Охарактеризовать политический имидж России на международной арене.
Глава I. Теоретические аспекты изучения категории «международный актор»
.1 Понятие международного актора
Проблема акторов является центральной и в то же время одной из наиболее дискуссионных в науке о международных отношениях. Она тесно связана с самой сутью этой науки - вопросом о характере и природе ее объекта. Действительно, один из главных критериев международных отношений - это наличие регулярных взаимодействий между социальными общностями, территориально разделенными политическими границами.
В результате на сегодняшний день здесь существует довольно разветвленная терминология понятия «международный актор». Так, например, достаточно часто употребляется термин «субъект», в котором отражается генетическое родство теории международных отношений с международным правом. В международном праве субъекты - это участники международных отношений, обладающие правами и обязанностями, осуществляющие их на основе юридических норм и несущие в необходимых случаях международно-правовую ответственность за их нарушение. В социальных науках «субъект» - это индивид, социальная группа, класс, общность людей, взаимодействующих друг с другом по поводу и/или при помощи того или иного объекта. Одним из основных критериев выделения индивидуального или коллективного субъекта является его наделенность сознанием и способность к действию. Известный французский социолог Ален Турен различает понятия «актор», «субъект» и «агент». Он подчеркивает, что «…быть субъектом означает хотеть стать актором, то есть изменять свою среду, а не оставаться в полной зависимости от нее». А. Турен определяет социальный субъект «как конкретное выражение двойного отказа и одного решения. Речь идет об отказе от технократической власти, от рационализации в тэйлоровском смысле и от коммунитарной власти, от навязчивой идеи идентичности. Любой субъект является в одно и то же время универсалистским и коммунитарным. Быть субъектом значит устанавливать связи между двумя этими вселенными, стремиться жить телом и душой, чувствами и разумом… сочетать внутреннее и внешнее, всеобщее и особенное».
Упомянутая зависимость от среды отражается в понятии «cоциальный агент» которое также широко используется в теории международных отношений. Агент - это выразитель, проводник (вольный или невольный) тех или иных норм и ценностей определенной социальной системы, логика которой определяет логику его поведения в той или иной ситуации. В понятии «агент» отражается социальный и культурный контроль системы над индивидами и/или социальными общностями, та роль, которую они стремятся (сознательно или бессознательно) играть в соответствии с ожиданиями окружающих, основанными на социальном статусе агента.
В международных исследованиях это понятие чаще всего используют конструктивисты.
В теории международных отношений нередко используется также термин «игрок», заимствованный из интеракционистской социологии, сторонники которой нередко предпочитают его другим терминам для обозначения действующих лиц, включенных в широкие сети мировой взаимозависимости. Отсюда и довольно часто встречающиеся в литературе такие термины, как «игра» («пространство игры») и «ставка» («ставки»).
При этом понятия «игрок» и «актор» часто используются как взаимозаменяемые. «Пространство игры», пишут известные французские социологи, представляет собой «совокупность возможностей, в рамках которой различные акторы, в соответствии с тем как они себя позиционируют в данный момент, вырабатывают, на основе объективно имеющихся вариантов, стратегии, которые подсказывают им открывающиеся ставки».
Что же касается наиболее широко распространенного в теории международных отношений термина «международный актор», то под ним понимается любое действующее лицо, которое принимает активное участие в международных процессах. Он также заимствован из социологии - в данном случае акционалистской социологии, или социологии действия. Ее виднейший представитель А. Турен выделяет следующие критерии социального актора: способность сказать «я»; признание со стороны другого; принадлежность к определенной группе. В сфере социетальных отношений этим понятием обозначают любую авторитетную организацию, группу и даже отдельного человека, способного «играть роль». Если основное свойство субъекта - желание «не быть пешкой в системе», то особенность актора - это способность действовать и вносить своей деятельностью изменения в окружающую среду. Одно из главных отличий понятия актора от субъекта состоит в том, что актор соотносится со стратегией. Второе - в том, что оно не мыслится до интерсубъективности. Наконец, третье - в том, что оно связано поиском идентичности. В отличие же от агентов, акторы, как пишет М. Крозье, «несмотря на часто очень тяжелые принуждения со стороны системы, располагают внутри нее полнотой свободы, которую они используют стратегическим образом во взаимодействии с другими». При этом «свобода актора выражается не только в нахождении самой оптимальной стратегии, но и во все более и более изощренных попытках уловить правила игры, найти возможности изменить их и по возможности даже полностью трансформировать саму игру».
К вышеназванным признакам социального актора (сохранение свободы маневра по отношению к принуждениям системы; взаимодействие с другими; способность к активному поведению; стратегия как умение ставить перед собой цель и добиваться ее достижения; «одержимость» идентичностью) следует добавить самостоятельность (автономность) в принятии решений, признание со стороны другого, и, наконец, наличие ресурсной базы, под которой понимается совокупность материальных и нематериальных, актуальных и потенциальных средств для достижения поставленных целей.
Формально-логически из этого следует, что отсутствие какого-либо из указанных признаков лишает того или иного участника социальных отношений возможности быть актором и, соответственно, субъект, игрок, а тем более агент не в состоянии выполнять функции актора на международной арене. И действительно, в теории международных отношений реалисты, например, не склонны относить к акторам государства, не обладающие достаточной для отстаивания своих интересов военной мощью (и тем более - негосударственные образования), а неолибералы - слаборазвитые страны, как те, так и другие отказывают в акторстве и так называемым «падающим», «несостоявшимся» и «импортированным» государствам.
Однако на деле в теории международных отношений вышеуказанные термины используются как взаимодополнительные, иногда - как взаимозаменяемые, при этом сторонники той или иной парадигмы предпочитают преимущественно использовать тот или иной из них, с тем чтобы подчеркнуть основной смысл своего понимания международных отношений. Так, например, реалисты чаще либералов используют термин «игрок», конструктивисты предпочитают говорить об «агентах», неомарксисты - об общественных силах, классах и движениях. Наряду с ними довольное широкое распространение для обозначения действующих лиц в международных отношениях получил и термин «политическая единица», который также наиболее употребим в публикациях реалистов, ибо чаще всего под ним понимается государство.
Еще менее строгим является разграничение рассматриваемой терминологии в русском языке. В частности, для подчеркивания действенности, самостоятельности, «стратегичности» - то есть тех признаков, которые отличают именно актора в его западном понимании, у нас принят термин «субъектность». Как пишет Т. В. Юрьева: «Россия стремится выступать как активный субъект формирующейся системы международных отношений. Иными словами, нашей стране важно воздействовать на современные мировые глобальные и региональные процессы сообразно с ее национальными интересами и имеющимися ресурсами». Иначе говоря, «субъектность» - не изначально присущее той или иной международной политической единице качество, а реализуемое (реализованное) в результате ее активной деятельности желание акторства. «Отношения России со странами Центральной и Восточной Европы с начала 1990-х гг. занимали особое место в общем русле ее внешней политики, - отмечает В. Б. Кириллов. - Это определялось рядом факторов, относящихся к историческому прошлому нашего государства и его соседей, равно как и современной международной обстановкой. Почти все страны региона обрели (или восстановили) свою государственность не так давно: либо в последней четверти XIX в., либо после первой мировой войны. В течение многих столетий они не были субъектами международных отношений, и их судьба определялась в ходе противостояния великих империй минувшего: Российской, Австро-Венгерской, Оттоманской, Британской и Французской».
Тем не менее, и в российских международных исследованиях «распределение» соответствующих терминов чаще всего не является случайным, а зависит, как и в работах западных коллег, от теоретико-методологических предпочтений. Очевидно и то, что в русскоязычной международно-политической науке, как и в социальных науках в целом, термин «актор» значительно дальше отошел от своей этимологической коннотации (в западной литературе нет специального термина, который отличал бы актора от актера). Наконец, пожалуй, наиболее употребимым у нас стал термин «участник международных отношений», которому фактически нет аналога в западной литературе и который облегчает понимание вопросов, связанных с многообразием и иерархией действующих лиц мировой политики. При этом, так же как и любой другой из вышеназванных терминов, он может обозначать как коллективных, так и индивидуальных действующих лиц.
Итак, международный актор - это активный участник (коллективный или индивидуальный) международных отношений и мировой политики, обладающий возможностью, благодаря имеющимся в его распоряжении актуальным и потенциальным ресурсам и способности их эффективно использовать, самостоятельно, в соответствии с собственным пониманием своих интересов, принимать решения и реализовывать стратегию, оказывающую существенное и длительное влияние на международную систему, признаваемый в качестве такового другими участниками и принимаемый ими во внимание при принятии собственных решений. О международном акторе можно говорить тогда, когда речь идет о структурированной социальной общности (или, в особых случаях - о конкретном индивиде), опирающейся на организацию или представляющей признанные идеалы (интересы), деятельность которой выходит за рамки одного государства и которая, вследствие этого, участвует в отношениях и коммуникациях, пересекающих границы.
Социальная общность может рассматриваться как международный актор в том случае, если она оказывает определенное влияние на международные отношения, пользуется признанием со стороны государств и их правительств и учитывается ими при выработке внешней политики, а также имеет ту или иную степень автономии при принятии собственных решений. В свою очередь, организация, предприятие или группа, имеющие какие-либо отношения с иностранными организациями, предприятиями или гражданами, далеко не всегда могут выступать в роли международных акторов. Наоборот, эту роль может выполнять отдельный человек. Возрастающая роль индивида в международной политике может проявляться в действиях как выдающихся личностей, так и самых обычных людей. В современной теории международных отношений фактически уже никто не оспаривает рост числа и многообразия акторов, стало уже банальностью утверждение о том, государство - не единственный участник мировой политики. В этой связи важное значение приобретают вопросы о типах и соотношении (конфигурации) акторов в международной системе.
Таким образом, проблема акторов является центральной и в то же время одной из наиболее дискуссионных в науке о международных отношениях. Она тесно связана с самой сутью этой науки - вопросом о характере и природе ее объекта. Проанализировав основные подходы к данной категории, можно дать определение: международный актор - это активный участник (коллективный или индивидуальный) международных отношений и мировой политики, обладающий возможностью, благодаря имеющимся в его распоряжении актуальным и потенциальным ресурсам и способности их эффективно использовать, самостоятельно, в соответствии с собственным пониманием своих интересов, принимать решения и реализовывать стратегию, оказывающую существенное и длительное влияние на международную систему, признаваемый в качестве такового другими участниками и принимаемый ими во внимание при принятии собственных решений.
.2 Конфигурация акторов в системе международных отношений
глобализация международный актор политический
Существует множество типологий международных акторов, которые проводятся разными исследователями по разным основаниям, в зависимости от целей и задач предпринимаемого анализа. Вместе с тем в настоящее время ведутся также дискуссии о том, кому из них следует отдавать предпочтение в качестве как аналитической, так и политической единицы. Но если никто уже не оспаривает то, что государство утратило монополию акторства в МО, то гораздо труднее определить то место, которое занимают в системе МО другие негосударственные - акторы. Различия в трактовке этого вопроса между представителями конкурирующих подходов значительны.
Так, реалисты, настаивая на том, что главными акторами остаются суверенные государства, рассматривают их как рационально действующие однородные политические организмы, унитарные образования, которые проводят единую политику в отношении других государств - участников международных отношений. Пространство мировой политики, писал А. Уолферс «полностью захвачено государствами, каждое из которых располагает контролем над территорией, людьми и ресурсами в рамках своих границ». Реалисты отдают предпочтение материальным элементам акторства: основной целью правительств, выступающих от имени государств, является эффективная политика национальных интересов, определяемых в терминах силы по отношению к принуждениям со стороны международной системы и других государств - ее элементов. В тех случаях, когда национальные интересы не удается отстоять мирными средствами, использование военной силы является легитимным и законным. Государства, через представляющие их правительства, имеют легитимные основания и располагают необходимыми ресурсами для заключения договоров, объявления войн и других действий, составляющих суть международной политики.
Исходя из положения о том, что международный порядок, как любой социальный порядок вообще, всегда остается иерархичным, реалисты считают международными акторами не все, а лишь наиболее мощные государства, конфликтные или кооперативные отношения между которыми и составляют существо международной политики. Как подчеркивал Ганс Моргентау, «не все государства одинаково вовлечены в международную политику… отношение государства к международной политике является динамическим качеством. Оно изменяется вместе с изменением силы государства, которая может выдвинуть его на передний край в международной политике, а может лишить его возможности активно действовать на международной арене». Поэтому, в полном соответствии с позицией Фукидида, реалисты считают, что сильные государства делают то, что они могут, а слабые - то, что им позволяют сильные. Любое состояние международных отношений зависит от взаимодействий между немногочисленными великими державами. Заключая друг с другом союзы и коалиции, вступая в войны или иного рода конфликты, великие державы могут приносить в жертву позиции и интересы малых стран.
Только усилиями крупнейших и наиболее мощных участников международных отношений, по мнению сторонников реализма, могут быть сохранены (если великим державам удастся согласовать собственные интересы и добиться равновесия сил) или на рушены (если они не сумеют его удержать) международная стабильность и мировой порядок.
Что же касается межправительственных организаций и негосударственных участников международной политики, то они не могут считаться полноценными акторами, ибо не располагают для этого автономией в принятии решений и достаточными ресурсами. Если они и добиваются своих целей, то во многом через посредство и при помощи государств и/или межправительственных организаций.
В отличие от реалистов, либералы рассматривают конфигурацию акторов международных отношений не как иерархическую, а как полиархическую. В различных версиях либерализма речь идет о расширении состава и многообразия международных акторов, в корне меняющем весь привычный ландщафт мировой политики. В этих условиях государство-нация уже не имеет монополии на политическое решение, которое частично переходит к различным альтернативным акторам - более легитимным, более способным или просто более желающим найти ответ на новые вызовы мира постмодерна. Более того, само государство не может рассматриваться как рациональный и унитарный актор. Международная политика государства есть равнодействующая постоянной борьбы, согласования и компромисса интересов бюрократической иерархии и отдельных властных структур, гражданской и военной систем общества, различных политических партий и движений, неполитических ассоциаций и профессиональных групп и т.п.
Представители школы транснационализма выдвинули положение о «комплексной взаимозависимости», в основе которой мысль о том, что рост числа и многообразия акторов и усложнение их взаимодействий ведет к трансформации всей международной системы. Сложные отношения между этими акторами - государственными и частными, транснациональными и индивидуальными, имеют уже структуру не «биллиардного стола», а «паутины», нити которой настолько тесно переплетены, что любое потрясение на одном из ее участков немедленно отражается на других, независимо от границ между внутренними и международными пр оцессами, рассматриваемыми как искусственные.
Сторонники конструктивизма считают государство, рассматриваемое не столько как «актор», сколько как «агент», что подчеркивает зависимость его (государства) действий от социокультурного контекста.
С точки зрения конструктивизма, пока мир остается институционально разделенным, государства как международные акторы сохранят свою особую роль в мировой политике. Так, А. Вендт утверждает, что «негосударственным акторам, заинтересованным в торговле и правах человека, предоставляется сравнительно мало возможностей для деятельности. …теория, базирующаяся на убеждениях о центральной роли государства, способна вырабатывать такое умение проникать в суть явления, которое может помочь переходу международной системы от главенства закона джунглей к состоянию верховенства права».
Таким образом, даже столь по необходимости краткое и схематичное рассмотрение взглядов представителей разных течений и парадигм на место и роль тех или иных акторов показывает не только значительное расхождение точек зрения, но и свидетельствует о том, сам предмет с поров постепенно смещается от проблем типологии и приоритетности акторов к проблеме взаимодействия актора и системы. В методологическом плане речь идет о соотношении акторного и факторного подходов.
Глава II. Россия как международный актор
.1 Национальные интересы и внешняя политика РФ
В Концепции национальной безопасности Российской Федерации подчеркнуто, что национальные интересы России в международной сфере заключаются в развитии равноправных и взаимовыгодных отношений со всеми странами и интеграционными объединениями, прежде всего с государствами - участниками Содружества независимых государств. В Основных направлениях развития отношений с государствами-участниками Содружества Независимых Государств на современном этапе в уточнение этого положения говорится о том, что развитие отношений с государствами-участниками СНГ отвечает жизненно важным интересам Российской Федерации и имеет для неё приоритетный характер. Главной целью политики России в отношении СНГ является создание во взаимодействии с другими государствами-участниками СНГ сообщества государств, способного стать в XXI в. одним из ведущих центров устойчивого политического, социального, экономического и научно-технического развития.
Российские политики объявили страны СНГ зоной своих приоритетных интересов. Подразумевается, что Россия претендует на преимущественное влияние на политический курс этих стран, их экономические решения и ревниво относятся к действиям соперничающих государств, реально или потенциально способных ее влияние ослабить. особенно в военно-политической сфере.
Некоторые аналитики возражают против приоритетности СНГ во внешней политике России. Так, В.Е. Петровский пишет что «в концепции внешней политики отмечается, что среди региональных приоритетов внешней политики России на первом месте стоят страны СНГ. Так ли это именно сейчас? Не дань ли это ситуации 1990-х годов, которая уже изменилась? Мнения политологов и экспертов здесь разделились. Однако не вызывает сомнения то, что главными региональными приоритетами для России являются сейчас европейский и северо-американский». Ответом на подобные сомнения могут быть размышления известного политолога В.Т. Третьякова. Если бы СНГ вдруг не стало, то, несмотря на все удручающие недостатки этой организации, с разной степенью, но всегда очень большой вероятности случилось бы следующее. Образовался бы политический вакуум на гигантском пространстве, отделяющем Россию от Евросоюза и ряда как мощных, так и нестабильных азиатских государств. Этот вакуум стремительно бросились бы заполнять все самые активные игроки сегодняшней международной политики, в том числе и террористические организации. Результатом этого стало бы несколько крупномасштабных вооруженных конфликтов или даже войн. Наверняка возобновятся вооруженные конфликты вокруг четырех ныне существующих на пространстве СНГ непризнанных государств - Нагорного Карабаха, Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья. В эти конфликты будут втянуты шесть из 12 стран исчезнувшего Содружества. В кратчайшие сроки будут смещены официальные лидеры ряда стран и далеко не всюду удастся выдержать сценарий бархатной революции. То есть начнутся гражданские войны. Начнется новый передел собственности, сопровождаемый всеми прелестями, сопутствующими этому процессу. Новые потоки беженцев кинутся спасаться в те страны, откуда ведут происхождение их семьи, в основном в Россию. О политической стабильности, экономическом росте и постепенном наращивании демократии в России придется забыть.
СНГ как современная реальность обеспечивает ни много, ни мало стабильность на всем постсоветском пространстве (а значит, между прочим, и на Востоке Европы, и в восточной части евроатлантической цивилизации), а также существование, по крайней мере, 11 государств, входящих в Содружество. Постсоветское пространство есть сфера естественных жизненных как стратегических, так и любых иных интересов России. Потеря этого пространства будет означать для России дестабилизацию по периметру всех её границ и потерю многих на сегодня реальных и потенциальных союзников.
Однако, нельзя не согласиться с Р.С. Гринбергом в том, что приходится констатировать фактическую индифферентность российских госструктур в развитии интеграционных процессов в СНГ, что свидетельствует, как минимум, о непонимании роли и значения активизации этих процессов для перспектив развития российской экономики и обеспечения политической стабильности в этом важнейшем для России регионе.
Влияние России в странах Содружества ослабевает как в политике, так и в экономике. Её пытаются вытеснить другие центры силы, громко заявившие о своих «жизненно важных» интересах на постсоветском пространстве. Это, прежде всего США, следующий по значимости - расширяющийся Евросоюз, далее следует Китай, и, наконец, Турция. Пространство бывшего СССР стремительно превращается из «ближнего зарубежья» России в зону острейшей международной конкуренции.
Ключевыми задачами отношений России и США являются обеспечение их устойчивого развития в конструктивном и предсказуемом русле, расширение сфер совпадения интересов, сужение зон разногласий на основе поиска компромиссов с учетом национальных интересов друг друга. На сегодняшний день ассиметричной сотрудничество в тех сферах, где российские и американские интересы совпадают (стабилизация мирового порядка, противодействие новым вызовам и угрозам, энергетическая безопасность, контроль за режимом нераспространения), выступает практически единственно-возможной формой взаимодействия вплоть до 2013 года, когда закончатся избирательные марафоны и в России, и в США.
Если говорить об отношениях России и Евросоюза, то можно заметить, что они пребывают в состоянии неопределенности. Главным ее признаком является неспособность сторон совместно сформулировать стратегические цели отношений, определить общие ценности и интересы, задачи двустороннего сотрудничества. В первую очередь это касается России, политика которой страдает от отсутствия ясности на таком важнейшем направлении, как европейское. В настоящее время единственным ясно сформулированным тезисом национальной политики в отношении ЕС является утверждение, что «Россия не стремится к членству в Евросоюзе». Россия и ЕС не рассматривают друг друга как противников на международной арене. Показательным является стремление сторон выявить позитив в любой, даже самой конфликтной ситуации. Россия как трансконтинентальная держава заинтересована в создании реального и эффективного интеграционного ядра на пространстве СНГ, с одновременным дальнейшим расширением и углублением своего взаимодействия с Евросоюзом, являющимся основным экономическим партнером РФ.
Российско-китайские отношения на современном этапе представляется неоднозначным и во многом противоречивым. Это связано с тем, что расширение двустороннего сотрудничества в политической и военно-технической сферах сегодня пока не подкрепляется эффективным и взаимовыгодным экономическим сотрудничеством. Оно способно резко активизировать стратегию России на восточном направлении в целом и дать стимул для дальнейшего многоуровнего регионального сотрудничества.
Наконец, если говорить о российско-турецких отношениях, то Турция и Россия, являясь дальними соседями, в настоящее время и сотрудничают, и соперничают как на двусторонней основе, так и в рамках регионально-экономических интеграционных группировок. И Россия, и Турция придерживаются одинаковых позиций по вопросу мирного урегулирования проблем Ирана и Сирии, а также выступают против попыток США разместить свой флот на Черном море. Как восприятие внешней политики, так и исторические и культурные связи между двумя странами побуждают обе страны принять на себя роль моста между Западом и Востоком. Таким образом, можно говорить о том, что в новейший период русско-турецкие отношения, отойдя от прежнего восприятия отношений в рамках исторического соперничества, подошли к процессу многостороннего сотрудничества. В XXI в. мы можем ожидать создания стабильной динамики русско-турецких отношений.
Таким образом, по мнению ряда специалистов, в России до сих пор не создан высокоэффективный механизм выработки единой внешнеполитической стратегии, обеспечивающий ее претворение в жизнь в условиях, когда у российской элиты существуют подчас несовместимые представления и интересы в этой области.
Разноплановость и противоречивость внешнеполитических установок различных групп российской элиты приводят к тому, что практическая линия страны на международной арене обретает в ряде случаев противоречивый характер. С одной стороны, в ней проявляются элементы рациональной адаптации к мировым реальностям, учитываются ограниченные экономические и военные возможности России, происшедшие в стране принципиальные демократические перемены. С другой стороны, имеют место рецидивы неоимперской или конфронтационной политики. Это объясняется главным образом незавершенностью демократических преобразований, гибридным, переходным характером политического режима, а также исключительно тяжелыми проблемами модернизации экономики.
.2 Политический имидж России на международной арене
Негативный имидж России на Западе сложился в тяжелые для страны 90-е гг. С тех пор Россия стала восприниматься как экономически слабая страна, с коррумпированным правительством и нищим населением, которая надолго покинула ряды влиятельных на международной арене держав. Этот имидж стойко прижился в сознании западного сообщества и для его изменения требовались значительные усилия.
Как отмечает Э. Галумов, на смену антисоветизму пришла так называемая русофобия. Как это ни парадоксально, но в зарубежных СМИ и общественном мнении образ России даже в критических ситуациях холодной войны был менее негативным, нежели тогда, когда Россия официально признала главную ценность Запада - рыночную экономику.
Изменения экономической и политической ситуации в стране в 2000-е годы с приходом к власти В. Путина стали основанием для пересмотра внешнеполитического имиджа страны. Негативный характер международного имиджа РФ препятствовал развитию отношений со странами Запада, интеграции в мировую экономику, что осознавалось новым руководством РФ. Формирование позитивного внешнеполитического имиджа как одна из важнейших задач для современной России было провозглашено в Концепции внешней политики Российской Федерации: «На передний план выдвигается задача формирования за рубежом позитивного восприятия России, дружественного отношения к ней».
Между тем сложившийся внешнеполитический имидж страны на сегодня достаточно противоречив, имеет позитивные и негативные составляющие, но общая его тональность скорее негативна.
Положительные аспекты международного имиджа России связаны в большей степени с социокультурной сферой: литература, искусство, балет, спорт. Положительный имидж России привлекателен прежде всего для тех слоев зарубежной общественности, которые осознают заинтересованность «мировой периферии» в существовании сильной России, способной вести самостоятельную политику и противостоять (если это нужно) США. Иные аспекты позитивного имиджа России культивируют и те относительно немногочисленные иностранцы, которым довелось побывать в стране и на себе ощутить душевную щедрость, искренность и доброту ее народа.
Что касается сферы политики, то недружественное восприятие российской тематики является очевидным. Зарубежные СМИ создают образ России как страны с недемократической, коррумпированной государственной системой, подчеркивают растущее давление государства на гражданское общество и нарушение прав человека.
В сфере внешней политики акцент делается на агрессивное поведение России, которое представляется как «начало новой холодной войны» с Западом. Зарубежные СМИ акцентируют внимание на недостатках явлений политической, экономической, социально-культурной жизни Российской Федерации, масштабируют угрозы, исходящие от России.
В развитых странах сформировался ряд негативных стереотипов о России, которые серьезно подрывают общественное мнение относительно России. Вот главные из них:
·глубоко укоренившийся в западном сознании стереотип о том, что Россия неспособна провести все реформы без руководства со стороны Запада, который призван осуществлять постоянный мониторинг усилий, предпринимаемых российскими лидерами, особенно в области экономики и защиты прав человека;
·стереотип о новой военной угрозе, вызванный необоснованными страхами относительно российской армии и особенно ядерных вооружений, которые могут выйти из-под контроля в любой момент;
·домыслы о том, что правительственные структуры вовлечены в коррупцию и преступность, которые не только подрывают рост различных инвестиций в российский рынок, но и делают невозможным восприятие России в качестве цивилизованного субъекта международного права.
Согласно данным совместных англо-американских исследований «брендоемкости» различных стран, осуществленных в 2008 году, Россия в списке привлекательных для иностранных граждан стран заняла предпоследнее (из двадцати пяти) место, обогнав лишь Турцию. При этом, однако, она уступила таким странам, как Китай, Южная Африка, Египет и Мексика. Если принять во внимание вывод о разрыве между сложившимся в мире символическим образом России и тем, что она представляет собой на самом деле, то можно утверждать, что в настоящее время этот разрыв в восприятии особенно велик, причем вектор его изменения направлен не в лучшую для России сторону. Так, по словам посла Швейцарии в России В.Фечерин, ему не приходилось бывать в стране, «имидж которой в такой степени расходился бы с действительностью». «Репутация России, - полагает В. Фечерин, - значительно хуже, чем сама страна».
По мнению аналитиков Совета по внешней и оборонной политике (СВОП), только 17% от общего числа публикаций по российской тематике в западных СМИ могут считаться позитивными и реалистичными. Согласно данным исследований, осуществленных специалистами Совета по внешней и оборонной политике (СВОП), на Западе сложился своего рода набор «блоков», определяющих общественное мнение в отношении России. В их числе:
·блок «военной угрозы нового типа», то есть угрозы, связанной с тезисом о «выходе армии и ядерных вооружений из-под контроля», чреватом несанкционированным запуском ракеты с ядерной боеголовкой, хищением ядерных зарядов и т.п.;
·блок «угрозы национальной катастрофы в России и ее дезинтеграции по югославскому образцу», ориентирующий общественное мнение на Западе на то, что внутренняя нестабильность в России постоянно самовоспроизводится;
·блок формирования в России «преступного и коррумпированного государства», не допускающего возможности отношения к нему как к цивилизованному субъекту международного права и надежному объекту инвестиционной активности;
·блок необходимости постоянного контроля со стороны Запада за процессом осуществляемых в России реформ.
Эксперты СВОП полагают, что имидж России в западной прессе определенно более негативный, чем действительность российской жизни, вне зависимости от того, насколько мрачной и порочной она является. Этой же точки зрения придерживается И. Шувалов, помощник президента РФ: «Реально происходящее в России и информационное поле вокруг нашей страны - вещи, сильно отличающиеся». Более того, исследователи предполагают, что в ближайшие годы медиаатака на Россию может даже усилиться, поскольку политическое и экономическое возрождение страны противоречит интересам многих зарубежных партнеров России.
Можно сказать, что основными причинами негативного освещения российской тематики на Западе можно назвать оставшиеся со времен холодной войны негативные стереотипы и одновременно опасения возвращения России на международную арену в качестве полноправного игрока. Российские эксперты отмечают, что именно в период президентства В. Путина лейтмотивом поведения России на международной арене стало возрождение России и возвращение ее в мировую политику как полноценного игрока.
По мнению большинства отечественных экспертов, для успешного развития нашему государству необходимо сформировать восприятие, что Россия не только тратит нефтедоллары, но и является надежным экономическим партнером, обладает значительным инвестиционным и интеллектуальным потенциалом.
Необходимо отметить, что на современном этапе у российского государства отсутствует четко выраженная «имиджевая стратегия». Формированием внешнеполитического имиджа российского государства поручено заниматься ряду специализированных структур. Это государственное информационное агентство РИА «Новости», при котором был создан англоязычный телеканал «Russia Today» и начал издаваться журнал «Russia Profile», а в 2004 г. создан дискуссионный клуб «Валдай», в рамках которого проводятся ежегодные конференции с участием зарубежных экспертов и журналистов.
Для формирования позитивного международного имиджа России можно предложить комплекс мероприятий, среди которых выделяются: создание сети органов внешнеполитической пропаганды, широкое использование приемов и методов PR, а также устранение объективн существующих внутриполитических проблем, негативно влияющих на имидж государства.
Другими словами, главная задача заключается не в том, как сформировать привлекательный образ России, а в том, как сделать саму Россию привлекательной.
Таким образом, в целом отношение к современной России во внешнем мире складывается из двух характерных для него на протяжении всей истории Российского государства составляющих - положительной и отрицательной. Негативный имидж России за рубежом, во-первых, отчасти до сих пор испытывает на себе влияние тех подходов, которые были свойственны Западу в период «холодной войны». Эта составляющая имиджа связана с представлениями о России как о стране, несущей в себе потенциальную угрозу стабильности и миру в Европе и на международной арене в целом. Во-вторых, негативное восприятие России во многом обусловлено неоднозначностью представлений россиян о самих себе, отсутствием внятной интерпретации «гуманистических и идеологических установок» новой России и, соответственно, непоследовательностью в их реализации, несформированностью того образа, который следовало бы конструировать в глазах мировой общественности.
Заключение
Проблема акторов является центральной и в то же время одной из наиболее дискуссионных в науке о международных отношениях. Она тесно связана с самой сутью этой науки - вопросом о характере и природе ее объекта. Проанализировав основные подходы к данной категории, можно дать определение: международный актор - это активный участник (коллективный или индивидуальный) международных отношений и мировой политики, обладающий возможностью, благодаря имеющимся в его распоряжении актуальным и потенциальным ресурсам и способности их эффективно использовать, самостоятельно, в соответствии с собственным пониманием своих интересов, принимать решения и реализовывать стратегию, оказывающую существенное и длительное влияние на международную систему, признаваемый в качестве такового другими участниками и принимаемый ими во внимание при принятии собственных решений.
Существует множество типологий международных акторов, которые проводятся разными исследователями по разным основаниям, в зависимости от целей и задач предпринимаемого анализа. Вместе с тем в настоящее время ведутся также дискуссии о том, кому из них следует отдавать предпочтение в качестве как аналитической, так и политической единицы. Но если никто уже не оспаривает то, что государство утратило монополию акторства в МО, то гораздо труднее определить то место, которое занимают в системе МО другие негосударственные - акторы.
Если говорить о внешней политике России, то по мнению ряда специалистов, можно заметить то, что в стране до сих пор не создан высокоэффективный механизм выработки единой внешнеполитической стратегии, обеспечивающий ее претворение в жизнь в условиях, когда у российской элиты существуют подчас несовместимые представления и интересы в этой области.
Разноплановость и противоречивость внешнеполитических установок различных групп российской элиты приводят к тому, что практическая линия страны на международной арене обретает в ряде случаев противоречивый характер. С одной стороны, в ней проявляются элементы рациональной адаптации к мировым реальностям, учитываются ограниченные экономические и военные возможности России, происшедшие в стране принципиальные демократические перемены. С другой стороны, имеют место рецидивы неоимперской или конфронтационной политики. Это объясняется главным образом незавершенностью демократических преобразований, гибридным, переходным характером политического режима, а также исключительно тяжелыми проблемами модернизации экономики.
Имидж России на международной арене складывается из двух характерных для него на протяжении всей истории Российского государства составляющих - положительной и отрицательной. Негативный имидж России за рубежом, во-первых, отчасти до сих пор испытывает на себе влияние тех подходов, которые были свойственны Западу в период «холодной войны». Эта составляющая имиджа связана с представлениями о России как о стране, несущей в себе потенциальную угрозу стабильности и миру в Европе и на международной арене в целом. Во-вторых, негативное восприятие России во многом обусловлено неоднозначностью представлений россиян о самих себе, отсутствием внятной интерпретации «гуманистических и идеологических установок» новой России и, соответственно, непоследовательностью в их реализации, несформированностью того образа, который следовало бы конструировать в глазах мировой общественности.
Список литературы
1.Аккая М. Российско-турецкие отношения в 2000-2006 гг.//Власть. 2008. №11. С. 69-72.
.Вендт А. Четыре социологии международной политики. // Международные отношения: социологические подходы. М.: Гардарика, 1998, с. 54.
.Гамалеева М. Формирование образа России как аспект публичной внешней политики. [Электронный ресурс] Режим доступа: #"justify">.Европа перемен: концепции и стратегии интеграционных процессов: монография/ [Н.П. Шмелев и др.]; под ред. Глухова Л.И.; МГУ им. М.В.Ломоносова. М.: Крафт+, 2006. С. 264.
.Имидж России и российского бизнеса в западных средствах массовой информации. Облик России за рубежом. [Электронный ресурс] Режим доступа: #"justify">.Кириллов В. Б. События в Центральной и Восточной Европе: позиции России // Современные международные отношения и мировая политика / Отв. ред А. В. Торкунов. М.: Просвещение, б. г. С. 535-536.
.Коломенский М. К вопросу о формировании внешнеполитического имиджа современной России// Власть, 2008. №3. С. 83-84.
6.Концепция внешней политики Российской Федерации. [Электронный ресурс] Режим доступа: <#"justify">7.Кочегарова Т. Евросоюз и постсоветское пространство: новые горизонты делового партнерства//Власть. 2007. №3. С. 85-89.
.Ляпоров В. Бренд-политика как основа внешнеполитической стратегии//Власть, 2007. №7. С. 66-70.
.Моисеева В., Кузнецов Е. Репутация России: В чем тут фокус? // Советник. 2004. № 6. С. 30.
10.Моргентау Г. Политические отношения между нациями: борьба за власть и мир. Теория международных отношений: Хрестоматия. Составление, научая редакция и комментарии П.А. Цыганкова. М.: Гардарики, 2002. - С. 55-67.
11.Парамонов В., Строков А., Столповский О. Отношения между Россией и Китаем: история, современность и будущее. [Электронный ресурс] Режим доступа: #"justify">.Петровский В.Е. От империи - к открытому миру: О внешней политике России переходного периода. - М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2007. - 2008 С. 19.
подходы. М.: Гардарика, 1998, с. 54.
.Пространство и время в мировой политике и международных отношениях \: материалы 4 Конвента РАМИ. В 10 т. / под ред. А. Ю. Мельвиля ; Рос. ассоциация междунар. исследований. - М.: МГИМО-Университет, 2007. С. 31-36.
14.Российско-американские отношения [Электронный ресурс]. Режим доступа: <#"justify">15.Сафронова О.В. К вопросу о генеалогии конструктивизма в теории международных отношений. [Электронный ресурс] Режим доступа: #"justify">.Соловьев Э. Российско-американские отношения//Мировая экономика и международные отношения. 2012. №6. С. 52-58.
.Третьяков В.Т. Зачем нам СНГ? // Наука быть Россией: наши национальные интересы и пути их реализации. - М.: Русскiй мiръ, 2007. С. 612.
.Фан Т. Проблемы и перспективы энергетического сотрудничества между Россией и Китаем//Власть. 2010. №8. С. 137-138.
.Фархутдинов И.З. Инвестиционное сотрудничество РФ и ЕС: политико-правовые проблемы и перспективы. [Электронный ресурс] Режим доступа: #"justify">.Шейнис В.Л. Национальная безопасность России: испытание на прочность. Полис. 2009. №1. С.35-54.
.Шмелев Н.П. Европа перемен: концепции и стратегии интеграционных процессов: монография/под ред. Глухова Л.И.; МГУ им. М.В.Ломоносова. М.: Крафт+, 2006. С. 264.
.Эйсмонд А.Г. Европейская региональная политика: анализ основных направлений исследования. Вестник Московского университета. Сер. 18. Социология и политология. 2008. №3.