Вопросы истории школы и педагогической мысли народов Дагестана на страницах периодической печати

Вопросы истории школы и педагогической мысли народов Дагестана на страницах периодической печати

План

Введение

Глава 1. Просвещение в Дагестане в первой половине ХIХ века

1.1 Теоретические аспекты решения проблемы истории просвещения горских народов

.2 Печать Дагестана в период Советской власти. Первые дагестанские газеты

Глава 2. Школа и педагогическая мысль в Дагестане во второй половине

2.1 Школа и просвещение в Дагестане в начале ХХ в.

.2 Книги и публикации, изданные до революции на языках народов Дагестана

Заключение

Литература

ВВЕДЕНИЕ

Народное просвещение - тема обширная. В широком смысле оно затрагивает практически все сферы духовной культуры; школьное образование, обучение грамоте взрослого населения, формирование кадров интеллигенции, деятельность разнообразных культурно-просветительных учреждений и внешкольное образование, приобщение населения к современным научно-техническим достижениям высотам искусства и т.д.

Изучение истории народного просвещения и школы позволяет проследить процесс духовного прогресса общества, его поступательного движения к высотам современной культуры. Состояние просвещения - важнейший показатель уровня духовного развития общества, его культуры. Поэтому исследование вопросов истории школы и педагогической мысли народов Дагестана на страницах педагогической печати на всех этапах развития человеческого общества имеет большое научно-познавательное и практическое значение. Оно позволяет определить закономерности роста, смены форм, методов и содержания образования, проследить его преемственность.

Целью нашего исследования является изучение вопросов истории школы и педагогической мысли народов Дагестана на страницах периодической печати.

Задачи исследования:

рассмотреть процесс развития просвещения в Дагестане;

определить роль просветительской деятельности и теоретические аспекты решения проблемы истории просвещения горских народов.

определить историю школы и педагогической мысли в Дагестане.

Объект исследования - народы Дагестана в разные периоды развития просветительской деятельности.

Предмет исследования - роль школы и педагогической мысли в жизни народов Дагестана.

Гипотеза исследования - основанными факторами развития школы и педагогической мысли народов Дагестана является школьное образование, деятельность разнообразных культурно-просветительных учреждений и внешкольное образование, приобщение населения к современным научно-техническим достижениям.

Целью констатирующего этапа является развитие педагогической мысли в Дагестане строительство школ, повышение грамотности населения.

В работу формирующего этапа включили обогащение просветительства народов Дагестана новыми для них научно-техническими достижениями.

Печать, как и любое общественное явление, имеет свою историю, свои объективные законы развития. Так же, как сразу не могли появиться современные ротационные машины, так не могли возникнуть и современные газеты и книгопечатания люди обходились рукописными книгами, листовками. Но на определенной стадии развития общества появляется потребность в печатном слове, и тогда возникают первые типографии. Создание периодической прессы является лишь следствием тех величайших изменений в экономике и политике, которые происходят в обществе.

Если с этой точки зрения взглянуть на историю дагестанской печати, нам станет ясно, почему у Курали Магомы и Шамиля были рукописные воззвания, в ХIХ веке Дагестан в основном пользовался арабскими книгами, напечатанными за границей, а в конце ХХ века появились листовки, а затем и газеты.

В нашей истории устное и письменное слово идет рядом с мечом, и сражаться на том же фронте. Исторически писанное устное слово у нас пульсирует вместе со своей жизнью страны. Оно поднимается и падает вместе с ней, отражая все этапы развития.

Развитие педагогической мысли и литературы на арабском языке в Дагестане суживается, а затем и прекращается в связи с распространением письменности на родных языках, когда исчезает нужда в арабском языке как своеобразном средстве письменного общения между народностями.

Но так как Дагестан не имел своего алфавита, то вплоть до 1928 года горцы при издании печатной продукции, в том числе и газет, пользовались арабским шрифтом с прибавлением подстрочных и надстрочных знаков для обозначения специфических звуков.

Первая типография в Дагестане основана капиталистом А.М. Михайловым в 1878г. в г. Петровске. в начале типография обслуживала местные учреждения и частных лиц, но постепенно с получением представительства писчебумажной фабрики в г.Вятке на распространение бумаги для всего Северного Кавказа, круг заказчиков расширялся. Имея бумагу непосредственно от фабрики, типография получила возможность от фабрики, удешевив стоимость заказов, чем привлекала заказчиков из Закаспия, Владикавказа, Пятигорска и др.мест. С увеличением заказов расширялось и оборудование.

Газета открыла полемику по вопросам просвещения дагестанцев статьей А.Х. «Прогресс и мусульмане» обвинила мусульманское духовенство в торможении народного просвещения.

Следующим печатными изданием явилась газета «Дагестанский вестник».

«Дагестанский вестник» выходил в Дербенте и называл он себя «общественно-литературной и политической газетой».

Движение просветительства в Дагестане началось в конце ХIХ века среди представителей горской интеллигенции. Прежде всего, надо отметить, просветительство в Дагестане зародилось и развивалось под влиянием русского просветительства, а также освободительных идей прогрессивной русской литературы. Творчество и деятельность дагестанских просветителей, начиная с Гасана Алкадари и кончая Саидом Габиевом и Зайналабидом Батырмурзаевым, характеризуется тем, что все они с теми или иными отклонениями боролись за идеалы.

ГЛАВА 1. ПРОСВЕЩЕНИЕ В ДАГЕСТАНЕ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ ХIХ ВЕКА

Русско-дагестанские связи восходят ко времени образования древнерусского государства. Их дальнейшее развитие происходило в условиях роста русского централизованного государства. Укрепление экономических и политических связей с русским государством имело большое значение для борьбы народностей Дагестана против ирано-турецких захватчиков и подготовки условий для присоединения Дагестана к России.

Дальнейшее усиление политического влияния России на Дагестан связано с царствованием Петра I. В результате каспийского похода Петра I (1722 г.) к России был присоединен г. Дербент и прибрежные районы Дагестана. Однако усилившиеся в царствование Петра I политическое влияние России на Дагестан и их связи, в силу ряда причин внутреннего и внешнего порядка, не привели к их закреплению при ближайших преемниках Петра I. Окончательное присоединение Дагестана к России произошло в начале XIX века, когда экономическое развитие России, рост ее военной мощи и международного авторитета, с одной стороны, и усиление русской ориентации горцев, с другой, создали необходимые условия для включения края в состав Российской империи.

Присоединение Дагестана к России было закреплено Гюлистанским мирным трактатом, заключенным Россией и Персией 24 октября 1813 года. Этот акт означал серьезный удар по агрессивным устремлениям ирано-турецких захватчиков и стоявшей за их спиной капиталистической Англии.

Заключив мирный трактат 1813 г., Персия вынуждена была признать включение в состав России земель, на которые она претендовала в течение столетий. Правда, правительство Персии, поощряемое Англией, вскоре начало добиваться пересмотра Гюлистанского договора. Однако Персии не удалось добиться этого, и она в 1828 г. при заключении Туркманчайского договора с Россией была вынуждена по существу подтвердить условия Гюлистанского трактата.

Дагестан был включен в состав России в тот период, когда последняя переживала значительный экономический подъем в условиях усиливавшегося охвата товарно-денежными отношениями всех отраслей хозяйства и разложения феодально-крепостнической системы.

В этих условиях российское самодержавие стремилось расширить владения империи путем присоединения новых районов, в частности Северного Кавказа и Закавказья. Необходимость включения этих территорий в состав России диктовалась не только их важным стратегическим значением, богатыми сырьевыми ресурсами, но и значением как рынков сбыта продукции развивающейся промышленности метрополии. Кроме того, русское правительство придавало большое значение обеспечению широких торговых связей с Передней Азией.

Конечно, говоря о присоединении Дагестана и других национальных окраин к России, нельзя забывать, что царизм не преследовал никаких прогрессивных и тем более освободительных целей. Его внешняя политика определялась классовыми интересами русских помещиков и купцов, стремившихся к превращению, а впоследствии и превративших присоединенные окраины по сути в колонии Российской империи.

Однако при всей жестокости национальной политики царизма присоединение Дагестана к России было явлением объективно-прогрессивным. Оно означало включение отсталого хозяйства Дагестана в сферу более передовой экономики России и установление с ней широких торговых связей, т. е. включение рынка Дагестана в сложившийся еще в XVII в. всероссийский рынок. В результате присоединения Дагестана к России его народы освободились от угрозы насильственного поглощения султанской Турцией и шахской Персией, от их опустошительных нашествий.

В конце XVIII-начале XIX вв. Турция переживала период феодальной раздробленности. Экономика страны находилась в состоянии упадка. Сельское хозяйство и ремесло испытывали огромные затруднения. Внутренние ограничительные пошлины, произвол пашей, разбой на дорогах задерживали развитие внутренней торговли, а внешняя торговля почти полностью находилась в руках иностранцев. Состояние упадка переживала культура. Население было почти сплошь неграмотно.

Персия в социально-экономическом отношении стояла еще ниже Турции. К началу XIX в. она оставалась «отсталой средневековой аграрной страной с безраздельным господством феодальных, а местами и полуфеодально-полупатриархальных производственных отношений». [10]

Междоусобные распри, частые мятежи ханов, широко распространенные разбои на дорогах, тормозившие развитие торговли, имели своим следствием глубокий упадок экономики страны. Произвол феодальных правителей, вымогательство духовенства, в руках которого находилось гражданское судопроизводство и «народное образование», жестокая эксплуатация крестьян феодалами и разорительные феодальные войны приводили к массовой нищете в деревне, к периодическим голодовкам; среди крестьян свирепствовали эпидемии чумы и холеры.

Общественно-экономическая отсталость, нескончаемые феодальные распри отражались на уровне культуры страны. Культура Ирана в рассматриваемый период переживала состояние крайнего упадка. Страна, выдвинувшая в прошлом ряд крупных деятелей в области философии, литературы и искусства, в XVIII в. не дала ни одного значительного имени.

Таким образом, присоединение к Турции или Ирану увековечило бы феодальную раздробленность и междоусобицы в Дагестане, экономическую и культурную отсталость страны.

Присоединение Дагестана к России открывало перспективы приобщения горцев к передовой культуре русского народа вовлекало их в классовые противоречия страны, в сферу обостренной классовой борьбы. Оно привело к ликвидации феодальной раздробленности и постоянных междоусобиц, являвшихся большим препятствием на пути экономического и культурного развития горцев.

Отмечая, что в эпоху своего упадка феодализм стал тормозом общественного прогресса, Ф. Энгельс писал о требованиях, «чтобы был положен конец бесконечным бессмысленным войнам, чтобы прекращены были раздоры между феодалами... чтобы прекратилось это состояние непрерывного и совершенно бесцельного опустошения...».

Вскоре после присоединения к России в Дагестане была запрещена работорговля, а в 60-х годах XIX в", рабство здесь было отменено; ограничена, а впоследствии отменена власть ханов, в известной мере регламентированы и ограничены права местной феодальной аристократии и реакционного мусульманского духовенства.

Ко времени окончательного вхождения Дагестана в состав России экономика последней развивалась уже по капиталистическому пути, тогда как Дагестан переживал еще период феодальной раздробленности. Капитализм в период своего восходящего развития играл прогрессивную историческую роль, которая состояла, как указывал В.И. Ленин, в повышении производительных сил общественного труда и обобществлении его6. В.И. Ленин указывал, что «признание прогрессивности этой роли вполне совместимо... с полным признанием отрицательных и мрачных сторон капитализма, с полным признанием неизбежно свойственных капитализму глубоких и всесторонних общественных противоречий, вскрывающих исторически преходящий характер этого экономического режима». [2]

Признавая исторически прогрессивную роль капитализма, развитие которого обнаружило еще в XIX в. «тенденцию к интернационализации способов производства и обмена, к уничтожению национальной замкнутости, к хозяйственному сближению народов и постепенному объединению громадных территорий в одно связное целое», нельзя однако не учитывать, что «тенденция эта развивалась в своеобразных формах, совершенно не соответствующих ее внутреннему историческому смыслу. Взаимная зависимость народов и хозяйственное объединение территорий устанавливались в ходе развития капитализма не путем сотрудничества народов, как равноправных единиц, а в порядке подчинения одних народов другим, в порядке угнетения и эксплуатации народов менее развитых; народами более развитыми».

Колониальные грабежи и захваты, национальный гнет и неравенство, империалистический произвол и насилие, колониальное рабство и национальное бесправие являются неизбежными спутниками процесса хозяйственного сближения народов при капитализме. Они составляют реакционную сторону происходящего при капитализме процесса хозяйственного сближения народов и объединения громадных территорий в одно связное целое.

Итак, с одной стороны, хозяйственное сближение нерусских народов России в рамках общерусской капиталистической системы, ускорявшее их общественно-экономическое развитие, с другой, - колониально-насильственные формы, военно-феодальные методы этого объединения, тормозившие рост экономики и культуры народов национальных окраин.

Капитализм создает материальные основания для более высокой, по сравнению с феодализмом, культуры. Заключаются они «в развитии капиталистической техники, в росте товарного хозяйства и обмена, приводящих людей в более частые столкновения друг с другом, разрушающих средневековую обособленность отдельных местностей».

Экономическое «завоевание» Кавказа, начавшееся вслед за окончательным присоединением его к России, привело к появлению промышленных очагов, главным образом, по переработке местного сырья, а следовательно, к появлению и росту городов, рабочего класса, носителя самых передовых революционных идей. Трудящиеся Дагестана обрели в лице русского рабочего класса верного друга в борьбе за свое национальное и социальное освобождение. Эта борьба, руководимая большевистской партией, вооруженной самой передовой революционной теорией, и привела к победе Советской власти в Дагестане.

Объективно-прогрессивным следствием присоединения Дагестана к России было появление в крае светских русских школ, медицинских учреждений, библиотек, типографий и других очагов культуры и просвещения. Эти учреждения, создававшиеся царизмом в плане осуществления своей русификаторской политики, объективно способствовали росту культуры горцев, расширению их кругозора. Светское образование, овладение русским языком и ознакомление с передовой литературой помогали горцам критически осмысливать современную им действительность, поднимали уровень их самосознания, способствовали освобождению от обветшалых обычаев и традиций.

Таким образом, присоединение к России означало не только включение отсталого народного хозяйства Дагестана в сферу более передовой экономики России, но и усиление проникновения в горы, вопреки субъективным намерениям царизма, передовой русской культуры. В. И. Ленин писал: «Есть две национальные культуры в каждой национальной культуре. Есть великорусская культура Пуришкевичей, Гучковых и Струве, - но есть также великорусская культура, характеризуемая именами Чернышевского и Плеханова». Именно эта великорусская культура, характеризуемая именами Чернышевского и Плеханова, а также других передовых представителей великой русской нации, и служила источником, из которого прогрессивные люди национальных окраин, в том числе и Дагестана, черпали материал для своего духовного роста и деятельности, направленной на поднятие культурного уровня народа.

В начале второй половины XIX в. в России складывалась революционная ситуация. Характеризуя этот период, В. И. Ленин отмечал, что в условиях нарастания недовольства в России, требований политических реформ даже легальной либеральной печатью, широкой агитации герценовского «Колокола», могучей революционной проповеди Чернышевского, студенческих волнений, крестьянских восстаний «...самый осторожный и трезвый политик должен был бы признать революционный взрыв вполне возможным и крестьянское восстание - опасностью весьма серьезной». В этот период нарастающей революционной ситуации, в 1851 году, Ф. Энгельс писал К. Марксу: «...Россия действительно играет прогрессивную роль по отношению к Востоку... господство России играет цивилизаторскую роль для Черного и Каспийского морей и Центральной Азии, для башкир и татар...». Сравнивая Россию с Польшей, Ф. Энгельс отмечал в этом же письме, что в России имеется «гораздо больше элементов просвещения и в особенности элементов промышленного развития...».

Указания классиков марксизма-ленинизма о совместимости отмеченных выше двух противоположных (прогрессивных и отрицательных, мрачных) сторон капитализма, о сочетании в едином процессе прогрессивных сторон восходящего капитализма с жестоким национально-колониальным гнетом метрополии в колониях, о наличии двух культур в каждой национальной культуре, о цивилизующей роли России по отношению к Востоку помогают понять прогрессивно-историческое значение присоединения Дагестана к России.

Включение Дагестана в состав России привело к тому, что горцы; стоявшие, по выражению В.И. Ленина, «в стороне от мирового хозяйства и даже в стороне от истории»14, стали приобщаться к передовой культуре русского народа, к светской школе и образованию; оно создало условия для ликвидации феодальной раздробленности в Дагестане, постоянных междоусобиц. Дагестан втягивался в сферу общероссийской экономики и политической жизни, нивелировались его местные особенности, постепенно исчезала былая патриархальная замкнутость Страны гор, ее населения.

ПРОСВЕТИТЕЛЬСКАЯ ПРЕССА

Движение просветительства в Дагестане началось в конце XIX века среди представителей горской интеллигенции. Прежде всего, надо отметить, просветительство в Дагестане зародилось и развивалось под влиянием русского просветительства, а также освободительных идей прогрессивной русской литературы.

Для России просветительство в конце XIX - начале XX столетий было уже пройденным этапом. На арене общественной жизни появился могучий рабочий класс, который придал освободительному движению новый характер.

Что такое просветительство и почему оно с таким опозданием возникло в Дагестане?

Чтобы выяснить этот вопрос, необходимо обратиться к ленинской работе «От какого наследства мы отказываемся?». Критикуя взгляды народников 90-х годов, В.И. Ленин противопоставляет им представителей «наследства» 60-х годов, то есть просветителей, у которых «все общественные вопросы сводились к борьбе с крепостным правом и его остатками. Новые общественно-экономические отношения и их противоречия тогда были еще в зародышевом состоянии».

В.И. Ленин дает характеристику взглядов, общих для всех просветителей: вражда к крепостному праву и всем его порождениям; горячая защита просвещения, самоуправления, свободы, отстаивание интересов народных масс, главным образом - крестьян.

Творчество и деятельность дагестанских просветителей, начиная с Гасана Алкадари и кончая Саидом Габиевым и Зейналабидом Батырмурзаевым, характеризуется тем, что все они с теми или иными отклонениями боролись за идеалы, о которых писал В.И. Ленин. В позднем распространении просветительства в стране гор нет ничего противоестественного. Оно станет понятным, если обратиться к истории Дагестана того времени. По существу капиталистические отношения только-только начинали складываться, но зато процветали феодальные отношения и сохранялись пережитки патриархально-родового строя; на очереди дня стояло разрешение раятского вопроса; народ, в подавляющем большинстве горцы-крестьяне, влачил жалкое существование.

Даже к 1911 году в Дагестане было всего лишь 54 русских школы, и в них дети местного населения составляли меньше пятидесяти процентов. Такой низкий процент учеников-«туземцев» являлся результатом «многолетней просветительной» политики царского самодержавия. [12]

Просветители Дагестана были выразителями интересов крестьянских масс, стремящимися в условиях существующего строя изменить положение народа с помощью просвещения, открытия очагов культуры, школ. И хотя некоторые из них были во многом связаны с патриархальной стариной и арабской культурой, тем не менее, считали, что единственный выход в данной ситуации - приобщение народа к передовой русской культуре.

Чтобы иметь представление о взглядах дагестанских просветителей, надо дать хотя бы краткую характеристику их деятельности.

У каждой народности были свои представители: у лезгин, например,- Гасан Алкадари, у кумыков - Нухай и Зайналабид Батырмурзаевы, у лакцев - Хаджи-Мурад Аминтаев и Сайд Табиев и т.д. Но несмотря на принадлежность к различным народностям, все они боролись за интересы всего дагестанского народа и в этом самая положительная сторона их деятельности.

Гасан Алкадари еще в 1892 году призывал дагестанцев подумать «о нуждах и запросах эпохи», пойти в русские школы и сказать себе: «И мы, ведь, люди в этом мире; так давайте же учить детей, пусть знают, что есть, чего нет..., пусть увидят, чего нам не хватает». [6]

Нухай Батырмурзаев был писателем и поэтом. В своих произведениях он призывал народ к просвещению, предоставлению женщинам равных прав с мужчинами, обучению девушек в школах.

Хаджи-Мурад Аминтаев предпринимает в 1910 году в Дербенте издание на тюркском языке дагестанской газеты, в которой обличает невежество и лицемерие горских торговцев и духовенства. Позже он стал ярым пантюркистом и выступал с нападками на Габиева. [24]

После революции 1905-1907 годов, под влиянием освободительных идей, происходят значительные изменения во взглядах дагестанских просветителей. Чем ближе к событиям 1917 года, тем сильнее у многих из них проявляются социальные мотивы.

В годы столыпинской реакции, когда начался идейный разброд среди интеллигенции, просветители Нухай Батырмурзаев, Сайд Габиев и некоторые другие не впали в пессимизм, а, наоборот, еще активнее стали выступать против существующих порядков, за предоставление горцам права на образование.

Первые просветители не имели возможности широко пропагандировать свои взгляды в печати. Лишь к середине второго революционного подъема в России такая возможность появляется. Ее реализовал Сайд Ибрагимович Габиев, который стал издавать газету.

1.1 Теоретические аспекты решения проблемы истории просвещения горских народов

Один из важных периодов в истории народов Дагестана вообще, в истории дагестанского просвещения в частности. С включением Дагестана в состав России начинается новая веха в истории просвещения горских народов, характеризующаяся появлением в крае светских учебных заведений. Благодаря им молодежь местной эксплуататорской верхушки получила возможность обучаться основам современных знаний, обрести первоначальные навыки, необходимые для подготовки в последующем к службе в местном военно-административном аппарате царизма, к обслуживанию интересов своего класса.

Таким образом, с присоединением Дагестана к России связаны вызванные новыми условиями экономического и политического развития края коренные изменения в системе и характере просвещения горцев, воспитания их подрастающих поколений.

В дореволюционной историографии проблема просвещения народов Дагестана не получила сколько-нибудь серьезного освещения.

Исследования дворянских и буржуазных историков, военных писателей, интересовавшихся Дагестаном, посвящались преимущественно описанию политических событий, природы и географического положения, оценке стратегического значения края. Наибольшую фактологическую ценность для изучения интересующей нас темы имеют работы П. Услара, Л. Загурского, Е. Козубского, С. Фар-форовского, а также дагестанских авторов А. Омарова, Г.-Э. Алка-Дари6, Д. Бутаева, посвященные вопросам дагестанского языкознания, истории, этнографии, содержащие ценный фактический материал для характеристики состояния народного образования, данные о русских школах и оценки роли примечетских и других религиозных школ в духовной жизни населения Дагестана.

В частности, богатый фактический материал содержит исторический очерк Е. И. Козубского «К истории народного образования в Дагестанской области в первое пятидесятилетие», который охватывает период с 30-х по 90-е годы XIX в. В нем история народного просвещения в крае освещается с присущей буржуазно-дворянской историографии позиции восхваления, «цивилизаторской» миссии Царизма в Дагестане, обеления и защиты его национальной политики. Причины медленных темпов развития народного образования в Дагестане автор видел не в колониальной политике царского самодержавия, а в ... нежелании горцев учиться!

Среди дореволюционных авторов было немало и таких, которые в своем стремлении оправдать политику царизма, воспеть его «цивилизаторскую» роль изображали горцев «хищниками», «разбойниками», «полудикими племенами», «грабителями». Подобными характеристиками пестрят, в частности, труды кавказоведов великодержавно-монархического направления Р. Фадеева, В. Потто, Е. Маркова и др. Представитель русской дворянской военной историографии Р. Фадеев, например, видел в кавказских горцах «хищников», сохранивших в своих бездонных ущельях первобытный образ... как сохраняются остатки старины в могилах». Он утверждал, что в течение тысячелетий горцы ничего не заимствовали у своих соседей, «кроме усовершенствований в оружии».

Несостоятельность подобной оценки дагестанских горцев была настолько очевидна, что ее легко опровергли факты, содержащиеся в трудах многих авторов из этого же дворянского лагеря. Так, исследователь истории художественных промыслов Северного Кавказа О.В. Маргграф, отмечая, что они получили «высшее и наибольшее развитие» в Дагестане, указывал далее на «самобытность способностей» населяющих край народностей и весьма высокий уровень их умственного развития. [19] О живом уме дагестанцев, богатстве их фольклора, а также «богатстве грамматических форм» горских языков, позволяющих «выражать самые тонкие оттенки мысли», писал известный исследователь Кавказа П.К. Услар. [28]

Другой исследователь Кавказа П. Надеждин в книге «Кавказский край. Природа и люди» отмечал: «Дагестанские горцы отличаются выдающимися способностями и выказывают вообще большую охоту к учению, в котором, благодаря свойственным их характеру энергии и настойчивости, достигают в короткое время блестящих успехов». [20]

Высокие отзывы о горцах, их устном творчестве содержатся в произведениях великих представителей русской 'культуры Л.Н. Толстого, М.Ю. Лермонтова, В.Г. Белинского, выдающегося хирурга Н.И. Пирогова и др. Л.Н. Толстой восхищался горским устно-поэтическим творчеством. Восторгался горскими народными песнями писатель-декабрист А.А. Бестужев-Марлинский. Некоторые из них он включил в свою повесть «Аммалат-бек».

Глубокое изучение исторического прошлого народов Дагестана, их культурного наследия стало возможным только после победы Великой Октябрьской социалистической революции. При этом важнейшее значение придавалось использованию результатов научных исследований для решения практических задач культурного строительства и развития народного образования. Уже в 20-30-х годах появляется ряд работ, посвященных изучению материальной культуры, языков народностей Дагестана. Среди них следует особо выделить исследования известных языковедов профессоров Н.Ф. Яковлева и Л.И. Жиркова, проведенные в тесной связи с практической деятельностью по созданию и развитию национальной письменности, составлению учебников, хрестоматий и учебных пособий на родных языках.

Ценные сведения о дагестанских письменных традициях, дагестанской литературе на арабском языке, конфессиональных школах содержатся в трудах выдающихся советских востоковедов B.В. Бартольда, И.Ю. Крачковского, А.Н. Генко. Изучение истории народного образования в Дагестане широким фронтом развертывается в послевоенные годы. Наряду с «Очерками истории Дагестана» в двух томах, четырехтомной «Историей Дагестана»20 в 50-70-х годах был издан ряд книг и брошюр, посвященных важным вопросам истории народного просвещения в Дагестане в советский период. Среди них прежде всего следует назвать работы Ш.Д. Хасбулатова, А.А. Абилова, С.М. Омарова, C.Ф. Губарева, А.Р. Исмаилова, в которых на широкой источниковой базе рассматриваются различные аспекты истории школы и просвещения, создания и развития в Дагестане советской социалистической системы школьного образования. Этой теме посвящен также коллективный труд «Школьное образование в Дагестане», вышедший в Дагестанском учебно-педагогическом издательстве в 1968 г.

Значительный интерес представляют выпущенные тем же издательством сборник биографических очерков «Ветераны педагогического труда», а также исторические очерки о старейших в республике Кумухской и Ахтынской сельских школах и Махачкалинской городской средней школе № 1 имени В.И. Ленина.

Тем не менее, история народного образования в Дагестане изучена недостаточно. У нас еще мало работ, в которых важнейшие составные части этой проблемы рассматривались бы в неразрывном единстве, в комплексе. Особенно слабо изучены вопросы истории просвещения дореволюционного Дагестана. Помимо отдельных статей, а также разделов в обобщающих трудах по истории Дагестана, имеются всего три кандидатские диссертации, посвященные изучению проблемы народного просвещения в крае в дореволюционный период. [30]

Недостаточной изученностью проблемы в известной степени можно объяснить отсутствие до последнего времени у исследователей единодушия в оценке ряда важных вопросов и явлений истории дагестанского просвещения дооктябрьского периода. В частности, это относится к оценке роли дагестанских дореволюционных школ, как светских русских, так и религиозных примечетских. Некоторые авторы, справедливо отмечая, что русские школы создавались царизмом в колониально-русификаторских целях, склонны были вообще отрицать какое-либо положительное значение их. Замечался по существу лишь официальный курс самодержавия в области просвещения на национальных окраинах империи и из виду упускалась объективно-прогрессивная роль, которую сыграли русские школы и представители передовой русской интеллигенции в жизни народностей Дагестана вопреки намерениям царского правительства.

Не была до конца последовательной и научно обоснованной и оценка религиозных примечетских школ. Место и роль этих школ нередко характеризовались вне учета исторических условий, уровня развития дагестанского общества рассматриваемого периода. В результате не прослеживалась разница между конфессиональными школами периода средневековья и конфессиональными школами конца XIX-начала XX вв. В исторической и историко-педагогической литературе имела место неправильная оценка действительной роли этих школ в системе образования и воспитания подрастающего поколения. Одни исследователи ее преувеличивали, другие - полностью игнорировали.

Значительный интерес представляют работы М.-С.Д. Саидова по истории дагестанской (аджамской) письменности и дагестанской литературы на местных и арабском языках. В последнее время исследования в этой области благодаря усилиям М.-С.Д. Саидова, А.Р. Шихсаидова, А.А. Исаева и других сотрудников отдела востоковедения Института истории, языка и литературы Дагестанского филиала АН СССР получили дальнейшее развитие. Результаты их позволяют с уверенностью утверждать, что многие народности Дагестана (аварцы, даргинцы, лакцы и некоторые другие) имеют многовековые Письменные традиции, создали оригинальную литературу. [9]

Из газет, издававшихся в дореволюционный период, освещению вопросов просвещения горцев больше других уделяла внимания газета «Кавказ», которая начала выходить в Тифлисе в 1846 г. В газете, наряду с официальными материалами царских правительственных органов просвещения, распоряжений кавказских военных и административных властей, печатались корреспонденции о состоянии школьного дела, статьи, в которых предлагались проекты различного рода реформ системы образования вообще, религиозного образования кавказских мусульман в частности. Среди материалов, публиковавшихся в «Кавказе», встречаются и такие, в которых характеризуется отношение дагестанских горцев к русской школе, к попыткам создания новой письменности на родных языках, рассказывается об участии представителей местной интеллигенции в научном изучении горских языков, сборе и издании произведений устного творчества дагестанских народностей.

В процессе работы над книгой нами изучены материалы, опубликованные в прогрессивной газете «Заря Дагестана», издававшейся видным дагестанским просветителем и революционным деятелем С. И. Габиевым в Петербурге в 1912-1914 гг., а также в газетах «Каспий», «Баку» и «Дагестанские областные ведомости».

Из других периодических изданий, публиковавших материалы по просвещении дагестанских горцев в дореволюционный период, следует назвать «Журнал Министерства народного просвещения». Статьи, печатавшиеся в журнале, несмотря на определенную тенденциозность, помогают исследователю воссоздать общую картину развития школьного дела в крае, понять просветительную политику царского самодержавия на национальных окраинах России.

1.2 Печать Дагестана в период Советской власти. Первые дагестанские газеты

Дагестан располагает разветвленной системой печати. В республике функционируют три издательства (книжное, учебно-педагогическое и Дагестанского обкома КПСС), 45 типографий, которые обеспечивают выпуск 6 республиканских, 2 городских, 4 объединенных, 36 районных, 16 многотиражных газет, журналов «Блокнот агитатора и политинформатора», «Советский Дагестан», а также издаваемых на пяти основных языках: журналов «Соколенок» и «Литературный Дагестан» и на семи языках - «Женщина Дагестана». Книжное издательство выпускает ежегодно 350- 400 названий книг. [7] В настоящее время пресса республики активно участвует в пропаганде решений XXVII съезда и XIX Всесоюзной конференции КПСС.

Создание системы дагестанской печати - это результат претворения в жизнь ленинской национальной политики, постоянной заботы партии о народах Дагестана. Советская власть получила в наследство от прошлого несколько полуразрушенных типографий, из которых только две, принадлежавшие А.И. Михайлову и М.М. Мавраеву, были пригодны для издания книг и газет. В дореволюционном Дагестане в разное время, начиная с 1906г., издавались на русском языке газеты «Дагестан», «Дагестанский вестник», «Дагестанские областные ведомости», далекие от нужд и интересов горских трудящихся.

Первыми ласточками демократической прессы явились газеты «Заря Дагестана» и «Мусульманская газета», издававшиеся в 1912-1914 гг. известным дагестанским революционером С.И. Габиевым в Петербурге. Отдельные материалы в них печатались на национальных языках: лакском, аварском, кумыкском, лезгинском.

В конце XIX-начале XX в. в Дагестанскую область из Петербурга, Москвы, Баку, Тифлиса, Ростова стала проникать революционная социал-демократическая литература в виде нелегальных газет, брошюр, листовок. В марте 1898 г. на квартире рабочего порт-петровской передаточной конторы коммерческого агентства Владикавказской железной дороги социал-демократа Николая Попкова, убитого при загадочных обстоятельствах, были найдены, как отмечалось в рапорте полицейского, «рукописные листы тетради, печатные книги и брошюры противоправительственного направления, указывающие на принадлежность Попкова при его жизни к преступному обществу, именующемуся «Союзом русских социал-демократов». Среди обнаруженной литературы были «Манифест Коммунистической партии» К. Маркса и Ф. Энгельса с предисловием Г.В. Плеханова, брошюра В.И. Ленина «Объяснение закона о штрафах» (издание петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», Женева, 1897г.), несколько экземпляров журнала «Работник», издававшегося в Женеве по инициативе В.И. Ленина, и другие.

Большую роль в распространении марксистских идей среди трудящихся Дагестана сыграли Бакинский комитет РСДРП, грозненские социал-демократы, местные социал-демократические и социалистические группы, рабочие, прибывшие из Центральной России или революционеры, высланные из Петербурга, Москвы, Казани и других городов, а также тысячи отходников, вынужденных в поисках заработков скитаться по стране. Как свидетельствуют архивные данные, пропаганда марксизма, революционных идей усилилась после исторического II съезда РСДРП, явившегося нача-ом создания большевистской партии.

Первой революционной газетой, которая распространялась в прогрессивных кругах Страны гор, была ленинская «Искра». Правда, местные социал-демократы получали ее нерегулярно. В распространении революционных прокламаций на русском и национальных языках активное участие принимали Уллубий Буйнакский, Махач Дахадаев, Джалалутдин Коркмасов, Магомед-Мирза Хизроев, Иван Малыгин, Кази-Магомед Агасиев, Мухтадир Айдинбеков и многие другие. [2]

Вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции Дагестан не имел возможности наладить издание своей рабочей, социал-демократической, большевистской газеты. Но сюда довольно-таки часто попадали издания бакинской организации РСДРП, военной организации при Тифлисском комитете РСДРП, газеты «Рабочий», «Рядовой», «Голос казармы». Рабочий кружок на фабрике «Каспийская мануфактура» и другие кружки выписывали газеты «Невская звезда», «Звезда», «Правда», их читали на тайных собраниях. Особой популярностью среди трудящихся масс пользовалась ленинская «Правда», которую выписывали во всех городах и во многих сельских местностях Дагестана. Как отмечал рабочий Я.В. Коробов, «Правда» помогала ориентироваться в происходящих событиях в стране, усилить агитационную работу в массах». [8]

«В 1917 г., - писал Д. Коркмасов, - печать в Дагестане переживает новый переломный момент. Она делается определенно классовой: с одной стороны, социалистической, с другой - национально-буржуазной. Организуется печать крестьянства, батраков, рабочих, с одной стороны, и печать беков, дворян, помещиков и духовенства - с другой. Всю борьбу в 1917 г. можно назвать в значительной мере борьбой путем печати. Не только воззвания, но и периодические издания были подчинены целиком целям классовой борьбы. Каждая листовка, каждый номер газеты, как выстрел из орудия, били по противнику каждой своей строчкой». [17] Образная картина той огненной поры, данная Д. Коркмасовым, целиком и полностью подтверждается научными изысканиями, архивными и печатными документами.

После февральской революции 1917 г. в условиях двоевластия на арену общественной жизни поднялись различные политические силы, для которых самым главным вопросом был вопрос о массах: с кем они пойдут? Но решить его в новых условиях невозможно было старыми средствами, устными призывами. Требовалась сила, могущая влиять на тысячи и тысячи людей, и эту силу они увидели в печатном слове, но не столько в прессе на русском или арабском языках, сколько в печатных органах «а языках, понятных широким массам,- на родных языках. Этим можно объяснить появление в 1917 г. газет «Мусават» на кумыкском, «Аваристан» на аварском языках, которые с «Джардиту Дагестан» на арабском и «Голосом Дагестана» (органом Дагестанского временного буржуазного областного исполкома) на русском языке повели на своих страницах яростные атаки на революционные силы с целью укрепления власти буржуазии и помещиков.

С другой стороны, образовался прогрессивный лагерь, куда вошли, во-первых, дагестанская социалистическая группа во главе с М. Дахадаевым и Д. Коркмасовым, ставившая «своей главной целью борьбу за интересы трудящихся Дагестана против помещичье-клерикальной и монархической горской контрреволюции, проводившая эти идеи через газету Нафисат Дахадаевой (супруги Махача) «Заман» («Время»), которая стала выходить 3 апреля 1917г. на аварском и кумыкском языках. Во-вторых, общество революционной интеллигенции, названное ДПАБ (Дагестанское просветительно-агитационное бюро), под руководством Уллубия Буйнакского. Общество стояло на платформе большевистской партии и ставило перед собой две задачи: проведение политико-просветительной работы среди горцев и создание революционно-демократической печати на языках народов Дагестана. Несмотря на колоссальные трудности, ДПАБ удалось ко второй половине 1917 года в типографии Мавраева наладить издание газеты «Илчи» («Вестник») на лакском языке и журнала «Танг Чолпан» («Утренняя звезда») на кумыкском языке.

В это время из среды революционной интеллигенции выдвинулись видные публицисты и журналисты Гарун Саидов, Курди Закуев, Ибрагим-Халил Курбаналиев, Нухай и Зайналабид Батыр-мурзаевы, Солтан-Саид Казбеков, Адил Шамсутдинов, сумевшие возглавить редакции национальных газет и сделать их рупорами передовых революционных идей. Незадолго до Великой Октябрьской социалистической революции «Танг Чолпан» поместил статью руководителя дагестанских большевиков Уллубия Буйнакского «Политический мир», в которой автор просто и доходчиво разъяснял ленинские положения о текущем моменте и перспективах социалистической революции. [26]

Великая Октябрьская социалистическая революция положила начало развитию новой по своей социальной сущности печати, ориентирующейся на широкие массы, охваченные пафосом революционного переустройства жизни на социалистических началах. Как отмечал Д. Коркмасов, с победой революции «перед печатью открывается широкая перспектива развития и для нее создаются наиболее благоприятные, чем когда бы то ни было, условия роста ее роли и авторитета». [17]

После социалистической революции вопросы развертывания национальной печати стали предметом особого внимания и практической деятельности партии и Советского государства.

Если некоторые народы России, например грузины, армяне, латыши, литовцы, эстонцы, украинцы, татары и другие, опираясь на накопленный дореволюционный опыт и выработанные традиции, сумели сравнительно легко наладить работу национальной печати и поставить ее на службу революции и социалистического строительства, то совершенно лишены были этой возможности многие малые народы, в том числе и народности Северного Кавказа.

В первые годы Советской власти немалую работу по организации печати на национальных языках провел Народный Комиссариат по делам национальностей. К концу 1918 г. различными нацотделами Наркомнаца издавалось около 60 газет на различных языках и наречиях. Помимо этого было издано на многих языках около 700 названий книг и брошюр тиражом около 11 млн. экземпляров. Активно работал подотдел, а позже отдел горцев Кавказа под руководством коллегии в составе М. Альтемирова (зав. отделом, председатель коллегии), У. Алиева (зам. зав. отделом), У. Кубатиева (зав. агитпропотделом), У. Буйнакского (зав. Дагестанским подотделом) и X. Гастемирова (зав. Чечено-Ингушским подотделом). В труднейших условиях гражданской войны он развернул большую организаторскую, политическую и культурную работу среди широких юасс, позаботился о том, чтобы к моменту освобождения горцев ет деникинцев подготовить необходимую почву для ведения среди них политической, культурно-просветительной работы. Задачи стояли трудные - просвещать широкие массы народов, у многих из которых не было алфавитов, которые никогда не видели книжки, напечатанной на родном языке. В таком положении находились 40 северокавказских народностей из 47.

Отдел горцев за время своей деятельности создал чечено-ингушский алфавит, начал переработку осетинского алфавита, нашел людей, взявшихся помочь в разработке кабардинского и аварского алфавитов и создании учебников и учебных пособий на горских: языках, приступил к созданию словарей кавказских языков, разработке их грамматик, изданию политической литературы.

Следуя указаниям Центрального Комитета партии, местные-партийные организации и органы Советской власти с первых дней революции стали предпринимать меры по налаживанию деятельности прессы, использованию ее для целей социалистического строительства.

Первой большевистской газетой в Дагестане была «Дагестанский труженик». На одном из заседаний Порт-Петровского военно-революционного комитета в ночь с 7(20) на 8(21) марта 1918 г. в целях правильной информации трудящихся масс о происходящих: как в Дагестане, так и вне его событиях, публикации своих постановлений и приказов, связи с районами и соседними областями было решено создать печатный орган, отражающий политику Советской власти в Дагестане. По предложению У. Буйнакского приняли постановление, в котором отмечалось: «Принадлежащую частному лицу купцу Михайлову типографию отобрать для нужд Военревкома, запретив в дальнейшем издание и печатание в этой типографии газеты «Вольный Дагестан», органа партии меньшевиков».

Глава 2. Школа и педагогическая мысль в Дагестане во второй половине ХIХ в.

дагестан школа просвещение газета

После завершения Кавказской войны Дагестан окончательно втягивается в сферу общероссийской политической и экономической жизни. В конце 50-х и в 60-х годах XIX в. царское правительство проводит в Дагестане, ставшем одной из окраин России, административную, судебную и крестьянскую реформы, реформу сельского управления. Была образована Дагестанская область, разделенная на четыре военных отдела: Северный Дагестан, Верхний Дагестан, Средний Дагестан и Южный Дагестан, два гражданских управления: Дербентское градоначальство и Управление портовым городом Петровском с примыкающими к нему землями; введено так называемое военно-народное управление во главе с начальником Дагестанской области (позднее - военным губернатором), в руках которого сосредоточивалась вся военная и гражданская власть. Начальником области (военным губернатором) назначались исключительно лица из числа царских генералов. Вскоре после образования Дагестанской области была ликвидирована власть ханов.

В 60-х годах XIX в. под влиянием падения крепостного права в России в Дагестане была освобождена часть феодально-зависимых крестьян, освобождены рабы и отменено рабство вообще. Административно-судебные и крестьянская реформы 60-х годов, вызванные изменившимися политическими условиями, экономическим развитием края, дальнейшим обострением классовой борьбы, а также стремлением правящих кругов царской России подчинить экономику Дагестана интересам развивающегося русского капитализма, имели важные последствия. Они способствовали ломке патриархально-феодальных устоев в экономике и в быту горцев, создали определенные предпосылки для развития капиталистических отношений. Ускорился процесс сближения отдельных частей края, ликвидации их экономической раздробленности. Усилились связи населения Дагестана с соседними народами Кавказа.

В пореформенный период и в последующие десятилетия XIX в. в Дагестане бурно развивалось отходничество, которое усиливало подвижность населения, его связи с культурным миром, вносило новые, объективно-прогрессивные черты в жизнь горцев.

В 90-х годах XIX в. была проложена железная дорога по Приморскому Дагестану. Владикавказская железная дорога связала Дагестан с промышленными и культурными центрами внутренней России и Закавказья, способствовала более быстрому развитию фабрично-заводской промышленности, а следовательно, и городского населения края.

Изменения в социально-экономической и общественно-политической жизни Дагестана во второй половине XIX в. создавали объективные предпосылки для прогресса культуры горцев, сдвигов в области народного просвещения.

История народного образования в Дагестане до присоединения к России - это, как мы уже видели, история конфессиональной системы обучения подрастающего поколения, представленной религиозными мектебами и медресе, а также горско-еврейскими школами при синагогах. С вхождением Дагестана в состав России начинается новый период истории просвещения горских народов. Он характеризуется появлением светских учебных заведений, где выходцы из местной эксплуататорской верхушки стали обучаться основам современных знаний, проходить предварительную ступень, необходимую для подготовки в последующем к службе в местном военно-административном аппарате, в различных сферах хозяйственной, культурной и другой деятельности.

Первым по времени русским учебным заведением в Дагестане было Дербентское уездное училище, основанное в 1837 г. Училище это, как и уездные училища Закавказья, открытые на основании Положения от 12 мая 1835 г., имело целью распространение в крае «начальных сведений и приготовление учащихся к продолжению курса учения в Тифлисской гимназии». Дербентское уездное училище открылось в составе трех классов, из которых один - приготовительный. Наряду с другими предметами в училище преподавались армянский и азербайджанский языки. На содержание училища расходовалось 1780 рублей. [15]

В первые годы в училище обучалось небольшое число учащихся. Так, в 1838 г. число учеников Дербентского училища едва достигало 35 человек, причем из общего количества учащихся 14 являлись детьми дворян и чиновников. В последующие десятилетия число учащихся Дербентского уездного училища росло следующим образом: в 1848 г. в училище обучалось 57 учащихся, в 1858 г. - 84, в 1868 г. - 84, в 1878 г. после преобразования уездного училища в трехклассное городское - 125 учащихся.

В конце 40-х годов в Дербенте открывается второе учебное заведение - мусульманская школа. В отличие от уездного училища, в эту школу принимались только дети мусульман как говорилось в уставе, «всех свободных состояний». В 1849 г. кавказским наместником было открыто 8 таких школ, в том числе одна в Дагестане (г. Дербент). Мусульманские школы призваны были вооружить детей-мусульман знаниями_«по законам их веры» и помочь им «изучить русский язык в объеме, потребном для них в общежитии».

В организации мусульманских школ принимал участие известный русский ориенталист Н. Ханыков. С учетом советов Ханыкова разрабатывались программы и учебные планы мусульманских школ, проводилась комплектация преподавателями. Первый преподаватель Дербентской мусульманской школы Айгункади Дженгутайский также был назначен по рекомендации Ханыкова.

Для обучения в Дербентской школе из разных концов Дагестана съехались аварцы, даргинцы, кумыки, табасаранцы и представители других горских народностей. Среди учащихся, наряду с детьми школьного возраста, были 23-25-летние молодые люди. Большинство учащихся уже в первый год учебы в школе изучали помимо арабского и русский язык, хотя первоначально, согласно предписанию наместника Кавказа Воронцова, изучение этого языка не было обязательным. В короткий срок некоторые учащиеся научились читать по-русски довольно свободна.

Однако число учащихся Дербентской мусульманской школы было весьма невелико. По уставу в ней должно было обучаться 60 человек. К концу 1851 г. в школе обучалось всего 56 учащихся, из которых 8 жителей Дербента, остальные 48 учащихся из других мест Дагестана. В последующие годы количество учащихся из-за материальных затруднений, жаркого климата и «отдаленности Дербента от главных пунктов суннитского населения» сократилось. В связи с этим было признано целесообразным перевести школу в Темир-Хан-Шуру. Это мотивировалось и тем, что в окрестностях Шуры есть много «почетных лиц и служащих офицеров из мусульман, дети которых нуждаются в обучении их арабскому и русскому языку». Ознакомление же учеников «с русским языком возможно только там, где живут и русские в значительном числе, чтобы ученики могли сближаться». Этому условию отвечала Темир-Хан-Шура, где преобладало русское население.

В январе 1855 г. Дербентская мусульманская школа была переведена в Темир-Хан-Шуру, куда перешла и часть учащихся (13). С переводом школы в Темир-Хан-Шуру контингент учащихся еще более сократился. В ней обучалось всего 20 учащихся. Он оставался неизменным вплоть до начала 60-х годов. Правда, в 1857 г. была несколько расширена учебная программа школы. Кроме обучения чтению и письму, учащиеся стали изучать грамматику, арифметику, знакомиться с начальными сведениями по истории и географии.

Школа влачила жалкое существование. О материальной базе ее можно судить по тому, что на приобретение мебели и учебного оборудования в связи с переводом школы в Темир-Хан-Шуру было израсходовано всего 167 руб. 63 коп.1861 г. мусульманская школа вошла в состав открывшейся в Темир-Хан-Шуре горской школы. Последняя была учреждена на основании «устава горских школ», разработанного по поручению наместника Кавказа А. Барятинского в главном штабе Кавказской Армии и утвержденного царем 20 октября 1859 г. Школа имела целью «распространение гражданственности и образования между покорившимися горцами» и «доставление служащим на Кавказе семейным офицерам и чиновникам средств к воспитанию и обучению детей». Разумеется, «устав горских школ» имел в виду «распространение гражданственности и образования» не между всеми горцами, а лишь между представителями имущих классов- беков, богатых торговцев, чиновников, т.е. тех, кого царизм с полным основанием мог считать надежной опорой в проведении своей политики.

Устав определял, что горские школы учреждаются в виде опыта на четыре года «на степени уездных и первоначальных училищ». Личный состав горских школ состоял из штатного смотрителя, законоучителей православного и мусульманского вероисповеданий, трех учителей основных и одного учителя приготовительного классов.

Горская школа содержалась на средства, отпускавшиеся военным ведомством, и находилась в ведении командования вооруженными силами на Кавказе. При ней был учрежден пансион на 65 воспитанников, из них 40 казеннокоштных, в том числе 25 горцев из «почетных фамилий» северного и южного Дагестана и 15 детей русских чиновников. 25 воспитанников пансиона горской школы содержались за счет средств, находившихся в распоряжении кавказского наместника, и средств родителей. [16]

Темир-Хан-Шуринская горская школа открылась в составе трех классов (приготовительного, первого и второго) с 41учащимся.

Помимо учеников мусульманского училища в нее были приняты 18 учеников бывшей школы при 81-м Апшеронском пехотном полку. К концу 1861 г. число учащихся достигло 69 человек и в последующие годы росло следующим образом: в 1865 г. в школе обучалось 75 учащихся, в 1870 г. - 105 и в 1874 г., т.е. к моменту преобразования горской школы в прогимназию, - 144 учащихся. [16]

В 1861 г., вскоре после открытия горской школы, командующий Кавказской армией разрешил начальнику Дагестанской области «не стесняться при определении на казенный счет в школу, туземцев - тем, принадлежат ли они к какому-либо привилегированному сословию, а из детей русских чиновников и офицеров принимать и таких, которые были рождены во время состояния их отцов в нижнем звании».

Обучение в. горской школе велось по программам, принятым в закавказских уездных училищах. Особое внимание уделялось преподаванию мусульманского вероучения, по которому, как и по арабскому языку, учащиеся сдавали переводные экзамены. С 1870 г. в школе было введено обучение столярному и токарному ремеслу, а с 1872 г. - садоводству и огородничеству. Занятия по садоводству и огородничеству, например, вел уроженец сел. Кафыр-Кумух Темир-Хан-Шуринского округа Асеу Чаплау, прошедший подготовку в Никитском ботаническом саду в Крыму.

Таким образом, в горской школе известное внимание уделялось и практическим занятиям учащихся в области ремесел и сельскохозяйственного производства.

В первом классе начинается изучение грамматики. Большое внимание уделяется усвоению грамматических определений. Как недостаток отмечалось, что в третьем классе ученики занимались только сочинениями. Признавалось необходимым продолжение занятий по грамматике, так как они развивают «у детей способности мышления» и помогают «быстрому усвоению даже родного языка» [16].

Согласно отзыву комиссии, «некоторые из мусульман I, II, III классов почти совершенно усвоили русскую речь», по ученики «правильнее пишут, чем говорят». Отмечая недостатки в преподавании арифметики, комиссия указывала, что она, особенно в приготовительном классе, «проходится отчасти механически, отчего ученики не свободно делают арифметические задачи». Знания учащихся по географии и истории носили, по мнению комиссии, книжный, механический характер.

За время своего существования Темир-Хан-Шуринская горская школа выпустила 66 человек. Из них 7 человек, или 11%, поступили в гимназии и реальные училища, 56(85%)-на военную службу, а 3 человека занялись частной деятельностью или поступили на гражданскую службу16.

Вследствие крайней ограниченности программ 3-классная школа не могла служить подготовительной ступенью к поступлению ее питомцев в средние учебные заведения. Дети зажиточных горцев и царских чиновников, служивших в Дагестане, после окончания горской школы фактически были лишены возможности продолжать свое образование. К тому же в 1866 г. последовало распоряжение наместника Кавказа, согласно которому отменялись льготы выпускникам горских школ при поступлении в гимназии. Наместник приказал «приостановить действие параграфа 15 устава горских школ, предусматривавшего указанные льготы, и принимать воспитанников этих школ в гимназии не иначе как по экзамену, по программам, для гимназии установленным, и только в классы, соответствующие познаниям и возрасту поступающих, на основании общего Положения о кавказском учебном округе».

Бедной была материальная база школы. Помещение школы не позволяло выделить даже квартиры для смотрителя. Комнаты, в которых жили и учились учащиеся, не отвечали элементарным требованиям, отчего дети часто заболевали. Исполняющий обязанности врача школы писал 2 октября 1862 г., что «большая часть воспитанников страдает от простуды и не удивительно, когда отовсюду - из коридоров, полов и в окна здания - дует сквозной ветер». Пол столовой, служившей одновременно и помещением для занятий воспитанников, имел «большие скважины» в кухню, через которые постоянно сквозило, а при мытье пола вода текла в кухню, на плиту, где готовили пищу воспитанникам.

Таким образом, к исходу прошлого столетия в Дагестанской области имелось 26 русских школ, из них 14 школ в городах и 12 в сельской местности. Средних школ было две - обе в областном центре Темир-Хан-Шуре. Во всех 26 школах области обучалось 1896 учащихся, из них 495 девочек. В сельской местности Дагестана, где проживало около 95% населения области, обучением в школах было охвачено всего 493 ребенка обоего пола, или менее 26% от общего числа учащихся. В сельских школах обучалось всего 25 девочек.

Столь неприглядная картина народного просвещения в Дагестане на рубеже XIX-XX вв. убедительно показывает колониальный характер самодержавной «просветительской» политики на присоединенных окраинах. Более сорока лет потребовалось царизму после окончательного присоединения Дагестана, чтобы открыть 12? карликовых школ для более чем полумиллионного сельского населения области. В Гунибском округе, например, первая светская школа была открыта лишь в 1899 г., т. е. ровно через сорок лет после подавления освободительного движения горцев Дагестана и пленения Шамиля. С 1862 по 1870, с 1881 по 1887 и с 1892 по 1897 г. в сельской местности не было открыто ни одного учебного заведения.

Здесь уместно напомнить о рапорте попечителя Кавказского учебного округа исполняющему должность главноначальствующего гражданской частью на Кавказе от 22 января 1896 г., содержащем официальную характеристику состояния народного образования в крае. «Что мы видим вокруг себя? - спрашивает попечитель учебного округа.- Сколько местностей Кавказа остаются вовсе без школ, сколько еще местностей, где тысячи жителей, стремящихся привести детей к свету истины, не находят для них; места в тесных, темных, бедных народных школах! Сколько есть людей, жаждущих света и не находящих его».

Констатируя неприглядную картину народного просвещения на Кавказе, попечитель учебного округа, однако, не просил главноначальствующего увеличить средства на расширение школьной сети за счет сумм, находящихся в его (главноначальствующего) распоряжении, или войти с ходатайством об увеличении государственных ассигнований, а просил лишь о том, чтобы главноначальствующий гражданской частью рекомендовал начальникам губерний, областей и округов «разъяснить населению необходимость открытия начальных народных училищ» на себе средства.

Такой политикой царизм препятствовал проникновению передовой русской культуры на национальные окраины. В то же время самодержавие глушило и самостоятельное культурное творчество нерусских народов. Оно стремилось задушить всякое проявление национальной культуры, все то, что препятствовало проведению его политики насильственного «обрусения» нерусских национальностей.

Школы Дагестана, как и всего Кавказа, находились под жестким полицейским контролем. В 1867 г. было предписано во всех школах Кавказа вести преподавание только на русском языке. Но царизм этим не ограничился. Он делал все для того, чтобы затруднить доступ в школу детям трудящихся. 18 июня 1887 г. царский министр просвещения издал реакционный циркуляр, который еще больше ограничивал доступ в прогимназии и гимназии выходцам из бедных семей. Выполнение мер, намеченных в циркуляре, должно было, по мысли царского министра, освободить эти школы «от поступления в них детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных Людей, детей коих, за исключением разве одаренных необыкновенными способностями, вовсе не следует выводить из среды, к коей они принадлежат», так как это, «как показывает многолетний опыт, приводит... к недовольству своим бытом, к озлоблению против существующего и неизбежного, по самой природе вещей, неравенства имущественных положений».

В соответствии с этим циркуляром, с 1887/88 учебного года во всех мужских гимназиях и прогимназиях Кавказского учебного округа66 плата за обучение была повышена с 30 до 40 рублей. В течение долгого времени царское правительство не давало разрешения на открытие в Закавказье университета. Он был создан только после революции.

Оставаясь, в общем, крайне медленным, развитие школьного образования в Дагестане с конца 90-х гг. все же несколько оживляется. Происходит некоторое расширение сети школ, финансируемой за счет средств государственной казны. Это было вызвано теми социально-экономическими и общественно-политическими процессами, которые происходили в стране, в частности на ее национальных окраинах.

В 90-е годы Россия переживала период относительно быстрого подъема промышленного производства, происходило развитие капитализма вширь, он охватывал новые районы, создавая армию промышленного пролетариата, все больше вовлекая национальные окраины в классовые противоречий страны. Развитие капитализма сопровождалось усилением эксплуатации рабочих; одновременно росло и классовое самосознание рабочего класса, обострялась революционная борьба. В процессе борьбы против эксплуататоров рабочие и все трудящиеся убеждались в необходимости грамотности, образования. Понимание этого делало рабочий класс самым последовательным борцом за народное просвещение. Борьба рабочего класса и трудящихся крестьян, все возрастающие требования горского населения об открытии новых школ заставили царское правительство пойти на некоторое расширение школьной сети и в Дагестане.

С другой стороны, по мере развития промышленности и ее технического совершенствования увеличивалась нужда в грамотных рабочих, способных приносить капиталистам максимальную прибыль. Этот объективный процесс вынуждал царизм идти на уступки экономически усилившейся буржуазии, толкал на путь половинчатых, сопровождавшихся архиреакционными оговорками, реформ в области просвещения.

Архивные материалы свидетельствуют о том, что население Дагестана проявляло большой интерес к школе, к образованию. Это видно как из многочисленных ходатайств в адрес областной администрации и дирекций учебных заведений о принятии детей на учебу, так и из рапортов начальников округов военному губернатору Дагестанской области. Вот некоторые из них. 2 мая 1894 г. начальник Самурского округа писал военному губернатору Дагестана; «Жители сел. Ахты и других больших селений вверенного мне округа сознательно убеждены в необходимости давать образование своим детям, что доказывает большой наплыв желающих поступить в Ахтынское училище, и только незначительный размер его и ограниченные денежные средства заставляют зачислять лишь 45 обучающихся. Несостоятельность же местных жителей не позволяет дать своим детям дальнейшего образования за свой счет».

Главным тормозом на пути просвещения горских масс являлась политика царского правительства. На народное образование российская монархия выделяла гроши, и основную тяжесть расходов на школьное строительство и содержание школ она перекладывала на плечи трудящихся. А трудящиеся массы, и без того изнывавшие под двойным гнетом, были не в состоянии взять на себя еще и расходы на развитие образования. И если1 горские трудящиеся иногда с недоверием относились к русской школе, то главным образом потому, как вынуждены отмечать и официальные представители царской администрации, что не могли; поддержать ее материально. В этом нас лишний раз убеждают массовые отказы («за неимением мест») на просьбы жителей о приеме их детей в учебные заведения, находившиеся на государственом бюджете. Один из местных авторов писал в статье «Грамотность в горах Дагестана», опубликованной в 1900 г. в журнале «Этнографическое обозрение», что Темир-Хан-Шурипское реальное училище «закрывает свои двери более 3/4 горцев, жаждущих образования». Согласно далеко не полным официальным данным, в 1900 и 1901 гг. в приеме во Владикавказское реальное училище было отказано 75 процентам всех подавших заявления дагестанцам, а в Бакинске реальное училище из 13 подавших заявления было принято только 6 человек.

Несмотря на значительную поддержку со стороны населения царские власти отказывались отпускать средства на строительство школьных зданий.

Как и на других окраинах царской России, материальное положение учителя дореволюционной дагестанской школы было крайне тяжелым. Еще П.К. Услар в 60-х гг. прошлого века отмечал, что «звание сельского учителя материально есть самое неблагодарное. Этому званию могут посвятить себя люди, отказавшиеся от честолюбия, от надежды повыситься,- люди, дорожащие скудным куском хлеба и уверенностью, что завтра пройдет для них так же безмятежно, как и сегодня». [28]

Даже в конце XIX века в светских школах Дагестана почти не было учителей из местного населения. За 20 с лишним лет, прошедших со времени открытия «татарского отделения» Горийской учительской семинарии (1879 г.) до начала XX века, только трем горцам из Дагестана удалось окончить полный курс этого отделения и получить звание учителя народной школы. Кроме них работало несколько учителей-дагестанцев, не имевших специального педагогического образования.

Учителей было крайне мало, и это обстоятельство сказывалось на работе школ, затрудняло их укомплектование, создавало текучесть учительских кадров. Сошлемся лишь на один документ, характеризующий текучесть кадров учителей в сельских школах области в 90-х гг. прошлого века, - отчет начальника Андийского округа за 1896 год, где он, объясняя, почему среди населения округа «слабо развивалось убеждение о пользе школьного образования», пишет: «За пять лет, прошедших со времени открытия Ботлихской школы, в ней пребывало один за другим четыре учителя... Мог ли учитель хорошо узнать своих учеников и их родителей, когда один из них пробыл в Ботлихской школе около 6 месяцев, другой - всего 2»80.

Были и трудности, с которыми встречался русский учитель в горах. Незнакомая обстановка, незнание языка местного населения, его настороженность и недоверие, которые подогревались реакционным духовенством, затрудняли работу учителя, мешали его общению с горцами. Далеко не все могли выдержать эти и связанные с материальными трудностями испытания.» Однако те, кто в суровых условиях гор, несмотря на материальные лишения, честно и добросовестно служили благородному делу народного просвещения, пользовались глубокой и искренней любовью местного населения.

2.1 Школа и просвещение в Дагестане в начале ХХ в.

Развитие капитализма вширь втягивало присоединенные окраины в сферу общероссийских экономических отношений, нивелировало местные особенности, способствовало ликвидации былой национальной замкнутости Этот процесс сопровождался дальнейшим усилением колониальной эксплуатации трудящихся окраин и национального гнета, все больше вовлекал окраины в классовые противоречия страны. Царизм вынужден был считаться с развивающимися капиталистическими отношениями и в интересах господствующих классов пойти на некоторое увеличение ассигнований на просвещение. С конца XIX в; под влиянием развивающегося капитализма и под давлением передовых общественных сил царское правительство несколько расширило школьную сеть и на национальных окраинах империи.

Открывая школы на присоединенных окраинах, царизм рассчитывал подготовить из представителей имущих классов этих окраин опору самодержавия и таким образом еще более усилить колониальный гнет. С другой стороны, проникновение капиталистических отношений на окраины России настоятельно требовало расширения базы просвещения, подготовки грамотных людей, могущих в интересах эксплуататоров обслуживать современное производство. Однако царизм, будучи верен своей антинародной политике, всячески препятствовал общему подъему культуры России, особенно национальных окраин. Результатом такой политики самодержавия была почти сплошная неграмотность населения на многих национальных окраинах России.

В конце XIX в. в Дагестанской области имелось всего 26 школ, из них 14 школ в городах с 1 403 учащимися и 12 школ в сельской местности с 493 учащимися. На каждую 1000 человек в Дагестане, приходилось 3 учащихся, а одна школа - на 25 тыс. человек.

Самодержавное государство отпускало гроши на нужды просвещения и главную тяжесть содержания школ перекладывало на плечи трудящихся,, и без того обремененных налогами и изнурительными повинностями. В 1898 г. на содержание учебных заведений г. Дербента было ассигновано царским правительством всего 1 435 рублей. В то же время содержание городской тюрьмы обошлось государству в 4718 рублей.

Ша нужды просвещения в Дагестане в начале XX в. царским правительством отпускалось в среднем 13,5 коп. на душу населения. В 1905 г., например, на содержание всех сельских школ Дагестана было израсходовано из государственного бюджета всего 12,6 тыс. рублей.

Мизерные средства, отпускавшиеся на просвещение, обусловили убогую материальную базу дагестанских школ. В начале XX в. около 70% школ Дагестанской области размещалось в неприспособленных зданиях. Во многих сельских школах отсутствовало учебное оборудование, ощущался острый недостаток самого необходимого хозяйственного инвентаря.

Плачевное состояние школ вынужден был признать и попечитель Кавказского учебного округа, посетивший осенью 1912 г. учебные заведения области.

Несмотря на значительную материальную поддержку со стороны населения, царские власти отказывались отпускать средства на строительство школьных зданий. Собственных зданий не имели многие городские школы, а в некоторых из них, по свидетельству учебной администрации, было темно, тесно и сыро.

Дискриминационный характер политики царизма в области просвещения ярко проявлялся в игнорировании родных языков дагестанских народностей. Запрет, введенный царским правительством в 1867 г., оставался в силе, и в дагестанских школах родные языки нерусских учащихся не преподавались. Обучение велось только на русском языке. Об алфавитах, созданных на русской графической основе П.К. Усларом, было забыто. Царские, власти отвергли также алфавит, разработанный известным дагестанским просветителем С. Габиевым. Этот алфавит, созданный так же, как и алфавит П.К. Услара, на русской графической основе, значительно облегчил бы овладение грамотой, способствовал бы росту культуры горцев. Но развитие культуры народов; окраин империи не входило в намерения царского правительства. Напротив, оно стремилось задушить всякое проявление национальной культуры, держать народы национальных окраин в трясите темноты и невежества.

В августе 1905 г. наместник Кавказа под напором волны революционного движения и требований реформ школьного образования вынужден был объявить о том, что в начальных училищах: края преподавание всех учебных предметов будет вестись па родном языке учащихся; курс одноклассных училищ устанавливался четырехлетний вместо трехлетнего. Обучение русской речи предполагалось начинать со второго полугодия первого учебного года и вести путем устных бесед на основании наглядности и при помощи родного языка. В циркуляре наместника содержалось даже указание: «учительские должности в начальных училищах представлять лишь лицам; владеющим родным языком учащихся». [9]

Однако в учебных планах «начальных училищ для инородцев», утвержденных в условиях наступившей после поражения первой-русской революции реакции в октябре 1907 г., от уступок, которые были сделаны в 1905 г., не осталось почти ничего. В Дагестанской же области не были проведены в жизнь даже те куцые права родных языков местного населения, которые определялись учебными планами 1907 г. Лишь четыре года спустя после утверждения этих планов (1911 г.) Кавказским учебным округом были изданы буквари на даргинском и лезгинском языках. Но практического применения они так и не получили.

Против нового алфавита, созданного на русской графической основе, выступало и реакционное духовенство, так как введение-этого алфавита способствовало бы развитию стремления трудящихся к светскому образованию, т. е. подрывало бы влияние духовенства на массы.

Таким образом, политика царизма в области просвещения в известной мере совпадала с интересами мусульманского духовенства. Царское правительство' использовало лояльную часть,. мусульманского духовенства в качестве законоучителей в русско-дагестанских школах. Эта часть духовенства была призвана служить царизму опорой в деле привития подрастающему поколению верноподданнических чувств, воспитания его в духе покорности эксплуататорам.

В то же время царское правительство понимало, что проводимая им русификаторская политика задевает интересы мусульманского духовенства и, естественно, встретит сопротивление с его стороны. В этом царское правительство еще раз убедилось накануне первой мировой войны, когда его официальные органы на Кавказе предпринимали попытку насильственно ввести делопроизводство в сельских обществах на русском языке вместо арабского.

Мусульманское духовенство развернуло яростную агитацию против этой реформы. Столь отрицательная реакция духовенства объяснялась, прежде всего, его экономическими интересами. Введение русского письмоводства в сельских обществах могло подорвать материальную базу мусульманского духовенства9, ослабить его влияние.

Духовенству на этот раз удалось добиться своей цели. В ряде округов население открыто выступило против нового русификаторского акта царизма, и царизм вынужден был отступить. Сама по себе замена арабского письмоводства русским могла иметь объективно-прогрессивные последствия. Она способствовала бы приобщению горцев к русской культуре. Однако в конкретных условиях того времени, когда самодержавие все более усиливало национально-колониальный гнет, горские массы не без основания усмотрели в реформе попытку еще больше ограничить их права, сделать новый шаг по пути насильственной русификации. Кроме того, введение русского письмоводства легло бы тяжелым бременем на население, которое должно было принять содержание писарей на свой счет.

К началу XX в. в Дагестанской области имелись только две средние школы: реальное училище и женская гимназия в Темир-Хан-Шуре. В них обучалось 520 учащихся.

В течение первого десятилетия XX в. в городах области были открыты еще четыре средние школы: в Дербенте - реальное училище (1902 г.) и женская гимназия (1904 г.), в Порт-Петровске - женская и мужская гимназии (соответственно в 1903 и 1905 гг.). Царские власти удовлетворили, наконец, многолетние настойчивые ходатайства местного дворянства, буржуазии и торговцев, а также состоятельных чиновников об открытии в этих городах средних учебных заведений.

Характерна история открытия Дербентского реального училища. В ходатайствах, адресованных военному губернатору области и Кавказской учебной администрации, дербентские городские власти отмечали, что в связи с прокладкой железной дороги численность населения г. Дербента значительно возросла и достигла к началу 900-х годов 20 тысяч человек. Отсутствие же среднего учебного, заведения тормозит продолжение местной молодежью образования. Между тем, число желающих продолжить учебу с каждым годом увеличивалось. Помимо выпускников других школ к началу 900-х годов в городе насчитывалось более 200 человек, окончивших Дербентское городское (бывшее уездное) училище.

Единственное в области мужское среднее учебное заведение - Темир-Хан-Шуринское реальное училище - не могло удовлетворить потребности в среднем образовании сколько-нибудь значительной части желающих учиться. По данным дирекции училища, явно заниженным, она отказала в приеме на учебу только в 1900- 1901 гг. «за недостатком мест» 40 Подавшим заявления.

Первоначально предполагалось открыть в Дербенте мужскую гимназию. При этом город обязывался взять на себя «все расходы по содержанию гимназии, какие только признано будет необходимым возложить на него в Течение первых пяти лет до полного сформирования всех классов гимназии и отвести бесплатно землю под постройку здания для гимназии, которое город обязуется возвести на собственные средства». До постройки собственного здания город брал на себя расходы на наем под гимназию, частного здания.

июля 1902 г. экстренное общее собрание уполномоченных Дербентского городского общественного управления по рекомендации попечителя Кавказского учебного округа приняло решение: просить открыть вместо предполагавшейся гимназии реальное училище, как более подходящее к требованиям г. Дербента. В августе 1902 г. Министерство просвещения разрешило открыть в. Дербенте реальное училище с Условием, что город обеспечит «своими средствами помещение Училища, квартиры должностных лиц, коим таковые помещения полагаются, оборудование училища и примет на себя все расходы, оставив сбор за учение в собственность училища».

Решением городского собрания уполномоченных от 27 августа 1902 г. плата за учение в Дербентском реальном училище во всех классах, начиная с 1 сентября 1902-1903 учебного года, была определена в размере 20 рублей в год15. В сентябре 1902 г. реальное училище в составе приготовительного, первого и второго классов начало функционировать.

Газета «Каспий» 8 октября 1902 г. поместила корреспонденцию из Дербента по случаю открытия реального училища. В ней говорилось: «Можно с уверенностью сказать, что открывшееся у нас реальное училище не будет пустовать. Последнее сказалось тут же в день открытия: три класса - приготовительный, первый и второй - оказались полны учениками...» Это было третье после Темир-Хан-Шуринского реального училища и Темир-Хан-Шуринской женской гимназии среднее учебное заведение в области.

В год открытия в училище обучался 91 учащийся, а первый выпуск окончивших шесть классов состоялся в 1907 г., седьмой дополнительный класс - в 1908 г. К началу первой мировой войны (1914 г.) шесть классов реального училища окончили 122 человека, а седьмой дополнительный класс - 9316.

С самого начала работы училище столкнулось с большими трудностями. Материальная база учебного заведения была бедной. Помещения училища не соответствовали элементарным требованиям. Классы были тесны, низки, не имели вентиляции и, по словам архивного документа, «беспорядочно разбросаны по всему коридору». Некоторые классные помещения плохо освещались, коридоры были темны и тесны, в них летом было «невыносимо жарко, а зимой очень холодно». И лишь в 1912 г. начались работы по строительству специального здания для реального училища.

В первые годы в училище обучалось мало детей из местного мусульманского населения, хотя основные тяготы, связанные с содержанием учебного заведения, ложились именно на его плечи. Так, в 1905 г. из 182 учащихся училища только 36, или менее 20%, являлись детьми местных мусульман. И лишь в 1909 г., когда при училище были открыты «азбучное и младшее отделения приготовительного класса», число детей из местного мусульманского населения несколько возросло. В 1910 г. оно достигло 28% от общего состава учащихся училища. В связи с этим в 1911 г. были открыты параллельные группы при младшем и старшем отделениях приготовительного класса, в 1912 г. при первом и в 19.'3 г. при втором классе.

В 1914 г. в Дербентском реальном училище имелось 14 классов, обучалось 448 учащихся. В училище работало 29 учителей. При училище функционировали фундаментальная и ученическая библиотеки с читальней, физический и естественно-исторический кабинеты, физическая и химическая лаборатории и несколько специальных классов: для рисования, учебных пособий по истории, географии, по начальному обучению, классы ручного труда и музыки. В 1907 г. при училище был создан ученический духовой оркестр.

Детей горцев обучалось очень мало не только в Дербентском реальном училище, но и в других средних школах области. В Темир-Хан-Шуринском реальном училище к началу 1900 г. обучалось всего 64 дагестанских горца, или 18,7% от общего количества учащихся.

А девушки-горянки в средних школах были вообще редким исключением. И только в 1915 г. наместник Кавказа решил «поправить» положение с женским средним образованием в области. Он предложил включить в проект земской сметы на 1915-1917 гг. средства на содержание... 5 стипендиаток-мусульманок в Темир-Хан-Шуринской женской гимназии. Земские стипендиатки должны были по окончании курса гимназии проработать определенный срок в земских начальных училищах. В сентябре 1915 г. стипендиатки были отобраны из Аварского, Андийского, Гунибского, Даргинского и Самурского округов.

Незначителен был процент учащихся из местных национальностей и в городских начальных школах. Так, в 1908 г. из 1058 учащихся начальных школ трех городов области (Темир-Хан-Шу-ра, Дербент, Порт-Петровск) только 162 являлись представителями местных национальностей.

Основной причиной малочисленности учащихся из местных народностей в средних школах являлась высокая плата за обучение. Только состоятельные семьи могли содержать своих детей в городе и платить за их обучение. Из-за недостатка «казенных» вакансий (за государственный счет) детям бедняков отказывали в приеме в средние школы. Не могло изменить положение и создание «Общества просвещения туземцев-мусульман Дагестанской области», а также «Общества вспомоществования нуждающимся ученикам» городских средних школ, которые располагали незначительными средствами, состоявшими главным образом из взносов членов обществ и пожертвований отдельных лиц.

Население, в особенности трудящиеся массы, выражало недовольство высокой платой за учение в средней школе и не раз обращалось с просьбой снизить ее. Вот одно из обращений жителей города Дербента к директору реального училища (ноябрь 1909 г.): «Много лет мы ходатайствовали об открытии в нашем городе какого-нибудь среднего учебного заведения, где мы могли бы воспитывать своих детей, так как посылать их в другие города для многих из нас было недоступно по материальным условиям... В настоящее время плату за учение повысили до 40 рублей в год, чем лишили возможности большинство из нас - со скудным материальным обеспечением, дать своим детям желательное образование, предоставив училище в распоряжение лиц более зажиточных, в большинстве даже богатым». Обращение дербентцев заканчивалось просьбой к директору войти с ходатайством перед соответствующей администрацией о снижении платы за обучение в реальном училище, чтобы обеспечить «большинству молодого поколения решение столь трудной задачи, как получить образование».

Согласно официальным данным, в 1903 г. более 90% учащихся Дербентского реального училища являлись выходцами из семей дворян, богатых горожан и представителей духовенства.

В сельских школах обучение было бесплатным, но основная тяжесть строительства зданий, содержания школ ложилась па плечи трудового населения. Оно должно было обеспечивать школу топливом, освещением, содержать сторожа, выполнять ряд повинностей. К тому же дискриминационная политика царизма вызывала в горцах известное недоверие ко всему русскому, в том числе к русской школе. Это недоверие усиливало и стремилось использовать в своих интересах реакционное мусульманское духовенство, которое пускало в ход все доступные ему средства, чтобы воспрепятствовать развитию в Дагестане светского образования.

Несмотря на тяжелое экономическое положение, трудящиеся горцы в целом положительно относились к русской школе, и небольшое число учащихся в русских сельских школах объясняется главным образом ограниченными возможностями малокомплектной школы, трудностью для громадного большинства населения обучать и содержать детей в другом селении. Накануне революции в 1905-1907 гг. русские школы имелись лишь в 20 наиболее крупных аулах Дагестана. Общежитий или интернатов при них не существовало, что не могло не ограничить приток учащихся из других селений.

Особенно мало школ имелось в таких округах, как Аварский, Андийский и Самурский. В каждом из этих округов, насчитывавших от 33 до 70 тысяч населения и имевших ряд аулов с числом жителей свыше одной тысячи человек, даже к 1912 г. функционировало всего по 2 школы, что позволяло охватить обучением в среднем лишь 1,0-1,5% детей школьного возраста.

Царское правительство, тратившее «миллионы и десятки миллионов на дворян-тунеядцев, на военные авантюры, на подачки сахарозаводчикам и нефтяным королям», выделяло гроши на нужды народного: просвещения. И лишь мизерная часть этого нищенского бюджета тратилась на народное образование на национальных окраинах империи. До 1908 г. на нужды народного образования всего Кавказа государственной казной отпускалось 784,5 тыс. рублей, из которых на долю Дагестанской области с ее 680-тысячным населением приходилось всего: 23,8 тыс. рублей. Даже официальные представители царского правительства на Кавказе вынуждены. были признать такой приток средств на нужды народного образования «крайне слабым».

Плачевную картину народного просвещения в области констатировала однодневная перепись начальных школ, проведенная 18 января 1911 г. На начало 1911 г. в Дагестанской области насчитывалось 40 начальных школ, в которых обучалось 2 559 учащихся32. По насыщенности школами область занимала последнее место среди четырнадцати губерний, областей и округов Кавказского края. Одна начальная школа приходилась здесь на 17233 человека, тогда как в целом по краю - на 2 676 жителей.

Дагестанская область была впереди других губерний и областей Кавказского края по числу отказов в приеме детей в школы. В 1910 г. в приеме в начальные сельские и городские школы области было отказано 36% детей, желавшим поступить на учебу, тогда как в Бакинской, Батумской губерниях и Закатальском округе - соответственно 23,5, 34,8 и 25,4 %34.

Материалы переписи говорят о крайней малочисленности выпуска из начальных школ, большом отсеве учащихся и текучести педагогических кадров. В 1910 г. сельские и городские начальные училища области окончили всего 170 человек, в том числе 45 девочек. Отсев из школы до окончания курса обучения составил 18,3% к общему числу учащихся. Более половины (52,2%) от общей численности учителей имели стаж педагогической работы менее 5 лет.

Некоторое расширение школьной сети происходит в Дагестане в период нового революционного подъема. Напуганное революционным движением народных масс, царское правительство вынуждено было пойти на уступки, что нашло свое выражение в некотором расширении сети начальных школ. Так, в 1912 г. в Дагестане было открыто 9 новых школ, в 1913 г. - 19. К 1915 г. число школ в области36 достигло 93, в том числе в сельской местности - 60. Всего в школах области в этом году обучалось 7 092 учащихся, из них в сельской местности - 2 212 учащихся.

В 1915 г. одна школа приходилась в Дагестанской области на 7,5 тысячи человек населения, а в сельской местности - более чем на 10,5 тысячи.. Обучением во всех русских школах было охвачено в этом году всего лишь около 5% детей школьного возраста. Особенно мало обучалось в школах девочек. В школах сельской местности девочки составляли в 1915 г. всего 14% от общего количества учащихся.

Средних школ по-прежнему было крайне мало. В двух реальных училищах и трех гимназиях обучалось 1911. детей, в основном выходцев из местной эксплуататорской верхушки и.детей царских чиновников. В сельской местности имелись только начальные (одноклассные и двухклассные) училища. Лишь незадолго до Великой Октябрьской социалистической революции Кумухское двухклассное начальное училище было преобразовано в высшее начальное училище с продолжительностью обучения 7 лет.

Программы дагестанской начальной школы ограничивались узкими рамками элементарного курса русского языка и математики (одноклассное училище) и краткими сведениями по истории, географии и естествознанию (двухклассное училище).

Учебные планы и «примерные программы» начальных училищ Министерства народного просвещения, утвержденные в феврале; 1897 г., не претерпели существенных изменений вплоть до 1917 г. Курс одноклассного училища был рассчитан на три года. Он соответствовал курсу первого класса двухклассного училища, продолжительность обучения в котором составляла пять лет.

Приведем учебный план начальных двухклассных училищ Министерства народного просвещения, применявшийся в рассматриваемый период в сельских школах Дагестанской области:

В двухклассных начальных училищах занятия вели два учителя - первого и второго классов, а также законоучитель (вероучитель мусульманского вероучения) - общий для обоих классов. В одноклассном училище полагалось иметь по одному учителю и законоучителю (вероучителю).

Недостаточная специальная и общеобразовательная подготовка учителей, особенно сельских, отрицательно сказывалась на работе школ и, прежде всего, на качестве знаний учащихся. Учителей из местных народностей было крайне мало. Большинство их составляли лица, окончившие одноклассное и двухклассное начальное училище, и педагогические курсы. В начале 900-х годов только в трех сельских школах Дагестана работали местные учителя, окончившие учительскую семинарию. Даже в 1912 г. 38% учителей сельских школ Дагестана не имели специальной подготовки. [9]

По-прежнему тяжелым оставалось материальное положение учителя. Достаточно сказать, что из 229 учителей40, работавших в школах области в 1916 г., 136 получали оклады менее 200 рублей в год. Попечитель Кавказского учебного округа вынужден был признать недостаточным жалованье, которое получали учителя дагестанских одноклассных и двухклассных училищ, так как жизнь здесь, по его признанию, была «дорогой и полной лишений».

Это приводило к частой смене учителей, порождало у лиц, окончивших педагогическое учебное заведение, стремление устроиться на лучше оплачиваемую работу.

Осенью 1912 г., совершив инспекторскую поездку по Дагестану, попечитель Кавказского учебного округа наметил так называемый «план дальнейшего распространения народного образования в Дагестанской области». Этот план предусматривал учреждение в области самостоятельной дирекции народных училищ с разделением ее на три инспекторских района, открытие школ в аулах с населением свыше одной тысячи человек, преобразование некоторых одноклассных училищ в двухклассные. Намечалось также приступить к учреждению высших начальных училищ (по одному на округ), изыскать средства для открытия ремесленных отделений в школах и открыть в первую очередь на земские средства общежития при некоторых сельских школах. План попечителя учебного округа не мог, конечно, решить проблемы «распространения па-родного образования в Дагестанской области». Да такую задачу и не думала ставить учебная администрация царского Министерства народного «затемнения» на Кавказе. Но даже этот куцый план не был проведен в жизнь. В 1914 >г. из 56 начальных училищ, функционировавших в сельской местности, только 6 училищ являлись двухклассными. В четырех округах вовсе не было двухклассных училищ, не говоря уже о высших начальных училищах, открытие которых намечалось планом попечителя учебного округа. И только в октябре 1914 года в сел. Кумухе было открыто уже упоминавшееся единственное в сельской местности дореволюционного Дагестана высшее начальное училище.

Характеризуя состояние школьного образования в Дагестане в рассматриваемый период и оценивая значение русских школ, следует иметь в виду их классовую направленность, помнить, что царское правительство смотрело на эти школы, как на орудие своей русификаторской политики. Старая школа была призвана готовить верных слуг самодержавия и господствующих классов. В.И. Ленин говорил, что каждое слово старой школы соответствовало интересам буржуазии. «В этих школах молодое поколение рабочих и крестьян не столько воспитывали, сколько натаскивали в интересах той же буржуазии. Воспитывали их так, чтобы создавать для нее пригодных слуг, которые были бы способны давать ей прибыль и вместе с тем не тревожили бы ее покоя и безделья».

Для Дагестана, где до присоединения к России_ не существовало светской школы, русские школы, вопреки намерениям и воле царского правительства, сыграли объективно-прогрессивную роль. Несмотря на ограниченность программ и большие педагогические и организационные пороки дореволюционная русская школа стояла неизмеримо выше школ религиозных, давала учащимся полезные знания и навыки. В этих школах дети горцев усваивали русскую грамоту, русский язык, служившие основным средством приобщения местного населения к передовой русской культуре.

Ряд школ Дагестана имел приусадебные участки, где учащиеся проводили практические занятия по садоводству, огородничеству. В некоторых школах имелись ремесленные отделения, учащимся прививали навыки ухода за пчелами, проводились занятия по шелководству. В Касумкентском училище, например, занятия по пчеловодству проводились с 1890 г. и особенно успешно - с 1897 г., когда учителем стал работать местный уроженец А. Мамедов, окончивший Закавказскую учительскую семинарию. Под его руководством учащиеся создали при школе опытное пчеловодческое хозяйство и даже стали пропагандировать рациональные приемы пчеловодства среди населения48. К 1901 г. в Касумкенте и некоторых других аулах Кюринского округа «имелось более 100 рамочных ульев, и некоторые из пчеловодов приобрели нужные инструменты, благодаря чему беспощадное истребление пчел при добывании меда значительно сократилось».

Выходившая в Тифлисе газета «Кавказ» в одной из корреспонденции сообщала о сельскохозяйственных занятиях учащихся Касумкентского училища. По свидетельству автора корреспонденции, жители Кюринского округа не имели понятия об огородничестве и все овощи привозились из Дербента. «Но вот при Касумкентском училище было введено образцовое огородничество и с того времени в округе, и в особенности в сел. Касумкенте, быстро привилось огородничество».

Много для ознакомления детей и местного населения с научными основами садоводства, огородничества и пчеловодства сделал замечательный педагог Августин Петрович Скрабе. А.П. Скрабе приехал в Дагестан в 1901 г. и в течение 50 лет, до конца своей жизни, работал в различных учебных заведениях области и республики. Начал он педагогическую деятельность в Карабудахкентской начальной школе Темир-Хан-Шуринского округа. В Карабудахкенте на пришкольном участке А.П. Скрабе вместе со своими учениками посадил фруктовые деревья, виноград, огородные культуры, цветы. Школа завела свою пасеку. На примере маленького школьного хозяйства учитель старался показать населению выгоды основанного на достижениях сельскохозяйственной науки и практики земледелия и садоводства, привить ему доступные агрономические знания.

В то время, вспоминает жена педагога Н.И. Скрабе, в Кара-будахкенте, как и в других селах Дагестана, кроме лука и чеснока, других огородных культур не разводили. «Школьный участок стал поэтому показательным не только для учащихся, но и для сельчан. С необыкновенным любопытством сельчане рассматривали на школьном огороде помидоры, огурцы, капусту. А в последующие годы они и сами стали выращивать эти овощи на своих огородах. Августин Петрович был в ауле единственным пчеловодом. Он настойчиво советовал сельчанам завести свои ульи и помогал начинающим пчеловодам».

Когда в 1907 г. А.П. Скрабе был переведен в Ишкартинскую двухклассную школу, находившуюся в пятнадцати километрах от Темир-Хан-Шуры, он усердно продолжал начатое в Карабудахкенте свое поистине подвижническое дело пропаганды и обучения учащихся, а также местного населения культурному земледелию, садоводству и пчеловодству.

В 1900 г. в 13 начальных училищах области дети обучались различным ремеслам: столярному - в одном, токарному - в одном, сапожному - в одном, садоводству - в четырех, огородничеству - в четырех, шелководству - в одном и пчеловодству - в одном. В 1911 г. из 40 начальных училищ области 16 (или 40%) имели приусадебные участки.

Русская школа сыграла положительную роль в формировании и развитии передовой общественной мысли в Дагестане. Революционные идеи, все глубже проникавшие в школу, оказывали влияние на горскую молодежь, вовлекали ее в водоворот все усиливающегося общественно-политического движения, в революционную борьбу против царизма и местных эксплуататоров.

В годы первой российской революции под влиянием борьбы рабочих, крестьян и солдат началось движение учащейся молодежи и учителей. Они выступили с требованием демократизации школьного режима, изменения методов и содержания обучения подрастающего поколения. Некоторые выступления учащейся молодежи носили определенно выраженный политический характер.

Все усилия полиции и учебной администрации предотвратить влияние революции на школу оказались тщетными. В Темир-Хан-Шуре, Порт-Петровске, Дербенте имели место выступления учащихся. В основе этих выступлений лежали политические мотивы, недовольство существующим строем, стремление изменить формы и методы обучения и воспитания в школе.

октября 1905 г. учащиеся Темир-Хан-Шуринского реального училища присоединились к демонстрации, организованной местными социал-демократами. Демонстранты пели песни «Дубинушка» и «Марсельеза», а группа реалистов несла красный флаг, «на одной стороне которого была надпись «Свобода», на другой «Да здравствует созыв учредительного собрания!». В жандармском донесении сообщалось, что учащиеся реального училища «устраивают ученические сходки, на которых затрагиваются политические стороны современной жизни». Некоторые ученики принимали участие в изготовлении и распространении по городу и среди солдат прокламаций», они организовывали сходки на частных квартирах и в училище, собирали по подписным листам деньги в пользу забастовщиков.

Темир-Хан-Шуринские реалисты выполняли самые различные поручения местной социал-демократической организации, распространяли газеты, листовки и прокламации среди солдат и горожан. В марте 1906 г. на квартире ученика реального училища Григоровича во время обыска полиция нашла большое количество революционных прокламаций, нелегальной литературы, а также документы, свидетельствующие о принадлежности Григоровича к социал-демократической группе.

ноября 1905 г. объявили забастовку учащиеся Дербентского реального училища. Учебная администрация отмечала, что забастовка была вызвана «упорными и сильными влияниями извне», что «требования учащихся почти целиком заимствованы из посторонних источников». Накануне этих событий в училище появились воззвания, которые призывали учащихся выступать с противоправительственными требованиями. В одной из прокламаций говорилось: «Дербентским учащимся! Почти все среднеучебные заведения предъявляют требования к своему начальству, и часть требований уже исполнена. Неужели вы не примете участия в этом движении, неужели вы не постараетесь освободить среднюю школу от власти бюрократов?... Предъявите же и вы требования, которые предъявила учащаяся молодежь России. Итак, за дело, товарищи!!! Но успеха можно ожидать только при полном единении...Да здравствует свободная школа!»

Учащиеся реального училища прекратили занятия и предъявили учебной администрации требования: уважение педагогами личности ученика; свобода собраний учащихся в здании реального училища без права присутствия нежелательных лиц; назначение часов для ознакомления учащихся «с освободительным движением настоящего времени в России»; снятие с инспекции полицейских обязанностей; неприкосновенность ученической корреспонденции; уничтожение кондуитов и связанную с ними систему шпионства; предоставление права образования ученических касс взаимопомощи; введение преподавания родных языков учащихся; отмена преподавания церковнославянского языка; учреждение товарищеского суда, отмена внеклассного надзора за учащимися и другие. В заключение реалисты писали: «Мы заявляем о прекращении нами занятий до тех пор, пока не будут выполнены все наши требования; необходимым же условием возобновления и продолжения занятий мы, нижеподписавшиеся, ставим открытие таковых в том же составе учащихся, который был до подачи».

Забастовка продолжалась больше недели и была прекращена лишь 30 ноября под сильным давлением властей и учебной администрации.

Школьное начальство пробовало бороться с волнениями учащихся средних школ путем исключения организаторов и активных участников ученических выступлений. Однако это не дало желаемых результатов. Наоборот, они вызывали новые выступления учащихся. Так, одно из таких исключений послужило поводом для массового выступления учащейся молодежи Дербента в ноябре 1906 года. Педагогический совет реального училища предложил ученику шестого класса Ф. взять свои документы и уйти из училища за то, что он от имени класса заявил преподавателю истории Мироновичу, что его преподавание не удовлетворяет класс, так как он рабски придерживается книги и буквы. Задавание урока у него заключается «от сих - до сих», без всяких объяснений «и комментариев, необходимых при изучении истории жизни народов». Ученики класса встали на защиту исключенного и по требовали отменить решение об исключении Ф. из училища. Реакционно-настроенный педагогический совет отказался удовлетворить их требование, и в ответ на это шестиклассники забастовали. К ним присоединились учащиеся четвертого и пятого классов училища, пятого, шестого и седьмого классов женской гимназии, а также учащиеся школы садоводства и виноделия. Председатель педагогического совета женской гимназии сообщал по этому поводу попечителю Кавказского учебного округа: «25 ноября в женскую гимназию явились забастовавшие реалисты города и добились прекращения занятий V-VI-VII классов... Требование у всех одно: принять ученика Ф. обратно, так как это несправедливо - уволить ученика за свободно высказанное мнение».

На экстренном заседании педагогического совета реального училища, созванном в связи с продолжающейся забастовкой учащихся, помощник городского старосты Дербента заявил, что возбуждение «бастующей молодежи настолько сильно, что они решили продолжать забастовку назавтра, ожидается несколько сходок, которые будут разгоняться вооруженной силой»

Педагогический совет решил исключить всех учеников шестого класса «как организаторов забастовки».

Число бастующих учеников росло. В ноябре-декабре 1906 г. в газете «Баку» были опубликованы статьи, в которых подробно. рассказывалось о волнениях учащейся молодежи Дербента. В жандармских донесениях непрерывно сообщалось, что революционная молодежь города устраивает митинги, демонстрации, собрания, а руководители выступлений держат тесную связь с революционными комитетами учащихся Баку, Тифлиса, Эривани и др.

На развертывание революционного движения учащихся средних школ большое влияние оказывали студенты высших учебных заведений, возвращавшиеся в Дагестан из Петербурга, Москвы, Харькова, Казани и других городов. Во многих полицейских донесениях тех лет студенты характеризуются как организаторы митингов, сходок, забастовок не только учащихся, но и рабочих, в частности ряда выступлений рабочих-железнодорожников г. Дербента. Студенты К. Головочевский, П. Степанов, М. Исрапилов, М. Гамзаев, А. Саруханов за революционную деятельность были арестованы и высланы за пределы области.

Это влияние не прекратилось и после поражения революции, в условиях разгула черносотенной реакции. Студенты вузов поддерживали связь со своими младшими товарищами, помогали организовать в средних школах кружки, в которых под видом общеобразовательных целей велась революционная пропаганда. Об этом, в частности, свидетельствует секретное отношение начальника Бакинского жандармского управления на имя военного губернатора Дагестана от 3 декабря 1908 г., в котором говорилось: «Среди учащихся средне-учебных заведений замечается стремление к созданию отдельных кружков, в коих под общеобразовательными целями скрывается стремление вести революционную пропаганду среди учащихся. Организаторами этих кружков являются по преимуществу ученики старших классов, поддерживающие сношения с бывшими воспитанниками, перешедшими по окончании курса в высшие учебные заведения».

Начальник жандармского управления просил военного губернатора «вменить в обязанность г.г. директорам средне-учебных заведений совершенно конфиденциально поставлять его в известность как о существующих, так и возникающих ученических кружках».

И, конечно, большую роль в пробуждении политического сознания учащихся играло передовое, революционно настроенное учительство. Как свидетельствуют архивные материалы, революционную работу вели в годы первой российской революции учителя Дербентского реального училища и женской гимназии А. Нацвалов, Тетеревятников, Порт-Петровского городского училища - О. Лопухина, И. Малыгин, сдавший экзамены на звание учителя начального училища /впоследствии (1918 г.) стал одним из славных 26 Бакинских Комиссаров.

В списке участников революционного движения 1905 г., составленном специальной комиссией по сбору материалов и изучению истории первой российской революции, десять фамилий учителей только Темир-Хан-Шуринских и Порт-Петровских школ.

В годы нового революционного подъема некоторые передовые учителя явились создателями революционно-демократических кружков и организаций учащейся молодежи. Так, в 1913 г. соратник С. М. Кирова учитель Яков Львович Маркус организовал в Дербенте подпольный кружок революционной молодежи. В него входили в основном учащиеся реального училища и женской гимназии. В кружке изучались произведения К. Маркса, Ф. Энгельса, учащиеся знакомились с историей революционного движения в России и Российской социал-демократической рабочей партии. Я.Л. Маркус рассказывал кружковцам о В.И. Ленине, большевиках, о революции 1905 г. Членам кружка даже удалось найти несколько экземпляров ленинской «Искры», которые перечитывались в кружке.

В кружке Маркуса прошли первую революционную закалку многие будущие активные участники борьбы за установление и упрочение Советской власти в Дагестане. Некоторые из них стали видными партийными, советскими и комсомольскими работниками.

Замечательные сыны Дагестана У. Буйнакский, М. Дахадаев, С. Габиев, М.М. Хизроев, С.С. Казбеков, Г. Саидов, А. Тахо-Годи, М. Далгат, М. Ахундов и многие другие вооружились основами революционного мировоззрения, учась в русской школе, через общение с революционно настроенным студенчеством, с русскими социал-демократами, большевиками.

2.2 Книги и публикации, изданные до революции на языках народов Дагестана

Исключительно важное значение для всех тех, кто интересуется общественно-политической и духовной жизнью народов Дагестана в дореволюционный период, является добротный и основательный «Каталог печатных книг и публикаций на языках народов Дагестана (дореволюционный период)», изданный в Махачкале в 1989 г. составителем и автором предисловия Исаевым Амирханом Амирхановичем.

В течение многих лет некоторые утверждали, что якобы у народов Дагестана до Советской власти не было своей книжной продукции. Такие утверждения лишены основания. Книги и разные публикации на языках народов Дагестана издавались еще в 15 - 16 веках. Некоторые из рукописей относятся даже к XII веку.

Книги и разные публикации на языках народов Дагестана издавались в Темир-Хан-Шуре, Порт-Петровске, Хасавюрте, Баку, Бахчисарае, Симферополе, Санкт-Петербурге, Стамбуле, Казани, Тифлисе, Екатеринославле, Амстердаме, Берлине, Вене, Каире, Лейпциге, и других городах.

Утверждения о том, что якобы до Советской власти у народов Дагестана не было своей книжной продукции, отчасти являются и следствием того, что очень многое из духовного наследства народов Дагестана исчезло почти бесследно.

Ценные источники по истории культуры, образования на территории Дагестана были уничтожены разными нашествиями (вторжением кочевых народов, арабов, персов, монголов, Тимура, царских войск), стихийных бедствий (землетрясения, наводнения), влияния атмосферных явлений, при строительстве разных крепостей, городов, дорог, каналов и т.д. Многое варварски уничтожалось и после Октябрьской революции. В аулах сносились мечети.с их книгохранилищами. Многие ценные книги сжигались на площадях Кумуха, Ахтов, Хунзаха и других аулов. По данным некоторых исследователей - ученых, в 20-х - 30-х годах под лозунгом борьбы с «мракобесием» Дагестан потерял сотни тысяч уникальных книг

Многие алимы Дагестана, хорошо знавшие арабский язык и имевшие у себя немало книг, в том числе и на языках народов Дагестана, после Октябрьской революции были репрессированы как «арабисты». Древние стеллы из древних кладбищ кое-где использовались для строительства фундаментов, стен домов.

Все эти обстоятельства нам не позволяют дать полную картину состояния книгоиздательского дела в Дагестане, в том числе и на языках народов Дагестана, с древних времен до Октябрьской революции. Вероятно, у частных лиц где-то валяются на чердаках или, хранятся в сундуках пока нам еще не известные ценные рукописи и книги, в том числе и изданные на языках народов Дагестана.

Пока что институтам Дагестанского научного центра удалось разыскать и накопить более 12 тысяч книг, публикаций, написанных от руки или отпечатанных до революции в основном на арабском языке или на дагестанских языках арабским шрифтом.

Вероятно, со временем количество книг, публикаций, изданных до революции, возрастет еще больше.

Все эти книги и рукописи ждут своего тщательного исследования и глубокого осмысления.

Сейчас дагестанскими учеными прилагаются немалые усилия к изучению уцелевших и найденных книг, публикаций и других источников истории, культуры и образования народов Дагестана.

Однако для многих ученых Дагестана, которые хотели бы изучать накопленные в институтах Дагестанского научного центра источники по истории, культуре и образования народов Дагестана, даже в наши дни, в других общественно-политических условиях, немалым препятствием является незнание арабского языка или арабского алфавита.

В данном случае нас больше интересуют книги и публикации, изданные до Октябрьской революции на языках народов Дагестана. Таких книг и публикаций, найденных А.А. Исаевым и другими научными сотрудниками институтов Дагестанского научного центра пока 459. Из них 365 книг издано на арабографическом письме.

По языкам написания эти книги распределяются следующим образом: на кумыкском языке написано 152 книги, на аварском - 90 книг, на даргинском - 34 книги, на лакском - 34 книги, на 2-х и более языках народов Дагестана - 27 книг и на других языках народов Кавказа - 28 книг. 59 книг и публикаций изданы на кириллице.

В основном книги и публикации посвящались духовно-религиозным темам. Вместе с тем дагестанскими и не дагестанскими авторами было издано книг и публикаций и светского содержания: учебники и учебные пособия по математике, географии, астрономии, истории, в том числе и истории Дагестана, грамматике, филологии, дву- и многоязычные словари, различные календари, медицинские справочники, произведения художественной литературы, разные пословицы, басни, анекдоты, рассказы, песни, азбуки, таблицы умножения и т.д.

Еще до революции стали издаваться и общественно-политические газеты на языках народов Дагестана.

Процесс книгоиздательского дела на языках народов Дагестана сопровождался острой борьбой между мусульманским духовенством и сторонниками светского народного просвещения.

С другой стороны развитию книгоиздательского дела в Дагестане препятствовал строгий надзор со стороны царской администрации. За издаваемой книжной продукцией строго следила Санкт-Петербургская цензура.

Следует отметить, что еще до середины XIX века в Дагестане не было типографии и рукописные книги размножались путем переписывания и тираж их был незначительный.

Заключение

Тема выпускной квалификационной работы «Вопросы истории школы и педагогической мысли народов Дагестана на страницах периодической печати». На сегодняшний день периодическая печать является одним из актуальных проблем.

В системе политической организации общества печати принадлежит ни с чем не сравнимая роль информатора, организатора общественного мнения средства влияния определенных классов и политических групп на большие массы людей. Она всегда была и остается сильнейшим инструментом классовой политики.

В настоящее время возрастает роль средств массовой информации и что общество видит в них инструмент созидания, выразителя общественной точки зрения.

Работа печати телевидения и радиовещания должна отличаться политической ясностью и целеустремленностью, глубиной содержания, оперативностью, информационной насыщенностью, яркостью и доступностью выступлений. Педагогическая мысль и образование и впредь будут оказывать прессе, всем средствам массовой информации и пропаганды активную поддержку и помощь.

На наш взгляд, высокой оценки заслуживают труды, объединяющие проблемы истории прессы и периодической печати, различных республик и регионов в одно целое, рассматривающую отечественную журналистику как единое многонациональное общественное явление. В этом отношении представляют большой научный интерес коллективные труды; «многонациональная советская журналистика»; (редакционная коллегия - Б.Д. Дацюк, Я.Н. Засурский, А.Л. Мищурис, В.И. Чернышев), изданная в 1992 году Московским университетом, и «Многонациональная советская журналистика» (редакционная коллегия - Я.Н. Засурский, А.Л. Мищурис, Р.П. Овсепян, В.Г. Яковлев), опубликованная издательством «Мысль» в 1975 году, работы Р.П. Овсепяна «Советская национальная печать» (М., 1968) и «Многонациональная печать большевиков» (1900-1917)» (М., 1972) и др.

Каждая листовка, каждый номер газеты, как выстрел из оружия били по противнику каждой своей строчкой, а с победой революции: перед печатью открываются широкие перспективы развития и для нее создаются наиболее благоприятные чем когда бы, то ни было условия роста ее роли и авторитета.

Д.Коркмасов в те годы поднял целый ряд актуальных и сегодня проблем: «Печать и экономика», «Печать и культура», «Печать и национальный вопрос», «Печать и социальный момент», «Печать и аул», «Достижения и недочеты нашей печати».

Огромную роль в создании письменности и периодической печати, литература и книгопечатания в Дагестане сыграли У. Алиев, М. Гадиев, Ю. Джанибеков, А. Тахо-Годи и другими, которые были не только первыми отечественными журналистами и литераторами, авторами первых национальных книг, но и - самое главное - вдохновителями, непосредственными организаторами и зачастую руководителями редакций первых газет, издательств и типографий.

В современный период наука и педагогическая мысль все чаще обращается к проблемам становления и развития периодической печати в Дагестане. За последние годы чуть ли не во всех республиках и автономных областях, в Ставропольском и Краснодарском краях, подготовлены ученые, за плечами которых кандидатские и докторские диссертации.

Печать - это жизнь дагестанского народа, включение его в различные сферы деятельности.

Первым выводом из нашего исследования можно сформулировать, что печать это очень сложное общественное явление, требующее своей организации, содержания и направленности. Она связывает людей разных республик и регионов меж собой тесной связью, направляет их на полезные и добрые действия, сплачивает и объединяет.

Вторым выводом из исследования является убеждение в необходимости активной позиции дагестанского народа в становлении и развитии периодической печати.

Материалы исследования могут быть полезны, и использованы для более глубокого изучения данной проблемы, а также в практической работе педагогов и общественных деятелей.

Список литературы

1.Абдуллаев М.А. Из истории научной и педагогической мысли досоветского Дагестана. [Текст] Абдуллаев, Магомед Абдуллаевич. - Махачкала: Дагучпедгиз, 1986г. - 173 с.

2.Алиев М. «Основные направления модернизации российского образования: проблемы, приоритеты и пути их решения / М. Алиев // «Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Психолого-педагогические науки. - 2008». №2с. 16-21.

.Ахмедов Дж.Н. Периодическая печать Дагестана (1900-1940гг.). Махачкала: 1963 г. Дагестанское книжное издательство. (11-25)

.Ахмедов Дж.Н. Национальная печать Сев.Кавказа. 1989г. (5-35)

.Гасан Алкадари, «Асари-Дагестан» (Исторические сведения о Дагестане), Махачкала, Даггиз, 1925.

.Дагестанская правда. 4 мая 1986 г.

.Дагестанская правда, 5 мая 1962 г.

.Добродушина Н.Р. Традиции и инновации в культуре горного Дагестана: из истории советской школы/ Н.Р. Добродушина // «Вопросы образования» - 2008. - №3, с.119-145.

.Иванов М. С. Очерк истории Ирана. М.: Госполитиздат, 1952. С. 117.

.Исмаилов А.Р. Народное образование в Дагестана с 20-х годов ХХ в. - нач. ХIV в. [Текст]: Педагогический аспект / Исмаилов А.Р., А.Х. Бирцинаев. - Махачкала: Изд. дом. Народы Дагестана. 2007г. - 112 с.

.Кассиев Э.Ю. Очерки лакской дореволюционной литературы. Махачкала, 1959, стр. 135.

.Каймаразов Г.Ш. Влияние России на развитие культуры и просвещения дореволюционного Дагестана: Канд. дис. 1955.

.Кислова Цатуров. Современные инновационные психолого-педагогические технологии в высшей школе. Учеб-метод. Пособие. МК: ИПЦДГУ; 1998. 35 с.

.Козубский Е.И. К истории народного образования в Дагестанской области в первое пятидесятилетие // Дагестанский сборник. Вып. 1. Темир-Хан-Шура, 1902. С. 198.

.Козубский Е.И. Историческая записка о первом десятилетии Темир-Хан-Шуринского реального училища. Порт-Петровск, 1890. С. 3.

.Коркмасов Д. Роль и значение печати в Дагестане. Издание отдела печати ДК ВКП(б). Махачкала, 1926, с. 7.

.Магидов Х.Г. Очерки краткой истории развития образования в Дагестане МК Юпитер, 1998 - 271 стр.

.Маргграф О.В. Очерк кустарных промыслов Северного Кавказа с описанием техники производства. М., 1882. С. XV-XVI.

.Надеждин П.П. Кавказский край: Природа и люди. 2-е изд. 1895. с. 77.

.Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений. Т. 62. М., 1953. С. 209.

.Научный журнал «Известия ДГПУ» №2. 2008 г.

.Омаров О.А. Гасанов М.М. Опыт организации непрерывной подготовки в университетском комплексе РД. - МК. Юпитер, 2001 - 223 с.

.Османова М. Обычное право и воспитание правовой культуры учащихся. [Текст] М. Османова // «Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Психолого-педагогические науки. - 2008». №2с. 57-63.

.Очерки дагестанской советской литературы. Махачкала, 1957, стр. 26.

.Селимханов А.К. К истории народного образования в Дагестане (1350- 1940): Канд. дис. 1954.

.Услар П. К. Кое-что о словесных произведениях горцев // ССКГ. Вып. I. С. 32-34.

.Услар П.К. О распространении грамотности между горцами // ССКГ. Вып. II. Тифлис, 1870. С. 9. «Советский Дагестан», № 4, 1990 г., с. 29.

.Услар П.К. О распространении грамотности между горцами/Этнография Кавказа. Т. I. С. 28.

.Хасбулатов А.П. История советской школы в Дагестане: Канд. дне. 1947.