содержание регионального политического сознания детерминировано содержанием СМК как регионального, так и федерального уровней.
Глава I. Политическое сознание и современный российский политический процесс
Политический процесс - это неотъемлемая часть жизни каждого гражданина, потому что все мы живем в государстве и подчиняемся принятым законодательным органом власти законам. Однако сегодня интерес населения к политике находится на низком уровне. Даже в современных демократических государствах происходит снижение гражданской поддержки политических учреждений и политических деятелей. Процент голосующей массы населения все уменьшается. Следовательно, политические закономерности таковы: все больше людей отрицает политическую компетентность государственных деятелей, все больше людей отрицает их индивидуальную компетентность и способность своим участием влиять на политику. Население перестает интересоваться работой администрации, партий и парламентов. Люди проявляют все меньшую заинтересованность в личном участии в этих структурах, т.к. не видят, как это может отразиться на решении их насущных проблем.
Тем не менее, если общество хочет влиять на управление государством путем демократических институтов, необходимо актуализировать политическую сферу в сознании людей, тем самым, повышая уровень политического сознания населения.
§1. Политическое сознание и его структура: формы и виды политического сознания, политический процесс и политическая идентичность
Политическое сознание - одна из центральных категорий политологии, входящая в систему ее понятийных координат и обозначающая восприятие субъектом той части окружающей его действительности, которая связана с политикой и в которую включен он сам, а также связанные с ней действия и состояния.
В содержательном отношении большинство исследователей рассматривает политическое сознание как многогранное, неоднородное, внутренне противоречивое многоуровневое образование, в обобщенной форме отражающее степень знакомства субъекта с политикой и рационального к ней отношения.
В гносеологическом плане политическое сознание тесно связано с другими основополагающими политологическими понятиями и категориями: с политической культурой - генетически политическое сознание является ее производным, высшим уровнем и одновременно, в развитых формах политической культуры, ее стержневым компонентом; с политическим поведением - политическое сознание выступает в качестве рациональной основы субъективных механизмов такого поведения; с политической системой общества - политическое сознание представляет собой ее субъективный фундамент, человеческую основу.
В марксистском понимании политическое сознание трактуется как форма общественного сознания, возникающая как отражение, прежде всего, социально-экономических условий бытия людей. В общепринятой мировой традиции политическое сознание рассматривается в более широком аспекте, как вся совокупность психического отражения политики, как ее субъективный компонент, проявляющий себя на разных уровнях, в различных ситуациях.
Таким образом, современные определения понятия «политическое сознание» несмотря на различия, имеют много сходного по смыслу, что в итоге отражает всю многомерность явления.
Переходя непосредственно к содержанию понятия, необходимо отметить, что политическое сознание есть субъективное измерение политики. Оно осуществляется на двух уровнях политической рефлексии: идеологическом и психологическом. В первом случае политика находит свое отражение в виде абстрактной идеи или определенной теоретической модели (идеологической доктрины). Во втором случае - в форме психологических установок, ценностей, чувств.
«Следует отметить, что политическое сознание, наряду с ценностями, установками и т.п., включает в себя психологический механизм их выработки, поиска собственной позиции. Несмотря на то, что влияние среды при этом достаточно очевидно, следует признать, что данный процесс носит индивидуальный характер. Поэтому применение понятия «политическое сознание» к групповым акторам или другим сложным субъектам политического процесса вызывает сомнения. Вместе с тем использование этого словосочетания как метафоры для обозначения статистически выявленной совокупности наиболее распространенных в том или ином обществе ценностей и установок, вероятно, допустимо».
Целостное, политологическое изучение политического сознания в первую очередь включает исследование его субъектов-«носителей», динамики развития политического сознания и основных его функциональных форм. С точки зрения субъекта политического сознания в мировой политологии выделяется массовое, групповое и индивидуальное политическое сознание. В первом измерении политическое сознание определяется как массовое сознание общества по вопросам, имеющим актуальное политическое содержание и чреватым определенными политическими последствиями. В этом смысле политическое сознание - особый, политизированный сегмент массового сознания.
Коваленко В.И. и А.И. Костин считают, что в конкретном выражении это, во-первых, уровень ожиданий людей и оценка ими своих возможностей влиять на политическую систему в целях реализации имеющихся ожиданий; во-вторых, социально-политические ценности, лежащие в основе идеологического выбора (справедливость, демократичность, равенство, стабильность, порядок и т.д.); в-третьих, быстро меняющиеся мнения и настроения, связанные с оценками текущего положения, правительства, лидеров, конкретных политических акций и т.д. Массовое политическое сознание определяет тип и уровень политической культуры общества и обуславливает наиболее типичные, массовые варианты политического поведения. Наиболее распространенный способ выявления массового политического сознания - опросы общественного мнения по политическим вопросам.
Во втором измерении политическое сознание рассматривается исследователями как общественное сознание тех или иных более определенных и организованных, чем масса, конкретных больших (социальные классы, национально-этнические образования, группы и слои населения) и малых (политическая элита, «правительственная военная хунта» политбюро правящей партии, разнообразные лоббистские образования типа групп давления и т.п.) групп, связанных с политикой.
В третьем измерении политическое сознание трактуется как свойство и качество личности, «политического человека», способного так или иначе воспринимать политику, более или менее точно ее оценивать и относительно целеустремленно действовать в политическом плане. Здесь наибольший интерес представляют субъективно-психологические особенности, типовые характеристики и структурные компоненты сознания и поведения человека в политике - как способов, используемых индивидом для овладения массовыми и разными групповыми политическими сознаниями, а также для выработки собственного политического сознания на индивидуальном уровне. Анализ механизмов, управляющих функционированием политического сознания на этом уровне, позволяет выделить в нем два блока компонентов: мотивационные (политические потребности, ценности, установки, чувства и эмоции) и познавательные (знания, информированность, интерес к политике, убеждения). Наиболее распространенный способ выявления такого политического сознания - личностно-психологические исследования, а также выделение социально-политических типов личности в отношении политического сознания.
Важным функциональным направлением изучения политического сознания является исследование его обыденных и теоретико-идеологизированных форм. Обыденное политическое сознание отличается целым рядом специфических свойств: содержательной диффузностью, размытостью, спутанностью и противоречивостью, отрывочностью, несистематизированностью, повышенной эмоциональностью, во многом случайностью его компонентов, стихийностью становления и развития под влиянием бытовых представлений о политике в рамках так называемого житейского здравого смысла. Одновременно, оно характеризуется устойчивостью и особого рода нерациональностью влияния на политическое поведение: даже вступая в противоречие с параметрами теоретико-идеологизированного политического сознания обыденное политическое сознание может продолжать определять такое поведение.
Элитарное - это сознание в форме идеологии, науки, пропаганды и агитации, которое позволяет устанавливать причинно-следственные связи между различными социальными и политическими явлениями объяснять и понимать политическую действительность, ориентироваться в политической жизни.
Основным носителем такого сознания выступает политическая элита. «Посредством различных институтов, таких как общение, посвящение, мистерия, религия, предание и традиции, воспитание, образование, средства массовой информации, агитация и пропаганда, искусство и т.д., это знание проецируется на население различным образом и с различными целями». На основе этого формируется массовое сознание, которое включает в себя также знания на уровне здравого смысла как осмысление индивидуального или коллективного опыта.
Массовое политическое сознание во многом является проекцией элитарного и формируется под влиянием той или иной политической идеологии, например, консервативной, либеральной или социалистической.
Политическое сознание, по мнению Л.В. Полякова и В.Г. Федотовой, тесно связано с политическим поведением, является его подготовительным этапом, наполняет политическое поведение смыслом, а также делает возможным политическое взаимодействие между субъектами политического процесса. Можно охарактеризовать политическое сознание как «внутреннее» политическое поведение, влияющее на «внешнее» поведение человека, то есть на его активность и деятельность.
Одним из важных компонентов политического сознания являются политические ценности. Политические ценности рассматриваются как фундаментальные ментальные образования, как абстрактные идеалы не связанные с конкретным объектом или ситуацией, как своего рода представления человека об идеальных моделях поведения и идеальных конечных целях. Таким образом, ценности - это оценка идеального объекта в терминах «хорошо», «плохо», представление о том, что желательно и необходимо.
Другими словами, можно сказать, что политические ценности - это усвоенные, приспособленные индивидом (под влиянием личного интереса, ситуации и т.д.) социально-групповые представления. Эти представления усваиваются личностью в процессе социализации, формируют конкретные политические установки.
Каково отличие политических ценностей от политических установок? Ценности являются представлением человека об идеальном объекте или ряде объектов (например, о политической партии вообще или о свободе слова), в то время как установки характеризуют отношение людей преимущественно к конкретным объектам (данное разделение является, конечно, условным). Кроме того, ценности оказывают значительное влияние на формирование конкретных политических установок, поэтому могут рассматриваться как один из элементов установок.
Ключевую роль во взаимоотношениях «внутреннего» и «внешнего» поведения человека играет политическая установка: она «предшествует действию, являясь его начальным этапом, настроем на действие».
Применительно к уровню политического под установками следует понимать отношение человека к тем или иным политическим объектам (институтам политической системы, лидерам и т.д.), его субъективную готовность вести себя определенным образом по отношению к этим объектам.
Важной функцией установки, помимо преобразования потребностей и мотивов в действия, является и оценочно-ориентационная функция: «она обеспечивает человека способностью реагировать на ситуацию и внешние объекты (например, на ситуацию неудовлетворенной потребности и объекты, способствующие или препятствующие ее удовлетворению) на основе прошлого опыта. Установка приводит в действие психические процессы и практические действия, адекватные ситуации и объектам, потому что в ней содержится предшествующая ситуации готовая «модель» этих процессов и действия».
В структуре установки, как правило, выделяются три элемента:
) когнитивный (связанный со знаниями о политических объектах или явлениях и их нормативной оценкой);
) аффективный (связанный с чувствами, испытываемыми индивидом по отношению к объекту);
) поведенческий (склонность к определенному поведению в отношении объекта).
Как отмечают В.В. Лапкин и В.И. Пантин, сегодня практически каждый гражданин постсоветской России пребывает в состоянии неопределенности и вариативности выбора между различными направлениями трансформации прежней советской системы ценностей, важнейшими из которых являются русский (советский) традиционализм, умеренное («патриотическое») западничество, радикальный западнический либерализм и потребительский эгоизм. В связи с этим приходится констатировать не только незавершенность процесса формирования единой непротиворечивой системы ценностей современного российского общества, но и симптомы углубляющегося разложения системы ценностей, существовавшей прежде, ее распадения на конфликтующие друг с другом ценности и ценностные блоки. При этом конфликты ценностей наблюдаются не только между различными профессиональными и социально-демографическими группами, но и внутри основных социальных групп российского общества. Ни одна из этих групп не является однородной в отношении ценностных ориентации, которые часто выглядят непоследовательными и противоречивыми.
Характеризуя особенности политических установок граждан посткоммунистических стран, Л.В. Поляков и В.Г. Федотова отмечают следующее. «Завышенные ожидания по отношению к властным структурам, обусловленные во многом прошлым опытом, высокий уровень неудовлетворенности итогами социально-экономического развития, характерный для граждан многих государств посткоммунистического блока, оказывают отрицательное влияние не только на отношение к конкретным политическим силам, но и на восприятие демократических институтов и принципов».
Динамической характеристикой политики можно назвать политический процесс.
Вообще политический процесс можно определить «как упорядоченную последовательность действий и взаимодействий политических субъектов, связанных с реализацией властных интересов и целедостижением и, как правило, создающих и воссоздающих политические институты».
«Формой существования политического процесса являются политические изменения и политическое развитие. Политическое изменение - процесс появления новых характерных черт (новой характерной черты) в способе и характере взаимодействия между политическими субъектами, между политической системой и внешней средой. Политическое развитие - процесс качественных изменений (или их накопления) политической системы, ее составных частей или самого политического процесса».
Структуру политического процесса А. Соловьев описывает с помощью анализа взаимодействия между различными политическими субъектами, а также посредством выявления динамики (основных фаз политического процесса, смены этих фаз и т.п.) этого явления. Большое значение имеет также выяснение факторов, влияющих на политический процесс. Таким образом, структура политического процесса определяется как совокупность взаимодействий между субъектами, а также их логической последовательности («сюжета» политического процесса).
Основными субъектами политического процесса являются политические системы, политические институты (государство, гражданское общество, политические партии и т.д.), организованные и неорганизованные группы людей, а также индивиды.
Политический институт - воспроизводимая с течением времени совокупность норм и правил, а также организационного потенциала, упорядочивающих политические отношения в определенной сфере политической жизни. Основным властным институтом, одним из основных субъектов политического процесса, выступает государство.
Первая особенность политического процесса в России состоит в нерасчлененности политики и экономики, социальных и личных отношений. «Политика не отделена резко от других сфер жизни в силу незрелости институтов гражданского общества, которые должны ее ограничивать и контролировать. В этих условиях политический процесс характеризуется всепроникающей способностью политики, которая пронизывает все сферы жизни общества. Ни один вопрос экономического, социального, духовного развития не решается без вмешательства властных структур».
Вторая особенность политического процесса в России заключается в «отсутствии консенсуса между его участниками относительно узаконенных целей и средств политического действия. В России не было традиции консенсуса, и ее невозможно было укоренить за несколько лет реформ». Другая же причина конфликтности политического процесса кроется в различном понимании ценностей свободы и демократии у политических сил, а также в их неравных возможностях активного участия в реформаторском процессе и удовлетворения собственных интересов. Однако данные по голосованию на выборах в Государственую Думу-2003 дают основания предполагать наметившуюся тенденцию на взаимодействие исполнительной и законодательной власти, что сведет к минимуму уровень конфликтности.
Третья особенность политического процесса в России состоит в его неструктурированности и высокой степени совмещения и взаимозаменяемости политических ролей. «Обманчиво кажущееся многообразие участников российской политической жизни, поскольку их реальная роль и политические функции достаточно ограниченны. Способности политических партий выражать интересы гражданского общества весьма условны. Во-первых, потому, что интересы гражданского общества только начинают формироваться, а сами партии, кроме лидеров и их ближайших сторонников, мало кого представляют. Во-вторых, современные партии похожи скорее на клиентелы, объединяющие единомышленников вокруг политического деятеля, чем на форму связи власти с гражданским обществом».
В современных условиях ситуация концентрации политического господства в России не преодолена, несмотря на формально-юридическую декларацию принципа разделения властей и функций. Только теперь большинство политических функции конституционно сконцентрировано в руках президента страны.
Четвертая особенность политического процесса в России выражается в отсутствии интеграции среди его участников, что является следствием отсутствия в обществе единой коммуникационной системы. «Вертикально организованный политический процесс функционирует через диалог между властью и обществом, в котором последнее доносит свои требования до властных структур посредством разветвленной системы представительства. Однако подобной системы представительства интересов в России не было, поскольку отсутствует традиция такого диалога».
Сегодня все еще сложно говорить о разветвленной системе представительства интересов в России. Наибольшими возможностями здесь обладают правящая элита и бюрократия, контролирующие ресурсы и политическое влияние. «Партийная система в России еще не в состоянии выступать эффективным каналом трансляции требований от широких социальных общностей к власти. Вероятно, поэтому доминирующей формой политического представительства стали заинтересованные группы, отражающие специфические интересы и требования отраслевого, регионального, этнического характера».
Пятая особенность политического процесса в России выражается в том, что в его основе лежит активный политический стиль, состоящий в навязывании обществу нововведений со стороны правительства. «Активная роль государства, как в формировании проблем, так и в вынужденной интеграции интересов различных групп вызвана культурно-религиозной, этнической и политической неоднородностью общества. Эту интеграцию различных субкультур участников политического процесса государство проводит методом навязывания им определенных ценностей и стандартов политической деятельности. Тем самым властные структуры делают поведение субъектов политики предсказуемым».
С понятием «политическое сознание» тесно связано понятие «политическая идентичность»: политическая идентичность является одним из продуктов политического сознания. Вместе с тем политическая идентичность является также продуктом «объективных» факторов, таких, например, как структура политического пространства и его динамика.
Политическая идентичность сама может оказывать значительное влияние на специфику политического сознания. Поэтому она, при определенных условиях и с известными оговорками, может рассматриваться как составляющая политического сознания.
Политическая идентичность играет существенную роль в процессе формирования «внешнего поведения» индивида: с помощью политической идентичности индивид или группа становится субъектом политических отношений и политического процесса.
Под политической идентичностью следует понимать отождествление субъектом политического процесса себя с определенной политической позицией, признаваемое другими субъектами политических отношений.
Идентичность формируется под влиянием явлений трех типов: психологической деятельности субъектов, системы ценностей и стереотипов и спецификой политической позиции (ее функциональными особенностями).
Политическая идентичность, так же как и социальная, имеет групповую природу. Она проявляется в ощущении принадлежности к какой-либо группе (например, партии, идеологическому течению и т.д.) и/или как отождествление группой себя с какой-либо политической позицией и признание этого со стороны других субъектов политического процесса.
Исследователи выделяют различные типы политической идентичности.
По объекту идентификации с определенной группой можно выделить идентичность члена группы интересов, партии, идеологического течения, жителя города или региона, гражданина государства и т.п. При этом следует отметить, что, как правило, у людей преобладает смешанная идентификация. Так, житель Красноярска может ощущать себя одновременно коммунистом и жителем города. Он может чувствовать свою принадлежность к Красноярскому краю как государственному образованию в составе РФ и к России в целом.
Особенности переходного этапа и кризисного развития, становление федеративных отношений, появление субъектов Федерации как политических субъектов способствует усилению негосударственной (нефедеральной) политической легитимности, например региональной.
Достаточно важным вопросом является проблема идентификации граждан с определенными идейно-политическими направлениями, представителями определенных идеологических течений. Наиболее часто для характеристики такой идентификации используется шкала «левый-правый». Данная ось традиционно применяется для описания структуры политического пространства: позиций различных политических сил, политических предпочтений избирателей и т.д.
Деление на левых и правых имеет достаточно длительную историю. Со времен Великой французской буржуазной революции данные слова применялись для характеристики идеологической позиции политических сил. Левыми обычно называли тех, кто выступал за социальные перемены, равенство и социальную справедливость, правых - тех, кто был сторонником status quo, выступал с поддержкой ценностей индивидуализма, частной собственности, против социального равенства.
Вместе с тем в каждой отдельно взятой стране смысл, вкладываемый в данные понятия, несколько отличается. Эти отличия обусловлены историческими традициями, например формой и содержанием основного политического раскола. Кроме того, на смысловое содержание данных понятий наложили отпечаток особенности социальных конфликтов и социально-политических проблем на определенных этапах развития.
Подводя итог параграфу, необходимо четко обозначить соотношение рассмотренных понятий, что позволит более целостно и системно отнестись к исследуемым феноменам.
Политическая действительность образуется деятельностью людей, групп или институтов (иными словами - субъектов или субъектов), связанной с реализацией властных интересов и целедостижением. В процессе деятельности эти субъекты взаимодействуют с другими субъектами. Действия и взаимодействия политических субъектов осуществляются во времени и в пространстве - в итоге возникает упорядоченная последовательность действий и взаимодействий, которая может быть обозначена термином «политический процесс». Структуру политического процесса можно определить как совокупность взаимодействий между субъектами, а также их логическую последовательность. Основными субъектами политического процесса являются политические системы, политические институты (государство, гражданское общество, политические партии и т.д.), организованные и неорганизованные группы людей, а также индивиды. Предметом исследования данной дипломной работы является политическое сознание. Феномен политического сознания не может рассматриваться отдельно от людей, следовательно, это одна из основных характеристик людей как субъектов политического процесса. Политическое сознание - это многостороннее явление. Чтобы выразить всю полноту смыслов, необходимо выделить по содержанию компоненты, а с точки зрения субъекта и глубины отражения действительности - уровни политического сознания.
Компоненты политического сознания, представленные в схеме, различаются между собой уровнем устойчивости проявления характерных свойств, своего рода переменным значением. Как для формирования, так и для изменения разных компонентов требуется разное количество времени. Чем дольше компонент образуется, тем сложнее его изменить. По этому принципу самым устойчивым является ментальный компонент.
Схематично это может выглядеть следующим образом:
Его содержание складывается десятками, а в некоторых странах в зависимости от уровня развития политической культуры - сотнями лет. Формирование идеолого-теоретического компонента также обусловлено уровнем развития политической культуры в данной стране, однако важную роль играет господствующая политическая доктрина как определяющая вектор развития содержания политического знания. Наиболее подверженным изменениям в краткосрочной перспективе является психологический компонент, зависимый от конкретных ситуаций в расстановке политических сил и места субъекта в этом процессе. Однако есть предположение, что амплитуда изменений строго ограничена ментальными и идеолого-теоретическими компонентами.
Также необходимо заметить, что все компоненты в разной степени актуализированы в сознании. Так, люди аполитичные в силу осознанного выбора или объективных факторов (напр., род занятий не предполагает пересечение с политической сферой) могут обладать набором ментальных и идеолого-теоретических компонентов. Однако их отстраненность от политической сферы не дает возможности проявиться психологическому компоненту, который непосредственно связан с актуальными для человека переживаниями. В этой связи можно предположить, что психологический компонент является своего рода единственным звеном, способным, так или иначе, включить человека в мир политического. Без его актуализации невозможна актуализация ментального и идеолого-теоретического компонентов.
С другой стороны, у людей, признающих сферу политической жизни как часть своей, в определенной степени актуализированы все перечисленные выше компоненты. Можно сделать предположение, что уровень развития политической культуры человека тесно связан с уровнем развития идеолого-теоретического компонента.
Психологический, ментальный и идеолого-теоретический компоненты политического сознания в разной степени присутствуют на всех уровнях политического сознания.
Если соотнести между собой уровни политического сознания с точки зрения субъекта и глубины отражения действительности, то можно прийти к выводу, что обыденное сознание в большей мере характерно для массового сознания и менее всего для группового, т.к. деятельность больших и малых групп, связанных с политикой, предполагает более критичный, научный подход к действительности, в то время как массы, в первую очередь, ориентируются на жизненный опыт, а не на факты и закономерности.
Научное сознание, как правило, в основном связано с индивидуальной деятельностью, а, следовательно, индивидуальным сознанием. В меньшей степени научное сознание связано с групповым, и практически отсутствует на массовом уровне.
Таким образом, только индивидуальное сознание в полной мере может быть по глубине отражения и научным и обыденным, что обусловлено уровнем развития идеолого-теоретического компонента.
Далее речь пойдет о массовых тенденциях в российском политическом сознании.
§2. Российское политическое сознание рубежа веков (90-е г.г. XX в. - начало XXI в.): либеральные, консервативные тенденции и особенности политического менталитета современной России
На современном этапе российское общество столкнулось с радикальными изменениями во всех областях социального бытия, что не могло не отразиться на политическом сознании. Институциональные основы действовавших до переходных процессов идеологических ориентиров и мировоззренческих ценностей трансформировались, а то и просто исчезли.
С распадом СССР некогда могущественная коммунистическая идеология, имевшая статус государственной, перестала определять приоритеты в массовом сознании. Так, в глубоком кризисе находятся чрезвычайно важные и традиционные для российского сознания представления о патриотизме. Государственнический патриотизм советского образца сегодня имеет мало приверженцев из-за того, что в нем доминировал диктат государства, а не идеал свободы, самостоятельности и ответственности граждан.
Одна из важных особенностей политического сознания россиян, по мнению Л.В. Полякова и В.Г. Федотовой, состоит в том, что им предлагают решить трудную и новую задачу: соединить государственность и идеи патриотизма с идеями индивидуальной свободы и гражданственности.
Изучение массового политического сознания в России свидетельствует о том, что в нем есть ряд идей, которые принимаются большинством населения. Т. Кутковец и И. Клямкин считают, что это - идеи самоценности человеческой жизни, личного достоинства, свободы, равенства всех граждан перед законом, священности и неприкосновенности собственности. Установки тоталитарного общества «подчинять личное общественному», по мнению некоторых исследователей, начинают уступать свое место новым жизненным ценностям. Но это, конечно, не означает, что сегодняшний россиянин становится на позиции убежденного антигосударственника, не принимающего государственной опеки, патронажа, в первую очередь в социально-экономической сфере.
В российском массовом политическом сознании такие ценности, как коллективизм, справедливость, духовность, терпеливость воспринимаются в качестве основных проявлений духовной самобытности России, как ее главное достояние. В них видится преимущество России перед другими странами, прежде всего западными.
Т. Кутковец и И. Клямкин делают предположение, что сочетание в массовом политическом сознании противоречивых ценностей порождает представление о том, что именно государство может быть в России главным двигателем перемен даже тогда, когда предстоит преодолевать традиционный для нее тип государства и характер его взаимоотношений с обществом.
На протяжении последнего десятилетия в политическом сознании российского общества произошли заметные структурные изменения, выразившиеся, как считают Л.В. Поляков и В.Г. Федотова, в развитии следующих тенденций.
Падение доверия к демократическим ценностям и нормам. По замыслу лидеров демократических сил создание рыночной экономики должно было усилить позиции демократических ценностей в общественном сознании и придать политической власти необходимую демократическую легитимность. Но медленное созидание цивилизованных рыночных отношений привело к отрицательному результату и ослабило позиции демократов и демократические ценности. Сама новая политическая элита должна была дать образцы поведения, соответствующие нормам демократии. Однако вместо этого она принялась за передел государственной собственности, который происходил вне рамок закона и права, с массовым обманом населения. В результате в общественном сознании произошел перелом, в нем усилились негативные отношения к процессу и результатам реформы, следствием этого стало неуклонное падение доверия к существующей власти.
Рост авторитарных ценностей и установок. В структуре ценностных ориентации российского общества возрастает доля ценностей авторитарного типа. Как пишет исследователь И. Клямкин, большинство россиян - сторонников авторитаризма в сегодняшней России подразумевают под ним не политическую диктатуру ради обеспечения экономической свободы, а нечто совсем иное: авторитарное регулирование экономики и защиту личности от произвола и беззакония при сохранении политических свобод. Потенциальная поддержка значительной частью россиян «режима жесткой руки» является очень опасным симптомом, за которым может последовать реальная поддержка политического движения или политической партии, непосредственно ориентированных на установление такого рода режима.
В политологии принято выделять на основании отношения людей к окружающей действительности и своему месту в ней ряд тенденций в развитии политического сознания, среди которых чаще всех упоминаются либеральные, консервативные, утопические тенденции. Как правило, так или иначе все эти тенденции имеют место быть в массовом политическом сознании. Вопрос только в том, какие на сегодняшний день преобладают. От этого зависит многое, в том числе, и в каком направлении движется Россия.
Само понятие «либерализм» вошло в европейский общественно-политический лексикон в начале XIX века. Своими корнями либеральное мировоззрение восходит к Ренессансу, Реформации, ньютоновской научной революции.
При всех различиях общим для всех мыслителей тогда было то, что каждый из них по-своему, в соответствии с реальностями своего времени высказывался за пересмотр устоявшихся, но устаревших ценностей и подходов к решению важнейших социально-экономических проблем, за перестройку потерявших эффективность общественно-политических и государственных институтов, за ревизию, определенную модернизацию и модификацию основных положений, доктрин и концепций в соответствии с изменившейся ситуацией в обществе, с новыми тенденциями общественно-исторического развития.
Для либерализма традиционны принципы индивидуализма, свободной конкуренции и свободного рынка, принципы государственного регулирования в экономической и социальной сферах. Аксиомой считается, что частная собственность является основанием либеральных ценностей (свободы, достоинства человека), гражданского общества и правового государственного устройства.
Однако, в России все иначе. Говоря о либеральных ориентациях россиян, некоторые политологи считают, что данные ориентации имеют основанием не «объективные» экономические факторы, а духовно-культурные; что нельзя связывать перспективу установления либерально-демократического строя в России только с развитием класса собственников. Но в целом, по данным Л.В. Полякова и В.Г. Федотовой, «многие исследователи полагают, что в массовом политическом сознании «социально-либеральная» и «экономически-либеральная» тенденции стали реальностью и играют определенную политическую роль».
Однако следует отметить, что трактуются ценности либерализма на Западе и в России, а также разными группами российского общества далеко не одинаково.
Увлечение либерализмом, антикоммунистической политикой и риторикой, влияние либерализма на развитие России дали, по мнению Г. Белова, неоднозначные результаты. Утверждение в 90-е годы в экономике, культуре и политике духа свободы, плюрализма привело к повышению жизненного уровня незначительного числа людей. Большинство же столкнулось с теневой стороной либерализма, увидело его жестокость и не проявило готовности принять рыночные нормативы как основные в экономике».
Говоря о консервативных тенденциях в массовом политическом сознании, следует вспомнить, что в целом консерватизм, по мнению К. Гаджиева, отражает идеи, идеалы, установки, ориентации, ценностные нормы тех классов, фракций и социальных групп, положению которых угрожают объективные тенденции общественно-исторического и социально-экономического развития. «Консервативное» включает в себя утвердившийся и общепринятый в обществе набор ценностей, детерминирующих поведение и образ мыслей значительных категорий людей, а также формы приспособления к традиционным социальным нормам и институтам. Принимая существующее положение вещей, консерватизм делает акцент на необходимости сохранения традиционных норм, правил, иерархии власти, социальных и политических структур и институтов.
Г. Белов считает, что наступила новая волна обновления России на консервативной основе. Ее суть состоит в сохранении и обновлении или в изменении без разрушения наиболее устойчивого в своей основе российского образа жизни.
Говоря о консервативных тенденциях в России, по мнению Л.В. Полякова и В.Г. Федотовой, надо иметь в виду, что российский консерватор имеет мало общего с консерватором в западном обществе. На Западе консерватизм возник в ответ на многочисленные социальные изменения, потрясшие европейский порядок в связи с крушением феодализма.
Российский же консерватизм, принявший государственно-социалистический характер, тесно слившийся с великодержавным национализмом, представляет собой в этом плане противоположность западному консерватизму.
«Для российских консерваторов жизненно важными ценностями являются равенство, справедливость. Равенство понимается в социалистическом, перераспределительном смысле. Отсюда - ставка на государственный патернализм как главное орудие распоряжения и распределения материальных и духовных благ».
Прошлая российская (и в не меньшей степени советская) действительность формировала в большом количестве «экстерналистов», людей, которые считают, что их положение зависит не от собственных усилий, а от поддержки со стороны общества, государства. А круг людей, убежденных, что их положение зависит от их личных усилий, был и остается весьма ограниченным.
В политическом сознании консервативно настроенных россиян частная собственность связывается не с социальной активностью, ответственностью, стремлением к развитию, а с эксплуатацией.
«Консервативно настроенные избиратели отдают свои голоса коммунистам и близким им избирательным объединениям. Стабильной базой в основной массе избирателей у консерваторов являются жители сельских районов». Если в развитых странах именно сельское население является оплотом правых, консервативных (буржуазных) партий, то в России сельчане поддерживают левых, коммунистов. Это происходит потому, что либерализация с ее ценовой политикой резко ухудшила положение в селе по сравнению с городом. При этом консерваторы от компартии предлагают восстановить государственное регулирование и поддержку промышленности и сельского хозяйства, пересмотреть результаты приватизации.
В то же время исследования последних лет показали, как утверждают Л.В. Поляков и В.Г. Федотова, возрастание в массовом сознании приватных ценностей, что свидетельствует об установке жить вопреки насильственному воздействию политической структуры, причем лучше, чем она позволяет это делать официально. На этой основе сложился такой стереотип массового политического поведения в России, как уклонение от взаимодействия с государством. Большинство россиян ничего хорошего от современных властей не ждет, поэтому разрешение многих социальных противоречий предпочитает осуществлять вне политической сферы. Такой стереотип порождает политическую пассивность населения. Но эта пассивность в качестве феномена массового сознания порождает синдром ожидания и невмешательства в дела государства. В массовом политическом сознании сильны представления о том, что все «беды» в России от «властей» и если власть поменять, то все образуется. В то же время политическая пассивность населения лишает власть обратной связи с обществом, нейтрализует политическое противостояние, которое ограждало бы общество от политических заблуждений. Ухудшение материального благосостояния основной массы населения и последствия деградации рабочей силы воспроизводят иждивенческие моменты в его поведении.
Вопрос, почему разные страны идут по разным путям развития, и как на уровень благосостояния населения влияют преобладающие тенденции в массовом политическом сознании, остается спорным и по сей день. Есть примеры развитых стран с высоким уровнем жизни, где преобладают либеральные ценности. В других развитых странах не видят альтернативы консервативному пути развития. Однако большинство исследователей соглашается с тем, что принятие или непринятие тех или иных ценностей лежит на глубинных уровнях психики людей и связано с таким понятием как «менталитет».
Кудинов О.П. и Шипилов Г.А. считают, что ядром общества как системы является структурированный нормативный порядок, посредством которого организуется коллективная жизнь населения. Этот порядок включает в себя ценности, специфицированные и дифференцированные нормы и правила, значимость которым придает их соотнесение с культурной системой. Этот порядок задает критерии принадлежности тех или иных индивидов как к обществу в целом, так и к отдельным его стратам, в том числе региональным. Проявления этого порядка выражаются в менталитете членов сообщества.
Менталитет, утверждает Л. Мясникова, - это информационный феномен, связанный с подсознанием и отражающий гиперличность народа. Последняя формируется в течение тысячелетий под воздействием среды обитания и жизнедеятельности народов. В ней проявляются пласты и наслоения различных эпох, она создает архетип, формирует стиль жизни, традиции, привычки и формы общения людей. При этом глубинные мотивы поведения не осознаются человеком, они определяются подсознанием, которое в образной форме содержит культурный опыт едва ли не всего человечества, выраженный, как правило, в мифологических сюжетах. Поступающая в мозг информация из внешней среды опосредуется мышлением: представления людей о реальности определяются их мыслительными конструкциями, то есть моделями познания.
Н.А. Сысоева, А.В. Новокрещенов и А.З. Фахрутдинова под менталитетом понимают совокупность формальных и неформальных норм, стереотипов сознания, поведения и общения, образа мыслей и самосознания индивида, отражающих систему ценностей, традиций и привычек, национальных и иных особенностей, присущих в целом той или иной социально-демографической группе населения или жителям данной местности.
По сути дела, говорят Кудинов О.П. и Шипилов Г.А., менталитет - это регулярно воспроизводимый и внутренне непротиворечивый способ восприятия окружающей действительности, сложившийся у той или иной части населения и принимаемый этой частью населения как истинный, правильный. Одно и то же событие может вызывать совершенно разные реакции у жителя юга и севера Красноярского края, не говоря уже о жителе Рязани или Кавказа.
В политических и социальных действиях, направленных на массы людей, учет этого фактора становится совершенно необходимым.
Политический менталитет связан с опытом, повседневной жизнью и включает в себя: 1) представления о политической реальности; 2) ценностные политические ориентации, носящие как осознанный, так и неосознанный характер; 3) политические установки, стихийные предрасположенности особым образом реагировать на политическую ситуацию.
Различные социальные общности в России обладают собственным политическим менталитетом. Однако существуют и некоторые базовые представления, ценности и установки, присущие на уровне повседневности значительной части российского общества.
Некоторые другие черты российского национального характера также противоречат рыночным отношениям. Это, прежде всего отсутствие законопослушности. Люди привыкли жить не по закону, а по «понятиям», которые весьма растяжимы и зыбки, российскому человеку чужда императивность - он не привык жестко требовать ни от себя, ни от других.
К сказанному следует добавить, что за годы реформ в обществе выработалось ожидание оказаться непременно обманутым. Подобное ожидание порождает крайний индивидуализм. В отличие от прошлых времен люди не готовы ничем сознательно жертвовать во имя общего блага. «Блестящий» пример, по мнению Л. Мясниковой, в этом подают представители элиты, поведение которой сводится к приватизации прибылей и национализации убытков. Рынок воспринимается как политическая борьба мафиозных кланов, а собственность - как кража. Общество превращается в безвольную асоциальную массу, отвечающую на реформы вымиранием. Это - общество подавленное, приземленное заботами о выживании, не видящее перспективы и боящееся будущего. Наблюдается феномен «черного сознания» - резко негативной самооценки.
Упомянутые черты характера и поведенческие реакции, порожденные средой существования, закрепляются в подсознании и создают элементы менталитета, далекие от альтруизма и способности к самопожертвованию - основных свойств, отличающих человека от остальных животных. «Существенна также и такая черта менталитета, как запоздалая самоидентификация, что обусловливает слабую способность к самоорганизации. Поэтому в России все решают личности, коллективизм носит пассивный характер: поведут - пойдем, нет - будем сообща сидеть и ждать, «гори все синим пламенем»».
Особенностями менталитета объясняется и всегда существовавший в России комплекс неполноценности перед западной цивилизацией. Этот комплекс рождал два чувства - неприятие и тогда возникал железный занавес, или подобострастие - и слепое копирование. По мнению специалистов ВЦИОМ, в наши дни «собственный комплекс неполноценности населения, смесь завышенных притязаний и дефицит признания со стороны других, неадекватность запросов и самооценок реальному положению дел и уровню достижений переносится на страну в целом и ее положение в мире».
Таким образом, развитие России через несвободу в духе восточной распределительной системы воспроизводства сформировало менталитет рабского типа, не соответствующий традиционным рыночным отношениям. Поэтому попытки шоковой трансформации российской системы, как считает Л. Мясникова, закономерно приводят в тупик с криминальной самоорганизацией.
В российском политическом менталитете, по мнению Л.В. Полякова и В.Г. Федотовой, доминирует определенный образ государственной власти. Если базовой метафорой власти на Западе является «договор», на основе которого общество на определенных условиях поручает ей выполнение оговоренных функций, то базовой метафорой государственной власти в российской традиции выступает «семья». Народ («земля») не столько поручает власти выполнение каких-либо функций, сколько вручает ей свою судьбу.
Государственное попечительство рассматривается как «благо» и обязанность властей перед обществом (народом). Вместе с тем патернализм, порождая иждивенческие настроения в обществе и приучая его к пассивному выжиданию, ослабляет самостоятельную энергию частных лиц. В качестве идеала государственной власти российский политический менталитет санкционирует в первую очередь власть единоличную (ответственную), сильную (авторитетную) и справедливую (нравственную). Этот «образ» власти ориентирован на умеренный авторитарный идеал, который всегда сочетается с коллективным демократизмом охлократического толка. В силу этого в политическом менталитете сложилось двоякое отношение к авторитету. С одной стороны, - вера в авторитет, часто наделяемый харизматическими чертами, и, соответственно, ожидание от него «чуда», сопровождаемое постоянной готовностью подчиняться авторитету. С другой - убеждение в том, что авторитет сам должен служить «общему делу», национально-государственной идее. Отсюда направленность российского политического менталитета на контроль за деятельностью авторитета через постоянное соотнесение ее с «общим делом», которое сообща переживается людьми. Если авторитет осуществляет деятельность вразрез с этими переживаниями, то его образ меркнет, и авторитета, как правило, свергают, а иногда и жестоко с ним расправляются. Вот почему политические лидеры в России, уходя в отставку, вначале подвергаются резкой критике, а затем погружаются в политическое небытие.
В российском политическом менталитете государственная власть ставится выше закона, что формирует такую политическую установку, как неверие в закон в качестве воплощения справедливости и средства борьбы со злом. Примат государства над законом порождает, с одной стороны, правовой нигилизм и произвол, а с другой - терпимость русского человека и страсть к порядку.
«Получается, что более половины граждан современной России обладают гражданским правосознанием, около одной трети - этатистским, одна пятая - собственно «правовым» правосознанием».
Для гражданского правосознания характерно формальное признание принципов правового государства на фоне правового нигилизма и неправомерного общественного поведения.
Для людей с этатистским правосознанием ярко выражено стремление к патернализму, ожидание постоянной помощи со стороны государства в решении не только жизненно важных, но и приватных проблем. Они постоянно перекладывают ответственность за свою судьбу на государство. Этатистское правосознание основано на традиционном представлении о праве, согласно которому право есть не что иное, как продукт воли государства, предписание государственной власти. Такое правосознание признает любой закон, изданный государством (даже если он не соответствует наличной системе права) в качестве безусловного для исполнения предписания.
«Правовое» правосознание признает законотворческую деятельность только в рамках существующей правовой системы и потому различает правовые законы и неправовые. Для людей с правовым правосознанием характерна ориентация при решении своих проблем, прежде всего на собственные силы, убеждение, что можно самому управлять своей судьбой, спокойное отношение к социальной дифференциации и в целом положительное отношение к «новым русским». Социальная справедливость интерпретируется ими как «равенство возможностей». В этом плане их правосознание ближе к западному, среди них больше всего демократов, сторонников радикальных рыночных реформ.
Социально-политические предписания, характерные для российского общества, касаются всех сторон жизни человека. Чем больше предписаний, чем шире сфера их деятельности, чем сильнее они ограничивают каждого человека, чем меньше у него свободы выбора - тем больше порядка в обществе. «Поэтому в российском менталитете социальный порядок неразрывно связывается с государством, роль которого и состоит в «упорядочении» всех общественных отношений. Чем больше государство издает разного рода законов и инструкций, принимает постановлений и решений, чем детальнее регламентируют они все стороны жизни общества и индивида, тем тверже и надежнее кажется русскому человеку порядок».
«Страсть к порядку», сопряженная в российском политическом менталитете с этатизмом, порождает в нем, с одной стороны, антиличностную установку, а с другой - готовность всегда поддерживать государственную власть в деле «наведения порядка».
Подытоживая блок о состоянии массового сознания и современных ценностях в России, следует отметить, что гражданские права и свободы, демократия воспринимаются как важнейшие, но не самодовлеющие или определяющие ценности. Демократия, как считает Г. Белов, является ценностью, способом обновления и исключения произвола, сдерживания каких-либо тенденций отстранения широких слоев от участия во власти. Тем не менее, демократия в современной иерархии не является первой по значимости.
Российская идентификация либерально-консервативна. Ее суть - в сохранении и обновлении основ российского образа жизни. Для России самое значительно и новое в данном процессе - это приобщение к ценностям свободы, самоопределению каждого, автономным или индивидуалистским механизмам защиты своих прав и свобод. Старым, или сохраняющимся, являются сохранение в обновленном виде ценности общинности, или коллективности, солидарности, широкие возможности апелляции к государственным структурам.
Данные особенности массового политического сознания России по-разному проявляются в разных регионах страны, что обусловлено как спецификой регионов, так и взаимоотношениями регионов с центром. В связи с этим региональное политическое сознание - это самостоятельное явление, изучение которого возможно только при рассмотрении регионального политического процесса и его специфики.
§3. Региональный политический процесс и его специфика
Одной из ведущих тенденций политического процесса в современной России является регионализация, которая сопровождается своего рода «суверенизацией» национальных и территориальных ее образований как самостоятельных субъектов управления.
Регионализация, по мнению Л.В. Полякова и В.Г. Федотовой, является не только следствием политических амбиций местной элиты или анклавной ментальности «безмолвствующего» большинства на местах. Она - результат появления новых свойств общественной системы в России в целом, которая меняет свою социально-политическую и геополитическую организацию, пытаясь выйти из кризисного состояния.
Регионализация - это также реакция на кризис той системы управления в России, которая была основана на жестком централизме и унификации управленческих целей и средств применительно к регионам.
О.А. Карлова, тем не менее, отмечает, что, несмотря на популярность в объяснении социальных процессов регионального фактора, не ясно, что следует понимать под этим: «климат, ландшафт, профессии «регионального» профиля, специфику сложившихся производственных и научных связей или произведения сибирских мастеров искусств». По мнению О.А. Карловой, следует разводить понятия «регионализм» и «областничество». «Регионализм в этом значении начинается именно там, где заканчивается «местный колорит», т.е. культурное краеведение в обычном смысле этого слова». Оба подхода, как считает исследователь, имеют право на существование. Однако в рамках макрокультурного анализа, «регионализм, как «внешний взгляд» на миф, находит сложный баланс центростремительных и центробежных векторов, организующую и дифференцирующую роль пространства, которое порождает целый идейно-мифологический комплекс, вырастающий из культурной жизни конкретного региона».
Как правило, регионализация сопровождается обострением противоречий между центральной и региональной властью. Однако конфликтная ситуация в современной России определяется не этим противоречием, поскольку региональные властные структуры, являясь субъектами управления, обнаружили, как и центральная власть, большую способность к воспроизводству старых традиций командно-административной системы, чем к инновационным методам и формам политического руководства. Поэтому конфликтная ситуация определяется в значительной мере противоречием между новым состоянием российского общества и старым набором политических институтов и идей как на уровне центральной, так и региональной власти.
Сегодня 89 субъектов Российской Федерации отличаются друг от друга, пожалуй, даже больше, чем государства Европейского союза. Как заметил директор Института Кеннана Блэр Рубл, «Москва, оставаясь психологическим якорем для жителей всей страны, будет, скорее, напоминать Рим, нежели Париж - национальную столицу как символ национального единства для регионов, стремящихся к самоопределению в соответствии с местными экономическими и политическими связями».
Такой характер эволюции был задан, помимо всего прочего, самоутверждением провинциальных элит, которые стремились чувствовать себя независимо. Они выступают в роли правящих меньшинств, играющих стратегическую роль в принятии решений на местном уровне. Их ценности, идеологические позиции и взгляды по существенным политическим вопросам решающим образом влияют на нормы поведения в региональных политических системах. Чтобы точнее оценить возможности регионализма роль локальных элит, полезно взглянуть на события с учетом пережитого россиянами духовного и культурного потрясения.
Усиливающаяся регионализация - феномен не столько социально-экономический в собственном смысле слова, сколько культурный. В ее основе лежат идеологический коллапс и цивилизационная дезориентация народа. Такие исторические события, как распад СССР, драма «шоковой терапии», попытки разрыва с прошлым, вызвали у людей тревогу и смятение. Как выразился Ю. Бялый, перестройка и постперестройка «выжгли все мировоззренческие мотивационные регистры вместе с их идеологическими связками». Страна оказалась в ситуации нарастающего идеологического хаоса и распада. Чтобы преодолеть коллективный стресс, провинция начала самопроизвольно создавать собственные идеологические центры. Различные концепции регионализма обретали значение именно на фоне этого глубинного политико-мировоззренческого кризиса.
Вообще административно-территориальные границы регионов, считают А.В. Дахин и Н.П. Распопов, делают их своеобразными ячейками российского политического пространства. В пределах каждой такой единицы разворачивается взаимодействие социальных агентов по поводу завоевания, удержания или передачи региональной власти. Однако региональное политическое пространство обусловлено не только географически: политическая жизнь на местах не обнаруживает прямолинейной, жесткой привязки к этой ячеистой административно-территориальной структуре.
«Предшествующая политическая история региона детерминирует его жизнь «здесь и теперь» еще и тем, что оставляет после себя приспособленные к определенному порядку функционирования институты и учреждения, правовые и моральные нормы, которые, наряду с архетипическими образованиями культуры, и структурируют политическое пространство региона».
Таким образом понимаемое региональное политическое пространство (в широком смысле) рассматривается А.В. Дахиным и Н.П. Распоповым как принадлежащее к конкретной политической культуре и истории. Можно говорить, в частности, о центрально-российском политическом пространстве, о кавказском, сибирском, дальневосточном, северо-западном.
Однако, помимо деятельности региональных органов власти и региональной политической элиты, считает Д.В. Бадовский, на динамику региональной идентификации россиян оказывает влияние и ряд других факторов.
Во-первых, сопровождающее процессы социально-политической трансформации изменение в системе ценностных ориентаций населения, кризис социальной идентичности, кризис системы политической идентификации на общенациональном уровне, объективно стимулирующие процесс поиска способов и механизмов идентификации на различных уровнях.
Во-вторых, происходящие в постперестроечный период процессы дезинтеграции политического, социального и экономического пространства на федеральном уровне, тенденцию к усилению закрытости локальных сообществ в связи со снижением географической мобильности и дезинтеграцией информационного пространства.
Значительное влияние на этот процесс, по мнению исследователя, оказывают также исторические особенности политической культуры России, в первую очередь, присутствие большого пласта наследия прошлого в виде биполярности в массовом сознании и политической практике, черно-белого восприятия политического пространства, изначально присущего миру политического в качестве составляющих механизма политической идентификации.
«Крах официальной идеологии, стремительные внешне- и внутриполитические изменения, кардинальные изменения социальной стратификации и интенсивная вертикальная мобильность, характерные для России 90-х, - все это вместе взятое привело к массовой утрате людьми собственной социальной идентичности». Стихийное формирование новых идентичностей происходило на основе содержащихся в коллективном бессознательном различных вариаций архетипа общности («свои - чужие»), этнической, конфессиональной, территориальной общины. О.А. Карлова также считает, что «решающим элементом этнической дифференциации является противопоставление по типу мы/не мы. Эта универсальная двоичная система базируется на простом ощущении». Нарастающие различия в образе жизни и политических ориентациях между столицами и провинцией, а также между отдельными группами регионов порождают часто взаимное психологическое отторжение.
Региональный миф обладает рядом специфических черт по содержанию, по структуре же аналогичен мифам других общностей. Центральное место в структуре регионального мифа, считает К. Нечаев, занимает архетип соседской, территориальной общины: общины свободных и равных людей, обустраивающих совместно некую территорию. Поскольку отличительным признаком региональной общности является ее привязка к определенной территории. Пространство региона выделяется как «остров» безопасности и порядка в «море» хаоса, именуемого Россией: как «свое», очеловеченное, понятное пространство. Образу «Региона» в пространстве противостоит «центр» и/или другие регионы, этносы и т.п., олицетворяющие «чужое», враждебное, эксплуататорское начало. В регионе идентифицирующим признаком является территория, а не история.
«Тем не менее, прошлое и будущее интерпретируется через образы особой миссии региона и его населения в «большой истории». Будущее региона рисуется прекрасным, если бы не противодействие «враждебных» сил. В этих условиях архетип регионального лидера вбирает в себя черты двух основных образов: образ героя (он защищает земляков от всяческих напастей извне) и образ устроителя, хозяина земли (он обустраивает, очеловечивает региональное пространство)». В имидже реальных региональных лидеров мы можем найти в том или ином сочетании черты обоих этих образов. Такой тип лидера, считает Д.В. Бадовский, - один из механизмов и одновременно следствие действия региональной идентификации, ее места в политическом сознании россиян. «Данному типу лидера соответствует наиболее эффективная предвыборная риторика, включающая в себя мотивы региональной стабильности в противоположность кризисным процессам, происходящим в России в целом, или регионального спасения».
Формирование регионального мифа создало особую ситуацию в политическом сознании современного российского общества. Впервые за десятилетия, а, может быть, и столетия, региональное начальство оказалось психологически ближе населению, чем центральное, а доверие к нему больше. Отправление им властных полномочий оказалось психологически более легитимизированным, чем, соответственно, претензии на власть центральных институтов. Региональные элиты использовали этот ресурс доверия либо для давления на «центр», либо для торгов с ним за те или иные властные полномочия, что, в частности, проявилось в заключении особых договоров о разграничении полномочий между центром и регионами. Одним из ключевых моментов предвыборных стратегий кандидатов на президентский пост во время последних выборов явилось стремление к заключению соглашения с региональными элитами, поскольку предполагалось, что именно они могут оказать наиболее эффективное воздействие на общественное мнение россиян. Это позволило региональным элитам значительным образом расширить свои властные полномочия.
Косвенным показателем происходящего процесса политизации региональной идентификации и легитимации позиции региональных органов власти как влиятельных акторов федеративных отношений являются относительно высокая степень доверия избирателей по отношению к руководителям субъектов РФ по сравнению с федеральными властями и одобрение части россиян расширения полномочий региональных исполнительных органов власти. Как отмечает Е.В. Морозова, «преобладание локальной политической лояльности над национальной свойственно для обществ с фрагментарной политической культурой, переживающих процессы социально-политической трансформации».
На уровне массового сознания и политических ориентаций усиление и политизация региональной идентичности проявляются не только в относительно высоком уровне доверия региональным властям, но и в значительной поддержке лозунгов расширения экономической и политической самостоятельности региона. Это служит косвенным показателем усиления значимости региональной тематики в качестве одной из составляющих проблематики российского политического пространств. Рост популярности идеи экономической и политической самостоятельности регионов особенно характерен для периодов обострения социально-экономического кризиса.
Наиболее яркое выражение влияния региональной проблематики на массовое сознание находит в политических ориентациях в период выборов.
Многие отечественные исследователи считают, что на региональных выборах, особенно глав субъектов Федерации, возрастает влияние элементов рационального выбора, когда поведение избирателя во многом обусловлено конкретными проблемами, когда он руководствуется тем, какую пользу ему принесет победа того или иного кандидата. Вместе с тем, Д.В. Бадовский полагает, что «на результаты выборов существенное влияние оказывают политическая идентификация в виде идентификации с региональным сообществом и способы легитимации региональными политиками своей политической идентичности, наиболее ярко проявляющиеся в популярных типах региональных лидеров и тематике успешных предвыборных кампаний (напр., популярная стратегия «наши - не наши»)».
Понятие региональной стратификации включает в себя не только специфическое структурирование социального пространства, но и особенное течение социального времени. «В сущности, это своего рода пространственно-временной континуум, в силу чего региональная самоорганизация политической жизни человеческих сообществ обладает собственными временными ритмами. Последние как форма социального времени могут быть более быстрыми или медленными, затормаживаться (застой) или даже «двигаться вспять» (обратимость реформ, преобразований). Носителем регионального времени, своеобразным хронометром, задающим единицы его измерения, выступает региональный политический процесс». Важно отметить, что его содержание составляют состояние и развитие различных структур региональной политической жизни, которые можно свести к главным: а) культурно-историческое пространство и архетипы политической жизни региона; б) повседневная политическая жизнь, событийно разворачивающаяся вокруг вопроса о власти внутри административно-территориальной единицы; в) структурные элементы системы региональной политической деятельности (субъект, объект, средства, условия, результат, среда).
Региональный политический процесс (РПП) А. Дахин и Н. Распопов понимают как «специфическую форму бытия в своем политическом времени какого-либо сообщества, которая определяется исключительными, неповторимыми, локально действующими, но устойчивыми характеристиками его внутренней социокультурной жизни».
Динамика РПП в целом обусловлена тремя группами факторов: социокультурной традицией региона; структурой регионального политического пространства; влиянием федеральной и международной политики.
Именно в ходе РПП происходит «соприкосновение» гражданина с государством, реализуются его гражданские права и обязанности. Реальное политическое самовыражение населения всегда в большей или меньшей степени регионализировано, т.е. так или иначе, опосредовано особенностями внутренней жизни региона.
Функциональное содержание РПП определяется отношениями в треугольнике «население региона - региональная власть - федеральная власть». Эти отношения по своей природе могут быть политическими, административными, самоуправленческими (в чистом виде ни те, ни другие, ни третьи не существуют, всегда являя собой комбинацию с преобладанием какого-либо типа отношений).
В самом общем виде РПП состоит из трех элементов: институциональная система, региональная политическая элита, политическая инфраструктура.
Конкретный состав институтов РПП различается в зависимости от типа и традиций государства, от региональной ментальности и пр., но в любом случае он включает в себя:
органы, представляющие центральную государственную власть во всем разнообразии ее функций и прерогатив, хотя обычно и не воспроизводящие ее структуру во всем объеме;
органы местной государственной власти;
органы местного самоуправления;
организованные субъекты общественно-политической активности, или акторы (региональные отделения общенациональных партий, политизированных движений и объединений плюс аналогичные формирования регионального масштаба);
неформализованные центры власти, политико-финансовые группы.
Региональная элита, как правило, состоит из следующих основных слоев: 1)политического, 2) «интеллектуально-образовательного», 3) «литературно-художественного», 4) управленческо-экономического, 5) криминального, 6) информационно-коммуникативного.
Кроме того, каждая провинция, в силу своих особенностей, накладывает отпечаток на стратификационную модель региональной элиты. При этом существует проблема базового слоя, реализующего функцию внутренней динамики региональной элиты. Именно этот слой создает и обеспечивает функционирование системы социальных лифтов, через которые в региональную элиту проникает новое пополнение. В зависимости от того, кто взял на себя роль регионального лидера, и какое место при этом занимают другие слои, зачастую предопределяется динамизм регионального развития.
Каждый регион делегирует в региональную элиту представителей специфических социальных групп (например, в Красноярском крае представителей народов Севера). Эти представители порой склонны доверять архетипам социальной памяти, активно руководствуясь ими в политической деятельности, порой, не считаясь ни с какой целесообразностью. Их активность может приводить к смещению социальных ролей отдельных групп региональной элиты.
При анализе политических процессов исследователи выделяют понятие базового процесса, задающего доминанту и специфические условия политической жизни и определяющего ее главные события. «Он является источником множества других процессов, тоже составляющих содержание политической жизни». Например, в нашей стране до перестройки основным политическим событием был съезд КПСС, а базовым политическим процессом - движение от одного съезда к другому. «При современном режиме демократизации в базовом процессе участвует множество акторов, ориентированных на достижение самых разнообразных целей. Он ограничен ныне периодом между выборами главных должностных лиц государства».
«Но что же образует базовый политический процесс в современной России на региональном уровне? Монопартизм отошел в прошлое, многопартийная система только формируется и ее нельзя назвать определяющим условием развития политического процесса. В такой ситуации можно представить региональный базовый процесс как сложный механизм взаимодействия массового политического сознания и структур власти на местах».
Событийность - одна из важнейших характеристик региональной политики. Отсюда и базовый политический процесс в регионе - явление, прежде всего событийное, т.е. осуществляющееся «от события к событию». Значит, а) он не имеет ярко выраженной цикличности и повторяемости; б) каждое очередное событие в его ходе имеет лишь отдельные связи с предыдущими и далеко не всегда детерминировано ими, что, в свою очередь, в) затрудняет его прогнозирование.
Если проанализировать события, составляющие базовый процесс на региональном уровне, говорят А. Дахин и Н. Распопов, то окажется, что они относятся преимущественно к трем классам политических явлений. Первый - это явления и ритмика повседневной региональной жизни в целом и политической в частности, а также всплески социальной активности граждан региона. Второй - функциональные циклы деятельности региональных и/или федеральных структур государственной власти и управления (выборы, принятие годового бюджета, отставки, назначения и пр.). Наконец, третий класс - это «волны» политических инициатив региональных и/или федеральных властных структур. При этом в базовый процесс вписываются именно те политические события, которые оказываются на пересечении ритмических (или аритмических) линий всех трех упомянутых классов политических явлений.
Так, событие, вызванное федеральной или региональной властью (например, выборы), не попадет в цепь событий базового политического процесса, если избиратели не придут голосовать, т.е. если в сфере повседневности не будет соответствующего резонанса на него. Сходным образом, всплески активности в гражданской среде не станут событием базового процесса, если примут форму негодования кучки «недовольных» на площади или если не попадут в центр внимания общественного мнения, СМИ либо структур государственной власти. Событием базового процесса можно считать лишь то, что оставляет след, дает результат, значимый для региональной политической жизни в целом. Неспособность правовых и организационных сдержек государства противостоять случайному характеру событийности свидетельствует о неустойчивости политической системы, об отсутствии у нее какого-либо запаса прочности.
Таким образом, модель формирования базового политического процесса на региональном уровне можно представить как «сферу наложения «волн» социально-политической активности, распространяющихся от двух «полюсов»: от гражданской среды региона и от местной власти. На обеих противостоящих сторонах специфически отражается активность федеральных властных структур (третий «полюс»), так что события, укладывающиеся в русло базового политического процесса, представляют собой точки взаимного усиления («сложения энергии») волн активности, исходящих от всех трех «полюсов»».
Подводя итог первой главе, необходимо отметить, что региональное политическое сознание - многоуровневое явление, формирование которого обусловлено большим количеством факторов. Один из наиболее эффективных механизмов формирования, средства массовой коммуникации, будет рассмотрен во второй главе дипломной работы.
Глава II. Региональное политическое сознание и его отражение в зеркале СМК
Важность исследований средств массовой коммуникации (далее СМК) очевидна сегодня всем специалистам по коммуникативным технологиям. Это обусловлено, в первую очередь, тем, что формирование политического сознания, общественное мнение - основные объекты приложения PR-усилий - не могут обойтись без процессов коммуникации.
Сегодня массовая коммуникация является необходимым элементом политического процесса, в ходе которого распространяется информация и осуществляется влияние в обществе посредством печати, телевидения, радио, кино и т.д.
Массовая коммуникация является важным источником политической социализации. Политические институты с помощью СМК влияют на политический менталитет людей, формируя у них определенные интересы, представления, ценности и установки.
Государственная власть, считают А.П. Ситников и М.В. Гундарин, - это не конкретный социальный институт, а вся совокупность норм, правил, регламентаций, направленных на сохранение существующего в социуме в данное время статус-кво. Органы власти (президент, правительство, администрации разных уровней) заинтересованы в сохранении такого статуса. Но «сохранить свою власть - возможность легитимного распоряжения большими группами людей - можно только опираясь на привычки и стереотипы самой массы - аудитории, не осознаваемые до конца ею самой. «Опереться» же на все это можно лишь с помощью массовой коммуникации».
§1. СМК: понятие, закономерности, феномены, региональная специфика
Сегодня базовыми в анализе политического измерения массового сознания, считает М.А. Литвинович, признаются две концепции: теория классового общества и теория массового общества. Модель классового общества, как она развивалась в XIX-XX вв., придала смысл коллективным движениям, объяснила их истоки, а модель массового общества в настоящее время доминирует как наиболее влиятельная.
Для осуществления контроля в массовом обществе господствующим силам помимо административных были необходимы новые ресурсы. Таким ресурсом стал ресурс информационный.
Вообще массовая коммуникация - это процесс производства информации, ее передачи средствами прессы, радио, телевидения и др. и общение людей как членов «массы», осуществляющееся с помощью технических средств. Массовая коммуникация - особая среда формирования, распространения и функционирования различных образцов восприятия, мышления и поведения, через усвоение которых происходит воспроизводство «массы». Безусловно, общение групп людей не является механической суммой их межличностных контактов, но состоит оно именно из этих единичных взаимодействий и взаимовлияний.
Говоря о массовой коммуникации нельзя не сказать о специфике одного из главных участников процесса - аудитории МК. Главная особенность аудитории обусловлена характером индустриального общества с присущими ему процессами «омассовления». Массификация, считают многие исследователи, возможна благодаря тому, что в современном обществе господствует психология толпы, публики. Цель, которую преследуют классические технологии «омассовления», - превратить столкновение социальных групп в борьбу масс, а борьбу масс можно вести психологическими средствами. В инструментарии психологической борьбы СМИ занимают одно из первых мест. «СМИ диффузируют социальные связи, общение, взаимодействие, разрушают достаточно стабильные группы по интересам, корпорации, клубы и превращают их в публику».
Именно благодаря развитию коммуникаций в XX веке из толпы масса превратилась в публику. Уже не так эффективны сборища, митинги, шествия, непосредственный контакт. Современную массу не видно, потому что она повсюду. Миллионы людей, которые спокойно читают газету, непроизвольно повторяют радио- и теленовости, составляют часть нового типа толпы - толпы «нематериальной», распыленной, пребывающей дома у телевизоров, за компьютерами и пр.
Однако, считают А.П. Ситников и М.В. Гундарин, ошибочно представлять аудиторию как целиком пассивное единство, а реципиента как одного из массы, не связанного ни с кем, который может легко поддаться воздействию. Реципиент МК является ее активным участником хотя бы потому, что он, в свою очередь, в соответствии с двухступенчатой моделью коммуникации Лазарсфельда, может быть коммуникатором во вторичной коммуникации.
В конечном счете, считает М.А. Литвинович, власть принимает те правила игры, тот алгоритм действия, ту систему ценностей, которые диктует ей масса. СМИ лишь транслируют и тиражируют эти образы власти на публику. «Власть уже не так серьезно занимается экономическими проблемами, она обращена к средствам коммуникации, вновь и вновь тиражируя образ власти, востребованный толпой и публикой».
Тем не менее, в силу особенностей отечественного экономического и политического развития в России монополия на оперативное распространение информации по-прежнему принадлежит в основном телевидению и радио. М.А. Литвинович считает, что «важным, если не важнейшим компонентом информационного пространства России являются СМИ». Поэтому, то, что не попало в каналы МК, в наше время почти не оказывает влияния на развитие общества. Современный человек не может уклониться от воздействия СМИ.
Получается, по мнению М.А. Литвинович, что СМИ в России сейчас являются не столько ареной борьбы групп интересов, сколько ее полноправным политическим участником. СМИ часто выступают инициаторами конфликтов между группами интересов.
Одним из факторов, определяющим «своеобразие» политического сознания в регионе, являются средства массовой коммуникации, уровень развития которых существенно различается от территории к территории.
Так, самая развитая инфраструктура в Красноярском крае, безусловно, находится в Красноярске. В краевом центре можно наблюдать все многообразие СМК, начиная от пяти местных телекомпаний и заканчивая повсеместным распространением наружной рекламы. Как правило, в связи с тем, что все три ветви государственной власти на региональном уровне расположены в краевом центре, то можно говорить о высокой насыщенности политической жизни в крае.
На уровне периферии ситуация несколько иная. Жители меньше втянуты непосредственно в краевой политический процесс, значение краевые власти приобретают в период выборов либо серьезных проблем, которые могут быть разрешены только на краевом уровне, а так их интересы, в большей мере, завязаны на муниципалитете. В большинстве случаев, краевые СМИ не доходят до периферии, за исключением перепечатки или перезаписи материалов и распространения слухов. Но, учитывая невысокий интерес к краевым событиям, слухи носят местный характер. Такие СМК, как встречи с первыми лицами региона, различные акции, митинги и пр., имеют место, как правило, лишь в период избирательных кампаний.
Однако СМК в Красноярском крае, в целом, и СМИ, в частности, не являются простыми трансляторами информации в массы, что, несомненно, отражает общероссийскую тенденцию. С приходом к власти губернатора А. Лебедя высокий уровень недовольства населения политикой и раздражение поведением приезжей администрации вылился, по словам С. Комарицына, в становление «духовной оппозиции», отражающей эти общественные интересы. И в этой роли выступили именно краевые СМИ. «В данном случае они выступали как самостоятельная сила, ни финансово, ни организационно, ни политически, ни даже психологически не связанная с основными элитными группами. Более того, на выборах в Законодательное Собрание края в декабре 2001 года именно журналисты без какой-либо серьезной опоры на основные элитные группы сформировали оппозиционный блок с говорящим названием "НАШИ"». Отсюда становится очевидной роль Красноярских СМК в политическом процессе края.
Самыми активными участниками процесса являются местные телекомпании. Их уровень развития и качество работы в порядки выше, чем в других регионах Сибири и Дальнего Востока, что регулярно подтверждается на общероссийских профессиональных конкурсах. Все пять компаний являются по сути сетевыми партнерами центральных каналов. Основной «продукт» местных телеканалов - новостные программы. Именно качество подачи новостей, уровень скандальности, представленности интересов разных сторон позволяют выделить лидеров на медийном рынке. Хотя ситуация в Крае такова, что за каждым каналом отчетливо просматривается «хозяин», т.е. та финансовая или административная сила, позиция которой активно продвигается в массовое сознание. Если в «мирное» время такая ангажированность проявляется в относительно повышенном внимании к персоне или группе лиц, то в период избирательных кампаний начинаются настоящие информационные войны. Особенность ситуации заключается в незавуалированности, открытом, агрессивном декларировании интересов «хозяина» наряду с использованием любого повода для дискредитации оппонента. Наиболее ярко в этом контексте себя проявила телекомпания ТВК, журналисты которой особенно славятся умением использования манипулятивных технологий (напр., искажение или умолчание фактов, намеренная перестановка причин и следствий и др.). Так, во время избирательной кампании губернатора Красноярского края в 2002 году ТВК провела акцию «Помоги Таймыру», направленную на дискредитацию кандидата, губернатора Таймырского АО А.Г. Хлопонина. Уровень влияния СМИ на массовое сознание проявился в реальных действиях населения, начавшего активно собирать гуманитарную помощь жителям Таймыра. Журналисты смогли оказать влияние на поведение людей.
Необходимо отметить, что, несмотря на ангажированность местных телекомпаний, а, может, и благодаря ей, в информационном пространстве так или иначе представлены разные интересы, позиции, мнения, причем часто в категоричной форме. То, что такая ситуация возможна, говорит о высоком уровне влияния местных СМИ, с которыми власти приходится считаться. А это свидетельствует о статусе СМИ как полноправном участнике политического процесса.
С другой стороны, с приходом к власти в крае А.Г. Хлопонина, начинается своего рода «захват» телекомпаний «Норильским Никелем» для обеспечения новому губернатору лояльного освещения деятельности. Из пяти телекомпаний три (КГТРК как традиционный канал краевой власти, «7-й канал» и «Афонтово») наименее критично сообщают о политике краевой администрации. Данная тенденция существенно сужает спектр мнений.
Уже в 1999 году исследования показали, что «телевидение покрывает практически всю страну, и при этом информационные программы, через которые можно оказывать воздействие на поведение избирателей, пользуются наибольшей популярностью». Отсюда можно и дальше ожидать высокую степень влияния ТВ на большую часть населения. Ситуация поменяется с переходом общества на новый качественный уровень развития.
С появлением телевидения пресса потеряла большую часть своих позиций в части «серьезной» информации среди массового читателя, однако это же поспособствовало выкристаллизовыванию особой аудитории, нуждающейся в аналитических материалах. Поскольку в эпоху массовой культуры большинство ищет развлечения, а не информации, требующей вдумчивого прочитывания и анализа. С этим связан бум «желтой» прессы, мало распространенной во времена Советского Союза.
У газет и журналов есть важные достоинства: большой охват населения и территориальная распространенность. Однако, несмотря на это, газеты проигрывают телевидению по параметру цена-эффективность (высокая стоимость в рамках национального масштаба). Такие плюсы, как ориентирование на свою аудиторию с уже сформированными взглядами, а также, возможность публикаций аналитических материалов, делает из прессы сильное оружие «точечных» ударов.
Необходимо отметить, что за последние 5-6 лет региональный сегмент информационного рынка все более привлекает внимание издателей и инвесторов. Печатные издания становятся все более активными экономическими акторами, демонстрируя экономические возможности адаптации к резко меняющейся экономической среде. «Тенденции развития рынка печатных изданий таковы, что отмечается все более отчетливая «специализация». С одной стороны, появляется множество изданий, подпадающих под категорию «желтая пресса» и рассчитанных на широкого массового и нетребовательного читателя. В то же время на рынке СМИ закрепляются серьезные, деловые, аналитические издания».
Красноярский край не выпадает из общероссийской тенденции. Количество зарегистрированных печатных изданий перевалило за 50 и продолжает неуклонно расти. Большинство мелких изданий не выдерживает конкуренции и закрывается. Однако их место быстро занимают новые проекты. На наш взгляд, это говорит о высоком уровне развития печатного рынка в краевом центре. Непосредственно в крае ситуация иная. Большинство изданий выживает только за счет финансирования краевой властью, газетного бизнеса быть не может в силу малой численности населения, а, следовательно, аудитории для рекламодателей. Отсюда в территориальной прессе представлена только позиция власти.
Возвращаясь к печатным изданиям г. Красноярска, можно выделить газеты, претендующие на освещение разных сторон жизни, включающих в себя как аналитическую информацию, так и развлекательные материалы. Это своего рода «универсальные», общественно-политические издания («Городские новости», «Вечерний Красноярск», «Сегодняшняя газета» и др.). Большой сегмент на рынке занимают газеты сугубо рекламной направленности либо содержащие в себе только объявления («Из рук в руки», «Работа для вас», «Всем! Всем! Всем!» и др.). Присутствуют также и специализированные издания («Фазенда», «За рулем» и др.).
Одна из мировых лидеров по исследованию медиа-рынков компания Gallup Media предоставляет регулярные рейтинги СМИ в разных регионах России, основываясь на усредненном количестве читателей одного номера издания. Среди ежедневных изданий в 2002-2003 г.г. наблюдается интересная динамика: газета «Городские новости» за полтора года обгоняет краевой издание «Красноярский рабочий» и «Сегодняшнюю газету» и перемещается с третьего места на первое. Усредненное количество читателей увеличивается с 45,2 тыс. человек до 57, 5 тыс. человек. В это время другое административное издание «Красноярский рабочий» теряет за указанный период в общей сложности 14,5 тыс. человек.
Среди еженедельных изданий ситуация за указанный период практически не меняется. Самыми популярными изданиями остаются газеты «Всем! Всем! Всем!», «ТеVизор», «Шанс» и «Комок», чей развлекательный характер был отмечен выше.
Если объединить и посчитать аудитории ежедневных общественно-политических изданий, содержащих аналитические материалы, и аудитории первых трех лидеров ежемесячных изданий, то первая группа будет уступать второй примерно в пять раз (147 тыс. человек против 721 тыс. человек), что также подтверждает существующую тенденцию к падению интереса к аналитическим изданиям. С другой стороны, интерес большей части населения к развлекательной сфере ограничивает влияние прессы на политическую жизнь в крае. Аналитические материалы читают, на наш взгляд, в основном, люди со сложившимися политическими установками, поэтому на их мнение сложно оказывать влияние.
У такого средства массовой коммуникации, как радио, в первую очередь, за счет технических особенностей, своя специфика. Радио общедоступно и вездесуще. Люди используют радио, чтобы узнать новости, послушать музыку, развлечься и почувствовать себя причастным к жизни окружающего мира.
Сегодня ввиду легкости восприятия и возможности получать информацию без прерывания повседневной деятельности радио воспринимается не столько как источник информации, сколько как приятное время-сопровождение. В большей части радио превратилось в звуковой фон. В связи с этим его эффективность снижается. Однако, именно в связи с фоновым характером радио в период выборов может быть эффективным трансляция слоганов кандидатов. С одной стороны, люди не обращают на них внимания, а с другой, за счет большого количества повторений эти слоганы автоматически записываются в подкорке человеческого мозга и в нужный момент могут быть актуализированы (напр., непосредственно на избирательном участке).
Наряду с традиционными СМИ сегодня все активнее заявляет о себе компьютерная сеть Интернет. И хотя Россия еще очень сильно отстает от развитых стран по числу пользователей, игнорировать это новое современное средство массовой коммуникации нельзя. Во-первых, Интернет открывает широкие возможности для политической пропаганды и агитации. Уже к выборам 1999 года почти все политические объединения имели свои сайты в глобальной сети. Б. Немцов создал движение «Россия молодая» именно через компьютерную сеть. С. Кириенко создал Интернет-парламент. И. Хакамада предлагала посетителям сайта игру «Выборы-2012». Даже у КПРФ был свой сайт, хотя считается, что это привилегия демократов.
Однако, Интернет - это не только публикация информационно-аналитических материалов. Это также средство для осуществления политических провокаций, «слива» компромата. Такая ситуация сложилась с сайтом «Коготь». Именно в это время начинаются гонения А.П. Быкова.
Число людей, пользующихся Интернетом, пока относительно не велико. Аудитория Интернета значительно варьируется по территории России. Средний российский уровень по данным 2000 года был равен 4,3% . Однако темпы роста аудитории высоки, в основном, за счет молодежи.
В Красноярском крае в связи с развитостью инфраструктуры пользователи сосредоточены в относительно крупных городах. Безусловно, большая часть приходится на Красноярск. Начиная с 2001 года в краевом центре стали активно развиваться информационные агентства («Пресс-лайн», «Енисей-Красноярск», «Knews» и др.). Органы власти, крупные предприятия, общественные организации начинают использовать Интернет как инструмент внешнего PR. Появляются профессиональные форумы, обсуждения в сети, что более четко очерчивает рамки профессионального сообщества. Самая оперативная информация в интернет-изданиях. Влияние на политический процесс, на наш взгляд, Интернет оказывает, в основном, посредством распространения слухов.
Слухи играют большую роль в политическом процессе России. Они представляют собой информацию, достоверность которой не установлена. При этом слухи наделяют ту или иную политическую ситуацию, которую люди не понимают, определенным смыслом и помогают им подготовиться к соответствующим действиям.
По оценкам специалистов, информационное воздействие на население с помощью слухов стоит сегодня в одном ряду с влиянием СМИ.
Вообще слухи - это сообщения, достоверность которых не установлена, служат ориентации в проблемной ситуации, когда нет других источников информации. Согласно позиции Т. Шибутани, в основе слухов лежит событие, обладающее двумя качествами: важностью и неопределенностью.
Слухи никогда не повторяют того, что говорят СМК. Хотя средства массовой информации активно влияют на распространение слухов. С одной стороны, информационный вакуум способствует появлению слухов, выстраивающих картину тех или иных политических событий. С другой стороны, средства массовой информации, публикуя недостаточно проверенные сведения, сами могут быть непосредственным источником слухов.
Слухи оказывают большое влияние на формирование общественного мнения, так как существуют обсуждения в малых приватных группах без освещения в СМИ. Причем исследования убедительности показывают, что наибольшее влияние на нас оказывает не опосредованная информация, а личный контакт с людьми.
В контексте избирательной кампании слух также интересен как важная форма самовыражения массовых настроений и общественного мнения; один из эффективных каналов воздействия на массовое поведение.
Важную роль слухов в нанесении вреда имиджам кандидатов можно продемонстрировать на примере губернаторской кампании в Красноярском крае в 2002 году. Примечательно, что передаваемая через слухи информация носила исключительно негативный характер. Самая закрытая, с одной стороны, но самая будоражащая умы, с другой стороны, тема - это «у кого сколько денег», «кто за кого платит». Особенно популярным был слух о том, что кандидаты Пимашков и Глазьев - подставные фигуры Хлопонина, оттягивающие у Усса голоса красноярцев и пенсионеров, слабое место Хлопонина. Затем были популярны слухи о том, что руководство ФПГ не довольны кампаниями кандидатов (Усса, Хлопонина, Пимашкова), поэтому финансирование резко сокращается. Про Хлопонина команда Усса усиленно распространяла «легенды» об его богатствах, что было достаточно грамотно нивелировано открытым заявлением таймырского губернатора о своих доходах, имуществе и пр. Учитывая, что Глазьева практически до последнего момента не воспринимали в качестве серьезного конкурента, особых слухов про него не ходило, кроме одного, значительно упрочившего его популярность в так называемых «красных» районах Края: «Глазьев - преемник Зюганова, будущий лидер КПРФ».
Только из данного списка видно, насколько велика роль слухов по дискредитации конкурентов.
В период избирательной кампании количество политической информации резко возрастает, поэтому среди СМК необходимо отметить специфическое средство - политическую рекламу. Примечательно, что непосредственно в ходе политического процесса политической рекламе не уделяется особого внимания, что на наш взгляд, является упущением.
Несомненное достоинство политической рекламы в том, что она может привлечь внимание к кандидату, сделать его узнаваемым, донести до избирателя его идеи, закрепить в сознании людей некие образы и т.д. Это отличная возможность для кандидата изобразить себя так, как он хочет, предложить аудитории собственную повестку дня, выгодные для себя проблемы, выводы и интерпретации фактов. Однако ее эффективность имеет свои пределы.
На практике политическая реклама является довольно дорогостоящим мероприятием. В ее арсенал входит печатная продукция (листовки, плакаты, календари, газеты), ТВ- и аудио-ролики, особое внимание уделяется наружной рекламе, что обусловлено, в том числе и тем, что «в процессе коммуникации дискурс наружной рекламы способен изменять, «переключать» предмет внутриличностной коммуникации аудитории и тем самым воздействовать на нее. Таким образом, наружная реклама, воздействуя на аудиторию в коммуникативном аспекте, изменяет не только информационное поле, но и эмоциональную сферу».
В Красноярске рынок наружной рекламы представлен достаточно широко. Количество операторов на сегодняшний день превышает спрос. Возникла большая потребность в новых «носителях». Одновременно с этим, за пределами Красноярска в городах и районах края рынок практически не развит.
Далее список средств массовой коммуникации расширяется за счет различных мероприятий, акций и т.д., имеющих место в период выборов. В их число входят встречи кандидата и его доверенных лиц с избирателями, привлечение агитаторов, массовые мероприятия (пикеты, митинги, съезды и т.п.), «директ-мейл» и многое другое.
Основной плюс встречи кандидата или агитатора с отдельным избирателем заключается в адресности подхода, в обращении к группам, чьи интересы, потребности известны, что обеспечивает более эффективное воздействие.
Исторически сложившаяся форма массовой коммуникации, массовые мероприятия (пикеты, митинги, съезды и т.п.), имеет место и во время избирательных кампаний и в ходе политического процесса. Ввиду зрелищности, это самый подходящий способ привлечения внимания в ТВ-формате. Как правило, в «мирное» время основными инициаторами проведения массовых мероприятий являются так называемые «левые» политические силы. Данные мероприятия проводятся для привлечения внимания властей к определенным проблемам, причем приглашаемые СМИ используются в качестве катализатора процесса. Однако исследования содержания текстов СМИ за 2003 год показали, что данные мероприятия редки. А это говорит о пассивности населения в привлечении властей к решению своих проблем, об отсутствии форм самоорганизации и неразвитости основных институтов гражданского общества. В следующем параграфе мы более подробно остановимся на преобладающих тенденциях в массовом сознании в Красноярском крае и на механизмах формирования регионального политического сознания средствами массовой коммуникации.
§2. Тенденции регионального политического процесса: специфика регионального политического сознания и роль СМК региона
Политологи часто называют Красноярский край Нью-Хемпширом, что означает присутствие на территории края основных тенденций, характерных для всей России. Это своего рода усредненная модель, срез всего российского общества. И перед тем, как обратиться к региональному политическому сознанию, рассмотрим тенденции российского политического процесса, описанные в первой главе дипломной работы, на уровне Красноярского края.
Во-первых, для политического процесса в Красноярском крае также характерна нерасчлененность политики и экономики, социальных и личных отношений. Ни один важный вопрос не решается без вмешательства властных структур. В то же время для органов власти любой вопрос будь-то экономического или культурного характера служит средством осуществления политики.
Вторая особенность политического процесса - отсутствие консенсуса между его участниками относительно узаконенных целей и средств политического действия, особенно ярко проявила себя в период губернаторства А. Лебедя, когда Законодательное Собрание Красноярского края и губернатор с командой заместителей не могли договориться ни по одному важному вопросу. Политический процесс сопровождался повышенной конфликтностью сторон, что, в свою очередь, не могло не сказаться на состоянии политического сознания населения, причем в худшую сторону. Интересно, что с приходом нового губернатора и изменением модели взаимоотношений с центром, данная особенность себя не проявляет. Обе ветви власти, и исполнительная и законодательная, стремятся демонстрировать конструктивный курс на согласование любых рабочих моментов.
Третья особенность политического процесса, его неструктурированность и высокая степень совмещения и взаимозаменяемости политических ролей частично присутствует в региональном политическом процессе. Местные политические партии представляют лишь самих лидеров и их ближайших сторонников, за ними нет реальных групп людей. Сложно говорить об оппозиции. Люди стоят непосредственно за личностями, авторитетными участниками политического процесса. Поэтому мы считаем, что совмещение и взаимозаменяемость политических ролей не столь ярко выражены в связи с яркостью основных участников политического процесса.
Четвертую особенность политического процесса, отсутствие интеграции среди его участников, когда партийная система в России еще не в состоянии выступать эффективным каналом трансляции требований от широких социальных общностей к власти, сами власти, как на федеральном, так и на региональном уровне, пытаются преодолевать через использование различных инструментов обратной связи (напр., личные встречи первых лиц с коллективами предприятий или ответы первых лиц на вопросы простых граждан в прямом эфире центральных каналов). Необходимо отметить, что и в масштабах края, не говоря уже о масштабах страны, эти инструменты мало эффективны.
Активный политический стиль, как пятая особенность, состоящий в навязывании обществу нововведений со стороны органов власти, имеет корни в менталитете россиян. Поэтому, несмотря на недовольство людей проводимыми реформами, настоящие массовые акции протеста редки. Зато в последнее десятилетие появился феномен информационных войн. Никогда СМК в России не были столь активны и противоречивы, что, в свою очередь, дезориентирует население, тем самым, препятствуя непосредственным действиям.
Шестой особенностью политического процесса, по мнению экспертов, является кризис региональных элит. По мнению С. Комарицына, «анализ состояния красноярской элиты, в частности, по позиционному (отсутствие четких ориентиров и позиций) и репутационному параметрам (явные имиджевые потери значительной части элитных групп, падение авторитета и низкий рейтинг) позволяют сделать вывод о структурном кризисе региональной элиты. Между тем функции элиты во многом как раз и заключаются в формировании социокультурных ориентиров для масс, в трансляции неких образов, кодов, поведенческих правил. И если массы не воспринимают подобные инструментальные функции элиты, то это свидетельствует о деформации роли самой элиты, о ее кризисе». Во время выборов губернатора в 2002 году красноярская элита так и не смогла объединиться и выдвинуть своего кандидата, чем лишний раз продемонстрировало населению свою неспособность руководить краем.
«Многообразие субъектов региональной политики и их взаимодействия означает множественность существующих моделей взаимоотношений центральных и региональных элит». По мнению Д.В. Бадовского, это связано с серьезными отличиями в системе организации и взаимодействия различных интересов, присутствующих на той или иной территории. Так, в зависимости от уровня влияния центра, а также степени самостоятельности региональных элит и выраженности их собственных интересов исследователь выделяет четыре модели.
Доминирование предполагает высокий уровень влияния центра, прежде всего, по стратегическим вопросам. Региональные элиты обладают собственными интересами, сфера которых выражена и ограничена, а также способны их реализовать при условии их непротиворечивости интересам центра и принятым им стратегическим решениям. Центр способен оказывать постоянное влияние на собственные решения региональных властей, непосредственно затрагивающие его интересы.
В современных условиях, считает Д.В. Бадовский, такая возможность почти всегда связана с отсутствием окончательного решения на региональном уровне вопроса о власти, с неконсолидированностью местной правящей элиты.
В этом случае, если элиты не могут договориться между собой, выработать единый курс развития региона, ситуация в регионе нестабильна. Население, вероятнее всего, живет в состоянии неопределенности в завтрашнем дне, либо, уповая на центр и на президента как концентрированную власть, либо, в зависимости от качества жизни, не доверяя ни центру, ни региональным властям, что ведет к высокому уровню конфликтности в обществе и смене правящих элит.
Модель взаимодействия предполагает высокий уровень сотрудничества местных и федеральных властей. Подобное положение вещей возможно прежде всего в силу существования совпадающих или взаимодополняющих неконфликтных интересов. Региональная и центральная элиты стремятся к согласованию большинства интересов и решений.
Население живет в ситуации согласованности интересов, понимает, что будет завтра. Массовое политическое сознание может быть высокоразвитым при насыщенной политической жизни, либо не актуализировано вообще, т.к. уровень жизни достойный, и вопросы политики людей не интересуют (существует теория, что в России власть интересна народу только в аспекте решения насущных проблем).
В рамках модели соприсутствия, сферы ответственности региона и центра четко разграничены. Данная система основана на определенном политическом договоре, который задает процедуру всех дальнейших решений, разграничивает компетенции, ответственность, сферы влияния.
Считается, что наличие подобной модели отношений порождает неустойчивость, а также необходимость периодического возобновления и корректировки политического договора. Следовательно, именно во время выборов происходит торг за влияние, отсюда - жителей региона активно включают в этот процесс, чтобы иметь возможность контролировать исход выборов. Уровень политического сознания, по нашему мнению, зависит от используемых приемов: разъяснение ситуации либо манипулирование.
Для модели отстраненности характерен низкий уровень влияния центральной элиты. В одном случает это может быть связано с отсутствием ярко выраженных интересов центра, когда, например, региону не уделяется внимание в силу периферийности (политической и экономической) данной территории. В другом случае мощь местной элиты практически исключает вмешательство центра во внутрирегиональные процессы.
Политическая и экономическая периферийность исключает высокий уровень развития регионального политического сознания, в то время как мощная региональная элита может по своему усмотрению контролировать данную переменную и влиять на нее исходя из своих интересов.
В зависимости от того, кто в настоящее время представляет главу краевой исполнительной власти, можно определить тот или иной режим на территории Красноярского края. На рассматриваемый в данной работе период приходится губернаторство А. Лебедя и А. Хлопонина. В аспекте описанных выше моделей можно сказать, что для эпохи А. Лебедя, на наш взгляд, была характерна модель отстраненности. Учитывая «донорский» статус региона говорить об отсутствии интересов со стороны центра не приходится. Однако характер руководства А. Лебедя, проводимая им и его командой политика «самоуправства» дают основания склониться именно к модели отстраненности. В то же время губернатор, пришедший к власти после гибели А. Лебедя, А. Хлопонин взял курс на взаимодействие с центром. Несмотря на то, что до сих пор можно услышать обвинения в адрес Хлопонина на предмет защиты интересов олигархических структур, губернатор последовательно продолжает демонстрировать лояльность к президенту страны и партии власти, тем самым, опираясь на их авторитет и легитимизируя свою собственную власть. Хотя, с другой стороны, отсутствие, по мнению экспертов, консолидации региональной элиты дает основания предположить модель доминирования.
Все выше описанные особенности регионального политического процесса в большей части обусловлены состоянием массового политического сознания. Однако необходимо отметить, что СМК продолжают играть важную роль в этом процессе.
В данной работе мы обращаемся как к лингвистическим средствам анализа, зарекомендовавшим себя в мировой науке, так и к традиционному аппарату философского анализа, включающему в себя абстрагирование, построение экстраполяционных моделей и пр.
Сибирское политическое сознание в силу исторических предпосылок формирования имеет свою специфику.
Исследователь С.В. Чугров выделяет основные характеристики массового сознания россиян на основе географического расположения регионов. По его мысли, Северные районы России являются оплотом демократии. Это связано с тем, что регионы Севера живут за счет добычи и обработки природных ресурсов, уровень жизни население в разы выше, чем у жителей южных регионов. От проводимых правительством реформ, считает С.В. Чугров, северные территории только выиграли, поскольку реализация принципов рыночной экономики улучшила условия для экспорта на международных рынках, тем самым, повысив уровень доходов населения.
Отсюда - неоднородность регионального политического сознания. Это обусловлено как большой территориальной протяженностью, так и различным уровнем жизни населения в зависимости от экономического развития территории. Традиционно выделяют политическое сознание жителей краевого (областного) центра и периферии (села, деревни, небольшие города).
Однако Красноярский край не может быть рассмотрен по этой схеме в связи с наличием на территории края крупного в мировых масштабах градообразующего предприятия НГМК «Норильский Никель», которое обеспечивает большую часть поступлений в бюджет Красноярского края. Сам город Норильск географически расположен в северных широтах, отсюда - суровые климатические условия, изолированность от краевого центра. Большинство жителей Норильска составляют рабочие «Норильского Никеля», уровень доходов населения в разы превышает уровень доходов всего остального края, в том числе, и Красноярска. Поэтому можно говорить об особом политическом сознании норильчан, слабо идентифицирующих себя с жителями Красноярского края, но заметно влияющих на политический процесс, особенно в период избирательных кампаний краевого уровня.
Таким образом, мы выделяем политическое сознание жителей краевого центра г. Красноярска, жителей так называемой периферии (хотя и тут все не однородно) и жителей г. Норильска.
Население аграрных районов, по мнению С.В. Чугрова, «традиционно более консервативно; более заметны такие нерыночные элементы, как бартер и самообеспечение. Там преобладает коммунистическая модель».
Исторически именно в Европейской части страны была закреплена патерналистская система управления, с помощью которой монархи имели возможность эффективно контролировать положение на местах, обеспечивать охранительные функции органов самоуправления.
Постепенно в Сибири и на Дальнем Востоке складывался самобытный характер жителей, который заметно отличался от более консервативного, охранительного менталитета жителей Центральной России. Основные причины для этого: «отсутствие крепостничества в истории Сибири и Дальнего Востока, постоянное соседство и знакомство с инородцами, которое привило им терпимость и спокойное отношение ко всяческой вере». Среди важнейших черт, считает С.В. Чугров, восточно-сибирской особости - подчеркнутая практичность, яркая предприимчивость, находчивость, особый закал характера.
«По Н. Пиксанову, огромные естественные богатства Сибири, своеобразное, крепкое, не знавшее крепостничества русское население, богатая хозяйственная и промышленная жизнь, отдаленность от европейской России - все это обособляло Сибирь и неизбежно ставило перед сознанием сибиряков проблему автономии». В результате сочетания различных - климатических, культурно-поведенческих, миграционных и т.п. векторов - проявилось кумулятивное действие нонконформистских факторов. Новые мигранты советской и постсоветской эпох, отправлявшиеся в путь за заработками или из охоты перемены мест, по определению, считает С.В. Чугров, несут в себе заряд оппозиционности традиционализму. Чем ближе к Востоку страны, тем больше предпочтение новых лидеров и концептов за счет отторжения старых (приводится в сравнении степени отклонения от среднего значения по стране). Данное явление, определенный тип ментальности С.В. Чугров называет нонконформизм. «Нонконформизм проявляется в сильной критике властей, голосовании за лидеров нового поколения, неприятии старых моделей. Несет на себе некий налет авантюристичности и вызова».
Исследователи сходятся во мнении, что сибиряки - это «исторически сложившаяся общность людей на основе единства удаленной от центра огромной территории, особо суровых природно-климатических условий, специфики заселения, этнического состава, производственно-хозяйственной деятельности и образа жизни».
Исследования самосознания жителей Сибири, проведенные в 2001 году, показали, что среди своих отличительных качеств сибиряки считают не столько способность переносить морозы и долгие зимы, сколько щедрость души, добродушие, интернационализм. На втором месте - стойкость, мужество, храбрость, сила духа; на третьем - выносливость, закалка, крепкое здоровье.
Описывая непосредственно состав населения Красноярска, Н.А. Сысоева, А.В. Новокрещенов и А.З. Фахрутдинова говорят, что 48% составляют местные уроженцы, а 52% - приезжие, причем в силу столичного положения Красноярска структура населения неоднородна. «Собравшись из мест, колоссально отличающихся друг от друга уровнем цивилизованности, люди оказались неспособными понимать друг друга, воспринимать и адекватно оценивать ценностные ориентации своих соседей, коллег». За последние полвека, по данным исследователей, Красноярск прирастал за счет собственного воспроизводства только на одну треть. Больше всего приезжих из сельской местности. «Деревенская закваска многих горожан чувствуется повсеместно… Она выражается в небрежении ко всему, что не является их личной собственностью… Многолетние эксплуатация и притеснение крестьянства привели к серьезной деформации его сознания, породили такие черты как иждивенчество, апатия, пренебрежение к труду».
Другой характерной чертой жителей Красноярска ученые считают настороженное отношение к частной собственности, что не могло не отразиться на принятии обществом либеральных тенденций, традиционных для многих западных стран, где право на частную собственность стоит во главе иерархии либеральных ценностей.
В январе-марте 2001г. Н.А. Сысоевой, А.В. Новокрещеновым, А.З. Фахрутдиновой было проведено социологическое исследование на предмет оценок жителями Красноярска приверженности большинства сибиряков тем или иным ценностям (см. таблицу).
Таблица
ЦенностиСредний балМестоТрудолюбие3,379Патриотизм3,437Предприимчивость3,2912Национализм (возвеличивание своей нации)2,7721Шовинизм (ненависть к другим национальностям)2,5623Религиозность 2,9917Честность 2,6622Щедрость души 3,418Чувство долга (обязательность)3,3111Дисциплинированность 2,8920Стремление к обогащению3,505 Завистливость 3,2213Терпимость 3,643Агрессивность3,0316Надежда на самого себя3,634 Приверженность семье, дому3,782Расчетливость3,1514Духовность3,3310Стремление к карьере3,466Здоровый образ жизни2,9419Забота о детях3,831Забота о родителях 3,643Вера в доброго вождя3,0715Коллективизм 2,9818
На основании полученных данных можно сделать выводы о тенденциях в самосознании красноярцев, которые органично экстраполируются на тенденции в региональном политическом сознании.
Исходя из базовых характеристик либеральных, консервативных тенденций, описанных в первой главе, мы сможем определить ценности, выделенные интервьюируемыми, в ряд тех или иных тенденций.
Так, в связи с тем, что для либерализма характерны принципы индивидуализма, свободной конкуренции, свободного рынка, культ права выбора и др., то такие ценности как трудолюбие, предприимчивость, стремление к обогащению, здоровый образ жизни, агрессивность, надежда на самого себя, завистливость, расчетливость, стремление к карьере вписываются в данное направление. Их общий удельный вес составляет 29,59 (получен сложением среднего бала).
Консервативные тенденции, а это сохранение традиционных норм, правил, иерархии власти, социальных и политических структур и институтов, а также сохранение, защита и передача будущим поколениям того, что достигнуто к каждому историческому периоду, в нашей стране приобрели своего рода национальную особенность. Консервативные тенденции наряду с выше описанным включают в себя ценности, традиционные для российской духовной самобытности: патриотизм, чувство долга (обязательность), терпимость, приверженность дому, семье, религиозность, честность, щедрость души, дисциплинированность, духовность, забота о детях и родителях, вера в доброго вождя, коллективизм. Общий вес - 42,96.
Национализм и шовинизм как ценности находятся на последних местах. Их нельзя отнести ни к либеральным, ни к консервативным тенденциям, однако данные ценности зафиксированы в массовом сознании, а это значит, что существует своего рода протестная тенденция в региональном политическом сознании, которая также заслуживает особого внимания исследователей.
Однако исследования показывают ситуацию, но не говорят, как это получилось. Тем не менее, одним из важных факторов в этом процессе мы считаем СМК.
Современные исследователи продолжают утверждать, что СМК являются отражением общественных тенденций. СМК могут их усиливать или тормозить, но принципиально менять не в состоянии: как только психологический профиль издания (отражаемый, прежде всего в текстах) начинает не соответствовать ожиданиям аудитории, аудитория просто выходит из контакта и начинает заниматься чем-то другим. В связи с этим по содержанию текстов СМК можно различными способами определять текущее состояние массового сознания. В зависимости от рассматриваемых периодов можно говорить и о динамике развития политического сознания.
Людей нельзя помыслить в отрыве от языка. Поэтому естественно, что анализ текстов СМК является столь популярным среди аналитиков. С одной стороны, язык - это инструмент. Инструмент общения, накопления знаний, передачи опыта и пр. С другой стороны, язык приобрел такую значимость в нашей жизни, что сам стал оказывать влияние на нее.
Одним из основных тезисов нейро-лингвистического программирования (НЛП) является утверждение, что в психологическом плане успешность деятельности людей в значительной степени зависит от удачности построенной ими модели внешнего мира. Многие проблемы решаются простым внесением изменений в эти модели. Переделывается не мир, в котором мы существуем, а его модель в наших головах. И эта точка зрения, по словам кандидата философских наук, старшего научного сотрудника Института философии РАН В. Шалака, а также М. Дымшица доказала свою практическую успешность.
Предлоги русского языка «К» и «От» обладают следующим свойством, активно исследуемым в лингвистическом анализе, - их частоты могут служить показателями выраженности в тексте мотивов достижения и избегания.
С середины XX столетия психологи и социологи установили, что люди живут именно так, как они ожидают. Что для того, чтобы хотя бы чего-нибудь достичь, надо хотя бы куда-нибудь стремиться. Это было установлено на примерах длинных и коротких трендов, на примерах древних и современных государств, на примерах отдельных фирм и отдельных отраслей производства. Причем психологам известно, что для достижения необходимо стремится обязательно куда-то или К чему-то, а не ОТ чего-то или ОТкуда-то.
В нашем обществе приходится слышать слова о том, что вот скоро Дума примет какой-то закон, либо президент вмешается в региональную политику, и люди сразу начнут работать, жизнь наладится. В. Шалак считает, чтобы произошли позитивные изменения, люди должны захотеть жить лучше, у них должны появиться цели, которые стоят того, чтобы к ним стремиться. Одним из индикаторов изменения умонастроений в обществе является частота предлога К.
Чтобы выяснить, какие тенденции преобладали в политическом сознании жителей Красноярского края в 2003 году, мы провели анализ содержания текстов красноярских СМИ по разным параметрам. Выборка материалов составлялась на основе обзоров СМИ, размещенных на сайте Knews. Отбирались обзоры в первых и последних числах каждого месяца. Принцип отбора случайный, весь 2003-й год представлен в обзорах равномерно. Факт, что то или иное издание не попало в руки читателя, какой-то материал не дошел до своей аудитории, имеет под собой веские основания. Однако разноплановость материалов и изданий, представленных в обзорах позволяет делать предположение о достижении информацией аудитории. Поэтому мы считаем данную выборку репрезентативной.
По данным руководителя исследовательской группы ЦИРКОН И. Задорина, «одна треть россиян полностью выключена из информационных потоков, ничего политического они не смотрят, не слушают, не читают. Еще треть включена в информационные потоки. Смотрят и читают, но воздействию не поддаются, потому что имеют достаточно устойчивые ценности и ориентиры. Последняя треть и есть та категория, на которую СМИ могут воздействовать». Отсюда видно, что две трети населения России, а описанным выше причинам, и Красноярского края, включены в информационные потоки. Поэтому в нашем лингвистическом анализе мы можем делать выводы о состоянии массового сознания двух третей жителей Красноярского края.
Анализируя содержание текстов на предмет наличия предлогов «к» и «от», мы получили следующую динамику (Приложение, график №1). Из представленного графика видно, что употребление предлога «к» в целом преобладает существенным образом. Интересным является то, что до июня кривые не конгруэнтны, однако, начиная с июня, максимумы и минимумы на графике практически совпадают. Возможно, совпадение минимумов свидетельствует о своего рода пассивности населения, которое не стремится ни «к» ни «от». В то время как совпадение максимумов может говорить о том, что повышается ответственность за свои собственные жизни, и люди все-таки делают выбор в ту или иную сторону. Примечательно то, что в определенной степени тенденции к достижению и «избеганию» представлены равномерно.
Чтобы делать какие-то выводы о выявленных тенденциях, необходимо на абстрактную модель упоминания предлогов в текстах СМИ наложить реальную ситуацию политического процесса, имевшего место в этот же период.
Однако в этом блоке анализа мы считаем уместным обозначить еще одну позицию, вписывающуюся в логику данного подхода. Синтаксическая типология языков мира говорит о том, что существует два разных способа смотреть на действительный мир, относительно которых могут быть распределены все естественные языки. Первый подход - это по преимуществу описание мира в терминах причин и их следствий; второй подход дает более субъективную, более импрессионистическую, более феноменологическую картину мира.
Анна Вежбицкая - всемирно известный лингвист, посвятившая много работ сравнительному анализу русского языка, - в своей статье «The Russian Language» пишет, что из европейских языков русский, по-видимому, дальше других продвинулся по феноменологическому пути. Синтаксически это проявляется в колоссальной (и все возрастающей) роли, которую играют в этом языке так называемые безличные предложения разных типов. Это бессубъектные (или, по крайней мере, не содержащие субъекта в именительном падеже) предложения, главный глагол которых принимает «безличную» форму среднего рода. Как указывал Яринцов, «безличная форма глаголов сквозной линией проходит через весь язык и составляет одну из наиболее характерных особенностей русского способа мышления».
Чтобы прояснить, какие предложения мы взяли за единицу анализа, приведем пример безличной конструкции, которая предполагает, что мир, в конечном счете, являет собой сущность непознаваемую и полную загадок, а истинные причины событий неясны и непостижимы:
«…сегодня ачинской окружной избирательной комиссией должна быть рассмотрена жалоба еще одного кандидата по этому округу…», или
«…при этом якобы была допущена незаконная агитация…».
В обоих примерах главные исполнители - избирательная комиссия либо орган, контролирующий соблюдение правил агитации, в данном примере вообще опущенный, - изображены так, как будто они лишь «инструменты» некой неизвестной силы, а не главные действующие лица. Здесь нет явно выраженного субъекта, глагол стоит в безличной форме («безличной», потому что она не может сочетаться с лицом в функции субъекта), а незаполненная, либо нечетко заполненная, позиция субъекта свидетельствует о том, что настоящая, «высшая» причина события не познана и непознаваема.
Богатство и разнообразие безличных конструкций в русском языке показывают, что язык отражает и всячески поощряет преобладающую в русской культурной традиции тенденцию рассматривать мир как совокупность событий, не поддающихся ни человеческому контролю, ни человеческому уразумению, причем эти события, которые человек не в состоянии до конца постичь и которыми он не в состоянии полностью управлять, чаще бывают для него плохими, чем хорошими.
Через лингвистический анализ А. Вежбицкая показывает, что в России преобладают «экстерналисты», люди, которые считают, что их положение зависит не от собственных усилий, а от поддержки со стороны общества, государства. Круг людей, убежденных, что их положение зависит от их личных усилий, был и остается весьма ограниченным. Поэтому рост употребления безличных предложений в СМИ демонстрирует обострившуюся в массовом сознании тенденцию патернализма. Люди продолжают надеяться на помощь и защиту государства, президента, губернатора и т.д., отказываясь от предлагаемой новой эпохой свободы действия в распоряжении собственными жизнями.
Интересным в этой связи представляется анализ трендов употребления в СМИ предлогов «к» и «от» (график №1), безличных предложений на фоне протекания политического процесса в Красноярском крае в 2003 г (график №3).
Как мы уже писали в первой главе, базовый политический процесс в регионе - явление событийное, поэтому чтобы построить график протекания политического процесса, мы выделили следующие основные составляющие: упоминания в СМИ, связанные с рабочим процессом краевых властей (напр., встречи первых лиц края, текущая деятельность т.п.), различные акции (митинги, пикеты и пр.), упоминания связанные с деятельностью избирательной комиссии, упоминания, имеющие отношение к выборному процессу (график №2). Для большей ясности мы объединили по блокам упоминания о краевой власти и об акциях в политический процесс, выделив выборный блок, куда помимо упоминаний о выборном процессе, мы отнесли и упоминания, связанные с деятельностью краевой избирательной комиссии. Затем по тому же принципу (выборка дней в начале и конце месяца) мы проанализировали содержание информационной ленты Knews за 2003 год. Полученные результаты в сравнительной динамике показаны на графике №3.
На графиках просматривается интересная тенденция: кривая частоты употребления безличных предложений конгруэнтна кривой употребления предлога «к». Минимумы и максимумы обоих графиков совпадают во временном континууме. Если выравнять данные кривые по средним значениям, можно обнаружить явную тенденцию к совпадению линий трендов. Одновременно с этим кривая политического процесса более плавная, поскольку события в политической жизни постоянно сменяют друг друга, и больших перерывов в политической жизни края не наблюдается. Минимум политической активности на графике приходится на июль, что можно объяснить периодом отпусков. Население в летние месяцы, если нет избирательной кампании, не интересуется политической сферой. Одновременно с этим происходит спад на кривой безличных предложений. Отсюда можно предположить, что люди в своей повседневной жизни больше полагаются на себя и свои силы, чем на власть. Однако, начиная с августа и до конца года, отчетливо наблюдается рост политической активности и резкое увеличение в СМИ безличных предложений. Возможно, это связано с тем, что как только люди фиксируют повышенную активность власти, они сразу же включаются в политическую сферу, возлагая на власть надежды. Вторая половина 2003-го года в этом смысле особенно показательна, т.к. именно в декабре происходят выборы в Государственную Думу РФ. Это означает необходимость актуализации политической сферы в сознании населения, причем значение органов власти намеренно, часто искусственно, преувеличивается. В этой связи одновременный рост безличных предложений помогает власти предстать в образе надежного, способного решать все проблемы «старшего брата», за которого надо лишь в определенный день проголосовать.
Из данного анализа видно, что СМК имеют большие возможности в своего рода программировании массового сознания. Это выражается не в диктатуре поведения, а в научении способу мыслить, что накладывает большую ответственность на всех действующих лиц.
Заключение
региональное политическое сознание коммуникация
Новые политические процессы, явления, проблемы, с которыми столкнулось наше общество за последние 10-15 лет, представляют собой широкое поле для исследований. Это обусловлено глубоким проникновением terra politicae в современную жизнь. В периоды относительно спокойной политической жизни, не требующей от населения политического выбора и массового политического участия, интерес людей к общественно-политической информации заметно сокращается. Сказывается также и широко распространенное ныне общее недоверие граждан к власти вообще и к любым социальным институтам, в частности вызванное как низким уровнем жизни, так и определенной дискредитацией многих органов власти и общественных институтов в глазах населения.
Однако государственной власти необходима поддержка населения, причем не только в период выборов. Поэтому власть заинтересована в сохранении своих позиций. А это возможно только при учете привычек и стереотипов населения, политического сознания, воспроизводимого, в том числе, с помощью средств массовой коммуникации. Специфика федеративного устройства государства делает актуальными региональные исследования массового сознания, поэтому целью дипломной работы было исследование вектора развития регионального политического сознания и выяснение роли СМК в данном процессе.
В ходе исследования были решены следующие задачи.
Первое. Определен объем понятия регионального политического сознания, его структура, уровни функционирования. В наиболее общем виде уточнено определение регионального политического сознания как основанное на ментальных, психологических и идеолого-теоретических компонентах восприятие субъектом той части окружающей его действительности, которая связана с политикой и в которую включен он сам, а также связанные с ней действия и состояния. Компоненты политического сознания (психологические, ментальные, идеолого-теоретические) различаются между собой уровнем устойчивости проявления характерных свойств. Чем дольше компонент образуется, тем сложнее его изменить. Исходя из степени актуализации компонентов в сознании, мы пришли к выводу, что психологический компонент является своего рода единственным звеном, способным, так или иначе, включить человека в мир политического.
В ходе исследования были соотнесены между собой уровни политического сознания с точки зрения субъекта (массовый, групповой и индивидуальный) и глубины отражения действительности и выяснен характер взаимосвязи (обыденный и научный). Сделаны следующие выводы: обыденное сознание в большей мере характерно для массового сознания и менее всего для группового; научное сознание, в основном, связано с индивидуальным сознанием, в меньшей степени - с групповым, и практически отсутствует на массовом уровне. Таким образом, только индивидуальное сознание в полной мере может быть по глубине отражения и научным и обыденным.
Второе. Выявлено соотношение политического сознания и политического процесса. Совокупность взаимодействий между субъектами (политические системы, политические институты, организованные и неорганизованные группы людей, индивиды), а также их логическую последовательность мы обозначили как политический процесс. Феномен политического сознания не может рассматриваться отдельно от людей, следовательно, это одна из основных характеристик людей как субъектов политического процесса. С другой стороны, региональный политический процесс мы определили как сложный механизм взаимодействия массового политического сознания и структур власти на местах.
Третье. Выделены основные тенденции российского политического процесса, среди которых: нерасчлененность политики и экономики; стремление к консенсусу между его участниками относительно узаконенных целей и средств политического действия; неструктурированность и высокая степень совмещения и взаимозаменяемости политических ролей; отсутствие интеграции среди его участников; активный политический стиль, состоящий в навязывании обществу нововведений со стороны органов власти и др.
Четвертое. Исследованы тенденции регионального политического процесса и специфика регионального политического сознания. В связи с тем, что, по мнению исследователей, Красноярский край представляет собой усредненную модель всего российского общества, то можно говорить о присутствии выше описанных тенденций российского политического процесса на региональном уровне. Особенно остро проявил себя в последние годы кризис региональных элит.
На основании социологического исследования на предмет оценок жителями Красноярска приверженности большинства сибиряков тем или иным ценностям в соотношении с содержанием, вкладываемым в определение консерватизма и либерализма, мы экстраполировали тенденции в самосознании красноярцев на тенденции в региональном политическом сознании. Исследования показали: в политическом сознании красноярцев удельный вес консервативных тенденций в полтора раза выше, чем либеральных.
Пятое. Определены понятие средств массовой коммуникации (как совокупность способов осуществления массовой коммуникации), закономерности и феномены функционирования таких СМК, как газеты, ТВ, радио, Интернет, слухи, митинги и прочее. Проведен анализ состояния регионального рынка СМК. Зафиксирована роль СМИ как полноправного участника политического процесса.
Шестое. На примере красноярских СМИ исследованы СМК в качестве механизма формирования политического сознания и как его «зеркало». По мнению исследователей, СМИ являются отражением общественных тенденций. СМИ могут их усиливать или тормозить, но принципиально менять не в состоянии. В связи с этим по содержанию текстов СМИ на основании экспертных методик в области лингвистического анализа определено текущее состояние массового сознания, выраженное в следующем. Тенденции к достижению и «избеганию» представлены равномерно, что говорит о наличии в обществе как людей, ставящих перед собой цели и стремящихся к их реализации, так и тех, кто, наоборот, пытается спрятаться от действительности, возлагая ответственность за свою жизнь на окружающих, государство в равной мере. Проявление патерналистских тенденций в массовом сознании также плотно связано с условиями протекания политического процесса. Например, в период избирательной кампании контент-анализ текстов СМИ демонстрирует резкий рост употребления безличных предложений, что говорит об усилении тенденции возлагать надежды на власть. Однако в целом уровень патерналистских тенденций в массовом сознании постоянен.
Литература
1.Аврамова Е. Формирование политического сознания в новом социально-экономическом контексте. 2001г.
2.Алешина И.В. Паблик рилейшнз для менеджеров. - М. - 2002г.
.Амелин В. Социология политики. М, 1992.
.Ануфриев Е., Лесная Л. Российский менталитет как социально-политический феномен // Социально-политический журнал. 1997. № 3.
.Бадовский Д.В. Проблема моделирования и прогнозирования результатов губернаторских выборов. Вестник Моск. Ун-та. Сер.12, Политические науки. 2000. №4.
.Белов Г.А.. О преодолении кризиса идентичности: итоги и перспективы 2000г. Вестник Моск. Ун-та. Сер.12, Политические науки. 2000. №6
.Богомолова Н.Н. Социальная психология печати, радио и телевидения. М., 1991.
.Бурдье П. Социология политики. М., 1993.
.Вежбицкая А. Язык. Культура, Познание. Пер. с англ. - М.: Русские словари, 1997.
.Вейман Г. Еще один шаг к двуступенчатой коммуникации. Американский социологический обзор. 47(6) 1982, 773 с.
.Верховенская А.И. Средства массовой информации в системе партийно-политических отношений // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10, Журналистика. 1999. №6.
.Войтасик Л. Психология политической пропаганды. М., 1981.
.Галкин А. Сдвиги в общественном сознании сквозь призму электорального поведения: российский вариант. Власть. 2000. №8.
.Глобальное сообщество: новая система координат. С. Петербург. 2000.
.Грушин Б.А. Эффективность массовой информации и пропаганды: понятие и проблемы измерения. М., 1979.
.Дахин А.В. Феноменология универсальности в культуре. Н.Новгород, 1995; Гуманитарные и технологические факторы стабильности в России: наука - образование - политика. М., 1997.
.Деева Е., Ростовский М. Консультант в шоколаде. // МК, № 125 (9.06.2000).
.Дэннис Э. Беседы о масс-медиа. - М.: Вагриус, 1997.
.Егорова-Гантман Е. и Минтусов И. Политическое консультирование. - М.: Никколо-Медиа, 2002. - изд. 2-е. - 471с.
.Жукова Я., Ширков Ю. Модели массовой коммуникации. Научный отчет. М., Гостелерадио СССР, 1989.
.Засурский И. Масс-медиа второй республики. - М.: Изд-во МГУ, 1999.
.Зверинцев А. Коммуникационный менеджмент. Рабочая книга менеджера PR. Организация. СПб.: Изд-во Буковского, 1995 (1997).
.Иванов В.Н., Назаров ММ. Политическая ментальность: опыт и перспективы исследования // Социально-политический журнал. 1998. № 2.
.Ильин М.В. Ритмы и масштабы перемен (о понятиях «процесс», «изменение» и «развитие» в политологии) // Политические исследования. 1993. № 2.
.Ильин М.В. Умножение идеологий, или проблема «переводимости» политического сознания // Полис. 1997. № 4.
.Инглехарт Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества // Полис. 1997. № 4.
.Капустин Б. Г., Клямкин И. М. Либеральные ценности в сознании россиян // Полис. 1994. №1.
.Кутковец Т.Н., Клямкин И. М. Русские идеи // Полис. 1997. № 2.
.Карлова О.А. MITHOS SAPIENS - МИФ РАЗУМНЫЙ. Академия поэзии, изд-во «Московский писатель», 2001. 208с.
.Качанов Ю.Л., Сатаров Г.А. Метаморфозы политического сознания: De omni re scibili et quibusdam aliis//Российский монитор: архив современной политики, 1993. №3.
.Кин Дж. Средства массовой информации и демократия. М., 1994.
.Коваленко В.И., Костин А.И. Политические идеологии: история и современность.// Вестник московского Университета, 1997, -№2, Серия 12.
.Кому принадлежит культура? Общественные науки и перспективы исследований социокультурных перемен. Казань. 199. Раздел IV. Медиа и культура.
.Конецкая В. П. Социология коммуникации. - М., 1997.
.Консерватизм как течение общественной мысли и фактор общественного развития. Материалы «круглого стола» // Полис. 1995. № 4.
.Кудинов О.П., Шипилов Г.А. Диалектика выборов. Влияние политического темперамента и менталитета россиян на избирательный процесс - М.: ЗАО ПО «МАСТЕР», 1997.
.Кузин Ф.А. Культура делового общения. М.: Ось-89, 1998.
.Кузьмен О.В. Социология общественного мнения. - Новосибирск, 1996.
.Кургинян С.Е. «Седьмой сценарий». - М., 1992. - ч.2.
.Лапин Н.И. Ценности, группы интересов и трансформация российского общества // Социс. 1997. № 3.
.Лапинская И.П. Русский язык для менеджеров. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1994.
.Лившиц А.Я., Новиков А.В., Смирнягин Л.В. Региональная стратегия России. - «Региональная политика», 1994, № 6.
.Литвинович М.А. Политические стереотипы в сознании россиян. Вестник Моск. Ун-та. Сер. 12, Политические науки. 2002. №2.
.Мелешкина Е.Ю. Политические установка / Политическая социология и современная российская политика / Под ред. ГВ. Голосова, Е.Ю. Мелешкиной. СПб, 2000.
.Мерилл Д. Беседы о масс-медиа. - М.: Вагриус, 1997.
.Морозова Е.В. Современная политическая культура Юга России // Полис. 1998. №6.
.Москвин Л. Б. Дезинтеграционные и интеграционные процессы в СНГ (основные факторы развития) // Вестник Моск. ун-та. Сер. 12. Политические науки. 1996. № 5.
48.Московичи С. Век толп <http://yurpsy.by.ru/biblio/moskov/21.htm>.
.Московская Школа политических наук. Материалы конференции для журналистов и пресс-секретарей из регионов России. 6-9 декабря 2000.
.Мощелков Е. Н. Переходные процессы в России: Опыт ретроспективно-компаративного анализа социальной и политической динамики. М., 1996.
.Мясникова Л. Российский менталитет и управление. 2001г.
.Медведев Н. «Авторитетный деятель искусств». «Новые известия», 2.12.03.
.Немировский В.Г. Современная социология. Курс лекций. Красноярск, Красноярский Государственный Университет, 2002.
.Нечаев К.Д. Региональный миф в современной политической деятельности. 1997.
.Новосибирская школа гражданского общества. Методической пособие «Формирование имиджа политика в ходе избирательной кампании». Новосибирск 2000.
.Новосибирская школа гражданского общества. Методической пособие «Лекции для пресс-секретарей». Новосибирск, 2001.
.Ноэль-Нойман Э. Общественное мнение. Открытие спирали молчания. М., 1996.
.Ньюсом Д., Терк Д.В. Крукеберг Д. Все о PR. Теория и практика паблик рилейшнз. - 7-е изд.: Пер. с англ. - М.: Консалтинговая группа «Имидж-контакт»: ИНФРА-М, 2001. - VIII, 628 с. - (серия «Современные консалтинговые технологии»).
.Ольшанский Д. Политическая психология. - СПб.: Питер, 2002. - 576с.
.Основы политологии: Курс лекций: Учебное пособие для вузов / Н. Сазонов, Б. Решетняк, А. Авксентьев и др.; Под ред. Н. Сазонова. - Харьков: Основа, 1993. - 464 с.
.Павленко С. Центр - регионы: кто кого? "Международная жизнь", 1993, №4; «Московские новости», 3.10.93.
.Петров И.И. Новый либерализм для России: уроки западных дискуссий // Общественные науки и современность. 1996. № 5.
.Поливаева Н.П. Политическое сознание россиян в 90-е годы: состояние и некоторые тенденции развития // Вестник Моск. ун-та. Сер. 12. Политические науки. 1997. №5.
.Политический процесс в России: современные тенденции и исторический контекст. М., 1995.
.ПОЛИТОЛОГИЯ: Энциклопедический словарь / Общ. ред. и сост.: Ю.И. Аверьянова. - М.: Издательство Московского коммерческого университета. 1993.
.Поляков Л.В., Федотова В.Г. и др. Россия в зеркале политологии. 2001г. <http://www.i-u.ru/biblio/archive/noname%5Fruzerp/>
.Почепцов Г.Г. Имиджелогия. М.: «Рефл-бук», К.: «Ваклер» - 1999.
.Почепцов Г.Г. Коммуникативные технологии ХХ века. - Москва - Киев: «Рефл-бук», 2000.
.Почепцов Г.Г. Паблик рилейшнз для профессионалов. М.: «Рефл-бук», К.: «Ваклер» - 1999.
.Пугачев В.П., Соловьев А.И. Введение в политологию: Учебник для студентов ВУЗов. - 3-е изд., перераб. и. доп. - М.: Аспект Пресс, 2000.
.Распопов Н.П. Власть и социально-политическая устойчивость региона. - Регион, региональность, регионализм. Н.Новгород, 1995.
.Распопов Н.П., Дахин А.В. Политическая регионология. - Политическое управление. Курс лекций. М., 1996.
.Распопов Н.П., Дахин А.В. Структура региональной государственной власти в России: проблемы развития. - Философия и социология власти. Саратов, 1996.
.Россия в зеркале реформ. Хрестоматия по социологии современного российского общества. М., 1995. (Саркисян).
.Россия в избирательном цикле 1999-2000 годов / Под ред. М. Макфола, Н. Петрова А. Рябова; Моск. Центр Карнеги. - М.: Гендальф, сентябрь 2000.
.Рубл Б. Институт Кеннана и региональная Россия. «Земство. Архив провинциальной истории России». Пенза, 1994, №3.
.Связи с общественностью в политике и государственном управлении / Под общ. ред. д-ра филос. Наук, проф. В.С. Комаровского. - М.: Издательство РАГС, 2001. - 314с.
.Ситников А.П., Гундарин М.В. Победа без победителей. Очерки теории прагматических коммуникаций. - М.: Консалтинговая группа «ИМИДЖ-Контакт», 2003. - 256с.
.Смирнягин Л. Сравнительный регионализм: Россия - СНГ - Запад. Н.Новгород, 1997.
.Смирнягин Л. Типология региональных конфликтов в современной России. - Эволюция взаимоотношений центра и регионов России: от конфликтов к поиску согласия. М., 1997.
.Современная западная социология: Словарь. - М., 1990.
.Согрин В.В. Либерализм в России: перипетии и перспективы // Общественные науки и современность. 1997. № 1.
.Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебник для студентов вузов. - М., 2001.
.Солодухин Ю.Н. Российские средства массовой информации: являются ли они « четвертой властью»? // СМИ в политических технологиях. - М.: Энигма, 1995.
.Средства массовой коммуникации и социальные проблемы. Хрестоматия. Казань. 2000.
.Сысоева Н.А., Новокрещенов А.В., Фахрутдинова А.З. Электоральное поведение: американские теории и российская практика: Монография / Краснояр.гос. ун-т. Красноярск, 2001. 258с.
.Терборн Г. Принадлежность к культуре, местоположение в структуре и
.Терин В.П. Массовая коммуникация. Социокультурные аспекты политического воздействия. Исследование опыта Запада. М.: Изд-во Института социологии РАН. 1999.
.Тихонова Н.Е. Мировоззренческие ценности и политический процесс в России // Общественные науки и современность. 1996. № 4.
.Федотова Л.А. Контент-аналитические исследования средств массовой информации и пропаганды. М., 1988.
.Федотова Л.Н. Социология массовой коммуникации. Учебник для вузов. - СПб.: Питер, 2003. - 400с.
.Франк С.Л. По ту сторону «правого» и «левого». - «Новый мир», 1990, № 4.
.Холмская М. Политический процесс и становление многопартийной системы // Власть. 1996, № 4.
.Цуладзе А. Большая манипулятивная игра. - М.: Алгоритм, 2000.
.Цуладзе А. Самая смотрящая страна. За политикой россияне предпочитают следить по телевизору. // «Сегодня». № 122 (7.06.2000).
человеческая деятельность: объяснение в социологии и в социальной науке. - «THE», 1994, № 4.
.Чугров С.В. О региональной фрагментации российского политического сознания. // Мировая экономика и международные отношения. 1998. - №1.
98.Шампань П. Делать мнение: новая политическая игра. М., 1997.
.Шестопал Е.Б. Психологический профиль российской политики 1990-х. М., 2000.
.Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. СПб., 1998.
.«Дело» против ТВК». «Сегодняшняя газета», 2.12.03.
.«НГ-сценарии», 19.09.1996, №6.
103.<http://evrazia.org/>
.<http://www.kara-murza.ru/books/manipul/manipul_content.htm> - С.Г. Кара-Мурза «Манипуляция сознанием»
.<http://www.vaal.ru/prog/rukov.php>
.www.csr.ru Центр стратегических разработок. Полемика участников семинара о содержании политического сознания.