Определение места Приднестровья в системе всеобщего рынка Российской Империи

Определение места Приднестровья в системе всеобщего рынка Российской Империи

1. Характеристика Днестровской таможенной линии на рубеже XVIII - XIX веков

Приднестровские земли, находившиеся на пересечении важнейших торговых путей, постоянно являлись зоной интересов купечества соседних государств. В последнее десятилетие XVIII в. (после заключения Ясского мира) Приднестровье как часть России переживает экономический подъем. Здесь создаются благоприятные условия для развития сельского хозяйства, ремесла и торговли. Предоставление ряда льгот жителям данной территории обеспечивает всевозрастающий приток населения из России, а также из Молдавского княжества, жители которого получили право на переселение в течение четырнадцати месяцев после ратификации мира.

Принимая во внимание малозаселенность новоприобретенных земель в начале XIX в., министр иностранных дел России А. Воронцов сообщает российскому генеральному консулу в Яссах А. Жерве, что желающие переселиться в Россию получат земли «в Крыму и в степях между Буга и Днестра лежащие» и что от «тамошних начальников доставлены им будут все выгоды», необходимые для ведения хозяйства.

Основанные города - Григориополь, Тирасполь, Новые Дубоссары - постепенно превращаются в экономические центры Приднестровья. В январе 1802 г. правительство Александра I через законодательные акты поощряет жителей Григориополя к занятию промышленностью путем наделения их плодоносной землей для ведения хозяйства, предоставления ряда льгот, в том числе освобождения на 10 лет от податей и поставки рекрутов. В 1803 г. аналогичные льготы получают жители всего Тираспольского уезда, впоследствии же они распространяются на всю Очаковскую область.

Последовательно предпринимаемые меры не замедлили сказаться: если в 1795 г. население Тирасполя составляло 2 428 человек, то к 1799 г. - уже около 2 700. В городе числилось «публичных казенных строений два дома (деревянных), обывательских - 179, купеческих лавок каменных - 21, деревянных - 75». На его территории, как утверждают источники, русские купцы вели оживленную торговлю «шелковыми, пушными, шерстяными и железными товарами, съестными и прочими припасами».

В Григориополе при главенствующем влиянии армян-переселенцев в 1796 г. была основана купеческая компания, состоявшая из 95 человек. В купеческий промысел все более активно включаются и жители Новых Дубоссар. «Множество тут лавок с мелочными вещами и разные промыслы (жителей - авт. О.С.) приводят весь город в движение», - отмечал П. Сумароков.

Многочисленные документы данного периода подтверждают активную деятельность приднестровского купечества на Украине и во внутренних губерниях России. Оживленными местами их торговли становятся Петербург, Москва, Курск, Брянск, Киев, Нежин, Полтава и другие города, что свидетельствует о начале процесса включения Приднестровья во всероссийский рынок и формирования единого экономического организма.

Одновременно возрастает роль Днестра как водной артерии, открывающей новые перспективы для развития торговли с Австрией, Бессарабией, западными и южными губерниями России. На возможности использования реки для доставки грузов указывал еще в 1785 г. российский генеральный консул в Молдавском княжестве И. Северин: «По ней (реке Днестр - авт. О.С.) могут плавать барки, подымающие по 250 ибраильских кил, каждая в 220 ок (4 125 пудов)». Российское генеральное консульство, основанное в 1779 г. для поощрения черноморско-балканской и дунайской торговли, сыграло определенную роль в придании приднестровским землям статуса транзитного региона в русско-украинско-молдавских экономических связях. Екатерина II при оглашении манифеста 1792 г. подчеркивала новые возможности для распространения торговли «через свободное водоходство по сей реке». Превращение реки в водный торговый путь привлекло местное население к участию в купеческих операциях. В донесении инспектора херсонского таможенного округа Зильбергарнича в Российскую коммерц-коллегию сообщается, что в его инспекции «открылась новая торговля разными товарами и лесами, привозимыми рекою Днестром из Галиции, Подольской губернии и других мест». В первые годы XIX в. Днестр используется в основном для сплава леса. А. Скальковский приводит сведения о том, что главный директор водных коммуникаций принц Георг Гольштейн Ольденбургский получил от смотрителя Днестра коллежского советника Румаря донесение, в котором сказано, что судоходство по реке почти прекратилось, в связи с чем он просит герцога де Ришелье «осмотреть Днестр и начертать положение судоходства». Несмотря на предпринимаемые меры река так и не стала полноценным торговым путем: мешали противодействия турецких властей правого берега, а также наличие большого количества водяных мельниц, порогов.

В связи с тем, что Приднестровье стало пограничным районом России, потребовалось перенесение карантина и таможни из Херсона в Очаков, т.е. ближе к морю, и учреждение таможен на Буго-Днестровской линии.

Внешнеэкономические связи России как один из аспектов усиления политического влияния на Балканах, обусловили включение приднестровских земель в зону государственных интересов страны. Именно через Приднестровье шел основной поток обращающихся товаров.

Одним из главных партнеров России в балканской торговле оставалось подвластное Османской империи Молдавское княжество, в котором все более усиливались настроения, связанные с надеждой на освобождение от ига турецких властей. В 90-е годы XVIII в. основная масса товаров из России и Украины в Молдавию и обратно стала поступать через Дубоссарскую (учреждена в 1791 г.), Каменец-Подольскую, Ямпольскую и Маякскую таможни. В документальных фондах Российской коммерц-коллегии содержатся сведения о надзоре за состоянием и работой Дубоссарской таможни как одной из самых значительных на Днестре.

Таможня XVIII в. - это довольно сложный экономический организм. Здесь проводились осмотр и взвешивание провозимых товаров, хранение их на складах, сбор пошлин в государственную казну. В связи с частыми эпидемиями чумы, или так называемой «моровой язвы», таможня, выполняя медицинские предписания, задерживала товары и самих купцов на период карантина, который длился около полутора месяцев. Вследствие этого таможня представляла собой ряд складских помещений для хранения товаров; жилых помещений для купцов, пребывающих в карантине, караульных солдат, служителей таможни, врачей; своеобразных пунктов питания и т.п. Вблизи от таможни формировался рынок, где находили сбыт как конфискованные, так и продававшиеся оптом подъезжающим купцам товары.

Функционирование таможни превратило Дубоссары в важный пункт торгового пути (от Москвы через Орел, Харьков до Елисаветграда) из России в земли, подвластные Турции. Здесь Днестр пересекали многочисленные караваны российских и украинских купцов, следовавших с разнообразными товарами в Османскую империю и обратно. Такое направление внешней торговли России приобретало все большую значимость, о чем свидетельствует возрастание почти в шесть раз общего товарооборота (с 1784 по 1803 г.). В последнем десятилетии XVIII в. пик роста приходился на 1795-1796 гг. и составлял в среднем 1,35 млн. руб. Охлаждение дипломатических отношений с Турцией отрицательно сказывалось на экономической ситуации в регионе.

Сведения о товарах, пересекавших Днестровскую таможенную линию в началев., содержатся в донесениях российских консулов в Яссах и в издании «Государственная торговля в разных ее видах 1802 г.», а также в последующих ее выпусках в 1804-1808 гг. В документах упоминаются Могилевская и Дубоссарская таможни, которые пропускали товары, переправлявшиеся через Днестр в Молдавию, Валахию и Бессарабию. В 1802-1805 гг. общий товарооборот составлял в среднем за год 3,2 млн руб., сохраняя ежегодно примерно равные объемы. Примечательно, что даже во время русско-турецкой войны 1806-1812 гг. торговые операции не прекращались полностью, а лишь сокращались вдвое.

Ввод российских войск на территорию Дунайских княжеств негативно отразился на спецификации товаров турецкого производства, в то время как продукты сельского хозяйства Молдавии продолжали поступать в Россию через днестровские таможни. В период с 1784 по 1786 г. доля молдавских товаров в общем вывозе из Османской империи составляла в среднем 6,9%, с 1802 по 1805 - 9,7, а в 1807 г. - поднялась до 53,3%.

Среди шести сухопутных направлений, зафиксированных в «Государственной торговле…», через днестровские земли из Османской империи в начале XIX в. ежегодно поступало около 13,5% всех импортируемых в Россию товаров (в стоимостном выражении). Из них по общему объему товарооборота Могилевская и Дубоссарская таможни занимали четвертое место.

В конце XVIII в. и в первом десятилетии XIX в. на фоне увеличения товарооборота расширяется спецификация предметов экспорта и импорта. Ассортимент товаров, как фиксируют таможенные документы, становится более разнообразным. Однако по-прежнему значительную часть товаров, прибывающих в Османскую империю из-за Днестра, составляют мех горностая, соболя, норки, лисицы, волка, зайца и изделия из него.

В большом количестве через таможни провозятся ткани (полотно - узкое, с краями, русское, широкое для скатертей, для корабельных парусов, а также ситец, пестрядь затрапезная, занавески и т.п.), ковры, кожевенные изделия и предметы из железа (замки, косы, гвозди, ножи, чугунные котлы). В начале XIX в. наблюдается увеличение потока тканей и юфти.

Почти не перевозятся через Днестр или составляют лишь небольшую часть экспорта товары, относящиеся к «жизненным припасам» (хлеб, мука пшеничная и ржаная, пшеница, масло коровье, икра, рыба, мед и др.). Повышение доли провоза продуктов питания наблюдалось только в годы русско-турецкой войны в связи с необходимостью снабжения русской армии во время военных действий, а также продажи хлеба местному населению.

Одним из основных товаров встречного потока из Османской империи традиционно остается молдавское вино, пользовавшееся широким спросом в России. В крупнейшем центре торговли вином Одобештах сохранились и поныне названия кварталов «торговцев казацких сторон» - «казаклий». Молдаване называли страной казаков территорию за Днестром.

Из донесения российского консула Ивана Северина коммерц-коллегии в 1793 г. известно, что в Одобешты прибыло 32 российских купца из Нежина, Киева, Могилева, Дубоссар, «а правительство не токмо принимает их со всяким уважением, но и старается всевозможно удовольствовать их во всем поступать по статьям, установленным в пользу их». В 1796 г. сюда приехали 47 купцов из-за Днестра, а в 1798 г. - свыше пятидесяти, среди которых было одиннадцать нежинских и пятнадцать дубоссарских купцов.

В последнем десятилетии XVIII в. стоимость провозимого через таможни вина составляла в среднем около 70% в год, а в начале XIX в. - около 30% от общей стоимости импорта. Однако эти цифры не свидетельствуют об уменьшении поступлений вина, поскольку шло возрастание общего притока товаров в Россию через границы Подольской и Херсонской губерний. Молдавское вино продавалось во многих городах Украины и внутренних губерний России.

Значительную часть товаров, переправлявшихся с правого берега Днестра, составляла соль. Больших масштабов торговля молдавской земляной солью из местечка Окны достигала еще в XVII в., продолжая развиваться и в XVIII в. Так, в 1779 г. к российским портам и пограничным таможням было доставлено 3 144 652 пуда и 10 фунтов соли, в том числе соли «ступочной волосской» - 23 203 пуда и 10 фунтов, что составило 7,4%. В 1784 г. этой соли привезено из Ясс 990 пудов.

Данные «Государственной торговли…» свидетельствуют о том, что в начале XIX в. (1804-1805 гг.) в стоимостном выражении объем соли, поступившей через Могилевскую и Дубоссарскую таможни, составил почти 50% общего импорта. Этому способствовали и меры, предпринимаемые российским правительством. 14 ноября 1805 г. министр внутренних дел А.Б. Куракин, по представлению херсонского военного губернатора генерал-лейтенанта Дюк де Ришелье, сообщает Комитету министров о чрезвычайном повышении цены на соль по причине ее недостаточной добычи в Крымских озерах из-за непрерывных дождей двух предыдущих лет. Он предлагает отменить пошлину на соль, поступающую из Молдавии через новую границу на Днестре, а также привозимую из-за границы к черноморским портам. Одновременно он просит херсонского, екатеринославского, полтавского, черниговского, подольского и волынского губернаторов, чтобы они в случае плохой «садки» привлекали жителей управляемых ими губерний к вывозу как можно большего количества молдавской соли.

Для увеличения добычи соли в молдавском местечке Окна и округе Вранча российское правительство пересылает консулу в Яссах С.С. Кушникову 50 тыс. руб. из государственной казны и разрешает увеличить плату рабочим, занимающимся этим промыслом.

В 1809 г. в таможни поступает распоряжение об отпуске молдавской соли из Могилева и Дубоссар «всякому желающему по цене, выгодной казне, с возможностью занятия амбаров под склады соли и устроения на счет казны прочных соляных магазинов».

Доставлялась соль в Россию также и из аккерманских озер. На небольших судах она переправлялась через Днестр и сваливалась прямо на землю, «покуда не отыщутся откупщики оной». Купец-откупщик, как правило местный житель, покупал соль, оплачивал пошлину, а после пребывания в карантине и заключения договора с подъехавшими чумаками-возчиками отправлялся в путь. Превращение Приднестровья в перевалочную базу торговли таким жизненно важным товаром, как соль, способствовало притоку купечества из российских губерний и привлечению жителей края к данному виду коммерции. Деятельность купцов еще более активизировалась в связи с решением правительства (1811 г.) запретить ввоз иностранных товаров, в том числе и молдавских, через днестровские таможни, исключая Дубоссарскую. В результате произошли существенные нарушения хозяйственной жизни Молдавского княжества (значительная часть товаров осталась без потребителей) и России. Дубоссарская таможня не могла справиться с возросшим потоком товаров, а государственная казна потеряла часть доходов. Поэтому уже в начале 1812 г. Государственный совет принял постановление о разрешении провоза молдавского вина и соли с прежними пошлинами и через ранее закрытые днестровские таможни.

Развитие торговли способствовало формированию местного купечества, в состав которого входили и люди, бежавшие от османского ига. А. Скальковский указывал, что в 1797-1802 гг. товары доставлялись в Одессу купцами из Бессарабии (юга Пруто-Днестровья) или же болгарскими и молдавскими переселенцами, живущими в Херсонской губернии. Их опыт положительно влиял на развитие внешней торговли. Купцы-переселенцы хорошо знали торговые пути, владели информацией о потребностях населения, о расположении районов, специализирующихся на выпуске той или иной продукции. Сохранившиеся связи Молдавского княжества с купечеством помогали развернуть широкую торговую деятельность.

Купечество новых экономических центров Приднестровья активно осваивало внутренний рынок России. Наиболее быстрыми темпами шел процесс формирования купеческого капитала в Дубоссарах. Документы свидетельствуют о налаживании дубоссарцами коммерческих связей с украинским и российским купечеством, об организации совместных компаний по продаже и доставке товаров к месту назначения.

Таким образом, Приднестровье, издавна известное как регион транзитной торговли, получает в конце XVIII в. новый импульс для своего развития. Пристальное внимание России к краю, владение которым укрепляло ее позиции на Балканах, положительным образом повлияло на экономику региона. На рубеже XVIII-XIX вв. были заложены основы для включения Приднестровья во всероссийский рынок, одновременно возросло его значение во внешней торговле России.

2. Вхождение Приднестровья во всероссийский рынок

Приднестровье довольно быстро вовлекалось в общее русло глубинных процессов экономического и социального развития страны. Его место во всероссийском рынке определялось в основном аграрной направленностью экономики этого региона.

В развивающиеся рыночные отношения в первую очередь втягивались хозяйства, занятые производством высокотоварной продукции: пшеницы, винограда, плодов, табака, масличных культур, тонкорунной шерсти, смушек, мяса, сала и др.

С расширением сельскохозяйственного производства возрастал объем продукции, которая в качестве товаров реализовывалась на внутреннем рынке, а также в центральных, западных губерниях страны, на Украине и за рубежом. Преобладающее место в сбыте занимали товары потребительского назначения, а также продукция отраслей добывающей и обрабатывающей промышленности (соледобыча, рыбодобыча и рыбообработка, виноделие, фруктосушение, мясосальное производство и пр.).

Край занимал важное место во внешней торговле юга страны, хотя в первые два десятилетия по присоединении края к России пашенное земледелие было ориентировано главным образом на удовлетворение внутренних нужд. А незначительная освоенность земельных угодий вызывала необходимость снабжения населения привозным продовольственным зерном, поступавшим в 20-е - начале 30-х годов XIX в. с севера - из уездов Подольской губернии. Интенсивное заселение края, прогресс в земледельческой технике и возрастающий рыночный спрос создали необходимые условия для быстрого развития пашенного земледелия. Расширялись посевные площади основных хлебных культур - пшеницы, кукурузы и ячменя - и изменялась география их размещения.

К середине XIX в. край становится одним из главных поставщиков зерна на одесский хлебный рынок. В район тяготения рынка входило все Приднестровье. Непосредственная близость этого крупнейшего внешнеторгового центра с его разветвленным аппаратом агентов различных оптовых предприятий, находившихся в контактах с местным купечеством, облегчала товарооборот в крае. Пшеница, поступающая в Одессу, большей частью перепродавалась за границу (гирка - во Францию и Англию, а арнаут-ка - в Италию) или перемалывалась на местных, а также одесских, николаевских, херсонских мельницах, обеспечивавших выход качественной муки. Торговый капитал Одессы сыграл большую роль в процессе включения Приднестровья во всероссийский рынок.

Крупной торговой магистралью, пролегавшей между Бессарабией и Подольской и Херсонской губерниями, стал Днестр. К нему подвозились грузы из Ольгопольского, Балтского уездов Подольской губернии и прибрежной полосы Тираспольского уезда. В середине века в Бендеры, Тирасполь и Маяки по реке сплавлялось до 900 тыс. четвертей зерна; эти города являлись также конечными пристанями и крупными пунктами его купли-продажи. Хлебные караваны, состоящие из галер, проходили сотни верст по течению и назад не возвращались.

На всероссийский рынок край выходил не только с товарами зернового производства, но и с высокоценной продукцией виноградарства, плодоводства, овощеводства и других интенсивных отраслей земледелия. Расширение их производства и сбыта зиждилось на устойчивом рыночном спросе, росте промышленности, специализировавшейся на переработке соответствующего сырья, эффективности приложения денежных и материальных средств.

Виноградарство - исторически традиционная отрасль земледелия в крае - давало сырье виноделию и свежий виноград. Главную массу товарного вина на внутренний рынок поставляли виноградно-винодельческие хозяйства. Уровень товарности в них составлял две трети от полученной продукции. С присоединением края к России его виноторговля включалась в обширный всероссийский рынок. Для ограждения продаваемых вин от зарубежной конкуренции правительство с 1816 г. стало облагать иностранные вина повышенным налогом. Кроме того, расширение продажи вина было связано с переносом таможенной и карантинной линий с Днестра на Прут и Дунай; одновременно были устранены заслоны и торговые формальности на пути продвижения всех товаров вообще. Но последовавшее в 40-50-е годы наполнение винного рынка продукцией с территории Бессарабии (400-500 тыс. ведер в сезон) способствовало уменьшению объема виноделия Приднестровья.

Многие хозяйства края специализировались на выращивании плодово-ягодных культур. Рынок плодов (в свежем и сушеном видах) был обширным. Как правило, ягоды и фрукты продавались на местах (особенно в селениях с зерновой и животноводческой специализацией), а из северной зоны часть урожая (в основном яблоки и сливы) вывозилась в крупные потребляющие центры Украины. Перевалочной базой, как и в виноторговле, служил г. Дубоссары.

Сухофрукты приготовлялись простым способом (сушка на солнце, в лозницах) и частично по более совершенной технологии. Чернослив, сушеные яблоки и груши расфасовывались в бочки, что обеспечивало их транспортабельность и длительную сохранность. В 30-50-е годы сухофрукты стали вывозить на отдаленные рынки Правобережной Украины.

Рыночное назначение имело выращивание высокодоходных технических культур - табака и масличных, предоставлявших сырье для промышленности. Темпы развития табаководства на территории Дубоссарского округа первое время тормозились унаследованной от прошлого системой натурального и денежного обложения. С упразднением ее в начале XIX в. создались более широкие возможности становления табаководческих хозяйств. К середине столетия сбор листа достиг нескольких десятков тысяч пудов. Товар сбывался на месте, в города Украины (в частности, в Херсон), Варшаву и далее за границу. Наибольшим спросом пользовались так называемые ципиловские и дубоссарские сорта.

При значительной земельной обеспеченности и преобладании переложной системы земледелия лен и конопля («пластовые» культуры) выращивались на тысячах десятин в хозяйствах крупных землевладельцев и крестьян южной зоны. Их главной целью было получение льносемени. Основным рынком являлась Одесса. Конопля (волокно) шла на изготовление полотна как на месте, так и за пределами края, семена рапса и аниса главным образом вывозились за границу.

Рынок животноводческой продукции претерпел ряд изменений, связанных с межотраслевой эволюцией в сельскохозяйственном производстве (превращение земледелия в ведущую отрасль), а также структурными изменениями в самом животноводстве, колебаниями рыночной конъюнктуры в Западной Европе, таможенной политикой царского правительства, состоянием транспортных средств и переработки сырья на месте. Сказывалась также зональная специализация. Так, в северной зоне больше внимания уделялось разведению крупного рогатого скота (для пополнения тяглового поголовья и на мясо), на юге - овцеводству и табунному коневодству.

3. Местные торговые пункты

В крае сложилась сеть крупных торговых пунктов, где продукция животноводства реализовывалась круглогодично: на севере - Каменка, Рыбница, Рашков, Балта, в южной полосе - Дубоссары, Григориополь, Тирасполь, Бендеры, Маяки, Овидиополь. Важным коммерческим центром подольского Приднестровья являлась Балта, в которой уже в начале XIX в. сложилась купеческая прослойка и было много мелких торговцев. Балта служила местом сосредоточения ярмарочной торговли с обширным районом притяжения товаров, особенно купли и продажи лошадей, крупного и мелкого рогатого скота. Эти ярмарки устанавливали цены на скот и животноводческое сырье и для северной зоны Приднестровья. Сюда пригонялся скот из Бессарабии, Херсонской, Подольской, Волынской и Таврической губерний. В южной зоне Приднестровья, основу экономики которой в первой половине XIX в. составляло животноводство, действовала обширная сеть локальных рынков сбыта скота в городах Бендеры, Тирасполь, Григориополь, Дубоссары, Овидиополь.

На скототорговые операции в этой зоне постоянно оказывали влияние ярмарки и многочисленные базары в Одессе, Каменце-Подольском, Новой Ушице, Могилеве-Подольском, Балте, Ярмолинцах, Ямполе, откуда скот направлялся гоном по трактам и проселочным дорогам. С присоединением края к России исторически сложившиеся здесь торговые пути были подключены к общероссийским и украинским трактам, в частности к одному из жизненно важных трактов страны - Белорусскому, который соединял Петербург с районами Белоруссии и Украины; этим путем в 40-50-е годы скот доставлялся в столицу. Торговые пути были связаны также с издавна функционировавшими Киевским (Киев-Каменец-Подольский-Хотин) и Белгородским (Москва-Орел- Харьков-Елисаветград-Дубоссары) трактами.

В Приднестровье сформировался транзитный грунтовой путь вдоль Днестра, пересекавшийся дорогами в Бессарабию и на восток к городам Бердичеву, Балте, Екатеринославу, Николаеву и Вознесенску. Обозы («валки») пароконных или пароволовых повозок большой емкости при благоприятных погодных условиях двигались в обоих направлениях на сотни верст.

На рынке обращались большие объемы товаров кожевенного производства. Шкуры крупного скота, овчины и смушки сбывались на местных базарах и ярмарках, откуда вывозились в города Украины (включая Харьков) как сырье для ремесленной промышленности. Так, в 30-е годы кожи, овчины и смушки десятками тысяч скупались бердичевскими и балтскими купцами и продавались в Подолию.

На всероссийский рынок поставлялись крупные партии шерсти - особенно мериносовой и цигайской, которая поступала в продажу на знаменитые харьковские ярмарки; спросом пользовалась и грубая шерсть.

Рост суконного производства в России, значительный спрос на шерсть высших сортов за границей и поощрительные мероприятия правительства способствовали развитию тонкорунного овцеводства в 30-50-е годы. В большинстве своем шерсть вывозилась на отдаленные рынки. Промышленная же обработка ее в самом левобережье оставалась слаборазвитой.

Перегонная мериносовая и цигайская шерсть (мытая на овцах перед стрижкой) сбывалась частично за границу. Торговля этим сырьем в больших объемах послужила стимулирующим фактором для развития шерстомойного производства. Шерстомойки работали либо на закупаемом владельцами этих предприятий сырье («грязной» рунной шерсти), либо выполняли заказы купцов, т.е. промывали и сортировали привозимые тюки за определенную плату.

Прибыльными были и предубойное доращивание и откорм молодняка на пастбищах (приносил скотопромышленникам за сезон 30-40% прибыли на вложенный капитал). В степных районах получил распространение хуторский (кишловый) способ откорма, чему благоприятствовали продолжительность и продуктивность выпасов. Сало всех видов (пищевое и как исходный продукт для промышленной переработки) уже в 30-е годы вывозилось в города Подолии, Одессу, Николаев, Херсон. Много его экспортировалось через Одессу, Новоселицу и дунайские порты. В крае действовали салотопенные предприятия, в том числе в Тирасполе, Григориополе, Балте. На рынок поставлялись и другие животноводческие товары: брынза и качкавал, воск, мед, коровье масло, щетина и пр.

Приднестровье являлось связующим звеном между всероссийским и западноевропейским внешними рынками. По его дорогам гнали скот и лошадей за границу из украинских и более отдаленных губерний страны. С 20-х годов через его территорию прогонялся скот из Одессы, Могилева-Подольского, Дубоссар, Балты, Бердичева. Например, в 1836 г. к Днестру было пригнано из двух последних городов 100 тыс. волов и 15 тыс. лошадей, выведенных в австрийской провинции, а приобретенных в южноукраинских губерниях и на Дону. Не уменьшался этот поток и в 40-е годы. Табунных коней охотно покупали торговцы из Венгрии. Таким образом, внутренний рынок продукции животноводства развивался в тесной связи с всероссийским и внешним рынками.

В объеме и структуре торговых оборотов края главное место занимала продукция сельского хозяйства, основной отраслью промышленности являлась пищевая. При явном преобладании последней важную роль в экономике края играли и другие отрасли промышленности: соледобывающая, мукомольная, деревообрабатывающая и рыболовство с рыбообработкой.

Приднестровье не располагало источниками соледобычи. В то же время Бессарабия славилась самосадочной солью, добываемой из водоемов Аккерманского уезда. Солепромышленный район находился в ведении казны, ею регулировалась добыча и осуществлялся сбыт.

Соль - жизненно важный продукт, необходимый человеку и домашним животным, используемый для консервирования овощей, мяса, рыбы и других целей. О размерах потребности ее можно судить по такому показателю: в среднем на одного жителя в год расходовалось 0,5 пуда (8 кг). Этот необходимый продукт поступал в селения Приднестровья через рынок (100%). Еще при турецком владычестве соль с Аккерманских промыслов переправлялась в Приднестровье через Овидиополь и Маяки, где осуществлялись торговые сделки. Из этих пунктов она развозилась в восточном и северном направлениях. Добыча озерной соли в 40-50-е годы XIX в. была доведена до 8 млн. пудов, тогда как при турецком промысле она составляла всего 0,5 млн пудов в год. Огромными партиями «солевозцев» («соляников») по сухопутным и водным путям (вверх по Днестру) она доставлялась буквально до «ворот» потребителей. Но после прорыва в 1850 г. песчаной перемычки, отделявшей промыслы от моря, Аккерманский соляной район в течение пяти лет практически был лишен возможности добывать и накапливать соль. А в 1856 г. Подунавье, куда входили и промыслы, было отторгнуто от России и при румынском владении перестало давать продукцию.

В такой ситуации повысилась роль одесских соляных промыслов (на лиманах Одесского уезда), где также с 50-х годов добывалось по несколько миллионов пудов соле-осадочной соли в год. Это был самый близкий и самый удобный в транспортном отношении промысел, с которого соль непрерывно поступала во все селения Приднестровья в течение многих десятилетий. Отметим, что в добыче ее принимали участие отходники из городов и сел Тираспольского уезда и уездов подольского Приднестровья. А местные торговцы-оптовики являлись связующими звеньями между промыслами и непосредственными потребителями этой ценной продукции.

На Днестровском лимане в основном осуществлялся лов пресноводной речной рыбы. С херсонской стороны, т.е. у левого берега, главные промыслы находились севернее с. Калаглея у песчаной косы. Там же строили и содержали родники. Уловы сбывались в Овидиополь и в степные села восточнее лимана. А при большой добыче часть ее подвергалась обработке и продавалась приезжим закупщикам из Одессы, Кишинева и Балты.

На обоих берегах Днестра от Бендер до Маяков рыболовством занимались крестьяне и горожане. В литературных источниках эти промыслы назывались «Бендерской дистанцией». В период путины в промысле участвовали десятки артелей. В 40-е годы в рыболовстве было занято более 900 рыбаков; в сезон добывалось рыбы примерно на 20 тыс. руб. Превосходная днестровская и лиманская рыба реализовывалась двумя способами: либо сами рыбаки развозили ее по селениям и продавали с возов, либо непосредственно в местах лова рыбацкие артели продавали свежий улов рыботорговцам («шепетильникам»), которые отправляли ее специальными обозами на базары и ярмарки в приднестровские города и местечки, а также в магазины г. Одессы и других пунктов конечного потребления.

4. Торговля промышленными изделиями. Ярмарки, базары

В связи с развитием промышленности в 40-50-е годы в стране значительно возросли потребности перерабатывающих предприятий в сельскохозяйственном сырье, производимом в крае. Одновременно повысился местный спрос на фабрично-заводские и кустарные изделия (металлические, ткацкие, меховые), каменный уголь, продукцию нефтеперерабатывающей промышленности, которые поставлялись преимущественно из различных районов страны.

В частности, из промышленных центров (Урала, Нижнего Новгорода, Иваново, Москвы, Петербурга, городов Донецко-Криворожского промышленного района и др.) поступали сельскохозяйственные орудия, металлические изделия, чугун, железо, медь, лесотехническая продукция, посуда, ткани и предметы домашнего обихода. Крупными перевалочными пунктами для отечественных и импортных промышленных изделий являлись транспортные узлы, станции и пристани края, а также г. Одесса.

В числе других видов промышленной продукции, игравшей известную роль в товарообороте края с Украиной, были сахар и спирт. Приднестровские уезды Херсонской и Подольской губерний располагали большими площадями пригодных для возделывания свеклы земель, но до 60-х годов сахарные заводы здесь не сооружались, а имеющиеся винокуренные предприятия не удовлетворяли спрос населения на спиртоводочные изделия. В основном эти товары поступали из Подольской, Волынской, Киевской и других губерний. И производство, и рынок сахара в Приднестровье изменились лишь в последней четверти XIX в.

Промышленное производство в Приднестровье сохранялось на уровне ремесленных мастерских и мануфактур, продукция которых не выходила за пределы местного товарооборота. В связи с тем что в некоторых отраслях производство почти полностью базировалось на локальных источниках сырья, произошло их полное истощение. Например, в соседней Бессарабской области и в северной зоне Приднестровья в больших объемах производилась добыча древесного угля, который вывозился в города региона и Одессу. Это привело к истощению лесных ресурсов, и сам промысел с середины века исчез. А с ростом народонаселения, расширением городов, развитием виноградарства потребность в лесоматериалах удовлетворялась путем приобретения сплавляемого с верховьев леса.

Помол муки осуществлялся на водяных, ветряных и так называемых земляных мельницах. Например, по поводу последних известный чиновник Екатеринославского губернского правления А. Мейер, обследовавший южную зону Приднестровья, писал в своем отчете о результатах ознакомления с новой землей (Очаковской областью) следующее: в поднестровских селениях распространены большей частью мельницы двух разновидностей - так называемые топчаковые, т.е. с большим наклонным кругом, на котором лошади топтались, обеспечивая действия жерновов; и приводные, сделанные по турецкому образцу - две лошади, впряженные в привод.

Условия и формы реализации товаров постоянно развивались и совершенствовались: традиционная, исторически сложившаяся сеть мелких форм реализации приобретала новое содержание, изменяясь вслед за прогрессом в способах производства.

В дореформенный период во внутрирегиональной сфере реализации существовала периодическая торговля, т.е. ярмарочно-базарная, и прямой (без посредников) сбыт продукции, особенно в местах, отдаленных от городов. Функционировала и такая «историческая» форма реализации, как развозно-разносная с элементами прямого обмена (продукт на продукт или на ремесленные изделия). На ярмарках и базарах осуществлялась оптовая продажа товаров сельскохозяйственного и промышленного производства. Количество и товарооборот их значительно возросли в 30-40-е годы, когда, с одной стороны, происходила концентрация торговых оборотов в крупных городах, а с другой - рассредоточение торговых пунктов по местечкам и крупным селам.

Наряду с развитием внутренней торговли крепли связи с Бессарабской областью, где в 40-е и первой половине 50-х годов на 28-32 ярмарках товарооборот по привозу суммарно вырос в отдельные годы до 1 млн, а по сбыту - до 300-400 тыс. руб. серебром. Во второй половине 50-х годов, несмотря на потерю территории на юге области, функционировали 30 ярмарок, привоз товаров в ценностном выражении колебался между 400-500 тыс. руб., а продажа - между 110-187 тыс. руб. серебром.

По-прежнему большое значение для развития торговли в крае имела связь с ярмарками Украины, особенно сопредельных Подольской и Херсонской губерний (ярмарки в Харькове, Херсоне, Николаеве, Елисаветграде, Балте, Кишиневе, Бельцах, Бендерах, Тирасполе, Измаиле). В Приднестровье наиболее крупные ежегодные ярмарки, связанные с ярмарками Бессарабии и Украины, собирались с 1817 г. в Тирасполе (3), Дубоссарах (5), Григориополе (4) и больших селах (10), но самые значительные обменные операции осуществлялись в Балте.

Базарная форма обмена товарами была представлена густой сетью торговых пунктов в непосредственной близости от мест производства и спроса. Помимо базаров, издавна функционировавших в городах, появились они и в сельской местности. Базары становились неотъемлемой частью экономической жизни села. В больших торговых центрах (Дубоссарах, Григориополе, Тирасполе, Бендерах) и в селах на базарах сочетались старые и новые формы торговли, действовал разветвленный торговый аппарат - скупщики, агенты и другие коммерсанты, большей частью подотчетные крупным экспортным фирмам и различным местным и иногородним торговым домам.

Появление новых форм организации торговли: специализированных магазинов, лавок, оптовых складов, пищевкусовых торговых предприятий, торговых бирж, фирм и компаний - свидетельствовало об углублении рыночных связей. В частности, количество лавок к середине 50-х годов возросло в Тирасполе, Григориополе и Дубоссарах до 90. Крупные торговые предприятия размещались главным образом в городах.

Постоянная торговля развивалась и приобретала все большее значение в результате углубления процесса разделения труда и производственной специализации, роста неземледельческого населения и контингента наемной рабочей силы, а также усиления экономических связей края в сфере всероссийского рынка.

5. Формы феодального землепользования в дореформенный период

Сельское хозяйство - это сфера материального производства, главный источник основных продуктов питания для населения, растительного и животного сырья для промышленности. Материальную базу сельского хозяйства составляют почвенный покров, сельскохозяйственные культуры и орудия, тягловая сила.

Особенности сельского хозяйства. Своеобразие сельского хозяйства как части общественного производства обусловлено самой его природой. Большую роль играет земля - главное средство производства, требующее большого труда и особых мер по воспроизводству ее плодородия. Кроме того, следует учитывать биологическую и физиологическую специфику растений и животных в технологическом процессе. Заслуживают особого внимания ярко выраженная сезонность, неодинаковая продолжительность производственного цикла в разных отраслях, специализация и размещение отраслей, зависимость сельского хозяйства от стихийных сил природы. Экономический процесс воспроизводства, каков бы ни был его специфический общественный характер, всегда переплетается в сельском хозяйстве с естественным процессом воспроизводства.

Земельный фонд является первоосновой и естественным условием сельскохозяйственного производства. В то же время он выступает здесь и как объект общественно-экономических связей. От того, кому принадлежит земля, зависят особенности и аграрной политики.

В Приднестровье собственность на землю носила сословный характер. Распределялась она по категориям владельцев: в северной зоне аналогично Правобережной Украине, а в южной - Буджаку Бессарабской области и южным уездам Херсонской губернии. Поместное землевладение в северной зоне являлось преобладающим, а на юге - соседствовало с казенным фондом и участками угодий, находившимися в групповой и индивидуальной собственности различных категорий сельского и городского населения.

В Ольгопольском и Балтском уездах преобладало вотчинное землевладение, большей частью унаследованное от времен магнатско-шляхетского господства в Правобережной Украине. Это была полоса старого крупного латифундийного помещичьего землевладения. Здесь даже сохранились следы средневековья - собственность дворян на города.

В течение века углублялась межпоместная дифференциация: с одной стороны, шел процесс дробления поземельной собственности, с другой - концентрация ее, экстенсивное расширение имений. Ряд вотчин (Рыбница, Попенки, Цыбулевка) были поделены между несколькими владельцами. В других (Хрустовая, Грушка, Каменка) оформилась коллективно-родственная, фамильная земельная собственность. Примером концентрации может служить деятельность крупных землевладельцев Тутомлиных (хозяев Раш-кова, Вадул-Туркулуй, Строенцев, Белочей) и Витгенштейнов (к своему основному имению Каменке они прикупили Дмитрашевку и другие села). Но многовотчинных хозяйств было немного, в основном преобладали одновотчинные.

Во вновь присоединенных землях царское правительство стремилось укрепить экономические и социальные позиции местного дворянства - своей классовой опоры - прежде всего путем насаждения крупного землевладения и стабилизации его привилегий.

В приднестровской части Очаковской области ко времени присоединения ее к России не было поместий потомственных дворян. Они появились здесь в конце XVIII - начале XIX столетия в результате значительной раздачи угодий. Щедрость царских пожалований находилась в прямой зависимости от того, насколько важными являлись заслуги жалуемого перед государством. При этом собственностью дворян становились не только «пустопорожние» участки, но и земли крестьянских общин.

На полученные поместья дворяне по закону могли переводить крестьян, но повсеместно это право не было реализовано. В 1804 г. срок действия его был продлен на три года при условии, что если за это время заселение не состоится, то земля будет отобрана и передана в казну. Помещики, которые были не в состоянии выполнить такое требование, переуступали на время права пользования угодьями арендаторам, чтобы сохранить за собой земельную собственность.

Не довольствуясь пожалованиями, помещики незаконно присваивали земли в Очаковской области и часто заходили так далеко, что вынуждали царское правительство вмешиваться в их конфликты с крестьянами и принимать соответствующие меры. В случаях же, когда земли прочно удерживались помещиками, самодержавие юридически оформляло их права на земельную собственность. Особенно наглядно это проявилось в вопросе о поселении черноморских казаков. В 1792 г. выяснилось, что во многих местах в черте расселения войска значительные участки оказались захваченными помещиками.

Правящие круги Петербурга решили не ущемлять интересы дворян. Благодаря такой направленности аграрной политики самодержавия в Тираспольском уезде (в начале XIX в.) было упрочено лидирующее положение помещиков в землевладении. И лишь полоса Приднестровья была оставлена государственным крестьянам и колонистам, т.е. изъята из сферы распространения помещичьей собственности. Непосредственно на рассматриваемой территории превалирующим оставался казенный земельный фонд: из 271 частновладельческого селения Тираспольского уезда к концу 50-х годов XIX в. только 6 находилось непосредственно в приднестровских волостях.

Землеустройство имений в Подольской губернии осуществлялось спорадически - по желанию помещиков. Ни генерального, ни специального общего межевания не проводилось. На территории северной зоны границы лишь некоторых земельных дач были документально оформлены еще до присоединения их к России; крупные вотчины разбиты на более мелкие хозяйственно-производственные подразделения - фольварки, фермы, хутора. Большинство же частных и казенных владений остались необмежеванными и неземлеустроенными вплоть до инвентарной реформы, т.е. до конца 40-х годов XIX в. Разбросанность и чересполосица помещичьих и крестьянских угодий были характерны для губернии.

Землеустройство («генеральное межевание») в южной зоне проводилось с 1796 по 1833 г. в связи с пожалованиями и нарезкой угодий для бугского и черноморского казачества, государственных крестьян и колонистов. В пользование государственных крестьян было отведено 192 915 дес., немцев-колонистов - 29 482 дес. и болгар - 22 905 дес., а всего было выделено 245 302 дес. Кроме того, в казенном земельном фонде к середине 30-х годов остались три незаселенных участка. Межевые операции характеризовались нечеткостью исполнения, отсутствием достаточного числа надежных, квалифицированных землемеров, современных измерительных средств; нарезанные участки по своей конфигурации отличались друг от друга. Нередко спустя годы обнаруживалось, что фактически площади были больше или меньше по своему размеру и не соответствовали официальным документам. Участки теряли свои прежние очертания, что служило поводом к различным межевым конфликтам.

Феодальный характер носило как дворянское сословно-привилегированное землевладение, так и земельная собственность церковных причтов, костелов, кирх и самих церковнослужителей. В Ольгопольском и Балтском уездах она оформилась в XVIII - начале XIX в. по специальным документам магнатов и шляхты. В среднем выделялось 45-56 дес. Размеры участков варьировали в пределах от 33 до 100 и более десятин. Так, в Кузьмине было выделено 33 дес., в Каменке - 74,5, в Плоти - 82, в Хрустовой и Окнах - по 100 дес. ценных земельных и промысловых участков. В 20 казенных селениях Тираспольского округа церковным причтам было выделено 1 450 дес., т.е. в среднем по 50 дес.

Наиболее отчетливо феодальная, средневековая сущность землевладения духовенства проявлялась в костельской земельной собственности, сохранившейся вплоть до реформы 1861 г. Примером может служить Рашковский костел. Вначале он владел одним селением, а с 1791 г. - двумя. В 1820 г. первое из принадлежащих костелу селений - Кастановку казна отобрала в свое пользование. Оставшаяся во владении духовенства слободка Ксендзовка располагала площадью в 160 дес. и населением, в основном состоящим из крестьян (в 1799 г. - 25, в 1816 г. - 64, 1832 г. - 87 чел.). Ее земельная дача складывалась из участков, отмежеванных от Рашкова, Вадул-Туркулуй и Строенцев. Слобода была заселена с 1791 г. стараниями настоятеля костела Вартарасевича; крестьян он набрал «с дальних сторон»; назывались они костельскими крестьянами и отбывали в пользу духовенства панщину, а также давали оброк - десятину с имеющегося у них хозяйства (пчел, овец и садов).

Земли православных церквей и кирх (по 66-99 дес. и даже 120 дес. на приход) обрабатывались большей частью крестьянами; в помещичьих имениях причтам выделялась для этих целей определенная группа крепостных, а в колониях и казенных селениях по распоряжению ведомственных управлений устраивались общинные «выходы» на полевые работы (клаки) или привлекались отдельные крестьяне специально на вспашку, посев, прополку и уборку урожая.

Большую ценность в Приднестровье представляли леса, особенно в южной зоне. Рощицы и отдельные дубравы со смешанным древостоем сохранились на берегу Днестра с конца XVIII в. По данным межевого ведомства Херсонской губернии, в начале XIX в. на землях селений Кошница, Перерыта, Бутор, Малаешты, Гоян, Дубово, Сло-бодзея, Чобручи, Карагаш, Глиное, Коротное и Незавертайловка числилось 3 319 дес. склонового и плавневого леса (преимущественно мягких пород), находившегося в собственности государства, которое строго ограничивало лесопользование крестьян (заповедный режим).

Потребности селений в лесоматериалах удовлетворялись четырьмя путями: лесонасаждением с потребительскими целями в степной местности и пойме Днестра (кстати сказать, практиковалось защитное лесоразведение для борьбы с эрозионными и оползневыми процессами); самовольными лесопорубками в казенных рощах для хозяйственных нужд (в 1858 г. вблизи 14 селений числилось 12 370 дес. лесонасаждений); истреблением леса на охраняемых территориях (существует много сведений в архивных источниках по селениям Глиное, Дойбаны, Дороцкое, Карагаш, Коротное, Кошница, Малаешты, Незавертайловка, Перерыта, Слободзея, Чобручи и др.); покупкой лесоматериалов, сплавляемых по Днестру из лесистых уездов Подольской губернии и Бессарабии (главными пристанями разгрузки являлись Рашков и Рыбница).

В северной зоне леса принадлежали помещикам. Некоторые имения располагали значительными лесными массивами: Каменка - 596 дес., Дмитрашевка - 1 520, Хрус-товая - 1 851, Строенцы - 202, Плоть - 986, Грушка - 145 и Катериновка - 2 595 дес. Владельцы разрешали крепостным порубки, сбор сухостоя на топливо и домашние поделки лишь за выполнение дополнительных барщинных повинностей. Правовые ограничения крестьян в лесопользовании обычно оговаривались в контрактах (статьях о сер-витутах).

В ходе дальнейшего развития товарного производства землевладельцы усилили вырубку леса, расчищая площади под пашни, долголетние плодовые насаждения, табачные плантации и т.п. Крестьянское лесопользование все более суживалось.

В подольском Приднестровье (Ольгопольский и Балтский уезды) помещики на протяжении всего исследуемого периода удерживали в своих руках большую часть угодий и, располагая главным материальным средством давления на крестьян, привязывали их к поместьям экономически и как крепостники.

Сгруппированные выборочные показатели по 18 селениям (табл. 1) со всей очевидностью свидетельствуют о том, что к середине XIX в. из всего сельскохозяйственного земельного фонда имений помещики, за малым исключением, отводили лишь небольшую часть угодий в пользование крестьян. Лесные массивы вовсе не поступали во владение жителям сел.

Наибольший удельный вес в крестьянском землепользовании занимали пахотные участки. Ряд селений - Дойбаны, Дмитрашевка, Каменка, Плоть, Рыбница, Мокра, Строенцы - можно отнести к большеусадебным, что свидетельствовало, с одной стороны, о значительной численности в них пеших, огородников и бобылей, а с другой - о наметившейся специализации в помещичьих экономиях и у части крестьянских хозяйств (садоводство, огородничество и выращивание технических культур). Подобная картина в распределении угодий была характерна и для других имений.

Надельные хозяйства с незначительной земельной обеспеченностью, постоянно изыскивающие средства для сохранения и улучшения своего довольно нестабильного экономического положения, встречали множество непредвиденных препятствий. Их жизнестойкость держалась главным образом на повседневной перегрузке трудовых усилий семьи. Обремененные нуждой и налогами хозяйства вынуждены были занимать деньги и предметы производственного назначения на ростовщических началах, в результате чего часто попадали в долговую зависимость. Такие дворы оказывались беспомощными и при стихийных бедствиях, которые резко снижали их экономические возможности и устойчивость.

Монопольное землевладение дворян и крепостное право препятствовали прогрессу производительных сил в сельском хозяйстве. К середине XIX в. барщинное хозяйство привело к таким внутренним противоречиям, из которых не было выхода, т.е. фактически сельское хозяйство зашло в тупик. Большинство помещиков лишали крестьян наделов или заметно сокращали их размеры. Уменьшилось число тягловых и, наоборот, увеличилось количество крестьян без пахотного надела. Углубилась пауперизация сельского населения. Широкое распространение получила «месячина» (постоянная барщина). Разоренные крестьянские дворы могли выполнять барщину лишь как пешие, т.е. примерно в два раза меньшую согласно урокам. Экономии должны были резко увеличить поголовье рабочего скота, количество пахотных и уборочных орудий и другого инвентаря. Но привыкшие к использованию дармового труда крепостных «с гужом» дворяне не хотели вкладывать материальные и денежные средства в расширение собственного хозяйства. В конечном итоге усиление гнета вело к обострению классового сопротивления крестьян.

Основной массив казенных земель находился в южной зоне, т.е. на территории Тираспольского уезда. Небольшими участками они вкрапливались в обширную полосу помещичьего многоземелья также в Балтском и Ольгопольском уездах; это были либо купленные государством у отдельных магнатов дачи (особенно у князей Любомирских), либо конфискованные и взятые в казну участки помещиков, причастных к событиям 1830-1831 гг. в Польше. Так возникли казенные села Воронково, Ержово, Гидирим, Дубово, Севериновка и Кузьмин. Из них только три последних остались в ведении казны, остальные же попали в число «пожалований» различным сановникам.

На территории Очаковской области, в том числе и в ее приречной части, после заключения Ясского мира одновременно возникали государственная и частнофеодальная виды собственности на землю. После 1791 г. в казенный фонд были зачислены земли, объявленные в 80-е годы XVIII столетия владением Порты (вместе с селениями). Приднестровская их часть была предназначена казачьим войскам (Бугскому, затем Екате-ринославскому и Черноморскому), а с передислокацией их на восток оставлена в распоряжении государства.

С формированием разрядов государственных крестьян и колонистов (из старожилых крестьян, переселенцев из внутренних губерний и из-за рубежа, а также осевших беглых людей) земля была передана в их пользование. Богатые плодородным черноземом угодья представляли большую ценность и для землевладельцев, и для крестьян. За короткий исторический срок здесь происходило ускоренное сельскохозяйственное освоение слабообжитой территории, и в этом важном экономическом процессе главной созидательной силой являлись крестьяне.

К середине века пригодные для земледелия участки оказались почти полностью распаханными, в то время как во всей Херсонской губернии поля составляли только пятую часть от площади удобных к использованию земель; происходила межотраслевая эволюция - ведущей структурой становилось земледелие.

Первоначально на юге Приднестровья угодья использовались главным образом для развития животноводства, и возникавшие крестьянские хозяйства были еще слабо связаны с землей. Некоторое время семьи переселенцев не имели возможности полностью сосредоточиться на земледелии вследствие необеспеченности инвентарем, рабочим скотом, семенами. Затем, с конца 20-х годов, все более утверждалось зерновое направление в степной полосе и интенсивное земледелие на территории, прилегавшей непосредственно к Днестру.

Переселенцы принадлежали к различным этническим группам и в своей производственной деятельности использовали специфические земледельческие орудия и способы ведения хозяйства. Находясь в сходной географической среде и участвуя в совместном процессе освоения малообжитых земель, выходцы из различных регионов сотрудничали, вступая в разнообразные производственные связи. А это постепенно приводило к унификации инвентаря, систем земледелия и животноводства, всего хозяйственного уклада. Конечно, определенные традиции у переселенцев сохранились, но их объединяли общие усилия и условия проживания в южной зоне.

Как и в других возникающих колониях, люди разной этнической принадлежности приносили с собой свои производственные приемы, навыки, уклад жизни, специфический земледельческий инвентарь, сельскохозяйственные культуры, формы и методы работы, восходящие к историческому прошлому переселенцев, что накладывало отпечаток на процесс социально-экономического развития края. В результате продолжительного соседства, позитивного, полезного общения и взаимовлияния вырабатывалась единая, более целесообразная для исследуемого района система хозяйствования, ускорялось освоение земель.

Феодальные отношения, господствовавшие в крепостной деревне, исключали возможности для формирования фонда частнособственнической крестьянской земли. Одновременно в селениях государственных крестьян и колониях из-за неотчуждаемости надельной земли не могли появиться индивидуально-семейные купчие участки. В южной зоне лишь некоторые колонии приобретали в коллективную собственность угодья в близлежащих поместьях. Так, сельское общество с. Парканы выкупило участок специально для выпаса овец. Подобные покупки имели место и в немецких колониях.

Формы феодального землепользования крестьян определялись в первую очередь видами ренты и межразрядными различиями, которые сохранились до реформ и существенно сказывались на хозяйственных возможностях отдельных крестьян. Так, главным средством производства у них являлась надельная земля, которая принадлежала не самим сельским труженикам, а частным владельцам и государству. За пользование отведенными угодьями они выполняли повинности, платили деньги и вносили разнообразные «данины» феодальным собственникам. Практически все разряды крестьян эксплуатировались одинаково, хотя имелись и некоторые особенности по каждому из них. Наиболее угнетенными были крепостные крестьяне, подвергавшиеся порабощению в оброчно-барщинных формах, способствовавших расширению господского хозяйства и стеснению экономических возможностей крестьянских дворов. Земли, представлявшие наибольшую ценность для поместного дворянства, изымались различными способами из пользования крестьян.

В Подольской губернии крестьянские дворы получали полевые наделы по количеству имеющегося у них рабочего скота: на полное тягло, т.е. упряжку «полного» плуга, и на части тягла. Таким образом, в основу землепользования была заложена сопряженность норм земельной обеспеченности с количеством рабочего скота в крестьянском хозяйстве.

Уровни средней обеспеченности крестьян землей были связаны с группировкой тягловых наделов. Присутствовали большая неоднородность в распределении угодий по отдельным селам и резкая контрастность между тягловыми и пешими дворами.

Данные табл. 2 свидетельствуют о том, что средний надел тяглового двора в пашенном клину не превышал 18 дес. и по сенокосным угодьям - 4,3 дес. В полутягловых или пеших дворах - соответственно 7,5 и 3,3 дес. Минимальные размеры тягловых дворов доходили до 5 дес. пахотной земли и 1,5 дес. - сенокоса. Однако за этими средними величинами не видны значительные различия в обеспеченности отдельных дворов угодьями. Более детальные сведения инвентарей по некоторым селениям зафиксировали существенные колебания в размерах наделов. Приведем конкретные показатели: в Белочах среди тягловых дворов выделялись два хозяйства, которые использовали 10 дес. пахотных и 3,3 дес. сенокосных угодий, в Мокре из 39 дворов этого разряда крестьян 11 получили по 2,5 дес. усадебной, 19,5 - пахотной и 5,25 дес. сенокосной земли, т.е. в целом по 25,25 дес.; в с. Плоть 14 дворам принадлежало 18 дес.; в Дойбанах наиболее состоятельные дворы владели 35 дес., в Рыбнице - 22, в Гидириме 4 хозяйства имели по 22,5 дес. усадебной, пахотной и сенокосной земли; несколько дворов в Попенках - 16,5 дес., Цыбулевке - 14,5 дес.

К концу 50-х годов наделы еще более сократились, и прежде всего в пахотном клину. Проведенный соответствующими ведомствами учет дворов, подлежавших наделению полевыми угодьями показал, что средний размер надела в тягловых хозяйствах Ольго-польского и Балтского уездов составлял 6,5 дес., а в пеших - 3,4 дес., т.е. практически земельная обеспеченность крестьян этим видом хозяйственно важных угодий была, во-первых, одинаковой, а во-вторых, явно недостаточной, так как при господствовавшей там трехпольной системе земледелия под посевом у большинства хозяйств находилось 4,5 дес., а в группе пеших несколько более двух десятин. Большинство крестьянских хозяйств располагало средними и меньшими наделами. А это означало, что крестьяне в подавляющей массе находились «на голодном пайке», в то же время неся огромное бремя феодальных повинностей.

В целом можно усмотреть стремление помещиков к урезанию надельного клина. Этот процесс наблюдался по всей Подольской губернии. По подсчетам исследователя А.З. Барабоя, здесь с 1848 по 1861 г. 92% помещиков сократили мирские полевые земли на 19,2%, концентрируя в своих руках наиболее плодородные угодья. Накануне реформы они освободили крестьян от крепостной зависимости в Цыбулевке, Сарацее, Выхватинцах и других селах с одновременным сокращением их земельных наделов.

Особую категорию землепользователей в поместьях составляли чиншевики и «вольные жители». Первые являлись потомственными арендаторами помещичьих угодий и усадебных участков, но не были барщиннообязанными. Они заключали особые контракты с землевладельцами. Взаимоотношения «вольных жителей» также определялись соглашениями, но на более короткие сроки. Обе категории были менее зависимы от помещиков и слабее привязаны к поместьям.

На казенных землях своеобразным видом долгосрочной аренды являлось пожалование правительством за службу знатным людям целых селений, когда в долгосрочное распоряжение передавалась не сама земля, а доходы с нее. В дальнейшем нередко эти люди становились уже собственниками земли, а селения из казенного ведомства переводились в разряд частновладельческих (Дубово, Воронково, Гидирим, Ержово).

Поземельное положение государственных крестьян и колонистов определялось их зависимостью от государства - верховного феодального собственника земли и природных богатств. Попечительный комитет об иностранных поселенцах (с 1818 г.) и палаты государственных имуществ (с конца 30-х годов XIX в.) как представители государства контролировали все стороны хозяйственной деятельности крестьян, в том числе и «правильное» пользование земельными угодьями.

Подавляющее большинство переселенцев и старожилов в Приднестровье были крестьянами. Земельная обеспеченность и качество почв были важным условием жизнеспособности их хозяйств. Согласно правительственным указаниям, в первую очередь «Правилам о распределении земель Новороссийского края» (1806 г.), предусматривалось выделение для колонистов и государственных крестьян лучших земельных массивов, а двумя годами раньше они получили право на приобретение земли в собственность, но без крестьян. Участки отводились всем земледельцам селения. В них включались усадьбы и прилегающие к ним пахотные угодья, пастбища, водоемы, камышовые заросли и т.п.

В селениях государственных крестьян Тираспольского округа размеры наделов определялись иначе, чем в соседней Бессарабской области, где единицей землепользования являлась семья, на которую по закону при первоначальном наделении полагалось 30-40 дес., в Приднестровье такой единицей была мужская ревизская душа, обеспечивающаяся наделом в 15 дес.

Быстро росла численность населения в бывшей Очаковской области: если в 70-е годы XVIII в. здесь проживало 12-15 тыс., в 1792 г. - 20, в 1795 г. - около 43 тыс., то в начале XIX в. - уже 60 тыс. человек. Довольно многолюдными становились казенные селения в 90-е годы XVIII в.

В то время как на казенных землях Бессарабии действовал принцип посемейной уравнительности, на левом берегу Днестра семьи пользовались наделами в 15, 30, 45 и более десятин в зависимости от численности мужчин. Землепользование заимочного, хуторского типа до конца 20-х годов XIX в. было широко распространено в южных уездах Бессарабской области. Аналогичную картину наблюдаем и на территории Ти-распольского уезда. Главным условием возникновения хуторов, одай (животноводческих ферм полевого типа) было наличие значительных резервных земельных площадей и относительно свободный к ним доступ. По хозяйственной направленности они являлись смешанными - земледельческо-животноводческими, а по устойчивости функционирования подразделялись на сезонные и стабильные. Хуторские хозяйства сложились на землях Черноморского казачьего войска. Первоначально их владельцами являлась казачья старшина. Затем, с перемещением войска на Кубань, «устроенные хозяйства» спешно продавались. Наиболее богатые и предприимчивые новые хуторяне скупали смежные участки, расширяя угодья. Например, один из них приобрел 280 дес. и имел в середине 90-х годов «сельце» с двумя каменными мельницами и девятью крестьянскими хатами (52 чел.), поселенцам он выделил «довольное количество» пахотной земли.

В 1810 г. на сверхнадельных землях Суклеи и Терновки выявлено 60 хуторов и одой. Часть из них (садоводческого направления) переходила из рук в руки также через куплю-продажу. Большинство представляло собой мелкие хозяйства, а в некоторых владения достигали 30 и более десятин.

Много хуторов (33) основывалось в начале XIX в. и на землях с. Парканы, где находились и земледельческие (в том числе садовые) и животноводческие хозяйства. Здесь были и мелкие и крупные объекты хозяйствования, оцениваемые в конце 20-х годов в 200-500 руб. серебром.

В течение ряда десятилетий имелись реальные возможности ведения хуторских хозяйств на обширных городских дачах. При основании города-колонии Григориополя его дача занимала 33400 дес. Помимо усадебных и общегородских угодий в резерве оставались тысячи десятин для свободного пользования жителей, которые могли на этой земле поселяться хуторами, «где кто заблагорассудит». В 20-е годы здесь насчитывалось несколько десятков хуторов смешанного хозяйственного назначения с большим поголовьем скота, садами, виноградниками и пашнями. Стоимость их имущества составляла по несколько сотен и даже тысяч рублей.

На землях Тирасполя (31,5 тыс. дес.), где в общей меже находились и окрестные селения, были основаны мещанами и крестьянами хутора с полями и обширными насаждениями фруктовых деревьев, винограда и шелковицы. В 1805-1806 гг. «приведено в известность» более 80 таких хуторов. В отношении к эксплуатируемым угодьям их хозяева выступали как землепользователи (в большинстве случаев) либо как землевладельцы (на приобретенных в собственность участках).

В хуторах периода заселения и освоения малообжитых мест южной зоны Приднестровья прослеживается четко выраженное экстенсивное развитие отраслей сельского хозяйства. Но часть хуторян, так называемые степные предприниматели, уже тогда были тесно связаны с рынками. Такие процессы характерны для первоначального землеустройства.

К концу 50-х годов ни одно казенное имение не характеризовалось высоким уровнем земельной обеспеченности. В 1858 г., по сведениям Министерства государственных имуществ, в 37 селениях Тираспольского округа числилось удобной земли в пользовании крестьян 121 643 дес., а вместе с другими видами угодий и неудобьями - 148 211 дес. На душу мужского пола приходилось чуть больше 7 дес. удобной или 8,66 дес. всей земли, т.е. за шесть десятилетий подушный размер надела удобной земли уменьшился более чем в два раза, выравниваясь с нормой надела в центральных губерниях. Их хозяйства оказались малоземельными при сложившейся издавна переложной (перелоговой) системе земледелия.

Данные табл. 3 свидетельствуют о том, что массив усадебных земель в большинстве сел был довольно значительным: на двор приходилось более 1 дес., а в Буторе, Дороцком, Карагаше, Слободзее, Спее, Терновке, Токмазее и Чобручах - по 1,5-3 дес. Вызвано это широким распространением в них садоводства, виноградарства и огородничества. В полевом клину главными являлись пашенные и пастбищные угодья и явно незначительными - сенокосы. К неудобьям отнесены плавни, эродированные участки, пустыри, каменистые и песчаные склоны по берегу Днестра. Размеры посемейных наделов колебались в широком диапазоне - от 11 до 38 дес. При практиковавшейся тогда переложной системе земледелия и наделах в 11-20 дес. ежегодный пашенный клин на один двор составлял 3-7 дес. (свидетельство низкого хозяйственного потенциала таких дворов). Если же брать в расчет только пахотные земли, то в таких селениях, как Глиное, Дороцкое, Коротное, Незавертайловка, Терновка, Чобручи, Шипка, приходилось от 9 до 14 дес. на двор. В условиях степного юга этот размер надела не мог обеспечить развитие стабильного зернового хозяйства.

По 8 дес. на мужскую душу было отведено в селах Гоян, Дойбаны, Дороцкое, Дубово, Коржево, Кошница, Кочиеры, Лунга, Магала, Моловата, Перерыта, Погребя, Роги, расположенных недалеко от Дубоссар.

Лучше других разрядов крестьян обеспечивались землей колонисты, а в их среде самые высокие наделы получили немцы. Отведенные колониям земли считались общинными и распределялись между семьями только для постоянного и наследственного пользования. В подворном пользовании находились пахотные и усадебные участки, а неделимыми, общинными считались пастбища, сенокосы, водоемы и некоторые другие угодья. Практически в колониях сочеталось индивидуальное и групповое землепользование.

Земельные дачи колоний по своей площади значительно превосходили объем уставных подворных наделов (55-60 дес. на семью). Излишки угодий либо выделялись в «мирские оброчные статьи» и сдавались в срочную аренду всем желающим, включая и посторонних съемщиков, либо оставались в общине за определенную постоянную плату. Из этих резервных угодий время от времени нарезались участки молодым семьям.

В немецких колониях дробление наделов предотвращалось традиционной формой землепользования: право наследственного пользования передавалось лишь одному сыну. У надельных дворов в большинстве своем сохранились участки больших размеров, и их невозможно было обработать силами одной семьи. А безнадельные семьи, как правило, имели только усадьбы и не могли вести самостоятельное хозяйство. Переселенцы сохраняли свои традиционные приемы хозяйствования и представления о праве на обрабатываемую землю.

Категорически запрещалась продажа надельной земли. Кроме того, как и в других местах расселения немцев-колонистов, в Херсонской губернии практиковались суровые меры - передача участков из распоряжения обедневших семей в руки «способнейших». Добиваясь равнозначного по плодородию земельного обеспечения, колонисты не могли избежать чересполосности, разбросанности делянок и т.п. Тем не менее, большие наделы, устойчивость в землепользовании, известные налоговые льготы выгодно отличали колонистов от других разрядов крестьян и, безусловно, положительно сказывались на совершенствовании сельскохозяйственного производства, общем достатке семьи, что особенно бросалось в глаза приезжим и ревизорам.

Землепользование казаков было дифференцированным согласно их званиям и рангам. У рядовых утвердилось общинное распоряжение угодьями с паевой системой землепользования. Давалась земля также за службу. Что касается казачьей старшины, то она фактически распоряжалась землями войска и в, то же время наделялась большими участками в несколько сот десятин на семью.

На казенных угодьях землепользование не ограничивалось сферой наделов. В силу ряда причин крестьяне прибегали к аренде помещичьих земель и резервных казенных участков («оброчных статей»). Зажиточные семьи приобретали их в аренду с целью расширения производства товарной продукции, сельские общины - для удовлетворения потребности большинства хозяйств в пастбищах, сенокосах, плавневых зарослях и т.п. Широко практиковалась посезонная сдача помещиками пастбищ для выпаса крестьянских стад на таких же условиях, как и при аренде пахотных участков, т.е. за деньги и натуральную плату. В деревне возник слой субарендаторов, которые снимали частновладельческие и казенные угодья, затем мелкие участки пересдавали за высокую плату на короткие сроки, извлекая большую выгоду.

Особую категорию арендаторов составляли десятинщики (крестьяне или мещане), не имевшие земли и арендовавшие ее на ряд лет. Среди них определенная группа вела хозяйство на предпринимательских началах, но большая часть, располагая незначительным количеством рабочего скота, скудным земледельческим инвентарем, на скорую руку построенными жилищами, не была заинтересована в капиталовложениях и прибегала к аренде из нужды. Расторгая договор с землевладельцем или не продлевая его, десятинщики теряли свои жилища, пашни, насаждения. Арендаторы-предприниматели из среды десятинщиков, наоборот, добивались максимального вовлечения угодий в сельскохозяйственный оборот.

Все десятинщики за пользование землей и жильем платили деньгами и продуктами своего труда. Менее состоятельные из них арендовали угодья на кабальных условиях, подвергаясь полукрепостническим формам эксплуатации в виде отработок, скупщины (отдавали землевладельцу часть урожая), т.е. в конечном счете, расплачивались за землепользование трудом.

приднестровье ярмарка феодальный землепользование

6. Крестьянская община

Главные признаки сельской общины - уравнительное землепользование и круговая порука при выплате налогов и исполнении трудовых повинностей - характеризовали все селения Приднестровья.

Важнейшей функцией общины было регулирование земледельческого процесса: переделы угодий, систематизация полеводческой практики, разрешение земельных споров. Община распределяла участки, устанавливала набор культур и места их посевов, производила замену выпаханных участков «отдохнувшими», т.е. устанавливала чередование циклов и трансформацию угодий.

Вотчинники являлись собственниками земли, а члены сельской общины - пользователями ее. Помещик определял и распределял крестьянские участки и «смены». Поскольку крестьянский двор был основной производственной ячейкой феодальной вотчины, то он и наделялся угодьями в зависимости от хозяйственного потенциала. Этот двор испытывал повседневный гнет феодала-землевладельца, присваивавшего большую долю продукта, добытого трудом крестьянской семьи.

По инвентарным правилам 1847-1848 гг. крестьянам выделялась «мирская земля», из которой они получали полевые наделы, в них же подчеркивалась неизменность и неприкосновенность этой земли. В размеры наделов не входили усадебные участки, которые, кстати сказать, для целого слоя крестьян-огородников представляли особую ценность. На площадь тягловых участков не распространялась уравнительная система землепользования.

«Мирские земли», согласно инвентарной реформе, как бы обособлялись от барских полей и ограждались от существенного вмешательства помещика в их сельскохозяйственное пользование, что должно было усилить общинные тенденции в землепользовании. Но опираясь на право монопольной собственности, вотчинники обходили закон и по своему произволу определяли размеры подворных участков, не считаясь с мнением крестьян осуществляли перегруппировку полей («смен»), переводили дворы из одного разряда землепользователей в другой и, исходя из собственных материальных интересов, сокращали площадь мирских угодий (земельное утеснение). Словом, здесь наблюдалась крайне слабая внутренняя организация, сложное переплетение территориально-общинных и феодальных отношений, отсутствие у общины прав на регулирование производственных порядков.

Более существенную роль играла сельская община в землепользовании крестьян, живших на казенных землях, - прежде всего у государственных и колонистов. В южной зоне их землепользование основывалось на тех же общинных принципах, что и в центральных губерниях, где имелась земельная собственность государства. Нивелированию местных общинных различий способствовала реформа П.Д. Киселева, одним из результатов которой явилась реорганизация крестьянского самоуправления по линии унификации структуры и функций общин в казенной деревне и даже земледельческого процесса. Община в целом испытывала давление со стороны феодального государства с его административно-полицейским вмешательством в хозяйственную деятельность и повседневную жизнь крестьян, налоговой системой и многочисленными повинностями. В распоряжении земельными угодьями сочетались общинные и подвор-но-участковые формы наследственного землепользования. Вторая форма выступала как основная в колониях, а отдельные ее положения использовались в селениях государственных крестьян. Такое наследование выгодно отличалось от общинного, поскольку давало крестьянину возможность распоряжаться участками по своему усмотрению, предоставляло ему больший простор для хозяйственной деятельности. Но участки здесь не объединялись в одну семейную окружную межу, а были разбросаны по всей даче селения: фактически каждый двор имел в своем распоряжении несколько делянок (иногда свыше десяти). Объясняется это тем, что общины практиковали прием «народного кадастра» ввиду неодинаковой доходности угодий на разнотипных по качеству участках. Известную роль в таком распределении играли применяемые системы земледелия - переложная, паропереложная, трехпольная и др.

Приведенные формы землепользования складывались в конце 20 - начале 30-х годов, когда было полностью осуществлено размежевание угодий. До этого же периода, как уже отмечалось, существовала практика обособления хуторских хозяйств.

По мере роста численности крестьянских дворов суживались возможности обособления хуторян, хотя они еще удерживались в многоземельных селениях; в этих случаях хуторянам выделялись «запольные участки», т.е. удаленные от усадьбы. Но в собственность эти участки не передавались.

В казенных селениях с подворно-участковым землепользованием происходило дробление, измельчение хозяйств, отчасти из-за семейных разделов. Эту важную хозяйственно-бытовую сторону жизни крестьян община брала под свой контроль; вопросы о разделах стали рассматриваться и решаться на сходах домохозяев (высший орган сельской общины).

И в общинном и в подворно-участковом землепользовании каждый крестьянский двор пользовался угодьями в определенных территориальных границах до очередного земельного передела. Межевые работы в общинах проводились домашними средствами с неминуемыми неточностями и погрешностями. Отчасти это служило поводом возникновения конфликтных внутрисельских ситуаций. При пестрополье и чересполосице в селениях с продолжительными межпередельными сроками границы «мирской земли» и делянок нарушались (стирались), межи распахивались.

Если те или иные крестьянские хозяйства не могли обрабатывать наделы из-за необеспеченности рабочими руками, тягловой силой и инвентарем, то они безвозмездно поступали в распоряжение сельской общины, а у колонистов почти повсеместно - в руки зажиточных хозяев.

При переделах угодья перераспределялись в большинстве случаев по ревизским, а в некоторых селениях - по наличным семьям. Иногда устанавливались постоянно действующие интервалы между коренными переделами, независимо от сроков ревизий. Частные переделы, касавшиеся отдельных участков и угодий специального назначения, осуществлялись, исходя из конкретной ситуации землепользования: в большинстве случаев они обусловливались спецификой систем земледелия. С каждым переделом уменьшались размеры крестьянских наделов.

В общинах с подворным пользованием, особенно в немецких колониях, возрастало число дворов без полевого надела. Люди стояли перед выбором: либо заняться ремесленно-промысловой деятельностью, либо с помощью общины арендовать или приобретать угодья на стороне.

У «задунайских переселенцев» функционировала своеобразная структура: община подразделялась на большие семьи, включавшие в себя родителей и неотделившихся детей. Фактически в сельской общине группировалось множество семейных общин. В землепользовании здесь прослеживается переплетение и сочетание юридического земельного права с обычным. Однако издавна действовавший большесемейный уклад, натурально-патриархальные условия жизни, старые устои в аграрных отношениях деформировались, хотя и медленно. С годами возникла проблема земельного обеспечения молодых семей, нуждавшихся и требовавших индивидуальных, подворных наделов.

Данные об общине у колонистов зафиксированы в «Уставе о колониях иностранцев в империи». В нем говорилось: «Все отведенные под поселения колонистов земли присвоены им в неоспоримое и вечное потомственное владение, но не в личную кого-либо, а общественную каждой колонии собственность». Отдельные колонисты не имели права продавать, уступать, закладывать или даже использовать по своему усмотрению участки надельной земли.

В некоторых общинах со временем появились угодья, приобретенные у помещиков. Так, община колонии с. Парканы Тираспольского округа в середине 40-х годов имела в пользовании 8183 дес. надельной и 1074 дес. купчей земли, которая специально была приобретена для выпаса овец. Таким образом, здесь община выступала в качестве и землепользователя, и коллективного землевладельца. Эта двойная функция общины прослеживается и в некоторых немецких колониях, где приобретение земель началось в конце 30-х годов. За два десятилетия ими было куплено 19 880 дес. Следовательно, всего в распоряжении колоний оказалось 44 134 дес., из которых 45% составляла групповая и индивидуальная собственность. Такого соотношения в структуре угодий надельного клина и приобретенного у других разрядов крестьян в Приднестровье накануне реформ не было.

Наличие в южной зоне в первые годы присоединения Очаковской области свободных земель позволяло стихийно распределять пашни, пастбища и сенокосы между отдельными дворами на основе права захвата («займщина»), и богатая прослойка людей широко его реализовала, хотя пользование угодьями было временное, поскольку они не оформлялись в частную собственность.

С ростом численности крестьян, усиленной распашкой удобных земель и сокращением площади сверхнадельных, резервных «оброчных статей» община стала распоряжаться не только пахотными, но и совокупностью пастбищно-покосных угодий, организацией выпаса скота, распределением сенокосных участков по дворам и др.

Сенокосы и пастбища (выгоны) по своему хозяйственному значению стояли на следующем месте после полевой земли. Первые из них крестьяне делили, а вторыми пользовались сообща. Община стала определять количество скота, выгоняемого на пастьбу от каждого двора, время пастьбы, условия работы и оплату пастухов. Отчасти это было связано с тем, что в южной зоне преобладали большие, многодворовые общины со значительным поголовьем животных, а площадь пастбищ неуклонно сокращалась.

Общинное землепользование с его границами между наделами не мешало и не стесняло пастьбу общественных стад по пару и жнивьям, т.е. по пахотным участкам до посевов и после уборки хлебов. Порядок использования таких пастбищ также регулировался сельскими властями (по решению сходов) в течение всего сезонного цикла.

Общинное распоряжение и регулирование касалось и хозяйственного использования промысловых объектов: зарослей камыша, отдельных участков леса, залежей известняка, рыболовных водоемов, которыми крестьяне пользовались по формальному уравнительно-передельному принципу. Здесь преломлялась постоянная заинтересованность всех членов общины.

Несмотря на факторы, препятствующие превращению общинной земли в товар, она разными путями концентрировалась в руках зажиточного слоя. Беднейшее и часть среднего крестьянства зачастую из-за разорения, необеспеченности рабочим скотом, неплатежеспособности и по другим причинам вынуждены были либо сдавать надельные участки в открытое арендное пользование, либо не обрабатывать их и опускаться до уровня батраков. Следовательно, уравнительное землепользование теряло свое значение, становилось необязательным условием жизни отдельных крестьянских дворов. Для таких процессов характерными являлись довольно продолжительные межпередельные периоды, когда богатые дворы брали под свой хозяйственный контроль наделы односельчан. А в общинах, где переделы фактически прекращались, эти временные присвоения превращались в постоянные, что вызывало противодействие крестьянского большинства, проявляемое в различных формах: несогласии с решениями сходов, принятыми под давлением и в интересах зажиточных дворов; нанесении материального ущерба зажиточным хозяйствам; открытых выступлениях; межевых конфликтах и др.

В общинном землепользовании проявлялись и противодействовали две тенденции: коллективная и индивидуальная. Наконец, сама внутренняя структура общинного землепользования была противоречивой: у общинников в частной собственности находились усадьбы, жилища, скот, инвентарь, которыми они относительно беспрепятственно распоряжались, передавали другим владельцам, продавали, делили, а в пользовании полевыми и другими угодьями они придерживались уравниловки. Сельская община оказывала определенное влияние на производственную деятельность крестьянских дворов, но она не устраняла их изолированность.

Казенные селения северной зоны, до 50-х годов называвшиеся экономиями, содержались в хозяйственном управлении, т.е. сдавались в аренду дворянам на 12 лет. Эта форма аренды (из 10% чистого дохода от экономии) сохранилась и в соответствии с реформой П.Д. Киселева конца 30-х годов. В законодательстве указывалось на роль общины при этом: «Ни при каких случайностях, могущих мешать тому или другому крестьянскому хозяйству отбывать следуемую с него барщину, экономия не должна ощущать потери, так как все сельское общество являлось ответственным в исполнении лежащих на каждом из его членов повинностей».

Община была низшим звеном социальной организации, в которой формировались сложные общественные отношения. С одной стороны, действовало сплоченное ядро из представителей зажиточного слоя, которые пользовались затруднениями менее состоятельных общинников, концентрировали общинные угодья, влияли на решения сходов. С другой стороны, большинство общинников стремились противостоять этому наступлению, нередко вступая в конфликты с богатой прослойкой крестьян. Одновременно это общинное большинство сопротивлялось и протестовало против давления извне - со стороны государства, чиновничьего «попечительства», помещиков. Постоянно велась скрытая и явная борьба с выборной низовой администрацией, смыкавшейся с зажиточной верхушкой и вышестоящими управленческими инстанциями.

Зерновое производство. Элементом производительных сил сельского хозяйства являются системы земледелия. Они представляют собой комплекс агротехнических и организационно-хозяйственных мероприятий, направленных на наиболее продуктивное использование почв, восстановление и повышение их плодородия. Этот комплекс охватывает ряд сельскохозяйственных процессов, способы использования угодий под сельскохозяйственные культуры, севообороты (чередование культур в земледельческом производстве), агротехнику (система приемов возделывания сельскохозяйственных культур), обработку почвы, использование удобрений.

В системах земледелия отражается уровень развития ее отраслей и многовековой практический опыт народов по возделыванию культур, воссозданию условий природного плодородия почв и обеспечению более высокой и устойчивой урожайности. Системы земледелия зависят от господствующего в стране экономического строя, прогресса в производительных силах, особенностей природно-климатических условий, достижений передовой практики и науки; определяющим фактором их эволюции является прогресс в сельскохозяйственной технике.

Развитие систем земледелия проходило в региональных условиях, налагавших заметный отпечаток на сельскохозяйственное производство в целом. Как известно, по природно-экономическому районированию Приднестровье делилось на две зоны - северную и южную. Природно-экономические условия влияли на состав и уровень развития отраслей сельскохозяйственного производства, хозяйственной специализации и интенсификации и на процессы освоения земель для сельскохозяйственных целей. Отсюда вытекает необходимость порайонного исследования возникновения и смены систем земледелия.

Северная зона Приднестровья и прилегающая к нему часть Балтского уезда, Ольгопольский уезд входили в полосу трехполья (паровой системы). На юге Балтского уезда отчасти встречались селения, где имели место различные сочетания трехполья с элементами переложной системы.

Из трех уездов Приднестровья Тираспольский был самым молодым в хозяйственном отношении. В его пределах в конце XVIII - начале XIX в. земледелие развивалось на ограниченной территории - обрабатывались лишь отдельные, наиболее доступные площади (вблизи водных источников). Этот начальный, несколько хаотичный период землепользования в малораспаханной южной зоне изменился со времени ввода в сельскохозяйственную эксплуатацию обширных площадей. При этом общеупотребительной была переложная система: земля обрабатывалась два-три и даже четыре года, потом оставлялась в перелог на неопределенное время, «смотря по величине дач». В первые годы переложный участок покрывался сорными травами, которые сгнивали на месте и, следовательно, возвращали почве утраченное плодородие. Часть перелога отделялась под выпас (толоку) скота и таким образом улучшалась за счет поступления в почву органических удобрений.

Посевы были смешанными, но преобладал яровой клин из-за ограниченной возможности возделывания озимых хлебов. А среди яровых культур ведущими являлись пшеница-арнаутка, просо, ячмень, кукуруза и лен. Арнаутку сеяли на так называемых твердых почвах - целине и старых перелогах, по пласту. Она хорошо выдерживала засуху и заморозки и пользовалась большим спросом на внутреннем и внешнем рынках из-за высоких мукомольных качеств. Просо, кукурузу, ячмень в основном потребляли на месте, а лен являлся экспортной культурой.

Переложная система требовала от крестьян большого физического напряжения, особенно в весенний период полевых работ. Они выполняли трудоемкую работу по распашке заросших, твердых почв, по уничтожению возобновлявшейся дернины. Регулированием чередования перелога и пашни в масштабах селения занимались сходы хозяев. Так как срок пребывания земли под культурами был невелик, земледельцам приходилось по несколько раз возделывать слабо освоенные участки.

Зажиточные хозяйства, обладающие достаточным количеством рабочего скота, более совершенным инвентарем и средствами для найма рабочей силы, с каждым годом расширяли запашку, занимали лучшие угодья, масштабнее применяли сложные и усовершенствованные орудия. Они лучше маломощных дворов обрабатывали землю, сеяли и убирали хлеб.

Для переселенцев переложная система была новой, непривычной. Надо было срочно перестраивать свою хозяйственную деятельность, поднимать целину, осваивать украинский плуг, воловью упряжку, новые сельскохозяйственные культуры (кукурузу, арнаутку и др.) и привыкать к иному сельскохозяйственному календарю. Хозяйства большинства переселенцев были маломощными. В первую очередь они вводили в оборот такие участки, которые более или менее легко поддавались распашке.

К числу важнейших производственных операций, входивших в систему земледелия, относится обработка почвы. И именно на нее приходилась наибольшая часть труда, затрачиваемого крестьянином в производственном процессе. Основным приемом этой обработки являлась весенняя вспашка, которую в связи с непродолжительностью периода весенних полевых работ необходимо было проводить в сжатые сроки, так как при раннем сходе снега и действии сухих ветров в южной зоне уменьшение потерь влаги предопределяло судьбу будущего урожая. Следовало учитывать при этом и преобладание в посевах яровых культур.

Распашка целины и долголетних перело- «Малороссийский» плугов была очень трудоемким процессом, который по физическому напряжению тяглового скота и пахарей не имел себе равных в цикле сельскохозяйственного производства. Целину поднимали тяжелым плугом в первый раз неглубоко (на 1,5-2 вершка), оборачивая пласты. Пахали осенью и оставляли на зиму участки наборонованными. Весной их не перепахивали, а проводили посевы по пласту под борону. В последующей перепашке после уборки урожая брали несколько большую глубину в том же направлении пластов, что и в первый раз.

Проведение в полеводстве всех операций в сжатые сроки, начиная с подготовки почвы под яровые и кончая обработкой зяби, преследовало, прежде всего, главную цель - накопление и сбережение влаги. Промедление со сроками посевов усугублялось изреженностью либо отсутствием всходов и, в конечном счете, оборачивалось недородом хлебов.

В зажиточных хозяйствах и отдельных помещичьих экономиях проводились посевы в ранние сроки более совершенными способами. Качество посевного материала также отличалось. Сильные хозяева стремились поднять урожайность путем регулярного сортообновления, приобретая семена высоких кондиций. Процесс сева, этого важного и ответственного этапа полевых работ, осуществлялся либо опытными сеяльщиками, либо специальными машинами, обеспечивающими равномерное распределение семян. Для слабых хозяйств характерны были растянутость посевных работ, невозможность приобретения дорогих сортовых семян, постоянный риск потери урожая. В основном преобладал способ разбросного посева, и лишь в некоторых хозяйствах проводился рядовой посев кукурузы по борозде (в большинстве же случаев и для нее основным способом оставался посев вразброс с последующим прореживанием всходов). Так как земля использовалась главным образом под яровые культуры, то и весь уход за посевами проходил в весенне-летние месяцы. Земледелие Приднестровья долгое время не знало внесения в почву удобрений.

Распашка степей и сокращение цикла пашня-пастбище-сенокос затруднялись большой эродированностью почв. Сложности вызывали природные и хозяйственные факторы: расчлененность рельефа, ливневый характер летних осадков и быстрое таяние снега, сильные ветры, рыхлость почвы, бессистемные вспашки и выпас скота (разрушение растительного покрова). Крестьяне, для которых земля являлась жизненно важным ресурсом, не могли равнодушно воспринимать эти бедствия. Неминуемо возникал вопрос о бережливом отношении к земле. Чтобы уменьшить потери, некоторые хозяева занимались засыпкой и залужением оврагов, относительно крутые склоны не распахивали и не пасли на них овец и свиней, чтобы не размягчать верхние слои земли, практиковалось также искусственное лесонасаждение. Но эта противоэрозийная защита применялась далеко не во всех селениях и не всегда.

Существовавшие способы обработки почвы не обеспечивали эффективной защиты посевов от засоренности. Появление четырехполья с черным паром (в севооборот включался картофель) отмечается с середины века на юге области у колонистов и в помещичьих хозяйствах северной зоны. В отдельных местах вводилось полевое травосеяние - в основном могара на зеленый корм и сено. Однако этот важный сдвиг в системе земледелия не утвердился повсеместно.

Почти весь Тираспольский и большая часть Балтского уезда представляли собой степь с сильно расчлененным рельефом, а собственно приднестровская полоса - холмистую местность, пересеченную параллельными долинами (с черноземными почвами), расположенными на берегах Днестра.

Тираспольский уезд располагался на возвышенной равнине с постепенным уклоном к морю, а на севере ограничивался речками Ягорлык, Кодыма и Синюха. Мощный слой чернозема на севере уезда переходил в суглинок у границы с Одесским уездом. Лес размещался отдельными урочищами от Подолии до с. Незавертайловка; наиболее значительные рощи с преимущественно мелкими породами сохранились между Дубоссарами и Григориополем.

Согласно военно-топографическим обзорам местности, долина Днестра между Ягорлыком и Тирасполем была сильно сужена, сжата, и лишь местами встречались луговые участки. Прибрежная полоса у Дубоссар имела ширину 1,5 верст, у Григориопо-ля - 3, у Бендер - 4, у Тирасполя - 5, у реки Кучурган - 6-8, между Паланкой и Беляевкой - до 10 верст. Ниже Тирасполя пойменная долина была болотистой, поросшей камышом и изредка лиственным лесом, с несколькими озерами. При весенних и летних разливах Днестр выходил из берегов на ширину до 5 верст, что приводило к избыточной увлажненности почв.

Слабая обводненность степных селений, сухой климат и пониженная влажность в южной зоне, высокая летняя температура воздуха и почвы, малоснежные короткие зимы - все это заставляло земледельцев обращать особое внимание на накопление запасов воды, особенно в период весеннего снеготаяния. Кроме того, Приднестровье находилось в зоне неустойчивой погоды и было подвержено засухам, что сказывалось на всех земледельческих работах.

На крестьянском посевном клине пшеница, кукуруза, рожь и ячмень обеспечивали основной продовольственный фонд семей. В структуре посевов зерновых в обеих зонах первое место занимала пшеница (75-80%), затем следовали кукуруза, ячмень, овес и другие культуры. Помещичьи хозяйства в этом отношении отличались от крестьянских: с годами в них становился богаче сортовой подбор возделываемых зерновых культур.

Возросший спрос на пшеницу начал отодвигать на второй план кукурузу. Этот процесс был характерен для помещичьих хозяйств середины века, где в основном выращивались сорта озимой пшеницы (гирка, арнаутка и сандомирка), которые пользовались устойчивым спросом на внутреннем и внешнем рынке. Их сеяли обычно по целине на второй или третий год вспашки, а арнаутку - даже первым хлебом.

Как и в Бессарабии, в 40-х - начале 50-х годов здесь культивировали новый сорт пшеницы «колуз», выведенный путем отбора государственным крестьянином И. Булатовичем, проживавшим в с. Троицкое Аккерманского округа Бессарабской области. Новые качества пшеницы - засухоустойчивость, полнота, янтарность и ранняя зрелость зерна - были исключительно ценными для юга страны. При покупке на семена «колуз» ценился в два раза дороже обыкновенной арнаутки. Из Бессарабии он распространялся в соседние губернии Украины и Приазовья. К сожалению, этот сорт в последующие десятилетия был утрачен.

Кукуруза в Молдавии являлась традиционной полевой культурой и пользовалась популярностью у крестьян, т.е. была их главным хлебом. Возделывалась эта культура в XIX столетии и в Приднестровье. Веками устанавливался ее сортимент, хорошо приспособленный к местной естественно-географической среде и отличающийся высоким качеством зерна.

Кукуруза играла большую роль в хлебно-фуражном балансе крестьянских семей. Она давала длинные стебли, которые находили хозяйственное применение в качестве корма и топлива. А как пропашная культура она являлась хорошим предшественником для других зерновых, менее страдала от суховеев и могла возделываться на одном участке бессменно много лет. Несмотря на то, что посевы этой культуры нуждались в тщательном уходе, при ее возделывании допускалась мотыжная обработка. Поэтому крестьянские дворы, не располагавшие тягловым скотом, имели возможность удержаться от полного обнищания. Учитывая универсальные качества кукурузы и значение ее для крестьян, помещики уступали желаниям тружеников расширить ее посевы, выделяя специальные участки помимо главного полевого надела.

К середине 50-х годов в северной зоне Приднестровья собиралось свыше 55 тыс. четвертей (четверть кукурузы равна 8 пудам) зерна кукурузы, из которых, за вычетом расходов на посев, продовольствие и винокурение, поступало в продажу 10,5 тыс. четвертей, или около 20% урожая.

Следующей по хозяйственной ценности культурой являлась рожь, хотя показатели ее урожайности были довольно скромными. В южной зоне производство ржи было незначительным из-за засушливого климата. В северной зоне она занимала ведущее место после пшеницы и кукурузы. Толчком к этому послужил неурожай начала 30-х годов, когда пришлось употребить на питание даже семена пшеницы. Кроме того, рожь хорошо сохранялась в земляных ямах, и ее можно было длительное время использовать как продовольствие и в винокурении. Несмотря на увеличение посевов ржи к середине века, ее объемов явно не хватало, поэтому в регион стало завозиться зерно из других уездов Подолии, а также из Киевской и Полтавской губерний.

Рассмотрим архивные и печатные источники, характеризующие урожайность зерновых в натуральных и относительных показателях. Средняя норма высева на 1 дес. в Подольской губернии составляла: пшеницы - 1 четверть (8 четвериков), ржи - 9 четвериков, ячменя - 12, кукурузы - 2, овса - 16, гречихи - 8, проса - 2 четверика.

Помещики навязывали крепостным малопродуктивные, истощенные поля, оставляя для собственного посевного клина лучшие угодья. Господские пашни выгодно отличались от крестьянских обработкой участков и уходом за посевом. В результате урожаи зерновых культур у них были выше примерно на 1-2 четверти с 1 дес.

В некоторых селениях Балтского и Ольгопольского уездов урожайность пшеницы, ржи, ячменя и овса не превышала сам-100, т.е. с 1 дес. собирали в среднем 4-5 четвертей (40-50 пудов). Что касается кукурузы и проса, то урожайность их была намного выше. Однако валовой сбор оставался почти на уровне перечисленных выше культур по следующим обстоятельствам: на 1 дес. высевалось примерно 2 четверика, или в 4 раза меньше, чем пшеницы, ржи, ячменя; при урожае сам-20 и сам-30 получали кукурузы 40-60 четвериков, или 5-7,5 четвертей, а в весовом исчислении - 40-60 пудов с 1 дес.; проса - соответственно 3-5 четвертей, т.е. в пределах 50 пудов.

Среднегодовой прирост урожайности на крестьянских землях за весь исследуемый период был незначительным, что свидетельствовало о застойных явлениях в зерновом производстве. Так, в казенных селениях в конце 60-х годов озимые давали сам-4, а яровые - сам-3.

В степной полосе Приднестровья (южная часть Балтского и весь Тираспольский уезд) не были редкостью частичные, и даже полные неурожаи. Как правило, они поражали посевы через 3-5 лет. Настолько губительным и разорительным для крестьян было это бедствие, что правительству пришлось специально заниматься созданием страховых продовольственных запасов уже в первые годы по присоединении этих земель к России. В 1795 г. государственными ведомствами было принято решение о создании хлебных «магазинов» в Тирасполе, Дубоссарах и Овидиополе, в которых накапливалось зерно на случай неурожаев для помощи «новонаселенным местам». Позже - в 1822 г. на Подольскую и в 1834 г. на Херсонскую губернию - были распространены законы о создании постоянных продовольственных и денежных запасов на случай засухи, а в 40-е годы приняты дополнительные меры: вводились повсеместно обязательные «общественные запашки» на специально выделенных общинных участках, урожай с которых накапливался в так называемых сельских запасных магазинах - особым способом подготовленных ямах (с непродолжительной сохранностью зерна) и кошах (корзинах) для хранения кукурузы. Зерно загружалось в ямы насыпью; при всех своих примитивности и несовершенстве «магазины» позволяли сохранять запасы с минимальными потерями. В неурожайные годы и во время войн (1828-1829, 1853- 1856 гг.) запасные магазины почти полностью опустошались.

Для ослабления последствий неурожаев правительственными учреждениями принимался ряд мер: закупался хлеб в других местах страны или за границей и раздавался в долг крестьянам; выводились войска за пределы пораженных территорий; объявлялись некоторые налоговые льготы; упрощалось оформление отходничества; отпускалась соль по пониженным ценам. Но в большинстве случаев крестьянам приходилось рассчитывать на собственные ресурсы или терпеть длительные лишения. Несмотря на то, что цены на зерно в такие годы поднимались, хлеб все же продавался в Балте, Рыбнице, Тирасполе, Дубоссарах, Ягорлыке, Крутых.

При частичных неурожаях на помещичьих землях у многих крестьян уже к весне текущего сельскохозяйственного года не было полной обеспеченности продовольствием и семенами, поэтому они вынуждены были получать кабальные ссуды у своих господ (за отработки). В годы засух неизменным спутником этого бедствия была бескормица. Отощавший скот обесценивался, т.е. сбывался дешево, часто вспыхивали эпизоотии, и в обычных условиях чрезмерно распространенные в крае: падежи буквально косили поголовье. После таких потерь крестьянские хозяйства нескоро становились на ноги.

Говоря о состоянии сельского хозяйства в степной полосе, один из современников отмечал: «Непостоянство урожаев и частые падежи скота ставят здешнее хозяйство в затруднительное положение», при неурожаях «бедный землевладелец ведет со двора последнюю скотину - у него нет корма, нет хлеба, нет денег; а богатеи тревожатся за свои стада овец и скота. Тогда за кубическую сажень соломы платят по 40 рублей».

Большой ущерб сельскохозяйственным угодьям наносила саранча. Налеты ее - это бедствие, от которого из года в год в разной степени страдали крестьянские посевы. Борьба с ней отнимала у земледельцев много труда и времени, но эффективность была небольшой.

Самые значительные опустошения полей на больших пространствах южной и северной зон отмечались в 1823, 1841, 1842, 1847 и особенно в 1860-1861 гг., когда гигантские массы саранчи нападали на поля, сады и луга, доводя многие крестьянские семьи до бедственного положения. Большинство крестьян уходило в более благополучные местности, чтобы заработать на хлеб.

Ощутимые удары по экономике крестьянских хозяйств наносили другие местные стихийные бедствия: наводнения (главным образом при разливах Днестра и его левых притоков), ливни, градобития, весенние и осенние заморозки, гололед, пыльные бури, эрозии почв и оползни.

В северной, наиболее урожайной зоне Приднестровья, по данным статистических источников, годовая продовольственная норма зерна на одну душу обоего пола определялась в 1,5-1,75 четверти. Уже с конца 30-х годов чистый сбор здесь превысил две четверти, а впоследствии несколько возрос за счет экстенсивного расширения зерно-производства. Но независимо от урожайности в продажу зерно поступало за счет сокращения или ухудшения питания крестьян - помещики всеми средствами старались концентрировать в своих руках крестьянский хлеб и увеличивать его сбыт.

В середине 50-х годов валовой сбор зерновых в Ольгопольском и Балтском уездах составлял 830 тыс. четвертей. За вычетом семенного фонда и расходов на продовольствие и винокурение для продажи оставалось 320 тыс. четвертей, или 38,6% от общего вала. Если учесть, что промышленное потребление зерна на винокуренных заводах относилось к рыночной сфере, то процент товарности надо несколько повысить.

Характерно, что под влиянием рыночного спроса население почти всю пшеницу продавало, а рожь для собственного питания покупало в соседних украинских губерниях. С коммерческой точки зрения это было выгодно. Например, арнаутка ценилась в два-три раза выше, чем рожь. Из помещичьих сел, сельскохозяйственная продукция поступала на рынок в возрастающем объеме, но производилась она подневольным, дармовым трудом крестьян в условиях жесткой эксплуатации.

Крестьянские хозяйства как экономические единицы были по-разному связаны с рынком. Эта связь зависела от их мощности, социального положения владельцев, специализации и других факторов. Крестьяне являлись главными производителями хлеба; перестройка их хозяйств по линии приспособления к рынку в целом происходила медленно, особенно в среде крепостных, находящихся под гнетом и произволом помещиков. Но и здесь выделялось некоторое число более состоятельных («достаточных») дворов, которые поставляли хлеб на ближайшие винокуренные заводы (без посредников) или сбывали его на ближайших базарах скупщикам. Часть зерна перемалывалась, мука и крупа продавались также на местном рынке.

Таким образом, внутренний рынок суживался из-за неразвитости местной обрабатывающей промышленности, большого распространения земледелия и животноводства в городской среде.

В продаже товарного зерна важное место занимала заготовка: государственная (через централизованную систему закупок), интендантская и местная (по линии продовольственных комиссий). Таким образом, создавались резервы продовольственного и фуражного зерна. Государство выступало в качестве владельца огромных массивов земли, но сельскохозяйственной деятельностью не занималось и, следовательно, не могло осуществлять продовольственные поставки из собственного производства, а покупало зерно у населения по заранее установленным ценам. Интендантские службы сухопутных войск, Черноморского флота и речных флотилий создавали текущие и мобилизационные запасы муки, круп и фуражного зерна для провиантских нужд и на случай военных действий. Так, в конце 20-х годов заготовительный аппарат интендантов скупил в Подолии 170 тыс. четвертей муки, 24 тыс. - круп и 130 тыс. четвертей овса, концентрируя их объемы в Дубоссарах, Каменке, Ямполе и частично - в Скулянах Бессарабской области. В 1887 и 1888 гг. было приобретено 68 тыс. четвертей муки и круп.

По сведениям Е.Д. Сташевского, исследовавшего сельскохозяйственный рынок на Украине, в начале 40-х годов на территории Подолии действовали 2970 базаров и ярмарок, где проходила купля-продажа зерна. Непосредственно в Приднестровье наиболее значительные сбытовые операции осуществлялись в Могилеве, Ямполе, Каменке, Рашкове, Рыбнице, Дубоссарах, Григориополе и Тирасполе. Перед реформой г. Балта - центр скототорговли - становится крупным пунктом притяжения товарного зерна. Накапливаемые там партии хлеба переправлялись в Одессу по грунтовым дорогам.

Торговали хлебом круглый год. Но наиболее массовые закупки крестьянского зерна проводились во время жатвы и в сроки, предшествующие взносу налогов, когда крестьяне вынуждены были спешно продавать далеко не лишний хлеб. Молотили цепами или способом «гармановки» (прогонкой скота), провеивали с лопат и посредством других простейших орудий. Плохо высушенное и с сорными примесями зерно обесценивалось.

В течение всей первой половины XIX в. основным направлением вывоза хлеба оставалось южное (как сухопутным, так и водным путем). По Днестру до Маяков в конце 50-х - начале 60-х годов в среднем ежегодно подвозилось 424 тыс. четвертей зерна; самые высокие сорта пшеницы поставляла Подолия. В пределах рассматриваемой территории основными пунктами концентрации зерна являлись Рашков и Тирасполь. Привозилась в большом количестве сандомирка (родина - Сандомирский округ), главными покупателями которой были торговые ассоциации Англии и Франции.

Озимая (мягкая) пшеница также пользовалась большим спросом в Западной Европе. Арнаутка больше продавалась государствам Средиземноморского бассейна.

В связи с разрешением беспошлинного ввоза хлеба в Англию стабилизировался западноевропейский зерновой рынок, возрос сбыт хлеба через Одессу. Если в 1810 г. из Подолии было вывезено в этом направлении 0,5 млн четвертей, что составляло чуть более 6% экспортируемого зерна, то в конце 50-х - начале 60-х годов соответствующая доля Подольской губернии поднялась до 16,6%.

Ольгопольский, Балтский и особенно Тираспольский уезды имели большие возможности для использования водного (днестровского) и транзитного грунтового пути доставки хлеба. Участилась практика отправки крестьянами зерна непосредственно в одесский порт. Здесь основные хлебные культуры стоили в полтора раза дороже, чем в Подолии, поэтому одесский рынок притягивал огромные партии хлеба.

Из Подольской губернии хлеб вывозился в Бессарабию для удовлетворения ее потребностей в продовольствии (в этом крае преобладало животноводство): до 1830 г. - систематически, а в последующие десятилетия - только при неурожаях, довольно частых, но поражавших не весь регион.

Таким образом, и северная и южная зоны Приднестровья постепенно втягивались в товарное производство как части обширного региона, где уже в дореформенный период начало складываться торговое земледелие. Природно-экономические условия здесь благоприятствовали развитию специализированных зерновых хозяйств.

Как уже отмечалось, помещики с каждым годом наращивали объемы рыночной продукции, производимой в условиях господства феодальной системы хозяйства фактически за счет тяжелого труда крепостных.

В Южном Приднестровье главными производителями и поставщиками хлеба являлись не помещики, а определенные категории крестьян и десятинщики, т.е. менее обремененное гнетом сельское население. Однако здесь зерновые культуры выращивались в условиях специализации части крестьянских хозяйств на виноградарстве, садоводстве, огородничестве, технических культурах и, в известной мере, на животноводстве. Такие хозяйства сами нуждались в поставке хлеба из других мест.

Другие отрасли земледелия. Сельскохозяйственное производство Приднестровья в условиях феодального строя не могло получить должного развития, но и сдержать его поступательное движение этот строй уже был не в силах. В крае осваивались наиболее товарные отрасли земледелия - виноградарство, садоводство, огородничество, табаководство и выращивание масличных культур. При этом земля использовалась более рационально, чем в зерновом хозяйстве, глубже и шире развивался процесс специализации и общественного разделения труда. Тесно связанные с рынком, они сыграли важную роль в становлении товарного производства. Одновременно формировались новые отрасли перерабатывающей промышленности: виноделие, виноградно-фруктовое винокурение, фруктосушение, маслобойная и др. Соединение земледелия с технической переработкой получаемых продуктов являлось существенным признаком капиталистического прогресса в сельском хозяйстве.

Приднестровье располагало благоприятными условиями для развития виноградарства. В северной зоне (от Грушки до Рыбницы) простирались южные и юго-западные склоны, защищенные от холодных потоков воздуха, хорошо прогретые солнцем. Удобными для этой отрасли были также холмы и долины левых притоков Днестра и большие заросшие овраги. В южной зоне непосредственно приречная полоса также обладала необходимыми природными данными для возделывания винограда, а в более отдаленных к востоку селениях он почти не выращивался.

На развитие виноградарства дубоссарско-тираспольского Приднестровья непосредственное влияние оказывало издавна сложившееся бессарабское виноградарство. Не случайно в официальных статистических данных обе полосы, прилегающие к Днестру, рассматривались как один хозяйственный регион - «бессарабский». Много общего было в ассортименте насаждений, приемах выращивания, уходе за растениями и технологии виноделия.

В северной зоне в качестве главного очага рационально организованного виноградарства и виноделия выделялась Каменка. В этом обширном хозяйстве в 20-е годы были заложены террасированные виноградники с лучшими в Западной Европе рейнскими и бургундскими сортами, достаточно дорогостоящими в те времена. Каменка - первое в Приднестровье специализированное хозяйство, поставленное на научную основу. И обширное погребное хозяйство, и технология виноделия также были необычными для всего «бессарабского» региона виноделия. Хозяйство располагало специалистами с большим опытом работы и профессиональной подготовкой, способными вести и агротехнические, и организационно-хозяйственные работы. Сортимент насаждений, уход за ними, специально оборудованное погребное хозяйство, рассчитанное на десятки тысяч ведер, позволяли получать свежий виноград и вина высокого качества. Эта продукция была вне конкуренции на территории всего региона, включая Аккерман и Одессу. Виноград в гроздьях ценился в пять-семь раз дороже, чем в Бессарабской области, а выдержанные столовые, бургундские и шампанские вина - в четыре-шесть раз. Площадь насаждений при закладке плантаций была доведена до 36 дес., а позже - до 56 дес.

Доходное каменское предприятие оказало прямое воздействие на распространение виноградарства в Рашкове, Строенцах, Хрустовой, Подоймице и других селениях, жители которых ездили в Каменку для практического усвоения новых приемов в виноградарстве и виноделии и за черенками. В хозяйствах этих населенных пунктов виноградники также были обособлены от фруктовых садов, винные подвалы сооружались по аналогии с каменскими. Конечно, все нововведения требовали больших капиталовложений.

До 40-х годов производство вина в северной зоне было незначительным и не могло обеспечить спрос покупателей. Так, в 1828 г. вырабатывалось лишь 2,5 тыс., а через 10 лет - до 7 тыс. ведер (в свежем виде потреблено винограда 8-11 тыс. пудов). К середине века, когда сформировалась определенная специализация на виноградарстве, из Каменки, Строенцев, Рашкова, Хрустовой и Подоймы вино продавалось уже десятками тысяч ведер в окрестные села и частично в Одессу и Каменец-Подольский. В селах Гармацкой волости, расположенных в низовье р. Днестр, на крестьянских участках вырабатывалось вино невысокого качества, которое в продажу не поступало.

На юге, непосредственно в приднестровской полосе, виноградарство существовало задолго до 1791 г., но в незначительных размерах. После ухода ногайцев в Приазовье в отдалении от Днестра остались лишь немногочисленные полузасохшие и запущенные сады и виноградники. Фактически эта территория становилась полосой первоначального земледельческого освоения.

В казенных селениях Тираспольского округа во второй половине 40-х годов числилось уже 1 790 виноградников и производилось 135 тыс. ведер вина. В немецких колониях виноградарство не имело таких перспектив развития из-за природно-климатических условий в местах расселения. Поэтому осенью колонисты закупали оптом вина в Тирасполе на ярмарках, куда товар поступал большей частью из Бендерского уезда. Заметными центрами виноградарства и плодоводства становились пригородные селения Тирасполя, Григориополя и Дубоссар.

В условиях эксплуататорского строя без необходимых специальных знаний и средств мелкие производители не имели возможности правильно организовать трудоемкие ви-ноградно-винодельческие хозяйства, приобретать сортовые саженцы и новые технические средства, строить специализированные погреба, не пользуясь материальной поддержкой. Переработка винограда осуществлялась в подсобных помещениях при помощи самодельных орудий и вручную. В сложившейся тогда системе реализации продукции виноградарства сбыт продуктов был опутан сетью препятствий и ограничений. Прежде всего, непосредственно к покупателю продукция поступала лишь через агентов торговых фирм. Скупщики, шинкари, лавочники посредством предварительных ссуд и авансов, ростовщических операций, скупки винограда на корню и других приемов вынуждали труженика сбывать свой товар за бесценок. Поэтому в беднейших и средних крестьянских хозяйствах виноградарство и виноделие давали мизерный доход.

Садоводство в Приднестровье было распространено повсеместно. Жители обладали определенным опытом и профессиональными навыками по производству и хранению получаемой продукции. А почвенно-климатические условия позволяли выращивать разнообразные сорта плодовых и ягодных культур, в том числе и южные.

Сады традиционной системы разведения были раздроблены на мелкие участки со смешанным сортовым составом. У крестьян они располагались главным образом в черте усадебной оседлости. Плодовые культуры, имеющие наибольшее хозяйственное и товарное значение, были представлены яблонями, сливами и абрикосами.

В ряде помещичьих экономий Ольгопольского и Балтского уездов, где производство продукции садоводства преследовало товарные цели, для рациональной организации плодового хозяйства и руководства им привлекались компетентные специалисты и профессионально подготовленные рабочие. Подольские помещики увлекались закладкой садов по иностранным образцам. Из-за рубежа они ввозили посадочный материал и приглашали для работы квалифицированных садовников.

В некоторых селах помещики, исходя из своих материальных интересов (получали десятину), не препятствовали практике разведения крестьянами садов во владельческих массивах. Затем в процессе введения обязательных инвентарей помещики прибрали их к рукам под предлогом обмена угодий. Например, в Хрустовой 67 дворов, имеющих «полевые сады», т.е. за пределами селения, на площади 42 дес. (в том числе 11 дворов - более одной десятины и два двора - по 2,5 и 4 дес.), были вынуждены передать их после реформы помещикам.

И в помещичьих, и в крестьянских хозяйствах применялись различные способы сушки плодов - в тени, на солнце, путем окуривания в лозницах и с помощью аппаратов заводского изготовления. Обрабатывали преимущественно сливы, яблоки, груши и абрикосы. Заготовлялось много чернослива, особенно в северной зоне. Площадь под сливовыми садами у молдавских крестьян, живущих в этой зоне, иногда достигала двух-трех десятин.

Некоторые владельцы имений (села Выхватинцы, Попенки, Гармацкое) эксплуатировали плодоносящие сады посредством сдачи их в аренду на сезон торговцам из Балты и других городов, получая по 75-100 и более рублей прибыли. Среди приднестровских сел своим коммерческим направлением плодоводства выделялось с. Жура. Здесь крестьяне получали доход от своих насаждений всего лишь по несколько десятков рублей, а местный помещик, который вывозил чернослив в Одессу, - до двух тысяч рублей. В самом селении этот продукт стоил 2 рубля серебром за пуд.

В селах Тираспольского округа в 40-е годы за сезон собиралось от 18 до 25 тыс. пудов фруктов, которые потреблялись на месте и частично продавались на базарах в уездном городе. Например, в Кошнице поступала на рынок половина собранных плодов и производимого вина. Государственные крестьяне разводили сады и виноградники в «казенно-сборочных лесных статьях» и на общинных участках, которыми фактически пользовались наследственно, т.е. без вмешательства общины.

Из селений южной полосы фрукты и плоды помимо ближайших потребляющих пунктов (Одесса, Херсон, Николаев, Балта) отправлялись на реализацию в более отдаленные торговые центры - Москву, Харьков и др. Часто оттуда приезжали за товаром садопромышленники. Иногда наблюдалась и такая ситуация: лавочники закабаляли беднейших жителей деревни путем ссуды денег в трудные для них моменты под разорительные проценты; при этом оговаривалось, что в случае невозврата займа они должны возместить его продукцией садов.

Огородничество и бахчеводство в основном не выходили за рамки потребительского назначения. Но отдельные дворы возделывали плантации товарного характера, в первую очередь представленные «капустниками» площадью в 2-5 дес. в прибрежных селах (Грушка, Подойма, Подоймица, Севериновка, Окница и др.). В с. Моловата еще в конце XVIII в. отмечалась специализация на выращивании арбузов - «лучших во всей степи». На юге своим рационально поставленным бахчеводством выделялось с. Плоское.

Обе эти отрасли, наиболее чувствительные к засухам, наилучшие результаты давали в пойме Днестра и вблизи других водоемов - на намывных почвах. Но при возделывании этих культур требовались многократные поливы и подготовленная почва. Орошали посадки при помощи водоподъемных колес (чигирей), приводимых в движение волами или лошадьми. Такое поливное земледелие было типичным для крестьянских хозяйств. Структура посевов и ассортимент овощных культур определялись хозяйственными интересами каждого двора. Излишки продукции крестьянских дворов обычно реализовывались в самих селениях, а специализированных хозяйств - в Тирасполе, Одессе, даже Киеве. Отсутствие транспорта осложняло доставку овощей в отдаленные места.

Технические культуры занимали большие площади лишь в отдельных помещичьих экономиях. Крестьяне, ограничиваясь своими потребительскими интересами, сеяли лен, коноплю, табак. Развитие товарного производства, индивидуальной хозяйственной деятельности тормозилось системой ограничений и в барской, и в казенной деревне. Наиболее товарной культурой был лен, продукция которого реализовывалась в виде волокна, посевного и маслобойного семени.

Однако крестьянские хозяйства в качестве прядильной и масличной культуры предпочитали коноплю. Еще А. Мейер отмечал, что от Кошницы до Теи табачные плантации сменялись «едва оком объемлемыми конопляниками». В первой половине XIX в. они были почти в каждом селении и имели потребительское назначение.

Трудоемкой, но довольно доходной отраслью земледелия являлось табаководство. Оно давало типично южную продукцию и для потребительских, и для коммерческих целей. Главным районом выращивания табака был город Дубоссары и его окрестные села - Моловата, Кочиеры, Лунга, Кошница, Перерыта, Гоян, Коржево и др. Возделывались в основном акклиматизированные турецкие и греческие сорта с устойчивым хорошим качеством, известные под собирательным названием «дубоссарский табак». Выращивание и обработка табака в этих населенных пунктах были традиционными занятиями крестьян, которые накопили значительный опыт, передававшийся из поколения в поколение.

Второй микрорайон табаководства размещался севернее, в Ольгопольском уезде, и имел много общего с бессарабским табаководством. Тут культивировался так называемый ципиловский сорт, выведенный путем народной селекции на территории Сорокского уезда и распространившийся в селах Приднестровья. Наиболее крупные плантации появились в Грушке, Окнице, Каменке, Хрустовой, Подойме и Подоймице.

В Балтском округе табаководство дубоссарского типа отмечалось на небольших участках крестьян (по 1/4-1/2 дес.) в Цыбулевке, Гармацком, Ягорлыке и Журе. Южные плантации табака площадью от 1 до 7 дес. располагались в помещичьих хозяйствах - в Зозулянах, Выхватинцах, Белочах, Рыбнице, где на рационально возделываемых землях получали урожаи листа первого сорта, служившего качественным сырьем для промышленной переработки.

Спрос на табачное сырье и полуфабрикаты превышал объем производства, а местный рынок не испытывал давления привозного (зарубежного) товара, поэтому изделия находили достаточно покупателей и на местах производства и в городах Украины - Киеве, Одессе, Полтаве и др.

Картофель в Приднестровье оставался малораспространенной культурой. Внедрение его, как и в других районах страны, проводилось принудительными мерами и медленно. Выращивался картофель главным образом на приусадебных участках и не оказывал существенного влияния на характер полевых севооборотов. Значение картофеля как «второго хлеба», как культуры разностороннего использования, а тем более как объекта товарного производства начало повышаться лишь с 30-х годов - времени продолжительных неурожаев зерновых. В немецких же колониях (по традиции) картофель в качестве продовольственной и фуражной культуры возделывался без давления со стороны властей. В 1855-1856 гг. в Ольгопольском уезде собиралось 9 650 и в Балтском - 20 800 четвертей картофеля, из которого в продажу поступало около 8 тыс. четвертей, помимо определенной доли, потребляемой винокуренными предприятиями.

Животноводство. Скот, наряду с землей, являлся средством производства в сельском хозяйстве. От обеспеченности хозяйств рабочим поголовьем (наряду с продуктивным) зависело, прежде всего, состояние земледелия. Крестьянские хозяйства, совершенно лишенные рабочего скота, нельзя было считать земледельческими в полном смысле этого слова.

Крепкой тягловой силой был вол, но лошадь теснила его в ряде земледельческих операций. В частности, в связи с заменой тяжелого украинского плуга заводскими моделями быстрые и маневренные лошади с успехом использовались при пахоте вместо более медлительных волов. Они были выгоднее и при растущих транспортных операциях.

Малорослые упряжные крестьянские лошади обладали большой силой, способностью к быстрому бегу, они «при самом скудном содержании» в короткий срок восстанавливали свою работоспособность. Ввиду особого значения тягловых животных в земледельческом процессе крестьяне зимой делали все возможное, чтобы сохранить их к весне в рабочем состоянии, а летом, в длинные рабочие дни на пашне или при дальних перевозках, лошадей и волов специально подкармливали в дополнение к подножному корму.

Для южной зоны характерно было животноводческое направление в сельскохозяйственном производстве, а в структуре отраслей главенствующее положение занимало овцеводство.

В северной зоне главной отраслью хозяйства являлось земледелие. И понятно, что значение рабочего скота здесь оставалось важным на всем протяжении исследуемого периода. От численности его зависело не только экономическое положение крестьянских дворов, но и их место в социальной структуре крепостной деревни. Фактические данные свидетельствуют, что к середине XIX в. такая деревня оказалась глубоко неоднородной имущественно, хотя и не выходила за рамки феодальной системы. Главным показателем экономического и социального развития ее была контрастность в группировках крестьянских дворов по обеспеченности тягловыми животными.

Чтобы лучше конкретизировать обеспеченность крестьян рабочим скотом, приведем несколько примеров, относящихся к 1845 г. (канун инвентарной реформы): в с. Плоть Балтского уезда в середине 40-х годов из-за большого падёжа осталось в среднем менее пары волов на крестьянскую семью; в с. Цыбулевка (помещика Л. Михайловского) на 11 крестьянских дворов приходилось 75 голов рабочего скота (в среднем до 7 голов на двор), а 8 других были бесскотными; в с. Хрустовая на 251 хозяйство тягловых и пеших крестьян приходилось 517 голов рабочего скота, или чуть больше двух на хозяйство (если учесть, что в числе последних было 22 тягловых двора, в которых приходилось не менее восьми голов на двор, а общим числом несколько более 180, то на 229 дворов пеших - менее 1,5 головы на двор); в с. Гидирим (помещика Э. Северина) на 13 крестьянских дворов приходилось 40 голов рабочего скота и 106 - нерабочего (из общего числа хозяйств два были пешие, следовательно, остальные 11 дворов имели в среднем менее четырех голов на хозяйство); в с. Строенцы в 10 тягловых и 79 пеших дворах имелось 104 головы рабочего скота; в с. Колбасна на 122 хозяйства приходилось 360 голов рабочего скота, или около трех на двор.

В «Правилах для управления имениями по утвержденным для оных инвентарям» от 29 декабря 1848 г. о супряге сказано так: «Кто не имеет достаточно скота, спрягаются, а затем отрабатывают в хозяйствах владельцев и плугов». Таким образом, супряга была узаконена: в ней была заложена прямая зависимость маломощных хозяйств от зажиточной верхушки села. Но часто и на нее не хватало нужного поголовья, тогда «помогали» помещики. Им было выгодно на время снабжать крестьян орудиями, тягловым скотом и семенами за добавочную барщину в экономии. С этой же целью в критические периоды они вносили за крестьян налоги. Например, в с. Хрустовая экономия для полевых работ давала крестьянам плуги, за пользование которыми они отбывали по 12 дней дополнительной барщины. Кроме того, управляющий имел 100 голов собственного рабочего скота как крупную доходную статью и средство эксплуатации крестьян.

Выращивание и содержание крупного рогатого скота на рассматриваемой территории преследовало хозяйственные и товарные цели. Главными породами коров были серая степная, а с 40-х годов - бессарабская. В селениях Тираспольского уезда у крестьян первое время широкое распространение имела так называемая балканская порода - мелкий и малопродуктивный скот, хорошо приспособленный к степным условиям содержания.

Как известно, степной серый скот имел два главных назначения - рабочее и мясное. В северной зоне из-за скудного кормления и примитивных условий содержания

животные слабели и мельчали. Поэтому помещики и крестьяне для пополнения стада приобретали рослый, сильный молодняк в южной зоне и Бессарабской области.

Выведенная в Бессарабии в 30-40-е годы способом народной селекции разновидность рогатого скота (от скрещивания коров и быков венгерской породы с серой степной), отличающаяся выносливостью, работоспособностью, распространилась в Херсонской, Подольской и Киевской губерниях. К концу 40-х годов она повсеместно встречалась в Приднестровье.

Племенное, чистопородное разведение животных было под силу лишь крупным производителям, т.е. оно было несовместимо с мелким крестьянским хозяйством, где при подавляющей беспородности стад и суровом их содержании скот вырождался и исчезал.

В Приднестровье молочное производство оставалось на втором плане в большинстве помещичьих и крестьянских хозяйств (исключая немецких колонистов). Помещик Тираспольского уезда В. Линовский писал по этому поводу: «В больших хозяйствах Юго-Западного края содержат коров преимущественно для получения хорошего приплода и мало обращают внимания на удой и вообще на молочность». В мелких хозяйствах - у колонистов, десятинщиков, государственных крестьян были больше распространены молочные коровы - помесь местного скота с завезенными туда переселенцами иностранными породами (голландской, тирольской и др.). Степных украинских коров (как рабоче-мясных) выращивали в нескольких специализированных хозяйствах Подольской и Херсонской губерний.

Улучшить молочное поголовье на основе местной породы, дававшей в сезон всего по несколько сот ведер молока, было невозможно, поэтому помещики и другие землевладельцы покупали племенной скот (ярославскую, холмогорскую и другие породы) как за рубежом, так и в зарекомендовавших себя фермах на Украине.

В Херсонской губернии содержалось большое поголовье продуктивного скота, предназначенного для продажи («сбыт всегда верен, а цены довольно постоянные»). Здесь действовали скотопромышленники, которые скупали молодняк, растили его в течение одного-двух лет на арендуемых пастбищах и затем выгодно продавали. И хотя это предпринимательство из-за массовых падежей было связано с риском, оно в целом приносило немалый доход.

Овцеводство - наиболее распространенная в Приднестровье отрасль животноводства - подразделялось на тонкорунное и грубошерстное (простое). Первое было доступно преимущественно крупным землевладельцам, второе - крестьянству. Разведение и содержание мериносов преследовало предпринимательские цели: для ряда помещичьих имений оно на время становилось главным источником доходов.

Первые стада мериносов в Херсонской губернии приобретались при содействии государства (выделялись специальные ссуды). Для них отводились лучшие пастбища, строились овчарни (кошары) и нанимались специалисты. В 1804-1805 гг. крупные фермы были основаны на территории Одесского уезда овцеводами, приглашенными из Франции и Германии. За несколько лет мериносы акклиматизировались, и приплод от них распространился по помещичьим имениям Приднестровья и Бессарабской области. В 1808 г. вышел указ о тонкорунном овцеводстве в Новороссийском крае - фактически о бесплатной раздаче земельных участков желающим заниматься предпринимательской деятельностью при условии доведения поголовья до одной штуки на десятину в течение 10 лет. О масштабах этого начинания можно судить по тому факту, что в десятилетний срок для этих целей было выделено 1725 тыс. дес. земли.

Мериносное овцеводство медленно, но неуклонно развивалось в первые два десятилетия XIX в. Дело это было новое, и большинство землевладельцев относилось к нему с осторожностью. Но многолетняя работа увенчалась успехом: росло чистопородное и метисное поголовье, повышалось качество шерсти, увеличивались доходы. В 30-40-е годы тонкорунное овцеводство становилось выгодным и доступным, и некоторые помещики переориентировали свои хозяйства на эту отрасль. Наиболее крупные фермы принадлежали графу Нессельроде и зарубежному предпринимателю Питсу. У последнего, на арендуемых в Одесском уезде землях, содержалось более 30 тыс. голов. Руководил этим обширным предприятием известный овцевод и активный деятель Общества сельского хозяйства Южной России Демоль. Он сыграл видную роль в распространении тонкорунного овцеводства в Поднестровье. В 1808 г. в Одессе один импортный испанский меринос стоил 50-80 рублей серебром. Конечно, крестьянам (в том числе состоятельным) не хватало средств на приобретение даже нескольких голов, не говоря уже о стаде, которое могло принести заметную выгоду.

Тонкорунные овцы в Тираспольском уезде были представлены незначительным элитным поголовьем и большим количеством метисов, полученных от скрещивания саксонских и английских пород с цигаями. Кстати сказать, разведением и содержанием метисов занимались в основном немецкие колонисты.

В 1846 г. в уезде числилось голов: овец простых - 35560, тонкорунных - 105670, всего - 141230. Следовательно, три четвертых поголовья составляли тонкорунные овцы (чистопородные и метисы); выделялись 14 хозяйств, в которых в конце 30-х годов концентрировалось 42,5 тыс. мериносов; самые крупные фермы содержал князь Понятовский - 12 тыс. голов.

В Ольгопольском уезде стада тонкорунных овец принадлежали князю П.Х. Витгенштейну (Каменка). Первоначально он занимался простыми овцами, а затем переключился на мериносов, которых содержал на арендованных землях Бессарабии. Усилиями князя овцепоголовье было увеличено и доведено до нескольких тысяч. В 40-е годы часть стада он вывез в Приднестровье. Для консультаций по этому доходному, но сложному делу Витгенштейн привлекал специалистов из-за границы. Шерсть сбывал как на внутреннем рынке, так и за рубеж (например, в 1833 г. продал партию в Брюссель). На землях Балтского уезда было несколько ферм, из которых самая крупная в с. Плоть (2 тыс. голов) принадлежала помещику В.С. Комара. К середине 50-х годов в обоих уездах численность тонкорунных овец достигла 67 520 голов (получено шерсти 3 870 пудов).

В 50-60-е годы в результате возросшей конкуренции на мировом рынке со стороны продавцов дешевой колониальной шерсти и технических усовершенствований в суконной промышленности, позволявших производить высококачественные ткани из волокон средней тонкости, упали цены на тонкорунное шерстяное сырье. Положение мериносового овцеводства пошатнулось, более выгодным стало разведение овец с шерстью среднего достоинства. При таких обстоятельствах владельцы крупных ферм тонкорунных овец в Подольской и в Херсонской губерниях усматривали радикальное средство стабилизации своих доходов в ограничении импорта шерсти и шерстяных изделий, и с этой целью они не раз обращались с просьбами к правительству. Однако неоднократное повышение пошлин на ввозимую шерсть не спасло специализированные хозяйства от убытков в производстве тонкорунной шерсти.

В крестьянских хозяйствах приднестровских уездов Херсонской и Подольской губерний простым овцеводством занимались исстари. Наиболее распространенными породами были чушки, пырнаи и цигаи, хорошо приспособленные к местным природным условиям и обладавшие рядом ценных хозяйственно-полезных показателей.

На территории Очаковской области чушки и пырнаи (волошские овцы) были известны еще до присоединения к России. Затем здесь «задунайские переселенцы», а в некоторых случаях - отдельные предприниматели при поддержке правительства стали разводить цигайскую породу овец. В этой связи следует отметить известных овцеводов Рувье и Вассала, по инициативе которых в 1810 г. (в разгар русско-турецкой войны 1806-1812 гг.) на казенные деньги были куплены в Подунавье и за Прутом значительные стада цигаев, пригнаны в Херсонскую и Таврическую губернии и розданы по овчарням.

Коневодство заводское и табунное в Приднестровье до конца 20-х годов являлось одной из доходных отраслей животноводства (в основном разводили упряжных лошадей). К концу следующего десятилетия оно стало терпеть убытки по двум причинам: из-за конкуренции на рынке донских коневодов и более доходного использования пастбищ при содержании тонкорунных овец. Вследствие этого отдельные коневоды вместо лошадей обзаводились овчарнями, другие стремились поддержать коневодство путем улучшения породности (некоторое влияние оказали земские конюшни в Херсоне, Одессе и Каменце-Подольском).

Местные лошади были крепкими и закаленными благодаря содержанию в течение большей части года под открытым небом. Зимой при малоснежье они паслись, а при вьюгах находились в загонах, где их подкармливали сеном и соломой. Лишь чистокровные дорогие лошади в некоторых экономиях находились зимой в конюшнях.

С расширением земледелия ускоренными темпами развивалось коневодство упряжного назначения. К середине XIX столетия лошадь стала играть главенствующую роль в хозяйстве некоторых разрядов крестьянства южной зоны. Так, большая часть немецких и болгарских колонистов Тираспольского уезда содержала значительное число лошадей смешанной породы, которые были хорошо приспособлены к земледельческим работам и извозу. Напротив, в Подольской губернии коневодство находилось в неудовлетворительном состоянии - лошадей в крестьянских хозяйствах выращивали малорослых и слабосильных. Пользование услугами земских конюшен не приносило крестьянам ощутимых результатов в улучшении породы. Труженику нужны были сильные и здоровые лошади, способные выдержать большие нагрузки.

В некоторых помещичьих имениях (например, в Каменке) имелись конные заводы, представлявшие собой хорошо организованные предприятия, где тщательный уход за поголовьем, правильно налаженная выездка лошадей сочетались с рациональным содержанием на вольных выпасах и в стойловом режиме и особым отношением к ремонтному молодняку. Табунные (косячные) лошади продавались на ярмарках в Бердичеве, Балте, Ярмолинцах по цене от 40 до 60 рублей серебром за голову (в возрасте примерно четырех лет), откуда вывозились в Венгрию и в другие страны Западной Европы. Заводские стоили 100-150 рублей серебром.

Приднестровье до конца 30-х годов располагало достаточными запасами естественной растительности. Преобладала пастбищная система, участки которой размещались повсюду и включали постоянные отгонные угодья и временно выделяемые полевые наделы на перелогах. Содержание скота ни них было продолжительным - с ранней весны и до конца осени.

Обширные площади кормовых угодий находились на территории южной зоны, где безморозная и малоснежная зима позволяла содержать скот на выпасе более продолжительный период. Часть природных и полевых угодий отводилась под сенокосы (луга и перелоги).

В крупных крестьянских хозяйствах и отдельных специализированных помещичьих экономиях (особенно с многочисленным поголовьем мериносов, рогатого скота и лошадей) создавались кормовые фонды для текущих расходов и как страховой запас.

С распашкой степных участков суживалась кормовая база в виде пастбищ и сенокосов. Ее можно было бы расширить за счет травосеяния, но доминировавшие тогда переложная и трехпольная системы земледелия исключали такую возможность. К концу 40-х годов крестьяне стали пасти скот на перелогах, по стерне и на лугах после уборки травы. Полевое кормопроизводство находилось лишь в начале развития: впервые стали практиковать посевы бора (парынги), который использовался в зеленой массе и как сено.

Использовалось много и других видов кормовых средств: отходы первичной обработки зерна и само зерно, ботва свеклы, бахчевые культуры, солома, стебли кукурузы, пищевые остатки, корнеплоды, вторичные продукты винокурения и сахарных заводов. В помещичьих и крестьянских хозяйствах они скапливались в виде заготовок для зимнего стойлового сезона.

Животноводство велось с известной долей риска. Одной из его характерных черт было содержание непропорционально большого (сравнительно с кормовой базой) поголовья скота. И когда при засухах кормовые ресурсы быстро расходовались, хозяйства испытывали отчаянную нехватку кормов, заканчивавшуюся бескормицей и эпизоотией. Цены на корма в этом случае резко подскакивали.

Часто случавшаяся бескормица и повальные заболевания при дефиците ветеринарной помощи приводили к снижению численности поголовья. Эмпирических знаний крестьян по предупреждению и борьбе с эпизоотиями оказывалось явно недостаточно, и люди нередко оставались без скота, т.е. в безвыходном положении.

В зимние месяцы и при непогоде в другие времена года «гулевой» скот сгоняли в специальные укрытия - загороды, навесы, овчарни. Наиболее распространенными были загоны без крыш, которые лишь в какой-то мере защищали животных. Зимой также сооружались выгульно-кормовые площадки под открытым небом у стогов сена или соломы в поле. В селениях его держали во дворах без особого укрытия. Лишь в специализированных хозяйствах строили каменные или глиняные конюшни, скотные дворы, овчарни и обогреваемые сооружения для молодняка. Рабочих волов и лошадей в пору напряженной земледельческой страды, усиленных транспортных работ и зимой подкармливали в поле и дома более содержательными кормами, старались как можно лучше уберечь от непогоды.

Рост производства продукции животноводства осуществлялся как за счет увеличения поголовья, так и за счет повышения его продуктивности. При этом немаловажную роль играла рационализация в животноводческих хозяйствах. С целью повышения доходности ферм крупные землевладельцы стали уделять больше внимания племенному делу, чистоте пород. Улучшение породного состава предпринималось еще в 20-е годы, а затем практиковалось систематически: проводилось обновление стада путем отбора местного улучшенного поголовья; приобретались дорогостоящие породы животных (к этому прибегали главным образом предприниматели, стремившиеся получить значительную прибыль). На специализированных фермах племенное стадо обслуживали квалифицированные специалисты (с учетом зооветеринарных требований). Но следует оговориться: доля первоклассных и элитных животных в общем стаде оставалась небольшой.

Элементы рационализации проявлялись также в распространении мериносового овцеводства, повышении мясной и молочной продуктивности, совершенствовании содержания и кормления животных, приспособлении производства к запросам рынка.

В середине века в условиях роста посевных площадей за счет кормовых угодий перед крестьянами возникла проблема пастбищ. Наделы традиционного пользования (толоки, выгоны и т.п.) теряли продуктивность, а заменить их было нечем - в помещичьем секторе такие участки не желали предоставлять землевладельцы, а в казенном - иссякли земельные резервы.

Приднестровью предстояло решить важные для рационализации животноводства вопросы, но для крестьян, владевших несовершенными средствами производства и скованных условиями феодального мелкого землепользования, они оказались непосильными, что привело к сокращению поголовья и исчезновению подотраслей, базировавшихся на экстенсивной кормовой базе (отгонного овцеводства, табунного коневодства и др.).

Как уже отмечалось, важным стимулом к расширению и структурным изменениям в животноводстве являлась товарная ориентация помещичьих и крестьянских хозяйств. Рыночный спрос в ряде случаев определил специализацию.

Самым практичным, доступным и выгодным (при малых затратах) был откорм и сбыт поголовья на убой. Тут применялось два способа. Самым распространенным был откорм рогатого скота и овец на естественных выпасах южной зоны. Скотопромышленники («сгонщики») скупали молодняк и выбракованных взрослых животных в селах и торговых местах небольшими партиями, формировали из них гурты, которые до поздней осени выгуливались на арендуемых пастбищах, т.е. на травяном корме, и затем животных либо сбывали на мясо на месте, либо доставляли по скотопрогонным трактам в отдаленные потребляющие центры. Происходила перегруппировка собственности: скот как товар несколько раз переходил из рук в руки. Кстати, овцы забивались вблизи откормочных площадей, так как при длительных перегонах изнурялись и теряли в весе.

В южной зоне такими пунктами приема скота являлись Дубоссары, Григориополь и Тирасполь. Отсюда гурты двигались в Одессу (большая часть закупалась для довольствия армейских и флотских гарнизонов) и в противоположном направлении - в Петербург, Польшу и Австрию.

Говоря о продаже поголовья скота, нельзя упускать из виду, что крестьяне не всегда сбывали его как товарный излишек - к этому их нередко вынуждали сложные обстоятельства: сокращение земельного надела, тяжелые невзгоды (неурожаи, бескормица, угроза эпизоотии, налоговое обременение); необходимость в немедленном сбыте при невыгодной рыночной конъюнктуре (падение цен) и как следствие - приобретение скота по высоким ценам.

Живым товаром были ягнята, которые весной выгодно сбывались десятками тысяч (для получения смушек). Например, в начале 40-х годов на месте они стоили 40 коп. за штуку, а в Одессе в 1,5-3 раза дороже.

В северной зоне больше применялся второй способ: стойловое содержание и интенсивный откорм скота дешевыми отходами спиртоводочных, масложировых, пивоваренных и сахарных предприятий. Тут действовали и крупные, и мелкие предприниматели. Молодняк рогатого скота и свиней для этих целей приобретался на месте, а также в Херсонской губернии и Бессарабской области.

Мелкое предпринимательство было особенно распространено в крестьянских хозяйствах. В отличие от крупных скотопромышленников крестьяне не отводили скот в загоны при заводах, а содержали в своих дворах, корм же покупали на предприятиях. А цель у тех и других была одна - откорм скота для убоя.

На рынке обращался и неоткормленный скот, табунные лошади, овцы. Из южной зоны они небольшими партиями гоном доставлялись в Одессу, из северной - в Балту, Ярмолинцы, Бердичев и Бельцы (главный рынок скота в здешнем крае), откуда большей частью вывозились за границу. Более мелкие пункты купли-продажи - Кодыма, Крутые, Рашков и другие - являлись промежуточными рынками на прогонных трактах. Особенно выделялся последний, через который проходили важные пути в направлении к Одессе и с востока на запад через Днестр - в Бессарабию, где животные на буджакских пастбищах доращивались и затем поступали на австрийские рынки.

На рынок сбыта отправлялась и разнообразная продукция животноводства в сыром и полуобработанном виде. Шерсть поступала на фабрики в Гродненскую губернию, Литву, Чернигов, Ригу, Варшаву (туда же вывозилось и сало). Цены в 30-50-е годы были высокими и устойчивыми: в Тираспольском уезде 1 пуд тонкорунной шерсти стоил 10-20 рублей серебром, в северной зоне - 12-14 рублей, а простой шерсти - до 2 рублей.

На предприятия украинских губерний и Бессарабии сбывалась кожа. В Приднестровье было много мастерских по выработке сафьяна (в Григориополе, Рашкове, Могилеве, Тирасполе) и заводов, выделывающих простую кожу. Действовали также брын-зарни и маслодельни, салотопни и бойни, мастерские по изготовлению шерстяных изделий. Но эта сфера реализации продукции оставалась незначительной: подавляющая масса разнообразной продукции продавалась лишь после первичной обработки.

Анализ приведенных конкретных материалов, отражающих развитие земледелия и животноводства, позволяет сделать вывод о том, что взаимодействие этих отраслей прошло определенную эволюцию с известными различиями по зонам. На протяжении исследуемого периода в северной зоне (исключая южную полосу Балтского уезда, граничащую с Херсонской губернией) преобладающей отраслью являлось земледелие уже ко времени присоединения ее к России. Южная зона прошла через период земледельческого освоения, когда у крестьян соседствовали различные системы ведения хозяйства: чисто животноводческие, смешанные земледельческо-животноводческие и преимущественно земледельческие. В Ольгопольском и в большей части Балтского уезда при господстве помещичьего землевладения крестьяне могли использовать только смешанную систему, при которой лишь часть земли - в большинстве случаев непригодная для других видов хозяйствования - утилизировалась в животноводческих целях; в Тираспольском же уезде скотоводство и овцеводство являлись важнейшими отраслями сельского хозяйства.

По мере заселения Очаковской области осваивались и ее земли. И хотя в хозяйстве было велико значение животноводства, земледельческая ориентация превалировала в крестьянской экономике. Процесс этот по времени был продолжительным, а по взаимосвязи и взаимоподчиненности отраслей - сложным. Полуэкстенсивное пастбищное животноводство заменялось пашенным земледелием; сельское хозяйство в своем развитии поднималось на более высокую ступень. Такая эволюция была неизбежной в силу тенденции взаимодействия его отраслей и проявлялась как объективная закономерность. Но на этом, более высоком, этапе поступательного развития в повседневной сельскохозяйственной практике земледелие обычно сочеталось с животноводством.

С переориентацией хозяйств на производство зерна, плодов, винограда, овощей и технических культур теряли значение некоторые подотрасли животноводства. К середине века повысился удельный вес земледелия, оно превратилось в определяющую отрасль сельского хозяйства. Животноводство в Приднестровье все более стало ориентироваться на возраставшее зерновое производство, перестраиваться на путь интенсификации. Характерное для первых десятилетий большое поголовье простых овец сокращалось, а на первый план в соответствии с рыночной ориентацией выдвигалось тонкорунное овцеводство; возрастало значение тяглового скота; улучшались качественные признаки животных, получило развитие племенное дело. В результате на рынок поступало все больше животноводческой продукции.

Изменялась система ведения хозяйства, росла численность сельского населения, углублялось разделение труда, ширились рыночные отношения. Исходя из экономической целесообразности, потребительское земледелие и животноводство превращались в товарное производство. В Приднестровье формировались специализированные микрорайоны с рыночной ориентацией. Таким образом, земледелие утверждалось как главная, определяющая отрасль сельского хозяйства. Но к середине века межотраслевая эволюция не завершилась: по наблюдениям современников, на территории юга страны переход от животноводства к земледелию происходил и в 60-е годы XIX столетия.

В Тираспольском уезде наиболее освоенные угодья размещались в долине. И по рельефным условиям, и по плодородию приречные участки представляли собой наибольшую ценность для занятий интенсивными отраслями земледелия. К середине века эти угодья были распаханы почти полностью, в то время как в целом по Херсонской губернии поля составляли лишь пятую часть от площади удобных земель.

Развитие сельского хозяйства в Приднестровье происходило в условиях кризиса феодальной системы. Различные типы феодализма - крепостнический в Балтском и Ольгопольском уездах и государственный на юге - наложили глубокий отпечаток на все процессы экономической и социальной эволюции и прослеживались в землевладении и землепользовании, системах хозяйства, отраслевой структуре, рыночных связях. В то же время общие закономерности смены общественно-экономических формаций постепенно нивелировали зональные особенности Приднестровья.

Определенные сдвиги произошли в отраслях сельского хозяйства: обновлялась земледельческая техника и расширялось зерновое производство с ориентацией на рыночный спрос, нарастал удельный вес продукции виноградарства, садоводства, табаководства, льноводства. В животноводстве укреплялись позиции специализированных подотраслей через углубление взаимосвязи с земледелием и рыночной конъюнктурой. Эти и другие перемены в сельском хозяйстве Приднестровья за короткий исторический срок стали возможными благодаря его вхождению в общероссийскую экономическую систему и рынок.

Литература

1.Барг М.А. Категории и методы исторической науки М., 1984.

2.Беловинский Л.В. Вспомогательные исторические дисциплины М., 2000.

.Биск И.Я. История исторической мысли в новое время. Иваново 1983.

.Блок М. Апология истории, или Ремесло историка. М., 1994.

.Введение в специальные исторические дисциплины, М., 1990.

.Вспомогательные исторические дисциплины. Историография и теория, К., 1988.

.Греков Б.Д. Киевская Русь. М., 1953.

.Губман Б.Л. Смысл истории. М., 1991.

.Гуревич А.Я. Исторический синтез и Школа Анналов. М., 1993.

.Данилевский И.Н., Кабанов В.В., Медушевская О.М. Источниковедение. Теория, история, метод. Источники Российской истории, М., 1998.

.Деятели отечественной истории. Биографический справочник. М, 1997.

.Историческая наука в России в ХХ веке, М., 1997.

.История ментальностей, историческая антропология. М., 1996.

.Карноухов В.А. История как наука. М., 1996.

.Лазарев В.Н. О. Шпенглер и закат Европы, М., 1992.

.Маркс К. Наемный труд и капитал // Маркс К. и Энгельс Ф., Собр. Соч. т. 6.

.Медушевская О.М., Румянцева М.Ф. Методология истории. М., 1997.

.Проблемы социально-экономических формаций. // Историко-типологические исследования. М., 1975.

.Тавризян Г.М., О. Шпенглер, И. Хейзинга: две концепции кризиса культуры. M., 1989.

.Фарсобин В.В. Источниковедение и его метод. Опыт анализа понятий и терминологии, М., 1983.

.Цивилизационный подход к истории: проблемы и перспективы развития. Воронеж. 1994.

.Цивилизация и исторический процесс. М., 1983.

.Цивилизация: теория, история и современность. М., 1989.

.Шапиро А.Л. Историография с древнейших времен до 1917 года. М., 1993.

.Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. М, 1997.

.Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. М., 1983.

.Бушуев С.В., Миронов Г.Е. История государства Российского: Историко-библиографические очерки. Книга первая. IX - XVI вв. - М., 1991. - Гл. I - II.

.История России. Курс лекций по истории России с древнейших времен до наших дней / Под ред. Б.В. Личмана - Екатеринбург. - Любое издание. - Лекции 1 - 4.

.История России: Учебник / Под общ. ред. Ю.И. Казанцева, В.Г. Деева. - М., 2000. - Гл. 1, 2 (с.24 - 31), 3.

.История России с древнейших времен до конца XX века / Под ред. А.М. Сахарова. - В 3-х т. - Т. 1. - М., 1997. - С. 13 - 185.

.История России с древнейших времен. /В.Ю.Халтурин, С.П. Боброва и др.: Под ред. В.Ю. Халтурина: Учеб. пособие / Иван. гос. энерг. ун-т. - Иваново, 2003. - С. 6 - 13, 16 - 24.

.Орлов А.С., Георгиев В.А., Георгиева Н.Г., Сивохина Т.А. История России с древнейших времен до наших дней. - Любое издание. - Гл. 2, 3.

.Повесть временных лет. - М. - Л., 1950. - Ч. 1. - С. 205 - 404 (перевод).

.Пушкарев С.Г. Обзор русской истории. - Ставрополь, 1993.- Введение, Гл. I.

.Рассказы начальной русской летописи. - М., 1964.

.Рыбаков Б.А. Мир истории: Начальные века русской истории. - М., 1987.

.Фроянов И.Я. Исторические реалии в летописном сказании о призвании варягов // Вопросы истории. - 1991. - № 6.

.Хрестоматия по истории России. Т. 1. С древнейших времен до XVII века. - М., 1994. - Разделы 1 - 2. - С. 11 - 59, 78 - 85.

.Ананьев А. Призвание Рюриковичей или тысячелетняя загадка России // Октябрь. - 1993. - № 9, 10; 1994. - № 11, 12; 1995. - № 3.

.Анохин Г.И. Новая гипотеза происхождения государства на Руси. // Вопросы истории. 2000. № 3.

.Арцибашева Т.Н. Славяне - русы - варяги - кто они? // Вопросы истории. 2004. № 1.

.Греков Б.Д. Киевская Русь. - М., 1956.

.Гумилев Л.Н. От Руси к России. - М., 1992.

.Думин С.В., Турилов А.А. "Откуда есть, пошла Русская земля" // История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории России IX - начала XX века. - М., 1991.

.Егоров В.Л. Русь и ее южные соседи IX - XIII вв. // Отечественная история. - 1994. - № 6.

.Карамзин Н.М. История государства Российского. Любое издание. - Т. I; Т. II. - Гл. I - VIII.

.Ключевский В.О. Наброски по варяжскому вопросу // Ключевский В.О. Сочинения в 9 т. - М., 1990. - Т. 7.

.Кожинов В. Ольга и Святослав // Родина. - 1992. - № 11, 12.

.Кожинов В. Ярослав Мудрый // Наш современник. - 1991. - № 11.

.Курбатов Г.Л., Фролов Э.Д., Фроянов И.Я. Христианство: Античность, Византия, Древняя Русь. - Л., 1988.

.Нечвелодов А. Русские великие князья Олег и Игорь // Наш современник. - 1991. - № 5.

.Новосельцев А.П. "Мир истории" или миф истории // Вопросы истории. - 1993. - № 5.

.Новосельцев А.П. Образование Древнерусского государства и первый его правитель // Вопросы истории. - 1991. - № 2 - 3.

.Платонов С.Ф. Сочинения по русской истории в 2 т. - СПб., 1993. - Т.I. - С. 81 - 131.

.Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. - М., 1988.

.Сахаров А.Н. Дипломатия Святослава. - М., 1992.

.Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Сочинения в 18 кн. - М., 1990. - Кн. I.

.Творогов О.В. Древняя Русь: События и люди. - СПб., 1994.

.Фроянов И.Я. Киевская Русь. - М., 1980.