. Вначале оценки, возникающие в результате внутренней активности человека, выражаются в предпочтении того, что просто нравится: вместе с художественным развитием человека они совершенствуются, приобретают характер высоких суждения об искусстве с точки зрения эстетического идеала.
На примерах простых, доступных рассказов дети учатся понимать содержание произведения, его основную мысль, знакомятся с действующими лицами, их характерами и поступками, оценивают данные поступки. В элементарной форме дети получают представление об изобразительных средствах языка художественных произведений ''На каждое произведение, - писал К.Д. Ушинский, - мы должны смотреть как на окно, чрез которое мы можем показать детям ту или другую сторону жизни''. И действительно, художественная литература является важным средством познания детьми окружающего их мира. Знания, которые получают дети при чтение художественных произведений - об окружающем мире, о своих сверстниках, об их жизни, играх, приключениях, о природе и ее охране, первоначальные сведения из истории нашей Родины - помогает накоплению социально-нравственного опыта ребенка. Таким образом, художественная литература решает не только образовательные, но и воспитательные задачи развития личности учащихся [10].
Чтение художественных произведений способствует формированию нравственных представлений и воспитанию чувств и эмоций у младших школьников. У ребят расширяются конкретные представления об отношении к товарищам. Это помощь друг другу в совместных делах, в учебе, игре, посильном труде, в беде, внимательное отношение к окружающим (родным, товарищам, знакомым и незнакомым людям), проявление честности и доброжелательности. Учащиеся знакомятся с ситуациями, требующими высокой и моральной готовности человека, получают представление о чувстве справедливости, скромности, а так же об отрицательных чертах характера - несправедливости, грубости и жадности. Воспитательное воздействие книги на ребенка проявляется и как сила примера, но оно никогда не сказывается сразу на поведении, поступках читателя; это воздействие гораздо более сложно и опосредованно действительностью.
''Искусство, - писал психолог Л.С. Выготский, - никогда прямо не поражает из себя того или иного практического действия, оно только приготавливает организм к этому действию''. Приобщение младшего школьника к классике художественной литературы формирует эстетическое отношение ребенка к жизни, развивает его интерес к литературному творчеству, творчеству писателя, создателей произведений словесного искусства, развивает способность маленького читателя как свою жизнь проживать на множество чужих судеб, активно действовать в неожиданных обстоятельствах, вымышленных сюжетов, сопереживать полюбившимся персонажам. Эмоционально верно воспринятая книга вызывает у ребенка устойчивое эмоциональное отношение, которое помогает ему прояснить для себя и осознать нравственные переживания, возникающие у него при чтении. Это органическая слитность эстетического и нравственного переживания обогащает и духовно развивает личность ребенка. Ни в коем случае нельзя забывать о том, что тексты художественных произведений являются прекрасным материалом для формирования и развития у учащихся речевых навыков, главным из которых является навык чтения. Развитие навыка чтения как вида речевой деятельности происходит от развернутой громко речевой формы чтения вслух до чтения про себя, осуществляемого как умственное действие, протекающее во внутреннем плане. Таким образом, чтение и адекватное восприятие художественных произведений, во-первых, расширяет и углубляет кругозор учащихся и обогащает их знания и эмоции; во-вторых, служит средством воспитательного воздействия на учащихся; в-третьих, способствует обогащению и развитию языка учащихся [21].
Основной критерий, позволяющий определить уровень восприятия произведения, - степень образной конкретизации и образного обобщения. Этот критерий, выдвинутый Н.Д. Молдавской, учитывает способность к восприятию художественного образа в единстве конкретного и абстрактного, индивидуального и типичного. Под образной конкретизацией понимается способность читателя на основе художественных деталей воссоздать в своем воображении целостный образ. Образное обобщение предполагает, что в конкретной картине человеческой жизни, описанной авторам, читатель видит обобщенный смысл, проблему, поставленную в произведении. Поскольку художественный текст допускает возможность различных трактовок, в методике принято говорить не о правильном, а о полноценном восприятии. М.П. Ветлугина под полноценным восприятием понимает способность читателя сопереживать героям м автору произведения, видеть динамику эмоций, воспроизводить в воображении картины жизни, созданные писателем, размышлять над мотивами, обстоятельствами, последствиями поступков персонажей, оценивать героев произведения, определять авторскую позицию, осваивать идею произведения, то есть находить в своей душе отклик на поставленные автором проблемы. Полноценное восприятие произведения свидетельствует о высоком уровне литературного развития [1].
Рассматривание картинок в книжке
Опыт детских садов подсказывает, что на занятиях при знакомстве с новой книжкой целесообразно сначала прочесть детям текст, а затем рассмотреть с ними вместе иллюстрации. Надо, чтобы картинка следовала за словом, а не наоборот: иначе яркая картинка может увлечь ребят настолько, что они будут только ее и представлять себе мысленно, зрительный образ не сольется со словом, потому что дети «не услышат» слова, его звуковая оболочка их не заинтересует. Исключение составляет красочная обложка книги, вызывающая естественный интерес, любопытство ребят к данной книжке.
Но после того как книжка прочитана, внимание детей фиксировано на ее содержании, воспитатель должен показать иллюстрации к ней. Дети узнают на них героев, вещи, события, о которых шла речь в тексте. При повторном чтении книжки после рассматривания иллюстраций словарный материал усваивается детьми очень интенсивно. Само собой, разумеется, есть и исключения из изложенного выше правила. В тех случаях, когда в книжке речь идет о вещах, неизвестных детям, т. е. встречаются незнакомые и непонятные им слова, целесообразно до чтения при объяснении этих слов показать соответствующие картинки [10].
Книги для детей-дошкольников, как известно, всегда издаются с множеством красочных и черно-белых иллюстраций, выполненных хорошими художниками. Известны имена художников, которые по праву могут считаться соавторами тех писателей, чьи произведения они иллюстрируют. Всегда вызовут и добрую улыбку и радостный смех детей иллюстрации В. Конашевича к сказкам К. Чуковского; не оставят равнодушными яркие иллюстрации Ю. Васнецова к народным сказкам; заставят ребенка задуматься проникновенные зарисовки Е. Чарушина; рисунки В. Горяева содействуют восприятию стихов А. Барто; Ф. Лемкуль, иллюстрировавший произведения С. Михалкова, помогает детям уточнить их словесные образы.
В зависимости от возраста детей воспитатель меняет приемы рассматривания художественных иллюстраций к книжкам. Приемы следующие:
) узнавание ребенком персонажей, вещей («Узнай, кто это?»; «Покажи, где кто или что?»);
) соотнесение фраз текста с картинками («Найди картинку к таким словам...»; «Какие слова подходят к этой картинке?»);
) оценка ребенком цвета нарисованных предметов, выразительности жеста героя, расположения фигур («Почему нравится тебе эта картинка?»);
) сравнение иллюстраций разных художников к одному и тому же произведению.
С детьми средней и старшей групп рассматривают картинки-иллюстрации приемом соотнесения фраз текста с рисунками. Например, перед повторным чтением сказки «Гуси-лебеди» дети пятого года жизни рассматривают картинки в книжке-игрушке (панораме). (Как известно, в книжках-панорамах картинки имеют подвижные части: открываются страницы, и на развороте дети видят, как выдвигаются на передний план то одна, то другая деталь композиции, а другие детали снабжены специальными «ручками», за которые их можно двигать.)
Работа воспитателя на занятиях по рассматриванию данной книжки-панорамы может состоять в том, что он читает крошечный отрывок (естественно, такой, к которому есть иллюстрация) и просит ребенка показать картинку, соответствующую прочитанному. Но возможен и обратный вариант: педагог показывает картинку и просит ребенка вспомнить, какой момент из сказки здесь изображен. Этот же прием используется и при рассматривании обычных плоскостных иллюстраций.
В старшей и подготовительной группах дети уже способны оценивать картинки-иллюстрации: отвечать на вопросы («Понравилась или не понравилась картинка?», «Почему?»), могут предлагать свое решение темы (на занятиях рисованием). Оценка различных иллюстраций детьми становится более обоснованной, если их приучить рассматривать и сравнивать иллюстрации разных художников к одному и тому же литературному произведению [10].
Сказка К. И. Чуковского «Мойдодыр», как известно, впервые читается детям четвертого года жизни. Тогда же они рассматривают и иллюстрации одного художника. Работа идет в обычном порядке:
) воспитатель читает текст без показа картинок, чтобы фиксировать внимание детей на словах, рисующих художественные образы,
) читает текст с одновременным показом картинок, иллюстрирующих слова писателя,
) дети самостоятельно рассматривают картинки,
) воспитатель читает текст еще раз без показа иллюстраций.
С этой сказкой дети не расстаются и в более позднем возрасте.
Шестилетним детям целесообразно показать иллюстрации к сказке, выполненные разными художниками. Например, показать рисунки Ю. Узбякова (Чуковский К. И. Мойдодыр. М., Детгиз, 1955) и Б. Лупачева (Чуковский К. И. Мойдодыр. Барнаул, 1973).
Художнику Узбякову Мойдодыр представляется степенным, аккуратным, сердитым, но сдержанным. Вот он важно вышел из маминой спальни, остановился перед грязнулей (первый рисунок), спокойно выразил свое неудовольствие и «ударил в медный таз и вскричал: «Кара-барас!», надул щеки (второй рисунок) и пустил струю из своего крана, чтобы помыть грязнулю.
Художник Лупачев вообразил Мойдодыра разгневанным настолько, что у него на голове полотенце дыбом встало, из маминой спальни он не вышел, а выскочил, размахивая шлангами душей (рисунок, первый). Он не остановился перед грязнулей, а стал бегать за ним по комнате (рисунок второй), искать, где он спрятался. Наконец нашел его за креслом и на бегу из обоих душей пустил в него воду (рисунок третий).
Дети старшей группы многое могут сказать воспитателю о «своем» Мойдодыре. Задача воспитателя - поддержать разговор (так как именно вызвать детей на разговор - цель рассматривания иллюстраций).
Напоминаем еще раз, что словесный комментарий к иллюстрациям обоих художников, который дает воспитатель, - это одно из средств вызвать детей на разговор. Воспитатель должен реагировать на каждое замечание ребенка, поощрять все высказывания, помогать оформлять мысли [10].
Просмотр диафильмов на темы сказок и рассказов
Детям, как правило, показывают диафильмы на темы тех сказок и рассказов, которые они уже слушали в чтении воспитателя, к которым видели в книжках картинки-иллюстрации.
Следовательно, диафильм-иллюстрация предлагает детям еще одно толкование образов персонажей, созданных художником. Например, рассмотрев и сравнив иллюстрации к разным изданиям книжки «Мойдодыр» К.И. Чуковского, дети смотрят третью серию иллюстраций к тому же «Мойдодыру», созданную специально для диапозитивов художниками Е. Мониным и В. Перцевым. Таким образом, дети могут сравнить уже три толкования образов одной и той же сказки разными художниками.
Поскольку книжки для детей наши издательства выпускают обязательно с иллюстрациями, то диафильм на тему одноименного произведения представляется ребятам как некое «разночтение», разное видение данного образа разными художниками. Возникает удобная ситуация, чтобы предложить детям и самим нарисовать эти образы (на занятиях по рисованию), дав им свое художественное толкование.
Таким образом, просмотр диафильмов имеет много общего с рассматриванием иллюстраций к знакомой книжке. Но вместе с тем эта учебная работа имеет и свои особенности.
По сравнению с типографским исполнением рисунка диафильм отличается своеобразием материальных средств подачи иллюстрации - фотопленка или слайды и проекционное устройство для их демонстрации. Если добавить, что проекцию рисунков может сопровождать не только голос воспитателя, но и голос диктора с пластинки или магнитофона, то можно сказать, что основной особенностью работы с диафильмом является технизация обучения родному языку [10].
Технизация обучения в свою очередь обусловливает другую особенность работы с диафильмом - несравненно большее возбуждение детей, чем, если бы они смотрели просто книжку с картинками; им импонирует возможность «самим» работать с техническими средствами. Дети с удовольствием смотрят диафильмы, которые показывает воспитатель через большой проектор, и с не меньшим удовольствием пользуются самостоятельно детским проектором (самостоятельно «управлять» таким оптическим прибором, разумеется, могут старшие дошкольники, примерно с шестого года жизни).
Однако известно, что учебные средства, сильно воздействующие на эмоциональную сферу детей, быстро утрачивают свою действенность, если ими пользуются слишком часто. Поэтому воспитатель должен оберегать диафильм от «стирания» новизны его восприятия детьми. Опыт детских садов подсказывает, что диафильм достаточно показывать детям примерно 10 раз в году на занятиях и вне занятий - в уголке книги при повторном чтении какой-либо сказки или рассказа.
В разных возрастных группах показывают диафильмы в соответствии с «Программой воспитания в детском саду» по разделу «Ознакомление с художественной литературой» [23].
К концу пребывания в первой младшей группе детям можно показать диафильм «Курочка ряба». Малыши пристально рассматривают каждый кадр сказки, они с удовольствием находят знакомые детали (окно, стол, стул, часы, яичко, курочку, мышку и т.д.). Показывая через проектор картинки-кадры, воспитатель читает текст сказки. Перед просмотром диафильма рекомендуется рассматривать с малышами картинки в книжке на ту же тему; в данном случае - книжку-игрушку «Курочка ряба», созданную художником-конструктором Л. Майоровой.
При демонстрации диафильма можно упражнять детей в звукоподражании, например: кудахтать вместе с курочкой, гудеть вместе с машиной и т.д.
Во второй младшей группе рекомендуется расчленять зрительное и слуховое восприятие. Поэтому при демонстрации, например, диафильма «Колобок» дети, сначала самым внимательным образом рассматривают кадр-картинку, а уж затем слушают рассказ об увиденном. В иных случаях демонстрации диафильма можно предпослать игру - драматизацию художественного произведения. Например, такую игру можно провести по сказке «Солнце, Месяц и Ворон Воронович», затем показать детям одноименный диафильм (художник Т. Маврина). После того как дети рассмотрят кадр-картинку, воспитатель передает содержание, стремясь сохранить интонации вопроса, просьбы, угрозы. После просмотра диафильма организуется своеобразное его обсуждение: дети делятся своими впечатлениями, воспроизводят отдельные эпизоды, делают свои выводы. В обеих младших группах диафильмы демонстрируются не чаще одного раза в 2-3 месяца.
В средней группе воспитатели организуют просмотр доступных по содержанию диафильмов примерно один раз в месяц; допускается повторная демонстрация диафильмов. «Программой...» предусмотрены для этой группы, например, диафильмы, созданные художницей Н. Орловой: «Лисичка со скалочкой», «Лисичка-сестричка и серый волк» [10].
При повторном показе диафильма дети уже сами пересказывают содержание кадров, передавая интонации диалога: вопросы, ответы, просьбы и т.д. Воспитатель направляет внимание детей на главное в рассказе, углубляет понимание содержания.
Дети старшей и подготовительной групп с удовольствием смотрят диафильмы, воскрешающие содержание уже знакомых сказок (например: «Дикие лебеди» художника К. Сапегина, «Сказка о Иване-царевиче и сером волке» художника П. Вагина, «Айболит» художницы О. Гвоздевой и др.).
Для дошкольников создано много интересных диафильмов, помогающих воспитывать благородные черты характера. Демонстрация и последующее обсуждение диафильма способствуют формированию умения оценить события и поступки героев, а следовательно, и развитию связной монологической речи детей. Некоторые диафильмы озвучены (к пленке прилагается пластинка, воспроизводящая содержание). Озвучены, например, диафильмы «Волк и семеро козлят», «Гуси-лебеди», «Красная шапочка», «Сказки по телефону», «Генерал Топтыгин» и др. Использование таких диафильмов следует рассматривать как продолжение демонстрации диафильмов, сопровождаемых «дикторским» чтением воспитателя. Малыши вначале трудно воспринимают голос, записанный на пластинке, но быстро привыкают к этому. Постепенно технические средства входят в практику работы детских садов.
2.2 Немецкоязычные авторы и их произведения в круге детского чтения в России
жанр сказка немецкоязычный детский
Рудольф Эрих Распе (1737-1794) и Готфрид Август Бюргер (1747-1794) - немецкие литераторы, создатели одного из самых знаменитых литературных героев - барона Мюнхгаузена, имя которого сделалось нарицательным - как безудержного враля. Первые рассказы барона Мюнхгаузена в изложении Распе прочитали немцы в «Путеводителе для веселых людей» в начале 80-х годов XVIII века; книга была опубликована анонимно, подписи автора не было. Карл Фридрих фон Мюнхгаузен (1720-1797) - реальное лицо. Он много лет провел в России, куда попал в юности пажом, затем был зачислен на военную службу, участвовал в русско-турецкой войне. Вернувшись домой, он в кругу друзей поведал о своих удивительных похождениях в «стране белых медведей». Существует предположение, что среди его слушателей был и Распе, молодой литератор и ученый - хранитель древностей, и что в число знакомых барона входил также известный поэт Г.А. Бюргер. Распе обработал анонимные рассказы и собрал в книгу. Вскоре появился и английский перевод Распе [1].
В 1786 году Бюргер перевел рассказы Распе на немецкий с английского языка, при этом переработав и дополнив их. В предисловии ко второму изданию он писал: «Какой бы незначительной и легкомысленной ни выглядела эта книжка, она может оказаться ценнее множества толстых и почтенных томов, не способных вызвать ни смеха, ни слез и содержащих лишь то, что вы уже сотни, раз могли прочесть в таких же точно толстых и почтенных томах». В немецких изданиях объем книги увеличился примерно на одну треть: рассказы Распе пополнились новыми историями, сочиненными Бюргером. «Мюнхгаузен» стал поистине «народной книгой» немцев и начал триумфальное шествие по другим странам.
Русский перевод книги появился около 1791 года под заглавием «Не любо - не слушай, а лгать не мешай». Книга не раз подвергалась переделкам. В современной детской литературе «Мюнхгаузен» известен в пересказе К.И.Чуковского
Распе в своих рассказах изобличал ложь, но вместе с тем критиковал и сухой рационализм современников - врагов всякой фантазии. Он преследовал цель не столько развлекательную, сколько воспитательную. Его барон Мюнхгаузен полон обаяния благодаря постоянной готовности преодолевать трудности силою разума и воли. Рассказывая невероятные истории, Мюнхгаузен тем не менее отстаивает право называться честным человеком. Он описывает о путешествии на Луну, где якобы нашел идеальное государство, т.е. выдумывает утопическую легенду, в которую сам верит [1].
Бюргер продолжает эти сложные узоры в характеристике героя. Его Мюнхгаузен - мечтатель и фантазер, для которого выдуманный подвиг заменяет неосуществимую в реальности мечту. Вранье барона рождается из желания вырваться за скучные рамки обывательской жизни. Хотя бы в выдумке поверить в свои силы и найти выход из безвыходной ситуации - таково стремление Мюнхгаузена, и он в этом немного похож на Дон Кихота. Бюргер, как и Распе, отнюдь не идеализировал «короля лгунов», напротив, заострял живую противоречивость этой неординарной натуры. Мюнхгаузен может быть и мелочным, и трусливым, и безмерно болтливым.
Пересказывая приключения Мюнхгаузена, Чуковский уделил основное внимание путешествию барона по России, однако в целом география путешествий Мюнхгаузена расширена им до масштабов всей Земли: Италия, Индия, Америка, Африка, Лондон и даже Северный полюс. Герой отправляется в «реальные» и фантастические странствия. Интонация барона-рассказчика всегда чрезвычайно серьезна. Множество детальных описаний, конкретных мелочей усиливают комизм якобы достоверного рассказа. Мюнхгаузен и сам порой изумляется очередной ситуации, что не мешает ему продолжать невероятные истории о своей находчивости и храбрости. Изумление барона и других героев, очевидцев событий, должно бы совпадать с изумлением слушателей и тем самым избавлять их от подозрений, что все эти истории - ложь. Но даже этот психологический трюк не срабатывает, настолько безудержно вранье героя [1].
Россия для Мюнхгаузена - страна глубоких снегов, покрывающих колокольни до самого креста, страна волков, способных проглотить половину коня, восьминогих зайцев, озер, кишащих утками, и т.п. Реальное участие барона в войне с турками послужило поводом для самых фантастических историй и об этом. Мюнхгаузен совершает полет на ядре, вытаскивает себя и коня за волосы из болота и наконец, отправляется на Луну.
Вторая часть книги в пересказе Чуковского посвящена в основном южным путешествиям. Чуковский не удержался от того, чтобы не рассказать историю о своем любимом персонаже - крокодиле. Он усилил мотивы героической доблести и богатырской силы героя, что характерно для его собственных сказок. Его Мюнхгаузен беспрестанно спасается сам и спасает других. В одном из рассказов переиначен библейский сюжет об Ионе, проглоченном китом. Библейский Иона был, изрыгнут китом по воле Бога - силою молитв и слезного страдания. Чуковский в своей сказке «Бармалей» уже вскользь касался этого сюжета:
Но в животе у крокодила Темно, и тесно, и уныло, И в животе у крокодила рыдает, плачет Бармалей... [23]
Мюнхгаузен в желудке у огромной рыбы ведет себя совершенно иначе: он топает ногами, прыгает и танцует, чтобы измучить рыбу, которая, наконец «завопила от боли и высунула из воды огромную морду». Взорам итальянских моряков, выловивших рыбу, предстал герой, приветствуя их на чистейшем итальянском языке и любезно кланяясь.
В некоторых рассказах К.Чуковский использовал мотивы фольклорных сказок, русских и европейских, например сказку о чудесных спутниках, один из которых очень быстро бегал, другой отлично слышал, третий метко стрелял, четвертый обладал могучей силой, пятый производил бурю одной своей ноздрей. В основе некоторых сюжетов лежат фразеологические выражения: снять шкуру, искры из глаз, вывернуть наизнанку.
Своего максимума фантазия Мюнхгаузена достигает в рассказах о Луне и о Сырном острове, где живут необыкновенные люди, где царят благополучие и изобилие и где суровой казни подвергаются путешественники, рассказывающие небылицы о других странах. Тут Мюнхгаузен описывает уже не собственные фантастические подвиги, а чужую фантастическую жизнь. Эта жизнь напоминает и утопическое королевство Бробдингнег Свифта, и сказочную Индию, по которой путешествовал Александр Македонский в популярной в Средние века книге «Александрия» [23].
Маленькие читатели легко отличают ложь от правды и воспринимают рассказы Мюнхгаузена как веселую игру, которая требует от них фантазии и смекалки. Барон Мюнхгаузен входит в число любимых детских героев.
Братья Гримм, Якоб (1785-1863) и Вильгельм (1786-1859), известны как основоположники германистики - науки об истории, культуре и языке Германии. Их многолетними трудами составлен фундаментальный «Немецкий словарь» (последний том - 1861), написана «История немецкого языка» (1848). Они публиковали тексты старонемецких литературных памятников - «Бедный Генрих», «Рейнеке Лис» и других, исследовали германский героический эпос и животный эпос, творчество средневековых поэтов - мейстерзингеров, немецкую мифологию, немецкие предания и т.п. Интересовала их и древняя литература других народов: героические песни скандинавских скальдов, древнерусское «Слово о полку Игореве».
Всемирную славу не только в ученом мире, но и среди детей принесли братьям Гримм «Детские и семейные сказки» (1812-1815), собранные и обработанные ими. Два тома содержат двести сказок - так называемый «сказочный канон».
Профессора записывали сказки, которые рассказывали им знакомые. При этом Якоб, более академичный и педантично-строгий собиратель, настаивал на доскональном сохранении устного текста, а Вильгельм, более склонный к поэзии, предлагал подвергать записи художественной обработке. В итоге их споров родился особый стиль литературной обработки устной народной сказки, который называют гриммовским. Сохранив особенности языка, композиции, общего эмоционально-идейного содержания, братья Гримм передали свойства немецких фольклорных сказок, вместе с тем сообщили им черты художественной литературы, пересказав по-своему.
Народная сказка в устном бытовании оживает под воздействием обаяния конкретного сказителя. Слушатели видят его самого, слова в соединении с мимикой, жестами и т.д. звучат в полную силу. Но стоит сделать точную запись сказки и «потерять» из виду сказителя, как краски тускнеют, слова глохнут. Мастерство обработчика сказок заключается в том, чтобы специфическими литературными приемами воссоздать образ рассказчика, «согреть» его обаянием сказку, рожденную в стихии устного творчества. Благодаря выработанному научно-художественному подходу читатели воспринимают гриммовские сказки не только как этнографический материал, но и как классическую литературу. Гриммовский стиль стал первым примером для сказочников следующих поколений [1].
Сказки братьев Гримм являют собой начало истории немецкой романтической литературы. Поэт-романтик Генрих Гейне (1797-1856), писал о сказках в своем «Путешествии по Гарпу» (1824):
Лишь благодаря такой глубине созерцательной жизни, благодаря "непосредственности" возникла немецкая волшебная сказка, особенность которой состоит в том, что не только животные и растения, но и предметы, по-видимому, совершенно неодушевленные, говорят и действуют. Мечтательному и наивному народу, в тиши и уюте его низеньких лесных и горных хижин, открылась внутренняя жизнь этих предметов, которые приобрели свой определенный, только им присущий характер, представляющий очаровательную смесь фантастической прихоти и чисто человеческого склада ума, и вот мы наталкиваемся в сказках на чудесные и вместе с тем совершенно понятные нам вещи: иголка с булавкой уходят из портняжного жилья и сбиваются с дороги в темноте; соломинка и уголек переплавляются через ручей и терпят крушение... Поэтому же так бесконечно значительна и наша жизнь в детские годы: в то время все для нас одинаково важно, мы все слышим, все видим, все впечатления соразмерны, тогда как впоследствии мы проявляем больше преднамеренности выигрывая в широте жизни, мы проигрываем в ее глубине.
Организованное Якобом Гриммом «Сказочное общество» существует до сих пор, оно объединяет любителей сказки из разных стран [23].
Исследователи сопоставляли германские сказочные сюжеты со сказками славянских и романских народов, сказками индийскими и персидскими. В немецких вариантах таких сказок, как «Волк и семеро козлят», «Золушка», «Красная Шапочка», «Мальчик-с-пальчик», читатель найдет немало общего с русскими, болгарскими, французскими сказочными сюжетами.
Сборник братьев Гримм послужил богатым источником сюжетов для писателей-сказочников.
На русский язык сказки стали переводить в середине 1820-х годов сначала с французского перевода, а затем уже с оригинала.
В.А. Жуковский был особенно очарован ими; его переводы-переложения во многом способствовали упрочению авторитета немецкой детской литературы в нашем отечестве. А.С. Пушкин не переводил, а создавал на их основе совершенно самостоятельные литературные произведения (такова история «Сказки о рыбаке и рыбке»).
Самыми популярными переводами долгое время были работы С. Маршака, но следует помнить об их невысокой точности.
Только в 2002 году русские читатели получили полный перевод всех двухсот детских сказок. Э.И. Иванова перевела не только сами сказки, но и подробные комментарии братьев-ученых, а из ее собственных комментариев видна современная судьба их сказочных героев - в изобразительном искусстве, рекламе, различных театрализациях и кинопостановках. Переводческая манера Ивановой весьма отличается от привычного старшему поколению перевода Маршака. Детский поэт следовал утвердившейся еще в XIX веке манере «синтетического» перевода: читатель почти не замечает чужеродности текста, не чувствует переводного языка, он полностью погружен в мир образов и своих переживаний. К тому же при переводе Маршак решал и собственные идейно-художественные задачи: убирал религиозные мотивы и вообще все, что представлялось ему неуместным в советских изданиях для детей, усиливал социальное звучание сказок. Э. Иванова, будучи исследователем и одновременно критиком детской литературы, придерживалась в большей степени манеры «аналитического» перевода. Сказки в ее переводе «не улучшены», но и не «урезаны» в угоду той или иной скоропреходящей тенденции. Ее задачей было передать устную интонацию - но именно немецкой речи, да еще старинной, нередко диалектной [23].
Издание, подготовленное ею, знаменует собой новый этап в развитии русско-немецкого диалога в сфере детской литературы. Российские писатели получили возможность нового обращения к традициям классического романтизма и мифологической школы фольклористики, основанной братьями Гримм.
Вильгельм Гауф (1802-1827) за свою короткую жизнь сумел оставить заметный след в истории немецкой литературы. Гауф родился в семье чиновника, учился богословию в Тюбингенском университете, был домашним учителем.
Творчество Гауфа развивалось в русле романтического направления, под влиянием прозы английского романиста и поэта Вальтера Скотта и немецкого писателя, автора фантастических сказок, новелл и романов, Э.Т.А. Гофмана. Немецкий фольклор и восточные сказки «Тысячи и одной ночи» были для Гауфа учебником вдохновенной фантазии.
Свои сказки, навеянные немецкими и восточными мотивами, Вильгельм Гауф писал для детей, которые способны доверять фантазии. Он создал обширный трехтомник «Сказки для сыновей и дочерей образованных сословий» (1828). Лучшие из них прочно вошли в детское чтение. Это «Рассказ о калифе-аисте», «Рассказ о Маленьком Муке», «Карлик Нос», «История Альмансора», «Холодное сердце», «Стинфольская пещера» и др.
Сказки Гауфа, наиболее часто публикуемые в детских изданиях, относятся к арабскому циклу. Цикл построен примерно так же, как и «Тысяча и одна ночь»: в начальной сказке - «Караван» - герои договариваются о рассказывании сказок и чудесных историй, а все другие сказки цепляются одна за одну, иногда они содержат в себе еще и сказку-ответвление. Таким образом, создается непрерывная и в перспективе бесконечная цепь сюжетов. Бытовые детали и житейские рассуждения подчеркивают необычайность волшебства, или, наоборот, жизненные реалии придают волшебству иронический оттенок. Например, волшебные туфли очень велики Маленькому Муку, к тому же они некрасивы. Точно и смешно объяснено, почему из всех предметов Мук выбрал именно их: «Ведь когда он их наденет, все увидят, что он уже давно вышел из пеленок». Калиф и визирь, превратившись в аистов, не могут удержаться от смеха при виде молодой аистихи, репетирующей танец.
Множество подробностей передают экзотику Востока. Например, отец наказывает сына двадцатью пятью ударами чубука, отвернув при этом янтарный мундштук.
Поскольку сказки представляют собой чей-либо рассказ, то ведущим художественным средством в них является речь повествователя, эмоционально насыщенная, с гибкими интонациями. Заинтересованность рассказчика, его непосредственные оценки героев и событий передаются и читателю, который выступает как бы слушателем и собеседником - вместе с пятью купцами-караванщиками. Ирония и сочувствие - вот две основные интонации, звучащие по ходу повествования. Смешны и сильные мира сего, и слабые. Так же и добродетели и пороки практически поровну распределяются между людьми разных сословий. На первый план выступает человеческая душа в разных своих проявлениях - высоких и низких, но при этом без сентиментальной идеализации. Например, калиф и визирь в обличии аистов, будучи героями, сугубо положительными, долго препираются между собой о том, кому из них жениться на сове [23].
Увлечение Гауфа восточными сказками отразилось и на его немецких сюжетах («Карлик Нос», «Молодой англичанин»), которые обрели восточную пышность описаний, яркость деталей и даже по своему построению напоминают сказки о султанах и визирях. Гауф помещает в скромную бюргерскую среду, привычную для немецких сказок, странных, экзотических героев; их поведение нарушает скучный покой обывателей. Романтическому мышлению Гауфа свойственно сатирическое, беспощадное отрицание всего пошлого, глупого, что наблюдал он в соотечественниках.
Безудержная фантазия Гауфа рождается на земле, в гуще человеческой реальности. Она преображает эту реальность, высвечивает в ней смысл и бессмыслицу, истину и ложь.
Писатели романтического направления неизбежно должны были разрабатывать реалистические принципы изображения мира и человека, что, как оказалось, вовсе не отменяло свободное воображение. Напротив, союз реализма и воображения укреплял позиции романтически настроенного автора и позволял ему взглянуть на действительную жизнь с ее «низкими» истинами и постичь ее возвышенный смысл.
Отфрид Пройслер (род. в 1923 г.) - немецкий писатель, вырос в Богемии. Главными университетами жизни были для него годы, проведенные в советском лагере для военнопленных, куда он попал в 21 год. «В основе моего образования - такие предметы, как элементарная философия, практическое человекознание и русский язык в контексте славянской филологии», - говорил он в одном из интервью. Не удивительно, что Пройслер хорошо владеет русским, а также чешским языками [1].
Творчество писателя отражает его взгляды на современную педагогику. В том же интервью он подчеркивал: «А что отличает нынешних ребят, так это последствия влияний окружающего мира: высокотехнизированной повседневности, ценности общества потребления, стремящегося к успеху любой ценой, т.е. факторов, неблагоприятных для детства». По его мнению, именно они в совокупности отнимают у детей детство, сокращают его. В результате дети не задерживаются в детстве, «чересчур рано вступают во взаимодействие с бессердечным миром взрослых, погружаются в человеческие взаимоотношения, для которых еще не созрели... поэтому цель современной педагогики - вернуть детей в детство...)
Нацистская идеология, пронизавшая все поры германского общества в период гитлеровского режима, не могла не подчинить себе и немецкое детское книгоиздание. Юных читателей обильно пичкали жестокими средневековыми легендами, подкреплявшими идею сверхчеловека, и слащавыми псевдосказочками, выражавшими мещанскую мораль.
Пройслер пошел по пути дегероизации немецкой детской литературы. Сказки для малышей «Маленькая Баба Яга», «Маленький Водяной», «Маленькое Привидение» образуют трилогию, увидевшую свет в период с 1956 по 1966 год. Затем последовали сказки о гноме - «Хёрбе Большая Шляпа» и «Гном Хёрбе и леший». В положительных героях нет ничего величественного, а надменность и чувство превосходства в отрицательных героях просто высмеиваются. Главные герои, как правило, очень малы (Маленькая Баба Яга, Маленький Водяной, Маленькое Привидение). Они хотя и умеют колдовать, далеко не всемогущи и даже порой притесняемы и зависимы. Цель их существования соразмерна их росту. Гномы запасаются провизией на зиму, Маленькая Баба Яга мечтает попасть, наконец, на праздник Вальпургиевой ночи, Маленький Водяной исследует родной пруд, а Маленькое Привидение хотело бы из черного снова стать белым. Пример каждого из героев доказывает, что вовсе не обязательно быть как все, и «белые вороны» бывают правы. Так, Маленькая Баба Яга вопреки ведьмовским правилам делает добро [1].
Повествование в сказках следует за сменой дней, каждый из которых отмечен каким-либо событием, немного выходящим за пределы обычного ровного существования. Так, гном Хёрбе в будний день откладывает работу и отправляется на прогулку. Поведение волшебных героев если и нарушает общепринятые каноны, то только ради полноты и радости жизни. Во всем же остальном они соблюдают этикет, правила дружбы и доброго соседства.
Пройслеру важнее фантастические существа, населяющие ту часть мира, которая интересна только детям. Все герои порождены простонародной фантазией: они литературные братья и сестры персонажей немецкой мифологии. Сказочник видит их в привычной обстановке, понимает своеобразие их характеров и привычек, связанных с жизненным укладом гнома или лешего, ведьмы или водяного. При этом собственно фантастическое начало не играет большой роли. Гному Хёрбе колдовство нужно для сооружения гномьей шляпы. Маленькая Баба Яга хочет знать наизусть все колдовские фокусы, чтобы использовать их на добрые дела. Но ничего таинственного в фантастике Пройслера нет: новую метлу Маленькая Баба Яга покупает в деревенской мелочной лавке.
Гном Хёрбе отличается хозяйственностью. Даже к прогулке он готовится тщательно, не забывая ни одной мелочи. Его друг леший Цвоттель, напротив, беспечен и совсем не знает домашнего уюта. Маленькая Баба Яга, как и положено школьницам, непоседлива и вместе с тем старательна. Она делает то, что считает нужным, навлекая на себя негодование своей тетки и старшей ведьмы. Маленький Водяной, как всякий мальчишка, любопытен и попадает в разные переделки. Маленькое Привидение всегда немного грустно и одиноко [23]. Произведения изобилуют описаниями, способными заинтересовать маленького читателя не меньше сюжетных действий. Предмет изображается через цвет, форму, запах, он даже меняется на глазах, как шляпа гнома, которая весной «нежно-зеленая, как кончики еловых лап, летом - темная, будто листья брусники, осенью - пестро-золотая, как опавшие листья, а зимой она становится белой-белой, как первый снег».
Сказочный мир Пройслера по-детски уютен, полон природной свежести. Зло легко побеждается, да и существует оно где-то в большом мире. Главная ценность сказочных малышей - дружба, которую не могут омрачить недоразумения.
Более серьезным тоном повествования и остротой конфликта отличается сказка-роман «Крабат» (1971), написанная по мотивам средневекового предания лужицких сербов. Это сказка о страшной мельнице, где Мельник обучает колдовству своих подмастерьев, о победе над ним четырнадцатилетнего его ученика Крабата, о главной силе, противостоящей злу - любви.
Заключение
Восприятие художественного произведения - сложный психический процесс. Оно предполагает способность узнать, понять изображенное; но это только познавательный акт. Необходимым условием художественного восприятия является эмоциональная окрашенность воспринятого, выражение отношения к нему (Б.М. Теплов, П.М. Якобсон, А.В. Запорожец и др.).
Воспринимая произведение на слух, ребенок сталкивается с уже озвученным содержанием и озвученной формой. Через форму, предъявленную исполнителем, ориентируясь на интонацию, жесты, мимику, ребенок проникает в содержание произведения.
Старшие дошкольники гораздо чаще младших оказываются способными воспринять в произведении не только внешний, но и внутренний юмор, комизм, иронию.
Уровень восприятия ребенком литературного произведения устанавливается на основе анализа результатов читательской деятельности. Трудность в определении уровня восприятия произведения обуславливается, как и своеобразием и неповторимостью, возможностью их разной трактовки, так и сложностью процесса восприятия, необходимостью учета разных его сторон, и прежде всего эмоций, воображения и мышления. Основной критерий, позволяющий определить уровень восприятия произведения, - степень образной конкретизации и образного обобщения.
Таким образом, возрастная динамика понимания художественного произведения может быть представлена как некий путь от сопереживания конкретному герою, сочувствия ему к пониманию авторской позиции и далее к обобщенному восприятию художественного мира и осознанию своего к нему отношения, к осмыслению влияния произведения на свои личностные установки.
Русская и европейские детские литературы формировались и развивались сходным образом - под влиянием фольклора, философских, педагогических, художественных идей разных эпох.
Мировая детская литература богато представлена в России благодаря уникальной школе переводчиков, а также сложившимся традициям переложений для детей.
Чтение зарубежной детской литературы вводит ребенка-читателя в пространство мировой культуры.
Литература
1.Арзамасцева И.Н., Николаева С.А. Детская литература. - М., 2007. - 576 с.
2.Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - М., 1980.
.Введение в литературоведение: Основные понятия и термины: Учеб. пособие // Л.В. Чернец, В.Е. Хализев и др. − М: Высшая школа, 1999.
.Введение в литературоведение: Учебное пособие для филологических специальностей ун-тов / ред. Поспелов Г.Н. - М.: Высшая школа, 1976.
5.Гиппенрейтер Ю.Б. Введение в общую психологию. Курс лекций.- М., 1988.
6.Годфруа Ж. Что такое психология: В 2-х т. - Т. 1. / Пер. с фр. Н.Н. Алипова; Под ред. Г.Г. Аракелова. - М.: Мир, 1996. - 370 с.
.Дружинин В.Н. Психология. - М., 2003.
8.Дюришин Д. Теория сравнительного изучения литературы. - М.: Прогресс, 1979.
9.Есин А.Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения: Учебное пособие. - 5-е изд. - М.: Флинта: Наука, 2003. − 348 с.
10.История немецкой литературы // Сост. Н.А. Гуляев, И.П. Шибанов, В.С. Буняев и др. - М.: Высшая школа, 1975.
11.Леонтьев А.Н. Избранные психологические произведения: В 2 т.- Т. I.- М., 1983.
12.Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. − С. 90.
13.Лотман Ю.М. Избранные статьи. В 3 т. / Т. 2. - Таллинн: Александра, 1992. - 437 с.
14.Маклаков А.Г. Общая психология. - СПб.. 2002.
15.Медведев П. Я. Формальный метод в литературоведении. − М., 1990.
16.Петровский А.В., Ярошевский М.Г. Психология. - М., 1998.
17.Радугин А.А. Психология. - М., 2001.
.Рогов Е.И. Общая психология. - М., 1996.
.Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. - М., 2000.
.Современная психология: Справочное руководство / Под ред. В.Н. Дружинина. - М.: Инфра-М, 1999. - 687 с.
21.Федоренко Л.П., Фомичева Г.А., Лотарев В.К. Методика развития речи детей дошкольного возраста. - М., 1977.
22.Храпченко М.Б. Творческая индивидуальность писателя и развитие литературы. - М.: «Советский писатель», 1975.
.Чернявская Я.А., Регушевская Г.В. Детская литература. - М., 1990. - 464 с.