлений. Признаки, характеризующие организованную группу, не будут являться специфическими для преступного сообщества, т. к. они объединяют, а не разъединяют эти формы соучастия.

Таким образом, можно прийти к выводу, что в действующем УК РФ преступное сообщество не обладает практически собственными, характеризующими только его, признаками, кроме сплоченности, но и ее необходимо законодательно закрепить таким образом, чтобы избежать оценочного понимания и двусмысленности.

Из вышеизложенного видно, что законодательное определение таких форм соучастия, как организованная группа и преступное сообщество (преступная организация), не содержит четких, однозначных критериев, что приводит к серьезным трудностям при использовании этих понятий в теории, следственной и судебной практике.

2.3 Основные направления совершенствования уголовного законодательства в сфере противодействия преступлениям, совершаемым в соучастии

Основные направления совершенствования уголовного законодательства в сфере противодействия преступлениям, совершаемым в соучастии, по своему содержанию связаны, во-первых, с дифференциацией уголовной ответственности соучастников на уровне конкретных норм Особенной части УК РФ, во-вторых, закреплением в Уголовном кодексе правил назначения наказания лицам, действовавшим в составе организованных групп, в-третьих, разработкой понятийного аппарата уголовного закона в изучаемой нами сфере и выработкой предложений, адресованных законодателю и ориентированных на повышение эффективности норм Общей и Особенной частей Уголовного кодекса, связанных с оценкой сложных форм соучастия. Рассмотрим возможности оптимизации норм Уголовного кодекса РФ, связанные с дифференциацией уголовной ответственности соучастников на уровне конкретных норм Особенной части УК РФ.

При квалификации сложных форм соучастия, связанных с разграничением их от форм более простых (соучастие без предварительного сговора), существует серьезная проблема, вызванная законодательной недоработкой при конструировании целого ряда норм Особенной части УК РФ. При весьма подробном разграничении простого и сложного соучастия в нормах Общей части УК РФ законодатель при конструировании некоторых норм части Особенной не проводит соответствующей градации менее общественно опасных форм соучастия и их более общественно опасных форм. Речь идет о тех нормах Особенной части, где в качестве квалифицирующих признаков представлены как простые, так и сложные формы соучастия. В ряде судебных решений нет возможности дифференцировать ответственность соучастников преступления в зависимости от того совершено ли преступление группой лиц по предварительному сговору или организованной группой.

Уголовно-правовые конструкции, дифференцирующие формы соучастия, но не предполагающие на этом основании безусловного усиления уголовной репрессии, поскольку «замыкают» их в рамках одного и того же квалифицирующего признака, представлены в ряде норм Особенной части УК РФ. Они содержатся в п. «а» ч. 3 ст. 111 УК РФ («Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью»), п. «г» ч. 2 ст. 112 УК РФ («Умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью»), п. «г» ч. 2 ст. 117 УК РФ («Истязание»), п. «б» ч. 2 ст. 131 («Изнасилование»), п. «б» ч. 2 ст. 132 УК РФ («Насильственные действия сексуального характера»).

В то же время законодатель демонстрирует и иные образцы конструирования норм Особенной части УК РФ, в которых форма соучастия прямо влияет на квалификацию содеянного. Так, в рамках ст. 126 «Похищение человека», ст. 127 «Незаконное лишение свободы» совершение преступления группой лиц по предварительному сговору оценивается как квалифицированный вид в (ч. 2), а организованной группой - как особо квалифицированный (ч. 3). Форма соучастия обоснованно дифференцирует ответственность и при совершении кражи: группа лиц по предварительному сговору - п. «а» ч. 2 ст. 158, а совершение кражи организованной группой - п. «а» ч. 4 ст. 158. Аналогичный алгоритм законодательного решения присутствует и в ст. ст. 159, 160, 161, 162, 163, 166 УК РФ и т. д. Последний подход представляется правильным, поскольку он позволяет, во-первых, дифференцировать простые и сложные формы соучастия (а сложные формы между собой) в рамках уголовного закона, а во-вторых, автоматически снимает часть проблем квалификации при оценке конкретных преступлений, совершенных в соучастии, производимой органами предварительного следствия, дознания, прокуратуры и суда.

Включение же простых и сложных форм соучастия в рамки одного и того же квалифицирующего признака представляется не просто криминологически необоснованным, это решение выглядит принципиальной законодательной ошибкой. При решении прикладного вопроса законодательной регламентации квалифицирующего признака, связанного с формой соучастия, тем более сложной его формой, нужно ориентироваться на общие основы дифференциации ответственности и наказания, принятые в уголовном законодательстве и разработанные наукой уголовного права. В этом плане можно согласиться с Т. А. Лесниевски-Костаревой, определяющей квалифицирующие признаки как указанные в законе характерные для части преступлений соответствующего вида существенные обстоятельства, отражающие типовую, значительно измененную в сравнении с основным составом преступления степень общественной опасности содеянного и личности виновного и влияющие на законодательную оценку (квалификацию) содеянного и меру ответственности. Правовые последствия закрепления в законе квалифицирующих признаков выражаются в установлении новых границ типового наказания, новых рамок санкции, отличающейся от санкции за преступление с основным составом. Данная функция - дифференцировать, градировать ответственность - обусловлена основным качеством квалифицирующих признаков: отражать значительное изменение типовой степени общественной опасности содеянного.

Не вызывает сомнения, что функциональность градирования форм соучастия на простые и сложные, а также сложные внутри этой группы связана с установлением степени общественной опасности той или иной формы соучастия. Логика законодательной техники диктует и следующий шаг - связать степень общественной опасности той или иной формы соучастия с дифференциацией уголовной ответственности. А это возможно лишь в рамках расширения пределов санкции за преступление, совершенное при тех или иных квалифицирующих обстоятельствах, отражающих степень общественной опасности содеянного. Традиционно в российском уголовном законодательстве (за небольшими исключениями) расширение пределов санкции, то есть усиление уголовной репрессии при отягчающих ответственность обстоятельствах, технико-юридически осуществляется за счет внесения соответствующих квалифицирующих признаков в части одной и той же статьи Особенной части УК РФ. Такой прием законодательной техники апробирован, устоялся и считается методологически обоснованным. Соответственно, представляется непоследовательной и содержащей логическую ошибку позиция законодателя, относящего совершение преступления группой лиц без предварительного сговора, по предварительному сговору и организованной группой в ряде случаев к различным частям статьи Особенной части УК РФ, а в других - к одной и той же части статьи (например, в нормах, указанных нами выше).

Представляется, что в законодательном порядке необходимо решить вопрос об унификации вопроса о влиянии формы соучастия на дифференциацию уголовной ответственности за совершение преступлений, предусмотренных следующими статьями Особенной части УК РФ:

ст. 111 «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью»; ст. 112 «Умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью»; ст. 117 «Истязание»; ст. 131 «Изнасилование»; ст. 132 «Насильственные действия сексуального характера»; ст. 213 «Хулиганство»; ст. 244 «Надругательство над телами умерших и местами их захоронения»; ст. 256 «Незаконная добыча водных животных и растений»; ст. 258 «Незаконная охота»; ст. 272 «Неправомерный доступ к компьютерной информации»; ст. 290 «Получение взятки»; ст. 313 «Побег из места лишения свободы, из-под ареста или из-под стражи»; ст. 322 «Незаконное пересечение Государственной границы Российской Федерации»; ст. 332 «Неисполнение приказа»; ст. 333 «Сопротивление начальнику или принуждение его к нарушению обязанностей военной службы»; ст. 334 «Насильственные действия в отношении начальника»; ст. 335 «Нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчиненности»; ст. 338 «Дезертирство».

Предлагаемая унификация должна быть выражена в том, что сложные формы соучастия будут представлены в группе квалифицированных и особо квалифицированных видов соответствующих конкретных преступлений. В действующей же редакции названных норм сложные формы соучастия с точки зрения показателя общественной опасности приравнены к простым формам изучаемого института, что представляется нам принципиально неправильным.

Так, например, в рамках ст. 111 УК РФ «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью» такой квалифицирующий признак, как совершение преступления организованной группой лиц, должен быть выведен из п. «а» ч. 3 данной статьи и включен в качестве самостоятельного квалифицирующего признака в ч. 4 этой же статьи. В рамках ст. 256 УК РФ «Незаконная добыча водных животных и растений» квалифицирующий признак «организованной группы» должен быть выведен из части третьей, он подлежит самостоятельной уголовно-правовой оценке в рамках добавленной ч. 4, которая может быть изложена в следующей редакции: «4. Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, совершенные организованной группой лиц... - наказываются...».

Активизация и появление новых качественных черт преступной деятельности требуют от правоохранительных органов адекватного реагирования в плане своевременного предупреждения, выявления, пресечения общественно опасных деяний и привлечения виновных к уголовной ответственности по делам организованных групп и преступных сообществ (преступных организаций). Однако, на наш взгляд, противодействие совершению преступлений, сопряженных со сложными формами соучастия, должно быть связано и с модернизацией уголовно-правовых запретов, содержащихся в нормах Особенной части УК РФ, их своеобразной ревизии на предмет эффективности законодательных формулировок.

Глава III. Отдельные проблемы квалификации преступлений, совершенных в соучастии

3.1. Неудавшееся соучастие в преступлении

Понятия, вынесенного в заголовок данной статьи, в уголовном законодательстве не существует. Вместе с тем уголовно-правовое явление, которое можно условно назвать неудавшимся соучастием, является вполне реальным, и оно даже частично отражено в ч. 5 ст. 34 УК РФ. Соучастие следует считать состоявшимся («удавшимся»), когда в результате умышленных совместных действий двух или более лиц был причинен вред, как результат совершения умышленного преступления. Под неудавшимся соучастием в широком значении этого понятия следует понимать умышленную попытку совместными действиями двух или более лиц причинить преступный результат, однако последняя не увенчалась успехом по самым различным, но всегда по независящим от этих лиц (лица) обстоятельствам.

Различные функции соучастников, а также многообразие причин, по которым не наступает преступный результат, предопределяет различные варианты анализируемого уголовно-правового понятия. Некоторые, наиболее типичные варианты неудавшегося соучастия, как уже отмечалось, закреплены в ч. 5 ст. 34 УК РФ, однако, по нашему мнению, - далеко не все, что свидетельствует об очевидных пробелах в законе. Например, в упомянутой норме говорится о лице, которому по независящим от него обстоятельствам не удалось склонить других лиц к совершению преступления. Это явление в уголовном праве принято называть неудавшимся подстрекательством к преступлению. Однако в ней ничего не говорится о соответствующей деятельности организатора и пособника когда первому не удается организовать совершение преступления, а второму - способствовать его совершению. Так, если потенциальный пособник был задержан работниками милиции в процессе транспортировки оружия (или другого орудия преступления), то его действия следует признавать неудавшимся пособничеством. Означает ли отсутствие указания в законе на такого рода деятельность (неудавшаяся организация преступления, неудавшееся пособничество) ее ненаказуемость либо это просто законодательная недоработка, означающая в связи с прямым запретом аналогии наличие пробела? Представляется, что здесь есть именно пробел в законе, который необходимо восполнить. Неудавшаяся организация преступления, неудавшееся пособничество по своей сути означает «покушение» на соответствующий вид деятельности, поэтому так же, как и неудавшееся подстрекательство, должно влечь уголовную ответственность за приготовление к соответствующему преступлению. За приготовление к преступлению должны нести ответственность другие соучастники и в случае добровольного отказа у исполнителя. Однако этот вариант неудавшегося соучастия не отражен в законе, что также свидетельствует о наличии в нем пробела.

В ч. 5 ст. 34 УК РФ указывается, что «в случае недоведения исполнителем преступления до конца по независящим от него обстоятельствам остальные соучастники несут уголовную ответственность за приготовление к преступлению или за покушение на преступление». Представляется, что такая законодательная рекомендация является не совсем корректной, особенно при варианте покушения на преступление. Признание у других соучастников в таких случаях покушения на соответствующее преступление (то есть так же, как и у исполнителя) неадекватно отражает специфику (роль, функцию) содеянного ими. В соответствии с законом (ч. 3 ст. 30 УК РФ) «покушением на преступление признаются умышленные действия (бездействие), непосредственно направленные на совершение преступления... « Очевидно, что иные соучастники (кроме исполнителя) таких действий не совершают. Их функции закреплены в чч. 3-5 ст. 33 УК РФ, что и должно найти отражение в квалификации фактически ими содеянного. Это должно быть сделано путем дополнительной ссылки на соответствующую часть ст. 33 УК РФ в зависимости от выполняемой соучастником функции. Так, если А. был подстрекателем Б. в совершении умышленного убийства, прерванного на стадии покушения, то содеянное им следует квалифицировать по ч. 4 ст. 33, ч. 3 ст. 30 и ч. 1 ст. 105 УК РФ как подстрекательство к покушению на умышленное убийство. Это же правило должно применяться относительно организатора и пособника.

Такая квалификация ближе к сущности содеянного, хотя, возможно, и она не является идеальной, поскольку их умысел был направлен не на покушение (приготовление), а на оконченное преступление. Однако в соответствии с действующим законодательством и существующими правилами квалификации преступлений других ее вариантов для таких случаев просто не существует.

Исходя из вышеизложенного, представляется, что ч. 5 ст. 34 УК РФ для устранения имеющихся в ней пробелов и иных неточностей должна быть изложена в следующей редакции:

«В случае недоведения исполнителем преступления до конца по независящим от него обстоятельствам остальные соучастники несут уголовную ответственность за приготовление к преступлению или за покушение на преступление со ссылкой на соответствующую часть ст. 33 настоящего Кодекса.

Лица, которым не удалось по независящим от них обстоятельствам организовать либо склонить других лиц к совершению преступления, а равно оказать им содействие в его совершении, несут уголовную ответственность за приготовление к преступлению.

В случае добровольного отказа исполнителя от доведения преступления до конца другие соучастники несут уголовную ответственность также за приготовление к преступлению».

3.2 Проблема неосторожного сопричинения

Мы живем в период бурного научно-технического прогресса, связанного с постоянным увеличением количества различного рода машин, механизмов, конструкций, опытных и производственно-технических процессов, которые нередко представляют значительную угрозу безопасности людей, их здоровью и жизни. С каждым годом увеличивается доля средств труда коллективного пользования, все большее распространение получают сложные технические системы, являющиеся коллективными рабочими местами, обслуживание которых в едином и непрерывном цикле требует от групп работников повышенной концентрации внимания, взаимосвязи и взаимодействия. Наглядной иллюстрацией к сказанному могут служить современные Вооруженные силы РФ, степень технического оснащения которых чрезвычайно велика, что, в свою очередь, увеличивает риск наступления тяжких последствий, связанных с гибелью людей и потерями дорогостоящей техники, из-за невнимательности или оплошности одного или нескольких человек.

В связи с этим в области уголовного права приобрела актуальность проблема так называемого неосторожного сопричинения, то есть деятельности двух или более лиц, по неосторожности причинивших общественно опасные последствия. Закон не относит подобные явления к соучастию в преступлении. Поэтому в тех случаях, когда несколько лиц совершают неосторожное преступление, содеянное ими рассматривается как ряд самостоятельно совершенных преступлений. Следовательно, такие лица несут ответственность исключительно индивидуально, каждый за совершенное лично им неосторожное преступление.

Рассматриваемое уголовно-правовое явление представляет собой разновидность множественности участников преступления, когда несколько лиц совершают по неосторожности одно преступное деяние либо их действия приводят к единому преступному результату.

Факт наступления преступного результата, как и в случае умышленного посягательства, важен для оценки общественной опасности содеянного, а также отражается на оценке поведения каждого причинителя, ибо степень и характер их участия в преступлении могут существенно различаться. Так, Тульским областным народным судом были осуждены по ч. 1 ст. 85 УК РСФСР (этой норме соответствует ч. 3 ст. 263 действующего УК РФ) граждане Ш. и Д. Из материалов уголовного дела следует, что капитан-дублер помощника механика теплохода «Сандово» Д. и рулевой-моторист того же теплохода Ш. 8 августа 1977 года нарушили правила безопасности движения водного транспорта, что привело к несчастному случаю с людьми.

Казалось бы, уголовно-правовое значение приведенных фактов очевидно: их установление должно определять квалификацию содеянного, границы дифференциации ответственности и индивидуализацию наказания. Однако следственная и судебная практика в таких случаях все чаще сталкивается с ощутимым пробелом в уголовном законодательстве. В отличие от совместных умышленных посягательств такая распространенная форма совершения преступлений, как неосторожное сопричинение, в законодательстве никак не регламентирована.

Определение соучастия, данное в ст. 32 УК РФ, исключает его наличие в преступлении, совершенном по неосторожности. Такая законодательная интерпретация соучастия позволяет существенно ограничить сферу применения данной нормы, оставив за ее пределами как случаи неосторожного поведения нескольких лиц при совершении одного и того же преступления, так и случаи умышленного совершения несколькими лицами действий (бездействия), повлекших неосторожный преступный результат.

Заметим, что, по утверждению психологов, с точки зрения типа реагирования на жизненные ситуации для неосторожных преступников характерны интрапунитивные реакции (возложение вины за случившееся на себя) в отличие от умышленных преступников, которым свойственны эксрапутивные реакции (склонность возлагать вину за происшедшее с ними на окружающих).

Как обоснованно считают многие криминалисты, неосторожная вина не увязывается с внутренней согласованностью действий отдельных лиц. Последняя является необходимым признаком соучастия, так как в этом случае совместность не заключается в простом объединении людей в пространстве и времени даже при единой цели, а требует строго согласованного выполнения взаимосвязанных действий. Причем, как справедливо отмечает Н. П. Берестовой, согласованность должна быть внутренней, психической, ибо внешняя форма сама по себе еще не свидетельствует о соучастии. Иными словами, согласованность как субъективный признак, обязательный для соучастия в преступлении, состоит во взаимном выражении намерения лица участвовать в совершении преступления совместно с другим лицом (лицами), следовательно, согласованность действий соучастников преступления представляет внутреннее выражение совместной деятельности виновных, ту необходимую психическую связь между соучастниками, которая характеризует совместность их деятельности с субъективной стороны.

Итак, к субъективным признакам соучастия следует отнести:

–       умышленный характер совместной деятельности соучастников преступления, который, в свою очередь, характеризуется взаимной осведомленностью соучастников о характере совершаемых ими действий (бездействия) (интеллектуальный момент умысла) и их согласованностью (волевой момент умысла);

–       умышленный характер совершаемого участниками преступления.

Правоведы в косвенной форме выделяют некоторые признаки института неосторожного сопричинения: «совершение преступления хотя бы и несколькими лицами по неосторожности не может рассматриваться как совершенное в соучастии», и далее: «в этом случае нет необходимых для соучастия субъективных признаков совместной преступной деятельности, в связи с чем каждое лицо в отдельности отвечает за причиненный им по неосторожности результат».

Интересна интерпретация той же мысли в третьем источнике: «В случае совместного причинения вреда по неосторожности отсутствует необходимая внутренняя субъективная совместность действий, и каждый из причинивших преступный результат отвечает самостоятельно. Поэтому соучастие в неосторожных преступлениях невозможно».

В содержании понятия «соучастие», которое раскрывается в ст. 32 УК РФ, имеется указание на умышленный характер действий всех соучастников, что исключает возможность соучастия в неосторожных преступлениях. Умыслом соучастников должно охватываться осознание общественной опасности своих деяний и общественной опасности деяний исполнителя. Вместе с этим соучастники желают или допускают, что исполнитель совершит эти общественно опасные деяния.

При решении проблемы неосторожного сопричинения следует учесть, что речь идет о том, может ли установленная законодателем в общем виде ответственность за неосторожное причинение преступного последствия быть согласована с концепцией соучастия как совместного умышленного участия нескольких лиц в совершении умышленного преступления. Ведь соучастие всегда предполагает субъективную связь соучастников с действиями исполнителя, которая основывается на осознании, что действие, совершаемое участниками преступления, осуществляется сообща с исполнителем и при желании либо сознательном допущении совершения деяния. В. Н. Кудрявцев и Н. Ф. Кузнецова утверждали, что соучастие возможно и в тех умышленных преступлениях, которые содержат в качестве квалифицирующего признака наступление по неосторожности второго тяжкого последствия, например, в умышленном причинении тяжких телесных повреждений, повлекших по неосторожности смерть потерпевшего (ч. 2 ст. 108 УК РСФСР, соответствующая ч. 1 ст. 111 УК РФ), в умышленном уничтожении или повреждении государственного либо общественного имущества, повлекшем по неосторожности человеческие жертвы (ч. 2 ст. 98 УК РСФСР, соответствующая ч. 2 ст. 168 УК РФ) и др.

Согласно ст. 32 УК РФ, соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления. Термин «умышленно», используемый в тексте статьи дважды, исключает распространение ее на случаи неосторожного поведения. Неосторожное причинение вреда выходит за пределы правового регулирования данной нормы. Иными словами, институт соучастия применим лишь в рамках основного состава преступления. Производный (дополнительный) результат неосторожного поведения не есть результат соучастия. С таким толкованием ст. 32 УК РФ (ст. 17 УК РСФСР) было согласно большинство криминалистов, у которых не вызывало сомнений ограничение субъективной стороны соучастия умышленной виной.

При соучастии совместная деятельность виновных сознательно направлена на достижение конкретного преступного результата. Уже один этот факт позволяет признать невозможным соучастие в неосторожных преступлениях. В противном случае получится, что у лиц, объединивших свои усилия, должно, по крайней мере, отсутствовать намерение достичь желаемого результата. А это исключается при совершении неосторожного преступления, ибо психическое отношение к последствиям в этом случае совершенно иное: лицо не только не желает наступления преступных последствий, но и не предвидит их как реально возможные. Следовательно, умышленно объединить свои усилия для достижения единого результата неосторожного преступления невозможно.

Итак, соучастие это умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления (ст. 32 УК РФ). К такому пониманию законодательства тяготеет и судебная практика. Например, Верховный Суд СССР неоднократно подчеркивал, что соучастие в различных формах допустимо только в умышленных преступлениях. Так, постановление Пленума Верховного Суда СССР от 30 ноября 1962 года по делу К. однозначно устанавливает, что «соучастие в неосторожных преступлениях невозможно».

Эта позиция высшей судебной инстанции СССР достаточно стабильна. Не случайно в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 24 декабря 1987 года по делу Н. было указано: «Соучастие, в том числе в виде пособничества, предполагает совместное участие нескольких лиц в совершении преступления; с субъективной стороны оно характеризуется умышленной виной всех соучастников».

Вместе с тем Верховный Суд СССР применительно к составам преступлений с двойной формой вины допускает определенную непоследовательность, отступая от собственных весьма категоричных заявлений, касающихся соучастия.

Судебная практика свидетельствует о возрастающей актуальности проблемы неосторожного сопричинения; ее исследование необходимо в целях усиления охраны общественных отношений, поддержания общественной безопасности, предполагающей устранение пробела в законодательном регулировании такого рода проявлений неосторожности. Так, в сфере уголовно-правовых отношений нуждаются в первоочередном решении вопросы, связанные с обоснованием ответственности за неосторожное сопричинение, с «вычленением» и последующей квалификацией действий каждого из сопричинителей вреда, с дифференциацией и индивидуализацией ответственности и наказания с учетом степени вины.

Например, Мурманским областным судом Б. и Г. были осуждены по ч. 1 ст. 85 УК РСФСР (которой соответствует ч. 1 ст. 263 УК РФ). Они были признаны виновными в нарушении правил безопасного движения и неправильной эксплуатации транспорта, совершенных при следующих обстоятельствах. Б., дизельный механик рефрижератора, относящегося к управлению «Севрыбхолодфлот», заступив на суточную вахту в машинно-котельном отделении, не контролировал несение вахтенной службы. Отсутствие контроля со стороны вахтенного механика повлекло ненадлежащее несение вахтенной службы подчиненными ему лицами. Так, старший машинист котельной Г. покинул свой пост, оставив действующие паровые котлы без присмотра. Это привело к повреждению одного из них, и был причинен материальный ущерб на сумму 10902 руб.

Приговор суда в части взыскания материального ущерба гласил: Б. и Г., хотя и осуждены по одному делу, но их действия не расценены как умышленные. Содействия друг другу в причинении ущерба они не оказывали. Если ущерб был причинен в результате неосторожных действий осужденных, допущенных ими при выполнении трудовых обязанностей, то к ним следует применить принцип долевой ответственности с учетом степени вины каждого.

Анализ судебной практики позволяет выделить наиболее существенные специфические черты, присущие неосторожному сопричинению: неосторожное сопричинение - это единое преступление; в таком преступлении участвуют несколько субъектов ответственности; характер поведения, обусловившего наступление результата, взаимосвязанный и взаимообусловленный; создается угроза наступления или наступает единое для всех субъектов преступное последствие, предусмотренное конкретным составом; имеется причинная связь между допреступным поведением субъектов и наступившим последствием.

Вопрос о неосторожном сопричинении обсуждался в уголовно-правовой литературе. Однако попытки доказать возможность соучастия в неосторожных преступлениях и охватить неосторожное сопричинение конструкцией соучастия не нашли поддержки у ученых и практических работников, тем более что законодатель довольно четко ограничил сферу соучастия лишь умышленными преступлениями.

Так или иначе, возложение обязанности принимать меры для предотвращения преступного результата на двух или более лиц ведет к вменению им указанного результата в вину в случае нарушения такой обязанности. Поэтому индивидуализация ответственности лиц - непременное условие поддержания режима общественной безопасности. Здесь необходимо учитывать широкий спектр обстоятельств дела, разные причины и меру невнимательности сопричинителей.

В связи с изложенным представляется, что следует закрепить институт неосторожного сопричинения в Общей части уголовного законодательства. Это позволит, с одной стороны, дифференцировать ответственность сопричинителей в зависимости от их «вклада» в наступление преступного результата, а с другой полнее отразить в нормах Особенной части конкретные виды неосторожного сопричинения. Статью 32 УК РФ следует дополнить второй частью следующего содержания: «Если при совершении единого неосторожного преступления в нем взаимосвязанно и взаимообусловленно участвовало несколько лиц, что повлекло создание угрозы или наступление единого для них преступного последствия, предусмотренного конкретной нормой Особенной части УК РФ, то совершенное должно быть определено как неосторожное сопричинение. Каждому из сопричинителей вменяется полностью состав совершенного преступления. Различная степень сопричинения связана лишь с дифференциацией и индивидуализацией ответственности и наказания».

В статье 26 УК РФ в качестве дополнительной самостоятельной части может быть сформулировано положение о том, что если преступный результат причиняется неосторожными действиями нескольких лиц, суд при назначении наказания учитывает, насколько действия каждого лица способствовали наступлению преступного последствия. Такое решение служило бы дальнейшей дифференциации ответственности и гарантировало бы обоснованность привлечения к ответственности в случае неосторожного сопричинения. Причем дифференциация ответственности необходима даже в пределах института неосторожного сопричинения, например, при обладании одним из сопричинителей специальными познаниями и функциями.

Доводом, подтверждающим целесообразность предлагаемого законодательного решения, может служить опыт зарубежных стран.

Так, Кассационный суд Франции в одном из решений указал, что «водитель, наехавший на пешехода и причинивший ему смерть, осуждается за неосторожное убийство, а лицо, сидевшее рядом с водителем и подстрекавшее его к быстрой езде, являвшейся причиной происшествия, осуждается как соучастник неосторожного убийства».

По английскому праву соучастие возможно и при совершении неосторожного преступления. Важно только, чтобы действия, приведшие к неосторожному причинению преступного результата, охватывались первоначальным замыслом участников, и, следовательно, результаты этих действий могли бы быть вменены им в вину. Прямой умысел не является необходимой формой связи между соучастниками, достаточно «возможного предвидения» другими участниками результатов совершения исполнителем именно такого рода действий, также не обязательна прямая установка на его выполнение. Единое намерение не всегда включает в себя противоправный элемент. Намерение может быть противоправным, а совершение в результате его осуществления неосторожного «или же со стороны исполнителя умышленного» преступления повлечет уголовную ответственность всех соучастников. Интересно в этом отношении дело Салмона. Английский суд признал виновным в неосторожном убийстве, совершенном в соучастии, группу лиц, занимавшихся стрельбой в цель и «по неосторожности причинивших смерть мальчику, проходившему недалеко от места стрельбища». Застреливший мальчика был признан исполнителем первой степени, остальные исполнителями второй степени.

Понятия «с намерением», «с целью» входят в текст нормативного описания действий соучастника в уголовные кодексы большинства штатов Америки. Эти установки подкреплены авторитетом многих судебных решений. Они обладают несомненным позитивным эффектом, так как очерчивают рамки виновности при соучастии. В соответствии с рекомендациями Примерного УК РФ США некоторые штаты включили в свои уголовные законы положение, согласно которому «если элементом преступления является наступление определенного результата, то, по крайней мере, должна быть установлена такая же форма виновности, какой достаточно для совершения этого преступления».

В американском уголовном праве допускается соучастие и в случае неосторожной формы вины (разумеется, речь может идти только о таком ее виде, как преступное легкомыслие). Законодатель подразумевает, что возможности предвидеть общественно опасные последствия, к которым привели действия исполнителя, достаточно для установления связи между ним и другими причастными к преступлению лицами. Так, в качестве примера комментаторы УК РФ штата Кентукки приводят гонки на шоссе с участием двух автомобилистов, один из которых совершил наезд на пешехода. По их мнению, в этом случае другой автомобилист должен отвечать вместе с первым за неосторожное убийство.

К сожалению, можно констатировать, что действующий Уголовный кодекс РФ, как и прежний, не разрешил проблему неосторожного сопричинения. Институт неосторожного сопричинения мог бы служить одним из объективных и субъективных оснований привлечения к ответственности за преступное бездействие лиц, нарушающих установленные требования (правила поведения) при выполнении обязательных (нормативных) действий.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В заключение можно сделать ряд выводов теоретического и практического характера.

Рассматривая историю развития института соучастия в преступлении, можно сделать вывод о том, что к концу 1960-х годов появилось четкое понимание основания ответственности за соучастие, понимание института соучастия и его границ, был разрешен ряд вопросов об объективных и субъективных признаках соучастия, появились предложения по выявлению его форм, обсуждались проблемы группового преступления, о пределах ответственности за соучастие, о соотношении норм Общей части об институте соучастия и необходимого соучастия Особенной части.

Наиболее проблемным представляется определение понятия «форма соучастия» в преступлении.

Анализ проблемы форм соучастия и их классификации в теории уголовного права позволяет сделать вывод, что каждое типичное проявление соучастия обладает определенным сочетанием объективных и субъективных свойств, определяющих характер совместности, а также степень сплоченности и организованности лиц, объединивших свои усилия в целях совершения преступления. Материализуясь в объективных и субъективных признаках конкретного деяния, они образуют ту или иную форму соучастия, характеризующую уровень (степень) общественной опасности самого преступного объединения и, соответственно, степень общественной опасности совместно совершенного преступления. Поэтому, на наш взгляд, категория «форма соучастия» как часть института Общей части уголовного права служит не только методологической основой для определения видов соучастников, но и является одним из важнейших условий дифференциации и индивидуализации их уголовной ответственности.

Анализ следственно-судебной практики показывает, что неправильная квалификация преступлений чаще всего является следствием недостаточно четкого представления правоприменителями того, по каким признакам эти преступления отграничиваются от других, внешне схожих с ними деяний.

На сегодняшний день в Уголовном кодексе Российской Федерации содержится порядка десяти видов групповых образований. Из Общей части известны четыре групповых образования: группа лиц, образованная без предварительного сговора; группа лиц, образованная по предварительному сговору; организованная группа и преступное сообщество (преступная организация). Признаки данных групповых образований регламентируются ст. 35 Общей части УК РФ, но весьма расплывчато, хотя по идее, заложенной в определении статуса Общей части УК РФ, они должны быть отправными для всех видов групповых образований, предусмотренных Особенной частью УК РФ.

Для каждой из форм соучастия существуют спорные вопросы их разграничения, начиная с группы лиц без предварительного сговора, однако наиболее проблематичными оказываются критерии разграничения двух форм, предусматривающих организованное исполнение преступлений: организованной группы и преступного сообщества (преступной организации).

Не вызывает сомнения, что функциональность градирования форм соучастия на простые и сложные, а также сложные внутри этой группы связана с установлением степени общественной опасности той или иной формы соучастия. Логика законодательной техники диктует и следующий шаг - связать степень общественной опасности той или иной формы соучастия с дифференциацией уголовной ответственности. А это возможно лишь в рамках расширения пределов санкции за преступление, совершенное при тех или иных квалифицирующих обстоятельствах, отражающих степень общественной опасности содеянного. Традиционно в российском уголовном законодательстве (за небольшими исключениями) расширение пределов санкции, то есть усиление уголовной репрессии при отягчающих ответственность обстоятельствах, технико-юридически осуществляется за счет внесения соответствующих квалифицирующих признаков в части одной и той же статьи Особенной части УК РФ.

Анализируя проблему неосторожного сопричинения можно сделать вывод, что следует закрепить институт неосторожного сопричинения в Общей части уголовного законодательства. Это позволит, с одной стороны, дифференцировать ответственность сопричинителей в зависимости от их «вклада» в наступление преступного результата, а с другой полнее отразить в нормах Особенной части конкретные виды неосторожного сопричинения. Статью 32 УК РФ следует дополнить второй частью следующего содержания: «Если при совершении единого неосторожного преступления в нем взаимосвязанно и взаимообусловленно участвовало несколько лиц, что повлекло создание угрозы или наступление единого для них преступного последствия, предусмотренного конкретной нормой Особенной части УК РФ, то совершенное должно быть определено как неосторожное сопричинение. Каждому из сопричинителей вменяется полностью состав совершенного преступления. Различная степень сопричинения связана лишь с дифференциацией и индивидуализацией ответственности и наказания».

В статье 26 УК РФ в качестве дополнительной самостоятельной части может быть сформулировано положение о том, что если преступный результат причиняется неосторожными действиями нескольких лиц, суд при назначении наказания учитывает, насколько действия каждого лица способствовали наступлению преступного последствия. Такое решение служило бы дальнейшей дифференциации ответственности и гарантировало бы обоснованность привлечения к ответственности в случае неосторожного сопричинения. Причем дифференциация ответственности необходима даже в пределах института неосторожного сопричинения, например, при обладании одним из сопричинителей специальными познаниями и функциями.

Активизация и появление новых качественных черт преступной деятельности требуют от правоохранительных органов адекватного реагирования в плане своевременного предупреждения, выявления, пресечения общественно опасных деяний и привлечения виновных к уголовной ответственности по делам организованных групп и преступных сообществ (преступных организаций). Однако, на наш взгляд, противодействие совершению преступлений, сопряженных со сложными формами соучастия, должно быть связано и с модернизацией уголовно-правовых запретов, содержащихся в нормах Особенной части УК РФ, их своеобразной ревизии на предмет эффективности законодательных формулировок.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1.      Антонян Ю. М., Еникеев М. И., Эминов В. Е. Психология преступника и расследования преступлений. - М., 2011. - 407 с.

.        Балеев С. А. Ответственность за организационную преступную деятельность по действующему российскому уголовному законодательству. Казань: КЮИ МВД России, 2002. - 201 с.

.        Балеев С. А. Формы соучастия в преступлении как проблема правоприменительной практики // Научные труды Казанского юридического института МВД России: Вып. 5. - Казань, 2005. - С. 21-29.

.        Бурчак Ф. Г. Соучастие: социальные, криминологические и правовые проблемы. - Киев, 1986. - 311 с.

.        Васильев А. И. Проблемы социальной и уголовно-правовой оценки преступлений техногенного характера. - М., 2008. - 99 с.

.        Галиакбаров Р. Р. Борьба с групповыми преступлениями. Вопросы квалификации. - Краснодар, 2010. - 289 с.

.        Галимов И. Г., Сундуров Ф. Р. Организованная преступность: тенденции, проблемы, решения. - Казань, 2008. - 387 с.

.        Гальперин И. М. Дифференциация уголовной ответственности и эффективность наказания // Советское государство и право. - 1983. - № 3. - С. 70 - 71.

.        Гаухман Л. Д., Максимов С. В. Уголовная ответственность за организацию преступного сообщества. - М., 2008. - 431 с.

.        Глазкова Л. В. Банда и преступное сообщество (преступная организация) как формы соучастия // Законность. - 2011. - № 3. - С. 45-47.

.        Гришаев П. И., Кригер Г. А. Соучастие по советскому уголовному праву. - М., 1959. - 309 с.

.        Гришко Е. А. Организация преступного сообщества (преступной организации): уголовно-правовой и криминологический аспекты: Учебное пособие. - М.: Центр юридической литературы, 2011. - 287 с.

.        Дагель П. С. Причинная связь в преступлениях, совершаемых по неосторожности // Вопросы борьбы с преступностью. - М., 1986. - Вып. 34.

.        Жалинский А. Э., Рерихт А. Введение в немецкое уголовное право. - М., 2011. - 813 с.

.        Зайнутдинова А. Р. Ответственность за организованные формы соучастия по российскому уголовному праву: Дис... . канд. юрид. наук. - Казань, 2001. - 220 с.

.        Зелинский А. Ф. Соучастие в преступлении. - Волгоград, 1971. - 189 с.

.        Иванов Н. Г. Нюансы уголовно-правового регулирования экстремистской деятельности как разновидности группового совершения преступлений // Государство и право. - 2011. - № 5. - С. 42-50.

.        Иванов Н. Г. Понятие и формы соучастия в советском уголовном праве. Саратов, 1991. - 89 с.

.        Иванцова Н. В. Понятие организованной группы в уголовном законодательстве (проблемы квалификации): Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - М., 1998. - 25 с.

.        Илиджев А. А. Назначение наказания за преступление, совершенное в соучастии: Дис... . канд. юрид. наук. - Казань, 2004. - 234 с.

.        Илиджев А. А. Назначение наказания за преступление, совершенное в соучастии: Автореф. дис... . канд. юрид. наук. - Казань, 2004. - 25 с.

.        Карлов В. П. Формы соучастия: Автореф. дис... . канд. юрид. наук. - Самара, 2004. - 27 с.

.        Козлов А. П. Соучастие: традиции и реальность. - СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2011. - 300 с.

.        Козлов А. П. Соучастие: уголовно-правовые проблемы: Автореф. дис... д-ра юрид. наук. - СПб., 2003. - 29 с.

.        Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации: Общая часть / Под ред. Б. В. Здравомыслова. - М., 2011. - 671 с.

.        Красиков Ю. А. Лекция 10. Соучастие в преступлении / Под ред. проф. А. Н. Игнатова. - М., 2010. - 101 с.

.        Кругликов Л. Л. Трактовка группы лиц в новейших диссертационных исследованиях // Ученые записки КГУ. Т. 142. - Казань, 2011. - С. 212-230.

.        Крылова Н. Е., Серебренникова А. В. Уголовное право современных зарубежных стран. - М., 2011. - 902 с.

.        Курс уголовного права. Общая часть. Том 1: Учение о преступлении: Учебник для вузов / Под ред. Н. Ф. Кузнецовой, И. М. Тяжковой. - М.: Изд-во ЗЕРЦАЛО, 2010. - 717 с.

.        Лесниевски-Костарева Т. А. Дифференциация уголовной ответственности. Теория и законодательная практика. - М., 2010. - 298 с.

.        Мельникова Ю. Б., Устинова Т. Д. Уголовная ответственность за бандитизм. - М., 2011. - 234 с.

.        Мондохонов А. Н. Формы соучастия в преступной деятельности: Автореф. дис... . канд. юрид. наук. - М., 2005. - 22 с.

.        Наземцев С. В. Основные направления реформы уголовного законодательства в борьбе с групповой преступностью // Уголовная политика и реформа уголовного законодательства: Сборник трудов Академии управления МВД России. - М., 2010. - С. 46 - 48.

.        Наумов А. В. Уголовное право: Общая часть (курс лекций). - М., 2011. 504 с.

.        Организованная преступность. Уголовно-правовые и криминологические проблемы: Сб. науч. тр. Калинингр. ун-т. - Калининград, 2009. - 414 с.

.        Пионтковский А. А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. - М., 1961. - 809 с.

.        Розенко С. В. Формы и виды организованной преступной деятельности: Автореф. дис... . канд. юрид. наук. - Екатеринбург, 2001. - 26 с.

.        Тельнов П. Ф. Ответственность за соучастие в преступлении. - М.: Юридическая литература, 1990. - 375 с.

.        Трайнин А. Н. Учение о соучастии. - М., 1941. - 309 с.

.        Уголовное право России. Общая часть / Под ред. А. И. Рарога. - М., 2010. - 506 с.

.        Уголовное право РФ. Общая часть / Под ред. Р. Р. Галиакбарова. - Саратов, 2010. - 765 с.

.        Уголовное право: Часть Общая / Под ред. Н. И. Загородникова и др. - М., 2011. - 900 с.

.        Хмелевская Т. А. Виды групповых преступлений и их квалификация по УК РФ: Автореф. дис... . канд. юрид. наук. - М., 2000. - 25 с.

.        О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм: Постановление № 1 Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17.01.1997 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 1997. - № 3.

.        О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое: Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 29 от 27.12.2002 г. // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2003. - № 2. - С. 14 - 18.

.        О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ): Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 1от 27.01.1999 г. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации РФ. - 1999. - № 3. - С. 4.

.        О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней): Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 12 от 10.06.2010 г. // Российская газета. - 2010. - 17 июня.

.        Кассационное определение Верховного Суда Российской Федерации от 29.05.2012 № 67-О12-26 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2012. - № 7. - С. 91.

.        Кассационное определение Верховного Суда Российской Федерации от 16.08.2011 № 15-О11-31сп // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2011. - № 12. - С. 76.

.        Кассационное определение Верховного Суда Российской Федерации от 02.06.2011 № 44-О11-43 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2011. - № 9. - С. 71.

.        Кассационное определение Верховного Суда Российской Федерации от 07.04.2011 № 81-О11-30 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2011. - № 6. - С. 90.

.        Кассационное определение Верховного Суда Российской Федерации от 20.01.2011 № 46-О10-111 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2011. - № 4. - С. 56.

.        Кассационное определение Верховного Суда Российской Федерации от 28.10.2010 № 14-О10-51 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2011. - № 4. - С. 77.

.        Кассационное определение Верховного Суда Российской Федерации от 28.12.2005 № 41-О05-68 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2006. - № 4. - С. 59.

.        Кассационное определение Верховного Суда Российской Федерации от 17.03.2005 № 83-О05-5 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2005. - № 6. - С. 88.

.        Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации от 03.06.2009 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2009. - № 12. - С. 43.

.        Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации от 08.12.2004 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2005. - № 3. - С. 87.

.        Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации от 04.12.2002 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2003. - № 2. - С. 42.

.        Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации от 23.11.2005 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2006. - № 2. - С. 56.

.        Определение Верховного Суда Российской Федерации от 04.02.2010 № 56-О10-3 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2010. - № 5. - С. 97.

.        Определение Верховного Суда Российской Федерации от 09.04.2008 № 34-О08-6 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2008. - № 6. - С. 87.

.        Определение Верховного Суда Российской Федерации от 11.09.2007 № 11-Д07-93 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2007. - № 12. - С. 93.

.        Определение Верховного Суда Российской Федерации от 11.12.2007 по делу № 89-Д07-32 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2008. - № 3. - С. 71.

.        Определение Верховного Суда Российской Федерации от 12.02.2009 № 43-008-36 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2009. - № 5. - С. 56.

.        Определение Верховного Суда Российской Федерации от 13.10.2008 № 87-008-15 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2009. - № 3. - С. 43.

.        Определение Верховного Суда Российской Федерации от 14.09.2010 № 46-О10-54 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2011. - № 1. - С. 54.

.        Определение Верховного Суда Российской Федерации от 15.06.2010 № 57-О10-10СП // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2010. № 9. - С. 87.

.        Определение Верховного Суда Российской Федерации от 17.01.2012 № 18-О11-69 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2012. - № 4. - С. 88.

.        Определение Верховного Суда Российской Федерации от 18.03.2008 № 74-о07-63сп // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2008. - № 5. - С. 83.

.        Определение Верховного Суда Российской Федерации от 18.06.2007 № 12-007-10 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2007. - № 10. - С. 90.

.        Определение Верховного Суда Российской Федерации от 18.06.2008 № 81-О08-31 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2008. - № 9. - С. 91.

.        Определение Верховного Суда Российской Федерации от 18.08.2011 № 10-О11-15 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2011. - № 12. - С. 45.

.        Определение Верховного Суда Российской Федерации от 19.02.2008 № 56-О09-7сп // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2008. - № 6. - С. 41.

.        Определение Верховного Суда Российской Федерации от 22.11.2007 № 2-о07-23сп // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2008. - № 3. - С. 76.

.        Определение Верховного Суда Российской Федерации от 22.12.2008 № 87-о08-17 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2009. - № 3. - С. 56.

.        Определение Верховного Суда Российской Федерации от 23.10.2008 № 66-008-62 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2009. - № 4. - С. 67.

.        Определение Верховного Суда Российской Федерации от 24.09.2007 № 88-007-28 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2007. - № 12. - С. 57.

.        Определение Верховного Суда Российской Федерации от 25.04.2011 № 1-О11-13 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2011. - № 7. - С. 82.

.        Определение Верховного Суда Российской Федерации от 25.07.2005 № 82-005-18 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2005. - № 11. - С. 98.

.        Определение Верховного Суда Российской Федерации от 26.02.2009 № 47-О09-11 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2009. - № 6. - С. 71.

.        Определение Верховного Суда Российской Федерации от 27.03.2008 № 66-О07-131 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2008. - № 5. - С. 91.

.        Определение Верховного Суда Российской Федерации от 28.11.2006 по делу № 50-006-17сп // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2007. - № 2. - С. 68.

.        Определение Верховного Суда Российской Федерации от 28.12.2006 по делу № 67-О06-85 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2007. - № 5. - С. 81.

.        Определение Верховного Суда Российской Федерации от 29.04.2008 № 9-008-6 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2008. - № 7. С. 54.

.        Определение Верховного Суда Российской Федерации от 29.05.2008 по делу № 14-008-25 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2008. - № 7. - С. 90.

.        Определение Верховного Суда Российской Федерации от 30.08.2007 по делу № 46-007-65 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 2007. - № 12. - С. 55.

.        Определение Судебной Коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации Российской Федерации. - 1994. - № 9. - С. 5.

.        Определение Судебной Коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации Российской Федерации. - 2000. - № 5. - С. 8.

.        Определение Судебной Коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации Российской Федерации. - 2002. - № 10. - С. 11.

.        Определение Судебной Коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации Российской Федерации. - 2011. - № 12. - С. 12.

.        Определение Судебной Коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. - 1999. - № 6. - С. 23.

.        Определение Судебной Коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР // Бюллетень Верховного Суда РСФСР. - 1978. - № 3. - С. 11.

.        Определение Судебной Коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР // Бюллетень Верховного Суда СССР. - 1963. - № 2. - С. 20.

.        Определение Судебной Коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР // Бюллетень Верховного Суда СССР. - 1978. - № 8. - С. 13.

Приложение

Количество зарегистрированных преступлений в Челябинской области и количество преступлений, совершенных в соучастии (группа лиц, группа лиц по предварительному сговору), в 2008-2012 гг.

Таким образом, из представленных данных видно, что в Челябинской области явно наметилась тенденция как снижения общего количества преступлений, так и преступлений, совершенных в соучастии. Подобное положение дел связано с проводимыми на уровне области програмами снижения административных правонарушений и преступлений (на 2011-2013 гг.).