Вергилий Марон
РЕФЕРАТ по античной культуре
по теме «Вергилий Марон»
Биография
Родился в 70 году до н. э. <#"justify">Произведения
В своём первом произведении - «Bucolica» (состоящем из 10 эклог)- Вергилий хотел внести в латинскую поэзию особенности греческой, её простоту и естественность, и начал подражанием Феокриту <#"justify">вергилий гораций буколика эпос
Анализ текста
Вся первая эклога «Буколик» представляет собой диалог между Мелибеем, местным пастухом, и Титиром, человеком, который вынужден покинуть свой родной край и отправится в возможно дальнее и длинное путешествие. Первый образ, образ пастуха, представляет собой беззаботного грека. Причиной своего довольства пастух считает установившийся вселенский порядок, по которому его добрый бог отплачивает за приносимые жертвы (О Мелибей, нам бог спокойствие это доставил - /Ибо он бог для меня, и навек, - алтарь его часто /Кровью будет поить ягненок из наших овчарен. /Он и коровам моим пастись, как видишь, позволил, /И самому мне играть, что хочу, на сельской тростинке.). Несмотря на всю беззаботность своей жизни, Титир не доволен ею, впадает в тоску от ощущения неполноты своей свободы (Свобода. /Поздно, но все ж на беспечность мою она обратила /Взор, когда борода уж белее при стрижке спадала.) и отсутствия богатств (С полной пригоршней монет не случалось домой воротиться.), ради достижения которых готов расстаться с любимой и отправится в дальние края. Встреча со жрецом в Риме и сам город потрясли пастуха (Ранее станут пастись легконогие в море олени, /И обнажившихся рыб на берег прибой перебросит, /Раньше, в скитаньях пройдя родные пределы, изгнанник /КАрарупарф испить подойдет, а к Тибру германец, /Чем из груди у меня начнет исчезать его образ.), поколебав его представление о мире.
Титир же полностью охвачен тоской по дому, который он ещё не покинул, но с которым скоро расстанется. Его пугают не только неизвестные земли и неизвестность судьбы, но и само расставание с родным домом, ибо считает, что больше не увидит своими земли такими, как прежде (Буду ль когда-нибудь вновь любоваться родными краями, /Хижиной бедной моей с ее кровлей, дерном покрытой, /Скудную жатву собрать смогу ли я с собственной нивы? /Полем, возделанным мной, завладеет вояка безбожный,/Варвар - посевами.) Сперва он спокоен, но затем обнаруживает своё недовольство таким раскладом дел (Вот до чего злополучных сограждан /Распри их довели!Для кого ж мы поля засевали!). Титир не может понять причину грусти и лени Малибея, судьба которого так благосклонна.
Интересным представляется и отношение двух этих героев друг к другу в процессе диалога. Малибей не всегда отвечает на вопросы Титира, будучи погружённым в свои мысли, не проявляет большого сочувствия, а сам уходящий грек постоянно описывает чудесную жизнь пастуха, подчёркивая не только её прелесть и беззаботность, но и то, что ему так тяжело прощаться с ней. Он задаёт вопрос Малибею для того, чтобы потом тоже на него ответить и быть услышанным.
Анализируя отрывок вообще, можно сказать, что Малибей, собирательный образ пастухов того времени, призванный быть всегда радостным и весёлым, предстаёт перед нами как философ, задающийся вопросом свободы, а Титир, будущий участник великих походов, не проявляет не только рвения к подвигам, но и не желает вообще покидать своих земель. И я смею предположить, что через эти два образа автор показал настроение людей того времени, солдат и пастухов, которое могло противоречить консервативным убеждениям властителей (Вот какой он ответ просящему дал, не помедлив: /"Дети, пасите коров, как прежде, быков разводите!").
Речь этих двух греков не отличается простотой. Напротив, их слог высок, и они затрагивают глубокие темы. Это подтверждает «неудачу» Вергилия в желании полно отразить простоту пастушьей жизни, но тем не менее сам отрывок говорит о великом мастерстве римского поэта.
ЭКЛОГА I
Мелибей
Титир, ты, лежа в тени широковетвистого бука,
Новый пастуший напев сочиняешь на тонкой свирели, -
Мы же родные края покидаем и милые пашни,
Мы из отчизны бежим, - ты же учишь леса, прохлаждаясь,
Имени вторить своей красавицы Амариллиды.
Титир
О Мелибей, нам бог спокойствие это доставил -
Ибо он бог для меня, и навек, - алтарь его часто
Кровью будет поить ягненок из наших овчарен.
Он и коровам моим пастись, как видишь, позволил,
И самому мне играть, что хочу, на сельской тростинке.
Мелибей
Нет, не завидую я, скорей удивляюсь: такая
Смута повсюду в полях. Вот и сам увожу я в печали
Коз моих вдаль, и одна еле-еле бредет уже, Титир.
В частом орешнике здесь она только что скинула двойню,
Стада надежду, и - ах! - на голом оставила камне.
Помнится, эту беду - когда бы я бьыпоумнее! -
Мне предвещали не раз дубы, пораженные небом.
Да, но кто же тот бог, однако, мне, Титир, поведай.
Титир
Глупому, думалось мне, что город, зовущийся Римом,
С нашим схож, Мелибей, куда - пастухи - мы обычно
Из году в год продавать ягнят народившихся носим.
Знал я, что так на собак похожи щенки, а козлята
На матерей, привык, что с большим меньшее схоже.
Но меж других городов он так головою вознесся,
Как над ползучей лозой возносятся ввысь кипарисы.
Мелибей
Рим-то тебе увидать что было причиной?
Титир
Свобода.
Поздно, но все ж на беспечность мою она обратила
Взор, когда борода уж белее при стрижке спадала.
Все-таки взор обратила ко мне, явилась, как только,
Амариллидой пленен, расстался я с Галатеей.
Ибо, пока, признаюсь, Галатея была мне подругой,
Не было ни на свободу надежд, ни на долю дохода.
Хоть и немало тельцов к алтарям отправляли загоны,
Мы хоть и сочный творог для бездушного города жали,
С полной пригоршней монет не случалось домой воротиться.
Мелибей
Что, я дивился, богам ты печалишься, Амариллида,
И для кого ты висеть оставляешь плоды на деревьях?
Титира не бьыо здесь! Тебя эти сосны, о Титир,
Сами тебя родники, сами эти кустарники звали.
Титир
Что было делать? Никак не выйти б иначе из рабства.
Столь благосклонных богов я в месте ином не узнал бы.
Юношу видел я там, для кого, Мелибей, ежегодно
Дней по дважды шести алтари наши дымом курятся.
Вот какой он ответ просящему дал, не помедлив:
"Дети, пасите коров, как прежде, быков разводите!"
Мелибей
Счастье тебе, за тобой под старость земля остается -
Да и довольно с тебя, хоть пастбища все окружает
Камень нагой да камыш, растущий на иле болотном.
И заразить не сможет скота соседское стадо.
Счастье тебе, ты здесь на прибрежьях будешь знакомых
Между священных ручьев наслаждаться прохладною тенью.
Здесь, на границе твоей, ограда, где беспрестанно,
В ивовый цвет залетя, гиблейские трудятся пчелы,
Часто легким ко сну приглашать тебя шепотом будет.
Будет здесь петь садовод под высокой скалой, на приволье.
Громко - любимцы твои - ворковать будут голуби в роще,
И неустанно стенать на соседнем горлинка вязе.
Титир
Ранее станут пастись легконогие в море олени,
И обнажившихся рыб на берег прибой перебросит,
Раньше, в скитаньях пройдя родные пределы, изгнанник
К Арарупарф испить подойдет, а к Тибру германец,
Чем из груди у меня начнет исчезать его образ.
Мелибей
Мы же уходим - одни к истомленным жаждою афрам,
К скифам другие; дойдем, пожалуй, до быстрого Окса
И до британнов самих, от мира всего отделенных.
Буду ль когда-нибудь вновь любоваться родными краями,
Хижиной бедной моей с ее кровлей, дерном покрытой,
Скудную жатву собрать смогу ли я с собственной нивы?
Полем, возделанным мной, завладеет вояка безбожный,
Варвар - посевами. Вот до чего злополучных сограждан
Распри их довели! Для кого ж мы поля засевали!
Груши теперь, Мелибей, прививай, рассаживай лозы!
Козы, вперед! Вперед, - когда-то счастливое стадо!
Не полюбуюсь теперь из увитой листвою пещеры,
Как повисаете вы вдалеке на круче тернистой,
Песен не буду я петь, вас не буду пасти, - без меня вам
Дрок зацветший щипать и ветлу горьковатую, козы!
Титир
Все ж отдохнуть эту ночь ты можешь вместе со мною
Здесь на зеленой листве: у меня творога изобилье,
Свежие есть плоды, созревшие есть и каштаны.
Уж в отдаленье - смотри - задымились сельские кровли,
И уж длиннее от гор вечерние тянутся тени.