. К ним, напр., относятся импульсии, возбуждаемые обращенными к нам велениями и запретами».
Этот класс - класс бланкетных эмоций имеет более сложный интеллектуальный состав: здесь преобладает связь с психологией человека, а не с его инстинктами.
«В области нравственных и правовых поступков существенную роль играют такие мотивационные процессы, в которых роль познавательных процессов, возбуждающих эмоциональные процессы, побуждающие к разным положительным и отрицательным действиям (воздержаниям), играют сами образы поступков, представления подлежащих действий - акционные представления». Например, индивид, воспринимая события, представляет некоторое поведение, которое, затем, одобряется или отвергается и принимается решение о действии или бездействии.
Механизм проявления эмоций в виде суждений Петражицкий описывает следующим образом: «существование и действие в нашей психике непосредственных сочетаний акционных представлений и отвергающих или одобряющих соответственное поведение, репульсивных или аппульсивных, эмоций, проявляется, между прочим, в форме суждений, отвергающих или одобряющих соответственное поведение». Проявление таких эмоций в форме суждений ясно демонстрирует интеллектуально-психологический уровень этих процессов, т.е. это не инстинкты и рефлексы, а сознательные действия.
«Суждения, в основе которых лежат такие сочетания акционных представлений и репульсий или аппульсий, мы называем принципиальными практическими (т.е. определяющими поведение) суждениями, или, короче, нормативными суждениями, а их содержание принципиальными правилами поведения, принципами поведения, или нормами». Продемонстрируем это на примере. Возьмем статью особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации, например, ч.1 ст.105, которая гласит: «убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку, -наказывается лишением свободы на срок от шести до пятнадцати лет с ограничением свободы на срок до двух лет либо без такового», эта статья суть суждение; акционное представление - «убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку», в соответствии с тем, что это преступное деяние, мы делаем вывод, что это репульсия. Таким образом, имея акционное представление и отношение к нему, мы можем смело утверждать, что это норма или нормативное суждение, в соответствие с психологической теорией права.
Все «установленные классы мотивационных процессов представляют сложные психические процессы, слагающиеся из чувственных и интеллектуальных процессов и эмоций». При этом в первом классе эмоций интеллектуальная составляющая менее выражена, чем физиологическая, в отличие от второго класса, об этом Лев Иосифович говорит так: «Моторные раздражения, эмоции могут возникать и ч3асто возникают под влиянием тех или иных физиологических процессов и состояний организма, без участия каких бы то ни было психических процессов: чувств, восприятий, представлений и т.д.».
Из сказанного можно сделать следующий практический вывод: эмоции с предопределенными акциями невозможно, и не имеет смысла регулировать чем бы то ни было, например, законом, так как в них не содержится интеллектуальной составляющей, т.е. они проходят неосознанно и имеют мало значения. А для того, чтобы индивид воспринял внешний регулятор поведения, он должен осознавать этот регулятор.
В психологической теории есть и свои разновидности мотивации, о которых наиболее точно сказал Сорокин: «плодотворен и обоснован также проведенный Петражицким анализ основных форм человеческой мотивации: гедонистической, целевой («затем, чтобы»), «базисной» («потому что»), «объектной» и «самодостаточной» или нормативной». Петражицкий пишет: «с точки зрения эмоциональной теории мотивов поведения единого шаблона мотивации нет и быть не может, а имеется великое множество и разнообразие видов и разновидностей мотивационных процессов». Из этого мы можем сделать вывод о том, что 1) разные индивиды в одинаковой ситуации могут действовать по-разному 2) один и тот же индивид в схожих ситуациях так же может действовать по-разному, о чем пишет Лев Иосифович: «имеется множество и разнообразие видов и разновидностей импульсов поведения в виде соответственного множества и разнообразия эмоций, импульсий, специальных эмоций с их особыми акциями и бланкетных эмоций с меняющимися в различных случаях в зависимости от связанных с ними представлений поведения акциями».Подводя итог разработкам Петражицкого в теории мотивации Сорокин пишет: «его конструктивная теория в этой области (мотивации) представляет собой важный вклад в теорию мотивов и их основных форм. То же самое может быть сказано и о его выводах, касающихся логической «адекватности» суждений, объединенном методе интроспекции и внешнего наблюдения психических процессов, способах индукции и экспериментов при изучении психосоциальных явлений и проч.»
Так Лев Иосифович описывает механизмы формирования суждений и поведения, процессуальную сторону своей теории. Далее профессор описывает всевозможное «наполнение» этих эмоций, их материальную сторону.
Из разнообразных психических эмоций можно образовать особый класс эмоций - это этические эмоции, о чем Петражицкий пишет: «соответственные нравственные и правовые, апульсивные и репульсивные эмоции имеют некоторые общие свойства, дающие основание образовать один высший, обнимающий и те, и другие импульсии, класс эмоций. Этот высший класс импульсий мы назовем условно эмоциями долга, обязанности, или этическими эмоциями». Мы считаем нужным обозначить основные свойства этих эмоций, так как с их помощью возможно глубокое понимание сути этих эмоций. Это свойство состоит в том, что «эти моторные возбуждения и понукания имеют мистически-авторитетный характер. Они противостоят нашим эмоциональным склонностям и влечениям, аппетитам и т.п., как импульсы с высшим ореолом и авторитетом, исходящие как бы из неведомого, отличного от нашего обыденного я, таинственного источника. Сюда, напр., относится слово совесть». Мы видим, что эти эмоции выступают неким ограничителем наших действий. Эти эмоции могут быть восприниматься индивидом, как исходящие из него, например, совесть: «в верованиях в божественное происхождение голоса совести и в выражениях «слушаться», «бояться совести» и т.п. отражается вместе с тем упомянутый выше характер высшей авторитетности, оттенок высшего ореола, свойственный этическим эмоциональным переживаниям». Или восприниматься как внешний источник: «примечательно, что указанные особенности этических моторных возбуждений оказывают давление и на мышление философов и ученых и определяют характер и направление их интеллектуального творчества в области этики. Родоначальник нравственной философии Сократ говорил, как известно, о высшем духе, демоне, который подсказывает ему, как он должен вести себя. Гениальный мыслитель, признаваемый величайшим представителем нравственной философии нового времени, Кант положил в основу своего учения о нравственности метафизическое положение о существовании особого метафизического, умопостигаемого я, своеобразного метафизического двойника к нашему эмпирическому я, обращающегося к последнему со своими указаниями. Такую же роль в учениях других философов играют разные другие метафизические существа: «природа», представляемая как высшее существо, мировой «разум», «объективный дух» и т.п. И позитивистская и скептическая психика тех ученых, которые стараются оставаться чуждыми всякого мистицизма, все-таки проявляет в области их учений о праве и нравственности тенденцию к разным мистическим олицетворениям; сюда, напр., относятся представления исторической школы юристов и разных современных юристов и моралистов о «народном духе», «общей воле», «инстинкте рода» и т.п., причем «род», «общая воля» и т.д. представляются чем то, наделенным высшим авторитетом и стоящим над индивидом и его индивидуальной волей, и проч.».
«В пользу определенного поведения действует эстетическая апульсия, происходит проекция процесса, состоящего в исходящем откуда то требовании, домогательстве известного действия, отклонении, недопущении, отвергании его».
«Таким образом выражения: императивы, императивные нормы в нашем смысле слова вовсе не означают, что кто - то кому - то что - то велит. Они означают проекции, в основе которых лежат охарактеризованные выше моторные возбуждения, которые могут быть названы императивными эмоциями или импульсиями» - тем самым проявляется именно психологическое принуждение, сам субъект приписывает себя обязанность. Различаться может то, исходя из чего субъект приписывает обязанность, что конкретно его на это толкает.
Основу психологической теории составляют эмоции - это высший класс, общий род, «под именем этических явлений и деление этого класса по характеру подлежащих этических эмоций на два подкласса, на два вида: 1) императивно-атрибутивные этические явления с принятием для них в качестве термина имени «право», 2) чисто императивные этические явления с принятием для них в качестве термина имени «нравственность». Таким образом, мы видим, что императивные эмоции Петражицкий делит на правовые и нравственные - «односторонне-обязательные, беспритязательные, чисто императивные нормы, мы будем называть нравственными нормами. Обязательно-притязательные, императивно-атрибутивные нормы, мы будем называть правовыми или юридическими нормами». С одной стороны, поскольку эмоции это явление психическое, а психика имеется у индивида, то эмоции это явление внутреннее. И нравственные, и правовые эмоции исходят и «живут» в индивидах. С другой стороны эмоции имеют и внешнюю сторону. В нравственных эмоциях внешняя сторона это, например, «метафизический двойник», «голос совести» и т.п. В правовых эмоциях внешняя сторона может сводиться, например, к предписанию закона, «единой воле» и т.п. о чем далее пишет Лев Иосифович. Но при этом внешняя сторона также проходит через психику индивида, через внутреннее.
«Эмоции, лежащие в основании сознания наших правовых обязанностей по отношению к другим, относятся к разряду внешних, в установленном смысле, приходящих импульсий» - здесь имеются те случаи, когда мы считаем, что другой человек должен нам что-то или мы ему должны. Далее Петражицкий приводит примеры различных «внешних» прав: «в области религиозной народной психики, как возложение на людей обязанностей, так и наделение их правами приписывается разным божествам, в области монотеизма - Богу. Права родителей по отношению к детям, мужей по отношению к женам, господ по отношению к слугам и рабам, князей, королей, царей по отношению к подданным установлены Богом, получены ими от Бога, Божьей милостью».
Далее профессор продолжает размышлять о возможных авторитетных источниках наделения прав: «тенденция приписывания наделения людей правами существам и силам высшего порядка неуклонно действовала и действует и в науке, в философии и правоведении. По разным системам общей и правовой метафизической философии роль существ высшего порядка, наделяющих людей правами, исполняют: «Природа» в пантеистическом смысле единого высшего существа (отсюда выражение «естественные права», природой установленные, прирожденные права человека и гражданина и т.п.), мировая «Воля» или «Общая воля» в метафизическом смысле какой то самодовлеющей высшей силы, отличной от эмпирической воли человеческих индивидов, «Разум» в метафизическом смысле, и т.п. Точно также для объяснения происхождения права привлекается «народный дух» «совокупная воля» народа или общения, и т.п. фиктивные вещи. Особенно большую роль в современном правоведении и государствоведении в качестве существа высшего порядка, распоряжающегося правами, играет государство, представляемое, как лицо особого рода и при том наиболее авторитетное на земле существо, обладающее «единой волей» и т.д.» Здесь мы видим восприятие некоторых других теорий права, например, теории естественного права через психологическую теорию, о чем будет подробно сказано во второй главе.
«Той же тенденции свести права к чужой авторитетной воле, создать для них высший наделяющий авторитет, соответствует в современной юридической литературе не чуждое элемента олицетворения и антропоморфизма представление «правопорядка», которому, или «воле» которого приписывается власть наделять правами, объявлять их неприкосновенными, защищать и т.д.» - в роли этого внешнего авторитета может выступать «государство», «веления закона», «воля сильного», - иными словами любое, что каждый конкретный индивид будет воспринимать за внешний авторитетный источник.
«Иной специфический характер, нежели правовые эмоции, имеют моторные возбуждения, входящие в состав нравственных переживаний. Если мы приписываем себе обязанность к известному поведению, как к таковому, а не к доставлению другим им причитающегося, к удовлетворению их притязания, то подлежащие импульсии представляют не приходящие, авторитетно-экстрактивные эмоции, не авторитетные добывания предоставляемого другим от нас, а внутренние авторитетные понукания к соответственным действиям без предоставительного по отношению к кому либо характера» - именно это имеется ввиду под «голосом совести» и др.
Итак - «первые (эмоции) - императивно-атрибутивные (правовые), вторые (эмоции) - односторонне-императивные (нравственные)». Как определить, к правовым или к нравственным относится конкретная эмоция? Лев Иосифович пишет об этом так: «в частности, смотря по разным конкретным психическим обстоятельствам, обыкновенно односторонне выступает на первый план или императивная сторона, представления обязанных и того, к чему обязаны, или атрибутивная сторона, представления управомоченных и того, на что они имеют право». Необходимо иметь ввиду также и то, что «нравственные и правовые нормы и обязанности представляют не нечто существующее реально и объективно вне психики индивидов, утверждающих или отрицающих их существование, и независимо от них, а отражения и выражения (проекций) субъективных психических состояний этих индивидов; обязанности или нормы, существующие или «несомненное» существующие, по мнению одних, могут не существовать или иметь иное содержание, по мнению других. Дело идет именно о мнениях этих индивидов, а не об объективно существующих предметах, и эти мнения могут быть различны» - имеется ввиду, что важно мнение каждого конкретного индивида. И именно это составляет базис для правовых явлений, как множество ручьев составляют большую реку.
«По своему интеллектуальному составу суждения могут быть и бывают иногда правовыми, а иногда нравственными. Иногда они переживаются сначала в качестве нравственных, а несколько секунд спустя в качестве правовых суждений, или наоборот» - таким образом, мы определили, что бланкетные эмоции имеют нравственные и правовые основания.
Мальцев подвергает критике, установленный критерий разграничения правовых и нравственных эмоций: «предложенный Л.И. Петражицким критерий разграничения морали и права (признак атрибутивности обязанностей и норм), выведенный в юридической своей части из цивилистической модели права, был небезупречным для своего времени и подвергался резкой критике. Ныне же пользоваться данным критерием практически невозможно вследствие усложнения структуры современного права, наличия в нем множества типов правовых обязанностей и юридических норм, которые не могут быть подведены под признак атрибутивности. Например, лицо считает своей моральной обязанностью перечислить некоторую часть собственных средств детской больнице или дому престарелых. В пределах права на благотворительную деятельность субъект инициирует правовое отношение и теперь уже юридически обязуется сделать то, что раньше входило только в его намерения. Одна и та же обязанность выступает в качестве моральной и правовой, но в ней не было и нет признака атрибутивности: тот, кому предназначен благотворительный взнос, причитающееся ему благо. Огромное число субъективных публичных прав осуществляются гражданами в одностороннем порядке, на основе, пользуясь языком Л.И. Петражицкого, императивных (а не императивно-атрибутивных) норм». Мы считаем, что признак разграничения нравственности и права актуален и убедителен, Сорокин пишет о непревзойденности и несравненности вклада этой теории в науку: «если анализ психической природы и логической структуры явлений права и нравственности, проведенный Петражицким, взять во всей его глубине, широте и с существенными деталями, эта часть его теории предстанет непревзойденным и несравненным вкладом в наше знание о психологическом и логическом аспектах этих явлений. Даже самые строгие его критики не смогли указать ни на одну серьезную ошибку в этой части его анализа» и мы согласны с Питиримом Александровичем. Продолжая критику Мальцева, добавим, что и тогда во времена Петражицкого право имело сложную структуру, сейчас, безусловно, увеличилось количество правовых актов, но это не меняет сути атрибутивности права в понимании психологической теории. Тем более что норма сама по себе не подпадает и не должна подпадать под признак атрибутивности, этот признак приписывается норме только лишь в сознании индивида. Тот пример, который приводит Мальцев мы считаем неудовлетворительным, так как мы установили и выявили, что нравственная обязанность может с течением времени превратиться в правовую и наоборот, все зависит от осознания индивидом своих обязанностей. То что субъект «юридически обязуется сделать то, что раньше входило только в его намерения», еще не говорит, что субъект приписывает себе императивно-атрибутивную обязанность, это может так и оставаться в сознании индивида в качестве чисто императивной (нравственной) обязанности. Мы делаем вывод, что Мальцев не разобрался в сути психологической теории и критикует заведомо искаженные положения.
Правовые эмоции имеют «больший вес», чем нравственные, т.к. в них задействовано несколько элементов, яснее проявляются права и обязанности. Правовые эмоции можно выразить выражениями не только «я должен (я имею право)», но и «мне должны» или «другие считают, что я должен». Это более высокий интеллектуальный уровень, чем нравственные эмоции. Правовые эмоции имеют осложненную конструкцию.
По поводу «простоты» правовых и нравственных эмоций Мальцев пишет: «моральное отношение у Л.И. Петражицкого не отягощено внешним долгом и обязательствами, принудительным давлением и применением силы; именно поэтому он в противовес правоотношениям считал их чистыми и простыми». Мы с этим утверждением не согласны. Мы понимаем, что в учении Петражицкого нравственное (моральное, если так можно сказать) отношение действительно не отягощено внешним долгом, но имеет силу и подчас не меньшую, чем правовое отношение. Ведь индивид сам себя принуждает, сам себе приписывает, да авторитет может различаться, но сила остается. Эти отношения проще правовых только от того, что нет взаимодействия с другим субъектом.
Нравственные эмоции не целесообразно разделять на классы, т.к. нет полезных оснований для деления, в отличие от правовых эмоций. Лев Иосифович выделяет следующие основные виды правовых эмоций: 1) «интуитивное и позитивное» и 2) «официальное и неофициальное право». Далее профессор продолжает разъяснять суть интуитивного права: «основное отличие интуитивного права от позитивного, находится в области интеллектуального состава и состоит в отсутствии в составе интуитивного права представлений нормативных фактов, в сознании атрибутивной обязательности соответственного поведения независимо от каких бы то ни было посторонних авторитетов». Преимущество позитивного права состоит в том, что «позитивное право способно доставлять соответственный однообразный шаблон правил для более или менее значительных масс людей, несмотря на различие их характера, воспитания и т.д., интуитивное право имеет индивидуальный, индивидуально-изменчивый характер». «Интуитивных прав столько, сколько индивидов» но при этом мы не должны забывать, что у огромных категорий индивидов будут одинаковые представления о должном, следовательно, интуитивные права часто очень близки друг другу по содержанию. Тем более, на индивида оказывает воздействие социальная среда в процессе его социализации. Интуитивное право не появляется из неоткуда, а с течением времени постепенно формируется у индивидов под влиянием других индивидов. Преимущество интуитивного права профессор и мы видим в том, что «интуитивное право вместе с тем отличается от позитивного тем, что его решения свободно сообразуются с конкретными, индивидуальными обстоятельствами данного случая, данной житейской комбинации, не стеснены, как в области позитивного права, предустановленным шаблоном соответственных законных предписаний». «Интуитивное право отличается от позитивного свободной изменчивостью и применяемостью и в смысле процесса исторического развития. Позитивное право подвержено соответственным задержкам развития» - и это неудивительно, ведь, чтобы закон получил юридическую силу, необходимо: 1) выявить проблемы в общественных отношениях, 2) написать закон, 3) пройти множество процедур официального принятия закона и др. 4) необходимо, чтобы и сами применители закона начали его активно использовать. Да и здесь нет никаких гарантий, что конкретный закон приведет к желаемым результатам. Поэтому у позитивного права есть и существенные врожденные недостатки. В развитие мыслей об интуитивном праве Петражицкий пишет: «с большей простотой интеллектуального состава интуитивного права по сравнению с позитивным, с отсутствием в его составе представлений нормативных фактов, связан больший объем, более широкая применимость положений интуитивного права».
Но несмотря на то что право выводится из каждого индивида отдельно, «право рассчитано не на отдельного субъекта, а на массу их, оно существует для целого народа или, во всяком случае, целых категорий субъектов», ведь право имеет тенденцию к «тождеству правовых мнений». «Концерт производится на массе душ и должен соответствовать психическому состоянию масс, данному у ровню народной этики». Здесь мы видим сходство с идеями Лебона, которые он описал в своем труде «Психология народов и масс».
Подводя итог, вариантам регулирования общественных отношений профессор пишет: «фактической основой соответственного социального «правопорядка» и действительным рычагом соответственной социально-правовой жизни является в существе дела не позитивное, а интуитивное право» и мы согласны с этим утверждением. «На научную обработку позитивного права, на ученую юриспруденцию интуитивное право оказывает такое же давление, определяя соответственным образом направление толкования источников, применение или неприменение аналогии, направление обобщений на почве конкретного материала и выводов специальных положений из общих начал; и это в свою очередь отражается на направлении судебной и иной практики позитивного права», продолжая развивать мысль Петражицкого, мы добавим, что любой законодатель руководствуется интуитивным правом, сочиняя закон, да, при этом есть различные ограничения, например, что федеральный закон не должен противоречить федеральным конституционным законам и Конституции и др., но сущее в том, что закон позитивный исходит от конкретного человека (группы людей) со своим мировоззрением, со своими понятиями и представлениями о должном и этот закон получает интуитивную обработку. Также и любой правоприменитель при применении закона будет руководствоваться интуитивным правом, выбирая конкретную нормы закону, подлежащую применению, по его мнению, и будет обосновывать свой выбор. Возможно, формально этот правоприменитель обоснует применение выбранной нормы ссылкой на закон или другие законы, но психологически, то есть в действительности, он исходит из своих представлений о должном, другой вопрос, чем он руководствуется - личным интересом, волей начальника, желанием распространять справедливость и подобным.
О действительной силе интуитивного права Петражицкий также пишет: «под влиянием интуитивного права возникает и распространяется мысль об отмене подлежащего отдельного закона и замене его иным или о пересмотре подлежащего кодекса, или о замене подлежащего не-законодательного права иным законодательным». «Если в этом разрушительном и обновительном процессе происходит, несмотря на возрастающее давление интуитивного права, задержка, вследствие сопротивления представителей связанных с существующим правом интересов, то дальнейший рост давления интуитивного права, которое, вследствие сопротивления, приобретает все большую эмоциональную силу, вызывает в конце концов взрыв, революцию» - это явление исходит из пассивно-активной природы этических эмоций, о чем было написано выше. «Интуитивное право действует в качестве так сказать незримого, закулисного фактора, на сцене же появляются разные иные аргументы и соображения, составляются разные теории, политические, социальные учения», таким образом, интуитивное право имеет тесную связь с позитивным. Они влияют, изменяют и дополняют друг друга: «процесс производства позитивного права со стороны интуитивного, состоящий в том, что интуитивное право вызывает такие действия, которые получают значение нормативных фактов, действующих в качестве таковых уже независимо от интуитивного права, их вызвавшего. Аналогично имеются процессы производства интуитивного права со стороны позитивного, состоящие в том, что правовые переживания, внушаемые нормативными фактами позитивного права и первоначально зависимые от представлений этих фактов, затем, получают самостоятельный характер, появляются уже независимо от соответственных нормативных фактов и их представлений, т.е. в качестве интуитивно-правовых». Отдельного упоминания заслуживает вопрос о правосознании профессионалов в области юриспруденции. «Действием этих процессов интуитивно-правовая психика людей, имеющих специально и постоянно дело с известным позитивным правом, подвергается своеобразному перерождению, которое состоит в том, что постоянно ими изучаемое позитивное право в значительной степени делается их интуитивным правом и вытесняет и разрушает разные элементы их прежнего интуитивного права». И это явление прекрасно объясняет непонимание и, соответственно, не принятие многими юристами-практиками психологической теории права.
Мальцев свое понимание психологической теории описывает так: «право, регулируя внешнюю деятельность людей, ориентированную на индивидуальные и социальные цели, воздействует на психические переживания человека, вызывает определенные мотивации в сознании индивида, прибегая иногда к помощи морали. Последняя, со своей стороны, нуждается в правовом усилении моральных регуляторов для активизации внутренних моральных побуждение так же, как и для формирования внешнего, направленного на других, нравственного поступка» - мы согласны с этим утверждением, если сделать поправку, что под термином «право» Мальцев имеет ввиду термин «закон»; с тем, что право и мораль взаимосвязаны и оказывают влияние друг на друга нет никаких сомнений, о чем мы тоже много говорили.
В обществе идеальное право ассоциируется со справедливостью, вот что об этом говорит Лев Иосифович: «слово справедливость применяется в тех областях, где дело идет об отношениях выше стоящих, властвующих и могущих по усмотрению наделять других благами и т.д., к ниже стоящим, зависимым в области распределения благ и зол». «Все изложенное о праве вообще, относится и к справедливости» - и это понятно, ведь для каждого индивида справедливо то, что он делает и хочет от других, хоть другие с этим не согласны: «справедливость есть интуитивное право и к ней относится и все то, что было изложено выше специально об интуитивном праве и отношении его к позитивному».
На первый взгляд, может показаться, что это новое для юриспруденции и философии понятие, не имеющее под собой корней и связей с наработками других философов или юристов. Мы считаем, что это не так. Основа рассуждений в том, что интуитивное право это не позитивное право. Вспомним тот колоссальный объем правовых учений, которые не относятся к позитивному праву. Это и учения о Божественном праве, и учение о праве природы, естественном праве.
Подводя итог этой части разобранного материала мы считаем разумным привести высказывание Сорокина, так как оно наиболее точно говорит о значении теории Петражицкого в этой части: «в целом эта ревизии психологии и логики была тщательной и плодотворной. Петражицкий убедительно доказал существование двусторонней, активно-пассивной составляющей импульсий в психическом процессе, как отличной от односторонних: либо исключительно пассивных составляющих ощущений, восприятий, боли и удовольствия, либо исключительно активной составляющей хотения или желания. Двусторонние импульсии особого, «абстрактного», типа представляют собой психический материал для правовых и нравственных убеждений и акций и сообщают им действенную силу».
Анализируя сказанное, мы видим, что Лев Иосифович представляет психику человека в виде различных эмоций. Эмоции делятся на классы. Если начать с простейших и закончить наиболее сложными, то мы получим следующую цепочку: эмоции с предопределенными акциями (инстинкты), бланкетные эмоции; бланкетные эмоции делятся на нравственные и правовые эмоции. Таким образом, мы видим, что право - это наиболее сложный эмоционально-интеллектуальный элемент психики человека.
Таким образом познакомились с психологическим «производством» права, мы увидели сущее в психике индивидов. Разобрали «биологический» механизм появления права. Теперь обратимся к философским корням этого учения.
Петражицкий в своей теории не основывается на учении какого-то конкретного философа или юриста. Теория основывается на наблюдениях и анализе психики людей. При этом активно используются и философские, и юридические учения. Философские и юридические понятия сочетаются между собой и друг от друга неотделимы. Это такие понятия как: этика, нравственность, разум, общая воля, справедливость и др. Лев Иосифович, используя эти понятия, объясняет каким образом они появились, сущее в них. Основная мысль - то, что все исходит и находит отражение в психике индивида.
Интересна связь работ Петражицкого с российским философом и правоведом Евгением Николаевичем Трубецким. Помимо Петражицкого, Трубецкой также пишет, что «право - прежде всего явление психическое. Первоначальным источником права всегда и везде является наше сознание. Поэтому сила и действительность всякого позитивного права обуславливаются теми неписаными правовыми нормами, которые обитают в глубине нашего сознания, его внутренними велениями. Всякий внешний авторитет может иметь силу лишь до тех пор, пока люди убеждены в необходимости ему подчиняться. Веления государственной власти, равно как и веления обычая, могут иметь значение и силу права только до тех пор, пока в обществе есть убеждение в необходимости подчиняться власти, пока обычай служит выражением убеждения». «Положительное право теряет значение права, когда оно перестает быть предметом убеждения той или другой общественной среды», с чем мы согласны. «Человеческая личность для нас и есть та безусловная ценность, которая сообщает обязательное значение и силу всем внутренним правовым велениям нашего сознания» и это действительно так, ведь в основе психологического теории находятся индивиды, именно в их сознании находят отображение этические эмоции. «Последнее основание обязательности позитивного права есть такое право, которое составляет вместе с тем и внутренний закон нашего разума, или - что то же - естественное право».
Русский социолог и правовед Николай Сергеевич Тимашев находит интеллектуальное взаимодействие Петражицкого с Коркуновым, Огюстом Контом, Бирлингом, Еллиником, Кавелиным. О взаимодействии Петражицкого с русским философом и юристом Николаем Михайловичем Коркуновым Тимашев пишет так: «что касается Коркунова, то одна из его идей стала источником вдохновения в творческой работе Петражицкого». В своем труде «Русское государственное право» Коркунов отрицает реальность «воли государства». Вместо этого он «провозглашает существование силы, порождаемой осознанием зависимости (подчиненности) у части граждан или субъектов. Таким образом, утверждается, что государство представляет собой психологическое явление, что является важным моментом, который следует иметь в виду при рассмотрении теории права, выдвинутой Петражицким» с чем мы согласны. Также может быть проведена параллель идей Петражицкого с Контом. Тимашев об этом пишет: «Конт стремился подвести под преобразования общества научную базу. Осознав отсутствие эмпирической науки об обществе, он решил создать ее. Аналогично Петражицкий пришел к выводу, что для улучшения права требуется, во-первых, прикладная наука, то есть научная правовая политика; а во-вторых, в качестве основания для нее, теоретическая эмпирико-казуальная наука о праве, которая, как он утверждал, была красноречива своим отсутствием. Размышляя об эмпирической природе права, он пришел к выводу, что его реальность психологична». Также Тимашев пишет, что эта идея была предвосхищена Бирлингом, Еллиником, Кавелиным и Коркуновым.
Также следует отметить, что даже у такого ученого-юриста как Кельзена возможно найти связь с идеями Петражицкого: «норма может быть смыслом акта мышления в качестве идеи. Это не позитивная норма. Норма может быть только мысленным допущением». Сейчас некоторые идеи Петражицкого развивает профессор Андрей Васильевич Поляков, сформулировавший коммуникативную концепцию права.
Таким образом, мы видим, что идеи Петражицкого коррелировали с идеями других философов и юристов, хотя Петражицкий и не основывал свою теорию на разработках конкретного ученого. Возможно, из-за этого, его учение получилось настолько революционным в науке.
1.2 Сравнительная характеристика психологической теории права с другими школами права
После рассмотрения вопросов первой главы о сути психологической теории в раскрытии этих положений работы, целесообразно рассмотреть вопросы связи психологической теории права с другими основными теориями права. Особенно важно нам осветить было бы критику Львом Иосифовичем других теорий права, для того, чтобы проследить с ними содействие теорий и взаимодействие других теорий.
В научном наследовании Л.И. Петражицкого содержится упоминание о множестве точек зрения на существо вопроса о праве. Ведь и в то время, как и сейчас не было единства в понимании права, что подтверждает следующая цитата немецкого правоведа Бергбома «к сожалению, даже о приблизительном совпадении представлений о праве между юристами не может быть речи. Напротив, понятие права теперь колеблется еще более, чем когда бы то ни было, неустойчивость и неуверенность еще, если это возможно, увеличиваются. Если присмотреться ближе к литературе, то заметим здесь лишь неуверенные попытки, движение ощупью и наугад, установление лишь провизорных определений без последующего обоснования, чаще же всего смущенный обход проблемы и отсутствие всякого определения права в тех случаях, где без такового нельзя обойтись».
Проф. Мелехин А.В., говоря о многообразии правовых учений пишет: «люди уже на протяжении нескольких тысячелетий живут в условиях государственно-правовой действительности. Существует множество учений, каждое из которых с определенной степенью доказательности объясняют причины происхождения государства и права». Среди теорий происхождения государства и права особенно распространенными являются следующие: теологическая (Ф.Аквинский, Ж.Маритен, Ф.Лебюфф), патриархальная теория (Аристотель, Г.Мэм, Д.Мердок, Н.К.Михайловский), органическая теория (Г.Спенсер, Вормс, Прейс), теория насилия (Л.Гумплович, К.Каутский, Е.Дюринг), теория общественного договора (Г.Гроций, Т.Гоббс, Дж.Локк, Б.Спиноза, Ж.-Ж.Руссо, А.Н.Радищев), классовая теория (Ф.Энгельс, В.И.Ленин), историческая школа права (Савиньи, Пухта), учение о праве Иеринга, где за основу бралось понятие интереса, социологическая (Л.Дюги) и нормативистская (Г.Кельзен).
Петражицкий описывал некоторые правовые теории, которые, по его мнению, оказали наибольшее воздействие на юриспруденцию. Именно это: государственные теории, теории принуждения, теории общей воли, утилитарные теории. Это деление на группы актуально и сейчас, по прошествии века с написания Петражицким своих работ.
Рассмотрим последовательно, какую Лев Иосифович видел суть у каждой из этой теории, какие достоинства и недостатки в них он видел вообще и в отождествлении со своей теорией в частности.
Суть государственных теорий Петражицкий видел следующим образом. «Наиболее распространенным является воззрение на право, как на принудительные нормы, пользующиеся признанием и защитой со стороны государства (или - исходящие от государства)» писал Лев Иосифович. По нашему мнению в современной юриспруденции этот подход является основным. Право сводится к законам государства. Подкрепить эту точку зрения можно еще и тем, что в современных теориях принято считать появление права вместе с государством, а, например, не до него. Даже наука называется теория права и государства (см. паспорт 12.00.01). Мы видим, что сейчас право не мыслится без государства.
Существенные недостатки этой теории Петражицкий видел следующим образом: «связывая понятие права с государством, наука далее лишается богатого и поучительного материала - тех правовых явлений, которые возникали и возникают вне государства, независимо от него и до появления государства, и сужает свой горизонт зрения до узкого, можно сказать, официально-канцелярского кругозора». Разновидностью государственных теорий Петражицкий видел те из них, которые критерием, отличающим право от не-права, считают не создание, а «признание обязательности нормы со стороны государства». Здесь будет уместно привести определение Еллинека: «право есть совокупность норм, которые государство признает для себя обязательными». Их достоинство в том, пишет Петражицкий, что «они обнимают, по крайней мере, и те юридические нормы, которые, не будучи созданы государством, признаются последним в качестве юридических норм, т.е. вообще все официальные нормы в нашем смысле. В частности, под понятие норм, признаваемых государством, можно подвести и интуитивные нормы, поскольку они пользуются признанием со стороны государственной власти, хотя авторы соответственных теорий такого последствия не имеют в виду».
Также Петражицкий выделял «теории принуждения». Эти теории могут быть схожи с «государственными» при том условии если подразумевается, что принуждение исходит от государства. «Весьма многие юристы считают существенным признаком права принуждение. Нормам права, в отличие от иных норм, приписывается свойство принудительности, сила принуждения; или право рассматривается, как явление, состоящее из двух элементов: норм и принуждения». «Резонный смысл теории, видящих в принуждении отличительный признак права, может состоять лишь в указании известной связи между нормами права, с одной стороны, и действиями людей, состоящими в применении их физических свойств и сил, с другой стороны».
Рассмотрим вопрос взаимодействия теории принуждения и «государственной теории». Они взаимозависимы, так как именно государство способно организовать наилучшее «правовое» принуждение. Почему принуждение наиболее эффективно в государстве? 1) в государстве установлены законодательством права и обязанности по оказанию принуждения; 2) в государстве предусмотрены органы, оказывающие принуждение, в необходимом объеме. О связи государстве и принуждения Кельзен пишет и так: «государство обычно называют политической организацией. Но этим выражают только то, что государство есть порядок принуждения». В психологической теории принуждение также присутствует. Но природа его совершенно иная. В отношении эмоций нравственности (чисто императивные эмоции) сам субъект приписывает себе обязанность - сам субъект себя принуждает, то есть на лицо именно добровольное исполнение. В отношении права (императивно-атрибутивные эмоции) и сам субъект и взаимодействующая с ним сторона принуждают друг друга к действиям. Прежде всего, «в громадном большинстве случаев принуждение не имеет места и для применения его нет никакого повода потому, что обыкновенно люди добровольно исполняют требования права». «Нормы права - такие нормы, на случай неисполнения которых предусмотрено правом применение физической силы». А психологическая теория интересна именно в том, что описывает ситуации без применения физической силы. Это то громадное количество жизненных ситуаций, которое разрешается без принуждения. Безусловно без принуждения не обойтись и оно необходимо. Но при этом стоит не забывать, что множество житейских вопросов разрешаются без принуждения. Профессор Мальцев о принудительной функции права пишет так: «принудительная функция права не может быть главной или первичной, потому что мы должны организовать и укрепить некоторый порядок общественных отношений, прежде чем наказывать и принуждать людей к его соблюдению».
Как мы опишем действие государственных теорий и теорий принуждения через психологическую теорию права? В психологической теорией все явления проходят (находят отражение) в психике индивида. Безусловно, все в психике индивидуально, для разных людей свои авторитеты, понятия, ассоциации. Вот и когда через психику некоторых людей проносится образ «государство», то у одних он вызывает трепет, благоговение, некоторые государству поклоняются, одушевляют его, и этому способствуют символы государства - флаг, герб, многие вспоминают эпизоды из истории государства, например, доблестные победы. Вследствие этого и образ государства играет в психике у этих людей большее значение, и к законам государства отношение уважительное. Индивид принимает государство за живой организм, издающий законы. Может быть такой образ государства и соответственного его, государственного, права, в психике индивидов. Может быть и другой образ, например, безо всякого уважения к государству, но в психике есть суждение, «государство - сила» или «милиция несет беспредел», кто-то вспоминает 1930-е гг. представляя силу принуждения, в том числе и государственного принуждения, кто-то представит принуждение бандитское. И это будет достаточным аргументом для психики конкретного индивида, чтобы исполнять указания, будь то полицейского, преступника или другого лица обладающего реальной или выдумываемой самим индивидом силой.
Выявим причины столь обширного распространения государственных теорий и теорий принуждения. Мыслители стремились «привязать» право к чему то такому, что будет понятно для людей, для обывателей. Люди быстрее понимают нечто материальное. Поскольку право само по себе не материально, то самая простая его привязка - это привязка к силе (принуждению) и к государству. Всякий человек может почувствовать на себе силу удара полицейской дубинкой и др. Вот так право и привязалось к силе, к принуждению. Другая причина состоит в том, что если право привязано к государству, то только государство является творцом права и по своей воле делегирует другим субъектам возможность творить право. То есть государство получает монополию на право. Поэтому эта теория выгодна государству. Эта теория оправдывает государство. Хотя, по нашему мнению, это сильно сужает понятие права и принижает роль права. Государство обладает монополией не на все право, а только на государственные законы, то есть только позитивное право и то государственное. Кстати, современной юриспруденцией не замечается, но Кельзен писал, что «норма может быть смыслом акта мышления в качестве идеи. Это не позитивная норма. Норма может быть только мысленным допущением». Мы видим, что и основной разработчик современной «государственной теории» права Кельзен пишет о существовании не позитивного права. Мы увидели, что особую популярность государственные теории получили за свою материальность (кулак можно потрогать и почувствовать). А насколько материально психологическая теория права? На первый взгляд, вообще не материальна. В своих размышлениях пришли к иному выводу и вот почему: теория Петражицкого имеет основу в психологии и психике индивидов, то есть людей. Человек ведь не менее, а даже более материален, чем государство. У здоровых людей есть сознание и подсознание - психика, материально психика вырабатывается в головном мозге человека. Он материален? Безусловно. Всегда говорилось, что право возможно в людской среде, то есть между животными право не возможно. Основа здесь именно человек, а не государство или сила.
Так же интересным вопросом является познавательный аспект государственных теорий. Петражицкий также изучал этот вопрос и пришел к выводу, что это замкнутые теории, то есть государство создает право на основании права, то есть государство управомочило себя правом на создание права. Получается замкнутый круг. Но более страшное здесь то, что такая государственная теория, а сейчас и наука ограничивает сама себя в познании, предлагая для научных разработок либо то, что уже создало государство, либо то, что будет вписываться в структуру системы права. Как правило, рекомендации к совершенствованию права сводятся к улучшению законодательной базы и усилению контроля за правоприменением. На наш взгляд, такой подход существенно ограничивает возможности познания юриспруденции.
Петражицкий также выделяет такую разновидность теорий как теория общей воли и ее разновидности. Формула, гласящая, что «право есть общая воля», или: «выраженная общая воля», «выражение общей воли» и т.п. К разработчикам этих теорий Петражицкий относит философов права 17, 18 и отчасти начала 19 века. Это и Гоббс, который писал, что государство и положительное право основаны на договоре и общем согласии всех граждан, учение исторической школы права Петражицкий тоже относит к этой группе теорий. Савиньи и Пухта считают, что право представляет «общее убеждение». К этой группе так же относят и теории естественного права.
Стоит отметить, что теории этой группы появились и активно распространялись в период буржуазных революций, как в Англии, так и, впоследствии, во Франции, так как они говорили о обосновывали то, что право исходит от всего народа, а не от монарха, например. И эти теории были также приняты власть имущими, за то, что они придали власти легитимность. С 17 века начинается постепенное падение авторитета церкви в Европе, в том числе и в связи с эпохой Великих исторических открытий, формы правления в европейских государствах - монархия, легитимность монарх оправдывал тем, что властью он наделен от Бога. С падением авторитета Церкви, монархии стали терять свою легитимность. Именно поэтому власть имущие использовали эти теории про «общую волю».
«Эта теория своим историческим основанием имеет массовый правовой шаблон, признаваемый обязательным для всех индивидов данной среды и при том шаблон массового происхождения (обычное право)».
Далее, «по мере развития законодательства создается иного рода шаблон, признаваемый обязательным для всех членов правового союза. Законодательные нормы тем менее противоречат характеристике «общая воля», чем большая часть народонаселения принимает участие в законодательстве. Органы законодательства являются представителями всей совокупности населения, действуют от её имени и т.д., выражают «общую волю». Обычаи действительно складывались, исходя из интересов многих, но с развитием законодательства, а законы по своей сути более конкретизированы, чем обычаи, это право становится все менее народным и все более становится волей власть имущих, например, депутатов парламента. При этом обосновывается, что это народная воля, так как депутаты избирались, значит и законы народные - народная (общая) воля.
«Поскольку формула «общей воли» отражает эту фикцию, она получает характер государственной теории права». «Если бы можно было с научной точки зрения охарактеризовать массовый обычай, как общую волю, то это все-таки не давало бы определения этого вида права, отличия его от иных обычаев; но вообще обычаи, в том числе правовые, ненаучно называть общей волей. Если бы можно было с научной точки зрения назвать государственные законы «общей волей», то это все-таки не давало бы определения даже официального права. Но видеть в законах общую волю само по себе ненаучно».
По сути эти учения не говорят о сути права. Не раскрывают само право.
Если рассматривать эти теории исходя из позиций психологической теории права, то право здесь будет то, что индивид признает за право исходя именно из того и обосновывая тем, что это общая воля.
Еще Петражицкий выделяет теории исходящие из содержания норм или их цели или пользы (утилитарные теории). В то время, в конце 19 века, когда начал свой творческий путь Петражицкий, особой популярностью пользовалась теория Рудольфа Иеринга, по которой право - это охраняемый интерес. «Весьма многочисленные и разнообразные определения права исходят из точек зрения: 1) содержания велений права; 2) разумной цели, задачи права в жизни человеческой; 3) целей, преследуемых правосоздателями; 4) практического значения (полезного действия) норм права в жизни человеческой. К этой категории относятся теории, усматривающие существо права в том, что оно устанавливает свободу, содержит начала совмещения свободы одних со свободой других, начала разграничения сфер свободы и т.д.», таким образом, мы видим множество разновидностей утилитарных теорий.
«Что касается определений права или нравственности, имеющих в виду цель их в смысле разумной задачи, которая должна быть решена правом или нравственностью, идеала, к которому в данной области следует стремиться, и т.п., то подлежащие формулы страдают существенным логическим пороком смешения теоретической и практической точек зрения. Проблема определения известного класса явлений есть проблема теоретическая (изучение сущего, как оно есть), а вопрос о том, к чему следует стремиться, что разумно, что было бы идеалом в данной области, есть проблема практическая (указания желательного, должного и т.д.) Ответ второго типа на вопрос первого рода есть недоразумение, смешение совершенно различных вопросов и точек зрения».
«Иной смысл имеют те теории права, которые имеют в виду те цели, которые имели и имеют в виду правосоздатели, вызывая к жизни те или иные нормы права. Так, например, Иеринг, доказывая, что существо права состоит в защите интересов, говорит: «Как бы различны ни были в отдельных случаях права (охраняемые) интересы, во всяком случае каждое допущенное in thesi право содержит выражение признанного законодателем с точки зрения его времени достойным и нуждающимся в защите интереса». Иеринг дает определение права как «политики силы».
«Определения, в основе которых лежит такая точка зрения, представляют действительно теоретические положения, а не выражение практических постулатов. Но и они основываются на неправильном понимании задачи определения понятия права. Проблема состоит в том, чтобы указать общие свойства правовых явлений, как таковых, независимо от того, что вызывает к жизни эти явления, что им предшествует, в частности независимо от того, что думают и желают те, которые способствуют созданию тех или иных правовых явлений. Некоторые теории права говорят о том, что предшествует праву, что его вызывает; эти же теории говорят о том, что порождается, достигается правом. Первые обходят вопрос о существе продукта - права, ссылаясь на производящий фактор, вторые обходят вопрос о существе фактора - права, ссылаясь на продукты, плоды этого фактора». «Выражение «защита интересов» в качестве определения права страдает прежде всего тем, с научной точки зрения важным, недостатком, что оно не представляет точной формулировки научно-определенных положений и понятий, а является в значительной степени сочетанием метафор, выражающим и вызывающим довольно неясные и неопределенные представления. Слово интерес, употребляемое последователями Иеринга, но редко в точно определенном и неизменном смысле, означает, по мнению некоторых сторонников теории, желание известной выгоды; во всяком случае оно означает нечто внутреннее, психическое».
«Право регулирует не интересы наши, а поступки, и это - две вещи различные». Если проецировать понимание права в этих теориях через психологическую теорию Петражицкого, то мы получаем, что индивиды желают представлять в виде права то, что они считают полезным. Но разные индивиды или группы индивидов могут считать полезными или стремиться к различным интересам. И это нормально. В таком случае право получается разное. Психологическая теория это учитывает и считает нормальным, что у разных индивидов разные интересы.
Заслуживает упоминания и социальная теория права Леона Дюги. «Когда государство называют человеческим сообществом, населяющим определенную территорию, где более сильные навязывают свою волю более слабым, мы с этим совершенно согласны», тем самым в понятии воли, Дюги соглашается с таким ученым как например Иеринг. Центральным понятием в теории права Дюги является категория социального «правила права», и это правило лежит в основе социального взаимодействия у людей. В этой расшифровке мы видим нечто схожее с коммуникативной теорией права профессора А.В. Полякова, теория которого строится также на социальном взаимодействии, в процессе которой вырабатывается право. (дать ссылку на его учебник) Дюги пишет, что социальное «правило права» представляет собой социальный «закон цели», который не нуждается в этической оценке и эта цель легитимна, в том случае, если она совмещается с социальным «законом цели» и «и всякий акт, совершенный во имя достижения этой цели, имеет социальную ценность и в этом смысле является юридическим актом». Таким образом, мы видим сходство идей Дюги с идеями Петражицкого, только Дюги описывает и дает понятие через социальное «правило права», то есть человеческое и Петражицкий также говорит о том, что право исходит от индивидов. И существенно то, что наполнение (хорошее или плохое) для этого акта (действия) не важно, а важно само действие. Доцент Кучеренко пишет, что Дюги основывается на учении о солидарности Эмиля Дюркгейма и через него дает определение социальному «правилу права», далее доцент пишет: солидарность «сама по себе не является правилом поведения: категория «солидарность» просто констатирует, что люди как социальные существа нередко помогают друг другу. Индивиды, в большей степени социально ориентированные, чем масса, пытаются формулировать соответствующие правила поведения». Эти идеи схожи с идеями Петражицкого, которые мы рассмотрели выше, о том, у различных индивидов различные представления о должном, кто-то руководствуется больше инстинктами, а кто-то поднимается до права. Так же сходство с теорией Петражицкого выражается в следующей мысли Дюги: «Если, отталкиваясь от единственной несомненной реальности, индивидуального «Я», достигается подчинение индивида правилу, которое накладывает на него воздержания и обязательства по отношению к другим, то какая разница в том, является ли это правило нормой морали или нормой права?» Схожее имеет ввиду и Петражицкий, говоря о том, что мотивация индивидов различна, кто-то испугается принуждения, кто-то сделает то же самое исходя из собственных воззрений - мотивация может быть разной, но суть в том, что мотивация исходит от «Я», то есть от индивидов.
Вопросы легитимности теорий, или почему определенные теории становятся особенно популярны, а некоторые из них возводят в ранг теорий государственного значения. «Утверждать, что воля тех, кто командует, не навязывается индивидам, поскольку она является коллективной волей, означает фикцию, придуманную для оправдания власти более сильных, фикцию, изобретенную носителями силы для легитимации этой силы и ничего более».
Особое отношение Петражицкий испытывал к теории естественного права, о чем он пишет: «разные положения естественного права представляют не что иное, как отражения и выражения интуитивно-правовых процессов в психике авторов, сообщения содержания их интуитивно-правовых мнений и соответственных проекций». Идеи мыслителей древности также можно отнести к естественно-правовой школе права, так Аристотель, Сократ и Платон считали, что в основании права лежит «вечный, незыблемый божественный порядок, который господствует не только в человеческих отношениях, но и во всем строении мироздания: рядом с законами, изобретенными людьми, существуют вечные неписаные законы, вложенные в сердца людей самим божественным разумом». В новое время теория естественного права получила наиболее существенное развитие в трудах Т.Гоббса, Дж.Локка, Г.Гроция, Ж.-Ж.Руссо, Ш.Монтескье и других ученых. Они предложили концепцию о священных и неотъемлемых правах человека, которые принадлежат ему по праву рождения. Об обычном праве Петражицкий пишет, что оно «представляет кристаллизацию народного опыта, результат массы социальных фактов и, таким образом, массу эмпирических истин относительно того, как и посредством чего должно регулироваться поведение людей, для которых это право существует» и мы с его мнением согласны. Но у теории естественного права был существенный недостаток, который устранен в психологической теории, а именно: «у школы естественного права не было в распоряжении системы научных посылок и научного метода, необходимых для достижения научно-обоснованных право-политических положений, и даже не было сознания, в чем должны состоять эти посылки и каков должен быть метод право-политического мышления».
В отечественной науке видным представителем естественно-правовой концепции является П.И. Новгородцев, который определял естественное право как «совокупность моральных (нравственных) представлений о праве (не положительном, а долженствующим быть)», как «идеальное построение будущего и нравственный критерий для оценки, существующей независимо от фактических условий правообразования». Проецируя сказанное через теорию Петражицкого, мы можем сказать, что это также и находит место в психологической теории права, если индивид эту формулу для определения необходимых действий или размышлений, значит в этой мере это будет соответствовать психологической теории. При этом Новгородцев считал что право и нравственность не сводятся друг к другу, имеется связь их начал на почве естественно-правовой идеи, при этом господствует правовая концепция - «философия легального деспотизма» и естественное право должно критиковать со стороны нравственности позитивное право. Таким образом, мы видим, что все таки Новгородцев видел в естественном праве некую надстройку к базису, состоящему из позитивного права, что, по нашему мнению, не сочетается с психологической теорией права. Тем не менее мы видим ясную связь воззрений Новгородцева с теорией Петражицкого, выражающуюся в идеи Новгородцева о том, что в осуществлении «права будущего» огромную роль играет личный нравственный идеал, который определяет содержание и смысл естественного права. По нашему мнению, «личный нравственный идеал» и всегда играет существенную роль, разница может быть только в уровне нравственности; а нравственность и без того всегда влияет на право, будь то правотворчество, в котором находит отражение нравственный уровень законодателей, правоприменение, в котором отражается уровень применителей права. Таким образом эта мысль Новгородцева имеет прямое практическое отражение в концепции Петражицкого. Далее Новгородцев пишет, что личность, духовно совершенствующаяся в порыве достижения нравственного идеала, обретает свои индивидуальные черты и становится важнейшим фактором социального преображения и государственного строительства. Тем самым мы видим, что Новгородцев так же как и Петражицкий существенное внимание уделяет личности и индивиду. Знаменитый русский юрист Е.Н. Трубецкой пишет, что естественное право - это внутренний закон нашего разума, который составляет «последнее основание обязательности позитивного права» и то что «предписания естественного права по содержанию своему есть вместе с тем и предписания нравственные», таким образом мы видим, что суждения Трубецкого очень близки психологической теории права, о чем было написано нами выше.
«Характером высшей мистической авторитетности императивно-атрибутивных этических эмоций объясняется тенденция естественно-правовых учений приписывать соответственные высшие веления и предоставления тем или иным высшим существам: Природе, Божеству и т.д.» В действительности эти веления исходят не от природы, а от индивидов.
«Естественное право исполняло полезную функцию содействия прогрессу права и законодательства и в этом смысле служили суррогатом не существующей и до сих пор науки политики права».
Подводя итог главе, можно сказать, что различные теории права рассматривают свой предмет по разным основаниям. Все эти теории подвергаются проекции со стороны психологической теории права. Тем самым, мы выходим на идеи о том, что психологическая теория может выступать в роли интегративной теории. То есть сочетать и объединять под общим основанием другие теории права. Что, на наш взгляд, сегодня является особенно актуальным.
2 глава. Оценка психологической теории права Л.И. Петражицкого в современной теории права
.1 Эвристический потенциал психологической теории
психологический право нравственность петражицкий
Углубляться в изучение существа учения Петражицкого не имело бы смысла, если бы у его теории не было возможностей для развития теоретической и практической составляющих наук и жизни. Мы находим, что психологическая теория права имеет огромный потенциал для познания и развития как наук, в том числе юриспруденции, психологии, так и практической жизни не только юристов, но и людей, не имеющих юридического образования.
Чтобы подробно осветить наше утверждение, мы осветим вопросы о современном состоянии науки юриспруденции, осветим мнения юристов-современников Петражицкого в вопросе о состоянии юриспруденции в выработке основных понятий, проанализируем историческую закономерность, дадим ей свое обоснование.
До сих пор в науке права нет единства по самому основному вопросу - что же есть право? Философы и юристы с древних времен и до нашего времени не могут прийти к согласию и единству мнений по этому вопросу. «Все известные доныне попытки определить существо права в его полноте и законченности были безуспешны» - пишет Ренненкампф, немецкий правовед Бергбом раскрывает это положение: «к сожалению, даже о приблизительном совпадении представлений о праве между юристами не может быть речи. Напротив, понятие права теперь колеблется еще более, чем когда бы то ни было, неустойчивость и неуверенность еще, если это возможно, увеличиваются. Если присмотреться ближе к литературе, то заметим здесь лишь неуверенные попытки, движение ощупью и наугад, установление лишь провизорных определений без последующего обоснования, чаще же всего смущенный обход проблемы и отсутствие всякого определения права в тех случаях, где без такового нельзя обойтись».
Но из общей неопределенности выделяется теория позитивного права. Начавшая активно развиваться с 19 века, а сейчас, по нашему мнению, получившая статус «государственной» теории во многих государствах, в том числе и в Российской Федерации, так как согласно ч.2 ст.4 Конституции Российской Федерации «Конституция Российской Федерации и федеральные законы имеют верховенство на всей территории Российской Федерации», согласно ч.1 ст.115 Конституции «на основании и во исполнение Конституции Российской Федерации, федеральных законов, нормативных указов Президента Российской Федерации Правительство Российской Федерации издает постановления и распоряжения, обеспечивает их исполнение», что соответствует основополагающим положениям теории Г.Кельзена, согласно которым в государстве есть основной нормативный акт (конституция), в котором указывается система права и устанавливается высшая юридическая сила конституции по отношению к другим актам. Кельзен наиболее полно и подробно описал и развил нормативистскую теорию. Та что мы смело можем утверждать, что в России теория положительного права (нормативизм) возведен Конституцией Российской Федерации в ранг государственной (официальной) теории, что подтверждается практикой. На территории России нормативизм получил наибольший толчок к 1930 году, так как именно к этому времени большая часть населения государства научилась читать и писать. Ведь если человек не умеет читать, то как же он сможет разобрать писаные нормы права? А суды и органы исполнительной власти применять писать постановления, протоколы, решения и другие ненормативные правовые акты не умея писать? Ведь распространение нормативизма возможно только тогда, когда не только элита, подавляющая часть населения удовлетворительно освоит чтение и письмо. Массовое обучение чтению и письму началось после октябрьской революции. Также на практическое развитие позитивизма повлиял научно-технический прогресс. Нормативные акты необходимо доводить до всего населения в короткие сроки. Развитие и распространение литературы, в том числе газет с официальными публикациями нормативных актов, а в наше время сеть Интернет обеспечивает мгновенную передачу информации на большие расстояния, что позволяет доводить нужную информацию до каждого адресата и своевременно. С этими факторами, по нашему мнению, связано существенное развитие теории нормативизма и возведение этого учения в ранг государственного. Также мы выделяем психологический фактор в скором распространении нормативизма. Нормативизм и позитивизм достаточно прост для понимания. «Продукты деятельности» позитивизма более материальны и конкретно, чем у других правовых учений. Это акты, нормативные и ненормативные. Эти акты ассоциируются с «силой» (принуждением), а там где работает принуждение, адресаты норм гораздо быстрее понимают, что от них требуется. Наиболее яркий представитель юриспруденции периода становления Советского союза - Андрей Януарьевич Вышинский дал следующее определение «право - совокупность правил поведения, выражающих волю господствующего класса, установленных в законодательном порядке, а также обычаев и правил общежития, санкционированных государственной властью, применение которых обеспечивается принудительной силой государства в целях охраны, закрепления и развития общественных отношений и порядков, выгодных и угодных господствующему классу». Здесь отражены идеи теорий принуждения, теорий силы, что еще раз подтверждается самим Вышинским «наше определение исходит из отношений господства и подчинения, выражающихся в праве». Также здесь устанавливается связь права с государством, и право без государства по такому определению не мыслится, в определении предусмотрен либо законодательный порядок установления правил поведения, либо санкционирование государственной властью обычаев и правил общежития. Мы видим, что в этом определении преобладает государственно-силовые теории. Вышинский считает, что это «определение ничего общего не имеет с нормативистскими определениями». Мы не можем согласиться с этим утверждением. Далее Вышинский пишет с чем конкретно он не согласен с нормативистами: «ошибка нормативистов в том, что они, определяя право как совокупность норм, ограничиваются этим моментом, понимая самые нормы права как нечто замкнутое в себе, объясняемое из самих себя». Мы согласны этой мыслью, и при этом мы считаем что существо права в Советском союзе имело нормативистскую основу. Безусловно в советское государство, особенно в начале своего существования допускала и поддерживала некоторые обычаи и правила общежития, выгодные для государства. Тем более в определении право исходит от государства. Это, по нашему мнению, прямо свидетельствует о нормативизме. В любом случае право в Советском союзе - это позитивное право. Определение Вышинского так же конечно, как конечно по его и по нашему мнению определения нормативистов, так как в них право исходит исключительно от государства. Это определения права в «узком» смысле. Про «государственные» определения, на наш взгляд, наиболее точно написал Трубецкой: «в самом деле, государство есть прежде всего правовая организация, союз людей, связанных между собою общими началами права; ясное дело, следовательно, что понятие государства уже предполагает понятие права. Стало быть, те учения, которые определяют право как совокупность норм, «действующих в государстве» или «признанных государственной властью», говорят на самом деле иными словами: Право есть право, Х=Х. Акт признания или непризнания государственной властью тех или других норм за право, очевидно, не может послужить признаком для различения права от неправа, ибо этот акт в свою очередь покоится на праве, присвоенном государственной власти. Понятие государства уже предполагает понятие права; поэтому вводить в определение права понятие государства - значит определять право правом». Мы согласны с мнением Трубецкого, Петражицкий также солидарен с ним. Государственные теории замкнуты сами на себе, при этом выбраться из этого круга крайне трудно - «но оптимизм юридического позитивизма на самом деле оказывается не столь оптимистичным, а его ясности не столь ясными. Юридический позитивизм подстерегает множество подводных камней, которые устранить собственными научными средствами юридический позитивизм не в состоянии».
По поводу основной правовой теории - официальной (как правило позитивной и нормативистской) теории права Петражицкий пишет: «фактически современная юриспруденция есть главным образом и по преимуществу официально-правовая юриспруденция, и она выработалась и воспиталась на почве изучения и применения официального права». Далее он развивает мысль: «сообразно с этим, распространенные среди юристов представления и мнения о праве, о нормах права, обязанностях, правах и т.д. соответствуют природе официального права». Профессор Протасов согласен с тем, что юриспруденция - не признает неофициального права: формулируют только официальное право, «понятия неофициального права в современной науке нет. К неофициальному праву в соответствии с современной наукой можно отнести разве что естественное право». Официальное право подразумевает под собой право государственное. По определению профессора В.Н. Протасова, «формы (источники) права - это официально установленные формы внешнего выражения и закрепления норм действующего права», а «позитивное право - это право, выраженное в законах и других источниках». Таким образом, получается, что источником права может быть только позитивное право. Далее, Протасов пишет, что современная юридическая наука выделяет три основных способа формирования позитивного права: «обычное право (юридические нормы существуют в виде обычая), право судей (юридические нормы существуют в виде прецедентов) и право законодателя (юридические нормы существуют в виде законов и других нормативно-правовых актов)». За основу берется право в объективном смысле, а «субъективные права возникают на основе позитивного права». Таким образом мы видим, что современная наука тяготеет к формулировке субъективных прав, как исходящее и часть объективного права, субъективному праву придается меньшее значение. Очередное подтверждение мысли, что юриспруденция тяготеет к позитивизму мы находим в статье Царькова И.И. и Кабардиной Г.А. «Ясная неясность юридического позитивизма»: «развитие юридического знания в 19 и 20 м вв. прошло под доминантой позитивизма. Казалось, что юристы в лице этой теории наконец-то определили предмет своего научного интереса - исследование действующего законодательства, принятого государством в соответствии с установленными законодательными процедурами, и метод научного исследования - формально-логическое исследование юридических текстов на предмет выявления и устранения противоречий в законе. Для многих юристов стало очевидным, что нет и не может быть для них иной критики законов кроме как формальной критики и любые ссылки на несоответствие закона нормам иного порядка недопустимы. Систему юридических норм необходимо рассматривать как замкнутую систему норм, источником которой может быть только воля государства, а легитимную основу составлять авторитет государства, и только при таких условиях юриспруденция приобретает завершенную и отличную от других социальных наук форму». Известный дореволюционный юрист Е.Н. Трубецкой также считает, что позитивное право - это только часть права, но никак не все право, о чем он пишет: «разбор главнейших определений права убедил нас в полнейшей неудовлетворительности всех тех определений, который отождествляют право вообще с правом только позитивным» и мы полностью с ним согласны.
Таким образом, мы видим, что это показывает привязанность права к государству, его теснейшую связь. Согласно этим, актуальным и сейчас, представлениям, право исходит от государства, им санкционируется, защищается и обеспечивается. Подводя итог к нормативизму, мы скажем, что он идеально описывает право в узком смысле, к праву ничего не примешивается из других наук, например, психологии, социологии, но при это, и при этом нет возможностей для развития науки юриспруденции. Право действительно получилось «чистым», но возможностей для развития мы не видим. Это первая причина почему мы не являемся сторонниками нормативизма. Вторую причину мы находим в изменении состояния общества и мира. Если нормативизм тесно связывается с позитивизмом, с материализмом, просто их объясняет, выполняет свою функцию: «право конечном итоге производство и обмен определяют весь характер общественных отношений. Право есть регулятор этих общественных отношений». Сейчас общество все больше становится информационным. Что позволяет накапливать и выпускать все большие объемы информации. Соответственно и позитивного права становится все больше. Нормативных актов сейчас стало настолько много, что даже юристу, а, тем более, человеку без юридического образования, крайне трудно разобраться в законах. Безусловно, продолжается работа над переведением актов в электронный вид, что позволяет человеку, имеющему компьютер и специальную программу, с большей легкостью находить актуальные ему акты, изучать практику применения законодательства и др. Но все же, по нашему мнению, хоть это и облегчает деятельность юристов, но все же недостаточно. Поэтому мы видим выход в интуитивном праве, в его развитии. Позитивным правом управляет государство: создает его, защищает, интуитивным правом - каждый индивид в отдельности. Государство не желает делиться властью создавать и признавать право, поэтому государство не обращает внимания (не признает) интуитивное право. В свою очередь растет недовольство населения позитивным правом, из-за этого, по нашему мнению, происходит спад правовой культуры и правосознания населения. Следовательно, государству тяжелее контролировать своих граждан правовыми методами. Интуитивное право тяготеет к естественному праву (идеалам), и может найти воплощение в каждом индивиде. Позитивное право основывает свою идеологию также на идеалах, но регулируется множеством индивидов в государстве, поэтому на практике, во многом, перестает выражать идеалы в восприятии населения, о чем пишет Кельзен: «ценность в своем качестве долженствования оказывается противопоставленной реальности в ее качестве бытия. Ценность и реальность в соответствии с логическим дуализмом долженствования и бытия оказываются в двух разных сферах». Позитивное право постепенно удаляется от идеалов (естественное право). Поэтому государство либо должно использовать неправовые методы взаимодействия с негативно настроенным населением, что всегда отрицательно сказывается на жизнеспособности государства и его международной безопасности; либо разрабатывать систему ввода и поддержки интуитивного права в правовую систему государства. Так, чтобы интуитивное право также имело признание со стороны государства. Мы видим в этом взаимодействии достойный выход из современного кризиса правосознания. Сегодня, при развитом информационном обществе, при процессах глобализации, в мире появляются в чем то более сильные рычаги воздействия на поведение людей (изначально это функция права), исходящие не от конкретных государств, а от надгосударственных образований. И влияние эти организации оказывает не прямое (не дубинкой и виселицей), а воздействием на подсознание и формированием сознания индивида. Про интуитивное право писали многие, в том числе даже Кельзен: «следует отметить, что норма может быть смыслом не только акта воли, но также, и акта мышления в качестве идеи. Мы можем представить себе норму, которая, не будучи смыслом акта воли, существует лишь в нашем мышлении. Тогда это не установленная, не позитивная норма. Иначе говоря, норма не обязательно должна быть установленной, она может быть только лишь мысленным допущением».Но наиболее полно об этом писал Петражицкий. Практическим выводом и призывом к действию в теории Петражицкого являются идеи о создании и развитии науки «политики права».
Мальцев предлагает «вопреки нездоровым тенденциям и ради их преодоления должна быть сконструирована разумная правовая политика государств, способная выдвинуть на первый план и обеспечить особое развитие заложенных в сущности права и правового регулирования конструктивно-организационных возможностей», мы видим, что основания такой политики уже разработаны, их необходимо развивать дальше - это наука «политика права» Петражицкого.
О рождении идеи о политике права Тимашев пишет, что во время разработки нового гражданского уложения в Германии, «Петражицкий оказался непосредственно вовлечен в проблематику научной подготовки законотворчества. Немецкие юристы стремились решить эту задачу на основе доктрин школ исторического и правового позитивизма. Это не позволяло использовать философские, социологические или психологические подходы и склоняло авторов проекта к тому, чтобы сконцентрироваться на техническом совершенстве их продукта. Работа немецких ученых Петражицкому совсем не понравилась и не произвела на него впечатления, а привела к выводу, что для научного обоснования законодательства необходимо создать новую научную дисциплину - правовую политику».
Для успешной реализации политики права необходимо изучать природу права, о чем мы говорили в главе первой, и психику с этикой. О природе права Петражицкий пишет: «так как право есть продукт и фактор практического разума, то важнейший элемент познания природы права есть познание его идеала, его конечной задачи. Кроме учения об идеале и существе права вообще сюда относится и определение его отношения к другим факторам культуры и к культуре вообще». Психику и этику человека и общества следует изучать «как объект воздействия и субъект производства права». Далее Петражицкий пишет об идеале права. Профессор выявил историческую закономерность метода воздействия самого права: первоначально «праву приходилось употреблять самые решительные и притом, соответственно грубой и примитивной психике и этике народа, весьма грубые средства понуждения к исполнению», здесь мы можем ясно представить телесные наказания, смертную казнь и многое-многое другое, что в массе своей осталось в прошедших веках. Затем дельнейшее развитие права указывает, что «состояние народной психики постепенно улучшалось и поэтому право все более и более смягчало свои приемы, все более и более проникалось уважением к своему объекту - народной душе, находило все менее и менее необходимым играть на низких струнах души и все более и более возможным предполагать существование и интенсивное действие в массе случаев более высоких инстинктов и побуждений» - мы согласны с Петражицким относительно этого. При этом мы уточняем, что иногда бывают спады этой тенденции, например, к концу 19 столетия в Российской империи, по нашему мнению, был серьезный подъем этических нравов и морали в целом, но после наступления революции, уровень морали и нравственности резко упал, а право, в свою очередь руководствовалось принципами революционного правосознания, резко возросло количество смертных казней (например, в период гражданской войны). Исходя из этой тенденции права, выявленной Петражицким он пишет о цели политики права: «высшее благо, к которому мы должны стремиться в области политики вообще и политики права в частности, - нравственное развитие человека, достижение высокой разумной этики в человечестве, а именно идеала любви» - эту мысль мы намеренно оставляем без комментариев, так как здесь говорится о «материальном» составляющем политики.
Таким образом, мы видим, что теория Петражицкого имеет широкий эвристический потенциал. Теперь рассмотрим гносеологический потенциал теории.
.2 Гносеологический потенциал психологической теории
Сущее в политике право то, что она поможет достичь положительных результатов в социальных вопросах. «Успешное действие права в этом смысле предполагает соответствие его с психическою природою субъекта, от которого оно добивается такого или иного действия или воздержания» - при этом необходимо, во-первых, изучить психологический уровень субъектов, во-вторых, воздействовать на этих субъектов на их же психологическом уровне, что отражает процессуальную составляющую, в то время как направление развития можно менять (добро и зло). Правовая политика основывается на значении этических переживаний и нравственного, и правового типа в человеческой жизни состоит в том, что они: «1) действуют в качестве мотивов поведения, побуждают к совершению одних действий, к воздержанию от других (мотивационное действие этических переживаний); 2) производят известные изменения в самой психике индивидов и масс, развивают и усиливают одни привычки и склонности, ослабляют и искореняют другие (педагогическое, воспитательное действие этических переживаний)». То есть по сути, изучив психологию населения, и изучив возможности влияния на эту психологию, мы, тем самым влияем на население, на его общественные отношения. И здесь мы подходим к важному вопросу - каким способом возможно влиять на психологию насилия? Для этого нам необходимо понять тенденции, по которым развиваются правовые эмоции. Процессуальная природа (форма) эмоций ничего не говорит об их содержании - «в качестве абстрактных, бланкетных импульсий нравственные и правовые эмоции не предопределяют сами по себе характера и направления поведения и могут служить импульсами к самым разнообразным, в том числе социально вредным, поступкам и оказывать воспитательное воздействие в самых разнообразных, в том числе социально вредных, направлениях». Тем самым мы видим, что и в социально благоустроенной и неблагоустроенной, например, криминальной, среде будут действовать единые механизмы эмоций, но при этом будет различаться их наполнение моралью, понятиями и другим. При этом «в силу действия тех социально-психических процессов, которые вызывают появление и определяют направление развития этических эмоционально-интеллектуальных сочетаний, последние получают, вообще говоря, такое содержание, которое соответствует общественному благу в мотивационном и воспитательном отношении; они действуют вообще в пользу социально желательного и против социально вредного поведения и воспитывают в направлении развития и усиления социально желательных привычек и эмоциональных склонностей и ослабления и искоренения социально вредных привычек и склонностей». Таким образом, мы видим, что правовые и нравственные эмоции постепенно стремятся к своему идеалу, к общественному благу и другим социально значимым основаниям. Правовые эмоции оказывают более сильное воспитательное воздействие, чем нравственные эмоции: «при прочих равных условиях, атрибутивное сознание долга, осознание правового долга, т.е. вместе с тем и права другого, оказывает более сильное давление на поведение, вызывает более неуклонно соответственное поведение, нежели чисто императивное сознание долга, сознание чисто нравственного, без права для другого, долга».
Далее ознакомимся - какими методами возможно стимулирование описанной выше тенденции - тенденции стремления к общественному благу. Здесь мы выделим несколько направлений деятельности.
Во-первых, необходимо соответствующее воспитание правосознания граждан. Петражицкий об этом пишет так: «эмоционально здоровое и достаточно интенсивное сознание своих прав оказывает на человека то важное воспитательное влияние, что оно делает его «гражданином» по характеру, сообщает ему сознание собственного достоинства и предопределяет его от развития разных недостатков характера и поведения, связанных с отсутствием надлежащего сознания собственного достоинства и уважения к самому себе». И «рабская психология отличалась особыми чертами, особым характером, не похожим на характер психики полноправных граждан». «Сохранение этих выражений (рабская душа, холопская душа) из истории рабства до настоящего времени для обозначения особой совокупности темных черт характера показывает, сколь вредно для воспитания характера отсутствие сознания своих прав, сколь важны для здорового развития характера наличность и действие этого сознания». «Развитие надлежащего активного правосознания, сознания собственных прав, важное педагогике и с точки зрения развития житейской (хозяйственной и т.д.) деятельности. Оно сообщает необходимую для жизни твердость и уверенность, энергию и предприимчивость». «Экономическое недомогание и процветание зависит от характера миллионов субъектов хозяйственной деятельности, от типа «хозяев», от их энергии, предприимчивости, умения смело и уверенно задумывать и исполнять хозяйственные планы, полагаться на себя, а не на «авось» и проч.». Основа здесь в том, чтобы индивидам с детства были выделены некоторые права и обязанности, которые бы соблюдались. Продемонстрируем это на примерах. Родители запрещают ребенку что-то делать, например, бить и обзывать других людей и ребенок знает, что если он поступит не по воле родителей, то он будет наказан. И при этом у ребенка есть некоторые права, например, при желании ребенка родитель обязуется на выходных подарить ребенку конфету или сходить с ним в парк. Понятно, что наделение ребенка правами и возложение на него обязанностей инициируется родителями. Мы считаем, что психика и сознание ребенка обязательно серьезно воспримет эти права и обязанности, если они будут соблюдаться, ибо как может родитель что-то от ребенка требовать, не исполняя собственных обязанностей? И это важно не только в семье, но также и в детском саду, школе, высшем учебном заведении. Это есть начальные периоды получения индивидом информации о мире, формирование мировоззрения человека, расстановка понятий о хорошем и плохом. Сформировавшийся индивид даст лучшую опору правовой политики, так как он с детства знает, что права и обязанности соблюдаются и будет этим руководствоваться.
Во-вторых, необходима соответствующая обработка законодательных и иных актов. Это необходимо делать с той целью, чтобы они соответствовали уровню понимания и психологии адресатов, также должно быть соответствие «идеалу права». При соответствии этим целям правовой акт будет лучше воспринят сознанием и психикой народа, следовательно, будет полноценно применяться на практике. Петражицкий писал об этом методе так: «каждый возникающий вопрос должен быть решен путем силлогизма, для которого одну посылку доставляет первый отдел», который представляет из себя «идеал и существо права», «а другую - второй отдел», который составляют «психика и этика человека и общества». При принятии конкретного закона, этот закон образует первую посылку, вторую - знания второго отдела (то есть знания о психики и этики человека и общества). Если вывод соответствует истинам (идеалу) первого отдела, то «закон следует одобрить». На основании психологических данных (2 отдел) мы определим, «какие последствия произведет проект, если его объявить народу как закон. Если эти последствия соответствуют задаче права (1 отдел) или установленным вышеупомянутым путем ближайшим задачам его, то это совпадение доказывает разумность закона». Таков по Петражицкому метод политики права.
В-третьих, по нашему мнению, необходимо разумно снижать объем информации в действующих правовых актах, так как «обилие правовых актов подчас создает иллюзии решения задач общества и государства, не отражая реальных периодов их развития». И не только. На практике не только гражданин но и специалист в области права не всегда может точно установить действующую норму. Ведь при обилии законов, при обилии норм они не редко противоречат друг другу. В свою очередь разработанного коллизионного права в России нет. Часто судебная практика противоречит сама себе - по схожим делам разными судами принимаются разные решения.
Тем более, что «догматы стареют. Не случайно известный американский ученый Гарльд Дж. Берман отмечает кризис западной теории права в современном мире ввиду громадных социально-экономических и иных перемен». Что выражается во все большей зависимости права от государства и снижение своей «верховной непререкаемости». «Множественность решений «дробит» целостность права, хотя оно по-прежнему растет снизу вверх - из структуры и обычаев всего общества, а затем движется сверху вниз под влиянием политики и ценностей «людей у власти».
Разработка политики права должна быть массовая целенаправленная работа. Эта работа должна быть санкционирована государством и принята обществом. На сегодняшнем этапе, мы предлагаем направить усилия ученых на изучение этой отрасли в юриспруденции. Так мы видим основное направление развития «политики права».
Для наглядности приведем пример воздействия политики права. Это тот пример, когда, используя психологию, достигается мощное воздействие на массы. Этот пример, о снижении правовой культуры общества. Это наблюдение произвел профессор Мальцев и вот что он пишет: «с подачи определенных кругов, некоторых правозащитных организаций, вечно плачущих (искренно или нет - это не всегда понятно) о судьбе лиц, вступивших в конфликт с законом, реальные и мнимые ошибки, злоупотребления правоохранительных органов расцениваются как проявление самой сущности системы, рассматриваются как повод требовать для нее узды и ограничений. Делается это с благими намерениями или по недомыслию, но именно таким способом демонизируют закон и правосудие, снижают престиж права, сеют в обществе зерна правового нигилизма». Эти теле и радио программы выхватывают из общей действительности из ряда вон выходящие случаи и под выгодным углом преподносят их слушателю, тем самым у масс народа формируется негативное мнение, как о правоохранительных органах, так и о законе. Тем самым происходит снижение правовой культуры не только граждан, но и самих должностных лиц правоохранительных органов и такие случаи становятся все более реальны. Мы видим, какое сильное и убедительное воздействие производится благодаря политики права. Поэтому мы предлагаем эту науку изучать и использовать с целью укрепления правовой культуры и правосознания общества, ведь «право может влиять и влияет на развитие народной этики, так что разумная политика права производит или ускоряет нравственный прогресс».
Важно отметить, что при развитии правовой науки Петражицкий не заостряет внимание на развитии только своих начинаний, например, интуитивного права или политики права, а считает нужным развивать все направления права, с чем мы безусловно, согласны: «развить как дальнейшие специальные ветви права: 1) теорию интуитивного права и 2) теорию позитивного права», также изучить особо «влияние официального признания или отсутствие такового, вообще развить особые учения о неофициальном и об официальном праве и т.д.». Подводя итог, Петражицкий пишет, что в развитии и комбинации указанных теорий «юриспруденция как особая общеполезная профессия нуждается для надлежащего решения своих практических задач».
Подводя итог главе, мы процитируем профессора Тихомирова: «Внутренней пружиной поведения людей является психология, которая отражает духовный мир человека». Разработки Петражицкого «применяются и сегодня, о чем свидетельствует введение в ряде вузов учебной дисциплины «Юридическая психология». И все же в отечественной юридической науке разрыв права в психологии не преодолен», с чем мы не можем не согласиться.
Заключение
Мы изучили многие работы Петражицкого, в их числе: «Очерки философии права» (1903 год), «Ведение в изучение права и нравственности», «Основы эмоциональной психологии» (1908 год), «Теория права и государства в связи с теорией нравственности» (1909-1910гг.), «К вопросу о социальном идеале и возрождении естественного права» (1913год), «Философские очерки»,«О так называемом критическом методе и о метафизике и практической философии Канта» (1920-1923гг.), «Новые основания логики и классификации наук» (1925-1925гг.) и другие его работы. Также мы изучили работы ученых о теории Петражицкого, как современников Петражицкого: работа П.И. Новгородцева «Историческая школа юристов, ее происхождение и судьба» М. 1896, Чичерина Б.Н. «Психологическая теория права. Очерки философии права Л.И. Петражицкого» М. 1900, Новгородцева П.И. «К вопросу о современных философских исканиях. Ответ Л.И. Петражицкому» М. 1903, Кистяковского Б.А. «В защиту научно-философского идеализма» М. 1907, Трубецкого Е.Н. «Энциклопедия права» М. 1908, Ильина И.А. «Понятие права и силы (Опыт методологического анализа) Вопросы философии и психологии 1910 №21 Кн. 101 (2), Алексеева Н.Н. «Основные философские предпосылки психологической теории права Л.И. Петражицкого» Юридический вестник. 1913, Сорокина П.А. «законы развития наказания с точки зрения психологической теории права Л.И. Петражицкого» СПб. 1914, Стучки П.И. «Революционная роль права и государства - общее учение о праве». М. 1921, Пашуканиса Е.Б. «Общая теория права и марксизм: опыт критики основных юридических понятий» М. 1924, так и наших современников в особенности Полякова А.В. В теории права психологическая школа права Петражицкого занимает достойное место, на практике же практически не проводятся новые исследования в этой области, в большинстве своем, то что пишется в учебниках по теории государства и права пишется об этой теории кратко и примитивно, так что сейчас «массы» получают неполную информацию об этом направлении в юриспруденции. Поэтому считаем необходимым: расширить учебный курс в разделе психологической теории права, работать над созданием в юриспруденции направления - политика права. Тем самым проводя фундаментальные исследования этой науки и разработку методов введения этой науки в практическую жизнь. Мы подробно описали происхождение права по теории Петражицкого, которое заключается в том, что право исходит от индивидов, у которых появляются мотивированные эмоции (императивные и императивно-атрибутивные). Выявили, что Петражицкий основывался не только на «чистой» юриспруденции, но и на других науках, в их числе: психология, биология, социология. Философские основания работ Петражицкого различны, некоторые идеи философов его вдохновили, но нельзя сказать, сто Петражицкий основывался на разработках какого-то конкретного философа. Прослеживается связь идей с Е.Н.Трубецким, Коркуновым, Контом, Бирлингом, Еллиником, Кавелиным. Существенную роль в психологической теории играет религия.
Говоря о связи и соотношении психологической теории с другими теориями права, следует отметить, что с психологической теорией права возможно взаимодействие и взаимодополнение любой из теорий (школ) права. Так как можно выстроить проекцию любой теории права исходя из позиций психологической теории. Это происходит по следующему принципу, исходящему из психологической школы: что каждый конкретный индивид принимает за право, чем руководствуется, то право и есть. Кто-то скажет: право исходит от государства или еще от кого-то или чего-то. Другой скажет: право исторически изменяется и эволюционирует - и тоже будет прав. Мы считаем, что психологическая теория выступает интеграционной теорией для школ права, тем самым, находя основание для их объединения, что в современной науке права является актуальным.
Познавательный потенциал у психологической теории очень широкий. Он охватывает не только сугубо юридические проблемы, например, законодательную технику, но и вопросы воспитания людей, социализации. Нами установлено, что в современном обществе позитивное право несколько теряет свою силу под воздействием информационных факторов, которые, в свое время, усилили позитивное направление в юриспруденции. Сейчас, во время информационных войн, представляется существенно важным развитие надежного и социально устойчивого сознания как каждого индивида в отдельности, так и масс людей. Это необходимо как для нормального развития общества, отношений между людьми, так и для спокойствия государственной власти от революций и протестных выступлений. Итог психологической теории - политика права. Это направление позволит формировать высокое правосознание и правовую культуру населения страны. Политика права имеет все шансы должным образом урегулировать правовую систему. Политика права - это «надстройка» к «базису». С ее помощью возможно оказывать влияние как на внутреннюю политику, так и на внешнюю. При этом это влияние незаметное, мирное влияние. Использование этих технологий не запрещено ни одной международной конвенцией и договором, в противовес бактериологическому оружию, пыткам и многому другому, что не только запрещено нормативно, но и осуждается мировой общественностью. Осуждается это в том числе и из-за сформированного определенным образом сознания и пропаганды. Политика права оказывает влияние на сознание людей, формируя людей с такими установками, которые необходимы заказчику и применителю политики права. Политику права можно применять как в собственной семье, например, при воспитании детей, так и на мировой арене. Для достаточного исследованию указанной проблемы, по нашему мнению, стоит создать исследовательский институт, так как проблема не полностью изучена, а то что пишут в диссертациях и монографиях сейчас недостаточно для применения на практике в рамках государства. Также предлагаем создать науку - «политика права». Видим в этом направлении будущее юриспруденции.
Нами проведено широкое исследование психологической теории права, которую мы будем продолжать не только исследовать в ретроспективе, но и развивать для последующего применения.
Библиографический список
1. Конституция Российской Федерации, принята на всенародном голосовании12.12.1993 (ред. 30.12.2008) // РГ 1993, РГ 2008. 31 дек., 25 дек. РГ 2009, 21 янв.
. Уголовный кодекс Российской Федерации Текст. : от 13.06.1996 г. №63-ФЗ : принят ГД ФС РФ 24.05.1996 г.; в ред. от 02.03.2012 г. // Собр. законодательства Российской Федерации. 1996. - №25. - Ст. 2954.
3. Медведев, Д.М. «Основы государственной политики Российской Федерации в сфере развития правовой грамотности и правосознания граждан». / Президент Российской Федерации Д.М.Медведев. -"РГ" Федеральный выпуск №5527 <#"justify">13. Кистяковский, Б.А. Реальность объективного права // Правоведение. 1996. №4.
. Кистяковский, Б.А. Социальные науки и право. Очерки по методологии социальных наук и общей теории права / Б.А.Кистяковский. - М.: изд-во М. и С. Сабашниковых, 1916. - 704 с.
. Коркунов, Н.М. Лекции по общей теории права / Н.М.Коркунов. - СПб.: тип. и лит. В. А. Тихонова, 1890. - 319 с.
. Коркунов, Н.М. Русское государственное право / Н.М.Коркунов Изд. 6-е: Под ред. и с доп. прив.-доц. С.-Петерб. ун-та. 3. Д.Авалова, М.Б.Горенберга и К.Н.Соколова. Т.1-2: тип. Стасюлевича, 1908-1909. - 749 с.
. Лебон, Г. Психология народов и масс / Гюстав Лебон. - СПб. 1995. - 378c.
. Локк, Джон, избранные философские произведения в двух томах.- М., 1960, Т.2. - 240 c.
. Лазарев, В.В. История государственно-правовых учений. Отв. ред. В.В.Лазарев, - М.: Спарк, 2006. - 1071 c.
. Лазарев, В.В. Социально-психологические аспекты применения права / В. В. Лазарев. - Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1982. - 144 с.
. Мальцев, Г.В. Нравственные основания права / Г.В. Мальцев. Изд. 2-е. - М.: Изд. СГУ, 2009. - 552 с.
. Морозова, Л.А. Теория государства и права: учебник / Морозова Л.А., 2-е изд., перераб., доп. - М.: Эксмо, 2005. - 448 с.
. Мелехин, А.В., Теория государства и права: Учебник, 2-е изд., переработанное и доп., Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2009.
. Людвиг фон Мизес. Человеческая деятельность: трактат по экономической теории. - Челябинск: Социум. 2008. - 878 c.
. Нерсесянц, В.С. История политических и правовых учений: Учебник для ВУЗов, под ред. В.С.Нерсесянца, - М.: Норма, 2007. - 703 с.
. Нерсесянц, B.C. Наш путь к праву: От социализма к цивилизму / В.С.Нерсесянц. - М.: изд-во Рос. право, 1992. - 349 с.
. Новгородцев, П.И. Лекции по истории философии права. Учения Нового времени. XIX-XX вв. / П.И.Новгородцев. - М.: Изд. кн. маг. «Высш.Шк.», 1918. - 209 с.
. Пашуканис, Е.Б. Избранные произведения по общей теории права и государства / Е.Б.Пашуканис. - М.: Наука, 1980. - 271 с.
. Петражицкий, Л.И. Очерки философии права. Из лекций проф. Л.И. Петражицкого. 2-е (исп.) изд. Студента Л.Чапаяки. Ч.2. СПб., 1903. 106 с.
. Петражицкий, Л.И. Ведение в изучение права и нравственности. Основы эмоциональной психологии / Л.И.Петражицкий. - 3-е изд. СПб.: Типография Ю.Н.Эрлих, 1908. - 265 с.
. Петражицкий, Л.И. К вопросу о социальном идеале и возрождении естественного права / Л.И.Петражицкий. - М.: Типография Г.Лисснера и Д.Собко, 1913. - 57 с.
. Петражицкий, Л.И. Новые основания логики и классификации наук / пер. С польского И.Н.Татаринович / науч. Ред. Пер. И вступ. Ст. Е.В.Тимошиной // Право и общество в эпоху перемен. Материалы философско-правовых чтений памяти акад. В.С.Нерсесянца / отв. Ред. В.Г.Графский. М.: ИГП РАН, 2008 С. 255-266
. Петражицкий, Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. 2-е изд., испр. и доп. В 2 т. Т.1 СПб.: Типография товарищества «Екатерингофское печатное дело», 1909. 318 с.; Т.2. СПб: Тип. М.Меркушева, 1910. С.319-758.
. Петражицкий, Л.И. Теория и политика права. Избранные труды. / науч. ред. Е.В.Тимошина. - СПб.: Университетский издательский консорциум Юридическая книга, 2010. - 1104 с.
. Петражицкий, Л.И. Объяснения профессору Сергеевичу по поводу его критики. Работа Л. И. Петражицкого в брошюре «Новое учение о праве и нравственности». -.СПб.: тип. Т-ва «Обществ, польза», 1910. - 90 с.
. Поляков, А.В. Онтологическая концепция права: опыт осмысления // Право и политика, 2000, №6.
. Поляков, А.В. Общая теория права / А.В.Поляков. - СПб.: Юрид. Центр «Пресс», 2001. - 470 с.
. Протасов, Н.В. Лекции по общей теории права и теории государства / В.Н.Протасов, Н.В.Протасова. - М.: Издательский Дом «Городец», 2010. - 752 с.
. Рассолов, М.М. Теория государства и права, учебник / М.М.Рассолов. - М.: Юнити, 2004. - с.735.
. Рассолов, М.М. Актуальные проблемы теории государства и права, учебное пособие / М.М.Рассолов. - М.: Юнити-Дана, 2010. - с.447.
. Пяткина, С.А. Л.И. Петражицкий и его эмоционалистическая школа в системе правовых идей отечественной юриспруденции С.А.Пяткина. - М., 2000. - 215 с.
. Ренненкампф, Н.К. Очерки юридической энциклопедии / Н.К.Ренненкампф. Изд. 2-е, исп. и доп. СПб.: Н.Я.Оглоблин, 1880. - 287 с.
. Руссо, Жан-Жак, Об общественном договоре, или начала политического права, - Москва: Труд и воля, 1906. - 208.
. Руссо, Жан-Жак, О причинах неравенства. - СПб, 1907. - 180 с.
. Сорокин, П.А. Рецензия на книгу Law and morality. By Leon Petrazycki. / П.А.Сорокин. - Cambridge. 1955.
. Сорокин, П.А. Система социологии. Социальная аналитика: учение о строении простейшего (родового) социального явления / П.А.Сорокин Т. I. - М.: Наука, 1993. - 447 с.
. Сорокин, П.А. Система социологии. Социальная аналитика: учение о строении сложных социальных агрегатов / Сорокин П.А. Т. II. - М.: Наука, 1993. - 688 с.
. Спенсер, Г., Основание социологии / Г.Спенсер Т.1. - СПб, 1908. - с. 514.
. Стучка, П.И. Избранные произведения по марксистко-ленинской теории права / П.И.Стучка. - Рига: Наука, 1964. - 274 с.
. Стучка, П.И. Революционная роль права и государства / П.И.Стучка.- М.: ЮЛ, 1957. - 135 с.
. Тарасов, Н.Н. Методологические проблемы, юридической науки: Автореф. дис. д-ра юрид. наук: 12.00.01/ Н.Н.Тарасов Ур. гос. Юрид. акад. - Екатеринбург, 2000. - 46 с.
. Тоффлер, Э. Метаморфозы власти: знание, богатство и сила на пороге XXI века / Э.Тоффлер. - М.: АСТ, 2009. - с.668.
. Трубецкой, Е.Н. Избранное. М.: ЮЛ, 1995. - 310 с.
. Трубецкой, Е.Н. Лекции по энциклопедии права / Е.Н.Трубецкой. - М.: тип. А.И. Мамонтова, 1913. - 291 с.
. Тимашев, Н.С. Предисловие к книге Law and morality. By Leon Рetrazycki. / Н.С.Тимашев.- Cambridge. 1955
. Тимашев, Н.С. Развитие социологии права и ее сфера / Н.С.Тимашев М.: ЮЛ, 1961. - 193 с.
. Трубецкой, Е.Н. Энциклопедия права / Е.Н.Трубецкой. - СПб: Юридический институт, 1998. - 183 стр.
. Трубецкой, Е.Н. Метафизические предположения-познания / Е.Н.Трубецкой. - М.: Русская печатня, 1917. - 335 с.
. Трубецкой, Е.Н. Лекции по энциклопедии права / Е.Н.Трубецкой М.: тип. А. И.1. Мамонтова, 1917. - 227 с.
. Герасимов, С.И. «Преодоление правового нигилизма - важное условие успешной модернизации страны» [Электронный ресурс] / С.И.Герасимов. - Москва : РПА Минюста России, 2011. - Режим доступа : #"justify">. Костин, Ю.В. Идеи естественного права в истории государственно-правовой мысли дореволюционной России конца XIX - начала XX века, История государства и права, 2007, №5.
. Кучеренко, А.П. Социопсихологическая теория государства и права Леона Дюги, Журнал История государства и права, 2011, №13.
. Тихомиров, Ю.А. «Циклы правового развития» Журнал российского права. 2008.№10.
. Тихомиров, Ю.А. «Поведение в обществе и право» Журнал российского права. 2010.№2.
. Царьков, И.И., Кабардина Г.А., Ясная неясность юридического позитивизма, журнал Право и политика, 2005, №4.
. Головина, Л.Ю. Теория понимания права Л. И. Петражицкого: история и современность : история и современность : диссертация... кандидата юридических наук : 12.00.01 / Людмила Юрьевна Головина. - Москва, 2007. - 204 с.
68. Золотарева, Л.С. Психологическое правопонимание: историко-сравнительный анализ учений Л.И. Петражицкого и Н.М.Коркунова : диссертация... кандидата юридических наук : 12.00.01 / Людмила Сергеевна Золотарева. - Саратов, 2008. - 160 с.
. Машкович, К.В. Право и нравственность в эмоциональной теории этических явлений Л.И. Петражицкого: диссертация... кандидата философских наук : 09.00.05 / Константин Валерьевич Машкович. - Тула, 2007. - 182 с.
. Ралько, В.В. Концепция интуитивного права Л.И. Петражицкого: историко-теоретический аспект : дис.... кандидата юридических наук : 12.00.01 / Василий Васильевич Ралько. - Москва, 2011.- 205 с.
71. Duguit L. lEtat, le droit objectif et la loi positive. P.: Thorin et fils, 1901. - 238 p.
. Durkheim E. De la division du travail. P., 1893. - 274 p.
. Gierke O. Das Burgerliche Gezetzbuch und der Deutsche Reichstag. Berlin: C. Heymann, 1896. - 62 s.
. Ihering R. Der Zweck im Recht. Bd. 1, 1877. - 349 p.
. Joseph S.Nye. The future of power. Public Affairs, 2011. - 283 p.
. Pound R. Social Control through Law. New Haven: Yale University Press, 1942. - 138 p.