Социально-политические процессы в Японии в период сегуната Токугавы (1603-1868)

Социально-политические процессы в Японии в период сегуната Токугавы (1603-1868)

Оглавление

Введение

Глава 1. Формирование социальной системы в период сегуната Токугава

1.1 Главный феномен политической структуры Японии эпохи Токугава

1.2 Сегунат Токугава

1.3 Роль и статус императора

1.4 Социальная иерархия правящей элиты

1.5 Социальное положение основных сословий в эпоху Токугава

Глава 2. Кризис социально-политической структуры

2.1 Кризис самурайского сословия

2.2 Зарождение буржуазных элементов

2.3 Взаимодействие самурайства с представителями торгово - ростовщических кругов

2.4 Гендерный аспект истории Японии периода Токугава

Заключение

Список использованных источников

Приложения

Введение

Для России история стран т. н. второго эшелона модернизации представляет особый интерес. Перед этими странами стояли во многом те же самые проблемы, что и перед нашей страной, и весьма поучительно проанализировать, как они искали выход из этих проблем, насколько удачно, в чем отличие от того, что было предпринято в нашей стране.

Япония периода сегуната Токугава - это, примерно, то же, что у нас правление первых Романовых от Михаила до Софьи. С одной стороны, явное следование тысячелетней национальной традиции, с другой, нарастает внешнее влияние, которое все сложнее игнорировать, которое воздействует на внутренние факторы. Рано или поздно оно заставит общество кардинально меняться. У нас это сделали реформы Петра I, у японцев - насильственное "открытие страны" и революция Мейдзи. Ни одна страна не может позволить себе жить так, как ей заблагорассудится, внешние и внутренние процессы рано или поздно приведут к изменениям, зачастую тяжелым и болезненным.

Клан Токугава, установивший в стране военную диктатуру, на протяжении 267 лет определял курс японской истории вплоть до того момента, когда в 1868 году власть была номинально возвращена императору, после чего Япония начала быстрый, хотя и болезненный переход от феодального строя к современному развитому государству.

В период Эдо произошло становление японского духа, появление национальной японской идеи, развитие экономики и чиновничьего аппарата. Период Эдо - золотой век литературы и японской поэзии.

В результате политики сакоку практически весь период Эдо страна находилась за железным занавесом, не ведя торговли и не сообщаясь с другими странами (редкое исключение - Китай и Голландия). Католическое христианство жестоко подавлялось (восстание на Кюсю).

Произошло смещение политического влияния от военных домов (самурайское сословие) на торговые дома (купеческое сословие). По сути, страна совершила переход от феодального к капиталистическому режиму и само падение сёгуната характеризовалось политическими и экономическими, а не военными причинами. Одновременно с падением сёгуната Токугава произошло падение самой идеи сёгуната.

Цель курсовой работы - общая характеристика социально - экономической системы Японии в период сегуната Токугавы.

Задачи:

. Проанализировать социальный статус основных групп населения Японии.

. Раскрыть особенности социальной системы при Токугаве

. Выявить причины и проявления кризиса социальной системы.

. Показать гендерные аспекты истории Японии эпохи Эдо

При написании курсовой работы были использованы ряд монографий по истории Японии, а также несколько публикаций в Интернете (подробный список в конце работы).

Глава 1. Формирование социальной системы в период сегуната Токугава

1.1 Главный феномен политической структуры Японии эпохи Токугава

Исторически сформировавшееся двоевластие - императора и сегуна - составляло наиболее своеобразную черту феодальной монархии Японии. Режим сегуната поддерживался в главном средневековым сословным строем, влиянием служилого слоя самураев. Как только исторически старая сословная система стала распадаться, наступил и государственно-политический кризис власти.

Японию периода Токугава называют обществом системы бакухан (т.е. бакуфу+хан). Термин "хан" обычно переводится как "княжество", "феодальное владение". Этот перевод условен, как и всякий перевод исторического термина, обозначающего реалии национальной истории, однако он достаточно точно раскрывает суть понятия.

Система бакухан отражала подчиненное положение княжеств по отношению к центральному правительству и была механизмом господства бакуфу в масштабах всей страны. Бакуфу выступало как политический орган, обладавший кроме административной, еще и военной функцией. Завершенный вид он принял при 3-м сегуне Иэмицу. Его функциональными элементами были:

) умелое манипулирование даймё;

) надзор над императорским двором;

) контроль над внешними сношениями;

) сакрализация наследия Токугава Иэясу.

В Японии насчитывалось около 270 княжествяан, среди которых были большие, с доходом в 1 млн. коку, средние и маленькие, с доходом всего в 10-20 тыс. коку. Владения дома Токугава давали от 3,5 до 4 млн. коку дохода.

Во всех своих законах и постановлениях Иэясу и его прямые потомки старались установить директивы для создания стабильной национальной структуры. Токугава определяли моральные нормы как для общества в целом, так и для его отдельных граждан. Были учреждены специальные органы для насаждения новой морали в обществе, которые также занимались наказанием нарушителей. Положенные в основу моральные принципы базировались на отношениях между хозяином и подчиненным, а также на личных взаимоотношениях между отцом и сыном. Как и многое другое эти нормы пришли в Японию из Китая, где они разрабатывались учёными несколько эпох, превратившись затем основную мотивацию для всех японцев. В феодальной Японии не существовало более страшного преступления, чем бунт против господина (или отца), и ни одно наказание применявшегося в то время уголовного кодекса ("Кудзиката осадамэгаки") не считалось достаточно суровым для искупления подобного проступка.

Токугава создал жёсткую структуру общества, согласно которой все жители страны распределялись в ячейки согласно порядку важности. Естественно, что наиболее важными в то время считались воинские классы, во главе которых и стоял клан Токугава. Новое правительство периодически издавало законы и постановления, регулирующие положение классов, уточняющие их. Начиная с 1615 г. законы точно определяли положение и функции императорского двора и семей аристократов ("Кугё сё-хатто"), воинского сословия ("Букё сё-хатто"), религиозных сект ("Дзин-хатто"), крестьян ("Госон-хатто"), простолюдинов в Эдо ("Это-матидзу-садамэ") и, по аналогии в других городах, были изданы военным правительством. Постановления касательно полицейского управления, уголовной ответственности, судебных процедур публиковались сериями, а специально созданные органы бдили за соблюдением законов и любые нарушения быстро и жестоко карались.

1.2 Сегунат Токугава

По мнению французского историка Елиссев Даниэль, сегунат Токугава - "в принципе это правительство с разделением властей, как практиковалось с конца XII в., при этом воплощать национальный дух полагалось императору, а управление страной брали на себя люди, обладающие могучими военными силами и земельной базой, то есть феодалы".

Японские историки ХХ в., говоря о времени Токугавa, используют выражение "система бакухан", то есть "управление из палатки" (в соответствии с термином, означающим военный закон) и "ленов" (хан). Люди, управлявшие Японией из своей базы в Эдо, предпочитали сами давать себе определение и опираться на буси и букэ, воинов и родовые дома, из которых происходили первые.

Сёгун жил в величественном замке в Эдо, который представлял разительный контраст по сравнению с обителью императора в Киото. Тем не менее, утончённая изысканность дворца не могла скрыть военной сути дорожек и тропок, ведущих к центральным зданиям - это был настоящий лабиринт, план которого тщательно скрывался. Строительство цитадели началось в 1607 г., а закончилось уже при третьем сёгуне Иэмицу Токугава в 1639 г. При необходимости здесь могли разместиться более 260 даймё с 50 000 своих знаменосцев.

Как пишет дальше Елисеев, если это и была форма феодализма, ее особенность заключалась в том, что она была в значительной степени оторвана от земли: ceгyны, вполне сознававшие опасность отпадения регионов, которая по-прежнему, как и в эпоху Асикагa, грозила Японии, всегда старались сохранять достаточно полицейских сил, чтобы располагать ленами по своему усмотрению; они распределяли их в зависимости от стратегического положения и экономической ценности территорий, передавая самые доходные семьям, считавшимися достойными этого, и немедленно отбирая в случае неповиновения.

Это была не просто принципиальная позиция. История правления Токугавa насчитывает бесчисленное множество случаев, когда даймё справедливо или несправедливо попадали в опалу; были они "по-настоящему" виновны или им просто не повезло, они перебирались с процветающей земли, дающей много мешков риса, на территории в худшем месте, имеющие гораздо более скудные ресурсы. В таком случае даймё распускал отчасти и ни иногда, если опала была суровой, почти полностью свою челядь и телохранителей; последним приходилось искать занятия в другом месте или становиться ронинами. Этот авторитарный подход не раз мог показаться несправедливым, но у него были свои достоинства; когда в XIX в. сёгун стал утрачивать способность прибегать к военной силе, режим отступил перед кланами, которые, лучше вооруженные и лучше усваивающие современные технологии, поддержали императора.

Старейшины в родзу избирались из числа самых могущественных даймё категории фудаи, обладавших своими собственными замками. Совет младших старейшин также избирался из числа фудаи, но уже тех, кто не имел собственного замка. Великий цензор (о-мэцукэ) руководил "обычными" цензорами (мэцукэ). В эту же группу входили управляющие финансами (кандзо-бугё), городские судьи (мати-бугё) и верховный суд (хёдзосё). Под этими органами располагалось множество исполнителей, включающих хатамото и гокэнин, сборщиков налогов (дайкан), а также полицейские силы (досин). Полиция Эдо состояла из стражников (ёрики), непосредственно полицейских (досин), патрульных (оккапики) и официальных надзирателей.

Контроль за состоянием страны был камнем преткновения для правителей Токугава. Ещё в 1636 г. японцам было запрещено покидать страну под страхом смертной казни, кроме этого было введено жёсткое деление на провинции, что затруднило передвижение населения между городами и деревнями. Дороги находились под постоянным наблюдением, а путники должны были предъявлять пропуска на контрольных пунктах. Эти пропуска назывались сэкисё-тёгата у мужчин и онна-тёгата у женщин. В частности у женщин они содержали подробное описание её общественного положения и внешнего вида, ведь женщины представляли ценность для сёгуна в качестве заложниц и подвергались тщательной проверке. Проверку проводили представительницы власти одного с ними пола, и результаты тщательно сравнивались с описанием внешних примет.

сегунат токугава япония

Сёгун имел неограниченную власть военного диктатора над населением тех провинций, которые находились под его прямым контролем, а через даймё - и над всеми остальными провинциями Японии. Крестьяне регистрировались по месту жительства, и им было строго запрещено покидать свои деревни. Торговцы и ремесленники должны были проходить регистрацию в соответствующих гильдиях и корпорациях (дза), чьи руководители несли ответственность за поддержание строгого контроля над своими подопечными, и, кроме того, им вменялось в обязанность информировать высшие власти обо всех "необычных" настроениях в своих профессиональных объединениях. Сами представители воинского сословия также находились под бдительным наблюдением, которое осуществлялось через цепь прямых начальников, связанных друг с другом клятвой верности клану, дому или какому-то конкретному человеку. Как и в Эдо, во всех крупных городских центрах Японии контроль над передвижением простолюдинов осуществлялся с помощью специальных ворот, установленных на каждом городском перекрестке. Эти ворота находились под наблюдением особых представителей даймё, которые проверяли пропуска тех, кто пытался пройти из одного квартала в другой в ночное время, когда ворота были закрыты, и даже днем выборочной проверке подвергались люди, чьи лица были незнакомы стражникам.

Наказания за несанкционированные передвижения и прочие преступления были необычайно суровыми и (к большому удивлению европейских наблюдателей, но в полном соответствии с принципом коллективной ответственности, типичным для клановой системы) затрагивали не только самого виновного, но и всю его семью. Существовало два типа наказаний: самые строгие варьировались от общественного порицания до тюремного заключения, публичной порки, экспатриации и смертной казни; к легким относились такие наказания, как нанесение татуировки, конфискация собственности и понижение в классе или ранге. Наказание зависело от классовой принадлежности и ранга преступника и сопровождались различными ритуалами. Представители воинского сословия несли самую тяжелую ответственность перед законом за любое правонарушение, поскольку их проступок расценивался как прямое оскорбление той системы, представителями которой они являлись и которую должны были поддерживать.

1.3 Роль и статус императора

Особенностью японского института монархии можно считать его поразительную способность гибко реагировать на многочисленные перемены в обществе и сохранять в качестве главного ядра черты, свойственные ему на ранних этапах, а, следовательно, и ритуально-мифологический комплекс, характерный для института " священных царей". Неизменная на протяжении веков и ставшая впоследствии ведущей функция императора как верховного священнослужителя синтоистского культа прочно утвердила в сознании японцев представление о тэнно как воплощении мистической силы космических масштабов, способной оказывать определяющее влияние на жизнь всего общества. В содержании и функциях института императорской власти на первых порах становления государственности в Японии можно проследить (несмотря на огромный временной промежуток) некоторые исторические параллели с египетскими фараонами, а также институтами "священных царей" других государств Африки и Азии (например, Хеттское царство). Однако в Японии в отличие от указанных "священных" царств политическая деградация древней монархии не привела к ее исчезновению, а способствовала абсолютизации сакральных функций монарха на фоне потери им власти верховного правителя.

В эпоху Эдо император был лишь номинальным главой страны. Его полномочия ограничивались собственным двором и религиозными делами. Согласно особому "Завещанию Иеясу" все реальные государственные полномочия передавались сегуну, власть его признавалась наследственной в собственном роде. Император был обязан предоставлять сегуну своего сына в заложники. При императоре находился особый представитель сегуна - сесидай (с 1600 г.), считавшийся одновременно наместником столицы Киото. Без его участия не приводились в исполнение приказы императора, выходившие за пределы его двора. В 1615 г. были установлены специальные правила для императорского двора, согласно которым обязанности императора направлялись на изучение древней истории, стихосложение, изучение церемоний и соблюдение традиций.

При Токугава правящий император и его придворные были вынуждены жить практически в полной изоляции в Киото. Здесь за ними непрерывно наблюдали специально назначенные чиновники, и их финансовые дела строго регулировались таким образом, чтобы лишить необходимых средств для объединения недовольных кланов под своим знаменем или субсидирования собственной независимой армии. Сыновья императоров, за исключением наследных принцев, обычно становились монахами и возглавляли тот или иной монастырь или храм. Это делалось по двум причинам - чтобы не разрасталась императорская семья, и чтобы ее члены не могли принимать какое-либо участие в политической жизни страны. Сёгунат вмешивался в вопросы престолонаследия, всячески стремился изолировать даймё от императорского двора, запретив им посещать Киото и т.д.

Таким образом, политическое значение императора и знати было равно нулю, что ни в коем случае не умаляло их заслуг в области культуры, который всячески поощрялся и ценился. В целом, политика Токугава в отношении правящего дома сводилась к тому, чтобы вытащить императора и двор из той нищеты, в какую те скатились за последние годы, а также лишить их какого бы то ни было политического влияния.

Несмотря на то, что в течение двух с половиной веков сегуны даже не были в столице (чтобы не выказывать "унижающего" почтения к императору), влияние их на дела императорского двора было огромным. Даже выбор наследника престола подлежал согласованию с бакуфу. Императоры могли вступать в брак лишь с невестами из пяти традиционных домов высшей знати. В финансовом отношении зависимость была также значительной: императорскому двору выделялся рисовый паек и никаких собственных доходов иметь не полагалось. Бюджет императорского двора утверждал сегун. Личное имущество императора оценивалось в 10-30 тыс. коку. Все придворные, включая и императорскую семью, получали на содержание 120-130 тыс. коку. Их материальное положение можно было сравнить с положением даймё средней руки. Причем сегуны то уменьшали, то увеличивались размеры владений и средств, предназначенных на содержание императорского дома. Обычно для императора выделялись деревни, где собирали низкие урожаи риса.

О плачевном материальном положении придворной аристократии (кугэ) говорит тот факт, что многие из них были вынуждены заниматься изготовлением игральных карт, перепиской старых рукописей, рисованием и другими побочными занятиями, а также перепродажей секретов ремесла.

Императорский двор располагал собственной административной организацией. В составе императорского (бывшего Государственного) совета были должности первого министра, левого и правого министров, других высших сановников, традиционно пополнявшиеся только из семей высших аристократов (кугэ). Однако их роль ограничивалась дворцовыми церемониями, религиозными и научно-образовательными делами в столице.

1.4 Социальная иерархия правящей элиты

Токугавский режим, окончательно сформировавшийся как политическая система при третьем сегуне Иэмицу (1632-1651), проводил политику жесткого и скрупулезно разработанного социальною контроля к над классом феодалов.

Токугава Иэясу разделил дворянство на несколько разрядов и категорий. Кугэ - придворная киотская аристократия номинально составляла самый высокий разряд феодального дворянства, остальная его часть была отнесена к категории букэ (военные дома), которые и представляли господствующий в стране класс военно-феодельного дворянства. Букэ в свою очередь делились на владетельных князей (дайме) и рядовых дворян (буси), не имевших, как правило, земельных владений. Владельцы крупных княжеств стали объектом пристального внимания сегунов. Самый верхний слой дайме составляли симпан, связанные с домом сегуна родственными узами. Остальных, в зависимости от их участия в битве при Сэкигахара на стороне Токугавы или его противников, Иэясу поделил на три категории: госанкэ, фудай-дайме и тодзама-даймё.

В высшую группу даймё входили так называемые госанкэ (три знатных дома) - семьи, родственные дому Токугава (Кии, Миото, Овари).

Фудай - это прямые вассалы сегуна, свыше 150 князей, связанных с Токугава еще до прихода его к власти. Из них составлялись высшие правительственные органы, заполнялись вакансии наместников в провинции. Тодзама-дайме были опальной группировкой высшего дворянства.80 феодальных князей, более богатых и сильных, чем фудай, и не уступавших по экономической силе сёгунскому дому, рассматривались Токугава как постоянные и опасные соперники. Тодзама не разрешалось занимать правительственные посты; в отдаленных районах Кюсю, Сикоку и юга Хонсю, где были расположены владения тодзама, правительство строило замки, передавало отдельные княжества (Нагасаки и др.) центральной власти, чтобы затруднить создание коалиций против бакуфу.

Наряду с этими мерами сегунский дом создавал новые репрессивные системы. Наиболее серьезно подрывающими мощь и влияние тодзама были конфискация и перераспределение земельных владений и заложничество. Первое крупное вмешательство в систему земельных владений дайме Токугава Иэясу осуществил сразу же после охвата власти. С 1600 по 1602 г. были полностью конфискованы владения 72 даймё, 61 дайме были переведены из одного района в другой с увеличением владений; во владениях богатых тодзама, таких, как Мори, Уэсуги, Хатакэ. Акита была проведена конфискация земель; только 60 дайме были не затронуты ограничительными мерами. За двухлетний период больше половины княжеств Токугавскон Японии сменили своих владельцев. Эти мероприятия отразились не только на положении даймё - конфискация княжеского владении традиционно превращала его вассалов (буен) в ронинов ("человек-волна", бродячих самураев), лишившихся и земельных владений, и жалованья рисом. Сотни тысяч самураев с семьями оказались жертвами борьбы Токугава за власть.

В смутный период вся Япония была буквально нашпигована замками, что было очень удобно для притязаний множества провинциальных правителей, поэтому ещё Ода Нобунага издал постановление, в котором всем дружественным ему провинциальным правителям предписывалось следить за тем, чтобы в каждой провинции было не более одного центрального замка, все остальные полагалось разрушить. Иэясу продолжил его политику с большой дотошностью, в результате чего большинство провинциальных даймё остались вообще без оборонительного замка (сиро-кэнго) и имели в распоряжении только лишь провинциальные крепости (токоро-кэнго). Естественно, что в отношении собственного клана и верных феодалов данный указ не применялся.

Весьма активно давить на лайме позволяла система заложничества (санкинкотай). Официально она была введена третьим сегуном Иэчицу в 1634 г. однако начальный этап ее можно отнести к годам правления Асикага (XV в.) и Хидэёсн, обязавшего семьи всех дайме жить не в княжествах, а под постоянным наблюдением в Осака и Фусими - официальных рсзиденциях могущественного диктатора.

Токyгава в начале правления стремился заставить тодзама-лайме приезжать в Эдо, добиваясь демонстрации признания ими верховной масти сегунекого дома. После 1634 г. условия усложнились - все князья были обязаны через год приезжать в столицу с семьей и свитой. По истечении года даймё возвращался в княжество, жена и дети оставались при дворе сегуна в качестве заложников. Неповиновение, попытка создания антиправительственной коалиции вызывали немедленные репрессии в отношении членов семьи даймё. Кроме того, санкинкотай возлагала на князей и дополнительное финансовое бремя: постоянные переезды, жизнь в столице, строительство и содержание там собственных дворцов ослабляли княжество, одновременно обогащая и украшая Эдо.

Сетунат не облагал налогом феодальные княжества, но периодически по заведенному обычаю князья преподносили сегуну "дары" - золотые и серебряные монеты (от нескольких сотен до нескольких тысяч - "дар" крупнейшего тодзама Маэда Тосиэ).

Несмотря на существовавший верховный контроль бакуфу, князь имел большую самостоятельность, особенно это касалось его взаимоотношений с представителями других социальных слоев - крестьян, горожан-торговцев и ремесленников.

Хатамото обычно переводится как "знаменосец", этот титул традиционно присваивали личным телохранителям военачальника, которые всегда сопровождали своего командира и защищали его на поле боя. Токугава награждали этим титулом своих личных вассалов, которые служили Иэясу еще в то время, когда он был правителем Микава, а также тех, кто поклялся ему в преданности после того, как он покинул эту провинцию и обосновался в Эдо. Он также присваивался потомкам семей выдающегося происхождения, а также людям, обладающим исключительной ученостью и мастерством. Эти хатамото составляли своего рода "мелкопоместное дворянство", члены которого служили либо чиновниками (якуката) в совещательных и исполнительных органах правительства, либо исполняли роль стражников при замке (банката).

В качестве чиновников они занимали должности, например, финансового инспектора (кандзё-бугё), городского судьи (мати-бугё), великого цензора (о-мэцукэ) и т.п. Также данные хатамото обладали привилегией нести вахту у ворот замка сёгуна. Хатамото жили внутри главного укрепления Эдо или поблизости от него на доход, причитающийся им в соответствии с занимаемым рангом в пределах своей категории (500 - 10 000 коку в год), который выдавался непосредственно со склада сёгуна.

Гокэнин переводится как "почётный член семьи", "младший вассал". Его получили слуги клана Токугава, чье годовое жалованье составляло менее ста коку. Гокэнин не обладал привилегией прямого доступа к сегуну, но за отличную службу и выдающиеся заслуги он мог быть повышен до ранга хатамото. Они также жили в непосредственной близости от замка в Эдо и составляли еще одну, более многочисленную категорию воинов, готовых в любое время вступить в бой.

Особое место занимали чиновники мэцукэ (смотрящие), деятельность которых была направлена на выявление нарушений интересов сегуна. Будучи независимыми от должностных лиц и совмещая функции полицейского и прокурорскою надзора, мэцукэ осуществляли тайную и явную слежку не только за служилым самурайством центрального и местного аппарата, но прежде всего за князьями.

Ниже хатамото и гокэнин по социальному положению стояли вассалы вассалов - байсин, или самураи, находившиеся в подчинении многочисленных местных феодалов.

Последнее место в сословии принадлежало низшим самураям, рядовым воинам - асигару, или кэнин.

Вне всех этих категорий стояли ронин, или роси - самураи, утратившие место в своей феодальной организации, в своем клане (хан). Они покидали своего сюзерена по его принуждению (в случае разрыва договора между господином и слугой, что бывало крайне редко) или же добровольно (например, для совершения кровной мести, после исполнения которой могли вернуться к своему хозяину). Многие ронины, лишенные средств к существованию, искали нового покровителя или становились на путь грабежа и разбоя, объединяясь в банды и терроризируя жителей мелких деревень, путников на дорогах. Среди ронинов, "самой развратной категории населения", готовой за деньги на любые преступления, вербовались также наемные убийцы.

Экономическое благосостояние и мощь японских феодалов определялись величиной их земельных владений, которые были постоянно закреплены за даймё, и кокудака - размером урожая риса, самого важного продукта обмена в Японии того времени, получаемого с земельного участка или со всего княжества.

Общий годовой сбор риса по всей Японии составлял 28 млн. коку, из которых 8 млн. принадлежали сёгуну (40 тыс. коку назначались императорскому двору), а 20 млн. являлись собственностью 270 даймё.

Основная масса самураев не имела земли и получала от феодала за несение службы (хоко) специальный паек рисом - року. Некоторые высшие, особо приближенные к окружению крупных феодалов самураи часто получали в год по 10 тыс. коку, хатамото назначался паек менее 10 тыс. коку риса, пенсия рисом гокэнин равнялась 100 коку. Рядовым вассалам даймё выдавалось еще меньше риса - около 30 коку в год. Этим пайком самураи удовлетворяли собственные и семейные нужды, начиная от одежды и пищи и кончая предметами роскоши (например, золотой оправой оружия, передавашейся по наследству, и т.д.). От цен на рис зависело благополучие буси и соответственно крестьянства, основного производителя и поставщика этого продукта.

1.5 Социальное положение основных сословий в эпоху Токугава

В социальной иерархии Токугава за самураями шли крестьяне. Земледелие, по конфуцианской этике, считалось благородным занятием еще в древнем Китае. Этим была подчеркнута важность этого слоя, поскольку именно трудом крестьянина содержалось все общество. Труд земледельца в соответствии с конфуцианским учением считался уважаемым. Это положение оставалось неизменным и в феодальной Японии. К тому же крестьянство для бакуфу и кланов по существу являлось основным источником средств (в первую очередь риса - всеобщего денежного эквивалента). В связи с этим крестьяне особо выделялись самурайством среди простонародья и занимали как бы привилегированное положение среди низших сословий. Само крестьянство было бесправным, но постепенно училось бороться за свои права. Крестьянские восстания были формой социального протеста.

Феодальные власти старались насаждать в деревне широкий административно-политический контроль, позволяющий регламентировать все стороны жизни крестьянства. Регламентации запрещали крестьянам употреблять в пищу рис, расходовать его на лепешки (которые считались растратой риса) и сакэ (в непраздничные дни еду готовили из муки: овес, ячмень, просо), носить одежду из шелка (предписывалось использовать хлопковые и льняные ткани). Покрой и окраска одежды тоже были точно определены. Строго запрещалось превышение установленного размера жилищ и их украшение, запрещались также такие развлечения, как театральные зрелища, пышные церемонии. Свадьба, похороны и другие события должны были обставляться с "достойной скромностью.

Важным элементом системы управления деревней в токугавский период была круговая порука, внедряемая правительственными органами повсеместно. Для удобства надзора, сбора налогов и контроля за выполнением правительственных распоряжений деревня была разбита на пятидворки. Пятидворка несла ответственность за деятельность всех ее членов, во главе ее стоял староста, обычно назначавшийся властями из зажиточных крестьян. В экстремальных случаях, например при побеге крестьянина, староста раскладывал налоги бежавшего на остальных членов пятидворки.

Известно высказывание Токугава Иэясу, характеризующее существо правительственной политики в деревне: "Крестьянин, что кунжутное семя: чем больше жмешь, тем больше выжмешь".

Ниже крестьян стояли ремесленники. Положение ремесленников и прочих горожан было несравненно хуже, чем положение крестьян. Ремесленники были организованы в особые цехи (дза), построенные на началах монополии производства, наследственности ремесла и внутренней иерархической структуры (мастер - подмастерье - ученик). Правительство строго регламентировало деятельность цехов и облагало ремесленников тяжелыми налогами. По отношению к ним регламентации действовали полностью, без изъятий. Правительственные чиновники считали себя полными хозяевами над горожанами и позволяли себе любые беззакония. Немудрено поэтому, что городская беднота постоянно выражала свое недовольство режимом Токугава и присоединялась к крестьянским выступлениям против сёгуната. За один XVII в. произошло 463 восстания, причинами которых стали злоупотребления чиновников и самураев.

Торговцы, впервые выделенные в отдельное сословие, оказались внизу социальной лестницы не случайно. Согласно конфуцианским взглядам, они ничего не производили. Конфуцианский принцип гласил: "Земледелие надо поощрять, а торговлю подавлять".

Место синтоистского и буддийского духовенства внутри установленной Токугава сословной системы не было строго определено. Фактически, духовенство по своему статусу приближалось к первому, военному сословию.

Вне четырех сословий остались значительные социальные группы - эта, хинин, артисты, музыканты, фокусники, танцовщицы и др. Эта и хинин представляли собой презираемые, самые низшие, социальные группы.

Хинин ("нечеловек") называли людей, подвергшихся наказанию (главным образом, за преступления против властей), а также нищих и бродяг. Это слово всегда имело презрительный смысл. Совершившие преступление теряли свое общественное положение. Их профессией становилось обслуживание места казни, захоронение казненных. И все же хинин не были "навеки пропащими": теоретически они могли восстановить свой прежний общественный статус.

Эта, каста париев, занимала самое низкое положение. Они занимались убоем скота, выделкой кож, крашением, уборкой мусора, т.е., согласно буддийским догмам, профессиями, которые "оскверняли человека грязью смерти и крови". С древних времен такие работы выполняли либо рабы, либо заключенные, так как е точки зрения религии они считались позорными. Постепенно "нечистые" профессии стали наследственными. Так образовалась каста отверженных - эта, которая была лишена каких-либо прав и жила в специальных поселениях.

Глава 2. Кризис социально-политической структуры

2.1 Кризис самурайского сословия

В XVIII веке численность населения Японии достигла примерно 30 млн. человек.7 % от этого числа составляли самураи. Остальное приходилось на крестьянство, ремесленников и купцов. Но если в первые годы эпохи Токугава социальные различия между сословиями были огромны и все ключевые посты в стране занимали исключительно представители самурайства, то с течением времени постепенно стало возрастать влияние горожан (третьего и четвертого сословий).

С развитием товарно-денежных отношений постепенно менялось соотношение сил между разными сословиями, и границы между ними размывались. Тем не менее, власти бакуфу по-прежнему продолжали дискриминировать торговцев, рассматривая их как непроизводительную силу. Они недооценивали тот факт, что финансовая мощь купцов и ростовщиков фактически выдвинула их на одно из первых мест в обществе.

Материальное положение рядовых самураев значительно ухудшилось при режиме Токугава. Основным занятием феодального дворянства всегда была война. Кодекс самурайской чести (бусидо) строжайшим образом запрещал самураям заниматься чем-либо иным, кроме военного дела. Но в условиях токугавского режима война перестала быть повседневным явлением. Наоборот, правительство ставило своей целью по возможности избегать внешних войн и прекратить внутренние феодальные междоусобицы. Реальное практическое применение самурайские отряды князей находили лишь при подавлении локальных крестьянских восстаний. Таким образом возникало явное противоречие между традициями, привычками, моралью воинственного самурайства и обстановкой относительного внутреннего мира, установившегося в Японии под властью Токугава.

Сёгунскому двору требовались все большие и большие средства, что было связано не в последнюю очередь с личностью сегуна Иэнари. При его дворе царили роскошь, разврат и коррупция. Для решения финансовых проблем бакуфу все чаще прибегало к так называемой порче монеты (снижению содержания драгоценных металлов в них) и к увеличению поборов с торговцев. Только в период с 1806 по 1813 г. оно трижды использовало подобную практику и получило дополнительно свыше 1,4 млн. рё. Одновременно феодалы отказывались платить свои долги (крупные дайме требовали отсрочки выплат своих долгов на 100-200 лет)

Естественно, в таких условиях торговцы и ростовщики стали по мере возможности избегать давать кредит даймё и самураям. Тогда последние, умерив свою гордость, для получения кредита шли на нарушение норм сословной морали, а то и законов. Они увеличивали торговые привилегии купцам, передоверяли им право на получение рисовых пайков, присваивали им знак самурайского отличия - право ношение мечей, а в ряде случаев роднились с купеческими семьями.

Чтобы экономить средства, даймё сокращали рисовые пайки, которое выплачивали своим вассалам - самураям низших рангов, что только ухудшало общее положение. В начале XIX в. практически не осталось ни одного даймё, который платил бы своим вассалам полный паек. Сотни тысяч самураев лишались источников дохода и превращались в ронинов; часть из них пыталась заняться производительным трудом (занимались ремонтом зонтов, фонарей, деревянной обуви гэта, производством дома ней утвари), чтобы элементарно выжить; другие становились разбойниками. Уже не шло речи о высоком моральном духе самураев. Самураи низших рангов, наряду с ронинами различными способами изыскивали себе новые средства существования. Достаточно привести всего один пример: самураями был примерно 70% владельцев публичных домов развлечений в Эдо.

С течением времени правительству пришлось уже с тревогой отмечать значительный рост числа бездомных и деклассированных самураев. Будущая опасность заключалась в том, что они увеличивали и без того многочисленные ряды недовольных господствующими порядками.

Таким образом, происходило расслоение военного сословия на высшие и низшие слои. Постепенно последние теряли возможность существовать как самураи, поскольку попадали в зависимость от ростовщического капитала и теряли рисовые пайки ввиду экономических затруднений, которые испытывали дайме. Для значительного числа из них побочный домашний труд становился главным источником существования, превращая их в ремесленников. Сохраняя по традиции преданность своим суверенам, в то же время они испытывали недовольство своим положением, что способствовало распространению среди них оппозиционных настроений. Разложение господствующего сословия началось именно с самураев низших рангов, из которых вышли как проводники реформ в княжествах, так и лидеры общенационального движения за ликвидацию системы сёгуната (тобаку - "свержение бакуфу").

2.2 Зарождение буржуазных элементов

В XVII в. все население страны разделялось на четыре сословия: самураи, крестьяне, ремесленники, торговцы. В социальной иерархии торговцы занимали последнюю ступеньку, и их отношения с другими социальными категориями населения страны были сложными. Основная часть даймё и самураев, находившаяся у купцов в постоянном долгу, относилась к ним с враждебностью и презрением, но не могла обойтись без их помощи. Так, Осио Хэй-хатирб, самурай по происхождению, поднявший мятеж в г. Осака, говорил о них:

"Ненавистные пройдохи - богатые горожане не только подчиняют себе самураев, пользуясь их затруднительным материальным положением, но позволяют себе грубости, гордясь и выставляя напоказ свое богатство. Они имеют огромное количество рисовых пахотных полей и другое имущество и живут, не испытывая ни в чем недостатка. В то время как народ страдает от страшного бедствия, голода, они продолжают, как всегда, вести роскошную, веселую жизнь, не обращая внимания на страдания народа".

Торговцы оказались внизу социальной лестницы совсем не случайно. С одной стороны, феодалы были заинтересованы в помощи торговцам при реализации на рынке натуральной ренты, получаемой с крестьян, при организации горных и других предприятий, при операциях по внешней торговле и т.п. С другой стороны, рост финансового могущества торговцев внушал опасения классу феодалов, которые всячески старались ограничить свободу их деятельности. Действительно, по мере развития товарно-денежных отношений японское купечество становилось все менее покорным. Как говорил конфуцианский ученый Гамб Кумпэй, "гнев богатых купцов из Осака вселяет ужас в сердца даймё".

В течение ХVII-ХVIII вв. Осака стал главным центром коммерческой деятельности в стране. Там находились наиболее мощные купеческие объединения и основные склады товаров. Они принадлежали не только купцам, но и феодальным князьям, свозившим в Осака всю товарную продукцию своих уделов: рис, шелк, лакированные изделия, бумагу и т.д. Хотя в это время основным мерилом ценности оставался рис, деньги тоже получили значительное распространение. Князья, так же как и рядовые самураи, стремились обратить в деньги часть своих доходов. В силу этого особо важное значение приобрели операции осакских скупщиков риса - оптовиков, вручавших дворянам деньги за отобранный ими у крестьян рис. Этим они избавляли благородное самурайство от всяких хлопот, унизительных с точки зрения феодального кодекса чести. Финансируя князей в счет будущих рисовых поступлений, осакские оптовики оказывали сильнейшее экономическое давление на местных феодалов. И, хотя законы Токугава предусматривали борьбу с роскошью и запрещали формально всем горожанам (в том числе и купцам) ношение шелковой одежды, золотых и серебряных украшений, даже постройку домов более 2-х этажей, но на деле было иначе: богатство и предметы роскоши все более сосредотачивались в руках крупных купцов. Правительственные чиновники даже не пытались этому воспрепятствовать.

Традиционный крестьянский труд и поддерживающее его правительство столкнулось с новой экономической силой: купцами и торговцами, которые не только смогли приспособиться к новой ситуации в государстве, но и сделать её выгодной для себя.

С ростом товарно-денежных отношений значительно возросли доходы горожан, ставшие соизмеримыми с доходами самураев. Разница между ними заключается в том, что горожанин зарабатывал свои деньги сам, а самурай получал их в качестве крестьянского налога, который год от года выплачивался всё в меньшем объёме.

XVII-XVIII вв. в истории Японии - время бурной деловой активности, освоения новых пахотных земель, строительства городов.

Горожан нужно было снабжать продовольствием и товарами первой необходимости, а даймё нуждались в предметах роскоши. Поэтому занятие торговлей стало делом выгодным и прибыльным, хотя и рискованным. В то время в Японии возникло много торговых и торгово-предпринимательских домов, часть из которых сохранились и до наших дней. Среди них - Мицуи, Сумитомо и Коноикэ.

Все они принадлежали к новому слою японского купечества, который сложился в эпоху Токугава. Они пришли на смену купцам XVI-начала XVII вв., получавших большие доходы от внешней торговли. В условиях ограниченных связей с внешним миром им приходилось искать иные сферы деятельности и активно налаживать отношения с бакуфу и даймё.

Торговая буржуазия с течением времени все чаще и более резко выражала свое раздражение и недовольство экономической политикой сёгуната, грубым вмешательством чиновников в сферу их торговых интересов и, наконец, своим политическим бесправием.

2.3 Взаимодействие самурайства с представителями торгово - ростовщических кругов

Японское купечество, лишенное возможности вести внешнюю торговлю, проявляло чудеса изобретательности, извлекая прибыли из любых сфер деятельности. Говоря о японском купечестве XVII в., французский историк Ф. Бродель отмечал, что они рано поняли, какую выгоду можно извлекать "из манипуляций с деньгами - деньгами приумножающими, необходимым инструментом современного накопления". В японских меняльных конторах можно было взять деньги в кредит, обменять вексель, оставить деньги на хранение.

Кредитование даймё было настолько широко распространенным явлением, что в ходу был специальный термин - даймекаси (кредит для даймё). Некоторые торговцы (фудасаси) кредитовали самураев в счет их рисовых пайков. И тех и других особенно много было в Осака.

Чтобы понять причины широкого распространения меняльных контор и других видов финансовой деятельности японских купцов, необходимо рассмотреть, как происходила реализация риса и других видов княжеской продукции, иными словами, как строились отношения между высшим и низшим сословиями японского общества.

Владения дома Токугава были разбросаны по всей стране, налог с них, прежде всего в виде риса, доставлялся в Осака, продавался там, а деньги переводились в Эдо, резиденцию сегунов. Даймё также отправляли в Осака рис и другую продукцию своих княжеств, а деньги им переводили в Эдо, где они были обязаны жить согласно системе заложничества.

Дайме поручали продажу риса и других продуктов определенным торговцам в Осака. Постепенно последние начали авансировать даймё еще до реализации риса, а иногда и в счет будущих продаж. В Осака образовалась целая группа торговцев (курамото, какэя), которые занимались финансированием даймё и сбытом их продукции.

Первым и крупнейшим из осакских торговых домов, начавших подобные операции, был дом Ёдоя, который вел дела 33 даймё. Сохранившиеся документы свидетельствуют, что не осталось ни одного дайме юго-западных княжеств, которые не были бы должниками этого дома.

Реализованные от продажи риса деньги пересылались из Осака в Эдо. Для этого была учреждена почтовая служба. Деньги перевозились на лошадях, или их нес на себе посыльный, что было делом небезопасным - по пути могло случиться всякое. Поэтому купец из Осака по имени Тонамура ввел в обиход более простой способ расчета продавца с покупателями - переправлялись не деньги, а векселя, по которому даймё в Эдо получал деньги. Таким образом, дела велись между торговыми домами - пересылались вексель и доверенность. Выгоду получал и торговый дом в Эдо - иногда даймё запрашивал не всю сумму сразу, и поэтому оставшиеся деньги временно можно было пустить в оборот. Этот способ ведения дел получил широкое распространение в Осака, и для многих торговых домов стал основным направлением в их деятельности, которую можно рассматривать как прообраз банковской системы.

Жизнь в Эдо заставляла дайме все чаще прибегать к услугам меняльных контор. Просрочка платежа со стороны дайме была обычным делом, поскольку общество не очень-то заботилось об охране интересов купечества, хотя дела о неуплате долгов и рассматривались в городских магистратах. Купцы могли защищаться от произвола властей только силой денег - скажем, увеличивая процентную ставку.

С середины XVIII в. заметно усиливался процесс внутреннего распада господствующего класса - его наиболее многочисленной группы - самураев. Особенно быстро происходило расслоение и, буржуазное перерождение ронинов и рядового самурайства. Спасаясь от долгов, стремясь улучшить свое материальное положение, рядовые самураи, нарушая кодекс чести, брались за торговлю, начинали промышлять различными мелкими ремеслами: выделкой фонарей, игрушек, кистей для письма, зонтов и т.д. Браки самураев с простыми горожанами стали обыденным явлением.

Обычным явлением в конце эпохи японского феодализма стало нарушение феодальных законов и традиций: продажа воинских доспехов, оружия и сомой принадлежности к сословию самураев путём "усыновления" богатых горожан или женитьбы на купеческих дочерях.

В княжестве Сэндаи самураи в таких масштабах занимались выделкой бумажных фонарей, что в одном только этом районе их продукция составила 300 тысяч штук в год. Это ставило самураев в зависимое положение от рынка, кредита и все более ослабляло их связь с князьями. Таким образом, заметно возрастали отчужденность между рядовыми самураями, с одной стороны, и крупными феодалами вместе с их привилегированными вассалами - с другой.

Ухудшение экономического положения в феодальных княжествах заставляло военное дворянство приспособляться к обстановке. В японской деревне в последние десятилетия господства сёгунов Токугава постоянно рос весьма своеобразный социальный слой - госи, деревенские самураи. Госи объединяли в себе специфические черты самураев, юридически относясь к господствующему классу, и крестьян, так как проживали в деревнях, имели землю и занимались сельским хозяйством наряду с крестьянами. Положение сельских самураев было устойчиво в экономическом смысле, они выгодно отличались от буси низших рангов, живших на всё уменьшающиеся пайки, и ронинов, не получавших извне никаких средств к существованию. Госи имели значительно большие, чем у крестьян, участки земли, что позволяло им сдавать часть её в аренду. Они не брезговали также торговлей и ростовщичеством, нередко скупали крестьянские участки, становясь вместе с гоно - богатыми землевладельцами - особой разновидностью мелких помещиков, социальной верхушкой токугавской деревни.

Вместе с тем князья, т.е. крупные феодалы, также начинали уделять все больше внимания наиболее выгодным отраслям товарного производства, которые развивались в княжествах под их покровительством. В конце токугавского периода прочно утвердилась специализация княжеств. Так, репутация "лакового" утвердилась за районом Кага; или "бумажного" - за княжеством Тоса; "хлопчатобумажного" - за княжеством Сацума.

После насильственного "открытия" страны для внешней торговли с развитыми капиталистическими странами Европы и Америкой система натурального хозяйства была почти окончательно разрушена. Дешёвые иностранные товары наводнили японский рынок, вызвав тем самым развал экономики, который отразился на положении всех слоёв населения. В этих условиях с ещё большей силой разгорелась борьба между самурайской оппозицией, в которую входили и ронины, против токугавского режима. Самурая и ронины, поддерживаемые и направляемые представителями промышленной и торговой буржуазии, выступали под антисёгунскими лозунгами "изгнания варваров" (иностранцев) и "почтения к императору". Результатом этих событий и гражданской войны, последовавшей за ними (1866 - 1869), было свержение 15-го сёгуна династии Токугава Ёсинобу и восстановление власти императора, которое получило название в японской истории "Мэйдзи-исин", или "обновление Мэйдзи".

2.4 Гендерный аспект истории Японии периода Токугава

Веками гендерные отношения в японском обществе основывались на буддийской доктрине о том, что рождение мужчиной или женщиной есть результат соответственно добродетели или зла, совершенного человеком в прошлой жизни, и у многих японских мужчин, особенно старшего поколения, сохраняется "врожденное" чувство превосходства над женщинами.

Наиболее важной отличительной чертой Средневековья, известного как периоды Камакура и Муромати, стало развитие системы иэ, при которой главенствующая роль в политике и обществе отдавалась мужчинам. Иэ буквально означает "дом" в двояком значении - как жилое здание, постройка, и как семья, сообщество людей, живущих вместе, а также их хозяйство. Уклад иэ предполагал семейную систему расширенного объема, охватывающую не только членов одной семьи, но и их слуг, наемных работников, помогающих по хозяйству и т.п. В такой системе старший мужчина (т.е. отец или дед) имел огромную власть, и другие члены семьи были обязаны исполнять его распоряжения. Обычно от женщин, выходивших замуж за главу семьи, ждали сына, так как в системе патриархального уклада иэ первый сын получал права наследования, и ему отводилась важная роль в поддержании и сохранении рода. Такая концентрация власти в семье помогала заботиться обо всех ее членах и отражала аналогичную структуру государственного правления. Японское общество того времени характеризовала развитая сословно-классовая система, при которой самураи отводили женщинам в рамках иэ важную связующую роль: посредством породнения разных фамилий [кланов] достигалось и поддерживалось их политическое могущество. Женщинам надлежало не только повиноваться своим мужьям, но и быть сильными, как подобает женам воинов, чтобы стать опорой для мужей и вести дом, когда те уходят на войну.

Правда, история Японии донесла до наших дней имена 10 японских императриц, которые приходили к власти в разные периоды, начиная с былинных времен Дзингу (206-209) и кончая "женской эрой" Госакурамати (1762-1771). Три сотни лет после этого политика в Японии имела "мужское лицо".

Неравенство в положении мужчин и женщин среди самураев было гораздо больше, чем в низших сословиях. Официальную жену всегда выбирали по политическим мотивам - не по любви, и фактически в различных самурайских кодексах недвусмысленно определено, что столь важное событие, как женитьба, должно восприниматься легко, но только после серьезного рассмотрения всех деталей. Чем скромнее самурай, тем лучше он относился к своей жене, в то же время жены даймё, которые должны были проводить все свое время в Эдо, были особенно несчастными, хотя и не лишенными материального благосостояния и комфорта. Моральные устои, которые требовались от каждой стороны, были диаметрально противоположными: самураи требовали строжайшей верности от своих женщин, но конечно же сами были совершенно свободны от подобных ограничений. Любовница или наложница не могла по эдикту стать официальной супругой, хотя частота, с которой такие эдикты издавались, предполагает, что, видимо, некоторые самураи привязывались до такой степени к своим любовницам, что желали жениться.

Образование женщины было направлено на то, чтобы она была полезной мужчинам, почтительной в первую очередь к отцу, мужу, старшему сыну, а также к женщинам: жене и дочери господина и своей свекрови.

Школ для дочерей самураев не было, они учились дома у окружавших их женщин навыкам ведения домашнего хозяйства и тому, как стать хорошей женой, а посещая учителей - изяществу традиционных ритуалов, таких как аранжировка цветов и чайная церемония, а также танцам, пению и игре на кото - тринадцатиструнном музыкальном инструменте, напоминающем горизонтальную арфу. Они учились писать скорее в плавном японском стиле, чем жесткой китайской каллиграфии, и читать классические японские романы и стихи, несмотря на то что некоторые моралисты презирали роман "Гэндзи моногатари" - "Повесть о принце Гэндзи" (XI века), теперь признанный шедевром японской литературы. Его считали опасным для молодой целомудренной женщины.

Взаимоотношения между мужчинами и женщинами начали существенно меняться в период Эдо, когда конфуцианство, ставшее официальной религией сёгуната Токугава, оказало огромное влияние на формирование японского национального характера. Получили широкое распространение многие идеи учения Конфуция, в т. ч. положение "мужчина вне и женщина внутри", которое и сейчас наблюдается в японском обществе (женщины должны всегда находиться дома, а мужчины, как добытчики, наоборот проводить много времени за его пределами) . Эта позиция прочно вошла в японское общество и даже сейчас в Японии все еще есть семьи, придерживающиеся этой традиции.

Исключений из этого правила для женщины было два: либо гейша, либо юдзе. В течение всей истории Японии мы видим мужчин, уезжавших далеко и надолго от дома, женщин, остававшихся без мужей, девочек, у которых не было приданого, чтобы выйти замуж. Немудрено, что в такой обстановке не мог не развиться бизнес секс-услуг. Двумя основными видами организованной проституции Древней Японии были чайные домики (сатэн) и бани (сэнто). Девушки, соответственно, были по совместительству официантками и банщицами. Было также множество “индивидуалок”.

Наибольшее количество проституток приходилось на крупнейшие города, среди которых выделялась имперская столица Киото и центр торговли - Осака. Сёгуны династии Токугава были одержимы двумя страстями - к порядку и к безопасности. Естественно, наличие столь массовой и безнравственной индустрии, связанной с криминалом, никак не соответствовало представлениям сёгунов об идеальном обществе. Однако уничтожить ее они не могли - социальную проблему “одиноких мужчин” решить было невозможно. К тому же, основными клиентами проституток были купцы, к котором сёгуны относились еще более подозрительно (они ведь ничего не производят и не воюют!). Считалось, что мысли о развлечениях отвлекают купцов от размышлений, могущих подорвать могущество государства.

Решение нашел Сёдзи Дзинъэмон, владелец публичного дома, подавший в 1612 году прошение о “перестройке” всего секс-бизнеса Эдо. Он предложил выделить для публичных домов отдельных городской квартал и свезти туда всех проституток столицы, поместив их под пристальный контроль полиции. Эта идея находилась в общем русле политики сёгуната, уже предписавшего самураям жить в одном районе города, а простолюдинам - в другом.

Первая петиция Сёдзи застряла в сёгунской канцелярии, и через пять лет он подал второе прошение сходного содержания. Эта бумага уже была рассмотрена и одобрена, и в том же 1617 году проект начал реализовываться. “Веселый квартал" назывался Ёсивара. Первоначально это название значило “Тростниковое поле”, но в дальнейшем иероглифы были изменены, чтобы значить “Веселое поле”. В обмен на сотрудничество с тайной полицией в деле выявления “подозрительных личностей″ публичные дома квартала Ёсивара были освобождены от налогов.

Квартал был окружен рвом с водой и высокой стеной с воротами, закрывавшимися на ночь (примерно в полночь). Девушкам (юдзё) было разрешено выходить из Ёсивара только в трех случаях: для посещения врача, по вызову в суд и во время прогулки с клиентом для любования сакурой. Во всех случаях девушку сопровождал полицейский соглядатай. Ходить девушки имели право только босиком. Опыт Ёсивара настолько пришелся по сердцу сёгунату, что вскоре аналогичные кварталы по всей Японии. Наиболее известными из них были Симабара в Киото и Симмати в Осаке.

Ёсивара занимал около 8 гектар, на нем находилось 200 публичных домов. В Ёсиваре жили 4 тысячи проституток и примерно такое же количество обслуги. Ёсивара был засажен ивой (китайским символом проституции) и сакурой. Выбрать девушку можно было, просто прогуливаясь по улицам Ёсивара. Туда запрещался вход с оружием и въезд на лошади. Также в Ёсивара был запрещен вход самураям, но на самом деле они были постоянными его посетителями, скрывая при этом свои лица.

Проститутки сидели по сторонам улиц, на верандах публичных домов за решетчатыми стенками. Фактически, впрочем, необходимость выбора возникала редко. Смена девушки не поощрялась, рекомендовалось, раз выбрав проститутку, “придерживаться" ее. Отметим, что девушки тоже имели право, в некоторых пределах, отказываться или отвергать неугодных клиентов.

Выбор девушки оформлялся полуофициальным договором, чтобы со временем сменить юдзё на ее коллегу, требовалось получить согласие обоих. Конкуренция между девушками не поощрялась. Юдзё становилась как бы второй или “временной″ женой клиента. Договоры заключались и фактическое “обслуживание" происходило не на территории публичных домов, а в чайных домиках, которых в Ёсивара было 400. Клиенты довольно часто влюблялись в юдзё, и те иногда отвечали клиентам взаимностью. Богатый вдовец имел право выкупить юдзё и жениться на ней, но это было очень дорого. Наиболее привлекательные и профессиональные куртизанки назывались таю или ойран. Они не работали в стенах “веселых кварталов″ - их приглашали в особняки знатных особ, часто на несколько дней. Вообще, как и для всех слоев японского общества, для юдзё была характерна четкая иерархическая структура, в которой младшие подчинялись старшим. Большая часть обитательниц кварталов были в детстве продана туда их семьями. Работорговля в Японии была запрещена, поэтому формально с девушками заключались контракты сроком на несколько (обычно пять) лет. Фактически, однако, чтобы уйти из квартала, надо было выкупиться, а большую часть денег, зарабатываемых юдзё, съедали накладные расходы: платья, прически, косметика.

Родившиеся в квартале дети также оставались в нем учиться и работать. Нельзя сказать, чтобы все юдзё были недовольны своей работой. Многие из них вполне осмысленно предпочитали ее браку времен Токугава, делавшему женщину запертой в доме экономкой при муже. Жены, в свою очередь, предпочитали, чтобы мужья заводили официальных любовниц-юдзё, а не "шлялись по соседкам". Несмотря на все усилия правительства, проститутки-любительницы и проститутки по совместительству (все те же банщицы) продолжали конкурировать с лицензированными юдзё.

Большую часть времени в Ёсивара мужчины проводили не за занятиями сексом, а за чашками саке, танцами, песнями и весельем. Собственно, именно этого им не хватало дома, где отношения между супругами были строго кодифицированы, а излишняя веселость могла сказаться на родительском авторитете. Поэтому, кроме собственно проституток, с самого появления квартала Ёсивара в нем работали мужчины-заводилы, совмещавшие функции массовика-затейника, тамады и аккомпаниатора пьяных песен. Их называли гэйся (“искусники”). В 1761 году в Ёсивара появилась первая профессиональная женщина-гэйся. Ею была Касэн из дома Огия, сначала работавшая юдзё, но выплатившая все долги и начавшая самостоятельный бизнес. Вскоре женщины-гэйся стали так популярны, что полностью вытеснили с этой работы мужчин.

Уже к началу XIX века термин “гэйся” (или гейша, как принято писать в России), стал обозначением исключительно женской профессии. В отличие от юдзё, гейши работали не только и не столько в “веселых кварталах”. Они приходили по вызовам всюду, где мужчины собирались на дружеские вечеринки (гейши называли их “дзасики” - буквально это переводится как “комната”, клиенты - “энкай″, “банкет”) .

В реальности, однако, все зависело от договора между гейшей и клиентом. Как и юдзё, гейши часто заводили полуофициальных поклонников-любовников и находились у них на содержании. Руководили гейшами “матушки” (ока-сан), а сами они называли друг друга сестрами. Естественно, речь не шла об их равенстве, так как в японском нет просто “сестер”, есть только “младшие сестры” и “старшие сестры”. Старше считались не те гейши, кто старше по возрасту, а те, кто дольше занимается этой работой. Районы, в которых жили общины гейш, назывались ханамати - “цветочные улицы”.

Как и у юдзё, у гейш была сложная система именования. У них не было фамилий, а имена переходили по наследству от предыдущих гейш этого ханамати. Учились они, как и юдзё, методом “минарай″ - “наблюдение и участие”. В первую очередь майко учились правильно краситься, одеваться, ходить, танцевать, играть и петь. Всем этим майко и занимались, пока их старшие сестры общались с мужчинами. Именно умение свободно и раскованно, но при этом почтительно говорить считалось самым трудным в обучении гейши. Другой важной функцией гейши во время застолья было подливать гостям саке. В Японии во время пиршества не принято наливать себе спиртное самому. С другой стороны, очень важно, кто, как и сколько кому наливает.

Помимо умения наливать саке, существенным для гейши было также умение его пить или изображать, что пьешь. Зато во время банкетов гейши никогда не едят. Концентрируясь на развлекательной стороне “дела”, гейши завоевывали все большую и большую популярность. Особенно ценились и уважались гейши из Киото, города с древними культурными традициями. Однако гейши не ограничивались традициями, а постоянно изобретали новые виды причесок, расцветки кимоно, новые танцы и песни. Как и юдзё, гейши не имели права выходить замуж, не “выйдя из бизнеса”. Такое право имели только “матушки”.

Расцвет деятельности гейш пришелся на вторую половину XIX века. Примерно с 1840-х годов начались активные гонения на проституцию, изобретались различные схемы “перевоспитания" юдзё, и на их фоне гейши выглядели более благопристойно. К тому же, они были совершенно необходимы для достойной организации банкетов.

Как видим, положение женщин в Японии эпохи Эдо во многом определялось идеями конфуцианства и их социальным происхождением.

Заключение

Японии периода сегуната Токугава (по-японски, эпохи Эдо) характеризуется ситуацией трансформации феодальных отношений в буржуазные. Еще существуют княжества, но это уже более административные единицы, нежели феодальные вотчины. Еще господствует натуральная феодальная рента (измеряемая в коку риса), но уже существует рисовая биржа и посредники, реализующие рис за деньги. Четвертое по статусу сословие - торговцы - де-факто поднимаются до уровня второго и начинают смешиваться с первым - самураями.

Эпоха Эдо - это жесткая иерархия сословий и социальных групп. Выше всех (формально) - микадо, затем следуют сегун, дайме (госанкэ, фудай и тодзама), кугэ, хатамото, гокэнин, байсин, асигару. Это было высшее, первое соловие. Из него выпали ронины, ставшие деклассированными самураями. За ними следовали крестьяне (второе сословие), ремесленники (третье), торговцы (четвертое). Ниже всех находились хинин и эта.

Власть стремилась всех японцев поставить в жесткие рамки повседневного контроля. Даже женщины легкого поведения должны были занимать строго определенное место, жить в особых кварталах, особым образом одеваться и т.п.

Военно-феодальный режим сегуната имел двойственную роль - он покончил с феодальными войнами, создал централизованное государство, основанное на национальных традициях и обычаях; но одновременно он же в какой-то момент превратился в тормоз дальнейшего развития страны, когда его социальная система превратилась в барьер для социальной мобильности общества.

Когда назрел кризис, внешнее давление (насильственное открытие Японии) привело к быстрому слому старой системы, просуществовавшей более 200 лет и созданию новой, буржуазной по своей сути.

Список использованных источников

1.       Данн Ч. Традиционная Япония (быт, религия, культура). Пер. с англ.О.Д. Сидорова. М.: ЗАО Центрполиграф, 2006. - 222 с.

2.       Елисеев Д. История Японии. Между Китаем и Тихим океаном. Пер. с фр. СПб: Евразии, 2009. - 318 с.

.        Игорина Н. Анатомия любви в Японии // http://phenomenonsofhistory.com/site/? p=55

.        История Японии. Т.1. С древнейших времен до 1868 г.М., Институт востоковедения РАН. - 659 с.

.        Кальчева А. Структура общества Токугава // http://leit.ru/modules. php? name=Pages&pa=showpage&pid=441

.        Кузнецов Ю.Д., Навлицкая Г.Б., Сырицын И.М. История Японии. М.: Высшая школа, 1988. - 432 с.

.        Омельченко О.А. Всеобщая история государства и права: Учебник в 2 т. Издание третье, исправленное. Т.1-М.: ТОН - Остожье, 2000. - 528 с.

.        Отношения между мужчиной и женщиной в Японии. Историческая справка // http://assisi.ru/content/japan. htm

.        Токугавский сёгунат (Эпоха Эдо) // http://joysakh. narod.ru/docs/tseg. htm

.        Эпоха Токугава // http://stud. ibi. spb.ru/132/sobsvet/html/history4.html

Приложения

Приложение 1

Сегуны эпохи Токугава