Клевета и оскорбление
Тема. Клевета и оскорбление
Содержание
Введение
I. Общая характеристика преступлений против чести и достоинства личности
.1 Клевета
.2 Оскорбление
II. Проблемы уголовно-правовой характеристики клеветы и оскорбления
2.1 Заведомость как ключевой элемент субъективной стороны клеветы.
.2 Проблема установления оскорбительности
Заключение
Список литературы
Введение
В соответствии со ст. ст. 21, 22, 23 Конституции РФ достоинство личности охраняется государством, ничто не может быть основанием для его умаления, никто не должен подвергаться унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию, каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность, неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени.
Содержание конституционных положений соответствует Всеобщей декларации прав человека от 10 декабря 1948 г., Международному пакту о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г. В этих актах международного права указывается, что все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах, никто не должен содержаться в рабстве или подневольном состоянии, подвергаться произвольному аресту, задержанию, а также изгнанию, и каждый имеет право на эффективное восстановление национальными судами основных его прав в случае их нарушения.
В УК не дано общего понятия преступления против свободы, чести и достоинства личности. В теории уголовного права определено, что под ними понимаются деяния, непосредственно посягающие на свободу человека, а также на честь и достоинства личности как блага, принадлежащие всякому человеку от рождения.
Клевета и оскорбление традиционно объединяются в отдельную группу как преступления против чести и достоинства (ст. ст. 129, 130 УК).
История развития отечественного уголовного законодательства о посягательствах на честь и достоинство личности уходит корнями еще к Русской Правде, по которой предусматривалась ответственность за обиду, бесчестие, словесное оскорбление, так называемый лай. Этот институт, в котором сообразно правилам того времени определялись понятия таких нарушений, их тяжесть, степень ответственности виновных лиц в зависимости от сословия и класса потерпевших, места совершения и других обстоятельств, содержался во многих других правовых памятниках - Уставной Двинской грамоте, Судебниках 1497 г. и 1550 г., Соборном Уложении царя Алексея Михайловича, в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных, Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, в Уголовном уложении 1903 г. Все уголовные кодексы РСФСР также определяли составы оскорбления и клеветы. УК РФ сохранил преемственность в этом вопросе.
В современной России проблема клеветы и оскорбления получила новое звучание. Вместе с тем, как это ни парадоксально, данная тема очень скупо рассматривается и в учебной, и в научной литературе, что также делает актуальным ее изучение.
I. Общая характеристика преступлений против чести и достоинства личности
.1 Клевета
В статье 129 УК РФ клевета определяется как распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию. Непосредственный объект преступления - честь, достоинство, репутация человека.
В русском языке под честью понимаются достойные уважения и гордости моральные качества человека, его соответствующие принципы, хорошая, незапятнанная репутация, доброе имя. Достоинство - положительное качество, совокупность высоких моральных качеств, а также уважение этих качеств в самом себе. Репутация - приобретаемая кем-нибудь общественная оценка, общее мнение о качествах, достоинствах или недостатках кого-либо. Эти понятия взаимосвязаны, неотделимы от личности человека, характеризуют его, отражают определенные отношения между обществом и гражданином, являются оценкой человека в общественном мнении. Эти понятия складываются также под влиянием таких качеств, как образование, уровень знаний, мировоззрение, поведение в быту и общественных местах, отношение к окружающим и др. Следует отметить, что в российском уголовном законе впервые говорится о сведениях, подрывающих репутацию, упоминавшихся до этого в ст. 152 ГК (защита чести, достоинства и деловой репутации).
Потерпевшим может быть любое лицо, в том числе несовершеннолетний, недееспособный, а также умерший, если распространяемые позорящие сведения о нем задевают честь живых. Исключение составляют специальные случаи, в частности, в ст. 298 УК предусмотрена ответственность за клевету в отношении других потерпевших - судьи, присяжного заседателя, иного лица, участвующего в отправлении правосудия, прокурора, следователя, лица, производящего дознание, судебного пристава, судебного исполнителя, а равно их близких при исполнении профессиональных обязанностей.
Объективная сторона преступления состоит в действиях - распространении заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию.
Заведомо ложными признаются такие сведения, которые не соответствуют действительности, являются вымышленными, надуманными. Это сообщения о событиях, фактах, в которых могут содержаться данные о якобы имевших место безнравственных поступках потерпевшего, о нарушении им требований какого-либо закона, например, о совершении преступления, о злоупотреблении спиртными напитками, о наличии венерической болезни, заболевания СПИДом и т.п.
Под распространением таких сведений понимается их огласка в присутствии хотя бы одного человека (третьего лица). Способ распространения может быть самым различным - в устном или письменном заявлении, сообщении, изображении, по телефону, с использованием множительной техники, средств массовой информации (в печати, по радио, телевидению, в Интернете), в публичных выступлениях, в том числе в служебных документах, и т.д. Сообщение таких сведений лицу, которого они касаются, не может признаваться их распространением.
Состав преступления формальный, оно считается оконченным с момента, когда указанные сведения стали известны хотя бы одному человеку. Угроза распространить порочащие сведения не признается клеветой. В отдельных случаях такие деяния могут признаваться способом совершения преступления, например, вымогательство под угрозой распространения сведений, позорящих потерпевшего (ст. 163 УК), доведение до самоубийства путем унижения человеческого достоинства (ст. 110 УК) и др.
Субъективная сторона характеризуется прямым умыслом. Лицо осознает, что распространяет заведомо ложные сведения, порочащие честь и достоинство другого лица или подрывающие его репутацию, и желает этого. Указание в законе на заведомость требует установления именно прямого умысла.
При решении вопроса о том, порочат ли распространяемые заведомо ложные сведения честь и достоинство другого лица или подрывают ли его репутацию, учитывается как мнение потерпевшего, так и мнение общества. В правовой литературе высказано обоснованное мнение о том, что решающий критерий принадлежит общественному мнению, а веками устоявшиеся представления о добре и зле, чести и бесчестии, порядочности и бесстыдстве должны лежать в основе определения того, позорят сведения пострадавшего или нет.
Если сообщения не касаются каких-либо фактов, а лишь содержат оценку типа «нехороший человек», «слабый студент», то они не могут быть признаны порочащими сведениями.
Мотив клеветы может быть любой, например, месть, зависть, устранение конкурента, карьеризм, корысть, стремление унизить в глазах окружающих и т.п.
Когда лицо распространяет сведения, хотя и позорящие, но соответствующие действительности, или добросовестно заблуждается относительно подлинности сведений, полагая их правдивыми, а также когда ложные сведения не являются порочащими, ответственность за клевету исключается.
Клевету следует отличать от оскорбления. Обязательным элементом клеветы является заведомая ложность позорящих другое лицо измышлений о конкретных фактах, касающихся потерпевшего. Оскорбление представляет собой выраженную в неприличной форме отрицательную оценку личности потерпевшего, имеющую обобщенный характер и унижающую его честь и достоинство. Если лицо, распространившее ложные измышления, добросовестно заблуждалось относительно соответствия действительности распространяемых им сведений, однако высказывания его носили оскорбительный характер, оно может быть привлечено к уголовной ответственности за оскорбление, а не за клевету.
Субъект указанного преступления - любое лицо, достигшее 16-летнего возраста.
Квалифицированный состав (ч. 2 ст. 129 УК) - клевета, содержащаяся в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации. Публичным распространение признается тогда, когда распространение порочащих сведений совершается в общественном месте, среди широкого круга посторонних лиц, например, на митинге, лекциях, вывешивание на видных и доступных для граждан местах листовок, рисунков, изображений, оборудование выставок, витрин, стендов и т.д.
Под средствами массовой информации понимаются газеты, журналы, альманахи, бюллетени, другие издания, постоянно выходящие в свет, радио, телевидение, видео- и аудиокассеты, предназначенные для неограниченного круга лиц, и т.д.
Особо квалифицированный состав (ч. 3 ст. 129 УК) - клевета, соединенная с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления (ст. 15 УК).
Клевета, соединенная с обвинением в совершении преступления, отличается от заведомо ложного доноса тем, что при заведомо ложном доносе умысел лица направлен на привлечение потерпевшего к уголовной ответственности, а при клевете - на унижение его чести и достоинства. В связи с этим при заведомо ложном доносе сведения о якобы совершенном потерпевшим преступлении сообщаются, как правило, органам, правомочным возбудить уголовное преследование
В соответствии со ст. 20 УПК уголовное дело о преступлении, предусмотренном ч. 1 ст. 129 УК, возбуждается судом не иначе как по жалобе потерпевшего и подлежит прекращению в случае примирения с потерпевшим. Согласие обвиняемого на прекращение такого дела не требуется. В случае нарушения этого порядка возбуждение уголовного дела признается незаконным. Например, такие дела не вправе возбуждать начальник органа дознания.
В УК (ст. 76) предусмотрено по данной категории дел освобождение от уголовной ответственности лица в связи с примирением с потерпевшим.
Согласно п. 7 Постановления Конституционного Суда РФ от 14 января 2000 г. по делу о проверке конституционности отдельных положений УПК РСФСР, регулирующих полномочия суда по возбуждению уголовного дела, в связи с жалобой гражданки И.П. Смирновой и запросом Верховного Суда Российской Федерации суд не вправе по собственной инициативе вынести решение о возбуждении уголовного дела частного обвинения.
Однако суд не должен необоснованно оставлять без движения и заявление потерпевшего о возбуждении такого дела.
1.2 Оскорбление
В УК оскорбление определяется как унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме (статья 130 УК РФ).
Непосредственный объект преступления - честь и достоинство человека.
Объективная сторона преступления состоит в действиях - унижении чести и достоинства другого лица (группы лиц), выраженном в неприличной форме. Оскорбление может быть выражено в устной или письменной форме или в форме действия.
Унижение чести и достоинства представляет собой отрицательную оценку виновным другого человека, его дискредитацию, постановку в унизительное положение, подрыв престижа в глазах окружающих и своих собственных.
Обязательным признаком объективной стороны является способ унижения чести и достоинства - неприличная форма. Под ней понимается откровенно циничная, глубоко противоречащая принятым в человеческом обществе нормам нравственности и морали, элементарным правилам поведения между людьми, унизительное обращение с человеком, в частности, нецензурные выражения, общая оценка личности типа «свинья», «ненормальный» и т.п., непристойные телодвижения, жесты, обнажение интимных частей тела или прикосновение к ним, плевок в лицо, пощечина и т.д. Неважно, соответствует ли такая оценка действительности, главное, чтобы она была высказана в неприличной форме.
Оскорбление может быть нанесено не только в присутствии конкретного человека, но и в его отсутствие, когда виновное лицо рассчитывает на то, что присутствующие лица при высказывании оскорбительных оценок понимают, о ком идет речь, и они доведут эти оценки до сведения того конкретного человека, в отношении которого совершены оскорбительные действия. Однако, если в таких оценках не указывается конкретное лицо, то состав преступления отсутствует.
Например, обоснованно было прекращено дело в отношении К., который публиковал статьи в газете, сюжеты брал из конкретных дел, но ни в одной статье действительных фамилий не указывал.
Если лицом высказываются сведения об отрицательных качествах человека, о каких-либо недостатках его характера, критикуются деловые качества и т.д., но не в оскорбительной форме, то состав оскорбления отсутствует.
Например, при прекращении дела В., которая направила в редакцию журнала «Крокодил» письмо о том, что директор окружил себя родственниками и подхалимами, суд указал, что, хотя такие сведения оскорбляют потерпевшего, однако неприличная форма, обязательная для состава преступления, отсутствует.
Потерпевшим может быть любое лицо. Исключение составляют специальные случаи, в частности, в ст. 297 УК предусмотрена ответственность за оскорбление участников судебного разбирательства, судьи, присяжного заседателя или иного лица, участвующего в отправлении правосудия, а в ст. 336 УК предусмотрена ответственность за оскорбление военнослужащего. В случае установления таких обстоятельств ответственность наступает по указанным специальным нормам, а не по ст. 130 УК. Согласно ч. 3 ст. 17 УК, если преступление предусмотрено общей и специальной нормами, совокупность преступлений отсутствует и уголовная ответственность наступает по специальной норме.
Состав преступления формальный, оно считается оконченным с момента выражения оскорбительных оценок. Наступления каких-либо последствий не требуется.
Субъективная сторона характеризуется прямым умыслом. Лицо осознает, что унижает честь и достоинство другого человека в неприличной форме, и желает этого.
Ошибочным представляется мнение некоторых авторов о том, что оскорбление может быть совершено с косвенным умыслом.
Следует также иметь в виду, что если оскорбление или клевета совершаются неумышленно, то можно говорить лишь о гражданском правонарушении.
Субъект указанного преступления - любое лицо, достигшее 16-летнего возраста.
Квалифицированный состав (ч. 2 ст. 130 УК) - оскорбление, содержащееся в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации, аналогичен ч. 2 ст. 129 УК.
Отличие оскорбления от клеветы рассмотрено при анализе ст. 129 УК. Следует отметить, что одни и те же сведения не могут быть одновременно оскорбительными и клеветническими. Вместе с тем идеальная совокупность клеветы и оскорбления известна судебной практике.
Оскорбление путем пощечины отличается от побоев (ст. 116 УК) тем, что при оскорблении лицо имеет цель унизить честь и достоинство другого человека. Например, пощечина наносится парню в присутствии его знакомой девушки, чтобы показать его беспомощность в отношении виновного, неспособность защитить свою знакомую. При нанесении побоев преследуется другая цель, а именно причинение потерпевшему физической боли.
Если оскорбление сопровождается вымогательством (ст. 163 УК), то содеянное квалифицируется по совокупности этих преступлений.
Оскорбление отличается от хулиганства (в том числе и мелкого) тем, что оскорбление обусловлено личными неприязненными отношениями между виновным и потерпевшим, а не направлено на нарушение общественного порядка. В противном случае речь может идти о хулиганстве. Например, по одному из дел было признано, что оскорбительные приставания к гражданину образуют мелкое хулиганство.
II. Проблемы уголовно-правовой характеристики клеветы и оскорбления
.1 Заведомость как ключевой элемент субъективной стороны клеветы
Субъективная сторона клеветы характеризуется виной в форме прямого умысла. Виновный заведомо сознает ложность сообщаемых им сведений, а также то, что распространяемые им сведения порочат честь, достоинство и репутацию другого лица, и желает предать их огласке. Добросовестное заблуждение лица относительно подлинности распространяемых им сведений исключает ответственность по ст. 129 УК. Мотивы могут быть самые разнообразные (месть, зависть, карьеризм, ревность и т.п.), но на квалификацию деяния они влияния не имеют.
Особый интерес при рассмотрении интеллектуального момента вины в форме прямого умысла в составе клеветы вызывает категория «заведомо». В уголовном праве понятие заведомой лжи встречается довольно часто. Так, в соответствии со ст. 129 УК РФ клеветой признается распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию. В качестве уголовно наказуемых деяний Особенная часть УК РФ рассматривает заведомо ложный донос (ст. 306), заведомо ложные показания свидетелей, заведомо ложное заключение эксперта и заведомо неправильный перевод (ст. 307). С заведомой ложью непосредственно связано совершение таких преступлений, как фальсификация доказательств (ст. 303), служебный подлог (ст. 292).
Понятие «заведомость» соотносится не только с ложью, оно применимо также к другим понятиям, например к достоверности, к знанию. Именно в этом смысле употребляется «заведомость» в ст. 63 УК РФ, признающей обстоятельством, отягчающим наказание, совершение преступления в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности.
Несмотря на то что заведомость на протяжении нескольких столетий выполняет важную роль в уголовном судопроизводстве по отграничению преступного поведения от непреступного, до настоящего времени данный признак состава преступления является одним из наименее исследованных.
В соответствии с господствующим в юридической литературе взглядом, заведомость является самостоятельным признаком субъективной стороны преступления. Как считает один из приверженцев этой позиции А.В. Наумов, «помимо вины субъективную сторону преступления характеризует мотив, цель, аффект, заведомость...».
Обделенная вниманием теории уголовного права, заведомость «напоминает о себе» на практике, вызывая массу ошибок при квалификации связанных с ней общественно опасных деяний.
Заведомость относится к внутренним психологическим характеристикам преступного поведения и потому крайне сложна для доказывания. Положение усугубляется тем, что лицо, совершившее общественно опасное деяние, пытается замаскировать заведомость ошибкой или добросовестным заблуждением.
Исследуя вопросы привлечения к уголовной ответственности за преступления против чести и достоинства, диссертант непосредственно столкнулся с некоторыми проблемами заведомости и, в частности, с проблемами квалификации заведомой ложности при клевете. Исследуем эту проблему подробнее.
По определению С.И. Ожегова, заведомая ложность - это хорошо известная, несомненная для клеветника ложь. Под ложью С.И. Ожегов понимает искажение истины, обман.
Применительно к клевете юридическое толкование заведомой ложности распространяемых сведений заключается в том, что клеветник на момент распространения порочащих честь и достоинство другого лица сведений должен быть осведомлен об их несоответствии действительности.
Понимая заведомую ложность как осведомленность распространителя клеветнических сведений об их недостоверности (ложности), многие авторы отмечают, что заведомость предполагает прямой умысел, то есть осознание виновным ложности распространяемых им сведений и желание их распространить.
Из этого следует, что любая другая форма вины или невиновное распространение таких сведений исключают заведомость. Действительно, практически во всех юридических источниках подчеркнуто, что ошибка и добросовестное заблуждение относительно подлинности сведений уголовную ответственность за клевету не влекут.
Что считать ошибкой и добросовестным заблуждением? Под ошибкой в уголовном праве понимают неправильное представление (заблуждение) лица о реальном юридическом или фактическом характере совершенного им действия или бездействия и его последствий.
Юридическая ошибка, то есть неправильное представление субъекта о преступности или непреступности совершенного им деяния и его последствий, нас не интересует, поскольку анализируется только отдельный признак состава, который сам по себе преступления не образует.
Фактическая ошибка в юридической литературе понимается как неверное представление лица о фактических обстоятельствах содеянного, относящихся к объекту и объективной стороне совершенного преступления и определяющих его характер и степень общественной опасности.
Фактическая ошибка относительно подлинности распространяемых сведений может наблюдаться в двух противоположных вариациях. Если распространяемые субъектом сведения достоверны, но он считает их ложными и путем их распространения порочит честь и достоинство другого лица, то согласно правилам квалификации фактической ошибки, содеянное должно квалифицироваться по направленности умысла, то есть признаваться покушением на клевету. В реальной жизни вряд ли встретятся факты привлечения к уголовной ответственности за подобные деяния, но даже теоретическая возможность их существования заставляет с большей долей осторожности подходить к утверждению о том, что ошибка в подлинности распространяемых сведений исключает уголовную ответственность за клевету.
Если субъект полагает, что порочит честь и достоинство другого лица, распространяя о нем правдивые сведения, а они в действительности являются ложными, то данное деяние не может считаться клеветой, так как отсутствует ее обязательный признак - заведомая ложность. Подобная ошибка в характере распространяемых сведений может быть неосторожной или случайной. Неосторожная ошибка имеет место, когда распространитель сведений по легкомыслию или небрежности считает их правдивыми. Под добросовестным заблуждением, скорее всего, понимают невиновное (случайное) распространение ложных сведений, то есть когда распространитель не осознает и по обстоятельствам дела не может и не должен осознавать ложный характер сообщаемых им сведений.
Сложность установления заведомой ложности клеветнических сведений отнюдь не устраняется после определения содержания ошибки и добросовестного заблуждения. Рассмотрим для наглядности несколько примеров из судебной практики.
В суд с заявлением о привлечении Г. к уголовной ответственности за клевету обратился офицер С. Он обвинял Г. в том, что тот в присутствии сослуживцев высказал свое подозрение, что С. вел стрельбу из огнестрельного оружия по окнам его квартиры.
Военная коллегия признала решение судьи об отказе в возбуждении уголовного дела законным и обоснованным, считая, что, поскольку факт стрельбы из огнестрельного оружия по окнам квартиры Г. имел место и обвиняемый лишь высказал своим сослуживцам предположение, что в числе совершивших мог быть и С., в действиях Г. отсутствует основной признак состава, предусмотренного ст. 129 УК РФ, - заведомая ложность распространенных им сведений.
Такой подход к определению заведомой ложности сведений достаточно спорен, так как дает возможность безнаказанно высказывать любые порочащие измышления о нарушении другим лицом общепринятых моральных принципов или законодательных норм, не имея при этом реальных оснований для подобных предположений и пользуясь тем, что истинное положение дел распространителю не известно. Проанализируем вышеприведенный случай из судебной практики.
Утверждение «С. стрелял» представляет собой:
заведомую ложь - если распространитель достоверно знает, что С. не стрелял, но намеренно сообщает лживую информацию;
ошибку (неосторожную) - если распространитель уверен, что С. стрелял, хотя при необходимой внимательности и критическом отношении к основаниям, приведшим его к такому выводу, он мог бы определить ложность сделанного им утверждения;
добросовестное заблуждение - если распространитель не знает, что С. не стрелял, но имеет достаточные основания (конечно же, ошибочные) считать обратное, например, показания очевидцев, указывающие на С.
Если же распространитель достоверно не знает, что С. не стрелял, и оснований считать обратное не имеет (сам факт стрельбы по окнам никак не указывает на С.), то здесь нельзя вести речь об ошибке или добросовестном заблуждении. Распространитель, осознавая, что истина о случившемся ему не известна, допускает, причем с большой долей вероятности, что его утверждение может быть ложным. Как же расценивать данную ситуацию? Сделанное обвиняемым Г. утверждение не вписывается ни в одну из трех рассмотренных нами схем.
Как показывает практика, такое утверждение не единично. Приведем другой пример. В течение полугода ирландский ученик размещал в сети Internet материал клеветнического характера о своем учителе, в котором утверждал, что учитель страдает педофилией. По данным британского издания The Register, суд вынес приговор по данному делу о тюремном заключении обвиняемого на 30 месяцев.
Педофилия - это вид полового извращения, заключающийся в половом влечении к детям. Согласно логике Верховного Суда РФ утверждение об обвинении в педофилии преподавателя будет заведомо ложным для клеветника, если он точно знает о несоответствии его действительности. Однако люди, страдающие педофилией, обычно не демонстрируют эту свою склонность окружающим, напротив, всячески ее скрывают. Поэтому вряд ли у ученика была абсолютная уверенность в отсутствии педофилии у опороченного им учителя. Возможно даже, он имел какие-то, по его мнению, достаточные основания предполагать о наличии такой склонности у педагога - тот погладил кого-то из учеников по голове, отнесся к кому-то из них с особой доброжелательностью и т.д. Тем не менее, виновный отдавал себе отчет, что поведение педагога может объясняться и другими причинами, что прямых доказательств сделанного им утверждения он не имеет и что оно может быть ложным. Едва ли распространение таких сведений может рассматриваться как ошибка или добросовестное заблуждение. Обвинительный приговор британского суда по данному делу говорит о том, что суд расценил распространяемые обвиняемым сведения как заведомо ложные.
Из сказанного следует, что заведомая ложность не ограничивается случаями, когда виновный, зная истину, намеренно ее искажает. К подобному выводу приходили и российские суды при рассмотрении конкретных уголовных дел. Уже признано, что заведомо ложными сведениями могут быть как сведения, являющиеся результатом собственных измышлений распространителя, так и сведения, авторство которых принадлежит другим лицам. Так, в практике Верховного Суда РСФСР рассматривалось дело по обвинению в клевете Ш. Она, придя на работу, сообщила начальнику отдела о том, что К. застали в помещении учреждения вместе с мужчиной в интимной обстановке. Ш. отрицала наличие у нее прямого умысла на распространение ложных сведений. По ее словам, сообщая информацию о К., она лишь проверяла имевшие место слухи и просила начальника отдела никому об этом не рассказывать.
Верховный Суд не согласился с этим утверждением, исходя из следующего: из обстоятельств дела следовало, что Ш. получила неопределенную и сомнительную информацию, умышленно ее исказила, сообщив конкретные сведения в отношении определенного лица - К., то есть распространила заведомо ложные порочащие К. измышления.
Как видим, и в данном случае ложность клеветнических сведений не была для обвиняемой несомненной, она не знала истинной обстановки и допускала, что имевшие место слухи основываются на реальной почве. Тем не менее Верховный Суд нашел в ее действиях признак заведомости. На этой же позиции стоят и некоторые ученые. По мнению Н.И. Ветрова, заведомо ложными являются несоответствующие действительности сведения, как придуманные самим виновным, так и основанные на слухах и сплетнях.
Тогда какими же критериями руководствоваться при установлении заведомой ложности распространенных порочащих сведений?
Большинство ученых (Ветров Н.И., Здравомыслов Б.В., Наумов А.В. и др.) считают, что клевета характеризуется прямым умыслом, то есть виновный осознает, что распространяет ложные, порочащие другое лицо сведения, и желает это сделать. В соответствии с другой точкой зрения клевета возможна как с прямым, так и с косвенным умыслом.
Первое утверждение основывается на выработанном в теории уголовного права правиле, по которому преступления с формальным составом могут быть совершены только с прямым умыслом. Психическое отношение виновного в этом случае устанавливается лишь по отношению к факту его общественно опасного действия и выражается в сознании общественной опасности этого действия и желании совершить его.
Однако следует учитывать, что, определяя деяние как совершенное с той или иной формой вины, мы даем целостную характеристику преступления. В действительности же эта целостная характеристика является сложной, поскольку она складывается из психического отношения субъекта к отдельным объективным признакам состава.
Так, формальный состав клеветы по своей конструкции предусматривает совершение двух действий: а) распространение заведомо ложных сведений и б) унижение чести и достоинства или подрыв репутации человека путем распространения порочащей информации.
Вторая часть деяния является наиболее существенной для характеристики его как преступления. Ее формальный состав предполагает направленность действий на причинение вреда чести и достоинству, что возможно только при прямом умысле виновного. Последствия клеветы могут и не наступить. Например, сделано клеветническое сообщение одному человеку, который посчитал его сомнительным и не распространил дальше. Потерпевший о факте клеветы не знает, следовательно, не ущемлено его достоинство. Негативная информация не стала достоянием широкой общественности, поэтому не отразилась на публичной оценке потерпевшего и, следовательно, не затронула его чести. Однако это не исключает уголовную ответственность для распространителя клеветы.
Совсем иная ситуация складывается по первому из составляющих состав клеветы действию - распространению заведомо ложных сведений. Его нельзя рассматривать только как физическое действие (высказывание, написание текста) без отрыва от последствий - самого факта распространения заведомо ложной информации, то есть факта, что ложная информация стала известна одному или нескольким гражданам.
Для установления на практике признака заведомой ложности клеветнических сведений диссертант предлагает обособить деяние, заключающееся в распространении заведомо ложных, порочащих сведений, и рассматривать его как отдельный материальный состав преступления.
Теперь определимся с формой вины. Наличие в данном деянии прямого умысла не вызывает сомнений. Действуя с прямым умыслом, лицо осознает общественную опасность распространения ложных сведений, осознает, что распространяемые им сведения являются ложными, предвидит возможность или неизбежность огласки ложной информации и желает ее наступления.
Как известно, главное различие между прямым и косвенным умыслом лежит в волевом моменте. При косвенном умысле лицо предвидит реальную возможность распространения им ложной информации (то есть предвидит, что распространяемая им информация может быть ложной), не желает, но сознательно допускает такое распространение или безразлично к нему относится. Виновный может даже надеяться, что распространяемые им сведения соответствуют действительности. Но если эта надежда не связана с расчетом на конкретные реальные обстоятельства и лицо рассчитывает на какую-либо случайность (а вдруг педагог действительно педофил), нельзя говорить о неосторожной вине и добросовестном заблуждении, налицо заведомая ложность. Как правильно отмечал А.А. Пионтковский, «надеяться на «авось» - значит ни на что не надеяться».
Таким образом, de-facto в отношении заведомой ложности у виновного может быть как точное, так и предположительное знание. В то же время желание опорочить честь, достоинство или репутацию другого человека (волевой момент) определяет только прямой умысел в данном составе преступления.
Такой же подход используется при определении заведомой ложности клеветнических сведений в судебной практики Соединенных Штатов Америки. Здесь выработан принцип, что уголовной ответственности за клевету подлежат только такие лица, которые умышленно распространяют клеветнические сведения, «в высокой степени» отдавая себе отчет в их клеветническом содержании. При этом для осуждения лица за клевету недостаточно доказать ложность распространяемых сведений - необходимо установить, что клеветническое заявление было сделано с «фактическим злым умыслом», то есть «со знанием того, что оно было лживым, или с беспечным пренебрежением к тому, было ли оно лживым или нет». Таким образом, американское уголовное законодательство признает наличие в распространении заведомо ложных сведений обеих форм умышленной вины - прямого и косвенного умысла.
Примененный при рассмотрении категории «заведомо» метод деления формального состава на отдельные действия и определение формы вины в каждом из них не является изобретением соискателя. Его применяют при характеристике субъективной стороны различных преступлений В.Н. Кудрявцев, А.И. Бойко и др.. Однако, справедливости ради, следует отметить, что есть криминалисты, которые полагают, что психическое отношение лица к отдельным объективным признакам состава не образует умышленной или неосторожной вины, поскольку закон употребляет эти понятия лишь для обобщенной характеристики деяния в целом.
Надо полагать, что применительно к клевете заведомость будет иметь место при двух последних характеристиках осознания ложности распространяемых сведений - вероятности и неизбежности, что соответствует косвенному и прямому умыслу.
Все вышесказанное свидетельствует о необходимости особо тщательного отношения судей при рассмотрении конкретных уголовных дел о клевете к анализу субъективной стороны и, в частности, к установлению осознания виновным ложности распространенных им порочащих сведений. К сожалению, чаще всего на практике к данному вопросу подходят поверхностно. Исключения не составляют и высшие судебные инстанции. Ярким подтверждением этому является анализируемое нами выше дело о привлечении к уголовной ответственности за клевету офицера Г. В качестве другого примера судейской небрежности можно назвать рассмотрение дела о клевете Копьевой.
Суть данного дела заключалась в следующем. Белорецким городским судом Республики Башкорторстан Копьева осуждена по ч. 3 ст. 129 УК РФ за распространение в отношении А. заведомо ложных сведений о совершении им убийства ее сына. По утверждению Копьевой, сделанному 13 мая 1996 в присутствии посторонних, А. утопил ее сына и представляет серьезную опасность для других его сверстников.
После прохождения через судебные инстанции данное дело 21 июля 1998 г. было рассмотрено Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ, где был сделан вывод об отсутствии в действиях Копьевой состава преступления.
Судебная коллегия посчитала, что в деле отсутствуют доказательства, свидетельствующие об умысле Копьевой на распространение заведомо ложных сведений.
Как видно из материалов дела по факту смерти сына Копьевой, было вынесено несколько постановлений о прекращении дела, которые впоследствии отменялись по заявлениям матери. Последнее такое постановление было принято 20 марта 1997 г., то есть уже после высказывания Копьевой необоснованных обвинений.
Эти обстоятельства были оценены коллегией следующим образом: «...в течение всего времени, пока велось следствие по данному делу, ни Копьевой, ни органам следствия не были известны истинные причины гибели ее сына.
Поэтому Копьева, высказывая свои мысли об убийстве сына, добросовестно заблуждалась, поскольку не знала о ложности распространяемых ею сведений в отношении А.».
То есть в логике суда явно прослеживается старая схема - если не знаешь правду, можешь говорить что угодно. Судом не исследовано, какие данные привели Копьеву к выводу о виновности А. в смерти ее сына. Являлись ли эти данные достаточными, чтобы в сознании Копьевой сформировалось твердое убеждение, которое она неоднократно высказывает окружающим, что А. виновен в смерти ее сына. Или Копьева осознавала шаткость своих выводов, допускала, что может ошибиться, и тем не менее распространяла об А. порочащие его честь и достоинство сведения. Именно эти обстоятельства, а не данные о наличии нескольких постановлений о прекращении уголовного дела по факту смерти сына Копьевой имеют решающее значение для правильной квалификации деяния подсудимой.
Таким образом, достаточные основания считать соответствующими действительности распространяемые порочащие сведения имеются у обвиняемого в клевете лица тогда, когда факты и обстоятельства, которые ему известны, достаточны сами по себе, чтобы у разумного и осторожного человека появилось убеждение в их подлинности или о подлинности сделанных на их основе выводов. Естественно, что такой подход потребует большой кропотливой работы сотрудников правоохранительных и судебных органов по доказыванию психического отношения виновного к подлинности распространяемых им сведений клеветнического характера. Однако, как показывает анализ судебной практики, без использования принципа «достаточных оснований» квалифицированно решить вопрос о привлечении к уголовной ответственности обвиняемого в клевете невозможно.
.2 Проблема установления оскорбительности
честь достоинство клевета оскорбление
Любое оскорбление словом, а следовательно, и выражающееся в письменной форме посредством слов, состоит в унижении достоинства потерпевшего употреблением в его адрес выражений, оскорбляющих человеческое достоинство.
В теории уголовного права предприняты попытки классифицировать разнообразные формы оскорбления словом, которые в полной мере отвечали бы всем этим признакам.
Поскольку специфика изучаемого уголовно-правового деяния тесно связана с проблемами лингвистики, то юристами широко используются полученные в результате научных лингвистических исследований данные.
В современной лингвистике отмечается тенденция к появлению новых понятий, связанных с нетрадиционными для классической лингвистики аспектами использования языка. К ним, в частности, относятся понятия, связанные с инвективным функционированием русского языка и его проявлений. Однако инвективная функция языка, очевидная и бесспорная, к сожалению, не упоминается в лингвистике. Крайне важное для правоприменителя направление в лингвистике пока еще мало изучено, а это особенно очевидно при непосредственном обращении к не приспособленным для правоведов толковым словарям русского языка для принятия решения о наличии в деянии лица состава преступления и привлечении его к уголовной ответственности.
Специалистами в области языкознания отмечается, что инвективная лексика имеет такую особенность, как содержание в ней единиц, относящихся к литературному языку и относящихся к «внелитературной» сфере русского языка, сосредотачивающей наиболее грубые, натуралистические, циничные лексико-фразеологические единицы - в первую очередь обесцененную лексику и грубые жаргонизмы (негативная бранная оценка человека, его поведения, действий и т.п.), обычно именуемая нецензурной. Однако «серьезные изменения в статусе инвективной лексики, имеющие место в последние десятилетия в ряде европейских языков, в значительной степени лишают эту лексикографическую помету смысла».
Среди инвективных лексико-фразеологических средств в рамках литературного языка есть такие, которые при всей приемлемости их как речевой нормы являются неприемлемыми с точки зрения общественной морали, прямым резким оскорблением или ругательством, это употребляемые не только в разговорной речи, частной переписке между гражданами, но и в средствах массовой информации, особенно в печати и на телевидении, слова «сволочь», «стерва», «подлец», «мерзавец», «подонок», «хам» и т.п.
При определении данного вида оскорбительности требуется осмысление всей ситуации в общем, контекста, в котором употребляются выражения, оценки самим потерпевшим и окружающими. Правоприменитель обязан установить возможные иные варианты восприятия и осмысления конкретного высказывания, реплики и реакции со стороны виновного, самого потерпевшего представителя власти и другие немаловажные обстоятельства.
В специальной литературе отмечается возможность инвективного употребления слов и словосочетаний, которые не содержат в своей семантике инвективного компонента и при самом благополучном исходе имеют экспрессивную окраску (мальчики в розовых штанах), а порой и ее не имеют (завлабы). При изучении архивных уголовных дел об оскорблении представителя власти употребление таких выражений виновными не установлено, однако это не исключает объективной возможности оскорбления ими, которое в силу завуалированности отрицательного, грубого, унизительного обращения с потерпевшим может остаться незамеченным.
Употребление инвективной лексики и фразеологии далеко не всегда связано с оскорблением. В этом случае необходимо устанавливать наличие умысла на оскорбление, и если умысел не будет доказан, привлечь говорящего (пишущего) к уголовной ответственности невозможно.
Между тем создание даже открытого, т.е. позволяющего вносить изменения и дополнения при необходимости, перечня оскорбительных слов и выражений способно существенно облегчить деятельность рядового правоприменителя. Тем более что около 45% правоприменителей из числа судей, следователей органов внутренних дел и прокуратуры заявили о сложности в установлении понятия оскорбления как затруднении, которое наиболее часто приходится испытывать работникам судебных и правоохранительных органов при квалификации оскорбления представителя власти.
Следственно-судебной практикой давно выделены такие единицы русского языка, которые стандартно представляют оскорбление словом, их квалификация не представляет большой сложности. К ним, в частности, можно отнести такие слова, как мент, козел и т.п.
Другой вопрос, если это малоупотребительные слова и выражения, смысл которых может быть даже не понят большинством окружающих, что, однако, не меняет их оскорбительной сущности. Например, одно слово может иметь несколько значений, одно из которых вполне прилично с точки зрения общечеловеческой морали, а другое вполне может быть включено в один ряд с оскорбительными словами. И ту или иную смысловую окраску слово приобретает лишь в определенном контексте, интонации, а также окружении, т.е. адресате.
Языковая единица «мент», относящаяся к арго, употребляемая лицами с определенным опытом общения с представителями правоохранительных органов, имеющая негативную окраску, благодаря популяризации через телевидение, в частности одноименный телесериал, и СМИ (используемая в телепередачах, газетных и журнальных публикациях), приобрела статус вполне легальной и малооскорбительной, несколько потеряла свой отрицательный подтекст. Вместе с тем при определенных условиях употребление ее в адрес сотрудника милиции как отдельно, так и с добавлением какого-либо эпитета, например «поганый», образует объективную сторону оскорбления представителя власти, и суд признает лицо, ее произнесшее, виновным.
Также значительный интерес, на наш взгляд, в рамках настоящей темы представляет наименование потерпевшего, выполнявшего функции представителя власти, которые прямо или косвенно осуждались обществом ввиду их специфичного непопулярного вида, необходимо признавать оскорбительным независимо от фактического состояния. Если, например, виновный назовет лицо, в должностные функции которого входило исполнение наказания в виде смертной казни, а в настоящее время исполняющего иные должностные обязанности, в том числе, возможно, уже и не связанные с исполнением наказания, палачом, фактически он будет прав, поскольку характер деятельности потерпевшего, закрепленный законодательно, позволяет назвать его таким термином, пусть и несколько запоздало.
Немаловажно, что считающееся нормой в процессе межличностного общения оказывается нарушением моральных и этических норм при общении с массовой аудиторией. Н.А. Неклюдов отмечал, что существенный момент преступности оскорбления заключается не в факте общего обхождения, а в факте обхождения унизительного, то обхождение по отношению к обиде может быть унизительным не только по своему внутреннему содержанию, но и по своей внешней форме. Поэтому обидой могут быть признаны слова и действия, не заключающие в себе ничего оскорбительного, но сказанные грубым тоном. И в качестве примера такой обиды (оскорбления) приводил ситуацию, когда обвиняемый, придя в квартиру своего жильца, начал на него кричать, топать ногами, требуя, чтобы он выехал из квартиры. Подобное обхождение, по его мнению, более оскорбляет самолюбие, чем бессмысленное бранное слово. В.Н. Ширяев, разграничивая унизительность тех или иных деяний, утверждал, что разница между отдельными лицами заключается только в том, что для одного человека может быть оскорбительным одно, для другого другое, но уже и теперь существуют такие выражения и поступки, которые признаются одинаково оскорбительными для всех.
Следует подчеркнуть, что особенностью межличностного общения, порядок которого складывался на протяжении многих поколений людей, является способность самого языка предотвратить или погасить некоторые возникшие речевые (письменные) конфликты за счет собственно языковых ресурсов либо путем различного рода этических регуляторов - национальных поговорок, пословиц, афоризмов, крылатых слов и т.д. («Мутная вода течет не из чистого озера», «Не ножа бойся, а языка», «Недоброе слово больше огня жжет» и пр.). Поэтому юридические средства разрешения языковых конфликтов применяются уже в тех случаях, когда сам язык не способен разрешить конфликт и тогда право, используя весь набор карательных функций, грубо вмешивается в сложную жизненную ситуацию. И речь здесь не идет о необходимости замалчивания или игнорирования оскорблений при уповании на здравый смысл конфликтующих сторон и древней функции арбитра, которой обладает сам язык, в силу таких особенностей права, существующего в обществе, поскольку нарушение объекта уголовно-правовой охраны виновным ставит под угрозу нарушения устои безопасности жизнедеятельности всего общества и государства в целом.
Заключение
Потерпевшим от клеветы может быть любое лицо, в том числе малолетнее, страдающее психическим расстройством, а также умерший.
Объективная сторона слагается из распространения сведений, ложных по содержанию, которые порочат честь и достоинство другого лица или подрывают его репутацию. Только в совокупности упомянутые объективные признаки достаточны для констатации состава клеветы. Так, распространение сведений ложных, но не позорящих (например, о поощрении потерпевшего по месту работы), и наоборот, позорящих, но не ложных (например, о наличии соответствующего действительности венерического заболевания) не дает состава клеветы.
Если лицо добросовестно заблуждалось относительно характера распространяемых им сведений (считало их истинными) или хотя бы сомневалось в этом (говоря, например, что, по его сведениям, потерпевший «подхватил» ВИЧ-инфекцию, но он этому не очень-то верит), то ответственность за клевету ввиду отсутствия признака заведомости исключается. Возможно привлечение к ответственности лишь за оскорбление. Мотивы поведения могут быть различными и подлежат учету в процессе индивидуализации наказания.
Ответственность за клевету дифференцирована. В ч. 2 статьи 129 УК РФ предусмотрено усиление наказуемости за клевету, содержащуюся:
а) в публичном выступлении (на собрании, митинге и т.д.);
б) в публично демонстрирующемся произведении (книге, брошюре, листовке и т.д.);
в) в средствах массовой информации (телевидении, радио, журналах и т.д.).
Особо квалифицированным видом признается клевета, соединенная с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления (например, в совершении изнасилования, убийства).
Клевета, ответственность за которую предусмотрена в ч. 1 и 2, относится к категории преступлений небольшой тяжести, а в ч. 3 - средней тяжести.
Потерпевшим, в отличие от клеветы, при оскорблении может выступать лицо, способное воспринять обиду и неприличную форму ее подачи. Отсюда им не может быть, скажем, невменяемый. В диспозиции статьи говорится об оскорблении другого лица - самобичевание потерпевшего, даже в неприличной форме, не подпадает под действие ст. 130.
Объективная сторона слагается из действия, унижающего честь и достоинство потерпевшего, и формы (способа) его проявления. Унижение осуществляется в неприличной форме. Унижение связано с негативной оценкой личности потерпевшего, подрывающей уважение последнего к самому себе и его престиж в глазах окружающих. Оно может быть осуществлено публично или же наедине с потерпевшим, словом или жестом, устно или в письменной форме (записке, рисунке и т.д.), без физического контакта или сопряженное с ним (например, нанесение пощечины), в присутствии или же в отсутствии потерпевшего. В последнем случае виновный действует с расчетом на то, что его негативная оценка (как и неприличная форма ее выражения) дойдет до потерпевшего.
В отличие от клеветы не важно, соответствуют ли сведения, сообщаемые виновным лицом, действительности. Важно, чтобы они несли в себе отрицательную оценку личности потерпевшего, обидную для последнего. Обязательный признак объективной стороны состава - неприличная форма выражения негативной оценки, нанесения обиды. Данный признак - оценочный. Вывод о его наличии делается правоприменителем в каждом конкретном случае исходя из норм морали и сложившихся в обществе представлений. Как правило, она выражается в циничных жестах, грубых, бранных, чаще облаченных в нецензурную форму словах и прозвищах, плевках в лицо, пощечине, непристойных изображениях потерпевшего на бумаге, на заборах и т.д.
УК содержит и специальные составы оскорбления, которым (при наличии всех иных признаков) и отдается предпочтение (ст. 297, 319, 336). Оскорбление может быть составной частью других преступлений - например, хулиганства (ст. 213), надругательства над личностью (ст. 131, 132), над телами умерших и местами их захоронения (ст. 244), над памятниками истории или культуры (ст. 243) и т.д. В таких случаях дополнительной квалификации по ст. 130 не требуется.
Оскорбление может выразиться и в физическом воздействии (пощечине, нанесении удара). В отличие от уголовно наказуемых видов насилия оскорбление направлено не на причинение физической боли или вреда здоровью, а на унижение достоинства и чести потерпевшего. Если оскорбление наносится в ходе посягательства на здоровье человека, содеянное следует квалифицировать по совокупности преступлений, включая ст. 130.
Ответственность за оскорбление дифференцирована. Часть 2 ст. 130, подобно ч. 2 ст. 129 (клевета), в качестве квалифицирующих обстоятельств предусматривает совершение описанных в ч. 1 действий в: а) публичном выступлении; б) публично демонстрирующемся произведении; в) средствах массовой информации. Деяние относится к категории преступлений небольшой тяжести.
Составы клеветы и оскорбления объединяет общий объект - честь и достоинство личности. Имеется и ряд других совпадающих признаков (субъект, форма вины).
Вместе с тем эти составы различаются: по кругу потерпевших (при клевете ими могут быть и лица, не способные воспринять порочащие их сведения); по характеру сообщаемой информации, сведений (при оскорблении они могут соответствовать действительности и носят общий характер); по форме подачи информации, сведений (при оскорблении она всегда «неприличная», по терминологии закона).
Список литературы
1.Конституция РФ 1993 года. // Российская газета. 25 декабря 1993 года.
2.Уголовный кодекс Российской Федерации. // СЗ РФ. - 1996. - № 25. Ст. 2954.
3.Закон РФ от 27 декабря 1991 г. «О средствах массовой информации» // ВВС. 1992. N 7. Ст. 300.
4.Сборник постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации. 1961 - 1996. М., 1997.
.Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. N 4. С. 9 - 10.
.Брагина А.Г. Проблема установления общественно опасного деяния при оскорблении представителя власти. // Российский следователь 2005 № 8. // Консультант Плюс.
7.Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (отв. ред. А.И. Рарог). 2004 // Консультант Плюс.
8.Комментарий у Уголовному кодексу Российской Федерации. Под ред. В.М. Лебедева. М. ,2005. // Консультант Плюс.
9.Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 1999.
.Мишин А.А., Власихин В.А. Конституция США: Политико-правовой комментарий. М., 1985.
.Наумов А.В. Уголовное право. Общая часть. Курс лекций. М., 1996.
12.Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1998.
.Парфенова М.В. К вопросу о возбуждении уголовных дел частного обвинения. // Мировой судья 2007 № 3. // Консультант Плюс.
14.Постановления и определения по уголовным делам Верховного Суда РСФСР. 1981 - 1988 гг. М., 1989.
.Рудый Н.К. Уголовно-правовая характеристика клеветы. // Российский судья 2002 № 8. // Консультант Плюс.
.Толкаченко А.А. Оскорбление военнослужащего. // Право в вооруженных силах 2004 № 2. // Консультант Плюс.
17.Уголовное право России. Особенная часть. Под ред. Л.Л. Кругликова. М., 2006. // СПС Консультант Плюс.
18.Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть. Под ред. Б.В. Здравомыслова. М., 1999.
19.Уголовное право РФ. Особенная часть. Под ред. А.И. Рарога. М., 2004. // Консультант Плюс.
20.Уголовное право. Особенная часть. Под ред. Н.И. Ветрова. М., 1997.
.Якунин В.А. Ошибка и ее уголовно-правовое значение. Казань, 1998.