атомизированная.
По существу речь идет о разных типах однопартийности и многопартийности.
Партийную систему с единственной партией, стоящей у власти, можно считать классическим образцом однопартийности. В такой системе партия срастается с государством, нередко подменяет его. Создание других партий запрещено законом. Партия монополизирует политическую деятельность: любая политическая деятельность вне партии ставится вне закона. Основные политические решения в стране принимаются высшими партийными руководителями, роль государственных деятелей часто только исполнительская. Такова система в КНДР и на Кубе, до недавних пор так было в Советском Союзе, Албании, Румынии.
Система с партией осуществляющей гегемонию, существует в обществе, где формально функционирует несколько партий, но реальная политическая власть принадлежит одной, выступающей по отношению к другим партиям на правах «старшего брата» и имеющей бесконтрольную монополию на власть.
В системе с доминирующей партией действует несколько политических партий, но, несмотря на юридически закрепленные возможности, у власти в течение длительного периода находится одна партия.
Классическим образцом двухпартийной системы служат США. Периодически Демократическая и Республиканская партии США сменяют друг друга у комила государственной власти. Это не означает, что в стране нет других политических партий. Они есть, но существенного влияния на политическую жизнь оказать не могут, тем более реально соперничать с ведущими партиями в избирательной компании.
Главным признаком ограниченного, или умеренного, плюрализма является ориентированность всех функционирующих в обществе партий на участие в правительстве, на возможность участия в коалиционном кабинете. В условиях умеренного плюрализма идеологические различия между партиями невелики.
Система крайнего (поляризованного) плюрализма включает антисистемные партии, т.е. партии, выступающие против существующей общественно-экономической и политической системы. Они придерживаются полярно различающихся идеологий.
Другой признак поляризованного плюрализма - наличие двусторонней оппозиции, которая характеризуется тем, что «располагается» по обе стороны от правительства - слева и справа. Эти две оппозиции взаимно исключают одна другую и, более того, находятся в состоянии перманентного конфликта.
Третий признак такой многопартийности в том, что система поляризованного плюрализма характеризуется центральным положением одной или группы партий.
Неотъемлемыми признаками поляризованного плюрализма являются также преобладание центробежных тенденций над центростремительными, а как следствие - ослабление центра.
Еще один признак - наличие безответственных оппозиций.
При поляризованном плюрализме доступ к формированию правительства ограничен. Он возможен для партий центра, включая партии левого или правого центра. Крайние же партии, т.е. партии, выступающие против существующей системы, исключаются из участия в правительстве.
Следующая разновидность многопартийности - атомизированная партийная система. В ней уже нет необходимости подсчитывать точное число партий. Достигается предел, за которым уже не важно, сколько (20, 300) партий действует в стране.
Массовые партии представляют собой централизованные образования, хорошо организованные и дисциплинированные, с уставным членством. Хотя и здесь важную роль играют лидеры и аппарат партии, большое значение в них придается общности взглядов, идеологическому единству членов. Массовые партии чаще всего формируются снизу, нередко на основе профсоюзных, кооперативных и иных общественных движений, артикулирующих интересы определенных слоев, профессиональных групп, сторонников известных лидеров и идей. Однако в отдельных случаях формирование партий подобного типа возможно и комбинированным путем, подразумевающим соединение усилий элитарных кругов (парламентских комитетов, общественных комитетов в поддержку того или иного депутата и др.) и рядовых граждан (избирателей). Учитывая разнообразие форм деятельности, направленности и иных аспектов функционирования массовых партий, некоторые теоретики, и в частности Ж. Блондель, выделяли среди них представительные партии западного типа, коммунистические и популистские. Собственно партийные системы принято классифицировать прежде всего по качественным аспектам партийно-государственных (межпартийных и проч.) отношений, а также по их количественному составу. Так, в зависимости от числа партий выделяют однопартийные (неконкурентные) системы, внутри которых различают деспотические и демократические разновидности, много-партибные (конкурентные, состязательные) - с одной доминантной партией, двухпартийные (бипартийные) и мультипартийные. Однако, несмотря на то, что сложившиеся в том или ином государстве партии легко подсчитать, количественный метод типологизации партийных систем несовершенен: демонстрируя численность партийных институтов, он не выявляет, сколько партий действительно включено в процесс принятия государственных решений. (Например, во Франции в избирательных кампаниях участвуют более 20 партий, в то время как реально правят одна-две, предпочитаемые обществом.)
Таким образом, типологизация партийных систем по качественным характеристикам их деятельности предпочтительней. В этом контексте, учитывая характер правления, можно говорить о демократических, авторитарных и тоталитарных партийных системах, а учитывая доминирующие в государстве ценности, - о системах социалистических и буржуазных и т.д. Итальянский политолог Дж. Сарторидает более сложную классификацию, основанную на идеологической дистанции ("полярности") между партиями. По его мнению, существуют семь типов партийных систем, размещающихся между полюсами: «однопартайной» (моноидеологической) системой и «атомизированной» (идейно разнородной). Промежуточные типы - системы с «партией-гегемоном», «доминирующей партией», «двухпартийные», «ограниченного плюрализма» и «радикального плюрализма» - выражают степень развития и варианты идеологического плюрализма в деятельности одной или нескольких партий.
Чаще всего в формировании партийных систем наибольшую роль играют характер социальной структуры общества, действующее законодательство (и прежде всего избирательные законы), а также социокультурные традиции. Например, в странах, где нет значительных крестьянских слоев, как правило, не возникают аграрные партии. В странах же, где определяющую роль играет какой-либо один, например средний, класс, существуют предпосылки для создания системы с доминирующей партией. Если социальная структура общества пронизана полярными противоречиями тех или иных страт, то и партийная система будет носить конфликтный характер, лишь подогревая напряженность общественных отношений. Если же социальные группы ориентируются на единую систему ценностей и идеалов, то и партийная система будет характеризоваться более мягкими формами межпартийных и партийно-государственных связей.
2.Партийные системы Российской Федерации
Прежде второй партийной системы была, естественно, и первая. Она возникла в начале ХХ века и окончательно сформировалась в годы революции 1905-1907 годов. В период между 1907 и 1917 годами эта система существовала в принудительно-деформированном виде: измененный избирательный закон, по сути, лишил парламентского представительства социалистические партии и искусственно усилил правый фланг.
Однако последнему административный ресурс не особенно помог: еще до Первой мировой войны монархические и умеренно-консервативные организации (Союз русского народа, «Союз 17 октября») впали в перманентный организационный кризис, из-за чего не пережили февраля 1917-го.
Снятие всех политических ограничений привело к безусловному доминированию социалистов, а самыми «конкурентоспособными» из леворадикальных партий в условиях «войны всех против всех» оказались большевики, расправившиеся сначала с противниками, затем с союзниками и попутчиками, а под конец и с вольнодумцами в собственных рядах. Установившаяся в стране однопартийная диктатура явилась завершающей стадией и надгробным камнем на могиле первой партийной системы.
Вторая партсистема: преждевременная старость
Нынешняя, вторая партийная система, возникшая на рубеже 80-90-х годов прошлого века, большей частью выросла из «продуктов распада» однопартийной системы - бывшие члены КПСС создали и возглавили едва ли не все мало-мальски значимые партии современной России. У этой системы была и кипучая молодость, когда маленькие, но храбрые интеллигентские клубы дерзко нападали на противостоявшего им Голиафа в лице суперразветвленного аппарата КПСС; и уравновешенная зрелость, когда «возрожденная» Компартия шаг за шагом отвоевывала позиции у новой российской власти; и немощное угасание, когда Кремль, применяя все имеющиеся в его распоряжении средства, оттеснил на обочину сначала своего главного противника - коммунистов, а затем, так же как когда-то и большевики, - союзников, попутчиков и пр. Подводя итоги избирательного цикла 2007-2008 годов, можно констатировать: все иные, кроме исполнительной власти, субъекты политики практически полностью выведены за рамки не только управления государством, но и политического процесса в целом. В своем нынешнем виде партийная система страны развиваться не может - только деградировать. Сколько продлится эта деградация, зависит в основном от внешних факторов: если идиллия с высокими мировыми ценами на углеводороды сохранится достаточно долго, система на какое-то время законсервируется; если же рецессия мировой экономики коснется и России, деградация будет стремительной и катастрофической. К ускорению дезинтеграционных процессов может привести также попытка реформировать систему, отыграв несколько шагов назад. Административное вмешательство настолько нарушило «естественный ход вещей», что мутация стала необратимой: сложившиеся субъекты партийной жизни «модернизации» не подлежат - проще смахнуть их с доски и начать все сначала.
Говорят, при вскрытии тела Ленина обнаружилось, что мозг вождя мирового пролетариата на две трети обызвествлен, а значит, в последние годы жизни фактически бездействовал. Примерно в таком же состоянии находится сегодня партийная система страны: две ее трети занимают «обызвествленные» структуры - «Единая» и «Справедливая» «России». Формально они проявляют все признаки партийной жизнедеятельности, однако по причине отсутствия собственной политической субъектности их нельзя признать партиями как таковыми, то есть объединениями граждан, созданными для достижения их, граждан, целей.
Партии власти - это всего лишь инструменты в чужих (причем хорошо известно чьих) руках. Подобные образования появились в середине 1990-х и с каждым избирательным циклом захватывали все больше жизненного пространства. Первая «чистокровная» партия власти - «Наш дом - Россия» - получила в 1995 году немногим более 10%. В 1999 году две партии власти - «Отечество - Вся Россия» и «Единство» - набрали в совокупности более 36% голосов. В 2003 году «Единой России» досталось почти столько же по партийным спискам и более 100 депутатских кресел по одномандатным округам; сюда же можно приплюсовать проценты и мандаты Народной партии РФ - левоцентристского «дублера» ЕР, а также тех депутатов, которые перебрались в ряды единороссов из других структур; все это обеспечило «Единой России» в Госдуме четвертого созыва конституционное большинство. Наконец, по итогам декабрьских выборов 2007 года на долю «обызвествленных» пришлось более 73% голосов - 64,3% у «Единой» и 7,74% у «Справедливой».
Стремление «Единой России» едва ли не во всем подражать КПСС - безусловный синдром ее глубокого «обызвествления»; наиболее яркое из его проявлений - недавние заявления единороссовских функционеров о необходимости создания единой детской организации, которая занималась бы надлежащим воспитанием подрастающего поколения. И никому не пришло в голову, что эта организация так же будет напоминать пионерскую, как сама «Единая Россия» - Компартию Советского Союза. То есть только внешне. Подобно тому, как ЕР воспроизводит КПСС не периода расцвета, а периода упадка, так и структуры «медвежат» позаимствуют у пионерии лишь самое худшее: формализм, забюрократизованность, подмену реальной деятельности имитацией и т.п., в общем, исключительно омертвевшую ткань, не сохранившую ни одной живой клетки.
Не спасет «Единую Россию» и согласие Владимира Путина возглавить партию - она уже слишком окостенела, чтобы из этого получилось что-то путное. Кроме того, давая такое согласие, действующий президент решает исключительно свои личные, а отнюдь не партийные проблемы. Ему чрезвычайно важно нагромоздить перед Дмитрием Медведевым как можно больше завалов, разгребая которые тот не сразу доберется до главного - передела портфелей и собственности. Усаживаясь в два кресла - председателя правительства и лидера «Единой России», Путин связывает своему преемнику руки, но крайне сомнительно, что это поможет ему продержаться до истечения срока полномочий Медведева.
Можно спорить, правомерно ли квалифицировать «Справедливую Россию» как партию власти - ведь ее административный ресурс смехотворен по сравнению с единороссовским. Да и отношения между ЕР и СР трудно назвать приятельскими: каждая на дух не выносит другую. Но это малозначительные детали, определяющий же критерий - неспособность к самостоятельной политической деятельности. В конце концов, «Справедливая Россия» - это искусственное политическое тело, появившееся на свет исключительно произволением Кремля, иначе бы «Родина» и Российская партия пенсионеров, неплохо выступавшие на региональных выборах, вряд ли захотели бы объединиться друг с другом, а тем более с совершенно невразумительной Российской партией жизни - и с еще меньшей вероятностью избрали бы лидера РПЖ своим общим главой.
«Справедливая Россия» создавалась с целью, во-первых, поставить электоральный ресурс «Родины» и РПП на службу Кремлю (что отчасти удалось), а во-вторых, заменить реальную левую оппозицию - коммунистов - на оппозицию имитационную. Если бы была выполнена и эта задача, сейчас мы говорили бы не об упадке, а об окончательном крахе второй партийной системы: полностью «обызвествленное» политическое пространство - мертво. Но этого пока не произошло, и речь идет только о закате. Кроме того, сомнительны перспективы и самих «живых организмов». КПРФ - это по большому счету пережиток однопартийного режима, сохранившийся во второй партийной системе в силу, с одной стороны, социальной инерции, а с другой, нерешенности ряда проблем, приведших в свое время к крушению упомянутого режима. Правящая бюрократия некогда много старалась, чтобы изгнать коммунистов из политического процесса. Если бы дело было в одной инерции, поставленная цель была бы достигнута сравнительно легко. Но поскольку нерешенные социальные проблемы - куда более твердый камень преткновения, Кремлю пришлось мириться с присутствием КПРФ в органах представительной власти. Впрочем, в президентской администрации, пожалуй, давно поняли: особой угрозы коммунисты уже не представляют и в их наличии есть даже польза - раз не получается истребить корни социального протеста, пусть протестные голоса оттягивает на себя такой предсказуемый и договороспособный субъект, как Компартия РФ, нежели родинцы или пенсионеры, от которых неизвестно чего и когда ожидать.
Это позволяет коммунистам остаться неотъемлемым элементом второй партийной системы. Но это же перечеркивает перспективы КПРФ в рамках третьей системы, каковая рано или поздно сменит нынешнюю.
Что касается ЛДПР, то она принадлежит не столько к системе, сколько к ее ближайшей периферии. Партия Жириновского - нечто вроде санитара леса, подбирающего то, что выпало из пасти партии власти (либо вышло через другое отверстие). Своей деятельностью ЛДПР приносит начальству еще больше пользы, чем КПРФ: те голоса, которые достаются коммунистам, - субстанция относительно съедобная, ее не грех и отнять; голоса, собираемые ЛДПР, - совершенно неаппетитное месиво, употреблять которое может только абсолютно небрезгливое существо. Существование партии Жириновского - надежная гарантия, что все эти остатки, объедки и экскременты будут «оприходованы» еще до того, как своим гниением начнут отравлять окружающую среду.
Но в роли санитара леса ЛДПР может подвизаться только до тех пор, пока в лесу один царь зверей, монопольно контролирующий подвластную территорию. С появлением других сильных хищников и неизбежным началом драки между ними стервятник рискует сам попасться кому-нибудь на зуб - в таких условиях разумнее держаться подальше ото всех. Вспомним начало 1990-х, когда в горло друг другу вцепились коммунисты и демократы, или период яростного противостояния президента и Съезда народных депутатов. Где тогда обреталась ЛДПР? В основном на страницах бульварной прессы - в разделе «Курьезы». Серьезную борьбу ведут серьезные участники. Нет никаких сомнений, что становление третьей партийной системы будет сопровождаться жесточайшей политической конкуренцией, и ЛДПР в этой системе ничего не светит.
Прочих участников нынешней партийно-политической жизни обсуждать бессмысленно. Это либо симулякры, либо ископаемые реликты, непонятно зачем задержавшиеся на этом свете и окопавшиеся в настолько глухих закоулках политзаповедника, что до них лень добираться даже ЛДПР. Они, конечно, надеются воспрянуть, но их надежды тщетны, ибо новое время востребует новых героев.
Ведь «обызвествление» политических институтов отнюдь не тождественно «обызвествлению» всего общественного организма. Пока последний пребывает в спячке, может показаться, что покрывающий его слой штукатурки и есть настоящая кожа. Но как только организм проснется и начнет активно двигаться, вся известка тут же осыплется, обнажив незащищенные ткани.
Новая кожа вырастет достаточно быстро, и если проснувшийся будет больше заботиться о своем здоровье, ему не составит труда избавиться от разнообразных паразитов (они же - «санитары леса») и не допустить, чтобы всякого рода рудименты наливались кровью, создавая помехи при движении.
Сейчас трудно предположить, какую конфигурацию примет новая, третья по счету, партийная система России - многое зависит от проблем и вызовов, с которыми столкнется страна, а также от того, насколько болезненным окажется процесс пробуждения. Не сомневаться можно только в одном: пробуждение неизбежно, ибо это такой же закон природы, как и то, что после зимы всегда наступает весна.
Заключение
В заключение данной контрольной работы можно сделать вывод, что политическая система в целом является важнейшим механизмом в развитий стабильного, правового и успешного государства.
Важным условием размывания нижнего и укрепления верхнего уровней российской политической системы является хотя бы частичный перевод деятельности «групп интересов» в правовое русло, в рамки законов и стандартов политической системы президентско-парламентского типа. В свою очередь одним из условий решения данной задачи является детальное изучение и концептуализация деятельности «групп интересов».
Во всей совокупности старых и новых социальных групп можно выделить две основные «макрогруппы», связанные с распоряжением или владением двумя основными типами ресурсов - административно-политическими и собственно материальными, экономическими.
Основным фактором развития политического процесса в современной России (в период с 1991-го по примерно 2010-2015 гг.) является складывающийся в стране РЫНОК: приватизация, развитие кредитного и фондового рынков, борьба за влияние и установление тех или иных правил на рынках ценных бумаг, недвижимости, земли и природных ресурсов.
Список литературы
1.Исаев <#"justify">2.Ирхин Ю.В., Зотов В.Д., Политология - М.: изд-во «Юристъ» 2002. - 511 с.
3.Нисневич <http://market.yandex.ru/search.xml?text=%D0%AE.%20%D0%9D%D0%B8%D1%81%D0%BD%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87> Ю.А. Аудит политической системы посткоммунистической России М.: изд-во «Материк» 2007. - 288 с.
. Пугачев В.П., Соловьев А.И. Введение в политологию. Типы партий и партийных систем <http://society.polbu.ru/pugachev_politology/ch45_i.html> - М.: изд-во «Аспект Пресс» 2000. - 372 с.
.Коргунюк Ю.Г. Единая и окостеневшая: Вторая партийная система России вступила в фазу безнадежного упадка//Независимая газета 2008-04-15