Особенности мотивации достижения в структуре мотивационной сферы личности
В психологии создана и детально разработана теория мотивации достижения успехов в различных видах деятельности. Основателями этой теории считаются американские учёные Д.Макклелланд, Д.Аткинсон и немецкий учёный Х.Хекхаузен [2, с.487].
Модель Аткинсона была введена не для предсказания выбора цели, а для предсказания выбора альтернативы действия при экспериментально наперёд заданной достиженческой цели. Достиженческо - тематическая цель состоит здесь в том, что бы проявить собственную способность и применить свои усилия. Следовательно, это не модель выбора цели. Тип альтернатив действия также сильно ограничен: человек может выбирать между различными степенями трудности некоторой задачи. Речь идёт таким образом о том, при какой степени трудности испытуемый считает, что он может достичь достиженчески - тематическую цель.
Если цель определяется положительно, т.е личность стремится проявить возможно более высокую способность, то модель предсказывает выбор средних трудностей в качестве компромисса между более привлекательными, но едва ли решаемыми трудными задачами и решаемыми, но не привлекательными лёгкими задачами. При отрицательно определяемой достиженческой цели, т.е. когда личность стремится прежде всего к тому, чтобы не скомпрометировать себя неуспехом, результирующая тенденция избегания является наименьшей при лёгких задачах, когда личность едва ли рассчитывает на неуспех или когда из - за высокой трудности задачи неуспех не компрометирует личность.
Модель Дж.Аткинсона предсказывает гомократический конфликт между очень лёгкими и очень трудными задачами, однако она не содержит никаких способов решения этого конфликта. Одновременно предпочтение трудных и лёгких задач может быть представлено как колебание между двумя одинаково сильными тенденциями выбора. Предполагается, что при равенстве по силе тенденций выбора должны учитываться не только достиженческие, но и дополнительные цели личности для того, чтобы она пришла к определённому предпочтению. Так, оказывается, что люди с мотивом избегания неудачи и высоким мотивом присоединения проявляют явное предпочтение к очень трудным задачам, вероятно для того, чтобы достичь более высокого социального признания при выборе трудных задач. [6, с.80].
В структуру мотивации достижения входят два мотива, функционально связанных с деятельностью. Это - мотив достижения успеха и мотив избегания неудачи. Поведение людей, мотивированных на достижение успеха и на избегание неудачи, различается следующим образом. Люди, мотивированные на успех, обычно ставят перед собой в деятельности некоторую положительную цель, достижение которой может быть однозначно расценено как успех. Они отчётливо проявляют стремление во что бы то ни стало добиваться только успехов в своей деятельности, ищут такую деятельность, активно в неё включаются, выбирают средства и предпочитают действия, направленные на достижение поставленной цели. У таких людей в их когнитивной сфере обычно имеется ожидание успеха, т.е., берясь за какую- нибудь работу, они обязательно рассчитывают на то, что добьются успеха, уверены в этом. Они рассчитывают получить одобрение за действия, направленные на достижение поставленной цели, а связанная с этим работа вызывает у них положительные эмоции. Для них, кроме того, характерна полная мобилизация всех своих ресурсов и сосредоточенность внимания на достижении поставленной цели.
Совершенно иначе ведут себя индивиды, мотивированные на избегание неудачи. Их явно выраженная цель в деятельности заключается не в том, чтобы добиться успеха, а в том, чтобы избежать неудачи, все их мысли и действия в первую очередь подчинены именно этой цели. Человек, изначально мотивированный на неудачу, проявляет неуверенность в себе, не верит в возможность добиться успеха, боиться критики. С работой, особенно такой, которая чревата возможностью неудачи, у него обычно связаны отрицательные эмоциональные переживания, он не испытывает удовольствия от деятельности, тяготится ею. В результате он часто оказывается не победителем, а побеждённым, в целом - жизненным неудачником.
Индивиды, ориентированные на достижение успеха, способны правильнее оценивать свои возможности, успехи и неудачи и обычно выбирают для себя профессии соответствующие имеющимся у них знаниям, умениям и навыкам. Люди, ориентированные на неудачи, напротив, нередко характеризуются неадекватностью профессионального самоопределения, предпочитая для себя или слишком лёгкие, или слишком сложные виды профессий. При этом они нередко игнорируют объективную информацию о своих способностях, имеют завышенную или заниженную самооценку, нереалистичный уровень притязаний.
Люди, мотивированные на успех, проявляют большую настойчивость в достижении поставленных целей. При слишком лёгких и очень трудных задачах они ведут себя иначе, чем те, кто мотивирован на неудачу. При доминировании мотивации достижения успеха человек предпочитает задачи средней или слегка повышенной степени трудности, а при преобладании мотивации избегания неудачи - задачи, наиболее лёгкие и наиболее трудные.
Интересным представляется ещё одно психологическое различие в поведении людей, мотивированных на успех и неудачу. Для человека, стремящегося к успеху в деятельности, привлекательность некоторой задачи, интерес к ней после неудачи в её решении возрастает, а для человека, ориентированного на неудачу, - падает. Иными словами, индивиды, мотивированные на успех, проявляют тенденцию возвращение к решению задачи, в которой они потерпели неудачу, а изначально мотивированные на неудачу - избегания её, желание больше к ней никогда не возвращаться. Оказалось также, что люди, изначально настроенные на успех, после неудачи обычно добиваются лучших результатов, а те, кто был с самого начало настроен на неё, напротив, лучших результатов добиваются после успеха. Отсюда можно сделать вывод, сто успех учебной и других видах деятельности тех детей, которые имеют выраженные мотивы достижения успеха и избегания неудачи, может быть на практике обеспечен по - разному [2, с.488].
Модель Дж.Аткинсона не учитывает различные возможности преодоления гетерополярного конфликта между тенденциями поиска и избегания. модель допускает только одну форму реакции на гетерополярный конфликт, а именно редукцию поисковой тенденции и усиление тенденции избегания. Однако, тенденция избегания при определённых условиях вполне может усилить тенденцию поиска. Здесь явно обнаруживаются границы модели рискового выбора, которая больше направлена на описание и предсказание результатов мотивационного процесса, чем на описание самого процесса. Эта ограниченность модели значительно противоречит первоначальному представлению К.Левина, согласно которому имеются многообразные не аддитивные формы определения результирующей многих сил, воздействующих на личность [6, с.83].
Прямой корреляции между силой мотива достижения успеха и величиной мотива избегания неудачи ожидать не приходится, так как, кроме величины и характера мотива стремления к успехам, успехи в учебной деятельности зависят от сложности решаемых задач, от достижений или неудач, которые имели место в прошлом, от многих других причин. Кроме того, непосредственная зависимость между мотивацией и достижениями успехов в деятельности, даже если она существует (при нейтрализации действий многих других значимых факторов), не носит линейного характера. Особенно это касается связи мотивации достижения успехов с качеством работы. Наилучшим оно является при среднем уровне мотивированности и обычно ухудшается при слишком слабом и слишком сильном.
Имеются определённые различия в объяснениях своих успехов и неудач людьми с выраженными мотивами достижения успеха и избегания неудачи. В то время как стремящиеся к успеху чаще приписывают свой успех имеющимся у них способностям, избегающие неудач обращаются к анализу способностей как раз в противоположном случае - в случае неудачи. Наоборот, опасающиеся неудачи свой успех скорее склонны объяснять случайным стечением обстоятельств, в то время как стремящиеся к успеху подобным образом объясняют свою неудачу. Таким образом, в зависимости от доминирующего мотива, связанного с деятельностью, направленной на достижение успехов, результаты этой деятельности люди с мотивами достижения успехов и избегания неудачи склонны объяснять по - разному. Стремящиеся к успеху свои достижения приписывают внутриличностным факторам (способностям, старанию),а стремящиеся к неудаче - внешним факторам (лёгкости или трудности выполняемой задачи, везению). Вместе с тем люди, имеющие сильно выраженный мотив избегания неудачи, склонны недооценивать свои возможности, быстро расстраиваются при неудачах, снижают самооценку, а те, кто ориентирован на успех, ведут себя противоположным образом: правильно оценивают свои способности, мобилизуются при неудачах, не расстраиваются.
Индивиды, определённо ориентированные на успех, обычно стараются получить правильную, достоверную информацию о результатах своей деятельности и поэтому предпочитают задачи средней степени трудности, так как при их решении старание и способности могут проявиться наилучшим образом. Избегающие неудачи, напротив, стремятся уклониться от такой информации и поэтому чаще выбирают или слишком лёгкие, или через чур сложные задачи, которые практически невыполнимы.
Кроме мотива достижения на выбор задачи и результаты деятельности влияет представление человека о самом себе, которое в психологии именуют по - разному: «Я», «образ Я», «самосознание», «самооценка» и т.д. Люди, приписывающие себе такое качество личности, как ответственность, чаще предпочитают иметь дело с решением задач средней, а не низкой или высокой степени трудности. Они же, как правило, обладают и более соответствующим действительным успехом уровнем притязаний.
Другой важной психологической особенностью, влияющей на достижения успехов и самооценку человека, являются требования, предъявляемые им к самому себе. Тот, кто предъявляет к себе повышенные требования, в большей мере старается добиться успеха, чем тот, чьи требования к себе невысоки.
Немаловажное значение для достижения успеха и оценки результатов деятельности имеет представление человека о присущих ему способностях, необходимых для решаемой задачи. Установлено, например, что те индивиды, которые имеют высокое мнение о наличии у них такой способностей, в случае неудачи в деятельности меньше переживают, чем те, кто считает, что соответствующие способности у них развиты слабо.
Люди с сильно развитым мотивом достижения успехов как правило, идут на конфронтацию; люди с развитым мотивом аффилиации чаще предпочитают сотрудничество; люди с преобладающим мотивом власти нередко, склоняя своего партнёра на сотрудничество, сами обманывают его и стараются извлечь максимальную пользу только для себя. Однако при увеличении размера ожидаемого выигрыша и, соответственно проигрыша эти различия во взаимном поведении сглаживаются и почти все индивиды независимо от характера их мотивации начинают проявлять склонность к соперничеству. оказалось, что оптимальным для руководителей является следующее сочетание различных мотивов: высоких мотивов достижения и власти и сравнительно низкого мотива аффилиации, причём из этих трёх мотивов менее значимой является величина мотива власти. Наиболее благоприятное для успешного руководства людьми сочетание данных мотивов образуется при среднем, а не сильно выраженном мотиве власти [2, с.490].
В работе ученика Левина - Хоппе, посвящённой «успеху и неудаче», понятие уровня притязаний заняло важное место в исследовании мотивации и со временем проникло в обиходный язык. Под этим понятием в исследовании мотивации имеется в виду, во - первых, многообразно варьировавшаяся и весьма плодотворная экспериментальная парадигма, а во - вторых, гипотетический конструкт, служащий в теории мотивации для объяснения индивидуальных различий поведения в ситуации достижения. В последнем случае уровень притязаний означает свойство индивида, играющее решающую роль в самооценке имеющихся способностей и достигнутых результатов. Реакция самооценки определяется так называемым отклонением достигнутой цели, т.е. позитивной или негативной разницей между выработанным уровнем притязания и очередным достижением. Сдвиг уровня притязаний вверх или вниз зависит от интенсивности пережитого успеха или неудачи. Разница между последним достижением и базирующимся на нём уровнем притязаний к очередному выполнению для каждого индивида до известной степени сохраняет постоянство во времени. Для объяснения тенденции повышения уровня притязаний Хоппе ввёл понятие «я - уровень». Оно означает стремление удерживать самосознание на возможно более высоком уровне с помощью высокого личного стандарта достижений. Позднее это понятие превратилось в понятие мотива достижения. Хекхаузен определяет его как «стремление повышать свои способности и умения или поддерживать их на возможно более высоком уровне в тех видах деятельности, по отношению к которым достижения считаются обязательными, так что их выполнение может либо удаться, либо не удаться».
Помимо установления и объяснения индивидуальных различий в целевых отклонениях в исследовании уровня притязаний учитывалось множество итраиндивидуальных переменных, увеличивающих отклонение по сравнению с нормой, было установлено, что если задаче придаётся большое личностное значение, то уровень притязаний имеет тенденцию к повышению, т.е. позитивные отклонения увеличиваются, а негативные уменьшаются. Похожие явления имеют место, когда выбранная цель в какой - то степени нереально, т.е. люди руководствуются скорее желаниями, чем реалистическими ожиданиями. Введение при формировании личностного уровня притязаний стандарта достижений, референтной социальной группы может привести к конфликту между индивидуальными и социальными нормами (между собственным и чужим стандартом достижений) и тем самым оказать влияние на уровень притязаний субъекта.
Формирование уровня притязаний рассматривается как осуществляемый с элементом риска выбор между различными по трудности задачами одного типа или различными достижениями при решении одной и той же задачи. В любом случае речь идёт об альтернативах разных степеней сложности. Каждая такая степень сложности обладает позитивной валентностью в случае успеха и негативной - при неудаче. Позитивная валентность успеха возрастает с увеличением степени сложности лишь до некоторой верхней границы, по другую сторону которой успех уже не может быть достигнут и при максимальной мобилизации собственных способностей. Наоборот, негативная валентность неудачи возрастает с уменьшением степени сложности задачи. неудача тем неприятнее, чем легче была задача, это закономерность так же имеет свою границу, за которой задания воспринимаются настолько лёгкими, что неудача может быть вызвана только неблагоприятным стечением обстоятельств. Если бы каждый выбор степени сложности определялся разницей её позитивной и негативной валентности, то результирующая валентность с увеличением степени сложности задачи должна была бы монотонно возрастать: выбирались бы только самые сложные задачи.
Очевидно, наряду с валентностью играет роль еще один фактор - ожидание успеха, субъективная вероятность успеха и неудачи. Чем труднее задача, тем заметнее возрастает одновременно с уменьшением вероятности успеха его позитивная валентность. Эту очевидную взаимосвязь экспериментально подтвердил Физер. А это значит, что наряду с позитивной валентностью успеха следует учитывать его субъективную вероятность поскольку успех при очень сложной задаче может быть не только притягательным, но и невероятным. Таким образом, скорректированная, или взвешенная, валентность успеха есть произведение валентности на вероятность ycпexa. To же самое имеет место и для негативной валентности неудачи и ее субъективной вероятности, т. е. для одной и той же задачи. Вероятности успеха и неудачи одного задания есть величины дополнительные, если вероятность успеха составляет 70%, то вероятность неудачи равняется 30%.
Для каждой альтернативы существующих градаций сложности задачи имеется такая взвешенная результирующая валентность, причем, согласно теории, выбирается задача с максимальной суммой взвешенных валентностей успеха и неудачи. Отдельные результирующие валентности соответствуют в теории поля Левина результирующим силам, наиболее интенсивные из которых и определяют поведение субъекта в ситуации выбора. В первоначальной формулировке вместо субъективной вероятности использовалось понятие «потенциал», которое в окончательной редакции соответствует, скорее, результирующей валентности.
Если для каждой альтернативы серии различных по сложности задач известны валентности успеха и неудачи, а также их субъективные вероятности, то можно предсказать уровень притязаний, который будет выбран при очередном выполнении. Уровень притязаний может как понижаться, так и повышаться. Все определяют изменения валентности успеха и неудачи в зависимости от субъективной вероятности успеха последовательности задач. Максимальная результирующая валентность находится в области сложных задач, т. е. ведет при формировании уровня притязаний к позитивному отклонению выбираемой цели.
Применение теории результирующей валентности в качестве модели для предсказания возможно только при наличии многочисленных данных, позволяющих определить динамику валентностей успеха, неудачи и субъективной вероятности успеха. He удивительно, теория результирующей валентности пригодна скорее для объяснения уже свершившегося, чем для предсказания будущего поведения. В дальнейшем Аткинсон упростил в этой теории связь между валентностью и вероятностью, одновременно дополнив ее индивидуальными различиями в мотивах. В результате возникла так называемая модель выбора риска. Её эффективность в предсказании формирования индивидуального уровня притязаний оказалась более высокой.
Неизвестно, существует ли между мотивом (тенденцией) избегания неудачи и нейровегетативными признаками (например, учащенным сердцебиением) линейная зависимость. Так, поведение при повышенной поисковой мотивации тоже может сопровождаться напряженностью и беспокойством. Наконец, еще не было попыток разделить экзаменационную тревожность на два компонента: сомнение в себе и эмоциональность, проверив каждый в качестве индикатора избегания неудачи.
При создании двух независимых ключевых категорий обработки содержания рассказов для получения показателей «надежды, на успех» и «боязни неудачи» выделил сначала условия побуждения, делающие максимальными индивидуальные различия в мотивах: нейтральная инструкция и картинки, однозначно указывающие на ситуацию достижения. На половине из 6 картинок действие развивается успешно, на других трех ситуация складывается неудачно. В качестве критерия идентификации суждений, указывающих мотивированность на успех или неудачу, использовались не вариации предварительного побуждения мотива, а поведенческий критерий-динамика выбора сложности задач.
Рассмотрим отдельные категории содержания, по которым подсчитываются показатели для «надежды на успех» и «боязни неудачи».
«Надежда на успех»:
1. Потребность достижения успеха. Эта категория отмечается, если некто устанавливает для себя позитивно сформулированную цель или чувствует себя стремящимся к такой цели ( например: «Он хочет создать новый прибор» ).
. Инструментальная деятельность, направленная на достижение цели ( например: «Ученик весь погружен в решение задачи» ).
. Ожидание успеха ( например: «Он уверен, что его работа завершится успешно» ),
. Похвала как результат высокого достижения ( например: «Мастер одобряет образцовое изготовление изделия» ).
. Позитивное эмоциональное состояние, связанное с работой достижением, успехом в осуществлении поставленной цели ( например: «Выполнение домашнего задания доставляет ему удовольствие» ).
6. Тема успеха как дополнительная весовая категория. Учитывается только в том случае, если тема успеха доминирует.
«Боязнь неудачи»:
. Потребность избежать неудачи. Отмечается, когда имеет место постановка негативно сформулированной цели, явно присутствует желание событий, которые могли бы исключить неудачу, сожаление о поведении, которое привело к неудаче, или нерешительность и боязнь последствий неуспеха ( например: «Он надеется, что мастер никак не прореагирует на ошибку» ).
. Инструментальная деятельность, направленная на избегание неудачи, а также ее возможных последствий ( например: «Ученик прячется, чтобы учитель не вызвал его к доске» ).
. Неуверенность в успехе или в удаче ( например: «Если и на этот раз не получится, я опозорен»).
. Обсуждение и критика вследствие недостаточности успеха ( пример: «Если хочешь выдержать выпускной экзамен, то тебе следует больше стараться» ).
Негативные переживания, связанные с работой или достижением ( например: «Я наверняка допустил бы такую же ошибку! » ).
. Неудача, если ориентированное на успех поведение терпит провал ( например: «Ученик запорол деталь» ).
7. Тема неудачи как дополнительная весовая категория. Учитывается, если преобладает содержание, связанное с неудачей.
Преобладание той или другой мотивационной тенденции всегда сопровождается различиями в выборе степени трудности цели.
Шмальт разработал методику так называемой решетки мотива достижения, которая позволяет различать интенсивность и экстенсивность мотива.
Конструктная валидация показателей мотива теста-решетки на уровень притязаний и выявила тесную связь с методикой по Хекхаузену: мотивированные на успех предпочитают проблемы средней трудности, а мотивированные на избегание неудачи, напротив, - экстремальные степени трудности.
Лоуелл выявил что между силой мотива и интенсивностью стараний в выполнении заданий, как правило, неоднозначна, особенно когда интенсивность прилагаемых усилий осмысляется не сама по себе, а опосредованно через результат достижения. Достигнутые успехи не есть вопрос силы мотивации, или приложенных стараний, решающее значение имеют, прежде всего, различия в способностях, знаниях, умениях, навыках и т. п. В долгосрочных показателях, т. е. в суммарных результатах достижения, например, в школьных оценках, кроме интенсивности прилагаемых стараний сказывается их продолжительность, а продолжительность, в свою очередь, зависит от соотношения силы мотива достижения и конкурирующих мотивов.
Если подобные факторы контролируются или фиксируются, то в этом случае от природы задания зависит, улучшается ли достигнутый результат с ростом интенсивности усилий. Это происходит, когда результат зависит от физических сил или быстроты реакций; но когда на первый план выдвигаются качественные аспекты, то все усложняется. При усложняющихся требованиях качества, как это впервые описали Йеркс и Додсон, функциональная зависимость между интенсивностью усилий и достижением.
Кроме того, переживаемая трудность задания при различной силе мотива по-разному влияет на мотивацию. Сильномотивированные испытуемые, как мы уже видели, предпочитают задания средней степени трудности, а потому легкими заданиями мотивируются меньше слабомотивированных. Становится понятным, почему испытуемые, мотивированные на неудачу, в случае простых и хорошо заученных навыков наподобие тех, что используются при сложении пар однозначных чисел, работают быстрее и их результаты снижаются медленнее, чем у мотивированных на успех; при заданиях проблемного характера, требующих перспективного мышления, эти же испытуемые ухудшают работу в условиях дефицита времени, а у мотивированных на успех она улучшается.
Мотивационно - психологическое объяснение различий в достижениях связано с особыми теоретическими трудностями, поскольку субъективная вероятность успеха, требования задачи и другие ситуационные факторы (прежде всего привлекательность) образуют единую взаимозависимую структуру действия. Сила мотива и интенсивность действия непосредственно связываются между собой в тех исследованиях, в которых индикаторами центральной активирующей функции служат нейровегетативные показатели [7, с.238].
Развитие теории мотивации в целом рассматривается в основном на примере развития теории мотивации достижения. Это обусловлено тем, что на сегодня область мотивации достижения является наиболее разработанной и именно в ней развиты формализованные модели мотивации. Мотивация достижения особое внимание уделяет исследованию переменных, определяющих, какие степени трудности задачи особенно мотивируют личность.
мотивация личность достижение неблагополучный
2. ОСОБЕННОСТИ МОТИВАЦИИ ДОСТИЖЕНИЯ ПОДРОСТКОВ ИЗ НЕБЛАГОПОЛУЧНЫХ СЕМЕЙ
2.1 Характеристика и виды неблагополучных семей
Часто приходится слышать: «Он - ребёнок из неблагополучной семьи», «У него неблагополучная семья», «Неблагополучные семьи являются источником криминогенной среды» и т.д. Закономерным является вопрос: «А что такое неблагополучная семья?», «Что это за социальное явление?». Мы много раз слышали (особенно в советскую эпоху): «Семья - ячейка общества». А как быть, если имя существительное «семья» характеризуется именем прилагательным «неблагополучная»? Тогда перефразировав, упомянутое выше высказывание получим: «Неблагополучная семья - ячейка общества». Звучит как-то настораживающе и даже противоречиво. Однако, это действительно так. Неблагополучная семья - тоже клеточка общественного организма, но только «нездоровая». По состоянию здоровья этой клеточки можно судить о здоровье всего нашего общества [14, с.5].
Семья - база воспитания. "Даже в самых лучших, самых счастливых случаях, даже в руках талантливых и внимательных родителей воспитание единственного ребенка представляет исключительно трудную задачу". Семейное воспитание немыслимо без родительской любви к детям и ответного чувства к родителям.
Семья является сложной системой взаимоотношений, в которой каждый ее член занимает определенное место, участвует в выполнении определенных функций, своей деятельностью удовлетворяет потребности других, поддерживает приемлемый уровень межличностных взаимодействий. Нарушение семейных отношений ведет к невыполнению этих функций, происходит их смещение вплоть до искажения. При нарушении структуры и функций семьи возникает психологическая напряженность и конфликтность внутрисемейных отношений, родители не в состоянии управлять воспитанием детей, прививать им положительные социальные качества, необходимые для становления полноценного члена общества.
Неблагополучная семья - это группа близких родственников, живущих вместе; жизнь здесь постоянно сопровождается неприятностями, неудачей, неблагоприятным стечением обстоятельств и не содействует успеху, не отвечает необходимым или желательным требованиям [7, с.80].
Неблагополучные семьи различны по своим социальным установкам, своим интересам, но сам стиль жизни этих семей, поведение взрослых, их настроенность таковы, что влекут за собой отклонения в нравственном развитии ребенка. С учетом социальных установок, превалирующих интересов, жизненного стиля и особенностей поведения взрослых психотерапевт В.В. Юстицкий выделяет такие типы семейно-брачных союзов, как «недоверчивая семья», «легкомысленная семья» и «хитрая семья». Именно этими метафоричными названиями он обозначает определенные формы скрытого семейного неблагополучия.
«Недоверчивая семья». Характерная черта такой семьи - повышенная недоверчивость к окружающим (соседям, знакомым, сослуживцам, работникам учреждений, с которыми представителям семьи приходится общаться). Члены семьи заведомо считают всех недоброжелательными или просто равнодушными, а их намерения по отношению к семье - враждебными. Даже в обычном поступке отыскиваются некий умысел, угроза, корысть. Такая семья, как правило, слабо поддерживает контакты с соседями, а отношения членов семьи с родственниками и сослуживцами нередко приобретают остроконфликтный характер. Чаще всего это связано с мнимым ущемлением интересов кого-то из членов этой семьи.
«Легкомысленная семья» отличается беззаботным отношением к будущему. Члены такой семьи тяготеют к сиюминутным удовольствиям, планы на будущее у них, как правило, неопределенны. Даже если кто-то и выражает неудовлетворенность настоящим и желание жить иначе, то не задумывается о том, как это можно сделать. В такой семье не любят рассуждать о том, что и как следовало бы изменить в своей жизни, больше склонны «притерпеться» к любым обстоятельствам, не способны и не желают преодолевать трудности.
Здесь, как правило, не умеют, да и не стремятся интересно организовать свой досуг. Предпочтение отдается занятиям, не требующим каких-либо усилий. Главное развлечение - просмотр телепередач (смотрят невнимательно и все без разбора), вечеринки, застолье. Выпивка как наиболее легкое и доступное средство для получения сиюминутного удовольствия легко прививается в семьях такого типа.
«Легкомысленная семья» почти постоянно находится в состоянии внутреннего разлада, противоречия очень легко переходят в многочисленные конфликты. Ссоры мгновенно вспыхивают по любому пустяку.
Дети в таких семьях вырастают с недостаточным уровнем волевой регуляции и организованности, их тянет к примитивным развлечениям.
В «хитрой семье» в первую очередь ценят предприимчивость, удачливость и ловкость в достижении жизненных целей. Главным считается умение добиваться успеха кратчайшим путем, при минимальной затрате труда и времени. При этом члены такой семьи легко переходят границы допустимого поведения. Законы и нравственные нормы для них нечто относительное. Члены семьи могут заниматься различными видами деятельности сомнительной законности.
Еще одна характерная особенность такой семьи - стремление использовать окружающих в своих целях. Эта семья умеет произвести впечатление на человека, который ей нужен, и озабочена тем, как создать себе широкий круг полезных знакомых. Нравственные оценки поступков детей в такой семье, как правило, своеобразно сдвинуты. Если ребенок нарушил правила поведения или правовые нормы, родители склонны осуждать не само нарушение, а его последствия. В результате такого «воспитательного» отношения у ребенка формируется та же установка: главное - не попадаться [8, с.39].
Конечно, этим перечнем не исчерпывается типология семей, в которых отрицательные черты стиля жизни выражены так ярко. Существует множество разновидностей семейного уклада, где эти признаки сглажены и последствия неправильного воспитания выступают не так отчетливо. Но все же эти негативные последствия есть. Одно из самых заметных - это душевное одиночество детей в семье. Этот факт учтен в типологии Рихтера - Спиваковской.
Внешне «спокойная семья» отличается тем, что события в ней протекают гладко. Со стороны может показаться, что отношения ее членов упорядочены и согласованны. Но в таких семейных союзах за благополучным «фасадом» скрываются длительно и сильно подавляемые негативные чувства друг к другу. Сдерживание эмоций нередко губительно отражается на самочувствии, супруги подвержены устойчивым нарушениям настроения, часто ощущают себя морально и физически уставшими, бессильными людьми. Нередко возникают длительные приступы плохого настроения, тоски, депрессии.
Этот тип отношений неблагоприятен для развития ребенка: когда отношения в семье строятся на основе сохранения видимой благожелательности, призванной скрывать непримиримые противоречия и взаимно негативные переживания, ребенок чувствует свою беспомощность, постоянно испытывает страх. Его жизнь наполняется безотчетным ощущением постоянной тревоги, ребенок чувствует опасность, но не понимает ее источника, живет в постоянном напряжении и не в силах его ослабить.
«Вулканическая» семья: в этой семье отношения изменчивы и открыты. Супруги часто расходятся и сходятся, скандалят, ссорятся, чтобы вскоре нежно любить и признаваться в любви до конца жизни.
В семьях, эмоциональная атмосфера которых пульсирует между крайними полюсами, дети испытывают значительные эмоциональные перегрузки. Ссоры между родителями приобретают в глазах ребенка катастрофические размеры, это для него подлинная трагедия. У ребенка нет чувства стабильности, постоянства, он испытывает страх перед будущим, недоверие ко всему.
Таким образом, хотят того родители или нет, осознают или не подвергают оценке свои супружеские отношения, сложившаяся эмоциональная атмосфера семьи оказывает отрицательное воздействие на личность ребенка.
3 Семья-«санаторий» - характерный пример семейной дисгармонии. Один из супругов, эмоциональные реакции которого выражаются в повышенной тревожности перед окружающим миром, требовании любви и заботы, создает специфическую ограниченность, барьер новому опыту. Такая защита дает возможность снижения чувства тревожности перед неопределенностью окружающего мира. В узкий, ограниченный круг постепенно втягиваются все члены семьи, в том числе и дети. Поведение супругов принимает вид «курорта», усилия затрачиваются на своеобразное коллективное самоограничение. Супруги все время проводят вместе и стараются удержать возле себя детей. Попытки некоторого отделения воспринимаются как угроза самому существованию семьи, постепенно ограничивается круг общения, уменьшаются контакты с друзьями, как правило, под предлогом различий во взглядах и ценностях. Семья только внешне кажется солидарной, в глубинах отношений кроется тревожная зависимость одного из партнеров. Один из членов семьи (им могут стать как взрослые, так и дети) ограничивает свои обязанности, заставляя близких все больше и больше окружать его вниманием [9, с.30].
Позиция детей в таких семьях может быть различной. В том случае, когда семья превращается в «санаторий» для матери или отца, дети обычно лишены необходимой заботы, испытывают недостаток в родительском принятии и любви. Как правило, они рано привлекаются к выполнению домашней работы, годами испытывают физические и нервные перегрузки, становятся излишне тревожными и эмоционально зависимыми, сохраняя при этом теплое, любовное и заботливое отношение к родителям.
4 Семья-«крепость». В основе таких союзов лежат усвоенные представления об угрозе, агрессивности и жестокости окружающего мира, о всеобщем зле и людях как носителях зла. В подобных случаях взаимно враждебнее импульсы переносятся на внешний мир в целом: на отдельных лиц, на группы людей, на те или иные формы мировоззрения. У супругов возникает выраженное усиление чувства «мы». Они как бы психологически вооружаются против всего мира. За подобным поведением часто скрывается отсутствие подлинных психологических тенденций, естественно скрепляющих семью.
Часто в таких семьях наблюдается безоговорочное доминирование одного из родителей, вся семейная жизнь жестко регламентирована и подчинена определенным целям, закостенелая фиксация определенных семейных ролей создает видимость внутрисемейной солидарности, хотя эмоциональная атмосфера внутри семьи лишена естественной теплоты и непосредственности.
Отношение к детям в такой семье также жестко регламентируется, необходимость ограничения связей вне семьи приводит к жесткой фиксации всевозможных ограничений, к предписанию выполнения жестких правил, которые декларативно объясняются необходимостью заботы о будущем ребенке. Встречаются семьи, в которых духовное безразличие к ребенку, черствость одного из деспотов-родителей неудачно компенсируется чрезмерной опекой и мелочной заботливостью другого. Однако необходимость скрепления семьи со стороны подчиненного родителя делает опеку непоследовательной, лишает отношения эмоциональной открытости и искренности,
Семья-«театр». Такие семьи удерживают стабильность путем специфического, «театрального» образа жизни. В центре внимания такой семьи всегда игра и эффект. Как правило, один из супругов в подобных семьях испытывает острую потребность в признании, постоянном внимании, поощрении, любовании, он остро переживает дефицит любви.
Весь сконструированный семьей сценарий бессознательно служит защитой от осознания иллюзорности былых представлений, невыполненных желаний, не оправдавшихся в брачном союзе ожиданий. «Семейный театр» призван сохранять видимость благополучия и поддерживать необходимую близкую дистанцию.
В общении с детьми запреты и поощрения быстро декларируются и также быстро забываются. Демонстрируемая посторонним любовь и забота о ребенке не спасает от остро ощущаемого детьми чувства, что родителям не до них, а выполнение ими своих родительских обязанностей - лишь формальная необходимость, навязываемая социальными нормами. Часто в «семейном театре» контакт с ребенком, внимание к его жизни заменяется обеспечением особых, улучшенных материальных условий. Все это приводит к ослаблению самоконтроля, потере внутренней дисциплины. Отсутствие подлинной близости с родителями формирует эгоистическую направленность личности.
Семья «третий лишний». Такой тип семьи возникает в тех случаях, когда личностные особенности супругов и стиль их взаимодействия составляет особую значимость, а необходимость принимать на себя родительские роли бессознательно воспринимается как помеха супружескому счастью. Так бывает при психологической незрелости одного или обоих родителей, при неподготовленности их личностного развития к выполнению родительских функций. Вследствие этого возникает стиль отношений с ребенком по типу скрытого неприятия.
Часто в контактах с ребенком родители склонны внушать детям чувство неполноценности, без конца фиксируя внимание на недостатках и несовершенствах. Воспитание детей в подобных ситуациях приводит к формированию неуверенности в себе, безынициативности, фиксации на слабостях; детям свойственны мучительные переживания собственной неполноценности при усиленной зависимости от родителей. Возникшая зависимость тяготит взрослых, провоцируя усиление скрытого отвержения. В таких семьях у детей часто возникают опасения за жизнь и здоровье родителей, они с трудом переносят даже временное разлучение с ними, плохо адаптируются в детских коллективах.
7 «Семья с кумиром»: этот тип довольно распространен. Отношения между членами семьи приводят к созданию «семейного кумира» тогда, когда воспитание ребенка - единственное, что скрепляет супружеские отношения и забота о ребенке превращается в единственную силу, способную удержать родителей друг с другом. Ребенок оказывается центром семьи, становится объектом повышенного внимания и опеки, завышенных ожиданий родителей. Многие его поступки воспринимаются без должной критики, малейшие прихоти немедленно удовлетворяются, преувеличиваются реальные и мнимые достоинства.
Желание уберечь ребенка от жизненных трудностей приводит к ограничению самостоятельности, чему в значительной степени способствует бессознательная тенденция замедлить взросление ребенка, поскольку уменьшение опеки угрожает разрыву семейной группы. Ребенок воспитывается в условиях изнеженности, затасканности, всеобщего восхищения и умиления. При таком воспитании дети становятся несамостоятельными, утрачивается активность, ослабляются побуждения. Вместе с этим возрастает потребность в позитивных оценках, детям недостает любви; столкновения с внешним миром, общение со сверстниками, где ребенок не получает желаемых высоких оценок, становятся источником все новых и новых переживаний. Требование признания любой ценой порождает демонстративный стиль поведения. Критическое осознание собственных личностных качеств заменяется негативными оценками других, ощущением несправедливости и жестокости окружающих.
8 Семья-«маскарад». Строя свою жизнь вокруг по-разному понимаемых ценностей, служа разным богам, родители ставят ребенка в ситуацию различных требований и несогласованных оценок. Воспитание приобретает черты непоследовательности, и мир для ребенка предстает разными, подчас противоречивыми сторонами. Мелькание «масок» повышает чувство тревожности. Несогласованность действий родителей, например повышенная требовательность отца при чрезмерной опеке и всепрощении матери, вызывает растерянность ребенка и расщепление его самооценки. Завышенные притязания, сочетаясь с недостаточной способностью к волевым усилиям, порождают внутренний конфликт и постоянную неудовлетворенность собой и окружающими.
Описанные формы семейного неблагополучия являются довольно распространенными в нашем обществе. Их деструктивное влияние на развитие личности не только ребенка, но и взрослых очевидно [8, с.42].
Наибольшую опасность по своему негативному воздействию на детей представляют криминально-аморальные семьи. Жизнь детей в этих семьях зачастую находится под угрозой из-за жестокого обращения, пьяных скандалов, сексуальной распущенности родителей, отсутствия элементарной заботы о содержании детей. Это так называемые социальные сироты (сироты при живых родителях). Они очень рано начинают бродяжничать, убегать из дома, отличаются полной социальной незащищенностью как от жестокого обращения в семье, так и от криминального влияния преступных образований.
Главную роль в передаче «питейных традиций» играет семья. Именно в ней, согласно установившимся взглядам, вино составляет необходимый атрибут праздников, дружеских застолий, сопровождает отдых и радостные события. Так называемые положительные алкогольные установки подвергаются в последнее время значительной критике, но об их преодолении пока говорить слишком рано. Естественно, что подростки, имитируя поведение взрослых, не могут не поддаться соблазну хотя бы время от времени «поддерживать марку» самостоятельных людей аналогичным образом [12, с.224].
Эти семьи не только социально неблагополучны, но и криминогенно опасны. Вокруг таких семей, как правило, возникают целые компании соседских ребят, которые под влиянием взрослых приобщаются к алкоголю, бродяжничеству, воровству и попрошайничеству, преступной субкультуре.
Неблагоприятная семейная атмосфера, жизненные условия, а также ошибки в семейном воспитании формируют противоречивое отношение ребенка к окружающему миру и приводят к значительным отклонениям в его личности. Такие отклонения, называемые личностными недостатками, внешне проявляются как нарушения поведения. Первоначально они не очень заметны и не тревожат родителей, они не придают им особого значения, полагая, что ребенок еще мал, чего-то не понимает, подрастет исправиться.
При таком отношении к воспитанию создаются условия, когда поначалу вроде бы незначительные недостатки ребенка, повторяясь многократно, по мере его взросления перерастают в устойчивые привычки, проявляющиеся в виде различных отклонений в поведении. Произошедшие в ребенке перемены родители начинают замечать только тогда, когда он становится неподдающимся педагогическим воздействиям не только в семье, но и за ее пределами, т. е. становится трудновоспитуемым [10, с.110].
Если после развода один из супругов не заключает второго брака и начинает жить только с ребенком (детьми), возникает неполная семья. Ее традиционно рассматривают как проблемную семью, отличающуюся некоторыми особенностями, возникающими в результате «диадности» ее существования и отсутствия в семейной системе супружеских отношений. Принято считать, что одинокие матери и отцы, в силу сходных обстоятельств семейной жизни, заставляющих выполнять и женские, и мужские роли по отношению к ребенку, имеют сходные характеристики поведения:
* их социальная жизнь более ограничена;
* для них характерен больший демократизм во взаимоотношениях с ребенком;
* у них со временем нарастают психологические барьеры, мешающие их вступлению в повторный брак.
Принято считать, что одинокие отцы в большей степени вызывают сочувствие и получают помощь от друзей и родственников, однако у них значительно суживается круг социального общения по сравнению с одинокими матерями. В свою очередь, одинокие матери чаще одиноких отцов сталкиваются с проблемой воспитания детей, особенно в области дисциплины. Отцы, в свою очередь, могут со временем осознать, что их эмоциональная близость с детьми, особенно с дочерьми, недостаточна.
В диадических семьях типа «мать - сын» встречаются и своеобразные конфликты, основанные на перенесении матерью на сына невостребованных претензий к его отцу, то есть по существу их столкновения начинают напоминать супружеские конфликты. При отсутствии мужа претензии к сыну могут сочетаться с перенесением на него отношения матери как взрослой женщины к своему брату. Таким образом, мать фактически ожидает от подростка поведенческих проявлений двух взрослых мужских ролей (мужа и брата). Но поскольку ее сын реально другой, отличный от отца и дяди человек (к тому же подросток, а не взрослый), он, естественно, не может соответствовать неадекватным ожиданиям матери, осложняя этим уже достаточно «эмоционально спутанные» отношения с нею [8, с.50].
Достаточно сложной оказывается такая ситуация в неполной семье, когда оставшийся с ребенком родитель (чаще мать) стремится воспитать ребенка таким образом, чтобы продемонстрировать обществу, что и в отсутствии отца ее ребенок вырос достойным человеком. Обычно в подобных случаях мать стремится реализовать в ребенке собственные нереализованные планы, жизненные установки и идеалы. При этом склонности и особенности самого ребенка игнорируются. В результате несоответствия родительских ожиданий и реальных достижений ребенка возникают травмирующие всех участников детско-родительские конфликты [11, с.183].
К особому типу проблемной семьи следует отнести семью, где мать и (или) отец злоупотребляют алкоголем. К сожалению, такого рода патогенные аномальные семьи представляют собой достаточно распространенное явление российской действительности, и их количество не убывает. Развитие детей, живущих в «алкогольной семье», протекаете тяжелыми и психическими отклонениями. Дети характеризуются синдромом «педагогической запущенности», заниженной самооценкой, часто пребывают в состоянии депрессии, страха и горя. Белорусские ученые И. А. Фурманов, А. А. Аладъин, Н.В. Фурманова, занимающиеся проблемами подобных семей, отмечают, что ребенок может выбрать ту или иную стратегию адаптации в семье алкоголиков. Эта адаптация осуществляется в виде одной из ниже перечисленных ролей, взятых на себя ребенком.
♦ «Ужасный ребенок». Такие дети ведут себя вызывающе и заставляют обращать па себя внимание, создавая эмоционально-напряженные ситуации. Такого рода поведение позволяет детям сбросить накопившуюся агрессию, а также имеет «замаскированную» цель - отвлечь родителей от пьянства, направляя их усилия на решение педагогических проблем.
♦ «Псевдородитель». Ребенок начинает брать на себя большую часть ответственности за семью, выполняя функции родителей. Как бы тяжело ни напрягались такие дети (убирая квартиру, приготовляя еду, зарабатывая деньги), пробуя сохранить семью, они все равно обладают заниженной самооценкой. Для преодоления чувства неполноценности ребенок может «нагружать» себя еще больше, но это ощущение не исчезает до конца. В будущем такой ребенок будет занят поиском человека, о котором можно заботиться в ущерб собственным потребностям.
♦ «Шут Гороховый». В целях избавления от стресса ребенок может начинать все и всех высмеивать. Такие дети все время шутят, говорят глупости, переключая внимания окружающих с серьезных тем на низменные. Со временем к ним перестают относиться всерьез, поэтому они испытывают трудности в установлении глубоких контактов с другими людьми.
♦ «Человек-невидимка». Выбор такой роли позволяет ребенку не привлекать к себе внимание пьющих родителей. Он может тихо сидеть в углу или своей комнате, стремясь не мешать взрослым заниматься своими делами, превращаясь в «пустое место». Такое поведение со временем может трансформироваться в серьезные отклонения в поведении, требующие вмешательства специалистов: анорексию (отказ от еды), самоувечье (например, девочка режет бритвой свое лицо, чтобы таким способом сделать себя непривлекательной), различиями.
Появление большого числа семей, находящихся в бедственном положении; рост числа детей-сирот при живых родителях, детей, оставшихся без родительской опеки, беспризорных детей; ограничение возможностей семей по уходу за стариками и инвалидами; появление в семьях насилия и жестокого обращения с женой (мужем), детьми и стариками; ухудшение отношений между родителями и детьми на почве идеологических воззрений; неподготовленность семьи к ведению здорового образа жизни; низкий уровень педагогической культуры, воспитанности родителей и соответственно слабый воспитательный потенциал преобладающего числа семей (более 60% семей имеют неблагоприятный воспитательный фон), неподготовленность юношей и девушек к семейной жизни; проявление отчужденности детей от родителей и родителей от детей; значительное ослабление, а нередко и полное отсутствие мужского влияния на формирование личности ребенка обусловили крушение жизненных перспектив [15, с.31].
2.2 Особенности формирования мотивации достижения подростков из неблагополучных семей
Мотивация достижения - это потребность в достижениях в различных видах деятельности, особенно в условиях соревнования с другими людьми.
Если вести речь об особенностях формирования мотивации достижения подростков из неблагополучных семей, то следует отметить, что мотивация как процесс изменения состояний и отношений личности основывается на мотивах, под которыми понимаются конкретные побуждения, причины, заставляющие подростка действовать, совершать поступки. В роли мотивов выступают во взаимосвязи потребности и интересы, стремления и эмоции, установки и идеалы. Поэтому мотивы - очень сложные образования. Мотивы, а их много, всегда взаимосвязаны, и в педагогическом процессе мы имеем дело не с одним действующим мотивом, а со многими [16, с.207].
Применительно к подросткам вообще, в том числе и рассматриваемой нами категории, более правильно будет вести речь о социальных мотивах. По уровням эти мотивы подразделяются на:
Ø широкие социальные мотивы (долг, ответственность, стремление утвердиться в обществе, утвердить свой социальный статус);
Ø узкие социальные (или позиционные) мотивы (стремление занять определенную должность в будущем, получить признание окружающих, получать достойное вознаграждение за свой труд);
Ø мотивы социального сотрудничества (ориентация на различные способы взаимодействия, утверждение своей роли и позиции в классе) [13, с.167].
Поведение подростка, в зависимости от ситуации, определяют и направляют различные мотивы:
ü чувство долга;
ü боязнь наказания;
ü привычка выполнять требования взрослых;
ü познавательный интерес;
ü честолюбие;
ü стремление утвердиться в классе;
ü желание получить «награду» [17, с.65].
Из этого следует, что, работая с различными группами детей, нужно ставить разные цели.
Воспитание личности ребенка, как известно, осуществляется в процессе социализации: с одной стороны, он усваивает социальный опыт, ценности, нормы, установки своего общества, с другой - сам активно воспроизводит социальные связи и опыт. На ребенка постоянно воздействуют многочисленные факторы:
– макрофакторы (общество, государство, планета, вселенная);
– мезафакторы (среда обитания, этнокультура);
– микрофакторы (семья, учебные заведения различных типов, детские и молодежные организации и объединения, религиозные организации, средства информации, коммуникации). Воздействие этих факторов на личность ребенка постоянно изменяется и носит противоречивый характер, что в свою очередь не может не обусловить влияние на особенности формирования мотивации достижения подростков из неблагополучных семей.
С поведенческой моделью подросткового контингента непосредственно сопрягается одна важная сторона мотивации достижения - самостоятельность, связанная с определением объекта, средств деятельности, ее осуществления самим подростком без помощи взрослых и учителей. Их социальная «активность и самостоятельность» взаимосвязаны.
Из всего выше сказанного можно сделать промежуточный вывод, что мотивы - это побуждения, причины, заставляющие подростка действовать, совершать поступки. В его поведении одновременно действует множество мотивов. Знание законов мотивации - ключ к решению большинства педагогических и психологических проблем работы с данными подростками.
Известно, что положительная мотивация значительно стимулирует деятельность. Исследованиями установлено зависимость эффективности деятельности от силы мотивации: чем выше сила мотивации, тем выше результат деятельности. Однако такая связь сохраняется лишь до определенного предела: если по достижении оптимального уровня сила мотивации продолжает увеличиваться, то эффективность деятельности начинает снижаться. Сформулированная тенденция характеризует не все виды мотивации [15, с.5].
Мотив можно рассматривать в качестве внутреннего побудителя деятельности, придающий ей личностный смысл. Так, повышение эффективности деятельности людей связано, прежде всего, с развитием их социально ценных мотивов в соответствии с требованиями учения в вузе и будущей профессии. Усиление общественных мотивов в поведении способствует развитию у них потребности оценить качества своей личности под углом зрения определенных профессиональных требований. В ходе учения происходит изменение и усложнение содержания мотивационной деятельности. Развивающиеся мотивы побуждают человека к постановке все более значимых целей, а через их достижения удовлетворяются его духовные потребности [16, с.204].
Что касается подростков из неблагополучных семей, то определение уровня направленности подростка предполагает решение вопроса о том, какой из видов доминирующих мотивов (общественных, ситуативных, познавательных, узколичных) занимает ведущее место в его деятельности.
Поведенческая деятельность подростков побуждается системой целей и мотивов, находящихся между собой в сложной взаимосвязи. Наряду с ситуативными мотивами, непосредственно побуждающими к деятельности, важную роль имеют мотивы, воплощающие в себе устремления подростка в будущее [18,с.81].
Подростки - члены криминогенных групп - требуют более серьёзной и длительной работы по формированию социально правильной оценки противоправного деяния, его нравственной стороны. В подростковом возрасте кража - всегда следствие плохого воспитания, не привившего несовершеннолетнему привычки отличать своё и чужое. В отроческом возрасте запущенные в семейно - педагогическом отношении дети начинают красть уже более целенаправленно. При этом в сознании учащегося мотив корысти, как правило, стоит не на первом месте. Подросток исходит больше из собственного понимания социальной справедливости: «Почему у него нет того, что есть у другого, он ведь не виноват, что другому живётся лучше». К сожалению, мотивация имущественных посягательств подростков зачастую носит характер легкомысленного поступка при недостаточном ясном понимании дозволенного и недозволенного в отношении чужой и государственной собственности[9, с.35].
Подросткам в возрасте от 14 до 16 лет присущи два основных вида криминальной мотивации: корыстная и насильственно - эгоистическая.
Корыстные мотивы носят незавершённый, детский характер. Большинство правонарушений совершается из озорства, любопытства или желания развлечься, показать силу, ловкость и смелость, утвердить себя в глазах сверстников, получить их признание. Иногда играет роль стремление к чему - то необычному, жажда приключений и острых ощущений. На незрелость корыстных мотиваций указывает и тот факт, что большая часть подобных правонарушений носит групповой характер и совершается в ситуативно - импульсивной форме. Мотивация в этом возрасте обычно имеет предметную определённость: подростков интересуют в основном предметы молодёжной моды, музыкальные инструменты, спортивные принадлежности, сладости, вино, табачные изделия, деньги. В связи с этим появляются случаи хищения наркосодержащих медицинских препаратов и увеличивается число случаев угонов автомобилей и мотоциклов.
Насильственно - эгоистическая мотивация у подростков характеризуется высокой эмоциональностью и ситуативностью. Главное в структуре побуждений этого вида - потребность в самоутверждении. Самоутверждение через насилие - типично подростковая мотивация. Нередко такая мотивация сочетается с жестокостью поведения [11, с.223].
В отношении подростков, микросредовая зависимость которых относится к сильнейшим факторам мотивообразования, это положение звучит особенно актуально. «В оценке преступления, совершённого несовершеннолетним, - указывал А.В.Луначарский, - следует исходить не только из общественной опасности деяния, так как подросток не может быть врагом общества, чтобы применить к нему суровые меры. Его преступление не расшатывает основ государственности, а является более или менее понятной реакцией на стечение внешних и внутренних обстоятельств». «Подросток совершает преступление невыгодное, ненужное ему лично, - писал В.Н.Кудрявцев, - когда его поведение ориентировано не на достижение внешних целей, а имеет психологическую ориентацию на ближайшее окружение, поддерживаемое, желанием получить одобрение товарищей».
Сама по себе тенденция использовать силу для достижения своих целей во взаимодействии с другими людьми и за их счёт не чужда природе человека как существа в своей основе биологического. Однако ни одно цивилизованное общество такого права своим членом не даёт и поползновения действовать силой в ущерб другим решительно пресекает. Поэтому чем дальше взрослеет несовершеннолетний, тем реже предоставляется ему возможность пускать в ход кулак, когда не достаёт других аргументов [10, с.110].
С каждым годом жизни подростка, мотивы существенно изменяются. Стремление занять «достойное» место в коллективе постепенно становится ведущим мотивом для большинства подростков. Согласно общепринятым представлениям, люди по-разному воспринимают и объясняют причины своих действий и поступков. Как показывают исследования известных психологов - «…особенности психологической причинности существенно влияют на различные характеристики поведения человека» [19, с.132].
Чтобы достичь определенных результатов в работе с этими ребятами, необходимо постоянно изучать их мотивационную сферу, особенно интересы и потребности. Это одна из наиболее трудных задач. Изучение мотивов неразрывно связано с их формированием. Чтобы охватить все аспекты проблемы, ничего не забыть и не упустить, можно предложить следующий алгоритм (систему указаний) изучения мотивов.
. Анализ сущности, содержания, направленности и силы мотивов, необходимых и достаточных для поддержания процесса и успешной реализации намеченных задач. Специальные цели требуют использования специфических мотивов.
. Выявление возрастных возможностей мотивации.
. Выяснение исходного уровня мотивации. Этот шаг необходимо обязательно выполнить, чтобы можно было в дальнейшем обоснованно судить об изменениях, происшедших в мотивационной сфере подростка.
. Уточнение превалирующих мотивов. При этом требуется определить, какие мотивы являются ведущими.
. Изучение индивидуальных особенностей мотивации.
6. Анализ причин изменения (снижения, стабильности, повышения) мотивации. Такими причинами могут быть недостаточный уровень развития самой мотивационной сферы.
7. Формирование должных мотивов.
. Оценка достижений и планирование дальнейших действий [20, с.20].
Отметим, что чем старше подростки, тем меньше количество мотиваторов они называют в качестве побудителей или основания своего поведения. Это может быть связано с тем, что под влиянием формирующегося у них мировоззрения возникает достаточно устойчивая структура мотивационной сферы, в которой главными становятся мотиваторы (личностные диспозиции, особенности личности), отражающие их взгляды и убеждения. У них возникает потребность выработать свои взгляды и на вопросы морали, а стремление самим разобраться во всех проблемах приводит к отказу от помощи взрослых.
Направленность личности - одно из важнейших её свойств, которое выражается в целях и мотивах поведения, поведениях, потребностях, интересах, идеалах, убеждениях, установках [21, с.57].
Трудности в становлении произвольного поведения подростков из неблагополучных семей нередко обусловлены отсутствием или задержкой становления соответствующих возрасту ребёнка интегративных личностных новообразований, в том числе и мотивационной сфере. Это сопровождается появлением негативных черт личности, таких, как замкнутость, скованность, конформность безынициативность, робость, неуверенность в себе, сверхпослушание или, наоборот, импульсивность, непоседливость, безудержность, агрессивность. Как следствие, дети испытывают трудности в принятии и сохранении цели поведения; затрудняются в осуществлении контроля своего поведения, его последствий; неспособны правильно оценить результаты своего поведения, внести в него необходимые коррективы; неспособны вести себя в соответствии с заданным образцом.
Любое нарушение в поведении, вызванное негативной мотивацией поступков, может быть своеобразным коммуникативным сигналом, с помощью которого ребёнок сообщает взрослым о своей душевной боли, о своем психологическом дискомфорте. Подобное поведение ребёнка квалифицируется как симптоматическое. Симптом - это признак болезни, какого-либо болезненного (разрушающего, негативного, тревожащего) явления. Как правило, симптоматическое поведение ребёнка - признак неблагополучий в его семье.
К определенному достижению субъекта побуждает обычно не какой-то один мотив, а совокупность, зачастую противоречивых мотивов, образующих мотивацию достижения. За каждым мотивом, входящим в мотивацию, стоит определенная потребность. Потребность есть состояние подростка, отражающее его нужду в чем-либо или в ком-либо, необходимых для существования и развития и выступающее как источник его активности. Мотивация же является процессом преобразования потребностей в мотивы-побуждения к определенной деятельности.
Если то, ради чего совершается данная деятельность, субъективно может осознаваться смутно или вовсе не осознается, то, чего объект хочет достичь в результате этой деятельности и ее отдельных действий, субъект, как правило, осознает. Этот предвидимый, намечаемый результат, эффект деятельности есть главная цель, которая в свою очередь разбивается, расчленяется на ряд частный целей. Но каждая частная цель может быть выполнена лишь в определенных условиях, в которых протекает в данное время деятельность. Соотношение каждой цели с конкретными условиями ее удовлетворения образует задачи.
Решение каждой задачи требует от субъекта действий, совершаемых для осуществления соответствующей цели и проводимых в определенных условиях. В зависимости от характера действий и особенности условий, в которых надо выполнить это действие, субъект находит в своих возможностях - опыте, знаниях, умениях, навыках определенные операции, образующие те средства, с помощью которых осуществляется действие и выполняется намеченная цель [22, с.6].
Как эффект применения субъектом тех или иных операций к определенным объектам, входящим в условия осуществления деятельности возникают прямые результаты деятельности (непосредственно удовлетворяющие вызвавшую эту деятельность потребность) и побочные, состоящие в изменениях самого субъекта деятельности его потребностей. Эти побочные результаты, как правило, не осознаются.
На мотивацию достижения подростков большое влияние оказывает семья. Истоки преступности несовершеннолетних связаны глобальным образом с семейным неблагополучием, которое выражается не только и не столько в антисоциальном поведении родителей, сколько в отчуждении детей в родительской семье с первых этапов развития их личности. неблагоприятная семейная атмосфера, жизненные условия, а также ошибки в семейном воспитании формируют противоречивое отношение подростка к окружающему миру и приводят к значительным отклонениям в его личности. Отсутствие подлинной близости с родителями формирует эгоистическую направленность подростков.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В заключении необходимо отметить, что поставленные задачи были решены. Был проведён теоретический обзор и анализ психологической литературы по проблеме формирования особенностей мотивации подростков из неблагополучных семей.
Разработкой данной проблемы занимались такие учёные как Д.Макклелланд, Д.Аткинсон, модель которого была введена для предсказания выбора альтернативы действия при экспериментально наперёд заданной достиженческой цели,
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ
1 Ильин Е.П. Мотивация и мотив. - Питер, - 2000. - 508 с.
Немов Р.С. Психология. Кн. 1. - М., - 1994 - 687 с.
Вилюнас В.К. Психологические механизмы мотивации человека. - М., - 284 с.
Ковалёв В.И. Мотивы поведения и деятельности. - М.: Наука,- 1988. - 192 с.
Наумчик В.Н., Поздников М.А. Проблема «трудных» детей. - М.: Адукацыя и выхаванне, - 2005. - 399 с.
Васильев И.А., Магомед - Эминов М.Ш. Мотивация и контроль за действием. - М.,- 1991. - 143 с.
Гончарова Т. Неблагополучные семьи и работа с ними // Народное образование. - 2002. - №6. -C.161-168.
Целуйко В.М. Психология современной семьи. - М.: ВЛАДОС, - 2004. - 288 с.
Грищенко Л.А., Алмазов. Психология отклонения поведения и задачи реабилитации трудных детей. - М.: Питер,- 1987. -75 с.
Леликов В.А. Влияние семьи на преступность несовершеннолетних // Социологические исследования. - 2006. - №1.- С.103-113.
Дорошевич В. Преступные подростки // Народное образование. - 2001. - №6. -С.180-184.
Целуйко В.М. Психология неблагополучной семьи. - М.: ВЛАДОС, - 2004.- 270 с.
Хекхаузен Х. Мотивация и деятельность. - М.: Педагогика, - 1986. - 405 с.
Буянов М.И. Ребёнок из неблагополучной семьи : Записки дет. психиатра. - М.: Просвещение, - 1988. - 232 с.
Чечет В.В. Педагогика семейного воспитания. - М.: Изд. ООО «Красико - Принт», - 1998. - 375 с.
Дьяченко М.И., Кондыбович Л.А. Психологический словарь - справочник. - М.: Харвест, - 2004. - 546 с.
Иванова А.А. Воспитание у подростков ответственности в процессе обучения // Работа школы и производства по жизненному самоопределению школьников : Рес. межвед. научн. сб. - вып. 31. - М., - 1990. - 390 с.
Ярошевский М.Г. Краткий курс истории психологии. - М., - 1995.- 240 с.
Гончарова Е.Б. Формирование мотивации учебной деятельности подростков // Вопросы психологии. - 2000. - №6. - С.132 - 135.
Тагунова И.А. Мотивация как целеполагающий компонент воспитания // Новые исследования в педагогических науках. - 1991. - №58. - С.19-23.
Гамезо М.В. Словарь - справочник по возрастной и педагогической психологии. - М.: Педагогическое общество России, - 2001. - 413 с.
Осипов И. Формирование учебной мотивации школьников // Школа и производство. - 2004. - №2. - С.4 - 6.