История терроризма в России
План
Введение
. Первые попытки террористических проявлений
. Методы устрашения. От Ивана Грозного до Александра I
. Мотивация движущих сил
. Распространение идей террора
. Объективная картина терроризма в России
. Политическая борьба, как форма терроризма
. "Социализм" и "Фашизм"
. Сокращение политических репрессий и его новое проявление
Заключение
Список литературы
Введение
Терроризм как явление социально-политической жизни, отражающее конфликтное взаимодействие различных сил в государстве, как правило, находящихся на различных уровнях иерархии власти, известен в России с первых шагов ее существования. Страна, находившаяся под постоянной угрозой внешней агрессии, раздираемая внутренними междоусобицами, накопила богатый опыт разрешения острых политических противоречий путем использования крайних, жестких форм борьбы, к которым в первую очередь следует отнести террористические. Последние предполагают применение предварительно просчитываемых по своим последствиям мер устрашения политических противников, причем устрашение это не адекватно существующей для субъекта террора угрозе и применяется "с запасом", а зачастую сопряжено и с физическим ущербом для здоровья противостоящей стороны в целом или ее отдельных сторонников.
Подчеркнем, что по своим целям и сущности такого рода акции устрашения не претерпели изменений в течение веков, о чем свидетельствует и история нашего отечества. В зависимости от расстановки политических сил, приоритетов внешней и внутренней государственной политики, местных традиций, состояния общественного сознания могли меняться оценки террористических проявлений со стороны аппарата управления, официальной церкви, всего общества или отдельных слоев населения. Террор верховной власти по отношению к оппозиционно настроенным согражданам и злоумышления последних против власть предержащих, ожесточенная борьба за трон, - в основе таких действий всегда находился либо конфликт интересов претендентов на верховный государственный пост, либо конфликт классов или социальных групп, обладавших антагонистическими мировоззрениями.
1. Первые попытки террористических проявлений
Вероятно, первые попытки определения террористических по своему содержанию проявлений следует отнести к XVI веку, когда формировалось понятие "хитрости" (аналог "прямого умысла" в современном праве). Появление этого признака "предумышления" было весьма важно для развития объективной оценки сущности и содержательной стороны актов терроризма, так как последние не могут совершаться случайно, по неосторожности, а предполагают наличие ясной цели и "злого умысла". Уже Судебник 1550 г. весьма широко использует термин "хитрость". Трансформировавшись в течение столетия в "умышление", это понятие в Соборном Уложении 1649 г. представлено в трёх формах: умышление татей на убийства; воровской умысел, то есть совершение наиболее тяжких общеуголовных преступлений организованными преступными группами; государственные преступления и посягательства против государя (умышление на его здоровье, на завладение государством, на поджог города и др.)
В Судебнике 1589 г. наметились признаки формирования субъекта террористической деятельности, так как именно в этом правовом акте проводится разграничение виновных лиц по видам преступной деятельности: тать, разбойник, зажигальник, грабитель, миропродавец, душегуб, государственный убойца, крамольник и т. д.
Естественно, что в средневековье не могло быть и речи о криминализации актов террора, осуществляемых самим царем в отношении собственного народа. Так, на фоне безмерного превознесения монархической власти не могли рассматриваться как противоправные явно террористические по своей сути методы правления Ивана IV в 1565-1584 гг.
Действительно, в конце 1564 г. царь неожиданно выехал с ближайшим окружением из Москвы в Александровскую слободу (ныне г. Александров Владимирской области), фактически "самоотлучив" себя от трона. В январе 1565 г. он обратился с грамотами к митрополиту, а также к "гостям, купцам и ко всему православному христианству города Москвы", в которых обвинил бояр и воевод в многочисленных изменах. В качестве условия возвращения на царство Иваном IV устанавливалось образование нового государственного учреждения - Опричнины, основной целью которой были ведение строго продуманной и беспощадной борьбы с боярством и замена последнего на дворянство - более надежную опору царского режима. Условия монарха были приняты, а его руки - развязаны для мести оппозиционно настроенным боярам.
Опричники, количество которых быстро росло, наделялись царем земельными угодьями, отбираемыми у уличенных в измене бояр. Зачастую они злоупотребляли царским доверием, и это приводило к массовым репрессиям россиян. Сам термин "опричнина" стал в русском языке нарицательным. Опричнина, посредством которой Иван IV стремился укрепить монархическую власть на Руси, обладает всеми необходимыми элементами и признаками государственного терроризма и, по существу, является первым опытом такового в нашем государстве. Действительно, жестокие методы подавления любого инакомыслия, любой оппозиции преследовали явно политические цели, характерные для терроризма. Воздействие на сопротивлявшихся царской воле бояр проводилось в формах и масштабах, явно неадекватных угрозе, которая исходила от боярского "диссидентства". Это воздействие было направлено на превентивное устрашение населения, на снижение психологической готовности отстаивать собственное, отличное от царской воли, мнение, на подавление любых самостоятельных шагов под страхом тяжкого наказания и смерти. Опричнина содержала и соответствующим образом оформленную государственно-идеологическую концепцию, и специально созданные военно-организационные структуры, и собственно террористическую деятельность, то есть включала в себя три необходимых элемента терроризма.
2. Методы устрашения. От Ивана Грозного до Александра I
И после кончины в 1584 г. Ивана Грозного к методам устрашения в отношении своих противников и даже к убийствам по политическим мотивам в целях укрепления своих позиций прибегали многие представители верховной власти. Так, уже при инфантильном царе Федоре Иоанновиче Русью начал править Борис Годунов, который при возникновении малейшей угрозы своей власти предпринимал безотлагательные меры для психологического устрашения и физического устранения своих недоброжелателей - князей Шуйских, Татьевых, Урусовых, Колычевых, Быкасовых и других. В результате после смерти Федора в 1597 г. у Годунова не было достойных соперников из числа претендентов на престол, и он был избран на царство. Будущая царица Екатерина II в 1762 г. стала самодержицей, отлучив от власти и фактически санкционировав убийство своего мужа, Петра III, внука Петра I. В 1801 г. заговорщиками был убит царь Павел, в результате чего к власти пришел его сын Александр. Таким образом, история российского самодержавия представляется цепью заговоров и политических убийств. Однако было бы некорректно отождествлять те и другие с собственно терроризмом. Акция терроризма предполагает наличие двух этапов достижения поставленной цели. Первый включает в себя оказание морально-психологического давления, запугивание, подавление воли к сопротивлению путем использования угрозы применения насилия в различных формах или осуществления такового. Второй этап заключается в принуждении противостоящей стороны к выполнению требований субъекта террористической деятельности.
В случае же политически мотивированных убийств царствующих особ или высокопоставленных вельмож достижение цели осуществлялось "одноходовой" комбинацией - физическое устранение политических противников сразу же, автоматически приводило к ожидавшемуся результату. Поэтому такого рода деяния, на наш взгляд, не могут квалифицироваться как собственно террористические акты в современном содержательном наполнении этого термина. Целью террористического акта является изменение политического курса, сторонником которого было устраняемое лицо, нарушение устоявшегося функционирования политической машины, внесение инноваций в политическое или общественное устройство (неважно, прогрессивного или регрессивного свойства). Совершение же политического убийства в целях замены одного сановника или царской особы другой равнозначной фигурой никак не влияет на сложившуюся систему отношений, да и не ориентировано даже на достижение такого результата.
Совсем иные цели преследовали, а следовательно, и иное содержание имели покушения на членов царской семьи и представителей органов власти, которые стали множиться в России.
3. Мотивация движущих сил
Для того, чтобы объективно оценить и правильно понять мотивацию, движущие силы и цели противомонархического и антиправительственного терроризма, вспыхнувшего в последней четверти XIX века в России, надо проанализировать сложившуюся к тому времени в нашей стране социально-политическую атмосферу. Определенный интерес в этом отношении представляет проведенное М. Ф. Одесским и Д. М. Фельдманом семантико-историческое исследование "Поэтика террора". Авторы работы убедительно доказывают, что латинский по своему происхождению термин "террор" пришел в Россию из Франции, где он был введен в политический лексикон жирондистами и якобинцами, объединившимися в 1792 г. для подготовки народного восстания и свержения "с помощью устрашения и приведения в ужас" кабинета министров при короле Людовике XVI. Террор воспринимался и употреблялся идеологами французской революции в контексте подготовки восстания народных масс и захвата власти.
Однако, захватив рычаги управления страной, вчерашние революционеры отнюдь не отказались от столь эффективного оружия как террор, который прежде использовался ими в качестве инструмента борьбы с монархической диктатурой. Апеллируя к модели "осажденной крепости", в роли которой выступала молодая Французская Республика, противостоявшая коалиции европейских монархий, руководители Конвента обратили террор против собственных сограждан. Уже 2 октября 1792 г. был создан особый орган для проведения чрезвычайных мер по защите республики от внешних и внутренних врагов - Комитет общественной безопасности. Судебная процедура была предельно упрощена, а понятие политического преступления трактовалось исключительно широко: казни подлежали все, "кто пытался унизить или уничтожить Народный Конвент". Естественно, что под эту диспозицию можно было подвести любые действия и любое высказывание: угроза быстрой расправы висела над каждым французом. Вошедшее в обиход слово "террор" вполне оправдывало свое изначальное значение - "страх", "ужас".
Информация о революционных событиях конца XVIII века во Франции через различные каналы и в различной интерпретации переносилась на территорию России, становилась предметом обсуждений в различных, в первую очередь просвещенных, слоях населения. Идеи Великой французской революции еще активнее стали проникать в российское общество после победоносного завершения войны с Наполеоном I и возвращения русской армии из освободительных заграничных походов по странам Европы 1813-1814 гг. В частности, они сыграли не последнюю роль в идеологическом обеспечении подготовки и попытки осуществления государственного переворота 14 декабря 1825 г. группой гвардейских офицеров.
Восстание декабристов побудило российского императора Николая I усилить централизацию государственной власти, активизировать борьбу с тайными обществами и инакомыслием, ужесточить контроль за исполнением законов. В этих целях им были предприняты шаги по реорганизации структуры Собственной его императорского величества канцелярии. Николай I даже удалил от руководства ею всесильного генерала А. А. Аракчеева и принял ее под личное управление. В 1826 г. она была разделена на три отделения. Прежняя канцелярия составила I отделение. II отделение, которое возглавил М. М. Сперанский, занялось кодификацией законов. Перед сотрудниками III отделения, главным начальником которого 3 июля 1826 г. был назначен генерал-лейтенант А. X. Бенкендорф, поставлена была задача "следить за неуклонным выполнением законов". Несмотря на небольшой штат сотрудников (в 1826 г. - 16 человек, в 1880, к моменту ликвидации, - 72 человека), отделение располагало неплохими возможностями для контроля за ситуацией в стране, так как почти одновременно с назначением А. X. Бенкендорфа главным начальником Третьего отделения по его же инициативе он был назначен и шефом жандармов, 60 подразделений которых, насчитывавших в своем составе 4278 военнослужащих (включая 3 генералов, 41 штаб-офицера, 160 обер-офицера, 3617 нижних чинов, 457 нестроевых) превращались в исполнительные органы отделения и призваны были заниматься политическим розыском.
Таким образом, в России была создана тайная полиция, в функции которой, в частности, вменялось: собирать сведения о числе существующих в государстве разных сект и расколов; о всех состоящих под надзором полиции людях; высылать и размещать людей "подозрительных и вредных"; заведовать всеми местами заточения, в которых содержатся государственные преступники; наблюдать за поведением пребывающих в России иностранцев; осуществлять сбор сведений по компетенции полиции.
Постепенно работа самого Третьего отделения, первоначально состоявшего из четырех экспедиций, усложнялась, его функции расширялись. Уже в 1828 г. к кругу его деятельности была причислена и театральная цензура, в 1842 г. выделенная в специальную "Пятую экспедицию".
То обстоятельство, что сотрудники тайной полиции взяли под жесткий контроль театральную жизнь, а чуть позже - и содержание периодических изданий и литературных произведений, активизировав розыскную деятельность в среде творческой интеллигенции, свидетельствует о том, что руководители Третьего отделения придавали серьезное значение степени влияния печатной продукции на общественное сознание. Следя за умонастроениями в различных социальных средах, сотрудники этой спецслужбы, исходя из анализа развития обстановки, прогнозировали ее будущее состояние, выявляли опасные тенденции и принимали меры к недопущению противоправных, антигосударственных и противомонархических проявлений.
Приоритет профилактической направленности в деятельности специальных служб Российской империи подчеркивает Л. С. Яковлев. Ссылаясь на Положение об охранных отделениях, он отмечает содержавшееся там требование:
"Начальники охранных отделений обязаны руководствоваться тем соображением, что главным мерилом успешности их деятельности будет всегда не количество произведенных ими ликвидации, а число предупрежденных преступлений и процентное отношение обысканных лиц к количеству тех из них, которые подвергнулись судебной каре".
Реализация профилактики революционно-террористических проявлений в стране находила, в частности, свое выражение в проводимых по инициативе Третьего отделения мерах социальной профилактики в рабочей среде. Так, например, в 1841 г. под председательством генерал-майора корпуса жандармов графа Буксгевдена была учреждена особая комиссия для исследования быта рабочих людей и ремесленников в Санкт-Петербурге. Представляемые ею сведения сообщались соответствующим министрам и инициировали принятие некоторых социальных и административных мер, содействовавших улучшению положения рабочих столицы и снижавших уровень наблюдавшихся там социальных напряжений.
Таким образом, Третье отделение играло роль органа, собиравшего и анализировавшего информацию о настроениях в обществе, назревающих угрозах существующему политическому режиму и помогавшего таким образом органам верховной исполнительной власти вырабатывать меры по приемлемому для нее разрешению накопившихся в России социальных и политических проблем. В качестве иллюстрации выполнения спецслужбой данной функции может служить Инструкция, составленная 9 февраля 1861 г. руководителем Третьего отделения князем В.А.Долгоруковым для сотрудников Пятой экспедиции (Пятого секретариата) отделения, в которую регулярно поступали для анализа номера ста отобранных российских печатных изданий. В.А.Долгоруков требовал от своих подчиненных, чтобы они при работе с литературными и публицистическими произведениями особое внимание обращали на полезные замечания и комментарии по общественным вопросам.
Однако постепенное, эволюционное преобразование политического устройства и общественных отношений в России, которым, используя свои специфические силы и средства, стремились максимально содействовать и сотрудники Третьего отделения, не устраивало радикальных представителей интеллигенции и студенческой молодежи, с энтузиазмом включавшихся в борьбу за переустройство российской действительности и коренную ломку установившегося порядка управления. Обращаясь к примерам западноевропейских государств, отказавшихся от монархического устройства, подпитываясь революционными идеями эмигрировавшего в Лондон А. И. Герцена, руководивших журналом "Современника публицистов Н. Г. Чернышевского и Н. А. Добролюбова, эти, по большей части романтически настроенные, борцы за "светлое будущее человечества" искренне верили, что наиболее эффективным и единственно правильным путем построения новых, справедливых, демократических отношений в России является путь антиправительственного террора.
Весной 1862 г. в камере тверской полицейской части оказался студент Московского университета П. Зайчневский, арестованный за свои противомо-нархические убеждения, изложенные им в перехваченном полицией письме к товарищу. Здесь же, в камере, Зайчневский составил прокламацию "Молодая Россия". В этом документе автор, указывая на царящую в обществе социальную несправедливость, призывал к осуществлению революционного государственного переустройства. При этом основным инструментом решительных преобразований он объявлял революционный террор. В прокламации, частности, говорится: "Выход из этого гнетущего, страшного положения, губящего современного человека и на борьбу с которым тратятся его лучшие силы, один - революция, революция кровавая и неумолимая... Мы не страшимся ее, хотя и знаем, что прольется река крови, что погибнут, может быть, и невинные жертвы... Мы не испугаемся, если увидим, что для ниспровержения современного порядка приходится пролить втрое больше крови, чем якобинцами в 90-х годах... Мы издадим один крик: "В топоры!" - и тогда... бей императорскую партию, не жалея, как не жалеет он нас теперь, бей на площадях, если эта подлая сволочь осмелится выйти на них, бей в домах, бей в тесных переулках городов, бей на широких улицах столиц, бей по деревням и селам! Помни, что тогда, кто будет не с нами, тот будет против, тот наш враг, а врагов следует истреблять всеми способами..."
Поиск наиболее эффективных путей осуществления социальных преобразований в стране стал модной темой, обсуждаемой в появившихся к началу 60-х годов кружках либерально настроенной интеллигенции, деятельность которых, впрочем, не шла дальше разговоров о необходимости переустройства общества (Примером таких объединений единомышленников может, в частности, служить созданное в 1862 г. Н. П. Огаревым, А. А. Слепцовым, Н. Н. Обручевым и др. общество "Земля и водя".) Один из таких кружков в 1863 г. был создан вольнослушателем Московского университета Н. Ишутиным. Однако, в отличие от других "тайных обществ" такого типа, разглагольствования собиравшихся в нем радикалов инициировали покушение на цареубийство со стороны посещавшего ишутинский кружок экспансивного и психически неуравновешенного Д. Каракозова.
Несмотря на то, что выстрел Каракозова не достиг цели, он, тем не менее, способствовал переходу революционно настроенных группировок от теоретических рассуждении к террористической практике. Уже 25 мая 1867 г. во Франции А. Березовский стреляет (и также промахивается) в Александра II, когда тот вместе с Наполеоном III и свитой проезжает через Булонский лес.
На наш взгляд, широкому распространению революционных идей в России и активизации террористической деятельности способствовало и то обстоятельство, что в 1865 г. из ведения Третьего отделения изъяли цензуру, что не могло не ослабить превентивной, профилактической функции спецслужбы. Возможно, чтобы как-то повысить эффективность предупредительного воздействия по отношению у разрастающейся угрозе терроризма, вектор которой был направлен в первую очередь на монархию, в 1866 г. при Канцелярии Санкт-Петербургского градоначальника было создано секретно-розыскное отделение, и задачи которого входила охрана императора и профилактика государственных преступлений, включая террористические акты.
4. Распространение идей террора
Определенную роль в популяризации и распространении идей террора в России сыграл С. Г. Нечаев. Будучи авантюристом от природы, он активно включился зимой 1868-69 гг. в студенческие волнения в Санкт-Петербурге и даже пытался взять на себя роль их лидера. В этом же 1869 г. он распространил слух о своем аресте и бегстве из Петропавловской крепости, после чего выехал за границу, где сблизился с анархистом М. А. Бакуниным и соратником А. И. Герцена Н. П. Огаревым. Принял участие в издании нескольких ультрареволюционных манифестов и написал "катехизис революционера" - своеобразный кодекс, определяющий цели, жизненные принципы и правила поведения человека, посвятившего себя борьбе с существующим строем. Характерно, что в данном документе содержатся не только призывы к террору против членов царской семьи и высокопоставленных государственных чиновников, но и приветствуются репрессии со стороны последних по отношению к народу. Действительно, в разделе "Отношение революционера к обществу", где население подразделяется на шесть "категорий", читаем:
"...§15. Все это поганое общество должно быть раздроблено на несколько категорий. Первая категория - неотлагаемо осужденных на смерть. Да будет составлен товариществом список таких осужденных по порядку их относительной зловредности для успеха революционного дела, так, чтобы предыдущие нумера убрались прежде последующих.
§ 16. При составлении такого списка и для установления вышереченно-го порядка должно руководствоваться отнюдь не личным злодейством человека, ни даже ненавистью, возбуждаемой им в товариществе или в народе.
Это злодейство и эта ненависть могут быть даже отчасти полезными, способствуя к возбуждению народного бунта. Должно руководствоваться мерою пользы, которая должна произойти от его смерти для революционного дела. Итак, прежде всего должны быть уничтожены люди, особенно вредные для революционной организации, и такие, внезапная и насильственная смерть которых может навести наибольший страх на правительство и, лишив его умных и энергических деятелей, потрясти его силу.
§ 17. Вторая категория должна состоять именно из тех людей, которым даруют только временно жизнь, дабы они рядом зверских поступков довели народ до неотвратимого бунта..."
Призывы Нечаева были взяты на вооружение некоторыми русскими революционерами, утвердившимися в мысли, что Россию можно привести к обществу социальной справедливости только через террор. Эти идеи встречали если не одобрение, то понимание в весьма широких слоях российской либеральной общественности. Доказательством справедливости этого утверждения является оправдательный приговор, вынесенный судом присяжных народнице В. Засулич, 24 января 1878 г. стрелявшей в градоначальника Ф. Ф. Трепова и тяжело ранившей его.
§ 5. Объективная картина терроризма в России
С позиций восстановления объективной картины возникновения и развития терроризма в России и противодействия ему отечественных спецслужб в 70-х годах XIX века, весьма интересной представляется точка зрения Н.Д.Литвинова, который приходит к выводу о том, что дестабилизировавшие внутреннюю социально-политическую обстановку в стране и ослаблявшие позиции России на международной арене революционные процессы и терроризм были инициированы и финансировались зарубежными спецслужбами, в частности, английскими и германскими, так как рост авторитета России входил в противоречие с экспансионистскими колониальными планами этих мощных европейских держав.
Со ссылкой на активного участника революционных событий прошлого века О. В. Аптекмана, Н. Д. Литвинов уточняет ту конкретно-историческую обстановку, в которой зарождался организованный антигосударственный терроризм в России. В конце 60-х - начале 70-х годов XIX века Российская империя успешно укрепляла свои южно-азиатские границы. Учитывая частые набеги на приграничные селения вооруженных отрядов Бухарского, Хивинского и Коканского ханств, захват населения и последующую его продажу в рабство, войска Александра II вторглись в эти ханства. В 1868 г. эмир бухарский запросил мира, "открыл свободную торговлю для российских купцов в своем ханстве, уничтожил невольничество". В 1873 г. по аналогичному пути пошел и хивинский хан. Эти геополитические успехи России вызывали большую обеспокоенность Англии, опасавшейся распространения влияния Российской империи на Индию.
В 1873 г. один из идеологов народничества, полковник российской армии Петр Лавров, бежавший за рубеж, открывает в Цюрихе типографию, в которой начинает издавать журнал "Вперед", ориентирующий граждан России, в первую очередь молодежь, студенчество и интеллигенцию, на "поход в народ" и провоцирование народных бунтов. Однако уже после выхода всего двух номеров журнала П. Лавров вместе со своими сподвижниками неожиданно переезжает в Лондон, где не только продолжает издавать журнал, но и приступает к выпуску одноименного "двухнедельника".
Не менее интересны и версии Н. Д. Литвинова о причастности к германским спецслужбам революционерки В. Засулич и крупнейшего за всю историю российских спецслужб провокатора Е. Азефа.
Безнаказанность Засулич за покушение на террористический акт не могла не стимулировать новых покушений. В мае 1878 г. народник Г. Попко в соответствии со старинными традициями тираноборства, берущими свое начало с террористических актов эпохи античности, кинжалом заколол адъютанта начальника Киевского губернского жандармского управления Г. Э. Гейкинга. 4 августа 1878 г. народник С. Степняк-Кравчинский точно таким же способом убивает в Санкт-Петербурге начальника Третьего отделения и шефа жандармов Н. В. Мезенцева, после чего скрывается с места преступления и, как и Засулич, переправляется в Швейцарию.
Александр II распорядился, чтобы впредь все политические убийства и насильственные действия рассматривались не в судах присяжных, а передавались в ведение военного суда. Таким образом, активизация террористических проявлений со стороны революционеров детерминировала ужесточение репрессивных мер со стороны властей.
Весной 1879 г. совершаются два неудачных покушения на теракт: 13 марта - студента Л. Мирского на нового главу Третьего отделения А. Р. Дрентельна и 2 апреля - А. Соловьева на Александра II.
Император созвал Особое совещание для выработки чрезвычайных мер борьбы с революционерами-террористами. Военно-полевым судам разрешалось на месте судить тех, кто совершил нападение на должностных лиц или оказал им вооруженное сопротивление. Было решено дела задержанных рассматривать незамедлительно на закрытых процессах, а апелляций не принимать.
Однако более опытными и организованными становились и представители революционно-террористических структур. Они стремились осваивать специальные методы работы, активно применявшиеся против них сотрудниками Третьего отделения. Так, прекрасный организатор, член "Земли и воли", а затем "Народной воли" А. Д. Михайлов с конца 1878 г. разрабатывает план внедрения в Третье отделение своего агента, на роль которого выбран Н. В. Клеточников. Осуществляется классическая операция по его подставе связанной с жандармами содержательнице меблированных комнат на Невском проспекте А. П. Кутузовой, которая рекомендует его заведующему 3-й экспедиции (сыскная полиция) Третьего отделения генералу Г. Г. Кириллову. Начав службу рядовым филером, Н. В. Клеточников достаточно быстро сделал карьеру, став к январю 1881 г. младшим помощником делопроизводителя Департамента полиции и получив доступ ко многим секретам политического сыска.
Совершенно не случайно специалисты, обращавшиеся к истории терроризма в России, характеризуя период конца 1870-х - начала 1880-х гг., чаще всего упоминают народников. Возникнув в августе 1879 г. в Санкт-Петербурге, организация "Народная воля" стала одной из самых крупных и значительных революционных организаций России (около 500 активных членов, несколько тысяч участников движения). За непродолжительное время Исполнительный комитет "Народной воли", который возглавляли А. И. Желябов, А.Д.Михайлов, С. Л. Перовская, предпринял целый ряд покушений на террористические акты, в том числе и на императора Александра II, очередное из которых, состоявшееся 1 марта 1881 г., достигло цели - царь был убит. На наш взгляд, успех данной террористической акции в определенной степени был связан и со снижением эффективности оперативно-розыскной деятельности из-за реорганизации спецслужб: в августе 1880 г. Александр II упразднил Третье отделение и передал его функции Департаменту государственной полиции МВД.
В 1882 г. министром внутренних дел был назначен граф Д. А. Толстой, человек образованный, умный и жесткий. Он развернул решительную и бескомпромиссную борьбу с революционерами. Были увеличены штаты сыскной полиции. Благодаря принятым мерам уже к середине 1880-х годов была полностью ликвидирована еще совсем недавно мощная "Народная воля". 7 октября 1884 г. был схвачен один из руководителей организации Г.А.Лопатин, у которого были обнаружены списки ее членов. В результате удалось арестоватьоколо 500 человек. Были пресечены попытки совершения ряда террористических актов (в частности, покушение на Александра III 1 марта 1887 г., которое готовили студенты В. Д. Генералов, А. И. Ульянов, П. И. Андреюшкин, В. С. Осипанов и П. Я. Шевырев). Многие народовольцы после удачных операций полиции и широких арестов бежали за границу: в Париж, Берлин, Женеву. Терроризм в России пошел на убыль.
Интересно, что именно в это время, в конце XIX столетия, предпринимаются первые попытки мирового сообщества объединить усилия в борьбе с нарастающей угрозой терроризма. Так, в декабре 1898 г. по инициативе итальянского правительства в Риме проводится международная конференция, посвященная проблемам защиты социального строя от анархистов. По итогам работы форума представители 20 государств подписали предложения Римской конференции, еще 17 стран приняли ее рекомендации без всяких оговорок. Подписанный 21 декабря 1898 г. Акт включал в себя целый ряд мероприятий, затрагивающих область административного, законодательного и политического характера. Вероятно, активизация совместных антитеррористических усилий европейских государств способствовала тому, что терроризм в России пошел на убыль.
Однако уже в конце 1901 - начале 1902 г. в результате слияния "Аграрно-социалистической лиги", "Южной партии социалистов-революционеров" и "Северного союза социалистов-революционеров" образовалась партия эсеров, в деятельности которой террор занял центральное место.
Характерно, что народовольцы и эсеры, одинаково активно используя террористический метод, различно оценивали его роль в политической борьбе. Так, исполнительный комитет "Народной воли" считал, что террористическая деятельность, состоящая в уничтожении наиболее вредных лиц правительства, в защите партии от шпионства, в наказании наиболее выдающихся случаев насилия и произвола со стороны правительства, администрации и т.п., имеет целью подорвать обаяние правительственной силы, дает непрерывное доказательство возможности борьбы с властью, поднимает таким образом революционный дух народа, веру в успех дела и, наконец, формирует годные и привычные к бою силы. Таким образом, народовольцы рассматривали террор как орудие возмездия и сплочения своих рядов, придавая ему тем самым характер второстепенного, вспомогательного инструментария в политической борьбе.
Иначе воспринимали террор эсеры. В 1900 г. заграничным "Союзом русских социалистов-революционеров" издается программная брошюра "Наши задачи. Основные положения программы союза социалистов-революционеров", в которой о главном предназначении террора говорится так: "Систематический террор совместно с другими, получающими только при терроре огромное решающее значение, формами открытой массовой борьбы (фабричные и аграрные бунты, демонстрации и пр.) приведет к дезорганизации врага. Террористическая деятельность прекратится лишь с победой над самодержавием, лишь с полным достижением политической свободы. Кроме главного своего значения, как средства дезорганизующего, террористическая деятельность послужит вместе с тем средством пропаганды и агитации... Наконец, террористическая деятельность является для всех тайной революционной партии, средством самозащиты и охранения организации от вредных элементов - шпионов и предателей"
Следовательно, эсерами террор воспринимался как главное средство, стержень тактики политической борьбы, вокруг которого в качестве дополняющих выступали иные методы: забастовки, демонстрации, агитационно-пропагандистская деятельность.
Политическая практика эсеров подтвердила, что провозглашение ими террора в качестве приоритетного направления революционной деятельности является не только программной декларацией. В начале 1900-х годов эсерами совершен целый ряд покушений на жизнь членов царской семьи и высокопоставленных чиновников. Многие террористические акты достигли цели:
В 1901 г. убит министр просвещения Н. Боголепов, в 1902 г. - министр внутренних дел Д. Сипягин, генерал-губернаторы: Вильно - В. Валь и Харькова - И. Оболенский, в 1903 г. - генерал-губернаторы: Уфы - Н. Богданович и Финляндии - Н.Бобриков, в 1904 г. - министр внутренних дел В. Плеве, в 1905 г. - генерал-губернатор Москвы, Великий Князь С.Романов.
Департамент полиции предпринимал меры по активизации агентурно-оперативной разработки партии эсеров. Самым удачным результатом этих усилий было внедрение в руководство Боевой организации партии эсеров Евно Азефа, еще в 1893 г. инициативно предложившего жандармам свои услуги. С лета 1902 г. Азеф являлся членом ЦК партии. Когда в декабре 1905 г. на I съезде эсеров состав ЦК партии уменьшили до пяти человек, одним из них стал агент Департамента полиции Азеф, причем ему поручают продолжать руководить террористической деятельностью, так как он уже с мая 1903 г. фактически возглавлял главный центр террора - Боевую организацию.
Азеф так вжился в роль эсера-боевика, что его товарищи по партии длительное время воспринимали исключительно как попытку скомпрометировать партийного лидера и ослабить революционную борьбу доходившие до них сведения о тайном сотрудничестве Азефа с полицией. Даже известный разоблачитель агентов и провокаторов в революционной среде В. Л. Бурцев, опираясь на показания бывшего сотрудника Варшавского охранного отделения М. Е. Бакая и экс-директора Департамента полиции А. А. Лопухина, в августе 1908 г. настоявший на проведении революционного суда эсеров над Азефом, не смог переубедить лидеров партии, продолжавших доверять агенту охранки, состоявшему в тот период на службе у руководителя Петербургского охранного отделения А. В. Герасимова. Лишь в декабре 1908 г. уже бежавший от своих товарищей по партии Азеф был объявлен ими провокатором.
В 1913 г. выходит книга А. Морского "Зубатовщина. Странички из истории рабочего движения в России", в которой автор также обвинял С. В. Зубатова в провокационных методах вербовки и использования агентуры. Между тем, агентурно-оперативная деятельность сотрудников Департамента полиции велась на основании законов, а последние не допускали использования провокационных методов. Даже версия о том, что руководство политического розыска расширяло установленные законами рамки полномочий за счет произвольного их толкования во внутриведомственных нормативных актах, не подтверждается. В качестве доказательства можно привести выдержки из совершенно секретной Инструкции по организации и ведению внутренней агентуры, составленной при Московском охранном отделении, где в разделе III устанавливается:
"Приступая к работе с сотрудником, надлежит и объявить и внушить ему следующее:
...6) Партийная работа сотрудника, по возможности, должна быть сведена к посреднической и исполнительской, отнюдь не созидательной, но в то же время к такой работе, чтобы при ликвидации членов группы, им обслуживаемой, в случае даже дачи откровенных показаний последними, сам сотрудник не мог бы быть изобличен в преступной деятельности;
) Без ведома заведующего агентурой сотрудник не должен принимать к себе на хранение литературы, оружия, бомб, взрывчатых веществ и проч.;
) На каждую активную работу и поручение, возлагаемые на сотрудника сообществом, он каждый раз и до исполнения их, обязан испрашивать разрешения заведующего агентурой;
) Сотрудники, состоя членами революционных организаций, ни в коем случае не должны подстрекать других на преступные деяния и, таким образом, подводить их под ответственность за сделанное по их же наущению;
) Все сведения должны доставляться им заведующему агентурою, по возможности, немедленно по получении и обязательно с таким расчетом, чтобы по ним можно было принять предупредительные меры..."
Сам А. В. Герасимов подчеркивает: "Словом "провокация" у нас очень злоупотребляют. И по смыслу самого этого слова, и по законодательству всех стран провокатором является тот, кто сначала подбивает людей на те или иные революционные действия, а затем передает их полиции" . А именно такая линия поведения, как свидетельствует приведенный выше пункт 9 Инструкции по организации и внутренней агентуры, категорически запрещалась.
В этой связи представляет интерес анализ методов агентурно-оперативной деятельности, разработанных и активно применявшихся С. В. Зубатовым для борьбы с террористами и снижения остроты политической конфронтационности в обществе на фоне набиравших силу социал-демократических идей. Руководивший Московским охранным отделением с 1896 по 1902 г., чуткий психолог, талантливый оперработник и горячий патриот, С. В. Зубатов поставил целью своей деятельности оторвать втянутые в революционный процесс массы рабочих, переориентировав их на осуществляемую в конституционных рамках борьбу за улучшение экономических условий своего существования. Это не было просто тактическим маневром, "отвлечением на негодный объект". С. В. Зубатов принимал активное личное участие в улучшении быта рабочих, организации в их среде просветительской работы.
Сам С. В. Зубатов в письме к Л. А. Ратаеву так объясняет смысл своей деятельности: "В русском движении, да, пожалуй, и в еврейском, я с успехом убеждаю публику, что рабочее движение - одно, а социал-демократическое - другое. Там целью является копейка, здесь - идеологическая теория. Рабочий должен стремиться к гражданскому уравнению с так называемыми "привилегированными" классами (что вовсе не требует ни социализма, ни политической свободы, а также ни ума, знания и самодеятельности); социал же демократы, игнорируя непосредственные его интересы, зовут его помочь "привилегированным" классам в достижении их интересов (совершить революцию), обещая после этого ему всяких благ. Очевидно, только глупость и серость рабочих делают их неспособными видеть эту передержку и вопреки смыслу упускать синицу из рук и гнаться за журавлем в небе".
Методы С. В. Зубатова, ориентированные на отвлечение трудящихся от революционного движения за счет вовлечения в процесс улучшения своего материального и экономического положения, по существу, являлись методами социальной профилактики опасных и масштабных политических конфликтов, чреватых массовыми протестными акциями и терроризмом. Объективно оценивая складывавшуюся в империи социально-политическую обстановку и прогнозируя ее развитие, С. В. Зубатов чувствовал необходимость проведения в стране уже давно назревших реформ. Он осознавал, что нежелание верховной власти изменять внутреннюю политику в соответствии с реалиями времени способно породить социальный взрыв и, практически выходя за рамки ведомственной компетенции, прилагал все силы для его предотвращения.
Следует подчеркнуть, что С. В. Зубатов в среде руководителей Департамента полиции не был одинок в определении приоритета именно профилактического направления в борьбе с терроризмом и грядущей революцией. Так, руководитель Киевского охранного отделения полковник А. И. Спиридович писал: "В борьбе с революционным движением на местах практиковались тогда два метода. Первый состоял в том, что организации давали сплотиться, а затем ликвидировали ее, чтобы передать прокуратуре сообщество с большими, по возможности, доказательствами виновности. Второй же заключался в систематических ударах по революционным деятелям, дабы мешать работе, не позволять сорганизоваться, проваливать их в глазах их же товарищей, как деятелей не конспиративных, что влечет удаление от работы и т.д., иными словами, действовать системой предупреждения преступлений, а не только пресечением. Первый был более эффектен по результатам, второй более правилен по существу.
Нетрудно убедиться, что при общем превентивном подходе к борьбе с революционной опасностью в России позиции и методы практической реализации принципа приоритета предупредительных мер над карательными у С. В. Зубатова и А. И. Спиридовича серьезно отличаются друг от друга. Действительно, у А. И. Спиридовича объектом предупреждения является преступление, в то время как С. В. Зубатов ставит более масштабную, хотя и требующую соответственно больших затрат усилий и интеллекта задачу: предупредить само формирование революционных, конфликтогенных политических процессов, не допустить вовлечения в них широких слоев трудящихся. Задачу, решение которой необходимо было осуществлять на уровне политического руководства России, с привлечением комплекса подчиненных единому замыслу экономических, социальных, идеологических, воспитательных мер.
6. Политическая борьба, как форма терроризма
террористический антиправительственный политический репрессия
Очередная волна террора в России поднялась после Великой октябрьской социалистической революции 1917 г. Она была вызвана исключительно острой политической борьбой, развернувшейся на территории страны между новой властью и контрреволюционными силами, поддерживаемыми извне и заинтересованными в реставрации прежнего режима. О степени бескомпромиссности конфликта и масштабах применения методов террора в этих условиях могут свидетельствовать, например, такие данные: "Только в июне 1918 г. контрреволюционеры расстреляли в 22 губерниях РСФСР 824 человека, в июле - 4141, в августе - 339, в сентябре - свыше 6 тысяч".
июня 1918 г. в Петрограде эсер Сергеев застрелил комиссара по делам печати, пропаганды и агитации В. Володарского. 30 августа 1918 г. юнкером Каннегисером был убит председатель Петроградской ЧК М. Урицкий, в этот же день состоялось и покушение эсерки Ф. Каплан на В. И. Ленина. 5 сентября 1918 г. Совет Народных Комиссаров принял постановление о красном терроре как чрезвычайной мере защиты молодого советского государства. В этой ситуации впервые в России власть прибегла к захвату заложников, в качестве которых были арестованы наиболее крупные представители буржуазии, царского генералитета, видные деятели прежнего режима, активные члены оппозиционных партий. Часть из них была расстреляна.
Приходится констатировать, - и история России, в том числе и новейшая, дает тому много ярких примеров, - что попытки разрешить серьезные политические противоречия исключительно силовыми методами изначально обречены на неуспех. Стремление прибегнуть к крайне жестким мерам в случае конфликтного взаимодействия двух сторон способно лишь инициировать применение нарастающих жестких мер противостоящей стороной. Так, например, в ответ на расстрел Чрезвычайным военно-революционным трибуналом 17 июня 1919 г. в г.Харькове семи членов штаба Махно, 25 сентября 1919 г. анархистами из "Всероссийского Повстанческого Комитета Революционных Партизан" было взорвано здание Московского комитета РКП, в результате чего 12 человек погибли, а еще 55 получили ранения. Во время похорон жертв террористической акции в г. Москве выступавшие на траурных митингах, в свою очередь, призывали ужесточить террор в отношении врагов революции. Таким образом, в годы становления советской власти в России и в ходе сопутствовавшей этому процессу гражданской войны красный и белый террор подпитывали друг друга.
Однако террористический метод, столь активно эксплуатировавшийся в целях борьбы за власть, не был снят с вооружения и после прекращения гражданской войны. Сталин уже с конца 20-х годов стал прибегать к террору, используя его в качестве укрепления и ентрализации государственной власти.
Стержнем теоретико-политического обоснования необходимости применения террора во внутренней и внешней политике была идея обострения классовой борьбы в ходе построения социализма в СССР. Особенно активно механизм политических репрессий заработал после убийства Л. Николаевым 1 декабря 1934 г. члена Политбюро ЦК ВКП(б), первого секретаря Ленинградского обкома партии С. М. Кирова. Была распространена официальная версия о том, что данное убийство является террористическим актом, подготовленным пребывавшим в г. Москве Зиновьевым и находившимся за границей Троцким, создавшими в Советском Союзе широкую сеть подпольных организаций и ставившими целью свержение советской власти в стране. Один из современников и активных участников событий тех лет, сотрудник НКВД П. А. Судоплатов вспоминал: "Сознательно или бессознательно мы позволили втянуть себя в работу колоссального механизма репрессий... Масштабы этих репрессий ужасают. Давая сегодня историческую оценку тому времени, времени массовых репрессий - а они затронули армию, крестьянство и служащих, - я думаю, их можно уподобить расправам, проводившимся в царствование Ивана Грозного и Петра Первого.
7. "Социализм" и "Фашизм"
Признавая факт проводившихся в предвоенном Советском Союзе акций государственного терроризма, следует учитывать и ту атмосферу, в которой формировалась политика СССР. Так, в тот период серьезной угрозой для мирового сообщества становился фашизм, набиравший силу в Западной Европе (Германия, Италия, Испания). Стремление укрепить идейно-политическое единство советского общества с использованием в том числе и метода массовых репрессий обусловливалось, как нам представляется, в первую очередь необходимостью мобилизации всех военных, экономических, политических и идеологических ресурсов страны для адекватного противодействия расширяющему свою географию фашизму.
И крайне некорректными выглядят в этой связи попытки отдельных исследователей поставить знак равенства между понятиями "социализм" и "фашизм". Так, например, О. М. Нечипоренко, отталкиваясь от общего признака - использования государственного терроризма в целях централизации и укрепления власти Сталиным в СССР и Гитлером в Германии, - приходит к выводу об идентичности содержательной стороны научного социализма (коммунизма) и национал-социализма. Он, в частности, утверждает: "Идеи насилия, заложенные в названных учениях, были реализованы в создании тоталитарных режимов, сущностью которых и является государственный террор". Последнему О. М. Нечипоренко дает и свое определение: "Террор - массовые насильственные действия государственной власти в течение определенного периода времени в отношении социальных, профессиональных, этнических и иных групп населения в своей стране"
Представляется, что в приведенной редакции дефиниции "террор" ее автором осуществлена подмена внутреннего государственного терроризма на основной метод практической его реализации. Кроме того, исходя из данного определения, не могут идентифицироваться как террор, например, массовые репрессивные действия властей на временно оккупированных территориях или террористические проявления, когда насильственные действия в целях устрашения осуществляются представителями одной этнической, социальной или религиозной общности по отношению к представителям ругой общности в каком-то регионе страны.
Естественно; что при таком предвзятом подходе за рамками анализа остались вопросы о движущих силах, целях и сущности социализма, с одной стороны, и его антипода - фашизма, с другой. Если бы такое сравнение было проведено, нетрудно было бы убедиться, что если в Советском Союзе акции внутреннего государственного терроризма инициировались стремлением верховной власти укрепить интернациональное по своей сущности социалистическое единство народов и преследовали цель улучшения жизни рядовых тружеников, то фашистские диктатуры в Европе изначально были расистскими, не скрывали своих экспансионистских планов во внешней политике и опирались на поддержку буржуазии, военной аристократии, банкиров и промышленников, интересы которых и отстаивали.
Подобная предвзятость анализа либо политическая ангажированность некоторых исследователей приводит к тому, что и в наши дни осуществляются попытки подвести под один термин совершенно несовместимые понятия. Так, например, образована и даже весьма часто употребляется официальными средствами массовой информации и представителями власти эклектичная по своему содержанию дефиниция "красно-коричневые". Прибегают к ней и лица, являющиеся носителями ученых степеней и званий. Так, уравнивает между собой как лидеров "красно-коричневых деспотий" Сталина, Гитлера и Пол Пота Ю. М. Антонян.
8. Сокращение политических репрессий и его новое проявление
С началом, в сентябре 1939 г., второй мировой войны масштабы политических репрессий в Советском Союзе резко сократились. Были восстановлены в своих званиях и должностях многие отбывавшие тюремное заключение "враги народа" из числа военачальников и специалистов народного хозяйства. Выселение же целых народов из мест их постоянного проживания (немцы, калмыки, крымские татары, балкарцы, чеченцы, ингуши, карачаевцы и др.) или жесткое и подозрительное отношение советских властей к своим гражданам, возвращавшимся из фашистского плена, во многом объяснялось исключительной остротой политической и военной ситуации в стране и на международной арене и вряд ли может быть идентифицировано как государственный терроризм, хотя подобные попытки и имеют место.
В военное и послевоенное время в стране обозначились два региона, где активно проявился политический терроризм: это Прибалтика и Западная Украина. Здесь местные сепаратисты, опиравшиеся в своей деятельности на идеологию национализма и воинствующего клерикализма, с момента присоединения данных территорий к СССР стремились развернуть бескомпромиссную борьбу с центральной властью. Во время Великой отечественной войны, когда западные районы Советского Союза были оккупированы немецкими фашистами, националисты тесно сотрудничали с ними. Достаточно вспомнить в этой связи масштабные террористические акции по уничтожению львовской творческой интеллигенции или истреблению еврейского населения бойцами фашистско-националистического батальона "Нахтигаль", созданного главарем ОУН С. Бандерой по поручению Абвера-II еще весной 1941 г. Характерно и то обстоятельство, что диверсионно-террористическая деятельность батальона "Нахтигаль" осуществлялась с благословения наместника папы, главы греко-католической церкви в Западной Украине графа Андрея Шептицкого, а многие униатские священники вступили в батальон и с оружием в руках принимали активное участие в карательных операциях. Данное обстоятельство еще раз свидетельствует, что воинствующий клерикализм и национализм способны, подпитывая друг друга, порождать масштабные проявления терроризма.
После окончания Великой Отечественной войны националисты в республиках Прибалтики и Западной Украины, лишившиеся мощной военной поддержки германских фашистов, при которых исполняли второстепенные, подчиненные роли, будучи неспособными открыто противостоять мощи всего государства, вынуждены были уйти в подполье и еще более активно прибегать к террористическим методам в борьбе с советской властью.
О масштабах этой преступной деятельности можно судить, например, обратившись к материалам уголовного дела лишь одного из украинских националистов, руководителя ново-ярычевского районного "провода" ОУН Романа Щепанского, осужденного в октябре 1954 г. Военным трибуналом Прикарпатского военного округа к высшей мере наказания. В приговоре, в частности, констатировалось: "За время пребывания Щепанского в ОУН по его указанию и с его личным участием подчиненными ему бандитами на территории Львовской области и города Львова совершен ряд террористических актов над представителями органов советской власти и советскими активистами и ряд злодеяний в отношении советских граждан, во время которых девяносто три человека было убито и семнадцать ранено".
К началу 50-х годов терроризм как один из наиболее эффективных инструментов организованной политической борьбы с существующим строем в Советском Союзе прекратил сове существование, так как и сами организационные структуры сепаратистского терроризма были к этому времени ликвидированы.
Можно утверждать, что с середины 50-х годов до конца 80-х терроризм как системное социально-политическое явление исчез из жизни государства и общества. Однако отдельные проявления террористического характера, иллюстрирующие тезис о том, что для каждого правила существуют исключения, все же имели место. Наиболее ярким примером применения политически мотивированного насилия, также выросшего из идеологии национализма, вероятно, может служить серия взрывов, осуществленных в конце 1978 г. в Москве (на ул. 25 Октября, в магазине на площади Дзержинского и в метро) членами нелегальной партии "Дашнакцутюн" Затикяном, Степаняном и Багдасаряном. От взрыва их самодельного взрывного устройства, сработавшего в вагоне метро между станциями "Измайловский парк" и "Первомайская", погибло 29 человек. По заявлениям террористов, они "боролись против советского ...строя, а следовательно, против Москвы. Они решили мстить русским, неважно, кому именно: женщинам, детям, старикам - главное, русским".
В период с середины 50-х до конца 80-х годов имели место и проявления так называемого центрального террора, когда в качестве объектов покушений выступали представители верхнего эшелона власти. Однако ни один из них не был продуктом серьезной подготовки иностранной спецслужбы или террористической организации внутри страны. Все выявленные факты такого рода носили характер проявлений индивидуального терроризма, причем - и это следует подчеркнуть - исполнителями таких покушений чаще всего были лица с серьезными отклонениями психики. Так, шизофреником оказался В. Ильин, намеревавшийся 22.01.69 г. стрелять в Л. Брежнева, невменяемым признал Московский городской суд А. Шмонова, пытавшегося 7.11.90 г. на Красной площади произвести выстрел из обреза охотничьего ружья в М. Горбачева.
Но уже к началу 90-х годов крайне противоречивые болезненные процессы, протекавшие в стране, породили целую гамму обстоятельств, благоприятствующих возникновению террористических намерений и, самое главное, успешной их реализации. Терроризм в России "взорвался".
Заключение
Таким образом, делая вывод нужно отметить, что первая русская революция (1905-1907) знаменовалась мощнейшим всплеском терроризма. Терроризм охватил всю страну и превратился в повсеместное явление. С октября 1905 и до конца 1907 было убито и искалечено 4500 государственных чиновников, убито 2180 и ранено 2530 частных лиц. В 1907 году на счету террористов в среднем 18 ежедневных жертв. С конца 1907 революция отступает, но отступает с боями. С января 1908 по май 1910 зафиксировано 19 957 терактов и революционных грабежей. Убивали полицейских, взрывали дома, экспроприировали (грабили на нужды революции) в домах, поездах и пароходах не профессиональные террористы, но сотни и тысячи тех, кого захватила революционная стихия. Принцип "пропаганды действием" сработал. В России разворачивалась классическая герилья. Сбить волну революционного террора смогла только практика военно-полевых судов, введенная энергичным премьер-министром Столыпиным. В августе 1906 эсеры-максималисты взорвали дачу Столыпина. Погибло 27 человек, пострадали дети премьер-министра. В 1910-х российское общество стабилизируется. Последнее крупное дело в истории дореволюционного терроризма - убийство Столыпина. В сентябре 1911 скомпрометированный связями с Охранным отделением, анархо-коммунист Дмитрий Богров убил премьер-министра в здании Киевской оперы, на глазах царя и 92 сотрудников тайной полиции.
Помимо эсеров, тактику терроризма использовали и анархисты и националисты с окраин империи, и социал-демократы, но эсеры, делали исключительную ставку на использование тактики терроризма. Боевая организация была профессиональной структурой. Параллельно эсеровскому, но менее организованно и в более скромных масштабах, разворачивался террор анархистов. Анархисты были заметны на юге и западе Российской империи. Центры анархистского террора - Белосток, Одесса, Рига, Вильно, Варшава. Анархистский терроризм отличала направленность против имущих классов и широкое использование смертников. Социал-демократы в целом декларировали неприятие систематического террора. Большевики, прежде всего их лидер В.И.Ленин, отвергали терроризм как ошибочную тактику, бесперспективную с точки зрения задачи совершения социальной революции в России. Однако, практичные большевики взяли на вооружение практику экспроприаций и обложения отдельных лиц налогом на нужды революции. Во время революции партией большевиков создавались Боевые отряды. В 1905 Леонид Красин создал Военно-техническую группу при ЦК РСДРП. Помимо экспроприации имущества практиковалось уничтожение осведомителей, террор против сторонников "черной сотни", минирование железных дорог. На счету большевиков убийство грузинского писателя и общественного деятеля Ильи Чавчавадзе (август 1907). Но главным направлением большевистского терроризма были экспроприации. Этим направлением работы руководил Леонид Красин. Наиболее активная деятельность развивалась на Кавказе. Группа под руководством Семена Тер-Петросянца (Камо) провела ряд экспроприаций. Самый громкий акт - "тифлисский экс" 12 июня 1907, когда большевики взорвали две почтовые кареты с деньгами и унесли 250 000 рублей на нужды "большевистского центра" за границей.
Терроризм развивался и на окраинах империи. Польская социалистическая партия (ПСП) с конца 19 века периодически уничтожала полицейских осведомителей и лиц, наиболее рьяно сотрудничающих с царской администрацией. В годы революции ПСП создала "Варшавскую Боевую организацию", в которой активно действовал Феликс Дзержинский. Во Львове ПСП создала школу, в которой готовили кадры для борьбы с российским владычеством. На территории Литвы и Белоруссии действовала Литовская социал-демократическая партия. На Кавказе - Армянская социал-демократическая организация (Гнчак). В Грузии - меньшевики. В Латвии латвийская социал-демократическая партия вымогала у населения деньги для "лесных братьев" (партизан-националистов).
Февральская революция и большевистский переворот (1917) знаменовали собой новый этап в истории российского терроризма. Устанавливая свою власть, большевики столкнулись с противодействием широкой коалиции политических и социальных сил. Враги Советской власти, естественно, обратились и к тактике терроризма. Они опирались на полувековую традицию, кадры профессионалов, сложившиеся структуры терроризма. Но тут выяснилось, что терроризм эффективен только лишь в обществе, идущем по пути либерализации. Тоталитарный режим противопоставляет разрозненному терроризму антиправительственных сил систематический и сокрушительный государственный террор.
Список литературы
1.Большая Российская энциклопедия, 2001.
2.Будницкий О.В. История терроризма в России, 1996.
.Владимиров В.В. Левые эсеры в 1917 - 1918 гг.
.Латышева М. Терроризм - женский взгляд.
.Овчинникова Г.В. Терроризм С-Пб., 1998.
.Cалимов К.Н. Современные проблемы терроризма. М., 1999.
7.Cоветский энциклопедический словарь. Издательство "Советская энциклопедия". М., 1982.