Выявить факторы, влиявшие на советскую философию.
I. Становление советской философии. Вытеснение немарксистских течений
До 1922 г. вмешательство руководства большевистской партии и советского государства в сферу философии носило характер обычных для того времени «кавалерийских атак». Были закрыты Петербургское философское и Московское психологическое общества, прекратил свое существование журнал «Вопросы философии и психологии». Отменены научные звания. Последней философской докторской диссертацией в Московском университете стала диссертация И. А. Ильина «Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека». Периодически менялась организационная структура университетского образования с целью ограничения идейного, часто антисоветского, влияния старой профессуры. Ставились цели: «идеологически завоевать вузы» и пропитать их «духом марксизма». Одно время в университетах преподавание философии было сведено к минимуму: читался один исторический материализм.
В первые послеоктябрьские годы возник ряд философских обществ, объединявших представителей немарксистской философской мысли: Вольная академия духовной культуры в Москве (Бердяев, Вышеславцев, Франк, Степун и др.), Вольная философская ассоциация в Петрограде (Белый, Блок, Лосский, Шестов и др.), Философское общество при Петроградском университете, аналогичные общества в ряде других городов. Петербургское философское общество издавало журнал «Мысль» под редакцией Радлова и Лосского. Под редакцией Карсавина, Лосского, Радлова начала выходить серия брошюр под общим названием «Философия».
Печатная продукция русских философов-идеалистов в самые первые годы после Октября оказалась немалой. В 1918 - 1921 гг. вышел ряд их трудов по общим вопросам философии, а также по истории западноевропейской, восточной и русской философии, которые нередко были отмечены усилением апокалипсических и мистических настроений.
Но в 1922 г. для многих представителей старой философской профессуры и «вольных» философов-идеалистов наступили «черные дни». Из страны были высланы деятели культуры, считавшиеся «особо активными контрреволюционными элементами», в их числе Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, Б. Н. Вышеславцев, В. В. Зеньковский, И. А. Ильин, И. И. Лапшин, Н. О. Лосский, Л. П. Карсавин, Ф. А. Степун, П. А. Сорокин, Г. В. Флоровский, С. Л. Франк.
Из немарксистских социалистических кругов в идейно-философской жизни первых послеоктябрьских лет наиболее заметно были представлены анархисты и эсеры.
Что касается эпигонов классического анархизма, особенно так называемых пананархистов, то в их сочинениях возобладал крайний разрушительный нигилизм (практически во всех сферах), и рациональных идей в этих работах почти не было. Значение философских построений эсеровских теоретиков и писателей было неоднозначным. Играя явно оппозиционную роль в отношении марксизма, философские труды тех из них, кто сохранил некоторую преемственную связь с классическим народничеством П. Л. Лаврова и Н. К. Михайловского, с их рационализмом, научными идеями, представляли определенный противовес мистическим философским течениям. Немало рационального есть в историко-философских трудах писателей, примыкавших к эсерам.
Существование в первые годы Советской власти различных немарксистских философских течений, в том числе и тех, которые в той или иной мере эволюционировали к марксизму, побуждает разграничить два связанных друг с другом процесса: становление советской философии и распространение марксистской философии. На становление советской философии оказало влияние не только философское наследие К. Маркса и Ф. Энгельса, западноевропейских идеологов II Интернационала, Г. В. Плеханова и В. И. Ленина. Некоторых философов-идеалистов типа П. П. Блонского, позитивиста В. Н. Ивановского, а также естествоиспытателей и обществоведов, начавших после Октября свою эволюцию к марксизму, вряд ли можно признать активными участниками процесса распространения философии марксизма в полном смысле этого слова, но поскольку они выдвигали и отстаивали философские идеи, в той или иной степени сходные с господствующими мировоззренческими установками, они содействовали становлению советской философии. Даже такие философы, как Г. И. Челпанов, которые успели пройти по направлению к марксизму незначительный путь и философские концепции которых в целом находились в конфронтации с утверждавшейся марксистской философией, были в определенной мере участниками этого процесса. Ведь деятельность, направленная на поддержание и оживление философской культуры в обществе, в котором после Октября в широких масштабах распространился философский нигилизм, объективно способствовала становлению советской философии.
Уже в первые годы после революции партия большевиков и Советское правительство не ограничились перестройкой старой материально-организационной базы развития науки в стране, но взяли курс на создание системы организации науки, принципиально отличной от традиционной. В середине 1918г. в Москве была открыта Социалистическая академия (с 1919 г. - Социалистическая академия общественных наук, с 1924 г. - Коммунистическая академия), которую возглавил М. Н. Покровский. Академия ставила, прежде всего, задачу применения методов исторического материализма к отраслям общественной науки - социологии, психологии, этике, эстетике, истории религии, истории хозяйства, правоведения, политики. Началось издание классиков философии. До начала 1920 г. в академии функционировал философский кабинет, который затем передали в состав вновь созданного Института Маркса - Энгельса. С 1923 г. на академию была возложена задача марксистских исследований в области не только социальных, но и естественных наук. В 1924 г. здесь создаются секция научной методологии (с группой научной философии) и секция естественных и точных наук, а весной 1927 г. формируется самостоятельная философская секция.
Вторым философским центром 20-х гг, стало философское отделение созданного в 1921 г. Института красной профессуры (ИКП). Им заведовал А. М. Деборин. Еще одним центром философской мысли в стране был Институт научной философии во главе с Г. Г. Шпетом, которого затем сменил В. И. Невский. Он был основан в 1921 г. при 1-м МГУ, а в 1924 г. перешел в ведение Российской ассоциации научно-исследовательских учреждений (РАНИОН). В октябре 1928 г. на совместном заседании бюро философской секции Комакадемии и коллегии Института научной философии было принято решение об объединении этих учреждений. На их основе в 1929 г. был создан Институт философии Комакадемии (его директором был назначен А. М. Деборин).
В сфере преподавания и пропаганды марксистской философии особая роль отводилась системе партийных, называемых коммунистическими, университетов. Первым высшим партийным заведением стал Коммунистический университет им. Я. М. Свердлова (1919). По его типу были созданы Коммунистический университет им. Г. Е. Зиновьева в Петрограде (1921) и ряд других университетов. Возникли также новые философские общества, начавшие работать в 20-е гг.: «Общество воинствующих материалистов» и «Общество материалистических друзей гегелевской диалектики». В 1928 г. на базе этих обществ было создано «Общество воинствующих материалистов-диалектиков».
Существенной предпосылкой становления советской философии явилось марксистское философское наследие. В 1918 - 1929 гг. были изданы основные философские произведения основоположников марксизма, частью в специальных сборниках. Э. Бернштейн предоставил в распоряжение Д. Б. Рязанова рукопись Энгельса, получившую название «Диалектика природы». Она была опубликована в 1925 г.; в 1927 г. опубликованы работы Маркса «К критике гегелевской философии права» и частично «Экономическо-философские рукописи 1844г.».
Вышедшие в 20-е гг. в русском переводе работы К. Каутского, Ф. Меринга, П. Лафарга, А. Бебеля, других теоретиков западноевропейской социал-демократии, посвященные теории Маркса и Энгельса, составили вполне самостоятельный элемент в том мыслительном материале, на котором в те годы формировались представления о философской позиции основоположников марксизма. Уже вскоре после Октября началось переиздание трудов Г. В. Плеханова, в первую очередь преимущественно философских. В 1923 - 1927 гг. вышли 24 тома сочинений Плеханова.
В популяризации представлений о философии Маркса большую роль сыграла переизданная в 1918г. работа В. И. Ленина «Карл Маркс (Краткий биографический очерк с изложением марксизма)», вышедшая большим по тем временам тиражом (50 тыс. экз.), статья «Три источника и три составные части марксизма», публикация второго издания «Материализма и эмпириокритицизма» (1920).
К 1920 г. руководство партии большевиков решило развернуть идеологическое наступление на немарксистские философские течения, начать борьбу за монополию марксизма и в сфере философии. В этом же году в письме ЦК РКП(б) «О пролеткультах» была объявлена война футуризму, декадентству, русской идеалистической мысли. В связи с выходом в свет нового журнала «Под знаменем марксизма» (1922) Ленин опубликовал в журнале свою статью «О значении воинствующего материализма», в которой поставил задачи: борьба с идеализмом, пропаганда атеизма, установление союза с представителями естествознания, разработка теории материалистической диалектики на базе переработки диалектики Гегеля. Лозунг борьбы за воинствующий материализм стал главным для советских философов. На страницах печати была развернута широкая кампания критики философского идеализма, сменовеховства, евразийства и других течений.
В самом начале 20-х гг. наметились определенные внутренние разногласия внутри «лагеря» советских марксистов-философов. Полемика развернулась вокруг книги Н. И. Бухарина «Теория исторического материализма» (1921) и статьи С. К. Минина «Философию за борт» («Под знаменем марксизма», 1922, № 5-6). В 1924 г. вышла статья И. И. Скворцова-Степанова «Исторический материализм и современное естествознание» (статья представляет собой приложение к книге Г. Гортера «Исторический материализм»), на которую критически откликнулся Я. Э. Стэн. Завязалась длительная дискуссия, продолжавшаяся до 1929 г., когда «механицизм» был осужден как философский ревизионизм. Кроме Скворцова-Степанова наиболее активными «механистами» являлись Л. И. Аксельрод (Ортодокс), А. К. Тимирязев и А. И. Варьяш. Их критиковали за отход от марксистской философии, непонимание основ материалистической диалектики, подмену диалектики вульгарным эволюционизмом, а материализма - позитивизмом, за отрицание роли методологии диалектического материализма в естествознании и т. п.
Механицизм - это, прежде всего сведение сложных явлений и законов к простым, например биологии к физике и химии, объяснение качественных явлений исключительно количественными закономерностями. Как принцип он в той или иной форме, в том или ином объеме был свойствен тем, кого именовали «механистами». Однако какого-то единого течения, пронизанного единой «механистической» методологией, в 20-е гг. не существовало.
Собственно дискуссия между «механистами» и «диалектиками» была продолжением исторического спора «физики» против «метафизики», в ней решался в первую очередь вопрос о модели философии, которая должна была бы стать определяющей в становящейся советской культуре. Главные «механисты» - «физики» ориентировались, прежде всего, на науку, на положительное научное знание. Апеллируя к идее Маркса и Энгельса о конце спекулятивной философии, они хотели оставить за философией лишь сферу науки о мышлении, сферу общей методологии и теории познания. «Диалектики» («метафизики») же взывали к плехановскому типу философствования, представлявшему своеобразную модификацию классического типа философской метафизики, особенно гегелевской.
Одна из существенных причин поражения «механистов» состояла в том, что даже те из них, кто признавал методологическое значение философии и отвергал позитивистский принцип «наука сама себе философия», отстаивали тем не менее самостоятельность наук, выступали против «самоуправства» философов в конкретно-научной сфере, тогда как «диалектики», зачастую на словах отвергая тезис о философии как науке наук и указывая на методологическое значение философии, фактически, а часто и открыто провозглашали необходимость для философии «управлять» науками, «командовать» ими. «Диалектик» А. Столяров открыто провозглашал: «Область философии является теоретически «командным участком» в науке, самой высокой «командной высотой» среди командных высот». Главные «диалектики» (А. М. Деборин и др.) не были столь категоричны, но фактически стояли на той же позиции.
Перевес «диалектиков» над «механистами» означал также преобладание в советской философии 20-х гг. онтологизма. Между тем «диалектики» делали упор не на общеметодологическом теоретико-познавательном содержании философских категорий, но прежде всего на их онтологическом смысле.
Проблема взаимоотношений между «механистами» и «диалектиками» имела не только сугубо теоретическое значение. Она выявила, на чем будет базироваться практическая линия руководства партии и государства: в первую очередь на конкретных науках (политическая экономия, социология и т. д.) и их рекомендациях, опирающихся на философскую методологию, или в конечном счете на философию, понимаемую как наука наук, «алгебра наук», которая изучает своими специфическими методами наиболее общие проблемы природы, общества и мышления, открывает соответствующие наиболее общие законы и тем самым предопределяет все основные выводы конкретных наук.
Изначально именно «механисты» предлагали более рациональные, чем «диалектики», приемы связи с практикой. Но преобладало влияние «диалектиков», что, в конечном счете, негативно повлияло на статус и науки и философии.
Во второй половине 20-х гг. возобладала политико-идеологическая концепция, в соответствии с которой на философию стала возлагаться особая задача по теоретическому обоснованию практически-политической линии партии, по методологическому и мировоззренческому руководству всеми сферами культуры, литературы и искусства, всеми общественными и естественными науками, по распространению во всех слоях населения материалистических и атеистических взглядов. Таким установкам первоначально в большей степени соответствовала модель философии «диалектиков» во главе с Дебориным.
В эти годы в стране зародился специфический стиль философской полемики, выходящей за рамки научной этики. Политические ярлыки, стремление связать философские ошибки с «уклонами» в партии, сконцентрировать огонь на отдельных недочетах или ошибках, игнорирование целостного контекста критикуемого автора и т. д. - все это наглядно проявилось уже в философских дискуссиях 20-х гг.
II. Советская мысль 30- начала 50-ых гг
В советской историографии 1929 год получил название «года великого перелома», имелось в виду начало планомерного, развернутого наступления социализма по всему фронту, форсированной индустриализации, сплошной коллективизации сельского хозяйства, ликвидации кулачества как класса. Переломным этот год стал и в другом смысле. Именно он явился годом окончательной политической победы Сталина и его единомышленников над оппозициями в партии и установления авторитарного режима личной власти. «Великому перелому» сопутствовала очередная перестройка партийного и советского аппарата. Были преобразованы и центральные философские учреждения 20-х гг. - Коммунистическая академия и Институт красной профессуры. В 1931 г. был ликвидирован очаг сравнительно самостоятельной марксистской мысли - Институт Маркса и Энгельса, возглавлявшийся Д. Б. Рязановым: он был объединен с Институтом Ленина, ставшим оплотом сталинизма, в единый Институт Маркса - Энгельса-Ленина во главе с В. В. Адоратским. В 30-е и последующие годы постепенно изменилась прежняя система коммунистических университетов и вузов, игравших значительную роль в философском процессе.
Наряду с Высшей партийной школой в структуру высших партийных учебных заведений была включена созданная в 1948 г. Академия общественных наук при ЦК ВКП(б) (с 1952 г. - при ЦК КПСС).
-е годы стали трагедией для ряда научных работников-философов: многие были репрессированы или вынуждены оставить философскую деятельность.
По сравнению с 20-ми гг. последующий период с конца 1929 по 1953 г. существенно отличается в политическом и идеологическом отношении. Зарубежные советологи отмечали, что 20-е гг. в советской философии - это предсталинизм, а с 1931 г. она переходит в распоряжение партии и ее главной функцией становится, прежде всего, оправдание социальной, экономической и государственной деятельности. Если раньше философский процесс в стране носил в целом преимущественно стихийный и плюралистический характер с тенденцией, правда, к его монополизации высшим партийным руководством, то после 1929 г. главными ориентирами в трактовке философских вопросов стали постановления ЦК партии по идеологическим, а в нескольких случаях по специально философским вопросам, а также личные указания Сталина и других идеологов партии. В послевоенной серии партийных указаний важное место заняли выступления А. А. Жданова по идеологическим вопросам, в частности его выступление в связи с дискуссией по книге Г. Ф. Александрова «История западноевропейской философии» (1947). На философскую жизнь в стране в послевоенные годы большое влияние оказал выход в свет работ Сталина «Марксизм и вопросы языкознания» (1951) и «Экономические проблемы социализма в СССР» (1952).
II.1 Философская мысль в 30-е гг
В сфере теоретической мысли, в том числе философии, исходной применительно к этому периоду стала речь Сталина на конференции аграрников 27 декабря 1929 г., в которой в острой форме был поставлен вопрос об «отставании теории от практики социалистического строительства». В ответ началась соответствующая переориентация философов, большее внимание стало уделяться проблематике исторического материализма, во главу угла были поставлены критика методологических основ троцкизма и борьба с «формалистическими извращениями материалистической диалектики», под которыми понимался, прежде всего «отрыв» философской теории от практики (в работах группы Деборина). В беседе с членами бюро партячейки Института красной профессуры в декабре 1930 г. Сталин «рекомендовал» перекопать весь «навоз», который накопился в философии и естествознании, «разворошить» все, что написано деборинской группой, «разбить» все ошибочное. Признав слишком мягким, профессорским термин «формалисты», он добавил к этому термин «меньшевиствующие идеалисты».
Принятое ЦК ВКП(б) в 1931 г. постановление «О журнале «Под знаменем марксизма» было пронизано волюнтаристской идеей о возможности непосредственной связи философии с политикой и практикой. Журнал обвинялся в том, что ни одна из проблем переходного периода, разрабатываемых и решаемых партией, им не была поставлена. Группе Деборина приписывалось воскрешение догм II Интернационала - разрыв между теорией и практикой. Постановление предписывало в качестве главной задачи вести борьбу за генеральную линию партии, против всяких уклонов от нее, проводя принцип партийности философии. В области собственно философской постановление предписывало борьбу на два фронта: с механистической ревизией марксизма и с идеалистическим извращением марксизма «деборинской школой». Выделялись также задачи разработки ленинского этапа развития диалектического материализма, критики антимарксистских и антиленинских установок в философии, общественных и естественных науках, а также разработка теории материалистической диалектики, вопросов исторического материализма в тесной связи с практикой социалистического строительства и мировой революции.
Последствием всех этих установок явилось то, что по сравнению с 20-ми гг. во много раз возросли словесное политиканство, вульгаризаторство и утилитаризм. Деборин заявлял о необходимости «политизации философского фронта», «проникновения партийностью всей нашей работы в области философии». Философию как форму политики трактовали М. Б. Митин, П. Ф. Юдин, В. Н. Ральцевич. Под вопрос была поставлена центральная проблема 20-х гг. - разработка теории материалистической диалектики. Ее надо было разрабатывать теперь только на основе и в связи с социалистическим строительством, конкретизируя соответствующим образом категории диалектики. В планах философских учреждений центральное место заняли не собственно теоретические, а «прикладные» проблемы философии. Широкое распространение получила вульгаризация методологической роли философии. Появились статьи на темы: «Диалектика двигателя внутреннего сгорания», «Вопросы венерологии и дерматологии под углом зрения диалектического материализма», «За партийность в математике», «За чистоту марксистско-ленинской теории в хирургии», «О марксистско-ленинской теории в кузнечном деле» и т. д.
Рассматриваемый период философского процесса в стране отнюдь не укладывается в слишком простую формулу «подавления философии». В этой связи необходимо выйти за рамки драматической и порой трагической «внешней истории философии» и проследить ее внутреннюю логику и преемственную связь с предшествующими и последующими этапами.
Проведенная в конце 20 - начале 30-х гг. кампания против «формализма» и «меньшевиствующего идеализма», жертвами которой со временем стали многие сторонники Деборина, не привела в конечном счете к пересмотру философской модели, ставшей господствующей уже в 20-е гг. Острая критика в адрес деборинцев касалась не самой модели представленного ими философствования, а отдельных ее частей. Фактически в духе прежнего панфилософизма, системно-онтологическо-мировоззренческой модели интерпретации философии марксизма написаны обобщающие статьи по философии в Большой Советской Энциклопедии, Малой Советской Энциклопедии, учебник диалектического материализма (1933) под редакцией М. Б. Митина, статьи и брошюры философов, ставших в 30-х гг. ведущими в советской философии. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что статья «Философия» в Большой Советской Энциклопедии, написанная в основном «меньшевиствующим идеалистом» Я. Э. Стэном, вышла за подписями М. Б. Митина и А. В. Щеглова.
Расширительная системно-онтологическая модель философии марксизма, сформировавшаяся в 20-е гг. прежде всего в деборинской школе, в 30-е гг. упрочила свои позиции, несмотря на беспощадную критику «меньшевиствующего идеализма».
Уже в 20-е гг. в советской философии возник вопрос, готовы ли конкретные, особенно естественные, науки взять на себя разработку тех общих проблем научного мировоззрения, которые раньше разрабатывались под эгидой философии. Речь шла, в первую очередь, о том, стало ли естествознание сознательно-диалектическим и материалистическим, чтобы сыграть такую роль, или философия по-прежнему должна руководить науками, «управлять» ими. Хотя в 20-е гг. было немало сторонников идеи «наука - сама себе философия», эта идея была отвергнута. Основной причиной при этом было то, что в послеоктябрьский период во многих конкретных науках значительным влиянием пользовались идеалистические философские концепции и долгое время после Октября 1917г. шел процесс перехода естествоиспытателей и обществоведов на позиции марксизма. В таких условиях наиболее «практичной» для политического руководства страны выступила такая концепция предмета и структуры марксистской философии, которая обеспечивала бы непосредственное мировоззренческое и методологическое руководство всеми естественными и общественными науками, своего рода контроль над ними. И уже в 20-е гг. такая концепция была сформулирована в основном в работах деборинской группы. В решении основных задач изучения мира, создания целостного научного мировоззрения основная роль была отведена философии, которая, занимаясь теми же задачами, что и конкретные науки, должна была руководить ими, направлять их, резюмировать и логически обрабатывать решения, уже найденные ими, освобождая их из "лабиринта противоречий". Подобная расширительная, системно-онтологическо-мировоззренческая интерпретация предмета и структуры марксистской философии в принципе сохранилась и в дальнейшем.
Против истолкования философии марксизма в духе панфилософизма в начале 30-х гг. выступил Д. Б. Рязанов. Он критиковал тех, кто выпячивает философию односторонним образом, возлагая на нее такую нагрузку, которая ей не по плечу, если не смотреть на нее вместе с Гегелем как на всеобъемлющую науку, которая дает решения всех конкретных вопросов практической жизни. Благодаря «философской эпидемии», говорил Рязанов, размножаются с ужасающей быстротой специалисты по «тактике» всевозможных наук и в то же время совершеннейшие халтурщики из этих специальных наук, знающие все «вообще» и ничего конкретно.
В связи с указаниями разрабатывать материалистическую диалектику, учитывая важнейшие задачи классовой борьбы, в планах работы всех философских учреждений страны оказалось множество довольно искусственных проблем, призванных продемонстрировать связь философии с практикой и политикой. Например, сотрудники Института философии участвовали в разработке таких тем, как "Методологические проблемы технической реконструкции СССР", "Методологические проблемы социалистического планирования", "Колхоз как социалистическая форма общественных отношений". Понятно, что участие философов в этом случае не могло выйти за рамки дилетантских рекомендаций. И тем не менее собственно теоретические проблемы философии в планах философских учреждений имели место, несмотря на переориентацию на «практику». Так, в пятилетнем плане Института философии на 1933 - 1937 гг. основной задачей ставилась разработка философского наследия Ленина, теории материалистической диалектики, создание «предпосылок для перестройки науки на базе диалектического материализма». В сфере диалектического материализма центральными назывались проблемы соотношения диалектики, логики и теории познания, теории отражения и категорий диалектики. При этом ставилась задача борьбы на два фронта: против тех, кто отрицал необходимость работы над систематической разработкой категорий диалектики, и против «схоластической деборинской установки» на создание «абсолютно или относительно законченной системы категорий».
В 30-е гг. философские исследования охватили ряд дисциплин. Главными философскими дисциплинами остались диалектический и исторический материализм. Но кадровый состав «диаматчиков» и «истматчиков» коренным образом изменился. В их числе остались лишь немногие из тех, кто представлял эти дисциплины в 20-е гг. В основном это были новые имена или те, кто не входил в число «лидеров» «механистов» или «диалектиков»: М. Б. Митин, Е. П. Ситковский, Ф. В. Константинов, О. В. Трахтенберг, П. Ф. Юдин, Ф. И. Хасхачих и др. В отдельное направление оформились исследования философских вопросов естествознания (Н. И. Вавилов, С. И. Вавилов, А. А. Максимов, Б. М. Кедров и др.). Религиоведческая проблематика оформилась в предмет «научного атеизма». Философы стали заниматься методологическими проблемами литературы и искусства, появились первые работы по эстетике, ставшей не только литературоведческой, но и философской дисциплиной (М. А. Лифшиц, Г. Лукач и др.). В 20-е гг. прошли первые дискуссии по этике, но исследовательские работы по этой проблематике появились только в 30-е гг. (В. С. Кеменов и др.). Творческой результативностью с 30-х гг. отличались исследования по истории философии (И. К. Луппол, В. Ф. Асмус, М. А. Дынник, Б. С. Чернышев, Г. Ф. Александров, Б. Э. Быховский и др.). В отдельную историко-философскую дисциплину оформилась история философии народов СССР, в том числе история русской философии. Продолжилось начатое в 20-е гг. издание классиков философии. Выходили сочинения Спинозы, Кондильяка, Робине, Шиллера, Гольбаха, Лафарга, Лессинга, Бэкона, Гельвеция, Руссо, Фурье, Чернышевского и др. Массовыми тиражами издавались, причем на различных языках народов СССР, философские сочинения основоположников марксизма.
В 30-е гг. популяризаторская деятельность в области философии значительно превысила по своему размаху научно-исследовательскую работу. Эта направленность предопределялась курсом партийных инстанций на массовую пропаганду и личными указаниями Сталина, касавшимися непосредственно философии. Общее культурное значение массовой популяризации философских знаний, развернувшейся в СССР, вряд ли можно недооценить. Но при этом неизбежными оказались существенные перехлесты в духе упрощения, вульгаризации философской теории. Все эти обстоятельства отразились на коллективных философских трудах и работах отдельных философов.
В 1932 - 1933 гг. вышел в свет учебник для комвузов и втузов «Диалектический и исторический материализм» (в 2-х книгах). Он был написан по решению ЦК партии двумя коллективами. В противовес прежним интерпретациям марксистской философии как синтеза предшествующих учений в нем сделан акцент на ее отличиях от философии прошлого; представлениям о существовании самостоятельных дисциплин - гносеологии, логики, онтологии - противопоставляется тезис о совпадении логики, диалектики и теории познания. Однако при этом в загоне оказалась формальная логика на том основании, что она якобы преодолевается материалистической диалектикой. Что же касается самой концепции философии, то учебник остался в пределах онтологически-мировоззренческой версии: марксистская философия изображена прежде всего как философская наука о материальном мире и лишь во вторую очередь как наука о мышлении и его законах.
Важно отметить среди работ, определявших философскую жизнь 30-х гг., книгу О. В. Трахтенберга «Диалектический материализм» (ч. 1 - 4,1931 - 1934), которая в концептуальном отношении отличалась стремлением ликвидировать деление диамата на «онтологию» и «гносеологию» и преодолеть, по словам автора, фактическое игнорирование деборинцами положения о тождестве диалектики, логики и теории познания. Диалектический материализм рассматривался в книге как теория познания, которая оказывается лишь «другой стороной», отражением объективной диалектики мира.
II.2 Особенности философских исследований в конце 30 - первой половине 40-х гг
Возвеличение И. В. Сталина как философа началось еще в конце 20-х гг., хотя в его работах того периода проблемы философской теории не поднимались. Приходилось создавать образ Сталина-философа на основе его социально-политических текстов. Положение изменилось, когда Л. П. Берия изложил на русском языке в своей книге по истории закавказской социал-демократии небольшую работу молодого Сталина «Анархизм или социализм?» (1906 - 1907). Работа была пронизана идеей панфилософизма, такого понимания содержания и структуры марксистской теории, при котором марксизм представляется не только как теория социализма (что было характерно для многих теоретиков II Интернационала) и не просто как цельное научное мировоззрение, но именно как философская система, из которой социализм «вытекает», логически выводится. Для автора «Анархизма или социализма?» изложить марксизм - значит изложить диалектический материализм, хотя очевидно, что марксизм не сводится к нему.
Вскоре после опубликования работы «Анархизм или социализм?» на русском языке началось ее восхваление. Но настоящий пик «философского сталинизма» наступил с выходом в свет работы Сталина «О диалектическом и историческом материализме» (она была опубликована в 1938 г. в качестве главы в «Кратком курсе истории ВКП(б)»).
Сталин не употреблял понятия «онтология», но фактически он, как и в ранней работе «Анархизм или социализм?», придерживался в этой статье «онтологической» модели марксистской философии. В его представлении и диалектический метод, и материалистическая теория (по его мнению, две составные части диалектического материализма) - это учение фактически об одном и том же, а именно о бытии, о мире, о жизни, о законах («чертах») объективной действительности, внешнего мира. Хотя он и говорил о методе познания, даже о диалектическом способе мышления, но, по существу, под методом познания он понимал только сами законы развития объективной действительности.
Для диалектического метода, согласно Сталину, характерны четыре «черты»: 1) всеобщая связь и взаимообусловленность предметов и явлений; 2) движение и развитие в природе и обществе; 3) развитие как переход количественных изменений в качественные; 4) развитие как борьба противоположностей. Сталин изменил последовательность изложения основных «черт» метода по сравнению с тем, как это было у Гегеля и Энгельса, не включил в число основных диалектических законов закон отрицания отрицания. Изложение Сталиным диалектического метода фактически означало отождествление метода и теории. Оно нашло свое отражение и в ряде трудов других авторов, исходивших из мысли о том, что учение о методе есть учение об объективных, осознаваемых человеком и сознательно им применяемых диалектических законах внешнего мира, что стоит только открыть всеобщие законы природы, чтобы их можно было применять в качестве метода.
Философский материализм, отделенный от диалектического метода, был сведен Сталиным к трем «чертам»: 1) материальность мира и закономерности его развития (проблемы материи, движения, пространства, времени, причинности и закономерности в свете новейших данных естествознания); 2) первичность материи и вторичность сознания (проблемы материи как источника ощущения, взаимосвязи мозга и мысли и др.) и 3) познаваемость мира (проблемы перехода от ощущения к абстрактному мышлению, роли практики в познании, соотношения объективной, относительной и абсолютной истины). Вопросы познания выступают при этом только как «момент» диалектического метода.
Хотя в работе «О диалектическом и историческом материализме» идея панфилософизма не сформулирована в явном виде, о ее наличии свидетельствуют попытки многих авторов того времени выводить непосредственно из абстрактных философских посылок конкретные практически-политические рекомендации и вообще попытки «напрямую» связать философию и политику, философию и практику. В первую очередь и главным образом влияние сталинизма на советскую философию связано именно с этой установкой Сталина на непосредственную связь философии с политикой, практикой, жизнью. В погоне за мнимой «философией действия» философам в еще большей степени, нежели после постановления о журнале «Под знаменем марксизма» (1931), пришлось идти на расширение предмета своей деятельности, заниматься вопросами текущей политики, экономики, культуры и т. д., «логикой дела», оставляя на втором плане свои собственные философские проблемы, «дело логики».
Идея панфилософизма наложила свой отпечаток и на представления о социальном статусе философии, ее месте в марксистской теории, о ее предмете, структуре, задачах и функциях, о механизме связи философии с практикой, конкретными естественными и общественными науками. В первые годы после выхода в свет работы Сталина «О диалектическом и историческом материализме» ее влияние проявилось, в частности, в том, что в советской литературе упрочилась точка зрения, согласно которой в марксизме вообще нет гносеологии как относительно самостоятельной философской дисциплины.
Вышедшие после сталинской статьи философские работы носили в основном комментаторский характер. Правда, в ряде работ законы и категории диалектики излагались подробнее и точнее, освещались проблемы, которые в сталинской статье не затрагивались.
Из работ советских философов в предвоенные годы представляют интерес труды по истории философии. В 1939 г. вышла книга Г. Александрова «Очерки истории новой философии на Западе», в 1940 г. - «Краткий очерк истории философии» (С. Батищев, И. Луппол, О. Трахтенберг и др.). Опубликованы монографии и статьи, посвященные Декарту, Гоббсу, Л. Фейербаху и др. Институт философии приступил к изданию серии «Классики русской философии», в рамках которой вышли избранные философские сочинения Ломоносова, Герцена. Вышли работы, посвященные Белинскому, Герцену, Чернышевскому, Добролюбову, Писареву, Антоновичу. Среди авторов, писавших о русских мыслителях, - В. Ф. Асмус, В. С. Кружков, М. М. Григорьян и др.
Крупным событием в философской жизни того времени стал выход в свет в 1941 г. (незадолго до начала Отечественной войны) двух томов «Истории философии». В 1943 г. вышел 3-й том «Истории философии», посвященный философии первой половины XIX в.
Но если абстрагироваться от последствий влияния на советскую философию особых идеологических обстоятельств периода войны, то можно отметить и некоторые позитивные результаты деятельности философов в эти годы. Так, в сфере философских вопросов естествознания продолжали плодотворно работать С. И. Вавилов, Б. М. Кедров, другие ученые. В 1943 г. Институт философии начал подготовку учебников по логике. Впервые за многие годы были высказаны солидные аргументы в защиту формальной логики как «арифметики мышления», против смешения ее с логикой диалектической. В годы Великой Отечественной войны не прекращалась подготовка философских кадров.
II.3 Философская мысль в послевоенный период: основные черты
Страна, разоренная войной 1941 - 1945 гг., нашла в себе силы сравнительно быстро восстановить и развить систему философского образования. В национальных республиках Советского Союза начал функционировать ряд новых специализированных академических философских учреждений, философских факультетов и кафедр вузов. Значительно продвинулась вперед подготовка национальных философских кадров.
Наиболее общие направления работы советских философов в первые послевоенные годы обозначились еще в предшествующие периоды. Вместе с другими обществоведами они были призваны участвовать в решении не только собственно теоретических проблем, но также стоявших перед страной конкретных политических и социально-экономических задач. Особое место отводилось философии в сфере идеологической работы, в частности распространению материалистических и атеистических взглядов среди населения. На философскую науку возлагалась также задача мировоззренческого влияния на сферы культуры, литературы и искусства, общественные и естественные науки.
Большое влияние на идейно-философский климат в стране во второй половине 40 - первой трети 50-х гг. оказали беседа И. В. Сталина с группой философов в конце 1946 г., во время которой он подверг критике книгу Г. Ф. Александрова «История западноевропейской философии», выступление А. А. Жданова на философской дискуссии 1947 г. по той же книге, а также выход в свет работ Сталина «Марксизм и вопросы языкознания» (1950), «Экономические проблемы социализма в СССР» (1952). Задачи философов в отдельных сферах уточнялись также в связи с организованными по инициативе ЦК партии послевоенными дискуссиями по вопросам литературы и искусства, биологии и физиологии, языкознания и политической экономии.
Изучение и популяризация работ Сталина ставились тогда как одна из главных задач теоретических кадров. Вышло много статей и книг, где сталинские работы переоценивались, неправомерно превозносились как «гениальные», как «вершина» марксистской теории и «новый этап» в развитии марксизма. Между тем в той расширительной модели философии, которой придерживался Сталин, не было каких-либо существенных теоретических импульсов к развитию марксистской философской теории, в то время как в трудах Маркса, Энгельса, Ленина такие импульсы существовали, и они в той или иной степени использовались советскими философами вопреки стагнационному в основном воздействию, которое оказывали на философскую жизнь работы Сталина.
Во второй половине 40 - первой трети 50-х гг. вышел ряд сборников статей, учебных пособий, популярных и научных монографических трудов, посвященных общим проблемам философии, в которых обсуждались вопросы о предмете и структуре марксистской философии, о месте философии в системе марксистского мировоззрения, ее взаимосвязях с конкретными науками.
В эти годы заметно усилился процесс дифференциации философского знания, автономизации его отдельных отраслей. Советская философия превращалась в систему философских дисциплин. В исследованиях по проблемам предмета и структуры марксистской философии стала усиливаться тенденция к разграничению объективной и субъективной сторон метода, когда изложение метода не сводилось к изложению законов объективной диалектики природы и истории, но эти законы переводились в правила познания, и на этой основе формировалось представление о диалектическом методе как высшей форме мышления.
Представляют интерес исследования, которые проводились представителями направления, получившего название «философские вопросы естествознания». Они носили характер обобщений новейших данных естественных наук, по которым среди авторов существовали весьма различные точки зрения. Хотя в этих исследованиях преобладала «онтологическая» проблематика, о чем свидетельствуют, например, дискуссии начала 50-х гг. по вопросу о существовании двух определений материи (философского и физического), об объективности пространства и времени в свете теории относительности, о понятиях массы и энергии, о проблеме неисчерпаемости элементарных частиц и т. д. (особенно при обсуждении принципа соответствия в физике), в то же время в ряде работ поднимались проблемы закономерности научного познания, логики и методологии научного исследования. Большое внимание уделялось выявлению материальных предпосылок сознания, мышления и познания, физиологических и психологических механизмов познавательной деятельности человека. При этом, правда, не обошлось без некоторых негативных последствий имело место сведение проблем гносеологии к проблематике физиологии и психологии, забывалось положение, что вопрос об истине - это задача не психологии, а в первую очередь логики как науки об истинном мышлении.
Выступление А. А. Жданова на дискуссии 1947 г., в котором была высказана мысль о необходимости разработки диалектической логики, стимулировало дискуссии о сущности логики и особенно о соотношении диалектической и формальной логики. Упрочились позиции сторонников идеи двух логик, согласно которой формальная логика трактовалась как низшая ступень, а диалектическая логика - как высшая ступень логики (М. С. Строгович, В. И. Черкесов и др.), причем среди сторонников идеи двух логик опять-таки не было единомыслия, поскольку одни считали, что диалектическая логика изучает только содержание мышления, а другие - что не только содержание, но и формы мышления. Появилась также концепция «диалектизированной формальной логики», которая не является ни формальной, ни диалектической. Наконец, были и сторонники точки зрения, согласно которой в марксизме нет двух логик - формальной и диалектической, а есть только диалектическая логика, которая берет из формальной логики относительно истинное, объединяя все в высшем синтезе (П. В. Копнин и др.).
В соответствии с возобладавшей в данный период точкой зрения исторический материализм во всем его тогдашнем весьма расширительном объеме включался в предмет марксистской философии. В эти годы по данной проблематике был издан ряд трудов (П. Н. Федосеева, Г. Ф. Александрова и др.). В 1950 г. вышел в свет учебник «Исторический материализм» (под ред. Ф. В. Константинова). Поскольку в рамках исторического материализма изучались социологические, общественно-политические, политико-экономические, этические, эстетические и другие проблемы конкретных общественных наук, то его предметом нередко считалась вся совокупность общественных отношений, а центральной задачей объявлялась разработка теории советского общества. Все это приводило к тому, что собственно философский статус исторического материализма как теории оставался в тени и в разработке его философских аспектов были сделаны лишь скромные шаги.
В целом общая идеологическая и политическая обстановка, сложившаяся в стране в этот период, мало способствовала творческой работе в области философии. Следует также принять во внимание исключительные обстоятельства объективного порядка, связанные с «холодной войной», острой международной обстановкой тех лет.
III. Новые тенденции и направления в философских исследованиях (60-90-е гг.)
Более благоприятные возможности для развития философской мысли в стране открылись после осуждения на XX съезде КПСС (1956) культа Сталина, что способствовало ослаблению жесткого идеологического контроля над общественными науками. Под влиянием успехов науки и техники, прежде всего в освоении космического пространства, возрос престиж физики, математики и технических наук. В прессе развернулась дискуссия между «физиками» и «лириками» (гуманитариями), свидетельствовавшая об определенных изменениях в общественном сознании конца 50 - 60-х гг., в частности о росте общественного интереса к роли научного знания, ценностям объективного, непредвзятого исследования. Формировалось новое поколение ученых, философов и иных деятелей культуры, стремившихся преодолеть стереотипы и догматизм в области идеологии.
Все это не могло не сказаться на взаимоотношениях между философией и другими областями знания, открывало возможности для новых подходов в философских исследованиях. Значительно расширилась тематика последних, возрос интерес к ранее запретным темам, стали более активными связи советских философов с зарубежными коллегами, их участие в международных философских конгрессах. На рубеже 50 - 60-х гг. от философии отпочковалась в качестве самостоятельной дисциплины психология, все более автономными становились этика, эстетика, формировались новые дисциплины - аксиология, социология и др.
III.1 Проблемы теории познания. Обоснование принципа единства сознания и деятельности
Наряду со сложившимися в период относительного идеологического потепления социокультурными условиями развитию философских исследований в 60-х и последующих годах способствовали и некоторые теоретико-методологические предпосылки в области психологии и теории познания, возникшие еще в 40 - 50-х гг. Они были во многом связаны с творческим наследием видного советского психолога и философа Сергея Леонидовича Рубинштейна (1889 - 1960). В последние годы жизни он возглавлял сектор психологии Института философии АН СССР. Уже в работе «Основы общей психологии» (1940) он выдвинул принцип единства сознания и деятельности, сыгравший важную методологическую роль не только в психологии, но и в философии. В соответствии с этим принципом человек и его психика формируются и проявляются в деятельности (изначально практической). В дальнейшем, исследуя вопрос о природе психического и его месте во всеобщей взаимосвязи явлений, Рубинштейн в книге «Бытие и сознание» (1957) подчеркивал, что мозг является только органом психической деятельности, а не ее источником и субъектом. Источником же ее является мир, воздействующий на мозг, а субъектом выступает сам человек. Чувства, как и мысли человека, возникают в деятельности мозга, но любит и ненавидит, познает и изменяет мир человек в целом. При объяснении любых психических явлений, считал Рубинштейн, личность выступает как воедино связанная совокупность внутренних условий, через которые преломляются все внешние воздействия. К числу внутренних условий относятся свойства высшей нервной деятельности, установки личности и т. д. Таким образом, внешние причины действуют на человека не непосредственно, а преломляясь через его субъективные внутренние качества. В дальнейшем Рубинштейн поставил еще более фундаментальную проблему: о месте уже не психического, не сознания только, а человека в мире. Этой проблеме посвящена посмертно изданная его работа «Человек и мир». Исследуя категорию бытия, он показал неправомерность ее сведения к категориям объекта и материи. Не «меньшей» реальностью, чем материя, является сознание. При этом осознание мира человеком - это не просто акт сознания, а «в силу участия в нем практики - способ, модус существования (бытия) человека по отношению к бытию».
Рубинштейн одним из первых обратил внимание на то, что в современных ему исследованиях по проблемам диалектического материализма человек выступал как бы в «усеченном» виде - лишь в качестве субъекта, для которого все вокруг объект. В результате он «выпадал» из учения о действительности. Между тем определение бытия должно включать человека как неразрывную его составляющую. Выводы ученого оказали заметное воздействие на постановку и решение проблем как теории познания, так и социальной философии, философской антропологии и других областей философского знания.
На рубеже 50 - 60-х гг. узловым пунктом всех философских исследований в стране все более становились проблемы гносеологии, теории и логики познания. Видную роль здесь сыграли Э. В. Ильенков, Б. М. Кедров, П. В. Копнин и их сторонники.
Эвальд Васильевич Ильенков (1924 - 1979) сделал важный вклад в разработку теории материалистической диалектики как логики, а также в создание системы логико-диалектических категорий. Опираясь на метод восхождения от абстрактного к конкретному Гегеля и Маркса, он наметил контуры диалектической логики как науки о формах и путях формирования научных абстракций с целью достижения объективной истины в противовес старой логике, которую считал сводом правил оперирования готовыми понятиями, суждениями, умозаключениями, а не наукой о достижении истины. Метод восхождения от абстрактного к конкретному, согласно Ильенкову, выступает в качестве закона, которому подчиняется познание. При этом «конкретное в мышлении» он, вслед за Марксом, понимал как системную совокупность определений (категорий), отражающую сущностную структуру предмета, а «абстрактное» - как фиксацию одной из сторон (свойств) исследуемого предмета. Восхождение от абстрактного к конкретному он рассматривал как «универсальный метод мышления в науке вообще». Все другие логические категории (анализ, синтез, индукция, обобщение и т. д.) он считал условиями осуществления этого восхождения.
Широкий резонанс в философской общественности 60 - 80-х гг. вызвали дискуссии о природе идеального и его соотношении с понятиями индивидуального и общественного сознания. Обсуждение этого вопроса имело тем большее значение, что в первой трети 60-х гг. получила некоторое распространение точка зрения, представители которой пытались обосновать материальность сознания путем сведения психического к физиологическому. Однако опыт показал, что изучение проблем сознания преимущественно на естественно-научном материале ведет к неразрешимым трудностям. Физическое или физиологическое отражение хотя и играет важную роль в формировании сознания, в познавательном процессе, однако последнее осуществляется не биологическим организмом, перерабатывающим информацию, а человеком как активным субъектом, включенным в систему социальной деятельности. Исходя из такого понимания, Ильенков и его сторонники считали, что идеальное есть не индивидуально-психологическое явление, тем более не физиологическое, а общественно-историческое, продукт и форма духовного производства. Он критиковал тех, кто сводил идеальное к состоянию той материи, которая «находится под черепной коробкой индивида». Идеальность по своей природе и генезису носит чисто социальный характер. Центральным у Ильенкова является положение о том, что идеальные явления, хотя и не сводятся к физическим, выступают как подлинные компоненты объективной реальности. Иными словами, идеальное существует объективно как форма человеческой деятельности, воплощенная в форме «вещи». Утверждение об объективности идеального некоторые оппоненты подвергали сомнению, так как оно ассоциировалось у них с объективным идеализмом гегелевского типа.
В разработке концепции сознания и личности Ильенков опирался также на практические достижения отечественных дефектологов И. А. Соколянского и А. И. Мещерякова. Он стал продолжателем работ последнего со слепоглухонемыми детьми, дал философское обоснование медико-педагогической системе формирования сознания личности таких детей.
В дискуссии о природе идеального деятельностному подходу был противопоставлен информационный подход, согласно которому идеальное - это актуализированная для личности информация в «чистом виде» и способность свободно оперировать ею. Иными словами, идеальное - это субъективная реальность.
В течение 60 - 80-х гг. вновь возникла дискуссия о соотношении диалектики, логики и теории познания, поскольку предыдущие обсуждения не привели к решению этой проблемы. Развернулась также дискуссия о предмете и структуре диалектической логики. Среди наиболее важных ее проблем чаще всего рассматривалось восхождение от абстрактного к конкретному, соотношение исторического и логического, анализ и синтез, индукция и дедукция, проблема противоречий (Э. В. Ильенков, Б. М. Кедров, П. В. Копнин, М. Н. Алексеев, В. И. Шинкарук, Д. П. Горский, И. С. Нарский и др.). Анализируя соотношение категорий всеобщего, общего и особенного, ученые пришли к выводу, что категория всеобщего в диалектической логике выступает не как абстрактно-всеобщее, а как конкретно-всеобщее, которое включает в себя все богатство особенного и единичного.
В философской литературе этого периода началась разработка такой представляющей интерес гносеологической проблемы, как субъект-объектные отношения в познании. В противовес распространенным прежде подходам, в которых акцентировалась, как правило, одна сторона этого отношения - существование объекта вне субъекта и до него и соответственно в тени оставалась активность познающего субъекта, - было проведено разграничение бытия и объекта и подчеркнуто, что если бытие само по себе существует независимо от субъекта, то в качестве объекта оно соотносительно с субъектом. Важные результаты в исследованиях диалектики субъекта и объекта были достигнуты в работах В. А. Лекторского, А. М. Коршунова и др., а также в ряде коллективных трудов. Они основывались на осознании неразрывной связи познания с практической деятельностью человека, выявлении роли ее различных социально-культурных измерений как факторов, «опосредствующих» познавательный процесс, делающих его возможным.
Рассмотрение субъекта познания как субъекта деятельности стимулировало интерес многих философов и психологов к особенностям деятельности и творчества человека (А. Н. Леонтьев, Г. С. Батищев, В. С. Библер и др.). Исследовалась диалектика «опредмечивания» и «распредмечивания», интериоризации и экстериоризации (преобразования внешних действий во внутренние, и наоборот) в процессе как предметно-практической, так и знаково-символической (соответственно познавательной) деятельности.
В исследованиях проблем научной истины (противопоставляемой «истине обыденного сознания») была разработана концепция «статуса эквивалентных описаний в познании». В ней подчеркивалась возрастающая роль субъекта, дающего различные формулировки одной и той же идеи.
Наряду с этим шли поиски различных моделей субординации и систематизации философских категорий (А. П. Шептулин, В. Н. Сагатовский и др.). Делались попытки преодолеть сугубо онтологический подход (как выражающий свойства лишь бытия) к анализу категорий посредством обращения к гносеологическим, логическим и социально-историческим их аспектам. В анализе вопроса о пределе противоположности между материей и духом высказывалась точка зрения (П. В. Алексеев), что при обращении к материи как субстанции (в спинозовском ее понимании) понятие "материя" оказывается включающим в себя понятие «дух».
Новые подходы проявились в исследованиях проблем сознания и самосознания (А. Г. Спиркин, В. П. Тугаринов, Ф. Т. Михайлов и др.), соотношения чувственного, рационального и иррационального, роли интуиции и фантазии в познании, взаимосвязи языка и мышления, философских проблем семантики и семиотики.
В связи с необходимостью философского осмысления проблем кибернетики активно анализировались созданные ею новые понятия - информации, управления и обратной связи, которые стали играть важную роль и в других науках: биологии, медицине, экономике, лингвистике и т. д. Некоторые философы (Б. С. Украинцев и др.) полагали, что информация есть производное от отражения, особая форма всеобщей связи. Другие авторы (В. М. Глушков, И. Б. Новик) рассматривали информацию как свойство материи вообще. По их мнению, информация и отражение выражают разные стороны одного и того же явления. В информации, в структурности ее символов выражается упорядоченность отражения. Соотношение информации и отражения рассматривалось также в работах В. С. Тюхтина. Важное место в исследованиях занимали проблемы моделирования. Общепринятым стало деление моделей на вещественные. Особое внимание уделялось знаковым моделям, т. е. формальным математическим и логическим системам, каждая из которых способна описывать ряд различных объектов.
III.2 Философия науки, общенаучные методы познания и логические исследования
В 60 - 80-х гг. в сфере философского знаний сформировалось новое крупное направление, фактически новая дисциплина - философия науки, изучающая науку как специфическую область человеческой деятельности и как развивающуюся систему знаний. Было опубликовано много работ по логическому строению и типологии научных теорий, взаимоотношению теоретического и эмпирического уровней научного исследования, проблемам объяснения и понимания, предпосылок и механизмов формирования нового знания в науке и т. д. (В. С. Швырев, В. С. Степин, А. И. Ракитов, М. В. Мостепаненко, Ю. В. Сачков, И. А. Акчурин, Е. П. Никитин, Ю. А. Петров и др.).
Логико-методологические исследования науки существенно обогатили представления о структуре научного познания. Была показана необходимость выявления исторически сменяющихся стилей мышления, исходных картин мира, которые лежат в основе формирования конкретных научных теорий. Изучение стилей мышления, относительно устойчивых парадигм возможно лишь тогда, когда исследователь выходит за пределы данной теоретической системы, обращается к ее философским основаниям, анализирует теорию в контексте культуры определенного периода. Объектом исследований стали также научные революции, проблемы дифференциации и интеграции научного знания, преемственности и прерывности в его развитии и т. д. (Б. М. Кедров, С. Р. Микулинский, Н. Ф. Овчинников, А. П. Огурцов и др.).
Бонифатий Михайлович Кедров (1903 - 1985) был первым главным редактором журнала «Вопросы философии» (1947 - 1949), в разные годы - директором Института истории естествознания и техники АН СССР и Института философии АН СССР. Он внес заметный вклад в исследования взаимосвязи философии и естествознания (особенно химии, физики, биологии), философских проблем науковедения, научного творчества, классификации наук «Науки в их взаимосвязи. История. Теория. Практика» (1988), «Проблемы логики и методологии науки. Избранные труды» (1990) и др. В условиях, когда нередко проявлялась тенденция к чрезмерной политизации философии, Кедров стремился утверждать принцип научности в философских исследованиях.
На рубеже 70 - 80-х гг. в отечественной и зарубежной философии науки на передний план стали выдвигаться проблемы социокультурной обусловленности научного познания. Это был переход к новой методологии исследований. Было показано, что в истории развития методологии науки можно выделить три этапа, соответствующие трем типам научной рациональности. На смену господствовавшему в XVII - конце XIX в. типу классической рациональности, когда условием объективности знания считалось исключение из него всего, что относится к субъекту познавательной деятельности, пришел неклассический тип рациональности, исходивший из того, что познающий субъект не отделен от предметного мира, а находится внутри него. Этот подход сложился в условиях революции в естествознании конца XIX - начала XX в. и создания квантово-релятивистской физики. С конца 70-х гг. стал формироваться новый, пост неклассический тип научной рациональности, связанный с анализом науки в контексте ее социального бытия, обусловленности состоянием культуры, ее ценностными ориентациями и мировоззренческими установками.
В процессе дифференциации и интеграции наук возникали новые научные дисциплины, междисциплинарные связи и пограничные проблемы. В результате разработок проблем кибернетики, информатики, экологии, освоения космоса был сделан вывод о наличии в современной науке общенаучного уровня знания. Это означало, что помимо двух выделявшихся ранее уровней познания - специфического (для каждой отдельной науки) и особенного (для ряда наук) вводился в научный оборот третий уровень - общенаучный, не сводимый ни к философскому, ни к частнонаучному. Общенаучный характер методологии позволяет применять ее одновременно в нескольких различных научных дисциплинах. В этой связи активно исследовались не только традиционные в диалектическом материализме категории и понятия, но и новые или мало разрабатывавшиеся: структура, система, вероятность, мера, симметрия, инвариантность, единичное, особенное, всеобщее, субстанция, вещь, саморазвитие и др. Дискутировался вопрос о статусе этих категорий: какие из них следует отнести к философским, а какие - к общенаучным. К общенаучным методам относили системно-структурный, структурно-функциональный, логико-математический, моделирования и другие. Широкое развитие получили философские исследования системного подхода и общей теории систем. Их начало восходит к работе междисциплинарного семинара, собиравшегося в 60-е гг. под руководством Г. П. Щедровицкого в научно-исследовательском Институте общей и педагогической психологии. Однако ортодоксальные критики расценили деятельность Щедровицкого как попытку «гальванизации трупов логического позитивизма». И все же в Институте истории естествознания и техники АН СССР был создан сектор системного исследования науки, который начал выпускать ежегодник «Системные исследования» (1969 - 1997), продолженный с конца 70-х гг. уже в стенах Всесоюзного научно-исследовательского института системных исследований (в настоящее время - Институт системного анализа РАН).
Исследования проблематики системного подхода первоначально проявлялись главным образом в форме критического рассмотрения общей теории систем, выдвинутой австрийским ученым Л. фон Берталанфи, а затем началась самостоятельная разработка отдельных методологических проблем и различных путей построения общей теории систем. Анализировались основные понятия системного подхода - система, структура, элемент, организация, целостность, связь и др. В отличие от некоторых зарубежных исследователей советские философы стремились с помощью системно-структурного анализа истолковать проблематику изменения и развития, например, посредством включения параметра времени в исследование структуры и организованности объектов. Иными словами, они стремились не разъединять, а объединять системно-структурные и историко-генетические методы. Многие работы носили при этом дискуссионный характер. В ряде трудов выявлялась связь системно-структурной проблематики с методами исследований сложных систем в марксистской диалектике. Так, В. П. Кузьмин, автор монографии «Принцип системности в теории и методологии К. Маркса» (3-е изд., 1990), считал, что обоснование Марксом системности как одного из важных элементов методологии явилось открытием нового измерения действительности: на смену господствовавшему ранее «предметоцентризму» пришел «системоцентризм».
В тесной связи с проблематикой философии науки развивались и исследования в области логики. Начиная с 50-х гг. был написан ряд фундаментальных трудов по истории традиционной и символической логики (В. Ф. Асмус, А. С. Ахманов, П. С. Попов, А. О. Маковельский, Н. И. Стяжкин). В дальнейшем основное внимание было сконцентрировано на возможностях формализации языка науки, построении различных неклассических логик, ориентированных на большее приближение к реальной практике научного мышления. Использование методов символической логики позволило осуществить современную интерпретацию многих традиционных логических проблем, обогатило методы логического исследования элементами нового формально-математического аппарата (Д. П. Горский, А. Л. Субботин и др.). Интенсивное использование в логике математического аппарата потребовало исследовать новые вопросы логической семантики, теории истины, проблемы существования и философских оснований самой логики, возможностей и границ формализации (Б. В. Бирюков, Е. Д. Смирнова, В. В. Целищев, В. В. Петров). Исследовались проблемы индуктивной и вероятностной логики, особенностей логики квантовой механики (Г. И. Рузавин, Б. Н. Пятницын и др.). В рамках логических методой были исследованы вопросы становления, развития и смены теорий (А. Л. Никифоров). Вместе с тем попытки применения современной логики с ее мощным логико-математическим аппаратом к решению многих актуальных проблем методологии и философии науки выявили, что сформировавшаяся логическая теория, которую принято именовать классической символической логикой, является ограниченной и неадекватной для их решения. Сама эта логика строилась в свое время исключительно для нужд математики. Стало очевидным, что для решения содержательных по своей сути проблем она нуждается в коренном изменении. Все это привело к созданию и развитию неклассической логики. Отечественные исследователи внесли, в частности, серьезный вклад в развитие многозначных логик (А. А. Зиновьев и др.), модальных логик (В. А. Смирнов, Ю. В. Ивлев, А. А. Ивин и др.), силлогистики (В. А. Бочаров, В. И. Маркин и др.). Были разработаны логические теории, свободные от парадоксов и получившие позднее общие названия релевантных и паранепротиворечивых логик (Е. А. Сидоренко, Е. К. Войшвилло).
Развитие логических исследований оказало заметное влияние на методы философии и частных наук. Внедрение точных методов логической формализации в область методологического анализа науки способствовало повышению общей культуры философского мышления. В эпоху научно-технической революции все более актуальным становилось осмысление не только структуры научного знания, логико-методологической проблематики науки, но и социальных аспектов ее применения.
III.3 Новые подходы в социально-философских исследованиях
Научные дискуссии 60-70-х гг. выявили отставание разработок как общей теории исторического процесса, так и проблем современного общественного развития. Назрела потребность в переосмыслении статуса исторического материализма, который чаще всего стали называть общесоциологической или социально-философской теорией. Этот подход нашел свое отражение в работах: «Марксистско-ленинская теория исторического процесса» (под ред. Ю. К. Плетникова. Т. 1 - З, 1981 - 1987); В. Ж. Келле и М. Я. Ковальзона «Теория и история» (1981); К. Х. Момджяна «Концептуальная природа исторического материализма» (1982) и др. Творчески ориентированные философы выступали за преодоление догматического разделения и обособления диалектического материализма и исторического материализма, что подспудно приводило к представлению о существовании неких «двух материализмов» - диалектического и исторического. Они стремились истолковывать структуру марксистской философии как целостную теорию, в которой диалектический материализм и исторический материализм находятся во внутреннем единстве (при всей их относительной специфике). Целостный подход в определенной мере проявился и в создании обобщающих работ по теории материалистической диалектики, которая охватывала бы все сферы бытия. В первой половине 80-х гг. вышел в свет ряд таких многотомных трудов (руководители авторских коллективов П. Н. Федосеев, Л. Ф. Ильичев, М. Б. Митин, Ф. В. Константинов и др.). При всех своих недостатках эти труды, отражая достигнутый уровень предшествующих исследований отдельных категорий и проблем диалектики, внесли определенный вклад в разработку интегральной теории развития, основанной на признании органической связи между общефилософскими и социальными аспектами теории диалектики.
Необходимость интегративного подхода особенно ощущалась в анализе комплексных, глобальных и стыковых проблем, порождаемых развитием науки и общественной практики (например, научно-технической революции, культуры, человека, экологии и т. д.).
Длительное время особенности социальной формы движения, «социума», не были предметом исследований на общефилософском уровне. В вышедших в этот период работах о природе социального субстрата как особой формы развития материи делался вывод, что появление человека означало возникновение качественно новой по сравнению с предшествующими видами развития материи социальной формы, проявляющейся в целеполагающей деятельности человека. В ряде работ были раскрыты особенности социально преобразующей и духовной деятельности людей, структуры человеческой деятельности, соотношения объективных факторов деятельности и самой активности субъекта исторического процесса. Деятельностный подход нашел широкое применение в гуманитарных науках - психологии, лингвистике, эргономике, культурологических исследованиях и т. д.
Этот подход позволил осуществить более глубокий анализ общественного производства как способа общественной жизнедеятельности. Социальный компонент, выступающий в форме производства самого человека, рассматривался как связывающий воедино материальную и духовную составные части общественного производства и воспроизводства. В коллективной монографии «Духовное производство» (1981) анализировалась духовная деятельность (производство сознания) в системе общественного разделения труда, была дана его историческая типология. Широко исследовались структура общественного сознания, соотношение материального и идеального в обществе, проблемы философии истории, образа жизни и общественной психологии.
Новые подходы проявились в исследованиях проблем цивилизации и культуры. Широкое признание получила концепция, согласно которой в культуре представлено личностное измерение общества, его человеческий потенциал, пронизывающий все его сферы жизни. Развитие культуры есть становление и развитие самого человека как субъекта исторического процесса. Большая работа была проведена по подготовке XVII Всемирного философского конгресса (1983) по теме «Философия и культура», предложенной советскими учеными. Видное место в социально-философских исследованиях этого периода занимали работы по проблемам личности, ее структуры, ценностных ориентаций, закономерностей формирования и т. д.
Активно разрабатывались философские аспекты глобальных проблем современности: проблема сохранения природной среды как естественной среды обитания земной цивилизации, сырьевая, энергетическая, демографическая ситуация на планете, вопросы войны и мира (И. Т. Фролов и др.).
III.4 Становление философской антропологии
Исследования проблем человека до 60-х гг. в советской философии фактически не проводились. Господствовала точка зрения, что человек должен рассматриваться не как объект специального познания, а в плане соотношения личности и общества и лишь в его «массовидной» форме (как совокупность общественных отношений, элемент производительных сил, продукт антропо- и социогенеза и т. д.). Сторонники новых подходов к изучению человека («антропологисты») подвергли критике механистические попытки растворить индивида в обществе и тем самым снять саму проблему изучения человека как личности и индивидуальности. Таким образом, формирование философской антропологии как относительно самостоятельного направления исследований проходило в открытой или скрытой конфронтации с теми, кто стоял на позициях ортодоксально-догматически толкуемого марксизма.
Начавшийся с 60-х гг. своеобразный «поворот к человеку» был связан с потребностью противостоять господствовавшей установке рассматривать человека как «винтик» государственной машины, а также с развитием частнонаучных исследований человека, возникновением таких дисциплин и направлений, как генетика человека, дифференциальная психофизиология, аксиология, эргономика и др.
В 1968 г. вышла книга Б. Г. Ананьева «Человек как предмет познания», в которой была предпринята попытка систематизировать многообразные частнонаучные данные о человеке и создать «общую теорию человекознания» на основе психологии. Вскоре, однако, обнаружились недостатки подобного комплексного подхода, поскольку всесторонность описания человека не может заменить собой потребность в создании целостной теории. Психолог А. Н. Леонтьев в этой связи отмечал, что необходимо развивать познание личности именно как целостного образования.
В результате дискуссий многие ученые стали подчеркивать особую роль в познании человека философии, которая не должна превращаться в простое толкование данных отдельных наук, поскольку она имеет свой угол зрения, свои задачи, связанные с интегративными и эвристическими функциями в исследовании феномена человека. В советской науке сложилось новое направление - концептуальная разработка философских проблем человека. Она нашла свое отражение в коллективном труде «Проблема человека в современной философии» (1969), в работах А. Г. Мысливченко «Человек как предмет философского познания» (1972), Б. Т. Григоряна «Философия о сущности человека» (1973), М. С. Кагана «Человеческая деятельность» (1974), Л. П. Буевой «Человек: деятельность и общение» (1978), И. Т. Фролова «Перспективы человека» (2-е изд., 1983) и др.
В качестве собственно философских аспектов исследования вычленялись: 1) специфика человека как феномена материального мира, 2) диалектика сущности и существования человека, 3) соотношение биологического и социального, 4) проблема свободы, 5) творчество и осуществимость замыслов, 6) модусы экзистенциалов (переживаний), 7) конечность и бесконечность человека, проблема смысла его жизни.
По инициативе И. Т. Фролова в 1991 г. был создан Институт человека. Итоговыми работами по изучению человека в философии, частных науках, искусстве и религии явились коллективные труды «Человек в системе наук» (1989) и «О человеческом в человеке» (1991). На развитие философско-антропологических исканий в стране заметное влияние оказало критико-аналитическое изучение современных западных течений - экзистенциализма, философской антропологии, психоаналитических теорий и др. Все более активно, особенно в последние годы, осваивается антропологическая проблематика в творческом наследии русских философов и писателей.
В исследованиях «философии человека» в 60 - 90-х гг. были признаны неправомерность сведения человека к его сущности, необходимость анализа ее в диалектической взаимосвязи с категорией существования (как проявления многообразия социальных, биологических, нравственных, психологических качеств жизнедеятельности индивида). Анализируя механизм взаимодействия и взаимопроникновения биологического и социального в человеке, ученые пришли к выводу, что это не означает ни их взаимного растворения, ни параллельного сосуществования двух начал. Биологические структуры и функции человеческого организма под воздействием социального фактора в значительной мере (но не полностью) претерпели модификацию и достигли в ряде отношений более высокого уровня развития, нежели у других представителей животного мира, т. е. «очеловечились». Было подвергнуто критике традиционное для марксизма понимание свободы лишь как «познанной необходимости» и выдвинута концепция внутренней свободы как возможности самостоятельного выбора и самореализации человека. В отличие от прежнего фактического отождествления в научных работах понятий «человек», «личность», «индивид», «индивидуальность» были выработаны определения, отражающие их различия и специфику. Было подчеркнуто, что целостная концепция человека должна носить не только теоретико-познавательный, но и гуманитарно-аксиологический характер. Поэтому в ряде работ последнего времени ощущается поворот от привычных способов философствования, от сухой теоретической рассудочности к экзистенциальным, гуманитарно-ценностным проблемам жизненного мира человека, с тем чтобы способствовать выработке духовной ориентации в поисках смысла жизни и своего назначения.
Философско-антропологические исследования оказали влияние на формулировку предмета и задач философии. В отличие от обычного в те времена определения ее как науки о всеобщих законах развития природы, общества и мышления, появились определения философии как целостного учения о мире и человеке в их взаимоотношении.
философия антропология познание немарксистский
Заключение
Советская философия - не одномерная, неоднозначная и обладающая достаточно высокой степенью внутренней противоречивости интеллектуальная традиция в СССР 30-х - 90-х 20 столетия. Как самоосознающая система идей, теорий, гипотез, а также (преимущественно) идеологически-охранительных мифов сформировалась в результате насильственного отторжения от российского обществоведения и человековедения мыслителей немарксистского толка (к концу первой четверти 20 в., выхода на господствующие позиции в системе философских академических структур и теоретических органов в СССР в 30-х просталинской группировки Митина и др.;
Определенный диапазон возможных дискуссий был очерчен и санкционирован в советской философии только после Второй мировой войны (открытие журнала «Вопросы философии» в 1947). Наряду с идеологически ангажированным теоретизированием, безусловно доминировавшим в 40-80-е, в исследованиях ряда мыслителей СССР не только творчески развивались магистральные, авангардные проблемы философии 20 в., но и формировались новые научные направления, актуальные для интернационального философского знания. Благодаря усилиям философов в СССР были не только созданы авторитетные столичные и периферийные философские школы, но и подготовлена генерация профессиональных кадров, в целом отвечающая «планке» философии 3 тысячелетия
Таким образом, несмотря на сложные политические и идеологические условия, диалектико-материалистическая философия в СССР в основном сохранила своё методологическое значение, приобрела начало плодотворных идей из работ известных советских ученых: общественников и естественников, историков философии, этиков, эстетиков.
Сегодня в России философы продолжают работать, творить. Освободившись от жестких рамок официального марксизма, они ищут новые пути в теории, открывают для себя и других прежде неведомые пласты бытия, переживания, мышления.
Список использованной литературы
1.Аблеев С.Р. История мировой философии - М., Астрель, 2005.
.Алексеев П.В. История философии: учебник - М., Проспект, 2005.
.Балашов Л.Е. Философия - М., 2009.
.Васильев В.В., Кротов А.А., Бугай Д.В. История философии - М., Академический проект, 2005.
.Введенский А.И. Общая история философии - М., Директ-Медиа, 2010.
.Грицанов А.А. Всемирная энциклопедия философии - М., АСТ, 2001.
.Губин В.Д. Философия - М., Проспект, 2010.
.Лосский Н.О. История русской философии - М., 2000.
.Мамзин А.С. История и философия науки: Учебное пособие для аспирантов - СПб, Питер, 2008.
.Мапельман В.М. Истории философии - М., Приор, 2000.
.Маслин М.А. История русской философии: учебник для вузов - М., Республика, 2001.
.Мареев С.Н., Мареева Е.В. История философии. Общий курс - М., Академический проект, 2003.
.Марков Б.В. Философия - СПб, Питер, 2010.
.Спиркин А.Г. Философия - М., Гардарики, 2000.
.Фролов И.Т. Введение в философию - М., Республика, 2003.